С именем А. П. Сумарокова (1717–1777) связано утверждение в русской литературе XVIII в. эстетической доктрины классицизма, оформление ее в живое литературное направление. Сумароков выступает одновременно и в качестве теоретика этой доктрины, и в качестве признанного лидера самого направления, его наиболее активного и плодовитого в творческом отношении представителя.

Целью своей жизни Сумароков считал создание русской литературы, достойной занять равное место в ряду других европейских литератур. В выпущенных им в 1748 г. «Двух Епистолах» Сумароков по примеру Буало давал наставления начинающим русским писателям в том, каким образцам им надлежит следовать в различных поэтических жанрах, какими должны быть сами эти жанры, в чем состоит искусство стихотворца. Обширность намечаемых перспектив, сравнительная новизна прокламируемых идей полностью гармонировали с ведущими тенденциями культурно-идеологического строительства тех лет. Сумароков был полон уверенности в достижимости поставленных целей:

Все хвально: Драма ли, Еклога или Ода -

Слагай, к чему тебя влечет твоя природа;

Лишь просвещение писатель дай уму:

Прекрасный на язык способен ко всему.

Но каким бы подробным и увлекательным ни было изложение теоретических постулатов классицизма, сами наставления не могли заменить живой литературной практики. Нужны были национальные образцы, на которые русские начинающие авторы могли бы ориентироваться. Новую литературу нужно было создавать. И Сумароков берет на себя выполнение этой задачи.

Практически не было такого литературного жанра классицизма, в котором Сумароков не испробовал бы своих сил. Фанатически преданный театру, Сумароков заложил основы национального репертуара русской сцены XVIII в. Именно ему принадлежит заслуга создания первых национальных образцов ведущих жанров драматургии классицизма - трагедии, комедии, оперы. Не случайно он явился и первым директором основанного в 1756 г. первого публичного русского театра.

Русская элегия, стихотворная сатира и русская басня особенностями своей поэтической структуры также обязаны Сумарокову. Он перенес на национальную почву, создав и здесь определенную традицию, жанры эклоги и идиллии, эпиграммы и станса. Разрабатывая формы анакреонтической лирики и жанр горацианской оды, Сумароков по-своему подготавливал достижения в этой области Державина. Наконец, им был создан своеобразный жанр песни-романса, стоявший у истоков чувствительной лирики сентиментализма и стилизаций лирической народной песни, разрабатывавшихся поэтами конца XVIII - начала XIX в. Интересна и проза Сумарокова. Прирожденный публицист, обладавший острым сатирическим даром, он сочетал в себе качества журналиста и критика, явившись организатором и единоличным издателем первого в России литературного журнала «Трудолюбивая пчела» (1759).

Таков был размах творческой активности Сумарокова, признанного лидера дворянского литературного лагеря в 1740–1760-е гг.

Подобно Ломоносову Сумароков видел в литературе средство формирования общественного мнения. Но в оценке движущих сил социально-исторических процессов он стоял на подчеркнуто сословных позициях. Выученик Сухопутного шляхетного корпуса, Сумароков уже в период обучения в нем проникся духом избранничества дворянского сословия. И, выступая идеологом этого сословия, Сумароков требовал от дворянства оправдывать свое высокое положение в обществе благородными делами:

А во дворянстве всяк, с каким бы не был чином,

Не в титле - в действии быть должен дворянином,

И непростителен большой дворянский грех.

Начальник, сохраняй уставы больше всех!

Дворянско титло нам из крови в кровь лиется;

Но скажем: для чего дворянство так дается?

Коль пользой общества мой дед на свете жил,

Себе он плату, мне задаток заслужил,

А я задаток сей, заслугой взяв чужею,

Не должен класть его достоинства межею

……………….

Для ободрения пристойный взяв задаток,

По праву ль без труда имею я достаток?

Таково нравственное кредо Сумарокова, развернутое им в сатире «О благородстве», обращенной к представителям правящего сословия.

Сила и благосостояние государства зиждется, по его мнению, на неукоснительном соблюдении всеми членами общества своего долга. И чем выше положение, занимаемое человеком на ступенях социальной иерархии, тем более высокими моральными и интеллектуальными качествами он должен обладать. В этом Сумароков не делал исключения ни для кого, вплоть до монархов. В другом своем программном сочинении «Епистоле его имп. высочеству государю великому князю Павлу Петровичу…» (1761) он прямо разъясняет наследнику, какая высокая ответственность возложена на венценосцев:

Всем должно нам любить отечество свое,

А царским отраслям любити должно боле;

Благополучие народа на престоле.

…………….

Оратель дремлющий, имея мысль лениву,

Со небрежением посеяв семена,

Убыток понесет, утратя времена,

Со небрежением одну испортит ниву,

И лягут на него те только бремена;

А если государь проступится, так горе

Польется на народ, и часто будто море.

Сия причина есть венчанныя крови

Имети более к отечеству любви.

(I, 323–324)

В этих стихах кроется своеобразный ключ к пониманию идейной направленности наиболее значительных произведений Сумарокова, особенно его трагедий. Если Ломоносов главным средством прокламирования своих идеалов избрал жанр торжественной оды, то для Сумарокова основной платформой развертывания его идеологической программы стал театр. Именно в области театра он и утвердил свою руководящую роль в становлении русского классицизма.

С именем А. П. Сумарокова (1717—1777) связано утверждение в русской литературе XVIII в. эстетической доктрины классицизма, оформление ее в живое литературное направление. Сумароков выступает одновременно и в качестве теоретика этой доктрины, и в качестве признанного лидера самого направления, его наиболее активного и плодовитого в творческом отношении представителя.

Обширность намечаемых перспектив, сравнительная новизна прокламируемых идей полностью гармонировали с ведущими тенденциями культурно-идеологического строительства тех лет. Сумароков был полон уверенности в достижимости поставленных целей:

Все хвально: Драма ли, Еклога или Ода —

Слагай, к чему тебя влечет твоя природа;

Лишь просвещение писатель дай уму:

Прекрасный на язык способен ко всему.

Именно ему принадлежит заслуга создания первых национальных образцов ведущих жанров драматургии классицизма — трагедии, комедии, оперы. Не случайно он явился и первым директором основанного в 1756 г. первого публичного русского театра.

Разрабатывая формы анакреонтической лирики и жанр горацианской оды, Сумароков по-своему подготавливал достижения в этой области Державина. Наконец, им был создан своеобразный жанр песни-романса, стоявший у истоков чувствительной лирики сентиментализма и стилизаций лирической народной песни, разрабатывавшихся поэтами конца XVIII — начала XIX в.

Интересна и проза Сумарокова. Прирожденный публицист, обладавший острым сатирическим даром, он сочетал в себе качества журналиста и критика, явившись организатором и единоличным издателем первого в России литературного журнала «Трудолюбивая пчела» (1759).

Таков был размах творческой активности Сумарокова, признанного лидера дворянского литературного лагеря в 1740—1760-е гг.

А во дворянстве всяк, с каким бы не был чином,

Не в титле — в действии быть должен дворянином,

И непростителен большой дворянский грех.

Начальник, сохраняй уставы больше всех!

Дворянско титло нам из крови в кровь лиется;

Но скажем: для чего дворянство так дается?

Коль пользой общества мой дед на свете жил,

Себе он плату, мне задаток заслужил,

А я задаток сей, заслугой взяв чужею,

Не должен класть его достоинства межею

...................

Для ободрения пристойный взяв задаток,

По праву ль без труда имею я достаток?

В этом Сумароков не делал исключения ни для кого, вплоть до монархов. В другом своем программном сочинении «Епистоле его имп. высочеству государю великому князю Павлу Петровичу...» (1761) он прямо разъясняет наследнику, какая высокая ответственность возложена на венценосцев:

Всем должно нам любить отечество свое,

А царским отраслям любити должно боле;

Благополучие народа на престоле.

................

Оратель дремлющий, имея мысль лениву,

Со небрежением посеяв семена,

Убыток понесет, утратя времена,

Со небрежением одну испортит ниву,

И лягут на него те только бремена;

А если государь проступится, так горе

Польется на народ, и часто будто море.

