Это – известная легенда о том, как вождь аргонавтов, Ясон, оказавшись в изгнании, в городе Коринфе, решает бросить прежнюю семью и жениться на дочери местного царя Креонта. Чтобы отомстить неверному мужу, первая жена Ясона, колхидская волшебница Медея, решает собственноручно убить обоих своих сыновей от него. Свой страшный замысел она исполняет с той же решимостью, с какой раньше помогала Ясону похитить золотое руно , с какой убивала из любви к нему собственного брата Апсирта и царя Пелия . Миф об убийстве детей Медеей лежал в основе многих прославленных драм древности – в том числе знаменитой «Медеи» Еврипида и не дошедшей до нас «Медеи» Овидия , которую сам её великий автор считал одной из двух лучших римских трагедий. Учитель императора Нерона Сенека даёт собственную трактовку этого легендарного рассказа, и она заметно отличается от еврипидовской.
Вот краткое содержание «Медеи». Эта трагедия Сенеки начинается с появления на сцене её главной героини. Медея горько жалуется на неверность мужа и просит божества тьмы послать смерть его невесте и тестю, а самого Ясона сделать до конца жизни нищим скитальцем. Хор на сцене поёт свадебную песнь в прославление женихов и невест. Услышав её, Медея распаляется ещё сильнее, вспоминает все ужасные преступления, которые она совершила ранее из любви к Ясону и вновь сетует на его неблагодарность. Медея неспособна обуздать захлестнувшие её страсти. Это и является главным смыслом трагедии Сенеки – драматург показывает, что человек, который не может владеть собой, неизбежно увлечётся к поступкам, преступающим божественную меру. Они принесут жестокие беды окружающим и ему самому.
Сенека «Медея». Спектакль музыкально-драматического театра Карнавал
Стоящая рядом кормилица убеждает Медею «терпеливо выносить боль от мучительных ран» и «удерживать буйный порыв». Однако героиня Сенеки отвечает:
Мала та боль, что внемлет вразумлениям
И прячется. Большое не таится зло,
А нападает.
………
Кто ничего не чает - не отчается.
На сцену выходит будущий тесть Ясона, коринфский царь Креонт. Боясь всем известного коварства Медеи, он приказывает «зловредной колхидянке» немедленно покинуть Коринф. Медея умоляет не лишать её приюта и напоминает, какую услугу она оказала всей Греции, когда спасла славнейших греческих героев – аргонавтов – от мести собственного отца, колхидского царя. Креонт отвергает просьбы Медеи, однако под конец соглашается дать ей малую отсрочку – один день для сборов перед изгнанием. Креонт уходит, а Сенека стихами песни хора прославляет героизм мореплавателей и вспоминает подробности опасного плавания корабля Арго.
Медея в гневе говорит, что воспользуется данным ей днём отсрочки для ужасной мести:
…такое этот день свершит,
Что все века запомнят. На богов пойду,
Низвергну все!
Кормилица удаляется со сцены, на которую вместо неё входит Ясон. Он пытается оправдаться перед Медеей, говоря, что решил жениться на дочери Креонта лишь поневоле: иначе царь Коринфа мог повелеть убить и их обоих, и их детей. Медея укоряет Ясона: её изгоняют, но ей негде найти пристанище. Она не может вернуться на родину, ибо ранее обманула отца, похитила у него золотое руно и помогла жестоко убить собственного брата Апсирта. Истинным виновником всего этого был Ясон – все прежние злодейства Медея делала ради него. Ясон говорит, что оба его сына от Медеи останутся с ним в Коринфе, а мать должна уехать без них. Поняв, что ей в любом случае предстоит потерять детей, и заметив необычайно сильную любовь к ним Ясона, Медея осознаёт, в чём будет состоять её ужасная месть мужу.
Медея и детьми. Картина Н. Клагманн
Ясон уходит, и на сцене вновь появляется кормилица. Медея просит, чтобы она и дети отнесли будущей жене Ясона свадебный подарок: роскошный плащ и драгоценный головной убор. И то, и другое Медея собирается пропитать ядовитыми колдовскими зельями, которые должны сжечь того, кто их наденет. Хор поёт песнь о неутолимой силе ярости, вспоминая мифологических героев , павших её жертвой (Орфея, Геракла , Мелеагра и других).
