В искусстве XX века В. Маяковский -- явление огромного масштаба. В его творческом наследии мы находим лирику и сатиру, поэмы и пьесы, очерки и критические статьи, рекламные стихи и рисунки. Но истинное величие В. Маяковского -- не только в широте проявления его творческой индивидуальности, не только в том, что ему были одинаково доступны тайны стихотворного мастерства и знание законов сцены, умение владеть пером очеркиста и кистью художника. В первую очередь он -- поэт, и именно как поэт социалистической революции, вошел в сознание миллионов людей.
В творчестве В. Маяковского, запечатлевшем важнейшие события и проблемы своего времени, мощно звучит голос эпохи, эпохи подготовки и свершении пролетарской революции. Поистине эпический размах поэтических сравнений, дерзкая смелость метафор, сила и весомость стихотворного ритма сочетаются в его произведениях с публицистической страстностью.
Поэзия В. Маяковского -- поэзия открытой гражданственности, обращенная к массовой аудитории. В. Маяковского часто называют «поэтом-трибуном», и для этого в его творчестве находится достаточно оснований. Он и сам в поэме «Во весь голос», произведении в значительной степени итоговом, называя себя «агитатором, горланом-главарем», утверждал: «Я ухо словом не привык ласкать...» И хотя и в этом есть своя правда, сводить художественный строй поэзии В. Маяковского только к агитационно-ораторским интонациям было бы неверным, так как в ней нетрудно обнаружить и интимные любовные признания, и трагический крик, и чувства грусти, печали, и философские раздумья, и язвительную иронию, и добродушную усмешку. Поэзия В. Маяковского не только многообразна в жанровом отношении, но и многокрасочна по своему художественно-интонационному строю.
Какую бы форму ни принимала поэтическая мысль В. Маяковского, определяющим началом в его творчестве является лирическая стихия.
Лирику обычно рассматривают как художественное отражение внутренней жизни поэта, его душевного состояния в тот или иной момент. Объективный мир, реальная действительность раскрываются в лирической поэзии через переживания автора. Жизненные явления, события, как правило, не получают здесь прямого и непосредственного изображения. Они оказываются запечатленными в том чувстве, в той душевной реакции, которую они вызывают у писателя. «Поэтическое слово насущно. Оно утоляет голод сердца и души» .
В полной мере это относится и к большинству произведений В. Маяковского. Чему бы они ни были посвящены -- классовым битвам или любви, поездкам в зарубежные страны или спорам о задачах искусства -- отношение поэта креальным событиям, фактам, побудившим его взяться за перо, выражено с такой эмоциональной страстностью, что поэтический строй произведения приобретает особый характер. Рассказ о тех или иных жизненных явлениях неразрывно связан в них с выражением мыслей и чувств поэта, с раскрытием его внутреннего мира, авторского «я».
Стихия авторских размышлений и переживаний в произведениях В. Маяковского не просто придает им особую эмоциональную окраску, а зачастую выдвигается на первый план, становится основой художественного образа. Эта сила и целеустремленность авторского чувства, приобретающая лирическое звучание, проявляется и в его эпических произведениях, где изображены жизненные явления. Она ощущается также в политических стихах В. Маяковского и даже в стихотворениях агитационно-производственного характера. Без преувеличения можно сказать, что лиризм -- всепроникающая и всеобъединяющая сила творчества В. Маяковского, внутренняя энергия даже тех его произведений, которые по своей художественной структуре не являются лирическими.
Как ни парадоксально, но в стихах и выступлениях В. Маяковского не раз можно встретить выпады против лирической поэзии. «Нами лирика в штыки неоднократно атакована»,-- писал он в стихотворении «Юбилейное». Эти слова
Не обмолвка и не поэтическое преувеличение. Через все творчество В. Маяковского проходит линия полемически-враждебного отношения к «лирическим излияниям». Особенно язвительные замечания вызывает у него любовная тематика.
