Сколько лет длились гражданские войны во франции. «Гражданская война во Франции. Гражданская война

Значение слова "«Гражданская война во Франции»"

«Гражданская война во Франции», произведение К. Маркса, в котором на основе глубокого анализа и обобщения опыта Парижской Коммуны 1871 развивается учение о государстве и диктатуре пролетариата. Вышло в июне 1871 в Лондоне на английском языке под названием «Гражданская война во Франции. Воззвание Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих» за подписями членов Генерального Совета. Написано К. Марксом под свежим впечатлением героической борьбы парижских коммунаров.

«Гражданская война во Франции» состоит из 4 разделов: в 1-м даётся характеристика правительства национальной обороны (4 сентября 1870 - май 1871), превратившегося с первых дней своего возникновения, по выражению К. Маркса, в правительство национальной измены; во 2-м говорится о возникновении Коммуны и начале гражданской войны, спровоцированной версальцами ; в 3-м даётся характеристика Коммуны и всемирно-историческое значения её деятельности; в 4-м освещена история героической гибели Коммуны.

К. Маркс показывает, что французская буржуазия, ставившая свои эгоистические классовые интересы выше национальных, заключила союз со своим недавним врагом - прусским правительством, чтобы общими усилиями задушить восстание французского пролетариата. К. Маркс подчёркивает, что только рабочий класс выступил единственным носителем подлинного патриотизма, а его революционное правительство - Коммуна - являлось подлинно национальным правительством и в то же время интернациональным в полном смысле слова.

Коммуна блестяще подтвердила высказанную К. Марксом ещё в 1852 (см. «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» ) мысль о необходимости слома пролетариатом старой буржуазной государственной машины. К. Маркс показал, что Коммуна была прообразом государства нового типа - диктатуры пролетариата: «...она была, по сути дела, правительством рабочего класса, результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего; она была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 17, с. 346). Мероприятия Коммуны представляют собой первый опыт создания нового государственного аппарата на основе выборности, сменяемости и ответственности должностных лиц перед народом; она уничтожила орудия материальной власти буржуазного государства - полицию и армию, заменив их всеобщим вооружением народа. Социально-экономические мероприятия Коммуны, как показывает К. Маркс, проводились в интересах рабочего класса и имели своей целью подорвать командные экономические позиции буржуазии.

К. Маркс вскрыл также слабые стороны и ошибки Коммуны, которые явились одной из причин её поражения. Характеризуя Коммуну как новый тип государства, К. Маркс даёт в своей работе уничтожающую критику буржуазного парламентаризма. Но в то же время К. Маркс, как указывает В. И. Ленин, считал, что пролетарская партия должна использовать «...даже “хлев” буржуазного парламентаризма, особенно когда заведомо нет налицо революционной ситуации...» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 33, с. 46).

В новых исторических условиях эпохи империализма учение К. Маркса и Ф. Энгельса о государстве и диктатуре пролетариата обогатил и поднял на новую, высшую ступень В. И. Ленин. Он создал новую теорию социалистической революции, теорию о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой капиталистической стране. В. И. Ленин открыл Советскую власть как наилучшую историческую форму диктатуры пролетариата, зародышем которой была Парижская Коммуна.

«Гражданская война во Франции» К. Маркса выдержала множество изданий. На русском языке была опубликована впервые в 1871 в Цюрихе (нелегальное народническое издание). В 1891 вышло в Берлине юбилейное издание на немецком языке с введением Ф. Энгельса (которое, однако, было искажено оппортунистическим руководством германской социал-демократической партии). В 1905 был издан русский перевод книги «Гражданская война во Франции» под редакцией В. И. Ленина (Одесса, издание «Буревестник»). «Гражданская война во Франции» опубликована в т. 17 2-го издания Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса (I960), в новейшем издании ИМЛ - в «Избранных произведениях» К. Маркса и Ф. Энгельса (т. 2, 1966). Всего в России до октября 1917 вышло 13 изданий. После Великой Октябрьской социалистической революции в СССР до января 1971 опубликованы на русском, языках народов СССР и иностранных языках 64 издания общим тиражом 2054 тыс. экз. Это произведение неоднократно издавалось также в социалистических странах и в др. странах мира.

Лит.: Белкин И., О работе К. Маркса «Гражданская война во Франции», «Исторический журнал», 1941, №5; Иванов Н. Н., В. И. Ленин - редактор русского издания «Гражданской войны во Франции», «Вопросы истории КПСС», 1964, №6; Кириллов А. А., Работа К. Маркса «Гражданская война во Франции», в кн.: Карл Маркс и военная история, М., 1969; Рябов Ф. Г., «Гражданская война во Франции» (Из истории издания и распространения работы К. Маркса), в кн.: Французский ежегодник. 1964, М., 1965.

Большая Советская Энциклопедия М.: "Советская энциклопедия", 1969-1978

I

обороны не колебалось ни минуты — оно превратилось в правительство национальной измены.

Прежде всего оно отправило Тьера в странствование по всем европейским дворам выпрашивать у них, как милостыню, посредничество, предлагая за это променять республику на короля. Четыре месяца спустя после начала осады Парижа оно сочло, что настал подходящий момент завести речь о капитуляции; Трошю в присутствии Жюля Фавра и других своих коллег обратился к собравшимся парижским мэрам со следующими словами:

«Первый вопрос, который задали мне мои коллеги вечером же 4 сентября, был таков: имеет ли Париж какие-нибудь шансы успешно выдержать осаду прусской армии? Я, не колеблясь, ответил отрицательно. Некоторые из присутствующих здесь моих коллег подтвердят, что я говорю правду и что я постоянно придерживался этого мнения. Я сказал им точно то же, что говорю теперь: при настоящем положении дел попытка Парижа выдержать осаду прусской армии была бы безумием. Несомненно, геройским безумием, — прибавил я, — но всё-таки не больше, как безумием… События» (он сам ими управлял) «подтвердили мои предсказания».

Эту прелестную маленькую речь Трошю один из присутствовавших мэров, г-н Корбон, впоследствии опубликовал.

Итак, уже вечером в день провозглашения республики коллеги Трошю знали, что «план» его состоит в капитуляции Парижа. Если бы национальная оборона не была только предлогом для личного господства Тьера, Фавра и К°, то выскочки 4 сентября сложили бы уже 5-го свою власть, сообщили бы «план» Трошю парижскому населению и предложили бы ему или немедленно сдаться, или взять свою судьбу в собственные руки. Вместо этого бесчестные обманщики решили излечить Париж от геройского безумия голодом и кровью, а пока что водили его за нос своими напыщенными манифестами. Трошю, «губернатор Парижа, никогда не капитулирует», — писалось в этих манифестах, — министр иностранных дел Жюль Фавр «не уступит ни одной пяди нашей земли, ни одного камня наших крепостей». А в письме к Гамбетте этот же самый Жюль Фавр признавался, что они «обороняются» не от прусских солдат, а от парижских рабочих. Бонапартистские разбойники, которым предусмотрительный Трошю поручил командование Парижской армией, нагло глумились в своей частной переписке в продолжение всей осады над этой, с позволения сказать, обороной, тайну которой они хорошо знали (смотрите, например, опубликованное в «Journal Officiel» Коммуны письмо командующего артиллерией Парижской армии, кавалера большого креста ордена Почётного

легиона, Адольфа Симона Гио к артиллерийскому дивизионному генералу Сюзану ). Наконец, 28 января 1871 г. мошенники сбросили маску. Правительство национальной обороны в деле капитуляции Парижа выступило с настоящим геройством глубочайшего самоунижения, оно выступило как правительство Франции, состоящее из пленников Бисмарка, — роль до того подлая, что её не решился взять на себя даже сам Луи Бонапарт в Седане. В своём паническом бегстве в Версаль после событий 18 марта, capitulards оставили в руках Парижа свидетельствовавшие об их измене документы, для уничтожения которых, как писала Коммуна в манифесте к провинции,

«эти люди не остановились бы перед превращением Парижа в груду развалин, затопленную морем крови» .

Стремление некоторых влиятельнейших членов правительства обороны к такой развязке объясняется и совершенно особыми, личными соображениями.

