Полисемия в русском языке. Полисемия как экспрессивное средство. Критерии выделения значений

Введение

1.1 Определение полисемии

1.2 Факторы, определяющие развитие полисемии

Метонимия и синекдоха

Омонимы и полисемия

Паронимы

1.4 Функции полисемии

Заключение

Литература

Введение

Способность слова иметь несколько значений считается одной из самых распространенных явлений языка. Лексическая полисемия обусловлена, с одной стороны, безграничностью внешнего мира как совокупности предметов и явлений, а с другой стороны, ограниченностью словарного запаса даже самого развитого языка. Ограниченность словарного запаса, в свою очередь, связывается с принципом языковой экономии - потенциальные комбинации фонем позволяют значительно увеличить количество слов в любом языке, однако на практике этого не происходит.

Лексическая полисемия ставит перед исследователями несколько серьезных теоретических и практических проблем. Решение вопросов, связанных с лексической полисемией, составляет существенную часть любого словаря.

Цель работы - рассмотреть многозначность слова на материале русского и английского языков.

Для достижения поставленной цели перед нами были выделены следующие задачи:

·Дать определение полисемии и её видов.

·Рассмотреть явление полисемии на исследуемом материале.

·Систематизировать полученные результаты для дальнейшего его использования в учебных целях.

Материалом исследования послужили словари В.К. Мюллера и С.И. Ожегова.

Объектом данной курсовой работы является художественный текст на английском и русском языках.

Предметом данной работы является полисемия.

Актуальность данной работы заключается в ее дальнейшем использовании в учебных целях.

§I. Полисемия и ее семантическая неоднозначность

1.1 Определение полисемии

Полисемия (от греч. polysemos - многозначный) (многозначность) - наличие у единицы языка более одного значения - двух или нескольких. [Немченко 2008: 281] Часто, когда говорят о полисемии, имеют в виду, прежде всего многозначность слов как единиц лексики. Лексическая полисемия - способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности. [Шмелев 208: 382] Например, существительное модель - 1) образцовый экземпляр какого-л. изделия, а также образец для изготовления чего-л. (выставка моделей женского платья);

) воспроизведение или схема чего-л., обычно в уменьшенном виде (модель станка);

) тип, марка, образец, конструкция (новая модель автомобиля);

) то, что служит материалом, натурой для художественного изображения, воспроизведения;

) образец, с которого снимается форма для отливки или для воспроизведения в другом материале [Ожегов 2010: 540].

То, в каком из лексических значений выступает слово, определяется его сочетаемостью с другими словами: модель платья, модель мира, модель детали. Реализацию того или иного значения слова осуществляет и более широкий контекст или ситуация, общая тематика речи. Точно так же, как контекст обусловливает конкретное значение многозначного слова, в определенных условиях он может создавать совместимость отдельных лексических значений, когда их разграничение не осуществляется (и не представляется необходимым). Некоторые значения проявляются только в сочетании с определяющим словом (модель мира ). Не только лексическая сочетаемость и словообразовательные особенности характеризуют различные значения слов, но также в ряде случаев и особенности грамматической сочетаемости. [Немченко 2008: 282]

Между значениями многозначного слова существует определенная связь, что дает основание считать их значениями одного слова в отличие от значений слов-омонимов. Лексические значения в ряде работ обозначаются как лексико-семантические варианты. В зависимости от лексического окружения (контекста, ситуации) слово как бы поворачивается разными гранями присущей ему семантики, причем отстраненные значения продолжают потенциально присутствовать и при данном словоупотреблении, о чем, в частности, свидетельствуют как ограничения, налагаемые на семантическое развитие слова, так и возможность применения производных и использования синонимичных замен.

Образуя определенное семантическое единство, значения многозначного слова связаны на основании сходства реалий (по форме, внешнему виду, цвету, положению, общности функции) или смежности, в соответствии с чем различают метафорические и метонимические связи значений. Между значениями многозначного слова существует семантическая связь, выражающаяся также в наличии у них общих элементов - сем. Однако в ряде случаев переносные значения слов связаны с основными не общими элементами смысла, а лишь ассоциативными признаками: тень сомнения и быть чьей-либо тенью . Толкование этих значений не содержат указание на те признаки, которые отмечаются для других значений того же слова.

Особенностями полисемии в основном определяется своеобразие лексики английского языка и несовпадение его семантической структуры.

.2 Факторы, определяющие развитие полисемии

Среди причин, вызывающих повторное использование уже существующего имени с закрепленным за ним значением, главными, по-видимому, являются различные исторические, социальные, экономические, технологические и другие изменения в жизни людей, порождающие необходимость в новых наименованиях.

Весьма важную роль в изменении семантики слова играют социальные факторы, прежде всего использование слов определенными социальными группами. [Маслов 2005: 116] Каждая социальная среда характеризуется своеобразием своих обозначений, вследствие чего слово приобретает иное содержание в речи разных социальных, культурных, профессиональных групп и соответственно становится многозначным. Таковы многозначные слова кольцо ; кольцо для спуска (альпинизм); кольцо корзины (баскетбол); цирковая арена; ринг, площадка (для борьбы); годовое кольцо древесины ; труба; курительная трубка; свирель, дудка, волынка; геол. удлиненное рудное тело; боцманская дудка; доктор, врач; доктор (ученая степень); ученый богослов, теолог в современном английском языке.

Полисемия рассматривается как результат тенденции языковой экономии и является следствием того, что для обозначения новых предметов, явлений и ситуаций, входящих в сферу опыта, человек не изобретает новых знаков, а использует уже существующие, приспосабливая их для выполнения новых функций.

Укажем на причины, приводящие к возникновению полисемии в языке:

·расширение значения слова

·дифференциация значений

·заимствования;

·вхождение в обиход с новым значением некогда устаревшего слова;

·перенос значений (метафорический и метонимический).

В актуализации значений многозначного слова особую роль отводят контексту, который является условием снятия полисемии через существующее лексическое и грамматическое окружение. В речи, как правило, каждое многозначное слово реализует/актуализирует лишь одно из своих значений, что является необходимым условием формирования однозначной коммуникации. В зависимости от контекстной и ситуативной дистрибуции многозначное слово высвечивает разные грани своей семантики. В определённой ситуации речевого общения коммуникативно-релевантными становятся только те значения многозначного слова, которые необходимы в силу коммуникативного задания. В процессе декодирования ситуации адресатом осуществляется выбор из возможных семантических вариантов той или иной многозначной лексемы. Такое варьирование значения слова в зависимости от конкретной коммуникативной ситуации его употребления называют лексико-семантическим варьированием .

Поскольку многозначное слово выступает в речи только в одном актуальном значении из ряда возможных, то справедливо утверждение, что полисемия нейтрализуется в речи , происходит процесс перехода от полисемии к моносемии.

Однако всё же существуют примеры неоднозначности слова в речевом употреблении , явления амбивалентности/двуплановости высказываний, что привело к необходимости пересмотра положения о нейтрализации полисемии в речи. Наличие амбивалентных высказываний свидетельствует о том, что контекст может не только выступать в качестве гаранта против двойственности при толковании значений многозначного слова (функция снятия многозначности), но и способен выполнять функцию сохранения неоднозначности высказывания.

Многозначность слов в речи - это не отклонение от нормы, она вполне допустима. В этом случае правомерно говорить о речевой многозначности.

Предлагаем различать случайную, непреднамеренную , являющуюся "издержкой" многозначности слова в языке, и преднамеренную речевую многозначность , заключающуюся в нарочитом, сознательном использовании многозначности слова.

Преднамеренная, нарочитая двусмысленность, характеризующая юмор как таковой, может создаваться, по мнению учёных, за счёт конфронтации отдельных семем при полисемии. Одновременная реализация двух лексико-семантических вариантов/двух словарно фиксированных ЛСВ полисемантического слова и лежит в основе создания комического эффекта.

Таким образом, сомнению не подвергается тот факт, что многозначное слово обычно выступает в речи только в одном актуальном значении из ряда возможных. Однако нередки случаи амбивалентности высказываний, когда в одном контексте одновременно актуализируются разные значения одного и того же слова. Возникающая вследствие этого неоднозначность высказывания может быть как непреднамеренной, случайной, так и преднамеренной, сознательной. [Москалева 2010: 2]

Помимо указанных факторов, обусловливающих развитие многозначности слов, заслуживают внимания и психологические причины семантических изменений. Это прежде всего существование различного рода запретов, или табу, продиктованных чувством страха и религиозными верованиями (люди из суеверия избегают называть своими именами дьявола, злых духов, бога и т.д.), чувством деликатности, когда речь идет о неприятных темах, например болезни, смерти и т.д., стремлением соблюдать приличия при разговоре о явлениях, относящихся к сексуальной сфере жизни, определенным частям и функциям человеческого организма, а также различного рода изменения в эмоциональной оценке предметов и явлений. В силу названных причин говорящие начинают использовать для выражения необходимых значений эвфемизмы, т.е. слова-заменители, которые с течением времени приобретают эти значения качестве постоянных своих семантических характеристик.

1.3 Типы семантических изменений

Ассоциативные связи, являясь отражением наших понятий и представлений о взаимодействии фактов и явлений предметного мира, сложны и многообразны. Наиболее устойчивые из них, вошедшие в социальный опыт языкового коллектива и предопределяющие появление вторичного употребления слов, базируются на устанавливаемой нашим сознанием реальной или вымышленной связи и общности объектов окружающего нас мира. В зависимости от того, что является основанием ассоциативных связей - связь, смежность явлений или общность некоторых их признаков и вытекающее отсюда сходство, - различают метонимические и метафорические переносы значений и как их разновидности - синекдоху и функциональный перенос.

Метонимия и синекдоха

Метонимия есть такой тип семантических изменений, при котором перенос имени того или иного предмета или явления на другой предмет или явление осуществляется на основе реальных (а иногда воображаемых) связей между соответствующими предметами или явлениями. Связь (смежность) во времени или пространстве, причинно-следственные связи и т.д. могут вызывать регулярные, устойчивые ассоциации, что позволяет установить некоторые модели метонимических переносов.

К сожалению, в англистике отсутствует более или менее исчерпывающее описание типов метонимических переносов, имеющих место в семантике многозначных слов английского языка, и их характеристика по степени продуктивности и регулярности. Известно, однако, что каждое шестое значение частотных существительных, входящих в первую тысячу частотных слов, является результатом метонимического переноса.