Кормилица произносит длинный монолог о неукротимых страстях Медеи и рассказывает, как та начинает колдовать, призывая страшных чудовищ и зловредных гадов, выжимая из них страшные яды. Затем и сама Медея читает на сцене ужасные заклинания, добывает из чудищ отраву для плаща и венца. Она вручает эти «подарки» детям, чтобы те отнесли их своей будущей мачехе.
Хор поёт о наслаждении Медеи, которая упивается первым актом своей мести. Сенека описывает, как его героиня жаждет услышать о его результатах. Входит Вестник, сообщая, что от ядов Медеи сгорели Креонт и его дочь вместе со своим дворцом. Их сжёг волшебный огонь, который, при тушении водой не угасал, а делался лишь сильнее.
Сенека влагает в уста Медеи длинный монолог, где она вновь вспоминает о своих старых злодеяниях и говорит:
…К злодейству худшему
Готовься, дух! Моими, дети, были вы,
Но за отца преступного заплатите.
Медея на колеснице, запряжённой драконами
Привлекая детей к себе и обнимая их, она вонзает кинжал в одного из сыновей. Ясон и вооружённые коринфяне вбегают, чтобы расправиться с Медеей. Стоя на кровле дома, она кричит мужу, что старший его сын уже убит. Ясон молит пощадить второго сына, но Медея на глазах мужа убивает и этого ребенка, а потом уносится на волшебной колеснице своего предка Гелиоса, запряжённой драконами.
Стихотворные цитаты из «Медеи» Сенеки даны в переводе С. Ошерова
Умножь теперь свой гнев и будь бодра как прежде,
И стары злы дела почти за добродетель.
Медея ныне я, и дерзость в зле растет,
Весьма полезно мне, что мной убит мой брат,
Что мной растерзан был и на пути разметан;
Полезно, что отец лишен руна златого.
Не знаю, что теперь злый дух мой умышляет
И сам себе едва представить ясно смеет.
К неслыханному злу рука моя готова.
Примите, дети, казнь за отческу неверность.
Трепещет грудь моя, и члены цепенеют!
Отходит лютость прочь: я стала снова мать.
Ах! как мне кровь пролить драгих своих детей?
Однако не мои, пускай уже погибнут.
Ах, нет, они мои! ни в чем они не винны!
Но равно как они, и брат невинен был.
Что зыблешься, мой дух? и слезы что текут?
Любовь влечет в страну, а гнев влечет в другую.
Ко мне, дражайший плод, в объятия бегите:
Единых видит вас сей скорбный дом отраду.
Но ненависть кипит, болезнь воспламенилась.
И прежней гнев бодрит мои к убийству руки.
Я следую тебе, куда ни поведешь.
Трагедия о Медее берёт своё начало из мифа о Ясоне «Аргонафтика», когда наследник Иолка Ясон вынужден был плыть на корабле «Арго» в далёкую Колхиду за священным руном, чтобы вернуть себе трон. Власть в Иолке была в руках родственника Пелея. В Колхиде герой встретил колдунью Медею, дочь местного царя (сына Солнца). Медея и Ясон полюбили друг друга, и девушка с помощью колдовских снадобий помогла своему избраннику добыть руно. При отплытии из Колхиды девушка убила собственного брата, и куски тела раскидала по берегу.
Преследователи задержались, собирая останки, и влюбленные сбежали. В Иолке хитрая Медея обманом уговаривает дочерей Пелея убить собственного отца, пообещав, что она его воскресит молодым. Дочери Пелея после убийства отца были изгнание, и, казалось бы, царствованию Ясона ничего не угрожает. Против колдуньи жены восстал народ. Взяв с собой детей, Медея и Ясон бежали в Коринф. Царь Коринфа предложил Ясону выход из сложившейся ситуации. Ясон разведётся с женой ведьмой и женится на царской дочери. Этим он спасёт не только себя, но и невинных детей. Ясон сам уже побаивался Медеи, поэтому он согласился.
