Принято считать, что человек есть венец природы. Это правда. Но человеком мало родиться, человеком нужно стать. Интеллект трех-четырехлетнего ребенка равен интеллекту средней шимпанзе, а двухлетнего - умной собаки. Если его как Маугли оставить в джунглях, и его будут воспитывать дикие звери, то по прошествии определенного возраста (называют десять лет) - этот ребенок уже никогда не сможет адаптироваться к человеческому обществу и навсегда останется животным.

Но это все отдельная тема, о которой я в дальнейшем планирую писать много. В "пучине смуты и разврата" Живом Журнале пусть мой никому ненужный бложик несет знания и здравый смысл в массы - хоть какая-то будет польза. Поэтому познакомлю его двух с половиной читателей с уникальной в каком-то роде обезьяной. Это горилла, ее зовут Коко.

Несмотря на то, что гориллы считаются менее развитыми, чем шимпанзе, и гораздо более агрессивными, действительно опасными животными, Коко в маленьком возрасте забрала к себе на обучение профессор Стенфордского университета Пэнни Паттерсон. Задачей было обучить обезьяну обычному языку жестов, на котором разговаривают глухонемые.

Коко проявила себя очень талантливой и способной к обучению особью и спустя несколько лет уже могла понимать около 600 символов и сама показывать (читай - говорить) более 350. Сразу же нашлись септики и критики, которые утверждали, что Коко не говорит, она "обезьянничает", то есть просто играет, копирует жесты своего учителя. Но к реальности это не имеет отношение. Вот простой пример развитого абстраткного мышления Коко. Когда у нее нет точного слова, чтобы объяснить новый предмет или явление - она синтезирует понятие из уже имеющихся. Когда её угостили очень жестким песочным пирожным, и Коко не могла его долго прожевать, тогда показала два жеста: "Пирожное" и "Камень", добавив жест недовольства и что больше такое печенье есть не будет. Или, например, она просит банан, а ей дают апельсин, злится, и повторяет: "Нет, Коко хочет банан!" до тех пор, пока ей его не предоставят. Или если на прогулку ей дают желтую кофточку, то она говорит: "Дайте красную!", потому она у нее любимая.

А еще Коко очень любит животных, долгое время у нее был лучший друг - местный кот, с которым она играла, гладила и оберегала, но однажды он умер. Коко долго переживала по этому поводу и постоянно показывала жестами, что очень расстроена и скучает по нему. Когда Пэнни Паттерсон поинтересовалась, куда, по ее мнению, делся кот, то Коко ответила следующее: "Он ушел туда, откуда не возвращаются".

Коко очень общительная, и стоит ей увидеть нового человека или животное, она тутже обращается к нему на языке глухонемых. Понятное дело, животные ей не отвечают, да и редкие люди знают язык жестов, поэтому она быстро теряет к ним интерес. Но вот с некоторыми из своих кукол она любит проводить целые многочасовые монологи. Ее общительность натолкнула ученых на мысль, что неплохо было бы ее познакомить с самцом гориллы, которого бы тоже обучили прежде изъясняться жестами. И такой нашелся. Вначале Коко неохотно с ним общался, показывая руками, что он "грубый, агрессивный, и мне не нравится!", но потом привыкла и стала даже требовать о регулярным с ним встречах. Ученые надеются, что они заведут потомство, и тут возникает вопрос: смогут ли они уже самостоятельно обучить своих детенышей языку жестов? Потому что прецедент был, но в небольших масштабах, и в отношении шимпанзе бонобо, но об этом как-нибудь в следующий раз.

А вот пару роликов:

Для невладеющих английским. Коко очень любит кино, и в одном из таких есть очень грустная сцена расставания близких людей. Коко постоянно в этот момент отворачивается.

А вот предположительно тот самый самец, с которым Коко хотят свести:

Не стоит думать, что обезьяны как в известном фильме поумнеют когда-то и захватят мир. Мы НЕ произошли от современных шимпанзе и горилл, мы разошлись с ними в эволюционном развитии примерно 12-15 млн лет назад, пойдя по своему пути. Они - не станут умнее, потому что физиологически к этому не способы, у них не такой развитый мозг, у них неразвита речь. Но и наличие мозга и речи не гарантирует развитость. Оглянитесь вокруг - в мире 95% идиотов разной степени глупости, а человек - это категория не сколько биологическая, сколько интеллектуальная, волевая. Поэтому фраза, что человеком мало родиться, им нужно стать - полностью оправданна.