Вскоре после заключения перемирия один из парижских депутатов Национального собрания г-н Мильер, впоследствии расстрелянный по специальному приказу Жюля Фавра, опубликовал целый ряд подлинных юридических документов, доказывавших, что Жюль Фавр, сожительствуя с женой некоего горького пьяницы, находившегося в Алжире, сумел при помощи самых наглых подлогов, совершённых им в продолжение многих лет кряду, захватить от имени своих незаконнорождённых детей крупное наследство, которое сделало его богатым человеком, и что на процессе, который вели против него законные наследники, он избежал разоблачения только потому, что пользовался покровительством бонапартистских судов. Так как против этих сухих юридических документов было бессильно какое угодно красноречие, то Жюль Фавр нашёл нужным в первый раз в своей жизни не раскрывать рта, выжидая, пока возгорится гражданская война, чтобы в бешенстве выругать народ Парижа беглыми каторжниками, дерзко восставшими против семьи, религии, порядка и собственности. После 4 сентября, едва захватив власть, этот подделыватель документов освободил, из чувства солидарности, Пика и Тайфера, которые были даже при империи осуждены за подлог в связи со скандальной историей с газетой «Étendard» . Один из этих господ, Тайфер, был настолько дерзок, что вернулся во время Коммуны в Париж, но Коммуна тотчас же заключила его в тюрьму. И после этого Жюль Фавр восклицает с трибуны Национального собрания, что парижане освобождают всех каторжников!

Эрнест Пикар, этот Джо Миллер правительства национальной обороны, который после неудачных попыток попасть в министры внутренних дел империи сам себя произвёл в министры финансов республики, приходится братом некоему Артуру Пикару, субъекту, выгнанному с парижской биржи за мошенничество (см. донесение префектуры полиции от 31 июля 1867 г.) и осуждённому на основании собственного признания за кражу 300 000 франков, которую он совершил в бытность свою директором филиального отделения Société Générale на улице Палестро, № 5 (см. донесение префектуры полиции от 11 декабря 1868 г.). И вот этого-то Артура Пикара Эрнест Пикар назначил редактором своей газеты «Électeur libre» . Официальная ложь этой газеты министерства финансов вводила в заблуждение рядовых биржевых спекулянтов, между тем как Артур Пикар беспрестанно бегал с биржи в министерство, из министерства на биржу, где и наживался на поражениях французских армий. Вся финансовая переписка этой парочки почтенных братьев попала в руки Коммуны.

Жюль Ферри, бывший до 4 сентября нищим адвокатом, ухитрился сколотить себе во время осады как мэр Парижа состояние за счёт голода столицы. Тот день, когда ему пришлось бы дать отчёт о своём хозяйничании, был бы днём его осуждения.

Эти люди могли получить отпускные билеты только на развалинах Парижа: они как раз годились для целей Бисмарка. В результате лёгкой перетасовки карт Тьер, до сих пор втайне руководивший правительством, вдруг стал во главе его, а уголовные преступники сделались его министрами.

Тьер, этот карлик-чудовище, в течение почти полустолетия очаровывал французскую буржуазию, потому что он представляет собой самое совершенное идейное выражение её собственной классовой испорченности. Прежде чем стать государственным мужем, он уже обнаружил свои таланты лжеца в качестве историка. Летопись его общественной деятельности есть история бедствий Франции. Связанный до 1830 г. с республиканцами, он пробрался при Луи-Филиппе в министры путём предательства своего покровителя Лаффита. К королю он подольстился подстрекательством черни к выступлениям против

духовенства — выступлениям, которые привели к разграблению церкви Сен-Жермен-л"Осеруа и дворца архиепископа, — и тем, что выполнял роль министра-шпиона и тюремщика-акушера по отношению к герцогине Беррийской . Кровавая расправа с республиканцами на улице Транснонен, последовавшие затем гнусные сентябрьские законы против печати и права союзов были его делом . В марте 1840 г. он вновь выступил на сцену уже в качестве премьер-министра и удивил всю Францию своим проектом укрепления Парижа . На обвинения республиканцев, которые считали этот проект злостным заговором против свободы Парижа, он в палате депутатов отвечал:

«Как? Вы воображаете, что какие бы то ни было укрепления могут когда-нибудь стать опасными для свободы! И прежде всего, вы клевещете, допуская, что какое-либо правительство решится когда-нибудь бомбардировать Париж, чтобы удержать власть в своих руках… Ведь такое правительство стало бы после победы во сто крат более невозможным, чем до неё».

Да, никакое правительство не решилось бы бомбардировать Париж с фортов, кроме правительства, сдавшего раньше эти форты пруссакам.

Когда в январе 1848 г. король-бомба испробовал свою силу на Палермо , Тьер, который в то время уже давно не был министром, снова произнёс в палате депутатов речь:

«Вы знаете, господа, что происходит в Палермо. Вы все содрогаетесь от ужаса» (в парламентском смысле) «при вести, что большой город был в течение 48 часов подвергнут бомбардировке. И кем же? Чужеземным неприятелем, осуществлявшим право войны? Нет, господа, своим же правительством. И за что? За то, что этот несчастный город требовал своих прав. Да, за требование своих прав он подвергся 48-часовой бомбардировке… Позвольте мне апеллировать к общественному мнению Европы. Подняться и сказать во всеуслышание с величайшей, может быть, трибуны Европы несколько слов» (да, действительно, слов) «возмущения подобными действиями, — это будет заслугой перед человечеством… Когда регент Эспартеро, оказавший услуги своей родине» (чего Тьер никогда не делал), «вздумал бомбардировать Барселону для подавления вспыхнувшего там восстания, — со всех концов мира раздался общий крик негодования».

Через полтора года Тьер был уже в числе самых рьяных защитников бомбардировки Рима французской армией . Итак, ошибка короля-бомбы, по-видимому, состояла только в том, что он ограничился лишь 48-часовой бомбардировкой.

За несколько дней до февральской революции Тьер, раздражённый тем, что Гизо надолго отстранил его от власти и наживы, и почуяв в воздухе приближение народной бури, заявил палате

депутатов в своём псевдогероическом стиле, за который его прозвали «Mirabeau-mouche» :

«Я принадлежу к партии революции не только во Франции, но и во всей Европе. Я желал бы, чтобы правительство революции оставалось в руках умеренных людей… Но если бы оно перешло в руки людей горячих, даже в руки радикалов, я из-за этого не отказался бы от дела, которое отстаиваю. Я всегда буду принадлежать к партии революции».

Разразилась февральская революция. Вместо того чтобы поставить на место министерства Гизо министерство Тьера, о чём мечтал этот ничтожный человек, революция заменила Луи-Филиппа республикой. В первый день народной победы он старательно прятался, забывая, что от ненависти рабочих его спасало их презрение к нему. Прославленный храбрец, он продолжал избегать общественной арены, пока июньская резня не очистила её для деятельности людей такого сорта, как он. Он стал тогда идейным вождём партии порядка и её парламентарной республики — этого анонимного междуцарствия, во время которого все соперничающие фракции господствующего класса тайно сговаривались между собой, чтобы подавить народ, и интриговали друг против друга, чтобы каждой восстановить свою собственную монархию. Тьер тогда, как и теперь, обвинял республиканцев в том, что они — единственная помеха упрочению республики; тогда, как и теперь, он говорил республике, как палач дону Карлосу: «Я убью тебя, но для твоего же блага». И теперь, как и тогда, ему на другой день после своей победы придётся воскликнуть: L"Empire est fait — империя готова. Несмотря на свои лицемерные проповеди о необходимых свободах и свою личную неприязнь к Луи Бонапарту, который оставил его в дураках и выкинул за борт парламентаризм, — а вне искусственной атмосферы парламентаризма этот человечек превращается в ничто, и он это знает — Тьер принял участие во всех позорных делах Второй империи, от занятия Рима французскими войсками до войны с Пруссией; он подстрекал к этой войне своими неистовыми нападками на единство Германии, в котором он видел не маску для прусского деспотизма, а нарушение неотъемлемого права Франции на разъединённость Германии. Этот карлик любил перед лицом Европы размахивать мечом Наполеона I, в своих исторических трудах он только и делал, что чистил сапоги Наполеона, на деле же его внешняя политика всегда приводила к крайнему унижению Франции, — начиная от Лондонской конвенции 1840 г. до капитуляции Парижа 1871 г. и теперешней гражданской