Сия причина есть венчанныя крови

Имети более к отечеству любви.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

Русская литература XVIII века

Александр Петрович Сумароков

Биография

Александр Петрович Сумароков, самый последовательный из писателей-классицистов, наряду с практикой литературной деятельности сумел дать теоретическое обоснование классицизма как литературного направления, характерного для России середины века. В литературе Сумароков выступил как продолжатель в то же время антагонист Ломоносова. В 1748 г. в «Эпистоле о стихотворстве» Сумароков пишет о Ломоносове: «Он наших стран Мальгерб; он Пиндару подобен». Впоследствии Сумароков вспоминал о том времени, когда они с Ломоносовым были приятели и ежедневные собеседники «и друг от друга здравые принимали советы» («О стихосложении»). Затем началась литературно-теоретическая и личная вражда писателей.

А. П. Сумароков - выдающийся драматург и поэт своего времени, страстно преданный литературному делу, верящий во всемогущую силу слова, обращенного к разуму. Один из самых плодовитых и деятельных писателей XVIII в., он обратил свое литературное творчество к дворянскому сословию. И его классицизм носил узкодворянский сословный характер, в отличие от общегосударственного и общенационального характера классицизма Ломоносова. По справедливым словам Белинского, «Сумароков был не в меру превознесен своими современниками и не в меру унижаем нашим временем». Вместе с тем творчество Сумарокова было важной вехой в истории развития русского литературного процесса XVIII в.

Биография

Александр Петрович Сумароков родился 14 (25) ноября 1717 г. в аристократической, но обедневшей к тому времени семье. Получив первоначальное домашнее образование, Сумароков в 1732 г., 14 лет от роду, поступил в Сухопутный шляхетный корпус, открытый только для дворян. В этом корпусе, который был обязан выпускать «начальников» военной, гражданской и придворной службы, Сумароков получил прекрасное образование и приобщился к литературе и театру. Здесь преподавались такие общеобразовательные дисциплины, как история, география, юридические науки, языки, фехтование и танцы. Корпус становится очагом новой дворянской культуры. Много времени уделялось литературе и искусству. Недаром в корпусе в разное время учились будущие литераторы: А. П. Сумароков, М. М. Херасков, И. П. Елагин, А. А. Нартов и др. Группой учащихся и офицеров корпуса было предпринято в 1759 г. издание журнала «Праздное время, в пользу употребленное», в котором сотрудничал и Сумароков, окончивший корпус в 1740 г. Литературные интересы определили и то, что именно в Шляхетном корпусе была сыграна первая русская трагедия, написанная Сумароковым и положившая начало созданию русского драматического репертуара. Уже в годы учебы раскрылось поэтическое дарование Сумарокова. Первыми напечатанными произведениями его были две оды на новый, 1740 год, изданные отдельной брошюрой. По окончании курса наук Сумароков, несмотря на военную службу, которая носила в основном формальный характер, все время отдает литературе. Он пишет оды, элегии, песни, басни, выступает как драматург, относясь к литературе впервые как к профессиональному делу.

В годы учебы в корпусе у Сумарокова сложились твердые и высокие представления о достоинстве дворянина, о необходимости общественного служения отечеству, сложились идеальные представления о дворянской чести и добродетели. В духе этих идеалов он мечтал воспитать дворянское общество, и средством для этого избрал литературу. Сумароков обращался к правительству от лица дворянской общественности, на которой он и сосредоточил главное внимание. Он становится идеологом дворянского сословия, идеологом нового дворянства, рожденного петровским временем. Дворянин должен служить для пользы общества. И Сумароков, в свою очередь, защищает интересы дворян. Видя в существующем крепостническом строе явление вполне естественное и узаконенное, Сумароков вместе с тем выступал против излишней жестокости помещиков-крепостников, против превращения крепостного права в рабство. «Продавать людей, как скотину, не должно», - заявлял он в замечаниях на «Наказ» Екатерины II. И в то же время был убежден, что «свобода крестьянская не только обществу вредна, но и пагубна, а почему пагубна, того и толковать не надлежит». Признавая естественное равенство людей, он считал, что именно воспитание и образование делают дворян «первыми членами общества», «сынами отечества»:

Какое барина различье с мужиком?

И тот, и тот - земли одушевленный ком,

А если не ясняй ум барский мужикова,

Так я различия не вижу никакого.

(«О благородстве»)

Дворянство, по мысли Сумарокова, занимая привилегированное положение в обществе, должно быть образованным, просвещенным, должно доказать свое право управлять «рабами отечества», т. е. крестьянами. В этом отношении программным стихотворением была его сатира «О благородстве»:

Сию сатиру вам, дворяня, приношу!

Ко членам первым я отечества пишу.

Дворяне без меня свой долг довольно знают,

Но многие одно дворянство вспоминают,

Не помня, что от баб рожденным и от дам

Без исключения всем праотец Адам.

На то ль дворяне мы, чтоб люди работали,

А мы бы их труды по знатности глотали?

В этой сатире повторяются основные положения сатиры Кантемира о благородстве рождения и благородстве заслуг, о естественном равенстве людей. «Честь наша не в титлах состоит, - писал Сумароков, - тот сиятельный, кто сердцем и разумом сияет, тот превосходительный, который других людей достоинством превосходит, тот боярин, который болеет об отечестве». Сумарокову так и не удалось приблизить дворянство к выношенному им идеалу.

Будучи монархистом, сторонником просвещенного абсолютизма, Сумароков резко выступал против монархов, которые, по его мнению, не выполняют своих обязанностей перед подданными, забывая, что «рожденны мы для вас. А вы для нас рожденны». Об этом Сумароков не уставал напоминать в своих одах и трагедиях. Он то и дело становится в оппозицию к правительству.

Жизнь Сумарокова, внешне полная успеха и признания, сложилась чрезвычайно трудно. Не видя среди дворян достойных представителей своего класса, он неустанно обличает жестоких, непросвещенных дворян, столь далеких от созданного им идеала. Он высмеивает их в баснях и сатирах, обличает взяточничество и беззаконие чиновников, фаворитизм при дворе. Дворянское общество, не желавшее слушать Сумарокова, начало мстить писателю. Самолюбивый, раздражительный, привыкший к признанию своих литературных успехов со стороны литераторов, Сумароков, по воспоминаниям современников, часто выходил из себя, не умел сдерживаться. Честный и прямой, он никому не спускал дерзости. «Его неукротимость и истеричность вошли в поговорку. Он вскакивал, бранился, убегал, когда слышал, как помещики называли крепостных слуг „хамовым коленом“. Он доходил до истерики, защищая свое авторское право от посягательств московского главнокомандующего; он громко проклинал самоуправство, взятки, дикость общества; дворянское „общество“ мстило ему, выводя его из себя, издеваясь над ним».

С именем Сумарокова связано возникновение постоянного «Русского, для представлений трагедий и комедий, театра», первым директором которого в 1756 г. Елизавета назначила Сумарокова. Сумароков видел в театре возможность осуществления воспитательной роли по отношению к дворянству. Создание театра зависело во многом от появления трагедий Сумарокова, составивших его репертуар. К моменту открытия театра Сумароков - автор пяти трагедий и трех комедий. Современники по праву называли его «основателем российского театра». Пять лет стоял он у руководства театром, работа в котором была необычайно трудной: не было постоянного помещения, не хватало денег на постановки, актеры и директор месяцами не получали жалованья. Сумароков писал отчаянные письма Шувалову, вступая в постоянные конфликты. Горячо любивший искусство, преданный делу, Сумароков не был ни достаточно уживчивым человеком, ни хорошим администратором. В 1761 г. ему пришлось уйти из театра.

