41. Поэзия а.В. Кольцова и ее место в истории русской литературы.
Выходец из купеческой среды, не получивший сколько-нибудь серьезного образования, поэт- самоучка, он мог разделить участь забытых уже при жизни поэ- тов, выходцев из народной среды. Этого не произошло по одной простой причине: голос Кольцова-поэта стал голосом крестьянских масс, голосом земледельца. Именно Кольцов сумел передать в своей поэзии мироощущение и интонации того слоя русского общественного сознания, русской жизни вообще, который после Отечественной войны 1812 г. был объектом пристального внимания литерату- ры. уже в заглавиях этих стихотворений обозначился мир кольцов- ской поэзии и ее герои. Но важнее было другое: этот мир был озвучен голосами тех, кто был неразрывно связан с простыми материями жизни и прежде всего с национальной почвой в из- начальном смысле этого понятия. «Власть земли» нашла свое поэтическое выражение. Мать-земля сырая - этот фольклор- ный, мифологический, песенно-былинный образ получил со- временную прописку в песнях и размышлениях пахаря, посе- лянина, косаря, жницы. Эти герои безымянны. Только в двух «Песнях Лихача Кудрявича», кажется, герой обретает имя, но лихой, кудрявый молодец - обобщенный образ судьбы кре- стьянина от молодости до старости, от веселых песен до песен горьких. Это опыт воссоздания жизненной философии челове- ка из народа. Кольцов не стремится к индивидуализации своих героев. Он воссоздает образ коллективного героя и особенно- сти его сознания. сердце и ум, чувства и размышления самого поэта и его героев - в центре лирической рефлексии Кольцова. Жанр песни актуализировался в романтической поэзии 1810- 1820-х годов. Установка на изображение внутренней жизни чело- века, процесс «распространения» его души и решение проблем мелодики лирического стиха. Кольцов в своих «русских песнях» говорит от лица своих героев - представителей народной среды. Именно поэтому его «ролевая» лирика не стилизация под фольклор, а сам фоль- клор, ставший песенной поэзией. Вся лирическая атмосфера его «русских песен» соткана из бытовых и природных реалий кре- стьянского бытия. Именно они формируют своеобразный кос- мос народной жизни. Думы Кольцова - продолжение «русских песен». Сам этот жанр, имевший свою историю и в русской поэзии (вспомним «Думы» Рылеева»), и в славянском фолькоре (достаточно на- звать украинские «думки»), у Кольцова приобретает онто- логический смысл. Разумеется, многие «думы», в том числе и классическая дума «Лес» - отражение мыслительной деятель- ности самого поэта, его мучительных духовных поисков. Но в них - жизненная философия земледельца, мир его мыслей. И не случайно думы превращаются в «Раздумье селянина», в «Раз- мышления поселянина». Более того, думы поэта и раздумья, раз- мышления его героев столь неразрывно связаны, что обретают аллегорико-символический смысл.сопрягают мысли поэта и его героев - вольных землепашцев И «Песня пахаря», и «Урожай» - характерный образец коль- цовской натурфилософии. «У Кольцова нет пейзажей. У него сразу вся земля, весь мир. у Кольцова предстает не этот ландшафт, тем более не просто сельский вид, а глобальная жизнь всего колоссального земного организма...» Столь любимые Кольцовым многоприставоч- ные глаголы, характеризующие контакт косаря со степью: «по- раскинулась», «понадвинулась», многочисленные глаголы пове- лительного наклонения, воссоздающие поэзию труда и энергию освобождения от тяжких дум. Его природный космос естественен как сама жизнь землепашца. И солнце, и звезды, и ночь, и утро, и сы- рая земля, и пашня, и степь входят на него на правах жизненной субстанции. Характерно, что у Кольцова нет ни одного «зимне- го» стихотворения, так как земледельческий цикл исключает это время года из своего протекания. Кольцовская поэзия не просто дополняла картину развития русской словесной культуры 1830-х годов, внося в нее краски демократизма и мелодии крестьянской жизни. В ней - пролог к открытиям Некрасова и Есенина, к феномену деревенской прозы 1960-х годов. Кольцовские новации в области русского стихосложения, его пятисложники, дактилические окончания, полурифмы или их отсутствие, нетрадиционные размеры, со- вмещающие в себе свойства народного и литературного стиха - всё это требует особого разговора и до сих пор объект споров современных стиховедов246. Русская поэзия 1830-х годов - необходимое звено в общем процессе перехода от лирики пушкинской эпохи к поэзии Лер- монтова.
Кратко:
Кольцов – ни на кого не похож, важная фигура. Новаторская поэзия. Песни. Притом если у Дельвига песни = «жизнь народа из барского окна», то у Кольцова (самоучки) = просто сам народ. Народный поэт. Ему удалось взглянуть на жизнь крестьянина изнутри.
Несмотря на отсутствие образования, выходит на лит. арену и становится наряду с пушкинской плеядой. Белинский о Кольцове: «назвать его гением - слишком, но назвать талантом – слишком мало, он – гениальный талант». Кольцова называют предтечей Некрасова. Однако у Кольцова нет социально-гротескных мотивов, главное – радость крестьянского труда, единение крестьян с природой, ликующие настроения, хоть и «горькая доля».
Мережковский писал, что Кольцов лучше всех написал о смерти Пушкина. Стих-е «Лес». Осень истощает силы богатыря леса.
Алексей Кольцов (1809-1842)
Песенная, крестьянская поэзия у Кольцова.
Самоучка, достиг высот в самообразовании.
«Косарь» (1836)
«Ох, в несчастный день, в бесталанный час, без сорочки я родился на свет».
Это стихотворение о косаре, который сватался к Грунюшке, но её отец алчный и смотрит только на деньги. И вот он отправляется по стране наживать состояние.
«Песня пахаря» (1831) - поэзия труда, одухотворённого, органичного. Истина крестьянского быта. «Уроди мне, боже! Хлеб - моё богатство!»
«Горькая доля» (1837) - сравнение жизни человека с дубом, который раньше стоял на горе, а теперь под горой гниёт. «Я весь изжился, радость пролетела».
«Лес» (1837) - памяти Пушкина. Отклик на его смерть. Для Кольцова Пушкин - последний русский богатырь. Он сетует на порчу речи, высокого стиля, что с Пушкиным всё ушло.
«Стенька Разин» - песня молодого человека, которому ни вьюги, ни леса не страшны, а только то, что в тереме девица живёт, которую он любит. Он хочет её увезти, а она боится суда страшного.
«Разлука» (на заре туманной юности) - о разлуке с милой. И о надежде на новую встречу.
Белинский : «Это гениальный талант». Он очень точно определил его значимость.
