В советское время о маршале Маннергейме говорили, как о «реакционном государственном деятеле Финляндии». О нем было принято упоминать, в основном, лишь в связи с линией обороны, носившей его имя во время советско-финской войны. А между тем связь Маннергейма с Россией ограничивается не только Зимней войной. В самой Финляндии отношении к его личности неоднозначное. Носитель презрительной клички «росси» (т.е. русский) и национальный герой, памятник которому потомки воздвигли в центре Хельсинки, - это один и тот же человек.

Барон Карл Густав Эмиль Маннергейм родился 4 июня 1867 г. близ города Турку в Финляндии, которая тогда входила в состав Российской империи (Великое Финское княжество). Его родным языком был шведский, Карл Густав происходил из старинного рода, уходящего корнями в Голландию и отчасти Германию. В XVII в. его предки перебрались в Швецию, их фамилия Мархейн стала звучать как Маннергейм, а затем переехали в Финляндию. Шведский род Маннергеймов дал Скандинавии много государственных деятелей, ученых, полководцев

Семья Маннергеймов занимала довольно заметное положение в обществе. Отец Густава Карл Роберт окончил университет Гельсингфорса, коллекционировал произведения искусства, имел музыкальную подготовку, пел в национальной опере, писал стихи, занимался переводами, так как владел несколькими языками. Мать будущего маршала Хелен фон Юлин была дочерью крупного финского магната. Однако барон, любивший жить на широкую ногу, сумел растранжирить и свое наследство, и приданное жены. После 18 лет брака он сбежал в Париж с любовницей, оставив жену и семерых детей без средств к существованию. Не выдержав этого, Хелен через год умерла от сердечного приступа, детей взяли на воспитание родственники.

Густава было решено отправить учиться в дешевый кадетский корпус недалеко от Выборга, но вскоре он был из него исключен за неподчинение дисциплине. Родственники хотели подыскать ему другое занятие, но неожиданно Густав переменился и вопреки всему решил сделать военную карьеру, избрав для этого Николаевскую кавалерийскую школу в Петербурге. В 1887 г. зачислен в кавалерию офицером, в 1889 г. закончил училище в чине поручика. В своих воспоминаниях Маннергейм с уважением вспоминает своих педагогов в кавалерийском училище, особенно генерала Алексеева (во время Первой мировой войны – заместитель верховного главнокомандующего). В Петербурге подружился с великим князем Николаем Александровичем, будущим императором Николаем II, что благотворно повлияло на его дальнейшую карьеру. Два года Маннергейм прослужил в «черных драгунах» (15-й Александрийский драгунский полк, дислоцированный в Западной Польше), а затем был зачислен в кавалегардский полк, почетным командиром которого была сама императрица. К императрице Марии Федоровне, датчанке по происхождению, Маннергейм относился с особым уважением. Впоследствии, уже после революции во время своего путешествия по Европе барон посетил с визитом императрицу, чтобы выразить свое почтение (Мария Федоровна провела свои последние годы жизни в Дании). Во время коронации Николая II и Александры Федоровны Маннергейм стоял в почетном карауле.

В 1802 г. Густав женился на дочери русского генерала Анастасии Араповой, но этот брак не был счастливым, в 1901 г. они расстались, а официально развелись только в 1919 г. Жена с двумя дочерьми поселилась в Париже. Старшая, Анастасия, перешла в католичество и перед Первой мировой войной постриглась в монахини. Почти 20 лет она провела в монастыре кармелиток в Англии, но, в конце концов, отказалась от монастырской жизни. Младшая, Софи, переедет в 18-м году к нему, собираясь остаться насовсем, но жизнь в Хельсинки ей пришлась не по душе. Она вернется во Францию, но будет регулярно переписываться с отцом и иногда бывать у него в гостях.

Во время русско-японской войны, куда Маннергейм отправился добровольцем, отличился в боях на территории Манчжурии. Войну закончил в звании майора. В начале марта 1906 года Маннергейм, дослужившийся до полковника, получил от Генштаба России поручение выехать в научную и разведывательную экспедицию по Центральной Азии. Главная цель экспедиции состояла в том, чтобы выяснить результаты политики реформ, проводившейся в Китае после разгрома боксерского восстания, ее влияние на граничившие с Россией области. Предстояло, кроме того, начертить карты дорог, по которым отряд будет продвигаться, изучить их возможное военное значение. Военная рекогносцировка и шпионская деятельность камуфлировались под научную работу. Предполагалось полностью сохранить в тайне принадлежность Маннергейма к русской армии, представив его шведским поданным, который принимает участие в крупной исследовательской экспедиции французов. Проделав верхом путь протяженностью 3 тыс. км, до самого Пекина, лжеученый в тяжелейших условиях не только выполнил задание, но и увлекся научной деятельностью. В Пекине Маннергейму довелось встретиться с генералом Корниловым, в то время работавшем в Китае военным атташе. По случайному совпадению именно Корнилов двумя годами ранее в Ташкенте отправлял Маннергейма в экспедицию. С ним Маннергейму доведется встретиться и позднее, в 1917 г., в то время барон также будет в числе генералов, не принявших революцию. Надо сказать, что Маннергейм был знаком не только с Корниловым, но практически со всеми лидерами Белого движения.

В свой дневник о путешествии по Азии Маннергейм заносил то, что он видел и чувствовал, наблюдал и переживал непосредственно, не опираясь на предрассудки и шаблоны. Его наблюдения, записки, карты, фотографии (а их было сделано более полутора тысяч), измерения, скопированные наскальные рисунки, собранные старинные рукописи, книги сделали бы честь любому исследователю, потому что в них содержались сведения по географии, истории, этнографии, антропологии, культуре и другим наукам. Например, отрывок текста на одном из древних североиранских наречий обошел все университеты европейских стран, а буддийский текст, написанный квадратным монгольским письмом XIII - середины XVI вв., так и остался уникальным.

Маннергейм пытался учить китайский. Кроме переводчика он нанял еще одного китайца, чтобы иметь возможность тренироваться в языке (кроме родного шведского Маннергейм владел английским, французским, русским, финским и немецким). Из Пекина Маннергейм выезжал всего раз на встречу с Далай-ламой, который жил в Китае на правах пленника под постоянным присмотром. «Далай-лама показался мне живым и умным человеком, сильным духовно и физически», - писал барон. Его святейшество сразу же поинтересовался, не привез ли Маннергейм ему какого-нибудь послания, вероятно, он ждал известий от царя или правительства России. Но у барона не было с собой ничего, даже подарка для далай-ламы, и он отдал свой пистолет (в воспоминаниях Маннергейм, комментируя этот эпизод записал: «Времена такие, что даже святому человеку чаще требуется пистолет, чем молитва»). В своих мемуарах барон, испытывавший симпатию к Далай-ламе, впоследствии с удовлетворением отмечал, что тому удалось вернуться в Тибет и, воспользовавшись ослаблением великих держав, создать независимое государство.

Доклад об этой экспедиции Маннергейм представил лично царю, которого очень заинтересовали приключения барона. Аудиенция, данная в Царскосельском дворце, длилась вместо запланированных 20 минут 1 ч 20. В награду Маннергейм получил чин генерал-майора и полк под Варшавой. Он очень гордился своей научной работой, и отчет о ней окончательно оформил в 1940 г.

Во время Первой мировой войны Маннергейм стал командиром элитной 12-й кавалерийской дивизии, а через три года уже командовал армейским корпусом и был произведен в генерал-лейтенанты. Он был награжден почти всеми российскими орденами. В своем поведении Маннергейм был истинным аристократом. Его аристократизм проявлялся и в манере держаться ("осанка выражает состояние души", говаривал он), и его внимательном отношении к подчиненным: он помнил имена и фамилии многих рядовых, откуда они родом, есть ли семья и т.д. Интересно, что на фронте Маннергейм и генерал Деникин, будущий лидер Добровольческой армии командовали соседними дивизиями. В начале 1917 г. Маннергейм находился в отпуске. Приехав в Петербург, он попал в самый водоворот революционных событий. Отношение Маннергейма к революции было враждебным, а падение монархии стало страшным ударом. Присягать Временному правительству он отказался, потому что уже присягнул на верность царю и Отечеству (и сохранил ее до конца: невзирая ни на какие перемены, всегда держал на своем столе портрет Николая II). Октябрьский переворот стал для Маннергейма личной трагедией, он принимает решение покинуть Россию.