В этих страстных словах, конечно, нельзя видеть негативное отношение к лирике как таковой. Критическое отношение В. Маяковского к ряду форм лирической поэзии вызвано разными причинами. И, прежде всего, -- ощущением того, что рамки «старой» лирики с ее традиционными темами -- любви, природы, философских раздумий о жизни -- стали слишком узкими. В них не вмещается огромный и сложный мир чувствований человека новой эпохи, частная жизнь которого оказалась связанной с большими историческими событиями и процессами. В нападках В. Маяковского на лирику выражается, кроме того, протест против субъективизма и бездуховности в поэзии, против упаднических настроений, против всякого рода, как он называл, «мелехлюндий» -- салонной изысканности чувствований, мещанской красивости, эстетского самолюбования и прочих мелодраматических «изысков», существование которых их приверженцы оправдывали правом поэтов на самовыражение.
Не удовлетворенный традиционными возможностями «самораскрытия» поэта в лирике, В. Маяковский ощущает необходимость расширения границ лирической поэзии. Это соответствовало и объективным потребностям времени, и его душевному складу. Ведь поэзия как «чувствилище эпохи» не могла не улавливать новых веяний, не учитывать того, что в XX веке воздействие большой человеческой истории, важнейших социальных процессов на судьбу отдельной личности, на так называемую частную жизнь людей необычайно усилилось.
Что же касается особенностей поэтического восприятия В. Маяковского, то у него все совершающееся в мире вызывало страстную заинтересованность. Он обладал редкой способностью воспринимать все происходящее в жизни - и даже удаленное от него временем и расстоянием -- как свое, глубоко личное, кровное дело.
Широта восприятия жизни, исключительная сила эмоциональной реакции поэта на мир не могли уместиться в традиционные формы лирики и требовали простора для своего выражения. Вот почему поэзия В. Маяковского не укладывается в рамки предшествующего ему художественного опыта. Он становится создателем поэзии нового типа, которая широко, как никогда прежде не делалось, охватывает политическую и социальную действительность.
Лирика В.В. Маяковского вмещает в себя многое -- и историю, и политику, и любовь, и быт; и все это входит в его поэзию не как отдаленный фон, а является основным объектом художественного изображения. «Даже противники Маяковского (их было немало и при жизни поэта, и после) не могли что-либо сказать о неискренности поэта, лживости, фальши, а время было крутое, в определениях и выражениях не стеснялись» .
В. Маяковский -- первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэзия В. Маяковского говорит не только языком образов и метафор, но и широко использует звуковые и ритмические возможности слова. В. Маяковский создал новаторскую поэтическую систему, во многом определившую развитие как советской, так и мировой поэзии. Новый тип лирического героя с его революционным отношением к действительности способствовал формированию новой поэтики максимальной выразительности: вся система художественных средств поэта направлена на предельно драматизированное речевое выражение мыслей и чувств лирического героя.
Сегодня В. Маяковский совсем не актуален политически, но актуален человечески и эстетически, «…любовь была для В. Маяковского "всем". И это "всё" было в полном смысле "всем": революцией, страной, миром, народом, друзьями, женщинами, которых любил поэт. И то, что для многих является сугубо личным, интимным, у В. Маяковского наполнено разноголосицей жизни и поднято до космических масштабов в утверждении и в отрицании»
«Каким бы спорным и противоречивым ни представлялось сегодня творчество Маяковского, с высоты протекшего времени мы видим правоту тех, кто предрекал ему долгую жизнь в искусстве. Это были самые проницательные и чуткие его читатели-современники и самые авторитетные для нас судьи в поэзии» .
Сочинение
С первых шагов Маяковского в литературе стало ясно: пришел новый поэт, ни на кого не похожий, со своим мироощущением и мировосприятием, со своим взглядом на вещи и явления.
“Ну, как вам,
Владимир Владимирович, нравится бездна?”
И я отвечаю также любезно:
“Прелестная бездна. Бездна восторг!”
К.Чуковский уловил те же интонации, которые только что слышал на углу Бассейной и Литейного. “Здесь нет ни анапестов, ни ямбов, но здесь биение живой человеческой крови, что, пожалуй, дороже самых изысканных метрических схем” (49; 2, 324). Почти такое же ощущение было и у М.Цветаевой: “Ритмика Маяковского – физическое сердцебиение – удары сердца застоявшегося коня и связанного человека” (47; 2,416). Поэт привел с собой и нового лирического героя, что тоже немаловажно. Не случайно высокую оценку его творчеству дали признанные мастера поэзии “серебряного века” – А.Ахматова и М.Цветаева.
