Умерла мама так плохо что делать. Как пережить смерть мамы: личный опыт и комментарии психологов. Павел Буков, психотерапевт: «Переживая горе, человек проходит несколько этапов. Что необходимо делать, чтобы не застрять надолго в каком-либо из них?»

В эту субботу, 17 февраля, будет 20 лет, как я живу без мамы. В 1998 мне было 22 года, а сейчас я всего на два года младше нее, когда она умерла. Я часто думаю, примеряя эту возможность на себя: вот чтобы сейчас, когда так интересно, все бы взяло и закончилось!? Ну, и другое чувство, которое живет все годы, — сиротства и невосполнимой потери. За последний год с помощью специалистов, которые выступают в статье экспертами, я смогла проработать эту свою травму, и только поэтому появился ресурс написать такой сложный текст.

Родители уходят раньше своих детей, и это нормально. Намного хуже, когда наоборот. И всем предстоит пережить эту утрату – подготовиться и осознать ее масштаб заранее невозможно. В моем обширном на тот момент кругу со мной этой случилось, кажется, с первой, и потом, когда у некоторых друзей уходили мама или папа, они говорили: «Да, теперь я тебя понимаю».

В книге психолога Екатерины Хориковой «Как начать жить и не облажаться» , написанной для 20-летних, есть глава про всех нас – тех, кто рано остался без мамы.

«У рано потерявших маму специфический, немного голодный взгляд, особенная повышенно-эмоциональная реакция на разговоры о детях, суховатая, сдержанная интонация при разговоре о мамах. Когда я говорю рано, я имею в виду и в три, и в двадцать три. Какими бы взрослыми мы ни были, когда нам за двадцать, эта потеря все равно детская.

Речь о тех, кто успел побыть с мамой. Узнать ее. Запомнить цвет ее глаз, запах кожи, тембр голоса. Запомнить, как она сердилась, как улыбалась, как одевалась. О тех, кто успел узнать, что такое быть с мамой, жить с ощущением, что она есть, что она рядом. Неважно, насколько она была плохой или хорошей.»

Это был понедельник, утро, телефонный звонок на домашний, естественно, номер. Бабушка, папина мама, меняется в лице и зовет меня: там голос тети сообщает, что мамы больше нет. По большому счету, за всю ту неделю я помню потом только стук: гвозди, которые забивают в гроб.

Мама, полюбив, ушла из семьи за 10 лет до этого, и я бросилась праздновать жизнь, чтобы никому не показать, как мне больно: сигареты, алкоголь, со временем наркотики и клубная тусовочная жизнь. К тому времени, как мама ушла во второй раз, уже насовсем, я хорошо знала, где искать спасение: перестала работать и проводила время с дружками-героинщиками.

Куда-то ездила, где-то ночевала, что-то делала.

На похороны бабушка выдала мне сверху моего загашенного состояния еще и феназепам — для окончательного спокойствия.

Ну, то есть, в момент того телефонного звонка мир рухнул и разбился, был пробит тыл и появилась «дырка в спине» — я так это называла. А потом я просто перестала чувствовать.

Мама, здесь ей около 30

«Независимо от того, какими были отношения с мамой, пока она была жива, чувство собственного сиротства у всех одинаково. Потому что ранняя потеря матери - это потеря части живого в себе. Его отмирание. Иногда мгновенное, иногда постепенное. Вроде ты жив, здоров и даже весел, а какой-то кусок в тебе мертвый. Его больше нет. И не будет никогда. Ни будущая семья, ни друзья, ни дети эту потерю не восполнят. Это другое.»

В те дни «отвалились» многие друзья, и их можно понять. Никто ведь не знает, как вести себя с человеком, у которого умерла мама. И просто страшно, в конце концов, приближаться к человеку, в котором разверзлась такая бездна.

Только Лиля, моя подруга детства, которая тогда уже, кажется, училась на психолога или только собиралась, то ли знала – как, то ли просто действовала от сердца.

Она приходила ко мне домой и находилась рядом, молча, без вопросов, без жаления и утешения, просто сидела рядом.

Знаете, что эмпатичное присутствие человека рядом целительно? Я помню это ощущение, и это правда так.

Врач-невролог, психотерапевт Павел Буков отвечает на вопрос: «Как помочь, если кто-то в вашем ближнем круге переживает недавнюю потерю?»

1. Просто больше быть рядом с горюющим человеком, не стараться бодрить или веселить искусственно.
2. Если человек хотя бы немного религиозен, поощрять принятые в его религии правила переживания потери. В религиозной традиции все, что касается смерти, четко регламентировано и правильно отстроено .
3. Разговаривая о потере, не блокировать, не вытеснять слезы. Горе желательно «выплакать». Но и не давать погружаться в горе с головой, ходить каждый день на кладбище и проч.
4. Постараться вместе с горюющим выходить «в люди», бывать на природе, посещать любимые для него места. Переводить фокус внимания с утраты на текущие дела, жизнь вокруг.

Я тогда оказалась в миллиметре от того, чтобы начать колоться (в прошлом моем образе жизни, о котором я писала , это было несложно сделать). И меня тогда, почти как в кино, спас мой тогдашний главный редактор, отправив – «летишь завтра в 8 утра» — в пресс-тур на Кипр.

Родственники не поняли, что это, когда я улетела «отдыхать», не оставшись на мамины 9 дней. Объяснила им позже.

В поездке никому не говорила о том, что у меня горе, там наливали вино уже за завтраком, было с кем флиртовать, гонять на мотороллере и заниматься бурным одноразовым сексом.

Я опять праздновала жизнь, наотмашь, изо всех сил.

И продолжила по возвращению, защищаясь цинизмом и соглашаясь на все, рискуя здоровьем, свободой, безопасностью и жизнью, с ощущением, что мне просто нечего терять.

Хорохорилась и делала вид, что та потеря – пройденное дело, живем дальше, живем один раз.

