Жан Лабрюйер - французский писатель, отнесенный к числу "великих классиков". Происходил из мелкобуржуазной семьи, был адвокатом, чиновником, сделался с 1684 году гувернером внука принца Конде. В 1693 году избран в Академию. В Шантийи (дворце Конде) перед глазами Лабрюйера прошли все замечательные в каком-либо отношении представители феодальной аристократии и крупной буржуазии, послужив материалом для единственной книги Лабрюйера "Характеры и нравы этого века" (1688). При жизни Лабрюйера вышло 9 изданий, постепенно дополнявшихся автором. Ни замысел, ни форма этой книги не были новшеством в век "афоризмов", "максим", "мыслей" и "характеристик". И тем не менее книга Лабрюйера - вместе с книгой Ларошфуко ("Максимы", изд. 1-е, 1665) - пережила свое время, потому что автор глубже и ярче других отразил свою эпоху в качестве представителя буржуазной интеллигенции. Лабрюйер выдвинул те проблемы, которые в XVIII веке стала разрешать просветительная философия. Так, в своих заметках о "вельможах", "героях" и "детях богов" (имеются в виду принцы) Лабрюйер уже намечает вопрос о социальном неравенстве, выражающемся в том исключительно привилегированном положении, в каком аристократия XVII века находилась по сравнению с "обыкновенными людьми", например: "Дети богов, так сказать, извлекают себя из правил природы и являются как бы исключением. Они не ждут почти ничего от времени и лет. Заслуги у них предшествуют возрасту. Они рождаются образованными, они становятся совершенными людьми скорее, чем обыкновенные люди успеют выйти из детства". Труд Лабрюйера отмечен кроме того ярким талантом писателя, набрасывавшего сжато и выпукло формулы целых произведений под видом характеристики того или иного типа: все "характеры" Лабрюйера живут, действуют, движутся под его пером, и им недостает только "большой формы", чтобы превратиться в драму, роман. Несмотря на верность классической поэтике, Лабрюйер настолько реалистичен в обрисовке деталей и черт, что современники не верили в "отвлеченность" его характеристик и пытались угадывать в них живых людей. Несомненно, Лабрюйер отчасти списывал свои портреты с реальных лиц, и такие "типы", как "Эмиль", "Стратон", "Менипп", "Памфиль" и др., прикрывают Конде, Лозена, Вильруа, Данжо и др., но многие образы Лабрюйера имеют и собирательное значение, как это давно уже установилось в литературе классицизма и по традиции передавалось дальше (в русской литературе типы сатир Кантемира - сколки с "характеров" Лабрюйера).
Круг интересов и наблюдений Жана Лабрюйера замкнут "двором и городом": вельможи и богачи, аристократическое общество и светский разговор - наиболее удачные темы его зарисовок. При этом следует заметить, что люди или различные явления общественной жизни зарисовываются Лабрюйером, так сказать, со стороны их внешности; Лабрюйер не стремится, подобно Паскалю или Ларошфуко, проникнуть в тайники человеческой психики, его скорее "привлекает внешний вид наших страстей", "внешняя физиономия" человека. В этом специфичность изобразительной манеры Лабрюйера, фиксирующей живописные детали явлений, которые затем связываются в картины, поражающие своей исключительной выразительностью. Стиль и язык Лабрюйера, признанные образцами классицизма, как бы предвосхищают своей краткостью фразовую конструкцию в литературе века Просвещения (в этом отношении интересны афоризмы Лабрюйера, например: "Ханжа - это тот, кто при короле-атеисте стал бы атеистом", или - "Источник заблуждений в политике состоит в том, что думают только о себе и настоящем", и т. п.). Книга Лабрюйера оказала огромное влияние на все европейские литературы и переведена на все языки (на русский дважды - в 1812 и в 1890 годах).
Жан де Лабрюйер (фр. Jean de La Bruyere)
ru.wikipedia.org!
