Сибирский неолит. Сибирь в эпоху неолита

НЕОЛИТ на территории Сибири и Дальнего Востока

Неолитическое время действительно является следующим и чрезвы­чайно важным этапом в истории культуры и в истории этнических отно­шений на территории Сибири и Дальнего Востока.

Переход к неолиту отмечен в Сибири, как и в других частях земного шара, значительным развитием производительных сил древнего населе­ния, связанным с новыми техническими приемами и с появлением новых видов орудий труда, в первую очередь с изобретением лука и стрел. Лук и стрелы, как известно, повсеместно появляются раньше шлифован­ных орудий труда, в то время, когда еще отсутствует керамика.

Ранненеолитическое время в Сибири и на Дальнем Востоке, однако, изучено еще очень слабо.

В Прибайкалье к числу наиболее ранних памятников местного неолита, так или иначе соответствующих позднемезолитическим поселениям Запада, следует отнести немногочисленные погребения хиньской стадии, где най­дены очень архаические еще по форме и технике изготовления пластин­чатые наконечники стрел из кремня, обработанные ретушью только с од­ной стороны, на нижнем и верхнем концах. Характерной чертой их яв­ляется также и наличие боковой выемки в основании, оформляющей че­ренок. Наконечники стрел данного рода повсюду встречаются в памятни­ках, завершающих палеолитическую эпоху (эпипалеолит), и в самых ранних памятниках неолита.

В то время, к которому относятся памятники развитого неолита с шлифованными каменными орудиями и гончарными изделиями, пред­ставленными глиняной посудой, на территории лучше всего в этом от­ношении изученного Прибайкалья последовательно сменяется несколько этапов неолитической культуры.

Первый, самый ранний из них - исаковский (ориентировочная дата IV тысячелетие до ы. э.), известный по материалам несколь­ких могильников в долине Ангары. Самый обширный и богатый наход­ками могильник, обнаруженный около дер. Пономарево, располо­жен, как и большинство других неолитических могильников Прибайкалья, на высоком мысу в устье глубокого распадка. Раскопанные здесь могилы заполнены внутри сплошными кладками из плит известняка, слагающего цоколь здешних древних террас. В могилах найдены кости одних только диких лесных животных, преимущественно лося, изюбра (марала), косули и бобра. Судя по остаткам фауны, люди, хоронившие умерших на Пономаревском мысу, жили в глухой тайге и по своему образу жизни были ти­пичными охотниками. В могилах найдены замечательные по техническому совершенству и размерам костяные наконечники копий, снабженные ост­рыми кремневыми лезвиями из специально зазубренных ножевидных пла­стин. Вместе с ними лежали крупные каменные наконечники стрел, типично неолитические по технике выполнения: двусторонне ретушированные, со своеобразно оформленным насадом в виде выреза хвоста ласточки, с од­ним ассиметрично удлиненным жальцем и другим - укороченным. Лук был деревянный, вероятнее всего, простой. В распоряжении людей этого времени имелись также превосходно отполированные тесловидные инстру­менты для обработки дерева, изготовленные из особой разновидности кремнистого сланца, такие же сланцевые и нефритовые ножи для домаш­них женских работ, различные скребки, костяные игольники и иглы, шилья и другие изделия.

Керамика из могил исаковского времени показывает , что гончарное искусство возникло совсем недавно. Горшки имеют простейшую, параболоидную в вертикальном сечении форму. Стенки их снаружи сплошь по­крыты текстильными отпечатками, оттисками мелкоячеистой сетки, от которой сохранились четкие следы довольно тонких круто свитых нитей и узелков. Люди исаковского времени украшали себя целыми клыками кабана, расположенными на лбу подобно диадеме, а также грушевидными подвесками из клыков оленя. В целом исаковские погребения дают чрез­вычайно архаический материал. Большие овальные скребла из их инвен­таря сходны с позднепалеолитическими. Широкое употребление мамонто­вой кости и типы костяных наконечников тоже позволяют вспомнить о древней охотничьей культуре палеолита. В них несомненно отражены традиции глубокой древности, свидетельствующие о том, что на терри­тории Прибайкалья в неолите попрежнему продолжали жить потомки па­леолитического населения этих районов, прямые наследники его культуры.

Культура исаковского этапа переходит в следующую, серовскую, (IV-III тысячелетия до н. э.), когда наряду с некоторыми устойчиво сохраняющимися традиционными чертами появляются и новые, ранее не известные.

В каменном и костяном инвентаре погребений, особенно в керамике, обнаруживаются теперь признаки значительного прогрессивного сдвига. Древнейшие сосуды простой нерасчлененной формы сменяются новыми, с отчетливо оформленными шейкой, венчиком и брюшком. Появляются ори­гинальные подвесные сосуды - фляги с ушками для подвешивания. Ши- роко“ распространяется гребенчато-пунктирный, прямолинейно-геометри­ческий по стилю орнамент.

Охотничий инвентарь серовского времени значительно улучшается. В могильниках на Ангаре и Лене обнаружены длинные костяные пла­стинки, обкладки луков. Серовские луки явились самыми древними в мире образцами луков, сделанных из кости и дерева, и самыми ранними предшественниками сложного лука вообще. Вместе с ними в погребениях встречаются искусно сделанные из разных, иногда редких пород камня изображения рыб, главным образом налима, реже омуля, сига, стерляди. Совершенно такие же фигурки рыб употреблялись различными племенами Севера - эвенами и эвенками, эскимосами, ненцами, коряками при под­ледной добыче рыбы гарпуном в качестве приманки, привлекавшей хищ­ных рыб к проруби, где их ожидал охотник.

Поселения серовского времени имеют вид стоянок, т. е. следов более или менее постоянных, всего вероятнее, сезонных стойбищ, где стояли шалаши-чумы, от которых уцелели очаги, сложенные в виде кольца из речных валунов. Иногда встречаются и остатки более основатель­ных построек с углубленным в землю основанием. Следы такого жилья обнаружены, например, на известной стоянке Улан-Хада на Байкале. Замечательной чертой погребений серовского времени является выдер­жанное постоянство в составе инвентаря, оно выражается в том, что здесь еще нет «бедных» и «богатых» покойников. Различие в инвентаре бедных и богатых могил появляется много позднее. В большинстве могил встречаются, примерно, одни и те же вещи: глиняный сосуд, пластины от лука, наконечники стрел, шлифованные тесла, ножи, луки и стрелы одинаково сопровождали в могилах, как мужчин, так и женщин. Это дает право вспомнить о женщинах-воительницах и активных участницах охотничьего промысла у ряда народов Сибири в прошлом.

Карта неолитических культур Сибири

Серовские погребения и другие памятники той поры дают интересный и ценный материал для понимания духовной культуры неолитических племен Прибайкалья, для характеристики их верований и искусства. В искусстве - на первом месте реалистически выполненные изображения животных, преимущественно лосей. Складывается также и прямолинейно­геометрический орнамент определенного стиля, для которого характерно сочетание горизонтальных и вертикальных линий, а также ритмическое «сочетание «пучков» коротких насечек. Погребальная обрядность серовского времени косвенно отражает идеи о тес­ной связи сородичей и «круговороте душ».

Большое значение в религии древних охот­ников имел охотничий культ лося.

В целом - материалы серовской стадии выразительно рисуют зрелую и своеобразную культуру лесных охотников Прибайкалья в эпоху ее расцвета.

Сменяющие серовские могильники пог­ребения китойской стадии выделяются од­ной специфической чертой погребального ритуала - обыкновением обсыпать мертвых красной охрой, а иногда заполнять и всю могильную яму такой охрой, смешанной с песком или землей. Среди разнообразных и нередко совершенных по технике изделий, обнаруженных как в классическом Китойском могильнике, так и в ряде других по­гребений (Циклодром в Иркутске, Распутино на Ангаре, Жигалово на верхней Лене), выделяются составные крючки осо­бого рода, имеющие на концах стержня-грузика полулунные расширения головки.

Такие крючки, обязательные в каждом почти захоронении, несомненно, указывают на воз­росшее значение рыбной ловли.

Для Китойского могильника, находяще­гося вблизи источников ценнейшего сырья той эпохи - зеленого нефрита, коренные ме­сторождения которого известны в соседних Саянских горах, характерно наличие боль­шого количества нефритовых изделий, в том числе не законченных изготовлением болва­нок. Не исключено, что обмен нефритом имел важное значение в жизни племени или рода, населявшего долину р. Китоя и соседние районы, подобно тому, как первобытная мено­вая торговля наложила в свое время рез­кий отпечаток на жизнь ряда племен Север­ной Америки и северной Азии, в значитель­ной мере «специализировавшихся» на торговле определенными продук­тами своих территорий или даже только на посреднических операциях.

Одновременно наблюдаются новые факты, свидетельствующие о ка­ких-то важных сдвигах во внутренней социальной жизни населения Прибайкалья. Рядом со «средними» по количеству погребальных вещей захоронениями появляются единичные захоронения, особенно обильные находками, и, вместе с тем, бедные вещами могилы.

Китойский этап байкальского неолита (III и начало II тысяче­летия до н. э.) еще целиком помещается в границах неолита. Никаких следов металла для этого времени не отмечается.

В то время как на берегах Байкала, на верхней Лене, Ангаре и Се­ленге в течение тысячелетий проходила свой путь эта оригинальная куль­тура, в долине р. Амура и в советском Приморье развитие культуры и ис­тория местных племен шли особыми, своеобразными путями. Древнейшими следами деятельности человека на среднем Амуре (в районе Благовещенска) являются каменные изделия, во многом сходные с позднепалеолитическими предметами, находимыми в Восточной Сибири и восточной Монголии.

На нижнем Амуре, в окрестностях г. Хабаровска, около пос. Осиповка и железнодорожного моста через Амур, на высокой древней террасе левого берега, в слое суглинка, встречены остатки очагов, сложенных из булыж­ника, а также превосходные, отделанные тонкой солготрейской ретушью каменные лавролистные наконечники или ножи, скребки концевого типа, пластины и оригинальные изделия, внешне напоминающие по типу ашельские рубила, которые, однако, имеют лезвия, удобные для рубящих операций. Эти находки относятся к очень ранней поре неолита, к прото­неолиту или мезолиту. Наиболее древними следами человека в Приморье являются оригинальные каменные вещи, обнаруженные в 1953 г. около дер. Осиновки в районе г. Ворошилова-Уссурийского. Вещи эти найдены на высоком холме вблизи древнего заросшего русла речки Осиновки, тогда, очевидно, несравненно более многоводной и широкой, чем теперь. Первые жители пришли на Осиновский холм в то далекое время, когда на нем еще не было почвенного покрова. Они поселились непосредственно на выветрившейся голой поверхности гранитной скалы. Оставленные ими каменные изделия лежали в красноватой прослойке, резко выделяв­шейся на фоне светло-желтого суглинка, залегавшего выше. Очень веро­ятно, что этот слой соответствует латеритовым отложениям, образующимся в результате выветривания в условиях тропического климата. Когда площадь древнего поселения была расчищена, перед глазами исследова­телей оказалась характерная картина из трудовой жизни древнейшего населения Дальнего Востока. В центре располагалась своего рода «на­ковальня» из твердого кварцита, покрытая многочисленными выбоинами - следами длительной работы. Вокруг были рассеяны осколки камней, использованных как материал для изготовления орудий труда. Уцелели и сами орудия, изготовленные в этой первобытной мастерской на камен­ной наковальне. Это были странные и загадочные по их форме предметы. Они представляли собой крупные речные гальки из плотной зеленокаменной породы. Один конец галек был затесан рядом сильных, ловко направ­ленных ударов и превращен таким образом в широкое массивное лезвие, похожее на лезвие современных топоров или сечек. Другой их конец, служивший рукоятью, сохраняет валунную корку. Подобными грубыми орудиями можно было разрубать кости или дерево, копать землю, выры­вать съедобные коренья и поражать охотничью добычу. Орудия такой формы неизвестны к западу от Урала. Их, в сущности, нет и в соседней Сибири. Но тем интереснее, что они напоминают по общей своей форме и способу изготовления такие же галечные рубящие орудия в виде свое­образных «сечек», известные в каменном веке Китая, а также еще более далеких областей Азии вплоть до Бирмы и Индокитая. Осиновские на­ходки предшествуют неолиту Приморья и могут быть отнесены к концу палеолита или, во всяком случае, к мезолитическому времени.

Тот же отпечаток своеобразия и вместе с тем определенного родства с древними культурами соседней Восточной Азии лежит и на культуре более поздних обитателей нашего Дальнего Востока.

При раскопках на том же Осиновском холме в 1955 г. над древнейшим культурным слоем оказался второй, более поздний слой. Он принадлежал другим людям и другой культурно-исторической эпохе, новокаменному веку. Эти люди, время существования которых отделено от жизни пер­вых обитателей Осиновского холма несколькими тысячелетиями, уже умели изготовлять из камня шлифованные тесла и топоры. Они научились вы­делывать достаточно хорошую по тем временам глиняную посуду. У них были копья с каменными наконечниками, и что еще важнее, лук и стрелы.

Самые обильные и яркие находки, относящиеся к этому времени, были обнаружены около устья реки Тетюхе. На высоком мысу при слиянии двух речек находилось когда-то обширное поселение древних охотников и рыболовов.

Как показали раскопки 1955 года, много поколений этих охотников и рыболовов сменялось на тетюхинском холме и каждое оставляло следы своей трудовой деятельности, остатки своей культуры. В самом низу рыхлых отложений террасы залегали культурные остатки, свидетельствующие о том, что первые поселенцы пришли сюда уже с достаточно высокой по тем временам культурой эпохи развитого неолита.

Вместе с превосходно отшлифованными изделиями из камня, изящно отделанными тонкой ретушью (обивкой) наконечниками стрел и ножами лежали обломки больших глиняных сосудов с плоским дном. Стенки со­судов были украшены в верхней своей части простым, но эффектным узором, имитирующим как бы широкую ленту, сплетенную из полосок ткани или кожи.

Сосуды такого рода неизвестны в таежных областях Сибири, но зато близкие к ним по форме горшки употреблялись более четырех-пяти тысяч лет тому назад неолитическими племенами на юге Монголии и в северо-восточных областях Китая.

Люди нижнего горизонта Тетюхииской стоянки выделывали также превосходно отшлифованные односторонне выпуклые в поперечнике каменные тесла и изящные наконечники стрел, близкие но форме к прибай­кальским. Они имели в своем распоряжении костяные или деревянные кинжалы, ножи и наконечники копий с вставными лезвиями из тщательно отретушированных каменных пластин. По уровню развития культуры это был, следовательно, уже вполне развитый неолит. Датировать эту неолитическую культуру можно III-II тысячелетиями до н. э.

Спустя тысячу лет, т. е. около четырех тысяч лет тому назад, в жизни древних тетюхинских обитателей произошли существенные изменения.

Первым признаком нового в их жизни явились перемены в характере самого поселения. На месте древнейшего охотничьего лагеря возникло большое поселение, выросла настоящая деревня людей каменного века. Поселок состоял теперь из целого ряда прочных долговременных жилищ. На Тетюхинском холме уцелели остатки более двух десятков таких жилищ, каждое площадью около 100 кв. метров.

Когда в ходе раскопок была вскрыта одна такая яма, оказалось, что по бокам вырытой в земле прямоугольной ямы располагались глубокие ямы для хранения пищевых запасов, а в середине ее было несколько небольших очагов.

Существенно отличной была картина планировки другого, соседнего, дома. Пол его поднимался двумя уступами по сторонам центрального очага. На уступах лежали каменные изделия, оставленные древними оби­тателями поселения, в том числе превосходно отшлифованные каменные тесла. Вещи эти небыли разбросаны случайно, в хаотическом беспорядке, как это могло показаться на первый взгляд. Напротив, в их расположении обнаруживался какой-то определенный порядок, связанный с распоряд­ком жизни обитателей жилища и их трудовыми занятиями.

В одном месте концентрировались каменные наконечники, а в других мелкие и мельчайшие кремневые отщепы, оставшиеся от изготовления ка­менных орудий. На плечиках-уступах землянки размещались и остатки глиняных плоскодонных сосудов. Сосуды эти стояли когда-то целыми в вертикальном положении, но затем, когда жилище было оставлено и за­брошено, свалились на бок и оказались раздавленными землей. Стены дома состояли из вертикально вкопанных вдоль его края столбов, от ко­торых уцелели многочисленные и тесно расположенные друг около друга ямы.

Перед нами встает, таким образом, неожиданная по выразительности картина жизни древней общины каменного века.

Первое из раскопанных на Тетюхинском холме жилищ было место, где протекала хозяйственная жизнь. Здесь находились своеобразные- амбары людей каменного века в виде ям для запасов, и здесь же готови­лась пища на специально сооруженных с этой целью очагах.

Второй, соседний, дом служил для иных целей. Судя по этнографи­ческим аналогиям, вокруг центрального и единственного в доме очага возвышались широкие ступени - нары. На нарах сидели и работали обитатели жилища. Здесь изготовляли каменные орудия, в том числе каменные наконечники дротиков или гарпунов, причем мастер, выделы­вавший эти наконечники, находился в определенном месте, к востоку от очага. Очень вероятно, что внизу, у самого очага, располагались старшие, а выше - младшие. На нарах находились также целые когда-то глиняные сосуды. В общем, этот дом больше всего напоминал, по-видимому, так называемые мужские дома или дома для собраний, хорошо изученные этнографами у многих отсталых племен Северной Азии и Аме­рики в XVIII-XIX вв.

Само по себе появление таких поселков, где постоянно или длительное время жила не одна, повидимому, сотня людей, связано было с важными переменами в производительных силах и экономике населения Дальнего Востока.

Племена эти, одно из которых имело свое местопребывание на Тетю­хинском мысу, по-прежнему еще не знали металла и оставались людьми каменного века, но у них появились первые признаки нового прогрессив­ного хозяйства - зачатки земледелия. Об этом свидетельствуют много­численные остатки зернотерок и терочников-курантов. Окрепли, рас­ширились также и связи их с соседними территориями и странами. Из да­лекого Забайкалья сюда было привезено, например, тесло, материалом для которого послужил полудрагоценный камень - нефрит. Особенно замечательны украшения в виде длинных цилиндрических бусин и кривые подвески, напоминающие кабаний клык. Эти вещи говорят о связях древних племен Приморья с населением берегов Китая и Кореи. О связях с племенами Китая и других соседних областей Азии можно судить также и по обломкам глиняной посуды. Китайцы, по-видимому, знали эти пле­мена под общим именем сугиенъ или сигиэнь.

Вся жизнь, весь бытовой уклад этих дальневосточных племен III и II тысячелетия до н. э. резко отличались при этом от жизни таежных охот­ников и рыбаков Восточной Сибири, которые не знали оседлой жизни, не строили прочных жилищ полуподземного типа, не имели плоскодонной глиняной посуды и украшали свои остродонные горшки совсем другим по стилю прямолинейно-геометрическим орнаментом.

В основном так же, как неолитические племена Приморья, жили их соседи в бассейне Амура, особенно в нижней его части, ниже нынешнего Хабаровска.

Развитый неолит представлен на Амуре множеством поселений; самые ранние из числа последних найдены на о. Сучу вблизи г. Мариинска и на р. Куэнга у Николаевска на Амуре. На о. Сучу среди многих неолити­ческих памятников оказались остатки одного обширного полуподземного жилища, глубоко врытого своим основанием в землю, с отвесными стен­ками и большим количеством ям для столбов на полу жилья. В жилище обнаружены многочисленные и характерные вещественные остатки: ка­менные шлифованные тесла, наконечники стрел, скребки, ножи, проколки и остроконечники, обработанные краевой ретушью, палицы из ноздрева­того камня вулканического происхождения, украшения или амулеты, а также многочисленные обломки глиняных сосудов.

Керамика древнейших поселений неолитического времени на Амуре сходна с приморской и вместе с ней в корне отличается от байкальской. Сосуды тоже имели здесь не остродонную или круглодонную форму, а пло­скодонную. Оттисков сетки-плетенки снаружи на них нет. Вместо этого они покрыты тонким гребенчато-пунктирным узором в виде вертикальных, параллельных друг другу зигзагов. Близко напоминая по форме и узору древнейшие «цилиндрические» («ентодоки») сосуды неолитических поселений на Японских островах, такие сосуды, по-видимому, непо­средственно происходят от оригинальных высоких цилиндрических корзин южных областей восточной Азии и соседних островов. Эти кор­зины имели такое же узкое, плоское дно и орнаментированную поверхность, образованную зигзагообразным плетением из узких растительных полосок, расположенных вертикально.

