Печатный журнал «Ералаш» - это яркий интересный и смешной журнал для детей и родителей! Журнал, в котором мальчишки и девчонки найдут море необычных историй и много прикольных картинок. На страницах журнала ребята увидят все, что им интересно: детские рассказы, истории из жизни животных, смешные и увлекательные комиксы, загадки на любой вкус, интервью со звездами и актерами журнала «Ералаш» и еще много-много всего интересного и очень интересного!

На страницах журнала «Ералаш» мальчишки и девчонки найдут целую рубрику посвященную животным и их жизни, а любителей больших и красочных картинок в каждом свежем номере ждет необычный постер с обитателем дикой природы. Специально для любителей космических путешествий мы готовим комиксы с известным многим ребятам по концерту «Ералаш» роботом Эрбиком.

Комиксы в журнале "Ералаш"

Комиксы с роботом Эрбиком рассказывают о его увлекательных, а подчас и опасных путешествиях по бескрайним просторам космоса. Вместе с Эрбиком вы окунетесь в мир заманчивых приключений и путешествий! Ну и конечно юмор, шутки и анекдоты!


Иллюстрации и смешные истории в журнале "Ералаш"

Мальчишки и девчонки встретят в журнале «Ералаш» детские юмористические рассказы, написанные известными детскими писателями. Не будут обижены и любители анекдотов, которые смогут пополнить свою коллекцию свежими и остроумными историями. Тот, кто предпочитает стихи тоже будет обрадован, так как обнаружит в «Ералаше» веселые и озорные четверостишия детских поэтов. Все шутки, анекдоты, забавные истории и стихи сопровождаются красочными и озорными иллюстрациями и рисунками наших художников!

Отдельная рубрика журнала посвящена актерам журнала «Ералаш»

. В каждом свежем номере журнала вы найдете интервью со звездочками киножурнала «Ералаш». В интервью ребята рассказывают о том как они попали в «Ералаш» и как изменилась их жизнь после того как он начали сниматься в киножурнале.

Журнал " Ералаш " .


Специальное интервью для каждого нового выпуска "Ералаша"

Кроме этого для каждого нового «Ералаша» мы готовим специальное интервью с

взрослой звездой, посвященное домашним питомцам этой звезды. Известные актеры, певцы, цирковые артисты и ведущие телевидения рассказывают о жизни и характере своих питомцев и о забавных историях, происходящих с ними.

В нашем журнале работает фото рубрика актерского агентства «Ералаш» и каждый из ребят прислав свою фотографию в журнал «Ералаш», может не только попасть на страницу рубрики, но и отправиться на кастинг в киножурнал «Ералаш»!

На страницах журнала мальчишки и девчонки, а также мамы и папы найдут еще много интересного, смешного и необычного! Специально для юных модников и модниц в журнале «Ералаш» есть рубрика о стилях и прическах. Ведущий рубрики известный стилист Александр Тодчук дает мальчишкам и девчонкам оригинальные и интересные советы о том, как выглядеть необычно и красиво. Александр Тодчук рассказывает ребятам о новинках в мире детской моды, интересных прическах для мальчиков и девочек и том, как нужно одеваться, чтобы выглядеть не как все!

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

– Сашка! Тебе сколько раз повторять, что в магазин нужно сходить?! – проорала мама из кухни уже пятый раз.

– Хорошо, – проворчал я, отрываясь от компа и от своей уже законченной лабораторной.

– Схожу сейчас.

Вот ведь! Знает же, что мне готовиться нужно, иначе не видать мне красного диплома как ушей своих.

– Хлеба не забудь купить!– крикнула мама, когда я, уже одетый, стоя в прихожей, натянув кеды, взял ключи с полки и вышел из квартиры.

– Хорошо, – ответил я уже в подъезде и бегом слетел со ступенек.

Весна уже полностью вступила в свои права, и теперь всё благоухало и зеленело. Наш город превращался из страшного и облезлого в зелёный и цветущий. Ещё пара деньков, и зацветёт сирень, которой засажены почти все аллеи, и к зелёной красоте, прикрывающей всю неприглядность дворов и парков, добавится ещё сводящий с ума запах.

Любуясь природой и наслаждаясь ласковым солнышком, про хлеб я, естественно, забыл, и вспомнил про него, когда вышел уже из небольшого магазинчика, купив всё, что написала мама.

Чертыхнувшись, поплёлся обратно. Как назло, хлеба не оказалось. У них привоз, понимаете ли, через часа два будет, не раньше, сказала мне недовольно тётка в голубом халате и важно направилась в подсобку по своим делам.

Нет, ну вот живём в двадцать первом веке, а у них хлеба нет! – возмутился внутренне я и, посмотрев на пустые полки и грустно вздохнув, вышел опять на улицу.

Потоптавшись у порога и попинав камень, я ещё глубже и печальнее вздохнул и поплёлся в огромный супермаркет, который находился в двух кварталах от дома.

Отстояв огромную очередь, выслушав от какой-то бабуськи, влезшей без очереди и проехавшейся тележкой мне по ногам, десятиминутную нотацию о наглой и невоспитанной молодёжи, я всё же купил хлеб.

Выбравшись из душного магазина, я со спокойной совестью направился домой. Идя мимо новых десятиэтажек, поглощённый своими мыслями о сделанной лабораторной, я не с первого раза услышал, что меня кто-то окликает.

– Ты оглох?!

Подняв голову, я не сразу и понял, что обращаются именно ко мне. Даже обернулся, чтобы посмотреть и убедиться, действительно ли эта девушка обращается ко мне. Может, обозналась?

Сзади никого не было, но сомнения по поводу того, что зовут именно меня, остались. Дело в том, что я настолько неприметная личность, что меня обычно не замечают вовсе, а если и замечают, то когда наступят, ну или ещё бабульки часто замечают, и то, видимо, ради того чтобы попенять на нынешнюю молодёжь. Ну да, я же им не нахамлю и буду стоять и послушно выслушивать их, тяжело вздыхая и кивая головой. Мой характер и воспитание не позволяют хамить и дерзить старшему поколению, вот и пользуются зловредные старушенции этим. Прямо как чувствуют.

– Да, ты! Иди сюда, – улыбаясь, произнесла невысокая девушка и поманила меня пальцем.

Девушка была просто нереальная, будто сошедшая с обложки какого-то модного журнала. Высокие каблуки, стройные загорелые ножки, лёгкое короткое ярко-зелёное платье, тонкая талия, глубокое декольте, открывающее вид на красивую грудь заставили моё сердце биться чаще, а когда я увидел её лицо, то и дыхание перехватило, а щёки залились румянцем. Длинные, почти до пояса каштановые волосы, идеальные правильные черты лица, огромные карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, соболиные брови, и в довершение пухлые, чётко очерченные коралловые губки.

– Ты чего застыл? – нахмурившись, произнесла она и сама подошла ко мне.

Во рту пересохло от растерянности, и ответить я просто не смог.

Не верю, что такое совершенство меня заметило.

– Ты не поможешь мне? – вновь спросила она у меня, в то время когда я всё так же как болван стоял и смотрел на неё, боясь, что это сон или глюк.

– Ау! Парень, очнись! – пощёлкав у моего носа пальцами, недовольно произнесла она.– Ты поможешь мне?

Очнувшись, я закивал. Как я могу отказать такой обворожительной девушке, да ещё если она просит о помощи.

Удовлетворённо хмыкнув, совершенство схватило меня за руку и потянуло в арку ближайшего дома. Как только открылся вид на двор, она, улыбаясь, тихо, еле шевеля губами прошептала:

– Подыграй мне.

Потом вообще я чуть не умер. Девушка своими тонкими пальчиками взяла меня за плечи и, прижав к стене дома обняла, поцеловав в щечку.

– Возьми меня за руку и улыбайся. Он смотрит, – снова тихо прошептала она и потянула к ближайшему подъезду.

Только сейчас я увидел, что около подъезда была припаркована новенькая черная блестящая машина, у капота которой стоял огромный качок.

И почему мне кажется, что всё это неспроста?

Огромный парень заметил нас, и его лицо исказилось злостью, а когда мы поравнялись с ним, то я успел заметить, как его огромные, пудовые кулаки сжались, он весь напрягся, и я даже услышал, как заскрипели его зубы.

Всё происходило настолько быстро и стремительно, что я не успел очухаться, как мы оказались на ступенях перед дверью в подъезд.

– Спасибо, что проводил, – промурлыкала девушка, стрельнув кокетливо глазками в сторону идущего к нам как танк качка, достала чип, с пиликаньем открыла дверь и скрылась в тёмном подъезде.

Пусть я и буду трусом, но эта гора мышц, прущая напролом, явно не хочет со мной поздороваться, а, скорее, котлету сделать, причём по-Киевски, а я не хочу, из моих костей не получится котлет! Пока не закрылась дверь, отсекая меня от шанса на спасение, я заскочил следом за девушкой в подъезд, но споткнувшись о порожек, кубарем влетел, рухнув на пол вместе с продуктами.

