Александр чичкин. Александр чичкин - забытый гений молочной империи. Ранние годы и обучение

Не секрет, что мы с Ольгой Сюткиной помимо исторических исследований работаем и над рядом ресторанных проектов. Помогали с историческими консультациями и недавно открывшейся «Московской кухмистерской». Кухня середины XIX века не так уж далека от нас. Есть и живые свидетельства той эпохи. И мне было приятно собрать вместе этот «пазл» - сегодняшних рестораторов, восстанавливающих ту кухню. И музейщиков, бережно сохраняющих память и предметы той эпохи. Так и родилось с нашей подачи это сотрудничество между «Московской кухмистерской» и подмосковной Музеем-усадьбой «Мураново». Там даже проходила фотосессия с блюдами нового ресторана. Да-да именно на исторической кухне, сохранившей интерьер той эпохи.

Разглядывая получившиеся снимки, я обратил внимание на один из них. Торт «Медовик» был снят с давно знакомым мне по поездкам в «Мураново» стаканчиком-баночкой. На нем стояла синяя надпись «А.В.Чичкин». Ну, Чичкин и Чичкин, - как-то не обратил я тогда внимание на это. А тут вместе с коллегами-рестораторами начали копаться. И не зря!

«Поэты поэтами, но ведь и бочкою масла, и головкою сыра, и бутылкою вкусного молока можно в равной степени славить свое Отечество, служить благу и расцвету родной земли». Эти слова принадлежат Александру Васильевичу Чичкину. Основателю молочной империи, совслужащему, репрессированному врагу народа и заслуженному ученому. Но расскажем обо всем по порядку.

Александр Васильевич Чичкин (1862-1949)

Судьба распорядилась так, что именно в селе Коприно в 1870 году Николай Верещагин (будущий «отец» вологодского масла, о котором я писал ) и его товарищ бывший флотский лейтенант Владимир Бландов впервые в России начали производство голландских сыров в основанной ими (при кредитной поддержке уездного земского собрания) артельной крестьянской сыроварне.

Тогда сыроварение в России вообще стало развиваться быстрыми темпами. Даже В. И. Ленин отметил этот факт в своей работе «Развитие капитализма в России»: «…в Копринской волости Рыбинского уезда Яросл. губ. отмечается распространение сыроварен — по инициативе „известного учредителя артельных сыроварен В. И. Бландова“». Стали появляться артели в других губерниях. В 1871 году Владимир Иванович на основании постановления земского собрания получил ссуду в размере 500 рублей на устройство общественной сыроварни в Гдовском уезде Санкт-Петербургской губернии.

Владимир Иванович Бландов (1847-1906)

Бладнов помог мальчишке в 1886 году окончить сначала реальное училище, потом Петровскую сельскохозяйственную академию, после которой он еще три года стажировался в институте Пастера в Париже. Вы можете представить себе сегодня такого работодателя? Который вкладывал бы деньги в студента, не заботясь о том, будет ли он у него работать или завтра уйдет «на сторону»?

Впрочем, «на сторону» не ушел. А наоборот вошел в семью. По приезде из Парижа Чичкин женился на дочери В.Бландова, что теперь уже точно определяет его дальнейшую карьеру. Вскоре в 1888 году открывается его первое торговое предприятие на Петровке, 17. Обученный в Европе специалист, он ясно понимает, что этот бизнес вполне можно «тиражировать» и начинает создавать магазинную сеть. В годы ее расцвета она включала в себя более 90 заведений. Здесь Чичкин опередил даже своего тестя, развивавшего собственные торговые точки.

Магазин Чичкина на Арбатской площади в Москве

В 1910 году Чичкин запускает свой самый грандиозный проект. В Москве открывается один из крупнейших в Европе заводов, выпускающий более 150 тонн молока в сутки. Успехи в бизнесе вскружили голову молодому миллионеру. Собственные автомобили, на которых он разъезжает по улицам. На своем «Роллс-Ройсе» он почти каждый день приезжает на Ходынское поле, где его ждет его же аэроплан «Фарман». Множество знакомств, фрондерство. По примеру старшего коллеги - Саввы Морозова - он даже помогает большевикам. Знакомство с В.Молотовым и П.Смидовичем неожиданно окажет ему немалую пользу позже - уже в новой Советской России.

