10 марта в Екатерининском зале Кремля из рук президента России жительница Ростова-на-Дону Наталья Ладыченко получила награду, задержавшуюся в пути на семь десятилетий. Орден Мужества, который по праву заслужил лейтенант Красной армии Александр Печерский, отныне будет храниться в его семье. Самого Александра Ароновича нет в живых вот уже более четверти века, но память о его подвиге стала частью истории Великой Отечественной войны.

«Бежать должен весь лагерь…»

Так случилось, что история о массовом побеге заключенных из фашистского концлагеря, главным героем которой стал простой ростовчанин-красноармеец, практически не известна его соотечественникам. Зато за границей ее знают многие: там по ней написаны книги, выпущено несколько документальных лент и даже снят голливудский художественный фильм, главную роль в котором исполнил известный актер Рутгер Хауэр. Он играл именно Александра Печерского.

– Внешне Хауэр на дедушку не похож, даже цвет волос у них разный, - рассказывает внучка Печерского Наталья Ладыченко , - но, очевидно, авторы фильма хотели подчеркнуть мужественный облик главного героя. Вот и выбрали этого актера.

На войну он попал уже зрелым человеком - в 32 года. Был женат, растил дочку - маму Натальи Юрьевны. После школы успел поработать на паровозоремонтном заводе, а затем его взяли на должность администратора по хозчасти в Ростовский экономический институт. Фактически Александр занимался там студенческим театром, соответствующего опыта и образования у него не было, зато имелась любовь к творчеству и искусству.

Осенью 41-го армия под командованием генерал-лейтенанта Михаила Лукина, в которой служил Александр, попала под Смоленском в окружение. Прорывая вражеское кольцо, многие погибли, а часть из тех, кто уцелел, оказались в плену. В том числе и Печерский.

Потом были концлагерь под Смоленском, тиф, попытка побега, штрафной изолятор в Борисове и трудовой лагерь под Минском, где выяснилось его еврейское происхождение. С тех пор судьба узника считалась предрешенной. 23 сентября 1943 года с несколькими товарищами по несчастью их привезли в Собибор. Этот лагерь смерти нацисты открыли в мае 1942-го. За полтора года в нем были уничтожены более четверти миллиона людей, в том числе, 40 тысяч детей.

– О Собиборе долго никто ничего не знал, в отличие от Освенцима и Бухенвальда, - рассказывает Наталья Ладыченко. - Их немцы позиционировали как рабочие лагеря. А в Собибор свозили только евреев со всей Европы и исключительно для уничтожения. И его тщательно скрывали. Лагерь находился в лесу, далеко от населенных пунктов, и немцам нужна была обслуга, то есть, те, кто умел что-то делать руками, получал шанс прожить чуть дольше, чем остальные. Люди понятия не имели, куда их везут, им внушали, что это просто переселение. Брали с собой ценные вещи, которые фашисты у них отбирали. Издевались не только они, но и надсмотрщики из числа перешедших на сторону нацистов советских военнопленных. Те свирепствовали еще больше.

Александр Печерский, высокий, физически сильный, с военной выправкой, сразу обратил на себя внимание заключенных лагеря смерти в Собиборе и стал лидером тех, кто мечтал о побеге, но не смел на него решиться. В этом польском местечке, затерянном в лесах, нацисты собрали евреев. Собрали, чтобы физически уничтожить - для этого соорудили газовые камеры. Новоприбывшие не сразу понимали, куда и зачем их привезли, но жуткая перспектива открывалась им уже в ближайшие дни или даже часы. Крики умирающих слышал весь лагерь. Первыми убивали женщин, стариков и детей.

По свидетельствам выживших узников Собибора, пленников травили псами и жестоко избивали. Многие не выдерживали этой пытки и кончали с собой. Буквально в первые же дни пребывания в лагере к Печерскому обратились представители местной подпольной группировки, которая пыталась разработать план побега. Произошло это после одного случая. Эсесовец заставил щуплого голландца рубить пень, но у того ничего не получалось, и немец его избил. Среди прочих за этой отвратительной сценой мрачно наблюдал и Печерский. Фашист заметил его, приказал взять топор и разрубить этот пень за 5 минут. Тот справился даже быстрее, и немец принес ему сигареты, однако пленный от них отказался.

Фото из семейного архива. Александр Печерский с узниками Собибора Вайспапиром и Розенфельдом.

Как, на каком языке общались эти люди из разных стран, Наталья Юрьевна теперь может только предполагать и догадываться. Она старалась не расстраивать деда расспросами. Достаточно было уже того, что ему не давали забывать о тех страшных событиях письма со всех концов света, бесконечные встречи со школьниками, интервью то с одним, то с другим иностранным журналистом. Точно она знает лишь, что ее дедушка поставил условие - бежать должен весь лагерь. И группа сумела сговориться.

Побег назначили на 14 октября 1943 года. Одиннадцать эсесовцев по одному заманили в разные мастерские под предлогом примерок и перебили там ножами и топорами. Несколько немцев, тем не менее, остались в живых - и это не считая надсмотрщиков. К тому времени телефонный кабель был перерезан, электричество отключено. Толпа заключенных бросилась с заранее приготовленными ножницами к ограждению - перерезав проволоку, беглецы устремились к лесу. Сзади по ним стреляли пулеметы, под ногами взрывались мины - обезвреживать их не было никакой возможности. В результате из 550 узников Собибора 80 человек погибло во время самого восстания, 320 бежали, 150 остались в лагере и были потом расстреляны. 170 беглецов погибли во время преследования. 92 были убиты поляками или выданы ими фашистам. Пятеро позже погибли в партизанских отрядах. До конца войны дожили 53 человека.

Подвиг под грифом «секретно»

Был среди выживших и Александр Печерский. Вместе с другими советскими военнопленными он добрался до Белоруссии, присоединился там к партизанам, а затем, как побывавший в плену, попал в штрафбат. Там, посланный на передовую, он получил серьезное ранение, после которого у него на всю жизнь осталось деформировано бедро, буквально лишившееся куска мышечной ткани. Затем в Москве он дал показания Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их пособников.

– Мы недавно разговаривали с мамой, и она сказала: «я думаю, дедушку не отправили в Сибирь, только потому что эта история получила огласку», - говорит Наталья Юрьевна, - и я с ней согласна…

Действительно, под конец войны советская печать опубликовала пару статей о Собиборе. А в 45-м в Ростове небольшим тиражом вышла тонкая книжка Александра Печерского «Восстание в Собибуровском лагере». Кроме того, из разных стран в Москву, в Комиссию по расследованию фашистских злодеяний, на имя «Сашко из Ростова» стали приходить письма от выживших узников Собибора и родственников тех, кто остался в нем навсегда. Их пересылали в Ростов. Однако вскоре по идеологическим причинам эта тема стала табуированной. Кроме того, в конце 40-х в Советском Союзе поднялась очередная волна антисемитизма, так называемой «борьбы с космополитами». Попал под нее и Александр Аронович. Его исключили из партии, уволили из театра оперетты, куда он устроился администратором вскоре после войны. Несколько лет он сидел без работы, увлекся вышиванием, продавал свои работы на рынке, тем и кормил семью. Лишь после смерти Сталина его взяли рабочим на машиностроительный завод. Все это время семья жила в коммунальной квартире: у них было три смежных и темных комнаты. Никаких особых наград Александр Аронович не имел, лишь медали «За победу над Германией» и «За боевые заслуги», которых удостаивались практически все участники Великой Отечественной войны. Все письма от узников Собибора он бережно хранил. Те, что приходили от иностранцев, переводил за свой счет и платил переводчикам, чтобы написали ответ.

