Миклухо-Маклай краткая биография русского этнографа, антрополога, биолога и путешественника изложена в этой статье.
Миклухо-Маклай краткая биография
Николай Николаевич Миклухо-Маклай родился 17 июля 1846 года в селе Языково-Рождественское, Боровичский уезд, Новгородская губерния в семье железнодорожного инженера. Его прадедом был запорожский казак.
Когда семья переехала в Петербург, Николай после окончания учебы в гимназии посещает лекции на физико-математическом факультете Петербургского университета. Оттуда он был отчислен и будущий этнолог уезжает на обучение в Германию, поступив в Гейдельбергский университет. Но уже через год Миклухо-Маклай понимает,что хочет заниматься другим и переводится в Лейпцигский университет на медицинский факультет. Позже снова меняет место учеба – на этот раз в Йенском университете Николай изучает анатомию животных. Закончив обучение и совершив путешествие по Красному морю, он в 1869 году возвращается в Россию, где начинает заниматься научной деятельностью.
Первым крупным путешествием стало путешествие на военном корабле под названием «Витязь» в Новую Гвинею, где он целых два года изучал быт папуасов. В ходе длительных наблюдений у Миклухо-Маклая развилась анемия и истощение, от чего он был вынужден отбыть в Сингапур для лечения. Из-за плохого финансового состояния Николай Николаевич перебирается в Сидней и поселяется у российского консула. Позже он живет в Английском клубе, а потом перебирается к У. Маклею – известному ученому зоологу. Николай Николаевич предлагает идею создания Австралийской зоологической станции, и в сентябре 1878 года было начато строительство станции. Она получила название Морской биологической станции.
В 1882 году ученый возвращается в Россию и планирует строительство морской станции и русского поселения в Новой Гвинее для исследований. Но Александр ІІІ отказал ему. Год спустя Николай Николаевич покидает Россию и возвращается в Австралию. Там он женится в 1884 году на Маргарите Робертсон, дочери богатого землевладельца и политика. В 1886 году он опять возвращается в Россию и опять просит аудиенции у Александра ІІІ касательно предыдущих планов. Но получил вновь отказ.
Биография Николая Миклухо-Маклая
Миклухо-Маклай Николай Николаевич (рожд. 5 (17) июля 1846 г. – смерть 2 (14) апреля 1888 г.) — русский этнограф, антрополог и путешественник, выдающийся ученый, который изучил коренное население Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании. Его имя носит знаменитый Берег Маклая – участок северо-восточного побережья Новой Гвинеи.
Сейчас наверно никому не известна истинная протяженность его маршрутов. Ведь кроме знаменитых 15-ти месяцев жизни на Берегу Маклая было еще множество других путешествий, полных опасных приключений. Были собраны драгоценные материалы, которых хватило бы на добрый десяток путешественников.
Происхождение
Будущий путешественник родился 17 июля 1846 года в деревне Рождественской поблизости г. Боровичи Новгородской губернии. В роду числились выходцы из Германии, Польши, Шотландии. Его отец, Николай Миклуха, был дворянин, но в первую очередь гордился своим дедом Степаном – хорунжим одного из казацких малороссийских полков, отличившегося при взятии Очакова в 1772 году. Был он инженер-железнодорожник в чине капитана и первым начальником Николаевского вокзала в Петербурге. К несчастью, смерть отца очень сказалась на материальном положении семьи. Николаю к тому времени было 11 лет. Вдова с 5-ю детьми испытывала серьезные материальные трудности, но смогла дать детям хорошее образование.
Ранние годы. Юность. Обучение
Колю отдали в немецкую «Школу Св. Анны» в Петербурге, но после перевели во Вторую петербургскую гимназию. Но в шестом классе мальчика исключили за неуспеваемость и нарушение дисциплины. Это, впрочем, не смогло помешать будущему ученому в 1863 году поступить вольнослушателем в Петербургский университет на физико-математический факультет. Оттуда Николая также в скором времени исключили, несмотря на не совсем вразумительную формулировку – «…неоднократно нарушал во время нахождения в здании университета правила, установленные для этих лиц» (то есть вольнослушателей). Юноша был выгнан с «волчьим билетом», то есть без права учиться в других университетах России. Для продолжения образования, надо было отправляться за границу.
1864 год — молодой человек поступил на философский факультет одного из лучших европейских университетов в Гейдельберге. Но скоро студент разочаровался в философии и занялся медициной. Спустя какое-то время он перебрался в Йену.
В то время среди ученых-естествоиспытателей шли жаркие споры по поводу разных теорий . Одни утверждали, что все народы мира произошли от единого предка, другие отстаивали противоположную точку зрения. Среди них многие считали, что «цветные» народы стоят ближе к животным, чем европейцы. Несомненно, Николай не мог не интересоваться этими проблемами, однако в его жизни произошло важное событие, которое на время отодвинуло в сторону эти интересы.
Экспедиция на Мадейру и Канарские острова
В йенском университете преподавал известный естествоиспытатель, убежденный сторонник идей Дарвина, Эрнст Геккель. Новый студент в скором времени обратил на себя внимание профессора, и тот в 1866 году предложил ему принять участие в путешествии на Мадейру и Канарские острова в качестве своего ассистента. После этого, войдя во вкус полевой работы, Миклухо-Маклай направился в Марокко и пешком обошел эту небезопасную для европейца страну, потом побывал на Сицилии, в Испании и Франции.
Экспедиция на Красном море
В это время он под влиянием Геккеля занимался изучением морской фауны. Это же занятие он в 1869 году продолжил на Красном море. Чтобы избежать стычек с мусульманами, молодой ученый последовал примеру многих европейских путешественников, то есть выучил арабский язык и преобразился в араба: обрил голову, окрасил лицо и надел арабскую одежду. В таком виде с микроскопом в руках он бродил по берегам и коралловым рифам в поисках интересующих его морских обитателей. Но нестерпимая жара, голод и болезни расшатали его здоровье, пришлось вернуться на родину.
Эрнст Геккель (слева) с ассистентом Миклухо-Маклаем (1866)
Возвращение на родину
В России молодой ученый по рекомендации Геккеля стал работать под руководством одного из патриархов русской науки, академика Карла Бэра. Кроме морской фауны известного ученого очень интересовали проблемы происхождения человека. Он-то и утвердил своего молодого помощника в необходимости исследования первобытных народов с этнографическими и антропологическими целями. Николай мечтал из тропиков постепенно, в течение 8-9-ти лет, продвинуться на север, к Охотскому и Берингову морям. С этой идеей он, заручившись поддержкой видных ученых-путешественников, начал осаждать Русское географическое общество, в первую очередь его главу, известного мореплавателя Федора Литке.
Но к тому времени в русском правительстве, да и в самом Географическом обществе интерес к научным исследованиям в Тихом океане значительно был утерян. И тем не менее, Миклухо-Маклай все же смог выхлопотать разрешение на то, чтобы его взяли на российское военное судно, направлявшееся в интересующий его район. В заливе Астролябия на Новой Гвинее, где не ступала нога белого человека, он в сопровождении двух слуг должен был высадиться на берег и остаться там среди папуасов, слывших и в действительности являвшихся людоедами. На нужды экспедиции Географическим обществом была выделена ничтожная сумма в 1350 рублей.
Первая экспедиция на Новую Гвинею
1870 год, 27 октября — военный корвет «Витязь» вышел из Кронштадта. Его маршрут проходил через Магелланов пролив, потому путешественник смог провести кое какие исследования на островах Пасхи, Таити и Самоа. У основной цели своего путешествия Николай Николаевич оказался 19 сентября 1871 года. И капитан корвета Назимов, и видавшие виды матросы «Витязя» полагали, что высаживаться необходимо лишь в сопровождении вооруженного отряда. Но Миклухо-Маклай отказался. Вместе с двумя слугами, Ульсоном и Боем, он отправился к берегу.