Юлия Рублева , психолог, про то, как обстоят дела с переживанием горя в нашем обществе:

«Я все время слышу от клиентов одно и то же — «мне запрещали плакать».
Рассказывают, как «папа умер, а я не плакала». Почему? «Надо было держаться и маму поддерживать».
Во всех этих историях есть одинаковые последствия: как правило, это депрессия разной степени тяжести и отсутствие ресурсов на настоящее, так как они, как сокровища в сундуке, закопаны в прошлом.
В нашей культуре доблесть – не замечать очень сильных чувств. Несомненно, это связано с дикой, полной насилия историей страны в прошлом веке. Но сейчас мирное время, а стратегии выживания все те же, военные.
Смерть близких принято переживать мужественно, правильным считаются спокойные лица на похоронах, плакать стыдно, а выть в голос (что самое целебное и правильное при потере такого масштаба) – невозможным.»

О том, что вообще-то у меня горе, я узнала через 1,5 года. Я попала в катастрофу на , осталась жива и, когда меня, лежачую, привезли домой в Москву, мне понадобилась помощь психотерапевта – я не могла спать, все время «вспоминая телом» момент удара о землю.

Когда мы разобрались с постравматическим синдромом, возник вопрос номер два. Я сказала: «У меня нет светлой памяти о маме, хочу исправить эту ситуацию».

После той сессии я начала рыдать и рыдала в течение недели каждый день по многу часов. Папа был удивлен: обратились за помощью к психологу, чтобы стало легче, а дочь бьется в истериках.

Из меня тогда как будто выходило то, что было спрятано под наркотиками, алкоголем, феназепамом, адреналином, сексом и «праздником жизни» навзрыд.

Юлия Рублева, психолог:

«Самое главное, самое трудное – это признать, что тебе требуется время и передышка. Что ты упал, а встать не можешь. Что тебе больно так, что нельзя больше притворяться, что ничего не происходит.
И здесь важно и нужно разрешить себе не быть молодцом, не держаться. Нужно разрешить себе заплакать. Лечь носом к стенке. Стукнуть кулаком по столу.

Сказать «я живая, я посвятила его болезни годы, и теперь я хочу жить».

Сказать «я злюсь, что ты умер и оставил нас одних».

Сказать «я так скучаю, так скучаю, я плачу о тебе» .

Откуда проблемы со светлой памятью и что такое «плохие и хорошие мамы»?

Моя мама выпивала – это был такой полубогемный образ жизни, который привел к болезни, к зависимости – эта тема тоже очень меня волнует, и я готовлю по ней материал.

Масштаб зависимости стал понятен, только когда после 40 дней я приехала разбирать ее вещи, и из шкафа, из кофточек, посыпались на пол пустые водочные бутылки.

За год до смерти ей поставили диагноз «по печени» и запретили все. Она недолго продержалась и сказала своему любимому мужчине, что не хочет жить с такими ограничениями. И дошла в итоге до стадии, когда я, приезжая к ней в гости, видела ее в белой горячке.

Свою красивейшую, нежнейшую, умнейшую, талантливейшую маму.

Дети не должны видеть своих мам в таком состоянии.

Осознать и принять, что это был ее выбор, ее судьба, ее болезнь, и что ты ни в чем не виновата, и она тоже ни в чем, почти получилось только сейчас, в мои 42 года.

А тогда и всю жизнь у меня были к ней и претензии, и обиды, и недостаток ответов на море детских, женских, разных вопросов, и обвинения, и чувство вины – за то, что вылезает все это, а никак не светлая память.

За то, что после того, как умер еще и дядя – мамин младший брат – совсем плохи стали мои бабушка и дедушка, их родители, потерявшие обоих детей. И что там чувствую я – никого особо не интересовало. Пришлось перестать быть внучкой, поменяться с ними ролями, и день за днем, пять лет, нести на себе их черную дыру.

Спасибо за поддержку папе, но ресурс мой тогда закончился, и восстанавливалась я потом, после их ухода, – физически и психически – еще пять лет.

Кстати, чувство облегчения, когда уходят близкие, которые тяжело уходили или с которыми было тяжело при жизни, — это тоже бывает и тоже нормально.
Еще одно из чувств, которое просто есть, и не надо себе запрещать и ругаться за «черствость».

Мы живые люди, и в нас помещается весь спектр эмоций.

А на похороны я больше не хожу – их было 10 за 12 лет, двое я устраивала сама. С тех пор прощаюсь с людьми мысленно, но быть рядом со смертью – не хочу и не могу.

Вся эта гамма чувств опускается сверху на не пережитое горе, а ты крепишься и пытаешься себе не признаваться, что чувствуешь вот это все. И так 20 лет.

Екатерина Хори кова, психолог:

«Не слушайте нас, если мы станем говорить вам, что мам надо беречь, потому что их можно потерять в любой момент. Мы их сами не берегли бы. Все знают, что наши близкие рано или поздно умрут, и это никому не мешает вести себя по-свински.
Не пытайтесь обходить с нами тему смерти. Это бессмысленно. Нам все равно. Смерть отдельно, жизнь без мамы отдельно.
Не вселяйте в нас надежду, что время лечит. Это вранье. Время не лечит - оно обволакивает образовавшуюся пустоту, не давая ей возможности распространиться, заполонить собой все вокруг.
Потерявшие маму - это отряд особого назначения. Его назначение в том, чтобы нести свою потерю в полном одиночестве. Всегда.»

Павел Буков, психотерапевт: «Переживая горе, человек проходит несколько этапов. Что необходимо делать, чтобы не застрять надолго в каком-либо из них?»