Коко, IQ которой оценивали в 95 баллов, знала больше тысячи слов, обучила языку жестов своих сородичей и сама выбирала себе желаемых питомцев.

В закладки

Горилла Коко вместе с животным психологом Франсин Паттерсон, которая обучала её языку жестов почти с рождения. Фото The Gorilla Foundation

19 июня 2018 года в калифорнийском зоопарке скончалась горилла Коко, известная за своё знание языка жестов и высокий интеллект. Представители некоммерческой организации The Gorilla Foundation сообщили о произошедшем через два дня - по их словам, 46-летняя самка западной равнинной гориллы умерла во сне.

Результат эксперимента

Исключительные способности Коко выражать эмоции и её словарный запас считаются результатом исследовательской программы Стенфордского университета, которую курировала специалист Франсин Паттерсон (Francine Patterson). Она начала обучать гориллу американскому языку жестов в 1972 году, когда Коко исполнился год. По словам женщины, самка выучила больше 1000 жестов (по другим данным , до 2000 жестов), в том числе умела показывать средний палец в качестве оскорбления.

В 1976 году Паттерсон совместно с биологами Рональдом Коном (Ronald Cohn) и Барбарой Хиллер (Barbara Hiller) основали некоммерческую организацию The Gorilla Foundation, целью которой стало воспитание и дальнейшее обучение Коко. В 19 лет горилла успешно прошла «зеркальный тест», определяющий способность животных к распознаванию себя в зеркале (большая часть горилл и других животных на это не способна).

Запись знакомства и дружбы Коко и Майкла

В 1979 году Коко начала жить с самцом Майклом, который также проявлял способности к обучению языку жестов. Коко научила его более 600 словам: они вместе использовали слово «вонь» как «цветы» и «губа» как «девочка». Помимо изучения языка Майкл любил смотреть «Улицу Сезам» и слушал оперного певца Лучано Паваротти. В 1990 году к гориллам, которых специалисты называли братом и сестрой, подселили самца Ндуме. Он позиционировался как половой партнёр для Коко, однако самка так и не дала потомства.

Забота о питомцах и критика

Феномен «умной» гориллы часто подвергался критике со стороны научного сообщества, так как большая часть информации об успехах эксперимента публиковалась в СМИ, а не в научных журналах. Сомнения вызвал и пресс-релиз The Gorilla Foundation, вышедший в ответ на суицид комика и актёра Робина Уильямса в 2014 году. В записи говорилось, что со всем миром о трагедии скорбит и Коко, которая якобы запомнила голливудскую звезду со времён их встречи.

Робин Уильямс знакомится с Коко, 2001 год

Некоторые критики указывали на то, что Коко не осознаёт свои действия, а повторяет лишь то, что от неё требуют, для получения вознаграждения. Паттерсон признавала , что в начале обучения так же полагала, что горилла несознательно выполняет действия, чтобы получить награду, но переосмыслила это после того, как Коко начала придумывать собственные слова. Кольцо стало «браслетом для пальца», а маска получила название «глазная шапка».

Помимо обучения новым словам, Коко любила проводить время со своими питомцами. Впервые она жестами попросила учёных подарить ей котёнка в 1983 году на Рождество, но когда ей принесли чучело, она проигнорировала его, как бы намекая, что хочет настоящего питомца.

Коко играет с котёнком

В 1984 году в честь дня рождения Коко разрешили самостоятельно выбрать котёнка из приюта: она взяла серую породу мэнкс и назвала животное «Все шары» (All Ball). Коко заботилась о питомце как о ребёнке и играла с ним в перерывах между учёбой. Когда кошка случайно выбежала на дорогу и её сбила машина, самка впала в кратковременную депрессию. С помощью жестов она повторяла «плохо, плохо, плохо» и «хмуриться, плачь, хмуриться, грустно». В интервью Паттерсон утверждала , что горилла издавала звуки, похожие на человеческий стон.

Через год после трагедии горилле разрешили выбрать двух новых котят, которых она назвала «Губная помада» и «Дымчатый». Как объяснили воспитатели Коко, первое название она дала котенку из-за его розового носа, а слово «дымчатый» ассоциировалось у неё с котом из одной из её иллюстрированных книг. Вплоть до своей смерти Коко ухаживала, охраняла и играла с котятами, которые, по сути, заменили ей собственных детёнышей.