В стихотворении “Маяковский в 1913 году” (1940) Анна Ахматова пору вступления Маяковского в литературу называет “бурным рассветом”; поэтическая дерзость и новаторский характер творчества определяются строкой “грозные ты возводил леса”:
Все, чего касался ты, казалось
Не таким, как было до тех пор,
То, что разрушал ты, – разрушалось,
В каждом слове бился приговор.
Имя Маяковского, “еще не слышанное”, влетевшее “в душный зал” (олицетворение поэтической атмосферы эпохи), сравнивается поэтессой с боевым сигналом.
О не связанности раннего Маяковского какими-либо литературными традициями, о его свободе обращения с поэтическим словом, внутренней раскрепощенности, мощи молодого таланта, о поднятой им теме социальных низов, о грубости поэтики очень емко и образно говорится в стихотворении Марины Цветаевой “Маяковскому” (1921):
Он возчик и он же конь,
Он прихоть и он же право
Вздохнул, поплевал в ладонь:
– Держись, ломовая слава.
Певец площадных чудес -
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем – тяжеловес
Избрал, не прельстясь алмазом.
Такие словосочетания и эпитеты, как “булыжный гром”, “тяжеловес”, “архангел-тяжелоступ”, “архангел ломовой” подчеркивают, с одной стороны, тяжесть, неподъемность начатой Маяковским реформы поэзии, а с другой, – серьезность и основательность подхода к ней. Характерно, что в соответствии с поэтикой раннего Маяковского и стиха самой М.Цветаевой даже поэтическая слава обретает эпитет “ломовая”.
“Ни один поэт не оказал такого решающего и непосредственного влияния на мировую прогрессивную поэзию, как Маяковский… Он стал центральной фигурой поэзии 20 века”,- считает ученый-литературовед Ф.Н.Пицкель, приводя восторженные отзывы о поэте И.Бехера и П.Неруды:
“Новый и мощный талант налетел, как ураган, с востока и разметал старые ритмы и образы, как этого не смел еще ни один поэт”,- вспоминал И.Бехер. По словам Пабло Неруды, Маяковский “восхищал свое время столькими открытиями, что поэзия с его появлением и уходом преобразилась, словно пережила настоящую бурю” (39; 316).
Таким образом стих Маяковского вошел в состав крови мировой поэзии и до сих пор успешно циркулирует в ней. Такая честь оказывалась не каждому даже из великих поэтов. Важно подчеркнуть и то, что открытия Маяковского в области русского стихосложения вошли в учебники по поэтике еще при его жизни: так, в теории литературы Б.Томашевского (с 1925 по 1931г.г. она выдержала 6 изданий) уже отмечались особенности акцентного стиха Маяковского, своеобразие его рифмы.
В чем же состояло новаторство стиха Маяковского?
Со времен Симеона Полоцкого (17 век) русская поэзия знала две системы стихосложения: силлабическую и силлабо-тоническую. Маяковский ввел в нее свою систему – тоническую, отличающуюся от предшествовавших большей свободой и раскованностью. Для сравнения приведем два отрывка из стихотворений Пушкина и Маяковского:
Я ехал к вам: живые сны
За мной вились толпой игривой,
И месяц с правой стороны
Сопровождал мой бег ретивый…
А.С.Пушкин. “Приметы”.
Народонаселение всей империи -
люди, птицы, сороконожки,
ощетинив щетину, выперев перья,
с отчаянным любопытством висят на окошке…
В.В.Маяковский. “Гимн ученому”.
С первых шагов Маяковского в литературе стало ясно: пришел новый поэт, ни на кого не похожий, со своим мироощущением и мировосприятием, со своим взглядом на вещи и явления.
“Ну, как вам,
Владимир Владимирович, нравится бездна?”
И я отвечаю также любезно:
“Прелестная бездна. Бездна восторг!”