Девушка, как оказалось, ещё не ушла.

– Ещё раз спасибо, что помог, – обернувшись на шум, надменно, немного с нажимом, словно я надоедливая козявка, произнесла девушка, пока я стоял на коленях, и достав из маленькой сумочки, которую я не заметил раньше, зеркальце, стала, глядя в него, прихорашиваться.

– Я не могу туда выйти. Там он, – взяв себя в руки, промямлил я, встав с колен и косясь на дверь.

– Ты же мужчина! – фыркнули мне в ответ, даже не глянув на меня.

– Но это ты меня сюда затащила, – возмущённо выдавил я из себя, когда услышал глухой удар в металлическую дверь с обратной стороны. Явно это не жильцы ломятся, у них ключи есть.

Девушка всё же отвлекалась от любования в зеркальце и, смерив меня брезгливым взглядом, задумчиво произнесла:

– Да… На мужчину ты слабо тянешь…

Очередной удар в дверь и потом звук набора домофона заставил меня поёжиться и мысленно перекрестится.

– Ладно, – смилостивилась девушка и, явно что-то обдумав, расплылась в улыбке. – Пошли уж, помогу.

Услышав это, я чуть не запрыгал от радости. Конечно, где-то внутри я понимал, что оказался в таком идиотском положении из-за неё, но она всё же мне поможет, поэтому, подняв с пола остатки пакета с продуктами, почапал за ней.

Если бы я знал раньше, на что согласился, то даже на километр не приблизился к этому чёрту в юбке с лицом ангела.

Маша, так, оказывается, звали девушку, завела меня к себе, прямо с порога став меня рассматривать с шальным блеском в глазах и щупать, периодически что-то боромоча себе под нос. Потом хищно улыбнувшись, от чего мурашки пробежали по коже, она, ни слова не говоря, потянула меня куда-то. Все попытки сказать хоть слово пресекались на корню недовольным шипением, пока мы не попали в большую светлую комнату, оформленную в розовых тонах. На всех стенах красовались разного формата фотографии с Машей, а на подоконнике и кровати стояли и сидели разнообразные плюшевые медведи.

«Маша и медведи просто…», – проскользнула в голове мысль, и меня с силой, явно не девчачьей, пихнули на большую кровать.

– Приступим-с! – довольно произнесла Маша, открыла огромный зеркальный шкаф в самом углу комнаты и стала там что-то искать, периодически доставая вешалки с женскими тряпками. Иногда она оборачивалась, бросала на меня оценивающие взгляды, от которых хотелось спрятаться, а потом скривившись, запихивала обратно в шкаф вешалки.

Моя скромность и опять же кроткий характер не позволили задать ей вопросы мучавшие меня: Зачем это всё? И как это мне поможет? Пока из шкафа Маша не вытащила на свет яркое светло-голубое платье в белый горошек с рюшами.

– Нашла! – довольно произнесла девушка и с вешалкой в руках двинулась ко мне. Приложив платье ко мне, она засияла как самовар. – Самое то!

– Я не надену это! – дошло до меня, что хочет сделать Маша, и я тут же это озвучил. Даже моя скромность и кротость заткнулись и пошли спать.

– Хорошо, – покорно согласилась девушка и, бросив платье на кровать, подошла к окну, отдёрнула тюль и с издевательской улыбкой на губах наигранно-печально продолжила. – Передай тогда Мишеньке привет, а то он, бедняжка, сейчас из-за ревности и желания тебя прибить дверь в подъезд сломает.

Вскочив с кровати, я метнулся к открытому окну. С третьего этажа прекрасно была видна машина, около которой наяривал круги «Мишенька», хотя я бы сказал, Медведище, сжимая кулаки, и что-то злобно бормоча. Ну, вот и сбылись мои самые жуткие опасения – меня прибьют!

Тут медведь с ласковым именем Мишенька, словно почувствовал, что за ним наблюдают из окна, и поднял голову.

– Вот зараза! – прорычал он и, сжав кулак, впечатал его себе в ладонь.

Ноги подкосились, и если бы не подоконник, я бы точно рухнул. Закрыв глаза и покорно вздохнув, я развернулся к Маше и кивнул, соглашаясь на всё.

– Вот и отличненько! – пропела Маша, схватила отброшенное ранее платье, всунула его мне в руки и вытолкала из комнаты, выдав командирским голосом. – Ванна прямо по коридору. И давай быстрее, у меня и так времени мало. Мне ещё в клуб собираться…

Боже, на что я согласился? Хотя если это мне поможет выжить, то тогда ладно.

Прижав платье к груди как что-то самое дорогое, я на негнущихся ногах поплёлся в ванну.

Сходил за хлебушком, ничего не скажешь…

Оказалось, чтобы надеть платье, надо быть гимнастом-акробатом. Во-первых, я не мог сначала платье напялить, пока не обнаружил на спине маленькую еле заметную молнию и не разобрался в дырках. Во-вторых, напялив его с горем пополам, я не смог застегнуть. Это ж как надо вывернуться, чтобы застегнуть его?!

– Чего так долго?! – зашипела недовольно Маша залетая в ванную, которую от пережитого страха и растерянности я забыл закрыть.

Увиденное её наверное шокировало. Девушка замерла, разглядывая меня, а потом пробормотав себе под нос, что все мужики тормоза и тупые валенки, стала стягивать с меня платье.

– Я же его еле надел, – красный как рак, пропыхтел я когда эта фурия всё же стянула его с меня, заодно чуть не оторвав голову и руки.

– Болван, футболку сними! Это же платье из коллекции Orla Kiely! – закричала она, гневно сверкая глазами и тряся платьем перед моим носом.

Если честно, то мне показалось, что она меня сейчас сама прибьёт, и «Мишеньке» от моей тушки уже ничего не достанется.

Как я ошибся, приняв её сразу за совершенство. Это же чистой воды фурия и ведьма!

– Я не знал, честно! – попытался я оправдаться, пятясь к стене и закрывая глаза, пока мне их не выцарапали.

– Не знал он! Вы вообще ничего никогда не знаете, только и знаете, как мне нервы трепать! – зашипела она, и ухватившись тонкими пальцами за мою футболку, стала её стягивать.

Мои слабенькие попыточки сказать, что я и сам могу, пресеклись на корню. Через пять минут меня раздели и впихнули в злосчастное платье.

– Теперь штаны снимай! – скомандовала фурия, уперев руки в боки.

– Зачем? – испуганно спросил, вцепившись в пояс своих широких джинсов.

– Я, конечно, понимаю, что Мишка дурак и имбецил, но даже он поймёт, что ты не девка! – рявкнула Маша,

наступая на меня.

Покраснев как маков цвет, я не стал сопротивляться и, отвернувшись, молча стянул штаны, а то мало ли она сама их снимет.

Вот честно, я её бояться начинаю. Говорила мне бабушка, что внешность обманчива, а я не верил…

– Замечательно! У меня глаз-алмаз! – восхищённо произнесла Маша, оценивающе разглядывая меня со всех сторон.

Чувствую себя идиотом, и вообще, что-то я начинаю сомневаться по поводу этого переодевания.

Дальше развить свои сомнения и терзания мне не дала фурия, схватившая меня за руку и потянувшая обратно в комнату. Усадив моё шокированое и несопротивляющееся тельце перед туалетным столиком, заставленным банками и разнообразными тюбиками, девушка очередной раз скептически посмотрела на меня и скомандовала:

– Придётся повозиться, конечно, но думаю должно получиться.

– А что должно получиться? – преодолев свой страх, всё же спросил я.

– То, что надо! – важно ответили мне таким тоном, что, мол, сиди и молчи в тряпочку.

Полчаса, проведённые в кресле, превратились в самые натуральные средневековые пытки для моего тела и психики. Вспоминать об этом я точно буду очень долго, да и что говорить, жуткие сны мне обеспечены на год вперёд!

– Готово! – радостно воскликнула Маша, чуть не хлопая в ладоши, спихнув меня со стула и притянув к зеркалу.

– Так что можешь открыть глаза и оценить мою гениальность и талант!

Да, глаза я закрыл в самом начале пыток, потому как смотреть на происходящее было страшно, даже сейчас их открывать было жутко.

– Ну! – поторопила меня недовольно Маша, и я решился.

Добрых пять минут я стоял, неприлично открыв рот и тыкая пальцем в отражение. Я был в шоке, и это слабо сказано. Мне хотелось впервые в жизни ругаться матом, хоть я никогда этого и не делал.

Из зеркала на меня смотрела обворожительная, хрупкая и по-детски сложенная девушка в голубом платье. Это не я! Это точно не я, потому как такое невозможно!