А тогда им была создана целая империя. Перед Первой Мировой она включала в себя два молочных завода (в Москве и Одессе), творожно-сметанный филиал, 40 маслозаготовительных станций, 91 магазин (каждый был облицован белой плиткой, а над входом непременно висела табличка «А.В. Чичкин»), первые в Москве грузовые автомобили - в парке компании их было 36, плюс 8 легковых автомобилей, сотни лошадей и три тысячи сотрудников.

А дальше была революция. Неожиданная для многих. И заставшая врасплох. В 1918 году Чичкин в Одессе, откуда со множеством знакомых эмигрирует во Францию. Его заводы и магазины, ясное дело, национализированы новыми властями. А по сути, разграблены и разорены.

«50 лет в строю» - я хорошо помню, как в дедовском книжном шкафу стояли эти изданные в СССР 2-томные мемуары графа А.А.Игнатьева. После Октябрьской революции царский офицер перешёл на сторону Советской власти, оставив пост представителя Русской армии при французском генеральном штабе в Париже. В 1925 году передал советскому правительству денежные средства, принадлежавшие России (225 млн франков золотом) и вложенные на его имя во французские банки. А позже граф вернется в СССР, где и продолжит военную службу.

Так вот именно он - Алексей Алексеевич Игнатьев - и станет тем человеком, благодаря которому в новую Россию вернется и заводчик Чичкин. По его рекомендации советские власти благожелательно отнесутся к возвращению бывшего владельца «молочной империи». Сыграет свою роль и знакомство Чичкина со старыми большевиками, занявшими видные посты в советской иерархии. Представленный Микояну, он быстро становится его советником. А в годы нэпа по старой привычке он открывает свой молочный магазин в Москве.

Полагаю, что об этом своем шаге Чичкин не раз жалел в последующие годы. И то сказать, время для этого у него было. С 1929 по 1931 годы он отбывал «трудовое перевоспитание» в Северном Казахстане. И в общем, надо признать, легко отделался.

В 1931 году благодаря ходатайствам В.Молотова и А.Микояна Чичкину разрешили вернуться из ссылки и даже предоставили работу в наркомате. Там в 1930-40-е он работает консультантом, читает лекции по устройству молочного дела и даже объявляется ударником очередного пятилетнего плана.

То, что бывший миллионер был «прощен» советской властью, подтверждается и фактом захоронения А.В.Чичкина в 1949 году на Новодевичьем кладбище. Прощались с ним всем Министерством мясной и молочной промышленности РСФСР. Организовал же траурные мероприятия А.И. Микоян...

* * *

Вот я задумался и, кажется, понял. Это очень удачный пример из прошлого русской кухни. Не высосанный из пальца . Вроде арзамасского рыбного пирога, вся «история» которого основывается на неверно понятой цитате из словаря В.Даля. А новое блюдо, созданное по мотивам старых вкусов русской кухни. Названное в честь реально существовавшего человека. Внесшего немалый вклад в нашу кулинарию. Блюдо, ингредиенты которого имеют четкую связь с продуктом, местом, предметом. Все это строго документировано и доказано. Может быть, это тоже один из путей воссоздания великой русской кулинарии?

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Александр Васильевич Чичкин ( (1862 ) , с. Коприно , Рыбинский уезд , Ярославская губерния - январь , Москва) - крупный предприниматель, владелец всероссийской молочной компании, организатор российской, а затем и советской молочной промышленности.