В Финляндии также все было неспокойно. В стране к тому времени уже образовались две противостоящие друг другу военные группировки: с одной стороны - хорошо обученные добровольные отряды самообороны "шюцкор", сформированные активистами буржуазных партий на случай вооруженной борьбы с российскими оккупационными войсками. Шюцкор и составил позднее костяк Белой армии. С другой - разрозненные отряды рабочих, созданные после февральской революции и зачастую проходившие военную подготовку при помощи русских большевиков: они постепенно объединились в Красную гвардию. Третьей, и весьма значительной, военной силой были российские солдаты и матросы Балтийского флота, еще находившиеся в Финляндии.

Маннергейм принял на себя командование частями, противостоящими Красной Армии и финской Красной гвардии. На основе шюцкора были сформированы вооруженные силы, в состав которых вошли также добровольцы из России и Швеции, оружие пришло из Германии. Помощь Маннергейм получил также от немецкого генерала графа фон дер Гольца, который с февраля 1918 г. командовал 12-й германской дивизией (Восточная морская дивизия). Дивизия генерала фон дер Гольца первоначально дислоцировалась в Прибалтике, воюя там против Красной Армии. Совместными усилиями белофинны и германский экспедиционный корпус генерала фон дер Гольца заставили отряды Красной Гвардии отступить сперва к городу Выборгу (где они проиграли бой 24 апреля), а затем на территорию Советской России. в середине мая Маннергейм принимал парад победы: гражданская война была окончена и разоруженные русские войска покинули страну. В декабре 1918 г. Карл Маннергейм был провозглашен регентом Финляндии.

Потери белых оказались сравнительно не велики - около 5 тысяч человек. Красных же финнов погибло более 20 тысяч; из них лишь несколько тысяч - в боях; остальные были казнены или умерли от голода и болезней в концлагерях. Причем казнили и бросали в лагеря военнопленных и женщин, и детей, что вызвало возмущение в Европе. До сих пор не ясно, в какой степени Маннергейм причастен к этой "кровавой бане", как до сих пор финны называют то время. Известно, что он пытался остановить бессмысленное кровопролитие, но ситуация, как почти всегда бывает в обстановке войны, во многих районах вышла из-под контроля. К тому же в конце мая 1918 года он ушел в отставку и какое-то время не мог влиять на ход событий.

Отношение к Маннергейму после 18-го года было двойственным: многие считали его виновником белого террора и гибели десятков тысяч пленных. А с другой стороны - благодарные сограждане в 1919 году собрали сотни тысяч подписей и 7,5 миллиона марок в дар Маннергейму - освободителю отечества. Известно, что Маннергейм предлагал военное сотрудничество руководству Белого движения в России и даже наступление на красный Петроград. Но ни Верховный правитель России адмирал Колчак, ни главнокомандующий вооруженными силами юга России генерал Деникин на такое сотрудничество с Финляндией не пошли. Причина состояла в том, что они оба выступали за единую и неделимую Россию.

17 июня 1919 года была провозглашена Республика Финляндия. В том же месяце генерал Маннергейм добровольно ушел с поста регента Финляндии в отставку. Но он продолжал оставаться одним из самых видных политических деятелей страны, сохранив огромное личное влияние на ее вооруженные силы. В 1931 г., когда маршалу Маннергейму было уже за 60 лет, правительство страны вновь вернуло его к активной государственной деятельности. Его назначили председателем Совета обороны государства, которому предстояло решать военные вопросы в условиях обострения отношений Финляндии со своим соседом – Советским Союзом. В течение восьми лет (строительство первых укреплений было начато еще в 1927 г.) Карл Маннергейм руководил строительством мощной фортификационной линии на Карельском перешейке, которая вошла в военную историю, как «линия Маннергейма». В ее строительстве участвовали немецкие, английские, французские и бельгийские инженеры-фортификаторы. Общая протяженность линии составляла 135 километров, а ее глубина – 95 километров. Всего было 220 километров сплошных проволочных заграждений, 200 – лесных завалов и 80- привотанковых надолбов.

В 1939 бывший генерал российской императорской армии в звании маршала Финляндии становится главнокомандующим армией Финляндской республики. Уже с лета 1938 года Москва требовала в аренду четыре самых крупных острова в Финском заливе; Маннергейм считал, что острова нужно отдать, поскольку их оборона все равно не возможна. Правительство тогда даже не стало рассматривать этот вопрос. А через год Молотов и Риббентроп заключили договор о ненападении. В нем существовал секретный протокол, отдававший прибалтийские государства и Финляндию на милость СССР. После раздела Польши требования возросли - теперь русские хотели кроме островов часть Карельского перешейка и военно-морскую базу в Ханко в обмен на территории в Восточной Карелии. 26 ноября происходит так называемый "инцидент в Майнила": обстрел приграничной деревни, находящийся на советской территории. Советский Союз обвинил в этом Финляндию, хотя позднее стало ясно, что выстрелы были произведены с советской стороны. 28 ноября СССР денонсирует договор с Финляндией 1932 года о ненападении, 29-го следует разрыв дипломатических отношений,. создается коммунистическое марионеточное правительство Финляндии во главе с Отто Вилле Кууиненом; 3 декабря советская сторона заключает договор о дружбе и взаимной помощи с этим "народным правительством". И когда СССР исключают из Лиги Наций это дает повод заявить, что СССР оказывает помощь «законному правительству, избранному трудовым народом»

Советско-финская война началась бомбардировкой финской столицы Хельсинки и города Виипури (современного Выборга). Со стороны СССР в войне участвовал примерно один миллион военнослужащих. Помимо сухопутных войск боевые действия вел Балтийский флот. Маннергейм же располагал армией в 300 тысяч человек, из которых лишь 50 тысяч относились к регулярным, кадровым войскам. В воевавшей против Красной Армии финской армии оказалось немало добровольцев из скандинавских и других европейских государств. Оборонительная тактика Маннергейма на Карельском перешейке оказалась действенной. Укрепления протяженностью почти в 150 км представляли собой почти непрерывную цепь траншей и блиндажей, защищенных противотанковыми рвами, каменными глыбами и колючей проволокой. Второй ряд укреплений строился уже перед войной в лихорадочной спешке. В общем-то, их мощь была преувеличена советской пропагандой, поскольку наступление захлебнулось. Сам маршал любил говорить: «"Линия Маннергейма " - это финские солдаты». Еще одним страшным врагом русских оказалась стужа. Соотношение людских потерь в этой войне оказалось поразительным: оно составило примерно 1:5, т.е. на одного финна приходилось 5 красноармейцев (финны потеряли 23 тыс. павшими в бою и пропавшими без вести).

К февралю человеческие и технические ресурсы финнов истощились. 21 февраля, бросив в бой 27 армейских дивизий с танками и артиллерией советские войска прорвали финскую оборону на 12-километровом участке. 12 марта 1940 г. маленькая Финляндия капитулировала, чтобы не допустить продвижение советских войск в глубь ее территории. По условиям мирного договора между СССР и Финляндской Республикой государственная граница на Карельском перешейке отодвинулась от Ленинграда за линию городов Выборг и Сортавала, 10% страны отошло к Советскому Союзу и, оттуда в глубь страны хлынуло 400 000 беженцев, которым нужно было дать приют и работу. Но все же моральная победа была на стороне финнов – весь мир заговорил о мужестве и храбрости маленького народа, который не удалось покорить.

«Фельдмаршал Маннергейм обладал высоким ростом, стройным и мускулистым телом, благородной осанкой, уверенной манерой держаться и четкими чертами лица. Он принадлежал к тому типу как будто специально созданных для выполнения своей миссии великих исторических личностей, которыми так богаты были XVIII и XIX века, но в настоящее время вымершему практически полностью. Он был наделён личными чертами, свойственными всем жившим до него великим историческим персонажам. К тому же он был прекрасным наездником и стрелком, галантным кавалером, интересным собеседником и выдающимся знатоком кулинарного искусства и производил собой в салонах, равно как и на скачках, в клубах и на парадах в одинаковой степени великолепное впечатление».