Причины смерти Коко не разглашаются, однако её представители заявили, что горилла ушла из жизни мирно. Дальнейшая судьба организации The Gorilla Foundation и партнёра самки Ндуме пока неизвестна.

Западная равнинная горилла Коко появилась на свет в зоопарке Сан-Франциско в День независимости США в 1971 году. Вероятно, именно поэтому ей дали столь необычную для животного кличку. В переводе с японского Коко означает «дитя фейерверков», а, как известно, в День независимости фейерверки запускает почти каждый житель Америки.

Однако, прежде всего, Коко удивительна не своей кличкой, а способностью общаться при помощи американского языка жестов - амслена. Жестами обезьяна сообщает смотрителям зоопарка о том, как она себя чувствует и хорошее ли у неё настроение, о своих желаниях и мыслях.

Так, например, когда горилла увидела лошадь с удилами во рту, она показала жестами: «Лошадь печальна», пояснив - «Зубы».

Доктор Франсин Паттерсон, наблюдавшая за Коко, рассказывает, что горилла научилась хорошо передавать самые разные чувства. Коко не любит мыться в ванне, и когда ей показали снимок с изображением другой обезьяны, которую собирались искупать, она сигнализировала: «Я там плакать».

Горилла Коко умеет шутить. Её наиболее известная шутка, когда она назвала себя «хорошей птичкой», утверждая, что умеет летать, а потом призналась, что пошутила. Кроме того, по словам специалистов, Коко понимает некоторые абстрактные понятия, а также что такое прошлое, настоящее и будущее.

Интересен случай, когда Коко решила завести себе питомца. Так, на свой день рождения в 1984 году она попросила смотрителей подарить ей кошку. Смотрители принесли ей несколько бездомных котят на выбор. Внимательно рассмотрев каждого, она решила оставить себе серого котенка без хвоста и назвала его Олл Болл. Коко ухаживала за ним, как за собственным детенышем, катала на спине и обнимала. Но, к несчастью, в этом же году котенок убежал из клетки гориллы, и его сбила машина.

Коко очень расстроилась и долгое время рассказывала всем о своих переживаниях. Когда её спросили, что произошло с котенком, она сигнализировала: «Кот спать». А увидев фотографию котенка, похожего на её питомца, она ответила: «Плакать, грустно, хмуриться».

Уже долгое время и по сей день Коко живет в благотворительной организации Gorilla Foundation, одной из главных целей которой является сохранение западных равнинных горилл, подвида, находящегося на грани исчезновения.

Человекообразные обезьяны: обучение знаковым системам языка человека

Для антропологов интерес к опытам по обучению языку обезьян состоит в том, что они позволяют оценить качественный уровень их познавательных способностей и таким образом определить степень развития их орудийной деятельности, коммуникации и других сложных форм поведения.

Отсутствие членораздельной речи у обезьян связано с особенностями строения голосового аппарата, а не с низким уровнем психического развития. Показано, что у них имеется способность к языку на основе формирования довербальных понятий и обобщений.

Одними из первых, кто добился положительного результата в обучении обезьян языку, были супруги Гарднеры. В июне 1966 г. они приобрели молодую самку шимпанзе и предприняли попытку научить ее "говорить". В качестве средства обучения они избрали американский язык жестов (амслен), которым пользуются многие глухонемые люди. Первым словом шимпанзе, названной Уошо, было "еще". К этому знаку Уошо прибегала тогда, когда просила, чтобы ее пощекотали, обняли или угостили, а также и тогда, когда у нее возникало желание пополнить свой словарь. Через 5 лет Уошо знала уже 160 слов, которые умела использовать в различных разговорных ситуациях как по отдельности, так и в сочетаниях друг с другом.

Примерно в это же время в штате Калифорния доктором Дэвидом Примаком обучается языку еще одна шимпанзе по имени Сара. Элементами языка Сары служили разноцветные пластиковые жетоны различной, произвольной формы, именуемые Примаком "образцами" языка. Примак и Сара общались между собой, составляя сообщения на магнитной доске. Сара научилась складывать из жетонов целые предложения типа: "Сара положить яблоко корзинка банан блюдо". Завершая описание достижений Сары, Д.Примак цитирует утверждение Ж.Пиаже, что обучение животных языку состоит, главным образом, в упорядочении тех знаний, которые уже накоплены индивидом.