1. Как не больно, как не горько, нужно признать, что близкого человека больше нет, что придется учиться жить без него. Необходимо осознать реальность потери не только разумом, но и чувствами. Часто в этот период боль от потери многие пытаются заглушить алкоголем, психотропными препаратами и прочими химическими веществами. Это может помочь на какое-то время, точнее, — отсрочить встречу с реальностью, процесс переживание горя.
2. Определить конкретное время, например, месяц или два, после которого необходимо «отселить» умершего, если он жил вместе с вами в одной квартире. Сделать ремонт или перестановку мебели, избавиться от личных вещей ушедшего человека. Сделать так, чтобы в вашем жилище о нем мало что напоминало. Сохранение в нетронутом виде вещей, комнаты умершего человека называется «мумификация» потери. Это один из видов болезненного переживания утраты.
3. В определенный период переживания потери человек может испытывать агрессию на умершего, обвинять его, например, в том, что ушел, оставил, бросил. Вместе с тем переживаются и обвинение себя, самобичевание типа «Если бы я тогда уделял больше внимания, нашел хороших врачей и проч., близкий человек был бы жив. Это из-за меня он умер!»
   В такой ситуации имеет смысл переключаться, не зависать, не зацикливаться на обвинениях. А постараться вспоминать хорошее об ушедшем человеке, если присутствует агрессия, постараться простить и умершего и себя.
4. Когда человек принял окончательно факт потери, справился с агрессивными реакциями, он начинает переживать депрессию. А это часто слезы, уныние, беспомощность. Важно, с одной стороны, не запрещать себе грустить и плакать, с другой стороны, избегать полного погружения и растворения себя в эмоциях горя и скорби.
   
5. Постепенно переводить свое внимание с персоны умершего на окружающий мир , замечать в нем изменения, новую реальность, возникшую после того, как потеря пережита и оплакана.

Пройти сепарацию и позволить себе прочувствовать горе – вот два вывода , к которым я пришла буквально месяц назад, пройдя тренинг Юлии Рублевой , а потом еще поработав на сессиях с Павлом Буковым.

Сепарация – это осознание себя взрослым человеком, отдельным от родивших тебе мамы и папы.

Это дает невероятный ресурс жить, когда ты любишь и уважаешь родителей, но как равный и свободный человек. У меня физически не было мамы почти 20 лет, но я не была сепарирована от памяти, причем не всегда светлой.
При этом, жила в нездоровой привязанности к папе и говорила: «Если умрет он, и я умру тоже».

На днях прочитала два сильных текста про то, как люди прощались со своими домашними любимцами, умершими собаками и кошками. Я, конечно, плакала, смотрела на свою собаку, думала: он ведь тоже когда-то. Шла его тискать, баловать и старалась не ругаться на прогулках за плохое поведение.

Невозможно сдерживать и преуменьшать свою любовь к тому, кого любишь, чтобы потом было «не так больно» терять. Но можно стараться быть терпимее, теплее и, наоборот, дарить больше любви. Чтобы, когда придет конец, не было сожалений и чувства вины за то, что «не додал».

И был еще один пост, там приятель тоже писал о смерти любимого пса и радовался наличию антидепрессантов, которые позволяют «не чувствовать».

«Не чувствовать» — это один из выходов в моменте, когда невозможно больно. И часто другой возможности пережить просто нет.

Но потом нужно обязательно найти смелость и силы и, с поддержкой специалистов, пойти в центр себя.

Найти свое горе, посмотреть на него, погреть его, пережить его, отгоревать.

Разложить эмоции – все, каждую, — увидеть, согласиться, проплакать и отпустить.

А потом появятся новые силы, чтобы жить свою живую жизнь, позволяя себе плакать и скучать, но не тревожа лишний раз дух ушедшего человека своей внутренней неразберихой.

Екатерина Хорикова, психолог:

«Приспособление - это долгий путь с рецидивами и периодами застревания: вроде уже давно вылезла, оклемалась, потом что-то прочитала, посмотрела (или осталась без поддержки и тепла) и вот опять лежу, свернувшись клубком, в четыре утра и не хочу ничего. Ничего, кроме одного.
Хочу к маме. Это довольно смутное, абстрактное желание. Даже не к своей конкретной маме. Просто «хочу к маме». Если я произношу это вслух, сразу начинаю плакать.
Тем, кто этого не пережил, понять это невозможно.
И не нужно».

Фото из архива Яны Жуковой.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.
В случае проблем со здоровьем не занимайтесь самолечением, проконсультируйтесь с врачом.

Нравятся наши тексты? Присоединяйтесь к нам в соцсетях, чтобы быть в курсе всего самого свежего и интересного!

