Злодеи и авантюристы. Жиль де Рэ – Синяя борода – серийные убийцы и маньяки

Жиль де Рэ - Синяя Борода

Жиль де Рэ родился в 1404 году, в замке Машекуль, на границе Бретани и Анжу. Он происходил из стариннейшего и знатнейшего французского дворянства, из фамилий Монморанси и Краон.

Ребёнок получил превосходное образование, знал древние языки. Плоды этого воспитания и проявились в любви Жиля к собиранию книг, коллекционированию древностей, в пытливости ума проявляемой им на протяжении всей жизни. Несмотря на то, что большую часть своей жизни Жиль де Рэ провел в седле (в прямом смысле) и на поле боя, он сделался обладателем очень богатой библиотеки, на приобретение книг для которой не жалел денег.

Он приходился внучатым племянником знаменитому воителю, коннетаблю Франции, Бертрану Дюгесклену.

Отец его умер когда Жилю было 11 лет, и мать почти сразу же вышла замуж вторично, оставив своих детей Жиля и Рене де Рэ. Опеку над ним принял его дед, Жан де Краон, сеньор Шантосе и Ла Сузы. Этот добродушный и рассеянный старик совсем не занимался его воспитанием и поспешил избавиться от него, женив его в 16 лет.Вопрос этот решался непросто, поскольку невеста приходилась жениху кузиной, а Церковь не одобряла браки между близкими родственниками. В итоге брак был все же разрешён.

Уже в юности он блестал при дворе дофина (наследника французского престола). В это время Карл VII находился в самом отчаянном положении: без денег он утратил свое влияние и авторитет. Ему с трудом удавалось удерживать в повиновении только города, расположенные в долине Луары. Несколькими годами ранее во Франции свирепствовала чума, новые бедствия окончательно истощили ее. Она была обескровлена Англией, вскрывшей ей вены, взрезавшей ее до самой сердцевины. Напрасно Карл добивался ссуд, изощрялся в вымогательстве, увеличивал налоги.

Разграбленные города, опустошенные поля, по которым рыскали волки, отвечали молчанием на призывы короля, чье право на престол становилось все более сомнительным. Его небольшой двор в Шиноне, опутанный сетью интриг, искал утешения в буйных оргиях, позволяющих забыть о близящейся катастрофе. Они жили сегодняшним днем, разбойничьи набеги и заемы обеспечивали им роскошную жизнь. Они предпочитали не вспоминать о зыбкости своего положения, с презрением смотрели в будущее, предаваясь пьянству в окружении женщин.

Жиль де Рэ, взявший на себя военные расходы, конечно же, был с радостью встречен при дворе. Он оплачивал турниры и балы, снабжал короля крупными суммами и постоянно одалживал деньги придворным.

Кроме того, Жиль приобрел опыт боевых действий с англичанами, хотя и не мог сдержать их продвижения. Части английского войска воссоединились, расползлись по стране, забираясь все дальше и дальше, в их руках уже был Париж. Король подумывал о том, чтобы, бросив Францию на произвол судьбы, укрыться на Юге, и в этот момент появилась Жанна д"Арк.

Карл поручил Жилю де Ре охранять и защищать Орлеанскую Деву. Он был свидетелем чуда. Какая-то простушка укротила сборище подонков и лодырей, привела в чувство трусливого короля, готового к бегству. Он следовал за ней повсюду, участвовал в сражениях, побывал вместе с ней у стен Парижа, присутствовал при коронации дофина в Реймсе. И за свои заслуги в двадцать пять лет был назначен маршалом Франции!

Не прошло и года после того как, вдохновленные Жанной д"Арк, французы одержали победу под Орлеаном, как в одной из стычек под Парижем союзники англичан, бургундцы, захватили ее в плен. Разумеется, при желании, согласно существовавшим тогда обычаям, Карл VII мог выкупить свою избавительницу у неприятеля, но он не проявил ни малейшего интереса к судьбе Жанны. Зато англичане не пожалели отвалить бургундцам требуемую сумму за их пленницу. Жанна должна была заплатить жизнью за нанесенные англичанам поражения. Но англичане эту грязную работу сделают руками французов, а точнее - продажного французского духовенства. Жанна д"Арк была обвинена в колдовстве и сожжена живой в Руане. В день казни в 1431г. ей едва исполнилось 19 лет. Есть некоторые сведения, что Жиль пытался освободить Жанну, подступил к Руану, но опоздал.

Барон де Рэ выпадает из своего времени. Окружавшие его пэры были неотесанными невеждами. Он получил блестящее по тому времени образование, которое широко раздвинул еще сам, благодаря своей ненасытной любознательности, страсти к чтению, к знанию. Он же упивался искусством, грезил пронзительными фантазиями, даже написал трактат о таинстве заклинания демонов, обожал церковную музыку, окружал себя разного рода раритетами. Он собрал прекрасную для своего времени библиотеку, выходившую за привычный круг чтения, и тратил безумные деньги на приобретение книг и на роскошные переплеты их.

Двери его замка были открыты для всех. Со всех уголков Франции в замок стекались художники, поэты, ученые, их ждал гостеприимный дом, они проводили время в различных удовольствиях и уезжали, увозя с собой щедрые подарки.

Его прихоти дорого стоили. Он стал испытывать финансовые трудности и ступил на опасный путь заемов, заложил свои замки, продавал земли. Его огромное состояние растаяло меньше чем за восемь лет. У барона произошла ссора с женой, которая уехала к родителям; его младший брат Рене потребовал раздела имущества и добился разрешения короля на это.

В 1436г. Карл VII запретил Жилю дальнейшие продажи. Но этот указ проигнорировали в Британи, где герцог Жан V и канцлер жаждали заполучить его собственность, став единственными покупателями барона, они диктовали ему цены.

В попытке предотвратить разорение Жиль не придумал ничего лучшего, как обратиться к методам алхимии. Жиль Рэ разделял алхимические мечтания своего времени. Он решил во чтобы то ни стало и не останавливаясь буквально ни перед чем овладеть этим волшебным средством, которое должно было повергнуть к его ногам чуть не весь мир, по меньше мере, дать ему безграничное богатство и вечную юность.

Нужно добавить, что во времена де Рэ существовал эдикт Карла V, запрещавший под страхом тюремного заключения и даже виселицы занятия черной магией, и что оставалась в силе специальная булла Папы Иоанна XXII, предававшая анафеме всех алхимиков. Чернокнижие находилось под запретом и поэтому было особенно притягательно. Жиль прилежно изучал руководства, но разобраться в них было не так-то просто. Эти книги были набиты галиматьей, невразумительной тарабарщиной. Сложные аллегории перемешивались с метафорами, двусмысленными и неясными, с бесконечными символами, туманными притчами, загадками и цифрами.

Само собою разумеется, что, как только это желание в нем обозначилось, его осадила целая свора бессовестнейших шарлатанов. В замке его, Тиффоже, запылали печи, и в них начали варить, кипятить, возгонять, перегонять и калить всевозможную бурду.

Все опыты ни к чему не приводили. В конце концов Жиль поверил в то, что чернокнижники были правы, утверждая, что нельзя обойтись без помощи Сатаны. И он перешел от белой магии к черной. Обступившие его заклинатели духов инсценировали борьбу с чертом, слышался грохот, и можно было почувствовать запах серы при возвращении дьявола в преисподнюю. Из всех этих опытов суеверный барон сделал вывод о возможности вызывать нечистую силу, не поняв того, как его дурачат шарлатаны.

Особого расположения у Жиля де Ре добился итальянский колдун Франческо Прелати. У этого кудесника, по его словам, был домашний демон по имени Баррон. Прелати вызывал его к себе, когда был наедине, и тот немедленно являлся, но только одному Прелати, Жиля он почему-то стеснялся и не показывался ему. У демонов есть свои капризы, и почему ж им не быть у них?

Не знаешь, чему больше удивляться - наглости ли итальянского шарлатана или умилительному легковерию французского маршала. И чего только ни выделывал с ним итальянец. Однажды, например, он объявил Жилю, что на его настойчивые мольбы его домашний демон Баррон, наконец, смилостивился и приволок ему целую груду золота, огромные слитки которого покрыли весь пол в его комнате.

Но демон почему-то распорядился, чтоб Прелати не смел прикасаться к этому золоту, пока ему сам Баррон не скажет, что можно. Само собою разумеется, что восхищенный Жиль пожелал видеть это золото, хоть издали на него полюбоваться. Прелати и повел его в свою комнату, но, отворив ведущую в нее дверь мгновенно отшатнулся, захлопнул дверь и с трепетом сообщил Жилю, что в комнате сидит громадный зеленый змей (доволховались до зеленого змия!..). Разумеется, оба в испуге, один в совершенно натуральном, другой в поддельном, обратились вспять.

Жилю, однако, не хотелось отказать себе в удовольствии либо полюбоваться на груды золота, либо посмотреть хоть, за неимением лучшего, на зеленого змия. Он вооружился Распятием, в котором, по преданию, была вделана частица настоящего Креста Господня, и настаивал на том, чтобы опять идти в ту комнату. Но Прелати ему доказал, что если они будут сражаться с демоном силою Креста, то тогда им нечего и рассчитывать на его помощь. Это было вполне последовательно и разумно, и Жиль покорился. Между тем демон, очевидно осведомился, что против него хотели строить козни, и в наказание за это превратил золото в мишуру, которую Прелати превратил в красный порошок.