Для Медеи предательство мужа стало сильным ударом. Её просят покинуть Коринф, но женщине некуда податься. В Колхиде - она убийца брата, в Иолке - ведьма, погубившая Пелея. Медея находит приют у афинского правителя Эгея, который ходил к оракулу, чтобы узнать, почему нет у него наследников. Эгей услышал от оракула невнятный ответ. Медея знала, что у Эгея будет сын Тесей, из-за которого потом погибнет сам Эгей. Она, воспользовавшись ситуацией, обещает Эгею, что у него будут дети, если он даст приют Медее. Получив приют, Медея решает погубить род Ясона на корню. В ней говорят гордость и ревность. Перед отъездом из Коринфа Медея усыпляет бдительность мужа, делая вид, что смирилась со своим положением. Она приготовила подарок для молодой жены Ясона, плащ и повязку и распоряжается, чтобы её дети преподнесли их мачехе. Дети отдали отравленное одеяние мачехе и вернулись к Медее. Мать плачет, прощается с детьми, но из гордости и обиды убивает наследников Ясона, иначе их убили бы другие.
Разлучница, накинув плащ, любуется в зеркало, и вдруг одежда вспыхивает, ядовитое пламя впивается в тело, пожирая царицу. Царь отец бросается к дочери, тело дочери обвивает отца и пламя сжигает обоих.
Ясон врывается в покои Медеи, чтобы спасти детей, но поздно. Мать с двумя мёртвыми детьми на руках умчалась на колеснице. Ясон кричит вслед: «Ты львица, а не жена! Ты демон, которым боги меня поразили!» - «Зови, как хочешь, но я ранила твоё сердце». - «И собственное!» - «Легка мне моя боль, когда вижу я твою». - «Твоя рука их убила!» - «А прежде того - твой грех». - «Так пусть казнят тебя боги!». На этом заканчивается трагедия о Медее и Ясоне.По другой версии детей Ясона забили камнями коринфяне, когда те после гибели мачехи и её отца пытались спрятаться в храме. Но чтобы не носить славу детоубийц, коринфяне уговорили Еврипида в своей трагедии выставить убийцей их родную мать. Конечно, сложно сделать мать убийцей собственных детей, но Еврипиду это удалось. Как судьба распорядилась с Ясоном никому не известно.
Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Медея». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.
(Отрывки)
Перевод Сергея Соловьева
Действующие лица
Медея. Вестник.
Ясон. Хор корифян.
Креонт. Солдаты и слуги
Кормилица. Креонта.
Место действия - город Коринф, перед домом Медеи.
Действие I
О боги брачные и ты, Люпина {1},
Супружеского ложа страж, и та {2},
Кто научила Тифиса {3} построить
Корабль, порабощающий пучину,
И ты, морей свирепый властелин {4}
И день распределяющий по миру,
Титан лучистый, и священнодействам
Безмолвным доставляющая свет
Трехликая Геката {5}, и все боги,
Которыми поклялся мне Ясон,
И ты, кого Медее призывать
Всего законней: вечной ночи хаос,
Страну теней, противную богам,
Владыку царства мрачного с царицей
Теперь, теперь, богини отомщенья,
Предстаньте со змеями в волосах
И с факелом в руках окровавленных,
Предстаньте, страшные, какими вы
На мой явились брак, и новобрачной,
И тестю, и всей царственной семье
Несите смерть. А мужу моему
О худшем я молю: пускай он нищим
Блуждает по безвестным городам
Изгнанником бездомным. Пусть тоскует
Он обо мне, отверженной жене,
Пусть те ж пороги дважды обивает.
И - верх скорбей - ему желаю я
Детей, отцу и матери подобных.
Уж месть моя рождается на свет:
Я - мать детей. Но в жалобах напрасных
Я трачу время. Или не пойду
Я на врагов, из рук не вырву факел
И с кеба свет! И это видит солнце,
Наш пращур {7}? И еще на колеснице
Стремит свой путь по чистым небесам!
И все ж не возвращается к восходу.
Дай, дай мне мчаться в отчей колеснице,
Дай мне, родитель, огненные вожжи,
Чтоб править бегом солнечных коней.
Коринф, разъединяющий два моря,
Огнем сожженный, их соединит.
Одно мне остается: брачный факел
На празднике сама я понесу,
И вслед священнодейственным молитвам
На алтарях я жертвы заколю.
По внутренностям средство к наказанью
Ищи, душа, коль ты еще жива,
Когда еще в тебе от прежней мощи
Кой-что осталось; прочь твой женский страх!
Исполнись всей жестокостью Кавказа!