Метонимические переносы свойственны не только существительным, но и словам других частей речи: прилагательным и глаголам (напр., зеленый - 1) зеленый, зеленого цвета;

) незрелый, неспелый, зеленый; старый - 1) старый, дряхлый;

) почтенный, убеленный сединами; умудренный (годами); сидеть - 1) сидеть;

) заседать, проводить заседание;

) сосредоточенно заниматься чём-л., сидеть над чём-л. и др.).

Разновидностью метонимии, зачастую трактуемой как отдельный вид семантических изменений, является синекдоха. Представляя собой перенос имени с части на целое (напр., кошка - 1) кошка домашняя;

) животное семейства кошачьих; голова - 1) голова;

) человек;

) голова скота;

) стадо; стая (птиц) и т.д.) либо с целого на часть (напр., доктор - 1) уст. наставник, учитель, ученый муж;

) доктор (ученая степень);

) доктор, врач), синекдоха выделяется как отдельный вид переносов потому, что в ее основе лежат логические связи. При синекдохе происходит изменение круга обозначаемых словом референтов: имя более узкого множества используется для обозначения более широкого множества объектов, в котором узкое множество является лишь составной частью, и наоборот: обозначение широкого множества становится обозначением отдельных его подмножеств. В лингвистической литературе этот процесс описывается и как расширение и сужение значений [Маслов 2008: 52].

Вследствие универсальности законов человеческого мышления и использования в качестве фундамента метонимии и синекдохи, как правило, объективно существующих связей между называемыми одним именем объектами и явлениями, можно было бы ожидать появления у коррелятивных слов в разных языках однотипных переносных значений. Как показывает сопоставление многозначных слов в разных языках, такое совпадение действительно имеет место (ср. приведенные ранее модели метонимических переносов), но оно не абсолютно. Наряду с аналогичными типами значений (ср., напр., англ. hope, love, loss и эквивалентные им рус. надежда, любовь, потеря , обозначающие как действие, так и в результате метонимического переноса объект, на который направлено это действие, и многие другие) в семантике коррелятивных многозначных слов в разных языках наблюдаются многочисленные метонимические лакуны. Так, англ. citation на основе значения "цитирование, цитация" приобретает значение объекта действия "цитата", в то время как в русском языке ему соответствуют два разных слова - цитация, цитата. Англ. writing означает как процесс "написание", так и его результат - "письмо, записка, надпись, письмена" и т.д. Рус. письмо имеет иную систему значений:

) написанный текст, посылаемый для сообщения чего-н. кому-н.;

) умение писать и т.д. Не увеличивая числа примеров, как аналогичных метонимических переносов, так и их отсутствия в семантике коррелятивных слов в разных языках, что было бы достаточно просто, следует сделать вывод о специфике данного явления в каждом языке. Важно, однако, подчеркнуть, что своеобразие метонимии заключается не в ее основаниях и процессуальном аспекте (они универсальны). Своеобразным может быть выбор отправной точки или наименования для метонимического переноса, обусловленный частично особенностями системы номинативных знаков каждого языка. Своеобразным может оказаться выбор типа связи (пространственной, временной, причинно-следственной и т.д.) как основания переноса. Различна, наконец, продуктивность той или иной модели метонимических переносов в разных языках. Все эти факторы, вместе взятые, обусловливают в конечном итоге своеобразие языковой картины мира в той ее части, которая представлена значениями, возникшими как результат метонимических переносов.

Метафора и функциональный перенос

Еще одним чрезвычайно продуктивным типом семантических изменений, ведущим к формированию вторичных, производных значений, является метафора. Метафора представляет собой перенос наименования того или иного предмета или явления на другой предмет или явление на основании их сходства, причем уподобление одного предмета другому может осуществляться вследствие общности самых различных признаков: формы, цвета, внешнего вида, положения в пространстве, вызываемого ощущения, впечатления, оценки и т.д. В том случае, если имя предмета или явления переносится на другой предмет/явление вследствие их функциональной общности, выделяют функциональный перенос как разновидность метафоры. В качестве источников для метафорических переносов могут послужить различные группы лексики. Разнообразны и метафорические отношения между значениями слов, одно из которых является первичным, исходным, второе - вторичным, производным. Все это затрудняет выведение более или менее устойчивых моделей метафорических переносов. В то же время можно отметить некоторые закономерности действия метафоры, общие для многих языков. К ним относится частое использование наименований животных для обозначения людей, которым приписываются свойства животных (напр., осел - 1) зоол. осел домашний, ишак;

) глупец, невежда; корова - 1) зоол. корова;

) разг. неуклюжий, глупый, надоедливый человек; волк - 1) зоол. волк;

) жестокий, безжалостный или жадный человек; волк, хищник и др.; ср. рус, осел, корова, волк, собака, обезьяна и т.д.), использование наименований частей тела для обозначения различных частей предметов.

В сфере адъективной лексики как наиболее регулярные отмечаются перенос наименований различных физических признаков (температуры, размера, вкуса, света и т.д.) для наименования интеллектуальных характеристик, оценки эмоционального состояния и других рациональных признаков (напр., теплый - 1) теплый; согретый, подогретый;

) горячий; сердечный;

) горячий, страстный, пылкий; сухой - 1) сухой;

) сухой, сдержанный; холодный; бесстрастный; острый - 1) острый, отточенный, остроконечный;

) умный, сообразительный; остроумный; проницательный;

) ловкий, искусный; хитрый и др.; ср. рус. теплый, холодный, сухой и т.д.). Весьма интересны среди прилагательных так называемые синестезические переносы, при которых наименования одного типа чувственно воспринимаемых признаков используются для обозначения другого типа чувственно воспринимаемых признаков.

Метафора вездесуща. Она выполняет роль призмы, способной обеспечить рассмотрение вновь познаваемого через уже познанное, зафиксированное в виде значения языковой единицы. Основанная на сходстве вещей, метафора теснейшим образом связана с познавательной деятельностью человека, ибо она предполагает сопоставление как минимум двух объектов и установление каких-то общих для них признаков, функционирующих в ходе семантических изменений как основание для переноса имени. В выборе свойств, служащих основанием для метафорического переноса, важную роль играют антропоцентричность и антропометричность метафоры. Эти два параметра, согласно которым явления природы, абстрактные понятия и т.д. мыслятся как живые существа или лица (антропоцентричность), а эталоном, ориентиром, мерой всех вещей выступает сам человек (антропометричность), в сочетании с модусом фиктивности, представляющим собой допущение, что Х есть как бы Y, обеспечивают необычайную продуктивность метафоры, а вместе с нею и собственно человеческую - антропоцентрическую - интерпретацию концептуальной модели мира. Благодаря указанным выше свойствам метафора становится важнейшим средством создания языковой картины мира, в которой хранятся соответственно не только наименования реалий как видимого, чувственно воспринимаемого мира, так и невидимого, психического миpa, но и связанные с ними ассоциации [Шмелев 2008: 56].

Эта языковая картина мира, запечатленная в значениях, возникших в результате метафорических переносов, характеризуется значительным своеобразием в разных языках, гораздо большим, нежели своеобразие метонимических значений. Несмотря на многочисленные аналогии, продиктованные, по-видимому, универсальными законами ассоциативного мышления (см. ранее приведенные примеры), в семантике коррелятивных слов наблюдаются еще более многочисленные расхождения метафорических значений (напр. слово нога в таких его значениях, как: ножка ; подпорка, подставка; стойка; этап, часть пут и; спорт. тур, круг; линейка (рейсшины); тех. косяк; колено; угольник; эл. фаза; плечо (трехфазной системы) " и многие другие).

В настоящее время наиболее популярной является концепция метафоры, получившая название интеракционистской . Согласно этой концепции, в той ее версии, метафоризация протекает как процесс, в котором взаимодействуют два субъекта, или две сущности, и две операции, посредством которых осуществляется взаимодействие. Одна из этих сущностей - это тот субъект, который обозначается метафорически. Вторая сущность - вспомогательный субъект, который соотносим с обозначаемым уже готового языкового наименования. Механизм метафоры заключается в том, что к главному субъекту прилагается система "ассоциируемых импликаций, связанных со вспомогательным субъектом. Эти импликации обычно есть не что иное, как общепринятые ассоциации, связанные в сознании говорящих со вспомогательным субъектом, но в некоторых случаях это могут быть и нестандартные импликации, установленные автором. В качестве примера приведем метафорическое выражение человек - это волк . Эффект метафорического использования слова "волк применительно к человеку состоит в актуализации соответствующей системы общепринятых ассоциаций. Если человек - волк, то он охотится на остальных живых существ, свиреп, постоянно голоден, вовлечен в вечную борьбу и т.д. Все эти возможные суждения должны быть мгновенно порождены в сознании и тотчас же соединиться с имеющимся представлением о главном субъекте (о человеке). Метафора человека-волка устраняет одни детали и подчеркивает другие, организуя таким образом наш взгляд на человека.

Резюмируя смысл интеракционистской концепции метафоры, отметим что говорящий в процессе коммуникации не прибегает к использованию новых слов, а отбирает нужные ему (как правило, маргинальные) признаки, содержащиеся в определённой лексеме, и транспортирует их в структуру другого знака, относящегося к иной понятийной сфере, в результате чего последний уплотняет свой семантический контент и приобретает новые свойства, которыми он до этого не обладал. Такой интерактивный процесс носит явно выраженный эмергентный характер, его результатом является возникновение так называемой "эмергентной лексемы/метафемы" , обладающей качественно новыми свойствами, отсутствовавшими у её составных частей.

Подчеркнём, что в актуализации метафорического потенциала той или иной лексемы чрезвычайно важную роль играет контекст. Именно контекст осуществляет "селекцию релевантных семантических параметров лексемы" и является необходимым условием для идентификации метафоры, что переносный/метафорический смысл слова выявляется в несколько шагов и допущений. Вначале устанавливается достаточный контекст, позволяющий определить предметно - референциальную область высказывания. Это позволяет судить о том, какие слова употреблены в прямых значениях, а какие своими первичными значениями не вписываются в данную предметно-референциальную область сообщения. Затем последние слова переосмысливают, руководствуясь знанием мира, его связей, а также общими универсальными связями ассоциирования понятий. Из первичных значений отбирают такие семантические признаки, которые отвечают строению заданной предметно-референциальной области, а потом эти признаки организуют в структуры - вторичные значения.