войны, во время которой он, по специальному разрешению Бисмарка, натравил на Париж пленных Седана и Меца . Несмотря на свои гибкие способности и изменчивость своих стремлений, он всю свою жизнь был самым закоренелым рутинёром. Нечего и говорить, что более глубокие движения, происходящие в современном обществе, всегда оставались для него непостижимой тайной; его мозг, все силы которого ушли в язык, не мог освоиться даже с самыми осязательными изменениями, совершающимися на поверхности общества. Он, например, неустанно обличал как святотатство всякое уклонение от устаревшей французской протекционистской системы. Когда он был министром Луи-Филиппа, он издевался над железными дорогами, как над вздорной химерой, а будучи в оппозиции при Луи Бонапарте, он клеймил, как кощунство, всякую попытку преобразовать гнилую французскую военную систему. Ни разу в продолжение всей своей длительной политической карьеры он не провёл ни одной сколько-нибудь практически полезной, пусть даже самой незначительной, меры. Тьер был верен только своей ненасытной жажде богатства и ненависти к людям, создающим это богатство. Он был беден, как Иов, когда вступил в первый раз в министерство при Луи-Филиппе, а оставил он это министерство миллионером. Возглавляя последний раз министерство при упомянутом короле (с 1 марта 1840 г.), он был публично обвинён в палате депутатов в растрате казённых сумм. В ответ на это обвинение он ограничился тем, что заплакал, — ему немного стоил этот ответ, которым легко отделывались и Жюль Фавр и всякий иной крокодил. В Бордо его первой мерой к спасению Франции от грозившего ей финансового краха было назначение себе трёхмиллионного годового оклада; это было первым и последним словом той «бережливой республики», перспективы которой он открыл своим парижским избирателям в 1869 году. Один из его бывших коллег по палате депутатов 1830 г., сам капиталист и тем не менее преданный член Парижской Коммуны, г-н Беле, недавно в одной из своих публичных прокламаций обратился к Тьеру со следующими словами:

«Порабощение труда капиталом было всегда краеугольным камнем Вашей политики, и с тех пор как в парижский городской ратуше установлена республика труда, Вы без устали кричите Франции: Вот они, преступники!»

Мастер мелких государственных плутней, виртуоз в вероломстве и предательстве, набивший руку во всевозможных

банальных подвохах, низких уловках и гнусном коварстве парламентской борьбы партий; не останавливающийся перед тем, чтобы раздуть революцию, как только слетит с занимаемого поста, и потопить её в крови, как только захватит власть в свои руки; напичканный классовыми предрассудками вместо идей, вместо сердца наделённый тщеславием, такой же грязный в частной жизни, как гнусный в жизни общественной, даже и теперь, разыгрывая роль французского Суллы, Тьер не может удержаться, чтобы не подчеркнуть мерзости своих деяний своим смешным чванством.

Капитуляция Парижа, отдавшая во власть Пруссии не только Париж, но и всю Францию, закончила собой длинный ряд изменнических интриг с врагом, начатых узурпаторами 4 сентября, по словам самого Трошю, в самый день захвата ими власти. С другой стороны, эта капитуляция положила начало гражданской войне, которую они затем повели при содействии Пруссии против республики и Парижа. Ловушка была уже в самих условиях капитуляции. В тот момент более трети страны было в руках врага, столица была отрезана от провинции, все пути сообщения нарушены. При таких обстоятельствах избрание лиц, которые являлись бы действительными представителями Франции, было невозможно без достаточного времени на подготовку. Именно поэтому в тексте капитуляции и был установлен недельный срок для выборов в Национальное собрание, так что во многих частях Франции известие о предстоящих выборах было получено лишь накануне самих выборов. Далее, согласно особому пункту капитуляции, Собрание должно было быть избрано единственно с целью решения вопроса о мире и войне, а в случае необходимости — и для заключения мирного договора. Население не могло не почувствовать, что условия перемирия делали немыслимым продолжение войны и что для заключения мира, предписанного Бисмарком, лучше всего подходят наихудшие люди Франции. Но, не довольствуясь этими мерами предосторожности и прежде чем тайна перемирия была сообщена Парижу, Тьер предпринял избирательную поездку по всей стране, чтобы оживить труп партии легитимистов ; эта партия вместе с орлеанистами должна была заменить ставших в тот момент неприемлемыми бонапартистов. Легитимистов он не боялся. Как правительство современной Франции они были немыслимы, а потому как соперники ничего не значили; вся деятельность этой партии, по словам самого Тьера (в палате депутатов 5 января 1833 г.),

«постоянно держалась на трёх столпах; иноземном вторжении, гражданской войне и анархии».

Эта партия поэтому являлась как нельзя более удобным орудием контрреволюции. Легитимисты всерьёз уверовали в долгожданное пришествие их прежнего тысячелетнего царства. И в самом деле, сапог иноземного завоевателя снова топтал Францию; империя была опять ниспровергнута и Бонапарт опять попал в плен; легитимисты опять воскресли. Очевидно, колесо истории повернуло вспять, чтобы докатиться до «chambre introuvable» 1816 года . В 1848–1851 гг. в национальных собраниях времён республики легитимисты были представлены образованными и искушёнными в парламентской борьбе лидерами; теперь выступили на первый план заурядные личности их партии — все Пурсоньяки Франции.

Как только в Бордо собралась эта «помещичья палата» , Тьер заявил ей, что она, не удостаиваясь чести вести парламентские прения, немедленно должна принять предварительные условия мира, так как это единственное условие, на котором Пруссия позволит начать войну против республики и её оплота — Парижа. И в самом деле, контрреволюции некогда было раздумывать. Вторая империя увеличила государственный долг более чем вдвое, все большие города были обременены тяжёлыми местными долгами. Война чрезвычайно увеличила задолженность и страшно истощила ресурсы нации. В довершение катастрофы, прусский Шейлок стоял на французской земле со своими квитанциями на провиант для 500-тысячного войска, с требованием уплаты контрибуции в 5 миллиардов и 5 процентов неустойки за просроченные взносы . Кто должен был платить всё это? Только посредством насильственного низвержения республики собственники богатства могли свалить тяжесть ими же вызванной войны на плечи производителей этого богатства. Таким образом, невиданное дотоле разорение Франции побудило этих патриотов — представителей земельной собственности и капитала — на глазах и под высоким покровительством чужеземного завоевателя завершить внешнюю войну войной гражданской, бунтом рабовладельцев.

На пути этого заговора стояло одно громадное препятствие — Париж. Разоружение Парижа было первым условием успеха. Вследствие этого Тьер и обратился к Парижу с требованием сложить оружие. Всё было сделано, чтобы вывести Париж из терпения: «помещичья палата» разражалась самыми неистовыми антиреспубликанскими воплями; Тьер сам высказывался

весьма двусмысленно о законности существования республики; Парижу угрожали обезглавить его и лишить звания столицы; орлеанистов назначали послами; Дюфор провёл законы о неоплаченных в срок векселях и квартирной плате , законы, грозившие подорвать в корне торговлю и промышленность Парижа; по настоянию Пуйе-Кертье на каждый экземпляр какого бы то ни было издания вводился двухсантимовый налог; Бланки и Флуранс были приговорены к смерти; республиканские газеты запрещены; Национальное собрание перевели в Версаль; осадное положение, объявленное Паликао и снятое событиями 4 сентября, было возобновлено; Винуа, décembriseur , был назначен губернатором Парижа, бонапартистский жандарм Валантен — префектом полиции и генерал-иезуит Орель де Паладин — главнокомандующим парижской национальной гвардией.

А теперь мы должны обратиться к г-ну Тьеру и членам правительства национальной обороны, его приказчикам, с вопросом. Известно, что Тьер заключил при посредстве своего министра финансов Пуйе-Кертье заём в два миллиарда. Так вот, правда это или нет:

1) что дельце было устроено таким образом, что несколько сот миллионов «комиссионных» попадали в карманы Тьера, Жюля Фавра, Эрнеста Пикара, Пуйе-Кертье и Жюля Симона?

2) что уплату обязывались произвести только после «умиротворения» Парижа ?

Во всяком случае, что-то заставляло их очень торопиться с этим делом, так как Тьер и Жюль Фавр самым бесстыдным образом настаивали от имени большинства Бордоского собрания на немедленном занятии Парижа прусскими войсками. Но это не входило в расчёты Бисмарка, как он, по возвращении в Германию, насмешливо и во всеуслышание рассказал изумлённым франкфуртским филистерам.

Гражданская война во Франции - работа Карла Маркса, написанная на основе опыта парижской Коммуны. Написана в апреле - мае 1871 года в форме воззвания Генерального Совета I Интернационала. Является одним из основных программных документов марксизма.