То, что моё телосложение скорее рахитичное, я знаю, никогда не отличался ни ростом, ни фигурой, ну это я в маму, но теперь глядя в зеркало, не мог поверить своим глазам. Из-под платья, которое было выше колена и с пышной юбкой, выглядывали тонкие, бело-синие, худые, почти цыплячьи ноги с острыми коленками. Не зря я ношу широкие штаны, ох не зря. Такое даже летом с шортами страшно показывать. Благо ещё платье было не в облипку и с рукавами, а то я бы умер от стыда. И так достаточно того что в талии было так узко, что не вздохнуть. Голубой цвет оттенял мою кожу, и теперь она казалось фарфоровой, а не как обычно – нездорово-бледной. Лицо моё – это отдельная история, потому как я смотрел и до сих пор не верил, что это я. Курносый нос с веснушками, который вечно бесил меня, превратился в миленький, а ярко – рыжие веснушки, моё проклятье и повод для насмешек, стали выглядеть золотистой россыпью и очень даже симпатично смотрелись, и я бы добавил, что очень органично. Губы тоже изменились: из тонких, обычно бледно-розовых и нечетких, они стали пухлыми, идеально очерченными, и по цвету напоминали сочную спелую вишню. Про маленькую родинку над губой так же не забыли и сделали её ярче и бросающейся в глаза.

О! Глаза! Глаза – такое чувство, что были не мои. Вообще они у меня некрасивые: маленькие, невзрачного серо-болотного цвета в обрамлении белёсых, словно выцветших ресниц. Короче, бе! Но теперь это точно не они! Их цвет и размер изменился, и они стали необычными и притягивающими: ярко-серыми по контуру, а внутри у зрачка с ярко-рыжими вкраплениями. Они даже больше в два раза стали, наверное из-за того что подведены тёмным карандашом, да и ресницы ещё изменились, вместо белёсых – угольно-черные, длинные и пушистые. Про брови я буду вспоминать всю жизнь, особенно когда мне их эта фурия выщипывала. Боль была адская. Как девушки такое терпят? Это же просто кошмар!

Прическа на голове вызвала также шок и ступор. Она точно ведьма! Мои отросшие пакли мерзкого грязно-русого цвета, да ещё жёсткие как проволока, с которыми что-то сделать просто невозможно, только состричь, она превратила в нечто. Теперь на моей бедовой голове красовались уложенные в стильную причёску тёмно-русые волосы. Сзади они были приподняты с помощью геля, а спереди как-то хитро уложены. Вроде небрежно, но волосок к волоску, прядка к прядке, в итоге – просто супер.

– Ну как?! – довольно спросила Маша.

От её вопроса я встрепенулся и оторвался от зеркала.

– Конечно, с волосами на ногах не помешало бы что-нибудь сделать, – задумчиво вдруг произнесла она и посмотрела скептически на мои ноги.

– Не надо! – взмолился я и попытался натянуть платье на колени. Получалось слабо, но хоть как.

– Надо! – серьёзно сказала она и, схватив меня за руку, потянула в ванную.

А! Никогда не буду помогать девушкам! То, что со мной она сделала, не шло ни в какое сравнение с выщипыванием

бровей. Это чистое издевательство, потому как без анестезии такие процедуры делать нельзя. Убил бы того, кто придумал восковую депиляцию!

Когда всё закончилось, я вытер набежавшие слёзы и на дрожащих лысых ногах еле вышел из ванной.

– Вот так получше будет, и нечего слёзы лить, а то тушь потечёт! – по-деловому заявила мне эта фурия и куда-то убежала.

Лучше бы меня Мишенька прибил, думаю, он бы не стал так издеваться над бедным моим тельцем.

– Одевай! – как чёрт из табакерки появилась Маша, ставя на пол голубые, под тон платья, туфли на высоких двадцатисантиметровых каблуках.

– Я… Я… Нет! – пробубнил я, пятясь обратно в ванну, потому как представил себя на этих ходулях.

– Ты не пойдёшь в кедах, так что одевай, пока я добрая! – с нажимом сказала эта фурия и пихнула меня в спину к туфлям.

– Они мне маленькие будут, – тихо и как-то неубедительно попытался я отнекаться от туфель.

– У тебя тридцать седьмой размер, так что одевай! – уже прошипела девушка. – Я на твоих кедах посмотрела! – довольно добила она меня, и я залился краской.

Размер ноги у меня тоже рахитский и также был поводом для насмешек ещё в школе.

В итоге я влез в эту обувку. Влез и стою, за стеночку держусь, потому что на них ходить невозможно, а если упасть, то думаю, реально сломать ноги.

– Пройдись! – скомандовала мне Маша и ещё ускорение поддала.

Как я летел по коридору и не упал – не знаю, но страшно было жутко.

– Сойдёт! – прокомментировала она мой полёт, скривившись, и скрылась очередной раз в комнате.

– Вот твой пакет со шмотьём, а мои вещи потом вернёшь, – довольно произнесла она всовывая мне в руки пакет с продуктами и моими вещами. – И да, не благодари! Я сегодня добрая!

Сказав это, она тут же выпихнула меня за дверь, громко хлопнув ею, чуть не прищемив мне руку.

Божечки, и как мне домой идти?!

Постояв у стеночки минут пять, я всё же пошкандыбарил на амбразуру. Какой позор, и очень надеюсь, что Мишенька меня не узнает, а ещё я не сломаю себе ноги.

Каждый шаг давался с трудом, да ещё и пакет с вещами и продуктами ровности мне не добавлял. Спустившись кое-как на первый этаж, я приблизился к двери. Ладони вспотели, а по позвоночнику пробежали мурашки. Сердце стучало, кажется, в горле.

А с виду такая красивая девушка…. Больше никогда девушкам помогать не буду!

Ну, как говорится, перед смертью не надышишься, поэтому поудобнее перехватив пакет, я нажал на открытие и, отлепившись от стены, шагнул навстречу своему позору или смерти. Как получится.

Солнце ослепило после тёмного подъезда, и я чуть не грохнулся, но удержав равновесие, походкой коровы на льду сделал первые шаги без опоры.

«Мишенька», сидевший до этого на лавочке, тут же подхватился и, встав, направился ко мне. Мысленно я

уже попрощался с жизнью и даже зажмурился.

Прошла целая минута, но я был живой. Открыв один глаз, я чуть не рухнул. Прямо передо мной, как гора, возвышался медведь, рассматривая меня с каким-то странным блеском в глазах и хищной маньячной улыбкой.

Узнал? Неужели узнал? Мамочки! – запаниковал я покрываясь холодным потом.

Сверху кто-то открыл балкон и знакомо захихикал. Вверх мы посмотрели одновременно. На балконе, облокотившись о перила, стояла довольная фурия, которая, видимо, решила посмотреть на этот цирк с моим участием.

– Очаровательная девушка, вы не могли бы мне помочь? – вдруг мягко, словно кот промурлыкал «Мишенька».

От страха перед этой горой мышц я кивнул. Всё же я обещал не помогать девушкам, да и медведю отказать, думаю, вряд ли получится: размажет как козявку.

– Тогда с сегодняшнего дня мы встречаемся! – радостно и громко возвестил мне Мишенька

Он глянул вверх, а потом обхватил меня за талию, притянул к себе и поцеловал в губы.

Я даже пискнуть не успел, не то, что оттолкнуть его пудовые лапы от себя.

Сверху, где-то с балкона раздался удивлённый возглас, а затем звук закрывающейся двери.

Оцепенение слетело с меня, когда этот медведь попытался мне в рот просунуть свой язык. Я стиснул зубы и начал крутить головой. К моему сожалению, это не помогло, и мне даже показалось, что мои попытки отстраниться от него начали наоборот его заводить.

Помогите, насилуют! – мысленно закричал я и тут же почувствовал, как на мою ягодицу опустилась горячая ладонь медведя.

Похоже, мои мысли сейчас воплотятся в реальность и меня сейчас изнасилуют. Решение пришло само собой. Со всей силы я наступил каблуком на ногу этому медведю. Он взвыл и отцепился от меня, и вырвал ногу из-под каблука. Естественно я не удержался, и мои опасения по поводу падения сбылись.

В тот самый момент, как я летел на асфальт, открылась подъездная дверь и вылетела фурия.

– Бабник! – рявкнула она и, подлетев к медведю, залепила ему оплеуху, да такую, что я бы наверное с ног свалился, а медведь ничего, даже не шелохнулся, только отпечаток руки на щеке остался.

– На себя посмотри! – вдруг зло ответил он ей.

Фурия просто закипела от злости.

– Значит, это так ты хотел извиниться за то, что в клубе обнимался и лизался с той курицей?! – закричала она.

– В то время как ты делала минет Серому в туалете, – в тон ей ответил он.

Маша замерла и от удивления рот открыла, но потом её красивое лицо исказилось.

– Козёл! Мудак! Тупой имбецил! – вдруг закричала она и, подбежав к медведю, стала его бить кулаками в широкую грудь.