Туда же, на юг, ведут палицы из вулканического камня, кривые укра­шения типа магатама, слегка напоминающие кабаньи клыки, и совер­шенно исключительная по богатству и своеобразию орнаментика. В отли­чие от традиционной неолитической орнаментики лесных областей Сибири и восточной Европы амурская неолитическая орнаментика в основе своей не прямолинейно-геометрическая, а криволинейная. В ней преобладают не простейшие зонально расположенные узоры в виде зигзага или сочета­ний горизонтальных и вертикальных линий, а сложные спирали, так же исак в Приморье, и замысловатые сплетения кривых полос - типа пле­тенки. Что же касается прямолинейно-геометрических узоров, то и те не­редко имеют здесь вид сложных меандровых композиций. Особенно неожи­данно наличие красных лощеных и покрытых ангобом сосудов, орнамент которых был процарапан, а затем закрашен в черный цвет. Такая роспись сосудов живо напоминает не только находки на Японских островах, со­зданные, по-видимому, задолго до появления там предков нынешних япон­цев, но, в особенности, замечательную расписную керамику северокитай­ского и южноманьчжурского неолита, известную из поселений древних земледельцев культуры яншао и из пещеры Шакуотун (Шагодун) в Дунбэе.

Основным занятием неолитических обитателей Амура, так же как и со­ветского Приморья, несомненно, было рыболовство. В нагаре с глиняных сосудов, найденных на о. Сучу, обнаружены остатки морских диатомей, ко­торые, всего вероятнее, попали сюда в результате приготовления пищи из рыбы осетровых пород, может быть, калуги. Каменные палицы из вулкани­ческих пород служили, повидимому, как орудия, которыми глушили или убивали этих крупных рыб при добыче. Именно рыболовство, как вырази­тельно свидетельствуют наслоения рыбьих костей, чешуи, а также раз­личных раковин, имеющиеся в более поздних поселениях Приамурья и Приморья, явилось основой оседлости местных племен и определило весь их своеобразный и характерный бытовой уклад.

Третья большая группа неолитических памятников, раскрывающих облик новой самобытной культуры, недавно обнаружена в Якутии. Нео­лит Якутии, подобно байкальскому и амурскому, расчленяется на ряд хронологических звеньев-этапов, последовательно сменявшихся один за другим на протяжении многих веков. Самые ранние неолитические на­ходки на юге Якутии встречены в местности Юедей на Ой-Муранской протоке и у р. Куллаты в 40 км выше г. Якутска, а на севере Якутской АССР около оз. Уолба в 20 км от Жиганска, почти на самой линии по­лярного круга.

Для Юедейской стоянки и Уолбы характерно наличие архаических по типу пластинчатых наконечников стрел, сохраняющих необработанной большую часть своей поверхности и лишь частично оформленных ретушью вдоль краев. На берегах оз. Уолба и соседних с ним озер встречена целая группа неолитических поселений, характеризующих специфический уклад озерных рыболовов на протяжении двух этапов неолита.

За этими памятниками раннего неолита типа Юедейской стоянки на юге Якутии следуют другие, среди которых выделяется поселение в устье небольшой речки Малой Мунку (Малой Черепанихи) вблизи г. Олекминска. Стоянка помещалась в глубине речной долины, под при­крытием высокой древней террасы. В верхнем, дерновом слое, при раскоп­ках поселения встречены очажки и при них немногочисленные фрагменты глиняных сосудов раннего железного века. Глубже залегал густо насы­щенный культурными остатками основной культурный слой неолитиче­ского времени. Судя по находкам, обитатели поселения жили охотой и рыбной ловлей: на каждый квадратный метр раскопанной площади при­ходится по одному или более каменному наконечнику стрелы. Рыбу ло­вили костяными крючками составного типа, а также гарпунами.

Каменный инвентарь поселения содержит наряду с топорами байкаль­ского типа (топоры с ушками) топоры весловидной формы и тесла с пле­чиками на обушке, неизвестные на остальном пространстве северной Азии, но отчасти напоминающие такие же орудия юго-восточной Азии и Амери­канского континента.

Жители поселения достигли высокого совершенства в обработке камня всеми известными в неолите способами: обычной ретушью, точечной обив­кой, пилением, сверлением, шлифовкой. В их распоряжении был и пре­восходный материал: черный кремнистый сланец, молочно-белый, красный и других оттенков известняковый кремень, различные разновидности кристаллических пород. Они выделывали свои вещи и из полудрагоцен­ного камня - нефрита. В отличие от прибайкальских нефритовых ору­дий, ножи, топоры и тесла выделывались на средней Лене не из темно-зеленого, а из белого нефрита. Типы нефритовых изделий, особенно укра­шений среднеленского края, тоже отличаются от прибайкальских. В Яку­тии на Витиме, возможно, находился не только местный источник ценного сырья, но и особый центр изготовления нефритовых вещей, независимый от ангаро-саянского.

Своим глиняным сосудам обитатели стоянки придавали характерную» остродонную форму, их горшки имели часто даже такой же «шин» на дне, как сосуды из раковинных куч Скандинавии. Поверхность сосудов часто бывает покрыта текстильными оттисками, т. е. отпечатками коло­тушки, обмотанной тканью или нитями из растительных волокон. Орна­мент простой, геометрический и только на венчике сильно отличный oт богатой и щедрой орнаментики позднего неолита Прибайкалья.

За памятниками типа стоянки Мунку следуют поселения типа раско­панного на оз. Ымыяхтах в Соттинском наслеге Усть-Алданского района Якутской АССР, в 60 км к северо-востоку от г. Якутска. Это была типич­ная стоянка озерных рыболовов, куда они периодически приходили в те­чение длительного времени, на протяжении которого здесь образовался культурный слой мощностью до 60-70 см. Культурные остатки гуще всего группировались около очажков, представлявших собой скопления золы.

Керамика, по сравнению с находками на стоянке Мунку, представ­лена немногочисленными и единообразными образцами: вместо преж­ней текстильной керамики преобладает ложнотекстильная керамика с простейшим линейным резным узором в виде треугольников, свисаю­щих с венчика, 1 есть несколько фрагментов гладкого сосуда с налепными валиками. В каменном инвентаре выделяются наконечники стрел с прямым и овальным насадом, а также нуклевидные полиэдрические (т. е. многогранные) резцы.

В культурном слое изобиловали кости рыб, вместе с которыми оказа­лись кости лося и одного человека, одинаково обожженные и разбитые, свидетельствующие, по-видимому, о каннибализме.

Особого расцвета в неолитическое и последующее время на террито­рии Якутии достигают наскальные росписи. Наиболее замечательными из таких росписей являются многочисленные рисунки, выполненные красной краской на скале Суруктах Хая, в долине небольшой речки Мархи, впа­дающей в Лену ниже Олекминска. Писаницы Мархинской Суруктах Хая датируются находками из обнаруженного там жертвенного места. Вверху лежали наконечники стрел железного века, ниже - предметы бронзо­вого века, а еще глубже - поздненеолитические наконечники стрел и скребки, отщепы, перламутровые бусы, фрагменты игольников, орна­ментированных прямыми резными линиями. Начало культового почита­ния скалы Суруктах Хая падает, таким образом, на поздненеолитическое время.

Самыми же древними на средней Лене должны быть признаны изобра­жения лосей на скале у дер. Чуру и близкие им по стилю другие такие же изображения, отличающиеся большим реалистическим мастерством, ди­намичностью и жизненностью в передаче форм тела животных. В дальней­шем наблюдается преобладание схематических изображений и утрата былых реалистических признаков.

На севере Якутской АССР при общем значительном единстве культуры с югом Якутии в неолитическое время обнаруживаются некоторые осо­бенности хозяйственного быта и отчасти связанное с ними своеобразие материальной культуры. По-своему здесь протекает, по-видимому, и смена хронологических стадий неолита.

На оз. Уолба и соседних с ним озерах в районе Жиганска встречена целая группа неолитических поселений, характеризующих специфиче­ский уклад озерных рыболовов - балыксытов на протяжении двух основ­ных этапов неолита. Самыми ранними являются могильник и поселение на кырдале (бугре) между озерами Уолба и Жиркова. Могилы не имели внешних признаков. Костяки лежали в грунтовых ямах, осыпанные крас­ной минеральной краской - охрой, подобно костякам из Китойского мо­гильника на Ангаре и Оленьего острова на Онежском озере в Карелии. При одном костяке были найдены крупные каменные наконечники стрел архаического типа - в виде ножевидных пластин, ретушированных только частично вдоль краев. Поселение занимало всю площадьбугра, причем куль­турные остатки содержались в двух слоях. В нижнем слое найдены такие же по типу наконечники стрел, как в могильнике, а вместе с ними наконеч­ники особого рода, в виде «напилков», т. е. трехгранные в поперечнике, сплошь ретушированные. Найденные здесь остатки жилища имели вид овального углубления с почти отвесными стенками, заполненного мешаной супесью с значительной примесью красной охры и каменными изделиями. Последние представлены были большим количеством крупных ножевид­ных пластин правильной огранки, изготовленных из черного кремнистого сланца. Верхний слой Уолбинского кырдала дал находки иного рода. Появляется довольно обильная ложнотекстильная керамика. Наконечники стрел приобретают обычный неолитический облик: они небольшие, двусторонне ретушированные, снабжены отчетливо выделенным черешком. Широкое распространение теперь имеют здесь резцы нового типа: много­гранные с отчетливо выделенной рукоятью, изготовленные из сработан­ных нуклеусов, тогда как ранее употреблялись архаические резцы на углу сломанных пластин или специально сделанные из кремневых отщепов резцы бокового типа с ретушью на верхнем конце.

Ложнотекстильная керамика - керамика, покрытая оттисками в виде шах­матной мелкоячеистой сетки, произведенными ударами специальной лопаточки с на­резками на ее поверхности.

Поблизости от Уолбинского кырдала оказались и другие поселения, одновременные образованию верхнего слоя кырдала. Следов жилищ в виде землянок на них не встречено, но зарегистрированы особые очажные ямы с зольными выбросами при них. Такие очаги могли сопровождать летние жилища с каркасом из ивовых прутьев, известные на Амуре под назва­нием хоморан, а у ленских якутов называющиеся отуу.

На данном этапе, а может быть и раньше, неолитические племена достигают и более северных областей Якутии - вплоть до берегов Ледо­витого океана. По берегам Лены, межу Жиганском и Чокуровкой, в ряде мест выявлены остатки культуры бродячих охотников тундры и лесо­тундры каменного века. Это были следы временных стойбищ, где помеща­лось одно или несколько легких переносных жилищ типа чума. На месте, где стояли такие жилища, обнаруживаются обыкновенно крайне немного­численные, а вместе с тем очень выдержанные по своему ассортименту находки: несколько мелких отщепов и ножэвидных пластин, один или два охотничьих мужских ретушированных ножа, напоминающих по форме наконечники копий, один-два наконечника стрел, реже скребки. Кера­мика была известна, но образцы ее на стоянках встречаются крайне редко.

Кроме таких стоянок, в тех же районах найдены одновременные им па­мятники особого рода. На высоких скалистых мысах, со всех сторон об­дуваемых ветром - избавителем от гнуса, обнаруживаются тысячи ка­менных отщепов, сконцентрированных обыкновенно на очень ограничен­ном участке, площадью не более 15-20 м2. Вместе с отщепами лежат и орудия, служившие для обработки камня, овальные или цилиндриче­ские по форме гальки с выбоинами на концах, отбойники. Обычных по типу заготовок в виде не законченных отделкой вещей определенных форм, т. е. скребков, наконечников, ножей, здесь очень мало. Зато много пер­вично отесанных болванок, своего рода полуфабрикатов, которые могли быть употреблены впоследствии для изготовления любого изделия. Древ­ние мастера, таким образом, ставили своей целью лишь вчерне заготовить камень, освободить его от ненужной тяжести в виде корки, трещиноватых участков и подготовить для переноса в другие места, где нет такого поде­лочного камня, на более или менее далекое расстояние. Такие своеобраз­ные нижнеленские мастерские, следовательно, вполне соответствуют по своему характеру временным стойбищам бродячих охотников лесотундры, которые непрерывно меняли свое местопребывание, смотря по сезону и в зависимости от перекочевки дичи, особенно табунов северного оленя.

Точно такие же в основных очертаниях, как и в низовьях Лены, неолити­ческие памятники известны далеко к востоку от Лены, в долине Колымы. Они обнаруживаются и в глубине Чукотского полуострова, где тоже из­давна существовала древняя континентальная культура, предшествовав­шая культуре оседлых морских зверобоев. Следы последней оказались, например, в центральной части полуострова на р. Амгуэме, где найдены ножевидные пластины и нуклеусы, совершенно отсутствующие в древ­них прибрежных поселениях, но известные на материковых поселениях Аляски, например на стоянке в районе «Университетской фермы» в Фер­бенксе. На Амгуэме обнаружены также превосходно обработанные отжим­ной ретушью наконечники стрел листовидной формы.

Памятники лесного неолита Западной Сибири, северного и восточного Приуралья остаются еще очень слабо выявленными. Однако даже и то немногое, найденное в настоящее время, показывает, что и здесь развитие древних культур шло своими путями. Известно, например, что в северной части бассейна Оби встречаются многочисленные древние поселения, состоявшие из землянок. Поселения эти расположены на мысах и ярах в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений - ни рвов, ни валов: достаточной защитой служила окружавшая их при­рода. Землянки в поселениях очень велики, площадь их достигает 625 м2. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища и спустя 3-4 тыс. лет. Они были в употреблении на Оби еще в XVIII-XIX вв. под названием мыс-хат, т. е. земляной дом. В древних землянках на северной Сосве оказались шлифованные и обитые орудия из камня, в том числе долота, ножи, скребки, наконечники стрел, вместе с обломками тонкостенных горшков яйцевидной формы. Горшки обыкновенно были украшены гре­бенчатым ямочным узором, сходным с орнаментикой, типичной для сосу­дов из среднеуральских поселений поздненеолитического времени - около 2000 г. до н. э.

Несколько позднее, в конце второго и начале первого тысячелетия до нашей эры, общий характер материальной культуры жителей нижнего Приобья изменяется. Сосуды становятся разнообразней по форме и орна­менту. Появляются плоскодонные горшки и блюда или миски. Орнамент обогащается. Впервые наблюдаются сложные сочетания тисненых ром­биков, образующих как бы своего рода сетку. Возникают изящные меандроподобные узоры, сходные как с шигирскими Урала, так и с орнаменти­кой степной андроновской культуры. Они отчасти сходны также и с неоли­тической орнаментикой советского Дальнего Востока. Сходство это про­стирается и дальше, на другие области их культуры.

Как амурские племена, жители Приобья занимались преимущественно рыболовством. Огромная река с ее многочисленными старицами, прото­ками и озерами доставляла людям не менее верный источник существо­вания, чем Амур для его неолитических обитателей. Рыболовство опре­делило не только тип жилищ или керамики, но и многие другие черты быта, вплоть до одежды из рыбьих шкур. «Одежда их, - писал в начале XVIII в. Гр. Новицкий, - обще из кожей рыб наипаче с налима, иже подобен сому, тот же осетра и стерлядей одерше кожу только трудами своими умягчает, яко могут все одеяния себе из них сошити, обще же из налимей кожи - кожаны, с иных же чулки, сапоги утворяют». И эта черта также роднит жителей Оби с амурскими племенами, которых ки­тайцы исстари называли «рыбьекожими».

Общее сходство образа жизни и общность хозяйственно-бытового уклада, вопреки разделяющим эти области северной Азии колоссаль­ным пространствам, закономерно привели к конвергентному возникно­вению во многом сходной материальной культуры древних рыболовческих племен на Оби и Амуре.

В неолитическое время природа Сибири полностью приобрела современный облик. Вдоль берегов Ледовитого океана расстилались тундры . Южнее лежала полоса лесотундры , которая языками лесов вторгалась вдоль речных долин на север. Сплошным широтным поясом протянулась теперь от Тихого океана и до Балтики лесная зона. Настоящий зеленый сибирский океан шумел на тысячи километров в глубине азиатского материка. На Дальнем Востоке мрачная темнохвойная тайга переходила в пышные леса Амура и Приморья , где сложился и свой собственный животный мир. Однако климат тогда был значительно теплее и мягче старого.

Характерные черты

Социальная организация

У полуоседлых охотников тундры и восточносибирской тайги это были экономически самостоятельные семьи и объединения нескольких семей численностью до 21-25 человек. У рыболовов и земледельцев Дальнего Востока существовали крупные (до 50 и более человек), объединённые совместным добыванием пищи, коллективы. Именно в таких крупных трудовых коллективах сложилась четкая родовая организация. Связанные общим происхождением и экзогамными обычаями, семейно-хозяйственные и родовые коллективы объединялись в племена - высшую социально-территориальную организацию неолита.

Территориальные зоны

Неолит Западной Сибири

Неолит Западной Сибири обнаруживает свои связи с мезолитом Средней Азии и родство с неолитическими культурами Восточной Европы (Культура ямочно-гребенчатой керамики) и Средней Азии (Кельтеминарская культура).

Наличие в Западной Сибири долговременных поселений с полуземлянками свидетельствует об оседлости неолитического населения. Значительную роль начинает играть рыболовство. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпин , Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве . Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок . Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 кв.м. и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет.

Для западно-сибирской неолитической характерны преимущественно остродонные сосуды, сделанные способом ленточного налепа и украшенные по всей внешней поверхности линейно-накольчатым и гребенчатым орнаментом.

По предположениям лингвистов, носители западно-сибирского неолита говорили на прауральском языке , который распался на самодийскую и финно-угорскую ветвь в VI тыс. до н.э.

Неолит Восточной Сибири

Восточная Сибирь начинается к востоку от Енисея. Она переходит в периферию Байкальского региона. Керамическая посуда на археологических памятниках усть-каренгской культуры в Забайкалье датируется возрастом 12 тыс. лет назад . Сыалахская культура принесла керамику народам Восточной Сибири (V-IV тыс. до н. э.). Наиболее полно исследованы неолитические памятники Прибайкалья. Региональная периодизация прибайкальского неолита, разработанная А. П. Окладниковым , стала опорной для всей Восточной Сибири.

В настоящее время в неолите Прибайкалья выделяют китойский культурно-хронологический этап (ранний неолит, конец VI - середина V тыс. до н. э.) и серово-исаковский (развитой неолит, конец V - середина IV тыс. до н. э.), на смену которым приходит эпоха ранней бронзы. Фофановский могильник в Забайкалье датируется 6460-5220 гг. до н. э. В ранненеолитической китойской культуре ещё ощущаются палеолитические традиции, но шлифованные тесла, двусторонне-обработанные наконечники стрел и глиняная посуда придают китойским комплексам вполне неолитический облик. В эпоху развитого неолита китойская культура сменяется серовской культурой. Сменившие серовцев носители исаковской культуры унаследовали от своих предшественников приемы изготовления и крашения керамики, но несколько переориентировали своё хозяйство, что отразилось и в производственном инвентаре.

Изучение митохондриальной ДНК в палеопопуляциях ранненеолитической китойской культуры (могильник Локомотив в верхнем течении Ангары , в зоне города Иркутск) и сменяющей её исаковской культуры развитого неолита (могильник Усть-Ида I на средней Ангаре) позволило сделать вывод о генетической взаимосвязи населения этих культур . У представителей китойской культуры из могильника Локомотив, живших 8125-6885 лет назад, определены митохондриальные гаплогруппы , , , , G (субклада G2a) , U (субклада U5a) . У обитателей Глазковского некрополя эпохи неолита (8000-6800 л. н.) определены Y-хромосомные гаплогруппы R1a1-M17 (LOK_1980.006 и LOK_1981.024.01), , С3 и митохондриальные гаплогруппы , , , , U5a , G2a . На стоянке Шаманка II определены только Y-хромосомные гаплогруппы K .

В могильнике Шаманка II, расположенном неподалёку от Слюдянки на юго-западном побережье озера Байкал на западной экспозиции склона второго холма Шаманского мыса зафиксирован культурный слой, содержащий находки раннего неолита - бронзового века.

Постоянные поиски дичи заставляли прибайкальцев вести полукочевой образ жизни. У них не было долговременных поселений и жилищ типа западносибирских полуземлянок. На оставленных ими стоянках археологам удается отыскать лишь многочисленные кострища и следы легких переносных жилищ типа чума . Близкие к прибайкальцам по культуре и образу жизни племена обитали в Якутии . Байкальско-ленский этнокультурный ареал включал археологические культуры Прибайкалья, Якутии и крайнего северо-востока. Всему ареалу присущи бедно орнаментированные круглодонные сосуды с отпечатками сетки-плетёнки или ложнотекстильными оттисками. Керамика изготовлялась с помощью твёрдой формы и сетки, а позднее способом выколачивания. Байкальско-ленская общность связывается с отдалёнными предками палеоазиатских народностей .

Громатухинская культура существовала на реке Громатухе (приток Зеи) и верхнем Амуре 15,5-6,8 тыс. лет назад . Первые сосуды из обожжёной глины там появились в 12-м тысячелетии до н. э. Результаты датирования керамики громатухинской культуры показали, что её возраст - 13300-10400 лет назад .