Последний период жизни особенно тяжел для Сумарокова. Он переезжает в Москву, продолжает много писать. В конце царствования Елизаветы Петровны он примкнул к дворянской оппозиции, поддавшейся либеральным декларациям Екатерины, которая всеми средствами шла к власти. Переворот 1762 г., приведший на престол Екатерину II, не осуществил политических надежд Сумарокова. Он становится в оппозицию к царице и создает политически острые трагедии «Димитрий Самозванец», «Мстислав». В первой трагедии в основе сюжета - резкое разоблачение монарха-деспота и призыв к низвержению его. По-прежнему дворянство недовольно писателем. Он пользуется славой преимущественно в литературных кругах, но она не может утешить Сумарокова. Резкий в своих взглядах и непримиримый в суждениях, он восстанавливает против себя императрицу. Травля усилилась, когда он, аристократ по происхождению, идеолог дворянства, нарушив все сословные предрассудки, женился на крепостной девушке. Родственники первой жены начали судебный процесс против писателя, требуя лишения прав его детей от второй жены. Процесс закончился в пользу Сумарокова. Однако разорившийся, запутавшийся в долгах Сумароков вынужден был унижаться перед богачом Демидовым, который гонит его из дому за неуплаченный долг. О нем ходят сплетни по всему городу. Главнокомандующий Москвы Салтыков организует провал трагедии «Синав и Трувор». Нищий, всеми покинутый и осмеянный, Сумароков опускается и начинает пить. В стихотворении «Жалоба» он пишет:

…Слаба отрада мне, что слава не увянет,

Которой никогда тень чувствовать не станет.

Какая нужда мне в уме,

Коль только сухари таскаю я в суме?

На что писателя отличного мне честь,

Коль нечего ни пить, ни есть?

11 октября 1777 г. после недолгой болезни Сумароков скончался. Не было ни рубля, чтобы похоронить поэта. По свидетельству Павла Ивановича Сумарокова - племянника писателя, Сумарокова «схоронили на свой счет актеры московского театра» на кладбище Донского монастыря.

Сумароков был первым писателем-дворянином, для которого литература стала основным делом жизни. Жить литературой в то время было нельзя, это во многом обусловило тяжесть материальных невзгод Сумарокова. В прошении на имя Екатерины II Сумароков писал о бедственном своем положении: «Всему сему главная причина любление мое к стихотворству, ибо я на него полагался и на словесные науки, не столько о чинах и об имении рачил, как о своей музе». Сам Сумароков склонен был считать себя родоначальником силлабо-тонического стихотворства и в статье, полемически направленной против Ломоносова, «К несмысленным рифмотворцам» заявлял, что, когда он начал писать, «и стихотворцев у нас еще не было и научиться было не у кого. Я будто сквозь дремучий лес, скрывающий от моих очей жилище муз, без проводника проходил…». Это, конечно, было далеко от истины, но заслуги Сумарокова в развитии русской поэзии несомненны.

Если Тредиаковский открыл, что российское стихотворство должно быть тоническим, а Ломоносов произвел истинную реформу, то Сумароков дал образцы почти всех видов тонического стиха. Выступая как драматург, поэт, теоретик, критик, Сумароков считал, что его литературная деятельность - служение обществу, форма активного участия в общественной жизни страны. Он был передовым человеком своего времени, дворянским просветителем, творчество которого высоко ценили Радищев и Новиков.

Сумароков - теоретик классицизма

А. П. Сумароков своим литературным творчеством содействовал утверждению классицизма на русской почве. Он выступил и как теоретик классицизма, и как писатель, давший в своей литературной практике образцы многообразных жанров, предусмотренных поэтикой классицизма. Сумароков начал с написания од, первые две оды, посвященные Анне Иоанновне, были напечатаны в 1740 г. В них начинающий поэт подражал Тредиаковскому. С момента появления од Ломоносова Сумароков испытал сильное воздействие его творческого гения. Однако жанр оды не стал главенствующим в творчестве Сумарокова, которому суждено было сыскать славу великого драматурга и поэта-лирика, создатели любовных песен, идиллий, элегий, эклог.

Важным литературным событием стали напечатанные в 1748 г. Сумароковым две стихотворные эпистолы - «О русском языке» и «О стихотворстве», в которых Сумароков выступил как теоретик классицизма. В первой он говорит о необходимости обогащать литературный язык за счет неустаревших церковнославянских слов и избегать слов иностранных. В этом он сближается с Ломоносовым. В «Эпистоле о стихотворстве» (1747), уже в отличие от Ломоносова, Сумароков, теоретически обосновывая жанры классицизма, утверждает равноправие всех жанров, не отдавая предпочтения ни одному из них:

Все хвально: драма ли, эклога или ода -

Слагай, к чему тебя влечет твоя природа…

Впоследствии обе эти эпистолы были переработаны и составили одну - «Наставление хотящим быти писателями», изданную в 1774 г.

На упрек Тредиаковского в заимствовании эпистолы из «Искусства поэзии» Буало Сумароков отвечал, что он «не вес взял из Буало», имея в виду свое осмысление эстетического кодекса и самостоятельную разработку им отдельных жанров. Тем не менее Сумароков не отрицает своей зависимости от теории Буало. «Епистола моя о стихотворстве, - говорит он, - вся Боалова, а Боало взял из Горация. Нет: Боало взял не все из Горация, а я не все взял из Боало…"

К 40-м годам относится и начало драматургической деятельности Сумарокова, ибо сильнейшим средством воспитания дворянства он считал театр. В трагедиях своих, одном из самых характерных жанров классицизма, Сумароков ставит большие, общественно значимые проблемы. Современники высоко оценили этот вид драматургии Сумарокова, называя его «северным Расином», основоположником драматургии русского классицизма.

Трагедии Сумарокова

В трагедиях особенно отчетливо проявились политические взгляды Сумарокова. Он стремился к созданию гармонического общества, в котором каждый член общества знал бы свои обязанности и честно выполнял их. Он жаждал вернуть «золотые веки», считая, что они возможны при существующем общественном укладе, но для этого надо устранить те беззакония, неустройства, которые существуют в абсолютистско-дворянской монархии. Его трагедии должны были показать, каким должен быть истинный просвещенный монарх, они должны были воспитывать «первых сынов отечества», дворянство, возбуждая в них чувство гражданского долга, любви к отечеству, истинного благородства. Сумароков не уставал убеждать монархов в том, что «рожденны мы (подданные) для вас, а вы для нас рожденны». И хотя Сумароков постоянно повторяет, что «монархическое правление, я не говорю деспотическое, есть лучшее», он не останавливался перед резким осуждением монархов, которые не соответствовали начертанному им идеалу. Стоя в оппозиции к Елизавете Петровне, он скоро понял псевдопросвещенный абсолютизм правления Екатерины и, пропагандируя в своих трагедиях идеи просвещенного абсолютизма, в то же время разоблачает деспотизм правления монархов. Тираноборческие тенденции в его трагедиях резко усиливаются к концу 60-х - началу 70-х годов, отражая общий рост дворянской оппозиции режиму Екатерины II. Общественно-политический пафос трагедий Сумарокова оказал огромное воздействие на развитие последующей русской трагедии, сохранившей политическую направленность.

За 28 лет Сумароков написал девять трагедий. Первая группа трагедий, 1740-1750 гг., - это «Хорев» (1747), «Гамлет» (1748), явившийся вольной переделкой с французского прозаического перевода трагедии Шекспира, «Синав и Трувор» (1750), «Аристона» (1750), «Семира» (1751), «Димиза» (1758), переработанная впоследствии и получившая название «Ярополк и Димиза» (1768).

Первая трагедия Сумарокова «Хорев» была напечатана в 1747 г. Это первый опыт драматурга, в ней еще только намечаются основные положения, мотивы, ситуации, которые разовьются позднее. Трагедия обращена к Древней Руси, правда, связь с древнерусской историей очень условна, она фактически ограничивается именами, тем не менее важно отметить, что, беря сюжеты из родной истории, Сумароков считал их более действенными в воспитании «добродетели» дворянства. Это, несомненно, придавало наиболее ярко выраженный патриотический характер трагедиям драматурга и являлось отличительной чертой русского классицизма, ибо западноевропейская драматургия строилась преимущественно на античных сюжетах.

В трагедии «Хорев» центральный образ - князь Кий. Его брат Хорев любит Оснельду, дочь Завлоха, изгнанного из Киева князем Кием. Оснельда отвечает Хореву взаимностью, но любовь ее противоречит долгу дочери и патриотки. По приказу Кия, желающего проверить преданность Хорева, последний должен выступить с войском против отца возлюбленной. Так определяется характерный и для последующих трагедий Сумарокова конфликт между общественным и личным, между долгом и страстью.