В начале 1970-х с ним произошла странная и драматическая история. В доме раздался телефонный звонок: человек назвался Борисом Цыбульским. Это имя носил ближайший друг Александра Печерского по немецкому плену. Они потерялись во время побега, и с тех пор от Бориса не было ни одной весточки. Во время общения по телефону Печерский настойчиво приглашал Бориса в гости, тот жил в Харькове. Но Цыбульский под разными предлогами отказывался. Через какое-то время стало очевидным, что это вовсе не тот Борис, просто его тезка и однофамилец, который зачем-то решил выдать себя за героя Собибора. Этой историей заинтересовалась журналистка газеты «Известия» Нина Александрова. Она много общалась с Печерским и подготовила большой материал. Однако перед публикацией ей захотелось побывать в Харькове, найти того звонившего. Их встреча не состоялась: самолет, в котором она летела на Украину, разбился при подлете к Харькову. Это было 18 мая 1972 года. Статья вышла уже после ее гибели.

В 1989 году, когда в США сняли фильм «Побег из Собибора», Александр Печерский получил официальное приглашение на премьеру. Однако его не выпустили из страны, чем очень расстроили, как говорит внучка. Сам фильм он все же смог посмотреть: кто-то из знакомых достал видеокассету. По ходу просмотра главный герой делал замечания, находя неточности, но все же констатировал, что в целом авторы фильма изложили историю верно.

Александр Печерский умер в 1990 году. Двадцать лет его имя не вспоминали. И лишь в 2010-м был снят документальный фильм «Арифметика свободы». На доме, где жил Александр Аронович, повесили мемориальную доску. Спустя два года в Израиле был установлен памятник герою Собибора. А вскоре, во время визита в эту страну Владимира Путина, министр информации и диаспоры Израиля Юлий Эдельштейн на встрече с ним поднял вопрос увековечивания памяти Печерского и других участников восстания. Российский президент эту идею поддержал.

– В конце января этого года, в день памяти жертв Холокоста, мы услышали по ТВ, что дедушке присвоен орден Мужества, - вспоминает недавние события Наталья Юрьевна. - А потом позвонили и сказали, что награждение состоится в Кремле, вручать будет Путин. Я была в шоке.

Если у Вас возник вопрос по материалу, то Вы можете задать его специальной рубрике Задать вопрос Далее в рубрике Как ростовский краевед Борис Панасюк развенчивает мифы о Донском крае и сохраняет его историю, узнавала «Русская планета» Читайте в рубрике «Титульная страница» Автор Telegram-канала «Силовики» раскрыл детали встречи юриста ФБК Любови Соболь с бизнесменом Евгением Пригожиным

Дебютная работа — ключевой эпизод в биографии любого режиссёра, от неё зависит профессиональная судьба: пополнит «новичок» клуб кинематографистов или навсегда останется автором одной неудачной картины. Возникает двойная ответственность, если в режиссёрском кресле дебютирует человек, уже сделавший в кинематографе себе имя, пусть и в иной роли: в таком случае работа точно не останется незамеченной, её обязательно исследуют критики-профессионалы, а кинолюбители выскажут своё мнение, рождая «сарафан». Судить будут очень строго, поскольку отечественный кинематограф — популярная мишень для разномастных острословов, чьи колкости порой бывают даже излишни. На этой арене ошибок не простят.

В канун светлого праздника 9 мая на экраны вышла режиссёрская работа Константина Хабенского «Собибор», рассказывающая о единственном удачном побеге узников из немецкого концлагеря. Постановка картины на столь драматичную и резонансную тему — очень серьёзная задача даже для состоявшегося специалиста, поскольку здесь невозможно «замылить глаз» зрителю через спецэффекты, актёрам предстоит буквально прожить страдания своих персонажей, а режиссёру — привнести в фильм соответствующее настроение и заставить своих подопечных «раскрыться». Любую фальшь зритель моментально раскусит и не простит.

Справился ли с этой задачей Хабенский?

Без вступлений и прологов картина устремляет нас к одной из наиболее эмоциональных сцен фильма, расположенной уже в самом начале и задающей общий тон повествования. Здесь же автор впервые умышленно сбивает с толку и удивляет зрителя, вплетя в повествование очень эффектную героиню в исполнении получившей ранее некоторую известность актрисы Михалины Ольшански.

Авторы достаточно любовно подошли к созданию персонажей, за ними действительно интересно наблюдать, им сопереживаешь. Но с другой стороны, ощущается и некоторая недосказанность: об отдельных личностях хотелось бы узнать подробнее (например, о ближайшем товарище Печерского в исполнении Романа Агеева или двух прекрасно сыгравших подростках), а кого-то чаще видеть на экране. С одной стороны, в этом есть недоработка, но с другой, если авторам удалось зрителя заинтересовать, значит, с главной задачей они справились. Возможно, кто-то по инерции примется ругать Марию Кожевникову только за то, что она — Мария Кожевникова, но в этой ленте актриса воплощала морально сломленную женщину, а эта роль требует скорее пассивности, чем буйства актёрских красок, и с этой несложной работой она справилась. К созданию образов немцев авторы фильма подошли столь же тщательно, как и к узникам концлагеря. В картине они — не безликие «штурмовики Звездных войн», а обладающие пусть и неброской, но собственной индивидуальностью. Один из них попал в СС по убеждению, другой слишком молод и не понимает, что творит, третий по-немецки педантичен и напоминает скорее «профессора» в форме, а кто-то топит себя на дне бутылки… Но все они буквально упиваются внезапно обретенной властью над людскими судьбами и незаметно для самих себя сходят с ума и теряют людской облик, так как творимое ими в рамки человечности не укладывается. И даже всемогущий комендант лагеря Карл Френцель (Кристофер Ламберт) в одной из ярких сцен перекладывает вину за свои деяния на собственного отца — так поврежденная нечеловечески жестокими деяниями психика палача защищает сама себя. Присутствуют в фильме и приспешники немцев — еврейские капо и местные так называемые коллаборационисты (то есть предатели), но они только «обозначены». Большего эти презренные личности и не заслуживают.

