Софи́я Я́ковлевна Парно́к (30 июля 1885, Таганрог - 26 августа 1933, Каринское, Московская область) - русская поэтесса, переводчица.

Биография

София Парнок (настоящая фамилия Парно́х) родилась 30 июля 1885 в Таганроге, в обрусевшей еврейской зажиточной семье. Сестра известного музыкального деятеля, поэта и переводчика Валентина Парнаха и поэтессы Елизаветы Тараховской.

Отец - Яков Соломонович Парнох (1853-1913), провизор и владелец аптеки, почётный гражданин города Таганрога. Мать - Александра Абрамовна Парнох, урождённая Идельсон (1853-1895), врач.

Ранняя смерть матери (она умерла вскоре после рождения близнецов, Валентина и Елизаветы) и второй брак отца, женившегося на их гувернантке, сделали жизнь в таганрогском доме навсегда нестерпимой, а отношения с отцом отчуждёнными.

После окончания с золотой медалью Таганрогской Мариинской гимназии (1894-1903) - год жила в Швейцарии, где училась в Женевской консерватории, по возвращении в Россию занималась на Бестужевских курсах.

Печатать стихи начала с 1906 года. Некоторое время была замужем за литератором В. М. Волькенштейном (брак был заключён по иудейскому обряду); после распада неудачного брака обращала своё чувство только на женщин, данная тематика весьма характерна для её лирики. К этому времени относится её роман с Н. П. Поляковой, которой посвящено много стихов Парнок. В 1909 году приняла православие.

С 1913 года сотрудничала в журнале «Северные записки», где кроме стихов публиковала переводы с французского и критические статьи под псевдонимом «Андрей Полянин». Парнок-критика высоко ценили современники; её статьи отличались ровным доброжелательным тоном и взвешенной оценкой достоинств и своеобразия конкретного поэта. Ей принадлежат сжатые и чёткие характеристики поэтики Мандельштама, Ахматовой, Ходасевича, Игоря Северянина и других ведущих поэтов 1910-х годов; признавая талант ряда акмеистов, она тем не менее отвергала акмеизм как школу. Парнок принадлежит (нехарактерное для неё по тону, но показательное для её представлений об искусстве) одно из наиболее ярких выступлений против Валерия Брюсова, «играющего роль великого поэта» (1917).

В 1914 году познакомилась с Мариной Цветаевой. У них был роман, который продолжался вплоть до 1916 года. Цветаева посвятила ей цикл стихотворений «Подруга» («Под лаской плюшевого пледа…» и др.).

Первый сборник «Стихотворения» вышел в Петрограде в 1916 году и встретил в общем положительные отклики критики.

В 1917 году уехала в г. Судак (Крым), где прожила до начала двадцатых годов; среди её друзей этого периода - Максимилиан Волошин, сёстры Аделаида и Евгения Герцык. В Судаке познакомилась с композитором А. Спендиаровым и, по его просьбе, начала работу над либретто оперы «Алмаст».

Вернувшись в Москву, занималась литературной и переводческой работой. Была одним из учредителей объединения «Лирический круг» и кооперативного издательства «Узел».

Выпустила в Москве четыре сборника стихов: «Розы Пиерии» (1922), «Лоза» (1923), «Музыка» (1926), «Вполголоса» (1928). Последние два сборника вышли в издательстве «Узел», причём «Вполголоса» - тиражом всего 200 экземпляров. Парнок продолжала после революции и литературно-критическую деятельность, в частности, именно она впервые назвала «большую четвёрку» постсимволистской поэзии - Пастернак, Цветаева, Ахматова, Мандельштам (1923, в статье «Б. Пастернак и др.»).

Парнок не примыкала ни к одной из ведущих литературных группировок. Она критически относилась как к новейшим течениям в современной ей литературе, так и к традиционной школе. Её поэзию отличает мастерское владение словом, широкая эрудиция, музыкальный слух. В её последние сборники проникают разговорные интонации, ощущение «повседневности» трагедии; многие стихотворения посвящены физику-теоретику Нине Веденеевой - «Седой музе».

В московском Большом театре 24 июня 1930 года с триумфальным успехом состоялась премьера оперы А. Спендиарова «Алмаст» по её либретто.

В последние годы Парнок, лишённая возможности печататься, как многие литераторы, зарабатывала переводами. Тяжело переносила быт и культурную атмосферу 1920-1930-х годов. Умерла от разрыва сердца 26 августа 1933 года в селе Каринском под Москвой. Похоронена в Москве, на Немецком (Введенском) кладбище в Лефортово. На её похоронах присутствовали Борис Пастернак и Густав Шпет.

В некрологе В. Ходасевич написал: «Ею было издано много книг, неизвестных широкой публике - тем хуже для публики».

Возвращение Парнок в литературу состоялось благодаря Софье Поляковой, сохранившей её поздние неопубликованные произведения и издавшей в 1979 в США все 261 стихотворение с подробным предисловием.