Развязка трагична, и повинен в ней князь Кий, доверившийся доносчику Сталверху. В этой первой трагедии Сумарокова еще нет той ясности основной идеи, той строгости и цельности в построении, которые будут характерны для его лучших трагедий, но основные коллизии намечаются, и определяющей является моралистическая, дидактическая направленность трагедии. Монарх, подчинивший голос разума охватившей его пагубной страсти, становится тираном для подданных. В речах Хорева и Оснельды были заключены уроки дворянской морали.

Следующая группа трагедий, в которой наиболее явственно звучали тираноборческие мотивы, была написана после десятилетнего перерыва: «Вышеслав» (1768), «Димитрий Самозванец» (1771), «Мстислав» (1774). Однако и в этих трагедиях, несмотря на более острое социально-политическое звучание, сюжетно-композиционное построение подчинено выяснению основной проблемы: отношению царской власти к подданным и подданных к этой власти. В центре трагедий - монарх, облеченный властью, его подданные - князья, вельможи, представители знатного рода, часто подданные монарха - двое влюбленных, но любовь эта нежелательна, она осуждена законом чести и долга. Преданность своему чувству и своему долгу создает трагедийную коллизию. Обычно в основе трагедийной коллизии лежит нарушение долга монархом, который не умеет управлять своими страстями и становится тираном по отношению к подданным. В трагедиях Сумарокова монарх, не способный подавить свою страсть, влечение, не имеет права управлять другими. И отсюда в большинстве трагедий важным моментом в развитии сюжета является выступление против тирана. Это выступление удачно, если оно направлено против деспотов («Гамлет», «Димитрий Самозванец»). В других случаях, когда правителем оказывается разумный монарх («Семира», «Вышеслав») или монарх, раскаявшийся в своих поступках («Артистона», «Мстислав» и др.), восстание заканчивается неудачей. Характерно, что торжество дидактической концепции морали Сумарокова приводит к счастливым развязкам в трагедиях (исключение: «Синав и Трувор» и «Хорев»).

Создавая образцы поведения истинного монарха и истинного подданного, чьи высокие чувства и помыслы должны были воспитывать российское дворянство, Сумароков разделяет своих героев на положительных и отрицательных, добродетельных и злодеев, которые раскрываются перед зрителем прежде всего в своих монологах. Действие в трагедиях сводится к минимуму, монологи действующих лиц обращены в зрительный зал и являются выражением определенных идей автора.

Переведенная на французский язык трагедия «Синав и Трувор» получила одобрение Вольтера. Последние трагедии Сумарокова «Вышеслав» (1768), «Димитрий Самозванец» (1771) и «Мстислав» (1774) были написаны в то время, когда драматург был в опале и ясно видел, что русская монархия - деспотическая. Оппозиция Сумарокова правительству и его борьба с фаворитизмом нашли отображение в этих трагедиях, носивших ярко выраженный политический характер.

Цель Сумарокова - воспитание монархов, указание на их обязанности по отношению к подданным:

Он царствует народа ко блаженству

И пользу общую ведя ко совершенству:

Не плачет сирота под скипетром его,

Не устрашается невинный никого,

Не преклоняется к стопам вельможи льстец.

Царь - равный всем судья и равный всем отец.

(«Вышеслав»)

Исходя из своего идеала сословной монархии, Сумароков со свойственной ему запальчивостью и дерзостью нападал на те социальные явления и социальные силы, которые он расценивал отрицательно. В его последних трагедиях усиливаются тираноборческие мотивы. Монарх, не способный установить порядок в государстве и быть отцом своих подданных, достоин презрения, он «идол гнусный», «враг народа», которого надо свергнуть с престола («Димитрий Самозванец»). Сумароков заговорил о «злодеях» на троне. Недаром трагедия «Димитрий Самозванец» была включена в сборник лучших произведений русской литературы, изданный в Париже в 1800 г. Его составители объясняли выбор этой пьесы тем, что «сюжет ее, почти революционный, очевидно, находится в прямом противоречии с нравами и политической системой этой страны: второстепенные персонажи (Шуйский, Георгий, Пармен и Ксения) произносят речи о правах народа и обязанностях государей». В трагедии звучит тема насильственного свержения тирана народом. И хотя Сумароков имеет в виду только дворцовый переворот, а понятия «народ», «общество», «сыны отечества» - это дворяне, на что справедливо указал в своей работе о Сумарокове П. Н. Берков, тем не менее общественно-политическое звучание этой трагедии было очень сильным.

Трагедии Сумарокова имели огромное воспитательное значение. Зрители, сидящие в зале, получали уроки нравственности, внимали высоким словам о долге, благородстве, любви к Родине, учились негодовать против тирании. Н. И. Новиков, виднейшим просветитель XVIII в., писал о Сумарокове: «…хотя первый он из россиян начал писать трагедии по всем правилам театрального искусства, но столько успел во оных, что заслужил название северного Расина». Характерно, что сам Сумароков выражал недовольство зрителями. В предисловии к «Димитрию Самозванцу», сетуя на легкомыслие и равнодушие публики, он писал: «Вы, путешествовавшие, бывшие в Париже и в Лондоне, скажите! грызут ли там во время представления орехи и, когда представление в пущем жаре своем, секут ли поссорившихся между собою пьяных кучеров ко тревоге всего партера, лож и театра?"

Рассчитанные на образование и воспитание дворянского сословия трагедии Сумарокова имели более широкий резонанс, более широкую сферу влияния. Пьеса «Димитрий Самозванец», по свидетельству современников, была «народной любимицей» даже в 20-х годах XIX в. Общественно-прогрессивная роль трагедий Сумарокова была велика, а созданный им тип классической трагедии долго оставался образцом, которому следовали современные драматурги и драматурги позднего времени.

Комедии Сумарокова

Сумароков сказал свое слово и в жанре комедии. В «Эпистоле о стихотворстве» драматург определяет общественно-воспитательную функцию комедии: «Свойство комедии - издевкой править нрав; /Смешить и пользовать - прямой ея устав». Выставляя в смешном виде человеческие пороки, обличая их, комедия должна тем самым способствовать освобождению от них. В «Эпистоле», формулируя теорию комедийного жанра, Сумароков писал о том, что комедия должна быть отделена от трагедии, с одной стороны, и от фарсовых игрищ - с другой:

Для знающих людей ты игрищ не пиши:

Смешить без разума - дар подлыя души.

Отделяя комедию от народных игрищ, Сумароков тем не менее в комедиях своих обращался к практике народного театра. Его комедии невелики по объему (от одного до трех действий), написаны прозой, в них часто отсутствует фабульная основа (это относится особенно к первым комедиям Сумарокова), комедиям свойствен фарсовый комизм, действующими лицами выступают подьячий, судья, щеголиха и другие персонажи, подмеченные Сумароковым в русской жизни.

Представь бездушного подьячева в приказе,

Судью, что не поймет, что писано в указе.

Представь мне щеголя, кто тем взымает нос,

Что целый мыслит век о красоте волос,

Который родился, как мнит он, для амуру,

Чтоб где-нибудь к себе склонить такую ж дуру.

Стремясь подражать прежде всего французской комедии Мольера, Сумароков был далек от комедий западного классицизма. Классическая комедия должна была состоять из пяти действий в стихах (примером служила комедия Мольера «Мизантроп»), она должна была обладать композиционной строгостью, законченностью, обязательным соблюдением единств (конечно, и в западной комедии были отступления от классического образца: комедии в прозе писал и Мольер). У Сумарокова подражание французской комедии и итальянским интермедиям сказалось прежде всего в заимствовании условных имен персонажей: Эраст, Дюлиж, Дорант, Изабелла и др.

Сумароков написал двенадцать комедий, которые хотя и обладали рядом несомненных достоинств, но по своей идейной значимости и художественной ценности были ниже его трагедий.

