(Заочная экскурсия в Царскосельский Лицей)

9-й класс

1-я сцена

1-й ведущий

Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

– писал самый знаменитый выпускник Лицея, прославленный русский поэт Пушкин.

2-й ведущий

19 октября 2006 г. исполняется 195 лет со дня открытия Царскосельского Лицея. В числе его первых питомцев оказались будущие видные деятели русской культуры XIX века: И.Пущин, А.Горчаков, А.Дельвиг. Все они выдержали строгий вступительный экзамен.

1-й ведущий

12 августа 1810 года Александр I подписал проект, составленный министром Михаилом Сперанским, «о создании в двадцати верстах от столицы особенного, закрытого учебного заведения, где небольшое число дворянских детей должны получать наилучшее образование, чтобы потом наилучшим образом участвовать в управлении и просвещении России».

Чтец 1

Вы помните: когда возник Лицей,
Как царь для нас открыл чертог царицын.
И мы пришли. И встретил нас Куницын
Приветствием меж царственных гостей, –
Тогда гроза двенадцатого года
Еще спала. Еще Наполеон
Не испытал великого народа –
Еще грозил и колебался он.
Вы помните...

2-й ведущий.

Распорядок дня в Лицее строился следующим образом:
Вставали в 6 утра и шли на молитву.
С 7 до 9 – занятия.
В девять часов – чай и первая прогулка.
С десяти до двенадцати часов опять класс.
От двенадцати до часа – вторая прогулка, обед.
От двух до трех – чистописание или рисование.
В пять часов – чай и прогулка.
Вечер – повторение уроков, отдых.
В десять часов – вечерняя молитва и сон.
Вместе мальчишкам неплохо жилось, правда, нельзя было ездить домой и очень редко они виделись с родителями. Уроков было немало, но и немало забав. Василий Федорович Малиновский, директор Лицея, хочет занять, просветить, развить своих воспитанников.

2-я сцена

Чтец 2

В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские веселья,
И славу нашей старины,
И сердца трепетные сны...

1-й ведущий


Пушкин жил в 14-й комнате на 4-м этаже, соседом его был Иван Пущин. В каждой комнате, – вспоминал Пушкин, – железная кровать, комод, конторка, зеркало, стул, стол для умывания, вместе и ночной. На конторке чернильница и подсвечник со щипцами.
Лицей – маленькое, четырехэтажное здание. Инспекторы, гувернеры живут внизу, там же хозяйственное управление. Второй этаж – столовая, больница, канцелярия, конференц-зал. Третий этаж – учебный – на нем располагались классы и библиотека.

Чтец 1

Вы помните ль то розовое поле,
Друзья мои, где красною весной,
Оставя класс, резвились мы на воле
И тешились отважною борьбой?

3-я сцена

2-й ведущий

Закончилась война с французами, Наполеон разбит. А жизнь в Лицее проходила своим чередом. Наступил 1815 год, пришла пора публичного экзамена.

Чтец 2

Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские веселья,
И славу нашей старины,
И сердца трепетные сны...
И свет ее с улыбкой встретил;
Успех нас первый окрылил;
Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.


1-й ведущий

О публичном экзамене заранее было объявлено в газете. Воспитанники отчитывались по всем предметам. В экзаменационной комиссии сидел сам Гаврила Романович Державин, первый поэт России. Его присутствие Пушкина волновало больше всего. Позже талантливый лицеист вспоминал о своем выступлении: «Наконец вызвали меня. Я прочел мои “Воспоминания в Царском Селе”, стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояние души моей: когда я дошел до стиха, где упоминалось имя Державина, голос мой отрочески зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом... Не помню, как я кончил свое чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел обнять... Меня искали, но не нашли...».

Чтец 1

Навис покров угрюмой нощи
На своде дремлющих небес;
В безмолвной тишине почили дол и рощи,
В седом тумане дальний лес;
Чуть слышится ручей, бегущий в сень дубравы,
Чуть дышит ветерок, уснувший на листах,
И тихая луна, как лебедь величавый,
Плывет в сребристых облаках.
С холмов кремнистых водопады
Стекают бисерной рекой,
Там в тихом озере плескаются наяды
Его ленивою волной;
А там в безмолвии огромные чертоги,
На своды опершись, несутся к облакам.
Не здесь ли мирны дни вели земные боги?
Не се ль Минервы росской храм?