Биография
Был воспитателем герцога Бурбонского, внука Конде, при дворе которого сохранил место и после женитьбы своего ученика. Жизнь среди придворного блеска давала Лабрюйеру возможность наблюдать развитие человеческих страстей, возбуждаемых погоней за земными благами, честолюбием, интригами, близостью к «великим мира сего». Этими наблюдениями Лабрюйер воспользовался для литературных целей, но в жизни он держался вдали от людей, среди которых принужден был вращаться, и сильно страдал от своего зависимого положения в доме Конде. Научившись отказываться от всего и сдерживать свои чувства и порывы, он находил удовольствие лишь в чтении и работе. Свой жизненный опыт он облекал в форму размышлений, эпиграмм, кратких портретов. Так составилась, мало-помалу, обширная книга, издать которую он предложил, как бы шутя, своему приятелю, книгопродавцу Мишалле. Последний рискнул на издание и заработал на нем 300000 фр. Первое издание книги Лабрюйера вышло в 1687 г., под скромным заглавием: «Les Caracteres de Theophraste, traduits du grec, avec les Caracteres ou les Moeurs de ce siecle»; успех книги был громадный, и ободренный этим автор прибавлял к каждому новому изданию новые размышления и новые портреты. В 1694 г. вышло 8-е, окончательное издание, в которое включена была речь Лабрюйера во французской академии, членом которой он избран был в 1693 г.
«Характеры»
«Caracteres» Лабрюйера, единственное произведение всей его жизни, состоят из 16 глав, из которых две посвящены церковному красноречию и свободомыслию; здесь Лабрюйер является верующим христианином, противником атеистов и скептиков. Во всех остальных главах Лабрюйер не затрагивает ни религиозных, ни чисто философских вопросов. Он не вносит в жизнь своих идеалов, а прилагает к поступкам и характерам людей мерило существующих условий. Цельного миросозерцания, философской системы в его книге найти нельзя; он показывает только смешную сторону какой-нибудь моды, гнусность того или другого порока, несправедливость какого-нибудь мнения, суетность человеческих чувств — но эти разрозненные мысли не сведены к одной основной идее. В области житейских наблюдений Лабрюйер обнаруживает большую тонкость понимания, отмечает оттенки чувств и отношений; глава «о сердце» свидетельствует о том, сколько нежности и любви таилось в этом созерцателе. Многие из его характеристик написаны в ожесточенном, саркастическом тоне; автор, очевидно, много страдал от предрассудков общества, и Тэн не без основания сравнивает его в этом отношении с Ж. Ж. Руссо. Особенность книги Лабрюйера — портреты: это — цельные типы и полные драматизма эпизоды. Особенно знамениты типы Эмиры — высокомерной кокетки, Гнатона — отталкивающего эгоиста, Меналька — рассеянного человека, Федона — приниженного бедняка. Все эти портреты обнаруживают в Лабрюйере богатую фантазию, уменье усиливать характеристики обилием жизненных подробностей, громадное мастерство и колоритность языка. Современники узнавали в большинстве портретов разных выдающихся людей того времени, и до сих пор исторический интерес книги Лабрюйера значителен, благодаря точности изображения людей и нравов эпохи; но еще выше ее психологический, общечеловеческий интерес и ее чисто литературные достоинства.
Биография
Сын чиновника, генерального контролера рент Парижского муниципалитета. Получив наследство от дяди, в 1673 откупил должность генерального казначея в Нормандии. В 1679 его дом ограбили, Лабрюйер лишился средств и вынужден был искать места наставника в знатных семействах. До 1684 он был учителем детей маркиза де Сокура, затем по рекомендации проповедника Боссюэ поступил во дворец принца Конде воспитателем его внука. Последние 10 лет жизни провел в Версале на должности библиотекаря Конде с высоким жалованием 1000 экю в год.
Наблюдения за жизнью высшего света и вызвали к жизни афоризмы Лабрюйера. В 1688 вышел его перевод книги "Характеры" древнегреческого философа Теофраста, ученика Аристотеля; к ней прилагалось сочинение "Характеры, или Нравы нынешнего века" самого Лабрюйера. Это приложение имело огромный успех, и только при жизни автора вышло отдельным изданием еще 8 раз, не считая пиратских перепечаток. Последнее, самое полное издание, содержит 1120 высказываний и характеристик. 15 июня 1693 Лабрюйер был избран во Французскую академию.
О достоинствах человека
Может ли даже очень даровитый и наделенный незаурядными достоинствами человек не преисполниться сознанием своего ничтожества при мысли о том, что он умрет, а в мире никто не заметит его исчезновения и другие сразу займут его место?