– Наверное, да, если всё это время терпел все твои выходки! – задумавшись, проговорил он и отошёл от девушки. – И вообще, Маш, ты лучше иди домой, там тебя, небось, тот задохлик дожидается, скучает. Он же умнее меня. Да?

Что-то жареным запахло тут и это не к добру. Пока эта парочка сумасшедших занята, надо по-тихому смыться, а то не дай бог вспомнят про меня.

Попытавшись встать, я чуть не заплакал от боли в лодыжке. Накаркал!

Но, видимо, ещё не всё моё карканье сбылось, потому как услышал то, чего и опасался.

– Терпел? Это я терпела такого тупого неандертальца, как ты, так что забудь мой номер телефона! – закричала она на медведя, а потом её взгляд переместился на меня. – А ты, ты и правда задохлик, да ещё и неблагодарная маленькая пидовка, отбивающая парней! Вот! – прокричала эта фурия и направилась к подъезду, но уже у самых дверей она обернулась и прошипела:

– И шмотки оставь себе, педрилка!

Дверь с грохотом закрылась, и я понял, что всё, мне конец. Медведь стоял недалеко от меня и, нахмурившись, не по-доброму косился на меня, видать, обдумывая, как лучше меня с землёй сравнять, а потом прикопать.

Я сидел ни жив ни мёртв. Встать не мог – нога болела жутко, а в душе поднялась горькая обида. Слёзы сами навернулись на глаза и ручьём потекли по щекам. Помог, называется!

– Ну, тише, не плачь, – проговорил кто-то над ухом и погладил меня, успокаивая, по голове. – Машка всегда язвой была и импульсивной. Попсихует и успокоится. Да и расстаться нам давно уже надо было.

Разлепив слипшиеся ресницы, я посмотрел на говорившего, и если бы смог, то отпрыгнул – говоривший был никто иной, как медведь.

Я сжался в комок, ожидая удара, но его не последовало.

– Вставай! – произнёс медведь-переросток и подал мне руку.

Лежачих не бьёт, что ли?

– Я не могу-гу-гу, – заревел ещё пуще я после того, как уцепившись в его лапищу, попробовал встать. Боль была такая сильная, что слёзы сами уже градом текли.

Медведь аккуратно осмотрел мою ногу, ощупал коленку почему-то и вынес вердикт:

– Перелома нет.

Затем он с лёгкостью поднял меня на руки вместе с пакетом и понес в машину.

– Убивать меня решил, что ли, в лесу, чтобы удобней прикапывать было? – всхлипнув, спросил я, как только меня усадили на переднее сиденье.

– Ты что, совсем? Я девушек не обижаю, особенно таких красивых и хорошеньких как ты, – промурлыкал он, пристёгивая меня ремнём безопасности.

Сначала я нервно захихикал от услышанного, но поняв всю абсурдность ситуации, снова заплакал. Он не понял, что я парень! И если ему сказать сейчас про это, то он меня точно в лес завезёт и прибьёт!

– Да хорош реветь! А то слёзы меня нервируют! – вдруг рявкнул он.

От его крика я замер и уставился испуганно на него, а этот гад, пользуясь моим замешательством и стрессом, быстро приблизился и, чмокнув в нос, так же быстро отстранился.

– У тебя такие веснушки сексуальные, – прокомментировал он и расплылся в довольной улыбке. – Так и хочется их поцеловать.

Рука зачесалась дать ему в нос, а на языке вертелись матерные ругательства, но я удержался от этого глупого поступка и, отвернувшись, снова тихонечко всхлипнул.

Мамочка, ну зачем тебе хлеб нужен был?! И без него неплохо же ведь жили! Всё, больше в магазины ни ногой, хоть стреляйте!

Пока я мысленно давал себе зарок, медведь уже сел в машину и завёл её.

– Ну что, поехали, прекрасная незнакомка! – скомандовал он, и машина резво сорвалась с места.

Мне показалось, или он с сарказмом произнёс про прекрасную незнакомку? Всё, я сейчас снова разревусь!

Как только мы выехали со двора и вырулили на проспект, я понял, что у меня есть шанс остаться в живых.

– Ты не мог бы высадить меня тут? – тихо спросил я и с надеждой посмотрел на медведя.

– Ты же идти не можешь, – резонно ответил он и даже не глянул на меня.

– Хорошо, – согласился медведь и, посмотрев на меня, остановился. – Иди!

Ура! Я свободен! – ликовал я, пока не открыл дверь и не попытался выйти. Скривившись от боли, я мужественно, почти мужественно, слёзы не в счёт, выбрался из машины. Туфли всё ещё были на ногах, поэтому к боли был бонус в виде каблуков, на которых я и на здоровых ногах еле держусь.

Держась за дверцу, я понял, что дальше и шагу не сделаю, но перед глазами ясно всплыла картинка холмика под берёзкой, где нет даже крестика, и я всё же отлепился от злосчастной машины, стоя фактически на одной ноге и шатаясь от лёгкого дуновения ветерка. Спиной я почувствовал скептический взгляд медведя, и это придало мне сил на следующий шаг, ну или прыжок, потому как по другому я явно не смогу.

Ту-ту-ру-ту! Смертельный номер! Прыжок на одной ноге, обутой в туфли на огроменном каблуке! Раз, два…. Два с половиной… два с хвостиком… два на верёвочке…. Два на сопельке…

И я не прыгнул, потому, как меня взяли на руки и снова посадили в машину.

– Глупышка, ну и зачем мучаешь себя, если тебе больно? – тихо спросил медведь укоряюще глядя на меня своими карими глазищами.

– Мне не больно!

– Вот упрямица! – восхищённо сказал Мишенька и игриво добавил. – Мне такие нравятся!

Я напрягся от его слов. Это чего он такое говорит? Какое нравится? Я парень!

От злости я уже готов был высказать ему это, но потом вовремя спохватился. Нет, он точно меня прибьёт!

Губы сами некрасиво скривились, будто я лимон съел. Чтобы опять не заплакать, я отвернулся и уткнулся в окно. За всю жизнь я столько не ревел как за последний час! Дожился!

– Сильно болит? – сочувствующе спросил медведь, истолковав мой вид по-своему.

Мне ничего не оставалось, как угукнуть. Тяжело вздохнув, медведь ещё секунду молчал, а потом завёл машину.

– Тогда нужно быстрее ехать, чтобы обезболить, – серьёзно произнёс он, и у меня опять затеплилась надежда на то, что не всё так плохо: пока он думает, что я девушка, я жив, а сейчас мы приедем в больницу, и тогда я смогу от него отвязаться.

Машина на огромной скорости неслась по улицам города, обгоняя и подрезая другие автомобили. Рано я про шанс подумал…. Он тает прямо на глазах, как снежинка на ладони, потому как вполне возможно: я живым не доеду. Вцепившись в ручку, я искоса стал рассматривать Мишеньку.

Имя ему под стать. Миша, Медведь. Огромный, мускулистый, с большими руками, на которых явно выделялись литые мышцы, и как мне показалась, что у него были мышцы даже на пальцах, которыми он вцепился в руль.

Глянув мельком на свои тонкие музыкальные пальцы, я тяжело вздохнул и, спрятав их в складки платья, продолжил дальше рассматривать «Мишеньку» с каким-то мазохистким рвением.

Широкая рельефная грудь мерно вздымалась, а на толстой шее пульсировала синяя вена. Черты лица крупные, рубленные. Нос видимо, был сломан, и поэтому была видна светлая полоска от шрама на переносице, ну и соответственно он был немного искривлен. Губы также крупные и полные. На упрямом подбородке видна ямочка, а на щеках – темная однодневная щетина. Волосы тёмные, каштановые и взъерошенные, словно он только что из берлоги вылез после спячки. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, не меньше, но и не больше двадцати шести.

За ним явно девушки вьются толпами, не то, что за мной… Ни одной, не считая Настьки с первого подъезда, но она просто подруга, вместе с которой в детстве играли в песочнице и лепили куличики.

На очередном повороте машину чуть занесло, и когда она сбросила резко скорость, меня чуть не впечатало носом в панель. С таким темпом я скоро зарекусь на машинах ездить!

Дальнейший путь я проделал с зажмуренными глазами и вцепившись в дверцу мёртвой хваткой.

Я живой? – спросил я сам у себя, когда машина остановилась и двигатель заглох.

Открыв глаза, я осмотрелся по сторонам и нахмурился.

– А где больница? – удивлённо спросил я, глядя на обычный двор обычной девятиэтажки.

– А зачем она? – ответил вопросом на вопрос медведь и честными глазами посмотрел на меня.

Я только ресницами захлопал. Это что, получается, мы не в больницу ехали, как я наивно предполагал?

Пока я пытался справиться со своим негодованием, Мишенька вышел из машины и, открыв дверь с моей стороны, сгрёб меня на руки.

– Мне домой надо, – слабо выдавил я из себя, когда этот танк направился к подъезду. – Мама волноваться будет…

– Как тебя зовут? – вдруг остановившись, спросил Мишенька и пристально стал смотреть на меня.