Парнок (настояшая фамилия - Парнох) - Волькенштейн Софья Яковлевна-
русская поэтесса, переводчица, литературный критик. Автор сборников
"Стихотворения" 1916 год, "Розы Пиэрии", "Лоза" 1923 г, переводов с
французского и немецкого. Часто писала "сапфической" строфой.
Близкий друг Марины Ивановны Цветаевой. Ей посвящен цикл цветаевских
стихов "Подруга".

Как становятся поэтами? Божиим созволением? Игрою случая? Своеволием звезд, смех которых перепутывает и сбивает прочтение предопределений и отрезков пути? Сложно сказать, сложно увидеть и распутать клубок ни противоречий, нет, а чего то более сложного и ясного уже только на той Высоте, которая недосягаема с Земли, как не тяни к ней руки! Как становятся поэтами? Никто не знает, хотя написано тысячи строк об этом. Добавлю к многотомной эпопее еще несколько. О той, которую называли "русской Сафо".

Софья Яковлевна Парнох стала Поэтом вскоре после того, как разорвала нити опутывающей ее Любви. Она и до этого, конечно, писала стихи, и очень неплохие, выступала в печати с критическими литературными обзорами под псевдонимом Андрей Полянин… Но настоящее море поэзии хлынуло к ее ногам, когда она отпустила Любовь на вольный ветер, следуя евангельской притче: "Отпусти хлеб свой плыть по водам". Она мучительно отпустила то, что хотелось ей держать, может быть, вечность при себе и своей душе и получила взамен Дар, который может поставить Человека Творящего вне грани греха и безгрешности…

Софья Парнох родилась 30 июля 1885 года, в Таганроге, в семье аптекаря. Мать ее умерла довольно молодой, после родов близнецов, Валентина и Елизаветы. Сонечке было в то время всего шесть лет! Отец ее, Яков Парнох, (начав литературную деятельность, поэтесса и критик почла за благо придать фамилии более изысканную форму - Парнок, чем то напоминавшую ей название легендарного Парнаса - автор) человек достаточно независимых взглядов и жесткого нрава, вскоре женился вторично.

Отношения с мачехой, да и с отцом, у Сони не сложились. Одиночество, отчужденность, замкнутость в своем собственном мире, были постоянными спутниками задиристой, крутолобой девочки с копною непокорных кудрей и каким то странным, часто уходящим в себя взглядом. Она очень хорошо играла на фортепиано, усердно занималась, по ночам разбирая трудные партитуры опер, клавиры, сонатины Моцарта и скерцо Листа. Легко играла "Венгерскую рапсодию". Таганрогскую гимназию окончила Соня с золотою медалью, и в 1903 - 1904 году уехала в Женеву. Там училась в консерватории, по классу фортепиано. Но музыкантом почему - то не стала. Елена Калло о несостаявшейся пианистке - музыкантше Соне Парнок пишет так: "Несомненно, у Парнок был музыкальный дар, более того, можно сказать, что именно через музыку она ощущала мир. Недаром потрясение, испытанное от звуков органа в католическом храме, пробудило в ней творческую стихию в ранней юности (стихотворение "Орган"). С развитием поэтического мастерства все очевидней становилась музыкальность ее стиха, к которому вполне приложимы собственно музыкальные характеристики: длительность, модуляции, смена лада, рифма звучит то в терцию, то интервал меняется, вибрация утонченного ритма... Эти свойства проявились не только в зрелом ее творчестве, но гораздо ранее:

Где море? Где небо? Вверху ли, внизу?

По небу ль, по морю ль тебя я везу,

Моя дорогая?

Отлив. Мы плывем, но не слышно весла,

Как будто от берега нас отнесла

Лазурь, отбегая.

Был час.- Или не был? - В часовенке гроб,

Спокойствием облагороженный лоб, -

Как странно далек он!

Засыпало память осенней листвой.

О радости ветер лепечет и твой

Развеянный локон.

(1915?)

София Парнок сохранила музыку "внутри себя". Это много дало ей, как Поэту. Вернувшись в Россию поступила на Высшие женсие курсы и юридический факультет университета. Страстно увлекла ее и другая стихия - литература. Переводы с французского, пьесы,

шарады, скетчи и первый.. беспомощный цикл стихов, посвященный Надежде

Павловне Поляковой - ее женевской … любви.