Биография

В 1918 году на А. В. Чичкина обрушилась полоса несчастий: погиб под трамваем его сын Александр, затем умер в Одессе один из братьев, Иван Васильевич, а другой брат - Николай Васильевич, поехав на похороны также погиб по нелепой случайности (упал в шахту лифта молзавода). Чичкин выехал в Одессу, а затем оказался в эмиграции во Франции. 5 октября 1918 года его предприятия были национализированы. В 1922 году он с помощью графа Игнатьева и Семашко возвращается в Советскую Россию. До 1928 года он был старшим консультантом Наркомата торговли СССР , тесно сотрудничая с Микояном . В годы НЭПа он опять открыл в Москве свой молочный магазин. По рекомендации Микояна и Молотова в 1926 году А. В. Чичкина, единственного бывшего миллионера России, наградили орденом «Знак Почёта» .

Однако весной 1929 года его направили на «трудовое перевоспитание» в Северный Казахстан (г. Кустанай). В ссылке он продолжает заниматься своим делом, читает лекции об организации молочного производства. В 1931 году Молотов и Микоян вызволили Чичкина из ссылки, восстановив его во всех прежних правах. Даже после ухода на пенсию к нему часто обращались за советами организаторы пищевой промышленности. Своими рекомендациями он помогал становлению и развитию производства простокваши , ряженки , ацидофилина , творожных продуктов и молочно-карамельных смесей на заводах Поволжья, Закавказья, Ленинградской области и Карелии в 1930-1940 годах. Во время Великой Отечественной войны он принял участие в разработке технологии выпуска молочных продуктов при меньшем расходе сырья. В 1944 году давал рекомендации по развитию молочного животноводства и производства в Средней Азии. За эту работу Чичкина поблагодарили И. В. Сталин и А. И. Микоян в телеграмме 9 мая 1945 года. В 1942 году в связи с 80-летием со дня рождения ему присвоено звание «Ударник третьего пятилетнего плана». В апреле 1947 г. Александр Васильевич предложил правительству развивать в восстанавливаемых после войны регионах мало- и среднемощные предприятия по переработке молока, эти предложения были приняты для развития молочной индустрии в этих регионах в конце 1940-х - первой половине 1950-х годов.

Скончался Александр Васильевич в конце января 1949 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище . В 1949-1956 годах вблизи Арбата был переулок его имени, потом его переименовали, а в 1970-х годах застроили.

Напишите отзыв о статье "Чичкин, Александр Васильевич"

Литература

• Дутов Н. В. Особенности менталитета ярославцев. Ярославец как культурно-исторический тип: образ жизни, поведенческие модели, люди, события. - Ярославль, 2006. - ISBN 5-94755-135-7 , 978-5-94755-135-8.
• Кишкин А. С. Самородок русской деловитости. - Рыбинск: Рыбинское подворье, 1998.

Ссылки

• Молодцова В. // Российская газета.
• Рудина Л. М. // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». - 2012. - № 4 (июль - август) () .
• Чичкин А. // Все о молоке, сыре и мороженом. 2009. Март.
• // Женщина и политика . - 2012. - № 1–2 (19) . - С. 112–115 .

Отрывок, характеризующий Чичкин, Александр Васильевич

Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.

Александр Васильевич Чичкин (1862-1949 гг.)

Имя Александра Васильевича ЧИЧКИНА (1862-1949) сегодня мало кому знакомо. Зато его хорошо помнят другие. Известно, что в 1982 году в СССР приезжали японцы для того, чтобы вручить 2,5 миллиона долларов наследникам Чичкина, человека, создавшего систему воспитания и подготовки кадров, которая помогла Японии, а не России, сотворить «экономическое чудо».

