Высказывания мэри кэй эш о женщине. Биография Мэри Кэй Эш – история успеха, фото, цитаты. Секрет ее успеха

Поэтов XVI века , член поэтической группировки «Плеяда» и ближайший друг её руководителя Ронсара .

Биография

Дю Белле - враг слащаво-любовного рифмоплетства придворных поэтов. В полемической части «Защиты» он объявляет войну всей средневековой поэзии, нападая на слепых подражателей античным поэтам, злоупотребляющих латынью . Он высказывается за серьёзное изучение образцов классической литературы и приближение французской поэзии к простоте народного творчества. Но эти тенденции к «народности» не получили развития вследствие придворно-аристократического характера творчества «Плеяды». Основным стимулом стали книжные, главным образом итальянские влияния. Это влияние и сказалось в сильной степени на трактате Дю Белле. Существует даже указание на заимствование всей полемической части «Защиты» из итальянского источника.

Творчество Дю Белле как поэта зачастую находится в полном противоречии с его теориями. Приверженец «объективной» поэзии, он наиболее субъективный поэт всей группы; восставая против латыни и подражательства, он оставил два тома латинских стихов и много подражал иностранным образцам. Эти противоречия, впрочем, свойственны всей «Плеяде» в целом.

Библиография

«Олива» (L’Olive, Recueil de poesies, 1549), сборник стихов - несколько од и 50 сонетов
«Защита и прославление французского языка» (La défense et l’illustration de la langue françoise), трактат
«Лирические стихи» (Vers lyriques), сборник од.
«Речи» (Discours), 1556-59
Divers poèmes; Les amours.
«Сожаления» (Regrets), сборник
«Древности Рима» (Antiquités), сборник
«Сельские игры» (Divers jeux rustiques), сборник
«Поэмата» (Poemata) сборник стихотворений на латинском языке
«Придворный поэт» (Pote courtisan), 1559, сатира

Напишите отзыв о статье "Дю Белле, Жоашен"

Примечания

Ссылки

Произведения

в переводах Вильгельма Левика

О поэте

// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Литература

Дю Белле. Сонеты. 1992. В книгу вошли сонеты французского поэта Жоашена Дю Белле из сборников «Олива», «Древности Рима», «Сновидения», «Жалобы». Вольный перевод С. Я. Бронина.
Дю Белле Ж., Ронсар П. Стихи (пер. В. Левика). - М.: Худ. лит., 1969.
Дю Белле Ж. Защита и прославление французского языка // Эстетика Ренессанса / Сост. В. П. Шестакова. - М.: Наука, 1981. Т. 2.

Отрывок, характеризующий Дю Белле, Жоашен

В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех. Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?

Один из выдающихся французских поэтов XVI века, член поэтической группировки «Плеяда» и ближайший друг её руководителя Ронсара

Жоашен дю Белле (Joachim du Bellay) родился в 1522 году в дворянской семье во Франции (France). Он рано остался без родителей, и воспитание его взял на себя его старший брат Рене дю Белле (René du Bellay). Впрочем, Рене не слишком увлеченно занимался своим младшим братом, а потому большинство детства Жоашен был предоставлен самому себе.

В возрасте 23 лет он начал изучать право в Пуатье (Poitiers); в то время и в дальнейшем он пользовался помощью и протекцией своего влиятельного родственника – кардинала Жана дю Белле (Cardinal Jean du Bellay).

В Пуатье дю Белле свел знакомство со многими поэтами-современниками, в том числе и с Жаком Пелетье дю Мансом (Jacques Peletier du Mans).

Примерно в 1547 году он повстречался во время путешествия с Пьером Ронсаром (Pierre de Ronsard), и двое молодых людей сдружились. Встречу эту можно назвать отправной точкой французской школы поэзии Ренессанса.

Дю Белле прибыл вместе с Ронсаром в Париж (Paris) и присоединился к студентам колледжа Collège de Coqueret, а вскоре вокруг Ронсара и дю Белле уже образовалась группа талантливых поэтов. Это объединение вошло в историю под названием "Плеяда" ("La Pléiade").

С самого начала деятельность "Плеяды" отличало возвеличивание и прославление литературы Франции в целом – так, деятели "Плеяды" защищали родной язык, не осуждая, впрочем, и латынь. Общей установкой объединения был отказ от традиционных поэтических форм. Поэзия была провозглашена высшей формой существования языка. Вскоре дю Белле вместе с Ронсаром создали французскую оду, а все их усилия были направлены на доведение поэтического слова до высочайшей степени совершенства.

Начиная с конца 1540-х, дю Белле публиковал свои сборники стихов, а также переводы и стихи на латыни. Кстати, именно дю Белле стал пионером оды, элегии и эпопеи во французской литературе. Кроме того, он же стал и автором первой по времени французской сатиры.

Вообще, в "Плеяде" именно дю Белле считался одним из главных реформаторов.

Был он большим противником "слащавой" придворной поэзии, он ненавидел слепое подражание античным поэтам. Был он также большим сторонником максимального приближения современной поэзии к народному творчеству.

Существует мнение, что творчество дю Белле сильно противоречит провозглашаемым им теориям – так, несмотря на то, что он нещадно критиковал злоупотребляющих латынью поэтов-современников, сам он написал два тома стихов на той же латыни.

Литературное наследие Жоашена дю Белле – поэтические сборники "Олива" ("L"Olive"), "Лирические стихи" ("Vers lyriques"), "Сожаления" ("Regrets"), "Поэмата" ("Poemata"), "Сельские игры" ("Divers jeux rustiques") и несколько других.

Жоашен дю Белле, здоровье которого всегда было весьма слабым, умер в возрасте 38 лет, 1 января 1560 года, в Париже.

Жоашен дю Белле

Начнем со старшего. Жоашен дю Белле родился в 1522 г., прожил классические для поэта тридцать восемь лет и умер в 1560-м.

Попробуем представить себе время Дю Белле.

В 1525 г. войска Карла V взяли в плен французского короля Франциска I . И это был лишь один из эпизодов кровавой войны за первенство в Европе, борьбы, бросившей тень на всю жизнь поэта.

Это, кроме того, еще и время научных исканий и взрывов диких суеверий, двойного фанатизма - яростных католиков и непримиримых гугенотов. Франция воюет почти беспрерывно - то с Карлом, то с англичанами. Империя Габсбургов пугает мир своей мощью. Карл V, родившийся во Фландрии и царствовавший в Мадриде, правил Германией и Мексикой, Голландией и Италией. Французы тогда впервые заговорили об "европейском равновесье". Франциск предложил союз турецкому султану. Он договаривается и с мусульманами, и с немецкими протестантами, что не мешает ему жечь на кострах доморощенных еретиков.