Софья Яковлевна очень рано осознала эту свою странную странность,отличие от обычных людей. "Я никогда не была влюблена в мужчину"напишет она позже М.Ф. Гнесину, другу и учителю. Ее притягивали ипривлекали женщины. Что это было? Неосознанная тяга к материнскомутеплу, ласке, нежности, которой не хватало в детстве, по которой тосковала ее душа, некий комплекс незрелости, развившийся в страсть и порок позднее, или нечто другое, более загадочное и так до сих пор - непознанное? Ирина Ветринская, исследующая проблему "женской" любви довольно давно, и посвятившая этому немало статей и книг, пишет по этому поводу следующее: " Психатрия классифицирует это, как невроз, но я предерживаюсь совершенно противоположного мнения: лесбиянка - это женщина с необычайно развитым чувством собственного "я". Ее партнерша - это ее собственный зеркальный образ; тем, что она делает в постели, она говорит:" Это я, а я - это она. Это и есть высшая степень любви женщины к самой себе." (И. Ветринская. Послесловие к книге "Женщины, которые любили.. Женщин." М. "ОЛМА -ПРЕСС" 2002 год.) Мнение спорное, быть может, но не лишенное оснований, и объясняющее многое в этом странном и загадочном явлении - "женской" любви.

Не скрываюшая своих природных наклонностей от общества и не стыдящаяся их, - наверное, для этого нужно было немалое мужество, согласитесь!- Софья Яковлевна, тем не менее, осенью 1907 года, вскоре после возвращения из Женевы в Россию, выходит замуж за В. М. Волькенштейна - известного литератора, теоретика драмы, театроведа. Через полтора года, в январе 1909 , супруги расстаются по инициативе Софьи Яковлевны. Официальной причиной развода стало ее здоровье - невозможность иметь детей. С 1906 года Софья Яковлевна дебютировала в журналах "Северные записки", "Русское богатство" критическими статьями, написанными блестящим остроумным слогом. Парнок своим талантом быстро завоевала внимание читателей, и с 1910 года была уже постоянным сотрудником газеты "Русская молва", ведущей ее художественного и музыкально - театрального раздела. К тому же она все время занималась самообразованием и очень требовательно относилась к себе. Тем самым, не могла не привлечь внимания многих. Вот что она писала Л. Я. Гуревич, близкой подруге, в откровенном письме 10 марта 1911 года: "Когда я оглядываюсь на мою жизнь, я испытываю неловкость, как при чтении бульварного романа... Все, что мне бесконечно отвратительно в художественном произведении, чего никогда не может быть в моих стихах, очевидно, где-то есть во мне и ищет воплощения, и вот я смотрю на мою жизнь с брезгливой гримасой, как человек с хорошим вкусом смотрит на чужую безвкусицу" А вот в другом письме тому же адресату: "Если у меня есть одаренность, то она именно такого рода, что без образования я ничего с ней не сделаю. А между тем случилось так, что я начала серьезно думать о творчестве, почти ничего не читав. То, что я должна была бы прочесть, я не могу уже теперь, мне скучно... Если есть мысль, она ничем, кроме себя самой, не вскормлена. И вот в один прекрасный день за душой ни гроша и будешь писать сказки и больше ничего" Сказки ее не устраивали. Она предпочитала оттачивать остроту ума в критических статьях и музыкальных рецензиях. Впрочем, не ядовитых.

"По долгу службы" Софье Яковлевне часто приходилось посещать театральные премьеры и - литературно - музыкальные салонные вечера. Она любила светскость и яркость жизни, привлекала и приковывала к себе внимание не только неординарностью взглядов и суждений, но и внешним видом: ходилав мужских костюмах и галстуках, носила короткую стрижку, курила сигару… На одном из таких вечеров, в доме Аделаиды Казимировны Герцык - Жуковской, 16 октября 1914 года, Софья Парнок и встретилась с Мариной Цветаевой.

Вот какою видели Марину Цветаеву - Эфрон в то время ее современницы: "...Очень красивая особа, с решительными, дерзкими, до нахальства, манерами... богатая и жадная, вообще, несмотря на стихи, - баба - кулак! Муж ее - красивый, несчастный мальчик Сережа Эфрон - туберкулезный

чахоточный". Так отозвалась о ней в своем дневнике 12 июля 1914 года Р.М. Хин-Гольдовская, в чьем доме жили некоторое время семья Цветаевой и сестры мужа". Позоева Е.В. оставила такие воспоминания: "Марина была очень умна. Наверное, очень талантлива. Но человек она была холодный, жесткий; она никого не любила. ... Часто она появлялась в черном... как королева... и все шептали: "Это Цветаева... Цветаева пришла...""). В декабре 1915 года роман с Парнок уже - в самом разгаре. Роман необычный и захвативший сразу обеих. По силе взаимного проникновения в души друг друга - а прежде всего это был роман душ, это было похоже на ослепительную солнечную вспышку. Что искала в таком необычном чувстве Марина., тогда еще не бывшая столь известной поэтессой? Перечитывая документы, исследования Николая Доли и Семена Карлинского, посвященные этой теме, я все сильнее убеждалась лишь в том, что Марина Цветаева, будучи по натуре страстной и властной, подобно тигрице, не могла до конца удовлетвориться только ролью замужней женщины и матери. Ей нужна была созвучная душа, над которой она могла бы властвовать безраздельно - гласно ли, негласно, открыто ли скрыто ли - неважно!