При метафорической связи значений общей частью являются обычно семы импликационала и реже семы интенсионала исходного значения, которые в производном значении играют роль гипосемы. "Гиперсемой" производного значения служит понятие о классе, в котором выделяется подкласс, конституируемый признаком - гипосемой. При метафорическом словоупотреблении нейтрализуется "категориальная сема" при сохранении минимум одной семы (базы сравнения).

Итак, в актуализации метафорического потенциала той или иной лексемы ведущая роль отводится контексту, поскольку именно контекст является необходимым условием для идентификации метафоры. Контекст должен быть достаточным для установления предметно - референциальной области высказывания, в рамки которой та или иная лексема вписывается либо своим прямым, либо переносным, метафорически переосмысленным значением. [Москалева 2010: 41]

Завершая описание типов и природы семантических изменений, необходимо сказать, что метонимические и метафорические переносы как способы создания вторичных значений отличаются от метонимии и метафоры как особых приемов образной речи - тропов, используемых в стилистических целях. Главное их отличие в том, что, возникая первоначально в высказывании, метафорические и антонимические переносы первого типа в результате частых употреблений становятся фактами языка и должны усваиваться людьми, изучающими соответствующий язык, в то время как приемы образной речи - метафорические и метонимические переносы - остаются фактами речи, создающими особую выразительность, образность и воздействующими на художественное восприятие слушателя или читателя.

Омонимы и полисемия

В лексической системе немецкого языка есть слова, которые звучат одинаково, но имеют совершенно разные значения. Такие слова с внешне совпадающими оболочками (означающими) и различными значениями в лингвистике принято называть лексическими омонимами , а звуковое и грамматическое совпадение разных языковых единиц, которые семантически не связаны друг с другом, называется омонимией (гр. homos - одинаковый, onyma - имя). Следовательно, омонимия предполагает, что за одним словом-знаком стоят два лексических понятия, практически не связанных друг с другом и указывающих на разные денотаты.

Явление омонимии , издавна привлекавшее внимание учёных, является абсолютной лингвистической универсалией, наличие омонимов в естественных языках обязательно и закономерно. Среди причин, вызывающих возникновение омонимов в языке, учёные называют следующие:

·совпадение слов, прежде различавшихся по звучанию;

·расхождение значений одного и того же слова (распад полисемии);

·заимствование или образование новых слов, совпадающих по звучанию с уже имеющимися в языке словами.

В лингвистической литературе известны различные формы омонимии. В частности, омонимия может быть полной и частичной. Полная омонимия предполагает, что слова, принадлежащие к одной части речи, совпадают во всех формах. При частичной омонимии совпадение в звучании и написании наблюдается у слов, относящихся к одной части речи, но не во всех грамматических формах.

В соответствии с тем, что существуют полная и частичная формы омонимии, учёные указывают на наличие разных типов омонимов:

·полные омонимы - слова, совпадающие во всех формах по звучанию и написанию;

·омофоны - слова, совпадающие по звучанию, но не по написанию;

·омоформы - слова, совпадающие лишь в некоторых из своих форм;

·омографы - слова, имеющие одинаковое написание, но разное произношение.

Что касается употребления омонимов в речи, то возникает вопрос, не снижает ли омонимия информативную функцию слова, так как разные значения получают одинаковую форму выражения. Поскольку значения омонимов не связываются в один семантический пучок и образуют различные слова, то они предполагают различные контексты. Именно контекст уточняет смысловую структуру омонимичных слов, исключая их неуместное толкование. Омонимы, принадлежащие к разным сферам употребления и обладающие различной функциональной отнесённостью, как правило, не сталкиваются в речи, их "пути не перекрещиваются". В этой связи, очевидно, что непонимание, возникающее на основе сходства звучания омонимичных лексем, маловероятно.

Но в некоторых контекстах значения омонимов могут каламбурно сталкиваться, сближаться в смысловом отношении, когда одно слово употребляется с намёком на другое или вместо ожидаемого слова, в той же формальной оболочке, но с совершенно иным значением. В результате такого нарушения межзнаковых отношений возникает эффект "обманутого ожидания". Случаи, когда в ситуации речевого общения всё же возникает непонимание между коммуникантами за счёт столкновения в рамках одного контекста формально сходных, но не связанных друг с другом семантически омонимичных лексем, в зарубежной лингвистике называют конфликтом омонимов .

Причины создания комизма через звуковую форму лежат в особенностях психофизиологических механизмов восприятия звукового потока речи. При сближении омонимичных лексических единиц происходит неожиданное столкновение смыслов.

Таким образом, омонимичные лексемы, не связанные друг с другом семантически, предполагают разные контексты своего употребления. Однако формальное сходство омонимов провоцирует их неуместное/ошибочное толкование в контексте. [см. Москалёва 2010: 42-44]

Паронимы

Одним из достаточно противоречивых, но постоянно затрагивающихся в лексикологии является вопрос об определении содержания термина "пароним" .

Некоторые исследователи относят к паронимам (от греч. para - рядом, возле; onyma - имя ) близкие по звучанию, но не совпадающие в значениях однокоренные слова.

Однако в лингвистике существует и более широкий подход к определению сути паронимических образований, позволяющий причислять к классу паронимов любые семантически неэквивалентные и близкие, но не тождественные по звучанию слова, как однокоренные, так и разнокоренные.

Этим утверждается, что паронимичные лексические единицы обладают наряду с тождественными также и различительными признаками .

В качестве тождественных признаков лингвисты называют морфологическое и структурное сходство, близость понятийно-предметного плана. К разводящим признакам относят семантическое различие, производность и непроизводность основ, отличие в приставках и суффиксах.

Паронимы, как и любые другие лексические единицы, не изолированы от системы речи.

Для слов-паронимов характерно почти полное несовпадение сфер лексической сочетаемости, что исключает употребление одной паронимической лексемы вместо другой в одном и том же контексте. В лингвистической литературе подчёркивается, что читающий или говорящий должен обладать навыком "чёткой дифференциации паронимических лексем", поскольку их смешение в речи может приводить к недоразумениям и речевым ошибкам.

Но, тем не менее, паронимы останавливают на себе внимание лингвистов потенциальной возможностью смешения в речи . Так, слова, чаще однокоренные, имеющие общие грамматические признаки, обладающие звуковым сходством, нередко смешиваются в сознании говорящего, ошибочно употребляются в речи одно вместо другого. В этом случае неправильное употребление паронимов нарушает точность речи, затрудняет её восприятие. В результате этого паронимами считают не только этимологически близкие пары слов, но и явные речевые ошибки, возникающие спонтанно в потоке речи под влиянием различных языковых и внеязыковых факторов.

Очевидно, что для декодирования значений паронимов особенно важен контекст . В этой связи справедливо отмечается, что именно в контексте раскрываются все нюансы оттенков значений, и что очень важно для паронимии, "высвечивается логическая цепочка, необходимая для понимания паронимичных образований".

Таким образом, паронимы, характеризующиеся несовпадением сфер лексической сочетаемости, нормативно не должны употребляться в потоке речи один вместо другого. Однако звуковое сходство паронимичных лексем может способствовать их ошибочному употреблению, что затрудняет восприятие и понимание речи. [см. Москалева: 44-46]

.4 Функции полисемии

Еще одним важным моментом в описании семантических изменений является та роль, которую они играют в сохранении единства слова и обеспечении семантической устойчивости значительных пластов лексики. Весьма часто изменение предметов и окружающего нас мира, равно как и изменение наших и знаний о мире, не влечет за собой замены старых наименований, семантика которых претерпевает значительные изменения. Напротив, уже существующие имена переносятся на возникший в ходе развития новый круг предметов или явлений, особенно если их предназначение и функциональная направленность остались прежними. Так, хлеб в настоящее время называет продукт, значительно отличающийся от того, который данное слово обозначало столетия тому назад, равно как виды оружия, обозначаемые словом weapon в современном английском языке, совершенно иные по сравнению с периодом средневековья, хотя неизменно их целевое использование. Изменилось и наше представление о структуре атома, который не мыслится более неделимым, как это подсказывает этимология, и соответственно изменилось семантическое наполнение слова atom. Сохранение имени имеет место не только в случаях изменения внутреннего устройства, формы предметов, характера осуществления ими действия и т.д. Имя сохраняется и тогда, когда изменяется - расширяется или сужается в процессе исторического развития - круг обозначаемых им денотатов или же изменяется эмоционально-оценочное отношение к обозначаемому. Например, слово кук до XVI века употреблялось для обозначения только поваров-мужчин, в настоящее время область его референции включает и женщин; дядя используется сегодня не только для обозначения брата матери (его первоначальное значение), но также брата отца, мужа тети, тем самым значительно расширив обозначаемое им множество людей.

Главное, однако, заключается в том, что благодаря переносу наименований постоянные семантические изменения, обусловленные экстралингвистическими и лингвистическими причинами, вызывают не кардинальную смену токсического состава языка, что можно было бы ожидать, а лишь затемнение или полную потерю первоначальной мотивированности слов.

лексическая полисемия омоним метафора

Таким образом, семантические изменения выполняют двоякую функцию. С одной стороны, они выступают в качестве фактора, обеспечивающего преемственность и постоянство лексического состава языка. С другой стороны, они являются эффективным средством создания вторичных значений и приводят в конечном итоге к возникновению многозначности лексических единиц. Следует еще раз подчеркнуть, что пути семантических изменений, несмотря на их универсальную природу и технику осуществления, специфичны в каждом языке, что подтверждается также и примерами разного семантического развития генетически идентичных слов.

Заключение

В данной курсовой работе было исследовано такое явление как полисемия. Поставленные цели были достигнуты, основные задачи были выполнены. Было дано определение полисемии, описаны ее виды, выявлены факторы, вызывающие это явление в английском языке. Также были описаны исторические предпосылки возникновения полисемии. Показано, какая важная роль принадлежит контексту при переводе многозначных слов. Весь исследованный материал был систематизирован для удобства его дальнейшего использования в учебных целях.