Понгиды успешно осваивают человеческий язык, что говорит об их исключительно высоких когнитивных способностях. Коко - горилла, обучавшаяся языку глухонемых, за 13 лет сумела освоить словарь из 500 знаков и спорадически использовала 1000 знаков. Самец гориллы Михаэль, присоединившийся к самке Коко через четыре года после начала эксперимента, четко освоил 250 словарных знаков и 400 использовал спорадически.

Исследовательница Ф.Паттерсон, ведущая программу обучения горилл отмечает, что они способны общаться предложениями, содержащими 3-6 слов. Гориллы общались при помощи амслена не только с людьми, но и между собой; помнили разговорную английскую речь и могли читать печатные слова. На вопросы исследователя, что больше всего любят гориллы, Коко ответила: "Гориллы любят хорошо поесть". Когда же ее спросили, понравился ли ей день рождения, то Коко сказала: "Горилла Коко любит гостей".

Созидательным актом языка гориллы является юмор. Коко и Михаэль использовали метафоры, что совершенно очевидно требует у них наличия способностей к абстрагированию. В качестве примера приведем одну из бесед экспериментатора с Коко.

Коко: Это я (показывает на птицу).
Э: Я думала, ты горилла.
К: Коко птица.
Э: Ты можешь летать?
К: Да.
Э: Покажи.
К: Птица понарошку. Я дурачусь (смеется).
Э: Ты меня разыгрываешь. А кто же ты на самом деле?
К: (Вновь смеется). Горилла Коко.

Как отмечает Паттерсон, у горилл прослеживается значительное сходство с детьми 3-6-летнего возраста по типу игры, когда они хорошо знают названия вещей, но называют все другими именами или утверждают, что данные вещи обладают совершенно несвойственными им качествами (вербальная игривость).

Интересный эксперимент был проведен группой американских исследователей. При помощи компьютера шимпанзе общались друг с другом. Сначала их обучили лексикограммам (геометрическим фигурам), обозначавшим 11 пищевых продуктов, затем рассадили в разные комнаты с соединенными пультами и табло. Одной из обезьян показывают пищевой продукт в контейнере, увидев его, она набирает на пульте соответствующую лексикограмму. Эта же лексикограмма высвечивается на пульте у шимпанзе в другой комнате. Если вторая обезьяна с помощью лексикограммы просит этот пищевой продукт, содержащийся в контейнере, его дают. Таким образом, один шимпанзе сообщал другому о пище через компьютер.

Человекообразные обезьяны понимают значение порядка слов. Могут комбинировать слова, создавая новые фразы. И даже могут обучать друг друга языку жестов. Так Уошо обучала своего приемного сына разговаривать на языке амслен. Один из исследователей поведения обезьян воскликнул: "Нам необходимо пересмотреть либо понятие "язык", либо понятие "человек". Однако опыты с шимпанзе демонстрируют не столько речевые способности, сколько их психический потенциал.

Делая выводы из этих опытов, начатых Гарднерами с шимпанзе Уошо, можно сказать, что они продемонстрировали следующее:
- понгиды обладают психическими способностями, выходящими за пределы способностей использования орудий;
- они обладают зачатками ассоциативного мышления и могут обозначать знаками предметы окружающей среды и действия;
- они могут комбинировать эти знаки;
- они используют руки в общении;
- способны использовать знаки не только как символы, но и как инструментальные реакции на предметы и сигналы.

Практически все используемые человеком знаковые системы так или иначе восходят к языку и представляют собой его производные. Исследования психологов показывают, что язык - не только важнейший инструмент человеческого интеллекта, но и обязательное условие его формирования. В издательстве Corpus выходит книга Бориса Жукова «Введение в поведение» , посвященный многолетним попыткам человека понять других живых существ. В рамках с премией «Просветитель» T&P публикуют главу «Когда горилла заговорила» о том, как обезьяны овладевают языком с активным словарным запасом в 600 слов.

Дети, родившиеся с нормально сформированным мозгом, но не овладевшие языком («маугли» или больные тяжелыми формами детского аутизма), обречены на глубокую умственную отсталость. Как возник этот удивительный феномен - неизвестно, но если предполагать, что он сформировался естественным путем, то есть в ходе эволюции, то, может быть, самые близкие к человеку виды способны хотя бы до какой-то степени овладеть им? Руководствуясь этой простой мыслью, ученые еще в 1920-е годы попытались обучить человекообразных обезьян речи - как с помощью обычных методов дрессировки, так и путем воспитания в человеческой семье (как, в частности, Надежда Ладыгина-Котс). Результаты этих многочисленных, продолжавшихся десятилетиями проектов были двусмысленными: обезьяны прекрасно понимали то, что говорили их воспитатели, но их собственная речь даже в самых успешных проектах не шла дальше считанных слов.