Властвовать над стихами, рифмами, строками, чувствами, душой, мнением, движением ресниц, пальцев, губ, или какими то материальными воплощениями - выбором квартиры, гостиницы для встречи, подарка или

спектакля и концерта, которым стоит закончить вечер…

Она охотно предоставила Софье Яковлевне "ведущую" на первый взгляд роль в их странных отношениях. Но только - на первый взгляд.

Влияние Марины на Софью Парнок, как личность и Поэта, было настолько всеобъемлющим, что сравнивая строки их стихотворных циклов, написанных почти одновременно, можно найти общие мотивы, похожие рифмы, строки и темы. Власть была неограниченна и велика. Подчинение - тоже!

На страницах небольшой статьи биографического плана не очень уместно говорить о литературных достоинствах и недостатках творчества Софьи Парнок или Марины Цветаевой. Я и не буду делать этого. Скажу только, что Софья Парнок, как Поэт лирический, достигла в этих своих стихотворениях, посвященных ее мучительному чувству к Марине и разрыву с ней, таких высот, которые ставят ее на равных с такими личностями в Поэзии, как Мирра Лохвицкая, Каролина Павлова или даже Анна Андреевна Ахматова. Почему я так говорю?

Дело в том, что, на мой взгляд, Парнок, как Поэтесса немалой величины, еще неразгаданной нами сегодня, своими стихами, смогла выразить суть Духа Поэта, а именно то, что Он - если истиненн, конечно, - то, владеет всеми тайнами человеческой души, независимо от пола, возраста и даже, быть может, накопленных жизненных впечатлений. Вот одно из стихотворений, написанных Софьей Парнок в 1915 году, в разгар романа, в "коктебельское лето", когда к их мучительному роману, прибавилась жгучесть чувства Максимилиана Волошина к Марине - чувства внезапного и довольно сложного, (поощряемого Мариной, кстати):

Причуды мыслей вероломных

Не смог дух алчный превозмочь, -

И вот, из тысячи наемных,

Тобой дарована мне ночь.

Тебя учило безразличье

Лихому мастерству любви.

Но вдруг, привычные к добыче,

Объятья дрогнули твои.

Безумен взгляд, тоской задетый,

Угрюм ревниво сжатый рот, -

Меня терзая, мстишь судьбе ты

За опоздалый мой приход.

Если б не был исследователями точно обозначен адресат этого стихотворения - Марина Цветаева, то можно было бы подумать, что речь идет о любимом человеке, любимом мужчине.. Но какая в сущности разница? Главное, человек - Любимый…

Они рисковали, но не боялись эпатировать общество, провели вместе в Ростове рождественские каникулы 1914-15 гг. Семья Марины и ее мужа, Сергея Эфрона, об этом знала, но сделать ничего не могла! Вот одно из писем Е. О. Волошиной к Юлии Оболенской, немного характеризующее ту нервную обстановку, что сложилась в доме Цветаевых - Эфрон.

(*Е. О.Волошина была близкой подругой Елизаветы Эфрон (Лили), сестры мужа Цветаевой. - автор) Волошину беспокоило, как отнесется к происходящему Сергей Эфрон: "Что Вам Сережа наговорил? Почему Вам страшно за него? (...) Вот относительно Марины страшновато: там дело пошло совсем всерьез. Она куда-то с Соней уезжала на несколько дней, держала это в большом секрете. Соня эта уже поссорилась со своей подругой, с которой вместе жила, и наняла себе отдельную квартиру на Арбате. Это все меня и Лилю очень смущает и тревожит, но мы не в силах разрушить эти чары". Чары усиливались настолько, что была предпринята совместная поездка в Коктебель, где Цветаевы проводили лето и раньше. Здесь в Марину безответно и пылко влюбляется Макс Волошин, как уже упоминалось. Идут бесконечные разбирательства и споры между Мариной и ее подругой.

Софья Парнок испытывает муки ревности, но Марина, впервые проявив "тигриную суть", не подчиняется робким попыткам вернуть ее в русло прежнего чувства, принадлежавшего только им, двоим Не тут - то было!

Марина, изменчивая, как истинная дочь моря, (*Марина - морская - автор.) поощряла ухаживания Волошина, всей душой страдала и тревожилась о муже, уехавшем в марте 1915 года на фронт с санитарным поездом. Она писала Елизавете Яковлевне Эфрон в откровенном и теплом письме летом 1915 года: "Сережу я люблю на всю жизнь, он мне родной, никогда и никуда я от него не уйду. Пишу ему то каждый, то - через день, он знает всю мою жизнь, только о самом грустном я стараюсь писать реже. На сердце - вечная тяжесть. С нею засыпаю, с нею просыпаюсь".

"Соня меня очень любит,- говорится далее в письме,- и я ее люблю - это вечно, и я от нее не смогу уйти. Разорванность от дней, которые надо делить, сердце все совмещает". И через несколько строк: "Не могу делать больно и не могу не делать". Боль от необходимости выбирать между двумя любимыми людьми не проходила, отражалась и в творчестве, и в неровности поведения.