Здравствуйте, пишу сюда, чтобы попросить помощи. Дело в том, что я уже год живу в ужасном состоянии, очень переживаю и не могу найти ответа на свой вопрос. У меня умерла мама, и я в момент ее смерти уехала, не была рядом, оставила ее одну, приехала только когда она уже умерла. Это ужасно, так не должно быть, подумаете вы, и будете правы, но мне хотелось бы чуть подробнее рассказать об этой ситуации а потом задать ГЛАВНЫЙ вопрос, который меня мучает и не дает мне жить. Мама болела 10 лет, у нее была онкология и психическое заболевание. Вторая вещь превратила ее практически в другого человека. Когда она заболела, мне было 19 лет, я училась в университете, папы у меня нет. мне пришлось учиться, ухаживать за мамой, поначалу она лежала в больницах, а потом ее просто выписали домой, дали группу. И все. И я осталась одна с бедой. Брат был младше на год, я его отправила в армию, а потом когда он вернулся, начал пить, не выдержали нервы у него, с мамой было сложно. Я разрывалась, смотрела маму, вытаскивала из ямы брата, в общем, как пережила тот кошмарный период, не знаю. Потом замуж вышла, человек попался хороший, понимающий, взял меня с этим багажом всех моих проблем, родила ребенка, мама все это время болела, болезнь прогрессировала, ей становилось хуже, она превратилась совершенно в другого человека, не мылась, не читала, стала бродяжничать, пока еще у нее были силы, стала воровать мелочь, однажды пришла ко мне домой и спряталась в яму во дворе. Иногда приходила и могла например при ребенке начать вешаться у меня дома или бросалась на стол и плакала. страдали мои дети, я, муж, но ничего не могли поделать, болезнь ее не давала жить ни ей, ни нам. Мне было ее безумно жаль, хотя я страдала неимоверно от ее выходок. Поначалу мне помогала ее сестра, моя тетя, но в конце концов и она не выдержала и сказала, что это мой крест и мне его нести, а она больше не может. Ушла. Потом начал пить мой брат, пил страшно, переживал. Я переживала за него, в 25 наконец-то поседела полностью. Ну вот. Спустя 10 лет таких вот мучений маме стало совсем плохо, она перестала есть, слегла в постель, не ходила, памперсы, потом пролежни, нужен был уход, это было на мне, а я как раз родила второго ребенка, все было сложно очень. К себе забрать ее я не могла, потому что старшая моя девочка боялась бабушку, мы ее и так еле вылечили от испуга после нескольких ситуаций с моей мамой, муж был против, да и домик у нас в то время старый был, без удобств, маленький. Поэтому мама лежала в своей трехкомнатной квартире. Жили мы недалеко друг от друга. Я каждое утро приезжала, переодевала, обтирала, меняла памперс, обрабатывала пролежни, уезжала, оставляла ей обед. Обедом кормил брат, он жил с ней. Вечером я приезжала, снова те же процедуры, плюс я уже могла посидеть с ней, побыть рядом, т.к. муж приходил с работы и смотрел детей в это время. И вот в один день она вдруг перестала есть, и у нее как-то резко очень странно изменилось лицо, вот еще буквально вечером все было как обычно, а тут утром я приезжаю, а она меня не узнает, мычит, лицо искажено, челюсть запала, ноги как-то странно скрутились. Ох, пишу и плачу, не могу это все вспоминать, не могу. И вот я вызвала скорую, было около 9 утра, я не понимала, что она умирает, я была как будто во сне, и сейчас я вспоминаю этот день и понимаю, что я как будто не я была. Скорая приезжает, и говорят мне- а зачем вы нас вызвали, у нее агония,мы ее не довезем, она умрет в машине. Они уехали в 10 утра. И то, что происходило дальше, я не могу объяснить. Не знаю, что было со мной. Врачи сказали, что она сегодня умрет, а я собралась и ушла домой, к детям. Я должна была быть с ней, держать ее за руку, гладить, смачивать губы, успокаивать. А я ушла. Я как будто не поняла, что она умирает, понимаете? Я пришла домой, никому не звонила, а вечером как обычно поехала к ней, причем взяла детское питание в баночке и бутылочку, думала накормить ее из бутылочки. Пришла, она лежала с открытыми глазами, я подошла, потрогала ее, она была холодная, я начала с ней разговаривать- говорю, мамочка, ну ты же вся замерзла, почему раскрылась? принесла ей одеяло еще одно, укрыла, еще попробовала залить ей в рот попить, а она только смотрела на меня застывшими глазами. И даже тогда!!! я еще не поняла, что она мертвая, вы понимаете? Только когда я ее обняла, чтобы согреть, я почувствовала, что у нее не бъется сердце, и тогда только до меня дошло, что она мертвая. Не знаю почему, но я начала петь ей песню, что-то вроде колыбельной про ангелов, сейчас не помню, и так сидела с ней, пока не пришел брат. Я не плакала, я как будто ничего не понимала в те дни, я даже не помню себя на похоронах, помню только то, что у меня жутко болела спина и хотелось лечь на землю. И все. И вот прошел год, я немного отошла, и ко мне пришло понимание, что я оставила маму умирать одну. Я же ведь понимала, что она сегодня умрет, но я как будто заставила себя поверить в то, что это не так, и уехала. Почему я так сделала, я не знаю, но со мной навсегда осталось чувство вины. Я не могу жить нормально, мне кажется, что я предатель. И теперь у меня мой ГЛАВНЫЙ вопрос- может быть есть верующие или знающие люди- скажите, нужно ли умирающему человеку присутствие рядом людей? Правда ли, что человека в момент смерти успокаивает присутствие близких или все-таки умирающему наоборот необходимо остаться одному? В разных источниках в интернете я читала разное, а вот ответа так и не нашла. Не могу объяснить свой поступок, успокаиваю себя только тем, что возможно я поняла где-то подсознательно, что не переживу это - видеть уход своей мамы, а ведь меня еще ждали дома двое маленьких детей. Но все же это не оправдывает мой поступок. Может кто-то пережил что-то подобное? Простила ли меня моя мама, там, на небесах? она мне ни разу не снилась, ко всем приходила во сне, а ко мне нет, почему? Ведь только я была с ней до конца, только я переживала ее болезнь так же тяжело, как и она, не смогла я дойти только до самого конца... Помогите, спасибо

Лето. Четыре часа утра. Оксфорд. Я шатался вокруг дома на холме, примыкавшем к психиатрической больнице, с сигаретой в одной руке и коктейлем в другой. После окончания школы не мог найти работу, поэтому уехал из Ньюкасла и стал волонтером. Я работал с людьми, страдающими психическими заболеваниями.

Воздух был наполнен ароматами травы и деревьев. Мне было 19, я был пьян и чувствовал себя бессмертным. Уже упаковал чемоданы, попрощался с коллегами и готов был отправиться в новый город. Чувствовал, что живу и расту. Мне наконец удалось справиться с подростковым одиночеством. Когда я ложился в постель, чтобы поспать несколько часов до отъезда, моя мама умирала в больнице на той самой улице, где прошло мое детство.

На следующее утро я проснулся от стука в дверь. Меня позвали к телефону-автомату. Звонил папа. Он сказал, что мама умерла.