Жиль изо всех сил хлопотал о том, чтобы войти в дружбу с этим дьяволом. Но Баррон был демон удивительно несговорчивый и неподатливый. Прелати объяснил, что демон сердит на Жиля, сердит за то, что тот все еще не принес ему никакой жертвы.

Как известно, больше всего дьявол любит принимать в подарок "невинных детей". Народная молва потом приписывала Жилю от 7 до 8 сот таких жертв, но в обвинительном акте его процесса поставлена другая цифра - 140!

Посланники Жиля охотились за детьми по деревням и городам под предводительством главного ловчего, де Брикевиля. Старуха Перрина Мартен заманивала детей, слуги барона заталкивали их в мешки и несли в замок. Подробности убийств, фигурировавшие на процессе, ужасны. Говорилось, что Жиль перерезал своим жертвам горло, вырывал внутренности, насиловал агонизирующих детей, расчленял трупы, коллекционировал понравившиеся головы...

Но история Жиля уже клонилась к развязке. Мы уже рассказывали о том, что де Ре продавал свои имения одно за другим. Продавал он их своим соседям: герцогу бретонскому Жану V и его канцлеру, епископу нантскому Малеструа; продажа совершалась с оставлением за Жилем права на обратный выкуп, так что это была, пожалуй не продажа, а скорее заклад.

Но покупатели сообразили, что если бы, например, Жиль умер, то его владения, как невыкупленные, за ними бы и остались. Эта мысль показалась им достаточно соблазнительною, чтобы погубить Жиля. Они умненько за ним проследили и осведомились о том, что он занимается магией и тщится войти в тесные сношения с демоном, и, по слухам, приносит ему в жертву детей. Этого было вполне достаточно, чтобы осудить его на смерть обоими судилищами: и духовным, и светским. Но напасть прямо и открыто на могучего барона было небезопасно, надо было выжидать благоприятного случая, и он как раз не замедлил представиться.

Жиль продал одно из своих владений казначею бретонского герцога, Жофруа Феррону. Его брат, Жан Феррон, был принят в духовное звание и хотя еще не имел никакого места, но уже пользовался всеми правами духовного лица, между прочим, личною неприкосновенностью. И вот вдруг у него вышла какая-то ссора с Жилем. Крутой на расправу барон захватил с собою с полсотни вооруженных людей и ворвался в замок (свой же, проданный Феррону; в нем после продажи и поселился Жан Феррон). А Феррон как раз в это время служил в замковой церкви обедню. Жиль с толпою своих людей, потрясая оружием, ворвался в церковь, оскорбил Жана, потом увел к себе в замок, заковал по рукам и ногам и заточил в подвал.

Вышло прескверное дело. Суть состояла в оскорблении духовного лица, а духовенство необычайно ревниво оберегало свои привилегии. Но за дело взялся прежде всего сам герцог бретонский. Он послал к Жилю с требованием немедленно освободить пленных и очистить проданный замок, грозя за непослушание крупным денежным штрафом. Оскорбленный угрозами, Жиль избил посланного герцога и его свиту, а герцог в ответ на это немедленно осадил замок Жиля Тиффож. Жилю пришлось покориться.

Прошло несколько времени, и Жиль, терзаемый беспокойством, порешил сделать визит своему герцогу, имея в виду помириться с ним. Жиль побывал у герцога, принят был хорошо. Все, казалось ему, было забыто, и у него в замке вновь запылали печи и заклокотали разные алхимические зелья; окрестный народ знал об этом и кстати распустил слух, что Жиль снова зарезал несколько детей для своих дьявольских работ. Все это, конечно, было немедленно доведено до сведения властей светских и духовных.

Светские колебались, не решаясь наложить руку на могучего барона, но зато духовные самым деятельным образом подготовляли его гибель.

Первую атаку на него открыл епископ Малеструа. Он сделал заявление о всех известных ему злодействах Жиля, об умерщвлении им детей при его эротических неистовствах, о служении дьяволу, занятиях колдовством. На первый случай епископ указал поименно нескольких свидетелей, упомянув, впрочем, о том, что свидетелей много. Свидетелями были женщины, у которых пропали дети и которые это исчезновение приписывали Жилю, очевидно, лишь опираясь на его репутацию душегуба, установленную народной молвою.

Надо было решиться на что-нибудь отважное, то есть лучше всего схватить Жиля и его людей, а раз они будут в руках правосудия, тогдашние юридические приемы и средства, т.е. пытки, развяжут у арестованных языки.

Епископ вызвал Жиля в духовное судилище. Жиль, получив эту повестку, явился на суд, нимало не колеблясь и без всякого сопротивления. Его двое главных приспешников, Силье и Брикевиль, заблагорассудили, однако, удариться в бегство; об этом сейчас же узнали, и это произвело неблагоприятное для Жиля впечатление. Все же остальные близкие слуги Жиля и Прелати были арестованы и отправлены в Нант.

К епископу присоединилась инквизиция, преследовавшая ересь, и одновременно гражданский суд, поддержанный при дворе герцога. Епископ, инквизитор и герцог использовали этот великолепный повод, чтобы объявить Ре еретиком, поскольку таким образом они конфисковывали его собственность. Герцог уже до начала суда начал распоряжался предполагаемой долей земли барона де Ре.

Первое открытое заседание суда долго и тщательно готовили. Собрали, где могли, родителей, у которых пропали дети, и убедили их в том, что виноват в этом Жиль де Ре; подобрали лжесвидетелей. И вот, когда 8-го октября 1440 года оно состоялось, громадный зал суда был переполнен народом, среди которого громко раздавались неистовые вопли родителей, потерявших детей, люди выкрикивали проклятья и благословляли суд, который взялся за разоблачение злодея. Эта же сцена повторилась еще и в следующее заседание, а затем обличители в зале суда уже больше не допускались; надобность в них миновала, потому что ожидаемый эффект ими ужe был произведен, даже с избытком.

Слуги Жиля были очень тщательно "обработаны" в застенках судилища, потому что обвинения были подавляющие. Не забыли, конечно, и поругания святыни, то есть бесчинства в церкви, о котором выше упомянуто, и самоуправства с духовным лицом. О детоубийствах упомянуто совсем мимоходом, наравне с его пьянством, кутежами, которые годились, как основание для заключений общего характера о его преступности и злодействе.

Итак, обвинение, состоявшее почти из полусотни пунктов, охватывало три главных вопроса: 1) оскорбление служителя церкви (за совершение насилия над Ферроном); 2) вызывание демонов; 3) убийства детей, отягощенные издевательствами и сексуальными извращениями. Вызывание духов дополнялось обвинениями в человеческих жертвоприношениях.

Прокурор, разобрав пункты обвинения, дал свое заключение о распределении подсудности. Противоестественные страсти и дебош в церкви, оскорбление святыни суду инквизиционному не подлежали, но подлежали суду епископскому. Все же остальное, как-то: служение дьяволу, его вызывание, следовательно, богоотступничество, явная и злая ересь, отходило в ведение инквизиции.

Была очевидна беззащитность Жиля перед судом, задавшимся целью просто-напросто сбыть с рук личного врага. Ему не дали адвоката и не допустили в суд его нотариуса. Все его надменные крики о том, что он считает позором являться перед таким судом, что его судьи злодеи и симониаки (то есть торговцы местами и должностями), что он лучше согласится идти на виселицу, чем на такой суд и т.д., конечно, никто не слушал, и суд продолжал свое дело. Когда же после чтения обвинительного акта Жиль коротко ответил на обычный вопрос, что весь этот документ - сплошная ложь и клевета, епископ торжественно произнес его отлучение от церкви. Жиль вновь с настойчивостью требовал над собою другого суда, но его еще раз не стали слушать, объявили его протест произвольным и неосновательным. После того ему дали время, чтобы приготовиться к защите.

Что после того происходило, трудно с точностью судить. С Жилем что-то "сделалось" или вернее, "сделали". Когда он вновь появился перед судом, это был совсем не тот надменный барон, который так заносчиво форсил в заседании, происходившем всего лишь неделю перед тем.

Он кротко покорился суду, против которого так пылко протестовал, преклонил колено перед епископом и инквизитором, даже стонал и рыдал, принося искреннее раскаяние в своей прежней заносчивости и умоляя, чтобы с него сняли отлучение. В своих злодействах он тут же принес повинную. Он вообще день за днем, видимо, падал духом и прямо готовился к смерти.

Начался допрос свидетелей, из которых двое служителей Жиля, Андре и Пуату, взвели на него целую груду ужасов.

Но особенно ценны были показания Прелати, который дал удивительно обстоятельную и пространную картину магии и некромантии, которым при его участии предавался Жиль Рэ. Но тут опять всплывает удивительное обстоятельство. Этот Прелати, явный некромант, человек, обладавший прирученным чертом, вышел сух из воды. Его выпустили на свободу живым и здоровым, равно как и зловещую Меффре, поставщицу живого товара. Очевидно, судьи праведные были им слишком признательны за их показания и считали неблагородным карать столь полезных свидетелей.