Александр Васильевич родился в селе Коприно Рыбинского уезда. Однажды в селе появились ученый, философ, основатель русской молочной промышленности Николай Васильевич Верещагин (старший брат известного художника) и купец, владелец молочной фермы, Владимир Иванович Бландов. В 1870 году они открыли первую в России школу, в которой обучали молочному делу, выбрали нескольких трудолюбивых ребят, в том числе сына волжского лоцмана Сашку Чичкина, и помогли им получить образование. На деньги Бландова Александр Чичкин отучился 5 лет в реальном училище, потом закончил Петровскую (ныне Тимирязевскую) сельскохозяйственную академию, после чего был направлен благодетелем в Париж и три года стажировался в знаменитом институте Пастера. И только после этого у молодого специалиста появился шанс основать собственное дело.

До А.В.Чичкина в Москве торговали молоком на рынках или на улицах. Он построил в Москве молочный завод, на котором перерабатывалось 100 тысяч тонн молока в сутки, в то время как на молочных заводах Европы — по 1 тысяче тонн. Он создал первую в России микробиологическую лабораторию, изучал возможности использования в медицине лактобациллина, всю жизнь искал причину раковых заболеваний. В 1914 году в состав империи Чичкина входили: молочный завод и его творожно-сметанный филиал, 61 молочный магазин в Москве, пять — в Одессе, пять – в Тбилиси, магазины в Харькове, Киеве, Ростове-на-Дону, Баку, маслозаготовительные станции по всей Сибири. Первые кассовые аппараты впервые появились в магазинах Чичкина.

Знаменитая «система воспитания кадров Чичкина» родилась из размышлений, учитывающих сугубо русские черты характера. Она делилась на пять возрастов и учитывала особенности каждого. Чичкин был уверен, что деловитость надо воспитывать с детства, и начинал присматриваться к детям из родного села с восьмилетнего возраста, как к своим будущим сотрудникам. 13-14-летние подростки вывозились в Москву, где поступали на полное обеспечение Чичкина. Здесь было прекрасное общежитие, помимо общего образования – учеба у лучших мастеров молочного дела, посещение церквей, монастырей, походы в музеи, театры, экскурсии по историческим местам, чтобы ребята почувствовали главное – им предстоит работать в Великом городе. Ученикам запрещалось курить до 17 лет, читать детективную литературу, бегать по улицам. Молодежь учили искусству управления. Для этого нужна тренировка воли, учиться быть аристократом, не унижать себя ни перед царем, ни перед псарем, не повышать и не понижать голос. Чичкин воспитал более двух тысяч настоящих специалистов молочного дела.

ЧИЧКИН Александр Васильевич(1862, с. Коприно, Мологский у., Ярославская губ. — январь 1949, Москва) — купец, предприниматель, владелец всероссийской молочной компании, организатор молочной промышленности.

Александр Чичкин родился в селе Коприно Ярославской губернии(затоплено Рыбинским морем) в семье волжского лоцмана. При содействии богатого купца В. И. Бландова, занимавшегося молочной торговлей в Москве и производством сыров в провинции, Александр окончил Московское реальное училище и Петровскую сельскохозяйственную академию(1886), три года стажировался в институте Пастера в Париже(1886 — 1888).

После возвращения в Россию стал работать в одном из магазинов Бландова в Москве, а вскоре женился на его племяннице, получил у тестя кредит и открыл свою молочную лавку. За счёт высокого качества продукции Чичкин быстро пошёл в рост, стал скупать в Москве магазины и лавки и создал целую сеть молочной торговли.

В начале ХХ века Чичкин стал открывать свои магазины в других крупных городах империи. К 1910 году их число приближалось к сотне. Магазины Чичкина работали в Одессе, Тбилиси, Харькове, Баку, Киеве, Ялте, Ростове-на-Дону.

В 1910 году Чичкин открыл в Москве на Новорязанской улице первый городской молочный завод. Здесь перерабатывалось 100—150 тонн молока в сутки, завод по техническому оснащению был одним из самых передовых предприятий своего времени и выпускал широкий ассортимент продукции. Сеть московских фирменных магазинов обслуживали 36 грузовых и 8 легковых автомобилей. Вскоре филиалы завода появились в 27 городах России. На предприятиях работали 3 тысячи сотрудников.