Белинский говорит о том, что Кольцов явился в то самое время русской литературы, когда она кипела новыми талантами в новых родах. Поэт-прасол (из народа). Он нисколько не заносился своим талантом. Носил в себе все элементы русского духа, в особенности - страшную силу в страдании и в наслаждении, способность бешено предаваться и печали и веселию.
Он родился для поэзии, которую он создал. Он был сыном народа в полном значении этого слова. Кольцов вырос среди степей и мужиков, и он описал этот быт в своём творчестве.
Длинно, очень:
В 20-40-е годы продолжает свое развитие русская песенная лирика. Среди поэтов-песенников в 20-е годы большой популярностью пользовались песни А. А. Дельвига. Стихотворения и песни на народные темы А. В. Кольцова представляют наиболее яркое явление в общем процессе развития русской лирики. Кольцов как поэт прежде всего прошел школу творческой практики у поэтов-песенников первого поколения. Возможно, что даже само желание писать песни возникло у него под их влиянием. В лирическом наследии поэта есть произведения, которые имеют черты подражания. Но сила собственного таланта, жизненные истоки его позволили Кольцову обрести в творчестве собственный голос и во многом опередить всех поэтов-песенников его времени. В отличие от них, Кольцов в своем творчестве шел не только от современных литературно-песенных традиций, но и от стиля хорошо ему знакомых народных песен и от живого народного языка. Он стремился в своем творчестве изобразить реальную жизнь народа, его труд, быт и поэзию, поэтому оно было гораздо шире по тематике и реалистичнее. Песням Кольцова, что особенно важно, была свойственна и новая внутренняя настроенность, глубоко отличавшаяся от традиционного сентиментального "уныния" современных русских песен. В них зазвучали бодрые оптимистические призывы к преодолению любых жизненных невзгод. Произведения Кольцова, выражающие народный социальный оптимизм, были очень близки к самим народным песням, в которых даже в мотивах "грусти-тоски" никогда не чувствовалась безысходность жизненного горя.
Песни Кольцова были не только содержательны и лиричны. По признанию самого поэта, песни для него были прежде всего тем, что "поется". Кольцов не раз пробовал распевать свои песни. Об одном таком случае он писал В. Г. Белинскому: "Степи опять очаровала меня; я черт знает до какого забвения любовался ею. Как она хороша показалась! И я с восторгом пел: "Пора любви"... Созданный Кольцовым оригинальный размер стиха был очень близок к ритмическому строю народных песен.
Поэзия Кольцова отличалась не только от песен других поэтов-песенников, но даже и от творчества поэтов-любителей из крестьян - Слепушкина, Алипанова, Суханова. Если Кольцов стремился изобразить подлинную народную жизнь, то для них жизнь народа была только "сельской темой", которую они разрабатывали самым "благонамеренным" образом: крестьяне в их песнях зачастую имели вид веселых, покорных и всем довольных "пейзан", которые мирно жили бок о бок с добрым и заботливым помещиком. Такая условность и неправдоподобность изображения народной жизни была отмечена Белинским, который в рецензии на стихотворения Слепушкина иронически писал о том, что крестьяне в них "как-то похожи на пастушков и пастушек гг. Флориана и Панаева или на тех крестьян и крестьянок, которые пляшут в дивертисментах на сцене театра".
Народ в песнях Кольцова изображался во всей полноте его жизни - не только в труде и повседневности, но и в моменты сосредоточенного раздумья над своей жизнью. Кольцов в своих песнях всегда подчеркивал характер героя, его жизненную силу, веру в будущее:
Долго ль буду я
Сиднем дома жить,
Мою молодость
Ни на что губить?
Долго ль буду я
Под окном сидеть,
На дорогу вдаль
День и ночь глядеть?
("Дума сокола")
В песнях о народной бедности, жизненной бесприютности, сиротстве ("Сирота", "Раздумье селянина", "В непогоду ветер", "Светит солнышко", "Доля бедняка") изображалась горькая доля бедняка с помощью заимствованных из народной поэзии образов беды, горя, злой судьбы. Но изображение "злой доли" крестьянина у Кольцова сочеталось с мотивами смелого и упорного ее преодоления. Особенно это проявляется в песнях Кольцова "Деревенская беда" (мотивы борьбы бедняка с богачом), "Дума сокола" (страстный порыв героя к лучшей жизни}, "На погибель идти - песни петь соловьем" (молодецкая удаль, помогающая героически преодолеть любое горе) и в других.
Вдумчивое проникновение Кольцова в народную жизнь позволило ему увидеть в ней главное, выделить наиболее существенное. В этом отношении особого внимания заслуживает ведущая тема его песенного творчества - тема труда. Кольцов видел крепкую любовь крестьян к "матери сырой земле" и чисто крестьянские трудовые интересы и упования, связанные с земледельческим трудом. Все это он с большой художественной силой отразил как в стихотворении "Косарь", так и в своеобразной трилогии - "Песня пахаря", "Урожай" и "Крестьянская пирушка", посвященной крестьянскому труду. В этих произведениях Кольцов показал не только поэзию крестьянского труда, но и ту сосредоточенную величавую "обрядность", которая была так характерна для крестьянской жизни.
Глубоко прав был Г. Успенский, когда, называя Кольцова "поэтом земледельческого труда", писал: "Никто, не исключая и самого Пушкина, не трогал таких поэтических струн народной души, народного миросозерцания, воспитанного исключительно в условиях земледельческого труда".
Наряду с этими темами в творчестве Кольцова большое место занимали и песни на семейно-бытовые и любовные темы. Семейно-бытовые и любовные песни Кольцова в художественном отношении были всего более связаны с народными песнями. С ними их сближали традиционные песенные образы: "девушка" и "молодец", "муж" и "жена"; повторяющиеся в ряде песен художественные приемы.
В таких песнях Кольцов использовал народно-песенные стилистические и композиционные средства: символику - "Кольцо", "Перстенечек дорогой", "Грусть девушки"; лирические обращения к силам природы - "Ты не пой, соловей", "Не шуми ты рожь"; лирический монолог - "Ах, зачем меня силой выдали", "Не скажу никому"; метафорические сравнения - "Соловьем залетным юность пролетела"; народные поэтические эпитеты - "ярый воск", "чисто золото", "сырая земля", "душа-девица", "ветры буйные", "кудри русые". Но Кольцов применял эти средства всегда очень оригинально. Так, например, часто обращая к форме лирического монолога, он нередко отходил от традиционного стиля народных песен, делая их особенно психологически насыщенными.
Значительная лирическая эмоциональность в песнях Кольцова и даже экспрессивность выраженных в них чувств сближали некоторые песни с устными городскими романсами.
Возможно, что некоторые песни Кольцова - "Погубили меня твои черны глаза", "Не скажу никому", "Я любила его" и другие - были созданы под влиянием стиля городских романса. В свою очередь, песни и романсы Кольцова стали на продолжительное время художественными образцами для многих авторов песен и романсов второй половины XIX века.
