Стихотворение «Определение поэзии» вполне можно назвать у Б.Пастернака программным, поскольку в нем дается четкое изложение тому, что следует понимать под поэзией. Многие поэты и до, и после Пастернака писали свой взгляд на это определение, но пастернаковский характерен тем, что дает очень яркий по краскам, очень громкий по звукам, очень объемный по образам ответ на этот вечный вопрос.
Но по мере появления контуров нового мира и они бросают вызов самой основе этого призвания, этот проект приобретает все более глобальный, экзистенциальный, а также литературный смысл: он не не только для того, чтобы относиться, но и к оправданию: проецируемая работа трансформируется в миссию, выполнение заданий, которые она задает.
Как и историческое измерение его предмета, которое, как мы видели, мотивировало переход к прозе повествования - преобладание этических забот по эстетическим соображениям переносит поэзию на второй план, возвращая Пастернака в перспективу своей собственной карьеры как поэта, представленный впредь как простая подготовка к главному творчеству его жизни.
Стихотворение не разбито автором на строфы через пробелы, но в условной первой строфе дается звуковое понимание поэзии – например, через соловьиную трель или свист. Но автор не ищет легких путей и простых описаний, он прибегает к использованию очень сложных метафор, которых непосвященному или обывательскому уму понять трудно.
С тех пор, как он учился в старшей школе, он писал о своем альтер-эго Юри Дживаго, он мечтал о прозаической работе, книге биографий, где, скрытые как взрывные обвинения, он мог принести самые ошеломляющие вещи которые он видел и думал. Но он был еще слишком молод, чтобы написать эту книгу, поэтому он довольный тем, что делал стихи, как художник, который потратил бы свою жизнь на изучение картины для большой картины.
Жизнь моей сестры больше не появляется в этой перспективе, как заикающийся контур доктора Дживаго. Однако, вопреки тому, что может показаться в этой картине, переход к прозе не означает отказ от поэзии, о чем свидетельствует ее место в реализации великого нового проекта, к которому он, кажется, был принесен в жертву. присутствие цельной главы, состоящей из книги стиха, возможно, является самой яркой оригинальностью этого романа с точки зрения его литературной концепции, и в ней очень красноречиво разъясняются отношения между прозой и стихами во всей работе Пастернака.
Например, поэт пишет «щелканье сдавленных льдинок» вместо того, чтобы сказать об обычном хрусте снежинок под ногами, известном каждому. Фигаро – усеченное название оперы Моцарта «Женитьба Фигаро», а значит, тоже музыка для посвященных. А непонятное слово «садкан» — означает название одной их тантрических духовных практик.
Особое внимание притягивает к себе строчки «это — сладкий заглохший горох, это — слезы вселенной в лопатках». Опять же, сам поэт давал разъяснения этой сложной метафоре: лопатками раньше назывались стручки молодого зеленого гороха. Таким образом, «слезы вселенной» оказываются как бы горошинами, прикрепленными к стручку, который рано или поздно раскроются, и тогда слезы-горошины будут выплаканы.
Но это только внешний вид. Это всегда самопроизвольное зрение, то есть изображение в его непосредственных свидетельствах, в его первичном и предлогическом качестве, которое находится в источнике стиха, и которое отражается на разумном качестве его метрической формы и ее новый звук или, по крайней мере, более заметный, чем в прошлом, вызывает озабоченность «размытия и оглушения» «слишком очевидной» оригинальности его видения «под завесой общей формы и обычный», который Пастернак формулирует, передавая его своему герою.
Эта проблема, которая переводится путем полного объяснения того, что метафория была доложена в то время, очень очевидна в стихотворении Разделение 5: моря, которое является непосредственным и иррациональным выражением абсолютного беспорядка, которое выражает стихотворение, здесь «анализируется», рационально обосновывается тремя последовательными сравнениями, которые объясняют его возникновение, не исчерпывая его конкретного содержания.
Поэт очень много сочетает высокого и низкого: Фигаро – на грядку, «небосвод завалился ольхою», доски в воде. Таким образом, поэт четко дает понять, что именно такое сочетание и рождает поэзию. Борьба и единство противоположностей дает новое понимание сути всех на свете вещей и явлений окружающего мира. Один предмет перерождается в другой, все взаимосвязано и взаимозависимо, и в то же время противостоит друг другу.