В 1970-х годах на дальневосточном поселении на утёсе Гася в месте слияния реки Амур и протоки Малышевской неподалёку от Сикачи-Аляна академиком А. Окладниковым и доктором исторических наук В. Медведевым была выделена древнейшая на Нижнем Амуре осиповская культура бродячих охотников (радиоуглеродная дата 12960±120 лет назад) . Название осиповская культура получила от селения Осиповка , находившегося некогда у железнодорожного моста через Амур у Хабаровска. Самая древняя керамика на территории России относится к осиповской культуре. По результатам радиоуглеродного датирования её памятники существовали в промежуток времени с 13300 по 7700 л. н. Неолитические памятники с керамикой и ранними датами есть также на севере Японии , в Корее и Китае. В поселениях осиповской культуры XI тысячелетия до н. э. были обнаружены украшения из алевролита , кольцо и диск из нефрита .

Так называемая «новопетровская» культура, выделявшаяся в бассейне среднего Амура , имела явно композитный характер - в неё искусственно объединили артефакты, относящиеся к различным археологическим культурам возрастом 15,5-8,5 тыс. лет назад. Наиболее исследованы поселения Новопетровка I, Новопетровка II, Новопетровка III и Константиновка. В «новопетровской» культуре не было микролитических орудий, но были шлифованные, позволявшие изготавливать многие деревянные изделия. Керамика «новопетровской» культуры близка по технико-технологическим, морфологическим и орнаментальным признакам к керамике культуры Ананси Северо-Восточного Китая .

Для поздненеолитических поселений Приморья характерны не только тёрочники и зернотерки, но и плечиковые мотыжки для обработки земли, шиферные серпы полулунной формы. Неолитические рыболовы Приамурья имели не только сети и невода , но изобрели и древнейшую в мире блесну в виде вогнутой пластинки из нефрита . Неолитическим культурам Приморья и Приамурья при всем их разнообразии присущ ряд общих черт. Дальний Восток - это мир оседлых людей, живущих деревнями , в прочных постоянных жилищах типа полуземлянок. Экономической основой такого образа жизни было продуктивное рыболовство. Именно в неолите здесь формируется хозяйственно-культурный тип оседлых рыболовов, сохранившийся у многих амурских народностей до этнографической современности. Эффективное амурское рыболовство обеспечивало не только оседлость, но незначительный рост народонаселения. А эти факты (прочная оседлость, значительная плотность населения) при наличии в Приморье и Среднем Приамурье плодородных земель сыграли определенную, если не решающую роль в усвоении местным населением распространявшегося с юга ручного (мотыжного) земледелия. Своеобразное орнаментальное искусство амурского неолита, такие определяющие его элементы, как амурская плетёнка, спираль и меандр , сохранились в этнографическом искусстве современного тунгусо-маньчжурского населения Амура. Это позволяет предполагать их генетическую связь с носителями неолитических культур Дальнего Востока.

Крайние северо-восточные районы Сибири (

Вслед за мезолитом около 6-5 тыс. лет тому назад начинается новое неолитическое время.

Предшественники и предки неолитических людей - племена эпипалеолита и мезолита, как мы видели, жили уже в условиях новой геологической эпохи - голоцена, когда складываются основные черты современной нам природы. В неолитическое время эта природа полностью приобрела знакомый нам облик. Вдоль берегов Ледовитого океана расстилались тундры. Южнее лежала полоса лесотундры, которая языками лесов вторгалась вдоль речных долин на север. Сплошным широтным поясом протянулась теперь от Тихого океана и до Балтики лесная зона. Настоящий зеленый сибирский океан шумел на тысячи километров в глубине азиатского материка. На Дальнем Востоке мрачная темнохвойная тайга переходила в пышные леса Амура и Приморья, где сложился и свой собственный животный мир.

Новое неолитическое время отличается от предыдущего уже тем, что теперь освоение большей части территории Северной Азии человеком в основном заканчивается. Разумеется, население Сибири тогда было еще очень редким. Отдельные племена были разделены необитаемыми пограничными пространствами. Это в полной мере соответствовало хозяйству и образу жизни лесных охотников, для существования которых требуются большие пространства тайги и тундры, способные прокормить их рыбой и мясом. Но по сравнению с эпохой палеолита успехи неолитических людей в заселении пустынных ранее пространств были огромными: неолитические поселения насчитываются не единицами и даже не десятками, а сотнями. Следы весьма древних поселений человека, владевшего луком и стрелами, шлифованным топором, умевшего изготовлять глиняную посуду, обнаруживаются по всей Северной Азии, в том числе вдоль арктических берегов Сибири: на Колыме, Индигирке, в Центральной Чукотке (стоянка на р. Якитикивееме), на реках Попигае и Хатанге - у самого Таймырского полуострова, в Бодьшеземельской тундре. Всего гуще следы неолитических поселений рассеяны в тайге вдоль Ангары и Лены, вокруг Байкала, в районе Читы, в бассейне Амура и в Приморье.

Еще важнее, что в новых естественногеографических условиях постепенно наступает конец и былому единообразию хозяйственного уклада, образа жизни и всей культуры древнейшего населения Сибири. Если бы мы могли пролететь 5 тыс. лет тому назад на «машине времени» Уэллса по маршруту ТУ-104 от Ленинграда до Владивостока, то мы увидели бы, как внизу, начиная с Урала, одна за другой сменяются по крайней мере шесть больших хозяйственно-культурных областей неолитической Сибири. Восточнее Урала и до Енисея жили тогда полуоседлые рыболовы и охотники Западной Сибири, причем в долине Оби и к западу от нее роль рыболовства, вероятно, поднималась до уровня ведущего занятия, определяя нали-

чие почти такого же оседлого уклада, как и на Амуре. На Енисее, у Красноярска, они соприкасались с лесными охотниками и рыболовами Прибайкалья, в жизни которых охота на лесных животных имела решающий перевес.

В тундре и лесотундре Восточной Сибири, на Таймыре, в бассейнах Оленека и Лены за Полярным кругом и еще далее к востоку, вплоть до Берингова пролива, кочевали бродячие охотники на северного оленя и озерные рыболовы Арктики. Вдоль Лены, Вилюя и Алдана жили полуоседлые рыболовы - охотники Центральной и Северо-Западной Якутии.

Байкальский ареал: 1 - ангарская, 2 - онежская; дальневосточный ареал: 3 - среднеаиурокая, 4 - нижнеамурская, 5 - приморская, 6 - сахалинская, 7 - камчатская; якутский ареал: 8 - среднеленская, 9 - северо-восточная; урало-обский ареал: 10 - обская, 11 - шигирская; среднеазиатский ареал: 12 - кельтеминарская.

В культуре населения всех этих областей, помимо особенностей, вызванных различиями ландшафтной обстановки, в хозяйстве и образе жизни, обнаруживаются и более мелкие, но еще более важные в этнографическом плане специфические особенности, не зависящие прямо и непосредственно от образа жизни и хозяйства.

В свое время наш выдающийся этнограф В. Г. Богораз метко сказал, что на севере одним из надежных способов определения этнической принадлежности среди многих других являются обыкновенные стельки. Каждый народ, оказывается, имеет здесь свои собственные стельки и по-своему их употребляет. В археологическом материале мы имеет то немногое, что Могло уцелеть от разрушительного действия времени. Но от этого значение Уцелевших элементов, конечно, не уменьшается, а возрастает. Таковы главным образом орнаментика глиняных сосудов, а также особенности и Детали одежды, которую можно восстановить по сохранившимся украшениям.

Можно, следовательно, полагать, что каждой из шести больших областей, отмеченных выше, соответствовала и определенная группа племен, имевшая собственное этническое лицо. В ряде случаев

удается в какой-то мере проследить даже связи этих древних культур с последующими -вплоть до этнографических культур. Так, уже в каменном веке прослеживаются глубокие корни культуры некоторых современных племен и народов Сибири, обнаруживаются их отдаленные предки. Ознакомление с этими группами древних племен и их культурами удобнее начать с запада, от Уральского хребта, а окончить его на востоке, у берегов Тихого океана. Первой такой областью древних культур Сибири является Западно-Сибирская.

НЕОЛИТ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

Вдоль рек, в том числе в бассейне р. Оби, и по берегам многочисленных озер Западной Сибири издавна обитали различные неолитические племена, имевшие много общего в своей культуре. 1

Наиболее ранние по типу находки обнаружены на стоянке у Андреевского озера вблизи Тюмени (первая Андреевская стоянка, или Андреевское озеро). Здесь на глубине около 2 м над толщей донного песка, несколько глубже современного уровня Андреевского озера было обнаружено большое количество ножевидных пластин. Из ножевидных пластин изготовлены были и каменные орудия - вкладные лезвия для вкладышевых орудий, ножи, скребки, а также наконечники. Изделия эти имеют в целом выдержанный архаический облик. Скребки концевого типа широко распространены в культурах эпипалеолитического времени. Среди вкладышей нет типично неолитических, сплошь ретушированных с обеих сторон, у них обработаны только края, оформленные мелкой зазубривающей ретушью. Особенно архаичны наконечники. Все они изготовлены из более или менее широких пластин, только отчасти обработанных ретушью и при этом характерным образом: вдоль краев и на кончиках. Несколько наконечников имеют вдоль одной длинной стороны специфическую боковую выемку, образующую черешок. Такие наконечники характерны для позднемезоли-тических и ранненеолитических культур соседних степных областей Средней Азии. Они известны там начиная с пещерных поселений Юго-Западной Туркмении (IV слой пещеры Джебел) и кончая несколько более поздними (IV-III тыс. до н. э.) поселениями кельтеминарского типа в низовьях Аму-Дарьи. Такие же наконечники известны и из самых ранних неолитических погребений Прибайкалья хиньской стадии.

В целом весь этот наиболее ранний здесь комплекс находок свидетельствует о наличии у древнего населения Восточного Приуралья весьма древних традиций, уходящих в микролитическую культуру степного мезолита Средней Азии и Восточной Европы.

Эпоха развитого неолита в собственном смысле этого слова представлена богатыми находками на том же Андреевском озере, на стоянках Козлова перейма и «VIII пункт». Для этих двух стоянок характерны глиняные сосуды с округлым и острым дном, полуяйцевидные и параболлоидные в вертикальном сечении. Сосуды украшались довольно богатым орнаментом, выполненным острием палочки-стека или гребенчатым штампом. Часто применялся полулунно-гребенчатый штамп, которым выполнялись узоры в виде криволинейных зигзагов. Важное место в орнаментации керамики принадлежало струйчато-волнистым линиям с характерными ритмическими нажимами. Композиция узора была в ряде случаев зональной, орнаментальные элементы располагались горизонтальными рядами параллельно венчику. Иногда же орнаментальное поле не только расчленялось вертикальными «лесенками» на широкие горизонтальные по-

1 В. Н. Чернецов. Древняя история Нижнего Приобья. «Материалы и исследования по археологии СССл №35 М., 1953

лосы, но и дополнительно разбивалось на особые участки, преимущественно треугольные или трапециевидные. Острое дно сосудов в свою очередь украшалось радиальными, расположенными от центра в стороны узкими полосами узора. Вместе с обломками таких сосудов встречены различные мелкие изделия из камня - скребки, ножевидные пластины, вкладные лезвия, наконечники стрел, а также шлифованные орудия.

К этому времени относится могильник около дер. Усть-Куренга на р. Шаж, правом притоке Иртыша. При неолитическом костяке здесь оказались шлифованное тесло, трапециевидное в поперечном сечении, костяные острия, украшения из расщепленных клыков кабана, украшенные волнисто-зубчатыми выемками вдоль края, а также две подвески или штампы с зубчатыми краями, может быть, служившие для нанесения на сосуды гребенчатого узора. Кроме того, имеются две схематически трактованные головки животных, вырезанные из тонких пластинок мягкого сланца.

К несколько более позднему времени, примерно к половине III тыс. до н. э., как полагают исследователи, относятся неолитические поселения в низовьях р. Оби, в северной части его бассейна. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпине, Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве. Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок. Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 м 2 и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет. Они были на Оби еще в XVIII-XIX вв. под названием «мыс-хат», т. е. «земляной дом».

В неолите жители Приобья жили не столько охотой, сколько рыболовством. Огромная река с ее многочисленными старицами, протоками и озерами доставляла людям значительно более верный источник существования, чем охота. Рыболовство определило не только относительную оседлость, тип жилищ - землянок, но и другие черты быта, в том числе и одежду из рыбьих шкур, характерную для приобских племен как в глубоком прошлом, так и вплоть до самого недавнего времени, до XIX в. «Одежда их, - писал в начале XVIII в. Гр. Новицкий о жителях Приобья, хантах, - обще из кожей рыб, наипаче с налима, иже подобан сому, тот де осетра и стерлядей одерше кожу только трудами своими умягчает, яко могут все одеяния себе из них сошиты, обще же из налимей кожи - кожаны, с иных же чулки, сапоги утворяют». Такую одежду, должно быть, носили и обитатели неолитических землянок. Внутри землянок и вообще на поселениях оседлых рыболовов и охотников Нижнего Приобья сохранились многочисленные предметы их домашнего обихода, позволяющие восстановить не только общие черты быта, но и ценные детали, характеризующие место приобских племен среди их современников в Европе и Азии. На поселениях найдены шлифованные и оббитые орудия из камня, в том числе долота, ножи, скребки, дисковидные наконечники палиц, наконечники стрел, вместе с обломками тонкостенных горшков яйцевидной формы. Горшки обыкновенно украшены были гребенчатым, а реже ямочным по технике исполнения узором, расположенным горизонтальными зонами и покрывающим сосуд сплошь, от венчика до днища. Орнаментальные зоны состоят как правило, из чередующихся горизон-

тальных полос зигзага, то узких, то широких, и разделяющих их полос вертикальных вдавлений. Изредка встречаются волнистые прочерченные линии, опоясывающие сосуд. Со временем орнамент усложняется. Распространяется узор в виде широкоячеистой сетки, образованной гребенчатыми полосами, а также широких криволинейных полос и расположенных под углом друг к другу более или менее коротких линий. Усложняется и техника орнаментации. Гребенчатый штамп становится разнообразнее. Так, например, теперь появляются овальные гребенчатые оттиски («гусеничные»), «гребенчатая качалка». Наряду с круглыми распространяются и овальные ямки. Каменные тесла из наиболее ранних землянок - трапециевидные и овальные в поперечном сечении, иногда с желобчато-выпуклым лезвием. Позже появляются топоры с сечением, близким к прямоугольному, но с выпуклыми широкими поверхностями. Одним словом, это была уже вполне зрелая неолитическая культура, во многом близкая тем культурам лесных рыболовов и охотников, которые сложились на Урале и к западу от него.

На Верхней Оби, в районе Томска, наиболее значительным памятником неолита является могильник на Старом мусульманском кладбище у Лагерного сада в г. Томске. Он содержит 30 могил, в которых было найдено большое количество каменных тесел и топоров, наконечников стрел и копий, ножей, скребел, стерженьков для рыболовного крючка, выпрямителей древков стрел, скребков и замечательное изображение медведя. Во многих могилах оказались целые или разбитые горшки. 2

Другой памятник, Томский могильник, находится в Лагерном саду г. Томска. Восемь могил этого могильника датируются неолитическим временем. В них содержался обычный для неолитических памятников материал, такой же как на мусульманском кладбище. 3

Кроме могильников, известны поселения большей частью с разновременным материалом, в которых, однако, типологическим методом удается выделить и ранние чисто неолитические комплексы: поселения на месте могильника Самусь I, остатки поселения и могила у с. Могильники, примерно в 150 км к западу от Томска, и Новокусковская стоянка.

Люди, оставившие эти памятники, лепили глиняные сосуды в виде плоскодонных горшков с раздутыми боками и небольшим донцем, часто неровным или же сделанным не параллельно венчику. Делали они горшки двух разновидностей: часть из них усеченно яйцевидной формы, у таких устье сосуда несколько заужено; другие же - баночные, с открытым верхом. Горшки украшали незатейливым орнаментом, нанесенным закругленным концом относительно тонкой палочки, оттиски которой образуют горизонтальные линии, иногда сдвоенные или строенные. Между этими полосами расположены пустые пояса. Иногда линии орнамента короткие, образующие как бы шахматный узор на поверхности сосуда. Встречаются сосуды, целиком покрытые такими оттисками. Иногда орнамент из оттисков имеет вид взаимно проникающих треугольных зон. Во всех этих случаях оттиски стоят поперек или под углом к линии орнамента. Но часто они следуют один за другим и тогда образуют линии отступающей палочки. Некоторые сосуды дополнительно украшены одним или двумя рядами ямок, расположенных под венчиком.

Наиболее многочисленными и разнообразными изделиями, найденными в могилах этого времени, являются тесла. Их делали из подходящих галек, которым путем сколов придавали нужную форму. В зависимости

2 А. П. Дульзон. Томский неолитический могильник. «Ученые записки Томского государственного педагогического института», т. XVII, 1957.

3 М. Н. Комарова. Томский могильник - памятник истории древних племен лесной полосы Западной Сибири. «Материалы и исследования по археологии СССл вып. 24, 1952, стр. 17-50.

от назначения тесла изготовляли с разным рабочим краем. Наиболее многочисленны тесла со скошенным со стороны брюшка рабочим краем. Они разнообразны как по величине, так и по поперечному сечению. Другие тесла имеют плоскую и сильно выпуклую спинку, в сечении они часто трехгранны. Довольно много также тесел с асимметричным рабочим краем, у них и спинка, и брюшко выпуклые, но все же брюшко несколько более плоское. Встречаются тесла с желобчатым рабочим краем. Нуждаясь в острых режущих орудиях, люди эпохи неолита в районе Томска изготовляли ножи двух видов. К первому относятся большие асимметричные ножи из ромбических в сечении пластин с сильно выпуклым рабочим краем. Второй вид ножей неправильно миндалевидной формы изготовляли из отщепов. Они значительно меньших размеров и сделаны более небрежно. Для охоты на зверей и птиц в это время использовали лук со стрелами и копья. Найдено много наконечников стрел трех видов; больших лавролистных с закругленным основанием, узких иволистных с прямым основанием и небольших миндалевидных с выпуклыми боками и прямым основанием. Вместе с ними находятся и наконечники копий, иногда лавролистной формы, из тонких хорошо отретушированных пластин. Ассортимент орудий, которыми пользовались люди эпохи неолита, был довольно широк. Для разных работ применяли неправильно миндалевидные скребла, скребки, которые обычно делали на концах пластин, простые отщепы и песчаниковые плитки. Встречаются в инвентаре могил и «выпрямители древков стрел», а также каменные стерженьки с насечками по концам, которые служили частью составных рыболовных крючков. В одной из могил на Старом мусульманском кладбище найдена каменная фигурка бегущего медведя с раскрытой пастью и высунутым языком.

В это время люди хоронили своих сородичей на кладбищих, расположенных в непосредственной близости от реки, в простых грунтовых ямах, обычно не очень глубоких. Первоначально ямы имели, видимо, деревянные перекрытия, которые сгнили и осели внутрь. После похорон иногда на месте погребения устраивалась тризна и зажигался огонь, а остатки костра потом сваливали в могилу или на нее. Огонь, таким образом, играл существенную роль в обряде погребения.

По составу инвентаря могилы Старого мусульманского кладбища резко делятся на две группы. Для одной из них характерны горшки, их бывает обычно по два в одной могиле. Иногда вместе с сосудами лежит топор и обязательно нож, встречаются отщепы. В другой группе могил посуды нет, но зато всегда присутствуют предметы вооружения: наконечники стрел и копий, несколько тесел, ножи. Наблюдается и различная ориентировка для каждой группы могил. Возможно, это мужские и женские могилы; судя по ним, обязанности мужчин и женщин в процессе производства были резко разграничены. На долю мужчины приходилась охота и рыбная ловля, продукты которых являлись основным источником питания людей эпохи неолита. Женщины же преимущественно занимались Домашним хозяйством, изготовляли посуду и, видимо, собирали различные съедобные растения.

Характерной особенностью керамики из Томского могильника в отличие от той, которая известна на Нижней Оби, является плоскодонность сосудов. Эта черта свойственна многим сосудам и из тех поселений, которые известны на Верхней Оби. Это стоянки Киприно, Верхние Чемы, Ирмень I, Мереть I и II.4

4 М. Н. Комарова. Неолит Верхнего Приобья. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. 64, 1956, стр. 93.