В цикле стихов " Подруга" Марина пытается обвинить Софью в том, что она ее завела в такие "любовные дебри".. Пытается разорвать отношения, предпринимает несколько резких попыток. Михаилу Кузьмину она так описывает конец ее любовного романа с Софьей Яковлевной: " Это было в 1916 году, зимой, я в первый раз в жизни была в Петербурге. Я только что приехала. Я была с одним человеком, то есть это была женщина - Господи, как я плакала! - Но это не важно! Она ни за что не хотела чтоб я ехала на вечер. (музыкальный вечер, на котором должен был петь Михаил Кузьмин - автор) Она сама не могла, у нее болела голова- а когда у нее болит голова… она - невыносима. А у меня голова не болела, и мне страшно не хотелось оставаться дома."

После некоторых препирательств, во время которых Соня заявляет что "ей жалко Марину", Цветаева срывается с места и едет на вечер. Побыв там, она довольно скоро начинает собираться назад к Соне и объясняет: "У меня дома больная подруга". Все смеются: "Вы говорите так, точно у Вас дома больной ребенок. Подруга подождет".

Я про себя: "Черта с два!"

И в результате - драматический финал не заставил себя ждать: " В феврале 1916 года мы расстались" , - писала в том же письме Марина Цветаева. - "Почти что из - за Кузьмина, то есть из - за Мандельштама, который не договорив со мною в Петербурге, приехал договаривать в Москву. (*Вероятно, о романе - автор) Когда я, пропустив два мандельштамовых дня, к ней пришла- первый пропуск за годы, - у нее на постели сидела другая: очень большая, толстая, черная… Мы с ней дружили полтора года. Её я совсем не помню. То есть не вспоминаю. Знаю только, что никогда ей не прощу, что тогда не осталась!"

Своеобразным памятником так трагично оборвавшейся любви со стороны Софьи была книга "Стихотворения", вышедшая в 1916 году и сразу запомнившаяся читателям, прежде всего тем, что говорила Софья Яковлевнв о своем чувстве открыто, без умолчания, полунамеков, шифровки. Ею как бы написан пленительный портрет Любимого Человека, со всеми его - ее резкостями, надрывами, надломами, чуткостью, ранимостью и всеохватной нежностью этой пленяюще страстной души! Души ее любимой Марины. Подруги. Девочки. Женщины. Там было знаменитое теперь:

"Снова на профиль гляжу я твой крутолобый

И печально дивлюсь странно-близким чертам твоим.

Свершилося то, чего не быть не могло бы:

На пути на одном нам не было места двоим.

О, этих пальцев тупых и коротких сила,

И под бровью прямой этот дико-недвижный глаз!

Раскаяния,-скажи,-слеза оросила,

Оросила ль его, затуманила ли хоть раз?

Не оттого ли вражда была в нас взаимной

И страстнее любви и правдивей любви стократ,

Что мы двойника друг в друге нашли? Скажи мне,

Не себя ли казня, казнила тебя я, мой брат?

("Снова на профиль гляжу я твой крутолобый...")

Любовь надо было отпускать. И она отпустила. Жила прошлым воспоминаниями, переплавляла их в стихи, но около нее были новые подруги, новые лица: Людмила Эрарская, Нина Веденеева, Ольга Цубильбиллер.

Парнок писала стихи все лучше, все сильнее и тоньше психологически были ее образы, но наступали отнюдь не стихотворные времена. Грянула октябрьская смута. Какое - то время Софья Яковлевна жила в Крыму, в Судаке, перебивалась литературной "черной" работой: переводами, заметками. Репортажами. Не прекращала писать.

В 1922 году, в Москве, тиражом 3000 экземпляров, вышла ее книги: "Розы Пиэрии" - талантливая стилизация строк Сафо и старофранцузских поэтов. И сборник"Лоза" в который она включила стихотворения за период с 1916 по 1923 годы. Встречены они были публикой вроде и хорошо, но как то не до стихов становилось голодной и разоренной России, да и публика изысканная, понимающая ритмичные строфы, основательно "Иных нет, иные - далече"…

Софье Яковлевне жилось трудно, голодно. Чтобы как то выстоять, она вынуждена была заниматься переводами, уроками - платили гроши - и огородничеством.

Силы ей давала любовь. Бог посылал ей, грешной, людей, которые ее обожали и были ей преданы душою - таких, как физик Нина Евгеньевна Веденеева. Парнок встретилась с нею за полтора года до своей смерти. И скончалась у нее на руках. Она посвятила Нине Евгеньевне самые проникновенные и лиричные строки своих стихов. Но умирая, неотрывно смотрела на портрет Марины Цветаевой, стоявший на тумбочке, у изголовья. Она не говорила ни слова о Ней. Никогда, после февраля 1916 года. Может, молчанием хотела подавить любовь? Или - усилить? Никто не знает.