2-й ведущий

Голос Александра Пушкина дрожал, срывался, когда он сдавал экзамен на высокое звание русского поэта. Друзья не узнавали своего одноклассника. Они слушали знакомые стихи, понимая, что этот юноша с пылающим лицом, с особенным выражением горящих глаз – гениальный поэт.

Чтец 2

Пою мои мечты, природу и любовь,
И дружбу верную, и милые приметы,
Пленявшие меня в младенческие леты,
В те дни, когда, еще не знаемый никем,
Не зная ни забот, ни цели, ни систем,
Я пеньем оглашал приют забав и лени
И царскосельские хранительные сени.

1-й ведущий

Источником вдохновения юного поэта часто служили живописные уголки царскосельских парков. Он любил бродить в одиночестве по аллеям, берегам прудов и каналов. Он слушал пение птиц и любовался закатом.

Чтец 1

Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался,
Отрадой тихою, восторгом упивался...
И где веселья быстрый день?
Промчался лётом сновиденья,
Увяла прелесть наслажденья,
И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!..

4-я сцена

2-й ведущий

В мае 1815 года «Санкт-Петербургские ведомости» приглашают «публику и родителей» на выпускные экзамены. В течение 17 майских дней они сдали 15 экзаменов. Пушкин оказался по успеваемости 26-м из 29 выпускников. О молодом поэте в аттестате была сделана запись: «В познании языков: российского – очень хорошо, французского – хорошо, немецкого – не учился, в арифметике знает до тройного правила, в познании общих свойств тел – хорошо, в начальных основах географии и начальных основах истории – имеет представление».

Чтец 2

Промчались годы заточенья;
Недолго, мирные друзья,
Нам видеть кров уединенья
И царскосельские поля.
Разлука ждет нас у порогу,
Зовет нас дальний света шум,
И каждый смотрит на дорогу
С волненьем гордых, юных дум.

1-й ведущий

19 октября 1811 года в Царском Селе близ Петербурга тридцать мальчиков сели за парты и стали одноклассниками. Через шесть лет почти все они получат аттестаты. Они были обычными лицеистами, из которых вышли поэты, министры, офицеры, «государственные преступники», сельские домоседы и неугомонные путешественники. В детстве они читали повести о греческих и римских героях, при жизни и вскоре после смерти они сами становятся легендой, преданием.
Без их дружбы Пушкин не стал бы Пушкиным.

Литература

1. Ермакова С.О. Царское Село и Павловск. М.: Вече, 2005. С. 118–133.

2. Эйдельман Н.Я. Прекрасен наш союз // Эйдельман Н.А. Твой XVIII век. Прекрасен наш союз. М.: Мысль, 1991. С. 221–395.

– Морфей (др.-греч.) – бог сна. ()

36. Строфа XXXV – строфа характеризует круг чтения Онегина. Список поражал современников бессистемностью и странностью.
Гиббон Эдуард (1737–1794) – английский историк, автор капитального исследования «История упадка и разрушения Римской империи». В пушкинскую эпоху Гиббон – классический автор. Его читают: М. П. Погодин в 1831 г. просит Пушкина купить ему Гиббона (XIV, 171), в 1836 г. Вяземский просит у Пушкина мемуары Гиббона (XVI, 128).
Руссо Жан-Жак (1712–1778) – французский писатель и философ. Произведения Руссо были известны Пушкину уже в Лицее, однако на юге под воздействием споров с друзьями-декабристами он снова перечел его основные трактаты.
Манзони Алессандро (1785–1873) – итальянский поэт и романист, романтик. Пушкин высоко ценил роман Манзони «Обрученные», который читал по-французски. Однако некоторые публицистические произведения Манзони он читал в подлиннике. Книги Манзони имелись в библиотеке Пушкина (см.: Рукою Пушкина. С. 555–556).
Гердер Иоганн Готфрид (1744–1803) – немецкий философ, фольклорист, автор трактатов «Идеи о философии истории человечества», «Критические леса, или Размышления, касающиеся науки о прекрасном» и др. Онегин, видимо, читал Гердера во французских переводах.
Шамфор Себастьен-Рок-Никола (1741–1794) – французский писатель, автор книги изречений «Максимы и мысли» и сб. «Характеры и анекдоты». Пушкин и Вяземский интересовались Шамфором и как бытописателем, и как мастером афоризма.
Madame de Staël – мадам де Сталь (1766 – 1817) – знаменитая французская писательница, дочь видного государственного деятеля Жака Неккера.
Биша Мари-Франсуа-Ксавье (1771–1802) – знаменитый французский физиолог, автор «Физиологических исследований о жизни и смерти».
Тиссо – неясно, имеется ли в виду Тиссо Симон-Андрэ (1728–1797) – врач, автор популярных в XVIII в. медицинских трудов (были переведены на русский язык его кн.: О здравии ученых людей. СПб., 1787; Наставление народу в рассуждении его здоровья. СПб., 1781) или малоизвестный литератор Тиссо Пьер Франсуа (1768–1854) – автор «Очерка войн революции вплоть до 1815 г.» и некоторых незначительных сочинений.
Бель Пьер (вернее, Бейль; 1647–1706) – французский философ скептического направления, автор «Исторического и критического словаря». Словарь Беля Пушкин упомянул в «Путешествии из Москвы в Петербург» (XI, 228–229).
Берна́р Ле Бовье́ де Фонтене́ль (1657 – 1757) – французский писатель и ученый, племянник Пьера Корнеля. (