Первые комедии «Тресотиниус», «Чудовищи», «Пустая ссора» он пишет в 1750 г. Следующая группа комедий появляется в 60-х годах: «Приданое обманом», «Опекун», «Ядовитый», «Лихоимец», «Нарцисс», «Три брата совместники», и, наконец, в 1772 г. были написаны еще три комедии - «Рогоносец по воображению», «Мать совместница дочери», «Вздорщица». Чаще всего комедии Сумарокова служили для него средством полемики, отсюда памфлетный характер большинства из них. В отличие от трагедий над комедиями Сумароков работал недолго. В его первых комедиях каждое из действующих лиц, появлявшихся на сцене, показывало публике свой порок, и сцены были механически связаны. В небольшой комедии - множество действующих лиц (в «Тресотиниусе» - 10, в «Чудовищах» - 11). Портретность действующих лиц давала возможность современникам узнавать, кто в реальной действительности послужил прообразом того или иного персонажа. Реальные лица, бытовые подробности, отрицательные явления русской жизни - все это придавало комедиям Сумарокова, несмотря на условность изображения, связь с реальной действительностью. Наиболее сильной стороной комедий Сумарокова являлся их язык: яркий, выразительный, он часто окрашен чертами живого говора, В этом проявлялось стремление писателя к индивидуализации речи персонажей, которая особенно характерна для более поздних комедий Сумарокова.

Полемический характер ранних комедий, направленных часто против врагов на литературном поприще, можно проследить на комедии-памфлете «Тресотиниус», в главном действующем лице которой - ученом-педанте в преувеличенно-гротескном виде был изображен Тредиаковский. Пародирование стихов Тредиаковского звучит в песенке Тресотиниуса:

Красоту на вашу смотря, распалился я, ей-ей!

Ах, изволь меня избавить ты от страсти тем моей,

Мучишь ты меня, Климена, и стрелою сшибла с ног.

Созданные в первых комедиях образы носили условный характер и были далеки от типических обобщений.

Несмотря на то, что метод условного изображения персонажей характерен и для второй группы комедий, тем не менее они отличаются от первых большей углубленностью и обусловленностью изображения основных персонажей. Вторая группа комедий, написанных между 1764-1768 гг., относится к комедиям характеров, когда все внимание сосредоточено на главном персонаже, тогда как другие действующие лица служат лишь для раскрытия черт характера главного героя. Так, «Опекун» - это комедия о дворянине-ростовщике, жулике и ханже Чужехвате, «Ядовитый» - о клеветнике Герострате, «Нарцисс» - комедия о самовлюбленном щеголе. Остальные действующие лица - положительные персонажи, выступающие резонерами. Наиболее удачны в сумароковских комедиях образы отрицательных героев, в характерах которых подмечено много сатирических и бытовых черточек, хотя их изображение еще далеко от создания социально-обобщенного типа.

Одной из лучших комедий этого периода является комедия «Опекун», в центре внимания которой образ ханжи, скупца дворянина Чужехвата, обдирающего сирот, которые попали под его опеку. «Подлинником» Чужехвата был родственник Сумарокова Бутурлин. Характерно, что он же изображен как центральный образ и в других комедиях («Лихоимец», «Приданое обманом»). В комедии «Опекун» Сумароков не показывает носителя одного какого-то порока, а рисует сложный характер. Перед нами не только скупец, не знающий ни совести, ни жалости, но и ханжа, невежда, развратник. При некотором сходстве с мольеровским Тартюфом Сумароков создает обобщенно-условный сатирический образ русского порочного дворянина. Раскрытию характера способствуют и речевая характеристика, и бытовые детали. Речь Чужехвата насыщена пословицами и поговорками: «пуста мошна, пуста и голова», «какая честь, коли нечего есть?», «брань на вороту не висит», «что взято, то свято». В ханжеском своем раскаянии Чужехват обращается к Богу, уснащая свою речь церковнославянизмами: «Вем господи, яко плут и бездушник есмь и не имею ни к тебе, ни ко ближнему ни малейшей любви; одна уповая на твое человеколюбие, вопию к тебе: памяни мя, господи, во царствии твоем».

Положительные персонажи комедий Сумарокова лишены жизненности, они часто выступают в комедиях в роли резонеров - таков Валерий в комедии «Опекун». Нравоучительным целям соответствовали и характерные для классицизма изобразительные имена отрицательных персонажей: Чужехват, Кащей, Герострат.

Конец 60-х - 70-е годы характеризуются ростом оппозиционных настроений по отношению к просвещенному абсолютизму в среде передового дворянства и разночинной интеллигенции. Это было время, когда русская просветительная мысль обратилась к постановке крестьянского вопроса. Более пристально, социально осмысленно в разных жанрах литературы стал решаться вопрос о взаимоотношениях помещиков и крестьян. Внимание к быту, окружающему человека, стремление к более сложному психологическому раскрытию характеров в определенных социальных условиях характерны для лучших драматургических произведений второй половины века. В это время (между 1766-1769 гг.) была написана Фонвизиным первая бытовая комедия из жизни русского провинциального дворянства «Бригадир», влияние которой сказалось на последних комедиях Сумарокова. Вслед за «Бригадиром» Фонвизина появилась лучшая в комедийном творчестве Сумарокова пьеса «Рогоносец по воображению», которая, в свою очередь, предвосхитила появление «Недоросля» Фонвизина (некоторая общность ситуаций, характеров).

В центре внимания писателя - быт провинциальных небогатых помещиков, Викула и Хавроньи. Ограниченность интересов, невежество, недалекость характеризуют их. Вместе с тем персонажи сумароковской комедии лишены односторонности. Высмеивая дикость, нелепость этих людей, которые говорят только «о севе, о жнитве, о умолоте, о курах», у которых крестьяне по миру ходят, Сумароков показывает и черты, вызывающие к ним сочувствие. Викул и Хавронья трогают своей взаимной привязанностью (здесь они предваряют гоголевских «Старосветских помещиков»). «Рогоносец по воображению» - вершина комедийного творчества Сумарокова.

Поэзия Сумарокова

Многообразное творчество Сумарокова проявилось и в богатстве поэтических жанров. Сумароков стремился дать образцы всех видов поэзии, предусмотренных теорией классицизма. Он писал оды, песни, элегии, эклоги, идиллии, мадригалы, эпиграммы, сатиры, притчи. В его поэзии основополагающими были два направления - лирическое и сатирическое. Он начал писать любовные песни еще в первое десятилетие своей творческой деятельности. В области любовной лирики, пользовавшейся большим успехом у современников, Сумарокову принадлежат несомненные открытия. Его лирика обращена к человеку, к его природным слабостям. Несмотря на все еще условное изображение лирического героя, в песнях своих Сумароков стремится раскрыть внутренний мир, глубину и искренность чувств героя или героини. Его лирика отличается задушевной простотой, непосредственностью, ей присущи искренность, ясность выражения. После лирики петровского времени лирика Сумарокова и в области содержания, и в области техники стиха сделала большой шаг вперед.

Вот пример одной из тех любовных песенок, которые создали Сумарокову первую известность:

Сокрылись те часы, как ты меня искала,

И вся моя тобой утеха отнята.

Я вижу, что ты мне неверна ныне стала,

Против меня совсем ты стала уж не та.

Мой стон и грусти люты,

Вообрази себе

И вспомни те минуты,

Как был я мил тебе.

Взгляни на те места, где ты со мной видалась,

Все нежности они на память приведут.

Где радости мои? Где страсть твоя девалась?

Прошли и ввек ко мне обратно не придут.

Настала жизнь другая;

Но ждал ли я такой?

Пропала жизнь драгая,

Надежда и покой.

Сумароков часто использует прием антитезы для раскр

Сумароков Александр Петрович родился в Москве в 1717 году. Читателям современникам он известен как поэт и драматург.

Вырос Александр Петрович в семье дворян. Воспитание и начальное обучение он получил в домашних условиях. В 15 лет поступил в Сухопутный шляхетский корпус. Здесь начинается его деятельность как молодого поэта.

Сумароков известен своим поклонникам как писатель любовных песен, которые получили успех и признание общества. В своих строках поэт использует тематику межличностных конфликтов, которую позже начинает применять в своих трагедиях. Самые известные из них: "Хорев" (1747), "Гамлет" (1748), "Синав и Трувор" (1750). Стихотворные трагедии стали стимулом драматургу для создания театра в России, который и возглавил сам Сумароков.

В период царствования Екатерины II популярность Александра Петровича достигает своего полного расцвета. Он имеет поддержку в кругах Новикова и Фонвизина. Его работы направлены на высмеивание взяточников, помещиков, жестоко обращавшихся со своими крепостными.