Незваные гости были враждебно встречены папуасами. В них стреляли, правда, с намерением напугать, а не убить. Перед их лицами размахивали копьями. Но поразительная выдержка и презрение к смерти Маклая, а также его всегда ровное и дружелюбное поведение помогли преодолеть недоверие. Об этом может красноречиво свидетельствовать знаменитый эпизод: Миклухо-Маклай смог заставить себя заснуть в присутствии угрожавших ему оружием туземцев. В скором времени папуасы были в восторге от своего гостя. Они стали его друзьями, часто приходили в гости, приносили подарки.
Что бы посмотреть на Тамо-руса (Русского человека) приезжали даже с других островов. Туземцы разрешали путешественнику измерять себя, состригать волосы с головы (правда, в обмен на пряди волос самого Маклая). Он свободно мог передвигаться по острову, сделал прекрасные зарисовки, осуществил съемку участка побережья от мыса Круазиль до мыса Короля Вильгельма. При помощи хозяев острова Тамо-рус собрал уникальные коллекции, в т. ч. человеческих черепов, крайне необходимых для антропологических исследований.
Ученый не только занимался изучением папуасов – он делил с ними радость и горе, лечил, рассказывал о далеких странах. Путешественник смог во время своего пребывания прекратить междоусобные войны на острове. Туземцы платили ему привязанностью, а как-то раз даже устроили для него смотр невест, остерегаясь, что соседи с Били-Били и Бонгу переманят к себе почетного гостя. От участи быть мужем сразу трех папуасок еле-еле удалось избавиться. Николай Николаевич заявил, что женщины много шумят, а он любит тишину. Это было понятно, и туземцы отстали.
1) Миклухо-Маклай с папуасом Ахматом (1874-75)
2) Миклухо-Маклай в Квинсленде (1880)
«Человек с Луны»
Тем не менее папуасы были вовсе не безобидны. В их миролюбии сыграли роль не только личные качества ученого и его доброе отношение к туземцам. Поначалу новогвинейцы, видимо, считали путешественника каарам-тамо (Человеком с Луны), бессмертным, потому не трогали, а только пугали. Надо отдать должное ученому – он не обольщался на счет хозяев острова. Когда от воспаления брюшины умирал Бой, от Миклухи-Маклая не укрылось, что туземцев очень интересует, умрет или нет его слуга. Если умрет, то пришельцы окажутся вовсе не богами, а простыми людьми.
Трудно сказать, что бы произошло, если бы Бой умер на глазах у папуасов. Возможно, те захотели бы убедиться в бессмертии ученого опытным путем. Но это произошло ночью, Маклай предпочел не рисковать и опустил тело слуги в океан, чтобы не спровоцировать туземцев на агрессивные действия. Он прекрасно знал о людоедстве своих опасных друзей и имел прямые доказательства тому. Однажды в подарок ему вместе с плодами хлебного дерева принесли куски человеческого мяса. Гости с соседнего острова Витязь знаками дали понять понравившемуся им Тамо-русу, что никогда не съедят его – найдется достаточно других.
Но постепенно все опасения отошли на задний план, но Маклаю становилось все тяжелей заниматься работой. Ульсон был плохой помощник, он часто болел и был ленив. Исследователя также трепала жестокая лихорадка, обострились хронические заболевания – катар желудка и кишок, появились язвы на ногах. Кроме этого, продукты с «Витязя» подошли к концу, а на острове было очень мало белковой пищи. Непривычный к этому путешественник стал слабеть, но продолжал исследовать даже реакции своего организма на местные условия.
На клипере «Изумруд»
А тем временем в немецких газетах было опубликовано сообщение о том, что Миклухо-Маклай погиб. Русское правительство отправило для выяснения его судьбы клипер «Изумруд». 1872 год, 19 декабря — он вошел в бухту Астролябия. Узнав о том, что их соотечественник жив, матросы громко закричали «ура!», страшно перепугав этим туземцев. Столкновения, однако, не произошло.
Поначалу ученый, несмотря на ужасное физическое состояние, наотрез отказался уезжать, не закончив работу. Он был убежден, что Географическое общество не даст деньги на новую экспедицию, и просил только оставить ему продовольствие. Но капитан «Изумруда» уговорил исследователя отдохнуть в нидерландских колониальных владениях в Восточной Индии. Ему было точно известно, что скоро в эти места прибудет научная экспедиция, которая сможет взять его с собой. Трогательно простившись с папуасами и пообещав, что возвратится, Тамо-рус под грохот длинных новогвинейских барабанов благополучно отбыл на борт корабля.
На Филиппинах, в Сингапуре, на о. Ява
Но следующая встреча с папуасами, произошло не так скоро, как предполагал ученый. По дороге он пришел к выводу о необходимости сравнительного изучения папуасов, меланезийцев и филиппинских негритосов. С этой целью Миклухо-Маклай побывал на Филиппинах, остановился в Сингапуре, на о. Ява, где жил в резиденции генерал-губернатора в г. Бейтензорге. В городе, название которого в переводе означает «беззаботный», путешественник смог отдохнуть, подлечится, разобрать материалы первой экспедиции.
Второе путешествие на Новую Гвинею
1873 год — он снова отправился в длительное путешествие, вначале на о. Амбоин в Южном Молуккском архипелаге, а потом на берег Папуа-Ковиай Новой Гвинеи. Там у мыса Айва ученым была построена хижина в которой он и поселился. Теперь его сопровождение насчитывало 16 человек.
Однажды ученый ушел далеко в глубь острова, чтобы исследовать район возле озера Камака-Валлар. Там он открыл неизвестное ранее племя папуасов ваау-сирау. А тем временем на берегу разыгралась страшная трагедия. На местных папуасов напали туземцы из бухты Кируру. Папуасы из Кируру победили, а заодно разграбили хижину Маклая, с особой жестокостью убили его людей, в т. ч. нескольких женщин и ребенка. Одну из несчастных разрубили тут же на столе на куски, вероятно, чтобы потом не тратить время на разделывание мяса. Кроме этого, источники вблизи хижины оказались отравленными.
Как выяснилось позднее, папуасы разыскивали Маклая, чтобы убить. Их подстрекал к этому давний недоброжелатель Тама-руса, глава одной из близлежащих деревень по имени Суси. Спустя несколько дней большой отряд повторил нападение, но ученый и оставшиеся в живых члены его группы смогли успеть перебраться на о. Айдум.
В скором времени на острове появился Суси с отрядом. Маклай, по-видимому, отличавшийся отчаянной храбростью, узнав об этом, спокойно допил кофе, взял пистолет и в сопровождении всего двух человек отправился к пироге, на которой прибыли разбойники. Суси не было видно. Тростниковая крыша не давала возможности заглянуть в глубь лодки. Тогда Маклай сдернул крышу, схватил огромного папуаса за горло и приставил пистолет к его виску. Спутники Суси не посмели вмешаться даже тогда, когда их командира связали. Позже его передали голландским властям. Больше Маклая и его спутников не тревожили.
Закончив работу, ученый возвратился на Амбоин, где тяжело заболел лихорадкой. В Европе о нем в течении долгого времени ничего не знали. Английское правительство приказало капитану одного из своих военных кораблей срочно заняться поисками. Тот выполнил задание, но нашел исследователя в таком состоянии, что не сомневался в его близкой смерти. Но сила духа Тамо-руса снова смогла победить смерть. Он снова продолжил исследования на Малаккском полуострове, где в верховьях р. Пахан нашел остатки вымирающего племени оран-секай (семанг), но из за приступов лихорадки был вынужден отправиться в Сингапур.