Интересно, он слышал, что я ему говорил?

– Меня Миша, а тебя? – опять спросил он и приподнял бровь.

– Саша, – каркнул я и залился краской, зажмурившись.

Повезло мне с имечком, ничего не скажешь. И ведь не скажешь, что имя мальчуковое!

Кивнув удовлетворённо, медведь продолжил путь.

До квартиры мы добрались относительно быстро, хотя явно не для меня. Я любую секунду ожидал, что до медведя дойдёт, что я не девушка, и тогда он размажет меня тонким слоем по подъезду. От переживания я даже не заметил, как мы зашли в довольно большую, со свежесделанным ремонтом квартиру, и меня сгрузили на кожаный черный диван, стянув наконец-то эти ужасные пыточные устройства с ног.


Горький Максим

Горький Максим

Прошла по полям весна, оставив за собою голубые следы - лужи талого снега; расковала речку Студенец, бежит речка мимо села Тулунги, закидывая на черный масленый берег цепкие волнишки, смывая сухие стебли подсолнухов,в мутной воде кувыркаются мохнатые комья корней.

Тепло вздыхает ветер, стремясь за рекой, покрывая воду золотистой рябью; на берегу покачиваются таловые кусты, распуская почки, некоторые уже раскрылись,- на солнце трепещут желтоватые мотыльки новорожденных листьев.

Над бархатом черных полей, над серебряными пятнами луж стоит голубоватый парок,- влажное дыхание оттаявшей земли. Круг земной свободен, широк, уютно накрыт шатром небес; над селом и полями царствует апрельское солнце,- небо расцвело огненным цветом. Полдень; тепло и радостно.

За рекою, на взгорье, празднично высветлилось богатое село; на одном его конце встала в небо колокольня,- плавится на солнце золоченый крест; на другом, красивой булавою, поднят минарет мечети. Вокруг колокольни вьются белые голуби - точно веселый звон превратился в белых птиц. В селе тихо и пусто,- только голуби да колокольный звон, а люди ушли навстречу иконе богоматери,- ее несут в город из древнего монастыря за тридцать верст от Тулунги.

Трое рослых татар, с заступами в руках, молча уравнивают упругую землю - съезд к парому. Один возится на самом пароме, расковыривая ломом доски, еще один - мешая ему - метет паром измызганной метлой, ими тихо командует статный юноша в лиловой тюбетейке - у него очень белое лицо, большие грустные глаза и ярко-красные губы. Я сижу на скамье у ворот постоялого двора, любуюсь тихо-умной работой татар, голубями,- на душе у меня удивительно хорошо, точно я сам сделал всё это: солнце, небо, землю и всё, что на ней. Недурно сделал и тихонько радуюсь.

Постоялый двор держит Устин Сутырин, мещанин из Темрюка, маленький человечек, суетливый, как цыпленок; ему помогает сестра, грудастая мелкозубая баба с плутоватыми глазами, работница, рябая и огромная, и такой же огромный рыжебородый татарин; под этими двумя - земля гнется.

Все они начали шуметь и вертеться с рассвета: пекли, варили, ругались, устраивали столы на улице, под окнами широко развалившейся пятиоконной избы. Я пришел сюда вчера днем, а вечером написал Устину ядовитое прошение на мужиков, которые украли у него жмыхи и убили борова,- прошение очень понравилось Сутырину, особенно пленился он словами: "А посему и принимая во внимание".

Круто завинчено! - восхищался он, осматривая меня бойкими глазами веселого жулика.- Ты, парень, останься у нас на завтрее,- завтра веселый день у нас, владычицу встречаем, ералаш будет!

Теперь Устин, босой, в синем жилете поверх кумачной рубахи, оводом носится по двору, по улице и командует, сбивая с толка всех своих помощников.

Ясан,- слепой ты али что? Как ты козлы уставил? Тыщу лет живете, шайтаны... Дарья,- стой,- куда весы, кто велел?

Со двора павой выходит сноха Устина, Марья, синеокая вдова,- муж ее два года тому назад, в день зимнего Николы, убит в честном бою с татарами на реке Студенце. Вдова одета празднично: на ней синий жакет, желтая, с зелеными цветами, юбка, козловые башмаки с подковами и пунцовый платок на светлых волосах. Устин, поперхнувшись словом, глядит на нее, открыв рот, точно впервые увидал, глядит и восхищенно бормочет:

Выпялилась,- дама козырей!

И тотчас же неистово орет:

Куда-те поманило, а?

Надвигаясь прямо на него, она спрашивает сочным голосом:

Ну, а што?

Ер-ралаш,- отмахнувшись от нее, кричит Устин и убегает во двор.

Юноша-татарин поправил тюбетейку и вынул из-за пазухи кожаный кисет; женщина, подняв сзади юбку на высоту спины, села рядом со мной, вздохнув:

О том, кто я, откуда, куда иду,- она выспросила меня еще вчера, и теперь ей не о чем говорить. Сидит и дышит, равномерно приподнимая высокую грудь, синие глаза скошены на татарина, он посматривает на нее и курит маленькую трубочку. Ласково плещется река, звенят невидимые жаворонки. На дворе непрерывно гудит басовитый голос сестры Устина, надрывается его тонкий голосок. Среди грязной дороги, на сухом сером островке, сидит собака и, вывесив язык, смотрит, как в зеркало, в лужу. Жарко ей на солнце, а уйти, видимо, лень. Исступленно свистят скворцы, где-то далеко за селом щелкает плеть пастуха, а в селе тонко плачет ребенок. Легко, точно детскую коляску, Ясан выкатил со двора телегу на железном ходу, накрыл ее досками, разостлал на доски рядно и, подняв оглобли, пристраивает к ним весы. Юноша тихонько говорит ему что-то.

Йок,- мрачно ответил Ясан.

По-ихнему - ёк, а по-нашему - нет,- просвещает меня соседка и спрашивает работника:

Чего он?

Не снай.

А сказал - нет?

Ты сам снайт.

Чего такое? - вдруг, точно с крыши соскочил Устин.

Тыщу лет живете, а говорить по-человечьи не можете... Марья, что ж ты сидишь, побойся бога!

Ну, а што?

Дак - сахар же надо колоть!

Наколола уже.

Наколола, наколола...

Ералаш
Максим Горький

Горький Максим

Горький Максим

Прошла по полям весна, оставив за собою голубые следы - лужи талого снега; расковала речку Студенец, бежит речка мимо села Тулунги, закидывая на черный масленый берег цепкие волнишки, смывая сухие стебли подсолнухов,в мутной воде кувыркаются мохнатые комья корней.

Тепло вздыхает ветер, стремясь за рекой, покрывая воду золотистой рябью; на берегу покачиваются таловые кусты, распуская почки, некоторые уже раскрылись,- на солнце трепещут желтоватые мотыльки новорожденных листьев.

Над бархатом черных полей, над серебряными пятнами луж стоит голубоватый парок,- влажное дыхание оттаявшей земли. Круг земной свободен, широк, уютно накрыт шатром небес; над селом и полями царствует апрельское солнце,- небо расцвело огненным цветом. Полдень; тепло и радостно.

За рекою, на взгорье, празднично высветлилось богатое село; на одном его конце встала в небо колокольня,- плавится на солнце золоченый крест; на другом, красивой булавою, поднят минарет мечети. Вокруг колокольни вьются белые голуби - точно веселый звон превратился в белых птиц. В селе тихо и пусто,- только голуби да колокольный звон, а люди ушли навстречу иконе богоматери,- ее несут в город из древнего монастыря за тридцать верст от Тулунги.

Трое рослых татар, с заступами в руках, молча уравнивают упругую землю - съезд к парому. Один возится на самом пароме, расковыривая ломом доски, еще один - мешая ему - метет паром измызганной метлой, ими тихо командует статный юноша в лиловой тюбетейке - у него очень белое лицо, большие грустные глаза и ярко-красные губы. Я сижу на скамье у ворот постоялого двора, любуюсь тихо-умной работой татар, голубями,- на душе у меня удивительно хорошо, точно я сам сделал всё это: солнце, небо, землю и всё, что на ней. Недурно сделал и тихонько радуюсь.

Постоялый двор держит Устин Сутырин, мещанин из Темрюка, маленький человечек, суетливый, как цыпленок; ему помогает сестра, грудастая мелкозубая баба с плутоватыми глазами, работница, рябая и огромная, и такой же огромный рыжебородый татарин; под этими двумя - земля гнется.

Все они начали шуметь и вертеться с рассвета: пекли, варили, ругались, устраивали столы на улице, под окнами широко развалившейся пятиоконной избы. Я пришел сюда вчера днем, а вечером написал Устину ядовитое прошение на мужиков, которые украли у него жмыхи и убили борова,- прошение очень понравилось Сутырину, особенно пленился он словами: "А посему и принимая во внимание".