Но в 1770 году между Сумароковым и Салтыковым возникает конфликт. В этой ситуации императрица поддержала поэта, а он написал ей письмо издевательского характера. Это событие негативно отразилось на его литературном положении.

На протяжении всей жизни драматург написал интереснейшие произведения комедийного и трагического жанра. Но в предсмертные годы он несколько утратил свою популярность, что поспособствовало увлечению вредными привычками. Следствие - скоропостижная смерть Сумарокова в 1777 году.

КЛАССИЦИЗМ

В середине XVIII столетия ведущим стилем русской поэзии становится классицизм, в значительной степени отразившийся в творчестве Кантемира и Тредиаковского, оказавший влияние на Ломоносова, а в творчестве Сумарокова нашедший наиболее отчетливое и полноценное выражение на русской почве.

Классицизм. В течение полутора столетий классицизм был основным стилем литературы во всей Европе. Классицизм сложился как законченное литературное мировоззрение во Франции в середине XVIII столетия и именно во французской литературе получил наиболее полное выражение. От французов он перешел затем в Англию, Германию, Италию, наконец в Россию. Французский классицизм дал мировой культуре гениальных драматургов-трагиков Корнеля и Расина; учителем поэтов-классиков всей Европы был Буало, автор остроумных и изящных сатир и знаменитой поэмы «Поэтическое искусство», излагавшей в отточенных стихах теорию классицизма. С классицизмом был связан и великий драматург-комик Мольер, и создатель поэтического жанра басни в новой европейской литературе Лафонтен.

Первый расцвет классицизма во Франции совпал с периодом окончательного объединения французского государства как национального единства под властью абсолютного монарха, «короля-солнца» Людовика XIV. Классицизм и стал художественным выражением ведущих прогрессивных социально-политических задач того времени.

В эту пору во Франции абсолютная монархия, по словам Маркса, выступает в «качестве цивилизующего центра, в качестве основоположника национального единства»*. И французский классицизм XVII века, являясь в основном дворянским стилем, стилем абсолютизма, стремился в то же время к созданию общегосударственного, общенационального искусства. Центральной темой, идеей классицизма являлся культ государственных, гражданских добродетелей, которым классицизм приносил в жертву все личные стремления человека.

* Маркс, Энгельс.,Соч.Т.Х. С. 721.

В основе идеологии сложившегося нового государственного единства лежало требование строжайшей дисциплины, подчинения всех подданных абсолютной силе государственной власти. Отдельный человек как личность в его несходстве с другими людьми, в его частных стремлениях, желаниях, страстях признавался с этой точки зрения явлением и неценным, и даже как бы несуществующим. Единственно ценным и подлинно существующим в общественной жизни признавалось само общество, государство, не только объединяющее всех граждан, но как бы поглощающее их. На этой основе вырастает мировоззрение рационализма, ярко воплощенное в учении Декарта.

Искусством объединенного, всевластного государства, поглощающего личность, искусством «разумной» дисциплины человека явился классицизм.

Классицизм считает идеологически и эстетически ценным в человеке только то, что подчиняет его норме, закону разума и общества. Все индивидуальное именно поэтому не входит в систему ценностей классицизма. Идеал величественного и бесстрастного, сверхчеловеческого закона разума был в нем принципом положительным, принципом гражданского воспитания, без сомнения, глубоко прогрессивным.

Искусство классицизма, как оно было воплощено Корнелем и Расином, как оно было определено Буало в его поэме «Поэтическое искусство», – антииндивидуалистично, отвлеченно и рационалистично. Для поэта-классика весь мир культуры основан на чистой логичности; мысль, разумное построение логики, а не чувства обеспечивают познание истины, т.е. познание действительности; классики хотели быть по-своему реалистами, т.е. они хотели правильно изобразить истинную, подлинную действительность, как они ее понимали; но они полагали, что самая подлинная действительность – не живая жизнь отдельных людей в конкретных условиях социального их существования, а законы разума или же механистически понятые и отвлеченно логизированные силы человеческой психики, подчиненные нормам той же антииндивидуальной разумности.

Поэт-классик не изображал конкретного, единичного человека; он изображал человека вообще, отвлеченного человека. Он представлял себе человеческую психику не в виде единого и сложного противоречивого потока переживаний, а в виде математической суммы несмешиваемых «способностей» или чувств, каждое из которых может быть рассмотрено в чистом виде. Так, например, Расин хочет показать не конкретные факты жизни, а общие законы психики, хотя, конечно, эти, по его мнению, общие законы – не более чем типические черты психики и социального мировоззрения человека определенной среды в определенных исторических условиях, в конце концов, подданного Людовика XIV. Но художественный метод Расина построен на логизированном обобщении. Действие его трагедии происходит чаще всего в неопределенной обстановке, во дворце, «каком угодно», как обозначали такую декорацию на театральном языке эпохи. Это был ничего конкретного не обозначающий архитектурный пейзаж: колонны, своды, сгруппированные в геометрический узор, в конце концов пейзаж сферы чистой разумности и идеальной государственности, а не земли. Актеры были одеты в отвлеченно-театральные костюмы, в основном повторяющие придворные костюмы их эпохи. Наоборот, согласно правилу, действие трагедии должно происходить в очень давние времена или хотя бы в очень далекой стране, именно для того, чтобы жизнь, знакомая зрителям, не мешала своими конкретно-близкими чертами созерцать под видом античных героев отвлеченные чувства, «способности души» и законы разума. Трагедию нужно было обязательно – по непререкаемому правилу – писать в стихах, и именно в величественных александрийских стихах: проза считалась в основном языком быта, единичной, случайной жизни. Стихи – язык богов, язык подлинного искусства. Характерно и так называемое правило трех единств, обязательное для всей драматургии классической поры; согласно правилу единства места все действие пьесы должно было происходить в одном месте – например, в одном доме, а всего лучше – и в одной комнате или на одной площади. Понятно, поскольку, например, в трагедии речь шла о войнах, заговорах, больших политических событиях и в то же время о любви, – это место действия превращалось в условное отвлеченное место. При этом значительнейшие события по ходу пьесы не могли быть показаны зрителю; о них лишь рассказывали ему в обстоятельных поэтических повествованиях. Это тоже была характерная черта этого типического жанра классической поэзии; классическая трагедия – не драма действия, а драма разговоров; поэта-классика интересуют не факты, а анализ, непосредственно формируемый в слове. Второе единство – единство времени – сводится к тому же. Правило о нем требовало, чтобы все действие пьесы укладывалось не более чем в сутки, и чем меньше оно превосходит время представления – три часа, – тем лучше; в сущности же получалось так, что действие, например, в трагедии протекало и вне времени, как оно протекало вне пространства. Наконец, правило единства действия требовало, чтобы в пьесе не было ничего лишнего, никаких эпизодов или действующих лиц, не необходимых для развития основного сюжета, потому что анализ должен был производиться в наиболее отвлеченном виде, а пестрота впечатлений жизни, затуманивающая «разумную» основу ее, подлежала устранению.

Нет необходимости указывать здесь другие правила, которым должен был подчиняться поэт, взявшийся написать трагедию; этих правил было еще немало. Они регламентировали и количество действий пьесы (обязательно пять), и самое построение ее, распределение элементов сюжета по действиям, и входы и выходы действующих лиц, и т.п. Существенно здесь именно самое наличие правил, законов творчества. Трагедия в этом отношении не представляла исключения среди других жанров: все они получили разработанный кодекс законов, обязательных для поэта-классика. Классическая эстетика считала, что произведения искусства не призваны выражать индивидуальное сознание, идеи или переживания своего автора. Классическая эстетика антиисторична. По ее представлению, искусство призвано выражать вечную и незыблемую истину, вечное и общее, свойственное всем людям всех времен и народов. Оно призвано выражать это общее по столь же общим законам разума. Эти законы обязательны для всех поэтов, всех времен и народов, как нормы государственности обязательны для личности; они сформулированы в применении к литературе в незыблемых правилах, Поэтическое творчество становилось похожим на точную науку.