Введение к работе К. Маркса "Гражданская война во Франции"{1}

Вышеупомянутой, большей по размерам, работе я предпосылаю оба более кратких воззвания Генерального Совета о франко-прусской войне. Во-первых, потому, что в "Гражданской войне" есть ссылки на второе воззвание, которое само по себе, без первого, не везде понятно. А также и потому, что оба эти воззвания, тоже написанные Марксом, являются не менее, чем "Гражданская война", выдающимися образцами удивительного, впервые проявившегося в "Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта"{2} дара автора верно схватывать характер, значение и необходимые последствия крупных исторических событий в то время, когда эти события ещё только разыгрываются перед нашими глазами или только что свершились. И, наконец, потому, что нам в Германии ещё и поныне приходится страдать от предсказанных Марксом последствий этих событий.

Разве не оправдалось предсказание первого воззвания, что если оборонительная война Германии против Луи Бонапарта выродится в завоевательную войну против французского народа, то все те несчастья, которые постигли Германию после так называемой освободительной войны{3} , обрушатся на неё снова с ещё большей силой? Разве не пережили мы после этого целых двадцать лет бисмарковского господства, а вместо преследований демагогов{4} - исключительный закон и травлю социалистов с тем же полицейским произволом и буквально с тем же возмутительнейшим толкованием закона.

И разве не буквально оправдалось предсказание, что аннексия Эльзас-Лотарингии "бросит Францию в объятия России" и что после этой аннексии Германия должна будет либо открыто стать лакеем России, либо после короткой передышки начать готовиться к новой войне, а именно к "войне расовой, к войне против объединённых славянской и романской рас"{5} ? Разве аннексия французских провинций не бросила Францию в объятия России? Разве Бисмарк не домогался тщетно целых двадцать лет благоволения царя и не прислуживал ему ещё более раболепно, чем это обычно делала, припадая к стопам "святой Руси", маленькая Пруссия, до того как она стала "первой великой европейской державой"? И разве не висит постоянно над нашими головами дамоклов меч войны, которая в первый же день развеет в прах все скреплённые протоколами союзы государей, войны, относительно которой не известно ничего определённого, кроме абсолютной неопределённости её исхода, войны расовой, которая отдаст всю Европу на поток и разграбление пятнадцати или двадцати миллионам вооружённых солдат и которая ещё не разразилась только потому, что абсолютная невозможность предвидеть её конечные результаты внушает страх даже самому сильному из крупных военных государств?

То, что я сказал об этих двух воззваниях, относится также к воззванию "Гражданская война во Франции". 28 мая последние бойцы Коммуны пали на склонах Бельвиля в борьбе с превосходящими неприятельскими силами, а уже через два дня, 30 мая, Маркс прочёл Генеральному Совету своё произведение, в котором историческое значение Парижской Коммуны было обрисовано краткими, сильными штрихами, но с такой меткостью и - главное - верностью, каких никогда не достигала вся последующая обширная литература по этому вопросу.

Благодаря экономическому и политическому развитию Франции с 1789 г. в Париже за последние пятьдесят лет сложилось такое положение, что каждая вспыхивавшая в нём революция не могла не принимать пролетарского характера, а именно: оплатив победу своей кровью, пролетариат выступал после победы с собственными требованиями. Эти требования бывали более или менее туманными и даже путанными, в зависимости каждый раз от степени развития парижских рабочих; но все они в конце концов сводились к уничтожению классовой противоположности между капиталистами и рабочими. Как оно должно произойти, - этого, правда, не знали. Но уже самое требование, при всей его неопределённости, заключало в себе опасность для существующего общественного строя; рабочие, предъявлявшие это требование, бывали ещё вооружены; поэтому для буржуа, находившихся у государственного кормила, первой заповедью было разоружение рабочих. Отсюда - после каждой завоёванной рабочими революции - новая борьба, которая оканчивается поражением рабочих.

В первый раз это произошло в 1848 году. Либеральные буржуа, принадлежавшие к парламентской оппозиции, устраивали банкеты в пользу реформы, добиваясь проведения такой избирательной реформы, которая обеспечила бы господство их партии. Борьба с правительством всё больше и больше заставляла их апеллировать к народу, и им приходилось постепенно уступать первое место радикальным и республиканским слоям буржуазии и мелкой буржуазии. Но за спиной последних стояли революционные рабочие, которые с 1830 г. приобрели гораздо больше политической самостоятельности, чем это предполагали буржуа и даже республиканцы. В момент, когда в отношениях между правительством и оппозицией наступил кризис, рабочие начали уличную борьбу; Луи-Филипп исчез, а с ним исчезла и избирательная реформа; вместо неё возникла республика, и притом такая, которую победившие рабочие объявили даже "социальной" республикой. Что следовало понимать под этой социальной республикой - никому не было ясно, даже и самим рабочим. Но они были теперь вооружены и стали силой в государстве. Поэтому первым делом стоявших у власти буржуазных республиканцев, как только они почувствовали несколько более твёрдую почву под ногами, было разоружение рабочих. Это и было сделано во время июньского восстания 1848 г., на которое рабочих вынудили прямым нарушением данного им слова, явным издевательством над ними и попыткой выслать безработных в отдалённую провинцию.

Правительство заранее обеспечило себе подавляющее превосходство сил. После пятидневной героической борьбы рабочие были побеждены. И тут над безоружными пленниками была учинена кровавая расправа, невиданная со времён гражданских войн, которые привели к падению Римской республики. Буржуазия впервые показала, с какой безумной жестокостью мстит она пролетариату, когда он осмеливается выступить против неё как особый класс с собственными интересами и требованиями. Но всё же 1848 г. был ещё детской игрой в сравнении с неистовствами буржуазии в 1871 году.

Гражданская война во Франции («Гражда́нская война́ во Фра́нции»,)

произведение К. Маркса, в котором на основе глубокого анализа и обобщения опыта Парижской Коммуны 1871 (См. Парижская Коммуна 1871) развивается учение о государстве и диктатуре пролетариата. Вышло в июне 1871 в Лондоне на английском языке под названием «Гражданская война во Франции. Воззвание Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих» за подписями членов Генерального Совета. Написано К. Марксом под свежим впечатлением героической борьбы парижских коммунаров.

«Гражданская война во Франции» состоит из 4 разделов: в 1-м даётся характеристика правительства национальной обороны (4 сентября 1870 - май 1871), превратившегося с первых дней своего возникновения, по выражению К. Маркса, в правительство национальной измены; во 2-м говорится о возникновении Коммуны и начале гражданской войны, спровоцированной версальцами (См. Версальцы); в 3-м даётся характеристика Коммуны и всемирно-историческое значения её деятельности; в 4-м освещена история героической гибели Коммуны.

Коммуна блестяще подтвердила высказанную К. Марксом ещё в 1852 (см. «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта ») мысль о необходимости слома пролетариатом старой буржуазной государственной машины. К. Маркс показал, что Коммуна была прообразом государства нового типа - диктатуры пролетариата: «...она была, по сути дела, правительством рабочего класса, результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего; она была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 17, с. 346). Мероприятия Коммуны представляют собой первый опыт создания нового государственного аппарата на основе выборности, сменяемости и ответственности должностных лиц перед народом; она уничтожила орудия материальной власти буржуазного государства - полицию и армию, заменив их всеобщим вооружением народа. Социально-экономические мероприятия Коммуны, как показывает К. Маркс, проводились в интересах рабочего класса и имели своей целью подорвать командные экономические позиции буржуазии.

С. З. Левиова.

Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .

Смотреть что такое "Гражданская война во Франции" в других словарях:

- «ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ВО ФРАНЦИИ. Воззвание Генерального Совета Международного Товарищества Pабочих», произв. К.Маркса, в котором на основе обобщения историч. опыта Парижской Коммуны 1871 была развита марксистская теория классовой борьбы,… … Философская энциклопедия

Организованная вооруж. борьба за гос. власть между классами и социальными группами внутри страны, наиболее острая форма классовой борьбы. В классово антагонистич. обществе Г. в. представляет «... естественное, при известных… … Философская энциклопедия

Организованная вооружённая борьба за государственную власть между классами и социальными группами внутри страны, наиболее острая форма классовой борьбы (См. Классовая борьба). В классово антагонистическом обществе Г. в. представляет… … Большая советская энциклопедия

Сверху вниз, слева направо: Вооружённые силы Юга России в 1919 году, повешение австро венгерскими войсками рабочих … Википедия

Гражданская война в России Сверху вниз, слева направо: Донская армия в 1919 году, повешение большевиков солдатами Чехословацкого корпуса, красная пехота на марше в 1920 году, Л. Д. Троцкий в 1918 году., тачанка 1 й Конной армии … Википедия

С какими событиями только не проводят наблюдатели украинских потрясений. И Аншлюс ГДР, и армяно-азербайджанский конфликт в Баку (!)... Внесу и я свои пять копеек в этот бред, помянув Гражданскую войну во Франции XVI века. Сходство очевидно. :) Сторонники Майдана это конечно католики. Киев - аналог ультра-католического Парижа. "Правый Сектор" = "Лига". Президенты - ничтожества, олигархи выступают в роли принцев крови и местных феодалов. И еще одно сходство. Несмотря на зашкаливающий уровень ФГМ участников французской ГВ, и католиков и гугенотов порой посещали светлые идеи типа взять прокурора за галстук и хрянсуть его фейсом об тейбл народоправства и цареубийства.

Промышленно развитые Юг и Восток это гугеноты. Рано или поздно они выдвинут своего Генриха Наварского, который примет униатство о войдет в Киев на президентский трон. И т.д. и т.п. Кстати, а еще не появились на Украине персонажи, которые видя майдановцев выдают себя за титушек, и экспроприируют их, а потом увидя титушек преображаются в майдановцев, по опыту папы Планше?

Казалось, XVI-ое столетие начиналось благоприятно для французского королевства. Владения французских королей были компактно расположены в центре континента, население страны быстро росло, в городах процветали торговля и ремесла. Правивший страной король Франциск I (1494-1547 г.) продолжил политику своих предшественников направленную на укрепление королевской власти. Его вассалы постепенно стали превращаться в подданных короны. В провинциях создали институт губернаторов, представителей короля имевших широкие полномочия. Губернаторы противостояли местным элитам - феодалам и городам. В качестве королевских губернаторов и наместников Франциск задействовал представителей аристократии. Эти люди становились более зависимыми от короля и, постепенно, из самостоятельных властителей превращалась в придворных. На прочие административные должности финансовых деятелей, статс-секретарей и канцлера король назначал образованных представителей третьего сословия. В городах выборные чиновники постепенно заменялись королевским назначенцами.

Активная внешняя политика и стремление содержать роскошный двор побуждали короля искать новые пути пополнения казны. Основной подушный налог, выплачиваемый французским крестьянством за время правления Франциска I возрос с 9 до 16 миллионов ливров. При Франциске все большее распространение получила практика продажи государственных должностей. Все эти способы пополнения королевской казны применялись абсолютистским режимом вплоть до Французской революции 1789 г.

Несмотря на рост налогообложения торговля и земледелие Франции при Франциске I продолжают развиваться. Для французского крестьянства, освобожденного от крепостной зависимости, первая половина XVI столетия стала в некотором роде «золотым веком». Процветанию крестьян способствовали высокие цены на продукты питания. В 1536 г. Франциск I даровал льготы иностранным фабрикантам, были заведены фабрики шелковых изделий, а в Фонтенбло основана мануфактура для тканья ковров. Король покровительствовал и морскому флоту. В Марселе создали база королевских галер. А в 1534 г. французский мореплаватель Жак Картье открыл Канаду.

Стремясь наглядно продемонстрировать свою власть во всех провинциях французского королевства, Франциск I всю свою жизнь кочевал по стране. За ним следовал многочисленный по тем временам двор, насчитывавший около полутора тысяч придворных и слуг. Кочевая жизнь короля доставляла окружающим мало удовольствия.

Великий итальянский скульптор Бенвенуто Челлини, приглашенный на службу к Франциску, писал: «Теперь мы должны были следовать за двором, и это было непрекращающееся мученье. Ибо за королем постоянно следует кортеж из двенадцати тысяч лошадей, и это самое меньшее; потому что, когда в мирное время весь двор в сборе, то это составляет более восемнадцати тысяч человек, и среди них более двенадцати тысяч всадников. Иногда мы приезжали в такие места, где едва ли было два дома, и на манер цыган ставились хижины из холста, и мне часто приходилось много страдать».

Важнейшим внешнеполитическим событием эпохи стало противостояние между французской династией Валуа и австрийской династией Габсбургов. До той поры отношения между двумя правящими домами были вполне корректными и еще в 1515 г. Франциск подписал со своим будущим непримиримым врагом Карлом V договор о дружбе. Но имперские амбиции двух молодых европейских как бы мы сегодня сказали «сверхдержав» вели к противостоянию между ними. Кульминацией конфликта стало прямое столкновение Франциска I и Карла V в борьбе за титул Императора Священной Римской империи. Франциск прилагал все усилия для победы. Но немецкие курфюрсты сделали выбор в пользу его соперника, что привело к началу череды войн между Францией и империей Габсбургов продолжавшихся до середины XVIII в.

Боевые действия в многочисленных войнах, которые вел Франциск, шли с переменным успехом. Свой дебют на поле брани Франциск I провел успешно. В 1516 г. король покорил Миланское герцогство, попутно нанеся тяжелое поражение считавшимся до той поры непобедимым швейцарским наемникам. Но самое известное сражения короля Франции, битва при Павии (в Северной Италии) 24 февраля 1525 г. стала и самой большой его неудачей. В этом бою испанские мушкетеры и немецкие ландскнехты под командованием имперского генерала Антонио де Лейва разбили французских рыцарей и швейцарских наемников Франциска I. Сам король был взят в плен и увезен пленником в Мадрид. В обмен свое освобождение Франциск отказался от своих притязаний на Италию, прав на Фландрию и Артуа, а так же был готов заплатить огромный выкуп. Карл V потребовал еще и Бургундию на что Франциск I был вынужден формально согласится, чтобы получить свободу. Однако, вернувшись в 1526 г. во Францию король немедленно отказался от всех обещаний и даже сформировал новую антигабсбургскию коалицию вместе с папой, герцогом Милана, Флоренцией и Венецией.

В борьбе со своим соперником Франциск I проявил известную широту взглядов, граничившую, по мнению современников, с полной беспринципностью. Венцов дипломатических усилий короля стал союз с турецким султаном Сулейманом Великолепным, заключенный в 1528 г. против Карла V. Прежде, когда Франциск боролся за трон империи, он пугал немецких курфюрстов турецкой угрозой. Теперь имперские пропагандисты обвиняли самого короля в «нечестивом альянсе». Другим важным союзником Франциска стали немецкие протестантские князья.

ФРАНЦУЗСКИЙ РЕНЕССАНС

Годы правления Франциска I были эпохой блестящего расцвета культуры. Тесные контакты с Италией познакомили французскую элиту с достижениями Итальянского Ренессанса. В ходе Итальянских войн конца XV начала XVI вв. суровые галлы, вторнувшись на север полуострова, открыли для себя носовые платки, паркеты, лепнину потолков и парчевые платья. Множество искусных итальянских ремеслеников были вывезены во Францию в числе пленных. И для них нашлось немало работы. Узнавшие о новой жизни дворяне, сносили свои средневековые замки и строили на их месте современные итальянские «палаццо» (дворцы). Те кому это было не по карману удовлетворялись дорогой посудой и картинами итальянских мастеров.
Смягчению средневековых нравов еще царивших при дворе, способствовали женщины. Аристократы знакомились с ножами и вилками, нижним бельем и хорошими манерами. Сам король, желая предстать перед современниками в качестве покровителя наук и искусств, скупал полотна Рафаэля и Тициана, украшал свои дворцы античной и современной скульптурой. В противовес Сорбонскому университету, славившемуся как оплот католической ортодоксии, было основано новое высшее учебное заведение. Позже оно стало известно как Коллеж де Франс.

Увлечение Франциска I античностью зашло так далеко, что он именовал себя «французским Геркулесом», что было несколько экстравагантно для христианского монарха XVI века.
Кочевой образ жизни короля способствовал постройке ряда королевских замков, среди которых своим великолепием выделяются дворцы долины Луары, замок Фонтенбло в окрестностях Парижа и Лувр. К работе над этими проектами были привлечены итальянские архитекторы. Среди приглашенных итальянских мастеров кроме Бенвенуто Челлини, выделяются такие имена как Леонардо да Винчи, Андреа дель Сарто, Джованни Баттиста Россо, Франческо Приматиччо (во Франции его звали Ле Приматис), братья Джусти, Джироламо делла Роббиа, Себастьяно Серлио и другие.