Несчастия, что зрели Понт {8} и Фасис {9},
Увидит Истм {10}. Неведомое миру,
Ужасное для неба и земли,
Встает в уме: и раны, и убийства,
И погребенье членов по частям {11}.
О слишком легком я упомянула:
Я это девой делала, ужасней
60 Теперь мой гнев и большее злодейство
Прилично мне как матери детей.
Так препояшься гневом и на гибель
Излей всю ярость. Как оставить мужа?
Так, как за ним бежала! Ну, не медли ж!
Приобретенный преступленьем дом
Оставить должно через преступленье.
Медея
МЕДЕЯ (лат. Medea, нем. Medea) -
1) героиня трагедии Еврипида «Медея» (431 г. до н.э.). В греческой мифологии М.- волшебница, дочь царя Колхиды, которая помогла Ясону и аргонавтам добыть золотое руно, а затем бежала с ними и сделалась женой Ясона. В знаменитой трагедии Бврипид уже не в первый раз обращался к образу М.: он дебютировал трагедией «Пелиа-ды», где она также была главной героиней. В той драме М. коварно заставила дочерей фесса-лийского царя Пелия убить своего отца, внушив, что этим они вернут ему молодость. Для своей знаменитой трагедии поэт выбрал коринфский эпизод мифа о М., причем его наиболее трагический вариант: ему нужна была виновная героиня, и, если бы, как утверждает одна из разновидностей предания, не она сама убила детей, а коринфяне, мстящие за гибель царя и царевны, то откровенное столкновение коварства тирана и мести со стороны жертвы было бы слишком банальным для трагедии. «Руководимый высшим смыслом, поэт дал нам в этой трагедии minimun непосредственного ужаса и грязи действия, чтобы тем сильнее заставить нас почувствовать всю его страшную цену» (И.Ф.Анненский). В начале драмы героиня не выходит на сцену: ее верная кормилица описывает, какой ужасный гнев овладел ее госпожой, когда она узнала об измене Ясона. Сама М. появляется чуть позже - для того, чтобы, овладев собой, изложить коринфским женщинам (они сочувствуют ее горю) свои собственные и общие для всех женщин несчастья: «Я предпочла бы трижды стоять за щитом, чем однажды родить…» Затем является царь Креонт и объявляет ей об изгнании вместе с детьми. Она просит - и получает - день отсрочки, уже решив погубить царя и царевну, но не продумав свою месть в деталях. Затем появляется Ясон. Этот образ у Еврипида выведен совсем не героическим. Скорее он софист, циник с хорошо подвешенным языком, который убеждает М., что ей же оказал благодеяние, привезя в Элладу и избавив тем самым от прозябания в неизвестности в своей варварской стране; вступая в новый брак, Ясон, будучи обязанным спасением не ей, а Киприде, в довершение всего предлагает ей деньги на дорогу. На это она восклицает: «О Зевс, почему ты дал людям точные признаки поддельного золота, но если кому нужно распознать негодного человека, у того нет на теле никакой отметины?» Но, встретившись с Эгеем и заручившись его согласием дать ей убежище (эта сцена вызывала наибольшее неприятие; ее считали лишней или даже мешающей общему впечатлению), М. приходит к своему последнему решению и разговаривает с Ясоном уже иначе. Притворившись согласной с его доводами, она просит, чтобы он уговорил невесту и Креонта оставить в Коринфе детей, которым отдает драгоценный подарок для невесты, отравленный ядом. Когда мщение свершилось, и Ясон, потерявший невесту, приходит за М., он уже не застает своих детей в живых, а волшебница М. скрывается на колеснице своего деда Гелиоса, запряженной драконами. «Ее мучит не Эрос, а Эриния, и М. отнюдь не брошенная любовница, которая оплакивает утраченные радости брака» - в таких словах точно сформулировал смысл образа И.Ф.