Итак, полисемия - это многозначность слова, наличие у слова одного или более значений. Это способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности.

Следует сказать, что по проблеме многозначности посвящено большое количество литературы, что свидетельствует о большом интересе лексикологов к явлению полисемии. Множество книг было изучено в процессе написания данной работы.

Результаты данной курсовой работы лишь доказывают актуальность проблемы многозначности в английском и русском языках. Не вызывает сомнения тот факт, что явление полисемии включает в себя очень много аспектов и требует намного более глубокого исследования.

Подводя итоги всему вышесказанному, необходимо подчеркнуть, что вопрос выработки комплексного подхода к изучению такого явления в лексикологии как полисемия представляется интересным и особенно злободневным в настоящее время в связи огромным (и растущим) количеством многозначных слов как в английском, так и в русском языках, - это еще одно доказательство актуальности предмета исследования данной курсовой работы и плодотворности дальнейших размышлений над ним.

Литература

1.Вендина Т.И. Введение в языкознание. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа, 2005. - 389 с.

2.Коломейцева Е.М., Макеева М.Н. Лексические проблемы перевода с английского языка на русский. - Тамбов.: ТГТУ, 2004. - 92 с.

.Маслов Ю.С. Введение в языкознание. 4-е изд., М.: Издательский центр "Академия", 2005. - 304 с.

.Москалева С.И. Лингвистические способы создания комического в некооперативном речевом общении. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Иваново, 2010. - 200 с.

.Мюллер В.К. Англо-русский словарь. 24-е изд. - М., 2010. - 1072 с.

.Немченко В.Н. Введение в языкознание. Учебник для вузов / М.: Дрофа, 2008. - 703 с.

.Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. - М.: Ленингр. университет, 1988. - 108 с.

.Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. - Толковый словарь русского языка. М., 2003. - 940 с.

.Реформатский А.А. Введение в языкознание: Учебник для вузов/ 5-е изд., испр. - М.: Аспект Пресс, 2006 - 536 с.

.Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 2008. - 280 с.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Одно и то же слово, вступая в антонимические и синонимические отношения, может оказаться в нескольких синонимических рядах и нескольких антонимических парах. Это свойство слова определяется его многозначностью. Например, слова открыть и легкий попадают в разные синонимические ряды и антонимические пары в зависимости от своего значения:открыть-отворить, открыть-обнаружить или легкий-трудный, легкий-тяжелый.

Многозначность , или полисемия , - это наличие в слове больше, чем одного значения. Отметим, что не все ученые допускают наличие в слове больше, чем одного значения. Л.В. Щерба считал, что существует «столько слов, сколько фонетическое слово имеет значений .

Другие ученые поддерживают мысль о существовании единого лексического значения, которое реализуется в вариантах. Вот что пишет об этом В.А. Звегинцев: «Лексическое значение в слове одно, но оно может складываться из нескольких потенциальных типовых сочетаний, которые с разных сторон характеризуют единое смысловое целое… Эти типовые потенциальные сочетания в описанном смысле правильнее всего назвать лексико-семантическими вариантами (термин А.И. Смирницкого) единого значения слова» .

Термин лексико-семантический вариант (ЛСВ) достаточно широко используется в литературе в значении « отдельное значение многозначного слова», однако сама идея установить единое лексическое значение для многозначного слова оказалась трудно реализуемой на практике. Даже в тех случаях, когда наблюдается выводимость одних значений из других на основе отдельных семантических признаков, сложно дать определение единого слова так, чтобы учитывались все различия лексико-семантических вариантов, поэтому большая часть лингвистов рассматривает подобного типа слова, как слова, имеющие несколько значений.

Слово черствый имеет значение «засохший, твердый» и значение «неотзывчивый, бездушный». Каждое из этих значений реализуется в определенных сочетаниях, контекстах, то есть отдельные значения многозначного слова позиционно обусловлены:черствый хлеб, черствый человек.

Между значениями многозначного слова существует семантическая связь, что позволяет объединять их в одном слове. С другой стороны, семантическая связь между значениями многозначного слова делает понятным, почему разные предметы и явления действительности именуются одним и тем же словом. Например, стена и меет несколько значений и соотносится с разными явлениями действительности: 1) вертикальная часть здания, служащая для поддержания перекрытий и для разделения помещения на части; 2) высокая ограда; 3) вертикальная боковая поверхность чего-либо; 4) тесный ряд или сплошная масса чего-либо, образующие завесу, преграду. Все эти значения имеют общий семантический признак «вертикальная преграда, отделяющая что-то».

Все значения этого слова выстраиваются в определенном порядке: одно из значений является основой для другого (или других). Первое значение является исходным для второго и четвертого, пятое значение связано с четвертым. То значение, на основе которого формируются другие значения, называют прямым, остальные значения – переносными.

Появление переносных (вторичных) значений у слова основывается на нескольких типах переноса названий. Важнейшими из них считают метафору и метонимию.

Метафора – перенос названия с одного явления действительности на другое на основе сходства признаков. Сходство может быть как внешнее (форма, цвет, размер и пр.), так и внутреннее (ощущения, впечатления, оценка). Например, у существительного яблоко метафорическое значение в сочетании глазное яблоко опирается на сходство формы. В примерах теплая встреча, горячая любовь метафорическое значение выделенных слов основано на внутренних ощущениях.

Метонимия – это перенос названия по смежности. Этот тип переноса возможен тогда, когда между называемыми явлениями действительности наблюдаются устойчивые связи: смежность в пространстве, во времени, причинно-следственная связь и т.п.

Вторичное значение может опираться на ассоциативную связь между предметом и материалом, из которого он сделан. Метонимическое значение «изделие из серебра» у существительного серебро возникает именно на основе такой смежности:Матушка сама чистила столовое серебро.

Особой разновидностью метонимии является синекдоха. Синекдоха – основывается на переносе названия с части на целое. Например,Он бегает за каждой юбкой.

Возможность увидеть своеобразие в отражении связей между явлениями действительности дает сопоставление фактов полисемии в различных языках. Так, значения русского прилагательного зеленый не совпадают полностью со значениями того же слова в английском и французском языках. Английское green имеет еще значение “лужок” и значение “бодрый, свежий”, французское слово – значение “вольный, игривый”.

Структура многозначного слова может меняться. Изменения затрагивают соотношения между значениями слова: первичные значения вытесняются переносными. Например, исторически исходное значение существительного трущоба - «труднопроходимое место» – заменяется исторически переносным «грязная, тесно застроенная часть города, где живет беднота». Бывшее переносное значение закрепляется сейчас в качестве основного, прямого значения. Изменения могут протекать более кардинально: между отдельными значениями слова утрачиваются семантические связи, происходит семантический разрыв. Это приводит к образованию отдельных омонимичных слов.

Содержание статьи

ПОЛИСЕМИЯ (от греч. polysémos "многозначный"), наличие у языкового знака более чем одного значения (см . ЗНАЧЕНИЕ) . Полисемию также называют многозначностью. В тех лингвистических традициях, для которых центральным является понятие слова, о полисемии обычно говорят применительно к словам, и поскольку европейская лингвистическая традиция является словоцентрической, то базовые проблемы изучения полисемии будут ниже рассматриваться в основном именно на материале многозначности слов (лексической полисемии). Однако важно иметь в виду, что многозначностью могут обладать любые языковые знаки: единицы лексикона меньше и больше слова (т.е. морфемы – как корневые, так и служебные – и фразеологизмы различных типов; см . ФРАЗЕОЛОГИЯ), а также граммемы, модели синтаксических конструкций, интонационные контуры и пр. Так, значение формы творительного падежа в предложении Раскольников убил старуху-процентщицу топором отличается от значения этого же падежа в предложении Порфирий Петрович был искусным следователем . В первом случае форма творительного падежа имеет значение инструмента (это прототипическое значение творительного падежа), а во втором случае – предикатива. Здесь мы имеем дело с так называемой грамматической полисемией, противопоставляемой полисемии лексической.

Во флективных языках полисемия свойственна также большинству аффиксов. Например, русской приставке про- присущи, помимо некоторых других, такие явно противопоставленные друг другу значения, как "» мимо" (про йти мимо магазина, не заходя в него ) и "» полностью, сверху донизу" (про сверлить доску насквозь ). На этом примере, несколько забегая вперед, можно показать относительность критериев выделения значений. Если при метаязыковом описании отдельных значений ориентироваться на максимально высокий уровень обобщения, то в рамках одного значения можно объединять большое количество семантических вариантов. Так, если одно из значений приставки про- сформулировать как "полностью", сюда попадут такие случаи реализации этой приставки, как просверлить, прожечь, прожарить, прокутить, промотать, проесть . Если же выбрать более конкретные формулировки, то внутри этой группы можно выделить разные подгруппы: "насквозь" (просверлить, прожечь ), "тщательно" (прожарить ) и "полностью израсходовать" (прокутить, промотать, проесть ). «Правильность» того или иного способа описания зависит прежде всего от его адекватности поставленным задачам. Это, однако, не следует понимать в том смысле, что наличие у языкового знака более чем одного значения (т.е. различных пониманий, семантических интерпретаций) не является онтологическим свойством знака. План выражения и план содержания языкового знака находятся не во взаимно-однозначных, а в асимметричных отношениях, из чего объективно следует, что одному означающему свойственно выражать более одного означаемого, и наоборот (ср. работу С.О.Карцевского Об асимметрическом дуализме лингвистического знака , 1929).

Проблемы изучения полисемии.

Описание полисемии единиц лексикона (и в первую очередь слов) представляет собой одну из наиболее сложных задач лексической семантики. Основные вопросы научного описания многозначности лексических единиц связаны с определением границ этой категории. Базовые теоретические задачи в этой области могут быть сформулированы как

(а) различение омонимии и полисемии (т.е. установление границ, в которых разумно говорить о различных значениях одного и того же слова, в отличие от случаев, в которых мы имеем дело с разными словами, совпадающими по форме) и

(б) различение полисемии и моносемии (т.е. установление того предела, до которого различие в конкретных употреблениях слова можно рассматривать как контекстно обусловленное варьирование в рамках одного значения, в отличие от случаев, когда очередное употребление слова следует описывать как реализацию другого значения).