Прадед Густава Маннергейма, Карл Эрик Маннергейм, был руководителем делегации, принятой Императором Александром I, и способствовал успеху переговоров, закончившихся в результате утверждением конституции и автономного статуса Великого княжества Финляндского. С тех пор все Маннергеймы стали отличаться четкой прорусской ориентацией.

«Мне исполнилось 15 лет, когда в 1882 году я поступил в кадетский корпус Финляндии. Я был первым из трех поколений Маннергеймов, кто посвятил себя военной карьере. Моя служба в царской армии России началась со случая, который оказал решающее влияние на мою жизнь. Я имею в виду отчисление из кадетского корпуса в Финляндии и поступление в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге».

К.Г. Маннергейм среди братьев и сестер: в центре София, слева Карл, Аугуст и Йохан, справа Анника и Густав, сидит Ева


Николаевское кавалерийское училище он закончил с отличием. Родившись в семье барона Карла Роберта Маннергейма и графини Хедвиги Шарлотты Хелены фон Юлин, получив образование в одном из элитных подразделений Императорской гвардии, благодаря своим личностным качествам, он скоро приблизился ко Двору, стал близок к кругу Императорской семьи.

В 1891 году он поступает на службу в Кавалергардский полк Ее Императорского Величества, шефом которого была Вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Будучи родом из Северных стран, она особенно тепло относилась к Г.Маннергейму, приветствовавшему ее при первом знакомстве по-датски. Дружеские отношения сложились у него и с Великой Княгиней Ольгой Александровной.


Вдовствующая Императрица Мария Федоровна с кавалергардами

Благодаря своей изящной наружности и хорошим манерам Г.Маннергейму в 1896 году на коронации Императора Николая II и Императрицы Александры было отведена ответственная и почетная роль. После коронации он возглавил торжественную процессию. О самом дне коронации он вспоминает:

«Это была самая утомительная церемония из тех, в которых мне пришлось участвовать. Я был одним из четырех кавалергардских офицеров, которые вместе с самыми высокопоставленными лицами государства образовали шпалеры вдоль широкой лестницы, что вела от алтаря к трону на коронационном возвышении. Воздух от ладана был удушающим. С тяжелым палашом в одной руке и «голубем» в другой мы неподвижно стояли с девяти утра до половины второго дня».

Коронация Императора Николая II. Впереди два кавалергарда; слева от Императора Карл Густав Маннергейм

На другой день приказ по кавалергардскому полку гласил: «Его Императорское Величество изволил дважды выразить свою благодарность за блестящий выход полка и его безукоризненное обмундирование…».

16 мая Император, облаченный в красный мундир кавалергардов, устроил в Кремлевском Дворце прием для офицеров полка, на котором К.Г.Маннергейм имел продолжительную беседу с Императором Николаем II. После этой встречи образ Николая II предстал барону Г.Маннергейму как «Мой Император» - корректный, внимательный и вежливый, духовно близкий ему.

Во время Первой мировой войны, когда офицеры спрашивали его, почему он неуязвим для пуль и снарядов, барон отвечал, что у него есть серебряный талисман и дотрагивался до левого нагрудного кармана: там лежала серебряная медаль 1896 года, медаль участника коронации Его Императорского Величества Николая II. Когда К.Г. Маннергейм в сентябре 1908 г вернулся из азиатской экспедиции в Петербург, Император Николай II с интересом выслушал его доклад о поездке.

Во время службы К.Г Маннергейм зарекомендовал себя как успешный командир-наставник. Им восхищались, о нем говорили. Разговоры дошли до Императора Николая Александровича, который в 1910 году назначил Г.Маннергейма командиром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка с присвоением звания генерал-майора свиты Его Императорского Величества.

В 1911 году, 17 февраля барон Г. Маннергейм принял полк. Казармы полка располагались в Варшаве.

Осенью, как и обычно, уланы охраняли район царских охотничьих угодий около Спала — одной из летних резиденций Императорской Фамилии. В это время К.Г. Маннергейм особенно был близок к Царской семье и ежедневно приглашался к столу.


Справа генерал-майор свиты Его Императорского Величества Г. Маннергейм

18 мая 1915 года барон получил следующую телеграмму: «Генералу свиты ЕИВ барону Густаву Маннергейму. Хочу видеть моих ахтырцев. Буду 18 мая в 16.00 поездом. Ольга». Почётный караул во главе с Маннергеймом находился на станции Снятын в ожидании военно-санитарного поезда № 164/14 с Великой Княгиней Ольгой Александровной несколько часов, но поезд так и не подошел. Было решено начинать торжества - в одном из амбаров были накрыты праздничные столы.

Через некоторое время спустя в амбар тихо вошла женщина в платье сестры милосердия и присела за стол рядом с Маннергеймом, благо, один из офицеров вовремя ее узнал и предложил стул. Княгиня наклонилась к Густаву: «Барон, Вы же знаете, что я не люблю церемоний. Продолжайте обед и не забудьте налить мне вина, я ведь знаю, что Вы галантный кавалер, не в пример нашим общим знакомым… И прошу простить за опоздание - мой поезд не пропустили из-за боязни немецких налетов. Я села на лошадь - Вы меня как наездницу знаете - и вот у Вас с моим ненужным мне конвоем… И прикажите пригласить к столу моих опекунов».

Торжественный обед продолжился и весьма хорошо. Первой парой в первом полонезе выступали Густав и Ольга. На следующий день состоялся торжественный парад ахтырцев.

Великая Княгиня Ольга Александровна была из числа тех женщин, которых никто не забывал. Сохранилась подаренная Густаву фотография с памятной надписью княгини: «… Посылаю Вам снятую в период войны карточку, когда мы больше встречались и когда, как любимый начальник 12-й кавалерийской дивизии, Вы были вместе с нами. Это напоминает мне о былом…».


Великая Княгиня Ольга Александровна

Не было более командиров дивизий Первой мировой войны, которые были оценены членами Императорской семьи, как барон Густав Маннергейм.

Во время войны, план по свержению монархии в России принял наибольшую силу - Царский трон расшатывался.

«В середине февраля узнав, что Император находится в Царском Селе, поехал туда. Поскольку я входил в Свиту Его величества, а ранее командовал гвардейскими уланами, то мог рассчитывать, что Государь примет меня. В тот день прием был назначен только для двух человек, и я очень быстро получил аудиенцию. В обычае Императора было внимательно выслушивать все то, что ему докладывали, и я полагал, что он заинтересуется сообщением о положении на румынском фронте. Но, как мне показалось, в тот момент его мысли занимали совершенно другие проблемы. Общее настроение в Петрограде было подавленным. Люди открыто осуждали не только правительство, но и самого Царя. Усиливающаяся усталость от войны, экономическая разруха и хаос на транспорте накладывали свой отпечаток на повседневную жизнь. <…> Суровые старцы Государственного совета, высшего совещательного органа Российской Империи, заняли сторону оппозиции, которая требовала введения парламентского правления».

Г.Маннергейм не принял присяги новому Правительству. Сразу же после Февральской революции он предложил ряду генералов покончить с Временным Правительством и восстановить монархию.

«Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало. Я окончательно утвердился в мысли, что командир, который не способен защитить своих офицеров от насилия, должен расстаться с российской армией. Ситуация в войсках ухудшалась с каждым днем, и это лишь укрепляло мое решение покинуть русскую армию. Но ведь нужно было придумать какую-то причину! Помог случай.

<…> Ленин и Троцкий, встав во главе большевистского правительства, захватили власть. Эта новость была совершенно спокойно воспринята в Одессе. С друзьями-офицерами мы спорили о том, что следовало бы организовать сопротивление этой диктатуре меньшинства, но мне пришлось осознать, что ни они, ни общество в целом не считали необходимым приступить к каким-либо действиям.

<…> Было совершенно очевидно, что все они в ужасно подавленном состоянии. Людьми владел страх, и они не проявляли никакого стремления к борьбе против нового режима. <…> Я сказал, что сопротивление необходимо и хорошо бы, если бы во главе движения стал кто-либо из великих князей. Лучше погибнуть с мечом в руке, чем получить пулю в спину или быть расстрелянным. Мои соседи придерживались другого мнения и считали борьбу против большевиков безнадежным делом. Я был глубоко разочарован тем, что в столице и Одессе общественное мнение оказалось единым».