Не все темы, поднятые в фильме, очевидны и сами бросаются в глаза: кроме «естественного» противопоставления надсмотрщиков и заключенных здесь присутствуют и более тонкие конфликты. Один из них заключен во взаимоотношениях Печерского и девушки-узницы Люки. Люка в фильме представляется зрителю скорее искусителем, нежели возлюбленной. Но искушение это не плотское, а идейное. На протяжении нескольких сцен Люка убеждает Александра в том, что для спасения им не требуется вступать на путь борьбы, достаточно просто ждать и верить в благоприятный исход. Печерский же сперва сомневается в собственной возможности возглавить бунт, но потом приступает к решительным действиям. В этом заключён антагонизм двух людей и мировоззрений. В результате, красноармеец спасает группу, а Люка погибает (когда все бежали, она укрывалась ). В таком итоге заключены как минимум два авторских посыла. Первый: когда судьба отчётливо подталкивает к действию — действуй, отсидеться не получится, погибнешь. Второй: в реальной жизни героями становятся люди, ранее бывшие самыми обыкновенными, которым, как и всем, свойственны сомнения и колебания. Разница между Героем и простым человеком состоит исключительно в Поступке, сделанном или не сделанном. Физиологические особенности в виде квадратной челюсти и костюма супермена определяют «рэмбо» только в низкопробных боевиках.

На протяжении всего развития лента перенасыщена сценами жестокости и смерти, и в кульминации — сценах подготовки и побега — авторам должно было понадобиться всё мастерство для того, чтобы удерживать зрительское внимание и не позволить принять расправу узников над надсмотрщиками за «лишь ещё одно убийство, коих уже было показано множество». Момент начала исполнения плана стал одним из самых напряженных, чему особенно способствовали персонажи-подростки: юные актёры великолепно отразили моральный «слом», переживаемый в этот момент их герои, необходимый для того, чтобы справиться с задачей, непосильной для некоторых взрослых.

В развязке картины режиссёр Хабенский отошёл от «классической» манеры повествования и прибег к «экспериментам». Фильм завершается кадрами, на которых в замедленной съемке узники под огнем пулемёта сносят ограды и обретают свободу. Визуальный приём, к которому прибег режиссёр — это не «избитое» слоу-мо, позволяющие под наиболее эффектными ракурсами увидеть коронный удар супергероя. Нет, замедленная съёмка призвана в кульминации показать значимость события, которые переживают люди, только что переставшие быть рабами и вещами, отразить пропасть между двумя этими состояниями, разделёнными «физически» лишь ограждениями. Мы видим, как ближайший соратник Печерского, погибнув в «физическом» мире, на экране обретает свободу, а заключённые с последним поклоном Френцелю, отбрасывают привитые им немцами рабские инстинкты и вновь обретают возможность улыбаться расстилающейся перед ними свободе. Финальная сцена метафорически показывает нам человека, оглушённого этой свободой.

Безусловно, в картине присутствуют некоторые моменты, которые, по мнению зрителей, могли быть исполнены несколько иначе. Можно было бы рассказать больше о жизни и боевом пути Печерского до попадания в Собибор, наделить «периферийных» узников своими развёрнутыми биографиями. Но сама возможность реализации этого вызывает вопросы, поскольку первая сцена фильма очень хороша, а открыть картину одновременно и боем под Минском, и прибытием партии евреев в Собибор — невозможно. Более развернутый рассказ об узниках же скорее всего дестабилизировал бы очень хорошо выдержанный в фильме баланс между повествованием и «экшеном», попытка вновь уравновесить который вывела бы и без того немаленькую картину за разумные рамки хронометража.

История первого успешного побега из лагеря смерти Освенцима

Текст: Екатерина Чекушина

Рудольф Врба и Альфред Ветцлер были первыми, кому удалось сбежать из Освенцима. И первыми, кто рассказал всему миру, что на самом деле происходит за воротами с надписью «Труд освобождает».

Ворота Освенцима. Послевоенный снимок

Рудольф стоял на платформе, морщась от холода, и смотрел, как к сортировочному тупику медленно подползает очередная скотовозка. Мыслей не было в его бритой, слегка кружившейся от голода голове. Неподготовленный человек, увидевший впервые то, что ему предстояло сейчас увидеть, принял бы это за ночной кошмар. Но для Рудольфа это был просто очередной рабочий день. День, который ему предстояло перетерпеть.

Поезд остановился, с него соскочили конвоиры и передали ключи офицерам СС, стоявшим на платформе. Те распахнули двери вагона и закричали лающими голосами: «Аллес раус! Аллес раус!» Все на выход! Из вагонов в облаках пара и зловонных испарений начали вываливаться люди. Тех, кто пытался захватить с собой свой багаж, били по рукам. Скотовозки были заполнены под завязку, по сто человек в каждом вагоне. Люди ехали восемь дней без еды и воды. Это были еврейские семьи, «депортированные» нацистами. Как ни странно, большая часть пассажиров этого страшного поезда были еще живы. Они стояли и щурились от яркого света. Их быстро разделили на две колонны: женщин, детей и стариков в одну сторону, мужчин — в другую. Затем серьезный и брезгливый доктор бамбуковой палочкой отделил процентов десять работоспособных мужчин и процентов пять — женщин. Их отправляли в лагерь. Остальных увозили на «санитарную обработку» — в газовые камеры.


Год назад Рудольф вытянул счастливый билет. Он оказался достаточно сильным, чтобы работать. Теперь узнику в очередной раз предстояло доказать, что он еще не растерял свои силы и способен трудиться в составе подразделения «Канада». Они были чистильщиками. После того как пассажиров скотовозки, способных двигаться самостоятельно, увозили с платформы, им предстояло вынести из поезда трупы, инвалидов и тех, кто не способен был встать. Их клали на платформу и шли сортировать багаж. Категорически запрещалось разговаривать с больными или оказывать им помощь. После того как все сумки были отгружены, подъезжал грузовик-мусоровоз, в который вперемешку относили живых и мертвых, взрослых и детей. Дальше, вооружившись тряпками и дезинфицирующими средствами, надо было отмыть вагоны и платформу от крови и человеческих выделений, чтобы не осталось никаких следов того, что здесь происходило. За один рабочий день Рудольф «сортировал» по нескольку составов.

Место смерти


Рудольф Врба и Альфред Ветцлер

Сортировочная платформа была расположена в так называемом внешнем периметре лагеря Аушвиц (Освенцим). Сюда приходила ветка железной дороги, здесь выполнялись дневные работы. Днем внешний периметр охранялся цепью сторожевых башен с пулеметчиками. Однако до заката все заключенные должны были быть пересчитаны и отправлены во внутренний периметр, огороженный электрической проволокой, рвом и еще одной цепью сторожевых башен, куда переходила охрана с внешнего периметра, когда там заканчивались работы.