У многих людей нет иных достоинств, кроме их имени. Посмотришь на них вблизи и видишь, до чего они ничтожны; а ведь издали они внушают уважение!
Я не сомневаюсь, что люди, назначенные на различные должности, каждый сообразно своим способностям и умению, справляются со своим делом хорошо; но все же осмелюсь предположить, что на свете найдется еще немало людей, известных и неизвестных, которые справились бы не хуже: к этой мысли я пришел, наблюдая за теми, что возвысились не потому, что от них многого ожидали, а лишь благодаря случаю, и, однако, необычайно отличились на своих новых постах.
Сколько замечательных людей, одаренных редкими талантами, умерли, не сумев обратить на себя внимание! Сколько их живет среди нас, а мир молчит о них и никогда не будет говорить!
Как бесконечно трудно человеку, который не принадлежит ни к какой корпорации, не ищет покровителей и приверженцев, держится особняком и не может представить иных рекомендаций, кроме собственных незаурядных достоинств, — как трудно ему выбиться на поверхность и стать вровень с глупцом, который обласкан судьбой.
Мало кто станет по собственному почину думать о заслугах ближнего. Люди так заняты собой, что у них нет времени вглядываться в окружающих и справедливо их оценивать. Вот почему те, у кого много достоинств, но еще больше скромности, нередко остаются в тени.
Одним не хватает способностей и талантов, другим — возможности их проявить; поэтому людям следует воздавать должное не только за дела, ими свершенные, но и за дела, которые они могли бы свершить.
Легче встретить людей, обладающих умом, нежели способностью употреблять его в дело, ценить ум в других и находить ему полезное применение.
На свете больше инструментов, чем мастеров, а если говорить о мастерах, то плохих больше, чем хороших. Что вы сказали бы о человеке, которому вздумалось бы пилить рубанком и строгать пилой?
Неблагодарное ремесло избрал тот, кто пытается создать себе громкое имя. Жизнь его подходит к концу, а работа едва начата.
Де Ларошфуко Франсуа. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Де Лабрюйер Жан. Характеры, М.. 1974.
Музыка - Клаудио Монтеверди
Если бедность - мать преступлений, то недостаток ума - их отец.
Богатству иных людей не стоит завидовать: они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману, - они пожертвовали ради него покоем, здоровьем, честью, совестью. Это слишком дорого - сделка принесла бы нам лишь убыток.
Человек редко раскаивается в том, что он мало говорил и, напротив, очень часто раскаивается в том, что говорил слишком много. Это старая истина, всем известная, и всеми обыкновенно забывается.
Для того чтобы управлять кем-либо долго и самовластно, надо иметь легкую руку и как можно менее давать ему чувствовать его зависимость.
В военном деле различие между героем и великим человеком очень тонко: и тот и другой должен обладать всеми воинскими доблестями. И все же мне кажется, что первый - непременно молод, предприимчив, отважен, неколебим в минуты опасности и бесстрашен, тогда как второй отличается ясным разумом, дальновидностью, незаурядными дарованиями и большим опытом.
Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.
Если бы глупец боялся сказать глупость, он уже не был бы глупцом.
При нововведениях и переменах в государстве правители обычно думают не столько о необходимости реформ, сколько об их своевременности: бывают обстоятельства, подсказывающие, что нельзя слишком раздражать народ; бывают другие, из коих ясно, что с ним можно не считаться.
Женщина всегда будет видеть в своем друге мужчину, точно так же как он будет видеть в ней женщину. Такие отношения нельзя назвать ни любовью, ни дружбой: это нечто совсем особое.
Истинной дружбой могут быть связаны только те люди, которые умеют прощать друг другу мелкие недостатки.
Доверие - первое условие дружбы.
Главное для женщины не в том, чтобы иметь духовного наставника, а в том, чтобы жить разумно и не нуждаться в нем.
Женщина, которая столь сильно любит одного мужчину, что перестает кокетничать со всеми остальными, слывет в свете сумасбродкой, сделавшей дурной выбор.
Женщины не любят друг друга, и причина этой нелюбви - мужчина.
Женщины ни в чём не знают середины: они или намного хуже, или намного лучше мужчин.
Женщины с лёгкостью лгут, говоря о своих чувствах, а мужчины с ещё большей легкостью говорят правду.