Неолитическая культура, характерная для района Томска в конце III тыс., сменяется новой культурой. Видимо, это связано с приходом сюда новых людей, которые оставили могильник №I у с. Самусь. 5 Могильник Самусь I находится на высоком берегу в устье речки Самуськи. Всего здесь оказалось 16 могил, в которых были найдены каменные топоры, тесла, ножи, наконечники стрел и несколько сосудов. Эти люди в противоположность своим предшественникам не делали сосудов с плоским дном. У них были только круглодонные и остродонные горшки. Остродонные сосуды имели выпуклые посередине бока и несколько отогнутый венчик. Круглодонные горшки по своей форме приближались к параболоидным. Из семи найденных в могилах горшков не было ни одного плоскодонного. Изменяется и способ украшения посуды. Исчезают орнаменты, выполненные отступающей палочкой. Стенки некоторых сосудов покрыты сплошными рядами мелких оттисков отступающего гребенчатого штампа.

В могилы по-прежнему кладут вещи производственного назначения и чаще других тесла, значительно реже топоры. Тесла представлены двумя видами: с плоским брюшком и выпуклой спинкой, у которых поперечное сечение имеет вид трапеции, и тесла со скошенным рабочим краем. В отличие от памятников более раннего времени большинство рубящих орудий изготовлялось из толстых пластин.

Как и раньше, в могилах часто лежат целые и ломаные ножи, но теперь редко встречаются большие асимметричные ножи с выпуклым рабочим краем. Зато больше становится неправильно миндалевидных, сделанных из отшепов. Вместе с тем появляются и хорошо отшлифованные ножи с вогнутым лезвием.

Происходят и некоторые изменения в форме наконечников стрел: все они книзу сужаются и имеют либо прямое, либо острое основание. Всего несколько экземпляров найдено с расширенным закругленным основанием. Наряду со старыми наконечниками копий лавролистной формы появляются и новые узкие наконечники, ромбические в сечении. Кроме того, в могилах найдены абразивы и уникальная фигурка стоящего на задних лапах медведя.

Изменяется и обряд погребения: появляются необычные захоронения одних черепов, что ни разу в других местных могильниках не встречено. Из верхнеобских стоянок ближе всего к самусьскому могильнику по форме сосудов и использованию для их орнаментации зубчатых штампов стоянки Ирба, Кротово II и Ордынское. Время могильника Самусь I определяется тем, что более ранние памятники здесь сближаются со стоянкой на Андрееевском озере, а сам этот могильник близок к Екатерининской стоянке, датируемой В. Н. Чернецовым III тыс. до н. э. К этому же или даже несколько более раннему времени следует относить известный Кузнецкий могильник, 6 погребальный ритуал которого и инвентарь, однако, во многом отличны от того, что известно по могильникам в районе Томска. Характеристика неолита Верхней Оби была бы неполной, если не упомянуть первоклассные памятники искусства, найденные как в могилах, так и высеченные на знаменитой скале у дер. Писаной. Глубокое знание мира зверей и мастерство обнаруживается в таких вещах, как скульптура медведя из Самусьского могильника на Старом татарском кладбище у г. Томска. Столь же искусно изображена летящая птица, костяная скульптура которой найдена в Яйском могильнике. По художественной

5 В. И. Матющенко. Самусьский могильник. «Труды Томского государственного университета им. В. В. Куйбышева», т. 150, серия историческая, стр. 46.

6 Н. А. Чернышев. Кузнецкий неолитический могильник. «Материалы и исследования по археологии СССл, № 39, 1953, стр. 336.

силе и выразительности первое место занимает фигура медведя из неолитического могильника Самуськи. Медведь изображен в спокойной позе, с передними лапами, по-человечески подобранными и сложенными на груди. У зверя огромная лобастая голова с длинной, типично медвежьей мордой. На голове животного рельефно моделированы круглые плоские уши, ямками обозначены маленькие глазки, тщательно прорезан длинный рот. От всей фигуры веет умиротворенностью и спокойствием.

Скульптуры неолитического времени передавали изображаемое животное не только в состоянии покоя, но и в стремительном движении. Медведь бежит в панике, он полон движения, все его тело напряжено. В таком же стремительном движении изображена и летящая птица. Это скорее всего гагара или утка. Она летит, вытянув шею, вся устремленная вперед. Вместе с тем животные изображены без мелких деталей: у медведя ноги только намечены, у птицы нет крыльев. Выразительный материал для характеристики искусства населения этих районов дают также замечательные писаницы на р. Томи, у дер. Писаной. О рисунках на р. Томи знали еще авторы XVIII в., которых вместе. с коренным населением этих мест поразило множество звериных и человеческих фигур, с необыкновенным терпением и тщательностью выбитых на скале, о подножие которой бьются волны быстрой горной реки, а вершина увенчана густыми зарослями леса.

Томская писаница «двуслойная». Большинство изображений, наиболее ранних по возрасту, выбито на ней в камне характерной мелкой выбивкой, «точечной ретушью». Часть рисунков вырезана и вышлифована, а некоторые фигурки, первоначально выбитые, были затем «освежены» и усилены резными линиями. Но во всех этих рисунках нет никакого отображения скотоводства, являвшегося основным занятием и главным источником существования людей бронзового и раннего железного века. Среди древнейших, выбитых точечной выбивкой изображений выделяются фигуры людей с широко расставленными и согнутыми в коленях ногами. Эти человечки как бы приседают в позе танца. Руки их распростерты в стороны и тоже изогнуты. На писанице отчетливо видно, что Два человека схватились руками и крепко держат друг друга. Головы У них округлые, широкие.

В другом месте среди лосей видна фигура человека с туловищем, изображенным в фас в виде треугольника, и головой, как будто повернутой вбок, как на египетских фресках. На голове видны широко выгнутые Дугообразные рога. Одна рука человечка плавно изогнута и опущена вниз,

другая тоже согнута в локте, но поднята кверху. Ноги фигурки тоже слегка изогнуты. Человечек как будто обращается к кому-то с речью или с вопросом.

Наряду с рисунками людей видны рядом две схематически изображенные человеческие ступни. Есть также условные знаки в виде двух концентрических овалов, вписанных друг в друга. Они, возможно, представляют собой элементарные знаки женского плодородия.

Но больше всего на Томской писанице фигур животных: звери на ней решительно преобладают. Вся писаница представляет собою как бы окаменевший обломок древнего звериного эпоса, целую поэму о зверях. Под двумя отмеченными выше человечками видна фигура животного с выпуклой горбатой спиной и склоненной вниз ушастой головой, напоминающей медведя. Одна фигура животного изображена в движении, в скачке, в галопе. У него пара острых ушей и длинный кривой хвост. Это скорее всего лиса или волк. Одна из лучших по ее реалистической живописи фигур Томской писаницы изображает журавля или цаплю. Птица стоит на длинных кривых ногах; у нее змееобразно изогнутая шея и длинный острый клюв, опущенный книзу. Две фигуры изображают, по-видимому, филина или сову. Обе они трактованы различным образом и выполнены в различной технике. У одной фигуры, по-видимому более древней, видна широкая голова, напоминающая бубновый туз; посередине ее вырезан клюв, по бокам намечены глаза. Туловище птицы, широкое и округлое, сплошь усеяно точками, очевидно, изображающими оперение. Среди рисунков Томской писаницы видна и еще одна фигура птицы, выбитая наиболее глубоко и четко. Это явно водоплавающая птица - утка, изображенная в характерной для нее позе. Она как будто привстала на воде и, вытянув шею с длинной массивной головкой, отряхивает крылья.

Главное место среди рисунков Томской писаницы занимает образ лося. Лоси идут целыми рядами, одни лоси следуют друг за другом, другие шагают им навстречу. Лоси изображены в одной и той же специфической фанере. У них короткое массивное туловище с мощным горбом над лопатками и узкий сухой круп. На груди и шее многих фигур глубоко врезаны дугообразные полосы. Морды животных очерчены лаконично и вместе с тем очень живо, с пластической глубиной рельефа. На них нарочито выделено утолщение тяжело нависающей верхней губы, заботливо отмечена расщелина рта и миндалевидный узкий глаз. Ни на одной фигуре не видно характерных лосиных рогов в виде лопаты с зубцами. Но зато на всех вырезаны поднятые кверху уши. Это все, должно быть, не лоси-самцы, а самки-лосихи. Ноги зверей сухие и длинные, широко раскинутые в стороны, на них показаны раздвоенные оленьи копыта.

Стремление рассказать в рисунке о звере как можно больше, полнее, нашло неожиданное выражение и в одной любопытной детали. На одном изображении лося в области груди имеется стреловидная фигура: это несомненно сердце и аорта зверя. Такой по-детски наивный прием, повествовательный рассказ о внутренностях зверя, об источнике его жизненной силы, встречается у западносибирских народов и много позже. Он известен также и в искусстве других народов этого же уровня развития, например у североамериканских индейцев.

Многочисленные фигуры лосей на Томской писаной скале не представляют собой какой-то единой, однажды задуманной и затем сразу осуществленной композиции. Они несомненно рисовались различными мастерами и в разное время. Однако все они или по крайней мере большинство их объединены, во-первых, единством стиля и творческой манеры древних мастеров. Главная черта этого стиля и художественного мироощущения того времени - динамизм.

Вся эта масса лосей захвачена одним динамическим порывом. Лоси быстро шагают, бегут и скачут, вытянув головы вперед. Их фигуры напряжены до предела и наполнены неукротимой энергией. Среди них нет ни одной фигуры, недвижно застывшей на месте.

Стремясь подчеркнуть этот динамизм и экспрессию лосиных фигур, древний мастер использовал простой и эффективный прием. Он расположил их не горизонтально, а слегка наклонно, приподняв верхнюю половину тела лося и соответственно опустив нижнюю. Такое расположение лосиных фигур становится еще более выразительным на фоне косых глубоких трещин, рассекающих гладкую поверхность писаной скалы. Могучие сильные звери как бы неудержимо стремятся кверху, карабкаются и перепрыгивают через трещины, упрямо преодолевая все препятствия на пути к цели.

Томская писаница с большой силой и наглядностью раскрывает мысли и чаяния, связанные с охотничьей жизнью, с заботой о благополучии первобытных охотников. Нет сомнений в том, что в основе этих изображений первобытная охотничья магия, стремление завладеть зверем.

В свою очередь скульптурные изображения из неолитических погребений могут многое рассказать о вере в духов-хранителей и предков, а также о космогонических мифах древних племен Западной Сибири. В них представлены, как мы видели, два основных сюжета, два центральных образа: медведь и птица.

Рассматривая эти памятники искусства каменного века западносибирских племен эпохи неолита, следует иметь в виду, что по общему облику их культуры и искусства они были настолько близки к своим западным соседям, обитателям Урала, что трудно сомневаться в их этническом родстве, в принадлежности тех и других к одной большой этнографической группе каменного века, или иначе к уральской, угорской. Последняя в свою очередь была близка к жителям лесных пространств между Балтийским морем и Уралом, т. е. тех областей, где писаная история застает уже во времена Геродота и Плиния финно-угорские народы и племена.

Не удивительно поэтому, что именно в их фольклоре и мифологии обнаруживаются такие элементы, которые позволяют понять идейное содержание памятников древнего искусства, оставленных неолитическими людьми.

Медведь издавна занимал особое, видное положение в мировоззрении и верованиях финно-угорских племен; он находился в ранге божества и пользовался в их религии самыми почетными правами.

Неслучайно, что в искусстве неолита Западной Сибири такое видное место принадлежит водоплавающим птицам, в первую очередь уткам. Оно, вероятно, объясняется особой ролью этих птиц в мифологии и космогонических воззрениях финно-угров. Мир, как рассказывает эпос финских племен, возник из яйца, снесенного в море гигантской уткой. Не случайно, должно быть, на неолитических сосудах их яйцевидная форма сочетается с образом птиц и воды. Может, сосуд означает яйцо, из которого возник мир; волнистые линии - воду первичного океана - бездны, а утки, «плывущие» по его волнам, напоминали древним людям миф о той птице, которая создала Вселенную.

В целом неолитические и непосредственно следующие за ними памятки ранней бронзы Западной Сибири отражают сложную историю местного населения в IV-III тыс. до н. э. Племена, обитавшие на границе тайги и степи, издавна находились в связи с потомками мезолитических обитателей степей и пустынь Средней Азии, оставивших после себя поселения с микролитическими изделиями геометрических форм. В зрелой неолитической культуре этих племен по-прежнему много общего со Средней Азией, конкретно - с кельтеминарской культурой Приаралья. Вместе

с тем эти общие с кельтеминарской культурой черты являются столь же характерными для неолита Урала. Можно поэтому, что и делают некоторые исследователи, говорить о какой-то определенной культурно-этнической общности, о большой группе родственных племен, обитавших в III - IV тыс. до н. э. в Приаралье, на Урале и в южных районах Западной Сибири. Очень вероятно, что это были предки угорских племен, граничившие на западе с предками финских племен Восточной Европы, а на юге - с древними индоевропейскими (ираноязычными) племенами Средней Азии. Позднее, в эпоху бронзы, на основе этой древней культурно-этнической общности вырастает, по-видимому, афанасьевская культура ранней бронзы.

Вторая группа племен, заселявших северные и восточные лесные районы Приобья, по своей культуре во многом была ближе к лесным племенам европейской части РСФСР, к неолитическому населению Волго-Окского района и Карелии, оставившему поселения с ямочно-гребенчатой керамикой. Об этом особенно наглядно свидетельствуют характерные остродонные сосуды с зональной гребенчатой орнаментацией строго выдержанного зонального прямолинейно-геометрического стиля.

В то же время как северные, так отчасти и южные племена Западной Сибири находились в связи с населением других областей, расположенных далее на восток, по направлению к Енисею и Ангаре. Оттуда в Западную Сибирь, на Урал и даже в Карелию проникали специфические для таежного Приангарья «топоры с ушками», известные на Ангаре с китойского времени. Есть общие черты с инвентарем прибайкальских могильников того же китойского времени и в инвентаре Усть-Куренгского погребения (расщепленные клыки кабана, орнаментация краев этих клыков волнисто-зубчатыми выемками), а также могильника в Кузнецке. Неизвестно, были ли здесь этнические контакты и прямое родство древних племен Западной и Восточной Сибири или сказывалось только опосредствованное культурное влияние, проникавшее через неродственные друг другу племена. Но во всяком случае такое культурное взаимодействие существовало и накладывало определенный отпечаток на всю культуру этих племен.

НЕОЛИТ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ

В IV-III тыс. до н. э. на берегах Ангары и Лены, а также в низовьях Селенги были расселены племена, создавшие своеобразную байкальскую неолитическую культуру. Многочисленные археологические памятники прибайкальского неолита и раннего бронзового века (глазковской культуры)- могильники, поселения, наскальные рисунки позволяют полнее, чем где-либо в других местах Сибири, проследить историю развития культуры этих племен, а также ее характерные черты и особенности, тесно связанные с природным окружением, с сибирской тайгой, в которой эти племена жили с начала голоцена. 7

Жизнь в суровой тайге Прибайкалья определила прежде всего основное направление и содержание хозяйственной деятельности обитавших в этом районе племен. Земледелие здесь в условиях того времени на уровне неолита исключено. Человек должен был продолжать ту жизнь, которую вели его ближайшие и более далекие предшественники, заниматься собирательством в той или иной мере, рыбной ловлей, а более всего охотой на крупных таежных животных: лосей, оленей, медведей и кабанов. Подсобное значение имела охота на лесных водоплавающих птиц,

7 А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. «Материалы и исследования по археологии СССл, № 18, 1950.

а также на мелких пушных зверей, шкурки которых, как и ныне, вероятно, шли на отделку одежды.

Потребности охотничьего промысла в таежных условиях определили пути дальнейшего технического развития прежде всего по линии усовершенствования охотничьего оружия и снаряжения. Это ясно видно на материалах из могильников наиболее раннего Исаковского этапа прибайкальского неолита. В инвентаре этих могильников особо видное место занимают предметы охотничьего вооружения, в том числе наконечники стрел, свидетельствующие о дальнейшем развитии лука как главного оружия лесных охотников. Наконечники стрел Исаковского времени отличаются большими размерами и сравнительно большим весом. Чтобы стрела с таким тяжелым наконечником пролетела на достаточно большое расстояние и поразила животное, нужны были луки иного размера и иной баллистической силы, чем луки мезолита. Вероятно, луки исаковцев достигали в длину человеческого роста. Концы деревянного стержня стягивала тугая тетива. Стрела, пущенная из такого лука, летела на значительно большее расстояние, а убойная сила ее была несравнима с действием тонких и хрупких стрел мезолитического времени. Охотники Исаковского времени, совершенствуя технику обработки орудий с помощью ретуши и оббивки, научились изготовлять несколько типов наконечников стрел. Теперь они изготовлялись не из ножевидных пластин, а из массивных сколов. Мастера по обработке камня не ограничивались только частичной подтеской острия и основания наконечника. Он обрабатывался сплошь с обеих сторон. Уже одно это увеличивало убойную силу стрел.

Вместе с тем люди пытаются теперь найти и наиболее рациональные формы для наконечника. Вероятно, поэтому в исаковское время в Прибайкалье впервые появляются в большом количестве двусторонне обработанные наконечники стрел нескольких типов. Наиболее распространенными среди них являются удлиненнотреугольные наконечники с асимметричным основанием. Одно из двух жалец наконечника оттянуто вниз, больше другого, вследствие чего основание его напоминает хвост ласточки. Такая особенность наконечника свидетельствует о преемственности традиций, которые появились в палеолитическое и развились затем в мезолитическое время, когда возникли древние наконечники с боковой выемкой. Реже встречаются крупные и массивные наконечники стрел с черешками.

Лук и стрелы не были, однако, единственным оружием неолитического охотника. Они позволяли поражать добычу на большем расстоянии, чем прежде, но, преследуя раненое животное, охотники пускали в ход орудия ближнего боя - копья с длинными и массивными наконечниками, изготовленными из кремня и кремнистого сланца. Наконечники копий, так же как стрелы, разнообразны. По крайней мере три из найденных в исаковских погребениях наконечника отличаются друг от друга. Один из них УЗКИЙ, длинный, второй -миндалевидный в плане, а третий - с расширенной средней частью и прямым основанием. Не исключено, что такие вариации форм наконечников связаны с поисками наиболее рациональных и эффективных для охоты вариантов метательных орудий. Обработка этих важных охотничьих орудий отличается большой тщательностью. Обе широкие плоскости наконечников выстругивались уплощающими сколами и дополнительно подправлялись ретушью по краям. В руках опытного охотника такие копья с каменными наконечниками были грозным оружием нападения и защиты.

На вооружении охотника имелись не только копья с каменными наконечниками, но также унаследованные от палеолитического времени вкладышевые наконечники. Они повторяют в основном вкладышевые орудия Верхоленской горы на Ангаре, Афонтовой горы на Енисее, Ошурковской стоянки на Селенге. Сходство заключается прежде всего в общем виде костяного острия - основы, в которую вставлялись каменные вкладыши. Они длинные, массивные, не уплощенные, а округлые в сечении, самый заостренный - верхний конец и широкий уплощенный - нижний конец-насад. В пазы основы наконечников копий, так же как в палеолитических изделиях такого рода, часто вставлялись не сплошь обработанные прямоугольные вкладыши, а простые ножевидные пластинки, сколотые с призматических нуклеусов. У других наконечников края пластинок выщерблены так, что они образуют зубчатое лезвие, иногда с разводом, как зубья у пилы. Встречаются также пластинки, которые выструганы со спинки, а с брюшка выщерблены. Мастер, явно следуя выработанной ранее, еще в палеолите, традиции, затрачивал минимум усилий при обработке ножевидных пластин. В результате получалось лезвие с зубчатым краем, рабочий эффект которого был выше, чем у необработанных пластин. Рана от копья с таким лезвием получалась рваная, животное вследствие этого погибало быстрее.

Среди немногочисленных по типу шлифованных орудий наиболее характерными являются тесла. Они имеют архаические черты, свидетельствующие о том, что техника шлифования только недавно стала широко применяться для изготовления крупных тесловидных и рубящих орудий из камня. На тщательно отшлифованных широких плоскостях тесел видны раковистые углубления сколов, следы предварительной обработки заготовок орудий. Боковые грани тесел, а также обушок их часто оставались неотшлифованными. Первые шлифованные прибайкальские тесла отличаются асимметричностью, их верхняя часть, как правило, сильно выпуклая, с острым ребром посередине, а нижняя, напротив, плоская или чаще желобчато-вогнутая. Лезвия тесел односторонне скошенные, чаще трапециевидные, с более узкой или даже приостренной обушковой частью.

Изучение следов работы, сохранившихся на верхней части лезвия, показывает, что эти крупные орудия использовались для изготовления больших деревянных изделий. Ими можно было выдалбливать из целых стволов деревьев большие лодки. В могилах найдены, кроме того, плоские, небольшого размера орудия, трапециевидные, а не треугольные, которыми, очевидно, производилась окончательная обработка лодок и деревянных изделий. Желобчатость лезвий у них выражена слабее, иногда едва заметна. В могилах тесла обоих типов встречаются обычно попарно. Они, очевидно, дополняли друг друга в работе. Лодки, изготовленные такими инструментами, исаковцы могли использовать прежде всего для рыбной ловли. С лодок можно было охотиться с помощью копий и луков.