Когда началась депортация еврейского населения, никто не понимал, что происходит. Люди ехали на новое место жительства, захватив скарб и сбережения

Вечером у Рудольфа было немного свободного времени, и он отправлялся в гости к своему земляку Альфреду. Оба они были родом из Словакии, из маленького городка на окраине. Когда два года назад, в 1942-м, началась депортация еврейского населения, никто не мог представить, что на самом деле происходит. Люди ехали на новое место жительства, захватив хозяйственный скарб, сбережения, одежду. Все это сваливалось в огромную кучу сразу же по прибытии в лагерь, сортировалось и отправлялось на фронт или в бедные районы Германии. Тех, кто прошел отсев, брили наголо, татуировали им на левой груди порядковый номер. У Рудольфа он был «юбилейным» — 28 600. Именно столько несчастных оказалось за этим забором до него. Он знал, что почти никто из них не выжил, так так крайне редко встречал более ранние номера.

Естественная убыль в Аушвице составляла 20-50 человек в день. Люди умирали от истощения, болезней и просто по нелепой случайности. Например, охранники лагеря во время работы во внешнем периметре на стройке какого-нибудь объекта очень любили послать новичка принести что-то, находивше-еся за пределами ячейки десять на десять метров, которую запрещалось покидать. Едва человек выходил из этой зоны, ему в спину раздавался выстрел. Приятель Рудольфа, Альфред, работал в морге, где регистрировались все эти смерти.

Это было одно из самых спокойных мест в лагере. Трупы складывали на полки без всякого охлаждения, и в бараке стоял стойкий неприятный запах. Офицеры СС сюда не заходили, поэтому земляки могли спокойно поговорить.

Смерть в своих самых жутких проявлениях была обычным фоном местной жизни.

Как и в любом лагере, тут любили поговорить о побеге. Однако за те два года, что Рудольф провел в Освенциме, еще никому не удалось сбежать

Впоследствии во время допроса на одном из процессов над нацистами Рудольф Врба рассказывал о том, что ему пришлось увидеть в Аушвице: «В декабре 1942 года я шел по территории лагеря. У забора я заметил квадратные ямы внушительных размеров. Оттуда струился теплый воздух. Рядом никого не было. Когда я заглянул внутрь, то увидел много фрагментов обгоревших костей и детские головы. Почти нетронутые огнем детские головы. Тогда я не понимал, почему они не сгорели. Впоследствии выяснилось, что голова ребенка содержит гораздо больше жидкости, чем голова взрослого человека, и ей требуется больше времени и более высокая температура, чтобы полностью сгореть».

Процесс массового убийства в газовых камерах тоже происходил по оптимизированному сюрреалистичному сценарию. Осужденные на смерть до самого последнего момента не подозревали, что их ожидает. Измотанные и апатичные после долгих дней, проведенных в скотовозке, они послушно шли под конвоем в «предбанник», где раздевались догола, а для завершения иллюзии о том, что им предстоит мыться, получали по кусочку мыла и полотенце. Затем толпу загоняли в тесное герметичное помещение камеры. Чтобы люди набились как можно плотнее, у входа раздавались выстрелы, и задние ряды испуганно теснились. Огромные двери закрывались. Прижавшись голыми телами, осужденные некоторое время стояли в полной тишине. Их палачи ждали, чтобы температура внутри камеры поднялась до определенного уровня, при котором порошок-инсектицид Циклон Б превращается в удушающий газ. Через 10-15 минут ожидания в потолке камеры открывали люки и люди в противогазах засыпали в них отравляющий порошок. Достаточно было пяти минут, чтобы он подействовал. Затем камеру проветривали, извлекали трупы и сжигали их в негасимых печах крематория.

«По злой иронии судьбы изобретатель Циклона Б, который изначально задумывался как порошок от клопов и прочих вредителей, был евреем. Его звали Фриц Габер, в 1918 году он получил Нобелевскую премию по химии. После прихода Гитлера к власти Габер был вынужден эмигрировать из Германии. Многие члены его семьи погибли в газовых камерах фашистских концентрационных лагерей »

План побега


Сидя в закутке между полками морга, Альфред и Рудольф обсуждали последние новости. Во внешнем периметре планировалась большая стройка. Сооружали новую железнодорожную сортировочную платформу, которая должна была обслуживать проект «Венгерская салями». В скором времени в Освенциме ожидали прибытия большого количества поездов из Венгрии. Строили новые печи, бараки и газовые камеры. Аушвиц выходил на невероятные мощности.

Рудольф, 19-летний юноша в затертой советской шинели, которая считалась тут самой завидной одеждой, сидел обхватив голову руками.

— Ты помнишь, как они говорили, что это переезд? Просто переселение... И люди спокойно грузились в поезда. Если бы нам тогда кто-то сказал, если бы предупредил о том, что здесь происходит... Ведь никто, никто во внешнем мире не знает.

— Как их предупредить? Ты же знаешь, что отсюда только один выход — через печь крематория, — отвечал 26-летний Альфред.

Как и в любом лагере, тут любили обсуждать тему побега. Однако за те два года, что Рудольф провел в стенах Освенцима, еще никому не удалось сбежать. Существовало две переклички: вечерняя и утренняя. Каждый раз всех заключенных, живых и мертвых, выводили или выносили из бараков и клали на землю рядами по десять. Таким образом конвоиры оперативно пересчитывали общее количество. Если кто-то отсутствовал, в лагере немедленно поднимали тревогу и начинали поисковую операцию. В этом случае охрана дежурила всю ночь во внешнем и внутреннем периметре, отряды засылали прочесывать окружающую территорию. Это длилось три дня, и еще не было случая, чтобы беглецов не нашли. Если они были живыми, их публично вешали на центральной улице между бараками. Если находили труп, его сажали у выхода из внешнего периметра и вкладывали ему в руку табличку с надписью «А вот и я».


Освенцимский крематорий. Снимок 1945 года

Однако в лагере все же существовала специальная подпольная организация, которая постоянно разрабатывала планы побега. Альфред знал о ней и рассказал Рудольфу, что в настоящий момент как раз существует один очень рискованный, но очень эффективный план.

Для строительства новых венгерских бараков во внешний периметр завезли огромное количество деревянных щитов, которые надо было сложить в кучи. Люди, работавшие на разгрузке этих щитов, сложили одну из куч так, что в ней образовалась внутренняя камера на двух человек. Двум заключенным из тех, кто допускался к перемещению по лагерю (Рудольф как раз перешел из команды «Канада» на такую работу!), предстояло незаметно подойти днем к этой секретной куче и спрятаться внутри. Их завалят досками, а сверху положат табак, вымоченный в бензине, — он собьет со следа собак-ищеек. Три дня беглецам придется сидеть внутри, а когда на четвертую ночь снимут внешнюю охрану — бежать по течению близлежащей реки в сторону Словакии.

Свобода


Прибытие евреев в Освенцим. 1942 год

Рудольф и Альфред понимали, что они смертельно рисковали. Был ли риск оправдан? Прожив два года в лагере, они достигли кое-каких позиций и могли рассчитывать выжить в этом аду. Впрочем, никаких гарантий жизни в лагере смерти не было — например, эпидемия тифа унесла почти 80 процентов населения женских бараков в Освенциме. Никого из заболевших и не думали лечить. Всех, кто выказывал малейшие признаки заражения, сразу же отправляли на «дезинфекцию» в газовую камеру.