Чичкин применял на своих предприятиях свою собственную оригинальную методику воспитания, продвижения и стимуляции сотрудников. Его целью было создание стабильного коллектива, в котором люди могли трудиться всю жизнь при естественной для каждого возраста мотивации к труду.

Чичкин был яркой, неординарной личностью, сам водил автомобиль, по утрам летал на собственном аэроплане« Фарман-7». У него было много знакомых в высших сферах, но он не чурался общения с самыми разными людьми. Приют в его огромном доме на Новой Басманной, 23 находили даже некоторые революционеры — Вячеслав Молотов, Николай Подвойский, Пётр Смидович.

Вся семья Чичкиных — а у него было четверо братьев — работала на семейный бизнес. Василий заведовал гаражом, Николай занимался предприятиями в центральной России, Иван руководил молокозаводом в Одессе, Алексей был врачом и приложил руку к организации на московском заводе микробиологической лаборатории. Только сестра Варвара, выпускница Сорбонны, не имела никакого отношения к молочному делу.

В 1918 году на А. В. Чичкина обрушилась череда несчастий: погиб под трамваем его единственный сын Александр, затем умер в Одессе брат Иван, а другой брат — Николай, поехав на похороны, погиб по нелепой случайности(упал в шахту лифта молзавода). Александр Васильевич также выехал в Одессу, а затем оказался в эмиграции во Франции. 5 октября 1918 года его предприятия были национализированы.

В 1922 году, после провозглашения большевистским правительством новой экономической политики, Чичкин неожиданно для многих возвратился в Советскую Россию и опять открыл в Москве крупный молочный магазин. Одновременно он(до 1928 года) был старшим консультантом Наркомата торговли СССР.

Однако весной 1929 года по ложному доносу Чичкина отправили в ссылку в Северный Казахстан(г. Кустанай). Там он получил должность лектора при объединении рабочих клубов, читал лекции по организации молочного производства.

В конце 1937 года был арестован по ложному доносу племянник Александра Васильевича, Алексей Алексеевич Чичкин(1904 — 1963), пианист-преподаватель Московской консерватории. Он получил девять лет ссылки в Медвежьегорск(на севере Карелии). Александр Васильевич постоянно хлопотал за него и добился досрочного освобождения в 1944 году. Алексея восстановили в Московской консерватории, предоставили однокомнатную квартиру неподалеку от места работы, а в августе 1944 года назначили первым директором консерваторской студии звукозаписи.

Во время Великой Отечественной войны Александр Васильевич принял участие в разработке технологии выпуска молочных продуктов при меньшем расходе сырья. В 1944 году он был консультантом по развитию молочного животноводства и производства в Средней Азии. В апреле 1947 г. подготовил предложения по организации в восстанавливаемых после войны регионах мало- и среднемощных предприятий по переработке молока, эти предложения были приняты.

Скончался Александр Васильевич Чичкин в конце января 1949 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Внучатый племянник Александра Васильевича — Алексей Алексеевич Чичкин 2-й стал известным публицистом. Он родился 18 июня 1959 г. в Москве. В 1976 г. поступил на исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова; через год ушёл с истфака и поступил на экономический факультет Московского института инженеров транспорта, который и окончил в 1982 г. В 1980-х гг. работал в структурах Госплана СССР и Совета экономической взаимопомощи(СЭВ). В журналистике — с середины 1980-х. Соавтор и редактор ряда сборников по историко-экономической, транспортной и внешнеторговой проблематике социалистических стран(в том числе Китая, Югославии, Албании, Северной Кореи), а также сборников по международным экономико-политическим проблемам, изданных СЭВом, Институтом комплексных транспортных проблем при Госплане СССР, МГУ им. Ломоносова и издательством« Советская энциклопедия» в 1985—1991 гг.