Карта путешествий Миклухо-Маклая
Возвращение в бухту Астролябии
Едва оправившись от болезни, Миклухо-Маклай в 1876 г. посетил о. Яп (Каролинские острова), острова Адмиралтейства, а потом выполнил обещание и вернулся в бухту Астролябии.
Тут Тамо-русо был встречен с восторгом. На протяжении нескольких дней продолжался праздник общения со старыми знакомыми. Старая хижина была разрушена землетрясениями и муравьями, но матросы с корабля и туземцы выстроили новую. Маклай сам посадил вокруг нее пальмы и разбил новый огород. Научная работа была продолжена. За 17 месяцев ученый смог исследовать 150 папуасов, собрать уникальные сведения о папуасских танцах, бытовых пантомимах, праздниках.
Было ясно, что туземцы крепко полюбили своего необычного друга. Однако вопрос о бессмертии Человека с Луны по-прежнему мучил их. Как-то раз один из туземцев, которому путешественник когда-то спас жизнь, прямо спросил, может ли он умереть. Ученый не хотел лгать другу и нашел соломоново решение. Он взял копье и передал его туземцу, чтобы тот сам смог выяснить интересующий его вопрос. Расчет был верен: тот не смог поднять руку на Тамо-руса.
Дни и месяцы летели быстро. К лихорадке исследователя прибавилась еще и невралгия. Потому, когда к берегу случайно подошла британская шхуна, он решил покинуть Новую Гвинею. Пообещав возвратиться, он предупредил друзей, что сюда могут приплыть злые белые люди, которые будут убивать и забирать людей в рабство.
Третье путешествие на Берег Маклая
В 1881 и 1883 гг. Маклай побывал на островах Новая Каледония, Новые Гебриды, Санта-Крус, Адмиралтейства и вновь собрал значительное количество материалов по антропологии, этнографии, зоологии и географии. 1883 год — он в третий – и последний – раз посетил Берег Маклая, но прожил там лишь восемь дней. Здесь его ожидали печальные перемены. На берегу побывали торговцы «черным товаром». Многие друзья были убиты или умерли. Оставив папуасам быка, корову, козла и козу, семена кукурузы и других растений, Маклай снова отправился в Сидней. Врачи давно предупреждали, что тропики оказывают пагубное влияние на его здоровье, а климат Австралии, наоборот, – благоприятен.
Сидней. Женитьба
Сидней был хорошо знаком ученому. Там при его непосредственном участии была создана зоологическая станция. В этом активную поддержку ему оказал премьер-министр австралийского штата Новый Южный Уэльс, сэр Джон Робертсон. Его дочь, 22-х летняя Маргарет, в скором времени стала самым дорогим человеком для Маклая. Молодая женщина отвечала ему взаимностью. Несмотря на серьезные препятствия, возникшие из-за различия вероисповеданий, влюбленные все же соединились. Маклай добился разрешения царя на освящение брака по протестантскому обряду. А православный обряд был совершен тремя годами позже в Вене, по пути в Россию.
Смерть
Супруги прожили вместе лишь 4 года. 1887 год — с двумя маленькими сыновьями они приехали в Петербург. Закончить обработку материалов экспедиций путешественник не успел. Только часть его колоссальной работы была опубликована в немецких и русских журналах. Закончились неудачей и его попытки оградить туземцев от насилия со стороны европейских стран. 1888 год — Германия объявила Новую Гвинею своим владением. Миклухо-Маклай успел выразить протест, но 14 апреля этого же года скончался в Петербурге. Ему было всего 41 год.
Память
Маргарет с детьми вернулась в Сидней. Все из наследия мужа, что представляло малейшую научную ценность, она передала музеям Петербурга и Сиднея. Все оставшиеся 48 лет жизни она чтила память о Николае Николаевиче и воспитывала детей и внуков с чувством благоговейной памяти об отце и деде. Их потомки сейчас живут в Австралии и бережно хранят память о своем удивительном предке.
Результатом титанической исследовательской работы Миклухо-Маклая Николая Николаевича стали веские доказательства того, что «дикие» народы Новой Гвинеи, Малайи, Австралии, Океании, а значит, и других неевропейских территорий, – совершенно равны так называемым «цивилизованным» народам планеты. Он изучил биологические и физиологические свойства мозга темнокожих, строение их черепа и на этой основе смело, вопреки утверждению многих поклонников расового превосходства белых (да и то не всех белых), заявил: никаких расовых различий в функционировании мозга у народов Земли не существует.
Вопреки распространённому заблуждению, Николай Миклухо-Маклай не имел иностранных корней. Легенда о шотландском наёмнике Микаэле Макалае , прижившемся в России и ставшем основателем рода, являлась семейным преданием.
На самом деле путешественник происходил из незнатного казачьего рода Миклух. Что касается второй части фамилии, то историки так и не смогли достоверно установить причину её появления. Известно лишь, что в 1868 году учёный так подписал свою первую научную публикацию на немецком языке.
Второгодник и смутьян
В школе будущий путешественник учился плохо — отчасти из-за слабого здоровья, отчасти просто из-за нежелания учиться. Николай Миклухо-Маклай дважды оставался на второй год и ещё гимназистом оказался заключён в Петропавловскую крепость за участие в студенческой манифестации.
В советское время биографы писали, что и из гимназии, и из университета Миклухо-Маклай был отчислен за участие в политической деятельности. На самом деле это не так — гимназию он покинул по собственному желанию, а из университета не мог быть отчислен, поскольку находился на правах вольнослушателя.
Эрнст Геккель (слева) и Миклухо-Маклай на Канарских островах. Декабрь 1866 года. Источник: Public Domain
В первой экспедиции Миклухо-Маклай изучал морских губок
В свою первую научную экспедицию Николай Миклухо-Маклай отправился в 1866 году, во время обучения за границей. Немецкий естествоиспытатель Эрнст Геккель пригласил русского студента на Канарские острова для изучения местной фауны. Миклухо-Маклай изучал морские губки и в результате обнаружил новый вид известковой губки, назвав её Guancha blanca в честь коренных обитателей островов.
Интересно, что местные жители, приняв учёных за колдунов, обращались к ним с просьбами об исцелении и предсказании будущего.
В Новой Гвинее русский учёный высадился вместе со шведским матросом
В 1869 году Николай Миклухо-Маклай представил в Русское географическое общество план экспедиции на острова Тихого океана, рассчитанной на несколько лет. 20 сентября 1871 года русский корабль «Витязь» высадил путешественника на северо-восточном побережье Новой Гвинеи. Впоследствии этот район получил название Берег Маклая.
Вопреки ошибочному представлению, высадку Миклухо-Маклай осуществлял не в одиночку, а в сопровождении двух слуг — шведского матроса Ольсена и юноши с острова Ниуэ по кличке Бой . При помощи моряков с «Витязя» была построена хижина, ставшая и жильём, и научной лабораторией Миклухо-Маклая.
Русский корабль «Витязь». Источник: Public Domain
Салют превратил Миклухо-Маклая в злого духа
Николай Миклухо-Маклай сначала считался среди папуасов не богом, как принято считать, а наоборот, злым духом. Причиной этого стал инцидент в первый день знакомства. Островитяне, увидев белых людей, посчитали, что вернулся Ротей — их великий предок. Многие мужчины направились в лодках к кораблю, чтобы поднести ему подарки. На корабле их хорошо приняли и тоже одарили. Но на обратном пути к берегу вдруг раздался пушечный выстрел — команда корабля отсалютовала в честь своего прибытия. Со страха люди выпрыгнули из лодок, бросили свои подарки и вплавь пустились к берегу. Поджидавшим их возвращения они заявили, что прибыл не Ротей, а злой дух Бука .