В своем постепенном принижении гордый барон дошел до того, что потребовал, чтобы его исповедь была прочитана всенародно. Он рыдал и стонал перед народом, просил прощения у родителей загубленных им детей, молил примирить его с церковью, просил своих судей молиться за него. И надо полагать, что эта картина раскаяния великого грешника произвела глубокое впечатление, потому что после его казни немедленно была устроена торжественнейшая процессия. Духовенство и целая толпа народа, только что перед тем его проклинавшая, с молитвенным пением шла по улицам, моля за упокой его души.

Жиль был приговорен к повешению и сожжению трупа.

С ним осудили только двух его сообщников, быть может, тех, которые туже всех других давали показания против своего господина. Прелати и другие слуги, как мы уже сказали, были отпущены. Однако был ли Жиль де Ре действительно виновен в приписываемых ему преступлениях? Многое вызывает сомнение. Ре был подвергнут пытке, пока не пообещал сознаться "добровольно и свободно" (как отмечено в судебных отчетах). Чтобы Ре не отрекся от признания, ему была обещана милость в виде удушения перед сожжением. То что инквизиции удалось сломить барона не вызывает удивления, ведь до него такая судьба постигла целый рыцарский орден Тамплиеров.

Такова была эффективность следственных методов. Некоторые историки недаром сравнивают процесс Жиля де Ре с судом над тамплиерами: и там и тут вымышленные обвинения, сфабрикованные, чтобы создать предлог для захвата имущества осужденных. Монстреле, хронист XVв., высказывал свои подозрения по поводу обоснованности суда: "Большинство дворян Бретани, особенно те, что находились с ним в родстве, пребывало в величайшей печали и смущении от его позорной смерти. До этих событий он был гораздо более знаменит как доблестнейший из рыцарей". Из сотен слуг барона были допрошены лишь некоторые. В замках маршала, вопреки молве, которой мерещились забитые костями подвалы, не нашли ни одного трупа. В число судей были назначены злейшие недруги барона.

Жанна д"Арк была реабилитирована в 1456г., чтобы умиротворить победившую Францию, а в начале XX века она была канонизирована, как святая. Репутация ордена тамплиеров, оставившего заметный след в истории, тоже была очищена от нелепых обвинений. История же Жиля де Ре окружена таким густым туманом легенды, созданной в ходе процесса, что уже трудно или невозможно разглядеть подлинные черты человека, бывшего некогда сподвижником Жанны д"Арк. Что касается "Синей Бороды", Чарльз Лие, оговариваясь, что он не знаток по части народных преданий, все же крепко удивляется, какими путем Жиль Рэ превратился в "Синюю Бороду" народных сказаний. Между тем, в одной бретонской балладе имя Синей Бороды и Жиля Рэ так чередуется в куплетах, что оба лица, очевидно, считались за одно. Народная фантазия превратила замученных детей в убитых жен. А синий цвет бороды, вероятно, идет вообще из другой легенды.

Обвинениям против Жиля де Рэ почему-то верят чаще, чем другим. Может быть потому, что романтическая литература с удовольствием эксплуатировала его имя, превратив в самого жуткого злодея того, кто мог бы почитаться, как национальный герой Франции. Между тем, эти обвинения до тошноты стандартны. Старая поговорка гласит: "Когда хотят убить собаку, говорят, что она бешеная". Стремясь возбудить всеобщее любопытство и враждебность, теологи изобрели все эти мерзости и приписывали их то катарам, то тамплиерам, то ведьмам, то масонам. Когда-то, во время гонений на христианство, распространялись подобные же легенды о гнусностях христианского культа - свальном грехе во время богослужений, неистовых пиршествах, причащении кровью младенцев и т.д.

Если просуммировать количество детей, якобы погубленных "ведьмами", станет удивительно, как это европейцы не вымерли совсем. Процесс над Рэ отличает только большая обстоятельность по сравнению с обычными судами над "ведьмами": свидетели, подробности... Это объясняется положением, которое занимал обвиняемый; а также то, что массовая "охота на ведьм" еще не началась и это была как бы репетиция. "Проба пера" показала, что инквизиции по зубам даже маршал Франции. Позднее, когда такие процессы стали обычными, у инквизиции не было ни желания ни возможности подходить к ним столь обстоятельно...

В 1992 году по инициативе литератора Жильбера Пруто во французском Сенате был собран трибунал, состоящий из бывших политиков, парламентариев и экспертов, с целью пересмотра дела Жиля де Рэ. Пересмотр дела окончился оправданием, однако вердикт судебной коллегии не является действительным, так как собранный состав суда не имел права пересматривать дела XV века.

И будет Вам счастье!

April 19th, 2015

Доблестнейший из рыцарей, правая рука Жанны д’Арк, преданный христианин. Черный маг, педофил и убийца детей. Все это — один и тот же человек, барон Жиль де Рэ, оставшийся в памяти потомков под именем Синяя Борода. Страшную историю о колдуне, который за любопытство наказывал своих жен смертью, мы помним с детства. У бывшего замка Жиля де Рэ в Веррьере растут семь деревьев, отмечающих число жен Синей Бороды. А в замке Тиффож посетителям показывают комнату, где барон резал детей, и надгробный камень, под которым похоронены убитые жены. И никто не сообщает жадным до впечатлений туристам, что на самом деле Жиль де Рэ получил замок Тиффож в качестве приданого Катрин де Туар — первой и единственной жены, пережившей, к тому же, своего супруга…

Жиль де Рец родился осенью 1404 года в одной из самых богатых и знатных семей французской провинции Бретань. В возрасте одиннадцати лет, после смерти отца, мальчик унаследовал огромные поместья, приносящие фантастический доход. Воспитанием ребенка занимался его дед, ни в чем ему не отказывающий. Впоследствии это даст возможность де Рецу обвинить его в том, что именно в детстве вседозволенность вызвала в нем порочные наклонности.

Пока же мальчик получил у лучших учителей своего времени прекрасное образование. Это образование де Рец существенно углубил самостоятельно, чтением книг. Библиотека де Реца была одним из самых крупных собраний книг во Франции.

В двадцать три года де Рец вступает в ополчение Жанны д’Арк. Жиль становится ее личным другом и телохранителем.Кроме того, он же и осуществляет военное руководство ее ополчением. В 1429 году, после захвата Реймса и коронации Карла VII де Рец получает звание маршала. Было ему в ту пору двадцать пять лет.

Однако вскоре войска Жанны терпят поражение, сама д’Арк захвачена в плен. Де Рец собирает войско из наемников и движется на помощь своему кумиру. Но он опоздал - Жанну казнили. Жиль удалился в свое фамильное имение, замок Тиффож. Именно ко второму периоду его жизни и относятся мрачные легенды, превратившие национального героя в преступника «Синюю бороду».

Женитьба в 1420 году на Катрин де Тур принесла де Рецу огромное приданое. Он стал самым богатым дворянином Европы. Роскошь маршала ослепляла. Его свита при выезде на охоту превосходила королевскую, лакеи де Реца были наряжены в драгоценные ливреи, за ужин в замке Тиффож садилось не менее пятисот человек. Крайне религиозный маршал заполнил построенную им часовню драгоценными священными сосудами. Как такая религиозность могла сочетаться с увлечением оккультизмом, алхимией и широко распространившимися слухами о том, что во времена войны маршал пристрастился к запретному сожительству с мальчиками - понять сложно. Но это именно так.

Маршал отправил слуг по всей Европе с задачей нанять самых известных алхимиков. Среди его «приобретений» особенно выделились некий безымянный врач из Пойту, и Прелати - алхимик из Падуи. Первый из них достаточно скоро, во время «сеанса связи» с сатаной, упал в обморок. После которого сообщил, что Темный Князь поведал ему названия африканских растений, сок которых превращает металлы в золото. Де Рец организовал экспедицию в Африку под руководством врача из Пойту, снабдив его крупной суммой денег. Естественно, ни врача, ни денег маршал больше никогда не видел. Синьор же Прелати остался в замке и в дальнейшем сыграл в судьбе де Реца поистине роковую роль.

Шикарный образ жизни, огромные расходы на создание алхимической лаборатории и проводимые в ней опыты, достаточно скоро нанесли удар по состоянию маршала. Земли его были заложены, доходы сократились. Теперь де Реца мало интересует «чистая» наука. Он начинает требовать от Прелати золота.

Алхимик, бывший скорее не ученым, а ловким авантюристом и приживалой, начинает рассказывать маршалу удивительные вещи. Якобы у него в подчинении есть невидимый темный дух по имени Баррон. Этот дух является посредником между ним и самим Сатаной. Только Сатана имеет власть обращать простые металлы в золото.

Дважды Прелати сообщает о доставленных сатаной кучах золота. Первая из них, закопанная под дубом в лесу, обратилась в гору сланца с кабалистическими знаками. Вторая, доставленная в один из покоев замка, в груду красного порошка.

Все эти неудачи Прелати объясняет глубокой верой де Реца в Христа. Он говорит, что только отречение от Христа и подписание договора с Сатаной может помочь де Рецу получить доступ к знаниям, власти и золоту. И искренне верующий христианин под руководством Прелати составляет договор с Князем Тьмы и подписывает его собственной кровью. Дальнейшие неудачи алхимик объясняет необходимостью принесения жертв. Вначале невинных, например, голубей, а позже и человеческих. Он настаивает на принесении в жертву некрещеных детей.