К.Чуковский уловил те же интонации, которые только что слышал на углу Бассейной и Литейного. “Здесь нет ни анапестов, ни ямбов, но здесь биение живой человеческой крови, что, пожалуй, дороже самых изысканных метрических схем” (49; 2, 324). Почти такое же ощущение было и у М.Цветаевой: “Ритмика Маяковского – физическое сердцебиение – удары сердца застоявшегося коня и связанного человека” (47; 2,416). Поэт привел с собой и нового лирического героя, что тоже немаловажно. Не случайно высокую оценку его творчеству дали признанные мастера поэзии “серебряного века” – А.Ахматова и М.Цветаева.
В стихотворении “Маяковский в 1913 году” (1940) Анна Ахматова пору вступления Маяковского в литературу называет “бурным рассветом”; поэтическая дерзость и новаторский характер творчества определяются строкой “грозные ты возводил леса”:
Все, чего касался ты, казалось
Не таким, как было до тех пор,
То, что разрушал ты, – разрушалось,
В каждом слове бился приговор.
Имя Маяковского, “еще не слышанное”, влетевшее “в душный зал” (олицетворение поэтической атмосферы эпохи), сравнивается поэтессой с боевым сигналом.
О не связанности раннего Маяковского какими-либо литературными традициями, о его свободе обращения с поэтическим словом, внутренней раскрепощенности, мощи молодого таланта, о поднятой им теме социальных низов, о грубости поэтики очень емко и образно говорится в стихотворении Марины Цветаевой “Маяковскому” (1921):
Он возчик и он же конь,
Он прихоть и он же право
Вздохнул, поплевал в ладонь:
– Держись, ломовая слава.
Певец площадных чудес -
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем – тяжеловес
Избрал, не прельстясь алмазом.
Такие словосочетания и эпитеты, как “булыжный гром”, “тяжеловес”, “архангел-тяжелоступ”, “архангел ломовой” подчеркивают, с одной стороны, тяжесть, неподъемность начатой Маяковским реформы поэзии, а с другой, – серьезность и основательность подхода к ней. Характерно, что в соответствии с поэтикой раннего Маяковского и стиха самой М.Цветаевой даже поэтическая слава обретает эпитет “ломовая”.
“Ни один поэт не оказал такого решающего и непосредственного влияния на мировую прогрессивную поэзию, как Маяковский… Он стал центральной фигурой поэзии 20 века”,- считает ученый-литературовед Ф.Н.Пицкель, приводя восторженные отзывы о поэте И.Бехера и П.Неруды:
“Новый и мощный талант налетел, как ураган, с востока и разметал старые ритмы и образы, как этого не смел еще ни один поэт”,- вспоминал И.Бехер. По словам Пабло Неруды, Маяковский “восхищал свое время столькими открытиями, что поэзия с его появлением и уходом преобразилась, словно пережила настоящую бурю” (39; 316).
Таким образом стих Маяковского вошел в состав крови мировой поэзии и до сих пор успешно циркулирует в ней. Такая честь оказывалась не каждому даже из великих поэтов. Важно подчеркнуть и то, что открытия Маяковского в области русского стихосложения вошли в учебники по поэтике еще при его жизни: так, в теории литературы Б.Томашевского (с 1925 по 1931г.г. она выдержала 6 изданий) уже отмечались особенности акцентного стиха Маяковского, своеобразие его рифмы.
В чем же состояло новаторство стиха Маяковского?
Со времен Симеона Полоцкого (17 век) русская поэзия знала две системы стихосложения: силлабическую и силлабо-тоническую. Маяковский ввел в нее свою систему – тоническую, отличающуюся от предшествовавших большей свободой и раскованностью. Для сравнения приведем два отрывка из стихотворений Пушкина и Маяковского:
Я ехал к вам: живые сны
За мной вились толпой игривой,
И месяц с правой стороны
Сопровождал мой бег ретивый…
А.С.Пушкин. “Приметы”.
Народонаселение всей империи -
люди, птицы, сороконожки,
ощетинив щетину, выперев перья,
с отчаянным любопытством висят на окошке…
В.В.Маяковский. “Гимн ученому”.