Никаких гарантий жизни в лагере смерти не было. Эпидемия тифа унесла почти 80% населения женских бараков

Побег, хоть и в охваченную войной Европу, избавлял от ежедневных ужасов смерти. К тому же на карту были поставлены жизни сотен тысяч человек в Венгрии. Итак, основательно посовещавшись за полкой в морге, друзья решили использовать этот шанс.

7 апреля 1944 года, перед закатом, по лагерю Биркенау (Аушвиц II) разнесся вой сирен. Двое заключенных не явились на вечернюю перекличку! Они будто провалились сквозь землю. Три дня и три ночи территорию лагеря тщательно прочесывали двести собак. В соседние деревни и леса были разосланы поисковые отряды. Тщетно.


Тем временем Рудольф и Альфред, скорчившись, сидели в своем укрытии. В лагере они привыкли к скудному рациону, и голод не был проблемой. Сложнее было с водой и с затекшими руками и ногами. К тому же волнение и жажда почти не позволяли им спать. К вечеру третьего дня они услышали голоса над головой.

— А что если они спрятались в этой куче? — говорил один из конвоиров другому.

— Да ладно, тут с собаками ходили раз десять, наверное! — отвечал его товарищ.

— А все же! Давай посмотрим?

Замерев и взяв наизготовку заранее запасенные ножи, Рудольф и Альфред приготовились к разоблачению. Догадливые немцы принялись разбирать деревянные щиты. Они сняли один слой, затем второй. Между ними и беглецами оставался последний тонкий слой дерева. И тут по лагерю опять завыли сирены.

— Их поймали! — закричал один конвоир другому, и они тут же ушли смотреть.

Однако сирены означали всего лишь отмену поисков. Рудольф и Альфред не могли поверить своей удаче. Однако они еще не знали, насколько им на самом деле повезло. На рабочую площадку спустились сумерки. Настало время выбираться наружу. Беглецы долго растирали затекшие руки и ноги и наконец попытались сдвинуть деревянный щит над головой. Тщетно. Тела, совсем ослабевшие за три дня бессонницы, голода и волнения, не слушались хозяев. Они были замурованы в своей импровизированной камере. Однако узники не зря пережили когда-то переезд в скотовозке и все сложности лагерной жизни. Они не хотели сдаваться. В течение трех часов друзья сантиметр за сантиметром сдвигали деревянную панель на расстояние, достаточное для того, чтобы протиснуться наружу. И наконец свобода!

Только выбравшись на поверхность, они осознали, какую огромную услугу оказал им дотошный немецкий конвоир. Без этой неожиданной помощи нечего было бы и мечтать о том, чтобы вырваться наружу.

Мир узнает об Аушвице


Полной грудью вдыхая запах оттаявшей земли, друзья пробирались вдоль русла маленькой речки. Они ориентировались по страничке из детского атласа, которую им передали друзья, работавшие на сортировке багажа.

Самое главное состояло в том, чтобы избегать дружелюбных с виду домиков в деревнях. Местные поляки были давно выселены, на их месте прописались немецкие переселенцы из самых агрессивных слоев. Патрульные эсэсовцы давно научили их обращаться с беглецами самым жестоким образом. К счастью, друзья знали об этом по историям предыдущих побегов. Стоило заключенным обратиться за едой или помощью — и их сразу же сдавали.

Однако у Рудольфа и Альфреда была вода из местной речки, а это уже неплохо! Один раз им удалось укрыться в лесу от немецкого конвоя. Другой раз — добыть еды, настоящей деревенской еды: молока и яиц! И это после двух лет, проведенных на жидком реповом супе и очень плохом хлебе...

Ближе к Карпатам беглецам еще раз повезло: им повстречался партизан, который знал все местные тропинки и сумел перевести их через словацкую границу без проблем и лишних приключений. 21 апреля 1944 года Рудольф и Альфред в первый раз за два года спали на белых простынях в настоящих постелях в словацкой деревушке Скалайт.

Местный фермер помог им установить контакт с еврейским доктором из соседнего городка, а тот записал их отчет о лагере Аушвиц. Невероятно подробный отчет, с описью всех поездов, которые Рудольф очищал во время своей работы в подразделении «Канада», с перечнем всех смертей, которые Альфред зарегистрировал во время своей работы в морге. Это было первое сообщение о холокосте, первая правда об Освенциме и о том, куда на самом деле отправляются поезда с «депортированными» евреями. Доктор послал отчет в еврейскую общину в Братиславе.

Однако отчет не смог сохранить жизни венгерских евреев. Дело в том, что еврейская община Венгрии в этот момент как раз вступила в переговоры с нацистской Германией об обмене «крови на товары». Гиммлер предложил пощадить большую часть венгерских евреев в обмен на поставки грузовиков и прочего обеспечения для немецкой армии. Из-за этих переговоров отчет об Освенциме, хоть он и дошел до еврейской общины Венгрии, не был опубликован, чтобы не испортить сделку. Однако Германия нарушила свои обещания, и 450 тысяч венгерских евреев были уничтожены в печах концентрационных лагерей.


Красная армия освобождает Освенцим. 1945 год

Рудольф и Альфред не смогли выполнить свой гуманистический план, но сумели сами вырваться из лагеря смерти. Впоследствии они будут выступать свидетелями на антифашистских процессах, по их истории будет написана не одна книга.

Рудольф стал профессором фармакологии в Университете Британской Колумбии в Ванкувере. Он получил мировую известность как исследователь сахарного диабета и рака.

Врба женится. 1975 год

Альфред реализовал себя как журналист и писатель. Под псевдонимом Йозеф Ланик он написал книгу «Чего не видел Данте».


Писатель Ветцлер. 1964 год


Красный — политические заключенные.

Черный — тунеядцы, антисоциальные элементы.

Розовый — гомосексуалисты.

Фиолетовый — члены религиозных сект, пацифисты, которые преследовались в нацистской Германии.

Красно-желтый — двумя наложенными треугольниками, составляющими звезду Давида, обозначали евреев.

Рудольф стоял на платформе, морщась от холода, и смотрел, как к сортировочному тупику медленно подползает очередная скотовозка. Мыслей не было в его бритой, слегка кружившейся от голода голове. Неподготовленный человек, увидевший впервые то, что ему предстояло сейчас увидеть, принял бы это за ночной кошмар. Но для Рудольфа это был просто очередной рабочий день. День, который ему предстояло перетерпеть.