Опубликовал свыше 2500 работ в СМИ. Соавтор ряда сборников, опубликованных в РФ и других странах СНГ, по экономико-политической, исторической и отраслевой тематике. В том числе — соавтор изданных Фондом« Русский Предприниматель» в 2009 г. сборников-исследований« Нераспространение ядерного оружия», «Кавказ», «Энергетическая безопасность Евразии», «Россия и страны Центральной Азии», сборника-исследования Фонда Исторической перспективы в 2011 г. «Россия в кольце анаконды». Соавтор аналитической« Русской Доктрины»(Москва, Фонд« Русский Предприниматель» — издательство« Яуза», 2007 г.). Выступает с комментариями в некоторых радио- и телепрограммах России и ряда зарубежных стран.

Автор историко-публицистических книг« Анатомия краха СССР »(М.: Вече, 2012. — 336 с.), «Неизвестные союзники Сталина »(М.: Вече, 2012. — 288 с.; 2-е издание — 2017), «Друзья и враги за Кавказским хребтом »(М.: Вече, 2013. — 288 с.).

Вести бизнес в России было сложно всегда, но тем не менее в её истории есть примеры грандиозного успеха людей из разных сословий - в том числе крепостных крестьян, - которые, благодаря трудолюбию и таланту, создавали предприятия, генерировавшие прибыль в десятки и сотни миллионов долларов (если перевести на сегодняшний курс). «Секрет» продолжает серию материалов о легендарных российских предпринимателях. Новый выпуск посвящён человеку, навсегда изменившему молочную промышленность России, - Александру Чичкину.

Зарождение современного производства молочной продукции в России, как и во многих странах мира, было связано с кооперативным движением. Его развивали предприниматели, увлекающиеся идеями общественного блага и социального и технического прогресса. Александр Чичкин - один из них.

Он родился в селе Коприно Ярославской губернии в семье волжского лоцмана, которая не имела отношения к торговле. Но в детстве ему повезло: в 1870 году в селе открыли филиал Едимоновской школы молочного хозяйства. Она была организована Николаем Верещагиным (брат художника-баталиста Василия Верещагина) и Владимиром Бландовым, развивавшими промышленное сыроделие и маслоделие в России. И Верещагин, и Бландов были из дворянских семей, обучались в морском кадетском корпусе. На волне энтузиазма после отмены крепостного права бросили службу и отправились изучать мировой опыт передового сельского хозяйства. Их побудительным мотивом стала помощь освобождённому русскому крестьянству. Верещагин увлёкся идеями Николая Чернышевского, сочувствовал народникам, верил в крестьянскую общину и искал способ повысить товарность крестьянского хозяйства, не разрушая принцип коллективизма. Было решено, что молочный кооператив - самый подходящий вариант для этой цели.

Вскоре «артельные сыродельни» при активной деятельности Верещагина и Бландова получили субсидии Вольного экономического общества и начали открываться в разных городах - в частности, в Тверской, Ярославской, Костромской губерниях. Пошехонские и костромские сыры появляются именно тогда. Позже начинается развитие современных маслоделен: благодаря рецептуре Верещагина появляется известное и сегодня вологодское масло. Однако успех развития новых производств упирался в дефицит квалифицированных кадров. Варить сыр по современным технологиям в России никто не умел - так возникла идея учредить специальные школы, которые будут отбирать крестьянских детей и готовить из них специалистов для будущих коллективных производств. Прогресс должен был идти рука об руку с народным просвещением.

Подарок судьбы

Чичкин оказался способным учеником. Создатели школы решили дать ему особый шанс. За счёт Бландова Чичкин получил среднее образование в реальном училище, позже закончил Петровскую сельскохозяйственную академию в Москве и, наконец, Институт Луи Пастера в Париже. Пастеровский институт на тот момент - один из новаторских центров, изучающих микробиологию (в том числе и применительно к пищевой промышленности). Вернувшись в Россию, будущий предприниматель обнаружил, что пути Верещагина и Бландова разошлись. Верещагин остался общественным деятелем, Бландов в 1880-е основывает торговый дом, переходит в купеческое сословие и начинает вести своё дело на коммерческой основе. Фирма Бландова сохраняет связь с молочной промышленностью и создаёт магазины по сбыту продукции сыроварен и маслоделен, которые когда-то открылись при его участии.