Новаторство Маяковского проявилось прежде всего в том многообразии стилей, жанров, манер письма, которые он использовал. Естественно поэтому, что раннее творчество поэта развивалось в канве русского футуризма: * Я сразу смазал карту будня, ...
Эпоха, в которую жил Маяковский, была временем огромных потрясений в жизни страны, и поэт такого масштаба, несомненно, не мог стоять в стороне от происходящего. Активная общественная позиция Маяковского выразилась прежде всего в его творческой деятельности:...
Мы всех зовем, чтоб в лоб, а не пятясь, критика дрянь косила... В. Маяковский Одной из наиболее ярких сторон поэтического творчества Маяковского была сатира, блестящим мастером которой он считался по праву. Высокий, волнующий...
Что мы увидим на любом портрете Маяковского? Мужественное лицо «грубого гунна» с чертами, приобретенными, кажется, не от природы, а в процессе постоянного титанического труда поэта-борца, поэта-воина, окидывающего пристальным взглядом действительность...
С первых шагов Маяковского в литературе стало ясно: пришел новый поэт, ни на кого не похожий, со своим мироощущением и мировосприятием, со своим взглядом на вещи и явления.
У него был свой, незаимствованный голос. В таких строчках:
«Ну, как вам,
Владимир Владимирович,
нравится бездна?»
И я отвечаю так же любезно:
«Прелестная бездна.
Бездна - восторг!»
К. Чуковский уловил «те же интонации, которые только что слышали на углу Бассейного и Литейного. Здесь нет ни анапестов, ни ямбов, но здесь биение живой человеческой крови, что, пожалуй, дороже самых изысканных метрических схем».
Ни в ямб, ни в анапест, ни в другие известные поэтические схемы не укладывается размер стихотворения «Послушайте!», в котором рифма почти не ощущается, а ритм представляется каким-то расслабленным. И начинается оно по-ребячьи непосредственно, как будто вас окликнули на улице и не стихами, а прозой:
Послушайте!
Ведь если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной? ..
И вот перед нами разворачивается незатейливая картина: идут двое - он и она. Он - тихий и робкий. И еще - добрый. Она... Она пугливая. Ей боязно оттого, что кругом темно. И она идет, поеживаясь от страха, боясь даже оглянуться по сторонам: а вдруг там страшное что-то...
Впрочем, этого всего в стихотворении нет, это уже срабатывает фантазия читателя, и он дорисовывает в воображении представленную поэтом картину. Сам поэт очень экономичен. И после вступительных, звучащих риторически вопросов он обращается к действиям героя:
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!..
Ну, как можно было не внять такой отчаянной просьбе, такой мольбе? И бог придумал звезды, зажег и рассыпал по всему небу, чтобы там, на далекой земле, девочка не боялась темноты...
А юноша как будто и не осознает того, что он стал инициатором явления вселенского масштаба. Ему куда важней, что чувствует теперь девушка: «Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?» - робко допытывается он у нее. Это для нее он зажег звезды так же просто, как поднял бы уроненный ею платок. Сколько же неосознаваемой доброты в его сердце, запаса человечности, если из-за такой простой причины способен вскарабкаться на небо к самому богу?!
Но лирический герой Маяковского бывал и нахален, и дерзок. С детской наивностью мог он спросить у толпы: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» И говорилось это так, словно сам герой давно уже умеет извлекать звуки из подобных труб, и если ему не поверят, то он прямо сейчас на глазах у изумленной публики возьмет, как флейту, длиннющую водосточную трубу и сыграет на ней... Спустя некоторое время этот же герой играл уже на флейте собственного позвоночника, как из футляра, вынимая его из спины.
Он мог взобраться на эстраду и душевно признаться той же благочестивой публике:
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется -
и вот
я захохочу и радостно
плюну, плюну в лицо вам...
О себе же мог сообщить с расчетом на эффект:
Иду - красивый,
двадцатидвухлетний...
Однажды, отобедав в вегетарианской столовой, Маяковский, обращаясь к огромному портрету JI.H. Толстого, прочел незадолго перед тем написанные стихи:
В ушах обрывки теплого бала.