Незадолго до смерти она написала строки:

"Вот уж не бунтуя, не противясь,

Слышу я, как сердце бьет отбой

Я слабею и слабеет привязь,

Крепко нас вязавшая тобой…"

"Будем счастливы во чтобы то ни стало!" (Отрывок)

В начале стихотворения стояли едва различимо две заглавные буквы.:"М.Ц." Так она попрощалась со своей Возлюбленной -Подругой, не зная, что Та сказала, услышав о ее смерти, в июне 1934 года, далеко на чужбине: "Ну и что что она умерла, не обязательно умирать, чтобы умереть!" (М. Цветаева. "Письмо к Амазонке").

Её неловкая, маленькая Марина, ее "девочка - подруга", была, как всегда, властно - безжалостна и резка в суждениях! Но - права ли? В конце концов, сильно ненавидят лишь тех, кого прежде столь же сильно любили…

_____________________________________

*Софья Яковлевна Парнок скончалась 26 августа 1933 года, в подмосковном селе Каринское. Похоронена несколько дней спустя на немецком кладбище в Лефортово. Творчество ее, и история ее взаимотношений с Цветаевой до сих пор не изучены полностью, как и архив, в котором остались два неизданныхв сборника "Музыка" и "Вполголоса".

** Использованы тексты Интернет - публикации работ Н. Доли и С.Карлинского, а также - личной библиотеки автора.

Парнок София Яковлевна
Родился: 30 июля (11 августа) 1885 года.
Умер: 26 августа 1933 (48 лет) года.

Биография

София Яковлевна Парнок (30 июля 1885, Таганрог - 26 августа 1933, Каринское, Московская область) - русская поэтесса, переводчица.

София Парнок (настоящая фамилия Парно́х) родилась 30 июля (11 августа) 1885 в Таганроге, в обрусевшей еврейской зажиточной семье. Сестра известного музыкального деятеля, поэта и переводчика Валентина Парнаха и поэтессы Елизаветы Тараховской.

Печатать стихи начала с 1906 года. Некоторое время была замужем за литератором В. М. Волькенштейном (брак был заключён по иудейскому обряду); после распада неудачного брака обращала своё чувство только на женщин, данная тематика весьма характерна для её лирики. К этому времени относится её роман с Н. П. Поляковой, которой посвящено много стихов Парнок . В 1909 году приняла православие.

С 1913 года сотрудничала в журнале «Северные записки», где кроме стихов публиковала переводы с французского и критические статьи под псевдонимом «Андрей Полянин». Парнок-критика высоко ценили современники; её статьи отличались ровным доброжелательным тоном и взвешенной оценкой достоинств и своеобразия конкретного поэта . Ей принадлежат сжатые и чёткие характеристики поэтики Мандельштама, Ахматовой, Ходасевича, Игоря Северянина и других ведущих поэтов 1910-х годов; признавая талант ряда акмеистов, она тем не менее отвергала акмеизм как школу. Парнок принадлежит (нехарактерное для неё по тону, но показательное для её представлений об искусстве) одно из наиболее ярких выступлений против Валерия Брюсова, «играющего роль великого поэта» (1917).

Семья

Парнох, Яков Соломонович (1853-1912) - отец, провизор, владелец аптеки, член городской Думы г. Таганрога, почетный гражданин Таганрога.
Парнах, Валентин Яковлевич - брат, русский поэт, переводчик, музыкант, танцор, хореограф, зачинатель русского джаза.
Тараховская, Елизавета Яковлевна - сестра, русская поэтесса, переводчик.
Парнах, Александр Валентинович - племянник, писатель.
Максим Александрович Парнах - внучатый племянник, художник, педагог.

Музыкальные интерпретации

В 2002 году в рамках проекта «АЗиЯ+» певицей, поэтом и композитором Еленой Фроловой выпущен CD «Ветер из Виоголосы», песни на стихи Софии Парнок.

У каждой творческой личности есть своя муза, стимул во плоти, который разжигает бурю в сердце поэта, помогая рождению на свет художественных и поэтических шедевров. Такой была София Парнок для Марины Цветаевой – любовью и катастрофой всей жизни. Она посвятила Парнок множество стихов, которые знают и цитируют все, порой даже не представляя, к кому они были обращены.

Девушка с профилем Бетховена

Сонечка родилась в интеллигентной еврейской семье в 1885 году в Таганроге. Отец был владельцем сети аптек и почетным гражданином города, а мама девочки - очень уважаемым доктором. Мать Сони умерла во вторых родах, дав жизнь близнецам. Глава семьи вскоре женился на гувернантке, с которой у Софии не сложились отношения.

Девочка росла своенравной и замкнутой, всю свою боль она изливала в стихах, которые начала писать в раннем возрасте. Соня создала свой мир, в который посторонним, даже отцу, прежде боготворимого, доступа не было. Наверное, с тех пор и появилась в ее глазах трагическая безысходность, оставшаяся навсегда.