Анненский. Трагедия Еврипида завоевала исключительную популярность в древности и в новое время. Она служила как бы визитной карточкой автора. Особенно большой любовью пользовались некоторые ее образы, многократно повторенные позднейшими поэтами (так, начальную реплику кормилицы и характеристику, которую дает М. Ясон, называя ее «львицей, а не женщиной, более дикой, чем тирренская Сцилла», - в русской поэзии использует Кюхельбекер в «Аргивянах»). На латинский язык трагедию перевел Энний - и Цицерону было достаточно в суде процитировать ее начало, чтобы всем многочисленным слушателям стало ясно, о чем идет речь. Однако чрезмерная популярность несколько вредила пониманию. Наряду с поздней античностью классицизм высоко ценил Еврипида; однако романтическая школа поставила его ниже других греческих трагиков; А.-В.Шлегель отмечал существенные недостатки с точки зрения драматической техники в разработке образа: «Как только она выступает на сцену, поэт заботится о том, чтобы с помощью общих и банальных рассуждений, которые он вкладывает ей в уста, расхолодить нас». Однако Шлегель признает, что поэт «трогательно изобразил в одном лице могущественную колдунью и слабую женщину, покорную всем немощам пола». Еще дальше в неприятии образа идет С.П.Шевырев: «М. представляет для нас тип женщины хитрой и коварной, употребляющей личину кротости и смирения, для того чтобы отомстить измену и обиду»; по поводу убийства детей: «ужасное в женщине переходит в отвратительное». Нужна была атмосфера декаданса, чтобы образ М. снова обрел популярность и стал оказывать влияние на литературу. 2) Героиня эпоса Аполлония Родосского «Аргонавтика» (приблизительно 60-е гг. III»Шв. до н.э.). Ее образ представляет собой контраст Еврипидову: М. у Аполлония нерешительна, благочестива, она долго колеблется, прежде чем подчиниться властному призыву любви (внушенной ей Эротом по приказанию Геры и Афины), ждет уговоров своей сестры Халкио-пы и, только выслушав их, только решив разорвать трагический узел самоубийством и почувствовав страх перед смертью, решается на свое - как она его воспринимает - преступление. Дальнейшие ее поступки - бегство, убийство брата, которого она завлекает в ловушку, постоянный страх выдачи (на острове феаков, где аргонавты прибегают к заступничеству царя Алкиноя и его жены Ареты, она становится женой Ясона, поскольку Алкиной решил ее выдать колхам, если она еще не вышла замуж) - только следствия ее первоначального предательства и отцовского гнева, не оставляющего ей никакой надежды на спасение, кроме покровительства аргонавтов. Она не может смотреть на то, как Ясон убивает ее брата, и отворачивается, закрыв лицо краем пеплоса. Ей, конечно, далеко до горячей и необузданной решимости Еврипидовой героини. Эпос заканчивается благополучным возвращением аргонавтов, в него не вошли ни эпизод с дочерями Пелия, ни коринфские события. Несмотря на большую популярность эпоса Аполлония Родосского и весьма важную роль, которую играет в нем М., ее образ по своему влиянию не может сравниться с М. Еврипида даже и в латинской литературе. 3) М. у Овидия. К сожалению - тем большему, что это было любимое произведение поэта,- трагедия Овидия «Медея» не сохранилась. Однако этой героине посвящен (не считая послания в юношеских «Героидах», испытывающего зависимость как от Еврипида, так и от Аполлония и не создающего самостоятельного образа, который заслуживал бы внимания) один из самых значительных эпизодов в «Метаморфозах» (начало VII песни; эпос создан в первые годы от Р.Х.). М. у Овидия лишена каких бы то ни было трагических черт. Поэт выбирает для своего эпоса не коринфский эпизод, а колхский и фессалийский. Внутренняя борьба героини изображается по всем правилам риторики, с тончайшими нюансами приемов убеждения и переубеждения, и получает почти пародийный оттенок: «Итак, я предам сестру, брата, богов и родную землю? Однако отец слишком суров, земля варварская, брат мал, а сестра за меня». Это состояние выражается великолепным афоризмом: «Я вижу лучшее и одобряю его, но следую за худшим», - повторенным впоследствии Петраркой и вложенным М.