Круто завинчено! - восхищался он, осматривая меня бойкими глазами веселого жулика.- Ты, парень, останься у нас на завтрее,- завтра веселый день у нас, владычицу встречаем, ералаш будет!

Теперь Устин, босой, в синем жилете поверх кумачной рубахи, оводом носится по двору, по улице и командует, сбивая с толка всех своих помощников.

Ясан,- слепой ты али что? Как ты козлы уставил? Тыщу лет живете, шайтаны... Дарья,- стой,- куда весы, кто велел?

Со двора павой выходит сноха Устина, Марья, синеокая вдова,- муж ее два года тому назад, в день зимнего Николы, убит в честном бою с татарами на реке Студенце. Вдова одета празднично: на ней синий жакет, желтая, с зелеными цветами, юбка, козловые башмаки с подковами и пунцовый платок на светлых волосах. Устин, поперхнувшись словом, глядит на нее, открыв рот, точно впервые увидал, глядит и восхищенно бормочет:

Выпялилась,- дама козырей!

И тотчас же неистово орет:

Куда-те поманило, а?

Надвигаясь прямо на него, она спрашивает сочным голосом:

Ну, а што?

Ер-ралаш,- отмахнувшись от нее, кричит Устин и убегает во двор.

Юноша-татарин поправил тюбетейку и вынул из-за пазухи кожаный кисет; женщина, подняв сзади юбку на высоту спины, села рядом со мной, вздохнув:

О том, кто я, откуда, куда иду,- она выспросила меня еще вчера, и теперь ей не о чем говорить. Сидит и дышит, равномерно приподнимая высокую грудь, синие глаза скошены на татарина, он посматривает на нее и курит маленькую трубочку. Ласково плещется река, звенят невидимые жаворонки. На дворе непрерывно гудит басовитый голос сестры Устина, надрывается его тонкий голосок. Среди грязной дороги, на сухом сером островке, сидит собака и, вывесив язык, смотрит, как в зеркало, в лужу. Жарко ей на солнце, а уйти, видимо, лень. Исступленно свистят скворцы, где-то далеко за селом щелкает плеть пастуха, а в селе тонко плачет ребенок. Легко, точно детскую коляску, Ясан выкатил со двора телегу на железном ходу, накрыл ее досками, разостлал на доски рядно и, подняв оглобли, пристраивает к ним весы. Юноша тихонько говорит ему что-то.

Йок,- мрачно ответил Ясан.

По-ихнему - ёк, а по-нашему - нет,- просвещает меня соседка и спрашивает работника:

Чего он?

Не снай.

А сказал - нет?

Ты сам снайт.

Чего такое? - вдруг, точно с крыши соскочил Устин.

Нисява.

Тыщу лет живете, а говорить по-человечьи не можете... Марья, что ж ты сидишь, побойся бога!

Ну, а што?

Дак - сахар же надо колоть!

Наколола уже.

Наколола, наколола...

Передразнил и убежал, чмокая подошвами по сырой земле. Женщина, усмехнувшись, толкнула меня локтем.

Ревнущий!

И, вздохнув, говорит:

Совсем окаянный. Полугода не минуло, как сына схоронил, а уж говорит мне: хошь, говорит, жить у меня, дак ты и спи со мной, а нет - уходи... Вон какой!

Лакомый. Ну, а вы?

Не ушли?

К родным?

Сирота я.

На работу!

Из богатого-то дома? Ишь ты...

Коли не стыдно, так - ладно!

А чего еще? Иде ж стыд? Тут - скрозь они, снохари. Особо у казаков. У них жалнерки эти - все под свекром.

Молодой татарин идет на паром, женщина беспокойно двигается, толкая меня, хрупко шумит ситец. От ее волос крепко пахнет гнилым жиром,- это, должно быть, помада.

Хорош молодец,- говорю я о татарине.

Это который? - невинно спрашивает она.

А вот, на которого вы смотрите.

Али я на него гляжу? На что он мне, нехрись!

Разве вы всегда только на то смотрите, что вам нужно?

А ведь и то правда! - подумав, говорит она и почтительно заглядывает в лицо мне.- Ну, ну... что значит, когда грамотей! Гляди-ка ты, как...

Вдали, на краю степном, являются, одна за другой, какие-то пестренькие шишки и тихонько катятся по черному бархату земли, непонятно исчезая в светлом блеске луж. Татары кончили работать, пятеро собрались на пароме, юноша незаметно, боком как-то, приблизился к нам.

Его - Мустафой зовут,- бормочет женщина.- Богатый, у отца маслобойня, жмыхом торгуют, яйца скупают...

Вдовый, с того года. Женили на малолетке, так она родами и померла.

Распустив толстые губы в улыбку, она говорит:

Кабы не татарин...

Что ж тогда?

Сам знаешь...

Она белая, румяная, сытая. Ее томит весенний хмель, синие глаза подернуты влагой и смотрят жалобно. Весна зажгла в этом полнокровном теле свои жадные стремления - женщина тлеет на солнце, как сырое полено в костре. От нее исходит некий пьяный чад. Не очень ловко мне рядом с ней, но и уйти не хочется. Ей - жарко Медленно расстегивая тугие крючки жакета, она смотрит на свою грудь в броне жесткого ситца и спрашивает меня:

В твоей стороне татары есть?

Везде они есть! Чать, наших-то все-таки больше, а?

Побольше А что?

Она сумрачно говорит:

Уж крестились бы все в одну веру, без забот...

Для вас какая вера приятнее?

Своя. Спросил тоже

Какая - своя?

Ну - наша! Христова!

Она смотрит на меня сердито и, видимо, хочет сказать что-то неприятное мне, но вдруг лицо ее изменило выражение, и она говорит невесело:

Вера у нас - лучше, а мужики - хуже. Татаре вина совсем почти не пьют да и не дерутся.

А многоженство?

Ну, это старики богатые жадуют, а молодые редко!

Помолчав, подумав - она решительно говорит:

Бабам это очень мешает - разноверие: татаре, мордва, столоверы разные, штунда.

Мешает?

Конечно. Бабам всё мешает.

И, снова помолчав, родит еще мысль:

Вот говорят: бог для всех один.

А люди - разные.

Так что же?

Она сердито бормочет:

Привязался! Что да что...

Молодой татарин кружится по берегу, глядя в землю, точно он деньги потерял и всё ищет их. Он - точно теленок, привязанный невидимой веревкой на невидимый кол. Женщина, исподлобья поглядывая на него, смешно облизывает губы.

На полях теплая черная земля неустанно и обильно родит людей; они являются, точно суслики из нор, и пестрой, рассеянной кучей ползут к селу. Сзади их, далеко, на мутно-синей полосе неба сверкает золото хоругвей,точно вспыхнули какие-то дневные звезды. Течет над землей тихий сочный гул,- от него звон жаворонков становится еще задорнее и радостнее колокольный звон.

Поет земля.

Выскочил Устин, смазанный маслом, в ярко начищенных сапогах, по животу пущена серебряная кучерская цепочка; он смотрит из-под ладони в поле и, без всякой надобности, надрывно кричит:

Идут! Марфа - идут! Марья, что же ты всё сидишь, а? Ясан, где ж ты? А, господи...

Он весь дрожит, точно лететь собрался, а сзади на него лезет испуганный Ясан и тоже кричит:

Гирь бул по пуд четыр, бачка, стал - тыри! Куда девал - не снай!

Бултыри, сталтыри,- орет Устин, топая ногами,- дьяволы! Тыщу лет живете... Прохожий, вот - гляди: тыщу лет живут!

Со двора вышел черный петух, приподнялся на ногах, взмахнул крыльями и возгласил:

Реку-у...

Марья, гони его, задавят!

Гони сам...

Отчего?

Что мне - и в праздник отдыху нет?

Пропаду я с вами!

К перевозу шариками катятся мальчишки, быстро идут девицы, подобрав юбки до колен, в черных башмаках жирной грязи.

О всепетая мати,- глухо несется с поля; там, над мохнатыми головами людей, сверкает, ослепляя, квадратный кусок золота, весь облеплен солнцем. Впереди иконы едет седобородый урядник верхом на белом коне, обрызганном грязью.

Краснолицая веселая баба звонко кричит:

Дядя Юстин, на степи, с версту от балки, мертвяк лежит, совсем раскис...

А ты - ори больше, дура! Наш?

Не знай...

Ну - царство небесное, только и всего... О господи, владыка пресвятая... Марь, становись к весам, гляди в оба. Ясан - где сестра?

Тысячная толпа темным валом катится к речке, готовая запрудить ее, лезет на паром, толкаясь и шумя, над нею колеблется икона, реют хоругви и, золотом в куске черной руды, сверкают ризы священников. Марья стоит бок о бок со мною, крестится, вздыхает, шепчет красными губами:

Милая, сердешная... спаси-помилуй-сохрани... Мати господня...