Идеи Возрождения, пришедшие из Италии, потрясают просвещенных французов. Вельможи читают "Одиссею" и рассказывают об открытиях Коперника, а студенты смущают своих возлюбленных стихами Петрарки. Король выписывает из Италии великого Тициана, который пишет портрет просвещенного монарха. Король основывает Коллеж де Франс - первую высшую светскую школу. Он покровительствует философии, филологам, поэтам, художникам. Он произносит речи о значении книгопечатания. При этом он сжигает на костре одного из лучших печатников Франции , филолога Доле. Выступают первые ученики Игнатия Лойолы, воинствующие иезуиты. Кальвинисты протестуют против фанатизма католиков, но сами отнюдь не брезгают их методами. В католическом Париже преподает медицину испанский врач Сервет, он изучает систему кровообращения. От преследования церкви он уезжает в Женеву, где Кальвин организовал протестантскую республику. Конечно, Кальвин порицает инквизицию, но научное обоснование мира беспокоит его, пожалуй, больше, чем даже самого папу... И свободолюбивые гугеноты торжественно сжигают на костре медика Сервета. И еще важно: быстрыми темпами растет новый класс - буржуазия. Такова обстановка, в которой работают поэты "Плеяды", мир, в котором живет Дю Белле.

Выходец из бедной ветви знаменитого рода епископов, губернаторов, дипломатов, полководцев, он рано осиротел, был слаб здоровьем. Юношей он едет в Пуатье, чтобы в университете изучать право. Там он и встретился с Ронсаром. По преданию, они случайно познакомились в пригородном трактире . И с первой встречи подружились навек. В 1547 г. 25-летний Дю Белле бросает юриспруденцию, перебирается в Париж, поступает в коллеж Кокре, где учится его друг Ронсар. Оба они живут в интернате, увлекаются итальянской поэзией, бродят по узеньким улицам Латинского квартала, влюбляются в девушек, которых неизменно сравнивают с петрарковой Лаурой.

Два года спустя Дю Белле издает сборник стихов "Олива" - так называет поэт предмет своей любви. В книге много прекрасных сонетов. Почти одновременно появляется и прославление французского языка.

А через три года он отрекается от своей первой книги, то есть от петраркизма:

Слова возвышенны и ярки,

А все - притворство, все - слова.
Горячий лед. Любовь мертва,
Она не терпит мастерства,
Довольно подражать Петрарке.
......................................

Хочу любить я без оглядки.

Ведь, кроме поз и кроме фраз,
Амура стрел, Горгоны глаз,
Есть та любовь, что вяжет нас.
Я больше не играю в прятки.

Нам надоели бумажные страсти -
Дайте жить с живой женой !

Что, по-моему, только лишний раз доказывает, сколь узок и одновременно вечен ряд поэтических тем.

К 1553 г. Дю Белле - уже совершенно больной человек. Туберкулез терзает его еще с отрочества, а бедность - едва ли не с рожденья.

В это время он посещает Рим в качестве секретаря по финансовым делам в составе миссии Генриха II, возглавляемой родственником поэта, кардиналом Жаном Дю Белле. Габсбурги и Франция боролись за несчастную, растерзанную Италию.

Четыре года провел поэт в Италии. Его поразила жизнь, продолжающаяся в античных руинах. В те годы Рим был не только развалинами былой славы: еще работал неистовый Микеланджело, исполнялись литургии, архитекторы создавали дворцы, сочетая гармонию "золотого века" с первыми прихотями сумасбродного барокко.

И еще Рим открыл ему лицо порока. В сонетах он все это описал: интриги и шулерство кардиналов и дипломатов, бесстыдство куртизанок, смесь полуголых девок с рясами, ладана с винным угаром, четок с выкладками банкиров. Описал - и затосковал по родине, и сбежал во Францию, и создал поэтическую книгу "Сожаления" - дневник наблюдений, раздумий, признаний. Книгу живой любви к живой и замужней женщине, римлянке Фаустине, о нелегкой и бурной их любви. И, тем не менее, не любовь - главное в итоговой книге Дю Белле. Он понимал, что Ронсар о любви пишет лучше, и потому писал о жизни, о себе, о времени.

Наскоками постигавшая, но и отпускавшая его глухота (даже недуг у них был с Ронсаром общий !) в 1599 г. вернулась окончательно. Замучили и другие болезни. Поэт слег. Когда же вдруг наступило облегчение, он поднялся с постели и весело встретил Новый год в доме своего друга Бизэ. Вернувшись домой, он сел за стол, чтобы поработать над стихами. Утром 1 января 1560 г. его нашли мертвым.

А через три года после смерти поэта началась новая война между католиками и гугенотами и... закончилась эпоха Возрождения.

Вот несколько сонетов Дю Белле в переводе Вильгельма Левика из числа тех, что сделали его имя бессмертным.

Невежде проку нет в искусствах Аполлона,
Таким сокровищем скупец не дорожит,
Проныра от него подалее бежит,
Им Честолюбие украситься не склонно;

Над ним смеется тот, кто вьется возле трона,

Солдат из рифм и строф щита не смастерит,
И знает Дю Белле: не будешь ими сыт,
Поэты не в цене у власти и закона.

Вельможа от стихов не видит барыша,

За лучшие стихи не купишь ни шиша, -
Поэт обычно нищ и в собственной отчизне.

Но я не откажусь от песенной строки,

Одна Поэзия спасает от тоски,
И я обязан ей шестью годами жизни.
Ты хочешь знать, Панжас, как здесь твой друг живет?
Проснувшись, облачась по всем законам моды,
Час размышляет он, как сократить расходы
И как долги отдать, а плату взять вперед.

Потом он мечется, он ищет, ловит, ждет,

Хранит любезный вид, хоть вспыльчив от природы.
Сто раз переберет все выходы и входы.
Замыслив двадцать дел, и двух не проведет.

То к папе на поклон, то письма, то доклады,

То знатный гость пришел и - рады вы, не рады -
Наврет с три короба он всякой чепухи .

Те просят, те кричат, те требуют совета,

И это каждый день, и, веришь, нет просвета...
Так объясни, Панжас, как я пишу стихи.
Блажен, кто устоял и низкой лжи в угоду
Высокой истине не шел наперекор,
Не принуждал перо кропать постыдный вздор,
Прислуживаясь к тем, кто делает погоду.

А я таю свой гнев, насилую природу,

Чтоб нестерпимых уз не отягчить позор,
Не смею вырваться душою на простор
И обрести покой иль чувству дать свободу.

Мой каждый шаг стеснен - безропотно молчу.

Мне отравляют жизнь, и все ж я не кричу.
О, мука все терпеть, лишь кулаки сжимая!

Нет боли тягостней, чем скрытая в кости!

Нет мысли пламенней, чем та, что взаперти!
И нет страдания сильней, чем скорбь немая!