Поезд остановился, с него соскочили конвоиры и передали ключи офицерам СС, стоявшим на платформе. Те распахнули двери вагона и закричали лающими голосами: «Аллес раус! Аллес раус!» Все на выход! Из вагонов в облаках пара и зловонных испарений начали вываливаться люди. Тех, кто пытался захватить с собой свой багаж, били по рукам. Скотовозки были заполнены под завязку, по сто человек в каждом вагоне. Люди ехали восемь дней без еды и воды. Это были еврейские семьи, «депортированные» нацистами. Как ни странно, большая часть пассажиров этого страшного поезда были еще живы. Они стояли и щурились от яркого света. Их быстро разделили на две колонны: женщин, детей и стариков в одну сторону, мужчин - в другую. Затем серьезный и брезгливый доктор бамбуковой палочкой отделил процентов десять работоспособных мужчин и процентов пять - женщин. Их отправляли в лагерь. Остальных увозили на «санитарную обработку» - в газовые камеры.


Год назад Рудольф вытянул счастливый билет. Он оказался достаточно сильным, чтобы работать. Теперь узнику в очередной раз предстояло доказать, что он еще не растерял свои силы и способен трудиться в составе подразделения «Канада». Они были чистильщиками. После того как пассажиров скотовозки, способных двигаться самостоятельно, увозили с платформы, им предстояло вынести из поезда трупы, инвалидов и тех, кто не способен был встать. Их клали на платформу и шли сортировать багаж. Категорически запрещалось разговаривать с больными или оказывать им помощь. После того как все сумки были отгружены, подъезжал грузовик-мусоровоз, в который вперемешку относили живых и мертвых, взрослых и детей. Дальше, вооружившись тряпками и дезинфицирующими средствами, надо было отмыть вагоны и платформу от крови и человеческих выделений, чтобы не осталось никаких следов того, что здесь происходило. За один рабочий день Рудольф «сортировал» по нескольку составов.


Место смерти

Сортировочная платформа была расположена в так называемом внешнем периметре лагеря Аушвиц (Освенцим). Сюда приходила ветка железной дороги, здесь выполнялись дневные работы. Днем внешний периметр охранялся цепью сторожевых башен с пулеметчиками. Однако до заката все заключенные должны были быть пересчитаны и отправлены во внутренний периметр, огороженный электрической проволокой, рвом и еще одной цепью сторожевых башен, куда переходила охрана с внешнего периметра, когда там заканчивались работы.

Когда началась депортация еврейского населения, никто не понимал, что происходит. Люди ехали на новое место жительства, захватив скарб и сбережения

Вечером у Рудольфа было немного свободного времени, и он отправлялся в гости к своему земляку Альфреду. Оба они были родом из Словакии, из маленького городка на окраине. Когда два года назад, в 1942-м, началась депортация еврейского населения, никто не мог представить, что на самом деле происходит. Люди ехали на новое место жительства, захватив хозяйственный скарб, сбережения, одежду. Все это сваливалось в огромную кучу сразу же по прибытии в лагерь, сортировалось и отправлялось на фронт или в бедные районы Германии. Тех, кто прошел отсев, брили наголо, татуировали им на левой груди порядковый номер. У Рудольфа он был «юбилейнымй» - 28 600. Именно столько несчастных оказалось за этим забором до него. Он знал, что почти никто из них не выжил, так так крайне редко встречал более ранние номера.


Естественная убыль в Аушвице составляла 20–50 человек в день. Люди умирали от истощения, болезней и просто по нелепой случайности. Например, охранники лагеря во время работы во внешнем периметре на стройке какого-нибудь объекта очень любили послать новичка принести что-то, находивше­еся за пределами ячейки десять на десять метров, которую запрещалось покидать. Едва человек выходил из этой зоны, ему в спину раздавался выстрел. Приятель Рудольфа, Альфред, работал в морге, где регистрировались все эти смерти.

Это было одно из самых спокойных мест в лагере. Трупы складывали на полки без всякого охлаждения, и в бараке стоял стойкий неприятный запах. Офицеры СС сюда не заходили, поэтому земляки могли спокойно поговорить.

Смерть в своих самых жутких проявлениях была обычным фоном местной жизни.

Как и в любом лагере, тут любили поговорить о побеге. Однако за те два года, что Рудольф провел в Освенциме, еще никому не удалось сбежать

Впоследствии во время допроса на одном из процессов над нацистами Рудольф Врба рассказывал о том, что ему пришлось увидеть в Аушвице: «В декабре 1942 года я шел по территории лагеря. У забора я заметил квадратные ямы внушительных размеров. Оттуда струился теплый воздух. Рядом никого не было. Когда я заглянул внутрь, то увидел много фрагментов обгоревших костей и детские головы. Почти нетронутые огнем детские головы. Тогда я не понимал, почему они не сгорели. Впоследствии выяснилось, что голова ребенка содержит гораздо больше жидкости, чем голова взрослого человека, и ей требуется больше времени и более высокая температура, чтобы полностью сгореть».

Процесс массового убийства в газовых камерах тоже происходил по оптимизированному сюрреалистичному сценарию. Осужденные на смерть до самого последнего момента не подозревали, что их ожидает. Измотанные и апатичные после долгих дней, проведенных в скотовозке, они послушно шли под конвоем в «предбанник», где раздевались догола, а для завершения иллюзии о том, что им предстоит мыться, получали по кусочку мыла и полотенце. Затем толпу загоняли в тесное герметичное помещение камеры. Чтобы люди набились как можно плотнее, у входа раздавались выстрелы, и задние ряды испуганно теснились. Огромные двери закрывались. Прижавшись голыми телами, осужденные некоторое время стояли в полной тишине. Их палачи ждали, чтобы температура внутри камеры поднялась до определенного уровня, при котором порошок-инсектицид Циклон Б* превращается в удушающий газ. Через 10–15 минут ожидания в потолке камеры открывали люки и люди в противогазах засыпали в них отравляющий порошок. Достаточно было пяти минут, чтобы он подействовал. Затем камеру проветривали, извлекали трупы и сжигали их в негасимых печах крематория.

* - Примечание Phacochoerus"a Фунтика:
« По злой иронии судьбы изобретатель Циклона Б, который изначально задумывался как порошок от клопов и прочих вредителей, был евреем. Его звали Фриц Габер, в 1918 году он получил Нобелевскую премию по химии. После прихода Гитлера к власти Габер был вынужден эмигрировать из Германии. Многие члены его семьи погибли в газовых камерах фашистских концентрационных лагерей »


План побега


Сидя в закутке между полками морга, Альфред и Рудольф обсуждали последние новости. Во внешнем периметре планировалась большая стройка. Сооружали новую железнодорожную сортировочную платформу, которая должна была обслуживать проект «Венгерская салями». В скором времени в Освенциме ожидали прибытия большого количества поездов из Венгрии. Строили новые печи, бараки и газовые камеры. Аушвиц выходил на невероятные мощности.

Рудольф, 19-летний юноша в затертой советской шинели, которая считалась тут самой завидной одеждой, сидел обхватив голову руками.

Ты помнишь, как они говорили, что это переезд? Просто переселение... И люди спокойно грузились в поезда. Если бы нам тогда кто-то сказал, если бы предупредил о том, что здесь происходит... Ведь никто, никто во внешнем мире не знает.