Жизнь в родном доме стала невыносимой, и золотая медалистка Мариинской гимназии отправилась учиться в столицу Швейцарии, где показала потрясающие музыкальные способности, получив образование в консерватории.

По возвращении на родину, она начала посещать высшие Бестужевские курсы. В это время у Софии вспыхнул кратковременный роман с Надеждой Поляковой. Но поэтесса быстро остыла к возлюбленной. И эта близость чуть не закончилась для последней трагически.

Вскоре Парнок вышла замуж за известного литератора Владимира Волькштейна. Брак был заключен по всем иудейским канонам, но не выдержал даже короткого испытания временем. Именно тогда София поняла, что мужчины ее не интересуют. И она вновь начала находить утешение у подруг.

Пронзенная стрелой Сафо

Перед войной салон литературного критика Аделаиды Герцык был пристанищем талантливых московских поэтесс. Именно там произошла встреча Цветаевой и Парнок. Тогда Марине исполнилось двадцать три, а дома ее ждала двухлетняя дочь Ариадна и любящий муж Сергей Эфрон.

В гостиную вошла женщина в облаке аромата изысканных духов и дорогих сигарет. Ее контрастная одежда, белая с черным, как бы подчеркивала противоречивость натуры: резко очерченный подбородок, властные губы и грациозные движения. Она излучала притягательную ауру греха, нежно манипулируя хрипловатым голосом. Все в ней взывало к любви - трепетное движение изящных пальцев, достающих платок из замшевой сумки, соблазнительный взгляд зовущих глаз. Цветаева, полулежа в кресле, поддалась этому пагубному очарованию. Встала, молча поднесла зажженную спичку незнакомке, давая прикурить. Глаза в глаза - и сердце понеслось вскачь.

Марину представили как названую дочь Аделаиды. А дальше был звон бокалов, короткая беседа и несколько лет ошеломляющего счастья. Чувства Марины к Софии укрепились, когда она увидела Парнок, катающейся на извозчике с молодой симпатичной девушкой. Тогда Цветаеву охватил огонь негодования, и она написала первое стихотворение, посвященное своей новой подруге. Теперь Марина твердо знала - она ни с кем не хочет делить сердце Сони.

Зимой 1915 года, пренебрегая общественным мнением, женщины вместе уехали отдыхать сначала в Ростов, затем - в Коктебель, а позже - в Святогорье. Когда Цветаевой говорили, что так никто не поступает, она отвечала: “Я - не все.”

Эфрон терпеливо ждал, когда эта пагубная страсть перегорит, но вскоре ушел на фронт. В этот период Цветаева создала цикл стихов “Подруге”, откровенно признаваясь Парнок в любви. Но, как ни странно, и любовь к мужу ее не покидала.

Соперничество

К моменту встречи с Софией Цветаева, хотя уже и была матерью, чувствовала себя ребенком, которому не хватало нежности. Она жила в своем поэтическом коконе, иллюзорном мире, который создала сама. Вероятно, она тогда еще не ощутила страсти в интимных отношениях с мужем, поэтому так легко попала в сети опытной и эротичной Парнок. Женщина с лесбийскими наклонностями стала для нее всем: и ласковой матерью, и возбуждающей любовницей.

Но обе женщины были уже признанными поэтессами, много печатались, и понемногу между ними начало возникать литературное соперничество.

Сначала София Парнок сдерживала в себе это чувство, ведь на первом месте для нее стояло удовлетворение плотских желаний. Но вскоре и у Цветаевой начинает преобладать двойственное отношение к своей подруге. В ее творчестве этого периода уже прослеживаются мрачные нотки по отношению к любимой ею Соне. Тогда Марина еще считала, что любить мужчин - это скучно. Она продолжала предаваться неге в квартире на Арбате, которую для встреч специально сняла ее муза.

Греховная связь всегда обречена. Так случилось и у двух талантливых поэтесс. Зимой 1916-го у Цветаевой несколько дней гостил Осип Мандельштам. Друзья бродили по городу, читали друг другу свои новые стихи, обсуждали творчество братьев по перу. А когда Марина пришла к Соне, “под лаской плюшевого пледа” она застала другую женщину, как она потом напишет, черную и толстую. Нестерпимой болью резануло сердце, но гордая Цветаева ушла молча.

С тех пор Марина пыталась забыть все события, связанные с Софией. Она даже равнодушно приняла известие о ее смерти. Но это была лишь маска, - от памяти убежать невозможно.

Что же касается Софии Парнок, то после расставания с Цветаевой у нее еще было несколько романов с дамами. Последней ее страстью была Нина Веденеева, которой поэтесса посвятила замечательный цикл стихов. На руках своей последней музы София, русская Сафо, и скончалась от разрыва сердца. Но до последнего дня на ее прикроватном столике стояла фотография Марины Цветаевой…

Одно из известнейших стихотворений Марины Цветаевой - «Хочу у зеркала, где муть...».