Женское вероломство полезно тем, что излечивает мужчин от ревности.
Женщина, которую все считают холодной, просто ещё не встретила человека, который пробудил бы в ней любовь.
Женщины на редкость счастливо выбирают слова и с такой точностью расставляют их, что самые обыденные приобретают прелесть новизны и кажутся нарочно созданными для этого случая.
Когда женщина не спускает глаз с мужчины или все время отводит их от него, все сразу понимают, что это значит.
Большинство людей тратит половину своей жизни на то, чтобы другую половину сделать несчастной.
В жизни нередки случаи, когда женщина изо всех сил скрывает страсть, которую испытывает к мужчине, в то время как он так же прилежно разыгрывает любовь, которой вовсе к ней не чувствует.
В жизни чаще встречается беззаветная любовь, нежели истинная дружба.
В искусстве есть некий предел совершенства, как в природе - предел благорастворенности и зрелости.
К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче.
Бывают столь совершенные виды красоты и столь блестящего достоинства, что люди, тронутые ею, ограничиваются тем, что смотрят на нее и говорят о ней.
И при зарождении, и на закате любви люди всегда испытывают замешательство, оставаясь наедине друг с другом.
По-настоящему мы любим лишь в первый раз; все последующие наши увлечения уже не так безоглядны.
Любовь и дружба исключают друг друга.
Любовь начинается с любви; даже самая пылкая дружба способна породить лишь самое слабое подобие любви.
Любопытство - это острый интерес не к тому, что хорошо и прекрасно, а к тому, что редко.
манеры
Как ни развязно, просто, незаметно мы поступаем, все-таки везде проглядывают наши манеры, которые выдают нас. Глупец входит и выходит, садится и встает, молчит и стоит на ногах - все это не так, как умный человек.
Легче обогатиться тысячью добродетелей, чем избавиться от одного недостатка.
Давать обещания при дворе столь же опасно, сколь трудно их не давать.
Каждое утро мы раскрываем глаза, как купец - ставни своей лавки, и выставляем себя напоказ, чтобы обманывать ближнего; а вечером снова закрываем их, потратив целый день на обман.
Истинно остроумный человек - диковина, и к тому же ему нелегко поддерживать свою репутацию: люди редко уважают того, кто умеет их смешить.
Не знаю, что лучше - дурно шутить или повторять хорошие, но давным - давно известные остроты, делая вид, что вы только что их придумали.
Сыпать весёлыми остротами - это значит создавать нечто из ничего, то есть творить.
Покорность моде обнаруживает наше ничтожество, когда ее простирают на то, что касается вкуса, здоровья и совести.
Быть свободным значит не предаваться безделью, а самолично решать, что делать и чего не делать.
Ложная скромность - самая утонченная уловка тщеславия.
Если бы одни из нас умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно.
Будем смеяться не дожидаясь минуты, когда почувствуем себя счастливыми, иначе мы рискуем умереть, так ни разу и не засмеявшись.
Справедливость по отношению к ближнему следует воздавать безотлагательно; медлить в таких случаях - значит быть несправедливым.
Легче встретить людей, обладающих умом, нежели способностью употреблять его в дело, ценить ум в других и находить ему полезное применение.
Ничто так не похоже на искреннюю убеждённость, как злобное упрямство.
Даже самую невинную шутку можно позволить себе только с людьми вежливыми и умными.
Щедрость состоит не столько в том, чтобы давать много, сколько в том, чтобы давать своевременно.
на другие темы
Двор похож на мраморное здание: он состоит из людей отнюдь не мягких, но отлично отшлифованных.
Долг судей - вершить правосудие, а их ремесло - оттягивать его; многие судьи знают свой долг и продолжают заниматься своим ремеслом.
Изящно шутить и занимательно рассказывать о пустяках умеет лишь тот, кто сочетает в себе изысканность и непринужденность с богатым воображением.
Истинные обезьяны, вельможи ведут себя с низшими так же, как монархи - с ними самими.
Легче сделать так, чтобы о вас говорили: «Почему он получил это место?» - чем добиться того, чтобы кто-нибудь спросил: "Почему он не получил этого места?
Лишившись по какой-то причине своего превосходства над детьми, мы по той же причине уже не можем обрести его вновь.