Книга "Введение в поведение" , выходит в рамках новой серии Primus, созданной «Книжными проектами Дмитрия Зимина» и Фондом «Эволюция». Это межиздательский проект с дебютными просветительскими книгами ученых и научных журналистов, в котором уже приняли участие издательства Corpus и «Альпина нон-фикшн».

Как-то в начале 1960-х американские зоопсихологи Аллен и Беатрис Гарднеры смотрели научный фильм об одной из так и не заговоривших обезьян - шимпанзе Вики, воспитанной психологами Китом и Кэтрин Хейс. Вики выучила всего четыре слова и произносила их всякий раз с немалым трудом. Но Гарднеры заметили, что каждая такая попытка сопровождалась выразительными движениями рук обезьяны, позволявшими понять ее, даже если фильм шел без звука. И у них возникла мысль: а что, если попытаться научить шимпанзе такому человеческому языку, который не требует непосильной для них координации движений губ и языка, - жестовому языку глухонемых? Аллен предлагал провести этот эксперимент в строго контролируемых условиях лаборатории, но Беатрис настояла на том, чтобы «объект» жил и рос в окружении людей, а обучение языку было такой же органичной частью повседневной жизни, как в обычных человеческих семьях.

В 1966 году Гарднеры и их сотрудник Роджер Футс начали работать с Уошо - годовалой самкой шимпанзе, обучая ее языку, известному как ASL (American Sign Language), или амслен. К концу третьего года обучения Уошо могла изобразить 85 слов и охотно ими пользовалась. (Позднее активный словарный запас Уошо продолжал расширяться и в итоге превышал 200 слов.) Это не удивило ее воспитателей: начиная эксперимент, они ожидали, что шимпанзе выучит много знаков амслена, будет их вполне правильно применять и, может быть, даже строить из них простые фразы, но вот вопросы, отрицание или разница между фразами, отличающимися порядком слов, окажутся для нее непреодолимым барьером. Однако юная шимпанзе перемахнула этот барьер, даже не заметив, что тут была какая-то трудность. Мало того: при встрече с новыми предметами Уошо сама начала давать им двусловные имена, построенные так, как это часто делается в английском языке и еще чаще - в языках типа пиджин-инглиша. Холодильник она назвала «холод-ящик», лебедя на пруду - «вода-птица», арбуз - «пить-конфета», редиску - «еда-ай-больно». А будучи запертой в клетку и чрезвычайно этим недовольной, просигналила служителю: «Грязный Джек, дай пить!» До этого случая ее собеседники использовали слово «грязный» только в буквальном значении, но обезьяна уловила, что это слово всегда употребляется с неодобрением, - и тут же превратила его в ругательство.

Общение с «говорящими» обезьянами показывает, что они вполне способны думать о том, чего в данный момент нет

Первые публикации Гарднеров и Футса вызвали сенсацию - и, конечно же, волну сомнений и критики. Оспорены были буквально все их результаты, начиная от самого факта активного использования обезьяной такого обширного набора знаков. Но главный удар пришелся по интерпретации. «Смысл увиденного понят человеком, а он приписывает эту способность обезьяне», - писал психолог Герберт Террейс, комментируя «составные» высказывания Уошо. Террейс и сам взял на воспитание детеныша шимпанзе, чтобы в строгом эксперименте отделить реальные коммуникативные возможности обезьяны от восторженных интерпретаций. Исходная позиция Террейса выразилась в кличке его питомца - Ним Чимпски, явно отсылающей к имени Ноама Чомски, к этому времени уже ставшего одним из самых известных и авторитетных лингвистов в мире. Чомски не скрывал своего резко критического отношения к работе Гарднеров: битва со Скиннером только укрепила его в убеждении, что язык присущ и доступен лишь человеку, а все попытки увидеть какой-то «язык» в поведении животных - чушь, основанная на предвзятости и двусмысленностях. Следуя этой линии, Террейс предполагал, что успехи Уошо - результат интенсивной дрессировки, если же обезьяну не натаскивать, она никогда не овладеет языком. По условиям его эксперимента люди должны были «называть» предметы и действия жестами, но никак не побуждать обезьяну их повторять. Однако Ним Чимпски опроверг Ноама Чомски: он не только сам выучил ряд знаков путем подражания, но с какого-то момента начал спрашивать воспитателя: «А это как называется?» Окончательные выводы Террейса остались гораздо более осторожными, чем у Гарднеров, но все же он признал, что вынужден был пересмотреть свои первоначальные взгляды. (Впрочем, сам Чомски по-прежнему считает «говорящих» обезьян научным мифом.)