Основа всех правил классической поэтики – разделение литературы на несмешиваемые жанры. Здесь царил своеобразный закон единства стиля. Каждая тема соответствовала своему жанру, каждое произведение строилось по закону своего жанра, прямолинейно и целостно. Если закон трагедии – возвышенное страдание, то все в ней будет соответствовать этому закону. Стиль трагедии – торжественный, величественный, не допускающий не только таких слов, как «корова» или «гусь», но вообще бытовых слов, бытовых разговорных оборотов. Действующие лица трагедии – цари и «герои» и т.д. Получается единство, прилаженность друг к другу всех этих элементов поэтики – «высоких» в одних жанрах, «низких» в других и т.п. Ни одна комическая черта не должна осквернить «высокую» трагедию, и ни одна «возвышенная» черта не должна унизить себя появлением в комедии. Вся эта схема жанровой классификации органически выражала мировоззрение абсолютистской государственности, как и вообще вся система правил классического искусства.

Мышление классицизма предполагало, что разум указывает для данной художественной задачи лишь одно абсолютно правильное решение, и притом навсегда. Если когда-то великий поэт-мастер создал правильное, разумное, прекрасное произведение, то не надо его преемникам в искусстве идти иными путями, а надо, наоборот, подражать этому образцу. Эстетика абсолютистского классицизма преклоняется перед авторитетами. Рядом с «правилами» вторым устоем всего искусства классицизма были «образцы», теория подражания. При этом замечательно, что ни в теории, ни в практике поэзия классицизма не была только «книжной» поэзией. Фактически, классики писали иначе, чем те поэты, которых они избрали своими образцами. Да и в теории они требовали от искусства в первую очередь «подражания природе», естественности, но они природу, жизнь понимали в плане предпочтения общего частному, общественного личному.

Образцовой литературой была объявлена античная литература. Подражать надо было грекам и римлянам. При этом, соответственно политическим идеалам классицизма, наибольшее внимание привлекала поэзия императорского Рима, поэзия века Августа, – Овидий, Виргилий, Гораций. Античные жанры, античные образы, античная мифология заполняют литературу, которая не становится от этого более близкой к подлинно античной.

Только прогрессивность для своего времени идей классицизма могла привести к великому совершенству творчества его лучших представителей во французской литературе XVII столетия.

Точность, ясность, благородная простота и логическая законченность стиля и построения произведений явились одним из лучших достижений классицизма вообще. Они не пропали и впоследствии у лучших представителей европейской литературы, пришедших на смену классикам. Именно от классицизма унаследовал эти черты своей художественной манеры Пушкин.

В XVIII столетии французский классицизм переживает свой второй расцвет, но уже на новой идейной и социальной основе. XVIII век во Франции – это период подготовки буржуазной революции. Передовые идеологи буржуазии и вместе с ними более демократические мыслители и поэты начинают подготовку штурма феодализма, церкви, феодальной монархии. Они хотят воспитывать народ для будущих великих классовых боев. Они должны воспитать в своем классе мужество, преданность идеалам свободы, готовность умереть в борьбе с феодализмом. Величественная монументальность классицизма импонирует им. Идея общественного служения, свойственная классицизму, важна для них. Они отказываются от идеализма Декарта, они увлекаются естественными науками и их мировоззрение тяготеет к материализму. В то же время они сохраняют и в своем мировоззрении основу рационализма. Все-таки – ведь их революционность буржуазна, а их политическая теория не наука, а утопия или даже иллюзия, так как их идеал – буржуазный строй – не может дать настоящей свободы, о которой они мечтали. И вот их мечта о свободе, не подкрепленная исторической правдой, а все же прекрасная, пока" она была только мечтой, приводит их к отвлеченным, героическим и возвышенным образам классицизма.

Вождем нового классицизма XVIII столетия во Франции был Вольтер. В его руках классицизм стал боевым оружием антифеодальной литературы. Он оставался стилем рационалистическим и у Вольтера. Но «разум» Вольтера диктует ему уже не общие нормы государственности, подавляющие личность, а учение о свободе от пут церкви и феодализма. Пафос утверждения, двигавший Корнелем и Буало, сменяется у Вольтера пафосом отрицания, борьбы, бунтарства. Вольтер и его ученики воспитывали в своих читателях священное беспокойство, неудовлетворенность настоящим, страстную любовь к свободе. Тем более ценным было их влияние на умы передовой интеллигенции во всей Европе и, в частности, в России.

Первые воздействия классицизма в России могут быть прослежены еще в XVII веке в творчестве Симеона Полоцкого. На смену его схоластическому классицизму пришел новый, почерпнутый уже непосредственно в западных источниках Кантемиром и Тредиаковским. Они обращаются и к античным образцам, и к французским и немецким классикам. Они дают сами образцы творчества в указанных классицизмом жанрах. Самые принципы стиля Кантемира и раннего Тредиаковского с их стремлением к рациональной простоте, ясности, логичности, с их дидактизмом и схематизмом мышления – все это вело к созданию русского классицизма.

Однако именно Сумароков и его единомышленники, либеральные дворянские интеллигенты, создали полноценный и единый стиль, законченное художественное мировоззрение русского классицизма.

Сумароков, и вообще русские поэты середины XVIII века, включились в общеевропейское движение классицизма и приняли его принципы не случайно. Во-первых, усваивая принципы классицизма, русская литература оказывалась наследницей наиболее зрелых достижений Запада, становилась на один уровень с самыми передовыми литературами мира. Во-вторых, классицизм вполне соответствовал по своим идейным установкам основному направлению, указанному русской культуре всем историческим путем России с начала XVIII века: именно культ общественного, государственного долга, подчинение частного, личного интересам страны и разума, столь характерные для классицизма на всех его стадиях, был близок передовым людям России, воспитанным жертвами, усилиями и победами петровского времени. С другой стороны, классицизм учил, анализируя человека вообще, идеал человека, воспитывать людей в духе этого идеала; эта задача подчинения душевной жизни человека идеалу разума и культуры стояла весьма отчетливо перед русскими писателями; устроив удовлетворительно внешнее положение своего государства, отвоевав ему почетное место в Европе, они с особым усердием обратились к задаче воспитания граждан новой России и в их политическом бытии, и в их частных, интимных отношениях. Задачи воспитания души, поставленные еще песнями, драмами и учебниками петровской эпохи и отодвинутые в творчестве Ломоносова другими, более важными задачами, теперь выдвигались на первый план. Все это могло быть осуществлено в наиболее ясных и поучительных формах именно классицизмом.

Наконец, в-третьих, для русской культуры особое значение имело и то обстоятельство, что классицизм стремился построить идеал культуры и человека не местного значения, а общечеловеческий. Русская литература к середине XVIII века накопила уже достаточно сил, чтобы усвоить и пропагандировать этот общечеловеческий идеал человека и гражданина. Тем самым окончательно закреплялся отказ от азиатской отсталости, провинциальности, отьединенности русской культуры от передового человечества. Идеал русского человека становился идеалом всей мировой прогрессивной культуры, и перед русским человеком открывались широчайшие горизонты. Он становился гражданином мира, обретал общий язык с лучшими людьми мира. Он роднился и с Вольтером, и с Ньютоном, и с Адамом Смитом. Он и свою собственную русскую культуру понимал теперь как органическую составную часть общечеловеческой культуры. Для этого необходимо было принять и тот стиль, тот художественный метод, который стал стилем и методом всей европейской литературы и который по самой своей сущности был стилем общего, общечеловеческого, космополитического идеала. Это и был стиль классицизма.