И деловито говорит мне:

Постой у весов с Ясаном, постереги, пожалуйста, как бы гири не украли,- я отбегу на минутку на одну...

Икону внесли на паром, он дрогнул и отделился от берега, разукрашенный ярким ситцем, кумачом и золотом.

Тиш-ше! - кричит урядник, а монахи, толстые, точно караси, стройно поют:

О всепетая мати...

На реке, вокруг парома, полощутся яркие пятна отражений, по улице мечется, растопырив крылья, черный петух, дородная Марфа сладко распевает:

Оладышки да пышки, покупай мальчишки, с патокой да медом...

Лежит он вверх грудью, знаш, голова-то по ухи в земле затонула, а рот раззявил,- таково ли страшно,- беда!

Эй,- кричит Устин, хватая меня за плечо,- где Марья?

На пароме, кажись.

На пароме?

Он смотрит из-под ладони на реку и бормочет:

Ералаш... А посему...

Богомолы тесно окружают телегу, на которой Ясан и Марфа торгуют хлебом, баранками, жареным мясом, оладьями; на дворе за столом люди пьют чай, им служит работница, безмолвно, точно немая, а на улице дудят в дудку слепой старик с ястребиным носом, и поводырь его, черноволосый мальчик, звонко кричит:

Ой, дудка моя,

Весялуха моя,

Над землей стоит весенний гул, победно звучат голоса девиц и женщин; задорен смех, бойки прибаутки, благозвонно поют колокола, и надо всем радостно царит пресветлое солнце, родоначальниче людей и богов.

Сияет солнце, как бы внушая ласково:

"Прощается, вам, людишки - земная тварь,- всё прощается,- живите бойко!"

С реки веет холодом; мутноокие туманы вздымаются на полях и белой толпою плывут к селу. Из-за края степи выкатился в небо оранжевый жернов луны, заря играет в зеркалах вешней воды. День промчался на золотом коне, оставив в душе моей сладкое утомление, насытив ее радостями,- я точно в бирюльки наигрался,- хорошо! Сижу во дворе, на телеге, сыт по горло, в меру пьян.

Сутырин разлегся на соломе и говорит похмельно:

Собираются бить меня мужики, а посему и тебя, наверно, вздуют! Уж спрашивали Степаху, работницу: "Который тут у вас прошение составлял?" Чуешь? Тебе бы, того... уйти от греха, к ночи-то...

Молчу, уходить не хочется.

Дремлешь?

Выпить мы с тобой можем, однако же! - хвастается Устин и шмыгает носом.- Лешие, положили мертвеца по эту сторону - перевезли бы на ту. Ему в селе место, около сборной, а не подле меня.

В сыром воздухе тошнотворно пахнет гнилым мясом. На селе девки водят хоровод, ясно слышны задорные слова песни:

А кто вдовушку полюбит

Вечное спасенье!

А кто девушку полюбит

Всем грехам прощенье!

Ф-фу, - вздыхает Устин, - тяжело мне несколько...

Встретив икону, он немедленно и тяжко напился, отколотил сестру, укравшую из выручки два целковых, задавил черного петуха и уснул, но к вечеру проснулся, как встрепанный, опохмелился и снова беспокоится:

Марью не видал?

Мало ли зачем! Без вранья не прожить. Человек безо лжи, как петух без перьев,- лысый! Но, подумав, говорит:

Лысых петухов - не бывает. Сманила меня баба эта, ей-богу! Конешно грех, ну - она вдовая, я - тоже Необыкновенная же до чего! Просто - смерть! А мне, всего-навсеё, сорок девять годов... Хороша баба?

Хороша!

То-то вот и оно! Дьявол! На село, видно, улизнула. Тут есть один татарчонок... ноги ему перебить надо!

Он выскочил из телеги, точно уколотый, и побежал со двора к реке, растрепанный, нечесаный, с соломой в волосах. Покурив, я тоже пошел за ним, но он уже колыхался посредине реки, в маленькой лодке, часто размахивая веслами.

Действующие лица: Девочка . ведущие. Мальчик . Учительница . Иванов . Петров . ученики Николаев . Вася . Вова - младший братишка Васи. Путешественник Пржевальский . Лошадь Пржевальского - ее роль исполняют двое ребят.

Сценарий юмористического журнала «Ералаш»

Предварительная подготовка. Подбираются музыкальные фонограммы: заставка к детскому юмористическому тележурналу «Ералаш», мелодия Д. Эллингтона «Караван», короткие «отбивки» для разделения сценок. Выполняется костюм лошади на двух исполнителей (плоская голова и покрывало), лошадиный профиль с отстающей нижней челюстью, плакат о приезде Хрюши и Степашки. Оформление сцены для показа самое скромное: несколько стульев.


Звучит музыкальная заставка тележурнала «Ералаш». Входят двое ведущих - Девочка и Мальчик .

Девочка . Ой, как я люблю смотреть тележурнал «Ералаш»!

Мальчик . Сказала! Кто же его не любит - посмеяться каждому охота.

Девочка . Мне кажется, такой тележурнал делать очень трудно - ведь выдумать смешную историю так непросто. Ну подумай, как нужно сочинить, чтобы зрителям смешно стало!

Мальчик . Ты так считаешь? А вот я готов поспорить, что каждая школа может создать свой веселый тележурнал, надо только повнимательнее всмотреться в события школьной жизни.

Девочка . Ой, как интересно! Ты знаешь, я готова с тобой согласиться - в школьной жизни есть не только трудные уроки и домашние задания, но и веселые каникулы, и смешные случаи на уроках.

Мальчик . Верно. А ты можешь вот так с ходу припомнить хоть один смешной случай, который произошел в вашем классе? .

Девочка (задумывается). Смешной случай? Вот у нас в школе недавно смешной случай был. Изучали мы на уроке биологии, какие животные живут в Африке.

Входят Учительница и несколько учеников, которые садятся на стулья, изображая класс.

Учительница . Итак, ребята, повторим еще раз, какие животные живут в Африке. Кто готов отвечать?

Ребята поднимают руки. Учительница жестами указывает, кому из них отвечать. Ученики поочередно поднимаются и дают свои ответы.

1-й ученик. В Африке живут обезьяны.

Учительница (соглашается). Правильно, обезьяны.

2-й ученик. В Африке живут крокодилы.

Учительница . Верно, и крокодилы.

3-й ученик. В Африке живут жирафы.

Учительница . Да, правильно.

4-й ученик. В Африке живут бегемоты.

Учительница . Молодец. А ты, Засыпкин, что ответишь?

Засыпкин. В Африке живут гипопотамы.

Учительница . Ты невнимательный, как всегда. Разве ты не слышал - бегемота уже называли.

Засыпкин. То бегемот - а то гипопотам!

Учительница . Так бегемот и гипопотам - это одно и то же животное.

Засыпкин. А Я читал, что они разные.

Учительница . Ты, вероятно, что-то не понял. Смотри! (Вывешивает две абсолютно одинаковые картинки.) Вот бегемот, а вот - гипопотам. У них одинаковое туловище, ноги, уши, глаза и все остальное. Так в чем же разница?

Засыпкин (внимательно всматривается в картинки, затем надувается, растопыривает руки в стороны и говорит басом). Гипопотам чуть пото-о-олще.

Музыкальная отбивка.

Мальчик (смеется). Вот самый настоящий смешной случай. И у меня есть предложение - давай сейчас разыграем перед нашими зрителями свой «Ералаш». Припомним вместе, какие забавные события случались в нашей школе.

Девочка . Думаю, ребятам будет интересно посмотреть на это со стороны. Только надо будет включить в наш «Ералаш» и смешные случаи, которые произошли у кого-то дома.

Мальчик . Согласен. Итак, представьте себе, ребята, что вы сидите дома в уютном кресле, а перед вами - экран телевизора.

Печенье маслом ты намажь,
Удобнее садись.
Пришел к нам в гости «Ералаш» -
Давай, развеселись.

Сестру и брата позови,
Приятелей, подруг,
Пускай посмотрят и они
Смешных историй круг.

Девочка . Не галерея, не музей,
Не цирк, не вернисаж -
Всем - от людей и до зверей -
По нраву «Ералаш».

Я покажу зрителям первый сюжет, который называется «Большой секрет про Хрюшу и Степашку». Представьте, ребята, что в нашем городе возле Дворца культуры появилась большая афиша. (Разворачивает и прикрепляет на доску плакат: «У нас в гостях персонажи всем известной передачи «Спокойной ночи, малыши» - Хрюша и Степашка. Приглашаем всех на встречу с любимыми героями».)

Вбегают несколько школьников с портфелями. Они читают афишу и обсуждают ее.

1-й ученик. Смотри-ка, к нам в гости Хрюша приедет. Ну, этот, из телевизора!

2-й ученик. И со Степашкой.

3-й ученик. Наверное, будет интересно.

4-й ученик. Надо будет пойти посмотреть!