К этому времени дела маршала окончательно запутаны. Мало того, что большая часть его поместий находится в залоге «с правом выкупа» у наиболее влиятельных людей провинции, и те отнюдь не горят желанием возвращать земли. Так барон еще и захватывает в плен Жана Феррона, священника и брата казначея герцога Бретани. На требование герцога о его освобождении де Рец ответил отказом. Герцогу пришлось войной идти на своего вассала, только после этого Феррон был освобожден.

Все это, плюс достигшие королевского дворца слухи о небывалой роскоши барона и его столь же небывалой развратности стремительно влекли де Реца к его позорному концу. По провинции стремительно распространяются слухи о массовой пропаже мальчиков в окрестностях замка Тиффож. Якобы де Рец похищает их для удовлетворения своей извращенной похоти. Насладившись же, он убивает детей, принося их в жертву Сатане. Некоторые утверждали, что он принимает ванны из детской крови, в целях омоложения.

13 сентября 1440 года епископ Нантский вызывает Жиля де Реца в церковный суд. В обвинительном заключении Жиля обвиняют во всех мыслимых и немыслимых преступлениях, в том числе и «отзывающих ересью». По действовавшим тогда законам де Рец мог потребовать над собой королевского суда, однако, ослепленный гордыней, маршал дает согласие отвечать перед судом. Когда же он понял свою ошибку, на основании этого согласия в королевском суде ему отказали. Более того, в первую очередь его теперь обвиняют в ереси и передают суду инквизиции.

Под пытками де Рец признается в убийстве 140 мальчиков, в подписании договора с сатаной и еще огромном количестве преступлений перед людьми и богом. Алхимик Прелати дает против него показания. В результате маршал Франции приговорен к повешению с последующим сжиганием тела на костре. 26 октября 1440 года мятежный дух де Реца расстался с тридцатишестилетним телом. Событие сопровождалось торжественным шествием духовенства и народа по улицам города.

Он был арестован и затем казнен по обвинению в серийных убийствах детей. Однако в настоящее время достоверность предъявленных ему обвинений оспаривается, и некоторые поддерживают версию, что Жиль де Рэ был подставлен по политическим причинам. Он послужил прототипом для фольклорного персонажа по имени Синяя Борода.

Жиль де Монморанси-Лаваль (Gilles de Montmorency-Laval), известный как Жиль де Рэ (Gilles de Rays) или Жиль де Рец (Gilles de Retz), родился в конце 1404-го, в аристократической семье Ги де Лаваля-Монморанси (Guy de Laval-Montmorency) и Мари де Краон (Marie de Craon), в фамильном замке в Машекуле (Machecoul). Он был умным мальчиком, свободно говорящим на латыни и делящим свое образование между военными дисциплинами и моральным и интеллектуальным развитием.

После смерти его отца и матери в 1415-м Жиль и его младший брат Рене де ла Сьюз (René de la Suze) попали под опеку Жана де Краона (Jean de Craon), их деда по материнской линии. Интриган-дед попытался устроить брак между 12-летним Жилем и 4-летней Жанной Пэйнел (Jeanne Paynel), одной из самых богатых невест в Нормандии, и, когда его план провалился, желание сделать мальчика мужем Беатрис де Роган (Béatrice de Rohan), племянницы герцога Бретани, также не увенчалось успехом. Однако 30-го ноября 1420-го Краон существенно увеличил состояние своего внука, женив его на Катрин де Туар (Catherine de Thouars), наследнице Вандея и Пуату. Их единственный ребенок – Мэри (Marie) – родилась в 1429-м.

Начиная с 1427-го, Жиль участвовал в Столетней войне между Англией и Францией. Он выступил ментором и телохранителем Жанны д"Арк (Joan of Arc). Когда же барон вдруг получил видение "свыше", то осознал свое небесное предназначение – и стал проявлять особую жестокость к своим врагам. В 25 лет он получил звание маршала Франции. Но после череды поражений и провальной попытки спасти Жанну д"Арк от сожжения Жиль удалился в свое поместье и вел междоусобицу с де Буэлем.

Отодвинув военные дела на второй план, Жиль де Рэ потратил много своих средств на прославление Жанны д"Арк, в том числе на постановку театрального зрелища под названием "Орлеанская мистерия", десять лет оплачивая его показы. Примерно с 1432-го отношение к барону при дворе короля Карла VII (Charles VII) стало неблагосклонным, а все из-за распространяющихся слухах о распутном поведении Жиля, противоречащем католическим нормам нравственности.

С 1433-го маршал ушел в отставку и поселился в поместном замке Тиффож, начав экспериментировать с оккультными науками под руководством некроманта по имени Франческо Прелати (Francesco Prelati). С этой поры в свите Жиля объявились толкователи снов, маги, чародеи и алхимики. Последние, естественно, при щедрой поддержке хозяина, переоборудовавшего большие помещения на первом этаже Тиффожа в алхимическую лабораторию, вели поиски философского камня и пытались превратить недрагоценные металлы в золото.

Прелати, обладающий даром внушения, заполучил особое расположение барона, якобы показывая ему на спиритических сеансах вызванного им демона по имени Барон, который требовал детей в качестве жертвоприношения за возможность общения с миром мертвых. По признанию Жиля, он впервые напал на детей между весной 1432-го и весной 1433-го. Первые убийства произошли в Шамтосе (Champtocé), после чего Жиль де Рэ изнасиловал и расправился с неопределенным количеством детей. В 1437-м в Машекуле были обнаружены тела 40 жертв.

В биографии Жиля 1971-го Жан Бенедетти (Jean Benedetti) рассказывает, как дети, попавшие в руки Рэ, встречали смерть: "(Мальчика) баловали, одевали в лучшую одежду, какую он только мог видеть. Вечер начинался с большого застолья и большого количества выпивки, в особенности гипокраса, который возбуждал вожделение (в бароне). Мальчика доставляли в верхнюю комнату, куда мог войти только Жиль и его ближайшее окружение. И там он узнавал об истинной природе своего положения. Его шокированное состояние было первым источником удовольствия для Жиля".

Впоследствии выяснилось, что сама по себе содомия с малолетними не была так уж важна для Жиля. Со многими из них он ограничивался онанизмом; значительное же удовольствие барон получал, наблюдая, как медленно отделяются их головы от туловища. Его раздражали детские крики, способные лишить его эрекции, из-за чего он обвязывал веревку вокруг их шеи и подвешивал в углу комнаты.

13-го сентября 1440-го, не оказывая сопротивления, Жиль по вызову епископа прибыл в суд, прошедший в епископской резиденции. Барон посчитал суд незаконным, заявив, что лучше отправится на виселицу, ибо все обвинения – это ложь, а судьи – симониаки и злодеи. Из всего списка обвинений, предъявленных де Рэ, он признался только в чтении книги по алхимии. Однако он отрицал свое "упорство в ереси", связь с демоном и заключение договора с Сатаной.

В пыточной камере, призванной "прекратить гнусное запирательство", растянутый на "лестнице" маршал быстро попросил прекратить пытку. Он пообещал сознаться "добровольно и свободно" во всем. Жиль поведал о том, как "наслаждался пороком", своими руками снося детские головы с плеч. По его словам, жертв было порядка 800, однако суд, основываясь на показаниях самых важных свидетелей, остановился на цифре в 150 жертв.

Обвиненный в вероотступничестве, ереси, вызывании демонов, содомии, богохульстве и осквернении привилегий церкви, Жиль де Рэ по решению духовного суда был передан светским властям. Гражданский же суд предъявил барону обвинение в убийствах, чего не мог сделать духовный. 25-го октября 1440-го Рэ был "исторгнут из лона церкви христовой", в то время как канцлер бретанского парламента приговорил обвиняемого к сожжению живым на костре.

26-го октября 1440-го покаявшийся перед толпой народа серийный маньяк-убийца получил право быть задушенным гарротой и только после этого быть брошенным в костер, что в какой-то степени облегчило его страдания. Обгоревшее тело было отдано его двоюродному брату и племянникам, так как родственники Жанны д"Арк не пожелали забрать его гроб в фамильный склеп.

Кто не слышал о злодее, увековеченном Шарлем Перро под именем Синей Бороды? С тех пор как история была напечатана в 1697 году в сборнике «Сказки моей матушки Гусыни...», ее читали все дети Европы, а вот откуда она появилась, известно не каждому взрослому. Считается, что прообразом Синей Бороды послужил Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, маршал Франции, герой Столетней войны, современник и соратник знаменитой Жанны д’Арк. Вот только справедливо ли достались ему «лавры» убийцы и колдуна?

Утром 26 октября 1440 года площадь перед нантским кафедральным собором была запружена огромной толпой. Всем хотелось поглядеть на казнь знатного сеньора, обвиненного в чудовищных преступлениях. В соборе маршал Жиль де Рэ каялся и просил прощения. У церкви — за вероотступничество, ересь, богохульство и колдовство. У своего сеньора, герцога Жана Бретонского, — за многочисленные убийства малолетних детей. Церемония не была долгой — уже в десятом часу с площади к месту казни тронулась процессия повозок: на первой — сам маршал, за ним — двое его ближайших слуг-телохранителей и, по их собственным показаниям, помощников в нечестивых делах — Анри Гриар и Этьен Корийо. Эти двое, люди незнатные, полчаса спустя будут заживо сожжены на костре. Их господина палач задушит гарротой, «символически» подожжет хворост под мертвым телом, тут же вытащит труп, который и передадут родственникам. Те, впрочем, остерегутся хоронить «изверга» в фамильном склепе — он найдет вечное упокоение под безымянной плитой в кармелитском монастыре на окраине Нанта…

Наперсник дофина

«Жил-был человек, у которого были красивые дома и в городе, и в деревне, посуда, золотая и серебряная, мебель вся в вышивках и кареты, сверху донизу позолоченные. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она делала его таким гадким и таким страшным, что не было ни одной женщины или девушки, которая не убежала бы, увидев его». Уже в самом начале сказки, похоже, содержится первый навет на героя нашей истории, носившего, судя по портретам, аккуратно подстриженную темную бородку.