Любителю редкостей дорого не то, что добротно или прекрасно, а то, что необычно и диковинно, то, что есть у него одного. Модное и труднодоступное он ценит больше, чем совершенное.
Жан де Лабрюйер (фр. Jean de La Bruyere; 16 августа 1645, Париж, Франция - 10 мая 1696, Версаль, Франция) - знаменитый французский моралист.
Был воспитателем герцога Бурбонского, внука Конде, при дворе которого сохранил место и после женитьбы своего ученика. Жизнь среди придворного блеска давала Лабрюйеру возможность наблюдать развитие человеческих страстей, возбуждаемых погоней за земными благами, честолюбием, интригами, близостью к «великим мира сего».
Богатству иных людей не стоит завидовать: они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману, - они пожертвовали ради него покоем, здоровьем, честью, совестью. Это слишком дорого - сделка принесла бы нам лишь убыток.
Лабрюйер Жан де
Этими наблюдениями Лабрюйер воспользовался для литературных целей, но в жизни он держался вдали от людей, среди которых принужден был вращаться, и сильно страдал от своего зависимого положения в доме Конде. Научившись отказываться от всего и сдерживать свои чувства и порывы, он находил удовольствие лишь в чтении и работе.
Свой жизненный опыт он облекал в форму размышлений, эпиграмм, кратких портретов. Так составилась, мало-помалу, обширная книга, издать которую он предложил, как бы шутя, своему приятелю, книгопродавцу Мишалле. Последний рискнул на издание и заработал на нем 300000 фр. Первое издание книги Лабрюйера вышло в 1687 г., под скромным заглавием: «Les Caracteres de Theophraste, traduits du grec, avec les Caracteres ou les Moeurs de ce siecle»; успех книги был громадный, и ободренный этим автор прибавлял к каждому новому изданию новые размышления и новые портреты.
В 1694 г. вышло 8-е, окончательное издание, в которое включена была речь Лабрюйера во французской академии, членом которой он избран был в 1693 г.
Лабрюйер Жан де
«Характеры»
«Caracteres» Лабрюйера, единственное произведение всей его жизни, состоят из 16 глав, из которых две посвящены церковному красноречию и свободомыслию; здесь Лабрюйер является верующим христианином, противником атеистов и скептиков. Во всех остальных главах Лабрюйер не затрагивает ни религиозных, ни чисто философских вопросов.
Он не вносит в жизнь своих идеалов, а прилагает к поступкам и характерам людей мерило существующих условий. Цельного миросозерцания, философской системы в его книге найти нельзя; он показывает только смешную сторону какой-нибудь моды, гнусность того или другого порока, несправедливость какого-нибудь мнения, суетность человеческих чувств - но эти разрозненные мысли не сведены к одной основной идее.
Большинство людей тратит половину своей жизни на то, чтобы другую половину сделать несчастной.
Лабрюйер Жан де
В области житейских наблюдений Лабрюйер обнаруживает большую тонкость понимания, отмечает оттенки чувств и отношений; глава «о сердце» свидетельствует о том, сколько нежности и любви таилось в этом созерцателе. Многие из его характеристик написаны в ожесточенном, саркастическом тоне; автор, очевидно, много страдал от предрассудков общества, и Тэн не без основания сравнивает его в этом отношении с Ж. Ж. Руссо.
Особенность книги Лабрюйера - портреты: это - цельные типы и полные драматизма эпизоды. Особенно знамениты типы Эмиры - высокомерной кокетки, Гнатона - отталкивающего эгоиста, Меналька - рассеянного человека, Федона - приниженного бедняка. Все эти портреты обнаруживают в Лабрюйере богатую фантазию, уменье усиливать характеристики обилием жизненных подробностей, громадное мастерство и колоритность языка.
Современники узнавали в большинстве портретов разных выдающихся людей того времени, и до сих пор исторический интерес книги Лабрюйера значителен, благодаря точности изображения людей и нравов эпохи; но еще выше ее психологический, общечеловеческий интерес и ее чисто литературные достоинства.
Жан де Лабрюйер - фото
Жан де Лабрюйер - цитаты
Тот, кто хлопочет за других, всегда исполнен уверенности в себе, как человек, который добивается справедливости; выпрашивая или домогаясь чего-нибудь для себя, он смущается и стыдится, как человек, который клянчит милости.