Я знал, что у нее рак. Она дождалась окончания рождественских каникул и рассказала нам об опухоли в груди. Она прошла курс химиотерапии. Мы смеялись над странным париком, который она получила от системы здравоохранения. Она плакала, лежа в постели, потому что не могла готовить, убирать и накрывать на стол к воскресному обеду. Я навещал ее в больнице. С ней в палате лежали две пожилые женщины, кажется, их звали Дот и Элси. Я приносил леденцы от сухости во рту, влажные салфетки и фрукты. Но все равно уехал из дома, а моя больная мама плакала на вокзале. Я был молод и не верил, что она может умереть.

Отчасти я так и остался 19-летним. Я оставался неуверенным полуребенком-полувзрослым

За день до ее смерти позвонил папа и сказал, что ей снова придется лечь в больницу: у нее обнаружили метастазы. Она бредила, ей казалось, что я сижу на кровати рядом с ней. Я хотел продолжать жить как прежде, старался быстро двигаться вперед. Но отчасти так и остался 19-летним. Я оставался неуверенным полуребенком-полувзрослым.

Я даже не простился с ней. Я считал, что это глупые ритуалы. Но отрицание не защитило меня, а, наоборот, поймало в ловушку. Долгое время я думал, что она спряталась где-то глубоко внутри меня. Я мог посмотреть в зеркало и увидеть ее в разрезе глаз или форме губ. Иногда я почти становился ею: готовил ужин и мыл полы, раздражался, что этого никто не ценит, волновался, поджидая друзей с ночных гулянок.

Я не помню дату ее смерти и не могу вспомнить, как ни стараюсь. Долгие годы чувствовал, что застрял и не могу двигаться вперед. Я не был уверен, что есть безопасное место, куда я могу вернуться и быть собой. Время от времени, столкнувшись с трудностями, я чувствую себя маленьким, ранимым, нуждающимся в материнских объятиях, но моя взрослая часть понимает, что их не будет.

Я скучаю по тебе, но я позволю тебе снова умереть, в этот раз окончательно

Мама сказала бы, что я загоняю ее в угол вопросами, на которые она не знает ответа. Когда она умерла, она была ненамного старше, чем я сейчас. Она была моей связью с прошлым нашей семьи: все деды и прадеды умерли задолго до моего рождения. Все ответы на вопросы, которые я хотел задать, умерли вместе с ней. Мне больно, что моя взрослая часть никогда не встретится с мамой, не воссоединится с ней. У истории, которую мы начинали вместе, не будет конца, только внезапная остановка.

Я провел в Ньюкасле три недели, а потом сел в поезд и отправился на юг на новую работу. Увез потерю, которая оказалась запертой во мне.

И только сейчас, почти 20 лет спустя, я осознал, что ты, мама, никогда не вернешься. Я скучаю по тебе, но я позволю тебе снова умереть, в этот раз окончательно. Я наконец-то научился успокаивать подростка, который потерял тебя полжизни назад, и я пытаюсь сказать ему то, что сказала бы ты: «Я люблю тебя, несмотря ни на что».

Суровые нитки уже были, как струны, натянуты между колышками, обозначая грядки под озимый чеснок. Уже несколько раз бабушка, мама моя, успела мне выговорить, что руки у меня растут не из того места… У меня самой - внуки,а бабушка царит на своём огороде и держит меня « на подхвате». Я и впрямь, огородом мало занимаюсь, обычно организовывая десант из детей и внуков для посадки и уборки картошки, да необъятных заготовок консервов на зиму. Вот цветник – моих рук дело.

Бабушка вдруг присела на скамеечку и как-то безразлично махнула рукой:
- Устала я что-то, сажай уж сама.
Может быть, кому-то смешно, но я-то знала, что, ни при каких обстоятельствах, никому не позволялось делать, святая - святых, подзимние посадки и посев. Сердце моё дрогнуло от недоброго предчувствия. И, когда начала я сажать зубчики чеснока, впервые не последовало ни единого укора за «нерадивость» мою. Видя, как отрешённым взглядом смотрела она на осенний, наполовину облетевший сад, на ещё яркие астры, чуть прихваченные первым ночным заморозком, на не убранные кочаны поздней капусты и, неуместно, ярко-зелёный сельдерей, я поняла, что скоро войдёт, в нашу жизнь нечто тревожное и зловещее.

В ночь поднялась температура до 40. Утром вызванный врач поставил – «пневмония». Ухудшение нарастало с каждым часом. Больница. Всегда общительная, лежала она в палате безучастная к разговорам и историям женщин, которые часто случаются, словно специально припасёнными для больницы или соседки в купе поезда. Улучшения не было. Через неделю – злополучное УЗИ и приглашение меня в кабинет заведующей отделением:

Диагностирован рак печени. У вашего врача в поликлинике получите направление в Областной Диагностический Центр, где вам должны подтвердить диагноз для возможности получения группы инвалидности и постановки на учёт, как онкологической больной. Предупреждаю, боли начнутся очень быстро. А мы вас выписываем, ввиду бесперспективности нахождения в условиях нашего стационара.

Весть об этом в палате разлетелась немедленно, женщины зашептались, лишь бедная моя мамочка была мною успокоена, что нас выписывают с тенденцией к улучшению для домашнего ухода. Давняя привычка «форсить» победила и на пороге жизни. Попросила принести ей нарядное бельё и чёрное выходное платье с кружевом. Собрав последние силы, медленно одевалась, как ей казалось, под оценивающими взглядами пожилых соседок, а, на самом деле, взглядами, полными сочувствия, и, тяжело передвигая ноги, покинула она больницу. Сил хватило лишь доехать до дома. В ночь температура вновь поднялась до 40 и моя терпеливая, никогда не жалующаяся мама, начала сначала стонать, а потом метаться и кричать от боли. Никогда я не слышала от неё такого крика, полного муки и безнадёжности.