Жоашен дю Белле , Иоахим дю Беллэ (фр. Joachim Du Bellay ; 1522 (1525 - по другим данным), замок Тюрмельер вблизи Лире, Анжу (Франция) - 1 января 1560, Париж) - один из выдающихся французских поэтов XVI века, член поэтической группировки «Плеяда» и ближайший друг её руководителя Ронсара.

Родился в дворянской семье, рано потерял родителей и занимался самообразованием.

Принадлежал к католическому духовенству и занимал очень высокие посты. После встречи с Ронсаром (1547 год) отказался от церковной карьеры и всецело отдался поэзии. В 1547-49 гг. учится вместе с Ронсаром и Ж.А. де Баифом дю Белле в коллеже Кокре. Активно занимается поэзией.

В апреле 1553 года получает место секретаря у своего двоюродного брата – кардинала Жана дю Белле, назначенного послом в Риме, и вместе с ним уезжает в Италию, где остается до августа 1557 года. После возвращения опубликовал в 1558 году сразу несколько сборников.

Умер в 1560 году, похоронен в часовне Собора Парижской Богоматери

Дю Белле много способствовал обогащению французского литературного языка и созданию таких новых жанров, как ода, элегия, эпопея. Ему принадлежит также первая по времени французская сатира против придворных поэтов «Придворный поэт».

Как поэт Дю Белле подражал Петрарке, главные темы своего сборника «Олива» («L’Olive») он заимствовал у итальянских поэтов. Сам Дю Белле долго жил в Италии и написал там лучшую свою поэму «Antiquités de Rome» и стихи «Les Regrets», особенно характерные для его интимной лирики. В 1552 году опубликовал перевод 4-й книги «Энеиды» (перевод 6-й был издан посмертно в 1560). После 1553 года Дю Белле, порвав с петраркизмом, переходит к реалистической лирике.

В 1549 году написал трактат «Защита и прославление французского языка» («La défense et l’illustration de la langue française»), который был впоследствии пополнен фрагментами из предисловия к сборнику «Олива». В этом трактате были развиты основные теоретические положения новой группы писателей. Хотя основные эстетические принципы этого направления и приписываются Ронсару, но Дю Белле считается главным полемистом «Плеяды», одним из реформаторов французского языка и поэзии. Во многом ему следовал его друг Жан Тайль.

Дю Белле - враг слащаво-любовного рифмоплетства придворных поэтов. В полемической части «Защиты» он объявляет войну всей средневековой поэзии, нападая на слепых подражателей античным поэтам, злоупотребляющих латынью. Он высказывается за серьезное изучение образцов классической литературы и приближение французской поэзии к простоте народного творчества. Но эти тенденции к «народности» не получили развития вследствие придворно-аристократического характера творчества «Плеяды». Основным стимулом стали книжные, главным образом итальянские влияния. Это влияние и сказалось в сильной степени на трактате Дю Белле. Существует даже указание на заимствование всей полемической части «Защиты» из итальянского источника.

Библиография

«Олива» (L’Olive, Recueil de poesies, 1549), сборник стихов – несколько од и 50 сонетов
« Защита и прославление французского языка » (La défense et l’illustration de la langue françoise), трактат
«Лирические стихи» (Vers lyriques), сборник од.
«Речи» (Discours), 1556-59
Divers poèmes; Les amours.
«Сожаления» (Regrets), сборник
«Древности Рима» (Antiquités), сборник
« Сельские игры » (Divers jeux rustiques), сборник
«Поэмата» (Poemata) сборник стихотворений на латинском языке
«Придворный поэт» (Pote courtisan), 1559, сатира

Родился в 1522г. в замке Тюрмельер , недалеко от городка Лире в Анжу, в дворянской семье. Потеряв родителей в раннем возрасте, он не получил должного образования и сам занялся своим обучением.

1547 – Дю Белле знакомится с Ронсаром , который сыграл большую роль в его жизни. Он становится учеником «Плеяды» – поэтической школы эпохи Возрождения, реализовавшей идеологические принципы гуманизма во французской поэзии середины XVI в. «Плеяда» состояла из семи французских поэтов, главную роль ней играл Пьер Ронсар.

1547-1549 – вместе с Ронсаром и Ж.-А.де Баифом Дю Белле учится в коллеже Кокре.

1549 – Дю Белле пишет манифест новой школы – трактат «Защита и прославление французского языка» (La défense et l’illustration de la langue française), пополненный впоследствии положениями из предисловия Дю Белле к его сборнику «Олива» (L’Olive). В этом трактате и были развиты основные теоретические положения «Плеяды». Хотя основные эстетические принципы этого направления и приписываются Ронсару, но Дю Белле считается главным полемистом «Плеяды» и одним из реформаторов французского языка и поэзии. В трактате были сформулированы задачи, стоящие перед французской литературой, намечены пути жанрового и языкового обогащения поэзии – путём прямого подражания поэтам древности и Италии (Ф.Петрарка , Л.Ариосто, П.Бембо).

В этом же году выходит первый стихотворный сборник Дю Белле «Олива» (Olive), включающий несколько од и 50 сонетов, написанных под сильным влиянием итальянских поэтов. В следующем году книга была переиздана в значительно расширенном виде. Вскоре выходит сборник од «Лирические стихи» (Vers lyriques). Эти сборники обогатили французскую поэзию новыми жанрами и темами, подняли ее общественное и общенациональное значение. Однако сознательная установка на подражание, платонизм означали в известной мере разрыв с национальными поэтическими традициями.

1552 – Дю Белле публикует перевод четвертой книги «Энеиды» Вергилия (перевод шестой книги издан посмертно в 1560).

После 1553г. Дю Белле, порвав с петраркизмом, переходит к реалистической лирике.

Апрель 1553 – Дю Белле получает место секретаря у своего двоюродного брата – кардинала Жана Дю Белле, назначенного послом в Риме, и вместе с ним уезжает в Италию .

1556-1559 – выходит серия «Речей» (Discours), большей частью имеющая политическую направленность.

Август 1557 – Дю Белле возвращается во Францию.

1558 – выходит сборник сонетов «Сожаления» (Les Regrets), отражающий римские впечатления Дю Белле (прежде всего от папского двора) и сильнейшую ностальгию по Франции. Тогда же выходят сборники «Древности Рима» (Antiquitez de Rome) и «Сельские игры» (Divers Jeux rustiques), созданные в римский период, а также сборник стихотворений на латинском языке «Поэмата» (Poemata).

1559 – выходит сатира «Придворный поэт» (Pote courtisan), в которой остроумно высмеивается стихоплет, озабоченный лишь карьерой при дворе.

4. Агриппа д" Обинье

Для достойного описания жизни-романа этого человека потребовалось бы перо Александра Дюма, ибо, если жизнь Ронсара - роман лирический, то жизнь д" Обинье - самый что ни на есть приключенческий.

Попробуем изобразить ее лишь в самых общих чертах.