Изменить ситуацию помог папуас по имени Туй , который оказался смелее остальных и подружился с исследователем. Когда Миклухо-Маклаю удалось вылечить Туя от тяжёлого ранения, папуасы приняли его как равного, включив в местный социум. Туй же оставался посредником и переводчиком в отношениях путешественника с другими папуасами.
Миклухо-Маклай с папуасом Ахматом. Малакка, 1874 или 1875 год. Источник: Public Domain
Миклухо-Маклай готовил русский протекторат над папуасами
Николай Миклухо-Маклай трижды осуществлял экспедиции в Новую Гвинею и выдвинул «проект развития Берега Маклая», который предусматривал сохранение уклада жизни папуасов с достижением более высокой ступени самоуправления на основе уже существующих местных обычаев. При этом Берег Маклая должен был оказаться под российским протекторатом и стать одним из пунктов базирования ВМФ Российской империи.
Проект этот, однако, оказался неосуществимым — ко времени третьего путешествия Миклухо-Маклая большинство его друзей среди папуасов, включая Туя, уже умерли, а жители деревень погрязли в междоусобных конфликтах. Офицеры русского флота, изучив местные условия, пришли к выводу, что они не подходят для российских военных кораблей.
В 1885 году Новая Гвинея была разделена между Германией и Великобританией, что окончательно закрыло вопрос о возможности реализации проектов русского путешественника.
Карта Новой Гвинеи 1884 года с зонами аннексии. На германской территории обозначен и Берег Маклая.
Николай Николаевич Миклухо-Маклай (1846-1888)
Николай Николаевич Миклухо-Маклай - знаменитый русский путешественник, совершивший ряд экспедиций на неисследованную до этого Новую Гвинею и другие острова Тихого океана, исследователь первобытной культуры, собравший богатейшие материалы о первобытных народах. Николай Николаевич Миклухо-Маклай родился 17 июля 1846 г. в селе Рождественском, близ города Боровичи Новгородской губернии. Его отец - Николай Ильич Миклуха - был инженер-капитаном, а прадед Степан - хорунжим одного из казацких малороссийских полков, отличившегося при взятии Очакова в 1772 г. Мать его Екатерина Семёновна тоже была из военной семьи. У Николая Ильича Миклухи было четыре сына и дочь. Николай Николаевич был вторым. Все дети носили фамилию отца. Но Николай Николаевич с юношеских лет стал называть себя Миклухо-Маклаем. Отец Миклухо-Маклая умер, когда мальчику было 11 лет. При жизни отца он учился дома. После смерти отца мать отдала его в школу в Петербурге, а затем он был переведён во 2-ю петербургскую гимназию.
Гимназии Н. Н. Миклухо-Маклай не окончил; из-за частых недоразумений с учителями и препирательств с ними он был вынужден уйти из 6-го класса. В 1863 г. семнадцатилетний Н. Н. Миклухо-Маклай поступил вольнослушателем Петербургского университета по отделению естественных наук физико-математического факультета, откуда весною 1864 г. был уволен "за неоднократные нарушения правил, установленных для вольнослушателей".
Для продолжения образования Н. Н. Миклухо-Маклай выехал за границу. В течение двух лет он слушал физиков и натуралистов и отчасти юристов и философов в Гейдельбергском университете. В Лейпциге Н. Н. Миклухо-Маклай усердно занимался на медицинском факультете анатомией, одновременно слушая лекции по естественным наукам и на других факультетах. Интерес к сравнительной анатомии у него сохранился на всю жизнь. Даже всецело отдавшись изучению первобытных народов, он не оставлял анатомических работ. Своё медицинское образование Н. Н. Миклухо-Маклай продолжил в Иене, где посещал лекции знаменитого Эрнста Геккеля, тогда ещё молодого профессора зоологии, оказавшего на него благотворное влияние в развитии самостоятельных научных изысканий.
Завершив своё естественно-историческое образование, Н. Н. Миклухо-Маклай отдался изучению широчайших научных проблем, посвящённых происхождению жизни, развитию видов, законам эволюции органического мира. Вместе с Э. Геккелем, ассистентом которого он стал в 1866 г., он совершил своё первое путешествие на Канарские острова. Здесь он занимался анатомией губок и изучением мозга хрящевых рыб. Возвратившись из экспедиции в 1867 г., Н. Н. Миклухо-Маклай вёл сравнительно-анатомические работы в Мессине, куда отправился с доктором Дорном, пропагандистом организации морских зоологических станций. В 1869 г. Н. Н. Миклухо-Маклай совершил поездку по берегам Красного моря, собирая материал для своих больших обобщений. Во избежание преследования со стороны арабов Н. Н. Миклухо-Маклай преобразился в мусульманина: он обрил голову, окрасил лицо, надел арабский костюм, приобрёл некоторое знакомство с языком и внешними мусульманскими обычаями. В этом виде он и странствовал по коралловым рифам Красного моря с микроскопом, один, подвергаясь многим лишениям и опасностям. Приходилось выносить температуру более 35°, лихорадку, скорбут и, в довершение всего, голод. Но, несмотря на всё это, Н. Н. Миклухо-Маклаю удалось собрать богатые зоологические и сравнительно-анатомические материалы. Вскоре он направился в Константинополь и Одессу, посетил южный берег Крыма и побывал на Волге, собирая материалы по анатомии хрящевых рыб. Отсюда он приехал в Москву на 2-й съезд русских естествоиспытателей и врачей, где выступил с докладом о необходимости организации русских зоологических и биологических станций на Чёрном, Балтийском, Каспийском и Белом морях, на Волге и других реках. Эта идея Н. Н. Миклухо-Маклая на съезде встретила сочувствие. Вскоре стали появляться русские зоологические станции. Но полностью широкий план научных исследований, предложенный Н. Н. Миклухо-Маклаем, не был осуществлён из-за отсутствия средств.
Из Москвы Н. Н. Миклухо-Маклай прибыл в Петербург и был радушно принят в Академии наук, где ему предложили заняться коллекцией губок из богатых академических собраний. На заседании Русского географического общества в Петербурге Н. Н. Миклухо-Маклай сделал доклад об особенностях Красного моря, о его фауне, характере берегов и быте населения. Тогда же у него созрела идея путешествия на обширные территории островов Тихого океана для изучения быта и нравов первобытных народов. Она отвлекала Н. Н. Миклухо-Маклая от обработки огромных собранных им естественно-исторических материалов. Но для него "поле научных наблюдений" всё ещё оставалось "белым", неисследованным. Ни лично собранные материалы, ни академические коллекции не казались ему достаточными для увлекавших его грандиозных обобщений. Молодой и энергичный путешественник, одержимый стремлением дать науке всё новые и новые богатства фактического материала, рвётся в "поле", которым на этот раз для него является Тихий океан.
"Выбирая в 1868 г. ту часть земного шара, которой предполагал посвятить свои исследования, - пишет Н. Н. Миклухо-Маклай в своём сообщении Русскому географическому обществу в 1882 г., - я остановился на островах Тихого океана и преимущественно на Новой Гвинее, как острове наименее известном..., имея в виду, главным образом, цель - найти местность, которая до тех пор, до 1868 г., ещё не была посещена белыми. Такою местностью был северо-восточный берег Новой Гвинеи, около бухты Астролябия". Его Н. Н. Миклухо-Маклай назвал: "Берег Маклая". Объясняя причины, в силу которых он оставил зоологию и эмбриологию и посвятил себя этнологии, Н. Н. Миклухо-Маклай пишет: "Всё-таки почёл за более важное: обратить моё внимание на status praesens житья-бытья папуаса, полагая, что эти фазы жизни этой части человечества при некоторых новых условиях (которые могут явиться каждый день) весьма скоро преходящи. Те же райские птицы и бабочки будут летать над Новой Гвинеей даже в далёком будущем".