Глава восьмая

Глава восьмая состоит из пятидесяти одной строфы, из которых II (1–4) и XXV (1–8) не закончены, и послания, писанного со свободной схемой рифмовки и содержащего шестьдесят стихов - «Письма Онегина к Татьяне» (между XXXII и XXXIII). Структурным центром песни большинство читателей считают приход Онегина к Татьяне весной 1825 г. - десять строф, занимающих весь конец главы, за вычетом трех строф, которые формально завершают роман с прощальными словами автора к своим героям и читателям Сам же Пушкин, однако, рассматривал в качестве основной части главы последовательность из двадцати семи строф (VI–XXXII), рисующих великосветское петербургское общество (осенью 1824 г. по календарю романа), прерываемых размышлениями по поводу онегинского приезда в Петербург после трехлетнего путешествия и преображения Татьяны из провинциальной барышни в светскую даму: с 1822 г. она замужем за князем N (мы вспоминаем, что они познакомились в Москве в конце седьмой главы) Этот ряд «великосветских» строф достигает кульминации в письме Онегина, за которым следует описание одинокого зимнего прозябания Онегина с начала ноября 1824 г. до апрельских дней 1825 г., когда он мчится увидеть свою Татьяну. Всему этому замысловатому узору ситуаций и событий предпосланы шесть строф (I–VI), в которых главной героиней выступает пушкинская Муза.

Развитие тем восьмой главы

I–V: Тема этих первых строф не столь биографическая, сколь библиографическая. Пушкин вводит новую героиню, свою Музу, и повествует об отношениях с ней - о юношеском лицейском вдохновении, «благословении» Державина (в 1817 г.) {4} , буйных песнях на пирах своей молодости (1817–1820). В 1820 г. она следует за Пушкиным на Кавказ и в Крым (литературные ссылки в гл. 8, IV относятся к пушкинским романтическим поэмам «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан», о которых ранее говорилось в гл. 1, LVII). В гл. 8, V она сопровождает поэта в Молдавию, где речь заходит (1–9) о третьей поэме Пушкина, «Цыганы», а в конце строфы Муза становится метафизической кузиной Татьяны, душой романа, задумчивой уездной барышней в саду у Пушкина в Псковской губернии. Мы вспоминаем, что совсем недолго она сопровождала нас в онегинский сад и «замок» в гл. 7, XV.

VI–VII: Наконец, Пушкин приводит свою Музу на светский раут в Петербург и таким образом делает переход к продолжению романа. Риторический вопрос: «Но это кто в толпе избранной / Стоит..?» (VII, 5) - приводит нас к Онегину, вновь появившемуся в романе.

VIII–XI: Вот ряд дидактических строф, из которых VIII и IX продолжают риторико-вопросительные интонации VII, 5-14 и воплощают прием двухголосья: смутные и неясные намеки на онегинские причуды, возможно притворные. Технически необходимо вызвать у читателя сочувствие к Онегину (утраченное после дуэли) и пробудить дополнительный интерес к драме, которая вот-вот развернется в этой главе. Строфы X и XI сбиваются на рассуждения об обыденном счастье среднего человека (X) и о страданиях разочарованных и бунтарских умов (XI).