Как их предупредить? Ты же знаешь, что отсюда только один выход - через печь крематория, - отвечал 26-летний Альфред.

Как и в любом лагере, тут любили обсуждать тему побега. Однако за те два года, что Рудольф провел в стенах Освенцима, еще никому не удалось сбежать. Существовало две переклички: вечерняя и утренняя. Каждый раз всех заключенных, живых и мертвых, выводили или выносили из бараков и клали на землю рядами по десять. Таким образом конвоиры оперативно пересчитывали общее количество. Если кто-то отсутствовал, в лагере немедленно поднимали тревогу и начинали поисковую операцию. В этом случае охрана дежурила всю ночь во внешнем и внутреннем периметре, отряды засылали прочесывать окружающую территорию. Это длилось три дня, и еще не было случая, чтобы беглецов не нашли. Если они были живыми, их публично вешали на центральной улице между бараками. Если находили труп, его сажали у выхода из внешнего периметра и вкладывали ему в руку табличку с надписью «А вот и я».

Однако в лагере все же существовала специальная подпольная организация, которая постоянно разрабатывала планы побега. Альфред знал о ней и рассказал Рудольфу, что в настоящий момент как раз существует один очень рискованный, но очень эффективный план.

Для строительства новых венгерских бараков во внешний периметр завезли огромное количество деревянных щитов, которые надо было сложить в кучи. Люди, работавшие на разгрузке этих щитов, сложили одну из куч так, что в ней образовалась внутренняя камера на двух человек. Двум заключенным из тех, кто допускался к перемещению по лагерю (Рудольф как раз перешел из команды «Канада» на такую работу!), предстояло незаметно подойти днем к этой секретной куче и спрятаться внутри. Их завалят досками, а сверху положат табак, вымоченный в бензине, - он собьет со следа собак-ищеек. Три дня беглецам придется сидеть внутри, а когда на четвертую ночь снимут внешнюю охрану - бежать по течению близлежащей реки в сторону Словакии.


Свобода

Рудольф и Альфред понимали, что они смертельно рисковали. Был ли риск оправдан? Прожив два года в лагере, они достигли кое-каких позиций и могли рассчитывать выжить в этом аду. Впрочем, никаких гарантий жизни в лагере смерти не было - например, эпидемия тифа унесла почти 80 процентов населения женских бараков в Освенциме. Никого из заболевших и не думали лечить. Всех, кто выказывал малейшие признаки заражения, сразу же отправляли на «дезинфекцию» в газовую камеру.

Никаких гарантий жизни в лагере смерти не было. Эпидемия тифа унесла почти 80% населения женских бараков

Побег, хоть и в охваченную войной Европу, избавлял от ежедневных ужасов смерти. К тому же на карту были поставлены жизни сотен тысяч человек в Венгрии. Итак, основательно посовещавшись за полкой в морге, друзья решили использовать этот шанс.

7 апреля 1944 года, перед закатом, по лагерю Биркенау (Аушвиц II) разнесся вой сирен. Двое заключенных не явились на вечернюю перекличку! Они будто провалились сквозь землю. Три дня и три ночи территорию лагеря тщательно прочесывали двести собак. В соседние деревни и леса были разосланы поисковые отряды. Тщетно.


Тем временем Рудольф и Альфред, скорчившись, сидели в своем укрытии. В лагере они привыкли к скудному рациону, и голод не был проблемой. Сложнее было с водой и с затекшими руками и ногами. К тому же волнение и жажда почти не позволяли им спать. К вечеру третьего дня они услышали голоса над головой.

А что если они спрятались в этой куче? - говорил один из конвоиров другому.

Да ладно, тут с собаками ходили раз десять, наверное! - отвечал его товарищ.

А все же! Давай посмотрим?

Замерев и взяв наизготовку заранее запасенные ножи, Рудольф и Альфред приготовились к разоблачению. Догадливые немцы принялись разбирать деревянные щиты. Они сняли один слой, затем второй. Между ними и беглецами оставался последний тонкий слой дерева. И тут по лагерю опять завыли сирены.

Их поймали! - закричал один конвоир другому, и они тут же ушли смотреть.


Однако сирены означали всего лишь отмену поисков. Рудольф и Альфред не могли поверить своей удаче. Однако они еще не знали, насколько им на самом деле повезло. На рабочую площадку спустились сумерки. Настало время выбираться наружу. Беглецы долго растирали затекшие руки и ноги и наконец попытались сдвинуть деревянный щит над головой. Тщетно. Тела, совсем ослабевшие за три дня бессонницы, голода и волнения, не слушались хозяев. Они были замурованы в своей импровизированной камере. Однако узники не зря пережили когда-то переезд в скотовозке и все сложности лагерной жизни. Они не хотели сдаваться. В течение трех часов друзья сантиметр за сантиметром сдвигали деревянную панель на расстояние, достаточное для того, чтобы протиснуться наружу. И наконец свобода!

Только выбравшись на поверхность, они осознали, какую огромную услугу оказал им дотошный немецкий конвоир. Без этой неожиданной помощи нечего было бы и мечтать о том, чтобы вырваться наружу.


Мир узнает об Аушвице


Полной грудью вдыхая запах оттаявшей земли, друзья пробирались вдоль русла маленькой речки. Они ориентировались по страничке из детского атласа, которую им передали друзья, работавшие на сортировке багажа.

Самое главное состояло в том, чтобы избегать дружелюбных с виду домиков в деревнях. Местные поляки были давно выселены, на их месте прописались немецкие переселенцы из самых агрессивных слоев. Патрульные эсэсовцы давно научили их обращаться с беглецами самым жестоким образом. К счастью, друзья знали об этом по историям предыдущих побегов. Стоило заключенным обратиться за едой или помощью - и их сразу же сдавали.

Однако у Рудольфа и Альфреда была вода из местной речки, а это уже неплохо! Один раз им удалось укрыться в лесу от немецкого конвоя. Другой раз - добыть еды, настоящей деревенской еды: молока и яиц! И это после двух лет, проведенных на жидком реповом супе и очень плохом хлебе...

Ближе к Карпатам беглецам еще раз повезло: им повстречался партизан, который знал все местные тропинки и сумел перевести их через словацкую границу без проблем и лишних приключений. 21 апреля 1944 года Рудольф и Альфред в первый раз за два года спали на белых простынях в настоящих постелях в словацкой деревушке Скалайт.

Местный фермер помог им установить контакт с еврейским доктором из соседнего городка, а тот записал их отчет о лагере Аушвиц. Невероятно подробный отчет, с описью всех поездов, которые Рудольф очищал во время своей работы в подразделении «Канада», с перечнем всех смертей, которые Альфред зарегистрировал во время своей работы в морге. Это было первое сообщение о холокосте, первая правда об Освенциме и о том, куда на самом деле отправляются поезда с «депортированными» евреями. Доктор послал отчет в еврейскую общину в Братиславе.