Жиль де Рэ, рожденный в 1404 году в замке Машкуль на границе Бретани и Анжу, — отпрыск старинного и знатного рода, давшего Франции двенадцать маршалов и шесть коннетаблей (носитель этой должности соединял обязанности главнокомандующего и военного министра).

О его детстве источники ничего не говорят, что обычно для той смутной эпохи. Известны лишь самые общие сведения. В 1415-м одиннадцатилетний Жиль и его младший брат Рене лишились обоих родителей: отец Ги де Лаваль, барон де Рэ, погиб то ли на войне, то ли на дуэли, матушка скончалась чуть раньше, а дети оказались под опекой своего деда Жана де Краона. Тот, видимо, приложил немало сил, чтобы привить Жилю любовь к чтению и наукам — занятиям, вообще-то, не слишком популярным у довольно грубого в те времена рыцарства. Во всяком случае, в зрелом возрасте его воспитанник страстно собирал древности и проявлял крайнюю пытливость ума. Проведя большую часть жизни в седле и на поле брани, он тем не менее умудрился составить богатую библиотеку и никогда не жалел денег на ее пополнение.

Еще в юном возрасте этот блестящий рыцарь выгодно (но, заметьте, в первый и единственный раз!) женился на девице Катрин, внучке виконта де Туара, и получил вдобавок к и без того немалому состоянию два миллиона ливров приданого и обширные земли в Пуату (в том числе замок Тиффож, которому суждено будет сыграть немалую роль в его дальнейшей судьбе). Женой он интересовался мало и почти не уделял ей внимания. Достаточно сказать, что родилась у них — в 1429 году — только одна дочь, Мари де Лаваль.

А вот богатством своим барон де Рэ пользовался, по крайней мере, любовно, внимательно и рачительно. В краткий срок оно помогло расположить к себе наследника, принца Карла Валуа, и получить место в его свите. Молодой дофин, почти ровесник Жиля, в отличие от своего нового придворного вечно жил у края финансовой пропасти, в силу чего его шансы на французскую корону приближались к нулю. Да и корона-то была призрачной: половину страны уже давно прочно занимали англичане и их союзники бургундцы, а во многих провинциях хозяйничали местные феодалы. Бедному во всех отношениях принцу с трудом удавалось удерживать только города в долине Луары , и при этом он и носа не высовывал из своей резиденции в Шинонском замке.

Бушующая кругом Столетняя война и определила поприще нашего героя. Он решился сделать ставку на дофина Карла, в те годы правильность этого выбора была совсем не очевидна. Однако барон не изменил ему и не просчитался.

Национальный герой

В Жиле де Рэ текла кровь прославленного коннетабля Бертрана Дюгесклена — знаменитейшего из полководцев страны, погибшего в 1380 году. Конечно, внучатому племяннику «грозы англичан» не давали покоя лавры знаменитого предка. И ему удалось достичь столь же громкой славы. Преодолевая вялость и апатию своего сюзерена и друга Карла, барон де Рэ не жалел сил и средств. Он за свой собственный счет формировал крупные отряды и совершал — с 1422 по 1429 год — весьма удачные рейды по землям, занятым врагом, штурмом взял несколько замков и, наконец, покрыл себя общенациональной славой, сражаясь рука об руку с Жанной д’Арк под Орлеаном и при Жаржо. За эти подвиги Монморанси-Лаваль уже в 25 лет стал маршалом Франции — случай беспрецедентный! Злые языки утверждали, что случилось это благодаря тому, что барон де Рэ на свои деньги содержал не только войско, но и Карла со всем его двором, оплачивая всевозможные пиры, охоты и прочие увеселения, которые так обожал дофин. Впрочем, и действительные военные подвиги маршала никто не ставил под сомнение.

После памятной Орлеанской победы в мае 1429 года война покатилась к успешному для Карла концу. 17 июля того же года он короновался в Реймсе — месте, где традиционно с 498 года венчались на царство французские короли. Победа Валуа уже вызывала так мало сомнений, что Жиль де Рэ счел уместным осторожно дать понять новоиспеченному государю, что теперь, когда все идет хорошо, пора начать расплачиваться по займам. И, как нередко бывает в подобных случаях, маршал не только не получил обратно потраченные средства, но вдобавок еще впал в немилость и был удален от двора. Ведь хорошо известно: маленький долг рождает должника, большой — врага.

Ошибка Жиля де Рэ

С 1433 года наш герой — официально в отставке. Он тихонько живет себе в замке Тиффож в глухой Бретани и от скуки зачитывается книгами по алхимии. В конце концов, в ней была и насущная нужда — его финансовые дела шли все так же скверно, а надежда поправить их возвратом королевского долга улетучилась.

Видимо, в поисках выхода из денежных затруднений Жиль де Рэ совершает и главную стратегическую ошибку в жизни. В 1436 году он радушно принимает у себя нового дофина — Людовика. Принимает как сына своего старого боевого друга и короля. Барон не мог не знать, что дофин, будущий король Людовик XI, хитрейший из монархов Европы, уже сейчас интригует против отца и в поместьях маршала, собственно, укрывается от монаршего гнева. Хорошо зная Карла, как же мог он сомневаться, что тень вражды отца и сына ляжет на него самым непосредственным образом (пусть даже формально визит Людовика был представлен ему как «инспекторская» проверка).

Наказание последовало незамедлительно. Чтобы добыть хоть какую-то наличность, маршалу приходилось закладывать недвижимость — то один замок, то другой… Операции эти были абсолютно законны и выгодны, но от короля последовал указ: барона Жиля де Рэ в коммерческих операциях с его владениями ограничить. Для опального маршала это стало немалым ударом — тем с большим усердием он принялся искать способ превращения свинца в золото. Он приказал своему алхимику Жилю де Силле сконцентрироваться только на этой задаче.

Под алхимическую лабораторию переоборудовали чуть ли не весь первый этаж замка Тиффож. Хозяин не скупился на расходы. Его агенты скупали в промышленных масштабах нужные для опытов компоненты, некоторые из которых — например, акульи зубы, ртуть и мышьяк — стоили по тем временам очень дорого.

Но, как нетрудно догадаться, это не помогло — получить золото никак не удавалось. В сердцах маршал распрощался с более или менее трезвомыслящим де Силле и в 1439 году пригласил на место главного алхимика Франческо Прелати, который, по всей видимости, убедил барона в своей исключительности. Возможно, его привлек тот факт, что итальянец прямо заявлял, что он — колдун и держит в услужении личного демона, через чье посредство общается с миром мертвых (и это в то время, как прежние «ученые мужи» барона были в основном священниками).

К сожалению, очень скоро Франческо Прелати получил огромную власть над своим хозяином, человеком сколь эрудированным, столь и нестандартно мыслящим. Последнее качество заставляло его все время желать общения с людьми необыкновенными, явно ломающими рамки современных ему представлений о науке. Однако на сей раз наш герой не распознал явного шарлатана.

Со временем об их колдовских упражнениях прослышала вся Бретань и ужаснулась до такой степени, что вмешаться пришлось самому герцогу Бретонскому, вассалом которого был барон де Рэ. Вскоре герцог во главе двухсот вооруженных солдат стучал в ворота Тиффожа. Тучи над головой маршала сгустились, но он сам еще не знал, насколько они грозны.

Еще один злодей…

Большинство филологов — исследователей волшебных сказок, а также историков сходятся на мысли, что в истории Синей Бороды реальный сюжет с казнью Жиля де Рэ наложился причудливым образом на мифологический, литературный, а не наоборот, как это бывает обычно. С самого раннего Средневековья в Бретани (а также в кельтских областях Великобритании — Корнуолле и Уэльсе) был популярен сюжет о графе Кономоре, который женился на некоей Трефинии, впоследствии святой. Он просил руки девушки у ее отца, графа Героха, но тот отказал «по причине чрезвычайной жестокости и варварства, с которыми тот обращался с другими своими женами, которых, как только они становились беременными, приказывал убивать самым бесчеловечным образом». Так, во всяком случае, сообщает «Жизнеописание святых Бретани». Затем при посредничестве одного праведного аббата свадьба — при торжественных клятвах Кономора вести себя достойно — все же состоялась. Но едва Трефиния забеременела, граф — язычник в душе — все же убил ее, очевидно, исполняя какой-то дьявольский ритуал. Далее, как гласит легенда, последовали воскрешение святой и кара убийце. Не правда ли, контуры будущей «страшилки» о Синей Бороде вполне просматриваются? Учитывая, что в XV веке, когда жил Жиль де Рэ, рассказы такого рода составляли основной массив местного фольклора, неудивительно, что судьба маршала соединилась с ними. И неудивительно, что дети, «замученные» сеньором де Монморанси-Лавалем, слились в народной памяти с женами из легенд о Кономоре и уже в таком виде попали к Шарлю Перро. Обычное дело в истории литературы…

Пробный удар

В конце августа 1440 года монсеньор Жан де Малеструэ, епископ Нантский, главный советник и «правая рука» герцога Бретонского, выступил в кафедральном соборе с сенсационной проповедью перед толпой прихожан. Его преосвященству якобы стало известно о гнусных преступлениях одного из знатнейших дворян Бретани, маршала Жиля де Рэ, «против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы «люди всякого звания», располагающие хоть какими-то сведениями об этих «леденящих душу деяниях», доносили ему о них.