Будучи искренне предан Государю, Г. Маннергейм перед отъездом в Финляндию рискуя жизнью, решается ехать в Царское Село, чтобы проститься с Главнокомандующим армии. Сказалось уважительное отношение к нему охраны, и он проникает во Дворец. Государя еще не вернулся.

«Барон, вы знаете меня хорошо и знаете давно, - сказала Государыня Маннергейму. Вы знаете, что я могу владеть собой. Но когда сюда вошел генерал Корнилов с орденом, пожалованным ему Ники, и с красным бантом на рукаве, и сказал: «Гражданка Романова встаньте выслушать указ Временного Правительства», у меня потемнело в глазах. И на глазах Императрицы, - пишет Маннергейм - выступили слёзы».


Мой Император

Весть об отречении «Его Императора» застала Г. Маннергейма в Москве.

В сентябре 1917 года он был переведен в резерв как военачальник, а в январе 1918 он отправил прошение в отставку.

«6 декабря Финляндия объявила независимость, и я более не испытывал намерений оставаться в российской армии. Кстати говоря, в этой армии я, будучи гражданином Финляндии, прослужил почти тридцать лет». «В тот декабрьский день 1917 года, когда я прибыл в Хельсинки, погода была мрачной и дождливой...


К.Г. Маннергейм в форме генерала Белой армии

<…> Меня интересовало, что могли сделать те силы, которые должны были спасти Российское государство. Поэтому, пробыв неделю в Хельсинки, я вернулся в Петроград. Там не было и намека на сопротивление. Наоборот, я заметил, что советская власть все более укрепляется и становится угрозой для молодого финского государства. Я быстро осознал: вопрос не в том, окажется Финляндия в революционном круговороте или нет, вопрос лишь в том, когда это произойдет».

С большой скорбью принял Г. Маннергейм известие о расстреле Царской семьи в Екатеринбурге. По его просьбе была отслужена заупокойная Божественная литургия в Успенском соборе Хельсинки. Когда бежавший в 1918 году из России Керенский оказался в Финляндии, Г. Маннергейм не принял его. Как и всегда, поступая по велению совести, верноподданный Российскому Императору, приложивший все усилия для освобождения Царской семьи и России от «красной чумы», он с презрением отнесся к человеку, выполнявшему указания масонов по сокрушению монархической власти в России. К человеку, который арестовал Императора и его семью и сослал их в Тобольск по указанию масонской ложи.

Маршал Г. Маннергейм на параде победы в гражданской войне. Май 1918 г.

В Финляндии Г.Маннергейм смог порой жесткими мерами защитить страну от «красной заразы». В этой борьбе он объединил и коммунистов и монархистов - все слои общества, за короткий срок сумел сформировать вполне боеспособную 70-тысячную армию, которую возглавил в чине генерала от кавалерии.

«23 июня 1919 г. адмирал А.В. Колчак направил официальное обращение Г.Маннергейму: «В эти решительные дни нашей борьбы с разрушительным и анархическим началом большевизма я не исполнил бы своего долга перед Россией, если бы не обратился к Вашему Превосходительству с совершенно откровенным, исполненным глубокого доверия призывом, к которому меня побуждает забота о спасении неисчислимых человеческих жизней, томящихся под режимом большевиков.

Я исхожу из убеждения, что должно быть сделано всё возможное для достижения наиболее скорого сокрушения большевизма. Поэтому я хотел бы надеяться, что Вы побудите финляндское правительство принять участие в общем деле и перейти к решительным мерам для освобождения северной столицы России, начав активные военные операции в направлении Петрограда.

Я прошу Вас, генерал, принять это мое обращение как знак неизменной памяти Русской армии о Вашем славном прошлом в ее рядах и искреннего уважения России к национальной свободе финляндского народа. Адмирал Колчак. 23 июня 1919 г.».

Ответ Г.Маннергейма гласил: «Прошу Ваше Превосходительство принять мою благодарность за телеграмму от 23 июня, полученную мною 4-го сего месяца. <…> Хотя я уверен в том, что впредь в состоянии уничтожить всякую попытку поднять в Финляндии красное знамя революции, но тем не менее [мы] знаем, что существующая в них советская власть представляет для нас постоянную угрозу и далеко не безучастны к страданиям, переживаемым русским народом под игом большевиков. <…> Поэтому финляндскому народу и его правительству далеко не чужда мысль об участии регулярных войск финляндских и об освобождении Петрограда. Не стану от Вас скрывать, господин адмирал, что, по мнению моего правительства, финляндский сейм не одобрит предприятия, приносящего нам хотя и пользу, но требующего тяжёлых жертв, если не получим гарантию, что новая Россия, в пользу которой мы стали бы действовать, согласилась на некоторые условия, исполнение которых мы не только считаем необходимым для нашего участия, но также необходимой гарантией для нашего национального и государственного бытия.

Что это были за условия, записал в своем дневнике В.Н. Пепеляев: «Финны из участия во взятии Петрограда требуют признания безусловной независимости, самоопределения населения Карелии и Олонецкой губернии». И комментировал свою реакцию: «Предложение отклонить и ответить в духе нашей ноты».

Проект был единодушно отвергнут Юденичем, А.В. Колчаком, С.Д. Сазоновым и главнокомандующим Вооружёнными силами Юга России генералом А.И. Деникиным как противоречащий национальным интересам России, при отсутствии гарантии помощи Финляндии «ввиду внутренних политических затруднений» накануне выборов.


К.Г. Маннергейм в последние годы жизни

Г. Маннергейм хотел выиграть выборы, и начать войну с Советами уже как президент. 25 июля 1919 года состоялись выборы, которые в качестве исключения решено было провести не всенародным, а парламентским голосованием. И тут у Г.Маннергейма шансов не было. Победил либерально настроенный профессор Гельсингфорского университета Стольберг. Г.Маннергейм надолго покидает страну.

Л.В. Власов пишет: «В 1938-м году Сталин принимает решение выйти лично на Г.Маннергейма, так как договориться ни с президентом, ни с премьером он не смог. В Москве в это время живет генерал Игнатьев, из бывших, некогда кавалергард, он знал Г.Маннергейма. Попросили его написать письмо старому другу. Г.Маннергейм прочитал и ответил: «С предателями дела не имею»». Щербатов, Алексей Павлович (1910—2003), Князь, президент Союза Российских Дворян Северной и Южной Америки пишет в своих воспоминаниях: «Я много раз возвращался к теме Царя, и в один из визитов Керенский мне сказал, что, когда Николай II был под арестом, еще в Царском Селе, секретную миссию по переправке его за границу через Финляндию в Швецию предлагал организовать генерал Карл Густавович Маннергейм, будущий главнокомандующий финской армией. Находясь на русской службе, он был беззаветно предан Государю и не упускал случая подчеркнуть: «Я подданный великого князя Финляндского». <…> В 1936 году я встречался с Маннергеймом, элегантным, красивым, успешным бывшим офицером Кавалергардского полка, к моменту встречи прославившимся как герой Первой мировой войны. Он уже носил титул финляндского маршала, но по-прежнему очень позитивно относился к России, хорошо говорил по-русски. Встреча наша проходила, можно сказать, в домашней обстановке: Карл Густавович был очень дружен с моей богатой тетей, графиней Елизаветой Владимировной Шуваловой, урожденной Барятинской. Маннергейм сказал мне тогда, что вывезти Царскую семью на тайном эшелоне не составляло труда, и он готов был в 1917 году вместе с армией поддержать генерала Юденича, но Керенский на это не пошел: бегство Императора сразу после революции привело бы к краху Временного правительства. Да и Англия не проявила активной поддержки этого проекта».

Г.Маннергейм сохранил преданность Императору Николаю II, Имперской России. До конца жизни на его рабочем столе всегда, даже при царившей в Финляндии русофобии, стоял портрет с фотографией и личной подписью Его Императорскрго Величества Николая II. Рядом стояла фотография Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, которой он был многим обязан своей поддержкой. Он наносил ей визиты вежливости в Дании в 1920-е годы. Почти через четверть века после ее смерти в Дании он в своих мемуарах очень тепло о ней отзывался.

Лютеранин, Г.Маннергейм по сути был христианином, глубоко чтил православную веру, носил на груди православный крест и с ним похоронен. Он молился на Валааме и просил русских монахов молиться за него.