1560 год. Восьмилетний мальчик Агриппа д" Обинье вместе с отцом, ревностным воином-гугенотом и книжником проезжает верхом через городскую площадь, с которой еще не убраны головы казненных протестантов-заговорщиков. Старик разражается проклятиями в адрес их палачей. Едва выбравшись из толпы, окружившей его отряд, он заставил сына поклясться до последнего вздоха сражаться за их дело.

Дело всей жизни д" Обинье-поэта - "Трагические поэмы". Он работал над их созданием тридцать девять лет (1577-1616). Вот что вкратце можно о них сказать.

Первая часть - "Беды" рисует печальную картину королевства, разоренного религиозными войнами.

Вторая часть - "Монархи" дает сатирическую галерею образов правителей Франции. Эта вещь во французской литературе беспрецедентна по конкретной направленности сатиры, по решимости назвать вещи своими именами, по бесстрашию обличения сильных мира сего.

Третья часть - "Золотая палата" - рассказ о неправедных, жестоких католических судьях.

Четвертая часть - "Огни" - историческая хроника гонений за веру от Яна Гуса до самого себя.

Пятая часть - "Мечи" - рисует Францию как царство сатаны, посланного Богом в наказание за дела католиков.

Шестая часть - "Возмездие" - и седьмая часть - "Суд" - пронизаны пафосом веры в справедливое возмездие вероотступникам на земле и в вечности.

Весь цикл проникнут библейской древностью, античной мифологией и высоким трагизмом. Это - подлинный шедевр заката Ренессанса.

Помимо названного, перу д" Обинье принадлежит плутовской роман "Приключения барона Фенеста", написанный под воздействием "Дон Кихота" и представляющий собой прежде всего сатиру на придворные нравы. Этот роман, восходящий к новеллистике начала века и к творению Рабле, считается значительным явлением французской прозы.

Другая прозаическая вещь - "Жизнеописание Агриппы д" Обинье, написанное им самим для его детей", вероятно, и помешала Дюма использовать биографию Агриппы для романа. Ведь лучше самого д" Обинье не мог написать о нем никто , даже король бестселлера Дюма-отец. (К слову сказать, в точно такой же ситуации Дюма использовал автобиографию Челлини при создании романа "Асканио" - и... проиграл итальянцу в творческом поединке... Может быть, поэтому он удержался от аналогичной дуэли с французом. Впрочем, Дюма сочинил несметное множество романов, и вполне возможно, что мне просто неизвестна его книга о д" Обинье.)

Творчество Агриппы д" Обинье в целом - одно из вершинных явлений, подготавливающих барокко в эпоху Ренессанса. Трагическая муза его дала французской (и не только!) литературе высокую патетичность гражданской лирики и мощь визионерского полета мысли. Присутствие музы д" Обинье ощущается и в космических видениях Джона Мильтона, и в яростных "Ямбах" Огюста Барбье, и в творчестве Виктора Гюго . А Бодлер просто поставил эпиграфом к первому изданию "Цветов Зла" строки из поэмы старого гугенота.

В заключение привожу несколько сонетов и маленький фрагмент из "Мечей" Агриппы д" Обинье.

*** (Пер. Ал. Ревича)

Ронсар! Ты щедрым был, ты столько дал другим,

Ты одарил весь мир такою добротою,
Весельем, нежностью, и мукой, и тоскою,
И мы твою любовь, твою Кассандру чтим.

Ее племянницу, любовью одержим,

Хочу воспеть. Но мне ль соперничать с тобою?
Лишь красоту могу сравнить одну с другою,
Сравнить огонь с огнем и пепел мой с твоим.

Конечно, я профан, увы, лишенный знанья

И доводов. Они полезны для писанья,
Зато для нежных чувств они подчас не впрок.

Восходу я служу, а ты вечерним зорям,

Когда влюбленный Феб спешит обняться с морем
И повернуть свой лик не хочет на восток.
(Пер. В. Дмитриева)

Мила иному смерть нежданная в бою,

От пули, от меча, кинжала иль картечи,
Кончина славная среди кровавой сечи,
Где та ж судьба грозит оставшимся в строю.

Мила другому смерть в постели, не таю,

И суетня врачей, потом - над гробом речи,
И вопли плакальщиц, и факелы, и свечи,
И склеп на кладбище, и уголок в раю...

Но не прельстит меня нимало смерть солдата:

Ведь в наши времена его ничтожна плата.
В кровати смерть скучна, она - удел ханжей.

Хочу я умереть в объятиях Дианы,

Чтоб в сердце у нее , от горя бездыханной,
Воспоминания воздвигли мавзолей.

(Пер. Ю. Денисова)

Ваш пес в опале, сир. Под ним холодный пол,

А некогда он спал сладчайшим сном в постели.
Он преданность свою вам выказал на деле,
Среди придворных он предателей нашел.

На вашей службе он вынослив был, как вол,

И перед ним враги от ужаса немели.
Теперь он бит, его не кормят по неделе.
Неблагодарность, сир, горчайшее из зол.

За ловкость, молодость вы так его любили.

Теперь же он презрен. Уже другие в силе.
Коварством, злобой он теперь терпим едва.

Он брошен. Перед ним все двери вдруг закрыты.

Вы травите его, но знайте, фавориты:
За верность плата всем, всем будет такова.

Фрагмент из поэмы "Мечи"

(Перевод Ал. Ревича)

Нерон в былые дни нередко тешил Рим

Ареной цирковой, театром площадным,
Совсем как в Тюильри иль, скажем, в Бар-ле-Дюке,
В Байоне иль в Блуа, где затевают штуки
Такие, как балет, турнир иль маскарад,
Ристанья, карусель, борьба или парад.
Нерон, сжигая Рим, насытил нрав свой дикий,
Как наслаждался он, повсюду слыша крики
Отчаявшихся толп, дрожащих пред огнем,
Несчастие других лишь смех рождало в нем,
Все время раздувал он пламя для острастки,
Чтобы на пепле жертв владычить без опаски.
Когда огонь вполне насытился бедой,
Властитель ублажил народ несчастный свой,
Найдя виновников: он их припас заране.
И вот извлечены из тюрем христиане,
Они чужим богам стать жертвою должны,
Быть искупителями не своей вины.
В часы вечерние на пышном карнавале
Зевакам напоказ несчастных выставляли
И на глазах толпы, в угоду божествам ,
Швыряли их в огонь и в пасть голодным львам.
Так и во Франции, пожаром сотен хижин
Был вознесен тиран, а нищий люд унижен.
В горящих хижинах отчаянье царит,
Но деспот восхищен: "Как хорошо горит!"
Народ не видит зла, мошенникам доверясь,
Их кормит, а винит в своих несчастьях ересь.
И ты, христианин, за глад и мор ответь,
Ты землю превратил в железо, небо - в медь.