А с севера снега седей
Туман с кровожадным лицом каннибала
Жевал невкусных людей.
Часы нависли, как грубая брань.
Над пятым навис шестой.
А с неба смотрела какая-то дрянь
величественно, как Лев Толстой.
«Дрянью», видимо, была названа луна. Но уже одно то, что имя великого писателя ставилось рядом с таким словом, было оскорбительно для присутствующих, как были оскорбительны и поэтические «плевки», раздаваемые с эстрады...
Зачем юному поэту нужно было вести себя столь вызывающе, грубо и дерзко? Что определяло его поведение и стихи?
В 1912 году, вступив на литературную стезю, Маяковский оказался в кругу молодых ниспровергателей, отрицавших старое искусство, старую культуру и вообще все старое. Именовали они себя футуристами. Давид Бур- люк, лидер этого направления, так провозглашал его идеи: «Мы революционеры искусства. Мы всюду должны нести протест и клич «Сарынь на кичку!» Нашим наслаждением должно быть отныне эпатированье буржуазии... Больше издевательства над мещанской сволочью! Мы должны разрисовывать свои лица, а в петлицы, вместороз, вдеть крестьянские ложки. В таком виде мы пойдем гулять по Кузнецкому и станем читать стихи в толпе...»
В этой программной речи можно обнаружить истоки поэтической эстетики и эстетики поведения Маяковского. Главное - не зависеть от стереотипов, от традиций. Создавать новое искусство без оглядки на авторитеты и установившиеся законы, а если они мешают - сбросить весь этот «хлам» с парохода современности. Так они расчищали свой «пароход» от Пушкина, Толстого, Достоевского вплоть до Блока и Андрея Белого.
Такое безоглядное отрицание культуры прошлого ничего хорошего не предвещало, однако не обошлось и без положительного результата. Свободное обращение со словом, ритмом, рифмой, образом дало неожиданный результат: Маяковский сильно обновил и обогатил русскую поэзию, дал ей сильнейший импульс для дальнейшего развития.
В чем же состояло новаторство Маяковского?
Со времен Симеона Полоцкого (XVII век) русская поэзия знала две системы стихосложения: силлабическую и силлабо-тоническую. Маяковский ввел в нее свою систему - тоническую, отличающуюся от предшествовавших большей свободой и раскованностью.
Новая система стихосложения получила большое распространение не только в литературе народов нашей страны, но также за рубежом.
В русской поэзии XIX века господствовала точная рифма, что выражалось в буквальном совпадении всех звуков в конце соотносимых строк. К примеру:
Воспитанный под барабаном,
Наш царь лихим был капитаном.
Маяковский раскрепостил русскую рифму, ввел в практику и дал все права гражданства неточной рифме, построенной на приблизительном созвучии конца строк, в результате чего стали возможны рифмы типа: скомкан - окон, странно - раны, кошка - немножко и т. д. После Маяковского в словарь рифм хлынул огромный поток слов, который до этого в качестве рифмы не использовался.
Маяковский провел оригинальнейшие эксперименты и в области рифмовки. В статье «Как делать стихи» он писал, что рифмовать можно не только концы строк, но и их начала точно так же, как можно рифмовать конец одной строки с началом следующей или одновременно концы первой и второй строк с последними словами третьей и четвертой... Автор не только утверждал, что виды рифмовки можно разнообразить до бесконечности, но и представил в своем творчестве множество необычных и неожиданных способов рифмовки.
Маяковский обновил не только рифму, но и весь поэтический словарь. Он демократизировал язык поэзии, введя в нее слова, ранее в ней не употреблявшиеся. Нередко Маяковский и сам занимался словотворчеством. Осознавая, что многих отталкивают в поэзии Маяковского неуклюжие неологизмы, которые поэт во множестве вводил в свои стихи и поэмы (декабрый, имени- нить, любеночек, косноязычь, хлебиться, испешеходить и т. д.), К.Чуковский защищал сам принцип создания поэтом новых слов, приводя в пример новообразования детей, «утонченно чувствующих стихию своего родного языка»: козлик рогается, елка обсвечкана, бумага от- кнопилась, замолоточь этот гвоздь...