XII–XIII: Переход к Онегину завершен. Здесь использован риторический оборот «вновь займуся им» (XII, 8), следующий за «профессиональным» замечанием о «Демоне», стихотворении Пушкина, в котором изображается дух скептицизма и отрицания. Эти две строфы рассказывают нам о жизни Онегина после поединка 14 января 1821 г. и до настоящего времени - осени 1824 г. Мы узнаем, что в 1821 г. ему было двадцать шесть лет и что вскоре после дуэли он отправился в длительное путешествие. (Это путешествие должно было образовать отдельную главу, но Пушкин напечатал лишь несколько отрывков в приложении к роману. Из этих отрывков мы узнаем, что Онегин между 1821 и 1824 гг. посетил Москву, Новгород, Поволжье, Кавказ, Крым и, судя по дополнительным рукописным строфам, Одессу, где в 1823–1824 гг. встретился со своим старым приятелем Пушкиным.) Нынче, в гл. 8, XIII, Онегин неожиданно оказывается на петербургском балу.

XIV–XVI, 5: Риторическое «Но вот» ведет нас к следующей сцене. Пушкин вместе со своей Музой видит княгиню N, которая входит в залу в сопровождении генерала, ее мужа (XIV, 1–4). Онегин, погруженный в горестные раздумья, не замечает ее прихода. Описывается сдержанное изящество ее манер, и следуют две «профессиональные» реплики «в сторону»: в первой (XIV, 13–14) Пушкин просит прощения у Шишкова, блюстителя чистоты русского языка, за французское выражение comme il faut; а во второй (XV, 14 - XVI, 5) он с юмором признается в своей неспособности перевести английское прилагательное «vulgar» (и намекает на возможность игры слов, связанной с именем презираемого им критика Булгарина-Вульгарина).

XVI: Риторический переход «Но обращаюсь к нашей даме» приводит к следующей сцене: Татьяна села рядом с блестящей светской красавицей, которая, впрочем, не может ее затмить. Татьянин муж перешел к группе, где стоит Онегин И только теперь Онегин издалека видит эту даму и замечает ее поразительное сходство с Татьяной.

XVII–XVIII: Тогда, обращаясь к своему старому другу и родственнику, которого не видел с 1820 г., Онегин спрашивает о даме в малиновом берете, беседующей с испанским послом. Друг этот не кто иной, как сам важный генерал князь N, который вошел в залу вместе с Татьяной. В ходе разговора (XVII, 8 - XVIII, 5) выясняется, кто такая эта дама, ныне княгиня N; так Онегин встречает Татьяну вновь.

XIX–XX: Описываются ее холодный тон и чувства.

XXI: На следующее утро Онегин получает приглашение от князя N, которое приводит его в волнение.

XXII: Онегин с трудом дождался десяти часов вечера. Продолжается тема ее холодности и его волнения.

XXVII–XXXII: «Но мой Онегин» - риторический оборот ведет к ряду размышлений и поступков, которые находят свое наивысшее выражение в любовном письме, написанном Онегиным Татьяне. Строфы XXVII–XXIX относятся к дидактико-философскому стилю, а природные метафоры, которыми насыщена XXIX, не новы и традиционны. В строфах XXX–XXXI изображается, сколь упрямо, но безрезультатно Онегин преследует Татьяну, а XXXII вводит его послание к ней словами: «Вот вам письмо его точь-в-точь», напоминающими нам авторские вступления перед письмом Татьяны и последней элегией Ленского. «Письмо Онегина к Татьяне» построено по французским литературным образцам. Кроме того, оно является своего рода зеркальным отражением письма Татьяны, написанного четыре года назад. Герои поменялись ролями. Письмо Онегина заканчивается словами, похожими на те, с которых начала свое письмо Татьяна. Теперь уж он должен подчиниться ее воле.

XXXIII, 1–4: «Ответа нет». Вот мстительный отголосок прошлых мучений Татьяны (гл. 3, XXXVI, 1–4).

XXXIII, 5 - XXXIV, 4: Еще один мимолетный взгляд на Татьяну - светскую даму сопровождается со стороны Онегина надеждой (выражение которой включает межстрофический перенос), что за внешней суровостью, возможно, скрывается боязнь разоблачения ее прошлой слабости.

XXXIV, 5 - XXXVIII: Великолепное описание отшельнической жизни Онегина зимой 1824 г. Теме хандры, о которой мы помним со времен гл. 1, XXXVIII и LIV; теме «запереться и читать», о которой шла речь в гл. 1, XLIV; и теме сочинительства, которая рассматривалась в связи с поэзией в гл. 1, VII, 1–4 и прозой в гл. 1, XLIII, 7-14, - всем этим темам первой главы сейчас придается новая жизнь, они модулируются в новой тональности. За списком авторов в строфе XXXV следует замечательная автобиографическая и «профессиональная» реплика «в сторону», - Пушкин вспоминает похвалы критиков 1824–1825 гг. и сравнивает их «мадригалы» с тем, как «нынче» (в 1830 г.) бранят его сочинения. Строфы XXXVI–XXXVII, рисующие видения Онегина, - гениальнейшие в романе.