Барон Г.Маннергейм был представлен Анне Александровне в Царском Селе в 1908 году, когда он только что вернулся из Азиатского похода. После этого, приезжая в Царское Село, генерал-лейтенант Российской Императорской армии Г. Маннергейм несколько раз был в ее маленьком домике, располагавшимся рядом с царским Дворцом. Анна Александровна со свойственной ей доброжелательностью к людям была рада гостям и всегда радушно принимала их.

А. А. Танеева в начале служения у Императрицы

В январе 1909 года гостями в доме Анны была Царская Чета, а также и Г. Маннергейм. Это было незадолго до его отправления в Польшу.

Последняя встреча и беседа Анны Александровны и Густава Маннергейма в России состоялась в феврале 1917 года в Царском Селе, в Александровском дворце.

21 марта 1917 года (ст. стиля) Керенский арестовал больную корью Анну, а 22 марта ее заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости, где она до перевода в Арестный дом, пробыла 3 месяца в не человеческих условиях.

Через месяц, еще не отойдя от ужасов тюремного заключения, она вновь по приказу Керенского, как лицо неблагонадежное высылается за пределы Петербурга, в тогдашнее Великое Княжество Финляндское, и как арестантка Временного правительства содержится вначале на яхте Их Величеств «Полярная Звезда», а затем в Свеаборгской крепости.

Молитвами безвинно страдающей Анны, ее родителей, их хлопотами, которые стоили немалых денег, милостью Божией Анне Александровне удавалось всякий раз спастись из тюремного заключения и избежать расстрела. «…В черном платке, с мешком в руках, я ходила от знакомых к знакомым. Постучав, спрашивала, как и каждый раз: “Я ушла из тюрьмы, примете ли меня?”. ... Как загнанный зверь, я пряталась то в одном темном углу, то в другом. … Обуви у меня уже давно не было, и я в последнем месяце (декабре), ходила босиком, что не трудно, если привыкнешь, и даже, может быть, с моими больными ногами легче… Я каждую ночь ложилась, думая, что эта ночь моя последняя на земле. Столько было критических моментов: и обыски, и встречи… Так я жила одним днем… На Гороховой сказали, что меня сразу убьют, если найдут; другие же говорили, что я убежала к белым».

В ежедневном страхе смерти жила она более года. За любовь и преданность Царской семье Господь хранил ее.


Ее Величество Александра Федоровна, Анна Александровна в доме Анны

Находясь в розыске, в ежеминутной опасности быть найденной и убитой, чрезвычайно утомленная и изменившаяся, она после долгих уговоров все же согласилась покинуть Россию и дала обет, что если ей с матерью удастся поселиться в Финляндии, то она примет там монашество и посвятит Богу оставшуюся жизнь.


Монахиня Мария (А.А. Танеева). Русский Валаамский монастырь, 1923 г.

Г. Маннергейм следил за событиями, происходившими в России, и по рассказам приближенных знал о трагической судьбе Царской семьи, а также о том, что Анна Александровна была узницей Трубецкого бастиона Петропавловской крепости и содержалась под стражей в крепости Свеаборг.

10 января 1921 года (нового стиля) двое финнов на больших санях по льду переправили Анну Александровну с матерью Надеждой Илларионовной на финский берег. Анна Александровна, сдержав обет Богу, приняла тайный монашеский постриг с именем Мария в русском Валаамском монастыре.

До начала войны Зимней войны, она с матерью жила в Выборге.

«Из Выборга Анна Александровна посылает Густаву Маннергейму красивую русскую рождественскую открытку с самыми наилучшими пожеланиями. Доброжелательный текст завершала подпись: «Анна Танеефф, Ваасанкату, 13, Виипури».

Для Г. Маннергейма это было большой неожиданностью,и генерал от кавалерии Финляндской армии сразу ответил Анне обычным письмом, не используя свои официальные бланки. Густав по-французски писал:

«Дорогая мадам, меня очень обрадовало, что Вы вырвались из революционного петроградского ада и живете в семье благородных людей Акутиных, которых я хорошо знаю».

В июле 1930 года генерал Густав Маннергейм был проездом в Выборге на пути в Терийоки, на виллу «Бьянка». Анна Александровна намеревалась встретиться с ним, носразу же по приезде в Выборг генерал заболел и вернулся в Хельсинки.

Последние годы жизни Анны Александровны в Выборге, помимо всего прочего, омрачались продолжительной болезнью, а затем и смертью матери, которая понимала и поддерживала Анну как в радости, так и в горе, разделяя вместе с дочерью крестный путь ее жизни. Надежда Илларионовна скончалась 13 марта 1937 года. Отпевание было совершено в выборгском Преображенском кафедральном соборе. Похоронена она была на кладбище Ристимяки.

О том, что значили для нее родители, Анна Александровна пишет в своих воспоминаниях: «Несмотря на путешествия и полученное образование, больше всего нас, детей, все-таки воспитали наши родители. Самым большим счастьем для нас было быть в их кругу, и они со своей стороны посвящали нам каждую свободную минуту. Под влиянием наших родителей из нас выросли люди, любящие искусство и все красивое. Вера в Бога, посещение богослужений, безупречная жизнь, молитва были для нас опорой на жизненном пути. Наш отец подчеркивал важность для человека чувства долга и призывал нас во всех случаях жизни следовать голосу своей совести. Он сам был самозабвенно предан престолу и своему Государю; эту же преданность мы переняли от него, как и он перенял ее от своих предков».


Супруги Танеевы с сыном Сергеем

Г. Маннергейм, будучи уже фельдмаршалом Финляндии, узнав о том, что у Анны Александровны большое горе, прислал ей сердечную, сочувственную телеграмму, в которой вспоминал встречи с ее матерью в Петербурге.

После смерти матери Анна с Верой Запеваловой переезжают из дома «Эден» в другой, более скромный дом Выборга.

В результате Зимней войны Выборг перешел к Советскому Союзу, и для Анны Александровны и Веры возврата в него уже не было. По той же причине не было дороги и на Валаам, монастырская жизнь в котором приостановилась на многие годы. 5 февраля 1940 года братия во главе с игуменом Харитоном, имевшая к тому времени финское подданство, покинула его. Во время Зимней войны, когда шла борьба за Карельский перешеек и водные пути Ладоги, монастырь подвергся усиленной бомбардировке.

Монахам удалось увезли с собой все самое ценное — раку преподобных Сергия и Германа, иконы, Евангелия, предметы церковной утвари, облачения, книги, колокола, дары Российских Императоров. Зимой из-за сильных морозов лед на Ладоге был достаточно прочным. Ценности монастыря вывозились на грузовых автомобилях финской армии, которые выделил главнокомандующий финской армии фельдмаршал Г. Маннергейм. Тогда же была вывезена и главная, богословская часть, знаменитой библиотеки Валаамского монастыря.

Весной 1940 года Анна Александровна и Вера вернулись из Швеции в Финляндию. Вставал вопрос о месте жительства.


А.А. Танеева на даче. Финляндия

После войны отношение к русским стало неоднозначным. И тогда Анна Александровна обратилась с просьбой о встрече к своему старому знакомому К.Г. Маннергейму, надеясь получить помощь и защиту.

Об этой встрече рассказывает Л.В. Власов в своей книге «Женщины в судьбе Маннергейма»: «В день их встречи фельдмаршал Г. Маннергейм послал за Анной Александровной машину. Тяжеловатая, сильно хромавшая, с большим трудом и с помощью адъютанта Маннергейма, одетая в темное платье Анна Александровна вошла в дом в Кайвопуйсто. Фельдмаршал с присущим ему обаянием и гостеприимством встретил Анну. Разговор за чашкой кофе шел по-французски, переходя на русский. Вспоминали события в Царском Селе. Густав вспомнил свои встречи с настоятелями Валаамского и Коневецкого монастырей, а также с иеросхимонахом Ефремом, с которым они много говорили о Великом князе Николае Николаевиче. Анна рассказала о своей жизни. Материальной помощи она не просила, но хотела получить рекомендательное письмо. Зная о том, как в годы становления независимой Финляндии и в послевоенное время, уже с большей силой, возросла неприязнь к России и к русским, Густав быстро написал следующее: “Более тридцати лет зная госпожу Танееву, ее уважаемых родителей и многих членов ее семьи, прошу всех, кому придется иметь дело с госпожой Танеевой, которая испытывает страдания из-за инвалидности в результате несчастья на железной дороге, относиться к ней с сочувствием и пониманием. Фельдмаршал Маннергейм. Хельсинки, 11 июня 1940 года».