Поэзия Иоахима Дю Белле

На полках библиотек стоят книги; они пронумерованы, изучены. В музеях висят картины; из одного века переходишь в другой, меняются манера письма, сюжеты, художественные школы. В одной зале много посетителей, в другой мало. Заглянув в книги прошлого столетия, узнаешь, что пустые залы прежде были наполнены восхищенными знатоками, а те, что теперь привлекают к себе посетителей, пустовали. Есть старые книги, которые снова обретают читателей через многие столетия. Мы читаем, смотрим на живопись или на архитектуру прошлого живыми глазами, одно нас оставляет равнодушным, в другом мы находим нечто близкое нашим мыслям и чувствам.

Просвещенные люди XVII и XVIII веков презрительно усмехались, встречая имя Ронсара: его стихи казались им образцами дикости и безвкусия. Века большой философии и мелкого философствования, века возвышенных страстей, строгого этикета и париков не способствовали развитию поэтической стихии.

Романтики «открыли» Ронсара; и теперь, если спросить француза, любящего поэзию, кого он считает лучшим поэтом своей страны, он, может быть, назовет Гюго, а может быть, и Ронсара.

(Русский ценитель поэзии, если ему поставят подобный вопрос, не колеблясь назовет Пушкина, литературный подвиг которого беспримерен: не прожив и сорока лет, он позволил русской поэзии наверстать потерянные века - он совместил в себе и то, что открыл Франции Ронсар, и то, что дали ей поэты классицизма, и то, что принес ей Гюго.)

Для французов группа поэтов XVI века, назвавшая себя «Плеядой», была началом национальной поэзии, утверждением силы родного языка, торжеством разума над средневековой схоластикой и лирики над рифмованными наставлениями. Главой «Плеяды» был, бесспорно, Пьер Ронсар; я не покушаюсь на его славу, не думаю отрицать его первенствующей роли в поэзии французского Возрождения. Его облик мне кажется величественным: именно таких поэтов представляешь себе беседующими с музами, лавровые венки на них не смешны.

Ронсар оставил после себя много книг. С отрочества оглохший, он был необычайно чувствителен к музыке стиха, к ритму. Как многие большие поэты, он не успевал проверять линейкой вдохновение: в его стихах есть строки, оскорбляющие вкус, преувеличения, риторика, но всегда в них голос гения. В любовные сонеты он порой вкладывал свою тревогу за судьбы Франции, а в его песнях, гимнах, одах, посвященных волновавшим его политическим событиям, философским проблемам, литературным спорам, можно найти строки, продиктованные очередным любовным увлечением.

Мир Ронсара был широким, его волновали все бури века. В «Обличении корыстных» он проклинал молодую буржуазию, которая ищет богатства в Индии, в Африке, в Америке, суетится в портах Антверпена и Венеции и которая строит для себя пышные дворцы из мрамора. Он сумел прожить жизнь в сети придворных интриг, среди борьбы фаворитов и религиозных распрей. Ему были, пожалуй, равно противны фанатизм католиков и мещанский ригоризм гугенотов. Однако лучше всего он писал о любви. В одной из од он признается:

Когда сложить я должен славословье,

Превознести сиятельных владык,

Не хочет повернуться мой язык.

Но о любви я говорю с любовью

И для любви всегда найду слова…

Многие события, потрясавшие современников Ронсара, нас оставляют равнодушными. Нам знакомо имя современного английского маршала Монтгомери, но нас мало интересует, что шотландский капитан Монтгомери, служивший при французском дворе, в 1559 году на турнире смертельно ранил короля Генриха II. Люди, любящие французскую поэзию, однако, помнят имена Елены, Кассандры, Марии - женщин, которых Ронсар прославил в стихах. В одном из сонетов он рассказывает, что вырезал на коре мощной ели имя Елены. Дерево давно истлело, остались стихи, написанные на хрупкой бумаге.

Сорок лет назад я зачитывался Ронсаром и перевел тогда один из его сонетов, обращенных к Елене:

Старухой после медленного дня,

Над пряжей, позабывши о работе,

Вы нараспев стихи мои прочтете;

Ронсар в дни юности любил меня.

Служанка, голову от сна клоня

И думая лишь о своей заботе,

На миг очнется. Именем моим вспугнете

Вы двух старух у зимнего огня.

Окликнете - ответить не сумею;

Я буду мертвым, под землей истлею.

И, старая, вы скажете, грустя:

Зачем его любовь я отвергала?

Вот роза расцветает, час спустя

Ее не будет - доцвела, опала.

Радость жизни, которую вернуло Франции Возрождение, была связана с мыслями о быстротечности всего, с легкой печалью, свойственной искусству Древней Греции. Однако по своему душевному складу Ронсар был поэтом полудня, лета, душевного веселья.

Моим любимым поэтом французского Возрождения я, однако, назову не блистательного Ронсара, а его близкого друга Иоахима Дю Белле. Они вместе возглавляли новую школу, которую назвали «Плеядой». Величье Ронсара как бы мешало рассмотреть тихого и чрезвычайно скромного Дю Белле. Их роднила не только поэзия: как и Ронсар, Дю Белле страдал глухотой. Судьбы их были, однако, различны. Дю Белле умер в возрасте тридцати восьми лет, и знали его только немногие ценители поэзии. Ронсар прожил шестьдесят один год, стал придворным поэтом Карла IX, вкусил славу.

Если снова припомнить Пушкина, то можно сказать, что Дю Белле рядом с Ронсаром казался Баратынским рядом с Пушкиным. Баратынский писал:

Но я живу, и на земле мое

Кому-нибудь любезно бытие:

Его найдет далекий мой потомок

В моих стихах…

Необычайно близки к этому признания Дю Белле:

Не привожу ни доводов, ни дат.

Потомкам не твержу, как жили предки,

Негромок я, цветами не богат.

Мои стихи - случайные заметки,

Но не украшу, не приглажу их -

В них слишком много горестей моих.

Не следует продлевать сравнения: Баратынского отличали от Пушкина и его душевная настроенность - он был по природе мрачен, и мироощущение - он не верил в будущее человечества. Дю Белле и Ронсар были во многом сходны, оба пережили глубокую радость Возрождения, оба испытывали ту легкую, почти неуловимую печаль, которую принесло людям освобождение от их вчерашних верований, оба мучительно переживали кровавые столкновения и внутренние противоречия своего времени.