XXXIX–XL, 1: «Дни мчались». Этот временной переход подводит нас к тому апрельскому дню 1825 г., когда Онегин в непонятной безумной спешке приезжает без приглашения в дом княгини N {5} . Межстрофический перенос великолепно повторяет такой же перенос в пассаже из главы третьей (XXXVIII–XXXIX), когда бежала Татьяна. Тот сад, тени тех листьев, та липовая аллея вскоре ретроспективно воскреснут вновь.

XL–XLI: Как в сказке, одна за другой чудом открываются двери, и также чудом Онегин находит в будуаре Татьяну, которая перечитывает его октябрьское письмо 1824 г.

XLII–XLVIII, 6: Последняя сцена между героями содержит ее монолог (XLII, 8 - XLVII), который перекликается с его проповедью в главе четвертой. Чувства Татьяны искусно передаются с помощью судорожных строчных переносов с паузами внутри строк. Татьяна заканчивает свою речь словами: «Я вас люблю…/ Но я другому отдана; / Я буду век ему верна». Первые шесть стихов строфы XLVIII знаменуют конец истории: Татьяна выходит из комнаты, Онегин остается один, раздается звон шпор Татьяниного мужа - и здесь Пушкин оставляет своего героя навсегда.

В XLIX Пушкин прощается с читателями, в L оставляет свой труд, а в LI вспоминает старых друзей и завершает эпилог риторическим замечанием:

Блажен, кто праздник жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина,

Кто не дочел ее романа

И вдруг умел расстаться с ним,

Как я с Онегиным моим.

Здравствуйте уважаемые.
Продолжаем вспоминать великолепное произведение Александра Сергеевича Пушкина, которое я лично, очень люблю:-)) Мы потихоньку движимся к концу. Напомню, что в прошлый раз мы остановились вот тут вот:
Итак....
Дни мчались; в воздухе нагретом
Уж разрешалася зима;
И он не сделался поэтом,
Не умер, не сошел с ума.
Весна живит его: впервые
Свои покои запертые,
Где зимовал он как сурок,
Двойные окны, камелек
Он ясным утром оставляет,
Несется вдоль Невы в санях.
На синих, иссеченных льдах
Играет солнце; грязно тает
На улицах разрытый снег.
Куда по нем свой быстрый бег

Ну слава Богу, с Евгением все нормально. Весна и время сделали свое дело:-) И это радует:-)) Камелек - это небольшой камин или очаг для обогревания. Лед иссеченный по той причине, что зимой на Неве заготовляли большие кубы льда для ледников. С наступлением мартовских оттепелей их развозили на санях покупателям.
А грязный снег тает все также как и тогда:-)

Стремит Онегин? Вы заране
Уж угадали; точно так:
Примчался к ней, к своей Татьяне
Мой неисправленный чудак.
Идет, на мертвеца похожий.
Нет ни одной души в прихожей.
Он в залу; дальше: никого.
Дверь отворил он. Что ж его
С такою силой поражает?
Княгиня перед ним, одна,
Сидит, не убрана, бледна,
Письмо какое-то читает
И тихо слезы льет рекой,
Опершись на руку щекой.

Опаньки...... Иииинтереснооооо... Чего Евгений к ней опять поперся, и чего она ревет, ась? Ну давайте скорее посмотрим.

О, кто б немых ее страданий
В сей быстрый миг не прочитал!
Кто прежней Тани, бедной Тани
Теперь в княгине б не узнал!
В тоске безумных сожалений
К ее ногам упал Евгений;
Она вздрогнула и молчит,
И на Онегина глядит
Без удивления, без гнева...
Его больной, угасший взор,
Молящий вид, немой укор,
Ей внятно всё. Простая дева,
С мечтами, сердцем прежних дней,
Теперь опять воскресла в ней.

Вот елки....чего же она так себе сердце то рвет, а? Ну а Жека, чо как не пацан то...к каким ногам он рухает??? Чо за дила...гопники Капчина негодуэ! :-))
А если серьезно - очень класные строчки. Прям перед глазами сцена представляется. Но продолжим...


Она его не подымает
И, не сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей...
О чем теперь ее мечтанье?
Проходит долгое молчанье,
И тихо наконец она:
"Довольно, встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.

"Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче - боже - стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь... Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно.
Вы были правы предо мной:
Я благодарна всей душой...

"Тогда - не правда ли? - в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась... Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?

Очень сильные и классные строчки. Как говорится, без комментариев. Кроме одного - извечен-это не инвалид, просто много раз ранен. И это, кстати, показатель того, что муж Татьяны нестарый человек, достигший высого положения не только из-за фамилии, а также и из-за своих заслуг.
Ну а оконцовочку действа - на следующей неделе....
Продолжение следует....
Приятного времени суток.

Здравствуйте уважаемые.
Ну вот мы с Вами и подошли к последней полной и законченной главе замечательного пушкинского романа в стихах. там есть кое-что еще - но это потом:-))) В прошлый раз закончили с седьмой частью: , на и сейчас самое время начать восьмую, или точнее "осмую", как это написано у самого Александра Сергеевича:-)
Начнем же, поскорее...
И как и в каждой главе, тут тоже есть эпиграф. Звучит он так:

Fare thee well, and if for ever
Still for ever fare thee well.
Byron .

Переводится как "Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай " и принадлежит перу Байрона, о котором мы не раз с Вами уже говорили. Это первые строки стихотворения "Fare thee well" из цикла Poems of separations ("Стихи о разводе"), 1816 года.

В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни, в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться Муза стала мне.
Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: Муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские веселья,
И славу нашей старины,
И сердца трепетные сны.

Давайте ходу разбирать. Про музу и пир младых затей умолчим:-))) Апулей — это римский писатель. Вы наверняка читали его эротическо-сатирический роман "Золотой осел". Ну так вот, Апулей был крайне популярен в XVIII веке и сам Пушкин читал его по-французски. Интересно, что первоначально было решено поставить Елисея из поэмы В. Майкова "Елисей, или Раздраженный Вакх" (1771), но А.С. поставил в текст еще более эпатажного автора:-)
Марк Тулий Цицерон считается чуть ли не идеальным оратором, а кроме того он плодовитый и качественный литератор. Автор его не читал видимо из-за его серьезности.
Лицей- это царскосельская alma mater поэта, где он встретил много преданных друзей и познал первые победы и первые провалы.

И свет ее с улыбкой встретил;
Успех нас первый окрылил;
Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тут, наверное, ничего говорить и не стоит. Эпизод с Гаврилой Державиным и юным Пушкиным, все знают еще с дошкольного возраста:-))

И я, в закон себе вменяя
Страстей единый произвол,
С толпою чувства разделяя,
Я Музу резвую привел
На шум пиров и буйных споров,
Грозы полуночных дозоров;
И к ним в безумные пиры
Она несла свои дары
И как Вакханочка резвилась,
За чашей пела для гостей,
И молодежь минувших дней
За нею буйно волочилась -
А я гордился меж друзей
Подругой ветреной моей.


Вакханки, они же Менады (др.-греч. Μαινάδες «безумствующие», «неистовствующие») — в древнегреческой мифологии спутницы и почитательницы Диониса. По его имени у римлян — Вакх, они назывались вакханками, также бассаридами — по одному из эпитетов Диониса — «Бассарей», а также фиадами, мималлонами и т.д. Этакие ветренные и на все готовые дамочки:-)

Но я отстал от их союза
И вдаль бежал... она за мной.
Как часто ласковая Муза
Мне услаждала путь немой
Волшебством тайного рассказа!
Как часто, по скалам Кавказа,
Она Ленорой, при луне,
Со мной скакала на коне!
Как часто по брегам Тавриды
Она меня во мгле ночной
Водила слушать шум морской,
Немолчный шепот Нереиды,
Глубокий, вечный хор валов,
Хвалебный гимн отцу миров.

"Ленора" - эт такая баллада Бюргера, одна из основ романтизма тех лет. Таврида - Крым. Нереида — это древнегреческая нимфа, дочь бога моря Нерея, но в данном контексте подразумевается просто море.

И, позабыв столицы дальной
И блеск и шумные пиры,
В глуши Молдавии печальной
Она смиренные шатры
Племен бродящих посещала,
И между ими одичала,
И позабыла речь богов
Для скудных, странных языков,
Для песен степи ей любезной...
Вдруг изменилось всё кругом:
И вот она в саду моем
Явилась барышней уездной,
С печальной думою в очах,
С французской книжкою в руках.

Продолжение следует....
Приятного времени суток.