Определение границ категории многозначности – как по параметру (а), так и по параметру (б) – не поддается четкой операционализации. Поискам критериев, позволяющих разграничить полисемию и омонимию, с одной стороны, и полисемию и моносемию – с другой, посвящено значительное количество исследований. Однако любой из предлагаемых критериев, взятый в отдельности, носит лишь относительный характер.

Традиционно разграничение омонимов и отдельных значений многозначного слова (называемых также семемами или лексико-семантическими вариантами ) проводится на основе критерия наличия – отсутствия общих семантических признаков (см. СЕМА) у сопоставляемых единиц. Так, у слов лук 1 "огородное растение, овощ" и лук 2 "ручное оружие для метания стрел" нельзя найти никаких общих нетривиальных семантических признаков. Ср. также коса 1 "заплетенные волосы" и коса 2 "сельскохозяйственное орудие для скашивания травы". Еще проще выделить омонимы там, где совпадает лишь одна из форм соответствующих слов, ср. три как числительное и три как форма повелительного наклонения глагола тереть . Легко выделяются также омофоны (пруд и прут , луг и лук ) и омографы (зáмок и замóк , мукá и мýка ). Но в большинстве случаев на вопрос, имеют ли две сравниваемые лексические единицы общие семантические признаки или нет, найти однозначный ответ существенно труднее. Так, лексема коса 3 "длинная узкая отмель", трактуемая словарями как третий омоним по отношению к словам коса 1 и коса 2 , явно обнаруживает общий семантический признак с лексемой коса 2 : нечто вроде сходства по форме. Следует ли считать этот признак достаточно весомым, чтобы рассматривать лексемы коса 2 и коса 3 как лексико-семантические варианты одного слова, или правильнее описывать их как омонимы?

Очевидно, что ответ на подобные вопросы зависит не только от целей описания, но и от используемого метаязыка, так как общие признаки могут быть выделены операционально только в том случае, если им сопоставляются совпадающие элементы толкования. Поскольку семантическое описание лексических единиц представляет собой теоретический конструкт, полученный в результате анализа, проведенного с теми или иными целями, понятно, что одна и та же единица может быть описана различным образом. В зависимости от того, как толкуется та или иная семема, семантические признаки, которые она разделяет с другими семемами, могут выделяться и фиксироваться в толковании или же нет, в особенности если это признаки слабые, нейтрализуемые. Иными словами, отсутствие общих признаков в толковании не означает, что они не могут быть выделены в соответствующих семантических структурах в принципе. Напротив, выделение общих признаков в качестве основания для постулирования полисемии может быть в ряде случаев оспорено, так как существенно не только их потенциальное присутствие, но и их статус в плане содержания толкуемой единицы. В частности, это могут быть этимологически выделяемые признаки, не входящие в собственно значение слова на синхронном уровне.

Например, у немецкого глагола scheinen выделяются два основных значения – "светить" и "казаться". Традиционно эти семемы описываются как разные значения одного слова. В качестве общего признака выделяется указание на зрительное восприятие. Значимость этого семантического признака как критерия полисемии может быть поставлена под сомнение. Для семемы "казаться" в контекстах типа es scheint mir, dass er recht hat "мне кажется, что он прав" идея зрительного восприятия вряд ли актуальна. Здесь можно говорить лишь о некой потенциально значимой на метафорическом уровне связи с указанием на зрение, в том смысле, в каком многие ментальные предикаты этимологически и/или метафорически связаны с идеей зрительного восприятия; ср. я вижу, что он прав; мне ясно/очевидно, что он прав . Характерно, что признак "зрительное восприятие", которому приписывается роль связующего звена между значениями "светить" и "казаться" глагола scheinen , выделяется скорее в теоретических работах по семантике, чем в словарных толкованиях. В лексикографии при отнесении той или иной пары лексических единиц к области омонимии или полисемии значимой оказывается прежде всего сложившаяся традиция словарного описания (ср. приведенный выше пример с косой ).

Относительность критериев различения полисемии и омонимии, а также известная субъективность в выборе способа словарного описания подтверждаются тем, что одни и те же слова по-разному трактуются разными словарями. Например, стопа как "нижняя часть ноги" и стопа как "повторяющаяся ритмическая единица стиха" описываются в словаре под ред. Д.Н.Ушакова в рамках одной словарной статьи как разные значения, тогда как в «Малом академическом словаре» (МАС) эти слова даются как омонимы.

Использование критерия общих семантических признаков осложняется еще и тем, что для адекватного и экономного описания соответствующей лексической единицы следует принимать во внимание ее семантическую структуру в целом. Выделяются два основных вида семантической структуры многозначного слова: цепочечная и радиальная полисемия. Цепочечная полисемия отличается от полисемии радиальной тем, что в этом случае отдельные значения слова X "B", "C" и "D" связаны общими признаками не с неким главным значением "A", мотивирующим все остальные, а как бы по цепочке: у значения "A" обнаруживается некий общий признак со значением "B", у "B" некий иной, отличный от предыдущего общий признак со значением "C" и т.д. В этом случае «крайние» значения "A" и "D" общих признаков могут и не иметь. Сходным образом и в случае радиальной полисемии семантические связи между значениями "A" и "B", "A" и "C", "A" и "D" могут осуществляться на основе разных признаков. Тогда оказывается, что значения "B", "C" и "D" непосредственно не связаны между собой. Тем не менее при системном рассмотрении всех значений "A", "B", "C", "D" разумно говорить о полисемии слова X , вместо того чтобы разбивать его на ряд омонимов. Отсюда следует, что критерий наличия/отсутствия общих семантических признаков, взятый сам по себе, в ряде случаев оказывается недостаточным. Очевидно, что и расположение отдельных семем многозначного слова отнюдь не безразлично для осмысления его семантической структуры как некоего единства, так как, например, противопоставление значений "A" и "D" без промежуточных звеньев "B" и "C" (в случае цепочечной полисемии) навязало бы иную интерпретацию.

Например, среди значений слова колено выделяются, в частности, семемы "часть ноги, в которой находится сустав, соединяющий бедро и голень, место сгиба ноги" (стоять на коленях ) и "разветвление рода, поколение в родословной" (до десятого колена ). Найти у этих значений общий семантический признак весьма затруднительно. При их изолированном рассмотрении более адекватным представляется решение описать их как омонимы. Однако при учете таких значений слова колено , как "отдельная часть чего-либо, идущего ломаной линией от одного сгиба или поворота до другого" (колено водосточной трубы ), "отдельное сочленение в стебле злаков, в стволе некоторых растений" (коленья бамбука ) и "отдельная часть, законченный мотив в музыкальном произведении" (затейливые колена гармошки ), семантические связи между всеми перечисленными семемами становятся более очевидными.

Ясно, что трудности в определении границ между полисемией и омонимией объясняются самим устройством языка. Реально мы имеем дело не с четко разграниченными явлениями, а с постепенными переходами, т.е. с некоторой градуированной шкалой, на одном конце которой находятся «классические» омонимы типа лук 1 и лук 2 , а на другом – тесно связанные между собой значения, общая часть семантики которых имеет больший удельный вес, чем релевантные семантические различия (ср., например, поле в сочетаниях типа пшеничное поле и в сочетаниях типа футбольное поле ).

Что касается определения границ категории многозначности по параметру (б), иными словами, выработки критериев для разграничения полисемии и моносемии, то важно изначально четко представлять себе, что в реальной речи мы имеем дело с бесконечным множеством разных употреблений лексических единиц, а не с готовыми списками семем. Если перед лингвистическим описанием стоит задача определить, сколько значений имеет слово X , и охарактеризовать эти значения содержательно, то исходным пунктом является не некое «общее значение», виртуально присущее этому слову, а его различные употребления в речи. В каком-то смысле каждое из употреблений оказывается уникальным, поскольку слово, рассматриваемое как единица речи, т.е. употребленное в конкретной ситуации общения, обрастает дополнительными смыслами, привнесенными данной ситуацией. Несколько преувеличивая, можно утверждать, что у слова следует выделить столько актуальных, речевых, ситуативно обусловленных значений, сколько различных контекстов его употребления удастся обнаружить.

Сведение актуальных, речевых значений в значения языковые, узуальные – результат работы лингвиста. В зависимости от своих теоретических представлений о природе объекта и практических установок он может в принципе принимать разные решения относительно того, от каких различий между конкретными речевыми значениями можно при этом отвлечься, а от каких – нет. Единственный общий принцип, который здесь можно было бы назвать, – это стремление не умножать количество значений без нужды, что соответствует общеметодологическому принципу научного исследования, известному как «бритва Оккама» («Сущности не должны умножаться без необходимости»).

Например, для слова окно можно было бы выделить такие значения, как (1) "отверстие в стене здания", (2) "стекло, закрывающее это отверстие" и (3) "рама, в которую вставлено это стекло". Такое разделение могло бы в принципе оказаться полезным для описания сочетаемости слова окно . Так, в словосочетании залезть в комнату через окно имеется в виду (1), в словосочетании разбить окно – (2), а в сочетании покрасить окно – (3). Иными словами, в каждом из этих случаев мы интерпретируем окно несколько по-разному. Однако ни один из известных словарей не прибегает к такому способу описания, а предпочитает толкования, объединяющие все три интерпретации; ср. "отверстие в стене здания для света и воздуха, а также застекленная рама, закрывающая это отверстие" (МАС). Возможность и целесообразность такого объединения объясняется тем, что различия между (1), (2) и (3) выводятся по достаточно регулярным принципам: попадая в тот или иной контекст, слово может фокусировать, подчеркивать некоторые признаки, важные в данном контексте, и приглушать, как бы уводить в тень другие признаки, потенциально присутствующие в его значении. Так, говоря он разбил окно , мы подчеркиваем признак "застекленный", а говоря он покрасил окно – признак наличия у окна рамы. При этом и в том и в другом случае понятие окна со всеми его существенными признаками остается тождественным самому себе. С этой точки зрения, отказ от выделения самостоятельных значений (1), (2) и (3) оказывается оправданным. Описание этих интерпретаций как прагматически обусловленных вариаций одной и той же семантической сущности представляется более экономным и более приемлемым интуитивно. Здесь мы имеем дело с так называемыми импликатурами дискурса, т.е. с определенными правилами интерпретации высказываний и их элементов, увязывающими некие принципиально «недоспецифицированные» семантические структуры с обсуждаемой ситуацией.