Дю Белле я полюбил как поэта, сумевшего в своих глубоко личных поэтических признаниях выразить нечто близкое нам, подымающегося над границами и времени, и пространства. Белинский очень точно определил ту радость, которую приносят нам стихи любимых поэтов: «…В созданиях поэта люди, восхищающиеся ими, всегда находят что-то давно знакомое им, что-то свое собственное, что они сами чувствовали, или только смутно и неопределенно предощущали, или о чем мыслили, но чему не могли дать ясного образа, чему не могли найти слово и что, следовательно, поэт умел только выразить». Определение поэзии как глубокого и полного выражения мыслей и чувствований поэта иным кажется апофеозом отъединенности, даже отторжения, противопоставлением одного всем. Конечно, если поэт, даже обладающий подлинным даром, душевно искалечен, живет своим внутренним уродством, видя в нем своеобразие, его стихи смогут взволновать только узкий круг людей, страдающих тем же душевным недугом. Но разве не является глубоким выражением себя лирика Гейне, Лермонтова, Верлена, Блока? А их стихи понятны всякому, любящему поэзию.

Дю Белле был одним из первых французских поэтов, выразивших в стихах себя, а люблю его я потому, что в его стихах нахожу многое из того, что сам прочувствовал и о чем думал.

Для того чтобы понять истоки поэзии Дю Белле, нужно оглянуться на то время, когда он жил. Он родился в 1525 году. Этот год был шумным: войска Карла V взяли в плен французского короля Франциска I. Таков был один из эпизодов кровавой борьбы за первое место в Европе, борьбы, которая бросила тень на всю короткую жизнь поэта.

Беспокойным и ярким было время Дю Белле: время научных исканий и взрывов древних суеверий, двойного фанатизма - яростных католиков и непримиримых гугенотов. Франция почти непрерывно воевала и с своим заклятым врагом Карлом V, и с англичанами. Империя Габсбургов пугала мир своей мощью. Карл V, родившийся во Фландрии и царствовавший в Мадриде, правил Германией и Мексикой, Голландией и Италией. Французы тогда впервые заговорили о «европейском равновесье». Франциск I предложил союз турецкому султану. Король Франции договаривался и с мусульманами, и с немецкими протестантами. Это не мешало ему жечь на кострах доморощенных еретиков.

Идеи Возрождения, пришедшие из Италии, потрясают просвещенных французов. Вельможи читают «Одиссею» и рассказывают об открытиях Коперника. Студенты смущают своих возлюбленных стихами Петрарки. Король заказывает свой портрет Тициану. Король основывает Коллеж де Франс - первую высшую школу, лишенную теологического характера. Он покровительствует философам, филологам, поэтам, художникам. Он говорит о значении книгопечатания. При этом он сжигает на костре одного из лучших печатников Франции, филолога Доле, обвиненного в «дерзких и грубых идеях». Выступают первые ученики Лойолы, воинствующие иезуиты. Кальвинисты протестуют против фанатизма католиков, но отнюдь не отказываются от методов своих противников. В католическом Париже преподает медицину испанский врач Сервет, он изучает систему кровообращения. Страшась преследований церкви, он направляется в Женеву, где Кальвин образовал протестантскую республику. Конечно, Кальвин порицает инквизицию, но научное объяснение мира беспокоит его, может быть, еще больше, чем папу. Свободолюбивые гугеноты торжественно сжигают на костре медика Сервета.

Появляются люди нового времени, жадные и свирепые буржуа, которых описал Рабле, колонизаторы с разговорами о тоннаже кораблей, завоеватели и авантюристы, мечтающие о золоте Канады.

Быстро меняется облик Франции. Подростком Иоахим Дю Белле часто бродил по берегам широкой Луары. Он жил в маленьком местечке Лире. А на Луаре построили новые замки - Шенонсо, Шомон, Азэ. Замки больше не были суровыми крепостями Средневековья. В них появились свет, перспектива, прямые лестницы вместо винтовых, отдохновенные сады. Для великосветских приемов сцены Троянской войны или Амур с Психеей казались более пристойным украшением, нежели мученичество святой Урсулы или святого Себастьяна.

Род Дю Белле был знаменитым: епископы, губернаторы, дипломаты, полководцы. Почти всегда в знатном роде бывала слабая боковая ветвь: поэт был сыном не очень знатного и далеко не богатого Дю Белле. Он рано лишился родителей и с детских лет хворал.

Болезнь мне помешала стать солдатом…

Он отправился в город Пуатье, чтобы в университете изучать право. Там он встретился с Ронсаром, который был на год старше его. По преданию, они познакомились случайно в пригородном трактире. Юриспруденция не увлекала Дю Белле; в 1547 году (ему тогда было двадцать два года) он перебрался в Париж и поступил в коллеж Кокэре, где учился его новый друг Ронсар. Юноши жили в интернате, увлекались итальянской поэзией, бродили по узеньким улицам Латинского квартала, влюблялись в девушек, которых неизменно сравнивали с петрарковской Лаурой.

Два года спустя Дю Белле издает сборник стихов «Олива» - так называет поэт предмет своей любви, может быть воображаемой. В книге немало прелестных сонетов; эта новая для французской поэзии форма требует сжатости мысли, скупости слов, мастерства. Немало в «Оливе» и подражательного: Дю Белле не скрывает своего восхищения Петраркой и другими поэтами итальянского Возрождения.

Почти одновременно появляется трактат или, вернее, памфлет Дю Белле «Защита и прославление французского языка». Не раз русские писатели XVIII века высмеивали аристократов, которые стыдились говорить по-русски и строили из себя французов. Дю Белле писал: «Почему мы так почитаем все чужое? Почему так несправедливы к себе? Почему мы просим милостыню у чужих языков, словно мы стыдимся говорить на своем родном языке?» Памфлет Дю Белле был направлен не только против аристократов, презирающих французский язык, но и против всей французской литературы, существовавшей до «Плеяды»: это был боевой манифест новой поэтической школы.

Все литературные манифесты - от сочиненного Дю Белле до футуристических или сюрреалистических - производили впечатление на современников не столько глубиной доводов, сколько запальчивостью тона. Дю Белле высмеивал поэтов Франции, которые писали по-латыни. Это не помешало ему впоследствии написать много поэтических произведений на латинском языке. Дю Белле доказывал, что не следует увлекаться поэтическими переводами, ибо перевод по отношению к оригиналу - это «снежные вершины Кавказа» рядом с «пылающей Этной», что, в свою очередь, не помешало ему перевести Гомера, Вергилия, Овидия и многих других поэтов древности.

Французский язык давно не нуждается в защите. Поэтические формы Возрождения оказались не менее условными и преходящими, чем средневековые баллады или рондо. Есть, однако, в книге Дю Белле прекрасные слова о работе над языком. Он советует поэту прислушиваться к живой речи ремесленников, литейщиков, живописцев, моряков, расширяя свой словарь. Он требует от поэта взыскательной работы: «Если ты хочешь облететь на крыльях весь свет, умей подолгу сидеть в своей комнате». Он говорит о «дрожи и поте» поэтической работы, и этим своим суждениям он остался верен до конца своей жизни. Он назвал свои стихи «случайными заметками», но никогда в них не было ничего случайного, неточного, недоделанного. Он подолгу над ними работал, был предан тому, что старая русская поэтесса Каролина Павлова назвала «святым ремеслом».