Их отношение к вымышленному характеру Юрия Дживаго выражает особые отношения между автором и его героем, который делает оригинальность произведения и придает ему экзистенциальное значение. Помимо перипетий его воображаемой биографии, отождествляет со своим создателем в лирическом принципе, который является сущностью его личности, и который выражается в этой тетради стихов. Эта идентификация проводится, в частности, в стихотворении, которое открывает записную книжку «Гамлет»: приписывается герою, он символически описывает жертвенный акт, выполненный автором путем создания его произведения. к тому творческому ядру, в котором автор и его герой не более одного и того же характера.
Это подтверждает и финал стихотворения, поскольку «вселенная», которая готова была расплакаться в середине произведения, оказалась «место глухое». Значит, только здесь, на Земле, где живет чувствующий, слышащий, осязающий и все понимающий человек, и рождается поэзия.
– один из самых противоречивых писателей первой половины XX века. Его творческий потенциал начал формироваться в очень сложное для России время, на рубеже исторических эпох. В те часы представители литературной элиты серьезное внимание уделяли вопросам философии. Они постоянно спорили о роли личности в истории, предназначении творчества, гражданской позиции мастеров слова.
Именно это творческое ядро Пастернак, похоже, хочет обнаружить в наших глазах на сцене, где он показывает нам своего героя в письменном виде. На первый взгляд кажется, что он оскверняет поэтическое вдохновение, разбить его на ореол тайны, описывая его как расположение тела, связанное с физической средой, с благодатью привилегированного момента повседневного существования, подготовленным очень простыми жестами: это большой стол, занимающий пространство перед эркером открытое к горизонту, которое Дживаго заметил с какой-то похотью, как только он впервые вошел в большой дом Варыкино, это «тихое желтое» освещение лампы, заложен; это церемония очищения, выполненная Ларой, лежащая, после ванны, с ее маленькой дочерью Катенькой в свежих листах, яркой с белизной, накрахмаленной, несмотря на суровые времена, это, наконец, ручной ритуал письма, «Стремительный», такой «чтобы аспект текста хорошо делал живое движение руки и не становился слабым, теряя душу и силу выражения».
Не оставался вне этих процессов и Борис Пастернак. Как и многие его современники, он пытался осмыслить и выразить свое понимание поэзии. В этом плане стихотворение «Определение поэзии» , написанное Пастернаком в 1917 году, можно считать программным. Другое дело, что автору в ту пору было всего двадцать семь, и вполне естественно, его взгляды на поэтическое слово претерпели со временем некоторые корректировки.
Таковы жесты, которые готовят «то, что называется вдохновением», и что Пастернак описывает следующее. Соотношение сил, которые управляют творением, похоже, обращается вспять. То, что получает приоритет, уже не человек и состояние ума, к которому он стремится выразить свое выражение, а язык, на котором он хочет выразить это. Язык, страна и сосуд красоты и смысла, заставляет себя думать и говорить для человека и становится полностью музыкой, а не его внешним и разумным резонансом, а порывистостью и силой его внутреннего движения. поток языка, сам по себе и его собственными законами создает на этом пути, как и в проходе, меру, рифму и ритм, тысяча других форм, еще тысяча других фигур еще важнее, но до сих пор неизвестная, неисследованная и без имени.
«Определение поэзии» – стихотворение небольшое, всего 16 строк. Написано анапестом . Так в стихосложении принято называть трехстопный размер с ударением на последнем слоге. Рифмовка во всех строфах перекрестная – АВАВ.
Вероятно, Пастернак не ставил задачу удивить читателя необычной формой. Для него было гораздо важнее наполнить необыкновенной мощью внутреннюю часть произведения, вдохнуть в каждую строчку свой молодой эмоциональный заряд. Отсюда и несколько нарочитая первая часть стихотворения, где слово «это» повторяется в начале каждой строки, всего 7 раз.
Это действительно лишение личности силой, превосходящей его, к которой он отказывается и который является только инструментом. Но это лишение не является сверхъестественным: оно проявляет в нас энергию языка, разумных форм, которые оно породило, и, в более общем плане, специфический динамизм культуры, в котором этот язык и эти формы являются живой материей.