Талантливое, самобытное творчество Кольцова стало достоянием каждого грамотного русского человека. Сочинения Кольцова печатались на протяжении всего XIX века и позднее. Они издавались народно-учебными библиотеками, давались в виде приложений к журналам, помещались в хрестоматиях и книгах для чтения. Песни Кольцова издавались огромными тиражами и издательствами лубочной литературы. Многие песни Кольцова были положены на музыку.
Популярность песен Кольцова еще в первой половине XIX века в Саратове была отмечена Н. Г. Чернышевским, который в своих автобиографических отрывках из "Повести в повести" писал о том, как он в детстве, в 1845-1846 годах, катаясь с товарищами с гор, занимался между шутками и играми "пением лермонтовских, кольцовских и простонародных песен".
Все темы кольцовских песен, проникшие в народный песенный репертуар, были очень близки по содержанию народным лирическим песням. Кольцов с большой поэтической силой выразил глубокое раздумье народа о тяжести жизни ("Сяду я за стол"), желание преодолеть все жизненные препятствия ("Оседлаю коня") и горькое сознание силы "злой судьбы" ("Соловьем залетным").
Очень близка к этой группе стихотворений Кольцова и знаменитая "Дума сокола", которая также, возможно, была песенно популярной, хотя ее варианты и не найдены. Иная судьба у песни "Оседлаю коня", которая постоянно печаталась в песенниках и широко была известна в лубке (на лубочных картинках иллюстрировались обычно такие строки: "Я помчусь, полечу легче сокола, догоню, ворочу свою молодость", при этом изображался старик на коне). Положенная на музыку целым рядом композиторов, песня входила в репертуар многих певцов. В 1886 году она была включена в сборник народных песен Весселя. Несомненно, что ее песенное распространение в народе было в дореволюционное время гораздо большим. Об этом свидетельствует ее широкая популярность в советское время. Замечательны, например, варианты песни "Оседлаю коня", записанные в Тульской области.
Виссарион Белинский "О жизни и сочинениях Кольцова"
Биография Кольцова. Родился в Воронеже, отец мещанин. Был способным, в 10 лет отдали в Воронежское уездное училище, "начал пристращаться к чтению". Затем отец взял сына из училища, чтобы тот помогал ему в торговле - столкновение с грязной действительностью. Полюбил страстно степь.
"Многие пьесы Кольцова отзываются впечатлениями, которыми подарила его степь: "Косарь", "Могила", "Путник", "Ночлег чумаков", "Цветок", "Пора любви" и другие. Почти во всех его стихотворениях, в которых степь не играет никакой роли, есть что-то степное, широкое, размашистое и в колорите и в тоне. Читая их, невольно вспоминаешь, что их автор - сын степи, что степь воспитала его и взлелеяла. И потому ремесло прасола не только не было ему неприятно, но еще и нравилось ему: оно познакомило его с степью и давало ему возможность целое лето не расставаться с нею."
До 17 лет занимался чтением и т.д. Влюбился в служанку, родители противостояли и разлучили возлюбленных. Кольцов слег с горячкой. "Оправившись от болезни и призанявши у родных и знакомых деньжонок, он бросился, как безумный, в степи, разведывать о несчастной. Сколько мог, далеко ездил сам, еще дальше посылал преданных ему за деньги людей. Не знаем, долго ли продолжались эти розыски; только результатом их было известие, что несчастная жертва варварского расчета, попавшись в Донские степи, в казачью станицу, скоро зачахла и умерла в тоске разлуки и в муках жестокого обращения."
- "Как бы то ни было, но поэтическое призвание Кольцова было решено и сознано им самим. Непосредственное стремление его натуры преодолело все препятствия. Это был поэт по призванию, по натуре, - и препятствия могли не охладить, а только дать его поэтическому стремлению еще большую энергию.
Прасол, верхом на лошади гоняющий скот с одного поля на другое, по колена в крови присутствующий, при резании, или, лучше сказать, при бойне скота; прикащик, стоящий на базаре у возов с салом, - и мечтающий о любви, о дружбе, о внутренних поэтических движениях души, о природе, о судьбе человека, о тайнах жизни и смерти, мучимый и скорбями растерзанного сердца и умственными сомнениями, и в то же время, деятельный член действительности, среди которой поставлен, смышленый и бойкий русский торговец, который продает, покупает, бранится и дружится бог знает с кем, торгуется из копейки и пускает в ход все пружины мелкого торгашества, которых внутренне отвращается как мерзости: какая картина, какая судьба, какой человек!.."
По делам едет в Москву и Петербург. Знакомится с литераторами.
В Воронеже Кольцов пишет: "Светлые минуты навещали его все реже и реже. "Пророчески угадали вы мое положение (писал он, в 1840 году, в Петербург, к приятелю); у меня у самого давно уже лежит на душе грустное это сознание, что в Воронеже долго мне не сдобровать. Давно живу я в нем и гляжу вон, как зверь. Тесен мой круг, грязен мой мир, горько жить мне в нем, и я не знаю, как я еще не потерялся в нем давно. Какая-нибудь добрая сила невидимо поддерживает меня от падения. И если я не переменю себя, то скоро упаду; это неминуемо, как дважды два - четыре. Хоть я и отказал себе во многом, и частию, живя в этой грязи, отрешил себя от ней, но все-таки не совсем, но все-таки я не вышел из нее".
После очередной поездки в Петербург: "По возвращении домой Кольцов нашел, по обыкновению, все дела в упадке и расстройстве, благодаря старческой мудрости и опытности, и принялся их устроивать. Отец принял его холодно и едва согласился давать ему тысячу рублей в год из семи тысяч, которые должен был приносить дом, в ожидании чего Кольцов должен был жить и трудиться без копейки в кармане - он, которому одному все семейство было обязано своим благосостоянием... "
- "Последнее письмо, которое мы получили от Кольцова, было от 27-го февраля 1842 года. Летом мы писали к нему, но ответа не было; а осенью получили мы из Воронежа, от незнакомых нам людей, известие о его смерти..."
- "рожденный для жизни, он исполнен был необыкновенных сил и для наслаждения ею и для борьбы с нею; а жить для него значило - чувствовать и мыслить, стремиться и познавать. Любовь и симпатия были основною стихиею его натуры. Он был слишком умен, чтоб быть в любви идеалистом, и был слишком деликатно и благородно создан, чтоб быть в ней материалистов. Грубая чувственность могла увлекать его, но не надолго, и он умел отрешаться от нее, не столько силою воли, сколько природным отвращением ко всему грубому и низкому. Нежным вздыхателем, довольствующимся обожанием своего идеала, он никогда не был и не мог быть, потому что для такой смешной роли он был слишком умен и слишком одарен жизнью и страстью".