Вскоре Александр Чичкин женится на дочери Бландова и получает с его помощью ссуду на собственное дело. Несмотря на это, Чичкин стал прямым конкурентом своего тестя.

Магазин А.В. Чичкина на Арбатской пл.

Конкуренция с тестем

Первый молочный магазин Чичкина был открыт в 1888 году, на Петровке, 17. Тогда на молочном рынке проходила революция. Почти до конца XIX века молоко не продавали в лавках: скоропортящуюся продукцию привозили на городские рынки и быстро распродавали крестьяне из окрестных хозяйств. Ситуация изменилась с появлением железных дорог, а также после открытия технологии пастеризации. Преимущества новых технологий прекрасно понимали и Бландов, и Чичкин. В магазины обоих игроков продукция доставлялась в Москву по железной дороге.

Но Чичкин изначально сделал ставку и на маркетинг. На фасаде магазина была белая плитка, чтобы он вызывал доверие прежде всего гигиеническими стандартами. Чичкин особо следил за аккуратностью и опрятностью своих приказчиков. Каждый день на публике нереализованное к закрытию магазина молоко выливалось в канализацию.

Название фирмы «А.В. Чичкин» писалось без твёрдого знака на конце. Это нарушение грамматических норм того времени использовалось и во всех рекламных текстах Чичкина. Он не признавал «еръ». Так предприниматель подчёркивал свою устремлённость в будущее, спор о необходимости отмены архаического правила давно вёлся в России. Подобная позиция вызывала интерес, а название фирмы лучше запоминалось.

Чичкину удалось наладить устойчивые логистические цепочки, которые по мере того, как магазин приобрёл популярность, позволили заняться расширением бизнеса и открывать типовые магазины - москвичи знали, что значит появление очередного фасада, отделанного белой плиткой. Бландов старался не отставать от своего бывшего воспитанника, открывая фирменные магазины с синим фасадом - часто магазины соседствовали на одной улице. Впрочем, к 1913 году Чичкин обошёл Бландова. Тогда в России работала уже 91 молочная Чичкина против чуть более 70 молочных Бландова. Но очевидно, что конкуренция между двумя фирмами пошла на пользу потребителям и стала одним из важнейших стимулов к развитию молочной розницы в России.

Трудовая политика

Конкуренция между Чичкиным и Бландовыми толкала их к экспериментам. Бландов, например, одним из первых в России начал производство пастеризованного молока, открыв в 1903 году молочный завод на Долгоруковской улице. На линиях этого завода молоко впервые в России начали разливать в стеклянные бутылки, закупориваемые парафинированными кружками. Правда, объём производства завода был небольшим и широкого распространения молоко в бутылках не получило. Также Бландовы выпускали новые, рекомендуемые врачами молочные продукты. В частности, на их заводе выпускалась мечниковская простокваша, а позже и кефир, который в те годы воспринимался исключительно как лечебный продукт.

Чичкин не увлекался этими модными веяниями, он ставил на мощность производства. В 1910 году он построил свой молочный завод, выпускавший 150 тонн молока в сутки, - один из самых мощных в Европе. Позже был построен завод в Одессе. Чичкин имел свои маслозаготовительные станции.

Оборот его предприятия достигал 10 млн рублей. А в целом на фирме работало около 3000 сотрудников.

Чичкин стал внедрять на своём предприятии особую трудовую политику. Фактически она соответствовала философии пожизненного найма, в последующем принятой в корпоративной культуре Японии. Чичкин разбил учеников и работников на разные возрастные категории, к каждой из которых предлагался свой подход. После обучения, заканчивавшегося к 20 годам (Чичкин также организовал школы для молочной промышленности, отбор в которые начинался с раннего возраста), работник поступал в одно из подразделений фирмы.

