Широкорад Александр 01.02.2015 в 14:00

Украинцы, которые, по версии Киева, ведут свою историю чуть ли не с Потопа, в сущности, являются искусственно созданной национальностью. Украинец - не национальность, а партийная принадлежность. В начале ХХ века об этом писали десятки историков, политиков и философов. Да, были малороссы, русские, хохлы, полешуки, но украинцев как таковых не было.

Украинство - это идеология

Советские историки полвека врали нам о трех этапах формирования украинской нации, еще с XIII века. Во всех украинских школьных атласах по истории с 8-го по 11-й класс показана "Украинская держава" в почти современных границах. В 2012 году я не поленился съездить на книжный рынок на окраине Киева и накупил целую коллекцию подобных атласов.

Но вот нашелся один честный человек, президент Порошенко, который 25 января 2015 года публично заявил: "Мы возродим на Донбассе украинство". Спасибо, Петр Алексеевич, наконец-то вы поставили точку над "i". Украинство - это идеология, а украинец - не национальность, а партийная принадлежность. В начале ХХ века об этом писали десятки русских историков, политиков и философов.

Первое украинское гособразование - УССР - создал Ленин в 1918 году. А до этого никакой мифической Украинской державы отродясь не бывало. А сотник Богдан Хмельницкий поднял восстание в воеводстве Речи Посполитой, а называлось оно "воеводство Русское". А пан Иеремия Вишневецкий, с которым воевал Богдан, имел титул "воевода русский".

Кстати, Иеремия был на 80 процентов русским, а на 20 процентов литовцем из рода Гедиминовичей. Но, пройдя курс обучения в иезуитском колледже, поменял православие на католичество и стал себя считать не русским князем, а польским паном. Причем настолько, что его сын Михаил Вишневецкий в 1669 году был избран Сеймом польским королем.

Украинского языка не существовало в природе

Во Львове на улице Подвальной близ Пороховой башни стоит большой памятник "украинскому первопечатнику Ивану Федорову". И во Львове же открыт Музей старинной украинской книги им. Ивана Федорова.

В Москве на Охотном ряду с 1909 года тоже стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову. Они что, однофамильцы или родственники?

Увы, это был один человек, и печатал он книги только на одном языке. Догадайтесь с трех раз, на каком?

В 1566 году из Москвы в Литву уехал знаменитый "первопечатник" Иван Федоров. Он приезжает в Западную Белоруссию и на Западную Украину и начинает печатать русским шрифтом те же книги, что и печатал в Москве. Тот же русский шрифт, тот же русский язык - не знал бедный Федоров, что в Заблудове и Львове уже кончался второй этап украинизации.

Между прочим, русский шрифт, которым Иван Федоров начал печатать книги в Москве, не был его изобретением. В 1491 году немецкий студент Рудольф Борсдорф изготовил по заказу краковского печатника Швайпольта Филя "русский шрифт". В том же 1491 году и вышли две первые печатные книги на русском языке - "Осмогласник" и "Часослов". Они распространялись как в Великом княжестве Литовском, так и в Великом княжестве Московском.

Воеводством Русским Малая Русь стала после Люблинской унии 1569 года. Но еще до этого русские, поляки и литовцы именовали ее "окраиной". Действительно, она была окраиной на стыке трех государств - Польского королевства, Великого княжества Литовского и Московского государства. Так, например, еще князь Витовт в XV веке дал статус (привилегии) украинных городов Киеву и… Смоленску.

Ивану III казаки слали грамоты "с твоей Рязанской украины", а царю Алексею, соответственно, сибирские казаки писали: "…с твоей Амурской украины", а запорожцы: "…с твоей Малороссийской украины".

Профессиональные "украинцы"

Профессиональные же "украинцы", то есть ультранационалисты, появились лишь в конце XIX века.

Замечу, что ни Богдан Хмельницкий, ни Тарас Шевченко никогда не называли ни себя, ни кого другого украинцами.

К 1914 году в Российской империи людей, считавших себя украинцами, было не более пяти сотен.

В мемуарах петлюровского генерал-хорунжего Юрка Тютюнника есть забавный эпизод, как он в 1917 году решил сформировать "сознательную" украинскую часть, для чего подобрали призывников из Полтавской, Киевской, Черниговской, Волынской, Холмской, Подольской, Херсонской, Екатеринославской и Харьковской губерний.

Собрали до 7 тысяч человек, и Тюрюнник крикнул: "Кто между вами украинец, поднимите руки". Поднялось не более 300 рук. "Малороссы, поднять руки!" - подняли руки почти половина. "Хохлы, поднять руки!" - поднялась треть рук.

Украинский писатель Олесь Бузина подвел итог: "Итак, из 7 тысяч человек, прибывших украинизироваться (это очень приличная социологическая выборка!) в 1917 году самоидентифицировали себя украинцами всего триста! Жалкие 4,28 процента! Остальные считали себя хохлами, малороссами - кем угодно, но не украинцами. Это и есть реальная картина того, что у нас называют национальной сознательностью масс".

Уверен, что тут московский украинофил воскликнет: "А как же Шевченко?! Он ведь писал на чистом украинском языке".

Спорить с образованцем не хочу, пусть ему ответит то же Бузина: "До второй половины XIX века украинское правописание ничем не отличалось от общерусского… Три четверти произведений Шевченко - тоже по-русски. А его украиноязычные произведения частично сфальсифицированы "горе-украинизаторами" XX столетия. К примеру, у Шевченко нет книги "Кобзар". Все прижизненные издания назывались "Кобзарь" - с мягким знаком в конце. Точь-в-точь как в русском языке".

Немного иначе на этот вопрос отвечает националист канадско-подданный Орест Субтельный: "Язык Шевченко - это смелый синтез речевого потенциала украинских диалектов, сельского и городского просторечия, словаря и форм церковнославянского языка".

Если перевести Субтельного на простой русский язык, то Тарас Григорьевич собрал до кучи несколько малороссийских диалектов и добавил элементы церковнославянского языка, то есть Шевченко попытался создать новый язык, на котором никто не говорил ни на селе, ни в городе.

В 1914–1916 годах в Галиции украинцы устроили геноцид русинов. А кто такие русины? Такие же, как и украинцы, потомки жителей Древнерусского государства. И различались они не по национальности, а по партийности. Украинцы были русофобами, а русины - русофилами, разумеется, были и другие политические различия.

У нас мало кто знает, что войну с памятниками украинцы ("партийцы") начали не в 2014 году, а на 110 лет раньше. Так, 31 октября 1904 года группа украинцев - последователей Михновского попыталась в Харькове взорвать памятник Пушкину. Профессиональным украинцам все равно, что Пушкин, что Ленин, что Кутузов. Главное - они все москали. А с ними все ясно: "Москаляку на гиляку".

Февральский переворот 2014 года был произведен под лозунгом: "Украина - це Европа". Но кто мешал первому президенту Кравчуку еще в начале 1990-х дать Украине федеративное устройство, как в той же Германии или в России? В Европе каждый волен разговаривать на своем языке. Для больших групп населения делается второй государственный язык, как в Бельгии, Швейцарии и т. д., а в Финляндии даже для 3 процентов шведов сделали их язык вторым государственным. Практически во всех странах Западной Европы есть региональные языки, которые пользуются всеми правами.

Однако в Киеве в 1991 году разделили граждан Украины на две категории: настоящих украинцев и неполноценных граждан, которые в обязательном порядке должны сменить свой язык, переделать свои имена и фамилии на украинский лад. Уже 23 года на Украине издаются учебники "антиколониальной направленности", в которых детям прививается зоологическая ненависть к русским.

История Украины набекрень

Первым учинил геноцид украинского народа Юрий Долгорукий, взявший Киев в 1151 году. Основал Москву и уже через четыре года приступил к геноциду. Ну, а далее геноцидом занимались все московские правители по списку - Иван Грозный, Алексей Михайлович, Петр I, Екатерина II, Ленин, Сталин и т. д.

Я сам видел в украинской школе в 2013 году портрет гетмана Хмельницкого. Но, увы, не Богдана, а Юрка, который объявил Малороссию частью Оттоманской империи и пригласил туда турецкие войска. Он погубил десятки тысяч жизней. Казаки прогнали Юрка, а турки его тихо удавили за ненадобностью. А теперь школьников заставляют почитать турецкоподданого героя наряду с Бандерой, Шушкевичем и прочая.

В 1991 году на официальном украинском языке общались в быту не более 10 процентов жителей УССР. Как это было и в 1914 году, в городах говорили по-русски, а в селах - на местных диалектах: приднепровском, полтавском, полесском. Русскоязычные прекрасно понимали говор селян, и наоборот. С 1991 года началось гонение на русский язык.

Число школ, где русский язык преподавали хотя бы 2-3 часа в неделю, резко сократилось. В вузах преподавание на русском языке было категорически запрещено, а в ряде вузов запрещено даже общение студентов и преподавателей между собой на русском языке.

Еще большим гонениям подверглись малороссийские наречия, на которых говорили многие поколения селян. Их всех презрительно назвали "суржиком", в Киеве устраивали торжественные похороны суржика.

Началась принудительная замена русских имен и фамилий на украинские. Заменяли даже имена давно умерших людей. Попробуйте разберитесь в Воронцовском дворце в Алупке, кто есть кто на портерах рода Воронцовых: Николай стал Мыколой, Елизавета стала Єлизаветой и т. д.

Наши слависты, политики и журналисты держали нас в неведении о том, что с 1991 году в украинском языке ежегодно появлялись тысячи новых слов. Я могу сейчас привести длинный список русско-украинских словарей по 300-800 страниц, в которых нет ни одного украинского слова, употребляемого до 1991 года. Все они выдуманы! Речь идет о словарях: медицинских, математических, сварочных работ, военно-морской терминологии и т. д. И все это творчество безумных людей приходилось заучивать населению.

Киев заставил Донбасс, Одесскую область, Крым и другие регионы Новороссии содержать западные области Украины. Недаром уже в конце 2013 года в зоопарках Новороссии появились плакаты "Львов не кормить", естественно речь шла о двуногих зверях.

Удивительно не то, что гражданская война на Украине началась весной 2014 года, а то, что население Новороссии так долго терпело украинство.

Украинство может прийти на Донбасс только через десятки тысяч трупов и полное разрушение уже и так разбитых бомбами и снарядами городов.

А в Киеве и европейских столицах политики, как попугаи, твердят о "суверенитете и территориальной целостности Украины". Они хотят заставить родственников убитых и лишенных жилья дончан кричать "Слава Украине! Героям слава!".

Не Россия, а США и НАТО силой отделили от Сербии Косово. Опять же США напали на Ирак, уничтожили стабильный режим Саддама Хусейна. Они же помогли курдам создать свое государство внутри вроде бы единого Ирака.

Итак, янки ухитрились, не затрагивая суверенитета и территориальной целостности Ирака, создать там Курдского государство с правительством, парламентом, полицией и армией. Объем торговли США с Курдистаном неуклонно растет, янки даже поставляют туда оружие. А иракский суверенитет как-то ухитряется оставаться в неприкосновенности.

Как видим, есть множество способов "и невинность соблюсти", и население бывшей УССР спасти от физического уничтожения.

Думаю, что ДНР и ЛНР не откажутся от американского проекта "а ля Курдистан", хотя американское оружие им явно не нужно.

Скачать:


Предварительный просмотр:

Как война повлияла на мою семью

МОУ «СОШ №4» г.Железногорска Курской области

Чернухина Елена Николаевна

Настоящие герои - рядом

Тема Великой Отечественной во мне жила и живет всегда. До боли в сердце, до кома в горле. Воспитанная советской школой, я четко знаю все этапы, все события и героев того времени. Вот уже год, наблюдая за традиционными мероприятиями, связанными с юбилейной военной датой, вдруг осознала, что совсем мало знаю об участии своих родственников в той войне. Мне горько оттого, что я ничего не узнала о войне от них самих. Тогда мое сердце занимали другие герои. Читая о них книги, я обливалась слезами: Павка Корчагин, молодогвардейцы, Виталий Бонивур (в его честь я даже назвала своего младшего брата).

Теперь-то, когда никого из моих родных, участников войны, нет в живых, я понимаю, что рядом со мною жили настоящие герои, а не книжные. Поражает, что, имея серьезные ранения, подорванное войной здоровье, они тогда не пользовались никакими льготами, не имели инвалидности, а ишачили, как проклятые, до конца своей жизни на полях и фермах. Но кто тогда считал героями простых деревенских мужиков? Их анкеты не очень подходили под героику того времени. Да и участие в войне считалось делом обычным: ведь были живы все, кто вернулся с фронта. В детали никто не вдавался.

Правда, один раз в год, 9 мая, фронтовиков вместе со школьниками приглашали на митинг у братской могилы с традиционной пирамидкой, на которой высечено восемь имен захороненных бойцов. Эта могила теперь заброшена, почти разрушился памятник, так как никто не ухаживает за ним.

После митингов ветераны садились на травке, праздновали Победу выпивкой и нехитрой закуской, поминали погибших. После нескольких тостов шум голосов усиливался, возникали споры, переходящие в крики, густой мат, а иногда и в драки. Главной причиной этих волнений служило то, что здесь же присутствовали бывшие полицаи. В их адрес со стороны «вояк» (так называли в деревне фронтовиков) неслось такое! «Я кровь проливал, а ты, сука, фашистам служил!» Не жаловали и тех, кто прошел плен.

Дедушка - бывший танкист.

Мой дед по отцовской линии Иван Федорович Чернухин в 21 год в 1939 году пошел на Финскую войну. В это время его первенцу, моему папе, был всего год. Дедушку серьезно ранило, и в 1940 году он пришел домой на долечивание. А уже в 1941 году Иван, имея двух детей, первым призывом пошел на Великую Отечественную. После курсов воевал стрелком-водителем в танковых войсках. Держал оборону Ленинграда, был не раз ранен, но дошел до Берлина.

Семья в это время жила на оккупированной территории. Бедствовали - полицаи отобрали корову, единственную кормилицу. Я часто ловлю себя на мысли, что трудная жизнь была в войну и у мирного населения, особенно у детей. Однажды зимой полицаи привели в дом, где жила бабушка с маленькими детьми, фашистов. Они полезли на печь, сняли валенки бабушки и пытались примерить их, но валенки не подошли - у бабушки была маленькая ножка. И тогда мой четырехлетний папенька закричал: «Не надо наши валенки брать, идите к бабке Варе (соседке) - у нее нога здоровенная!»

Дедушка вернулся домой в звании старшины, имея боевые награды. Как относительно грамотного молодого фронтовика его впрягли в колхозную работу. Он побывал на всех должностях - от председателя до пастуха в колхозе имени Орджоникидзе (придумывали же такие названия: где Орджоникидзе, а где забитая деревня Конышевского района). Это было явлением обычным в те годы: вместо не шибко грамотных солдат на руководящие должности приходили партийные функционеры, а «вояк» отправляли в пастухи. Дед любил выпить. В эти моменты он становился жалким, плакал, вспоминал войну и просил меня: «Унуча, спой «Три танкиста!» Дедушка, бывший танкист, обожал эту песню. И я, маленькая, громко пела с подвыпившим дедом: «Три танкиста, три веселых друга!» Дедушка любил меня: первая внучка! Жалею, что не расспросила у него про военные годы, когда была взрослой.

Судьба родных

Судьба Семена Васильевича Лебедева, дедушки по материнской линии, сложилась более трагично. Семен Васильевич был очень грамотным: с отличием окончил церковноприходскую школу, хорошо рисовал, с трех лет играл на гармошке. Но родители распорядились судьбой Семена по-своему. Вместо учебы на иконописца, о чем мечтал сын, они отправили его к родственникам в Донбасс, где дед служил мальчиком в лавке. До Великой Отечественной у него был серьезный путь. В 1914 году призвали в царскую армию, прошел Первую Мировую. Воюя против германцев (он так говорил), испытал на себе химическое оружие: его отравили газами, и до конца жизни дед страдал страшной астмой. Революционная пропаганда привела его под знамена Красной армии и провела через горнило гражданской войны, после которой он устанавливал советскую власть, занимаясь коллективизацией в своей округе. При этом дед официально в партии не состоял. Его родной брат Петр, вернувшийся из австрийского плена, имел ветряную мельницу и попал под раскулачивание. До конца своей жизни брат не простил, что дед не защитил его, но в колхоз так и не вступил, умер рано.

В сентябре 1941-го в 46 лет дедушка пошел на Великую Отечественную. Дома оставалась тяжелобольная жена с четырьмя детьми, младшая из которых - моя мама. Дедушка начал солдатский путь с обороны Москвы, а в 1944-м его очень тяжело ранило в ноги, лечился в госпитале в Казани. В тот год вернулся с фронта. Мама помнит, что моя бабушка выскочила на крыльцо и бросилась на шею какому-то дядьке. Она только кричала в голос: «Сенечка пришел!» и плакала. А мама думала, что это мать обнимает чужого мужчину. Она не узнала своего отца, страшного, заросшего, грязного, на двух костылях. Ведь, когда он уходил на фронт, ей было три года. Дед прошел не только путь солдата. В год возвращения с фронта его так на двух костылях и поставили весовщиком на ток взвешивать зерно. А в год Победы дедушка Семен стал врагом народа: в складе голодные земляки сделали подкоп, и зерна недосчитались. Выяснять не стали - на шесть лет отправили в сталинские лагеря, где он отбыл три года. По иронии судьбы дедушку послали туда, где он лечился в госпитале после ранения. Потом была реабилитация, но какое это тогда имело значение, когда дети страдали от голода (хозяйство конфисковали), а жена, надорвавшись, рано умерла…

После дедушка Семен работал в сельсовете (скольким людям, вырывающимся из деревни на учебу или на заработки, он тайком выдавал справки!). Он слыл знаменитым на всю округу гармонистом. Он, абсолютный трезвенник, был нарасхват и обслуживал всё, начиная с крестин и заканчивая похоронами. К нему даже была очередь. У деда имелась специальная тетрадь, куда он записывал свой репертуар: только одних «Полек» дедушка знал десятки. Умел ремонтировать гармони. И если в округе были еще гармонисты, то этим мастерством никто не владел. Иногда за игру на мероприятиях деду ставили лишний трудодень. Гармонь была с дедушкой на всех фронтах. С ней он не расставался до конца жизни.

Сыновья дедушки, мои дяди, подростками на лошади отвозили раненых бойцов. За это полицаи хорошо «отходили» их плетками. Бабушку тоже покалечили - били ногами и прикладами до полусмерти. Мама до сих пор помнит страшную лужу крови на крыльце хаты. А потом старшего из маминых братьев, дядю Семена, мобилизовали в последний военный призыв. В 17 лет он начал воевать, форсировал Днепр, участвовал в кровопролитных сражениях, освобождал страны Западной Европы, дошел до Берлина. При этом ни одного серьезного ранения. После войны окончил военное училище, служил офицером до самой контузии, которую получил на учениях. Дядя был умницей: без поддержки и протежирования дослужился до капитана, мог сделать хорошую карьеру, если бы не его тяжёлая болезнь.

Награды дедушек растерялись (кто их тогда хранил в деревнях, эти железки да грамоты - кусок ткани или пуд пшена ценились больше), а некоторые награды дяди сохранились.

В нашей деревне в Конышевском районе, стоящей на высокой горе, много следов от окопов. Советские войска держали здесь оборону. В окопах после войны играли в прятки мои родители, когда были маленькими, а потом и мы. Но с каждым годом следы от окопов становятся меньше, зарастают от времени, остались лишь небольшие углубления: земля залечивает раны. На этих местах бушует сейчас разнотравье, растут ягоды, цветы. Здесь ощущаешь вечность, и ничто не напоминает о жестоких военных годах. Но как будет страшно, если зарастет наша память о том трагическом времени.

Как влияет война на душевное состояние человека – вот вопрос, над которым размышляет Л. Н. Андреев.

Писатель рассуждает о том, как война меняет человека, его душевные качества. В пример он берет героя, который о войне знает понаслышке и, не понимая, что творится вокруг него в суровое военное время, задается вопросом: “Что же это такое, ведь это сумасшествие?” Юноша честно признается, что начинает “привыкать ко всем страданием”, становится “менее чувствителен, менее отзывчив”.

Я не разделяю точку зрения писателя: война способна изменить человека, но почему в худшую сторону? Считаю, что она учит людей ценить мир, быть добрее, милосерднее. Докажу это примерами из классики.

В рассказе Михаила Шолохова “Судьба человека” повествуется о том, как Андрей Соколов, побывав на фронте, в плену, потеряв семью, не ожесточился, не стал “менее чувствителен, менее отзывчив” на чужую беду. Встретив в Урюпинске беспризорника Ванюшу, он назвался его отцом

и усыновил мальчика, потерявшего родителей.

В повести Виталия Закруткина “Матерь человеческая” изображена женщина, которая, казалось бы, должна ожесточиться, озлобиться: ведь фашисты на ее глазах повесили мужа и сына Васятку. Но нет! В сердце Марии рядом с ненавистью живет сострадание. Вспомним, как она в одном из подвалов деревни нашла раненого немца. Первое ее желание – убить врага! Но слово “Мама”, вылетевшее из уст врага, заставляет женщину отбросить вилы: страдания не вытравили из ее души милосердия!

Таким образом, могу сделать вывод, что война не всегда притупляет лучшие качества людей, многим она дает бесценный опыт, учит добру и сочувствию.


(Пока оценок нет)

Другие работы по этой теме:

  1. В период войны личные интересы отходят на задний план. Внешний вид и красивые вещи имеют второстепенное значение. Взаимоотношения между людьми теряют романтический оттенок, а смерть...
  2. Продолжите сравнительную характеристику Остапа и Андрия, отметив, как проявили себя братья в первых сражениях. Чем отличалось их поведение в бою? Остап обнаруживает “наклонности бу­дущего вождя”,...
  3. Что влияет на человека в ситуации нравственного выбора – вот проблема, над которой рассуждает Н. Татаринцев. Каждый день людям приходится делать выбор: что предпочесть, как...
  4. Человеческая жизнь – это набор огромного числа событий, которые проявляются по-разному. Человек, делающий выбор, способен проявить свой характер. Зачастую из-за одного-единственного решения может измениться весь...

Елена Чернухина пока не располагает полными сведениями по датам, наградам, географическими названиям, связанным с воинскими дорогами своих родственников. Эти поиски она планирует осуществить летом вместе с дочерью. Сегодня Елена делится своими мыслями о том, как война повлияла на судьбы людей, сквозь призму детских ощущений и воспоминаний родных

Настоящие герои — рядом

Тема Великой Отечественной во мне жила и живет всегда. До боли в сердце, до кома в горле. Воспитанная советской школой, я четко знаю все этапы, все события и героев того времени. Вот уже год, наблюдая за традиционными мероприятиями, связанными с юбилейной военной датой, вдруг осознала, что совсем мало знаю об участии своих родственников в той войне. Мне горько оттого, что я ничего не узнала о войне от них самих. Тогда мое сердце занимали другие герои. Читая о них книги, я обливалась слезами: Павка Корчагин, молодогвардейцы, Виталий Бонивур (в его честь я назвала брата).
Теперь-то, когда никого из моих родных, участников войны, нет в живых, я понимаю, что рядом со мною жили настоящие герои, а не книжные. Поражает, что, имея серьезные ранения, подорванное войной здоровье, они тогда не пользовались никакими льготами, не имели инвалидности, а ишачили, как проклятые, до конца своей жизни на полях и фермах. Но кто тогда считал героями простых деревенских мужиков? Их анкеты не очень подходили под героику того времени. Да и участие в войне считалось делом обычным: ведь были живы все, кто вернулся с фронта. В детали никто не вдавался.
Правда, один раз в год, 9 мая, фронтовиков вместе со школьниками приглашали на митинг у братской могилы с традиционной пирамидкой, на которой высечено восемь имен захороненных бойцов. Эта могила теперь заброшена, почти разрушился памятник, так как никто не ухаживал за ним.
После митингов ветераны садились на травке, праздновали Победу выпивкой и нехитрой закуской, поминали погибших. После нескольких тостов шум голосов усиливался, возникали споры, переходящие в крики, густой мат, а иногда и в драки. Главной причиной этих волнений служило то, что здесь же присутствовали бывшие полицаи. В их адрес со стороны «вояк» (так называли в деревне фронтовиков) неслось такое! «Я кровь проливал, а ты, сука, фашистам служил!» Не жаловали и тех, кто прошел плен.

Дедушка — бывший танкист

Мой дед по отцовской линии Иван Федорович Чернухин в 21 год в 1939 году пошел на Финскую войну. В это время его первенцу, моему папе, был всего год. Дедушку серьезно ранило, и в 1940 году он пришел домой на долечивание. А уже в 1941 году Иван, имея двух детей, первым призывом пошел на Великую Отечественную. После курсов воевал стрелком-водителем в танковых войсках. Держал оборону Ленинграда, был не раз ранен, но дошел до Берлина.
Семья в это время жила на оккупированной территории. Бедствовали — полицаи отобрали корову, единственную кормилицу. Я часто ловлю себя на мысли, что трудная жизнь была в войну и у мирного населения, особенно у детей. Однажды зимой полицаи привели в дом, где жила бабушка с маленькими детьми, фашистов. Они полезли на печь, сняли валенки бабушки и пытались примерить их, но валенки не подошли — у бабушки была маленькая ножка. И тогда мой четырехлетний папенька закричал: «Не надо наши валенки брать, идите к бабке Варе (соседка) — у нее нога здоровенная!»
Дедушка вернулся домой в звании старшины, имея боевые награды. Как относительно грамотного молодого фронтовика, его впрягли в колхозную работу. Он побывал на всех должностях — от председателя до пастуха в колхозе имени Орджоникидзе (придумывали же такие названия: где Орджоникидзе, а где забитая деревня Конышевского района). Это было явлением обычным в те годы: вместо не шибко грамотных солдат на руководящие должности приходили партийные функционеры, а «вояк» отправляли в пастухи. Дед любил выпить. В эти моменты он становился жалким, плакал, вспоминал войну и просил меня: «Унуча, спой «Три танкиста!» Дедушка, бывший танкист, обожал эту песню. И я, маленькая, громко пела с подвыпившим дедом: «Три танкиста, три веселых друга!» Дедушка любил меня: первая внучка! Жалею, что не расспросила у него про военные годы, когда была взрослой.

Судьба родных

Судьба Семена Васильевича Лебедева, дедушки по материнской линии, сложилась более трагично. Семен Васильевич был очень грамотным: с отличием окончил церковноприходскую школу, хорошо рисовал, с трех лет играл на гармошке. Но родители распорядились судьбой Семена по-своему. Вместо учебы на иконописца, о чем мечтал сын, они отправили его к родственникам в Донбасс, где дед служил мальчиком в лавке. До Великой Отечественной у него был серьезный путь. В 1914 году призвали в царскую армию, прошел Первую Мировую. Воюя против германцев (он так говорил), испытал на себе химическое оружие: его отравили газами, и до конца жизни дед страдал страшной астмой. Революционная пропаганда привела его под знамена Красной армии и провела через горнило гражданской войны, после которой он устанавливал советскую власть, занимаясь коллективизацией в своей округе. При этом дед официально в партии не состоял. Его родной брат Петр, вернувшийся из австрийского плена, имел ветряную мельницу и попал под раскулачивание. До конца своей жизни брат не простил, что дед не защитил его, но в колхоз так и не вступил, умер рано.
В сентябре 1941-го в 46 лет дедушка пошел на Великую Отечественную. Дома оставалась тяжелобольная жена с четырьмя детьми, младшая из которых — моя мама. Дедушка начал солдатский путь с обороны Москвы, а в 1944-м его очень тяжело ранило в ноги, лечился в госпитале в Казани. В тот год вернулся с фронта. Мама помнит, что моя бабушка выскочила на крыльцо и бросилась на шею какому-то дядьке. Она только кричала в голос: «Сенечка пришел!» и плакала. А мама думала, что это мать обнимает чужого дядьку. Она не узнала своего отца, страшного, заросшего, грязного, на двух костылях. Ведь, когда он уходил на фронт, ей было три года. Дед прошел не только путь солдата. В год возвращения с фронта его так на двух костылях и поставили весовщиком на ток взвешивать зерно. А в год Победы дедушка Семен стал врагом народа: в складе голодные земляки сделали подкоп, и зерна недосчитались. Выяснять не стали — на шесть лет отправили в сталинские лагеря, где он отбыл три года. По иронии судьбы дедушку послали туда, где он лечился в госпитале после ранения. Потом была реабилитация, но какое это имело значение, когда дети страдали от голода (хозяйство конфисковали), а жена, надорвавшись, рано умерла…
После дедушка Семен работал в сельсовете (скольким людям, вырывающимся из деревни на учебу или на заработки, он тайком выдавал справки!). Он слыл знаменитым на всю округу гармонистом. Он, абсолютный трезвенник, был нарасхват и обслуживал все, начиная с крестин и заканчивая похоронами. К нему даже была очередь. У деда имелась специальная тетрадь, куда он записывал свой репертуар: только одних полек дедушка знал десятки. Умел ремонтировать гармони. И если в округе были еще гармонисты, то этим мастерством никто не владел. Иногда за игру на мероприятиях деду ставили лишний трудодень. Гармонь была с дедушкой на всех фронтах. С ней он не расставался до конца жизни.
Сыновья дедушки, мои дяди, подростками отвозили раненых бойцов. За это полицаи хорошо отходили их плетками. Бабушку тоже покалечили — били ногами и прикладами до полусмерти. Мама до сих пор помнит страшную лужу крови на крыльце хаты. А потом старшего из маминых братьев, дядю Семена, мобилизовали в последний военный призыв. В 17 лет он начал воевать, форсировал Днепр, участвовал в кровопролитных сражениях, освобождал страны Западной Европы, дошел до Берлина. При этом ни одного серьезного ранения. После войны окончил военное училище, служил офицером до самой контузии, которую получил на учениях. Дядя был умницей: без поддержки дослужился до капитана, мог сделать хорошую карьеру.
Награды дедушек растерялись (кто их тогда хранил в деревнях, эти железки да грамоты — кусок ткани или пуд пшена ценились больше), а некоторые награды дяди сохранились.
В нашей деревне в Конышевском районе, стоящей на высокой горе, много следов от окопов. Советские войска держали здесь оборону. В окопах после войны играли в прятки мои родители, когда были маленькими, а потом и мы. Но с каждым годом следы от окопов становятся меньше, зарастают от времени, остались лишь небольшие углубления: земля залечивает раны. На этих местах бушует сейчас разнотравье, растут ягоды, цветы. Здесь ощущаешь вечность, и ничто не напоминает о жестоких военных годах. Но как будет страшно, если зарастет наша память о том трагическом времени.
Автор Елена Чернухина.

Восприятие войны человеком, который действительно прошел через все её тяготы, разительно отличается от того, что преподносится в учебниках истории или в торжественных праздничных речах.

Воевавший человек запоминает не даты великих сражений, не стратегические планы командиров и не имена героических полководцев. Каждый из простых солдат помнит что-то свое, личное: друзей-однополчан, навсегда оставшиеся в памяти картины битв, даже какие-то мелкие бытовые детали.

Юрий Левитанский «Ну что с того, что я там был...»

Об этом писали многие авторы, посвятившие себя военной тематике. Например, Ю.Д. Левитанский в своем стихотворении "Ну и что с того, что я там был..." говорит о том, что один человек не мог так уж сильно повлиять на ход войны. Наоборот, война влияла на каждого отдельного солдата.

И все тяготы военных лет бывший солдат никогда уже не сможет забыть, даже если очень захочет - все равно эти воспоминания будут преследовать его. В этом стихотворении Левитанский и вспоминает своих погибших однополчан (все равно он чувствует необъяснимую вину перед ними), и наблюдает за быстрым ходом времени, которое оставляет войну все дальше. Но война не может "закончится" для тех, кто там побывал.

Творчество Юлии Друниной

О таком же влиянии войны на человека писала и поэтесса Юлия Друнина, которая ушла на войну семнадцатилетней и все четыре года была санитаркой в батальоне. Её стихотворения показывают именно отношение к войне "рядовых" - молодых юношей и девушек, которым пришлось повзрослеть на фронте и в окопах.

Я только раз видала рукопашный.

Раз - наяву. И тысячу - во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Это одно из самых ярких и выразительных ее стихотворений, из которого можно сделать вывод, что на самом деле ничего не забывается. И те впечатления, которые солдаты получали на войне, оставались с ними всю жизнь.

Борис Васильев в рассказе «Ветеран»

Именно из-за того, что так хорошо помнились обычно все страшные подробности войны, так тяжело бывало ветеранам говорить о войне как о "великой победе великого народа". Об этом пишет Борис Васильев в рассказе "Ветеран" : главной героине, которая прошла войну прачкой при батальоне, поручают выступление на годовщине 9 мая.

Муж предлагает ей рассказать о важных стратегических задачах, которые решал Четвертый Украинский фронт, но героиня понимает, что это - не ее война, сама она помнит совсем другое: то, как молоденькие девочки-прачки уродовали себе руки, отстирывая солдатскую форму, как влюблялись в молодых лейтенантов и помнили их всю жизнь, как по-отечески заботился о них командир...

Но уже на выступлении она понимает, что рассказать обо всем этом ей будет слишком больно, и поэтому начинает зачитывать сухой текст о вступлении советской армии в Европу.

Война действительно оставалась в памяти ветеранов навечно, и лишь немногим из них потом хватало душевных сил, чтобы изложить (на бумаге или вслух) все то, что волновало простых молодых солдат в то время, когда командующие думали о стратегических планах и оружии.