- "Стихотворения Кольцова можно разделить на три разряда. К первому относятся пьесы, писанные правильным размером, преимущественно ямбом и хореем. Большая часть их принадлежит к первым его опытам, и в них он был подражателем поэтов, наиболее ему нравившихся. Таковы пьесы: "Сирота", "Ровеснику", "Маленькому брату", "Ночлег чумаков", "Путник", "Красавице", "Сестре", "Приди ко мне", "Разуверение", "Не мне внимать напев волшебный", "Мщение", "Вздох на могиле Веневитинова", "К реке Гайдаре", "Что значу я", "Утешение", "Я был у ней", "Первая любовь", "К ней", "К ней же", "Наяда", "К N.", "Соловей", "К другу", "Исступление", "Поэт и няня", "А. П. Серебрянскому". В этих стихотворениях проглядывает что-то похожее на талант и даже оригинальность; некоторые из них даже очень недурны. По крайней мере, из них видно, что Кольцов и в этом роде поэзии мог бы усовершенствоваться до известной степени; но не иначе, как с трудом и усилием выработавши себе стих и оставаясь подражателем, с некоторым только оттенком оригинальности.
Правильный стих не был его достоянием, и как бы ни выработал [он] его, все-таки никогда бы не сравнился в нем с нашими звучными поэтами даже средней руки. Но здесь и виден сильный, самостоятельный талант Кольцова: он не остановился на этом сомнительном успехе, но, движимый одним инстинктом своим, скоро нашел свою настоящую дорогу. С 1831 года он решительно обратился к русским песням, и если писал иногда правильным размером, то уже без всяких претензий на особенный успех, без всякого желания подражать или состязаться с другими поэтами. Особенно любил этим размером, чаще без рифмы, с которою он плохо ладил, выражать ощущения и мысли, имевшие непосредственное отношение к его жизни. Таковы (за исключением пьес: "Цветок", "Бедный призрак", "Товарищу") пьесы: "Последняя борьба", "К милой", "Примирение", "Мир музыки", "Не разливай волшебных звуков", "К ***", "Вопль страдания", "Звезда", "На новый 1842 год". Пьесы же: "Очи, очи голубые", "Размолвка", "Люди добрые, скажите", "Терем", "По-над Доном сад цветет", "Совет старца", "Глаза", "Домик лесника", "Женитьба Павла" - составляют переход от подражательных опытов Кольцова к его настоящему роду - русской песне."
- "Кольцов родился для поэзии, которую он создал. Он был сыном народа в полном значении этого слова. Быт, среди которого он воспитался и вырос, был тот же крестьянский быт, хотя несколько и выше его. Кольцов вырос среди степей и мужиков. Он не для фразы, не для красного словца, не воображением, не мечтою, а душою, сердцем, кровью любил русскую природу и все хорошее и прекрасное, что, как зародыш, как возможность, живет в натуре русского селянина. Не на словах, а на деле сочувствовал он простому народу в его горестях, радостях и наслаждениях. Он знал его быт, его нужды, горе и радость, прозу и поэзию его жизни, - знал их не понаслышке, не из книг, не через изучение, а потому, что сам, и по своей натуре и по своему положению, был вполне русский человек. Он носил в себе все элементы русского духа, в особенности страшную силу в страдании и в наслаждении, способность бешено предаваться и печали и веселию и вместо того, чтобы падать под бременем самого отчаяния, способность находить в нем какое-то буйное, удалое, - размашистое упоение, а если уже пасть, то спокойно, с полным сознанием своего падения, не прибегая к ложным утешениям, не ища спасения в том, чего не нужно было ему в его лучшие дни. В одной из своих песен он жалуется, что у него нет воли,
Чтоб в чужой стороне
На людей поглядеть;
Чтоб порой пред бедой
За себя постоять;
Под грозой роковой
Назад шагу не дать;
И чтоб с горем, в пиру,
Быть с веселым лицом;
На погибель итти -
Песни петь соловьем.
Нет, в том не могло не быть такой воли, кто в столь мощных образах мог выразить свою тоску по такой воле... Нельзя было теснее слить своей жизни с жизнию народа, как это само собою сделалось у Кольцова. Его радовала и умиляла рожь, шумящая спелым колосом, и на чужую ниву смотрел он с любовию крестьянина, который смотрит на свое поле, орошенное его собственным потом. Кольцов не был земледельцем, но урожай был для него светлым праздником: прочтите его "Песню пахаря" и "Урожай". Сколько сочувствия к крестьянскому быту в его "Крестьянской пирушке" и в песне "Что ты спишь, мужичок":
Что ты спишь, мужичок!
Ведь уж лето прошло,
Ведь уж осень на двор
Через прясло глядит;
Вслед за нею зима
В теплой шубе идет,
Путь снежком порошит,
Под санями хрустит.
Все соседи на них
Хлеб везут, продают,
Собирают казну,
Бражку ковшиком пьют.
Кольцов знал и любил крестьянский быт так, как он есть на самом деле, не украшая и не поэтизируя его. Поэзию этого быта нашел он в самом этом быте, а не в риторике, не в пиитике, не в мечте, даже не в фантазии своей, которая давала ему только образы для выражения уже данного ему действительностию содержания. И потому в его песни смело вошли и лапти, и рваные кафтаны, и всклокоченные бороды, и старые онучи - и вся эта грязь превратилась у него в чистое золото поэзии. Любовь играет в его песнях большую, но далеко не исключительную роль: нет, в них вошли и другие, может быть, еще более общие элементы, из которых слагается русский простонародный быт. Мотив многих его песен составляет то нужда и бедность, то борьба из копейки, то прожитое счастье, то жалобы на судьбу-мачеху. "
- "Почти все песни Кольцова писаны правильным размером; но этого вдруг не заметишь, а если заметишь, то не без удивления. Дактилическое окончание ямбов и хореев и полурифма вместо рифмы, а часто и совершенное отсутствие рифмы, как созвучия слова, но взамен всегда рифма смысла или целого речения, целой соответственной фразы - все это приближает размер песен Кольцова к размеру народных песен. Кольцов не имел ясного понятия о версификации и руководствовался только своим слухом. И потому без всякого старания и даже совершенно бессознательно умел он искусно замаскировать правильный размер своих песен, так что его и не подозреваешь в них. Притом он придал своему стиху такую оригинальность, что и самые размеры кажутся совершенно оригинальными. И в этом отношении, как и во всем другом, подражать Кольцову невозможно: легче сделаться таким же, как он, оригинальным поэтом, нежели в чем-нибудь подделаться под него. С ним родилась его поэзия, с ним и умерла ее тайна."