Три года спустя Дю Белле снова выступает с обличениями. На этот раз его возмущают не далекие тени Средневековья, а то, что он еще недавно почитал. Давно ли он написал «Оливу»? Он отрекается от того, что любил. Конечно, не от женщины по имени Олива (может быть, такой вообще не было), а от манеры, в которой он ее описывал, от всего того, что он называет «петраркизмом»:

Слова возвышенны и ярки,

А все - притворство, все - слова.

Горячий лед. Любовь мертва,

Она не терпит мастерства.

Довольно подражать Петрарке!

Хочу любить я без оглядки.

Ведь, кроме поз и кроме фраз,

Амура стрел, Горгоны глаз,

Есть та любовь, что вяжет нас.

Я больше не играю в прятки.

(Маяковский, которому опостылели возвышенные и порой картонные образы некоторых символистов, писал:

Нам надоели бумажные страсти -

дайте жить с живой женой!)

В 1553 году Дю Белле исполнилось двадцать восемь лет. Жизнь его была смутной и трудной. Еще в отрочестве он заболел туберкулезом; процесс то приостанавливался, то снова обострялся. Два года ему пришлось провести в постели. Время от времени он лишался слуха, и это сильно его угнетало. Не было денег, и он напрасно искал службу.

Наконец судьба ему улыбнулась. Король Генрих II решил отправить в Рим родственника поэта - кардинала Жана Дю Белле. Продолжалась борьба между Габсбургами и Францией за злосчастную, разоренную и все же заманчивую Италию. Каждая из сторон хотела заручиться поддержкой папы. В свою очередь, Ватикан мечтал освободиться и от Габсбургов, и от французов. Рим был центром сложных дипломатических интриг, и кардиналу Жану Дю Белле король поручил ответственную миссию. Кардинал внял просьбам нищего поэта и прихватил его с собой.

Пока кардинал договаривался с папой, поэту тоже приходилось вести трудные переговоры: он выполнял обязанности атташе по финансовым делам. Не раз в истории судьба зло подшучивала над поэтами, превращала их то в таможенных чиновников, то в цензоров, то в интендантов, то в делопроизводителей. Дю Белле жаловался:

Ростовщикам я раздаю улыбки,

Банкира соблазняю, а потом

Торгуюсь с надоедливым купцом.

Боюсь себя я выдать по ошибке.

Все же у Дю Белле находится время, чтобы глядеть, думать, страдать и писать. Четыре года, которые он провел в Риме, были решающими: там он нашел себя, там написал две книги, которые много веков спустя принесли ему славу: «Римские древности» и «Сожаления».

Прежде всего его поразило зрелище развалин. Новый Рим в те времена терялся среди огромного мира смерти, на каждом шагу виднелись обломки древней империи. Люди Возрождения относились к Древнему Риму как к ключу с живой водой. Таким Рим казался и Дю Белле, когда в парижской школе он зачитывался стихами Горация. Он был потрясен развалинами, хаосом небытия. Однако он был человеком эпохи, которая утверждала жизнь, и вскоре даже в развалинах нашел пафос созидания. Он писал о том, что поэты Древнего Рима живы, их устами говорит Рим. Расщепленные камни вдохновляют живых мастеров.

Рим оказался не только развалинами: в годы, когда там жил Дю Белле, еще работал неистовый Микеланджело, исполнялись впервые литургии Палестрины, архитекторы строили дворцы, сочетая гармонию Золотого века с первыми прихотями сумасбродного барокко. Направляясь от одного банкира к другому, Дю Белле окунался в близкую ему стихию искусства. Он учился писать сонеты не только у своих предшественников, но и у камней Рима, у его художников.

До своего отъезда в Италию Дю Белле пережил недлительный и не очень-то страстный период приближения к христианству. Рим погасил в нем чуть тлевшую веру. Конечно, и в Париже Дю Белле мог увидеть лицемерие, разврат, корысть, жестокость, но только в папском Риме ему открылось лицо порока. В ряде сонетов он описал жизнь «священного города»: интриги кардиналов, их финансовые проделки, шулерство дипломатии, бесстыдство куртизанок, смесь полуголых девок с рясами, ладана с винным угаром, четок с выкладками банкиров.

Он начал тосковать по родине, и Франция ему представлялась не шумным Парижем, не университетом Пуатье, но тихой деревней на берегу Луары, с большими одинокими вязами и дубами, с легкими облаками на бледно-голубом небе, с домами, крытыми шифером и обвитыми маленькими плетистыми розами. Он чувствовал себя изгнанником. Тоска по родине вдохновляла многих поэтов от Овидия до нашего современника Рафаэля Альберти; это то чувство, которое понятно людям любой страны и любой эпохи.

Книга «Сожаления» - дневник, четыре года наблюдений, раздумий, признаний. В конце своего римского «изгнания» Дю Белле узнал любовь - не стилизованную, не петрарковскую, а подлинную. Мы знаем, что женщина, которую он полюбил, была римлянкой, звали ее Фаустина, у нее был муж. Любовь протекала бурно и оказалась нелегкой. Об этом, как и о многом другом, он рассказал читателям. Любовь, однако, не стала основной темой его «Сожалений». Он знал, что Ронсар о любви пишет с большим самозабвением.

О чем же предпочтительно писал Дю Белле? О жизни. О себе. Читая его «Сожаления» четыре века спустя, мы видим живого человека, радостного без слепоты, печального без отчаянья, любящего красоту, но никогда не отделяющего путей искусства от трудной, широкой и вместе с тем узкой, длинной, всегда запутанной дороги жизни.

Кто кого обманул: папа - французского короля или французский король - папу? Положение в Риме кардинала Дю Белле стало чрезвычайно трудным. Папа Павел IV неожиданно заявил о своем решении опереться на Францию. Тотчас войска Габсбургов двинулись к Риму. Французский король был вынужден послать герцога Гиза в Италию, а тем временем Габсбурги, вместе с англичанами, захватывали города на севере Франции.

В 1557 году Дю Белле возвращается в Париж. Может быть, он не угодил кардиналу и наделал глупостей? Может быть, ему самому стало невтерпеж? У него немного денег, рукописи и большие надежды. Он устраивается в Париже у своего друга Бизэ, каноника собора Нотр-Дам. Перед ним пепельный собор, Сена, Франция.

Дю Белле рассчитывал, что влиятельный родственник поможет ему устроиться во Франции. Книга «Сожаления» вывела кардинала из себя. Нечего сказать, помог ему этот треклятый поэт! Что скажут кардиналы, найдя себя в стихах Дю Белле? Что скажет святейший отец? Нет, бедному родственнику нечего рассчитывать на протекцию кардинала.