Дополнительным аргументом в пользу такого синкретического описания является наличие контекстов, в которых слово окно выступает как бы одновременно в нескольких вариантах употребления, ср. он залез в комнату через разбитое окно , где окно понимается и как (1) и как (2) одновременно. В данном случае различия между употреблениями типа (1) и (2) нейтрализуются, что может быть истолковано как наведение фокуса внимания сразу на несколько элементов семантической структуры. Важно, однако, иметь в виду, что сама по себе нейтрализация семантических различий в определенных контекстах не является доказательством отсутствия многозначности. То, что в одних случаях экономно и интуитивно приемлемо описывать как особенности фокусирования частей некоторой единой по сути семантической структуры, в других случаях удобнее описывать как нейтрализацию различий между отдельными значениями. Подобные аргументы в пользу моносемии оказываются значимыми лишь в сочетании с другими факторами, препятствующими выделению нескольких значений.

Итак, с одной стороны, принцип экономии лингвистического описания требует минимизировать количество постулируемых значений, но, с другой стороны, этот же принцип требует установления полисемии везде, где это удобно для описания лингвистически значимых свойств данной лексической единицы. Например, даже если не принимать во внимание собственно семантические особенности, значение глагола выходить в контекстах типа Окна выходят в сад проще и экономнее описать как отдельную семему, отличную от реализации этого глагола в контекстах типа Дети выходят в сад , хотя бы из-за того, что глагол выходить в первом случае не имеет формы совершенного вида, а во втором имеет, ср. неприемлемость (на которую указывает звездочка) выражения *Окна вышли в сад с соверешенно нормальным Дети вышли в сад . В противном случае различия в образовании видов пришлось бы объяснять с помощью развернутого описания контекстных условий. Сходным образом, значение существительного работа в контексте Пора идти на работу полезно описать как отличающееся от значения Студент сдал работу вовремя . В первом случае форма множественного числа отсутствует (*Они каждый день ходят на работы в свои институты при норме Они каждый день ходят на работу в свои институты ), а во втором она есть (Студенты сдали работы вовремя ).

Понятно, что чем больше разных лингвистических свойств обнаруживают сопоставляемые употребления рассматриваемого слова, обращение к которым необходимо для исчерпывающего описания его функционирования в языке, тем больше оснований считать эти употребления разными значениями. Это могут быть различия в образовании форм, в синтаксической позиции, в заполнении валентностей (см. ВАЛЕНТНОСТЬ) и пр. Если же различия минимальны и в известной степени тривиальны из-за своей регулярности и предсказуемости, то ими можно пренебречь. Наглядной иллюстрацией этого положения может служить предложенное Ю.Д.Апресяном словарное описание глагола гореть .

Значение X горит [Каша горит ] = "приготовляемый на огне пищевой продукт X становится непригодным к употреблению в результате слишком длительной или слишком интенсивной тепловой обработки, выделяя при этом характерный запах" необходимо отделить от значения этого глагола в таких контекстах, как Мы в том году три раза горели . Это необходимо хотя бы из-за разных форм совершенного вида (сгореть и погореть соответственно), а также из-за разного заполнения субъектной валентности. С другой стороны, внутри «пищевого значения» не выделяется в отдельное подзначение метонимическое употребление типа чайник/сковородка горит (которая в принципе есть своего рода регулярная многозначность – ср. ниже), хотя в этом случае толкование существенно модифицируется: X горит = "от X-а в результате слишком сильного накаливания идет чад"; X сгорел = "в результате слишком сильного накаливания X стал непригоден для употребления". Здесь также происходит смена семантического класса заполнителя субъектной валентности. Но из-за регулярности подобных случаев (ср. вода кипит – чайник кипит; у тебя там молоко убежало – разг. у тебя там кастрюля убежала ) в словарном описании метонимические переносы такого рода можно и не выделять в отдельные значения, считая, что они выводимы по правилам «грамматики лексикона».

Критерии выделения значений.

Остановимся кратко на основных критериях, позволяющих принимать решения о целесообразности выделения разных значений. Все предлагаемые в специальной литературе критерии можно с известной долей условности поделить на три группы: парадигматические, синтагматические и концептуальные.

К парадигматическим критериям относится, в первую очередь, так называемый принцип Куриловича – Смирницкого. В соответствии с этим принципом разные употребления данного слова следует считать разными значениями этого слова, если им соответствуют разные синонимы. Иногда этот критерий неплохо работает, но часто дает противоречивые результаты. Например, в приведенном выше примере со словом окно его употреблениям (2) и (3) соответствуют разные синонимы: разбить окно » разбить стекло, покрасить окно » покрасить раму . Однако, как мы убедились, говорить о разных значениях в этом случае вряд ли целесообразно. Наряду с наличием разных синонимов в качестве критерия разграничения значений может служить также наличие разных антонимов (принцип Вейнрейха, или Вайнрайха). Ср., однако, прилагательное холодный в значении "имеющий низкую температуру", которому в зависимости от сочетаемостных характеристик его контекстуального партнера сопоставляются разные антонимы: холодный день – жаркий день , но холодная вода – горячая вода . Вряд ли здесь есть смысл выделять два разных значения. К парадигматическим критериям следует также отнести наличие у слова в разных значениях разных конверсивов и дериватов, но и эти критерии также оказываются относительными.

Синтагматические критерии основаны на предположении, что одно и то же слово в разных значениях должно по-разному сочетаться с другими словами. Будучи в целом удачной эвристикой (действительно, откуда еще мы можем узнать что-либо о том, какое из значений слова имеется в виду, как не из сочетаемости?), этот комплекс критериев также не всегда дает однозначные результаты. Так, практически во всех семантико-синтаксических теориях признается, что слово, взятое в каком-либо одном значении, может обладать альтернативными моделями управления. Ср. также известные случаи валентностного варьирования типа он читает книгу и он много читает . Из того факта, что в первом случае глагол читать управляет прямым дополнением, а во втором – нет, не следует, что мы имеем дело с разными значениями этого глагола.

Во многом оценка надежности синтагматических критериев зависит от теории, в рамках которой работает данный лингвист. Например, в глаголоцентрических концепциях такие употребления английского глагола sell "продавать", как he sells books "он продает книги" и the book sells well "книга хорошо продается", рассматриваются как реализации разных значений, что мотивируется серьезными различиями в синтаксическом поведении этого глагола. Если синтаксическая теория построена на постулате о центральной роли глагола в синтаксической организации высказывания, естественно считать подобные различия достаточным основанием для выделения разных значений. Напротив, в «теории конструкций» Ч.Филлмора такие случаи описываются как реализации одного и того же значения, поскольку допускается, что глагол может входить в разные конструкции, не меняя своего значения. Иными словами, в рамках этой теории глаголы обладают более низким статусом. Они не столько «порождают» предложение, открывая валентностные места для своих актантов, сколько сами заполняют места, открытые для них в соответствующих синтаксических моделях. Соответственно, изменения в синтаксическом поведении глагола не рассматриваются как достаточная причина для постулирования отдельного значения. Ср. также нем. jmdm. in den Mantel helfen (букв. «помочь кому-либо в пальто» в смысле "подать кому-л. пальто"). Хотя в стандартном случае helfen управляет инфинитивом, а не предложной группой с локативным значением, такое отклонение от обычной модели управления не обязательно следует описывать как отдельное значение.

Описанию и интерпретации подобных случаев большое внимание уделяется в работах американского лингвиста Дж.Пустеевского, концепция которого строится на (в целом не вполне убедительной) идее существования относительно регулярных правил порождения вариантов употребления для самых разных слов. В соответствии с этой концепцией, разные значения одного слова (в первую очередь синтаксически обусловленные) можно не задавать списком, а выводить по правилам, воздействующим на определенные части семантической структуры.

Наряду с различиями в синтаксической сочетаемости к синтагматическим критериям относятся различия в семантической сочетаемости. Особое место среди них занимает так называемый тест на включительную дизъюнкцию. Если употребления "A" и "B" слова X могут реализоваться как по принципу либо "A", либо "B" , так и по принципу "A" и "B" одновременно , не создавая при этом эффекта языковой игры, основанной на зевгме, значит, перед нами реализации одного значения. Ср. известный пример Ю.Д.Апресяна: X гаснет = "X перестает гореть или светить" (а не (1) "X перестает гореть" и (2) "X перестает светить"), потому что возможны стилистически нейтральные контексты типа дрова в камине и неоновые лампы на улице погасли почти одновременно .

Если же подобное объединение в рамках одного предложения создает каламбур, речь идет, как правило, о разных значениях, ср. Ваня качается на качелях, а Петя – в тренажерном зале. Этот, казалось бы, столь ясный и надежный критерий «работает», однако, только в том смысле, что отсутствие игровых эффектов может интерпретироваться как показатель моносемии. Попытки использовать этот критерий «в обратном направлении» не всегда успешны. Ср. столь явную зевгму, как он любит фильмы Антониони и мясо с кровью. Значит ли это, что у глагола любить здесь необходимо выделить два разных значения: одно для произведений искусства, другое для пищевых продуктов? Конечно же, нет. Глагол любить употреблен здесь в одном и том же значении: "чувствовать склонность, интерес, тяготение, пристрастие к чему-либо". Видимо, по отношению к лексемам с широкой семантикой, способным сочетаться со словами весьма различных семантических классов, тест на включительную дизъюнкцию неэффективен.

Концептуальные критерии выделения значений базируются на знании носителей языка о сходствах и различиях понятий (а также соответствующих денотатов), обозначаемых данным словом. Эти критерии представляются в известном смысле первичными. Так, для носителей русского языка достаточно очевидно, что слово язык употребляется в сочетаниях типа прикусить себе язык в другом значении, чем в сочетаниях типа английский язык . Для того чтобы убедиться в этом, нет необходимости анализировать парадигматические связи этого слова или особенности его сочетаемости. Вполне достаточным аргументом для выделения двух разных значений является интуитивное знание о том, что язык как "орган во рту" и язык как "система знаков" обозначают очень разные сущности. Соответственно, за ними стоят различные ментальные репрезентации.