- "Особенное достоинство дум Кольцова заключается в их чисто русском, народном языке. Кольцов не по кокетству таланта, а по необходимости прибегал к этому складу. В своих думах Кольцов - русский простолюдин, ставший выше своего сословия настолько, чтобы только увидеть другую, высшую сферу жизни, но не настолько, чтобы овладеть ею и самому совершенно отрешиться от своей прежней сферы. И потому он по необходимости говорит ее понятиями и ее языком об увиденной им вдали сфере других, высших понятий; но потому же он в своих думах искренен и истинен до наивности, что и составляет главное их достоинство. Хотя песни Кольцова были бы понятны и доступны для нашего простого народа, но все же они были бы для него гораздо высшею школою поэзии, а следовательно, чувств и понятий, нежели поэзия народных песен, - и потому были бы очень полезны для нравственного и эстетического его образования. Таким же точно образом думы Кольцова, изложенные образами и складом чисто, русским и представляющие собою первую высшую ступень простого русского человека в стремлении к нравственно-идеальному развитию, были бы очень полезны для избранных натур в простом народе.
Мистическое направление Кольцова, обнаруженное им в думах, не могло бы у него долго продолжаться, если б он остался жив. Этот простой, ясный и смелый ум не мог бы долго плавать в туманах неопределенных представлений. Доказательством этому служит его превосходная дума "Не время ль нам оставить", написанная им менее нежели за год до смерти. В ней виден решительный выход из туманов мистицизма и крутой поворот к простым созерцаниям здравого рассудка".
«Русские звуки поэзии Кольцова должны
породить много новых мотивов русской
национальной музыки. И придет время,
когда песни Кольцова пройдут в народ и
будут петься на всем пространстве
беспредельной Руси».
В. Г. Белинский
Имя Алексея Васильевича Кольцова по праву считается одним из значимых в музыкальной поэзии. Неподдельность народного колорита, искренность поэтического высказывания и яркая фольклорная основа способствовали необычайному успеху «песен Кольцова» у композиторов во все времена.
Поэзия Кольцова привлекла внимание многих русских композиторов еще при жизни поэта; первые музыкальные произведения на стихи Кольцова вышли в свет в 1837 и 1838 годах, когда он только начинал приобретать известность в широких читательских кругах. Некоторые стихотворения были положены на музыку раньше, чем они были опубликованы в печати. Всего на стихи Алексея Кольцова было сочинено и опубликовано еще при его жизни свыше двадцати песен, романсов и хоров. Среди них: романс М. И. Глинки «Если встречусь с тобой», популярные песни-романсы А. Е. Варламова (1801-1848) «Ты не пой, соловей», «Оседлаю коня», «Перстенечек золотой» и А. Л. Гурилева (1802-1857) «Грусть девушки», «Жарко в небе солнце летнее», сочинения мастера русской хоровой музыки Г. Я. Ломакина (1812-1885), собирателя народных песен И. А. Рупина (1792-1850) и целого ряда других.
Важнейшей чертой поэзии Кольцова, привлекательной для композиторов, была необычайная напевность речи и музыкальность стиха. П. И. Чайковский высоко ценил музыкальность песен Кольцова, его поэзия вдохновила композитора на создание двух пьес для фортепьяно из знаменитого цикла «Времена года».
Наиболее благотворное влияние поэзия Алексея Кольцова оказала на развитие старинного русского бытового романса. Целый ряд таких романсов на стихи Кольцова сделался в полном смысле русскими народными песнями. Яркими примерами этого могут служить: «Соловьем залетным» В. Т. Соколова, «Грусть девушки», «Не шуми ты рожь», «Разлука» А. Л. Гурилева; «Ты не пой, соловей», «Оседлаю коня», «Перстенечек золотой», созданные А. Е. Варламовым; «Хуторок», «Ночь» («Не смотря в лицо, она пела мне») и другие.
Первым русским композитором, создавшим крупный вокальный цикл на стихи Кольцова, был Антон Григорьевич Рубинштейн (1829-1894), который в 1849 году написал сразу восемь романсов. Им также написан дуэт «Светит солнышко, да осенью» и хор «Из лесов дремучих». Лучший романс А. Г. Рубинштейна на стихи Кольцова - «Дуют ветры», с очень выразительной, полной настоящего драматизма мелодией.
Александр Сергеевич Даргомыжский (1813-1869) обращался в своем романсовом творчестве к лирике А. В. Кольцова на протяжении многих лет. Первые сочинения Даргомыжского на стихи Кольцова - дуэт «Если встречусь с тобой» (1849) и вокальное трио «Приди ко мне». За ними последовали пять романсов, написанных в период с 1851 по 1856 год.
М. А. Балакирев (1835-1910) в течение долгих лет вынашивал план создания большого вокального цикла, широко отображающего различные стороны русской народной жизни. Первыми изданными сочинениями Балакирева были «12 пьес для голоса и фортепьяно», напечатанные в 1858 и 1859 годах. Среди них пять романсов на стихи Кольцова; наиболее широкую известность из них получил романс «Обойми, поцелуй». Но лучшими из этого цикла являются «Приди ко мне», и «Мне ли, молодому-разудалому». Другие романсы Балакирева на стихи А. Кольцова были созданы в 1867 и 1893-1896 годах. Среди них - «Песня старика» в русском народном стиле и лирический романс «Я любила его».
Увлекаясь поэзией Кольцова, М. А. Балакирев обращал на нее внимание остальных композиторов, членов своего кружка. Уже в 1858 году были сочинены Модестом Петровичем Мусоргским (1839-1881) романс «Веселый час» и Ц. А. Кюи - дуэт «Так и рвется душа». В 1865 году Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844-1908) создал завоевавший мировую известность романс «Пленившись розой, соловей», который художественный критик В. В. Стасов называл «поразительным по красоте и поэтичности». Тонким изяществом и выразительностью отмечены романсы и вокальные ансамбли на стихи Кольцова Цезаря Антоновича Кюи (1835-1918) и романс «Пленившись розой, соловей» Александра Константиновича Глазунова (1865-1936). Замечательным вкладом в сокровищницу русского классического романса являются произведения на стихи Кольцова, созданные в 1903-1906 годах Сергеем Васильевичем Рахманиновым (1873-1943): романсы «Кольцо», «Я был у ней» и дуэт «Два прощания».
На слова Кольцова также писали романсы такие композиторы как А. Н. Корещенко (1870-1921), Н. Н. Черепнин (1873-1945) и С. М. Ляпунов (1859-1924).