В могилах Исаковского времени обнаружены, кроме того, ножи характерной асимметрично-треугольной формы, с острым клювовидным выступом. Ножи такого типа можно было использовать при разделывании рыбы, а также туши животного. Они употреблялись закрепленными в деревянной или костяной рукоятке.

Кроме охоты и рыболовства, большое значение у исаковцев имело также собирательство. В тайге летом и осенью заготовляли впрок на зиму ягоды, орехи, дикий лук, съедобные коренья растений. В одной из могил на Братском Камне найдена кирка, изготовленная из рога оленя. Она является одним из многочисленных, но не дошедших до нас орудий собирательства, которые изготовлялись, по-видимому, в большинстве случаев из дерева. Такие инструменты употреблялись также для различных хозяйственных нужд на территории временного становища. Ими выкапывали ямы для очагов в чуме, а также хозяйственные ямы, в которых хранили запасы мяса, рыбы, съедобных кореньев и луковиц.

В могильниках Исаковского этапа обнаружены также и первые прибайкальские глиняные сосуды. Они имеют не плоское, а заостренное дно. В вертикальном разрезе сосуды эти параболоидные, часто с легкой асимметрией и сдавленностью с боков, что показывает несовершенство техники их изготовления. Сосуды не имеют венчиков и ясно выраженной шейки.

Наиболее характерной чертой этой керамики являются отпечатки сетки-плетенки на внешней поверхности сосудов. Они сплошь покрыты отчетливыми следами - отпечатками толстых нитей, крупных узлов, квадратными или ромбическими ячейками. Отпечатки сетки на внешней поверхности сосудов явно не играли орнаментальной роли. Они свидетельствуют о том, что первые гончары в Прибайкалье использовали сетку при изготовлении керамики как прокладку между формой, с помощью которой лепили сосуд, и слоями глины. Простейшей формой могла служить коническая ямка, вырытая в земле.

После того как сосуд был изготовлен, оставалось только вынуть его вместе с сеткой из ямы и обжечь на костре. До обжига около прямого венчика сосуда мастер иногда наносил скупой и незамысловатый орнамент. Он состоит обычно из ряда конических ямок, расположенных на равном расстоянии друг от друга. Они наносились костяной или деревянной палочкой с коническим концом. Ямки не прошивали насквозь сравнительно тонкие стенки сосуда, но на противоположной, внутренней, его поверхности ямкам соответствуют выпуклины-горошины. Иногда ямки наносились сверху на срезе венчика. Кроме ямок, сосуды украшались рядом вдавлений в виде запятой или косых насечек. У одного сосуда такие косые насечки нанесены не на внешней поверхности, а на внутренней. Размеры Исаковских сосудов невелики. Высота их составляет 18-23 см при диаметре горла не больше 20 см.

Таким образом, исаковская керамика как по примитивной технике изготовления, так и по форме, по предельно скупому орнаменту является исходной керамикой в неолите Сибири. Не исключено, что первые остродонные глиняные сосуды в Прибайкалье являются копией плетеных сумок, которые, возможно, имели люди палеолитического времени. Они свидетельствуют о первых и при этом самостоятельных шагах в гончарном искусстве неолитических обитателей Сибири.

Предметы искусства и украшения в могилах исаковского времени редки и примитивны. К ним относятся целые или расколотые вдоль клыки кабана с нарезками на концах или просверленным отверстием около основания. Клыки кабана, судя по их расположению в могиле, украшали головной убор, соединяясь острыми концами. В качестве украшений употреблялись также клыки марала грушевидной формы. Игольники украшались одной или двумя параллельными кольцевидными нарезками.

Население в долине Ангары в исаковское время было немногочисленным. Об этом свидетельствует небольшое количество погребений, обнаруженных в могильниках. Охотничьи коллективы состояли из людей, связанных кровным родством. После смерти членов рода хоронили на одном могильнике, иногда рядом друг с другом. Могильная яма, так же как и в предшествовавшую эпоху, заполнялась плитами и камнями. Умерших клали головой в сторону восходящего или, напротив, заходящего солнца.

Таким образом, ранний этап неолита в Прибайкалье характеризуется выраженными архаическими чертами в культуре. Древние, восходящие к палеолиту традиции отчетливо прослеживаются как в технике обработки орудий, так и в их типологии. Вместе с тем в исаковское время наблюдается резкий сдвиг в культуре и экономике, характеризующийся появлением лука и стрел, керамики, а в изготовлении орудий труда - принципиально новым способом их обработки - шлифованием.

Полный расцвет неолитической культуры лесных охотников Прибайкалья наблюдается на следующем этапе, который носит название серовского. Серовский этап хронологически относится к первой половине III тыс. до н. э. Он характеризуется значительно большим количеством памятников, чем предшествующие этапы. К тому времени относятся многочисленные поселения и наскальные изображения. Вместе взятые, эти памятники позволяют полнее представить культуру, экономику, общественный строй и мировоззрение обитателей Прибайкалья в период расцвета культуры неолита.

Основой экономики на серовском этапе по-прежнему продолжает оставаться охота. Поэтому не удивительно, что усилия таежного охотника, как и раньше, направлены на максимальное усовершенствование охотничьего вооружения, в первую очередь лука и стрел.

Люди серовского времени, стремясь повысить дальнобойность и убойную силу лука, впервые в мире, насколько об этом можно судить по имеющимся сейчас археологическим данным, изобрели лук принципиально иного, чем прежде, устройства. При раскопках могил охотников серовского времени около костяков сбоку часто находили длинные пластины, вырезанные из рога лося. Пока такие пластины встречались отдельными разрозненными экземплярами, назначение их оставалось загадочным. Однако после того как в ряде погребений было обнаружено, что пластины располагаются от головы до ног погребенного, тесно примыкают друг к другу и образуют сплошную дугообразную полосу, стало ясно, что они являются обкладками истлевшей деревянной основы лука, во много раз усиливавшими при стрельбе его силу.

Такие луки, основа которых составляется из нескольких разнородных материалов, отличающихся друг от друга степенью эластичности, принадлежат к лукам составного или усиленного типа и представляют вторую ступень в истории развития лука вообще, следующую за более древними простыми луками, сделанными из одного цельного куска дерева. Размеры серовских луков, судя по сохранившимся костяным пластинам, составляли 1 -1.6 м. В некоторых случаях луки равнялись росту охотника. Дальнобойность такого лука, его мощность и вероятность поражения цели были несравненно большими по сравнению с простыми луками исаковского времени. Древние охотники украшали свое любимое и самое надежное оружие связками бус, изготовленных из клыков марала. Они прикреплялись на противоположных концах лука в местах соединения их с тетивой.

Вместе с луками в могилах около ног или локтя погребенного встречаются скопления наконечников стрел, лежащих обычно группами, включающими несколько десятков экземпляров. Судя по этому, стрелы находились в специальном колчане, сшитом из бересты или кожи.

Усовершенствованы были в серовское время не только луки, но также и наконечники стрел, которые стали более изящными, что несомненно увеличивало точность стрельбы. Наряду с наконечниками старых типов, с асимметричным основанием, появляются наконечники с симметричной выемкой в основании. Особенно широко применяются теперь наконечники с черешками, появившиеся впервые еще в исаковское время. Кроме каменных наконечников, в серовское время впервые появляются специализированные тупые наконечники, изготовленные из кости. Такие наконечники употреблялись при охоте на соболей или белок, а также на птиц. Тупые наконечники из кости были удобны тем, что не портили шкурок пушного зверя.

В качестве оружия ближнего боя продолжают употребляться кинжалы и наконечники копий. Изготовлению их придается особое значение, так как от совершенства такого оружия зависит зачастую успешное заверше-

ние охоты, а в ряде случаев и жизнь самого охотника. Наконечники копий и ножи серовцев из кремнистых пород являются поэтому превосходными образцами высокого мастерства обработки камня. Типологически они частично близки Исаковским наконечникам копий, но вариации форм их разнообразнее, а техника изготовления по тем временам предельно совершенна. Особенно превосходно обработаны длинные наконечники с прямым основанием и треугольной формой. Длинные, строго параллельные друг другу фасетки ретуши пересекают насквозь обе широкие плоскости наконечников. Края их дополнительно обрабатывались мелкой ретушью. Другие клинки обрабатывались с обеих сторон крупными и широкими пластинчатыми сколами, направленными от краев к середине широких плоскостей. Края их также приострены мелкими фасетками ретуши.

Кроме наконечников копий, клинков и ножей с прямыми основаниями, имеются такие же изделия миндалевидной и вытянутоовальной формы с приостренной нижней частью (рукоятка) и более широкой верхней.

Как и в исаковское время, охотник отправлялся в тайгу на промысел с вкладышевыми копьями, унаследованными от времен палеолита. Вкладышевые копья, однако, также претерпели изменения. Основа их теперь не столь массивная, как прежде. Она в поперечном сечении не округлая, а плоская. Широкие грани основы тщательно отполированы и параллельны друг другу. Тонкие и хрупкие ножевидные пластины заменяются теперь значительно более надежными вкладышами, изготовленными из массивных, сплошь обработанных с двух сторон ретушью пластин кремня или реже халцедона. Вкладыши имеют теперь прямоугольные очертания и тщательно подгоняются друг к другу, образуя сплошное прочное лезвие.

В походных сумках охотников среди массы мелких орудий, необходимых для жизни в лесу, по-прежнему встречаются инструменты, с помощью которых можно было, так же как в исаковское время, разделать тушу убитого животного. Ряд таких изделий серовцы унаследовали от предшествующей эпохи. К ним относятся прямые костяные ножи с массивными и широкими прямоугольными вкладышами, обработанными двусторонней ретушью. Они лишь более плоские, чем вкладышевые ножи такого же типа из могил Исаковского времени. Иногда такие вкладыши, покрытые параллельными струйчатыми фасетками ретуши, пересекающими наискось во всю ширину плоскость, встречаются в могилах и без костяной основы. Они, очевидно, вставлялись в деревянную оправу, которая не сохранилась.

От Исаковского времени в инвентаре серовцев сохранились также плоские двусторонне ретушированные ножи асимметрично-треугольной формы. В отличие от Исаковских ножей они обработаны более тщательно, а их форма более совершенная.

Успех охоты обеспечен был еще и тем, что в серовское время в Прибайкалье спутником охотника была собака. Она помогала выискивать зверя, преследовала его, участвовала в облавах. Собака играла настолько важную роль в хозяйственной деятельности серовцев, что они заботились о ней как ни о каком другом животном. На поселениях около г. Свирска на дне больших хозяйственных ям были обнаружены специальные захоронения собак. С ними связаны были какие-то ритуальные действия, вероятнее всего обеспечивающие удачную охоту. Одна из собак захоронена с намеренно положенными около черепа длинными ножевидными пластинами.

Серовцы не ограничивались, однако, только усовершенствованием охотничьего вооружения и охотничьего хозяйства. Прибайкальские племена развивают дальше и вторую отрасль своего хозяйства - рыболовство. Рыбу ловили разнообразной снастью, которая свидетельствует о различных способах ее добычи. Ее ловили прежде всего рыболовными крючками, изготовленными из кости и дерева. В одной из могил серовского времени обнаружен рыболовный крючок простейшего типа. Он целиком вырезан из кости, имеет прямой, лишенный каких-либо нарезок стерженек, который переходит в плавно закругленную нижнюю часть с острым зубчиком-жальцем, таким же как на современных крючках из металла. На более позднем этапе серовской культуры появляются рыболовные крючки иного типа, составные. Они состоят из шиферных или альгаматолитовых стержней, к которым привязывалось костяное или деревянное жальце-острие.

Рыбу добывали также гарпунами, вырезанными из кости. По краям широкой костяной пластинки мастер вырезал с одной или двух сторон кривые зубья. Гарпуны прикреплялись к дереву с помощью отверстия в основании, выемок или уступов-плечиков у насада. Гарпунами можно было добывать рыбу ночью на лодке. На ее носу разводился в жаровне огонь, который освещал на большую глубину прозрачную ангарскую воду. Один из рыболовов стоял здесь же, поджидая крупную рыбу, а второй управлял лодкой, медленно сплавляя ее по течению.

С гарпунным ловом рыбы связаны и многочисленные скульптурные изображения рыбки-приманки из камня или кости. Среди них имеются фигурки бычков-широколобок, налима, окуня, сига, ленка. Кроме обычных, встречаются также янусовидные изображения рыбы с двумя головами, обращенными в разные стороны.

Такие рыбы-приманки, вырезанные из кости, широко известны по этнографическим материалам, собранным у народов севера Сибири, и способ их применения в серовское время не отличался, очевидно, от современного. Об этом свидетельствуют отверстия на каменных скульптурах. Отверстие на спине обычно строго центрировано и использовалось для прикрепления шнура - линя, на котором фигурка рыбы-приманки опускалась в воду. Отверстия около хвоста и жабер служили для прикрепления ярких предметов, изображавших плавники рыбы. Такие рыбки-приманки применялись на севере в XVIII-XIX вв. при подледном лове рыбы. В специально сооруженном над прорубью шалаше сидел рыбак. С помощью шнура он поворачивал приманку в воде, подражая движениям живой рыбы. Как только рыба набрасывалась на приманку, рыболов пронзал ее гарпуном и извлекал на поверхность.

Кроме рыболовных крючков и гарпунов, серовцами применялась также рыболовная сеть. Об этом свидетельствуют каменные грузила, которые встречаются на поселениях в слоях, относящихся к серовскому времени. Грузила изготовлялись обычно из простых плоских галек, с двух сторон которых делались выбоины для прикрепления к сети. На поселениях около Свирска встречены, кроме того, большие и тяжелые гиревидные грузила, изготовленные из глыб известняка. В верхней, более узкой, части их с двух сторон просверливалось широкое круглое отверстие. Не исключено, что такого рода грузила употреблялись не только с сетями или неводами, но также в качестве якорей к плетенным из прутьев рыболовным снастям. Рыбная ловля сетями, а также гарпунами велась, по-видимому, с лодок, выдолбленных из целых деревьев.

Таким образом, в серовское время наряду с совершенствованием традиционного для лесных сибирских племен охотничьего хозяйства каменного века, которое достигает в это время подлинного расцвета в связи с предельным усовершенствовавшем старого, доставшегося от исаковского времени охотничьего инвентаря, расцветает новая отрасль хозяйства - рыболовство.

Источники пищевых запасов расширились вдвое. Появился новый, более надежный источник существования. В связи с этим увеличивается количество населения, а вместе с тем растет сила и влияние сероиских племен. На берегах Ангары появляются обширные поселки, остатки которых занимают сотни квадратных метров. Поселения серовского времени не являются кратковременными стоянками небольших коллективов кочующих с места на место лесных охотников и рыболовов. Они представляют собой долговременные, по крайней мере сезонные резиденции значительных коллективов. Слой поселений насыщен большим количеством культурных остатков - обломками керамики, каменными изделиями, отщепами, костями животных и рыб. На территории поселений располагаются иногда десятки очагов, сложенных из камней. Среди других долговременных хозяйственных сооружений особо следует отметить появление больших ям для запасов, а также для копчения мяса и квашения рыбы. На краю таких ям, достигающих в диаметре около 2 м и глубины до 1.5 м, сооружались очаги из плит. Иногда очаги располагались на дне ям. С помощью костров, вероятно, коптили мясо и рыбу.

Как охота, так и рыбная ловля велись коллективно, при участии всех членов рода. Несмотря на значительные достижения в хозяйстве и совершенствовании технического вооружения, человек в одиночку не мог бы добиться успеха в борьбе с природой. Общими усилиями изготовлялись и трудоемкие охотничьи и рыболовные сооружения. Коллективное первобытнообщинное производство серовского времени, естественно, вело и к коллективному потреблению.

О равенстве членов родового коллектива серовцев свидетельствуют их погребения: почти в каждом погребении имеется один и тот же стандартный набор орудий - лук со стрелами, глиняный сосуд, шлифованные тесла, шлифованный нож, большой двусторонне ретушированный нож. Само по себе сопровождение умерших набором орудий, которыми он пользовался при жизни, свидетельствует о заботе коллектива живых об умершем, «ушедшем в другой мир».

Женщина в коллективе серовцев занимала равноправное положение. Вместе с нею в могилу клали те же орудия, которые обычно сопровождают мужчин. Это значит, что женщина участвовала в охоте и рыбной ловле и несла ту же нагрузку, что и мужчина. Серовское время в Прибайкалье является временем расцвета родового строя, основанного на материнском праве.

Серовское время характеризуется общим подъемом всей культуры неолитических племен Прибайкалья. Это отчетливо видно прежде всего в технике изготовления орудий труда. В массовых масштабах производится обработка камня оббивкой и отжимным способом. На поселениях, раскопанных в районе Свирска, Рютино, Братска, около многочисленных очагов, относящихся к серовскому времени, сохранилось огромное количество отщепов, грубых сколов, ножевидных пластин, сработанных до предела нуклеусов, а также заготовок. Отщепы и пластины залегают часто плотными скоплениями, образующими настоящие рабочие площадки. Техника отделения ножевидных пластин достигла совершенства. В серовское время широко использовались цилиндрические и конические нуклеусы, с которых скалывались правильные ножевидные пластины разной длины и ширины. Особенно длинные и широкие пластины скалывались с больших плоских плитчатых нуклеусов.

Широкое распространение техники отделения ножевидных пластин и общий прогресс в технике обработки каменных орудий связаны с усовершенствованием орудий вторичной обработки изделий. Кроме примитивных и грубых отбойников, изготовленных из кусков камней, галек или сработанных нуклеусов, в серовское время появляется целый набор костяных и роговых инструментов, с помощью которых обработка камня достигает «ювелирного» по тем временам совершенства.

Для этих целей служили встреченные в могилах длинные тонкие стержни, овальные или плоскоовальные в сечении. Концы их слегка приострены и смяты. Такими тонкими отжимниками производилась окончательная отделка наконечников стрел, копий, ножей и скребков. Имеются также отжимники иного типа. Они изготовлены из массивных отростков рога. Такие отжимники употреблялись, очевидно, для более грубой, первичной обработки изделий и служили в качестве своего рода пунсонов, по которым ударяли тяжелыми каменными или деревянными молотками. Это были посредники между обрабатываемым орудием и отбойником. С помощью их можно было скалывать широкие и длинные ножевидные пластины с нуклеусов большого размера.

Все шире применяется шлифование камня при изготовлении тяжелых рубящих орудий типа тесел и топоров. Тесла теперь изготовляются не только из серого кремнистого сланца, наиболее удобного для обработки, но также из вязкого зеленого и прочного нефрита. По типу серовские тесла отличаются от тесел предшествующего времени. Они представляют собой правильные прямоугольные бруски со строго параллельными широкими плоскостями и боковыми гранями. Обушок их не приострен, а тупой или прямоугольный. Серовские тесла напоминают так называемые толстообушные топоры Северной Европы, которые датируются приблизительно тем же временем. Кроме тесел, способом шлифования продолжают изготовляться ножи с вогнутым лезвием.

Появляются иные, чем прежде, формы сосудов, новая орнаментация, иначе отделывается поверхность сосудов. Полностью исчезают сосуды параболоидной формы. Вместо них появляются сосуды с округлым внизу туловом, суженным горлом, с широким шаровидным дном. Они меньше, чем Исаковские, по размерам, но устойчивее их. Основная масса налитой жидкости приходится в серовских сосудах на нижнюю их половину.

Кроме обычных сосудов, в которых на кострах приготовляли пищу, серовцы пользовались специальными сосудами типа походных фляг, а также переносными дымокурами, которые спасали летом охотника и рыболова от гнуса. На таких сосудах имеются специальные налепные ушки.

Кроме по-прежнему широко распространенной керамики с сеткой-плетенкой, появляются новые сосуды с тонкими гладкими снаружи стенками. На смену старой технике изготовления керамики с помощью сетки приходит, должно быть, новая, более прогрессивная - выколачивание сосуда специальной колотушкой из куска глины.

Одновременно с обогащением форм керамики и совершенствованием техники ее изготовления появляются новые, более разнообразные способы ее украшения. На сосуды наносились специальными штампами с зубчиками гребенчатые оттиски в виде овальных гусеничных вдавлений, прямых насечек или параллельных гребенчатых линий. Встречаются также линейный резной узор и отпечатки лопаточки-штампа.

Продолжал существовать и старый тип орнамента Исаковского времени: венчики сосудов по-прежнему украшались круглыми правильными вдавлениями. Такие вдавления делали не только с внешней, но и с внутренней стороны. В результате снаружи сосуда появлялись выпуклины.