В.Ломоносовым в очень близком переводе («Я вижу лучшее и, видя, похва-ляю, // Но худшему вослед, о небо, поспешаю») в уста Демофонта в одноименной трагедии. В рамках этой пародийности описание душевной жизни героини очень тонко: так, Овидий отмечает, что М., несмотря на все свои чары, боится за Ясона, когда он проходит свои испытания. Овидий последовательно устраняет трагические детали: одно из самых страшных злодеяний, совершенных М., - убийство родного брата, присутствующее как эпизод у Аполлония Родосского и как фон у Еврипида, - он снимает, пользуясь другим вариантом мифа, согласно которому Апсирт еще ребенок и не может ее преследовать. По просьбе мужа волшебница возвращает молодость его отцу (отклонив его желание самому пожертвовать своими годами ради последнего). Эпизод с дочерями Пелия лишен наивного рационализма первой Еврипидовой драмы: баран по-настоящему превращается в ягненка. И когда фессалийский царь убит, М. скрывается на своей знаменитой колеснице. На коринфский эпизод ее истории наброшен покров. Достоинства образа М. у Овидия - тонкость и остроумие в описании психологических деталей - обычны для этого поэта, а потому данный эпизод далеко не является самым популярным в «Метаморфозах». 4) Героиня трагедии Сенеки «Медея» (попытки точно датировать трагедии Сенеки (4 - 65 гг. н.э.) остаются не более чем гипотезами). В основном «Медея» Сенеки повторяет сюжетную линию Еврипидовой драмы (основные отступления будут отмечены), но ее атмосфера и колорит совершенно иные: это вызвано тем, что Сенека писал для чтения, а не для театральной постановки, обусловлено иной стилистикой эпохи (реакция Еврипида на злободневные запросы образованного афинского общества вообще была мало интересна читателям, но стилистика эпохи Нерона и без того накладывала свой отпечаток, отнюдь не способствуя тому, чтобы литература ограничивалась минимумом непосредственного ужаса). В силу этого реплики героев у Сенеки как бы поляризуются: либо пространная лирическая партия (как, например, вступление, где М. призывает на голову своих врагов все самые страшные ужасы, какие подсказывает ее лихорадочное воображение, - в полном согласии со стилистикой эпохи), либо краткий, отточенный афоризм (особенно спор между М. и Креонтом, превращенный латинским поэтом из тонкого психологического поединка в судебное препирательство о праве): «Когда вынесено решение, поздно о нем говорить»; «Кто что-то решил, не выслушав противную сторону, решил несправедливо, даже и решив справедливо». (Один из афоризмов, «Стану ею!», в ответ на призыв кормилицы: «Медея!» - вызвал остроумную реплику У.Вилламовица-Меллендорфа: «Эта Медея уже читала «Медею» Еврипида».) М. в этой трагедии, несмотря на сюжетную близость, сильно отличается от своего греческого прототипа: она не ведет действие, а подчиняется его ходу. Совершенно иначе изображен Ясон: Сенека добавляет важный штрих для мотивировки его действий - его брак с Креусой вынужденный, ради спасения жизни собственной и детей. Это существенным образом меняет и мотивировку действий М., лишая ее гнев убедительных для зрителя оснований. Ясон искренне любит своих детей, она просит позволения взять их с собой, но получает отказ - этот отказ и становится причиной гибели детей: она нашла уязвимое место. После того как пожар, лишь сильнее разгорающийся от воды, уничтожает царский дворец, она дожидается Ясона и убивает детей на его глазах, скрываясь затем на своей колеснице и заставляя его признать, что в небе, по которому она летит, нет богов. Достоинства театра Сенеки достаточно часто оспаривались. Но даже предпочитая ему Еврипида, даже отметив, что его образы оказали куда меньшее влияние, чем прототип, все же ужно признать, что мрачная яркость его образов имеет свои весьма значительные преимущества.