В середине XIX века песни и стихи Алексея Кольцова завоевали такую огромную популярность, что к поэзии Кольцова начали обращаться зарубежные композиторы: польский композитор Станислав Монюшко (1819-1872) создал романс «Ты не пой, соловей»; французская певица Полина Виардо (1821-1910) сочинила романсы «Грусть девушки» и «Я любила его»; украинский композитор П. П. Сокальский (1832-1887) написал хор на текст думы Кольцова «Лес» («Что, дремучий лес, призадумался»). Свидетельством популярности песен на стихи Кольцова является концертная фантазия для скрипки с оркестром: «Воспоминание о Москве», польского скрипача и композитора Генриха Венявского (1835-1880).
Поэзия нашего земляка оказала благотворное влияние на развитие русской музыкальной литературы для камерных вокальных ансамблей и на развитие хоровой литературы XIX - начала XX века. Первыми авторами вокальных ансамблей на стихи Кольцова были А. Е. Варламов и А. Л. Гурилев, еще при жизни поэта создавшие песни, которые имели большой успех. Вокальные дуэты и трио на стихи Кольцова писали А. С. Даргомыжский, А. Г. Рубинштейн, Ц. А. Кюи, В.С. Калинников (1866-1900), А.Т. Гречанинов (1864-1956) и другие.
Стихи Кольцова вызвали к жизни целый ряд замечательных произведений для хора: одни из них написаны еще авторами старинных бытовых романсов, другие - крупнейшими русскими композиторами (Даргомыжским, Римским-Корсаковым, Танеевым) и третьи - выдающимися русскими хоровыми дирижерами. Песня «Соловьем залетным» В. Г. Соколова приобрела известность и сделалась народной именно в переложении для хора. Большую художественную ценность представляют: мужской хор а капелла «Веселый час», сочиненный С. И. Танеевым (1857-1915), а также хоры Виктора Калинникова («Лес») и П. Г. Чеснокова («Крестьянская пирушка», «Лес», «Могила»). Интерес представляет «Старая песня» Н. Н. Черепнина для хора с оркестром (1899), как первое вокально-симфоническое произведение на стихи Кольцова.
Значительный вклад в воплощение поэзии Кольцова в музыке внесли советские композиторы. Особенно много сделали в этом направлении композиторы М. М. Ипполитов-Иванов (1859-1935), В. А. Золотарев (1872-1964), Р. М. Глиер (1875-1956), А. Б. Гольденвейзер (1875-1961), Н. Н. Чуркин (1868-1966) и А. Ф. Гедике (1877-1957). В последующие годы новые песни и романсы на стихи Кольцова создали В. Кирсанов, Н. Полянский, Н. С. Речменский (1897-1903) и А. Стырча, а хоры и вокальные ансамбли - П. Барчунов, А. А. Егоров (1887-1959), Н. П. Иванов-Радкевич (1904-1962), А. А. Николаев и другие.
Творчество Алексея Кольцова всегда было источником вдохновения для его земляков, создающих музыку. (1905-1979) написал несколько произведений на стихи Кольцова для русского народного хора. Среди них «Погубили меня твои черные глаза» (1960), «Не скажу никому» (1882), сюиты, кантаты, опера-песня «Край родной». В 1959 году, к 150-летию со дня рождения поэта, (1905-1982) сочинил «Кантату памяти Кольцова» в семи частях для двух солистов, смешанного хора и симфонического оркестра.
Большим событием в художественной жизни Воронежа была постановка в году коллективом государственного драмтеатра спектакля-песни «Жизнь Кольцова», который с громадным успехом был показан в Москве и позднее в других городах. Весь спектакль шел на фоне музыки (хора и оркестра), составленной из лучших классических произведений на стихи Кольцова.
Широко известен романс «Сяду я за стол» (1959) и хор «Затрубили трубы бранные», «Элегия памяти Кольцова» для гитары и струнного квинтета (1990).
Из десятков произведений членов Воронежского регионального отделения Союза композиторов России, связанных с кольцовским поэтическим наследием, значительную часть составляют отдельные хоры для разных составов или сочинения для вокала с инструментальным сопровождением. Типично также объединение нескольких вещей в хоровой (вокальный) цикл или сюиту. Нередко подобные циклы называются «Песни Кольцова» (такое название использовали Вячеслава Александровича Овчинникова «На заре туманной юности».
В 1981 году фирмой «Мелодия» была выпущена пластинка «Страницы русской поэзии (XVIII-XX вв.). А. В. Кольцов. И. С. Никитин» ФОТО 55 Эта пластинка с архивными записями появилась на свет благодаря настойчивости О. Г. Ласунского, который выступил составителем стихотворений. На одной стороне пластинки записаны стихи А. В. Кольцова в исполнении артистов В. Хохрякова, А. Покровского, П. Шальнова, Т. Заборовской и М. Ульянова.
Воронцов Ю. Песни Кольцова в русской классической музыке и советской музыке // Песни на стихи А. В. Кольцова. 1809-1969. - Воронеж, 1969. - С. 3-22.
. А. В. Кольцов и музыка: указ. лит. / Воронеж. обл. б-ка им. И. С. Никитина; сост. А. В. Хорошилова, под ред. Е. Д. Медведицыной. - Воронеж, 1969. - 40 с.
. Лютая Р. В. Нескучный Кольцовский сад (А. В. Кольцов в творчестве воронежских композиторов) // Университетская площадь: Худож.-публ. альманах. - Воронеж, 2009. - № 2. - С. 10-14.
. «И слово, в музыку вернись». Алексей Кольцов в музыке воронежских композиторов // Территория творчества. Сообщество композиторов Воронежского края / Е. Трембовельский, А. Шалагина. - Воронеж, 2010. - С. 198-204.
Художественное своеобразие Кольцова с особенной силой обнаруживается в его пейзажной живописи. В его стихотворенияхприрода неотделима от людей и от их труда, от повседневных человеческих забот, радостей, печалей и дум.
По словам Салтыкова-Щедрина, тем и «велик Кольцов, тем и могуч талант его, что он никогда не привязывается к природе для природы, а везде видит человека, над нею парящего».
Созданные Кольцовым картины родной земли свежи и новы. «Красавица зорька В небе загорелась» («Песня пахаря»), а зреющая рожь «Дню веселому улыбается» («Урожай»). В стихотворении «Что ты спишь, мужичок?..» (1839) Кольцов находит неповторимые краски для описания поздней осени:
Ведь уже осень на двор
Через прясло глядит...
— и русской деревенской зимы:
Вслед за нею зима
В теплой шубе идет,
Путь снежком порошит,
Под санями хрустит.
Кольцов умеет по-своему сказать и о привольной русской степи. Читая стихотворение «Косарь» (1836), кажется, видишь всю ее бескрайнюю ширь, дышишь запахом ее трав и цветов. Для кольцовского косаря она не только просторна, но и как-то по-особенному радостна и светла:
Ах ты, степь моя,
Степь привольная,
Широко ты, степь,
Пораскинулась...