Где море? Где небо? Вверху ли, внизу?

По небу ль, по морю ль тебя я везу,

Моя дорогая?

Отлив. Мы плывем, но не слышно весла,

Как будто от берега нас отнесла

Лазурь, отбегая.

Был час.- Или не был? - В часовенке гроб,

Спокойствием облагороженный лоб, -

Как странно далек он!

Засыпало память осенней листвой.

О радости ветер лепечет и твой

Развеянный локон.

(1915?)

шарады, скетчи и первый.. беспомощный цикл стихов, посвященный Надежде

Павловне Поляковой - ее женевской … любви.

чахоточный". Так отозвалась о ней в своем дневнике 12 июля 1914 года Р.М. Хин-Гольдовская, в чьем доме жили некоторое время семья Цветаевой и сестры мужа". Позоева Е.В. оставила такие воспоминания: "Марина была очень умна. Наверное, очень талантлива. Но человек она была холодный, жесткий; она никого не любила. ... Часто она появлялась в черном... как королева... и все шептали: "Это Цветаева... Цветаева пришла...""). В декабре 1915 года роман с Парнок уже - в самом разгаре. Роман необычный и захвативший сразу обеих. По силе взаимного проникновения в души друг друга - а прежде всего это был роман душ, это было похоже на ослепительную солнечную вспышку. Что искала в таком необычном чувстве Марина., тогда еще не бывшая столь известной поэтессой? Перечитывая документы, исследования Николая Доли и Семена Карлинского, посвященные этой теме, я все сильнее убеждалась лишь в том, что Марина Цветаева , будучи по натуре страстной и властной, подобно тигрице, не могла до конца удовлетвориться только ролью замужней женщины и матери. Ей нужна была созвучная душа, над которой она могла бы властвовать безраздельно - гласно ли, негласно, открыто ли скрыто ли - неважно!

спектакля и концерта, которым стоит закончить вечер…

На страницах небольшой статьи биографического плана не очень уместно говорить о литературных достоинствах и недостатках творчества Софьи Парнок или Марины Цветаевой. Я и не буду делать этого. Скажу только, что Софья Парнок, как Поэт лирический, достигла в этих своих стихотворениях, посвященных ее мучительному чувству к Марине и разрыву с ней, таких высот, которые ставят ее на равных с такими личностями в Поэзии, как Мирра Лохвицкая , Каролина Павлова или даже Анна Андреевна Ахматова. Почему я так говорю?

Причуды мыслей вероломных

Не смог дух алчный превозмочь, -

И вот, из тысячи наемных,

Тобой дарована мне ночь.

Тебя учило безразличье

Лихому мастерству любви.

Но вдруг, привычные к добыче,

Объятья дрогнули твои.

Безумен взгляд, тоской задетый,

Угрюм ревниво сжатый рот, -

Меня терзая, мстишь судьбе ты

За опоздалый мой приход.

Я про себя: "Черта с два!"

И в результате - драматический финал не заставил себя ждать: " В феврале 1916 года мы расстались" , - писала в том же письме Марина Цветаева . - "Почти что из - за Кузьмина, то есть из - за Мандельштама, который не договорив со мною в Петербурге, приехал договаривать в Москву. (*Вероятно, о романе - автор) Когда я, пропустив два мандельштамовых дня, к ней пришла- первый пропуск за годы, - у нее на постели сидела другая: очень большая, толстая, черная… Мы с ней дружили полтора года. Её я совсем не помню. То есть не вспоминаю. Знаю только, что никогда ей не прощу, что тогда не осталась!"

Своеобразным памятником так трагично оборвавшейся любви со стороны Софьи была книга "Стихотворения", вышедшая в 1916 году и сразу запомнившаяся читателям, прежде всего тем, что говорила Софья Яковлевнв о своем чувстве открыто, без умолчания, полунамеков, шифровки. Ею как бы написан пленительный портрет Любимого Человека, со всеми его - ее резкостями, надрывами, надломами, чуткостью, ранимостью и всеохватной нежностью этой пленяюще страстной души! Души ее любимой Марины. Подруги. Девочки . Женщины. Там было знаменитое теперь:

"Снова на профиль гляжу я твой крутолобый

И печально дивлюсь странно-близким чертам твоим.

Свершилося то, чего не быть не могло бы:

На пути на одном нам не было места двоим.

О, этих пальцев тупых и коротких сила,

И под бровью прямой этот дико-недвижный глаз!

Раскаяния,-скажи,-слеза оросила,

Оросила ль его, затуманила ли хоть раз?

Не оттого ли вражда была в нас взаимной

И страстнее любви и правдивей любви стократ,

Что мы двойника друг в друге нашли? Скажи мне,

Не себя ли казня, казнила тебя я, мой брат?