Разумеется, новые возможности использовал не только Террейс и вообще не только скептики. Почти одновременно с Гарднерами другой исследователь, Дэвид Премак, начал работу с шимпанзе Сарой. Он предложил ей разработанный им самим язык условных символов - абстрактных фигур, каждая из которых обозначала какой-то предмет, действие и т.д. (При этом фигуры не имели ни малейшего внешнего сходства с тем, что они обозначали.) Сара могла «высказываться», извлекая нужные знаки из набора и вешая их на магнитную доску. По сравнению с проектом Гарднеров проект Премака имел как преимущества, так и недостатки. В его рамках невозможно было выяснить, способны ли обезьяны сами придумать не только названия-комбинации из уже известных им знаков, но и новые знаки (амслен дает им такую возможность, и Уошо воспользовалась ею по крайней мере дважды в жизни, придумав жесты для понятий «прятки» и «нагрудник»). Кроме того, на жестовом языке можно поговорить где угодно, а на языках, подобных созданному Премаком, - только там, где есть специальная установка и набор символов. Зато работа Премака «с порога» отметала одно серьезное возражение. Дело в том, что шимпанзе выполняют жесты (как и вообще все, что они делают) довольно небрежно по человеческим меркам, и скептики утверждали, что Уошо складывает пальцы «как попало», а человек видит в этом тот жест, которого он ждет. Язык Премака исключал такую интерпретацию: отвечая экспериментатору, Сара могла выставить только тот или иной стандартный знак, а не какой-то «невнятный» или «промежуточный». То, как она это делала, не оставляло сомнений: она пользуется условными символами вполне осмысленно.

Подход Премака был развит и усовершенствован в 1980-е годы сотрудниками Йерксовского национального приматологического центра. Разработанный ими условный язык-посредник йеркиш включал многие сотни хорошо различимых абстрактных значков - уже не вырезанных из пластика, а нанесенных на клавиши специально сконструированной огромной клавиатуры и проецируемых на большой экран. Еще одно отличие работ в Йерксовском центре состояло в том, что здесь группы обезьян жили собственным автономным сообществом, а люди лишь время от времени приводили их в лабораторию для общения и работы.

Звездой Йерксовского центра стал молодой бонобо Канзи. Он выучил йеркиш, можно сказать, нечаянно: знакам учили его приемную мать Матату (у шимпанзе и бонобо приемные дети - обычное дело), а Канзи вертелся рядом - кувыркался, лез обниматься, уплетал какие-то лакомства и вообще развлекался, как мог. Убрать его из лаборатории было нельзя - разлученная с сыном Матата закатила бы истерику, и дальнейшая работа стала бы невозможной. Исследователи старались не обращать внимания на юного сорванца, пока он в какой-то момент не начал вполне осмысленно отвечать на вопросы вместо матери. После этого ученые начали работать с ним уже целенаправленно - и были вознаграждены: Канзи оказался едва ли не самым способным из всех обезьян, которых учили языкам-посредникам, его активный словарный запас составляет около 600 слов (считая только регулярно используемые), а пассивный измеряется тысячами. Матата же, кстати, так толком и не освоила язык, и позднее Канзи, а затем его сводная сестра - родная дочь Мататы Панбаниша - служили матери переводчиками.