Поймут меня читатели, пережившие долгий или, пусть, короткий срок ухода из жизни своего близкого, больного онкологией. Дрогнет сердце тех, кому предстоит испить эту чашу. Так уж, к сожалению, устроена наша здешняя жизнь, что, едва к сорока годам нашим, вырастают, отходят от рук дети и наступает благодатное время пожить «для себя», начинают болеть наши родители, которым за шестьдесят. И детям нашим не уйти от этой доли…

Давно от рака умер мой отец и, как зеницу ока, хранила мама в аптечке своей две таблетки п р о м е д о л а, оставшихся с тех горьких лет. Одна их них позволила нам дожить до утра, когда я бросилась назад в отделение, откуда мы были выписаны вчера.

Лечащий врач встретила холодно:
- Вы теперь не мои пациенты, будьте добры в поликлинику, запишитесь на приём к терапевту.

В регистратуре поликлиники мне сообщили, что терапевта до конца недели не будет, она в военкомате на призывной комиссии. Главный врач был на совещании в Администрации. Заместитель главного врача, роскошная женщина, которую я отыскала, открывая в панике двери всех кабинетов, пытаясь получить помощь, равнодушно сказала:"Попробуйте сначала принимать анальгин, а со временем вам пропишут более сильные препараты". Мне захотелось её убить!

Вернуться домой с пустыми руками я не могла. Аптека! Там поймут!
Объясняю ситуацию, достаю выписку из больничного отделения, на которую до сих пор никто не взглянул. Прошу сильного обезболивающего. Провизор мне сочувственно и толково внушает, что без рецепта мне ничего не дадут, но и с рецептом – тоже, потому что у их аптеки нет ЛИЦЕНЗИИ, (не помню, по какой причине), на продажу сильнодействующих препаратов.

Что же делать! Мне казалось, что я, такая уверенная и рассудительная, оказавшись вдруг между нечеловеческой болью матери и услугами медицины, начинаю сходить с ума. Так! Спокойно! Начну с самого начала! Рецепт! Нужен рецепт!

Еду в военкомат. Никогда в жизни не бывала в этом здании. Охрана не пропускает. Слёзы катятся у меня от горя и бессилия. Вызывают начальника. Нехотя открывают дверь. Бегу по коридору, ищу врачебную комиссию. Коридор заполнен восемнадцатилетними пацанами – призывниками. Какие они все здоровые! Как они весело ржут! Неужели кому-то ещё весело в этом мире!

Кабинет врачебной комиссии. Прошу пригласить терапевта. Женщина лет сорока, крайне возмущена – я отрываю её от работы. Время – одиннадцать. Боюсь даже подумать, чтО сейчас дома. Мама оставлена с внучкой-школьницей. Дочка моя, на которую у меня вся надежда, вернётся из командировки только к вечеру. Объясняю ситуацию, прошу помочь.

Это не моя прерогатива. Онкологическими больными на полставки у нас в поликлинике занимается врач лор. Моё дело - направление к ней. Но, видите, я занята!
Рыдая, готова встать перед ней на колени.
- Ну, хорошо, - сжалилась она, - я напишу записочку, она примет Вас.

Назад в поликлинику! Третий этаж! Очередь! Господи, какая это большая и страшная очередь безнадёжных больных со смертной печатью на челе! Каково им было подняться на третий этаж. И для них - врач всего лишь на полставки!

У двери старик – живые мощи, в расшлёпанных по грязи валенках, в утлой шапке, вся грудь в орденах. Вхожу вместе с ним. Он тяжело шагает, оставляя на полу кабинета мокрые следы, и валится на стул. Пока он приходит в себя, кладу на стол записку от терапевта и выписку из стационара.

Врач пожилая, в круглых очках, устало, не удивляясь, поднимает на меня глаза. Прошу выписать наркотики прежде, чем у больной, хотя бы, упадёт температура и, может быть, появится возможность доставить её в Областной диагностический Центр, чтобы там получить разрешение на применение препаратов для обезболивания.

Она внимательно читает выписку и вдруг произносит почти сакральное для меня - кроме наркотиков, существуют ненаркотические сильнодействующие средства, к примеру, т р а м а д о л, и она сейчас выпишет мне его по особому рецепту, который необходимо будет подписать у Главного врача, поставить печать ещё у кого-то, но приобрести лекарство можно только в аптеках нашего Областного Центра, находящегося от нас на расстоянии около 70 км, и лишь в той аптеке, что обслуживает наш район. Она сообщит адрес и надеется, что лекарство окажется в наличии.

Получаю заветный рецепт, бегу к Главному. Он только что вернулся с совещания, обменивается мнением со своим замом. Та вопросительно смотрит на меня:
- Я же объясняла вам утром – начнём с анальгина!

Главврач смотрит бумаги, поднимает глаза на меня, мой замученный вид, кажется, внушает сочувствие:
- Боли непереносимые?
- Да!!!
Подписывает, кнопкой вызывает администратора с печатью (мне не искать!) , та прямо в кабинете ставит на рецепте печать. Лечу домой.

Мама мечется. Температура под сорок и возобновляется боль. Внучка- семиклассница пытается дать воды, поправить одеяло, надеясь, что пришло спасение, если вернулась я.
Но я сосредоточенно достаю, с величайшими предосторожностями, опасаясь выронить, последнюю крохотную таблетку п р о м е д о л а, даю принять маме, ожидаю несколько минут, пока придёт успокоение и уезжаю в город.

Моросит дождь, похолодало, и замерзающая дорога превращается в каток. Рано смеркается. Ох, что это была за дорога! С трудом находим нужную аптеку. Пятый час вечера.

Протягиваю рецепт – да, есть! Нужное лекарство есть! Девушка уходит с рецептом куда-то за дверь и вдруг возвращается озабоченная:
- Мы не можем Вам отпустить лекарство. Неправильно оформлен рецепт. А если проверка и это будет выявлено? Мы потеряем ЛИЦЕНЗИЮ! У меня подкосились ноги. Не в переносном, а буквальном смысле. Опять это страшное и магическое слово - ЛИЦЕНЗИЯ. Я опустилась на кушетку. Что делать! Что же, делать!