27 октября 1870 г. из Кронштадта вышел в кругосветное плавание русский военный корвет "Витязь". На нём отправился в далёкое путешествие и Н. Н. Миклухо-Маклай. Путь "Витязя" лежал через Магелланов пролив, и это дало возможность Н. Н. Миклухо-Маклаю заняться научными наблюдениями в разных пунктах Атлантики и Тихого океана. В сентябре 1871 г. Н. Н. Миклухо-Маклай прибыл на северо-восточный берег огромного (785 000 квадратных километров) пустынного острова Новая Гвинея в бухту Астролябия, где и поселился в небольшой хижине с двумя слугами.
Н. Н. Миклухо-Маклай был встречен туземцами-папуасами враждебно. Они указывали ему жестами на море, требуя его удаления. "Доходило, - писал Н. Н. Миклухо-Маклай, - даже до того, что они почти ежедневно, ради потехи, пускали стрелы, которые пролетали очень близко от меня". Но уже скоро папуасы его так полюбили, что, когда за ним в декабре 1872 г. пришёл русский военный корвет "Изумруд", туземцы не пускали его и уговаривали остаться у них навсегда; они водили его по деревням, заявляли о своей дружбе, обещали построить для него новый дом вместо хижины, развалившейся к этому времени, предлагали в жёны любую девушку. Н. Н. Миклухо-Маклай обещал своим новым друзьям вернуться. "Обдумав совершенно объективно все обстоятельства своего первого пребывания между туземцами и последующего знакомства с ними, - пишет Н. Н. Миклухо-Маклай, - я пришёл к заключению, что хорошим результатом сношений с дикарями я обязан, главным образом, своей сдержанности и терпению". Правдивость Н. Н. Миклухо-Маклая, его внимательная дружественность к папуасам поразили и очаровали их, и они решили, что он - особый человек, "каарам-тамо", что значит "человек с Луны". Его родину, Россию, они тоже считали находящейся на Луне.
Искренний друг первобытных людей, Н. Н. Миклухо-Маклай, живя с папуасами, оставался всё время самим собой, культурным европейцем, учёным. Поселившись на берегу, между двумя деревнями Горенду и Гумбу, Н. Н. Миклухо-Маклай жил в своей хижине Гарагаси независимо от туземцев. Но они всё чаще и охотней посещали его. Когда им угрожала война с туземцами более отдалённых деревень, они приводили к нему своих жён и детей и оставляли их под его покровительством. Сближению с папуасами Новой Гвинеи много помогало Маклаю (так его звали туземцы) знание их языка; их язык он изучал удивительно терпеливо, тщательно, не позволяя себе никаких собственных выдумок относительно его звукового состава, грамматических форм и значения слов. Это было большим научным достижением, благодаря которому меланезийский язык папуасов впервые в его истинном виде стал известен европейской науке. Но Н. Н. Миклухо-Маклай изучил не только меланезийский язык папуасов вообще, к которому принадлежал язык папуасов берега Маклая, но также малайский язык, который помогал ему пользоваться переводчиками-малайцами в сношениях с племенами Полинезии, Меланезии и Микронезии.
Не только знание языка и деликатное обращение с дикарями сближало Н. Н. Миклухо-Маклая с ними, но и близкое его участие в их жизни, не лишённой трагических моментов. Так, он добился прекращения междуусобных войн между отдельными группами дикарей. "Моё влияние на туземцев, - говорит Н. Н. Миклухо-Маклай, - оказалось так сильно, что мне удалось совершенно прекратить, на всё время моего пребывания, постоянные междуусобные войны. Эти войны имеют более характер убийств... Войны страшно вредили всему населению, так что туземцы боялись отходить на несколько часов от своих селений. Вследствие своего авторитета, как "человека с Луны", я имел возможность положительно запретить войны и вскоре увидел хороший результат этого запрещения".
Н. Н. Миклухо-Маклай посетил Новую Гвинею пять раз. И неизменно он привлекал внимание и дружественные чувства населения этой части Меланезии. Однако на каждом новом месте приходилось быть настороже. Так, во второе путешествие на Новую Гвинею Н. Н. Миклухо-Маклай выбрал для высадки берег Папуа-Ковиай, о жителях которого между малайцами ходили самые ужасные рассказы, как о людоедах, морских пиратах, грабящих суда и поедающих матросов. Оставив здесь в своей хижине около 10 человек, Н. Н. Миклухо-Маклай с остальными людьми отправился в глубь Новой Гвинеи. Когда он вернулся, всё оказалось разграбленным местными папуасами берега Папуа-Ковиай, люди убиты, источники пресной воды отравлены. "Несмотря, однако, на этот неприятный эпизод, - писал Н. Н. Миклухо-Маклай, - я решил остаться на Новой Гвинее". В течение целого месяца он не оставлял намерения наказать главного зачинщика нападения. "Хотя человек этот, - говорит Н. Н. Миклухо-Маклай, - был втрое сильнее меня, но нервы мои оказались крепче, и мне удалось взять его в плен живым. Моё появление перед ним среди окружавших его дикарей было так неожиданно, что когда я приказал своим людям связать разбойника, то не встретил ни малейшего сопротивления со стороны толпы папуасов, которые даже помогли моим людям перенести остаток моих вещей и пленника на урумбай (парусную лодку с каютой)".
По существу папуасы берега Папуа-Ковиай, на котором поселился Н. Н. Миклухо-Маклай во второе путешествие на Новую Гвинею, были такие же мирные дикари, как и папуасы берега Маклая. Но европейцы и малайцы, посещавшие их и ведшие торговлю невольниками, изменили их мирный быт, посеяв среди них междуусобицу и взаимное истребление. В конце концов папуасы, жившие у берега, бросили свои хижины и плантации и обратились в водных номадов, скитаясь в пирогах вдоль берегов. Воспользовавшись гостеприимством генерал-губернатора Лаудона, Н. Н. Миклухо-Маклай описал ему в полуофициальном письме бедственное положение папуасов берега Папуа-Ковиай и недопустимое обращение с ними малайцев, ведущих торговлю невольниками, с тем, чтобы голландское правительство приняло меры к искоренению торговли невольниками.
Н. Н. Миклухо-Маклай пытался бороться и против безжалостной эксплоатации папуасов трэдорами (купцами из белых европейцев) и деятельности тичеров, т. е. миссионеров, состоявших преимущественно из малайцев и занимавшихся, главным образом, торговыми операциями. Тичеры и трэдоры прививали первобытным людям дурные навыки - привычку к водке и табаку, распространяли среди них болезни и истребляли их, вывозили их в европейские колонии.
Когда Н. Н. Миклухо-Маклай впервые приехал на Новую Гвинею и поселился на берегу Маклая, он застал папуасов этой местности почти в первобытном состоянии. "Туземцы этого берега, - писал Н. Н. Миклухо-Маклай, - не находились до моего приезда в соприкосновении ни с белою, ни с малайскою расами", тогда как на других островах Меланезии папуасская раса являлась более или менее смешанной с другими расами. Папуасы берега Маклая в его время жили жизнью каменного века. Они не умели даже добывать огонь и всегда держали у себя костёр или горящее бревно, зажжённое когда-то от горящего дерева, полученного от малайцев или белых. Переселяясь и странствуя, они носили с собой горящее бревно. Вся семейная и общественная жизнь папуасов, описанная Н. Н. Миклухо-Маклаем, характерна своей первобытной простотой, о которой писали и другие. Но в его описаниях нет ничего присочинённого, субъективного, тогда как в описаниях миссионеров и случайных путешественников есть значительная доля фантазии, выдумки, преднамеренного желания выделить папуасов как расу, самой судьбой обречённую на эксплоатацию и вымирание. Такое отношение к первобытным племенам возмущало и огорчало Н. Н. Миклухо-Маклая - человека большого сердца и искреннейшего друга первобытных народов. При каждом сколько-нибудь подходящем случае он подымал голос протеста против варварского отношения к ним, выступая на защиту первобытных людей.