Речь епископа, исполненная многозначительных недомолвок, произвела в слушателях впечатление, будто следствие располагает серьезными уликами. На самом же деле Малеструэ было тогда известно об одном-единственном исчезновении ребенка, которое хоть как-то удавалось связать с Жилем де Рэ, и произошло оно за месяц до судьбоносной проповеди. О прямых доказательствах не шло и речи — очевидно, что правящие верхи Бретонского герцогства просто решили использовать удобный случай, чтобы расправиться с опальным маршалом.

Вскоре у епископа появился повод проинформировать обо всем главу инквизиционного трибунала Бретани — отца Жана Блуэна. В общем, следствие с этих пор развернулось по всем направлениям. Уже через несколько дней на свет появился обвинительный акт. На современников он произвел сильное впечатление. Чего здесь только не было: и человеческие жертвоприношения домашнему демону, и колдовство «с применением специальных технических средств», и убийства детей с расчленением и сжиганием их тел, и сексуальные извращения...

Обвинительное заключение из 47 пунктов было отправлено герцогу Бретонскому и генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи. Маршала официально поставили о них в известность 13 сентября 1440 года и предложили ему явиться в епископальный суд для объяснений.

Обвинение в колдовстве

Заседание трибунала было назначено на 19 сентября, и Жиль де Рэ наверняка понимал: у него есть более чем веские основания уклониться от явки. Если обвинения в пропаже детей он еще мог счесть «неопасными», то колдовские манипуляции, подробно описанные в обвинительном акте, могли стать причиной больших неприятностей. Церковь преследовала их весьма свирепо. Кроме того, герцог Бретонский санкционировал еще и светское разбирательство, и оно тоже дало кое-какие результаты…

В принципе оставалась возможность бежать в Париж и пасть к ногам Карла VII, но, видимо, надежды на помощь старого друга было очень мало, раз обвиняемый не захотел воспользоваться этим средством. Он остался в Тиффоже и объявил, что непременно явится в суд. Тут его положение еще ухудшили собственные приближенные, чьи нервы оказались не так крепки. Друг Жиля, Роже де Бриквилль, и бывший доверенный алхимик Жиль де Силле на всякий случай пустились в бега. В ответ прокурор Бретани Гийом Шапейон объявил их розыск, что дало ему законную возможность явиться со стражниками в баронский замок и схватить там других подозреваемых: колдуна-итальянца и телохранителей барона — Гриара и Корийо. Все эти люди последние годы провели бок о бок с хозяином и, конечно, могли много порассказать о его занятиях. Что они, собственно, и сделали на суде, заседавшем в октябре 1440 года в городской ратуше Нанта. Власти постарались придать процессу как можно большую гласность: о нем было объявлено на площадях всех городов Бретани, и на него приглашали всех, кто мог иметь хоть какое-то, истинное или мнимое, отношение к делу (при этом требование обвиняемого об адвокате отвергли!). Зрители допускались свободно, и наплыв их оказался столь велик, что многим пришлось торчать за дверьми. В адрес Жиля де Рэ неслись оскорбления, женщины бросались на охранников, чтобы прорваться поближе и суметь плюнуть «проклятому злодею» в лицо.

Ну а что касается показаний… Достаточно сказать, что они оправдали ожидания толпы.

Алхимик Франческо Прелати под присягой заявил, что барон де Рэ сочинил и кровью написал соглашение с демоном Барроном, в котором обязался приносить последнему кровавые жертвы за три дара: всеведения, богатства и власти. Свидетелю неизвестно, получил ли обвиняемый эти дары, но жертвы он приносил: сначала пробовал откупиться курицей, но по требованию Баррона перешел на детей.

Жиль де Силле подробно рассказал о сексуальном поведении своего бывшего патрона — чудовищных надругательствах над несовершеннолетними обоего пола. Кроме того, подтвердил, что барон участвовал в алхимических экспериментах, отдавая себе отчет в их греховности, и, таким образом, впал в ересь.

О пропавших детишках свидетельствовали их родители. Кое-кто из них заявлял, что последний раз видел своих детей, когда отправлял их во владения барона де Рэ — просить милостыню. Наконец, Гриар и Корийо дали самые жуткие показания, будто маршал коллекционировал человеческие головы, которые хранились в особой темнице замка, а также о том, что, почувствовав опасность ареста, маршал лично приказал им эти головы уничтожить (показание особенно важное, ввиду того что при многочисленных обысках во владениях маршала ничего подозрительного найдено не было).

Печать Зла

Как же возникла связь между реально существовавшим бароном Жилем де Рэ и литературным персонажем Синей Бородой? И почему «борода» именно «синяя»? Известно, что, собирая бретонские легенды, Шарль Перро, в частности, записал такую: мимо замка Жиля де Рэ ехали граф Одон де Тремеак и его невеста Бланш де Лерминьер. Барон пригласил их на обед. Но когда гости уже собрались уезжать, он приказал бросить графа в каменный мешок, а испуганной Бланш предложил стать его женой. Та отказалась. Тогда он повел ее в церковь и стал пылко клясться, что в случае согласия «навсегда отдаст ей душу и тело». Бланш согласилась — и в тот же миг превратилась в Дьявола синего цвета. Дьявол засмеялся и сказал барону: «Теперь ты в моей власти». Он сделал знак — и борода Жиля тоже стала синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лавалем, — прогрохотал Сатана. — Тебя будут звать Синяя Борода!» Вот вам и соединение двух сюжетных линий: в фольклорном сознании якобы замученные дети превратились в жен, а «печатью нечистой силы» стал цвет бороды. Конечно же, обросло предание и топографическими признаками: буквально все разрушенные замки близ Нанта и в долине Луары ко времени Перро приписывались Жилю де Рэ, а в Тиффоже за пару монет показывали комнату, где он резал то ли маленьких ребят, то ли женщин.

Вынужденное признание

Какими бы крепкими нервами ни обладал бывалый полководец, наверняка он испытал потрясение. Тем большее уважение вызывает то невозмутимое спокойствие, с которым он продолжал твердить о своей невиновности и требовать адвоката. Видя, что никто и не думает слушать его, он заявил, что лучше пойдет на виселицу, чем будет присутствовать в суде, где все обвинения лживы, а судьи — злодеи. Такого, в свою очередь, не могли стерпеть «злодеи»: епископ Нантский немедленно отлучил обвиняемого от церкви, а 19 октября суд постановил пытать его, дабы «побудить прекратить гнусное запирательство».

Жиля де Монморанси-Лаваля, барона де Рэ, растянули на так называемой лестнице. Этот способ пытки, самый популярный в тогдашней Франции, заключался в том, что жертву, привязав за руки и за ноги, растягивали на горизонтальной решетке, как на дыбе. Под пыткой мужественный маршал быстро раскаялся в былом упорстве и пообещал впредь быть сговорчивее. Для начала он преклонил колени перед епископом, смиренно просил его снять отлучение, а позже начал давать показания и мало-помалу «сознался» во всем. Для полной «капитуляции» перед судом, правда, потребовались новые пытки, 21 октября, но уж после них Жиль де Рэ публично согласился и с тем, что «наслаждался пороком», и подробно описал свои любимые способы убийства и собственные ощущения при этом. Барон сам назвал число замученных им детей — 800 (таким образом, он должен был умерщвлять по одному ребенку в неделю последние 15 лет!). Но суд благоразумно посчитал, что довольно будет и 150.

25 октября епископ Нантский повторно «исторг Жиля де Рэ из лона Церкви Христовой» за «столь тяжкие прегрешения против догматов веры и законов человеческих, что невозможно человеку и вообразить их». В тот же день «грешника», естественно, приговорили к костру — вместе с его «словоохотливыми» сообщниками. В качестве акта особой гуманности (все-таки речь шла о маршале Франции) в случае покаяния и примирения с церковью Жилю де Рэ обещали не сжигать его живьем, а предварительно задушить.

Маршал предпочел примириться с церковью на этих относительно гуманных условиях и был казнен со своими сообщниками на следующий день. Среди друзей-родственников казненного маршала не нашлось ни одного, кто бы рискнул защищать его имя и честь.

Прошло несколько столетий, прежде чем некоторые историки стали указывать на разного рода изъяны и нестыковки обвинений в процессе над героем Столетней войны. Сомнителен уж сам факт совершения инкриминированных ему деяний. Во всяком случае, оговор его специально подготовленными свидетелями представляется весьма вероятным, а признания под пыткой недорогого стоят. Кроме того, подозрения вызывает и такой факт: самые одиозные персонажи процесса, вроде колдуна Франческо Прелати, подверглись всего лишь заключению (из которого он, кстати, скоро и легко бежал). Возможно, оговорили де Рэ по почину короля, испытывавшего сильную неприязнь к своему бывшему другу: он был уверен, что Жиль поддерживает опального дофина Людовика, а главное, Карлу очень не хотелось возвращать маршалу огромный долг.