Проблематичность концептуальных критериев состоит в том, что они вряд ли могут быть хоть как-то формализованы. Какие именно понятийные различия должны признаваться достаточными для постулирования нового значения? Где граница между варьированием в рамках одного концептуального инварианта и переходом к другому понятию? Из-за своей неоперациональности эти критерии до последнего времени практически никогда не использовались в теоретической семантике. В рамках когнитивного подхода к исследованию языка (см . КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА) в последние десятилетия наметились определенные пути придания концептуальным критериям теоретического статуса. В частности, метаязыковой аппарат так называемых фреймов и сценариев позволяет описывать концептуальные структуры, стоящие за языковыми выражениями, и интегрировать эти описания в лингвистические построения. Так, язык в значении "орган во рту" вписывается во фрейм «тело человека», а язык в значении "система знаков" – во фрейм «семиотические системы» или в сценарий «общение между людьми». Принадлежность к разным фреймам – достаточное основание для выделения самостоятельных значений.

В семантике прототипов, представляющей собой одно из наиболее влиятельных направлений когнитивной лингвистики, было показано, что категории не всегда конституируются на основе набора необходимых и достаточных признаков. В ряде случаев членство в категории задается сходством с неким прототипическим представителем этой категории. Таким образом, различия в наборе признаков могут и не интерпретироваться как основание для выделения разных значений. Например, из того факта, что существуют птицы, которые не умеют летать, не имеют перьев и даже крыльев, не следует, что слово птица выступает для их обозначения в значении, отличающемся от «нормального». Отсюда не следует также, что толкование слова птица должно содержать лишь те признаки, которые присущи всем без исключения птицам. Напротив, толкование формулируется для прототипических представителей категории, что не противоречит возможности употреблять соответствующую лексему по отношению к маргинальным представителям данной категории без семантических модификаций.

Регулярная многозначность.

Весьма существенным для исследований в области теоретической семантики является понятие регулярной многозначности, под которым в большинстве работ понимается комбинация семем многозначного слова, присущая всем или хотя бы многим словам, входящим в определенный семантический класс. Так, слова типа школа, университет, институт имеют, наряду со значением "учебное учреждение", значения "здание" (новая школа сгорел (а )), "люди в этом здании" (вся школа уехал (а ) на экскурсию ), "учебные занятия" (школа ему надоел (а )) и некоторые др. Подобные семантические параллели позволяют предположить, что в ряде случаев полисемия может описываться с помощью неких более или менее общих правил. Эта идея, несмотря на всю свою теоретическую привлекательность, оказывается малоэффективной, так как регулярность в области лексической полисемии весьма относительна и может устанавливаться лишь на уровне определенных тенденций. Так, школа обладает еще одним значением, не присущим словам университет и институт ; ср. он создал свою школу .

В качестве еще одного примера можно рассмотреть прилагательные, обозначающие эмоции. Все слова этого семантического класса могут сочетаться не только с существительными, обозначающими людей (грустная девушка ), но и с обозначениями продуктов творческой деятельности. Однако семантический результат такого переноса не вполне регулярен, Так, грустный роман – это "роман, от чтения которого читателю становится грустно", а гневный роман – это "роман, проникнутый гневом его автора". Отстутствие подлинной регулярности в сфере лексической многозначности становится особенно очевидным при обращении к материалу разных языков. В большинстве случаев сопоставимые по основному значению слова обладают в них разной структурой многозначности.

Следует ли отсюда, что поиск регулярных соответствий в этой области в принципе не имеет смысла? Конечно, нет. Важно лишь правильно определить статус этих соответствий. С одной стороны, они, как правило, не предсказывают структуру полисемии всех членов данного семантического класса и в этом смысле оказываются непродуктивными. Описание полисемии было и остается задачей словаря. Никакая система правил не позволит вывести все реально существующие значения того или иного слова без обращения к эмпирическим фактам. С другой стороны, открытие неких регулярных тенденций, образующих своего рода «грамматику лексикона», – крайне полезное дело, так как знание о существовании подобных тенденций имеет эвристическую ценность, а также объясняет, с помощью каких когнитивных операций осуществляется понимание окказиональных метафорических и метонимических словоупотреблений.

Литература:

Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М., 1956
Звегинцев В.А. Семасиология . М., 1957
Курилович Е. Заметки о значении слова . – В кн.: Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962
Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973
Виноградов В.В. О некоторых вопросах теории русской лексикографии . – В кн.: Виноградов В.В. Лексикология и лексикографии: избранные труды. М., 1977
Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977
Вейнрейх У. Опыт семантической теории . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике, вып. X. М., 1980
Филлмор Ч. Об организации семантической информации в словаре . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике, вып. XIV. М., 1983
Падучева Е.В. О парадигме регулярной многозначности (на примере глаголов звука ). – НТИ. Сер. 2. 1988, № 4
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем . – В кн.: Теория метафоры. М., 1990
Апресян Ю.Д. Словарная статья глагола гореть . – Семиотика и информатика, вып. 32. М., 1991
Апресян Ю.Д. Лексическая семантика , 2-е изд., испр. и доп. М., 1995
Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики . – Известия РАН. Серия литературы и языка, т. 56. 1997, № 1
Апресян Ю.Д. Принципы системной лексикографии и толковый словарь . – В кн.: Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сб. к 70-летию Вяч. Вс. Иванова. М., 1999
Кобозева И.М. Лингвистическая семантика . М., 2000



В 2 главе мы ставим перед собой следующие задачи:

Рассмотреть особенности лексической полисемии и причины ее развития

Рассмотреть особенности грамматической полисемии

Выделить функции полисемии в зависимости от того, какую роль она играет в тексте.

Лексическая полисемия

Несмотря на разность подходов к определению полисемии, выявленных в предыдущей главе работы, большинство авторов считают основой полисемии наличие многозначности именно лексических значений слова. Поэтому далее необходимо рассмотреть основы лексической полисемии, и ее возможностей относительно выражения экспрессии. Также важно увидеть какое влияние на текст оказывает грамматическая полисемия.

Для того чтобы перейти непосредственно к выражению экспрессии с помощью полисемичных структур, необходимо рассмотреть основные функции, которые выполняют данные структуры, и выявить среди них наиболее важные с точки зрения эмоциональной окраски текста, создания неоднозначности, ироничности или имплицитного смысла.

Лексическая полисемия - способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности . Например, существительное "field" имеет следующие лексические значения:

1) поле, луг, большое пространство 2) месторождение 3) спортивная площадка 4) все участники состязания 5) поле сражения 6) поле действия 7) область, сфера деятельности 8) фон, грунт (картины) 9) геральд. поле или часть поля (щита) 10) эл. возбуждение (тока) 11) полевой.

То, в каком из лексических значений выступает слово, определяется его сочетаемостью с другими словами: "field theory" (теория поля), "magnetic field", "field hockey" (хоккейное поле).

Реализацию того или иного значения слова осуществляет и более широкий контекст или ситуация, общая тематика речи. Точно так же, как контекст обусловливает конкретное значение многозначного слова, в определенных условиях он может создавать семантическую диффузность, т.е. совместимость отдельных лексических значений, когда их разграничение не осуществляется (и не представляется необходимым). Некоторые значения проявляются только в сочетании с определяющим словом ("magnetic field"); в некоторых сочетаниях значение многозначного слова представлено как фразеологически связанное, например "field of vision" (поле зрения). Не только лексическая сочетаемость и словообразовательные особенности характеризуют различные значения слов, но также в ряде случаев и особенности грамматической сочетаемости.

Между значениями многозначного слова существует определенная связь, что дает основание считать их значениями одного слова в отличие от значений слов-омонимов. Лексические значения в ряде работ обозначаются как лексико-семантические варианты. В зависимости от лексического окружения (контекста, ситуации) слово как бы поворачивается разными гранями присущей ему семантики, причем отстраненные значения продолжают потенциально присутствовать и при данном словоупотреблении, о чем, в частности, свидетельствуют как ограничения, налагаемые на семантическое развитие слова, так и возможность применения производных и использования синонимичных замен.

Образуя определенное семантическое единство, значения многозначного слова связаны на основании сходства реалий (по форме, внешнему виду, цвету, положению, общности функции) или смежности, в соответствии с чем различают метафорические и метонимические связи значений. Между значениями многозначного слова существует семантическая связь, выражающаяся также в наличии у них общих элементов - сем. Однако в ряде случаев переносные значения слов связаны с основными не общими элементами смысла, а лишь ассоциативными признаками: "to cast a shadow" (отбрасывать тень) и "a shadow of doubt" (тень сомнения). Толкование этих значений не содержат указание на те признаки, которые отмечаются для других значений того же слова .

При разграничении основных (главных, прямых) и производных (переносных) значений многозначного слова учитывается парадигматическая и синтагматическая обусловленность слова в отдельных значениях. Основные значения парадигматически более закреплены и в синтагматическом отношении более свободны. Это соответствует определению основного значения как наименее контекстно обусловленного (или значения, которое прежде всего возникает в сознании носителя языка при произнесении слова вне контекста). Соотношение между основным и переносными значениями не остается неизменным: у некоторых слов вторичные (исторически) значения становятся главными, основными. Совокупность значений многозначного слова всегда характеризуется определенной организацией, что подтверждается, в частности, перераспределением значений слова (изменением его семантической структуры). Тождество слова обычно не подвергается сомнению. "Трудно выделить "общее значение" в структуре многозначного слова, т.к. соотнесенность значений многозначных слов с различными предметами и явлениями действительности обусловливает невозможность приписать слову такое обобщенное значение, - оно оказалось бы громоздким или пустым" .

Особенностями полисемии в основном определяется своеобразие лексики английского языка и несовпадение его семантической структуры. Большую роль в создании многозначности сыграли многочисленные заимствования, а также быстрое развитие языка в силу его распространенности.

Среди причин, вызывающих повторное использование уже существующего имени с закрепленным за ним значением, главными, по-видимому, являются причины экстралингвистического порядка. Различные исторические, социальные, экономические, технологические и другие изменения в жизни людей порождают необходимость в новых наименованиях.

Ответом на эту необходимость является использование уже имеющихся в языке номинативных средств в новых значениях. Например, существительные соllar "воротник, воротничок", cage "клетка", ship "корабль", наряду с уже имеющимися значениями стали использоваться в последнее время и в таких новых значениях, как: collar - тех. втулка, шайба, cage - "верхнее кружевное платье, которое надевается на платье-футляр", ship "космический аппарат, с помощью ракетных устройств запускаемый на орбиту в космическое пространство".