Дю Белле снова болеет и снова мечтает о службе: хлопоты, обиды, невзгоды. Осенью 1559 года он лежит больной. Он снова оглох. Потом наступает очередное облегчение. Он улыбается возвращенной жизни. Весело он встречает Новый год в доме своего друга Бизэ; возвращается к себе и пишет стихи. Смерть застает его за рабочим столом. Он умер в ночь на 1 января 1560 года.

Не прошло и трех лет после смерти Дю Белле, как во Франции многое переменилось. Началась война между католиками и гугенотами. Просветителям пришлось позабыть о своих недавних мечтах: эпоха Возрождения кончилась.

Вскоре после войны, в 1946 году, я провел несколько недель в анжуйской деревне, неподалеку от родины Дю Белле. Широкая Луара то кажется полноводной, то внезапно мельчает, выступают островки. Деревья стоят на страже, как часовые. На дальних холмах виноградники; анжуйское вино очень душистое, сладковатое, с легким горьким привкусом. Воздух морской, влажный, на губах чувствуешь соль. Редки дни без солнца, и редки дни без дождя. Есть в Дю Белле нечто от этого пейзажа, от природы всей Франции. Он всегда думает, даже когда хочет забыться. Его усмешка переходит в улыбку, но он не смеется, он усмехается. Он человечен в слабостях, в ошибках, в заблуждениях. Поэт страны, которая слишком хорошо узнала, что такое война, он (впрочем, как и все поэты Франции) прославляет мир. Безмерно преданный искусству, он порой издевается над ним. Он - поэт эпохи и народа, которым не свойственны ни фанатизм, ни даже полнота веры. Это придает его стихам и мягкость, и светлую грусть. Может быть, именно в тот век Франция наиболее полно выразила свою душу. Дю Белле не был ни мудрым Паскалем, ни непримиримым солдатом, как Агриппа д’Обинье, ни «принцем поэтов», сладкогласным Ронсаром. Он не обличал, не прославлял, не учил, он оставил нам свои признания. В этом для меня объяснение его жизненности: я переводил стихи близкого мне человека, современника, которого я случайно не встретил в одном из придорожных трактиров Франции.

Из книги Метафизическая поэзия как поэзия изумления автора Аверинцев Сергей Сергеевич

Из книги Сексуальная жизнь в Древней Греции автора Лихт Ганс

Метафизическая поэзия как поэзия изумления Высокопреосвященнейший Владыка,глубокоуважаемая Ольга Александровна,глубокоуважаемые коллеги,Все мы помним слова того самого Аристотеля, которого в Средние Века называли просто Философом, о том, какое состояние души, по его

Из книги Инки. Быт. Культура. Религия автора Боден Луи Из книги автора

Из книги автора

Поэзия и стихи Поэзия - это знание, это спасение души, это власть, это самозабвение. А также деяние, изменяющее мир, ведь поэтический акт по своей природе революционен. Это духовная тренировка и способ обретения внутренней свободы. Поэзия нам открывает этот мир, но она же

Из книги автора

Поэзия одиночества и поэзия сопричастности (К четырехсотлетию Сан-Хуана де ла Круса)Реальность - и мы сами, и все, что нас окружает и поддерживает, животворя и пожирая разом - куда богаче и многообразней, куда долговечней тех систем, которыми ее пытаются исчерпать.

Из книги автора

Поэзия Внутри этой культуры родилась и развивалась великая национальная поэзия. При дворе поэзия была не только приятным времяпрепровождением; она стала обычным языком должностных лиц. В стихах они выражали свою радость по поводу наступления весны или боль обманутой

Из книги автора

Сонеты Дю Белле ИЗ КНИГИ «ОЛИВА» LIX Голубка над кипящими валами Надежду обреченным принесла - Оливы ветвь. Та ветвь была светла, Как весть о мире с тихими садами. Трубач трубит. Несет знаменщик знамя. Кругом деревни сожжены дотла. Война у друга друга отняла. Повсюду

Из книги автора

Суфийская поэзия Самые выдающиеся суфийские поэты – Аттар Джалал ад-Дин Руми, Хафиз, Омар Хайям, Абд ар-Рахман Джами, Саади, Низами, Ширази и множество других поэтов и философов. Они составили славу не только мусульманской, но и мировой литературы.Один из них – ал-Халладж

Французский поэт

Родился в 1522г. в замке Тюрмельер, недалеко от городка Лире в Анжу, в дворянской семье. Потеряв родителей в раннем возрасте, он не получил должного образования и сам занялся своим обучением.

1547 - Дю Белле знакомится с Ронсаром, который сыграл большую роль в его жизни. Он становится учеником «Плеяды» - поэтической школы эпохи Возрождения, реализовавшей идеологические принципы гуманизма во французской поэзии середины XVI в. «Плеяда» состояла из семи французских поэтов, главную роль ней играл Пьер Ронсар.

1547-1549 - вместе с Ронсаром и Ж.-А.де Баифом Дю Белле учится в коллеже Кокре.

1549 - Дю Белле пишет манифест новой школы - трактат «Защита и прославление французского языка» (La defense et l’illustration de la langue francaise), пополненный впоследствии положениями из предисловия Дю Белле к его сборнику «Олива» (L’Olive). В этом трактате и были развиты основные теоретические положения «Плеяды». Хотя основные эстетические принципы этого направления и приписываются Ронсару, но Дю Белле считается главным полемистом «Плеяды» и одним из реформаторов французского языка и поэзии. В трактате были сформулированы задачи, стоящие перед французской литературой, намечены пути жанрового и языкового обогащения поэзии - путём прямого подражания поэтам древности и Италии (Ф.Петрарка, Л.Ариосто, П.Бембо).

1552 - Дю Белле публикует перевод четвертой книги «Энеиды» Вергилия (перевод шестой книги издан посмертно в 1560).

После 1553г. Дю Белле, порвав с петраркизмом, переходит к реалистической лирике.

Апрель 1553 - Дю Белле получает место секретаря у своего двоюродного брата - кардинала Жана Дю Белле, назначенного послом в Риме, и вместе с ним уезжает в Италию.

1556-1559 - выходит серия «Речей» (Discours), большей частью имеющая политическую направленность.

Август 1557 - Дю Белле возвращается во Францию.

1558 - выходит сборник сонетов «Сожаления» (Les Regrets), отражающий римские впечатления Дю Белле (прежде всего от папского двора) и сильнейшую ностальгию по Франции. Тогда же выходят сборники «Древности Рима» (Antiquitez de Rome) и «Сельские игры» (Divers Jeux rustiques), созданные в римский период, а также сборник стихотворений на латинском языке «Поэмата» (Poemata).

1559 - выходит сатира «Придворный поэт» (Pote courtisan), в которой остроумно высмеивается стихоплет, озабоченный лишь карьерой при дворе.