Лит.: Шевырев С.П. История поэзии. СПб., 1892. Т.2; Ribbeck О. Ovids Medea. Rheinisches Museum, 1875; Braun W. Die Medea des Seneca // Rheinisches Museum, 1877; Анненский И.Ф. Трагическая Медея // Ашенский И.Ф. Медея, трагедия Еврипида. СПб., 1903; Cima A. La Medea di Seneca e la Medea de Ovidio. Atene e Roma, 1904,1908; Боннар Андре. Возвращение к поэзии. Каплимах. «Аргонавтика» Аполлония Родосского // Боннар Андре. Греческая цивилизация. Ростов-на-Дону, 1994. Т.1; Радциг С.И. Опыт историко-литературного анализа «Медеи» Еврипида //Вопросы классической филологии. 1969, №2. 5) Героиня трагедии П.Корнеля «Медея» (1635). Известный уже комедиограф, Корнель решает впервые написать трагедию, отдавая дань жанру, входившему в моду во Франции в 30-е годы XVII»Шв. Относясь к античному театру с нескрываемым пренебрежением и будучи сторонником прогресса не только в науках, но и в искусствах, он решает внести в предложенные Еврипидом и Сенекой версии мифа о М. значительные изменения. О том, чем драматург руководствовался, легко узнать из его собственного «Анализа» («Examen», 1660) и из Посвящения, адресованного вымышленному г-ну П.Т.Н.Г. Оставаясь героиней трагедии, М. у Корнеля оказалась в значительной мере оттесненной на общий план благодаря выдвижению вперед иных персонажей: например, дочери Креона Креусы, невесты Ясона, которой автор дарит объяснения в любви не только Ясона, но и Эгея, вниманием которого овладеет впоследствии М. Трагедия рока приобретает отчетливые черты любовной трагедии, в которой М. мстит за поруганную любовь, но не может от этой любви избавиться. Ее поступки значительно более аргументировании, чем у античных предшественниц, благодаря тому, что Корнель вкладывает в ее уста значительно больше текста. Колдунья и убийца, М. вызывает у Корнеля цепь ужаснейших событий, большинство из которых происходят на глазах у зрителей, как, например, смерть Креона и Креусы, ею отравленных. В довершение всех ее черных дел закалывает себя Ясон, который, как истинный возлюбленный, не может пережить гибель невесты. Несмотря на попытки Корнеля- сделать сюжет более достоверным с точки зрения здравого смысла, М. этому усиленно сопротивляется и во многом остается героиней мифа, с которым драматург оказался не в состоянии справиться. Вероятно, эта неудача и заставила его впоследствии создавать трагедии главным образом на исторические темы. Но в 1660 г. он предпринял еще одну попытку - на свет появилась «постановочная трагедия» под названием «Золотое руно», в которой Корнель опирался на поэму последователя Вергилия поэта Кая Валерия Флакка (I»Шв. н.э.) «Аргонавты». Пытаясь глубже проникнуть в мотивы поступков М., Корнель выводит свою героиню в момент зарождения ее чувства к Ясону. Разрываясь между любовью к нему и необходимостью ради него предать родных, М. чувствует, что пришелец увлечен ею лишь потому, что она одна может помочь ему добыть золотое руно. М. же хочет, чтобы ее любили за то, какая она есть, но чувство уязвленной гордости уступает желанию быть с любимым и разделить его успех. Второе обращение к мифу не принесло Корнелю славы, словно М. мстила великому французу за высокомерное отношение к античным авторам.
Лит.: Мокульский С. Корнель и его школа // История французской литературы. М.; Л., 1946. С.410-412; Maurens G. Introduction // Corneille P. Theatre. V.2P., 1980. P. 18-20. 6) Героиня трилогии Ф.Грильпарцера «Золотое руно» (1818-1824). Увлеченный характерной для немецкого романтизма «трагедией рока», австрийский писатель, драматург и историк театра Грильпарцер создал самый полный драматический вариант «биографии» М. В одноактной драме «Гость» она предстает совсем юной девушкой, терпящей измывательства самодура-отца. Ей удается предотвратить убийство их гостя, Фрикса, который бежал в Колхиду на золотом овне. Он-то и принес овна в жертву Зевсу в благодарность за избавление от смерти и повесил его шкуру в священной роще Ареса. О появлении искателей золотого руна рассказывается в четырехактной пьесе «Аргонавты». В ней М. отчаянно и безуспешно борется со своим чувством к Ясону, но вопреки собственной воле становится его помощницей и соучастницей преступления. Самый знаменитый эпизод «биографии» М., коринфский, разворачивается в пятиактной трагедии «Медея». Все беды М. происходят от того, что на родине Ясона она - чужестранка, из варварских краев, колдунья и ворожея. Как это часто случается в произведениях романтиков, чуже-родность лежит в основе многих неразрешимых конфликтов. Вернувшись в цивилизованный Коринф, Ясон быстро начинает стыдиться своей подруги, но поначалу отказывается прогнать ее по требованию Креона. Лишь полюбив его дочь, он сам ополчается на М. Главной трагической темой М. у Грильпар-цера становится ее одиночество (даже дети ее избегают и стыдятся). Очевидно, что ей не избавиться от этой кары и в Дельфах, куда она бежит после убийства сыновей и Креусы. Грильпарцер, кажется, единственный, кто попытался проследить становление характера М., собрав и выстроив отдельные этапы ее пути к чудовищному злодеянию. Писатель-романтик не стремится оправдать свою героиню, ему важно обнаружить мотивы ее поступков. Несовместимость двух миров, М. и Ясона, греков и колхов, выражается на уровне языка: напор и рваный ритм напряженного, захлебывающегося словами свободного стиха в устах М. и ее соплеменников вступает в неминуемый конфликт с четко ритмизированным и размеренным белым стихом, на котором говорят у австрийского романтика греки. Дочь варварской страны, М. Грильпарцера, не смирившаяся с уготованной ей участью, бунтующая против чужого уклада, оказалась весьма привлекательной для немецкого театра рубежа 60-70-х годов XX»Шв., о чем свидетельствуют многочисленные постановки «Медеи».