В этих орнаментальных приемах обнаруживается уже определенный художественный вкус. Еще нагляднее в этом отношении сохранившиеся в могилах украшения, скульптуры и наскальные рисунки. Они дают целостное впечатление о духовном мире людей серовского времени, их верованиях, мифологии, эстетических представлениях. Среди украшений, которые несомненно являлись амулетами, обеспечивавшими удачную охоту, имеются грушевидные бусы из клыков оленя, а также резцы лося и реже - клыки кабана. Появляются впервые бусы, изготовленные из плоских тонких кружков, выточенных из морских раковин. Бусы имеют биконическое отверстие, они нашивались рядами на головной убор или на меховую обувь.

Так же как и в исаковское время, простыми прямыми насечками или косыми крестиками украшались некоторые костяные изделия. В серовское время появились скульптурные изображения рыб, лосей, а также антропоморфные фигуры человека. Особенно замечательны наскальные изображения лосей на р. Лене около деревень Шишкине и Воробьеве, в долине Ангары на Каменных островах. Они поражают зрелым мастерством художников каменного века, реализмом.

Наскальные изображения серовокого времени позволяют раскрыть миропонимание людей каменного века, их представления об окружающей природе, о животных, на которых они охотились, а также о самом человеке. Привлекая этнографические данные, удается раскрыть сложный мир идей, связанных с культом лося, одного из основных объектов охоты серовцев. Человек, привыкший мыслить конкретно, не мог представить себе мир иначе, чем в образе могущественного, огромного лося. В образе лося мыслится также земля, на которой живет охотник, верхний мир - небо, звезды, солнце - и подземный мир теней и мертвых. Даже такие явления, как восход и заход солнца, осмысливались как результат непрерывно повторяющихся циклов охоты мифического охотника за «божественным небесным» лосем, во время которой лось погибает, а затем вновь рождается и появляется в верхнем мире в образе солнца.

Кроме космической темы, с образом лося первобытный человек связывал также культ родовых предков. Серовцы недаром рисовали красной охрой лося на особо выделявшихся необычным видом камнях и скалах. Такие скалы представлялись им «живыми образами» прародителя - лося, местом его обитания. Они превращались в своеобразные родовые храмы-святилища. Около них совершались культовые праздники, которые должны были обеспечить благополучие роду, удачную охоту, размножение зверей и, следовательно, их изобилие.

Погребальный обряд в серовское время остается в основе таким же, как в предшествующее, исаковское, время. Погребенные ориентируются головой на восток или северо-восток. Могильная яма тщательно выкладывается плитами камня, а после погребения заполняется камнями и засыпается землей. Умершие сопровождаются предметами охотничьего снаряжения. По представлениям серовцев, умершие должны были в «потусторонном мире» вести ту же жизнь, которую они вели на земле.

Важную роль в погребальном обряде серовского времени играл огонь, о чем свидетельствует наличие угольков в могиле, а в некоторых случаях наблюдалось трупосожжение. Огонь должен был «очистить» умерших и Уберечь их от врагов при путешествии на тот свет, помогать им в новой Жизни. Огонь, кроме того, должен был помочь душе умершего снова вернуться на землю. В связи с этим ориентировка погребенных на восток не является случайной. Огонь земной помогал душе умершего приобщиться к «огню небесному», к солнцу, и по совершении обычного круговорота вновь вернуться из преисподней. Ориентировка погребенных связывается обычно с представлениями о местонахождении «страны мертвых». У серовцев она располагалась, очевидно, на востоке.

Все эти сложные космогонические представления, культ животных, сложная погребальная обрядность и связанные с ними представления существовали у прибайкальских неолитических племен еще в исаковское время, а может быть, в более раннее, палеолитическое, время.

Следующий этап неолитической культуры в Прибайкалье носит название китойского. Он датируется второй половиной III тыс. до н. э.-началом П тыс. до н. э. В китойское время закрепляются успехи, достигнутые в се-

ровское время, и создаются предпосылки к появлению в Прибайкалье качественно новой культуры, в которой наряду с каменными орудиями появляются сначала медные, а затем бронзовые.

Экономический уклад населения Прибайкалья в китойское время в своих основных чертах остается таким же, что у их предшественников - исаковцев и серовцев. Его основу составляют охота и рыболовство. Однако соотношение между ними и удельный вес в хозяйстве начинает заметно изменяться. Это видно уже из того, что исчезает прежний лук усиленного типа; его место, должно быть, снова занимает простой лук. Китойский охотник больше не изготовлял также крупных наконечников копий и ножей, которые были наряду с луками усиленного типа непременной принадлежностью инвентаря могил серовского и Исаковского времени. Можно было подумать, что их исчезновение и обеднение охотничьего снаряжения связано с общим упадком техники обработки камня в китойское время по сравнению с предшествующими эпохами. Однако при внимательном рассмотрении изделий из камня, встречающихся в могилах и на поселениях китойского времени, выясняется, что ни о каком общем упадке технического мастерства в обработке камня говорить не приходится.

Техника отщепления ножевидных пластин с конических и призматических нуклеусов продолжает оставаться на высоком уровне. По-прежнему встречаются покрытые тончайшей ювелирной ретушью наконечники стрел, изящные мелкие скребки, ножи и вкладыши. Китойцы приспосабливают свое мастерство к обработке камня, к новым материалам и породам камня, которые или не применялись вовсе, или использовались в ограниченном масштабе в предшествующее время. К ним относятся плитки светло-коричневого аргиллита, который начинает встречаться в культурных слоях поселений. Обрабатывая крутой ретушью только края таких широких плиток, мастера научились изготовлять специфические ножи и острия, которые характерны только для китойского времени. Широкие, ровные плоскости таких инструментов оставлялись без дополнительной обработки.

Но особенно значительны достижения китойцев в разработке приемов употребления другого материала. В китойское время в Прибайкалье вместо - серого кремнистого сланца для изготовления орудий начинает в массовых масштабах применяться зеленый нефрит. Этот прочный и вязкий материал не поддается обычным способам обработки камня. Его почти невозможно раскалывать. Поэтому китойцы усовершенствовали применявшийся и ранее метод распилки нефрита. Для распиливания желвака нефрита применялись специальные пилы, изготовленные из плоских и широких пластин серого песчаника.

Из нефрита изготовлялись тесла, плоскоовальные в поперечном сечении, а также ножи с вогнутым лезвием и характерные китойские ножи с треугольным острием на конце. Освоение техники обработки нефрита и широкое распространение в хозяйстве инструментов, изготовленных из него, было крупным шагом вперед, поскольку надежность и рабочий эффект их несравним с орудиями из других материалов.

Появляются и новые приемы обработки дерева. В китойское время широко распространяются характерные полуцилиндрические бруски из песчаника с проточенными вдоль желобками. Они встречаются в захоронениях парами. Эти бруски служили выпрямителями древков стрел. Бруски разогревались на костре, а затем между ними по желобку несколько раз пропускалось древко для стрелы до тех пор, пока оно не становилось совершенно прямым.

Существенно, что впервые в истории неолитических племен Прибайкалья в качестве главного занятия выдвигается рыбная ловля. Если в погребениях серовского времени преобладают орудия

охоты - лук, наконечники копий, то в захоронениях китойцев основными являются орудия рыбной ловли. Это погребения типичных рыболовов, основная часть жизни которых связана с рекой. Особенно многочисленны находки в могилах, а также на поселениях своеобразных китойских крючков сложного типа. Они встречаются иногда целым набором, варьируя по размерам от миниатюрных до крупных. Но для всех них характерен круглый снаружи и плоский с внутренней стороны стерженек на концах. Верхний выступ служил для прикрепления лесы, а нижний, более широкий, - для закрепления острия, которое изготовлялось отдельно. Стерженьки крючков вытачивались из мягкого сланца или жировика, а острия вырезались из кости или дерева. В отдельных случаях в качестве острий применялись готовые острия, которые почти не требовали дополнительной обработки, - когти или зубы хищных птиц.

В рыболовном промысле по-прежнему широко применялись гарпуны. Для китойского времени особенно характерен гарпун с треугольным выступом у основания, в котором просверливалось отверстие для прикрепления линя. Таким образом, гарпун соскакивающего типа, с линем, становится основным орудием рыбной ловли. Гарпуны, как и в серовское время, применялись для ночной ловли рыбы с огнем, а также для зимнего промысла с помощью рыбок-приманок. По крайней мере по находкам в могильнике «Циклодром» (Иркутск) установлено точно, что китойцы употребляли для этой цели вырезанные из кости изображения рыб.

Вместе со значительным усилением роли рыболовства продолжает увеличиваться значение собирательства. В погребениях китойского времени впервые начинают встречаться в большом количестве орудия, пригодные для раскапывания земли, - кирки из рога и заступы из лопаток лося. Что касается искусства и верований, то в китойское время продолжает существовать тот же культ лося, который развился в серовскую эпоху. Об этом свидетельствуют находки в могилах скульптурных (из лосиного рога или кости) изображений лося. Часть изображений лосей на скалах тоже следует датировать китойским временем. Новым является особое отношение китойцев к кабанам, о чем свидетельствуют частые находки в погребениях их клыков. Они являлись амулетами, показателями мужества и отваги охотников. Кабаньи клыки, расколотые пополам и с просверленными отверстиями на концах, нашивались на головной убор или носились прямо на лбу в виде диадемы. В других случаях три или четыре клыка располагались на шее и являлись нагрудными украшениями.

Наиболее ярким признаком китойских погребений является широкое употребление охры, которой сплошь засыпали умершего. Красная охра символизировала собой кровь мертвых.

Об изменениях в общественных отношениях китойского времени свидетельствует появление погребений, которые выделяются среди других захоронений особенно богатым и разнообразным погребальным инвентарем. Вместе с тем в могильниках встречаются бедные захоронения, иногда даже лишенные какого-либо инвентаря. В могилах с богатым инвентарем хоронили, по-видимому, или выдающихся охотников, или вождей и шаманов. Интересно, что такие захоронения оказываются иногда парными. Вместе с умершим мужчиной в могилу клали его жену, наложницу или раба, а иногда ребенка. В бедных могилах хоронили рядовых членов рода. Примечательно, что один из погребенных, который был положен в могилу без инвентаря, оказался даже за пределами родового могильника.

Таким образом, в китойское время начинает выделяться группа людей, которая занимает особое место в родовом коллективе. Усиливается власть вождя рода и племени. Появляются признаки начала разложения родовых отношений, свойственных времени материнского рода. В полную силу эти новые общественно-экономические отношения развиваются в следующую, глазковскую, эпоху, когда в Прибайкалье широко распространяется металл.

Уже в серовское время Прибайкалье превращается в один из влиятельных центров культуры в Северной и Восточной Азии. Влияние серовской культуры распространяется далеко на север - в Якутию, на запад - в бассейн Среднего Енисея, а также на восток - в Забайкалье. Оно отмечено не только для районов тайги, но в определенное время выходит за ее границы и вторгается в степные районы.

Речь идет не о простом влиянии одного из первых в Сибири центров культуры эпохи неолита, но и о прямом расселении серовских племен за пределами таежного Прибайкалья. Особенно интересно с этой точки зрения появление типичной серовской керамики далеко на юге - в степях и пустынях Центральной Азии, а также Внутренней Монголии. Вместе с керамикой в тех же местах появляется специфический серовский набор каменных орудий - наконечники стрел, тесла, вкладыши и ножи. Не исключено, что в конце серовского времени часть прибайкальских племен переселилась на юг - в степи Монголии и дошла вплоть до Ордоса, где найден крайний юго-восточный форпост серовской культуры.

Одновременно неолитические племена Прибайкалья вступают на территории Забайкалья в тесные контакты с аборигенным населением Якутии и Приамурья. В результате возникает одна из самых любопытных «гибридных культур» эпохи неолита в Сибири, представленная находками в Шилкинской пещере. Пещера эта расположена в окрестностях нос. Шилкинский завод, на крутом обрывистом берегу р. Шилки. Уже издали на сером фоне обрывистого берега заметен темный провал пещеры, которая была домом и погребальной камерой неолитических охотников и рыболовов Шилки. Она предохраняла их от холодных ветров и дождей, а огонь очага, разведенный у входа в камеру, поддерживал достаточно высокую температуру в сухом помещении.

Люди, населявшие пещеру, а затем похоронившие здесь же своего умершего сородича, широко использовали в хозяйстве правильные ножевидные пластины, сколотые с конических нуклеусов. Среди изготовленных из них изделий выделяются своеобразные наконечники стрел «даурского типа». Это правильные двух- или трехгранные ножевидные пластины, острый конец которых ретуширован тонкой изящной ретушью с брюшка и в редких случаях частично и вдоль одной из сторон - со спинки. Длинные боковые стороны пластин, а также основания, как правило, не ретушировались. Этот простейший вид наконечников стрел и в то же время наиболее древний из известных до сих пор видов изготовлялся с предельно минимальными затратами энергии и времени мастера.

Эти наконечники и вкладыши одинаковы с найденными в наиболее ранних неолитических поселениях Среднего Приамурья новопетровской культуры. С Приамурьем связывает их также такой специфический для Дальнего Востока инструмент, как нож «мустьерского» типа, и обилие собачьих костей. Собака была здесь, вероятно, таким же средством передвижения и источником мясной пищи, как у позднейших ихтиофагов Амура, гиляков (нивхов). С Якутией сближается керамика и такое специфическое орудие, как плечиковое тесло вилюйского типа. Но больше всего здесь чисто прибайкальских вещей - от вкладышевых копий и ножей серовских форм до нефритовых колец и костяных наконечников стрел с расщепом, датируемых глазковским временем.

Во многом сходный с прибайкальскими племенами путь развития проходили те неолитические племена Сибири, которые были соседями прибайкальских племен в долине Енисея.

Неолитические памятники на юге Енисейского края, где расцветала впоследствии классическая для Сибири культура бронзового века, изучены слабо. Кроме немногих подъемных находок, здесь обнаружено лишь.одно, да и то случайно найденное, неолитическое захоронение. Оно найдено

в с. Батени в яме, выкопанной для устройства погреба. 8 Вместе с костями человека здесь оказалось несколько костяных орудий своеобразной формы - два кинжаловидных острия, роговой фигурный стерженек роговые пластинки и каменное орудие, изготовленное из отщепа, сколотого с речного валуна. Материалом для костяных орудий служили кости и рога лося. В могиле оказалось также 12 астрагалов, 4 из которых принадлежали косуле и 8 барану. Вещи в этом погребении ближе всего к серовским и китойским на р. Ангаре.

Как отмечает М. П. Грязное, в обществе, где основой хозяйства является скотоводство, орудия труда изготавливаются в первую очередь из костей домашних животных. Здесь же все вещи сделаны из костей и рогов лося, что указывает на охоту как на основу хозяйственной деятельности человека. Это тоже сближает древних обитателей Верхнего Енисея с их современниками в Прибайкалье.

При всем этом находка в с. Батени показывает, что здесь были и существенные отличия от Прибайкалья. Астрагалы барана, более мелкие, чем у современного дикого барана, свидетельствуют о том, что они могли принадлежать если не домашнему животному, то находившемуся в процессе одомашнивания. Это позволяет предполагать, что скотоводство на Верхнем Енисее зарождается даже не в афанасьевскую эпоху, а в значительно более раннее, неолитическое, время. По своему физическому типу человек, погребенный в неолитической могиле в с. Батени, существенно отличается от представителей более позднего, афанасьевского, населения. Особенно интересно, что в строении черепа обнаружены «южные», негроидные, признаки. 9 Таким образом, в неолите на Верхнем Енисее существовала своеобразная культура, носители которой занимались преимущественно охотой, но уже начали предпринимать первые попытки одомашнивания животных.

Несравненно богаче представлены памятники неолита на Среднем Енисее, в лесостепном районе выше и ниже г. Красноярска. Сюда относятся прежде всего многочисленные поселения по берегам р. Енисея и его притоков. Чтобы полнее представить условия, в которых жило неолитическое население Среднего Енисея, нужно учесть ландшафт этого края. Край делится на два больших района. Первый представляет собою лесостепную холмистую котловину, ограниченную с юга покрытыми густой тайгой отрогами Восточных Саян, а с севера - Енисейским кряжем.

Непосредственно с юга к лесостепи примыкает другой район - «Труба». Здесь Енисей прорезает отроги Восточных Саян. Удобные для заселения места использовались в течение всего исторического времени, а сама «Труба» являлась как бы коридором, связывающим Минусинскую котловину и лесостепь. Большая часть стоянок в лесостепном районе располагалась на правом берегу Енисея на местах, где в настоящее время находятся новые районы г. Красноярска. Здесь, особенно в двух пунктах, У бывш. с. Ладейки и у р. Базаихи, на развеянных песках прибрежных Дюн были собраны большие коллекции вещей. Широкой известностью пользуется также поселение в устье речки Собакиной, на левом берегу р. Енисея, у г. Красноярска. Среди поселений наиболее интересна стоянка под Ермолаевским городищем, давшая несмешанные находки одной энеолитической эпохи.

На Среднем Енисее найдены также хотя и немногочисленные, но богатые вещами могилы неолитического и энеолитического времени.

8 М. П. Грязнов. Неолитическое погребение в с. Батени на Енисее. «Материалы и исследования по археологии СССл, № 39, 1953, стр. 332.

9 В. П. Алексеев. Антропологические типы Южной Сибири (Саяно-Алтайское нагорье) в эпоху неолита и бронзы. «Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока», Новосибирск, 1961, стр. 337.

Судя по материалам этих поселений и могильников, культура неолитических племен Среднего Енисея не только была родственна культуре их, соседей в Прибайкалье, но и развивалась примерно по тому же руслу, проходила одинаковые в основе хронологические этапы.

Собственно неолитическим памятникам Прибайкалья предшествуют погребения хиньского типа. На Енисее памятники этого времени не обнаружены, но среди вещей из лесостепи имеется наконечник стрелы с боковой выемкой, найденный на Базаихе, по типу соответствующий наконечникам из падей Хиньской и Частые. Такие наконечники, как считают исследователи, наиболее характерны для кельтеминарской культуры. Они встречаются как в Приуралье и Западной Сибири, так и дальше на восток. Их распространение указывает, видимо, на существование связей в неолитическое время между лесными и лесостепными районами Восточной Сибири и южными культурами. 10

К следующему, исаковско-серовскому, времени на Среднем Енисее относится несколько замечательных погребений, обнаруженных И. Т. Савенковым в Базаихе, в том числе богатое захоронение, в инвентаре которого имеются скульптурные изображения лосей, человеческая фигурка, костяной кинжал, различные костяные орудия, видимо, для обработки посуды, части составных рыболовных крючков, каменный топор, скребок и отщепы. В 1955 г. в пригороде Красноярска у дач гороно случайно была обнаружена могила, в которой погребенный лежал на спине ногами к реке. Скелет сопровождали различные каменные вещи: топор, скребла, костяной игольник, различные бусы. 11 Подобные же разрушенные могилы были раскопаны в г. Канске, где погребенные лежали на спине ногами к реке. Вместе с ними найдены шилья из грифельной кости лося, подвески из клыков марала, кремневый отщеп и кусок охры. Кроме того, здесь же оказалось тесло из светло-серого сланца. У него с двух сторон зашлифовано лезвие, в то время как остальная часть осталась необработанной. Такие тесла являются принадлежностью серовских погребений в Прибайкалье и в более позднее время не встречаются. 12 Игольник из трубчатой кости птицы с нарезками на концах, обнаруженный в Канском могильнике, также характерен только для серовского этапа.

Как в инвентаре могильника у дач, так и среди случайных находок встречаются скребки из отщепов с крутой ретушью с одной стороны. Такие скребки также относятся к серовскому времени неолита. Особенно характерно сочетание их в одной могиле с орудиями неправильно-миндалевидной формы с одним более выпуклым краем. Украшения, которыми богато погребение у дач, также находят себе аналогии только в памятниках Исаковского и серовского времени: это бусы, вырезанные из речных раковин, клыки и резцы кабана, бусы, вырезанные из кости. Значительная серия вещей этого времени представлена случайными находками, в том числе типичными для Прибайкалья каменными скульптурными изображениями рыб.

К этому же периоду относится и большое количество фрагментов сосудов с сетчатым орнаментом, соответствующих сосудам второго снизу слоя стоянки Улан-Хады. Это наиболее ранний вид керамики, который затем сменился другим, - сосудами с прямыми стенками, украшенными ямками по венчику и горизонтальными полосками зубчатого штампа.