Горилла Коко заявила своей воспитательнице Фрэнсин Паттерсон, что она, Коко, хорошая птичка и умеет летать

Впервые за всю свою историю люди смогли в полном смысле слова поговорить с существами других биологических видов. Даже если оставить в стороне философское значение этого достижения и ограничиться чисто научной его стороной, то антропоидные языковые проекты наконец-то позволили нам заглянуть непосредственно в психику животных - пусть и очень немногих. У исследователей поведения наконец-то появилась возможность обойти проблему «молчания второго субъекта», узнать то, что невозможно узнать никакими наблюдениями и экспериментами. Да, обезьяньи высказывания просты - обычно в них от двух до пяти слов, - а словарный запас небогат. Самые продвинутые активно используют 400–500 слов, хотя понимают гораздо больше (впрочем, в пиджин-инглише всего около 600 самостоятельных, несоставных слов - и это полноценный человеческий язык, на котором выходят газеты и вещают радиостанции). Да, девять десятых этих высказываний представляют собой просьбы или требования: «дай», «открой», «пойдем» и т. д., - а что-то более содержательное попадается в них редко, как золотые крупинки в речном песке. И все же «говорящие» обезьяны оказались способны использовать слова в расширительном и переносном значении, ругаться, шутить, фантазировать, спорить, учить друг друга обретенному языку и говорить друг с другом на нем. Вот лишь несколько примеров.

Канзи больно ущипнул собачонку, ожидавшую ласки (бонобо и шимпанзе вообще не любят собак). «Плохо!» - упрекают его воспитатели. «Нет, хорошо!» - насупившись, набирает на пульте Канзи. Уошо, обидевшаяся за что-то на Роджера Футса, сигналит ему: «Роджер, поди сюда!» Футс, не думая худого, подходит, и Уошо от души отвешивает ему пинка. Другой воспитаннице Футса, шимпанзе Люси, нравилось, чтобы он ее щекотал, и она нередко просила его: «Роджер щекотать Люси!» Однажды он ответил ей: «Люси щекотать Роджер!» «Роджер щекотать Люси?» - переспросила удивленная обезьяна и, получив в ответ «Нет, Люси щекотать Роджер!», принялась его щекотать.

Тот же Футс ухитрился обучить шимпанзе Элли амслену, поясняя значение того или иного жеста не показом означаемого им предмета, а произнесением соответствующего слова (как уже говорилось, обезьяны хорошо понимают человеческую речь, хотя и не могут ее воспроизвести). Видя или прося ложку, Элли делал знак, которому его учили, произнося spoon, но не показывая никакой ложки. Горилла Коко заявляет своей воспитательнице Фрэнсин Паттерсон, что она, Коко, хорошая птичка и умеет летать. А когда Фрэнсин предложила ей показать, как она летает, Коко ответила: «Птичка понарошку, дурачусь!» - и радостно рассмеялась. В другой раз Коко, большая любительница животных, грустно сказала об умершем котенке, что «он ушел туда, откуда не возвращаются».

Эти высказывания Коко требуют комментария. Считается, что одно из принципиальных отличий человеческого языка от любых коммуникативных систем любых животных - так называемое свойство перемещаемости, состоящее в нашей способности говорить об отсутствующих предметах так же легко, как и о присутствующих. Считается, что никакие животные этого не могут: все их сигналы сообщают либо о внутреннем состоянии «отправителя» в момент выдачи сигнала («больно!», «самку хочу!» и т. д.), либо о том, что он в данный момент видит, слышит или чует. Правда, непонятно, как бы мы сумели заметить эту самую перемещаемость, если бы сигналы животных ею обладали: ведь мы расшифровываем их смысл, соотнося их либо с текущим поведением самого животного, либо с объектами, присутствующими или появляющимися в окружающем пространстве. Понятно, что если животное «выскажется» о чем-то, чего здесь и сейчас нет, мы просто не сможем соотнести этот сигнал с тем, что он означает. К тому же нам точно известен по крайней мере один пример сигнальной системы, обладающей свойством перемещаемости, - танцы пчел: разведчица в темном улье «объясняет» своим сестрам маршрут до цели, которую ни они, ни она в данный момент не воспринимают. И все же представление о том, что перемещаемость - исключительное свойство человеческого языка, прочно укоренилось в науке. Однако общение с «говорящими» обезьянами показывает, что они вполне способны думать о том, чего в данный момент нет. О чем свидетельствуют не только экстравагантные шуточки и элегические воспоминания Коко, но и, например, непритязательная «светская болтовня» Панбаниши: «Остин и Шерман драка» (Остин и Шерман - два молодых самца-приятеля шимпанзе, соседи Панбаниши и ее «коллеги» по языковому проекту; речь шла об инциденте, происходившем накануне). В другой раз Канзи на вопрос, зачем он заглядывает под рельсы, ответил, что ищет Матату (которую к тому времени уже довольно давно перевели в другой центр). Неужели обезьяны обрели способность думать об отсутствующем только после того, как люди научили их своему языку?