Поддержка Г. Маннергейма дала чувство безопасности беззащитной Анне Александровне. Этим письмом она не раз пользовалась в сложных жизненных обстоятельствах. Спустя время, благодаря письму К.Г. Маннергейма Анна Александровна с Верой получают квартиру в Хельсинки, в доме на улице Топелиуса, в которой Анна Александровна живет до конца жизни.



Тайная монахиня Мария (А.А.Танеева). Хельсинки

Связь Анны Александровны с Г. Маннергеймом продолжалась в переписке, но в основном это были поздравления к праздникам. В день 75-летия фельдмаршала Анна Александровна направила ему из Хельсинки в Миккели большое поздравительное письмо, полное теплых петербургских воспоминаний, и получила любезный ответ на него.

Послевоенный период был тяжелым для всех жителей Финляндии. В 1943-1947 годы пенсия из Швеции стала поступать нерегулярно. Финский Красный Крест отказал Анне Александровне в помощи. Анна и Вера оказались в крайне сложном материальном положении. Порой они не имели денег даже купить хлеба, за неуплату им грозило выселение.

Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму и просит «хоть чем-нибудь помочь». Благодаря его ходатайству и звонку в Комитет женщин Красного Креста Финляндии Анна Александровна с Верой получили небольшую сумму денег.

В 1946 году Президент Финляндии Густав Маннергейм уходит в отставку, но по-прежнему остается для Анны простым и доступным человеком.

В начале апреля 1947 года, когда Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму, умоляя его в память 37-летнего знакомства оказать ей и Вере «самую скромную финансовую помощь». Г. Маннергейм, сожалея об этом, уже не смог найти средств помочь им.

«Дорогая мадам, я извиняюсь, что заставил Вас так долго ждать ответа, но я не хотел Вам писать, не наведя справок: могу ли я найти средства, чтобы помочь Вам. На это ушло больше времени, чем я думал, из-за некоторых срочных дел, которые по возвращении ждали меня. К сожалению, мои попытки не увенчались успехом, и я не могу помочь Вам. Я говорил Вам об этом несколько лет тому назад. С тех пор Вы могли сами, живя в стране, учитывая беспорядки, уменьшить свои требования до минимума. Примите, дорогая мадам, мои искренние сожаления, мои лучшие пожелания и заверения в моих чувствах и симпатиях к Вам. Маннергейм».

Вскоре с компенсацией стала поступать пенсия из Швеции. В эти тяжелые годы Анна Александровна проводит еще более отстраненную от людей жизнь. Не доверяя уже никому и боясь новых знакомств, она общается в основном с людьми церковного круга.


А.А. Танеева с Верой Запеваловой. Хельсинки, 1958 г.

В 1958 году, за шесть лет до смерти Анны Александровны, ее посетил финский журналист Туомас Венто. Разговор шел о Их Величествах, о ней самой, Г. Распутине. Отмечая убогость обстановки квартиры, пишет: «В уголке под святыми Образами горела лампада. На стене - большой портрет Их Императорских Величеств Николая Александровича и Александры Федоровны. Под ними фотография фельдмаршала Финляндии Маннергейма с дарственной надписью». «Он был великим и благородным - так отозвалась об Г. Маннергейме Анна Александровна, тайная монахиня Мария.


Могила монахини Марии (А.А. Танеевой)

Могила К.Г. Маннергейма, 27 января, в день его упокоения. Свеча и роза от монахини Марии (А.А. Танеевой) и Царской семьи в добрую память прошлых лет

Карл Густав Эмиль Маннергейм прожил долгую жизнь. Он родился 4 июня 1867 года, а скончался 27 января 1951 года. Из 83 прожитых им лет почти семьдесят был военным. Как пишет сам Маннергейм: "Мне исполнилось 15 лет, когда в 1882 году я поступил в кадетский корпус Финляндии. Я был первым из трёх поколений Маннергеймов, кто посвятил себя военной карьере". Слово "карьера", выбранное самим автором, неточно отражает суть его жизни. Любому, познакомившемуся с биографией Маннергейма, становится ясно, что он не делал карьеру. Он просто служил своей стране.

Открытие в Санкт-Петербурге мемориальной доски генерал-лейтенанту Русской армии Густаву Карловичу Маннергейму подняло волну грязной лжи, в том числе, на страницах "Живого журнала". Не считая возможным равнодушно относиться к искажению истории нашей страны, публикуем материал, в котором будет изложена правда об этом человеке.

Карл Густав (Густав Карлович) Маннергейм родился в семье барона Карла Роберта Маннергейма и графини Хедвиги Шарлотты Хелены фон Юлин в имении Лоухисаари недалеко от Турку. Когда Густаву было 13 лет, отец разорился и, бросив семью, уехал в Париж. В январе следующего года умерла его мать.

В 1882 году, в возрасте 15 лет, Густав Маннергейм поступил в кадетский корпус, где проучился два года - в 1886 году, недовольный новыми порядками (за незначительные нарушения кадеты месяцами содержались на казарменном положении, без права выхода в город), "ушел в самоволку", за что был отчислен из корпуса.

К отчислению Густав отнесся спокойно, поскольку уже давно мечтал о поступлении в Николаевское кавалерийское училище. Это решение не вызывало никаких сомнений с патриотической точки зрения, поскольку отношения между Россией и автономным Великим княжеством Финляндским в те времена были очень хорошими. Поступив в 1887 году в училище, Густав Маннергейм в 1889 году с отличием окончил его, получив первое офицерское звание корнета и направлен для прохождения службы в 15-й Александрийский драгунский полку, размещавшийся на границе с Германией - в польском городе Калиш. Кавалеристы полка, где все лошади были чёрными, назывались "гусарами-смертниками" - в память о том времени, когда этот полк был гусарским и офицеры носили доломаны чёрного цвета с посеребрёнными галунами. Прослужив целый год в Александрийском драгунском полку, Густав Маннергейм был переведен в кавалергардский полк, почётным шефом которого была сама императрица Мария Фёдоровна (дочь датского короля Кристиана IX, которую финны называли - императрица Дагмар).

В 1892 году в личной жизни Густава Маннергейма произошли перемены, он сочетался браком с Анастасией Араповой, дочерью генерал-майора Николая Устиновича Арапова, входившего в Свиту Его величества, в прошлом также кавалергарда.

В 1901 году командир кавалергардов генерал фон Грюнвальд, назначенный главным конюшим, предложил перспективному молодому офицеру должность в императорских конюшнях. В обязанности Густава Маннергейма, очень любившего лошадей, входила закупка племенного поголовья в Германии, Австро-Венгрии, Бельгии и Англии. Во время одной из поездок в Германию Густав получил серьёзную травму коленного сустава, лечение заняло больше двух месяцев, подвижность в суставе была частично утрачена, но консультировавший Маннергейма личный врач императора Вильгельма II профессор Бергман утешал его: "Хотя Вам будет трудно вести вперёд эскадрон, Вы всё же прекрасно сможете командовать полком, и ничто не помешает Вам стать генералом!"

Вскоре после получения в 1903 году звания ротмистра Густав Маннергейм получил назначение в Петербургское офицерское кавалерийское училище, которым руководил кавалерийский генерал Алексей Алексеевич Брусилов.

Служба в офицерском кавалерийском училище продлилась недолго: в ночь на 9 февраля 1904 года, без объявления войны, японские корабли блокировали русскую эскадру в Порт-Артуре, началась русско-японская война, на которую подполковник Густав Маннергейм записался добровольцем. В период с 25 декабря по 8 января Маннергейм в качестве командира двух отдельных эскадронов принимал участие в кавалерийской операции, целью операции было прорваться на побережье, захватить японский порт Инкоу с кораблями и, взорвав мост, оборвать железнодорожную связь между Порт-Артуром и Мукденом. Участники этого сражения ещё не знали, что Порт-Артур уже находится в руках японцев, а армия генерала Ноги устремилась в сторону расположения войск генерала Куропаткина. В январе полк, в котором служил Маннергейм, принимал участие в наступлении под Сандепу, которым руководил его соотечественник Оскар Гриппенберг. Маннергейм отмечал, что японцы, умело используя рельеф местности, были незаметны в своей форме цвета хаки (в русской армии тогда ещё не было полевой формы) и имели тактическое превосходство в артиллерии, используя замаскированные артиллерийские позиции, в то время как русская артиллерия вела огонь с открытой местности.