В стихотворении «Урожай» (1835) медленно надвигающаяся туча темнеет, растет, «ополчается громом, бурею, огнем, молнией», и тут же как бы после минутного затишья она
Ополчилася —
И расширилась,
И ударила,
И пролилася,
Слезой крупною...
В этой строфе, состоящей почти из одних глаголов, самый ритм и подбор звуков (прежде всего звонких согласных «р» и «л») немало способствуют изображению мощных раскатов грома и хлынувшего дождя. Особенно большую динамичность, широту, силу придает глаголам стоящий перед ними звук «и».
Одной из особенностей поэтического мастерства Кольцова является точность, конкретность, почти зрительная ощутимость изображения при исключительной экономичности, лаконичности художественных средств. Органически восприняв народно-песенную речь, поэт выработал свой отвечающий теме стиль, свою образность, свой особый голос.
Кольцов добивается свежих и точных слов (в смысле передачи определенного психологического состояния), сравнений и метафор, родственных самому духу народно-песенного творчества. Эта особенность реалистической поэтики Кольцова ярко проявляется в песне «Доля бедняка» (1841), где автор сумел просто и вместе с тем совершенно по-новому передать скрытую от взоров людей горечь переживаний крестьянина-бобыля:
Из души ль порой
Радость вырвется, —
Злой насмешкою
Вмиг отравится.
Речевые элементы, которые непосредственно идут из фольклора («И сидишь, глядишь, Улыбаючись; А в душе клянешь Долю горькую!»), у поэта естественны и художественно оправданы.
Самобытное мастерство мы видим и в инструментовке, мелодике, метрике и ритмике кольцовских стихов. Широко применяемые Кольцовым пятисложник и трехстопный ямб с дактилическими окончаниями, внутренние рифмы, повторы и аллитерации придают его стихам отмеченные уже выше смысловую выразительность и музыкальность.
И когда вчитываешься, например, в песню «Не шуми ты, рожь...», то ясно видишь, что даже самый размер ее очень подходит к тому горестному настроению, которым исполнено это стихотворение:
Тяжелей горы,
Темней полночи
Легла на́ сердце
Дума черная!
Не менее выразительна и такая кольцовская песня как «Последний поцелуй». В ее инструментовке обращают на себя внимание первая и вторая строки, где хорошо слышатся звуки «л», «п» («поцелуй, приголубь, приласкай»), третья и четвертая — с выделяющимся в них звуком «р» («Еще раз, поскорей, поцелуй горячей»).
Обнаруживаются также повторения слов и внутренние рифмы («Не тоскуй, не горюй, Из очей слез не лей»). Все это придает лирической интонации песен Кольцова музыкальность, которую так высоко оценил М. Балакирев, написавший на слова этого стихотворения свой известный романс. По отзывамЦ. А. Кюи, романс представляет совершеннейший образец слияния музыки с текстом в одно гармоническое целое.
Вообще следует отметить, что Кольцов сыграл исключительную роль в развитии отечественной музыкальной культуры. Его строки вдохновили на создание замечательных творений таких композиторов как Глинка, Варламов, Гурилев, Даргомыжский, Балакирев, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рубинштейн, Рахманинов, Гречанинов, Глазунов и др.
Кольцов обогатил нашу поэзию безыскусственной русской речью. Избегая каких-либо нарочитых «красивостей», он вносит в свои стихи обычные слова, взятые из живого народного языка, придавая им особый поэтический колорит. По определению Белинского, в песни Кольцова «смело вошли и лапти, и рваные кафтаны, и всклокоченные бороды, и старые онучи — и вся эта грязь превратилась у него в чистое золото поэзии» (9, 534).
Используя разговорную речь крестьян, Кольцов тщательно отбирает в ней самое типичное, что помогает ему ярче выразить чувства и мысли народа, правдиво показать жизнь простолюдинов. Во «Второй песне Лихача Кудрявича» (1837) читаем:
Кафтанишка рваный
На плечи натянешь,
Бороду вскосматишь,
Шапку нахлобучишь,
Тихомолком станешь
За чужие плечи...
Для Кольцова чрезвычайно характерно частое употребление уменьшительно-ласкательных речевых форм, которые в наибольшей степени соответствуют народному стилю:
Пала грусть-тоска тяжелая
На кручинную головушку...
Ты возьми мою кручинушку...
Типичны для песен Кольцова пословицы и поговорки, органически вкрапленные в речь его лирического героя. Например, в «Горькой доле» (1837):
Без любви, без счастья
По миру скитаюсь:
Разойдусь с бедою —
С горем повстречаюсь!
Значение Кольцова в истории отечественной литературы определяется нерасторжимой связью его с народом, которая, по мнению Белинского, нашла яркое выражение в художественномвоспроизведении поэтом крестьянского быта и особенностей характера, склада мыслей и чувств простых русских людей. Именно эти важнейшие стороны кольцовского творчества оказали наиболее плодотворное воздействие на русскую поэзию.
Опираясь на литературно-эстетическую концепцию Белинского, революционные демократы 60-х гг. рассматривали поэтическое наследие Кольцова в соответствии с выдвинутыми эпохой новыми и повышенными требованиями всестороннего отображения жизни в существенных ее проявлениях.
Добролюбов в первых же высказываниях о Кольцове (1858) определяет его как поэта, который по самой сущности своего дарования был близок к народу. Вместе с тем критик прямо и, пожалуй, даже чрезмерно категорически указывал на недостаточную связь кольцовских произведений с общественно-политической проблематикой.
По убеждению Добролюбова, «Кольцов жил народной жизнью, понимал ее горе и радости, умел выражать их. Но его поэзии недостает всесторонности взгляда; простой класс народа является у него в уединении от общих интересов...».
Добролюбов смог выделить и высоко оценить ту «реальную здоровую» сторону стихотворений Кольцова, которую, по словам критика, необходимо было «продолжить и расширить». Добролюбов подчеркнул нерасторжимую связь передовой русской поэзии с кольцовскими традициями. О значении этих традиций для русской литературы писал и Салтыков-Щедрин: «Весь ряд современных писателей, посвятивших свой труд плодотворной разработке явлений русской жизни, есть ряд продолжателей дела Кольцова».
Художественное наследие Кольцова было особенно дорого Н. А. Некрасову. Говоря о Кольцове как о действительно самобытном поэте, он ставил его в один ряд с величайшими нашими поэтами — Пушкиным, Лермонтовым, Жуковским, Крыловым.
В творчестве Некрасова нашла дальнейшее продолжение введенная в поэзию Кольцовым тема труда. Некрасов придал ей ту политическую остроту, какой недоставало Кольцову. Некрасову был несомненно близок выраженный в песнях Кольцова народный взгляд на физическую и духовную красоту трудящихся людей.