Но французское Возрождение славно не только итальянскими именами. Франсуа Рабле (1494—1553 гг.), автор знаменитого сатирического романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» был человеком широких знаний, изучал медицину и естественные науки. Выдающимися деятелями радикального течения гуманизма были Этьен Доле и Бонавентура Деперье. Первый из них открыл в Лионе типографию, которая печатала труды античных авторов, а второй был автором сатирических диалогов и юмористических рассказов. Изобразительное искусство Франции подражает итальянским образцам. Но со временем французские мастера начинают создавать оригинальные произведения. Это, прежде всего, относится к самым известным скульпторам - Гужону и Жермену Пилону. Крупнейшими архитекторами французского Возрождения были Пьер Леско и Филибер Делорм.

СЮЖЕТ:
ФРАНЦУЗСКОЕ ДВОРЯНСТВО В НАЧАЛЕ XVI В.

Для Франции этого периода типичен так называемый «феодализм принцев». Близкие родственники короля - Орлеаны, Алансоны и Бурбоны владели целыми удельными княжествами «апанажами». Хотя каждый из этих апанажей и уступал королевскому домену, все вместе, владения принцев крови составляли значительную экономическую и политическую силу. Особенно крупные апанажи находились в центре Франции и в районе Орлеана. Принцам крови по знатности уступала титулованая знать, д’Альбре, Наварра, де Фуа и др. Их земли в основном располагались на юго-западе страны. За особые заслуги преставители этой прослойки могли получить титул пэра Франции. Они же занимали высшие государственные должности. Некоторые из принцев крови и представителей титулованной знати, имели собственные дворянские свиты, своего рода мини-армии. Даже еще в начале XVI в. они вели войны друг с другом, а власти предпочитали смотреть на это сквозь пальцы.

Основная масса дворян продолжала, как и их предки, жить в провинции. Средства для существования они частично получали со своих фьефов (поместье), частично от своего феодала, при котором они выполняли почетные обязанности. Многие служили в королевской армии.

Начиная с XVI в. происходит разделение дворянства на придворное и провинциальное. Придворное дворянство, постоянно жило при королевском дворе и, будучи в свите короля, удостаивалось денежных пожалований, синекюр. Оно участвовало в политических делах. Провинциальное дворянство было обречено на прозябание и в лучшем случае принимало участие в деятельности местных институтов власти.

В том же XVI в. французские дворянство пополняется еще одной категорией - «дворянством мантии». Последнее состояло из чиновников высшей судебной инстанции королевства - парижского парламента. Уже в XV в. члены парламента стали несменяемыми. В начале XVI столетия их должности стали наследственными, а позднее членам парламента был дарован и дворянский титул. Старое «дворянство шпаги» рассматривало «дворянство мантии» как нечто второсортное, но последние компенсировали свою «неполноценность» богатством и политическим влиянием, выступали как сплоченная корпорация.

Конец сюжета

НАЧАЛО РЕФОРМАЦИИ ВО ФРАНЦИИ

Терпимость Франциска I способствовала быстрому распространению во Франции идей Реформации. В Мо, под покровительством сестры короля жили некоторые интеллектуалы - реформаторы. С этим религиозным течением тесно связаны и многие деятели французского Ренесанса, например поэт Клеман Маро (1496—1544 гг).
Покровительство Франциска I протестантам не было причудой. Они были необходимы королю в качестве противовеса в переговорах с Римом и с императором Карлом V. Короли Франции издавно поддерживали доктрину галликанства, связанную со стремлением к автономии католической церкви Франции от папского престола. Похожие идеи не чужды и умеренным реформаторам. К тому же, немецкие протестанты были потенциальными союзниками в борьбе против амбиций Карла V, главного врага Франциска в Европе. В 1534 г. Франциск I даже пытался пригласить к себе в страну лидеров немецкой Реформации - Меланхтона и Буцера. Кальвин, посвящал королю Франции свои произведения.

Но веротерпимость короля подошла к концу, когда во Франции стали распространятся радикальные воззрения кальвинистов. Их называли «гугенотами».

Точное происхождения этой клички неизвестно, но большинство исследователей сходятся на том, что она имеет отношение к кальвинисткой Швейцарии Согласно одной из версий это название происходит от немецкого слова «Eidgenosse» - «союзник», так еще называли членов швейцарской конфедерации. По другой связано с именем Гуго Безансона, одного из лидеров швейцарских кальвинистов.

Дворянство и горожане юга страны стали массами переходить в новую веру. Юг Франции - Прованс, Лангедок, Гасконь и Наварра издавно имели репутацию более культурных областей, где долго сохранялось влияние древнеримской и провансальской цивилизации. Все это сочеталось у них со стремлением к политической независимости от Парижа. Это уже было серьезно.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Франциска, стало так называемое «дело пасквилей». Антикатолическое и антилютеранское воззвание пастора Антуан Маркур в течение одной ночи с 17 на 18 октября 1534 г. было распространено в Париже и Амбуазе. Одно из посланий даже оказалось прибитым к дверям королевской спальни в Амбуазе, что показывает степень распространения кальвинизма среди королевских приближенных. В ответ на этот демарш Франциск I объявил себя правоверным католиком и начал гонения против еретиков. В течение трех месяцев шли жестокие казни, причем король сам во главе процессии обходил приготовленные для еретиков костры. В 1535 г. в стране запретили книгопечатание, дабы остановить распространение еретической литературы. Позже оно возобновилось, но уже под контролем государства. Во время гонений пострадали многие деятели французского Возрожения. Этьен Доле был сожжен на костре как атеист, Клеман Маро бежал в Швейцарию.

Многие французские интеллектуалы, например тот же Рабле, крайне отрицательно относились и к католической и к реформаторской церквям. Но как раз эти интеллектуалы и пострадали больше всего во время гонений.

Вскоре Франциск несколько смягчил свою политику по отношению к гугенотам. Все же король нуждался в поддержке протестантских князей Германии. 16 июля 1535 г. в Кюси был издан указ о веротерпимости. Но он в основном остался на бумаге. Как и во многих других европейских странах, французские протестанты были оплотом внутренней оппозиции и потенциальными союзниками внешних врагов. Карл V искал союза с французскими гугенотами точно так же как Франциск стремился к сближению с германскими князьями-протестантами. Поэтому королевская власть не могла быть терпима к религиозным меньшинствам.
После 1539 г. в Париже учрежден специальный суд, названный «Огненной палатой», за то, что он имел право приговаривать к сожжению по делам связанным с ересью. В 1545 г. французские войска провели карательные экспедиции против еретиков-вальденсов, живших юго-западнее Турина. Было разрушено 22 деревни и около 4000 человек убито.

Смерть Франциска I в 1547 г. положила конец блестящей эпохе французского ренессанса. Ей на смену шли более мрачные времена. На первый взгляд ничто не предвещало беды. Взошедший на престол второй сын Франциска, Генрих II (1519 г. - 1559 г) зарекомендовал себя продолжателем политики отца. При нем совершенствуется административная система королевства. Постепенно она принимает форму, отдалено напоминающую знакомую нам министерскую систему. Важнейшими вопросами управления заведуют четыре «государственные секретаря». Появляется и пост «генерального контролера» казны - своего рода министра финансов старого режима. Экономика страны при Генрихе II растет быстрыми темпами. Стремительно развиваются города. Населения Парижа достигло 200 тыс. человек и он стал крупнейшим городским центром Европы.

…Семейная жизнь у Генриха II к удовольствию романистов складывалась не просто. Он был женат на Екатерине Медичи, талантливой женщине из прославленного рода правителей Флоренции. От этого брака у них было 10 детей, что, казалось бы, обеспечило блестящее будущие династии Валуа. Правда, наряду с законной супругой при дворе блистала и легендарная Диана де Пуатье, фаворитка короля, которой к тому времени исполнилось 45 лет, что к удивлению современников не мешало ей оставаться красавицей.

Французское королевство продолжало вести нескончаемые войны со своими соседями. Сражения шли одно за другим с переменным успехом. В 1550 г. закончилась война с Англией, начатая еще при Франциске I. По ее результатам Генрих присоединил к своим владениям гавань Булон.