На улице было уже совершенно темно. Мне казалось, я потеряла дорогу. Я не знала – куда идти. Слёзы застилали глаза. Приостановилась у освещённого крыльца хорошо одетая женщина.
- Что случилось, Вам помочь?
- У матери рак, кричит, здесь в лекарстве отказали.
- Там за углом, пройдите один квартал - коммерческая аптека есть. Там помогут! Да, скорее, они, по-моему, до шести работают.
Не возвращаясь к машине, бегу, рискуя сломать ногу. Открыто! Протягиваю рецепт, и мне продают (!) лекарство, упаковку – 5 ампул. И предлагают ещё два препарата. С благодарностью, покупаю и это. Иду к выходу, клянусь, как выстрела в спину, боюсь, что окликнут, обнаружив ошибку в рецепте, и отберут лекарство. Но – пронесло!

Возвращаюсь домой в 9 вечера. Около мамы хлопочет приехавшая моя дочка. Ждут меня из последних сил. Укол и наша бабушка засыпает. Я перевожу дух, совершенно измученная. В запасе у меня два дня, пока хватит драгоценного лекарства.

Состояние больной моей мамы было таким ужасающим, что о доставке её в Диагностический Центр и думать было невозможно. Но и без наркотиков на долгий срок – не обойтись. Как быть?! Нахожу по справочнику межгорода телефон этого учреждения.

Приёмное отделение. Меня выслушивают и на просьбу сделать заключение заочно, по документам, которые я готова им сама завтра же привезти, отвечают категорическим отказом.

Неужели всё-таки везти? Она же у нас умрёт дорогой.

А Вы думаете, нам нужно, чтобы ваша бабушка умерла здесь на столе под рентгеном?

И, услышав, как повисла отчаянная пауза, «утешили»:
- Ваша мама долго не протянет. Вы же зачитали мне выписку и 82 года… Думаю, обойдётесь т р а м а д о л о м. Договаривайтесь со своим онкологом…

Утром у двери онколога нашего я была первой. И всё повторилось снова. Три раза ещё добывали мы бабушке своей возможность не жизни - ДОСТОЙНОЙ СМЕРТИ. Спасибо этой аптеке. Только теперь этим занималась моя дочь.

Умерла мама через 15 дней. В тот последний день, сразу после очередного укола, она попросила достать ей, неверующей, никогда не молившейся, из сумочки с документами образок Богородицы, крохотный, неведомо, где и когда ею купленный. Зажала его в руке и уже не выпускала больше.

Присядь, - попросила она. Не плачь! Я поднимусь, я крепкая! Отца нашего во сне сегодня видела. Молодого. Помнишь рубашка голубая у него была. Вот, в рубашке этой, весёлый, без пиджака, жарко, лето, куда-то быстро идём с ним. Я, будто бы, отстаю, а он обернётся и рукой машет – «быстрее, догоняй!» . Хороший сон, дочка! На поправку пойду!
Так, с образочком в руке и задремала. Уснула. И... не проснулась больше.

Фото из интернета

У меня тоже умерла мама 11.08.2012.мне 14 лет что мне делать?
Поддержите сайт:

саша, возраст: 14 / 14.09.2012

Отклики:

Саша,сочувствую.
У меня тоже мама умерла,несколько лет прошло,я взрослый человек,но это ничего не меняет.Мама и есть мама.В каком возрасте это бы ни случилось.По своему опыту скажу,что боль со временем притупится.Останется светлая грусть.
А тебе надо жить,собирать силы в кулак и учитьсяМама точно хотела бы,чтобы ее ребенок жил,учился,был счастлив.Держись.

Галина, возраст: 38 / 14.09.2012

Что же за несправедливость...? Почему дети остаются без мам? Говорят, на небо забирают лучших. Но разве лучшие не нужны здесь своим детям?

Сашенька, милая, прими мои самые искренние соболезнования. Всего месяц прошел со дня ее уходя. Тебе сейчас ни один совет не мжет, ни один. Просто - жди. Жди и жди... должно пройти время. Может, год, может - два. Боль со временем перестанет быть такой острой, грусть временами нахлынывать будет, но отчаяние и ощущение конца пройдет, поверь. Просто, поверь и продолжай жить.

Держись, Сашенька. Ты должна пережить это горе и ты в нем не одна.

Оля, возраст: 26 / 14.09.2012

Сашенька, как что делать? Плакать и молиться! Обязательно молиться! Кто же и поможет матери на новом месте жительства, как не родное дитя? Посоветую тот же рассказ, который советовала и другу по несчастью: http://www.memoriam.ru/main/story?id=6 А если будет желание, то на том сайте почитать еще есть что! И на форуме там можно пообщаться, поговорить о своем горе. Горе большое, больное, надо переживать его. Помощи Божией.

Елена, возраст: 55 / 14.09.2012

Саша, держись и не раскисай...конечно, это большой
удар для совсем юного человека, но надо
постараться стать сильным и выдержать его!..как
что делать?..жить! учиться!какие у тебя отношения
с родственниками?..наверное, до твоего
совершеннолетия кто-то должен помочь тебе..кто то
же наверняка есть..учителя в школе должны принять
участие в твоей судьбе..обращайся к ним, если
что..старайся сам по-тихоньку делать домашние
дела, ведь в этом ничего страшного нет!..если у
тебя нет отца должны назначить пенсию по потере
кормильца...надо пережить этот тяжелый момент в
твоей жизни..удачи и счастья тебе!

Инга, возраст: 49 / 14.09.2012

Держись, милая! Трудно тебе, больно, тяжело...Это мы, на земле говорим "умерла", а у Бога мертвых нет - все живые.. мама твоя просто перешла в другой, лучший мир..вернулась к своему Небесному Отцу..вернулась домой. И вы обязательно встретитесь когда-нибудь на небесах. Наш дом не здесь, на Земле. Тут - мы как в гостях. И рано или поздно все мы вернемся в настоящий Дом, к своему Отцу. Молись, милая, и я за тебя помолюсь. Храни тебя Господь.