Неустанно думая об их защите, помощи им, Н. Н. Миклухо-Маклай в то же время продолжал свои научные искания в области подлинной первобытной культуры, разных её видоизменений от расовых смешений и под влиянием воздействия на неё европейской цивилизации. Он задался целью изучить антропологически всю меланезийскую группу, в которую входят и папуасы. Курчавые волосы папуасов, в отличие от прямых волос малайцев, полинезийцев и микронезийцев, строение черепа, цвет кожи, рост и прочие антропологические признаки подверглись тщательному изучению Н. Н. Миклухо-Маклаем. Встретив в литературе указание на то, что у папуасов волосы растут не сплошь по всей голове, а пучками, оставляя голые безволосые пятна, Н. Н. Миклухо-Маклай решил проверить это указание, на основе которого противники принципа единства всего человеческого рода доказывали, что папуасы - "низшая раса", совершенно исключающая вероятность поднятия их уровня развития до европейского. В результате тщательных наблюдений над характером роста волос у папуасов Н. Н. Миклухо-Маклай говорит: "Я убедился положительно, что у папуасов ни в каком возрасте особенной пучкообразной группировки волос не существует".
Тщательные антропологические искания Н. Н. Миклухо-Маклая были причиной его многочисленных путешествий по островам Тихого океана, материалы которых, даже в виде дневников, составили бы многотомное издание. Среди этих путешествий особенно замечательно знаменитое путешествие Н. Н. Миклухо-Маклая по Малайскому полуострову. Дневник первого путешествия (22/XI 1874 г. - 2/II 1875 г.) напечатан в русском издании Академией наук СССР. Это путешествие было связано с необыкновенными трудностями и огромными лишениями, но оно прославило имя Миклухо-Маклая по всему Индийскому и Тихому океанам. Н. Н. Миклухо-Маклай, делавший отличные зарисовки во всех своих путешествиях, оставил и от малайского путешествия много оригинальных зарисовок голов, фигур, построек и многого другого.
После своих утомительных путешествий, Н. Н. Миклухо-Маклай неоднократно приезжал в Сидней на отдых. Здесь он в 1884 г. женился на Маргарите Робертсон; от этого брака он имел двух сыновей: Александра-Нильса и Владимира-Оллана. В мае 1887 г., совсем больной, Н. Н. Миклухо-Маклай с женой и детьми приехал из Сиднея в Петербург. Здесь он и умер на 42-м году жизни 14 апреля 1888 года.
Дневники и отчёты о путешествиях, научных наблюдениях и лабораторных биологических исследованиях Н. Н. Миклухо-Маклая, его антропологические и этнологические коллекции являются богатейшим научным кладом, который ждёт ещё полного своего раскрытия: наследство Н. Н. Миклухо-Маклая ещё даже не опубликовано полностью. Сам он успел опубликовать 76 работ, принесших ему широкую известность. Н. Н. Миклухо-Маклай был человеком большого научного кругозора, человеком большой идеи о правде и справедливости в царстве единого человеческого рода. Всё привлекательно в Н. Н. Миклухо-Маклае как учёном: и научная страсть, и размах маршрутов, и высоко-научное понимание первобытной культуры, как ранней стадии умственного и духовного развития человечества, через которую проходили все народы мира, и исключительно честное отношение Н. Н. Миклухо-Маклая к этим народам-детям. Но в детски-наивный мир жителей островов Тихого океана ворвалась из Европы "цивилизация". Н. Н. Миклухо-Маклай глубоко осознал это трагическое столкновение. "Цивилизованные" коммерсанты, торговцы невольниками и прочие эксплуататоры и угнетатели уничтожали последние следы человеческого достоинства папуасов и других "дикарей", безжалостно истребляли их, навсегда разрушали стройный и цельный мир их первобытной культуры, лишая науку возможности вскрыть тайны ранней стадии человеческой цивилизации.
Н. Н. Миклухо-Маклай стремился предпринять ряд решительных действий, чтобы сохранить хотя бы папуасов берега Маклая до более благоприятного будущего, в которое он верил и не мог не верить. Н. Н. Миклухо-Маклай обратился к императору Александру III с просьбой взять берег Маклая под державный протекторат России и защитить папуасов от эксплоатации торговцев и угнетателей. Царь приказал образовать по этому делу специальный комитет. Комитет, однако, отказал Маклаю в его ходатайстве. Тогда он обратился к русской интеллигенции, ещё не забывшей утопического "хождения в народ". Её он призывал на Новую Гвинею создать добровольную колонию и быть среди папуасов честными и благодетельными носителями светлой человеческой культуры.
Мечты истинного энтузиаста науки, отдавшего жизнь идее равенства, свободы и дружбы народов, не могли быть осуществлены в условиях человеконенавистнического капиталистического общества.
Главнейшие труды Н. Н. Миклухо-Маклая: Острова Адмиралтейства. Очерки из путешествия в западную Микронезию и северную Меланезию, Спб., 1877. Путешествия: т. 1. Океания. Новая Гвинея, М.-Л., 1940; т. II. Океания. Индонезия, М.-Л., 1941.
О И. Н. Миклухо-Маклае: Водовозов Н., Миклухо-Маклай, М., 1938; Коротков Е., Замечательный русский путешественник, друг диких Н. Н. Миклухо-Маклай, М., 1915; Лебедев Н. К., Один среди дикарей. Жизнь и путешествия Миклухо-Маклая, М.-Л., 1928; Марков С. Н., Николай Николаевич Миклухо-Маклай (Биографический очерк), М., 1944; Янчук Н. Я., Н. Н. Миклухо-Маклай и его учёные труды, Спб., 1913; Берг Л. С, Очерки по истории русских географических открытий, М.-Л., 1946. Его же, Всесоюзное географическое общество за сто лет, М.-Л., 1946.
Марта Гумилевская
"Приводит в восхищение в вашей деятельности, что
вы первый доказали, что человек всегда человек, и вы доказали это подвигом истинного мужества".
Л. Толстой
Тамо рус – русский человек – так звали Николая Николаевича Миклухо-Маклая на берегу Новой Гвинеи.
В сентябре 1871 года русский корвет "Витязь" стал на якорь близ небольшого мыска на северо-восточном берегу Новой Гвинеи. Молодой учёный Николай Николаевич Миклухо-Маклай ранним утром вышел на палубу. Вдали виднелись высокие горы, окутанные облаками. Густой лес, переплетенный лианами, покрывал горы и подходил к самой воде, и деревья купали в ней свои зеленые ветви. В некоторых местах лес отступал, оставляя открытым песчаный берег. С борта корабля Миклухо выбрал место для своей хижины – вон там, высоко над морем, где стоят громадные деревья, а внизу бежит проворный ручеёк.
Ещё никто из европейцев не бывал на этом берегу, да и весь громадный остров – второй по величине после Гренландии, – триста лет назад открытый мореплавателями, до сих пор оставался неведомой землей. Причин тому несколько: высокие горы, густые, почти непроходимые тропические леса, но главное, пожалуй, местные жители – папуасы, о которых шла страшная слава как о людоедах, коварных и вероломных...