Следующий пятилетний период считался по классификации Чичкина периодом энтузиазма. В это время более опытные мастера и начальники должны были определить, на что способен новый работник, давая ему разные задания, где тот сможет себя проявить. Считалось, что работник не должен стремиться пробиться на новую должность и добиваться внимания начальства - наоборот, любые достижения и способности будут обязательно отмечены руководством и новичок гарантированно получит обратную связь и поощрение.

После 25 лет наступал пятилетний период «честолюбия и тщеславия», когда уже набравшим опыт и определившимся со своим профилем работникам следовало показывать свои способности, соревнуясь друг с другом. Впрочем, и здесь действовало чичкинское правило «Тебя заметят без тебя», когда достижения отмечало и признавало вышестоящее руководство. Чичкин предполагал, что к 30 годам человек уже показал, на что он способен, как он привык работать и чем может быть полезен. После этого его следовало оставить в покое и дать возможность работать на своём месте. Это называлось «спокойный трудовой ритм».

Позже наступал ветеранский возраст, когда работник просто работал на фирме в качестве наставника и старого кадра, получая в ответ знаки уважения от руководства и молодых работников.

Налаживание надёжного технологического процесса, предполагающего постоянную поступательную деятельность, было постоянной заботой Чичкина. В этом он видел свою жизненную цель. Известна его цитата: «Больно и грустно смотреть, будучи русским, на круглогодовое пиршество европейских коров на ухоженных до блеска полях и пастбищах Дании, Голландии, Франции, ещё тяжелее осознавать, что мы, русские, не имеем всего этого, потому что не умеем работать. Мы либо лежим, либо бежим. То на боку, то на скаку. Золотой середины нет, ритма нет».

В последние годы перед революцией Чичкин вёл образ жизни преуспевающего миллионера. Он единственный в Москве имел собственный «Роллс-Ройс». Кроме того, в это же время он увлёкся воздухоплаванием и регулярно совершал полёты на личном самолёте «Фарман». Приход к власти большевиков поставил на этом крест. В 1918 году советская власть национализирует предприятия Чичкина. Сам он оказывается в Одессе, а вскоре эмигрирует в Париж. Его выезд произошёл благополучно, он даже сумел переправить во Францию кое-какие средства. Тем не менее оставаться в эмиграции он не захотел. В 1922 году он вернулся в Россию.

Впрочем, в Казахстане он быстро получил должность лектора в объединении фабричных библиотек и выступал в клубе с лекциями о развитии молочной промышленности в России. В 1931 году при содействии Молотова Чичкина восстановили во всех прежних правах, включая право жить в столице. В 1933 году Чичкин оформил государственную пенсию - это также было решение, вряд ли обошедшееся без вмешательства руководства, ведь бывшим эксплуататорам в те годы пенсия не полагалась. После Чичкин также числился консультантом в Наркомате пищевой промышленности.

Во время войны Чичкин принимал непосредственное участие в организации молочной промышленности в Средней Азии - в эти районы частично был эвакуирован скот с оккупированных территорий, а также некоторые молочные предприятия. В 1942 году по случаю 80-летия он получил звание «Ударник третьего пятилетнего плана».

Александр Чичкин скончался в 1949 году. Гражданская панихида по случаю кончины была организована в Министерстве мясной и молочной промышленности РСФСР, в прощании и похоронах принимал участие Анастас Микоян. Могила Чичкина находится на Новодевичьем кладбище. Фактически это наивысшая степень почёта, на которую он мог рассчитывать в условиях советского социализма.

А столичным чичкинским фасадам с белой плиткой удалось пережить советскую власть - после революции во многих из этих магазинов продолжали продавать молоко. Закрылись они уже с наступлением другой эпохи: в 90-е и нулевые. Один из последних чичкинских магазинов, не менявших своего профиля, находился по адресу Большая Дмитровская, 7. Сейчас там расположено кафе Moloko.