Военные действия на суше завершились с разгромом русской армии при Мукдене, за которым последовало и морское поражение - в мае 1905 года у островов Цусима японский флот полностью уничтожил вторую русскую Тихоокеанскую эскадру. Последствия войны с Японией ожидались очень тяжёлыми, но по мирному договору, подписанному 5 сентября 1905 года в Портсмуте, Россия потеряла довольно мало. Единственным территориальным приобретением Японии стала южная часть острова Сахалин. Россия, со своей стороны, отказалась от прав на Ляодунский полуостров с городами Порт-Артур и Дальний и от концессии на железную дорогу в Южной Маньчжурии. Права на использование Южно-Китайской железной дороги Россия сохранила. Корея была признана сферой влияния Японии. Никаких претензий на компенсации предъявлено не было.

По мнению Густава Маннергейма, военные действия в Маньчжурии гораздо ярче, чем все предыдущие военные столкновения, показали: война - дело не только армии, это удел всей нации, японцы продемонстрировали всему миру блестящую картину единомыслия и самопожертвования во имя победы.

Вскоре Густав Маннергейм, которому к тому времени было присвоено звание полковника, получил приглашение прибыть в Петербург, где начальник Главного управления Генерального штаба генерал Фёдор Фёдорович Палицын предложил ему задание - организовать конную экспедицию в Центральную Азию от российского Туркестана через Китайский Туркестан и горы Тянь-Шаня в район реки Или, а далее через пустыню Гоби в провинции Ганьсу, Шэньси, Хэнань и Шаньси до столицы Китая.

Экспедиция началась 6 июля 1906 года, по рекомендации российского генерального консула в Китае Маннергейм оформил себе китайский паспорт на имя Ма-та-хан, что означало "Лошадь, скачущая через облака", это имя вызывало благожелательную реакцию у официальных лиц, проверявших его документы.

Густав Карлович Маннергейм на встрече с Его святейшеством Далай-ламой XIII.

В июне 1907 года Густав Маннергейм встретился с Его святейшеством Далай-ламой XIII, жившим в изгнании после признания Россией и Англией китайского господства в Тибете (вернуться в Лхасу Далай-лама XIII смог только после китайской революции, свержения маньчжурской династии и объявления независимости Тибета, к сожалению, его преемник, Далай-лама XIV, живя в изгнании, уже не надеется на такую перспективу).

Экспедиция Маннергейма закончилась в августе 1908 года в Пекине, откуда он вернулся в Петербург, где получил приглашение к императору Николаю II для рассказа о своём путешествии.

Густав Карлович Маннергейм, полковник Русской Императорской армии. Польша, 1909 год.

Осенью 1908 года полковник Густав Карлович Маннергейм был назначен на должность командира 13-го Владимирского уланского полка, располагавшегося в Новоминске (в настоящее время - Миньск-Мазовецки) в Польше, где девятнадцать лет назад началась его военная карьера. В 1911 году, по представлению генерала Брусилова, Густаву Карловичу Маннергейму было присвоено звание генерал-майора. Летом 1914 года, отказавшись от предложения принять командование над второй кирасирской бригадой в Царском Селе, Маннергейм был назначен командиром Отдельной гвардейской кавалерийской бригады со штаб-квартирой в Варшаве.

Через несколько дней после убийства в Сараево наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда и его супруги, Австро-Венгрия выдвинула Сербии ультиматум, Первая мировая война стала неизбежной...


Имя: Карл Густав Маннергейм (Karl Mannerheim)

Возраст: 83 года

Место рождения: Аскайнен, Финляндия

Место смерти: Лозанне, Финляндия

Деятельность: финский военный и государственный деятель

Семейное положение: был женат

Карл Густав Маннергейм биография

Прежде чем стать национальным героем, регентом и президентом Финляндии, швед Маннергейм успел побывать героем России и ее же врагом.

В последнее время имя Карла Густава Эмиля Маннергейма ассоциируется с некрасивой историей в Санкт-Петербурге, где была открыта мемориальная доска в его честь. В результате нескольких актов вандализма и протестов граждан левых взглядов ее сняли. Человек, со дня рождения которого прошло уже полтора столетия, до сих пор волнует российское общество.

Детство, семья Карла Манергейма

Карл Густав родился 4 июня 1867 года в семье шведских аристократов. После Николаевского кавалерийского училища в Санкт-Петербурге служил в элитном Кавалергардском полку и принимал участие в коронации Николая II. Историк Леонид Власов писал: «Император должен был ходить из храма в храм и молиться. А поскольку входить в церковь с оружием нельзя, Николай перед каждым новым храмом отстегивал саблю и отдавал ассистенту. И в один из таких моментов случилось зловещее и символическое происшествие.


Снимая оружие, царь задел цепь ордена Андрея Первозванного, и та оборвалась. Но Маннергейм успел подхватить падающий орден, так что никто ничего не заметил. Слетевший во время коронации орден - дурное предзнаменование для будущего царя. Маннергейм хранил тайну всю жизнь». Вообще, российский император играл огромную роль в жизни Карла Густава. Серебряная медаль с коронации была его талисманом, а на рабочем столе всегда стоял портрет государя с автографом.

Карл Густав Маннергейм биографя личной жизни

Маннергейм довольно рано женился на непривлекательной генеральской дочери, баронессе Анастасии Николаевне Араповой. И вскоре нашел увлечение на стороне -красавицу графиню Елизавету Шувалову. Он всегда был сердцеедом - высоким, стройным, сильным, с аристократическими манерами. Супруга знала об интрижке благоверного, и отношения в семье были натянутыми.


Отчаявшаяся женщина отправилась вместе с санитарной частью в Китайский поход русской армии, чтобы находиться рядом с супругом. Это заставило Карла Густава какое-то время быть примерным семьянином. Увы, хватило его ненадолго - после смерти в младенчестве сына Маннергейма брак фактически распался. Карл Густав потерял интерес и к Шуваловой, волочась то за одной, то за другой красивой, знатной и, главное, влиятельной особой...

Приданым жены он тоже распорядился с умом: занялся разведением породистых лошадей. Это было крайне престижно - коневодством увлекались даже члены царствующих домов. Так амбициозный офицер стал обзаводиться связями, которые пригодились ему в дальнейшем.

Боевая биография Маннергейма

Свой первый боевой опыт Карл Густав получил во время Русско-японской войны - его драгуны совершали дерзкие рейды в тыл противника. Потом отправился в научную - на самом деле разведывательную - экспедицию в Китай.

Первую мировую войну Маннергейм закончил в чине генерал-майора. За выход из окружения был награжден Георгиевским оружием. Однако его службу на фронте прервала старая травма - колено, поврежденное конским копытом. Генерал вернулся в Петроград, где и встретил Февральскую революцию.

Отношения Маннергейма и Временного правительства - вопрос запутанный. Негативное отношение к новой власти очевидно из его писем. Но не стоит забывать и о том, что он приводил к присяге этому правительству воинские части.

Октябрьский переворот застал Маннергейма в Одессе. Есть сведения, что генерал еще там пытался организовать сопротивление большевикам. Но, натолкнувшись на пассивность остальных командиров, отбыл в Финляндию, которая росчерком пера Ленина превратилась из Великого княжества в составе империи в независимое государство.

Генерал спешно приступил к формированию национальной армии. В это же время красные финны устроили в Хельсинки государственный переворот. Хотя гражданская война оказалась более чем непродолжительной: начавшись 28 января, закончилась уже 15 мая безоговорочной победой Маннергейма. Но кровавые эксцессы происходили и на этой войне. Так, в Выборге финские войска устроили террор в отношении коммунистов, что вылилось в антирусский погром.