В 1548 г. французские войска вторглись в Лотарингию, захватили крепости Туль, Верден, Мец и Нанси. Но атака на Страсбург не удалась. Германский император Карл V предпринял ответный удар, осадив Мец. Крепость оказала ему упорное сопротивление под руководством талантливого полководца Франциска Гиза.

Как и многие другие эпизоды французской истории того времени, героизированая версия осады Меца представлена в романе А. Дюма «Две Дианы».

В Италии французы предприняли неудачный поход на Неаполь. В Нидерландах 10 августа 1557 г. потерпели поражение при Сен-Кантене. Население Франции сильно страдало от непосильного налогового гнета, роста государственных расходов на войну. Дела французов шли все хуже, и лишь финансовый кризис, поразивший Испанию, позволил Генриху II заключить мир со своим врагом, королем Испании Филиппом II.
Согласно Като-Кембризскому миру Генрих сохранил за собой Каоле и Сен-Кантен, а так же епископства Мец, Труа и Верден. В то же время французы обязались отчистить Пьемонт и Савойю, что означало конец попыткам французских королей завоевать Италию. Завершение итальянских войн имело важное значение для французской внутренней политики. С наступлением мира значительное число дворян оказались без работы. Это сделало возможным их участие в грядущей гражданской войне.

Автор XVI в. Клод де Сейсель писал: «Надо сказать, что постоянное войско многочисленное и лучше оплачивается и содержится, чем в какой либо другой известной нам стране, и заведено оно для защиты королевства..., а также для содержания дворянства; и должности там так распределены, что довольно большое число дворян разных состояний может жить спокойно, хотя бы и не было никакой войны в королевстве».

НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

В чем же заключались причины конфликта, терзавшего Францию более полувека?

При Генрихе II продолжали накаляться отношения между французами - католиками и протестантами. Сам король зарекомендовал себя ревностным приверженцем Рима. Если его отец жег еретиков десятками, сын отправлял на костер сотни. Экуанский эдикт 1559 г. учреждал институт уполномоченных. От них требовалось преследовать протестантов. Однако и реформаторский лагерь во Франции постепенно стал радикализироваться. Умеренные лютеранские течение постепенно вытесняет воинствующий кальвинизм о чем уже в 1562 г. писал венецианский посланник при французском дворе. Посол так же добавлял, что «люди моложе 40 лет редко остаются верными католицизму».

Другую причину указывает французский историк Л. Кристиани. Религиозные войны «были, прежде всего, войнами проистекавшими из малолетства или несостоятельности носителя центральной власти. Они были так же войнами соперничавших феодалов - Гизов против Бурбонов и Шатийонов».

Родовитое дворянство юга Франции мечтало о большей независимости от королевской власти, которая, по их мнению, попирает древние дворянские привилегии. Среди дворян-гугенотов страшную ненависть вызывало имя короля Людовика IX прославившегося своими жестокими расправами над непокорными феодалами. В самом начале гражданской войны, прах этого короля был вырыт протестантами из могилы и развеян по ветру. О старых привилегиях тосковали и многие города южной Франции, не забывшие времена былой провансальской вольности.

Наконец, как и в прошлых столетиях, для многих французов участие в религиозных движениях или аристократических заговорах было доступной их понимаю формой выражения социального недовольства. Быстрый рост французской экономики замедлился в конце правления Генриха II.

Может Генрих и сумел бы как-то разрешить разгорающийся религиозный конфликт, если бы не трагическая случайность. Для укрепления мира между Францией и Испанией король решил выдать свою дочь Елизавету Валуа за Филиппа II. В честь свадьбы дочери король устроил трехдневный турнир, в котором сам принимал участие. На второй день состязаний он вызвал на бой капитана своей гвардии графа Монтгомери. Во время стычки копье графа сломалось при ударе о панцирь короля и осколок поразил Генриха, как говориться, не в бровь, а в глаз. Несмотря на помощь лучших врачей король скончался через две недели после турнира, 10 июля 1559 г.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС И РЕВОЛЮЦИЯ ЦЕН

Во Францию, раньше чем в прочие европейские страны стало попадать большое количество обесцененных (в следствие экспорта драгоценных металлов из Америки) испанских монет. Цены в стране резко поползли вверх. Французские товары - сукно, полотна, стеклянные и металлические изделия подорожали настолько, что стали неконкурентноспособными в странах, до которых еще не докатилась «революция цен». Они уже не находили сбыта за пределами Франции. Предприятия работавшие на экспорт оказались в глубоком кризисе. Прибыли купцов и владельцев мануфактур стали сокращаться, хотя некоторые мастера работавшие на нужды двора или поддерживаемые государством были мало затронуты неблагоприятной внешнеэкономической коньюкторой. Крестьянство, ремесленники и подмастерья страдали от инфляции распостранившейся из Испании по всей Европе… Кризис затронул и французское дворянство. Ранее оно решала свои финансовые проблемы за счет военной добычи. Но война с Испанией складывалась для французов не слишком удачно, а мир, заключенный между Валуа и Габсбургами, полностью исключил возможность пополнения кошельков благородного сословья за счет грабежа.

Конец сюжета

ПРОРОЧЕСТВА НОСТРАДАМУСА

Согласно легенде, гибель Генриха II предсказал живший в ту эпоху астролог - самый знаменитый предсказатель в истории человечества - Мишель де Нотрдам (1503-1566 гг.) известный так же как Нострадамус. Он родился в городке Сен-Реми в Провансе, получил медицинское образование, а затем много путешествовал. С 1550 г. Нострадамус стал выпускать альманахи с предсказаниями событий на предстоящие 12 месяцев. Пророчества излагались в форме четверостиший.

Работа Нострадамуса заинтересовала Екатерину Медичи. По ее приказу астролог переехал в Париж. Легенда гласит, что он предсказал Екатерине, что все ее сыновья будут последовательно занимать французский престол. По возвращению домой в Прованс Нострадамус стал европейской знаменитостью. В 1564 г. он заявил юному Генриху Наваррскому (будущему Генриху IV) что он со временем получит «все наследство».
Предвиденье Нострадамуса объяснялось тем, что проницательный астролог жил в эпоху затяжных внутриполитических и внешнеполитических конфликтов. Он предсказывал углубление и расширения противостояния и, как правило, не ошибался. Попытки использовать пророчества Нострадамуса касательно более отдаленного будущего успехов не имели. Так летом 1981 г. французский журнал «Пари матч» усмотрел у Нострадамуса пророчество о том, что в скором времени «русские войдут в Париж и за семь дней его разрушат». Однако по ряду причин советское вторжение в Европу все же не состоялось...

Конец сюжета

Со смертью короля, страну захлестнула волна беспорядков. На юге вспыхнули возглавляемые гугенотами выступления против представителей королевской администрации и сборщиков налогов. Дворяне юга стали захватывать церковные земли. На престол взошел старший сын короля Генриха, Франциск II, слабый и болезненный юноша. Молодой король страдал от туберкулеза. На престоле он пробыл чуть больше года и скончался в декабря 1560 г. Правда в свое недолгое правление Франциск сумел насладиться королевской жизнью предаваясь обжорству и слодострастию. Трон унаследовал его девятилетний брат Карл, ставший королем Карлом IX(1550-1574 гг.).

Кризис таких масштабов мог бы стереть с лица земли страну с менее развитой политической культурой. К счастью для французского государства, в нем существовала группировка, считавшая, что в ее интересах отстаивать интересы французской монархии как таковой. Эта партия получила с 1563 г. название «политиков», хотя точнее их было бы назвать «государственниками». Наиболее крупными ее представителями были канцлер Мишель Лопиталь, находившийся у власти с 1560 по 1568 г. и вдова Генриха II Мария Медичи. Их опорой стали чиновники, юристы и часть дворянства севера Франции. «Политики» придерживались идеи божественного происхождения монаршей власти, которая способна обеспечивать закон и порядок в государстве. В вопросах веры они считали возможным компромисс между католиками и протестантами и были готовы проводить политику веротерпимости в государственных интересах. Сам Лопиталь был преверженцем взглядов Эразма Ротердамского, и так яростно выступал против религиозных войны, что партия Гизов даже сомневалась в его приверженстве католичеству. Про Екатерину Медичи папский нунций (посланник) писал, что «королева не верит в бога».

В 1562 г. издан очередной эдикт, предоставлявший гугенотам право свободного богослужение. Этот компромисс не устраивал католический клан Гизов, который поспешил спровоцировать новый виток конфликта. 1 марта 1562 г отряд Франциска Гиза напал на гугенотов проводивших богослужение в местечке Васси и перебил их до последнего человека. Это привело к началу долгой череды гражданских войн.