Только в 1992 году французские ученые добились исторической справедливости — организовали новый «посмертный суд» в сенате Французской Республики. Тщательно изучив документы из архивов инквизиции, трибунал из нескольких парламентариев, политиков и историков-экспертов маршала полностью оправдал.

(герцогство Бретань)

Биография

Детство

Участие в военных действиях

С 1427 года принимает участие в военных действиях французской короны, во время Столетней войны между Англией и Францией. Жиль был телохранителем и ментором Жанны д’Арк , военным руководителем её ополчения. Утверждалось, что однажды и ему явилось видение «свыше». [ ]

В 25 лет, в июле 1429 года, после того, как войско Жанны д’Арк вступило в Реймс и Карл VII был коронован, Жилю присвоили звание маршала Франции . Но затем последовали поражения и гибель Жанны д’Арк. Жиль приложил огромные усилия, чтобы спасти своего кумира, когда в 1431 году Жанна попала в плен, он собрал войско из наёмников и двинулся к Руану , но опоздал: Жанну казнили. Он удаляется в своё поместье и ведёт междоусобные войны с де Буэлем.

Впоследствии много денег он израсходовал на прославление Жанны д’Арк. Он заказал «Орлеанскую мистерию» и в течение 10 лет оплачивал постановку мистерии в театре .

В 1432 году ненадолго возвращается «в свет», помогает Карлу VII в снятии осады Ланьи .

Примерно с 1432 года отношение к Жилю де Рэ при дворе короля Карла VII начинает меняться в худшую сторону, из-за слухов о распущенном поведении маршала, никак не согласующимся с католическими представлениями о нравственности.

Отставка и занятие алхимией, некромантией и оккультизмом

Другие обвинения дополняли перечисленные преступления. В одном говорилось, что Жиль де Рэ приказал «сжечь тела вышеназванных невинных детей и выбросить их в рвы и канавы вокруг упомянутых замков и в выгребные ямы упомянутого замка Ла-Сюэ» [ ] [ ] . В другом утверждалось, что де Рэ предлагал «руку, глаза и сердце одного из упомянутых детей со своей кровью в хрустальном кубке демону Барону в знак уважения и поклонения» [ ] [ ] . В третьем - Рэ подвергался судебному преследованию за хранение и чтение запрещённых книг по магии. В целом де Рэ был осуждён как «еретик , вероотступник, вызыватель демонов, … повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви» [ ] [ ] .

Уже 3 сентября - то есть до заслушивания объяснений Жиля де Рэ в епископальном суде, маршала проинформировали о том, что люди герцога Бретонского в некоторых местах принялись сносить межевые знаки на границах земель, принадлежащих маршалу. Факт дележа имущества ещё не осужденного Жиля де Рэ многое говорит о предвзятости и готовности суда в любом случае вынести обвинительный приговор.

Начало суда

13 сентября 1440 года епископ вызвал де Рэ, который не оказал сопротивления, в суд, который происходил в епископской резиденции (мануар де ла Туш). Ныне это здание является частью нантского музея Добре и включает археологическую экспозицию.

Предварительные слушания состоялись 28 сентября, 8, 11 и 13 октября, официальный суд начался 15 октября.

На предварительных слушаниях 28 сентября 1440 года были заслушаны свидетельские показания: «… названные персоны… заявили со слезами и болью о пропаже их сыновей, племянников и прочих, предательски похищенных, а затем бесчеловечно убитых Жилем де Рэ и его сообщниками… они насиловали их жестоко и противоестественно и совершали с ними грех содомии… они много раз вызывали злых духов, которым приносили клятву верности… они совершали другие ужасные и неописуемые преступления, касающиеся церковной юрисдикции» . В первоначальном варианте обвинения относились не только к Жилю, но и к его сообщникам.

Герцог Бретонский Жан V санкционировал проведение собственного судебного разбирательства, параллельно с епископальным. Прокурор Бретани Гийом Копельон потребовал разрешения на проведение розыскных мероприятий. Суд во всем поддержал прокурора и тот с большим отрядом охраны выехал в Тиффож для ареста слуг маршала. Копельон имел при себе весьма длинный поимённый список приближенных к Жилю де Рэ лиц, которые необходимо было подвергнуть допросу. В этот список попали персоны и в самом деле весьма осведомлённые о деятельности маршала.

Факт существования подобного списка является свидетельством утечки информации из ближайшего окружения маршала; кто-то явно доносил герцогу Бретонскому обо всем, что творил Жиль де Рэ. Действия Копельона были хорошо подготовлены, а потому эффективны. Он схватил основных колдунов, а кроме них - двух молодых телохранителей Жиля де Рэ, неких Гриара, 26 лет, и Корилло, 22 лет. Эти люди на протяжении последних лет были рядом с маршалом почти ежедневно и были весьма осведомлены о его занятиях. Кроме них была арестована и некая «бабка Меффрэ» - женщина, занимавшаяся поставкой маршалу «живого товара», то есть детей.

Жиль де Рэ, представ перед судом 8 октября, отверг все обвинения , потребовал себе адвоката и своего нотариуса, для ведения протокола заседания, независимо от судебного. В этом ему было отказано.

С 15 по 19 октября 1440 года шли судебные слушания. Перерыв в процессе был сделан лишь в воскресенье 16 октября. Де Рэ упорно не признавал законности суда и заявлял, что «лучше пойдет на виселицу, чем в суд, где все обвинения - ложь, а судьи - злодеи и симонисты!» [ ] [ ] . (по другим [каким? ] источникам «разбойники и богохульники»).

15 октября, Жиль согласился давать показания, точнее согласился выслушать составленное заранее обвинение уже из 49 статей. С одной стороны, как считают некоторые историки [кто? ] , это могло быть связано с тем, что в ответ на оскорбления Жиля судьи отлучили его от церкви. С другой стороны, Жиль уже целый месяц находился в тюрьме, и хотя условия, видимо, у него были лучше, чем у закоренелых преступников (в материалах дела упоминается комната в башне, где содержался де Ре), это тоже не могло на нём не сказаться. Так или иначе, он «униженно, со слезами на глазах просил… представителей церкви, о которых он так плохо и нескромно говорил, простить ему его оскорбления».

Однако из всего списка предъявленных ему обвинений Жиль признался лишь в чтении одной книги по алхимии, которую дал ему некий шевалье из Анжу, ныне обвиняемый в ереси, и в разговорах об алхимии и постановке соответствующих опытов в своих домах в Анжере и Тиффоже. Все остальное, а особенно вызов демонов и заключение договора с дьяволом, Жиль отрицал, и чтобы доказать свою невиновность, он предложил судьям прибегнуть к ордалии - испытанию калёным железом. В этом предложении не было ничего удивительного, поскольку он, как и любой другой человек знатного происхождения, имел право требовать, чтобы истинность его слов была доказана Божьим судом. Другое дело, что его представления о суде земном были для середины XV века несколько устаревшими. Предложение Жиля не было услышано, но судьи в ответ приняли решение о применении пыток.

21 октября Жиль был приведён в пыточную камеру, где внезапно стал «униженно просить» перенести пытку на следующий день, чтобы в промежутке «признаться в выдвинутых против него обвинениях так, чтобы судьи остались довольны и не понадобилось бы его пытать» [ ] [ ] . Посовещавшись, судьи решили, что «из милости к обвиняемому они перенесут пытку на вторую половину дня, и если случайно Жиль признается… они перенесут её на следующий день».

Жиль был подвергнут пытке, и, чтобы получить необходимые изобличающие показания, его слуги и четыре предполагаемых сообщника были также подвергнуты пытке. После пятого заседания светского суда, начавшегося в 2 часа пополудни в пятницу 21 октября 1440 года, суд постановил пытать маршала, дабы «побудить его прекратить гнусное запирательство». Жиль де Рэ был пытан вместе с четырьмя своими алхимиками. Растянутый на «лестнице», маршал Франции быстро прекратил запираться и препираться и пообещал сознаться «добровольно и свободно» (как отмечено в судебных отчётах).

Страх перед пытками заставил Жиля заговорить: он признался, вернее, согласился со всеми статьями обвинения, которые были ему зачитаны.

На следующий день, 22 октября, он вновь повторил свои показания - на этот раз, в соответствии с судебной процедурой, «свободно», «без угрозы пыток», «со слезами на глазах и с большим раскаянием».

Показания свидетелей

В целом в ходе заседаний было заслушано 110 свидетелей, включая доносчиков. Сначала разбирались пункты обвинения, связанные с алхимическими изысканиями Жиля де Рэ и его сношениями с нечистой силой. Многие свидетели утверждали, что видели своими глазами помещения по первому этажу замка Тиффож, украшенные каббалистической и сатанинской символикой. Штатные алхимики маршала Франции рассказали о сути проводившихся по его указанию экспериментов. Прелати дал весьма пространные и подробные показания как о своих отношениях с Жилем де Рэ, так и о специфическом интересе хозяина к магии.