Сходство культуры серовского времени Среднего Енисея и Прибайкалья, доходящее до тождества в некоторых случаях, позволило А. П. Окладникову прийти к выводу о тесной культурной этнической общности этих двух районов. 13 В ее основе лежит распространение в это время на запад и далее вверх по Енисею на юг представителей определенных групп племен, родина которых находилась восточнее, в низовьях Ангары - от нынешнего г. Братска, выше ангарских порогов, и до с. Стрелки. Такая близость неолитических культур Среднего Енисея и Прибайкалья имеет свою основу, видимо, и в их общем происхождении, и в параллельности развития. Она в значительной степени поддерживалась и близкими условиями существования, которые не могли не сказаться на их хозяйстве и быте. Находки украшений из костей и зубов диких животных свидетельствуют о том, что основой существования неолитических племен Енисея являлись охота и, видимо, рыбная ловля. Такая же картина наблюдается и в Прибайкалье.

На следующем за серовским китойском этапе сходство неолитических культур Енисея и Прибайкалья продолжает сохраняться. Такое сходство наблюдается прежде всего в керамике, характеризуемой тем, что у сосудов по краю венчика с внешней стороны расположен своеобразный карниз, украшенный зубчатым штампом; часто на карнизе имеются вдавления. Стенки таких сосудов сплошь покрыты горизонтально расположенными рядами оттисков отступающей палочки. Такие сосуды, найденные во многих местах лесостепи, принято считать по времени китойскими. В подъемном материале имеются и стерженьки от составных крючков, являющиеся наиболее выразительными предметами китойского времени в Прибайкалье. К этому времени нужно отнести и «топоры с ушками», родиной которых считается Восточная Сибирь. Этот вид топоров из района Красноярска был известен только среди случайных находок. Разведками в «Трубе» открыто поселение в устье р. Малой Дербиной, где среди других вещей было найдено несколько экземпляров «топоров с ушками», представленных не только готовыми экземплярами, но, что особенно важно, и их заготовками. Это указывает на местное их изготовление.

10 А. П. Окладников. Из истории этнических и культурных связей неолитических племен Среднего Енисея. «Советская археология», 1957, № 1, стр. 26.

11. К. Глусская. Женщина негроидного типа в неолите под Красноярском. «Материалы и исследования по археологии, этнографии и истории Красноярского края», Красноярск, 1963.

12 А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья, стр. 78. 201. 203.

13 А. П. Окладников. Неолитические погребения на Афонтовой горе. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. XXV, 1949, стр. 7.

Где сложился и свой собственный животный мир. Однако климат тогда был значительно теплее и мягче старого.

Характерные черты

Социальная организация

У полуоседлых охотников тундры и восточносибирской тайги это были экономически самостоятельные семьи и объединения нескольких семей численностью до 21-25 человек. У рыболовов и земледельцев Дальнего Востока существовали крупные (до 50 и более человек), объединённые совместным добыванием пищи, коллективы. Именно в таких крупных трудовых коллективах сложилась четкая родовая организация. Связанные общим происхождением и экзогамными обычаями, семейно-хозяйственные и родовые коллективы объединялись в племена - высшую социально-территориальную организацию неолита.

Территориальные зоны

Неолит Западной Сибири

Неолит Западной Сибири обнаруживает свои связи с мезолитом Средней Азии и родство с неолитическими культурами Восточной Европы (культура ямочно-гребенчатой керамики) и Средней Азии (кельтеминарская культура).

Наличие в Западной Сибири долговременных поселений с полуземлянками свидетельствует об оседлости неолитического населения. Значительную роль начинает играть рыболовство. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпин , Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве . Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок . Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 кв.м. и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет.

Для западно-сибирских неолитических культур характерны преимущественно остродонные сосуды, сделанные способом ленточного налепа и украшенные по всей внешней поверхности линейно-накольчатым и гребенчатым орнаментом. На юге Средней Сибири древнейшими являются ранненеолитическая керамика с оттисками плетеной сетки и керамика хайтинского типа - 7800-5500 л. н., керамика посольского типа - 6900-4100 л. н., керамика усть-бельского типа - 6600-4100 л. н., керамика исаковского типа - 5200-4500 л. н., серовская и позднесеровская керамика - 5200-4300 лет назад .

По предположениям лингвистов, носители западно-сибирского неолита говорили на прауральском языке , который распался на самодийскую и финно-угорскую ветвь в VI тыс. до н. э.

Неолит Восточной Сибири

Восточная Сибирь начинается к востоку от Енисея. Она переходит в периферию Байкальского региона. Керамическая посуда на археологических памятниках усть-каренгской культуры в Забайкалье датируется возрастом 12 тыс. лет назад . Сыалахская культура принесла керамику народам Восточной Сибири (V-IV тыс. до н. э.). Наиболее полно исследованы неолитические памятники Прибайкалья. Региональная периодизация прибайкальского неолита, разработанная А. П. Окладниковым , стала опорной для всей Восточной Сибири.

В настоящее время в неолите Прибайкалья выделяют китойский культурно-хронологический этап (ранний неолит, конец VI - середина V тыс. до н. э.) и серово-исаковский (развитой неолит, конец V - середина IV тыс. до н. э.), на смену которым приходит эпоха ранней бронзы. Фофановский могильник в Забайкалье датируется 6460-5220 гг. до н. э. В ранненеолитической китойской культуре ещё ощущаются палеолитические традиции, но шлифованные тесла, двусторонне-обработанные наконечники стрел и глиняная посуда придают китойским комплексам вполне неолитический облик. В эпоху развитого неолита китойская культура сменяется серовской культурой. Сменившие серовцев носители исаковской культуры унаследовали от своих предшественников приемы изготовления и крашения керамики, но несколько переориентировали своё хозяйство, что отразилось и в производственном инвентаре.

Изучение митохондриальной ДНК в палеопопуляциях ранненеолитической китойской культуры (могильник Локомотив в верхнем течении Ангары , в зоне города Иркутск) и сменяющей её исаковской культуры развитого неолита (могильник Усть-Ида I на средней Ангаре) позволило сделать вывод о генетической взаимосвязи населения этих культур . У представителей китойской культуры из могильника Локомотив, живших 8125-6885 лет назад, определены митохондриальные гаплогруппы , , , , G (субклада G2a) , U (субклада U5a) . У серовских образцов определены митохондриальные гаплогруппы C (Хужир-Ольхон), D (Хужир-Ольхон), G2a (Манзурок), (Хужир-Ольхон), F1b (Усть-Анга), у китойца определена митохондриальная гаплогруппа D (Борки-1), у глазковцев определены митохондриальные гаплогруппы D (Обхой, Эдуганка, Макарово), G2a (Обхой), C (Обхой) . У обитателей Глазковского некрополя эпохи неолита (8000-6800 л. н.) определены Y-хромосомные гаплогруппы R1a1-M17 (LOK_1980.006 и LOK_1981.024.01), , С3 и митохондриальные гаплогруппы , , , , U5a , G2a . На стоянке Шаманка II определены только Y-хромосомные гаплогруппы K .

В могильнике Шаманка II, расположенном неподалёку от Слюдянки на юго-западном побережье озера Байкал на западной экспозиции склона второго холма Шаманского мыса зафиксирован культурный слой, содержащий находки раннего неолита - бронзового века.

Постоянные поиски дичи заставляли прибайкальцев вести полукочевой образ жизни. У них не было долговременных поселений и жилищ типа западносибирских полуземлянок. На оставленных ими стоянках археологам удается отыскать лишь многочисленные кострища и следы легких переносных жилищ типа чума . Близкие к прибайкальцам по культуре и образу жизни племена обитали в Якутии . Байкальско-ленский этнокультурный ареал включал археологические культуры Прибайкалья, Якутии и крайнего северо-востока. Всему ареалу присущи бедно орнаментированные круглодонные сосуды с отпечатками сетки-плетёнки или ложнотекстильными оттисками. Керамика изготовлялась с помощью твёрдой формы и сетки, а позднее способом выколачивания. Байкальско-ленская общность связывается с отдалёнными предками палеоазиатских народностей .

Громатухинская культура существовала на реке Громатухе (приток Зеи) и верхнем Амуре 15,5-6,8 тыс. лет назад . Первые сосуды из обожжёной глины там появились в 12-м тысячелетии до н. э. Результаты датирования керамики громатухинской культуры показали, что её возраст - 13300-10400 лет назад .

В 1970-х годах на дальневосточном поселении на утёсе Гася в месте слияния реки Амур и протоки Малышевской неподалёку от Сикачи-Аляна академиком А. Окладниковым и доктором исторических наук В. Медведевым была выделена древнейшая на Нижнем Амуре осиповская культура бродячих охотников . Для поселения на озере Хумми получена радиоуглеродная дата 13260 ± 100 л. н. (АА-13392), для поселения Гася - 12960 ± 120 л. н. (Ле-1781) . Название осиповская культура получила от поселения Осиповка 1, находившегося некогда у железнодорожного моста через Амур у Хабаровска. Самая древняя керамика на территории России относится к осиповской культуре (XI–IX тыс. до н. э.). По результатам радиоуглеродного датирования её памятники существовали в промежуток времени с 13300 по 7700 л. н. В поселениях осиповской культуры XI тысячелетия до н. э. были обнаружены украшения из алевролита , кольцо и диск из нефрита . Непосредственно во времени за древнейшей керамической осиповской культурой следует ранненеолитическая мариинская культура, датируемая VIII–VII тыс. до н. э. (стоянки на острове Сучу (раскопы IX и XII), стоянка Петропавловка-Остров). Малышевская культура относится ко второй половине VII − рубежу IV−III тыс. до н. э. (Малышево-1, Амурский санаторий, Шереметьево) . Неолитические памятники с керамикой и ранними датами есть также на севере Японии (Керамика Дзёмона), в Корее и Китае.

Так называемая «новопетровская» культура, выделявшаяся в бассейне среднего Амура , имела явно композитный характер - в неё искусственно объединили артефакты, относящиеся к различным археологическим культурам возрастом 15,5-8,5 тыс. лет назад. Наиболее исследованы поселения Новопетровка I, Новопетровка II, Новопетровка III и Константиновка. В «новопетровской» культуре не было микролитических орудий, но были шлифованные, позволявшие изготавливать многие деревянные изделия. Керамика «новопетровской» культуры близка по технико-технологическим, морфологическим и орнаментальным признакам к керамике культуры Ананси Северо-Восточного Китая .

Для поздненеолитических поселений Приморья характерны не только тёрочники и зернотерки, но и плечиковые мотыжки для обработки земли, шиферные серпы полулунной формы. Неолитические рыболовы Приамурья имели не только сети и невода , но изобрели и древнейшую в мире блесну в виде вогнутой пластинки из нефрита . Неолитическим культурам Приморья и Приамурья при всем их разнообразии присущ ряд общих черт. Дальний Восток - это мир оседлых людей, живущих деревнями , в прочных постоянных жилищах типа полуземлянок. Экономической основой такого образа жизни было продуктивное рыболовство. Именно в неолите здесь формируется хозяйственно-культурный тип оседлых рыболовов, сохранившийся у многих амурских народностей до этнографической современности. Эффективное амурское рыболовство обеспечивало не только оседлость, но незначительный рост народонаселения. А эти факты (прочная оседлость, значительная плотность населения) при наличии в Приморье и Среднем Приамурье плодородных земель сыграли определенную, если не решающую роль в усвоении местным населением распространявшегося с юга ручного (мотыжного) земледелия. Своеобразное орнаментальное искусство амурского неолита, такие определяющие его элементы, как амурская плетёнка, спираль и меандр , сохранились в этнографическом искусстве современного тунгусо-маньчжурского населения Амура. Это позволяет предполагать их генетическую связь с носителями неолитических культур Дальнего Востока.

Крайние северо-восточные районы Сибири (Чукотка и Камчатка) в эпоху неолита долго оставались областью распространения пережиточных мезолитических традиций. Лишь во II-I тысячелетиях до н. э. северо-восточные неолитические культуры (тарьинская на Камчатке и северочукотская на Чукотке) приобретают вполне развитой вид. Появляются первые глиняные сосуды, шлифованные топоры и разнообразные, тонко обработанные сплошной ретушью каменные ножи, и скребки, наконечники стрел и копий.

Культурные связи

Некоторые виды керамики распространялись как на западе так и на востоке Сибири. Например керамическая традиция усть-бельского типа (6600-4100 л.н.) охватывала широкую территорию от бассейна Среднего Енисея до Ангары и Прибайкалья, хотя её центр формирования ещё точно не установлен. .

Ученые считают, что эта керамическая традиция распространилась и дальше на восток. Так усть-бельская культура отмечена и на Дальнем Востоке в более позднее время (4900-1900 л.н.). Её стоянки находят по Среднему Анадырю , на Колыме и Чукотке.

Стоянка-могильник у посёлка Усть-Белая находится на реке Анадырь в Чукотке. Она была открыта Н.Н. Диковым в 1956 г. Он выделил эту культуру как поздненеолитическую.

Согласно А. Зеленской, Усть-Бельский курган относится к началу I тыс. до н.э. Но археологические соответствия ему находятся и в эскимосских культурах Аляски более позднего времени. Там эти технологические традиции развивались даже до 19-го века.

См. также

Примечания

1. Неолит в Северной Азии (недоступная ссылка)
2. Бердников И. М. Ключевые аспекты историко-культурных процессов на юге Средней Сибири в эпоху неолита (по материалам керамических комплексов) // Известия Иркутского государственного университета, № 1 / 2013
3. Ветров В. М. Древнейшая керамика на Витиме. Некоторые вопросы датирования и периодизации в каменном веке Восточной Азии // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири. Археология и современность: материалы 1-й Международной научной конференции. – Улан-Удэ, 2010.

Неолит (новый каменный век) Западной Сибири охватывает период с VI по начало III тыс. до н.э. К этому времени люди, проживавшие в Западной Сибири, научились изготавливать керамику — глиняную посуду. Однако керамические сосуды и шлифованные изделия из камня на территории Евразии известны с очень древнего времени. Так, на некоторых памятниках юга Китая, датируемых 16-9 тыс. л.н., обнаружена керамика и полированные каменные орудия. На территории Западно-Сибирской равнины в это время еще ни того, ни другого не было. Поэтому эпоху неолита необходимо рассматривать не как единый хронологический этап, а как стадию социально-экономического развития, которой население разных регионов Евразии достигало в различное время.

В результате появления керамической посуды резко расширился пищевой ассортимент людей за счет качественно новых продуктов питания, ведь ряд продуктов человеку можно употреблять только в вареном виде. Шлифованные каменные орудия (топоры и долота) были во много раз производительней орудий эпохи палеолита и мезолита. При помощи шлифованных топоров можно было довольно быстро рубить деревья и сооружать жилища. В результате люди стали активно продвигаться на таежную территорию. При помощи шлифованного долота стало возможным достаточно быстро и надежно изготавливать лодки, тем самым овладевать водной стихией. В эпоху неолита стали четко видны преимущества лука со стрелами, изобретенного еще в мезолите. Скорость полета стрелы во многом выше скорости полета копья. К тому же за счет улучшения конструкции лука увеличилось расстояние, на котором стрелы достигали добычу; стрельба стала прицельной.

Климат в это время был сходен с современным, но немного суше и теплее. Это время климатического оптимума. Происходило дальнейшее освоение человеком территории Западно-Сибирской равнины. Если раньше в основном была заселена полоса, примыкающая к Уралу, то к концу неолита оказалась заселенной вся территория Западно-Сибирской равнины. Люди занимались присваивающими видами хозяйства — охотой и рыбной ловлей со специализацией, зависящей от географических условий. Так, по берегам озер и небольших рек основным продуктом питания была рыба, в остальных местах — дичь и птица. Рыбная ловля способствовала формированию оседлого образа жизни. Как и в эпоху мезолита, озера и реки были богаты рыбой, что способствовало жизни на одном месте. Охотники же были вынуждены в поисках добычи менять места своего проживания. Быт оседлых рыболовов способствовал сохранению преемственности между поколениями, развитию и сохранению культурных традиций, т. е. был прогрессивнее, чем быт охотников. Не случайно исследователи проводят параллели между занятием рыбной ловлей и земледелием, с одной стороны, и охотой и скотоводством — с другой. Быт охотников был сходен с бытом передвигающихся в поисках корма скотоводов.

НЕОЛИТ ПРИТОБОЛЬЯ

Западная часть Западно-Сибирской равнины — Притоболье — в своем историческом развитии тесно связана со Средним Зауральем. Неолитические памятники Среднего Зауралья В.Т. Ковалева разделила на две хронологические группы: ранненеолитические и поздненеолитические.

Различные неолитические памятники сплошь покрывают берега Андреевского озера под г. Тюмень. Здесь население жило на одном месте не только десятками, но и сотнями лет.

Эти памятники относятся к различным культурным традициям неолита и энеолита. Проведенные здесь раскопки выявили жилища, крыша которых покоилась на каркасе из вертикальных опор. Дома были деревянными, углубленными в землю. В центре находился костер, дававший тепло, на котором также готовили пищу. На Андреевском острове обнаружен могильник с разновременными погребениями, в том числе и неолитическими, но они пока мало изучены.

В настоящее время на основании изучения форм и орнаментации керамики в неолите Притоболья выделены сосновоостровская, кошкинская и боборыкинская археологические культуры.

По мнению ряда исследователей, сосновоостровская традиция украшения посуды является более древней и восходит к потомкам мезолитического населения. Сосновоостровская керамика имеет полуяйцевидную форму, округлые наплывы на внутренней стороне венчиков и ямки, нанесенные на внутреннюю и внешнюю стороны. В орнаментации посуды преобладает гребенчатая техника нанесения узора на всю поверхность сосуда, включая дно. Элементами орнамента являются наклонные линии гребенки, гребенчатая «качалка», зигзаги, горизонтальные и вертикальные оттиски гребенчатого штампа.

С сосновоостровскими комплексами в Притоболье сосуществуют памятники кошкинского типа. Радиоуглеродные даты из слоев их поселений относятся к V тыс. до н. э. Кошкинскую посуду по форме можно разделить на остро- и круглодонную, реже встречаются плоскодонные сосуды. Орнамент выполнен в технике прочерчивания и отступания; он сильно разряжен. Большинство элементов орнамента составляют волнистые горизонтальные и вертикальные линии. Носители кошкинских орнаментальных традиций дожили в Нижнем Притоболье до IV тыс. до н.э., вступая в контакты с боборыкинским населением.

Боборыкинская группа, получившая название по поселению Боборыкино II, насчитывает несколько десятков памятников. Большая их часть расположена в бассейне р. Исети и Нижнем Притоболье. Они датированы временем от середины IV до начала III тыс. до н.э. Боборыкинская культура была пришлой с юга (вероятно, из Северного и Северо-Восточного Прикаспия). Она распространилась на территории Притоболья, уже занятого иным населением. Известны случаи, когда сосновоостровское жилище оказывалось перерезанным более поздними боборыкинскими ямами.

Посуда боборыкинской культуры разделяется на три основные группы: остродонная, баночная и плоскодонная. Узоры выполнены прочерчиванием, отступающей палочкой и ямочными вдавлениями. Как правило, орнамент располагался в верхней и придонной зонах. При этом горшки украшали сравнительно бедно, а остродонные сосуды — значительно богаче.

Местное и пришлое население вначале не смешивались между собой. Позднее они стали перенимать друг у друга традиции, что хорошо прослеживается на материале керамических комплексов.

НЕОЛИТ ОБЬ-ИРТЫШСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ

На этой территории исследованы неолитические памятники двух культур — среднеиртышской и верхнеобской.

Среднеиртышская культура представлена целым рядом памятников (около 40 поселений и несколько могильников). Она сложилась в результате слияния местных неолитических племен урало-западносибирской общности и пришлого с запада (из Предуралья) населения, имевшего керамику с ямочно-гребенчатой орнаментацией. Второе название — екатерининская — эта культура получила по Екатерининской стоянке близ г. Тары. Впрочем, некоторые исследователи считают, что существовал отдельный екатерининский этап среднеиртышской культуры. Для этой культуры характерна своеобразная керамика — яйцевидные и полушаровидные сосуды большого диаметра. Поверхность сосудов сплошь покрыта зональным орнаментом в виде оттисков шагающей и простой гребенки, ямок и наколов, которые образуют прямые и косые линии, горизонтальную волну и т.д.

Поселения расположены по Иртышу, его притокам и на берегах озер. Люди для поселения чаще всего выбирали место у впадения в Иртыш его притока. В таких местах дольше не замерзала вода, поэтому они были особенно богаты кормом для рыбы. Б. А. Коников приводит свидетельства XIX в. о том, что в таких местах рыба скапливалась огромными массами.

При раскопках поселений обнаружены жилища. Площадь некоторых из них достигала 200 м2. Наиболее крупное из исследованных поселений — Омская стоянка. На ней выявлены прямоугольные полуземлянки с земляным полом. Каменные орудия изготовлены в основном из местного кварцита, но встречаются и изделия из качественного камня (кремня, яшмы, хрусталя и т.д.), который привозили из Казахстана, с Урала и юго¬западных отрогов Алтая. Встречены скопления рыбьих костей и рыбьей чешуи. Многочисленные кости животных (лося, косули, зайца и др.) говорят о том, что население, помимо рыбной ловли, занималось и охотой.