Регент Маннергейм

В историю вошла гордая фраза Колчака: «Я Россией не торгую!» Она была произнесена в ответ на предложение Маннергейма атаковать большевистский Петроград на заведомо невыполнимых условиях: размещение в бывшей русской столице финского корпуса, демилитаризация Балтийского моря, присоединение к Финляндии некоторых областей России. Закончились ничем и переговоры финнов с наступавшим на Петроград генералом Юденичем. Единственной помощью финского главнокомандующего белым стали сочувственные записи в его бумагах. Это объяснимо: финны боялись, что в случае поражения большевиков их страна потеряет независимость.

Тем временем на Финляндию усилилось немецкое влияние. Маннергейму, давно уже наладившему контакты с Англией, пришлось оставить высокие посты и отбыть в Лондон. Впрочем, «изгнание» длилось недолго: прогерманское правительство после окончания Первой мировой войны потеряло силу. Маннергейм стал регентом - титул финского правителя по конституции XVIII века. Но вскоре страна окончательно стала республикой. Маннергейм выдвинул свою кандидатуру на пост президента, однако потерпел поражение на выборах.

На время он отошел от государственной деятельности: руководил Хельсинкским акционерным банком, основал «Общество защиты детей», возглавил финское отделение Красного Креста. Шведский аристократ фон Русен, зная интерес Маннергейма к Тибету, передал Карлу Густаву первый финский военный самолет с изображением свастики на крыльях - древнего знака, принятого в тибетском мистицизме. Эта машина стала основой финских ВВС, и свастика до сих пор является их символом.

В 1931 году Маннергейм возглавил Комитет национальной обороны, а вскоре стал первым финским фельдмаршалом. Он готовил страну к советскому вторжению. Была модернизирована линия укреплений на советско-финской границе. Она войдет в историю как линия Маннергейма - мощный рубеж, остановивший Красную армию.


«Зимняя война» 1939 года, закончившаяся для Финляндии потерей территорий, подтолкнула Маннергейма к альянсу с нацистской Германией. Данный факт - главный аргумент противников увековечивания его памяти в России. Да, войска Маннергейма сыграли свою роль в блокаде Ленинграда, а в финских концлагерях погибло от голода около 4 тысяч этнических русских.


При этом фельдмаршал не позволил разместить дальнобойную артиллерию на Карельском перешейке и всячески препятствовал проходу вермахта через финскую территорию, а сам не начинал наступления на советские позиции у Ленинграда и Мурманска. Благодаря этому Карельский фронт был самым стабильным и отличался сравнительно небольшими потерями.

В 1944 году Маннергейм наконец стал президентом, и в том же году Финляндия вышла из войны. После чего вступила в конфликт с Германией, называемый Лапландской войной. Маннергейм правил до 1946 года, вышел в отставку и спокойно умер в 1951 году в Швейцарии.

Место Маннергейма в истории Финляндии очевидно - национальный герой, спасший страну. А вот для России он остается персонажем неоднозначным...

Две линии Маннергейма

1 сентября власти Санкт-Петербурга подтвердили незаконность установки доски Маннергейму, финскому военному и государственному деятелю. Мемориальная доска была открыта 16 июня в центре на здании Военного инженерно-технического университета. Уже через три дня неизвестные облили её краской. Причина вандализма кроется в противоречивой личности Маннергейма, который стал для истории и героем, и антигероем.

- Кто такой Маннергейм?

Карл Маннергейм - известный военачальник, офицер русской армии и президент Финляндии в 1944-1946 годах. В годы Второй мировой войны Маннергейм был союзником Гитлера, но сам Сталин уберёг его от судебного процесса над виновными в войне.

- Союзник Гитлера? И за какие заслуги ему установили мемориальную доску?

- Маннергейм участвовал в русско-японской войне 1903-1905 годов. И за год боевых действий он трижды был удостоен боевых наград и, более того, произведён в полковники. А во время Первой мировой войны он командовал разными частями русской армии. Вообще всю войну Маннергейм был в действующей армии, в основном он воевал на фронтах против Австро-Венгрии и в Румынии. Более того, уже в самом начале войны за заслуги он был награждён давно желанным Георгиевским крестом. Об этом говорят инициаторы установки доски.

- А почему доску установили в Петербурге? И напомните, где именно?

- Доску установили на здании Военного инженерно-технического университета (ул. Захарьевская, 22), где до революции находилась церковь Святых и праведных Захарии и Елизаветы, на этой же территории располагались казармы и манеж Кавалергардского полка, в котором служил Маннергейм.

- И кто инициировал установку доски?

Военно-историческое общество, а их инициативу поддержал министр культуры Владимир Мединский.

- А кто недоволен тем, что установили доску? Почему её несколько раз обливали краской?

Недовольна общественность, которая считает, что Маннергейм не заслуживает никакой мемориальной зоны, потому что был сторонником Гитлера. Действительно, через три дня после установки неизвестные облили доску краской, а ещё через 10 дней другие неизвестные её отмыли. Правда, 2 августа активисты "Другой России" вновь облили памятный знак красной краской. Интересно, что п роведению акции почему-то не помешала дежурившая на месте охрана, а прибывшие туда полицейские никого не задержали. Позже доску вновь очистили от краски.

Даже переводчик Дмитрий Пучков (Гоблин), который входит в состав общественного совета Минкульта, раскритиковал инициативу установки доски: "Могу поздравить тех, кто принимает такие решения. Это значит, что мы уверенно движемся в сторону неонацизма. Конечно же, такому человеку, безусловно, должна быть установлена памятная доска в городе Ленинграде, жителей которого он убивал. Следующий шаг - это установление памятника Гитлеру в Москве".

- Почему эти неизвестные недовольны? Правда, что Маннергейм - спорная фигура? В чём его злодеяния?

Когда в 1917 году к власти пришли большевики, Маннергейм уехал в Финляндию, где во время Гражданской войны руководил белофиннами. В 1918 году белофинны жестоко расстреливали солдат старой русской армии за отказ переходить на их сторону или нежелание сдать им оружие. Более того, в Выборге были массовые репрессии со стороны белофиннов против русского населения. В 1939-1940 годах Маннергейм командовал войсками во время советско-финляндской войны. А также во время Второй мировой войны он возглавил Вооружённые силы Финляндии в войне против СССР и позволил немецким войскам расположиться на финской территории, став, таким образом, союзником Гитлера. Уже в ноябре 1941 года финская армия создала угрозу двойной блокады Ленинграда: она предприняла попытку установить второе кольцо, чтобы прервать Дорогу жизни по Ладожскому озеру. Но это сделать им не удалось. Но за это время около 24 тысяч человек местного населения были отправлены в финские концлагеря, где 4 тысячи из них погибли от голода.

- Ого, ничего себе! А что говорят установщики?

Мединский сказал, что доска в честь Маннергейма - это ещё одна попытка Российского военно-исторического общества преодолеть трагический раскол в нашем обществе. А руководитель Администрации Президента России Сергей Иванов на церемонии открытия доски заявил: "Как говорится, из песни слов не выкинешь. Никто не собирается обелять действия Маннергейма после 1918 года, но до 1918 года он служил России, и если уж быть совсем откровенным, то он прожил и прослужил в России дольше, чем он служил и жил в Финляндии".

- А там же ещё кто-то иск подал с просьбой признать установку доски незаконной?

Всё верно! Один из петербуржцев обратился с иском в Смольный суд: он считает, что правительство незаконно установило памятную доску Маннергейму, и требует демонтировать её. Кстати, администрация Петербурга уже подтвердила незаконность, а всё из-за отсутствия правоустанавливающих документов. Получается, что доску РВИО установили самовольно.

- А что сейчас говорят ответственные за доску?

Отмалчиваются. И сполнительный директор Российского военно-исторического общества Владислав Кононов заявил, что к ним по поводу демонтажа доски никто не обращался: "Нам ничего об этом неизвестно. В суд нас не вызывали, нам ничего неизвестно о суде, статусе законности или незаконности. Есть ощущение, что журналисты друг у друга переписывают, каждый раз добавляя какие-то подробности".

А Владимир Мединский 1 сентября поделился с прессой своим планом написать статью о финском маршале и опубликовать её в какой-нибудь всероссийской газете. По словам министра, статья будет интересна "для многих людей, не владеющих полной информацией по этому вопросу".

СМИ пишут, что доску должны демонтировать до 8 сентября. В этот день исполнится 75 лет с начала блокады Ленинграда фашистскими войсками. Н а этот день власти Петербурга согласовали митинг против доски Маннергейму.