• По заявлению итальянца, Жиль де Рэ написал собственной кровью текст договора с демоном Бароном, в котором просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества. Поскольку демон требовал жертвы, маршал принёс таковую: ею была курица. Но демон не удовлетворил собственную жажду крови обычной курицей и тогда Жиль де Рэ казнил ребёнка - мальчика, имя которого Франческо Прелати назвать не смог. В своих показаниях, продолжавшихся много часов, Прелати подробно и весьма живым языком рассказал о проделках своего «карманного» демона, явленных чудесах, предсказаниях и превращениях.

• Весьма неблагоприятными для Жиля де Рэ оказались показания священника Жиля де Силля. Он был не только одним из алхимиков маршала, но и его духовником. Во время допроса в суде де Силль признал, что маршал полностью отдавал себе отчёт в противоестественности своих сексуальных наклонностей; во время исповедей Жиль де Рэ всегда упоминал о совершенных убийствах детей и каялся в содеянном. Кроме того, маршал понимал богопротивность алхимических манипуляций, в совершении которых также раскаивался. При этом ни убийств детей, ни своих демонологических изысканий Жиль де Рэ не прекращал. Такое осознанное упорство маршала в греховных пристрастиях позволяло суду квалифицировать его деяния как упорство в ереси.

• Показания в гражданском суде связывались с исчезновением детей. Типичным было свидетельство Тома Эйсе: «Томас Эйсе и его жена, проживающие в Сент-Питергейте, свидетельствуют под присягой, что они жили в Машекуле в течение года и были там на прошлое Рождество. И тогда, поскольку они были бедными людьми, они отправили своего сына, около десяти лет, просить подаяние в замок Машекуль, где тогда находился сир де Рэ, и с того времени не видели вышеназванного ребёнка и не имели вестей о нём. За исключением того, что жена вышеназванного Эйсе сказала что маленькая девочка, чьего имени и происхождения она не знает, сказала ей, что она видела её сына на раздаче подаяния в вышеназванном замке и что подаяние было сначала роздано девочкам, а затем мальчикам. Эта маленькая девочка сказала, будто она слышала, что один из людей из замка сказал сыну вышеупомянутого Эйсе, что у него нет мяса, но если он придёт в упомянутый замок, то получит немного, и после этой беседы он вошёл в упомянутый замок ».

• Двое приближенных барона - Анри Гриар, 26 лет, и Этьен Корилло по прозвищу Пуату, 22 года, после допросов 19 и 20 октября 1440 года дали показания перед обоими трибуналами об участи пропавших детей. Пуату сказал, что он насчитал примерно от 36 до 46 голов мёртвых детей и что он видел, как его хозяин «занимался своим противоестественным распутством с упомянутыми детьми, мальчиками и девочками». В начале сентября 1440 года , когда стала реальной угроза расследования преступлений Жиля де Рэ, тот распорядился уничтожить коллекцию голов. Развёрнутые, очень детальные показания Корилло, бывшего непосредственным свидетелем и порой участником этих чудовищных преступлений, были полностью подтверждены Анри Гриаром - другим телохранителем Жиля де Рэ. Гриар был старше Корилло и пользовался, как будто, большим доверием хозяина. Охранник также заявил, что «желает свидетельствовать добровольно» (то есть без пытки) и уточнил некоторые моменты, упомянутые на допросе Корилло.

Повторные пытки Жиля и его показания

Если раньше Жиль де Рэ и сам признавал за собой такую «слабость», как противоестественная любовь к детям, то показания его телохранителей раскрыли подлинное содержание этой самой мрачной страсти французского героя. Когда суд обратился за разъяснениями к обвиняемому, тот, прекрасно понимая убийственную силу уже прозвучавших свидетельств, принялся лавировать и хитрить. Но к этому моменту он был уже связан произнесённой формулой juramentum de calumnia (с лат.  -  «клятва говорить только правду») и её нарушение дало повод потребовать для него новой пытки. На утреннем заседании 21 октября 1440 года суд постановил предать обвиняемого, как уличённого в лжесвидетельстве, новой пытке. После обеда Жиль де Рэ был доставлен в пыточную камеру и вновь растянут на «лестнице». Как и в первый раз, он быстро попросил прекратить пытку и заявил, что готов «свободно сознаться». Доставленный в суд, Жиль де Рэ, признал, что «наслаждался пороком». Барон де Рэ закончил свой рассказ обращением к «отцам и матерям тех, кто был столь прискорбно умерщвлён, молиться за него» и просьбой, чтобы его грехи были публично обнародованы, - верное средство для получения общественного одобрения его казни. Он сам определил число замученных им детей в 800 (примерно по одному в неделю на протяжении последних 15 лет). Надо сказать, что Гриар и Корилло не могли внести ясность в этот вопрос, поскольку недостаточно долго служили у маршала. Суд посчитал доказанной цифру в 150 погибших детей, ибо эта величина не противоречила показаниям наиболее осведомлённых в данном вопросе свидетелей (самого Жиля де Рэ, Гриара, Корилло, Мэффре, камердинера Силье).

Решение епископско-инквизиторского и светского судов

Тесно сотрудничавшие друг с другом, объединённый епископско-инквизиторский суд и светский суд распределили преступления и обвинения между собой. Инквизитор объявил барона виновным в вероотступничестве, ереси и вызывании демонов, епископ обвинил его в содомии, богохульстве и осквернении привилегий церкви. Духовные суды продолжались почти 40 дней и завершились решением передать барона светским властям для наказания. Тем временем гражданский суд под председательством Пьера де Лопиталя, канцлера бретонского парламента , снова предъявил обвинение в убийстве (чего не могли сделать церковные суды) и вскоре осудил его по этому обвинению.

В понедельник 24 октября 1440 года судом было оглашено специальное обращение к жителям герцогства Бретонского, в котором кратко излагалась суть полученных на процессе признаний и содержалось косвенное указание на предстоящий приговор обвиняемому. Всем честным католикам предлагалось «молиться за него» [ ] [ ] .

25 октября было объявлено о постановлении епископа Малеструа «об исторжении Жиля из лона Церкви Христовой» за его тяжкие прегрешения как против Церкви и Веры. В этот же день Пьер де Лопиталь, канцлер бретанского парламента, подписал приговор обвиняемому. Маршал Франции приговаривался к сожжению живым на костре. Вместе с ним должны были погибнуть и непосредственные участники его преступных оргий - Анри Гриар и Этьен Корилло. Жилю де Рэ было предложено примирение с Церковью. Это позволяло избежать гибели на костре, поскольку покаявшегося еретика нельзя было сжигать живым. Примирившихся с Церковью душили на костре гарротой , что было все-таки быстрее и гуманнее смерти в огне.

Маршал согласился на примирение с Церковью. В ночь на 26 октября 1440 года шли напряжённые переговоры между родными Жиля де Рэ и его судьями: обсуждался вопрос о судьбе тела маршала. В конце концов стороны сошлись на том, что сожжение тела будет формальным, то есть палач возведет приговорённого на костёр, задушит его там гарротой, разведет огонь, после чего вытащит из огня тело, которое будет передано родственникам для захоронения.

Казнь

Рано утром 26 октября Жиль де Рэ принёс публичное покаяние в совершенных им преступлениях в кафедральном соборе Нанта , при большом стечении народа. Он попросил прощения у Церкви, короля, родителей умертвлённых им детей, сказал, что страшится небесного суда и попросил всех, кто мог его слышать в ту минуту, молиться о спасении его души.

26 октября 1440 года в Нанте после молитвы и покаяния Жиль де Рэ около 10 часов утра, доставленный к месту казни, маршал Франции был задушен на глазах огромной толпы местных дворян и горожан. Вместе с телом Жиля де Рэ на огромной поленнице дров заживо оказались и его прежние верные телохранители - Гриар и Корилло. После разведения огня тело Жиля де Рэ было сдёрнуто крюками с поленницы дров и согласно договорённости передано родственникам (двоюродному брату и племянникам). Родственники легендарного сподвижника Жанны д’Арк не захотели оскорблять его гробом фамильные склепы . Тело Жиля де Рэ обрело покой в монастыре кармелиток, расположенном на окраине Нанта.

Объективность суда

Жиль де Рэ был казнён приговором светского суда, а епископальный ещё полтора месяца продолжал разбор его дела и допрос различных свидетелей. Никто, правда, казнён уже не был. Больше других рисковал Франческо Прелати, но постановлением герцога Анжуйского итальянский колдун в июне был освобождён из церковной тюрьмы. Прелати пришлось отречься от всех своих оккультных заблуждений, выучить наизусть «Символ веры», вынести наложенную на него тяжёлую епитимью, но зато он остался жив и был освобождён герцогом Анжуйским после нескольких месяцев пребывания в церковной тюрьме. Постепенно были свёрнуты расследования в отношении и иных лиц, приближённых к Жилю де Рэ.

Судебное разбирательство по делу барона де Рэ выглядит как незаконное. Ни один из 5000 слуг барона не был вызван в суд для дачи показаний, незначительные показания вообще не заслушивались, а его собственные приближённые подвергались пыткам и, дав показания против барона, освобождались. Многое в этой истории вызывает сомнение. Слуг и Перрину Мартен допрашивали под пыткой настолько жестокой, что «колдунья» не пережила её. Остаётся непреложным фактом, что в замках маршала не нашли ни одного трупа. К тому же надо учесть, что в то время во Франции ежегодно исчезали не менее 20 тысяч мальчиков и девочек" [ ] . Доказаны были лишь занятия алхимией.