Отказавшись от катера с вооруженной охраной, Миклухо-Маклай посадил на вёсла своих слуг, малайца Боя и шведа Ульсона, и поплыл к берегу. Едва шлюпка врезалась, носом в песок, как он выскочил из нее. Узкая тропка привела его к папуасской деревне, приветливой и опрятной, но совершенно пустой. Вокруг хорошо утоптанной площадки стояли хижины с высокими крышами из пальмовых листьев. Жители, по-видимому, только что были здесь, об этом свидетельствовали и догорающий костер, и недопитый кокосовый орех, и небрежно брошенное весло. Миклухо заглянул в одну из хижин. В ней было темно, но в свете тлеющего костра учёный разглядел высокие нары из бамбука, связки раковин и перьев на стене, а под самой крышей – почерневший от копоти человеческий череп. В лесу раздавались незнакомые голоса каких-то птиц, было хорошо и спокойно и вместе с тем чуждо, все казалось скорей сном, чем действительностью.
Лёгкий шорох... Быстро обернувшись, Маклай увидел словно из-под земли выросшего человека – среднего роста, хорошо сложенного, с тёмной кожей и матово-черными волосами; у него был широкий приплюснутый нос, большой рот, почти скрытый усами и бородой. Вся одежда незнакомца состояла из повязки вокруг бедер; на руках, выше локтя, были широкие браслеты с заткнутыми за ними листьями бетеля и гладко отточенным куском кости.
Папуас, внезапно появившийся, тут же поспешно скрылся в кустах. Маклай побежал за ним, догнал и за руку привел на площадку. А вскоре показались и другие жители деревни. Маклай подошёл к каждому из них, каждого взял за руку, привел на площадку, потом сел среди них на камень и стал раздавать подарки: куски красной материи, гвозди, рыболовные крючки. Папуасы с любопытством рассматривали невиданные предметы и о чём-то переговаривались между собой. Держались они боязливо и настороженно. И все же, когда их гость собрался уходить, они всей толпой пошли провожать его к шлюпке, держа в руках свои подарки – кокосовые орехи и сахарный тростник. Так закончился первый день на берегу.
Матросы с корвета начали строить хижину для Маклая, а он тем временем каждый день появлялся на берегу. Круг его знакомых расширялся. В записной книжке появилось несколько папуасских слов. Он узнал, что его первого знакомца зовут Туем, а деревня, где он живет, – Горенду; мысок, где строилась хижина, тоже носил свое имя: Гарагаси.
Папуасы догадались, что хижину строят для Маклая и его слуг и что корвет, наверное, скоро уйдёт. И Туй, первый знакомец Маклая, выразительно жестикулируя, дал понять, что, как только корабль уйдёт, Маклая, Боя и Ульсона убьют, хижину разрушат и разграбят. Маклай отлично знал, что всё это вполне может произойти, но сделал вид, будто ничего не понял. Однако он решил быть очень осторожным.
Маклай прекрасно рисовал. Вот несколько его зарисовок. Ай – танцор на празднике в деревне Гумбу.
А с офицерами корвета Миклухо договорился, что в случае крайней необходимости сложит все свои научные материалы в железный ящик и зароет его в определенном месте. Слишком опасен был опыт, на который шёл Миклухо-Маклай, – это видели его товарищи по плаванию. Но они знали и другое: учёный был человеком мужественным и отважным и обладал железной волей.
Учёный, путешественник, Маклай успел побывать во многих странах, плавал по многим морям и океанам, и теперь, когда он высадился на Новой Гвинее, ему было всего двадцать пять лет...
В антропологии – науке о происхождении и развитии человеческих рас – шли в то время оживленные споры: есть ли высшие
и низшие расы. Миклухо-Маклай считал, что все люди равны и только особенности природы, климата, исторического развития приводят
людей к различному образу жизни и внешнему несходству.
Маклай стремился к точным исследованиям, он хотел все видеть сам. И он решил отправиться к папуасским племенам с их первобытной культурой, которая не подвергалась еще никакому постороннему влиянию. Вот почему Маклай выбрал Новую Гвинею. Соперников у него не было. Даже отчаянные моряки-первооткрыватели, и те не решались высаживаться на этой дьявольской земле.
27 сентября 1871 года корвет покинул воды залива Астролябии.
И вот спустилась первая ночь на незнакомом берегу. Она была полна звуков: трещали цикады, кричали какие-то незнакомые ночные птицы, Маклай установил ночные
дежурства. Однако и первая и последующие ночи прошли спокойно, и ночные бдения скоро прекратились.
Жизнь потекла ровно и спокойно. Учёный делал метеорологические наблюдения, ловил морских животных, описывал их. Когда же появлялись папуасы, он
бросал работу и шел к ним навстречу.
В один прекрасный день он надумал сам сделать визит в соседнюю деревню Горенду.
Барумбрамбра – самая высокая и большая хижина в деревне. Здесь хранятся музыкальные инструменты,
сигнальный барабан "барум", сюда собираются мужчины и юноши.
Вооружившись лишь записной книжкой и карандашом, Маклай отправился в путь. Случилось так, что извилистые, перепутанные тропинки привели его не в Горенду, а в какую-то другую деревню, где он никогда ещё не был. Возле неё он встретил мальчика лет четырнадцати. Мгновение они смотрели друг на друга, потом юноша кинулся в деревню. Маклай услышал громкие крики, женский визг, и наступила зловещая тишина. Учёный вышел на площадку. Его встретила группа вооруженных людей. Лица их были враждебны. Кто-то угрожающе поднял копье. Мимо Маклая одна за другой пролетели две стрелы. Встревоженные лица папуасов, казалось, говорили: "Зачем пришел этот человек нарушать нашу спокойную жизнь?" И Маклай почувствовал себя неловко: в самом деле, зачем он пришел стеснять их? Внезапно им овладела страшная усталость, захотелось спать.
Он сделал движение, чтобы выйти из круга. Папуасы молча расступились. Настороженно, с удивлением следили они, как их незваный гость с видимым удовольствием растянулся в тени на циновке. В конце концов, решил про себя ученый, сопротивляться им я не могу, а если они решат убить меня, то не всё ли равно, как это произойдет: сидя, стоя или лежа.
С этими мыслями – что самое удивительное! – он уснул.
Когда он открыл глаза, примерно часа через два, то увидел, что вокруг него сидят люди и о чем-то тихо переговариваются. Лица их были уже не так враждебны. Никто из них не шевельнулся, когда Маклай встал, кивком головы попрощался со всеми и ушел.
Да, нелегко будет преодолеть их недоверие, думал он по дороге домой.
Туй, самый первый знакомый и друг Маклая.
Многие папуасы довольно часто навещали его, особенно Туй. Учёный брал у него уроки папуасского языка. Это оказалось делом нелегким. Узнать название какого-либо предмета было просто: вы указываете на предмет, и вам говорят, как он называется по-папуасски. А как быть с такими словами, как "хорошо" или "плохо"?
В Бонгу (название деревни) Маклай встретил очень сметливого человека, который сообщил ему много мудрёных слов. Может, у него удастся выведать, как звучат по-папуасски эти отвлеченные понятия? Маклай показал на большой хороший горшок, а потом на груду черепков и произнес по-русски сначала "хорошо", а потом, взяв в руку черепок, – "плохо". Папуас как будто понял его и, в свою очередь, стал произносить какие-то два слова. Потом оказалось, что они ничего общего не имели с тем, чего добивался ученый.
"Вы говорите, – рассказывает Маклай в дневнике, – указывая на хороший предмет, "казь" – и туземец вторит вам: "казь". И вы думаете, что он понял вас, а папуасы, в свою очередь, думают, что вы говорите на своем языке, и стараются запомнить, что вы такую-то вещь называете "казь". Узнанное теперь, кажется, окончательно, слово "хорошо" – "ауе" – я приобрел окольными путями, на что употребил ровно десять дней".
Между тем давно уже началось дождливое время года, а с дождями пришла и злокачественная лихорадка. Маклай тяжело переносил болезнь, но ни на один день не прерывал метеорологические наблюдения, как ни кружилась голова, как ни тряслись руки.