Весьма важную роль в изменении семантики слова играют социальные факторы, прежде всего использование слов определенными социальными группами. Каждая социальная среда характеризуется своеобразием своих обозначений, вследствие чего слово приобретает иное содержание в речи разных социальных, культурных, профессиональных групп и соответственно становится многозначным. Таковы многозначные слова ring "кольцо; кольцо для спуска (альпинизм); кольцо корзины (баскетбол); цирковая арена; ринг, площадка (для борьбы); годовое кольцо древесины; doctor "доктор, врач; доктор (ученая степень); ученый богослов, теолог" и др. в современном английском языке.

Помимо указанных факторов, обусловливающих развитие лексической полисемии, заслуживают внимания и психологические причины семантических изменений. Это, прежде всего, существование различного рода запретов, или табу, продиктованных чувством страха и религиозными верованиями (люди из суеверия избегают называть своими именами дьявола, злых духов, бога и т.д.), чувством деликатности, когда речь идет о неприятных темах, например болезни, смерти и т.д., стремлением соблюдать приличия при разговоре о явлениях, относящихся к сексуальной сфере жизни, определенным частям и функциям человеческого организма, а также различного рода изменения в эмоциональной оценке предметов и явлений. В силу названных причин говорящие начинают использовать для выражения необходимых значений эвфемизмы, т.е. слова-заменители, которые с течением времени приобретают эти значения качестве постоянных своих семантических характеристик.

Таковы истоки новых значений многозначных английских существительных типа hostess, употребляемого не только для обозначения хозяйки дома; хозяйки гостиницы и т.д., но и для именования платной партнерши в дансинге, ночном клубе, head, чей набор значений пополнился еще одним - значением "наркоман", model mystery, приобретших в последние годы значение "женщина легкого поведения" и многие другие.

Наряду с экстралингвистическими причинами, обусловливающими появление новых значений и тем самым развитие многозначности слов, действуют причины внутрилингвистические. К ним традиционно относят постоянную совместную сочетаемость и возникающий в результате эллипс словосочетания, при котором один, оставшийся элемент словосочетания приобретает значение всего словосочетания (напр., the Kremlin "советское правительство" как результат стяжения словосочетания the Kremlin government, daily "ежедневная газета; ежедневно приходящая домашняя работница" и др.). К многозначности слова может привести и дифференциация синонимов, примером чего могут послужить английские существительные bird "птица" и fowl "птица, домашняя птица, особенно курица". Многозначность может явиться и результатом семантической аналогии, когда в группу слов, объединенных единым понятийным стержнем, под влиянием того, что одно из слов группы приобретает какое-то новое значение, все остальные члены группы развивают аналогичные значения. Так, слова get, grasp, синонимичные английскому catch "схватить, ловить", после того, как последнее получило значение "уловить смысл, понять", по аналогии также приобрели значение "охватить умом, понять, осознать".

Необходимо, однако, отметить, что действие внутрилингвистических причин не столь очевидно, как влияние экстралингвистических факторов, обусловливающих появление многозначности, и гораздо меньше вследствие этого изучено.

Равным образом как причины семантических изменений могут быть, как было показано выше, самыми разными, сами семантические изменения по своей природе могут также различаться, ибо в их основе могут лежать различные закономерности. Иначе говоря, использование имени какого-то объекта для обозначения какого-то иного объекта осуществляется не хаотично. В основе вторичного использования имен, обычно описываемого как перенос значений, хотя, несомненно, правильнее говорить о переносе имен и развитии у них вторичных значений, лежат законы ассоциативных связей. Ими определяются виды семантических изменений слова в ходе его исторического развития, типы отношений между значениями в диахронии и как конечный результат типы самих значений в семантической структуре многозначного слова.

Полисемия (из гр. Poly - много, sema - знак) означает способность слова иметь одновременно несколько значений. Явление полисемии, или многозначности, относится к числу важнейших проблем семасиологии и постоянно находится в центре внимания лингвистов.

Современная лексикология видит в многозначности слов их способность к семантическому варьированию, т. Е. изменению значения в зависимости от контекста. Например, слово взять имеет до 50 значений, но вне контекста мы их не воспринимаем. Вне связи с другими словами глагол взять воспринимается лишь с одним, основным значением - «схватить». Употребление же этого слова в речи раскрывает все богатство его значений. Например, у А. С. Пушкина взять встречается в таких значениях: 1) захватить рукой, принять в руку - …И каждый взял свой пистолет; 2) получить что-нибудь в свое пользование - В награду любого возьмешь ты коня; 3) отправляясь куда-нибудь, захватить с собой - С собой возьмите дочь мою; 4) заимствовать, извлечь из чего-нибудь - …надписи, взятые из Корана; 5) овладеть чем-нибудь, захватить что-нибудь - «Все возьму», - сказал булат; 6) арестовать - Швабрин! Очень рад! Гусары! Возьмите его!; 7) принимать на службу, на работу - Хоть умного себе возьми секретаря и т. Д.

Изучение полисемии позволяет выделить в многозначных словах основные, или первичные, значения, которые характеризуются наибольшей частотностью и минимальной зависимостью от контекста; и неосновные, вторичные, значения, менее частотные и всегда обусловленные контекстом. С другой стороны, полисемия реализуется в появлении у многозначных слов, наряду с их основным, прямым значением, переносных, образных, значений. Переносные значения всегда вторичны, однако «далеко не всякое неосновное значение можно квалифицировать как переносное, ибо не любое из них основывается на ассоциации сходства, создающей эффект образности».

Разные значения слов образуют сложное семантическое единство, которое лингвисты называют семантической структурой слова. Развитие в слове переносных значений, как правило, связано с уподоблением одного явления другому; названия переносятся на основе внешнего сходства предметов (их формы, цвета и т. Д.), на основе производимого ими впечатления или по характеру их движения. В таких случаях источником полисемии могут быть метафоры, метонимии, синекдохи. Закрепившиеся в языке переносные значения слов нередко утрачивают образность (усики винограда, бой часов, колено трубы, спинка стула), но могут и сохранить метафорический характер, экспрессивную окраску (вихрь событий, буря страстей, искра чувства, тень улыбки, голос разума, лететь навстречу, светлый ум, железная воля). Общеязыковые метафоры представляют собой разновидности значений слова, фиксируются толковыми словарями. Например, в «Толковом словаре русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова: Вихрь 1. Прерывистое круговое движение ветра. Снежный вихрь. С быстротою вихря. 2. Перен. Стремительное движение, течение событий, круговорот жизни (книж.).

Общеязыковые метафоры следует отличать от индивидуально-авторских, значение которых рождается в художественном контексте и не становится достоянием языка. Например: серп луны, свод небес - общеязыковые метафоры, а Небо как колокол, месяц - язык - самобытный художественный образ С. А. Есенина. Индивидуально-авторские переносы значений наиболее заметны и эмоционально выразительны.

Изучение многозначности лексики имеет особо важное значение для стилистики. Наличие различных значений у одного и того же слова объясняет особенности употребления его в речи, влияет на его стилистическую окраску. Так, различные значения слова могут разойтись стилистически. Например, слово дать, стилистически нейтральное в сочетаниях дать книгу, дать работу, дать совет, дать концерт и т. П., приобретает разговорную окраску в восклицаниях, призывающих к осуществлению чего-нибудь или содержащих угрозу (Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем… - Тетенька, я полегоньку, - сказал мальчик. - Я те дам полегоньку. Постреленок! - крикнула Мавра Кузьминична, замахиваясь на него рукой. - Л. Т.). Со значением «ударить» этот глагол используется в просторечии [- Смотрю, - рассказывает егерь, - этот самый Мишка (олень) стоит возле меня, голову нагнул, глаза кровью налились, и собирается дать мне (Пришв.)]. Глагол дать употребляется и в выражениях, имеющих профессиональную окраску (Дав лошадям шпоры, полковник с есаулом понеслись галопом к площади. - Н. О.).

Полисемичное слово может иметь разную лексическую сочетаемость. Например, слово низкий в своем основном значении «малый по высоте, находящийся на небольшой высоте от земли, от какого-нибудь уровня», имеет широкие границы лексической сочетаемости (низкий человек, рост, гора, берег, дерево, лес, дом, забор, столб, стол, стул, мебель, шкаф, каблук), но, выступая в значениях «плохой» или «подлый, бесчеловечный», сочетается далеко не со всеми словами, к которым подходит по смыслу (нельзя сказать: «низкое здоровье», «низкие знания», «низкий ответ» или «низкий студент»).

В составе многозначных слов выделяются такие, у которых развиваются противоположные, взаимоисключающие значения. Например, отходить может означать «приходить в обычное состояние, чувствовать себя лучше», но это же слово может означать «умирать» (отойти в вечность). Развитие противоположных значений у одного слова называется внутрисловной антонимией (антонимией значений), или энантиосемией.

Многозначные слова наиболее употребительны, они имеют достаточно обобщенные значения; однозначные слова отличаются либо предельной конкретностью семантики (как имена собственные), либо узкопредметным значением (бинокль, бинт). Однако однозначное слово со временем может проявить заложенную в нем способность к полисемии.

Оценка полисемии вызывает у лингвистов противоречивые мнения. Некоторые ученые считают, что в «идеальном» языке слово должно иметь лишь одно значение, причем для каждого значения должно быть особое наименование. Однако это может показаться удобным только на первый взгляд, на самом деле «однозначность» слов уменьшила бы возможности языка, лишила бы его национального своеобразия. Большинство ученых справедливо видят в многозначности слов проявление силы, а не слабости языка. Как утверждают некоторые лингвисты, в русском языке процентов 80 всех слов имеют не одно, а несколько значений. Подсчитать их нет никакой возможности, и не потому, что у некоторых слов этих значений слишком много (иногда до сорока), а потому, что язык постоянно пополняется новыми лексическими значениями, которые даже не успевают фиксировать словари.

Многозначность свидетельствует о неограниченных возможностях языка, так как богатство словарного состава языка заключается не только в количестве слов, но и в разнообразии их значений, в способности лексем получать все новые и новые семантические оттенки. Развитие у слов новых значений дает простор творческому использованию лексических запасов языка.