По сути дела, это снова возвращает нас к проблеме естественного: как соотносятся все эти впечатляющие достижения обезьян в языковых проектах, с их естественными интеллектуальными и коммуникативными процессами? В данном случае, однако, этот вопрос стоит особенно остро благодаря одному чрезвычайно интересному аспекту. Как известно, у человека способность говорить и понимать язык жестко (пожалуй, более жестко, чем какая-либо другая психическая функция) привязана к строго определенным участкам мозга. Причем правильно созреть, «сложиться» эти структуры могут только в том случае, если в период их созревания ребенок слышит (или ощущает каким-либо иным образом) человеческую речь. Если же он лет до шести не встретился ни с одним человеческим языком, он уже никогда не научится говорить - что и доказывают трагические истории реальных «маугли». Успешное освоение обезьянами языков-посредников позволяет предположить, что в их мозгу есть эти (или аналогичные) структуры и что они достаточно развиты. Чем же они были заняты с незапамятных времен и до 1966 года, когда Аллен и Беатрис Гарднеры начали работать с юной Уошо? Что стимулирует их до такой степени, что позднее они позволяют обезьянам овладеть языком-посредником?

В Калифорнии умерла горилла Коко, которая понимала более 2 000 слов на английском языке, и могла выражать свои желания, чувства и мысли при помощи 1 000 жестов. Коэффициент её интеллекта, по оценке исследователей, находился в интервале от 75 до 95, что соответствует интеллекту взрослого человека.

ОКАЗЫВАЕТСЯ

Коко могла говорить о прошлом и будущем, описывала такие чувства, как радость или грусть и умела шутить. В общение с тренером, она иногда называла себя «хорошей птичкой», признаваясь, что это шутка. А однажды долго извинялась за свое неправильное поведение, используя жесты: «Извини, кусалась, царапалась, неправильно кусалась, потому что рассердилась». Когда же Коко показали лошадь с удилами во рту, она сказала, что «лошадь печальна», показав жест «зубы». Кстати, в 2004 году, когда у самой Коко разболелись зубы, она оценила свои ощущения по шкале боли на девять баллов из десяти. При этом если Коко не знала названия предметов, она изобретала их сама, соединяя уже знакомых слова. Так мексиканские сладости, которые было трудно раскусить, стали «пирожным-камнем».

ИМЕЙТЕ В ВИДУ

Правда, сначала Коко не позволяла к себе прикасаться, поэтому Пенни приходилось показывать предмет и жест, который ему соответствовал, отдельно. Затем повторять эту операцию до тех пор, пока Коко не запоминала связь между ними. Между тем Паттерсон считала жест выученным только в том случае, если Коко использовала его без подсказки не менее 15 дней в месяц и первым усвоенным ею знаком, был жест, который обозначал жажду: один палец поднесен к губам, остальные согнуты. После того, как Коко позволила к себе прикасаться, разрешив складывать свои пальцы, обучение пошло быстрее.

НА ЗАМЕТКУ

Все, кто встречался с Коко, говорили о том, как она общительна и доброжелательна.

Коко с удовольствием изучала книги с картинками и смотрела телевизор. Любила щекотку, кататься на трёхколёсном велосипеде, прыгать, играть в куклы, с одной из которых, похожую на Паттерсон, постоянно беседовала. А еще Коко обожала кошек.

После гибели одного из своих питомцев, который попал под машину, Коко, по словам Паттерсон, издавала звуки, похожие на человеческий стон и довольно долго горевала, повторяя «плохо, плохо, плохо» и «хмуриться, плач, хмуриться, грустно».

ЭТО ВАЖНО

Еще в самом начале эксперимента скептики говорили, что его выводы могут относиться лишь к проблемам дрессировки. Но полученные результаты подтвердили тот факт, что эта западная равнинная горилла пользуется языком жестов не механически.

В 1999 году Коко выступила на конференции по Интернету с участием 8 000 человек. На вопрос одного из них, что она хотела бы получить в подарок, Коко ответила: «еду» и «Смоки» (так звали ее первого котенка). Когда Коко спросили, не собирается ли она иметь ребенка, обезьяна стыдливо закрыла лицо руками и просигналила: «не могу видеть этот случай…».