Ирина, возраст: 33 / 14.09.2012

Милый юный человек,как хочется тебя обнять и приласкать... Пожалуйста, держись. Кто из взрослых есть с тобой? Сколько мужества сейчас тебе нужно!Мне даже трудно представить себе, как тебе удается справляться с такой потерей.
У меня есть приемная дочка, ей в октябре будет уже 20. А когда она вошла в нашу семью, ей было 8 лет.В 6 лет она оказалась в детском доме -нежная, домашняя девочка. В течение одного года она потеряла маму и бабушку, которая не смогла пережить скоропостижную смерть 30-летней дочери. Она зовет мамой меня с первых дней нашего совместного житья- бытья, но все эти годы родная мама моей дочери незримо присутствовала среди нас.Я сделала все, что смогла, чтобы дочка знала, как она нужна своей родной маме. Когда дочка была еще маленькой, я заказывала в церкви молебны за упокой её души сама. Когда дочка стала постарше и смогла осмыслить то, что именно она может сделать для своей ушедшей мамы,она взяла за правило сама поминать маму в церкви, писать сорокоусты об упокоении.
Сашенька, тебе очень тяжело без мамы, но, поверь, маме тоже нужна поддержка. И ты ей можешь эту поддержку дать своей молитвой за упокоение её души. В церкви человек,переживающий горе, получает облегчение, как и ушедший человек, за которого молятся.Это -единственное место на земле, где душа живого может соприкоснуться с душой ушедшего близкого человека. В церкви ты можешь обратиться к любому человеку: хоть к батюшке, хоть к любой женщине,которые помогают в церкви. Они объяснят тебе, как правильно поминать ушедших. И еще почитай информацию на православных сайтах. Тебе это поможет многое понять, тебе станет легче.
Что тебе делать вообще в жизни? Я бы ответила так: делать все, чтобы порадовать маму. Это мы не видим ушедших, но они нас видят. У каждой мамы есть мечта о том, чтобы её ребенок стал хорошим и образованным человеком, чтобы он состоялся в жизни,крепко встал на ноги, был сильным, надежным, порядочным. Разве это не ответ на вопрос? Какие цели стоят перед тобой замечательные! Вот мама-то порадуется, что её ребенок идет верным путем! Какой еще бОльшей радости можно маме доставить?
Пожалуйста, держись, Сашенька. У тебя хватит сил, ты справишься. Постарайся стать таким человеком, чтобы твоя мама могла тобой гордиться. Это-самое лучшее, что ты можешь в жизни сделать.Обнимаю тебя, юный человек.

Smilla , возраст: 56 / 14.09.2012

Соболезную, Сашенька. Когда я потеряла очень близкого мне человека,
я стала читать по усопшей Псалтырь и Евангелие. Читала каждый день,
хотя понимала там очень мало, была не крещеная и неверующая. Сама
не знаю, с чего я это стала делать.... но могу сказать точно: помогает!!!
Держись, милая. Мама смотрит на тебя с небес и по-прежнему хочет от
тебя хорошей учебы, добрых дел, позже интересной работы и чтобы в
будущем ты встретила доброго парня и родила детей.

ЕленаОбыкновенная, возраст: 35 / 14.09.2012

Саша, я также как и ты в 15 лет потеряла
маму,прошло уже 4 года, в первое время было очень
трудно, но тут важна поддержка со стороны родных и
близких. Это трудно пережить, но можно. Поверь.
Бывает что она мне снится и так хочется не
просыпаться. Главное,Саша не замыкайся в себе,
плачь, рыдай, не держи в себе и не вини никого.
Время хоть и не лечит, но научит жить с болью. Ты
должна учиться, выйти замуж и стать матерью, и
дать ребенку то, что сама недополучила, пусть это
будет твоей целью. Ты сильная! Желаю тебе счастья.

жанчик, возраст: 20 / 15.09.2012

Саша, здравствуй. Увидела твое сообщение. Ты знаешь, мне было 17 когда у меня на руках умер папа, и 21 когда на руках погиб мой родной брат. Сейчас тоже не легкий период в жизни. Я помню как было дико больно и одиноко, но поверь мне - мама смотрит на тебя с небес и очень огорчается, когда ты плачешь и расстраиваешься. В твоей жизни еще много будет трудностей и преград, у тебя такой юный и прекрасный возраст, так постарайся же сделать все возможное, чтобы твоя мама была тобой горда. Ведь когда больно тебе, ей тоже очень больно, где бы она не была. Думай о том, как мама радуется и улыбается там наверху, когда ты смеешься, хорошо учишься и когда в душе твоей покой.

Irina , возраст: 27 / 18.09.2012

Привет Саша. Я прекрасно тебя понимаю, у меня тоже 25 сентября умерла мама, я понимаю как тебе тяжело. Если нужна помощь, пиши.

Дима, возраст: 23 / 20.10.2012

Сашенька,я очень тебе сочувствую,мне очень жаль,это ужасно,врагу такого не пожелаешь,мне тоже 14 лет,и я очень люблю свою маму и не представляю,что я буду делать когда её не станет...это горе,но ты должна держаться,что бы не случилось-жизнь продолжается...Держись милая...

Василиса, возраст: 14 / 12.11.2012

Саша! мне 20 лет, 7 октября я потеряла маму((мне тоже очень тяжело, держусь через силу, почти каждый день плачу, смотрю ее фото и так тяжело((я тебя так понимаю!

Кристина, возраст: 20 / 22.11.2012

У меня тоже нет мамы мне 12 лет и папы нет живу с бабушкой мамы нет с 2011г. папу незнаю. Что делать ну наверно жить дальше у них была такая судьба а ты живи чтоб маму порадывать там.

Нина, возраст: 12 / 13.12.2013