Окуневский неолитический могильник находится на р. Таре, у с. Окунево, в урочище Татарский увал, поэтому в литературе его часто называют «могильник на Татарском увале». Здесь обнаружены могилы позднего неолита — ранней бронзы. Подробнее об этом памятнике мы остановимся в разделе о раннем металле.

Интересен могильник Усть-Куренга на правом притоке Иртыша — р. Шиш. Среди его материалов — подвески из клыков кабана, каменный топор и две плоские скульптуры, изображающие головы грызунов (наиболее вероятно, бобров). Они выполнены из темно-зеленого сланца и тщательно отшлифованы.

Следующий могильник находится на площади Омской стоянки. Скорее всего, он возник, когда люди уже покинули поселение. Сохранились лишь два не потревоженных погребения, расположенных друг над другом. Скелеты лежали на спине, головами на север, перпендикулярно течению реки. Это были европеоиды с некоторой монголоидной примесью. Необходимо отметить, что В.И. Молодин относит памятник Усть-Куренга к верхнеобской неолитической культуре.

Верхнеобская неолитическая культура открыта под г. Томском В.И. Матющенко. В Новосибирском Приобье ее исследовал В.И. Молодин, поэтому при изложении основных особенностей этой культуры нами использована его точка зрения.

Верхнеобская неолитическая культура была распространена к востоку от среднеиртышской культуры. Носители этой культуры жили в восточной части Барабы и Верхнем Приобье. Памятники представляют собой поселения и могильники. За длительное время своего существования верхнеобская культура прошла несколько этапов развития. Их отличают по форме и орнаментации керамики и технике изготовления кремневых орудий.

Расцвет неолита Верхнего Приобья связан с завьяловским этапом (назван по поселениям Завьялово-2 и -8 у с. Завьялове Искитимского района Новосибирской области).

Поселения оказались полностью затоплены водами Новосибирского водохранилища. Вода размыла песок, и на дне около берегов остались скопления кремневых орудий и обломки сосудов. Раскопки здесь не производились, так как поселения не сохранились. Велись только сборы материала на берегу во время спада воды. Обнаруженная керамика представлена в основном обломками круглодонных сосудов, но встречаются и остатки сосудов с плоским или уплощенным дном. Орнамент наносился прочерчиванием или накалыванием штампа. Часты оттиски гребенки. Позже ведущей техникой исполнения стал отступающий штамп. Волнообразные или прямые линии могли образовывать взаимопроникающие геометрические фигуры. Многие сосуды имели ярко-красный оттенок. Раскопки на поселениях показали, что среди них имелись стойбища с наземными, легко сооружаемыми жилищами (памятник Козловка в Венгеровском районе Новосибирской обл.) и длительно бытовавшими полуземлянками.

Особый интерес вызывает могильник Протока в Кыштовском районе Новосибирской области. Он состоял из 9 курганных насыпей эпохи раннего железа. Однако под одной из них было выявлено 14 неолитических погребений, в которых захоронено 26 человек.

Кости их были перемещены, отдельные части скелета отсутствовали. Видимо, погребения были вторичными: покойников вначале сохраняли в открытом месте, возможно, зимой, когда трудно было рыть мерзлую землю. Часть костей могли растащить животные. Потом скелеты перезахоранивали группами до 8 человек, укладывая их головами на северо-запад.

Выявлено 11 бескурганных погребений. Могильные ямы были неглубокими. Сопроводительный инвентарь включал сосуды, подвески, украшавшие одежду, каменные и костяные орудия труда. Особый интерес вызывают целые сосуды. Их орнамент представляет собой художественное произведение, особенна если рассматривать сосуд со стороны дна. Аналогичный сосуд найден и на могильнике Сопка-2 недалеко от с. Венгерово. Его орнаментация также может считаться произведением прикладного искусства. Н.В, Полосьмак, исследователь могильника Протока, отнесла могильник к среднеиртышской культуре. Однако в настоящее время В.И. Молодин говорит о нем, как о памятнике верхнеобской неолитической культуры.

В непосредственной близости от могильника Протока В.И. Молодин обнаружил и исследовал еще один неолитический некрополь — Корчуган I. Это разновременный комплекс памятников. Поселение эпохи поздней бронзы перекрывает захоронения более древнего грунтового могильника ранней бронзы и неолита. К неолитическому времени относятся три погребения могильника Корчуган I . Несмотря на небольшое количество погребений, отметим некоторые черты погребальной обрядности неолитического комплекса Корчуган I.

Могильные ямы имеют либо незначительную глубину в материке, либо не перерезают его, что характерно для большинства неолитических погребений лесной и лесостепной зоны Евразии.

Погребение осуществлялось по обряду трупоположения с ориентацией головы на север или северо-восток (преобладающая ориентация неолитических погребений Западной Сибири).

Обнаруженный инвентарь (керамика, каменный шлифованный топор, подвески в виде птичек из кости и ожерелье из резцов грызуна) характерен и для других неолитических могильников южно-таежной и лесостепной зоны бассейна р. Оби. Наличие небольшого количества погребений также присуще западносибирским неолитическим некрополям.

В могильнике Сопка-2, который раскапывал В,И. Молодин, было обнаружено 11 бескурганных неолитических могил. Сопка — это крупный по площади останец, возвышающийся над заливной поймой у места слияния рек Омь и Тартас (Венгеровский район Новосибирской области). Во время разлива он превращается в остров, окруженный со всех сторон водой. На протяжении тысячелетий он был выбран населением как удобное место для кладбища. Именно здесь, как и на острове Андреевского озера, в труднодоступном месте, вдали от поселений, в течение длительного времени люди хоронили умерших сородичей. Исключительно ценным для науки является тот факт, что некрополь раскопан полностью, причем исследования велись сплошной площадью. В результате выявлено 697 разновременных могил, культовые места и остатки разновременных поселений.

Погребения эпохи неолита могильника Сопка-2 были одиночными, парными и коллективными. У всех скелетов, в том числе и непотревоженных, отсутствовали отдельные кости. Это свидетельствует о наличии обряда вторичного захоронения: вначале умерших держали где-то на открытом месте и лишь по прошествии определенного времени их погребали. За время пребывания на воздухе часть костей могли растащить животные. Погребенные покоились на спине, в вытянутом положении, головой на северо-восток. Инвентарь аналогичен материалам с Протоки и датирован в пределах конца V — начала IV тыс. до н. э.

При раскопках могильников и поселений выявлено значительное количество каменного инвентаря: ножевидные пластины и скребки, топоры, сверла, проколки и т.д. Их изготовили местные мастера. Об этом свидетельствуют находки нуклеусов, с которых скалывали пластинки для изготовления орудий, и отходы производства — многочисленные отщепы.

Для людей, захороненных в могильниках верхнеобской неолитической культуры, как и вообще для населения лесостепной полосы Западно-Сибирской равнины, характерен смешанный антропологический состав: прослеживаются черты северных палеомонголоидов и палеоевропеоидов евразийских степей. Судя по выполненным реконструкциям, погребенные из могильника Прорва имели крупные черты лица, широкий нос и иногда припухлые губы.

Эпоха неолита Среднего и Нижнего Приобья представлена достаточным количеством поселений и меньшим количеством погребений. Совершенно обособленно в территориальном и культурном смысле по отношению к вышеперечисленному материалу стоит памятник Амня-1. Он представляет собой городище, расположенное в Нижнем Приобье, в северо-таежной зоне, и являющееся уникальным для Приобья. Раскопки проводились уральскими археологами в 1987 — 1989 гг. Городище расположено на мысе, ограждено двумя поперечными рвами и частично перекрыто более молодым энеолитическим поселением. Раскопанные жилища однотипны: площадь колеблется от 15 до 50 м2, а глубина — от 50 до 150 см. Кровля была четырехскатной, в виде усеченной пирамиды. В крыше имелось дымоходное отверстие, им же пользовались для входа и выхода. В некоторых случаях дно землянки по периметру очерчено канавками, в которые, видимо, опускалось основание деревянной обшивки стены.

Каменный инвентарь типичен для неолита. Орудия и наконечники стрел чаще всего изготавливали из местного галечника. Сохранилась архаичная вкладышевая техника. Орнамент на керамике гребенчатый и прочерченно-накольчатый. Авторы раскопок (В.М Морозов и В.И. Стефанов) отмечают оригинальность всего материала и некоторую связь его с боборыкинской культурой. Сближают эти культуры особенности керамики, сохранение вкладышевой техники и некоторые черты домостроительства. Все это свидетельствует о том, что один из элементов рассматриваемого комплекса имеет южное (по отношению к Нижнему Приобью) происхождение. Причины появления в конце каменного века укрепленного поселения неясны. Авторы раскопок полагают, что аналогии этому не известны не только в Западной Сибири, но и во всей Северной Евразии.

КУЗНЕЦКО-АЛТАЙСКАЯ КУЛЬТУРА

Была распространена на территории Кузнецкой котловины и предгорий Алтая. Она представлена только бескурганными могильниками. Мы не можем судить о керамике, поскольку в захоронениях она не встречена. Характерной особенностью этой культуры является богатый каменный инвентарь, наличие художественных произведений прикладного искусства, выполненных из кости и камня, и наскальной живописи.

Самым первым памятником стал Кузнецкий могильник под г. Новокузнецком. В нем обнаружены шесть полуразрушенных погребений с богатым каменным инвентарем, среди которого есть материал, перекликающийся с серовской культурой Прибайкалья. Васьковский могильник, тоже расположенный в Кемеровской области, был полуразрушен. Исследование его свелось к зачистке найденных погребений и сбору подъемного материала. В одном дошедшем до нас захоронении погребенный лежал на спине, головой на восток. Он был обильно посыпан охрой. Среди инвентаря могильника надо отметить тоненькие подовальные костяные пластины с отверстием для подвешивания, каменное тесло и крупный кремневый нож, обработанный в технике отжимной ретуши (аналоги есть в Прибайкалье). Особенно интересны найденные на могильнике произведения мелкой пластики, выполненные из кости. Это голова лося и фигурка медведя, стоящего на четырех лапах и имеющего крупную голову. Уникальна небольшая скульптура с развернутыми в противоположные стороны головами животных: одна из них принадлежит медведю, другая — фантастическому животному, похожему на медведя, но с длинным птичьим клювом. Все фигурки имеют сквозные отверстия для крепления. Эти находки лежали у пояса погребенного.

Носители кузнецко-алтайской культуры могли выходить за пределы своего компактного проживания. Об этом свидетельствуют погребения на берегах Новосибирского водохранилища. У с. Крутиха, близ г. Камень-на-Оби, раскопано несколько неолитических могил. Погребенные лежали на спине, головой на северо-восток. С ними найдены топоры из низкокачественного сланца и один из кремня, прекрасно обработанный шлифовкой, костяные и мелкие кремневые изделия. Среди костяных наконечников стрел встречаются наконечники с биконической головкой, типичные для Зауралья (т.н. шигирского облика). Выделяется художественно выполненная костяная фигурка рябчика или тетерева, частично покрытая насечками. В спине прорезано отверстие для подвешивания.

Погребенная в могильнике под с. Ордынское (Новосибирская обл.) женщина тоже лежала на спине, головой на северо-восток. Около головы найдено скопление мелких овальных подвесок из кости и раковин. Вероятно, они были нашиты на головной убор. Вместе с кремневыми отщепами и орудиями найдена плоская костяная скульптура, изображающая голову лося.

Таким образом, для кузнецко-алтайской культуры характерны сочетание идущих вглубь местных традиций, связи с Зауральем и определенное влияние неолита Прибайкалья, населения серовской культуры. Близкое расположение к Алтаю давало возможность получать качественное сырье для изготовления каменных орудий.

Уникальным памятником является Томская писаница, находящаяся на берегах р. Томи под г. Кемерово. Традиционное название памятника, строго говоря, не вполне точно, поскольку изображения на скале не «писались» красками, а выбивались. Петроглифы (выбивки на скальных плоскостях) расположены плотными группами на плоской вертикальной скальной поверхности, буквально выступающей из воды. Она сплошь покрыта шагающими слева направо фигурами животных, в основном, лосей. Большая часть из них относится к эпохе неолита, некоторые датируются эпохой бронзы. Первые сведения о писанице относятся к началу XVII в. и принадлежат первыми русскими землепроходцами. Впервые петроглифы были опубликованы участником академической экспедиции Мессершмидта, шведом Страленбергом. Все материалы писаницы изданы в монографии А.П. Окладникова и А.И. Мартынова «Сокровища Томских писаниц» (1972 г.).

Известны и другие писаницы — Новоромановская и Тутальская. Они расположены на берегах р. Томи, на больших камнях или скалах, подступающих к берегу. Работа по снятию копий с писаниц очень сложна, кропотлива, а порой даже опасна: многие рисунки находятся на большой высоте. Мы остановимся в основном на материалах Томской писаницы.

Техника исполнения рисунков одинакова. Сначала на скалу специальными каменными орудиями наносили контур будущего рисунка, а потом его выбивали специальным отбойником. Часто на этом работа древнего художника завершалась. Иногда внутри очерченного контура выбивали всю поверхность камня. Встречается сочетание этих приемов: выбивалась только голова животного, а туловище намечалось контурной выбивкой. Глаза при этом не выбивали, поэтому они оставались выпуклыми. Потрясает реалистичность и художественный вкус древних мастеров. Более поздние рисунки местами частично наложены на древние изображения. Каждое поколение оставляло своим потомкам новые выбивки, которые позволяют нам заглянуть в прошлое глазами людей эпохи неолита.

Все петроглифы профильные. Лоси изображены в движении — легком беге. Вытянув вперед голову, животные передвигаются слева направо. Хорошо переданы сцены охоты. Видны петли, в которые попала нога животного, и копья, вонзившиеся в тело лося. Отдельно изображена сцена покола: при массовой переправе животных через реку люди поджидали их в засаде и расправлялись с ними. В одной из сцен часть лосей еще плывет по воде, поверхность которой изображена волнистой линией, другие животные уже выходят на берег, где их поджидают охотники с копьями. Потрясает изображение страданий умирающего животного: голова его вытянута кверху, пасть раскрыта в крике. Помимо лосей, изображали птиц (сову и журавля), а также медведя, собаку, бегущую за зверем. Встречаются изображения самих охотников: одни держат в руках копья, другие — петли. Некоторые охотники идут на лыжах. В отличие от лосей, люди изображены схематично. Это, скорее, человекообразные существа; головы у них чаще всего звериные. Не исключено, что это изображение людей, связанных с культом и одетых при исполнении ритуальных действий в звериные маски.

Писаницы — неповторимые свидетельства о жизни, хозяйственных занятиях и верованиях людей далекого прошлого.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ЗАНЯТИЯ

Хозяйство всех указанных неолитических культур было присваивающим. Большую роль играла охота на лося, оленя, зайца, пушных зверей и водоплавающую птицу. Их костные остатки обнаружены на поселениях с берегов Оби и ее притоков. Охотились с луком и стрелами, а возможно, и при помощи различных ловушек. Охота имела исключительное значение в эпоху неолита. Об этом свидетельствуют частые находки кремневых наконечников стрел и копий, а также изображения на Томской писанице. Одним из основных занятий было рыболовство, чему способствовало наличие озер (в том числе проточных), рек и стариц, весьма богатых рыбой. Рыбу ловили сетями, ставили «запоры», хорошо были известны гарпуны. В конце эпохи неолита появились рыболовные крючки. Многочисленные находки отщепов на неолитических памятниках являются свидетельством того, что орудия из камня изготовлялись местными мастерами. Как и в эпоху мезолита, они были выполнены из низкокачественного кварцита. Встречаются и изделия из более качественных пород: кремня, яшмы, хрусталя и др. Их получали из Восточного Казахстана или с отрогов Алтая. Население кузнецко-алтайской культуры, жившее в непосредственной близости с Северным Алтаем, более свободно могло изготовлять крупные орудия.

В связи с дефицитом поделочного сырья к нему относились очень экономно, поэтому многие орудия многофункциональны: они одновременно могли служить ножом, скребком или скобелем. Сломанное орудие не выкидывали, а переделывали в более мелкое. В области обработки камня были достигнуты выдающиеся результаты. Появились шлифованные орудия (прежде всего, топоры), что привело к резкому увеличению производительности труда с их использованием.

Именно с эпохой неолита в различных регионах мира, в частности, на территории Западно-Сибирской равнины, сделаны исключительные по своим последствиям технические открытия. Например, были открыты свойства спекания глины при воздействии на нее достаточно высокой температуры. Осознание и регулярное использование древним человеком этого свойства глины является исключительным по своим последствиям и принципиально отличает керамическое производство от других производств, существовавших до него.

Технологии производства различных изделий из неорганических материалов в докерамические эпохи не были связаны со структурными изменениями сырья и заключались лишь в его отборе и процессе образования формы конечного изделия. Керамическое сырье (прежде всего, различные виды глин) явилось первым неорганическим материалом, который был структурно видоизменен человеком. Подобные изменения продемонстрировали разнообразие свойств изделий, связанных со структурой вещества. Они стали возможны благодаря овладению человеком теми технологическими процессами, которые влекут за собой эти изменения. Эти открытия (особенно связанные с технологическими возможностями термического воздействия на вещество) послужили предтечей медно-бронзовой металлургии.

Керамика является исключительно важным источником для археолога. Это изделия повседневного потребления, к тому же легко бьющиеся, их затруднительно пускать в обмен. Поэтому появление керамики с новыми формами и орнаментацией чаще всего (и не только для эпохи неолита) свидетельствует о проникновении на ту или иную территорию ее непосредственных изготовителей, т.е. о перемещении групп населения. По керамике можно определить тот факт, что в отдельных случаях более позднее население развивается на базе местного, а появившиеся новые черты являются лишь развитием уже сложившихся традиций. Различные керамические комплексы отличаются друг от друга по форме, орнаментации и технике изготовления. Именно поэтому при описании тех или иных культур мы уделяем керамике значительное место и делаем выводы на основе ее анализа.

Выводы

На территории Западно-Сибирской равнины все неолитические культуры демонстрируют сохранение традиций присваивающего хозяйства, основанного на охоте, рыбной ловле и собирательстве, поэтому эти общества можно назвать культурами «присваивающего неолита».

Происходило дальнейшее усовершенствование техники обработки камня, появились новые орудия, приспособленные для работы по дереву. Стал применяться первый искусственный материал — керамика. Технологические достижения эпохи неолита по¬влекли резкое увеличение адаптивных возможностей неолитических обществ Западно-Сибирской равнины, что привело к расширению мест обитания человека в регионе, освоению им различных ландшафтных зон.

Матвеева Н.П.. Матвеев А.В.. Зах В.А. Археологические путешествия по Тюмени и ее окрестностям. — Тюмень, 1994.
Коников Б.А. Основы археологии Западной Сибири. -Омск, 1997.
Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири: человек и природная среда. — М.: Наука, 1991.
Косарев М. Ф. Неолит Восточного Зауралья и Западной Сибири // Археология. Неолит Северной Евразии. — М., Наука, 1996.-С. 253-269.
Матющенко В.И. Древняя история Сибири. — Омск, 1999.
Молодин В. И. Древнее искусство Западной Сибири. -Новосибирск: Наука, 1992.
Молодин В. И. Памятник Сопка-2 на реке Оми: культурно-хронологический анализ погребальных комплексов эпохи неолита и раннего металла. — Новосибирск: Изд-во ИАЭТ, 2001. -Т. I.
Молодин В.И. Эпоха неолита и бронзы лесостепного Обь-Иртышья. — Новосибирск: Наука, 1977.
Морозов В.М.. Стефанов В.И. Амня-1 — древнейшее городище Северной Евразии? // Вопросы археологии Урала. — Екатеринбург, 1993. С. 143 — 170.
Окладников А.П., Мартынов А.И. Сокровища Томских писании.-М.: Искусство, 1972. Полосьмак Н.В.. Чикишева Т.А.. Балуева Т.С. Неолитические могильники Северной Барабы. — Новосибирск, 1989.

Рис. 4. Каменный (1 — 10) и костяной (11 — 14) инвентарь могильников Протока (1 — 12) и Корчуган-1 (13, 14): 1-3 — тесла; 4, 7 — наконечники стрел; 5 — пластина; 6 — нуклеус; 8 — отщеп; 9-14 подвески-украшения (по: Полосьмак Н.В., Чикишева Т.А.; Балуева Т.С. Неолитические могильники северной Барабы. — Новосибирск: Наука. 1989: Молодин В И. Новиков А.В. Марченко Ж.В Древняя и средневековая история Южного Васюганья / Большое Васюганское болото; современное состояние и процессы развития. — Томск; Иэд-во Ин-та оптики атмосферы СО РАН, 2002).