Доказывая правоту Маяковского в обращении со словом и его формами, Чуковский приводит в пример неологизмы классиков русской литературы, создавшиеся по тому же принципу: Гоголь - «обыностранились», «обравнодушели», Достоевский- «лимонничать», «нафонзонить» (от фамилии Фон Зон); Чехов - «драконить», «тараканить».
А.В. Луначарский считал бесспорным тот факт, что никто из писавших стихами и прозой, за исключением Пушкина, Лермонтова и Некрасова, не сделал таких творческих завоеваний в деле обновления и обогащения русского языка, какие сделал Маяковский.
Литературовед Ф. Н. Цицкель утверждает, что «ни один поэт не оказал того решающего и непосредственного влияния на мировую прогрессивную поэзию, как Маяковский», и считает его центральной фигурой поэзии XX век.
«Новый мощный талант налетел, как ураган, с востока и разметал старые ритмы и образы, как этого не смел еще ни один поэт», - вспоминал И. Бехер. По словам Пабло Неруды, Маяковский «восхищал свое время столькими открытиями, что поэзия с его появлением и уходом преобразилась, словно пережила настоящую бурю».
Таким образом, новообразования Маяковского вошли в состав крови мировой поэзии и до сих пор успешно циркулирует в ее венах. Такая честь оказывается не каждому даже из великих поэтов.
К концу девятнадцатого века стало ясно, что классическая силлабо-тоническая система стихосложения исчерпала себя. Поэты начали экспериментировать с рифмами, ритмикой, звукописью. В частности, выделилось направление футуризма (которое немедленно дало множество ответвлений). Футуризм ставил своей целью формальное новаторство, поиск новых путей развития русского стиха. Маяковский в молодости принадлежал к этому направлению и, хотя впоследствии отошел от него, художественное новаторство всегда было одной из составляющих его творчества.
Владимир Маяковский начал с разрушения силлабо-тоники и создал свою собственную - тоническую систему стихосложения. В этой системе учитывается только количество ударных слогов, число безударных произвольно.
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
Необычность размера ведет за собой эксперименты в области графической записи текста. Всем известна знаменитая «лесенка» Маяковского. Запись всегда связана с ритмом («Ритм - основная сила, основная энергия стиха»). Если автора не устраивает привычный размер («А попробуй в ямб пойди и запихни какое-нибудь слово, например «млекопитающееся»), то его не привлекает и обычная система записи. Маяковский графически выделяет отдельные, самые важные слова, акцентирует смысловые блоги. Особая графика, обилие эмоциональных знаков препинания, нередко стоящих на необычных местах, - все это создает эмоциональное напряжение, особую поэтическую интонацию. Огромную роль Владимр Владимирович уделял рифмовке. Понятие рифмы для поэта отличалось от всех привычных представлений. Он называл «ерундой» рифму как созвучие ударного гласного и последующих за ним согласных на концах двух строк. Маяковский рифмует начало и конец строки, допускает внутреннюю рифму:
Улица - лица у догов годов резче
Часто использует ассонансные рифмы: «тоска - рассказ», «развихрь - в живых», каламбуры:
Милкой мне в подарок бурка
и носки подарены.
Мчит Юденич с Петербурга,
как наскипидаренный.
Образная система поэзии Маяковского оригинальна, как, впрочем, и любая образная система всякого большого поэта, но наиболее резка и эпатирующа ранняя лирика:
В дырах небоскребов, где горела руда
и железо поездов громоздило лаз -
крикнул аэроплан и упал туда,
где у раненого солнца вытекал глаз.
Маяковский допускает не только образное новаторство (это для поэта почти обязательно), но и стилистическое. Он использует неологизмы («сливепот»), новые формы знакомых слов: «Подняв печеные картошки личек», придает новые оттенки смысла с помощью суффиксов:
Я думал - ты всесильный божище,
а ты недоучка, крохотный божик.
Итак, мы видим, что Маяковский в своем творчестве использует многие приемы художественного новаторства, что он создал новые принципы поэзии, которые оказали огромное влияние на творчество других советских поэтов.