Однако отчет не смог сохранить жизни венгерских евреев. Дело в том, что еврейская община Венгрии в этот момент как раз вступила в переговоры с нацистской Германией об обмене «крови на товары». Гиммлер предложил пощадить большую часть венгерских евреев в обмен на поставки грузовиков и прочего обеспечения для немецкой армии. Из-за этих переговоров отчет об Освенциме, хоть он и дошел до еврейской общины Венгрии, не был опубликован, чтобы не испортить сделку. Однако Германия нарушила свои обещания, и 450 тысяч венгерских евреев были уничтожены в печах концентрационных лагерей.

Рудольф и Альфред не смогли выполнить свой гуманистический план, но сумели сами вырваться из лагеря смерти. Впоследствии они будут выступать свидетелями на антифашистских процессах, по их истории будет написана не одна книга.

Рудольф стал профессором фармакологии в Университете Британской Колумбии в Ванкувере. Он получил мировую известность как исследователь сахарного диабета и рака.

Альфред реализовал себя как журналист и писатель. Под псевдонимом Йозеф Ланик он написал книгу «Чего не видел Данте».

- тунеядцы, антисоциальные элементы.

Розовый - гомосексуалисты.

Фиолетовый - члены религиозных сект, пацифисты, которые преследовались в нацистской Германии.

Красно-желтый - двумя наложенными треугольниками, составляющими звезду Давида, обозначали евреев.


Концентрационный лагерь был чудовищным явлением войны, там погибли сотни тысяч людей. Но для некоторых узников концлагерь не стал смертным приговором. Для тех, кто осмелился на побег и выжил.


Самый первый
Побег из концлагеря Треблинка, пожалуй, самый известный. Летом 1943 года заключенные там евреи подняли восстание и части из них удалось бежать. По словам выживших, план был в том, чтобы захватить оружие, перебить всю охрану и освободить лагерь целиком. Конечно, этот план не удался, несколько винтовок удалось украсть, но в целом побег, начавшийся рано утром 2 августа 1943 года, был катастрофически плохо подготовлен. Для начала взорвали бочку с бензином, что было для охраны сигналом тревоги, а среди узников только создало сумятицу. Многие пожилые и истощенные не присоединились к восставшим. Большинство тех трехсот человек, кто, разорвав проволоку, бежал, были уничтожены с вышек. Нет точных данных о спасшихся – их единицы или немногие десятки. Ориентироваться в лесах бежавшие не могли, многие сразу попались. Лишь те, кто попытался бежать в одиночку и попал на добрых людей в польских деревнях, смогли выжить.

Самый знаменитый
Благодаря знаменитой книге «Большой побег» и одноименному фильму Джона Стёрджеса со Стивом Маккуином, Джеймсом Гарнером и Ричардом Аттенборо этот побег стал всемирно известным. Его подготовили военнопленные ВВС союзников – американцы, англичане, канадцы, австралийцы. Они проделали колоссальную работу. План побега осуществляли 250 человек с настоящей четкой и декоративной англосаксонской подготовкой. Руководителя побега Роджера Бушелла звали «Большой Икс», у каждого тоннеля было свое название – Том, Дик и Гарри. Заключенные работали год, было много трудностей и драматических событий. Туннель Гарри был готов в марте 1944 года. Тогда же и пришлось бежать, так как эсэсовское руководство распорядилось усилить довольно рыхлую систему безопасности лагеря. Собирались бежать 270 человек, но удалось это сделать только 76, 73 из которых были пойманы.

Самый успешный
Побег из концлагеря «Собибор» в последнее время широко освещается в прессе, выпущено несколько подробных книг. Этот эпизод считают самым успешным побегом из концлагеря. Однако и в нем много «белых пятен». Сразу по прибытии в лагерь, группа советских солдат-евреев, попавшая в рабочую команду, сразу стала искать пути побега. Офицера Александра Печерского другие заключенные, которые тоже давно и безуспешно вынашивали планы бегства, уговорили не предпринимать побег малой группой, так как остальных бы тогда расстреляли. Он согласился бежать всем лагерем. План был в том, чтобы по одному перебить максимальное количество немцев. 14 октября все было готово. Эсэсовцев приглашали в мастерские для примерки и т.п., и там по одному уничтожали. До того, как охрана заподозрила неладное, были убиты 11 человек. Потом все побежали через колючую проволоку и минное поле. Перейти его удалось тремстам заключенным. Выжили около пятидесяти.

Самый впечатляющий
О жизни русских солдат в концентрационных лагерях мы знаем немного. Не очень известен народу и великий побег из концентрационного лагеря группы во главе с летчиком-истребителем Михаилом Девятаевым, уроженцем мордовского села Торбеево. Все они в конце войны в 1945 году попали в концлагерь Пенемюнде на острове Узедом в Балтийском море на границе Германии и Польши. Там производились испытания ракет ФАУ. Два члена группы, которые были доставлены на остров раньше Девятаева, собирались бежать на лодке, но Девятаев убедил их, что в таком случае шансов на побег немного, зато вполне реально покинуть остров на бомбардировщике «Хейнкель», который там базировался. Побег готовился скрупулезно, сначала Девятаев попал в группу, обслуживающую аэродром, изучил приборы при помощи немецкого зенитчика, который сочувствовал русским, помог им и не выдал. Когда о планах побега стали догадываться, группа решила бежать. Действия 21-минутного побега разворачивались поистине драматически: самолет сначала не взлетал, Девятаев какое-то время не мог понять, почему, потом оказалось, что он не учел положение триммеров руля, члены группы вручную установили их в положение «взлет». Самолет взлетел, но слишком резко, стал терять скорость и высоту. Наконец, разобравшись с управлением руля, Девятаев выровнял машину, за которой уже гнался немецкий истребитель. Он выпустил почти все боеприпасы, но нашему летчику удалось скрыться в облаках. Затем по солнцу он долетел до советских позиций, где был сбит нашими зенитными орудиями, но в итоге смог совершить удачную жесткую посадку.

Самый неудачный
Как сказал один из выживших евреев Шаул Хазан, когда он работал в зондеркоманде в Освенциме, он не был человеком, им потому и удалось уцелеть, что в них не осталось ничего человеческого. Евреи – члены зондеркоманд выполняли грязную работу по уничтожению узников лагеря – туда выбирали тех, кто покрепче и физически, и психически. В 1944 году, когда было ясно, что лагерь вскоре закроют, а оставшихся, в том числе и членов зондеркоманд, расстреляют, они решают бежать. Для этого при помощи заключенных женщин им удалось получить взрывчатку, которую производили в Освенциме. О побеге узнали в разных частях большого лагеря, но успехом он не увенчался. 7 октября члены зондеркоманды подрывают один из крематориев, уничтожают несколько охранников и бегут в лес. Там их всех поймали и расстреляли. Как пишет один из историков Освенцима, есть единственное свидетельство о возможно выживших: группа греческих евреев из пятнадцати человек прорвалась на волю, и двоих из них не нашли.