А в дневнике появлялись спокойные записи: "Нового ничего нет. Все по-старому. Утром я – зоолог-естествоиспытатель, затем, если люди больны, врач, аптекарь, маляр, портной и даже прачка... Терпеливо учусь папуасскому языку, но все еще более догадываюсь, что туземцы хотят сказать, чем понимаю их.
Папуасы соседних деревень начинают, кажется, меньше чуждаться меня... Дело идет на лад: моя политика терпения и ненавязчивости оказалась совсем верной. Не я к ним хожу, а они ко мне; не я их прошу о чем-нибудь, а они меня, и даже начинают ухаживать за мной".
Часто являлись больные, и Маклай лечил их. Особенно внимателен был он к детям. Отец одного мальчика так был благодарен Маклаю за лечение, что непременно пожелал подарить ему свое ожерелье из раковин, которым очень дорожил. Лечил Маклай папуасов из ближних и дальних деревень, и горцев, и обитателей крохотных островков – Били-Били и Кар-Кара, расположенных поблизости. Многим он помогал, а Туя, на которого свалилось дерево и опасно ранило его в голову, он просто спас от смерти. Каждый день Маклай навещал больного Туя, делал ему перевязки и за это время стал совсем своим человеком в Горенду. Жители деревни привязались к нему, всячески старались отплатить ему добром за добро. Маклай видел, что он больше не стесняет своих соседей и жизнь течёт при нём так же, как и без него. Папуасы стали приглашать Маклая на свои праздники, при нём совершали и похоронные обряды и свадебные.
Парусная лодка у островка Били-Били.
Так изо дня в день Маклай видел, что папуасы, как и все люди на земле, горюют, теряя близких, терпеливо ухаживают за больными, заботливо растят детей, ценят в людях дружбу и благородство...
Мысли учёного о равенстве всех людей получали все новые подтверждения.
Однако приступить к антропометрическим измерениям пока всё же было трудно. А между прочим, антропометрия, – то есть различные измерения тела, формы головы, распределения волос, качества кожи, – один из основных методов антропологии. Папуасам было непонятно, зачем Маклаю понадобилось измерять их рост, объем головы, а все, что непонятно, пугает! Особенно интересовали Маклая волосы папуасов, которые, если верить учебникам антропологии, растут у них пучками, не так, как у людей белой расы.
"Уморительно было смотреть, с каким страхом отскочил Туй при виде ножниц, которые я поднес к его волосам, – записывает ученый. – Если уж он не соглашается, то что же будут делать другие, более дикие? Я подумал, не примет ли он в обмен на свои волосы несколько моих, и, отрезав пучок своих волос, предложил ему взять их, конечно, в обмен. Это удалось".
И не только с Туем.
Но как рассмотреть распределение волос на голове папуасов? Из-за пышно взбитых причесок это оказалось невозможным. И как же обрадовался Маклай, когда к нему привели лечиться маленького мальчика, коротко остриженного! Ученый так внимательно рассматривал голову малыша, что и отцу и сыну "стало жутковато" и оба они поспешили уйти. Зато Маклай убедился, что волосы у папуасов растут совершенно нормально, и это наблюдение привело его в отличнейшее расположение духа.
Между тем давно уже шел 1872 год. Всё новые и новые записи появляются в дневнике ученого, и часто, ох, как часто пишет он о лихорадке:
"...У меня начинается приступ... Только крепко подпирая голову левой рукой, я в состоянии писать..."
"...Не туземцы, не тропическая жара, не густые леса – стража берегов Новой Гвинеи. Могущественная защита туземного населения против вторжения иноземцев – это бледная, холодная, дрожащая, а затем сжигающая лихорадка...". Иногда Маклай ослабевал настолько, что в его дневнике подряд в течение нескольких дней появлялось лишь одно слово: ЛИХОРАДКА.
А там, на другом конце света, в России, в газете "Кронштадтский вестник" за июль 1872 года было напечатано, что отважный исследователь диких папуасских племен Н. Н. Миклухо-Маклай погиб. Причина гибели неизвестна: возможно, он убит и съеден дикарями, возможно, умер от злокачественной лихорадки. Весть эта распространилась по всему миру. Русское Географическое общество обратилось к правительству с просьбой послать судно на розыски ученого.
И вот военный клипер "Изумруд" идёт к берегам залива Астролябии. С корвета "Витязь" на клипер переведен лейтенант Ракович, который знал, где могут быть зарыты научные материалы Миклухо-Маклая.
Только в декабре 1872 года "Изумруд" приблизился к мысу Гарагаси. Вот и хижина Маклая... Над ней развевается русский флаг! От берега отвалила пирога с папуасами. Среди них европеец. Может быть, это слуга учёного?
– Да нет же, нет! – восклицает лейтенант Ракович. – Это Миклухо, клянусь! Значит, он жив, жив!
Маклай поднялся по спущенному трапу, его окружили, ему жали руки, а лейтенант Ракович весело говорил:
– Ну, Николай Николаевич, да вы совсем как настоящий Робинзон и с кинжалом за поясом!
Ко всеобщему удивлению, Миклухо-Маклай заявил, что не собирается покидать берег.
– Тут ещё много работы, – сказал он, – правда, хотелось бы получить немного провизии, сахару – он давно уже вышел, – рису, а главное – побольше хины. Очень досаждает лихорадка. Костюмы тоже в неважном состоянии да и башмаки, но тут можно что-нибудь придумать...
Командир клипера спешил уйти от берега, опасаясь лихорадки. И он уговорил учёного хотя бы на время покинуть остров с тем, чтобы вернуться сюда позже с учебным голландским судном.
...В последний вечер, упаковывая свои коллекции и записи, Маклай думал о том, как много ему еще предстоит сделать. И всё же самое важное позади: папуасы привыкли к нему, не чуждаются, верят ему. Он убедился, что папуасы вовсе не кровожадны, не вероломны, что они такие же, как все люди: сметливы, умеют на добро отвечать добром, любят своих ребятишек, ласковы с ними, никогда их не наказывают.
Да, опытом своим он доказал, что человек – везде человек. А те, кто разделяет человечество на высшие и низшие расы, встают на опасный путь. Ученый видел, что они и среди белых могут начать отбор всех, кто не подойдет к их идеалу "единственно избранной расы".
Может, именно в ту ночь перед отплытием "Изумруда" Маклаю пришла в голову мысль устроить здесь, на Берегу Маклая, как стала впоследствии называться эта полоса земли, русскую колонию особого типа, основанную на равенстве и справедливости...
Размышления его были прерваны появлением толпы папуасов с горящими факелами. Они пришли к нему не прощаться – нет! – они пришли к нему, чтобы просить его остаться с ними навсегда! Они построят ему хижины, не одну – несколько, в каждой деревне, они дадут ему жену и все, что он пожелает, пусть только он не покидает их!
Маклай покачал головой. Нет, сказал он, сейчас это невозможно, но он вернётся к ним. Непременно!
И он действительно вернулся. И не один раз. И его встречали как родного со слезами радости. И на всю жизнь сохранили память о необыкновенном тамо рус – русском человеке.
Утром началась суета. Шлюпки ходили взад-вперед, переправляя последние вещи Маклая на корабль. По приказанию командира клипера на одном из громадных деревьев около хижины Маклая была прибита медная доска с надписью латинскими буквами:
"Витязь". Сент. 1871 г.
МИКЛУХО-МАКЛАЙ "Изумруд". Дек. 1872 г.
В день отплытия папуасские пироги кружили возле клипера. Папуасы что-то кричали Маклаю, но в шуме невозможно было разобрать слов.
Корабль медленно шёл вдоль Берега Маклая.
Везде учёный видел толпы людей, доносились торжественные мерные удары барума. Это папуасы отдавали прощальный салют своему белому другу!
Рисунок И. Урманче.