Ребята усаживаются на стулья, изображая класс. Входит учительница.

Учительница . Ребята! В воскресенье мы все вместе пойдем на кукольное представление с участием Хрюши и Степашки.

Учительница . А в чем дело, Иванов ?

Иванов . А он вчера две «двойки» получил.

Учительница . Правда, Николаев срывает нам успеваемость!

Николаев . Ну и что - я тоже пойти хочу, я потом исправлюсь.

Учительница . Да, правда, он и на урок опоздать может, и на представление опоздает.

Петров . Мариванна, а Николаеву лучше вообще на представление не ходить - пусть дома сидит, уроки учит.

Учительница . Да, ты прав. Решено: Николаева мы не берем. А все остальные приходят завтра к 10 часам утра во Дворец культуры. (Уходит.)

Все дети, кроме Николаева, кричат «ура!». Иванов и Петров дразнят Николаева.

Иванов и Петров . А мы-то на Хрюшу со Степашкой пойдем, а тебя не берут - э-э-э! (Высовывают языки и скачут перед ним на одной ножке, затем убегают.)

Николаев (обиженно). Вот вредные какие. А за что я две «двойки» получил - не за знания же! По физкультуре из-за того, что тапочки дома забыл, а по литературе не те стихи наизусть выучил. А эти ябедничают, из-за них меня в театр не берут. Как бы им отомстить? (Задумывается, потом улыбается.) Кажется, придумал. Ну, до завтра! (Уходит.)

Девочка -ведущая . Наступило воскресное утро.

Вбегает Николаев с футбольным мячом в руках.

Николаев (обращается к зрителям). Иванов и Петров не выходили еще? Нет? Ну тогда я их здесь подожду. (Играет в мяч.) Ой, вот они!

Входят Иванов и Петров . Они принаряжены - у каждого на шее галстук-бабочка, вид у обоих важный. В руках держат билеты. Николаев притворяется, что не замечает их.

Иванов (Николаеву, насмешливо). А мы в театр идем - э-э-э!

Петров (дразнится). А тебя-то не взяли - э-э-э!

Николаев (делает вид, что только увидел их). А, Иванов и Петров ! В театр, что ли, собрались?

Иванов и Петров (гордо). Да! Вот, смотри, билеты! (Машут перед лицом Николаева своими билетами.)

Николаев . Смотреть, что ли, на Хрюшу и Степашку?

Иванов и Петров . Да!

Иванов . А тебя-то не взяли!

Петров . Не взяли!

Николаев . Да я и сам идти не хочу. Я бы пошел, да я про них один секрет узнал - из-за него и идти неохота.

Иванов и Петров (заинтересованно). Секрет?

Николаев . Ну да, секрет.

Иванов . А какой секрет?

Петров . А нам скажешь?

Николаев . Болыпо-о-ой секрет, когда узнаешь - и идти неохота.

Иванов (жалобно просит). Скажи-и-и.

Петров (хнычет и канючит). Скажи-и-и.

Николаев . Ну, ладно. (Таинственно манит к себе Иванова и Петрова.) Вы небось думаете, они там, Хрюша-то со Степашкой, живые, да? Так вот знайте: за них на самом деле тетки говорить будут!

Иванов (ошарашенно). Тетки?

Петров (растерянно). Те-е-етки?

Николаев . Тетьки! Вот теперь идите и смотрите.

Иванов и Петров (секунду медлят, затем дружно ревут). А-а-а! Не хотим идти! (Гневно рвут свои билеты, бросают их на пол и уходят.)

Николаев . Так вам и надо, ябеды!

Музыкальная отбивка.

Мальчик . Этот сюжет про школу. Но ведь в школе бывает много смешных коротких случаев на уроках. Давай вспомним хоть некоторые из них.

Девочка . Давай, только чур, я буду учительница. (Надевает очки, берет в руки карандаш, говорит взрослым голосом.) Итак, урок географии. Ребята, мы подробно изучили с вами, как определить, где север, где юг, где восток и запад. Теперь определите, пожалуйста, в какой стороне отсюда находится ваш дом. Ученик Тютькин, твой ответ!

Мальчик (встает). Мой дом? Э-э-э... мой дом, Мариванна, мой дом находится около рынка!

Музыкальная отбивка.

Девочка . Тогда второй вопрос: как происходит круговорот воды в природе?

Мальчик . Когда идет дождь, то на земле образуются лужи.

Девочка . Так-так, верно. А что происходит потом?

Мальчик . А потом земля перевертывается, и вода... опять выливается на землю.

Музыкальная отбивка.

Мальчик . А теперь из школы мы отправимся в зоопарк. Я расскажу смешной случай, который так и называется «В зоопарке». Представьте себе, что по обе стороны от дорожки стоят клетки с разными зверями. По зоопарку ходят двое братьев - старший Вася и младший Вова .

Входят Вася и Вова .

Вася . Вот, Вовочка, видишь, сколько здесь разных зверей. А на клетках, где они сидят, прикреплены таблички, а на табличках надписи, как этих зверей зовут. Вот надписи: «пингвин», «бегемот», «кенгуру».

Вова . А здесь что написано?

Вася . А здесь написано - «лошадь Пржевальского».

Сбоку высовывается профиль лошади.

Вова (внимательно смотрит на лошадь). Вася , как ты сказал - чья это лошадь?

Вася . Лошадь Пржевальского .

Вова . Вася , а кто такой был Пржевальский?

Вася . Это был такой путешественник.

Звучит мелодия Д. Эллингтона «Караван». На заднем плане

проходит путешественник Пржевальский, он с бородой, в сапогах. За веревочку он ведет лошадь. Дети внимательно провожают взглядами Пржевальского и его лошадь.

Вова . Вася , а он эту лошадь в своем путешествии нашел?

Вася . Да, и еще он про эту лошадь книжку написал.

Вова . А-а-а!

На заднем плане вновь появляются Пржевальский и лошадь. Лошадь присаживается на задние ноги, а Пржевальский достает записную книжку и начинает старательно что-то в нее записывать, время от времени поглядывая на лошадь. Потом они уходят.

Вова (внимательно смотрит на лошадиный профиль, высовывающийся сбоку). Вася , а когда жил Пржевальский?

Вася . Давно, еще в девятнадцатом веке.

Вова . А он умер?

Вася . Умер.

Вова (восторженно). Надо же! А лошадь-то до сих пор жива!

Вася (удивленно). У!

У лошади «отваливается» челюсть, и она тоже удивленно ржет: «И-и-го-го!» Музыкальная отбивка.

Девочка . Новые смешные случаи на уроках. Ученик Тютькин, скажи нам, кто такой агроном?

Мальчик , Это человек, который изучает звезды!

Музыкальная отбивка.

Девочка . Ты все перепутал. Человек, который изучает звезды, называется не агроном, а астроном.

Мальчик . Хватит, теперь я буду строгим учителем, а ты - не слишком внимательной ученицей.

Девочка . Ну что ж, давай поменяемся ролями.

Мальчик . И скажи-ка мне быстренько, какого рода слово «пенал»?

Девочка . Пенал? М-м-м... деревянного.

Музыкальная отбивка.

Мальчик . А теперь - очередная сценка. Ваши знакомые братья Вася и Вова идут гулять по улице.

Мерная маршевая мелодия, под которую Вася и Вова шагают «по улице». Музыка звучит во время всей сценки, только делается тише или громче в зависимости от того, говорят герои или просто идут.

Вова . Вася , а почему это магазин сегодня закрыт?

Вася

Вова . А-а-а.

Братья шагают по улице.

Вова . Вася , а почему сегодня асфальтоукладчик не работает, асфальт не кладет?

Вася . Выходной день сегодня, вот он и не работает.

Опять «проход по улице».

Вася . Какой хороший день сегодня - солнышко, тепло. Одного я не пойму - почему это на нашем пруду рыбаки рыбу не ловят?

Вова . Вася , так ты сам сказал - выходной день сегодня у всех, вот они и не ловят!

Вася (ошарашенно). У!

Музыкальная отбивка. Братья уходят.

Мальчик . Вот еще смешные случаи на уроках. Скажи нам, что такое пасека?

Девочка . Пасека - это... это, наверное, место, где пасутся коровы!

Музыкальная отбивка.

Мальчик . При помощи чего плавает утка?

Девочка . Утка, в основном, плавает ногами.

Музыкальная отбивка.

Мальчик . Ну вот, закончился наш юмористический журнал «Ералаш».

Девочка . Правда, здорово получилось?

Мальчик . Я думаю, такие «Ералаши» мы сможем выпускать в нашей школе очень часто, если зрители помогут нам.

Девочка . Для этого надо записывать смешные случаи, которые происходят у вас в школе и дома, а потом рассказывать об этих случаях нам.

Мальчик . Тогда мы вновь увидим шутки-малютки нашего юмористического журнала «Ералаш».

Девочка и мальчик (вместе). До новых встреч!