Язык - это физическая, а также интеллектуальная деятельность, чьи произведения написаны, сформулированы, произнесены слова, которые включают наше тело так же сильно, как наш ум, будь то рука, которая прослеживает буквы, рот, который произносит звуки или слух, который их слышит. Таким образом, форма стиха, которая может быть определена как самый интимный союз звука и смысла, то есть тела и души языка, является лишь привилегированным средством этого вдохновения, которое делает поэта чем-то другим и более чем ремесленником или виртуозом: органом этой творческой энергии, представленным языком.
Пастернак притягивает внимание читателя яркостью красок и громкостью звуков, которыми поэзия, по его убеждению, призвана потрясать этот мир. Предметы и явления оживают, они неразрывно связаны между собой. Образ Вселенной (Пастернак пишет это слово с маленькой буквы) не только опосредован, но и конкретно упоминается в середине и конце стихотворения. Человек – часть природы, как деревья, камни, звезды, капли дождя. За несколько лет до стихотворения Пастернака так писал о себе известный российский поэт Константин Бальмонт:
Таким образом, Пастернак, будучи далеко не лишним препятствием, всегда остается живым источником поэтического творения, к которому его проза никогда не переставала кормить. Нильссон, изд. Борис Пастернак: эссе, Стокгольм. Борис Леонидович. Рядом с футуристами он начал со стихов «Близнец в тучач», вскоре став самым интересным русским текстом своего поколения.
Его призвание к плотной и герметичной поэзии, первоначально в описании природы, было подтверждено Теми, в то время как менее счастливыми являются стихи повествования и эпического характера, в которых П. пытался идти по пути идеологического участия, чуждого его самому подлинному вдохновение. Тем временем он опубликовал первую сказку, вышеупомянутое Детство Люверс, затем включенную в сборник «Рассказы».
Я – внезапный излом,
Я – играющий гром,
Я – прозрачный ручей,
Я – для всех и ничей.
Пастернак не жалеет выразительных средств, чтобы зажечь читателя своей идеей, активно использует тропы. Поэт очень тонко применяет популярный прием символистов – аллитерацию , когда несколько повторяющихся согласных придают стихотворению особую выразительность. Так, в конструкции «Figaro низвергается градом на грядку» постоянно нарастает звук «р», а в словосочетаниях: «круто налившийся свист» , «щелканье сдавленных льдинок» , «ночь, леденящая лист» – звуковой эффект создают шипящие и свистящие согласные.
В «Очарованной граммофоне», необычной автобиографии, полной теоретических и философских размышлений, напомнили о встречах с писателями и художниками, которые больше всего повлияли на ее формирование. «Поэзия - это высота, которая превосходит все славные Альпы и что она находится в траве под ногами, так что нужно только наклониться, чтобы увидеть ее и поймать».
Это внезапный свист, ползания сосульков, ночь, которая оставляет лист, поединок двух соловьев. Это гороховое насекомое, Плач небес в стручках, Фигаро светом и флейтами. Что на проходах падает на зерно. Это все, что имеет значение в ночное время. Находясь в глубоких фоном, И принося звезду в питомник. На ладонях мокрый и тимебонди.
Красиво усиливают мелодичность текста олицетворения и сравнения : «небосвод завалился ольхою» , «звездам к лицу б хохотать» , «ночи так важно сыскать» .
Литературоведы часто обращают внимание и на оригинальный синтаксис стихотворения. Автор отдает предпочтение коротким безличным предложениям. Слова как бы стихийно вырываются из бездны. Подобная хаотичность свойственна дикой природе. Если в прозаическом произведении можно применять сложные предложения, то в поэтическом жанре все должно быть точно, емко, образно. Борис Пастернак глубоко убежден, что такие «волшебные» слова знает только поэзия.
Водителем стола является афа, небосвод погружен в ольху, звезды смеются, но вселенная глухая и далекая. Вы на ветру с веточкой - песня птиц будет петь? Он пропитан, как воробей. Сирень! Капли имеют вес клипов, И сад ослепляет все больше и больше, Опрыскивается, капает миллион слез синий.
Из моего беспокойства И из твоего сарая, С бормотаниями и запахами, В эту ночь сад возрождается. Всю ночь в октете титкак, шаткий удар по ставни. Внезапно прогоркло дыхание. Оно прошло через платье. Разрушенный магическим списком тех времен и псевдонимов, сад охватывает этот день глазами анемонов.