Первая война закончилась в 1563 г. Амбуазским эдиктом снова предоставившим гугенотам свободу вероисповедания. Однако мир не был долгим, гражданская война вспыхнула снова. Гугеноты закрепились в нескольких городах на севере и юге страны, где они составляли большинство населения, в крепостях Ла-Рошель, Лашарите, Монтобан и Коньяк. Твердыней протестантов стал приморский город Ла-Рошель, поскольку через него еретики могли получать помощь от своих единоверцев из Англии, Нидерландов и Германии.

В гражданскую войну оказались вовлечены и иностранные государства. Англия имела в этом конфликте и религиозные и династические интересы. Мария Гиз (из клана Гизов, старшая дочь Клода Лотарингского) - была матерью королевы Шотландии Марии Стюарт, главной противницы королевы Англии Елизаветы I. Война против Гизов для Елизаветы стала кровным делом, а поддержка гугенотов протестантским долгом. Кроме того, открылась возможность мутить воду в соседней крупной державе и ловить в ней жирную рыбку. В 1562 г. первые контингенты английских войск высадились в Гавре, для поддержки гугенотов. Не остался в стороне и король Испании Филипп II. Гражданская война во Франции соответствовала его интересам, поскольку выводила Францию из числа активных игроков на европейской политической сцены. Победа антииспански настроенных протестантов была ему не выгодна. Поэтому Филипп ограничился умеренной поддержкой католиков. На стороне протестантов сражались и отряды немецких наемников.

Как и большинство гражданских войн, борьба между французскими католиками и гугенотами сопровождалась многочисленными актами насилия против мирного населения. Целые деревни вырезались за то, что их население было «папистами» или «еретиками». Самые дальновидные следовали примеру отца Планше (слуги героя романа «Три мушкетера» д’Артеньяна). Тот сидел около дороги в засаде с аркебузой и если видел католика, то становился протестантом, а если видел протестанта, быстро превращался в католика…

Вслед за войной королевство поразила эпидемия чумы. Некогда процветавшая экономика Франции пришла в упадок. Снизилось производство зерна. Выросли площади необрабатываемых земель. Производство полотна и шелка уменьшилось наполовину.

А что же королевская власть? Последние монархи из дома Валуа оказались не способны эффективно править страной. Франциск II, Карл IX, Генрих III чаще всего были марионетками в чужих руках - своих близких, фавориток и придворных кланов. Недуги, возможно результат наследственного сифилиса, сводили их в могилу одного за другим. Недаром в ту эпоху стали «популярны» заговоры, ставившие своей задачей похищение короля с последующим использованием монарха в корыстных интересах.

ВАРФОЛОМЕЕВСКАЯ НОЧЬ

15 августа 1570 г. был подписан очередной мир - Сен-Жерменский. Вновь (в который раз) гугенотам гарантирована свобода вероисповедания. А наряду с ней право занимать государственные должности и право свободного богослужения в двух городах каждого департамента Франции.
Вдовствующая королева-мать, Екатерина Медичи фактически управлявшая страной все эти нелегкие годы, решила пойти на важный государственный акт, способный примирить враждующие стороны. Был составлен проект брака между сестрой короля Карла IX Маргаритой Валуа и Генрихом Бурбоном, королем Наварры. Последний считался одним из вождей протестантской партии. Двор предложил и другие уступки гугенотам - они были приближены ко двору. Составили проект войны с Испанией: война должна была «трудоустроить» французское дворянства. Командующим армией предполагалась назначить другого вождя протестантов - адмирала Гаспара де Колиньи. Но подобные планы не могли не вызвать недовольства как со стороны католиков, так и со стороны Испании.

Французский историк Мише называл адмирала Колиньи «идолом провинциального дворянства». Адмирал отличался, честностью, мужеством, прямотой и государственным умом.

Согласование брака между Генрихом Наварской и Маргаритой Валуа оказалось нелегким делом. Ведь речь шла об официальном брачном союзе между католичкой и протестантом! Екатерина Медичи даже пришлось сфабриковать письмо от французского посла в Риме, о якобы данном понтификом согласии на этот брак. На церемонию бракосочетания съехалось множество дворян-гугенотов, что еще больше усугубило подозрения католиков. Дело шло к кровавой развязке.

24 августа 1572 г., в день Святого Варфоломея, между 2 и 4 часами утра колокола парижских церквей ударили в набат. Это был сигнал, по которому католики Парижа бросились избивать гугенотов - как своих соседей, так и гостей съехавшихся на свадьбу Генриха и Маргариты. Во время погрома погибло и немало иностранцев, в основном немцев и фламандцев. Дома гугенотов были помечены белыми крестами, чтобы облегчить убийцам поиск жертв.

Число жертв погрома колебалось от 3 до 9 тысяч человек. Адмирал Колиньи пал одним из первых, его изуродованное тело вздернули на висилице. Генрих Наваррский и принц крови Генрих де Конде, военноначальник гугенотов, были силой приведены к Карлу IX. Тот предложил им выбор между «обедней, смертью или Бастилией». Генрих Наваррский сразу же узрел преимущества католической веры, а вот принц де Конде заколебался и его чуть было не зарезал взбешенный король. Руку монарха отвела Екатерина Медичи, видевшая в вождях гугенотов противовес усилившимся Гизам. Избиения протестантов шли в других городах Франции.

Испанский посол так описывал события Варфоломеевской ночи в письме Филиппу II: «Когда я это пишу, они убивают всех, они сдирают с них одежду, волочат по улицам, грабят их дома, не давая пощады даже детям. Да будет благословен господь, обративший французских принцев на путь служения его делу! Да вдохновит он их сердца на продолжение того, что они начали!»

Парижская бойня потрясла Европу. Почему же Варфоломеевская ночь так запомнилась современникам? Ведь подобные избиения иноверцев были не редкостью в истории того времени.

Во-первых, кровавые события произошли в столице Франции, в одном из крупнейших городов Европы, что гарантировало широкую огласку. Даже царь Московии Иван IV Грозный, не входивший в число ведущих гуманистов столетия, узнав об этих событиях, осудил их в письме Габсбургскому императору Максимильяну II.

Во-вторых, жертвами той страшной ночи оказались приглашенные на свадьбу гости, и это обстоятельство придало всему случившемуся оттенок вероломного преступления.

Наконец среди погибших было много представителей знатнейших дворянских родов Франции, что не могло пройти незамеченным.

Мотивы резни до сих пор являются предметом пристального внимания историков. Первоначально французскому двору, посчитавшему, что верхушка партии гугенотов перебита, было выгодно представлять Варфоломеевскую ночь актом веры и заранее спланированной акцией. В Риме в этом духе была издана книга «Военная хитрость Карла IX». Тезис о вероломном заговоре католиков поддерживали и многочисленные протестантские памфлеты. Но уже осенью 1572 г. из Парижа стала распространятся версия о «протестантском заговоре». Екатерина Медичи даже утверждала, что она дала согласие только на «устранение» трех-четырех лидеров гугенотов включая адмирала Колиньи, а остальные - жертвы «перегибов на местах». Свидетельств о «заговоре гугенотов» нет и, по-видимому, эта версия властей шита белыми нитками.

Что же произошло 24 августа 1572 года на самом деле? Вероятнее всего Варфоломеевская ночь явилась реакцией “политиков” на усиление партии гугенотов. Екатерина Медичи, центральная фигура в этих событиях, заключила сделку с лидерами католического лагеря - кланом де Гизов, преследуя две цели. Во-первых, она стремилась избежать затяжной и кровопролитной войны с Испанией за Нидерланды, за которую ратовал Колиньи. Во-вторых, по возможности максимально ослабить лагерь гугенотов, чтобы положить конец гражданской войне.

Если так, то ее расчеты не вполне оправдались. Войны с Испанией действительно удалось избежать за счет ухудшения отношений с протестантской Европой. Однако гражданская война во Франции разгорелась с новой силой.

Дано по "История Нового Времени", Аванта т. 36

Сколько лет длились гражданские войны во франции. «Гражданская война во Франции. Гражданская война - вовсе не война: это болезнь…

Значение слова "«Гражданская война во Франции»"

I

Введение к работе К. Маркса "Гражданская война во Франции"{1}

Смотреть что такое "Гражданская война во Франции" в других словарях: