Сергей Бунтман ― Добрый день всем! 12 часов 10 минут. Светлана Ростовцева, Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман.
Алексей Кузнецов ― Добрый день!
С. Бунтман ― Добрый день! У меня есть два объявления. 1-е – то, что 22 июня будут в 19 часов «Дилетантские чтения». 22 июня 41-го года, как это было, и почему это все случилось, подумаем вместе с Леонидом Млечиным в историческом музее, вот там, где музей Ленина был, где мы всегда собираемся с вами. Покупайте билеты. Они есть на сайте исторического музея. Мы завершаем сезон таким образом 22 июня. Надеюсь, что мы завершим его ударно. Так что, пожалуйста, на сайт музея заходите и там берите. Уже должны быть все предупреждены, кто располагает… кто заполнял анкеты и входит в клуб такой друзей «Дилетантских чтений». Это 1-е объявление. 2-е – я хотел бы предложить вам сейчас вместе с Касперским, вместе с бюро Касперского предложить вам 4 билета, 4 пары билетов. То есть билет на 2 лица. Можете вместе с ребятами с вами пойти. Это 17-18 июня. В Коломенском будет фестиваль «Kaspersky Geek Picnic», как меня научили говорить правильно «Лаборатория Касперского». Это будет… организует очень крупный фестиваль науки, технологий и искусства. 17-18 июня будут. Тема «Игры разума». Гостей «Kaspersky Geek Picnic» насыщенная программа ждет. Более 20 ученых уже приглашены на фестиваль. И самые актуальные темы будут обсуждаться. Далее у нас здесь развлекательная программа, зона киберспорта, инди- и аркадных игр, косплей, комиксов, научные шоу, косплей-опера, тематический фуд-корт. Вот немногие из… Вот, вот все это будет – да, – замечательно очень, увлекательно. И главный гость – приглашенный астрофизик Лоуренс Краусс, автор более 300 научных работ целого ряда книг. Просто пишите: «Хочу билет», «Билет Касперский». Пишите – плюс 7 985 970 45 45. И пойдете на фестиваль. И билет этот действует в течение 2-х дней. Вы можете в любое время пойти 17-го и 18-го числа в Коломенское. Так что там будет этот грандиозный фестиваль. Вот. А мы подберем вот к половине 1-го, мы с вами подберем. Очень не хочется…
А. Кузнецов ― Воображение взыграло…
С. Бунтман ― Да?
А. Кузнецов ― … тематический фуд-корт в связи с «Лабораторией Касперского» - это будут мышки, томленные в чем-нибудь. Да? Вот как…
С. Бунтман ― Мышки томленные… Ну, это все равно… Все равно это… это так вот по сравнению… Я когда-нибудь расскажу про идею сети ресторанов… сети ресторанов в России. Это франшиза называется «Басни Крылова». Во Франции это основной, базовый называется «Басни Лафонтена».
А. Кузнецов ― Лафонтена.
С. Бунтман ― Ну, греческая кухня – «Басни Эзопа» там.
А. Кузнецов ― Ну, да, да.
С. Бунтман ― Ну, представляете, «Ворона и лисица» – замечательное блюдо.
А. Кузнецов ― Видимо, сырное скорее всего.
С. Бунтман ― Да. «Слон и моська». Да. И там самое грандиозное блюдо – это на целую компанию, это «Звери, заболевшие чумой». Есть такая басня.
А. Кузнецов ― Да.
С. Бунтман ― Это только во Франции подается. Да. Хорошо. Ну, давайте, друзья мои, вот как мы с какой-то… с тягостным чувством мы переходим к рассмотрению этого дела, которое вы выбрали. Дело тягостное, послевоенное.
А. Кузнецов ― Дело тягостное. Да. Послевоенное. Но точнее не само дело, а обстановка в стране, конечно, тягостная. Вот та обстановка, которую будет использовать наш главный в кавычках герой. А так это мошенничество. Мы предлагали, у нас тематическая подборка из 5 очень известных мошенничеств. И вы выбрали отечественное. Главное его действующее лицо – это Вениамин Борисович Вайсман, 1914 года рождения, уроженец города Житомира. Он же Трахтенберг. Он же Рабинович. Он же Ослон. Он же Зильберштейн. Кличка Веня Житомирский. Значит, биография этого человека до определенного момента известна в основном с его слов и с его… по его показаниям на следствии.
С. Бунтман ― … как корнет Савин, да?
А. Кузнецов ― Да. Ну, на самом деле между этими людьми не так уж мало общего. Единственное, что… Да, он тоже как и корнет Савин из вполне приличной семьи. Он родился в Житомире в такой вполне добропорядочной еврейской семье. Его папа и старшая сестра как-то при науке работали в каком-то там научном заведении. Судя по всему, такие вот порочные наклонности в нем проявились очень рано. По крайней мере, он сам показывал, что 1-й конфликт с законом у него произошел в 9-летнем возрасте. Он у отца украл золотые карманные часы. И вот с этого момента…
С. Бунтман: В 23 ― м году.
А. Кузнецов ― Да. И вот с этого момента началось его… Ну, а что? Разгар нэпа. Что Вы хотите? Как раз на золотые часы опять спрос повысился. С этого момента начинается его такая, уж не знаю, одиссея, анабазис, в общем, по различного рода исправительным учреждениям. Сначала он неоднократно попадает в различные режимные учреждения для детей и подростков. Бежит оттуда. Мы все, кто читал хотя бы того же Макаренко, прекрасно себе представляем, как несложны были побеги из всех этих многочисленных и, как правило, достаточно плохо организованных приютов и детских домов. Ну, а потом постепенно, когда он становится совершеннолетним, в 19 лет он получает свой уже 1-й настоящий взрослый срок. Что касается его количества этих самых сроков, тут довольно большая разноголосица. Вот например, есть такая справка, которую опубликовала, можно сказать, ведомственная газета «Петровка, 38», и вряд ли они ее выдумали. Естественно она взята из музея МУРа, где целая экспозиция посвящена Вайсману. Цитирую: «В период с 33-го по 1944 год 13 раз судим, 13 раз совершал побеги из мест заключения, - вот, видимо, собственно за побеги и бывал судим, - в 1944 году был этапирован в Печёрские лагеря, откуда бежал, шёл лесом и заблудился, отморозил ноги и руки, был доставлен в центральный изолятор Печёрских лагерей, где левую руку и две ноги ампутировали». И тем не менее, не смотря на то, что это официальная справка, напечатанная во вполне серьезном издании, есть вопросы вот к этой версии, потому что… Дело в том, что, во-первых, где-то во 2-й половине 30-х годов он обзавелся семьей. Значит, каким-то образом он на какое-то время оказался на свободе, познакомился с женщиной. Поразительно: ее девичья фамилия Шмидт. Ни одно издание, ни один документальный фильм естественно не обошли тему детей лейтенанта Шмидта. Сейчас Вы поймете почему. Вот. И он успел с ней, по крайней мере, зачать 2-х сыновей. Возможно, они были близнецами. Я не знаю. Но, так или иначе, не получается вот это за 10 лет 13 побегов.
С. Бунтман ― Для этого нужно время какое-то. Да.
А. Кузнецов ― Разумеется. Да. И 2-е – к этой справке нет… Почему еще… Одна причина, почему нет доверия, значит, потерял левую руку. Действительно в одной справке, которую я сегодня буду цитировать, подписанной в высшей степени высокопоставленным человеком, говориться о том, что ему ампутировали кисть руки. Но есть фотография Вайсмана. Кстати говоря, фрагмент именно этой фотографии наши работники сайта поставили вот сейчас заставкой в сетевизор. Вот эта фотография в полном размере, она поясная. Там хорошо видно, что обе кисти у него есть. Это не протез. Похоже, что на левой руке у него мизинца не хватает. То есть он, видимо, руку обморозил, но это вот не привело к таким тяжелым последствиям. А 2-х ног у него действительно нет, действительно ампутированы выше колена. Это тоже видно на другой фотографии хорошо. Так или иначе, он человек совершенно определенной воровской специальности. Он мастер карманной тяги. Он щипач, то есть карманный вор. Это профессия, достаточно высоко уважаемая в блатном мире, требующая, разумеется, не только мастерства, но и определенного хладнокровия и умения выбрать объект, и подобрать соответствующую обстановку, и, конечно, определенных психологических навыков, скажем так, требующая. Да? Но он, видимо, не очень удачливый. Он действительно много раз попадался. Вот по другой версии, которая мне встречалась, за эти 10 лет он попадался 5 раз. Это могло быть. Дело в том, что карманников в то время, ну, им не давали больших сроков. Вспомните хотя бы замечательный фильм «Место встречи изменить нельзя». Да? Как Глеб Жиглов карманнику Кирпичу естественно рецидивисту, что он ему говорит?
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― «Получишь за кражонку свою 2 года и полетишь в родимый дом белым лебедем». Да? Вот мелкая кража, она от 1 до 3-х действительно. Поэтому вполне он мог садиться, выходить, – да? – там что-то проведенное в предварительном заключении засчитывали за 2 и так далее. Но тем не менее он такой вот классический вор. Об этом свидетельствует татуировка, которая была у него на груди, так во всю… во весь торс практически, свидетельствующая о достаточно прочном положении среди законников и так далее, и так далее. И действительно в 44-м году при побеге, побеге, на мой взгляд, ну, конечно, обстоятельств я не знаю, но побег совершенно был дурацкий. Зимой в КомиССР…
С. Бунтман ― Ого!
А. Кузнецов ― … бежал он в одиночку. Ну, кто же зимой-то бегает, так сказать, в этих широтах? Видимо, он рассчитывал, что замерзнут реки, ему поэтому легче будет бежать. И, возможно, он рассчитывал, что конвой по такой погоде не будет уж очень усердно… усердствовать, его догонять. Но в любом случае он ошибся, поморозился. Конвой его нашел в конечном итоге. И вот закончилось дело ампутацией. Он естественно отправляется обратно в свой самый Печорлаг, но осенью 45-го года он выходит на свободу. Судя по всему, он попадает под июльскую амнистию 45-го года. Там достаточно она широкая была в связи с победой. И, видимо, как человек, отбывший значительную часть срока да плюс еще и инвалид, он был соответственно выпущен. Вернулся к семье, устроился работать на завод. А дальше вот начинается его, собственно говоря, главная эпопея. Сам он потом на следствии будет таким образом описывать, что его подтолкнуло и натолкнуло вот на мысль учинить то, что он учинил. Якобы он стал свидетелем такой сцены, когда он увидел фронтовика безногого. Вообще их было очень много. Более 2-х с половиной миллионов людей вернулись тяжелыми калеками с войны. Вот для людей, потерявших ноги было даже такое циничное в народе жаргонное название, их называли самоварами.
С. Бунтман ― Самовары.
А. Кузнецов ― Да. Ну, вот они на тележках на этих самых. Протезов многим не было, или настолько были тяжелые ампутации, что протезы были уже невозможны. Вот он увидел такого человека в военной форме с орденами, который, значит, просил подаяние. А сам он… Видимо, ему закралась мысль тоже самое сделать. И он на своих протезах, значит, подошел к какой-то машине, в которой сидел, видимо, достаточно важный начальник. Но шофер его грубо оттолкнул, он упал. И вот, значит, обида якобы его навела на мысль мстить советской власти вот, значит, тем образом, о котором мы сейчас расскажем. Честно говоря, я не очень верю в эту историю. Хотя в принципе, конечно…
С. Бунтман ― Нет, но сама история, почему? Могла быть.
А. Кузнецов ― Ничего невозможного – да, – нет.
С. Бунтман ― И оттолкнуть мог. Но как главная причина особенно вот такого человека…
А. Кузнецов ― Это вообще такая типично блатная…
С. Бунтман ― Это рассказ такой. Да.
А. Кузнецов ― … рассказка – да, – о том вот, где вор показывает себя человеком, хотя и нарушающим закон, но за некую идею, – да? – за некое благородное дело.
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Таких баек у блатных на любой, что называется, цвет и размер. В любом случае… Да, еще что не вяжется с этим. Он начинает потихонечку, полегонечку… Вот 1-й раз он прикинется фронтовиком-инвалидом для того, чтобы… Ну, или один из 1-х разов для того, чтобы для своей семьи получить в каком-то там леспромхозе тонну торфа, машину дров. В каком-то колхозе там ему выделили мешок картошки там и полмешка муки.
С. Бунтман ― Ну, это вполне. Да.
А. Кузнецов ― То есть он пробует, что называется, как говорят музыканты, пробует лады.
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Кроме того ему нужно время, потому что одно дело колхоз или леспромхоз, а другое дело – то, на что он замахнулся – союзные и республиканские министерства. Почему именно такой выбор? Ну, во-первых, там поживиться можно было, масштаб совсем другой. А кроме того вот в одном из документальных фильмов… 4 документальных фильма этому человеку посвящены, нашим телевидением, разными каналами сделаны. В одном из документальных фильмов сотрудница музея МВД высказывает такую мысль, как мне кажется, вполне вероятную и возможную. Высокопоставленные чиновники ранга начальника управления, замминистра, министра, они на фронте не были. Они все были бронированы. И когда перед ними появлялся инвалид да плюс еще декорированный по полной программе, сейчас я об этом расскажу, у них возникало, видимо, какое-то подсознательное чувство вины и вот раздражения против того, что они сами не могут поддержать разговор, так сказать, окопный, и им хотелось побыстрее его как-то сбыть и, как можно больше, задарить. По крайней мере, чисто психологически это вполне звучит разумно. Через своих знакомых за довольно большие деньги, он назвал 20 тысяч рублей, сейчас я некоторый масштаб цен приведу, но это большие деньги, он, значит, получил поддельные документы, орденскую книжку, паспорт. Он… Знакомый фальшивомонетчик изготовил ему очень высокого качества две медали «Золотая звезда Героя Советского Союза». Он где-то пошил, украл, трудно сказать, офицерскую форму с капитанскими погонами. Где-то он прикупил пистолет чешского производства, на который опять же знакомый гравёр ему приляпал табличку, значит, о том, что за выполнением заданий командования. В паре фильмов говорится, что там была фраза там такому-то такому-то, он представлялся фамилией Кузнецов, значит, от Василия Сталина. На самом деле это не так. Есть фотография этого пистолета. Там просто стандартная эта формулировка, по-моему, за выполнение заданий командования образцовое и так далее. С Василием Сталиным будет связана совсем другая история. И вот во всем этом великолепии он начинает являться к различным высокопоставленным людям. И тут самое, наверное, надежное процитировать справку, которая была составлена на имя Сталина тогдашним заместителем министра внутренних дел, известным Иваном Серовым по поводу этого дела, видимо, сразу по горячим следам, вот буквально при аресте, что называется, потому что здесь есть определенные неточности, которые, видимо, еще просто-напросто не всплыли. «Московской милицией арестован в здании Министерства тяжелого машиностроения при попытке получить денежное пособие вор-аферист Вайсман Вениамин Борухович, он же - Трахтенберг, он же - Рабинович, он же - Ослон, он же - Зильберштейн, по национальности еврей, 33 лет, уроженец города Житомира, проживал в Орехово-Зуево. У Вайсмана ампутированы обе ноги и кисть руки в связи с обморожением при побеге из северного лагеря в 1944 году. При аресте у Вайсмана отобран пистолет. Будучи допрошенным Вайсман показал, что он с 9 лет и до дня ареста занимался мелкими, а затем крупными кражами. На протяжении 24 лет, занимаясь кражами, 9 раз водворялся в детские колонии, оттуда убегал, 5 раз был судим на разные сроки содержания в лагерях. В 44-м при побеге…» И так далее. Да. И вот дальше, что он, собственно говоря, сумел стяжать. Я не буду все читать. Справка мелким шрифтом на полутора страницах краткое описание его подвигов. Назову только некоторые. «В июне 46-го года, - это 1-е его громкое дело, - по распоряжению Министра речного флота товарища Шашкова и его заместителя товарища Черевко Вайсман как «бывший моторист…»
С. Бунтман ― Шашков? Зосима Шашков?
А. Кузнецов ― Зосима Шашков. Да. Совершенно верно. «Вайсман как бывший…» Мы сейчас такие имена тут… «… как «бывший моторист Амурского речного пароходства» получил 2 300 рублей, 2 бостоновых отреза и 7 метров сатина. В том же Министерстве в мае 47-го года, - он вернулся через 11 месяцев. Да? Наглец! - он получил 2 000 рублей, мужской костюм, туфли и белье; в 46-м году по распоряжению бывшего Министра лесной промышленности СССР товарища Салтыкова как «моторист леспромхоза» Вайсман получил 2 с половиной тысячи рублей, отрез бостона, два пальто под каракуль, два дамских жакета, два платья и другие промтовары; в 47-м году у замминистра лесной промышленности товарища Вараксина – 2 000 рублей, 10 метров коверкота и 29 метров сатина; в 46-м году по распоряжению Министра пищевой промышленности СССР товарища Зотова как «зоотехник совхоза 28-я годовщина Октябрьской революции» Вайсман – полторы тысячи рублей, 2 отреза шерсти и другие промтовары, кроме того, у замминистра товарища Быстровой - 500 рублей денег». Добрался он до Академии наук. Цитирую…
С. Бунтман ― Так!
А. Кузнецов ― … документ, письмо, подписанное президентом Академии Наук Сергеем Вавиловым, а также академиком Бардиным: «Гвардии капитан танкового корпуса генерал-полковника Катукова Вайсман В. Б., 13-го года рождения, в мае месяце прошлого года при взятии Берлина потерял обе ноги. Вайсман больше года пролежал в госпиталях, в основном, в госпитале Центральной группы межсоюзных оккупационных войск в Берлине. В настоящее время Вайсман находится в Москве (гостиница «Москва», номер 43). Убедительно просим Вас принять для личной консультации, положить его в протезный институт и обеспечить его высококачественными протезами по моделям Ефремова. Депутат Верховного Совета СССР академик Вавилов, депутат Верховного Совета СССР академик Бардин». Значит, подведем итоги, потому что можно, я говорю, цитировать все это очень долго, но вот в сухом остатке это выглядит следующим образом: денег в общей сложности 53 100 рублей, хлопчатобумажных тканей – 301 метр, шерстяных тканей – 156,7 метра, шелковых тканей – 66 метров, дамских и мужских пальто – 22 штуки, дамских и мужских костюмов – 18 штук, платьев и других носильных вещей – 29 штук, мужских рубах и других носильных вещей – 28 штук, дамской и мужской обуви – безногий инвалид, да? – 14 пар, детской обуви – 15 пар, галош и резиновых бот – 21 пара, валенок – 5 пар, дамского и мужского белья – 44 пары, чулок – 26 пар, одеял – 3 штуки, стульев и диванов – 7 штук. В эту справку еще не вошла квартира в городе Киеве, которая была ему выделена естественно бесплатно как инвалиду и ветерану войны. А вот стулья и диваны он, наглец, в Министерстве лесной промышленности Украинской ССР выклянчил исключительно под новую квартиру.
С. Бунтман ― Да. Вернемся через 5 минут.
С. Бунтман ― Мы продолжаем. Но сейчас я хотел бы сказать, кому достались билеты на фестиваль Касперского, на «Geek Picnic», замечательный научный фестиваль. И много всего будет чрезвычайно любопытного 17-го и 18-го. И вот смогут пойти, сейчас я говорю: Руслан… Русла… Где у меня Руслан? Руслан – 394-я смска. 397-я смска – это Элла у нас. Павел – 398-я и 399-я – это Катя. Катя, 399-я смска. Всех приглашаем и так, кому не достались билеты. Я думаю, что это будет очень и очень любопытно. Ну, а мы возвращаемся к, в общем-то, в такому делу очень муторному, но понятному.
А. Кузнецов ― Ну, да. И вот, пожалуйста, киевский эпизод, о котором говорилось перед перерывом. Да. Вот я просто опять-таки процитирую: «В марте месяце, - это 47-й год. Да? - Вайсман был на приеме в ЦК ВКП(б) у товарища Патоличева», - многим, наверное, памятно это имя…
С. Бунтман ― О! Да, да.
А. Кузнецов ― … совершенно вечного министра внешней торговли СССР. Говорят, когда Петр Авен стал этим замом и сел в кресло в высотке МИДовской, произнес историческую фразу: «Это я что теперь, Патоличев, что ли?», - говорит… сказал…
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Это имя настолько срослось. Да. Так вот: «… у товарища Патоличева, который дал указание начальнику отдела руководящих кадров товарищу Иванову оказать содействие Вайсману. Иванов созвонился с секретарем Киевского обкома партии товарищем Сердюком и просил его предоставить квартиру и обеспечить регулярным лечением «героя Отечественной войны»; работник Управделами Степанов обеспечил Вайсмана билетом на самолет Киев; - в апреле 47-го года Вайсман, будучи на приеме у Министра лесной промышленности Орлова, получил записку на имя Министра лесной промышленности УССР Самуйленко о том, что «гвардии капитан танковых войск» Вайсман выезжает на постоянное жительство в город Киев, в связи с чем необходимо ему выдать бесплатно мебель для квартиры за счет Министерства, оказать единовременную помощь в размере 2-х с половиной тысяч рублей и выдать из числа американских подарков 28 комплектов; по этой записке Вайсман получил все то, что было указано».
С. Бунтман ― Никто ничего не проверял.
А. Кузнецов ― Никто ничего не проверял. Причем с какими людьми он имел дело! Вот в этом списке, между прочим, обманутых министр черной металлургии товарищ Тевосян.
С. Бунтман ― Да-а!
А. Кузнецов ― Министр транспортного машиностроения товарищ Малышев, министр авиационной промышленности товарищ Хруничев. Вот ему, как раз ему зачем-то, за каким-то бесом Вайсман сболтнул, вот он отошел от своей танковой легенды, и сболтнул, что вот он боевой летчик, и что он однополчанин Василия Иосифовича Сталина, и что вот Василий Иосифович даже как-то один раз ему жизнь в бою там спас и так далее. И Хруничев то ли специально позвонил Сталину Василию, с которым они хорошо были знакомы, то ли по другой версии они через несколько дней ехали вместе на какое-то совещание, и сказал: «Вот Вам, кстати, привет от такого-то такого-то». А Василий сказал: «Да я такого и знать не знаю». И так далее. Вроде бы это подхлестнуло все это дело. И вот почему собственно Серов будет докладывать непосредственно Сталину о ходе всего расследования. На чем он…
С. Бунтман ― А как он попадал вот к этим людям?
А. Кузнецов ― Вы знаете…
С. Бунтман ― Как он попадал к первым лицам министерств?
А. Кузнецов ― В каких-то случаях, вот например, к Зосиме Шашкову, говорят, он просто вошел в приемную, звеня наградами, и, так сказать, через секретаршу прошел, открыв дверь и так далее. В каких-то случаях он записывался на прием. Видите, он в каждом министерстве представлялся, что до войны он работал где-то в их системе и вот оттуда ушел добровольцем на войну. То есть они еще как бы это проводили как поддержку своих ветеранов…
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― … ведомственных. Вот. И его уже искали значительные силы милиции, поскольку все это начало приобретать совершенно гротескные масштабы. Он несколько раз довольно ловко, видимо, чутье подсказывало, просто не появлялся в местах, где расставлены засады, не появлялся у семьи в Орехово-Зуево. Но его сгубила наглость, которая заключалась в том, что он пошел по 2-му кругу.
С. Бунтман ― Вот это…
А. Кузнецов ― При том, что в Киеве он был совершенно обеспечен как в шоколаде, но, видите, город довольно здорово опустел в результате всех событий времен войны. Видимо, ему там было не развернуться, и, видимо, он понимал, что он там в гораздо большей степени на виду и затеряться там гораздо сложнее, чем в Москве. В общем, когда засаду в его киевской квартире оставили, сам он там уже не появился, а появился там на 7-й – что ли? – день вор-домушник, который выследил, что квартира явно закрыта, ей никто не пользуется, и решил поживиться. Вот его, значит, и взяли. Вот. Он, судя по всему, готовился к своим визитам. Он из газет или еще откуда-то узнавал, как зовут министра, как зовут ключевых замов. В каких-то случаях знакомился там с какими-то сотрудниками. Вещи, деньги он, судя по всему, в основном прогуливал. Он, правда, говорил, что он каким-то там ветеранам подавал милостыню, вот вроде таким же инвалидам как он. Ну, на семью там какие-то не очень большие деньги он тратил. Ну, какаю-то часть вещей, разумеется, им отдавал. А так в основном вот он прогуливал. Он такой вот человек достаточно, видимо, бездумный. Вот он пошел по 2-му кругу. Его уже ждали в одном из промышленных министерств. Уже, собственно говоря, по министерствам разошлись циркуляры с его описанием, с его приметами и так далее, и так далее. Вот, кстати, среди известных фамилий министр морского флота Петр Петрович Ширшов.
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов: 1 ― я советская станция Северный полюс – 1. Да? Вот он… Его именем, по-моему, назван институт океанографии сейчас, – да? – если не ошибаюсь. Вот. Ну, и в конце концов, его взяли. И, знаете, вообще-то возможностей… Ну, формально в это время смертная казнь отменена в 47-м году.
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Но возможности дать ему 25 лет лагерей – чисто технически никаких проблем не было, потому что хотя за мошенничество сроки в то время были совсем вроде как небольшими. Вот я могу процитировать Уголовный кодекс 26-го года с изменениями, дополнениями на 45-й год, 169-я статья: «Злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества или права на имущество или иных личных выгод (мошенничество), - лишение свободы на срок до двух лет. Мошенничество, имевшее своим последствием причинение убытка государственному или общественному учреждению, - лишение свободы на срок до пяти лет с конфискацией всего или части имущества». Но существовал же указ от 7 августа 32-го года, указ 7.8. А советской Фемиде вывести на хищение путем мошенничества ничего не стоило. И с учетом особо крупных размеров… Но, видимо, решили это дело спустить, что называется, на тормозах по-тихому. И судил его даже не суд, хотя доказательств было больше, чем достаточно. Но я специально посмотрел, в 45-м году, уже после войны был очередной документ, инструктивный по так называемым особым совещаниям – особое совещание при Министерстве внутренних дел, которое имело право давать, ну, во время войны и расстрел даже, а там после войны до 25 лет, и который рассматривал дела заочно, без участия сторон, без прений, без всего прочего.
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Так вот было некоторое ограничение. Было сказано, значит, что на рассмотрение особого совещания направляются теперь только те дела, которые – там очень расплывчатая формулировка, – невозможно или нецелесообразно решить в судебном порядке. Вот явно совершенно было принято решение, что его дело нецелесообразно решать в судебном порядке, потому что представьте себе оглашение вот этого списка.
С. Бунтман ― Ну, да. Но и вообще огласка его какова была, этого дела совсем…
А. Кузнецов ― Никакой.
С. Бунтман ― Никакой вообще?
А. Кузнецов ― Никакой огласки. Об этом деле узнают только, что называется, узкий круг ограниченных людей. Дело в том, что пока он сидел, а вот этот срок он отсидит полностью. Ему дали 9 лет. Он эти 9 лет и отсидел. Кстати говоря, не попал под бериевскую амнистию лета 53-го года, хотя по формальным показателям, как я понимаю мог, он уже две трети срока отбыл. Тогда же уголовников выпускали. Да?
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Но он был осужден не судом, а особым совещанием. Они не попадали под амнистию именно потому, что это были всякие такие вот дела скользкие, что называется. А тем временем в стране происходили перемены, и при жизни этот человек, еще сидя в тюрьме, удостоился стенда отдельного в музее МУРа. Но музей МУРа… Сейчас туда можно попасть, но, правда, только с экскурсией, так сказать, только по предварительной заявке, но можно попасть обычным людям. Да? Просто надо сорганизоваться и заранее это сделать. А тогда эта святая святых. Туда попадали только сотрудники милиции, организованными группами и так далее. В 56-м, по-моему, году на Курском вокзале, значит, произошел такой инцидент: в зале… В ресторанном зале торговали пивом. Но попасть туда можно было только по предъявлению билета, что ты отъезжающий. Два молодых человека, им очень хотелось пива, билетов у них не было, а тут подвалил безногий инвалид и предложил, что он их проведет. И опять же грудь с колодками вперед, оттолкнул женщину, которая дежурила, они прошли, получили свое пиво. Он от пива отказался, сказал: «Ребят, я вор. Поэтому мне пиво не положено. Дайте мне вот 210 рублей». Ну, это старыми, дореформенными. Не 210. Соврал. 21 рубль, конечно. «Дайте мне, пожалуйста, на бутылку». Значит, купил себе бутылку водки, выпил что-то там. Они ему еще каких-то денег небольших дали. Он растрогался, там одного приобнял. И через несколько минут этот его собутыльник обнаружил, что из кармана исчезли 450 дореформенных, ну, или 45 после реформенных рублей. И поднялся скандал. Значит, он начал орать, что его, наоборот, инвалида ограбили. Милиционер, старшина, его прихватил, обшманал. При нем денег вроде как нет. Он продолжает блажить, что вот-вот, значит, на ветерана покусились. Ну, в общем, всех троих старшина доставил в дежурную часть, а майор, который там дежурил на него посмотрел, посмотрел, говорит: «А Вы же Вениамин Борисович Вайсман». Он был на экскурсии в музее МУРа, запомнил эту историю.
С. Бунтман ― Вот как полезно.
Светлана Ростовцева ― Да.
А. Кузнецов ― Вот. Ну, и тот сразу, в общем, признался. Довольно быстро в протезе у него нашли эти 450 рублей. Вот это его последнее дело. Тут его уже судил обычный суд железнодорожный. Тогда же железная дорога была совершенно отдельной империей. У нее была своя милиция, своя прокуратура.
С. Бунтман ― Да, да.
А. Кузнецов ― И вот свои суды тоже в том числе были. И вот такой железнодорожный суд его судил. И 12 ноября 56-го года Линейный суд Московско-Курско-Донбасской железной дороги в составе председателя такого, двух народных заседателей. Вайсман признал себя виновным, просил о снисхождении в связи с тем, что у него двое детей, что он инвалид. Ему вняли и дали всего 3 года, хотя грозило ему до 6 по недавнему Указу «Об усилении охраны личной собственности граждан». Получил он свои 3 года, отбыл их по полной программе. А дальше интересный такой психологический сюжет, выйдя из лагеря, через некоторое время он является в МУР. Там с ним беседовал… В частности вот в сериале «Следствие вели…», в документальном сериале с Коневским, там есть это интервью, посмотрите. Кстати, это самый квалифицированный из 4-х фильмов о Вайсмане вот именно НТВэшный. Там есть интервью с легендой, совершенно легендой МУРа Софьей Файнштейн, знаменитым экспертом-криминалистом, женщина, которая сыграла одну из ключевых ролей при поимке Ионесяна, дело Мосгаза, и во многих других делах. Вот она тогда еще молодой достаточно женщиной, хотя она тоже войну прошла. Она 24-го, по-моему, года рождения. Значит, она с ним беседовала полтора часа, как она говорила, и сказала, что он произвел на нее большое впечатление. Вот. И с чем он собственно пришел? Семье он был не нужен. Ну, собственно он не слишком этой семьей занимался. Дети выросли и так далее. Он их компрометировал, конечно. В общем, жить ему было особенно негде, плюс он заработал на всех своих мытарствах лагерных туберкулез естественно, и он попросил, чтобы МУРовцы помогли ему определиться на лечение в какое-нибудь заведение. Его устроили в дом престарелых специализированный, с лечебными делами в Оренбургской области, где он и скончается в 69-м году, прожив довольно короткую, в общем, жизнь. Ну, что там? 50 с небольшим лет. Это… Да? Он прожил 55 лет. Возникнет легенда… Я думаю, что это легенда, но она так вот бродит по интернету, что уже будучи пациентом вот этого лечебного дома престарелых, он там вскрыл махинации директора, и, значит, с его помощью этого директора определили на нары. Почему я думаю, что это легенда? Помимо общеэстетических соображений, уголовный мир любит рассказывать лихости, но кроме того практически – он же вор. Ему западло сотрудничать с органами. Да? И, так сказать, выдать пусть даже не блатного, а вот этого фраера ушастого выдать органам следствия – это значит замазаться. Поэтому я думаю, что это просто уже вот такие виньетки на его и без того более, чем лихую биографию.
С. Бунтман ― Да. Вот здесь у нас есть одно замечание от Димы, по-моему. Вот. «Протезы тоже обувают». Раз он здесь выбивал себе протезы…
А. Кузнецов ― Нет, ну, конечно. Но я имею в виду…
С. Бунтман ― Да. А плюс для семьи, конечно…
А. Кузнецов ― Для семьи, для женщин… для жены там. Он, видимо, пел складно до невозможности. И, видимо, действительно он по обстановке чуя, что здесь, чем здесь можно поживиться… Вот например, еще один кит сталинского правительства – нарком финансов Зверев. Да?
С. Бунтман ― Боже мой!
А. Кузнецов ― Дал распоряжение своему заместителю бывшему шоферу киевской городской конторы госбанка выдать за счет Министерства 3 отреза бостона, 6 шелковых рубашек, 20 метров японши, 2 отреза крепдешина, 4 пары мужской обуви и другие промтовары на общую сумму свыше 20.000 рублей. Зверева обмануть! Представляете? Человека, который обманул всю страну реформой 47-го года…
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― А вот этот человек его вот таким образом.
С. Бунтман ― Да. Сурово. Давайте-ка в страну финансов отправимся мы.
А. Кузнецов ― Да, давайте отправимся. После этого это логично сделать.
С. Бунтман ― Финансов, сыра, – да, – ну, часов…
А. Кузнецов ― Сыра, часов, шоколада.
С. Бунтман ― С часов начал…
А. Кузнецов ― Да, да, начал он с часов.
С. Бунтман ― … Вайсман-то. Вот. Швейцарские преступления всех веков и всех кантонов.
А. Кузнецов ― Да.
С. Бунтман ― Суд над Мигелем Серветтом, философом, отрицавшим Троицу, противником Кальвина при этом.
А. Кузнецов ― Да.
С. Бунтман ― Да. Это Женева, 1546 год. Чрезвычайно интересно.
А. Кузнецов: В 3 ― й раз предлагаем уже этот процесс.
С. Бунтман ― Суд над майором Давелем, лидером водуазского восстания против Берна. Это кантон Во.
А. Кузнецов ― Да.
С. Бунтман ― Да. 1723 год.
А. Кузнецов ― Это вот сложный процесс образования Швейцарской конфедерации. Да?
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Которая уже образовалась по итогам 30-летней войны, но вот там всякие сепаратистские…
С. Бунтман ― … обширненько. Да.
А. Кузнецов ― Да. А там всякие сепаратистские настроения бродят.
А. Кузнецов ― Последняя ведьма Европы. Это устойчивое словосочетание. Последняя женщина, казненная за ведовство.
С. Бунтман ― 1782 год.
А. Кузнецов ― Да. В континентальной…
С. Бунтман ― Уже Соединенные Штаты практически созданы.
А. Кузнецов ― Да, почти. Почти. А еще ведьм – да, – казнят.
С. Бунтман ― Да. Суд над Хансом Фолленвайдером, грабителем, убийцей полицейского. Это Люцерн, другой кантон.
А. Кузнецов ― Вот это чисто уголовщина. И я это дело предлагаю просто для того, чтоб было некое разнообразие не только в кантонах, но и в типах преступлений.
С. Бунтман ― Да. Это 40-й год, тысяча девятьсот. И суд над Бернардом Корнфельдом по обвинению в финансовом мошенничестве.
А. Кузнецов ― А вот это классика жанра.
С. Бунтман ― Да. Тогда над Бернаром Корнфельдом, потому что это кантон Женева.
А. Кузнецов ― Бернар Корнфельд. Да, видимо, так правильно.
С. Бунтман ― Да. Да. Вот. 1979 год. Вот у нас еще один мошенник как наследник сегодняшних дел.
С. Бунтман ― Да, пожалуйста. Всего вам доброго! До следующего воскресенья!
Был судим 10 раз, 8 раз бежал из мест лишения свободы. Во время последнего из побегов заблудился в лесу и отморозил обе ноги. В те годы правосудие было весьма снисходительным к уголовникам. Подразумевалось, что воры и революционеры вышли из одной бедняцкой среды. Вайсмана с его культями вместо ног попросту отпустили из лагеря домой. Получив первую группу инвалидности и вернувшись на свободу в октябре 1945 года, своей профессиональной деятельностью заниматься уже не мог.
По рассказу Вайсмана, однажды крупный советский госслужащий, спеша на работу, толкнул инвалида Вайсмана так, что тот упал, и даже не извинился. После этого Вайсман решил мстить. Он ходил по министерствам , представлялся однополчанином Василия Сталина и просил денег, одежды, еды, жилья. Среди обманутых им наркомов были нарком речного флота СССР Зосима Шашков , нарком лесной промышленности СССР Михаил Салтыков и многие другие видные политические деятели того времени.
Две звезды героя, который носил Вайсман, были изготовлены фальшивомонетчиками.
Трудность в поимке Вайсмана состояла в том, что он, не имея собственности личной, колесил по всей стране, постоянно меняя свою дислокацию.
Вайсмана арестовали при попытке обмануть министра тяжелой промышленности СССР Александра Ефремова , поскольку в дело вмешался лично И. В. Сталин, требуя скорейшей поимки преступника, в связи с чем в Министерства были разосланы соответствующие директивы с описанием примет Вайсмана. Был приговорен к 9 годам лишения свободы. После отбытия срока лично пришел в МУР и заявил, что больше не собирается воровать. Обещание своё Вайсман сдержал. Следователи помогли Вайсману устроиться в Дом инвалидов в Оренбургской области, где он и закончил свою жизнь, попутно посадив руководство Дома за мошенничество.
| Файл:Anthonygaggi.jpg | Это заготовка статьи о преступнике . Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Для улучшения этой статьи желательно :
|
Напишите отзыв о статье "Вайсман, Вениамин Борисович"
Ссылки
- А. Тарасов // Алфавит. - 2000. - № 38 .
- . Сайт «Криминальная Россия».
Отрывок, характеризующий Вайсман, Вениамин Борисович
– Пожалуйста, расскажи нам, Север! Это поможет нам справиться и придаст нам сил. Расскажи, что знаешь, мой друг...Север кивнул, и мы снова оказались в чьей-то чужой, незнакомой жизни... В чём-то давным-давно прожитом и покинутом прошлом.
Перед нами благоухал южными запахами тихий весенний вечер. Где-то вдалеке всё ещё полыхали последние блики угасающего заката, хотя уставшее за день солнце давно уже село, чтобы успеть отдохнуть до завтра, когда оно снова вернётся на своё каждодневное круговое путешествие. В быстро темнеющем, бархатном небе всё ярче разгорались непривычно огромные звёзды. Окружающий мир степенно готовил себя ко сну... Лишь иногда где-то вдруг слышался обиженный крик одинокой птицы, никак не находящей покоя. Или время от времени сонным лаем тревожил тишину переклик местных собак, этим показывавших своё неусыпное бдение. Но в остальном ночь казалась застывшей, ласковой и спокойной...
И только в огороженном высокой глиняной стеной саду всё ещё сидели двое. Это были Иисус Радомир и его жена Мария Магдалина...
Они провожали свою последнюю ночь... перед распятием.
Прильнувши к мужу, положив уставшую голову ему на грудь, Мария молчала. Она ещё столько хотела ему сказать!.. Сказать столько важного, пока ещё было время! Но не находила слов. Все слова уже были сказаны. И все они казались бессмысленными. Не стоящими этих последних драгоценных мгновений... Как бы она ни старалась уговорить Радомира покинуть чужую землю, он не согласился. И это было так нечеловечески больно!.. Мир оставался таким же спокойным и защищённым, но она знала – он не будет таким, когда уйдёт Радомир... Без него всё будет пустым и мёрзлым...
Она просила его подумать... Просила вернуться в свою далёкую Северную страну или хотя бы в Долину Магов, чтобы начать всё сначала.
Она знала – в Долине Магов их ждали чудесные люди. Все они были одарёнными. Там они могли построить новый и светлый мир, как уверял её Волхв Иоанн. Но Радомир не захотел... Он не согласился. Он желал принести себя в жертву, дабы прозрели слепые... Это было именно той задачей, что воздвиг на его сильные плечи Отец. Белый Волхв... И Радомир не желал отступать... Он хотел добиться понимания... у иудеев. Даже ценой своей собственной жизни.
Ни один из девяти друзей, верных рыцарей его Духовного Храма, не поддержал его. Ни один не желал отдавать его в руки палачей. Они не хотели его терять. Они слишком сильно его любили...
Экс-зек выдавал себя за дважды Героя Советского Союза, добивался приема у министров и их заместителей. Сердобольным министрам и их ближайшим сподвижникам Вайсман представлялся гвардии капитаном танковых войск, получившим увечье при взятии Берлина. И, как бы между прочим, сетовал на то, что-де вот теперь ему, дважды Герою Советского Союза, приходится бедствовать без средств к нормальному существованию. Начальники не скупились...
Источник информации: "Алфавит" No.38, 2000.
Все дороги ведут на вокзал. Именно такого мнения придерживался орехово-зуевский безногий инвалид, когда на двух протезах доковылял к входу в Курский вокзал столицы. Это ординарное событие случилось 2 октября 1956 года.
Горемыка-инвалид протащил за собой двух пьяненьких, которых в вокзал до того не пускали. Сотрудников государственного проектного института "Электротрест" - инженера и старшего техника. За услугу хмельные коллеги - перед проникновением в здание - пообещали добровольному проводнику некую мзду.
Оказавшись в вокзальном помещении, инвалид получил затребованный двадцать один рубль, ореховозуевец этак приобнял старшего техника. И - ловко вытащил у того из внутреннего кармана пиджака четыреста пятьдесят рублей. Однако тот сразу обнаружил пропажу.
Преступник попытался тотчас улизнуть, но не тут-то было. Проектировщики его схватили. Поняв, что влип крепко, вор решил схитрить и начал кричать, что-де его, инвалида Великой Отечественной войны, "грабят".
В этот момент поблизости проходил старшина милиции Шульга, который задержал "грабителей". В дежурную комнату милиции вокзала старшина привел и "потерпевшего".
Я - инвалид войны. Сейчас выполняю посильную работу: тружусь сапожником в артели инвалидов. Не лентяйничаю, посмотрите на мои руки и убедитесь сами, - обратился ореховозуевец к милицейскому офицеру, находившемуся в дежурке.
Да послушайте же, - горячились инженерно-технические работники. - Это не мы инвалида грабили, а, наоборот, он украл у нас большую сумму денег - целых четыреста пятьдесят рублей.
Старшина, подоспевший лишь к концовке конфликта, тем не менее взял сторону инвалида.
К тому же, товарищ дежурный, - уже как бы сугубо по-казенному доложил старшина
Шульга, - я обыскал инвалида, но никаких денег у него не нашел.
Однако дежурный майор В. Макеев поступил мудро: решил потщательнее установить личность самого "пострадавшего". Поэтому инвалид и был направлен в милицейскую комнату привода. А "грабителям" Макеев присоветовал написать подробное заявление о краже у них четырехсот пятидесяти рублей.
Войдя в комнату привода, майор потребовал у инвалида предъявить документы. Тот протянул офицеру свой паспорт.
Так-так. Значит, вы - Вайсман Вениамин Борисович, тысяча девятьсот четырнадцатого года рождения. Проживаете в Орехово-Зуево. Что-то мне ваша фамилия напоминает, - озадаченно проговорил дежурный.
Наконец Макеев вспомнил:
Ага. В прошлом-то вы, Вениамин Борисович, были дважды Героем Советского Союза, ведь так?!
Вайсман не стал это отрицать, и Макеев убедился, что у него в руках почти что легендарный мошенник. Как-то в столичном музее криминалистики милицейский офицер обратил внимание на стенд, где были отражены вайсманские художества.
С девятилетнего возраста Вайсман промышлял карманными кражами. Впоследствии повзрослевший "щипач" - уроженец города Житомира - поочередно орудовал в разных регионах страны, наезжая в Киев, Москву, Ленинград, Одессу, Мариуполь, Свердловск и другие города.
Порой воровская удача отворачивалась от житомирского "мастера карманной тяги", оттого он и был неоднократно судим. Причем под разными "псевдонимами": всего их было пять - Трахтенберг, Ослон, Зильберштейн, Рабинович и Кузнецов.
Но он пристрастился надолго ударяться в бега. Например, отбывая с 1937 года десятилетний срок в Нижне-Амурлаге, бежал оттуда в сентябре 1942 года. Во время очередного побега, в сорок четвертом, Вайсман нарвался на инвалидность. Лишился обеих ног. Из-за обморожен
В октябре 1945 года, освободившись из Северного Печерлага, увечный профессионал-карманник решил переключиться на мошенничество.
Целеустремленный инвалид изучал характер профильной работы министерств, их главных управлений и головных предприятий; узнавал фамилии ответственных работников, которых и вовлекал потом в мошенническую круговерть.
Экс-зек выдавал себя за дважды Героя Советского Союза, добивался приема у министров и их заместителей. Артистически преподнося собственную "кристальную честность", Вениамин Борисович перед аудиенцией с номенклатурными чиновниками в каждой из министерских приемных демонстративно сдавал секретарям якобы свое именное боевое оружие.
Сердобольным министрам и их ближайшим сподвижникам Вайсман представлялся гвардии капитаном танковых войск, получившим увечье при взятии Берлина. И, как бы между прочим, сетовал на то, что-де вот теперь ему, дважды Герою Советского Союза, приходится бедствовать без средств к нормальному существованию.
Начальники не скупились. Инвалиду подсобляли и деньгами, и промышленными товарами.
За "своего" приняли проходимца в двадцати шести союзных ведомствах. Даже в Комитете по делам искусств при Совете Министров СССР не распознали обманщика.
Легковерная министерская элита, которую легче легкого объегоривал аферист, потакала его возрастающим потребностям. К фасадам респектабельных ведомств Вениамин Борисович отныне подкатывал то на одной, то на другой казенной машине.
Памятуя о том, что раньше в Министерстве тяжелого машиностроения Союза ССР уже был облагодетельствован и получил в качестве материальной помощи 1200 рублей, "свой человек" направился сюда и 2 июня 1947 года... Однако здесь аферист и был наконец-то схвачен с поличным - "при попытке получить мошенническим
путем" 2000 руб. пособия. При задержании у Вайсмана было изъято приобретенное им у подпольных торговцев "стволами" огнестрельное оружие - заряженный пистолет системы "ДУО".
Так закончилась поимка мошенника.
При дальнейшем расследовании всплыло, что наибольшие денежные "подъемные" Вениамин Борисович поймал в Минпищепроме, разбогатев здесь на девять с половиной тысяч рублей. Всего же в 1946-1947 годах из министерств и других госучреждений аферист выудил 56 000 рублей да еще целую гору промтоваров.
Запрос, сделанный МУРом в наградной отдел Верховного Совета СССР, полностью развенчал геройский миф инвалида. Он вынужден был сознаться во всех преступлениях.
Правда, позднее мошенник стал симулировать тихое помешательство. Однако судебно-психиатрической экспертизой Вайсман был признан вменяемым...
Но вернемся на Курский вокзал.
Вздохнув, Макеев посмотрел прямо в глаза хитрецу:
Если не ошибаюсь, вы уже девять раз судимы. А из мест заключения удирали вроде бы раз семь.
Инвалид был подвергнут более тщательному личному обыску: в правом протезе нашли скомканные купюры - злополучные четыре с половиной сотни рублей.
Дежурный повел официальный допрос, пытаясь добиться от задержанного ясности - "правдивого и логичного ответа": чьи это банкноты?
Я был пьян, поэтому не могу объяснить, как в мой протез попали эти деньги, - продолжал темнить Вениамин Борисович. - Но прошу учесть, что я - Вайсман. Крупный мошенник. И на такую мелкую кражу не пошел бы никогда...
Свои три года отсидки Вайсман получил.
Казалось бы, зачем вспоминать такие уголовные "дела давно минувших дней"? А приходится. Известно: наши недостатки суть продолжения наших достоинств. В данном случае речь идет об издержках доброты, сострадания, доверчивости.
Журнал "Алфавит", № 38, 2000 год.
Все дороги ведут на вокзал. Именно такого мнения придерживался орехово-зуевский безногий инвалид, когда на двух протезах доковылял к входу в Курский вокзал столицы. Это ординарное событие случилось 2 октября 1956 года.
Горемыка-инвалид протащил за собой двух пьяненьких, которых в вокзал до того не пускали. Сотрудников государственного проектного института "Электротрест" - инженера и старшего техника. За услугу хмельные коллеги - перед проникновением в здание - пообещали добровольному проводнику некую мзду.
Оказавшись в вокзальном помещении, инвалид получил затребованный двадцать один рубль, ореховозуевец этак приобнял старшего техника. И - ловко вытащил у того из внутреннего кармана пиджака четыреста пятьдесят рублей. Однако тот сразу обнаружил пропажу.
Преступник попытался тотчас улизнуть, но не тут-то было. Проектировщики его схватили. Поняв, что влип крепко, вор решил схитрить и начал кричать, что-де его, инвалида Великой Отечественной войны, "грабят".
В этот момент поблизости проходил старшина милиции Шульга, который задержал "грабителей". В дежурную комнату милиции вокзала старшина привел и "потерпевшего".
- Я - инвалид войны. Сейчас выполняю посильную работу: тружусь сапожником в артели инвалидов. Не лентяйничаю, посмотрите на мои руки и убедитесь сами, - обратился ореховозуевец к милицейскому офицеру, находившемуся в дежурке.
Да послушайте же, - горячились инженерно-технические работники. - Это не мы инвалида грабили, а, наоборот, он украл у нас большую сумму денег - целых четыреста пятьдесят рублей.
Старшина, подоспевший лишь к концовке конфликта, тем не менее взял сторону инвалида.
К тому же, товарищ дежурный, - уже как бы сугубо по-казенному доложил старшина Шульга, - я обыскал инвалида, но никаких денег у него не нашел.
Однако дежурный майор В. Макеев поступил мудро: решил потщательнее установить личность самого "пострадавшего". Поэтому инвалид и был направлен в милицейскую комнату привода. А "грабителям" Макеев присоветовал написать подробное заявление о краже у них четырехсот пятидесяти рублей.
Войдя в комнату привода, майор потребовал у инвалида предъявить документы. Тот протянул офицеру свой паспорт.
Так-так. Значит, вы - Вайсман Вениамин Борисович, тысяча девятьсот четырнадцатого года рождения. Проживаете в Орехово-Зуево. Что-то мне ваша фамилия напоминает, - озадаченно проговорил дежурный.
Наконец Макеев вспомнил:
Ага. В прошлом-то вы, Вениамин Борисович, были дважды Героем Советского Союза, ведь так?!
Вайсман не стал это отрицать, и Макеев убедился, что у него в руках почти что легендарный мошенник. Как-то в столичном музее криминалистики милицейский офицер обратил внимание на стенд, где были отражены вайсманские художества.
С девятилетнего возраста Вайсман промышлял карманными кражами. Впоследствии повзрослевший "щипач" - уроженец города Житомира - поочередно орудовал в разных регионах страны, наезжая в Киев, Москву, Ленинград, Одессу, Мариуполь, Свердловск и другие города.
Порой воровская удача отворачивалась от житомирского "мастера карманной тяги", оттого он и был неоднократно судим. Причем под разными "псевдонимами": всего их было пять - Трахтенберг, Ослон, Зильберштейн, Рабинович и Кузнецов.
Но он пристрастился надолго ударяться в бега. Например, отбывая с 1937 года десятилетний срок в Нижне-Амурлаге, бежал оттуда в сентябре 1942 года. Во время очередного побега, в сорок четвертом, Вайсман нарвался на инвалидность. Лишился обеих ног. Из-за обморожения.
В октябре 1945 года, освободившись из Северного Печерлага, увечный профессионал-карманник решил переключиться на мошенничество.
Целеустремленный инвалид изучал характер профильной работы министерств, их главных управлений и головных предприятий; узнавал фамилии ответственных работников, которых и вовлекал потом в мошенническую круговерть.
Экс-зек выдавал себя за дважды Героя Советского Союза, добивался приема у министров и их заместителей. Артистически преподнося собственную "кристальную честность", Вениамин Борисович перед аудиенцией с номенклатурными чиновниками в каждой из министерских приемных демонстративно сдавал секретарям якобы свое именное боевое оружие.
Сердобольным министрам и их ближайшим сподвижникам Вайсман представлялся гвардии капитаном танковых войск, получившим увечье при взятии Берлина. И, как бы между прочим, сетовал на то, что-де вот теперь ему, дважды Герою Советского Союза, приходится бедствовать без средств к нормальному существованию.
Начальники не скупились. Инвалиду подсобляли и деньгами, и промышленными товарами.
За "своего" приняли проходимца в двадцати шести союзных ведомствах. Даже в Комитете по делам искусств при Совете Министров СССР не распознали обманщика.
Легковерная министерская элита, которую легче легкого объегоривал аферист, потакала его возрастающим потребностям. К фасадам респектабельных ведомств Вениамин Борисович отныне подкатывал то на одной, то на другой казенной машине.
Памятуя о том, что раньше в Министерстве тяжелого машиностроения Союза ССР уже был облагодетельствован и получил в качестве материальной помощи 1200 рублей, "свой человек" направился сюда и 2 июня 1947 года... Однако здесь аферист и был наконец-то схвачен с поличным - "при попытке получить мошенническим путем" 2000 руб. пособия. При задержании у Вайсмана было изъято приобретенное им у подпольных торговцев "стволами" огнестрельное оружие - заряженный пистолет системы "ДУО".
Так закончилась поимка мошенника.
При дальнейшем расследовании всплыло, что наибольшие денежные "подъемные" Вениамин Борисович поймал в Минпищепроме, разбогатев здесь на девять с половиной тысяч рублей. Всего же в 1946-1947 годах из министерств и других госучреждений аферист выудил 56 000 рублей да еще целую гору промтоваров.
Запрос, сделанный МУРом в наградной отдел Верховного Совета СССР, полностью развенчал геройский миф инвалида. Он вынужден был сознаться во всех преступлениях.
Правда, позднее мошенник стал симулировать тихое помешательство. Однако судебно-психиатрической экспертизой Вайсман был признан вменяемым...
Но вернемся на Курский вокзал.
Вздохнув, Макеев посмотрел прямо в глаза хитрецу:
Если не ошибаюсь, вы уже девять раз судимы. А из мест заключения удирали вроде бы раз семь.
Инвалид был подвергнут более тщательному личному обыску: в правом протезе нашли скомканные купюры - злополучные четыре с половиной сотни рублей.
Дежурный повел официальный допрос, пытаясь добиться от задержанного ясности - "правдивого и логичного ответа": чьи это банкноты?
Я был пьян, поэтому не могу объяснить, как в мой протез попали эти деньги, - продолжал темнить Вениамин Борисович. - Но прошу учесть, что я - Вайсман. Крупный мошенник. И на такую мелкую кражу не пошел бы никогда...
Свои три года отсидки Вайсман получил.
Казалось бы, зачем вспоминать такие уголовные "дела давно минувших дней"? А приходится. Известно: наши недостатки суть продолжения наших достоинств. В данном случае речь идет об издержках доброты, сострадания, доверчивости.
Статья Инны Ослон о Венедикте Вайсмане:
Если отправиться в Москву и попасть в Музей МВД, то среди других экспонатов можно увидеть фотографию молодого мужчины с пояснительной подписью "Вениамин Вайсман. Знаменитый мошенник 30-ых годов".
Его былое присутствие в этом мире отмечено и на одном из киевских кладбищ, где в одной ограде похоронены Борис Натанович и Полина Марковна Вайсманы. Там же - табличка, на которой выгравировано "В. Б. Вайсман. 1914-1969 гг.". Это их сын, только в могиле нет и горсточки его праха - мошенник Вайсман опять всех перехитрил.
Кое-что о нем можно найти на Интернете - я наткнулась на эти сведения случайно и крайне удивилась - и жил-то он давно, и какое до него дело современной России. Изображают его как хитроумного еврея, преуспевшего в своем ремесле. Тем не менее, виртуальное пространство сообщило о нем кое-что новенькое: иногда знаменитый мошенник Вайсман назывался другими фамилиями, в том числе и моей. "И что ему взбрело в голову взять фамилию первого мужа своей сестры? Фантазии, что ли, не хватило? " - иронически возмущаюсь я задним числом, но, вспомнив его яркую жизнь на фоне тускловатой советской действительности, я отхожу и его прощаю.
Узнала я и то, что о его деятельности была составлена докладная записка самому Людоеду. Тут уж не знаю, что сказать. Ведь он не политический преступник.
Умер он своей смертью, если такую смерть можно назвать своей, в доме инвалидов-туберкулезников, на Северном Кавказе, кажется, в Грозном, когда это название ничего особенного не говорило ни уму, ни сердцу. Провинция - да и только, - ничего в ней грозного. Когда пришла телеграмма о его смерти, моя бабушка, его родная сестра, опасалась за больное сердце, и хоронить поехала моя мама. В заведении ей сказали, что прибыла она поздно, что так долго трупы у них не хранят, и тело скончавшегося безногого инвалида Вайсмана уже отдано науке - в анатомичку. (Ну и кто теперь скажет, что он всегда был бесполезным членом общества?) Бабушке мама сказала, что похоронила.
Жизненным пространством Вайсмана была вся территория бывшего Советского Союза, особенно щедро разбросанные тюрьмы и лагеря, в которых он подолгу сидел, если не совершал побега, а побегов за ним числилось много, не меньше, чем в свое время за тем же Людоедом.
С побегов, собственно, и началась его сознательная жизнь. Он в детстве не раз убегал из дома. Прадед, прекрасный педагог, у которого на уроках сидело по 60 чужих детей, раскрыв рты так, что пролетающая муха могла бы запросто посетить любой, не смог воспитать собственного сына, и это всю жизнь его мучило. Легенда гласит, что прадед обращался к то ли к психологам, то ли к психиатрам, и те ему сказали, что у сына не все в порядке, - каких-то сдерживающих центров не хватает. Ой, сомневаюсь. Какие там психологи и психиатры в Умани да Черкассах, тогда почти местечках? Скорее поверю, что он обращался к ремню. Семья была вполне приличная и устойчивая, насколько вообще жизнь в те годы можно назвать устойчивой. Может быть, это пример пагубности материнского баловства, когда громко восхищаются тем, как малое кудрявое дитя читает стихи перед гостями, как много стихов оно помнит, как прекрасно знает арифметику? Дитя действительно было очень смышленое и способное. Прабабка родила его в уже спелом возрасте 19 лет, когда вполне созрела для материнства, не то что своего первого ребенка, мою бабушку, в 15 лет, которую по малолетству не воспринимала. Но кого еврейская мама в детстве не баловала? Это еще не причина становиться на путь уголовной жизни.
Тут скорее страсть к побегу как таковому, побегу как способу существования, когда сухая корка, которую еще надо добыть, дороже домашних коржиков, когда спать в товарном вагоне интересней, чем в своей постели. Этого не понять тем, для кого самый любимый момент любой организованной поездки - это добраться, наконец, до своих тапок, чашек и одеяла. Но есть среди нас те, кому размеренная жизнь противопоказана, и из них выходят и герои, и преступники, и путешественники, и клошары. А в управдомы они никогда не переквалифицируются, управдомы - это из другого человеческого типа.
Не знаю, с чего началась криминальная карьера кудрявого красавчика Вениамина, но специализация его определилась довольно скоро - мошенничество, но не мелкое и жалкое, как описано в интернетовской справке, а крупное, карнавальное, с размахом, остапбендеровское. Мне всегда казалось, что герой Ильфа и Петрова хотя бы частично списан с него, хотя хронологически все наоборот: любимец читателей Остап недоучил латынь еще в царской гимназии, а Вениамин Вайсман не пожелал воспользоваться преимуществами уже советского образования. И в той же степени, что сын турецкоподданного, он разбирался в методах социалистического хозяйствования и оборачивал их в свою пользу. Прадед (в свое время бежавший через Днестр, чтобы не попасть в румынскоподданные), на том этапе своей жизни в социализм веривший и ставший довольно известным журналистом, сурово отрекся от сына и никогда о нем не заговаривал. Прабабка же тайком посылала сыночку посылки. Конечно же, прадед об этом знал, но делал вид, что не знает, - мужчина, все-таки, отрекся - так отрекся. (Сам потом в свои семьдесят лет сядет в мордовские лагеря - за политику, но кто же знает свое будущее?)
После очередной отсидки блудный сын заявлялся в дом кого-нибудь из родных, устраивалась встреча, Вениамин играл на гитаре, пел песни и романсы (у него был прекрасный голос, и он был очень артистичен, как и необходимо в его профессии), а прабабка утирала слезы краем платочка, особенно когда ее любимец проникновенно исполнял есенинское "Ты жива еще, моя старушка?", и верила, верила, верила, что сын еще исправится, и все будет хорошо.
Смутно помню музыку и костыли, а меж ними - не наглаженные, но и не слишком мятые брюки невыразительного цвета мокрого асфальта. Верхней половины туловища совершенно не помню - вероятно, я была еще очень маленьким ребенком, затерявшимся среди взрослых ног.
Да, на каком-то этапе своей карьеры он явился к родне на костылях, без ног. Ноги ему то ли прострелили при побеге, то ли он их обморозил при побеге, пришлось ампутировать. Иным любить и быть любимым мешает бородавка или отсутствие некоторого числа волос на голове, а Вениамину и отсутствие ног не мешало. С ногами или без, он был покорителем самых разных женщин, которые слали ему в лагеря посылки со всех концов страны, и эти женщины, отнюдь не уголовницы, готовы были разделить с ним его судьбу.
А женился он на скромной русской девушке Ане из Подмосковья и прожил с нею довольно много лет, если только пребывание в местах не столь отдаленных можно засчитать в стаж семейной жизни. Во всяком случае, бабушка Аню за родственницу признавала и долго поддерживала с ней переписку, и как-то приезжал один из его сыновей, Феликс - скромный молодой человек, выучившийся на повара, весьма далекий от бурной жизни отца.
Знакомство с Аней вначале не преследовало никаких любовных целей. Дело в том, что Аня работала на железнодорожной станции и прогулки с ней по перрону, во время которых он смотрел не столько на Аню, сколько на пути, позволяли приблизиться к задуманной цели - угону состава.
Да, он и составы угонял. И бывали у него бешеные деньги, которые он тут же спускал в карты, щедро раздаривал дружкам, швырял направо и налево и оставался ни с чем. Когда он привязался к Ане и узнал, как скудно живет ее семья, он купил ее родственникам по дому. Да и как-то трудно представить себе, что, однажды угнав состав, можно потом существовать как рантье, на проценты от капитала. Равнодушный к деньгам, но не равнодушный к приключению, к процессу, к творческому полету, он и этим напоминает мне Остапа Бендера, такого же великого комбинатора. Правоохранительные органы признавали его талантливым. Однажды, когда бабушку в очередной раз вызвали в милицию, следователь сказал ей: "Вот вы, наверное, умная женщина". "Ну, я химик, кандидат наук, доцент", - смутилась бабушка. "Так знайте, что ваш брат в сто раз вас умнее, - он такими цифрами в уме ворочает, такие махинации проворачивает, - и ничего, ничего не записывает", - не мог скрыть своего восхищения следователь.
Да, уж если человек талантлив, то во многом. Аня родила ему двух сыновей. Сыновья подросли и вместе с мамой стали уговаривать отца взяться за ум и стать на путь праведный. Он внял, поступил на завод и очень быстро стал первоклассным токарем. Кстати, и зарабатывал совсем неплохо, ничем при этом не рискуя. Портрет на Доске почета. Представляют чуть ли не к трудовому ордену, но спохватились - с такой-то биографией? Это дало сыновьям лишний аргумент в борьбе за отцовскую душу и свою, и мамину спокойную жизнь. Они взывали к тому, что папа быстро добился уважения в качестве честного трудящегося - то ли еще будет, если он продолжит свою заводскую карьеру.
Ничего не получилось. Риск был для Вениамина Вайсмана жизненно необходимым витамином, и он для себя решил, что хватит обтачивать детали, пора обтачивать очередное дело. Больше добропорядочной жизни он не пробовал.
Остались после него не вещи, а стихи, то ли на идише, то ли на иврите, сейчас не упомню, только в голове вертится "еврейская колонка" (может, это тип стихосложения, жанр?) и какие-то специалисты будто бы признали, что стихи гениальны. Жаль, что утеряны. А вдруг он был Франсуа Вийон эпохи социалистического реализма?
(с) Алфавит
(с) Инна Ослон
Имя этого уникального афериста навечно вписано в анналы криминальной истории нашей страны. Безногий и однорукий инвалид Вениамин Вайсман сумел обвести вокруг пальца 26 министров и их замов! При этом куш, сорванный им, измерялся десятками тысяч рублей наличными и массой иных разнообразных благ.
Утром 27 июня 1946 года в приемную министра речного флота Зосимы Шашкова на костылях вошел молодой мужчина с многочисленными медалями и орденами. Среди них особо выделялись две Звезды Героя Советского Союза. Не говоря ни слова, инвалид решительной поступью направился в кабинет министра. «Товарищ! Товарищ! — заверещала секретарь — Без очереди нельзя!» Инвалид на миг обернулся и процедил сквозь зубы: «Не для того я на фронте кровь проливал, чтобы в очередях сидеть!»
В приемной министра речного флота Зосимы Шашкова безногий посетитель вел себя куда скромнее. Поздоровался и попросил разрешения сесть. Министр, ведший в это утро прием простых граждан, увидев дважды Героя, да еще инвалида, сам встал и подвинул ему стул. Нужно ли говорить, что одним своим видом посетитель расположил его к участию и понимаю.
— Вот, товарищ министр, пришел просить у вас помощи. Товарищи с работы подсказали к вам обратиться.
— А где вы трудились?!
— Мотористом в Амурском речном пароходстве. Но это до войны. А после фронта, сами видите, какой из меня уже моторист.
— Да, да, — сочувственно закивал чиновник — Понимаю вас.
— Да я почти всю войну целым прошел. А вот под Берлином нашу «тридцать четверку» гад один из фаустпатрона подбил. Экипаж погиб, а я вот — калека безногий.
Посетитель говорил рывками, будто воспоминания о минувшем давались ему с трудом. Впрочем, и о работе в пароходстве он упоминал немало, так что никаких сомнений у министра не возникло: «Наш человек, речник, да еще дважды Герой!» Когда в конце разговора посетитель конкретизировал просьбу, министр отказывать не стал, написав служебку заместителю.
В итоге в кассе министерства безногий посетитель попучил 4300 рублей (из фонда помощи ветеранов), а в ведомственном магазине два дефицитных бостоновых отреза на костюм, рубашку, кальсоны и семь метров сатина.
Спустя неделю «герой-капитан бронетанкового корпуса генерала Катукова» уже обхаживал министра лесной промышленности Михаила Салтыкова. История повторилась с той лишь разницей, что теперь инвалид вспоминал, что до войны трудился «мотористом леспромхоза». Рассказ о валке деревьев на лесозаготовке изобиловал деталями, которые постороннему были неведомы, и у министра не было повода что-то заподозрить. Впрочем, как валить лес, «танкист», безусловно, знал — до инвалидности он провел немало дней на таежных делянках. Итог разговора — две с половиной тысячи рублей, отрез бостона, два пальто под каракуль, два дамских жакета «и другие промтовары».
Дальше — больше. Министерство пищевой промышленности в лице министра Зотова и его зама Быстрова одарило бывшего «технолога» Волжского мясокомбината деньгами и дефицитной материей. А Министерство химической промышленности — тремя метрами шелка и кашемира, шестью метрами х/б и девятью метрами бельевой ткани. В числе «кинутых» сталинских наркомов оказались министр угольной промышленности западных районов СССР Оник, министр финансов Зверев, министр сельхозмашиностроения Горемыкин, министр промышленности стройматериалов Гвоздарев и другие. А «герой-танкист» и не думал останавливаться.
Вряд ли думал заслуженный педагог Украины Борис Натанович Вайсман, что его сын Венька пойдет по кривой дорожке. Уже с девяти лет мальчик стал воровать. Советское государство, простив пару раз шалопая с проворными руками, на третий определило его в колонию для несовершеннолетних. Но там Веня долго не задержался — бежал, его ловили, он снова бежал.
Из «малолетки» Веня Житомирский перешел на взросляк, где учли его «специальность» карманника и приняли в круг авторитетов. В перерывах между отсидками он менял женщин и фамилии — Трахтенберг, Рабинович, Ослон, Зильберштейн.
После очередного срока Вениамин Вайсман женился на жительнице подмосковного Орехово-Зуево Анне Ослон. Девушка и ее родители жили так плохо, что, когда Вайсман увидел их нищету, то с ходу купил им два дома. Вскоре у пары родился сын, а за ним и второй. Анна стала упрашивать мужа бросить опасное ремесло. В ответ Веня лишь ухмыльнулся: «Я больше ничего другого делать не умею — с голоду что ли нам подыхать». В итоге — новый срок. Но Анна писала письма и ждала.
Когда Вениамин Вайсман освободился, жена и дети стали умолять его завязать. Карманник на удивление внял доводам и устроился на завод токарем. Чтобы понять, что потерял Вайсман, надо знать, что в криминальном мире уход в работяги означал безвозвратную потерю статуса вора. Но Вене было плевать, он стал… передовиком. Фото токаря, делавшего по 2-3 нормы, украсило доску почета, зарплата тоже была немалой, а в партячейке задумались о награждении Вайсмана орденом Трудового Красного Знамени. Вот только, когда копнули биографию, ахнули: вор-рецидивист с многолетним стажем.
Впрочем, Вене уже наскучила и семейная жизнь, и работа на заводе. Оставив семью, он поехал по Союзу за кушем и адреналином. В Подмосковье с помощью влюбленной в него дежурной по станции он угнал целый состав с товарами. Конечно, его опять искали, вызвали в милицию родителей и старшую сестру. У последней следователь спросил: «Вот вы,
наверное, умная женщина?» «Ну, я химик, кандидат наук, доцент», - смутилась она. «Так знайте, что ваш брат во сто раз вас умнее — он такими цифрами в уме ворочает, такие махинации проворачивает и ничего, ничего не записывает», — с горьким восхищением констатировал милиционер.
Криминальный талант
Но долго бегать Вениамину Вайсману не дали, и аккурат перед войной вновь «приземлили» в лагерь в Вологодской области. В конце 1943 года Веня вновь решил «смазать лыжи». Пурга январским утром 1944 года не дала шанса лагерным овчаркам взять его след. Но сам беглец заблудился в лесу, а сильный мороз пробрал его до костей. Когда он уже готов был сесть в сугроб и навечно заснуть, из-за деревьев показались крыши домов. Вайсман постучал в дверь первой избы и потерял сознание. Очнулся Вениамин в больнице.
Пробуждение оказалось кошмаром — две ноги и левая рука были ампутированы местным хирургом. Безногий однорукий инвалид отправился в другой лагерь, где уже через полтора года его амнистировали. В отличие от фронтовиков-ампутантов, Вениамин Вайсман горевать не спешил. В Киеве у него были родители, а в Орехово-Зуево — жена и двое сыновей, да и многие женщины, которые тогда не были избалованы мужским вниманием, готовы были взять обаятельного инвалида к себе.
Вот только ничего этого Вене было не нужно. Так как воровством он уже промышлять не мог, то решил стать мошенником, а в жертвы выбрал ни кого-нибудь, а недавно переименованных из наркомов министров СССР. Позднее Вайсман объяснил выбор тем, что однажды его, безногого калеку, сильно толкнул, уронив на землю, важный начальник и
ушел, не извинившись. Но истинная причина была в том, что с министров Веня мог получить куда больше, чем с остальных.
Заказав у фальшивомонетчиков Звезды Героя, Вайсман находил информацию о предприятиях, где мог бы работать. Потому в министерствах и не сомневались, что перед ними «химик», «шахтер», «сталевар», а уж про военные подвиги Вайсман наслушался еще в лагере от настоящих офицеров. Вкупе с талантом перевоплощения все это работало на пять, и никто не сомневался в его легенде.
Легенда про Сталина
В марте 1947 года‚ после приема его в ЦК ВКП(б), «герою-танкисту» выделили квартиру в центре Киева. А министр лесной промышленности спустил украинским подчиненным записку о необходимости помочь капитану Вайсману мебелью и утварью. Но жизнь обывателя Вене была скучна, столичные гостиницы, рестораны, женщины манили его больше. Успех притупил чувство осторожности, и на приеме у очередного министра он рассказал, как горел в самолете, спасая жизнь звеньевому — Василию Сталину. Спустя неделю министр передал привет от однополчанина сыну вождя народов, на что Василий немало удивился. История дошла до Иосифа Сталина, и тот приказал МВД и МГБ разобраться.
Взяли Вениамина Вайсмана «тепленьким» при попытке получить 2500 рублей в кассе Минтяжпрома. Когда следователи раскрутили всю схему, ахнули, потерпевших набралось 26 министров и их замов, а также два члена ЦК ВКП(б). Общая сумма ущерба: 35 тысяч рублей наличными и 20 тысяч промтоварами. За все свои «подвиги» Вениамин Вайсман получил девять лет колонии.
Освободившись, в 1956 году, вновь попался на краже, новый срок — три года. Но здоровье у вора было уже не то: откинувшись, он сам пришел в МУР и попросил устроить его в дом инвалидов. Там в 1969 году Веня и умер от туберкулеза, а его труп стал достоянием анатомических экспериментов.