Лит.: Лобко Л. Грильпарцер // История западноевропейского театра. М., 1964. Т.4. С.275-290; Kaiser J. GriUpaizers dramen Stil, 1962. 7) Героиня пьесы Ж.Ануя «Медея» (1946). Это самая «черная» из всех его «черных пьес». Среди бунтующих героинь Ануя М.- единственная убийца. Ее нежелание принять доводы рассудка и здравого смысла свидетельствует о порочной одержимости идеей своего права на другого человека. Составляющий большую часть пьесы диалог М. и Ясона открывает всю бездну непонимания между людьми, которых прочно связали страсть и пролитая кровь. После десяти лет обычной семейной жизни, в которой она, казалось, смогла забыть о совершенных когда-то ради любимого преступлениях, М. словно просыпается от сна, узнав об измене мужа. Она рожает ненависть как третье свое дитя, как девочку, что отомстит за нее. Эта метафора отсылает нас к мифологической основе пьесы, может быть, в большей степени, чем имена ее героев: драматург всячески старается снизить, перевести в бытовой план слова и поступки своих персонажей, куда более напоминающих людей 40-х годов XX»Шв., чем героев античности. Цельность и страстность натуры ануйевской М. опираются на безжалостность, на не знающую компромисса жестокость. Никакие боги, ни рок, ни судьба над ней не властны; она - «из расы тех, кто судит и решает, не возвращаясь более к принятым решениям». Эгоцентризм М. лишает ее способности дать хоть какую-то нравственную оценку своим решениям. Дважды используя детей как орудие мести (отправляя их с отравленной диадемой к Креусе, а затем убивая, чтобы сломить Ясона), она не скорбит, в отличие от своих предшественниц, над их участью. Прежде чем перерезать горло сыновьям, М. называет их маленькими мерзкими обманщиками, в чьих глазах таится ловушка, т.к. они - будущие мужчины. Она упивается ужасом и страхом в глазах Ясона, узнавшего о гибели детей: все содеянное ею совершено ради этого выражения глаз предавшего ее мужчины. Но и свою судьбу она решает сама: если у Еврипида, Сенеки, Корнеля М. покидала место преступления в летящей по небу колеснице, то у Ануя она сжигает себя вместе с трупами сыновей в повозке, которая должна была увезти ее из Коринфа навсегда. Этим самосожжением пьеса не заканчивается: выставив охрану у пепелища, уходит Ясон, и в предрассветной тишине начинается неторопливый разговор Стражника и Кормилицы о простых радостях жизни, об уродившемся хлебе, о сборе урожая, о том, что наступающий день обещает быть ясным. Смысл финала иной, чем в «Антигоне» Ануя. Там продолжение жизни равнодушных людей воспринималось как неспособность даже героическим поступком разбудить людскую совесть. Гибель М. приносит избавление от страшной и злой силы, разрушающей нормальную мирную жизнь. «За каждой из «черных пьес» угадывается первоисточник, напоминание о котором дает почувствовать, до какой степени Жан Ануй профанирует трагический пафос, чтобы он стал доступен завсегдатаям театра Бульваров», - писал известный французский критик А.Симон, обвиняя драматурга в том, что он потакает вкусам «ленивой публики». Поставленный в 1953 г. А.Барсаком, этот вариант мифа о М. событием театральной жизни не стал.