Опытом Кольцова было во многом подготовлено и обращение Некрасова к фольклору, к живой разговорной речи крестьян. Некрасова в какой-то мере можно считать продолжателем Кольцова и в области стихосложения. Весьма показательна в этом отношении поэма «Кому на Руси жить хорошо», в которой широко применяется идущий от Кольцова преимущественно трехстопный ямб с дактилическими окончаниями.
Традиция Кольцова ощутима и в творчестве поэта некрасовского лагеря И. С. Никитина. Опираясь на художественный опыт своих предшественников и прежде всего Кольцова, он обращался непосредственно к простонародной жизни, черпал в ней темы и образы. В стихотворениях Никитина («Зашумела, разгулялась...», «Песня бобыля», «Наследство», «Ехал из ярмарки ухарь-купец...», «Отвяжись, тоска...» и др.) явственна ориентация на народно-песенное начало, которое так полно представлено у Кольцова.
В русле традиций Кольцова развивается также творчество поэта-демократа И. З. Сурикова. Воздействие автора «Косаря» чувствуется в таких широкоизвестных его произведениях, как «Эх, ты, доля...», «Голова ли ты, головушка...», «В степи» и др. Суриковское стихотворение «В зеленом саду соловушка...» является развитием поэтического мотива женской доли, разработанного Кольцовым в его песне «Ах, зачем меня...».
Следы влияния Кольцова заметны также в творчестве поэтов-песенников С. Ф. Рыскина (1860—1895), Е. А. Разоренова (1819—1891), Н. А. Панова (1861—1906) и др. Проблематика и поэтика стихотворений Кольцова нашли дальнейшее развитие в творческой практике С. Д. Дрожжина: отраженная в его стихах тема крестьянского труда генетически восходит к «Песне пахаря» и «Урожаю».
Кольцов оказал особенно большое и плодотворное влияние на художественное становление Сергея Есенина. В стихотворении «О, Русь, взмахни крылами...» поэт прямо пишет о себе как о последователе Кольцова. Лирические мотивы и образы русского песенника имеют прямой отзвук в стихах М. Исаковского, А. Твардовского, Н. Рыленкова и других советских поэтов, творчество которых глубоко и органично связано с народной песней.
Художник новаторского склада, А. В. Кольцов сумел создать такие самобытные, глубоко национальные образцы демократической поэзии, что его имя по достоинству заняло одно из первых мест в ряду замечательных русских поэтов.
История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.
Красным полымем
Заря всколыхнула:
По лицу земли
Туман стелется;
Разгорается день
Огнем солнечным,
Подобрал туман
Выше темя гор…
Эти простые и задушевные строки покоряют своей поэтичностью, светлостью, глубоко волнуют, невольно западают в душу. Так вошел в литературу новый большой талант – Алексей Васильевич Кольцов. Лирика Кольцова казалась современникам своего рода открытием: впервые героем произведения стал простой русский мужик. Пахари, жнецы и косари в его стихах напоминают сказочных богатырей. В лирике Кольцова перед нами предстает простая, будничная жизнь русского крестьянина с ее повседневным трудом, заботами о хлебе, думами об урожае. В жизни русского крестьянина поэт видел не одни только светлые стороны. В его песнях нередко слышится неподдельное, искреннее горе обездоленного труженика. Но покоряются своей горькой участи лишь немногие из героев кольцовских песен. Гораздо чаще они отправляются на поиски счастья, мстят своим обидчикам, уходят в леса, чтобы не смириться со своею злою долей.
Иль у сокола Крылья связаны?
Иль пути ему Все заказаны?
(“Дума Сокола”)
Сокол, рвущий свои путы, стремящийся на волю – вот каков русский человек! Образ сокола – гордой, свободолюбивой птицы – один из самых излюбленных в устной народной поэзии. Недаром называл он песнями многие свои стихотворения. Ведь именно в песнях русский народ чаще изливает свою душу. Выразить чувства и помыслы русского крестьянина Кольцов смог потому, что не понаслышке и не из книг знал его быт, горе и радость. Хотя он был сыном торговца скотом, жизнь его почти не отличалась от крестьянской. Поэт получил скудное образование, гонял скот, рубил дрова. Тяжелую жизнь Кольцова скрашивала рано пробудившаяся в нем страсть к поэзии. Песни Кольцова “Соловьем залетным”, “Хуторок”, “На заре туманной юности” стали подлинно народными. Их поют “на всем пространстве беспредельной Руси”, – говорил Белинский.
(Пока оценок нет)
Другие сочинения:
- Есть в стихах Кольцова и беды, и бедность. Но и они носят обычно характер обобщенный. Социальные мотивы есть, но они не подчеркнуты специально, не выделены. Бедность может сопровождать несчастье в любви или даже быть причиной такого несчастья, как в “Деревенской Read More ......
- Поэзия А. В. Кольцова как будто бы неожиданна для 30-х годов XIX в., но вместе с тем и закономерна, так как свидетельствует о процессе демократизации русской культуры. Кольцов воспитывался в провинциальной (воронежской) мещанской среде, образования не получил и был самоучкой Read More ......
- Алексей Васильевич Кольцов родился 3 октября 1809 года в Воронеже, в зажиточной мещанской семье Василия Петровича Кольцова. С девяти лет Кольцов учился грамоте на дому и проявил столь незаурядные способности, что в 1820 году смог поступить в уездное училище, минуя Read More ......
- В 1835 г. вышел сборник стихотворений, необычных по содержанию и манере. Их автором был А. В. Кольцов – поэт сравнительно ограниченного круга тем и одного жанра. Это мотивы крестьянского труда и жанр народной песни. Но и то и другое явилось Read More ......
- Песни Кольцова. Сейчас мы, говоря о кольцовском творчестве, обычно называем самую характерную его литературную форму просто песней. Сам же Кольцов почти неизменно подчеркивает: “Глаза” (Русская песня), “Измена суженой” (Русская песня), или, чаще: “Русская песня” (“Ах, зачем меня…”), “Русская песня” (“В Read More ......
- Природа творящая, единая, человек как ее часть, человек, в котором природа осознает себя и который чувствует эту неразрывную связь с природой,- эти начала должны были отвечать всему строю души и ума Кольцова. Но, очевидно, важно было для Кольцова и то, Read More ......
- Г. Р. Державин творил свои произведения в эпоху расцвета классицизма. Это искусство выделяло “высокое”, “среднее” и “низкое” направления. “Высокое” было связано с героическим и патриотическим началом в человеке: гражданское, патриотическое чувство делало человека личностью. Темами “среднего” и “низкого” жанров были Read More ......
- Нежный и бесповоротный Никто не глядел вам вслед Целую вас – через сотни Разъединяющих лет. Марина Цветаева – одна из неугасаемых звезд поэзии XX века. В своем стихотворении 1913 г. она просила: “Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь”. Read More ......