При этом важно было и то, что, усваивая общеевропейские принципы классицизма, русская литература не должна была, не могла и не хотела утерять свои особые национальные черты, потерять свое лицо. Она и не потеряла его. Русский классицизм был включен в общеевропейское литературное движение как классицизм, но он вошел в него именно как русский, своеобразный национальный отряд литературы классицизма. Характерно отличали русский классицизм от западного прежде всего две его специфические черты. Во-первых, сатирический, воинствующий, боевой, злободневный характер многих произведений русских классицистов, не позволивший им совсем удалиться от конкретной действительности. Ведь и у Сумарокова, наиболее последовательного классициста в русской литературе, принцип отрешенности от конкретных фактов и действительности, обобщения и отвлеченности не смог овладеть всем его творчеством. При этом живые и конкретные отклики на реальную жизнь мы находим у Сумарокова не в «высоких» жанрах, посвященных выявлению его идеала, а именно там, где он нападает на отклонение от идеала, являющееся для него слишком реальной, печальной и неприемлемой действительностью. То же самое мы видим и у представителей второго поколения русских классицистов. Тут же необходимо оговорить, что реалистические элементы мы ни в какой степени не должны усматривать повсюду, где мы встречаемся с «низким» стилем, с речевой грубостью или даже с отдельными упоминаниями бытовых предметов или с «бытовизмом» вообще. Реализм, – даже если говорить только лишь о формировании элементов его, – вовсе не сводится к разговорам о кабаках или ночных туфлях. Реализм – это мировоззрение, а не слова. Реализм – это определенное отношение к действительности, а не бесформенный выбор тематических мотивов. Поэтому и в творчестве Сумарокова следует видеть некоторые моменты реалистического характера не потому, что он грубовато и смешно балагурит в своих баснях, а потому, что отрицательные, с его точки зрения, явления общественной жизни он показывает конкретно, как реальные факты действительности, а не отвлеченно-типологически по эстетике Декарта.

Второй отличительной чертой русского классицизма была его относительная близость к народным истокам искусства. Французские классики совершенно отвернулись от фольклора, от разговорной народной речи. Наоборот, Сумароков писал песни в духе народной лирики, свои басни и комедии насыщал живыми формами яркой, меткой речи народа, – вещь, немыслимая для Расина или Буало. Тредиаковский ссылался на народную песню, научившую его тому, как надо строить принципы русского стихосложения и т.д. Обе Особенности русского классицизма обусловили его большую ценность для русской культуры в целом.

Следует отметить, что русский дворянский классицизм родился поздно, родился уже с трещиной. Он просуществовал как единый стиль, как законченное литературное течение не более трех десятков лет, начиная с конца 1740-х годов (эпистолы Сумарокова) и до первых од Державина, разрушителя этого стиля, до «Россиады», завершения стиля, т.е. конца 1770-х годов. При этом русский классицизм развивался в условиях борьбы передовой дворянской интеллигенции с крепостнической деспотией.

А. П. Сумароков. 1730–1750-е годы – время формирования европеизированной, послепетровской дворянской интеллигенции как более или менее значительной группы. Именно в эти годы довольно многочисленные представители дворянской, главным образом столичной, молодежи начинают заниматься делами культуры серьезно, уделяя им огромное внимание, считая культурную работу делом своей жизни. Уже через несколько лет после смерти Петра дворянство, освободившееся от палки лютого царя, но замечательного деятеля, уставшее от ломки старого и стройки нового, довольное тем, что прогрессивный пыл Петра уступил место пассивности его более покладистых преемников, выделило свою интеллектуальную аристократию, которая принялась за устройство своей собственной, кастово-ограниченной культуры. Эта новая дворянская интеллигенция, жадно вбиравшая опыт западноевропейских феодальных традиций, но не чуждавшаяся и передовых течений мысли, шедших с Запада, должна была противопоставить свой тип мировоззрения, морали, просвещения, бытовых навыков тому «плебейскому» облику также новой и также европеизированной культуры, который воплощали люди петровского закваса типа Тредиаковского и который гениально воплотился в Ломоносове.

Дело шло о создании дворянского просветительства, о создании литературы относительно передовой, ставящей своею целью воспитание дворянства, о создании литературы руками дворян. Нужно сразу же подчеркнуть, что по мере углубления этой дворянской культуры, по мере увеличения запросов интеллектуального порядка в среде новой дворянской интеллигенции и в ее литературе и сама эта интеллигенция, и ее литература все более и более преодолевали узкоэгоистическую сословно-классовую ограниченность и тем самым все более отрывались от основной реакционной невежественной дикой «массы» помещичьего класса. Вместе с тем наиболее передовые группы дворянской интеллигенции неизбежно оказывались в оппозиции к помещичьему правительству, к его бюрократии, к грабительской и торгашеской политике его. Дворянский либерализм в конце концов пришел к разрыву с той классовой базой, на основе которой он вырос.

В 1732 г. правительство Анны Ивановны открыло Шляхетный кадетский корпус. Учиться в нем могли только дворяне. Корпусу, первому специфически дворянскому учебному заведению XVIII столетия, суждено было стать очагом новой дворянской культуры.

Вскоре после основания корпуса в него поступил сын генерала и аристократ Александр Петрович Сумароков (1718-1777), которому было тогда 14 лет. В 1743 г. в корпус поступил 9-летний Херасков. Еще раньше, в 1738 г., поступил И.П. Елагин. Тогда же учились или служили в корпусе Адам Олсуфьев, А.А. Нартов, И.И. и П.И. Мелиссино, И. Шишкин, С. Порошин и другие будущие литераторы.

Воспитание, получаемое молодыми дворянами в корпусе, значительно отличалось от того, которое было принято в школах, созданных при Петре I. Время технических школ, время практицизма и преобладания точных знаний прошло. С самого начала своего существования корпус сделался дворянским университетом. В системе гуманитарного образования, как и в системе светского воспитания, в корпусе существенное место занимало искусство, в том числе литература. Еще императрице Анне Ивановне кадеты подносили сочиненные ими в ее честь стихотворения, среди которых были и сумароковские. И позднее литературные интересы в корпусе не заглохли. В 1759 г. группа офицеров корпуса предприняла на свой страх и на свой счет* издание журнала, печатавшегося при корпусе под названием «Праздное время в пользу употребленное». В этом журнале печатался и Сумароков, не порвавший связей с корпусом после окончания его в 1740 г.

* См. статью Шамрая Д.Д. «Об издателях первого частного русского журнала», сборн. «XVIII век», изд. Академии наук СССР, 1935.

Первым крупным успехом педагогики Шляхетного корпуса был именно Сумароков, Родовой аристократ, он первый взялся за литературное дело профессионально, стал создавать литературу для своего класса. В его руках литература отказалась говорить от лица правительства и заговорила от лица дворянской общественности.

Жизнь Сумарокова, бедная внешними событиями, была крайне печальна. Это был человек нервный, остро реагировавший на окружающую его дикость нравов, на торжествующее варварство в его собственном классе. Еще из корпуса он вынес высокое и совершенно нереальное представление о достоинстве дворянина, человека, рожденного для служения отечеству, чести, культуре, добродетели. Избранный им путь литератора, руководителя общественной мысли своего класса казался ему путем великого служения идеалу, пусть только дворянскому, но все же по-своему возвышенному. Его воображение рисовало перед ним картину государства, в котором мудрые и благородные дворяне благоразумно руководят счастливым, хотя и неграмотным народом. Он был готов отдать все свои силы, чтобы этот идеал осуществился. Первые блистательные успехи на литературном поприще вскружили ему голову; он крепко уверовал в свое призвание – воспитать русское дворянство – и в свою непререкаемую гениальность. Но вот начались тяжкие разочарования. Жизнь постоянно и упорно разбивала его мечты. Дворянство не хотело ни учиться, ни исправлять свою мораль. Жадные, жестокие, грубые и невежественные люди управляли государством и совершенно не желали слушать поэта, а тем более слушаться его. Большинство помещиков смеялось над высокими помыслами беспочвенных дворянских интеллигентов, видя в них одержимых, чудаков, опасных мечтателей. Сумароков, привыкший к преклонению перед ним в дружеских кружках литераторов, не мог перенести тупого безразличия к своему искусству со стороны дикарей-дворян, чуждых культуре. Правительство нисколько не желало поддерживать его притязания.

Вступление на престол Екатерины II, заигрывавшей с либералами в среде дворянства, казалось, могло принести Сумарокову признание – даже участие в ходе политических дел. Вскоре, однако же, стало ясно, что и эта надежда тщетна. Сумароков оставался в стороне от власти, в стороне от дел. Сумароков наживал себе новых врагов с каждым днем. Пасквили на него ходили по городу. Он рассорился даже со своими родными, даже его мать считала его чуть ли не преступником. Сумароков однажды рассорился с ней и так при этом буйствовал, что она подала на него жалобу, в которой писала, что она боится его, боится, чтобы он не убил ее. Муж его сестры, Бутурлин, отравлял ему жизнь интригами; он же впутал его и в денежный процесс. Сумароков злился, отругивался, брюзжал и все чаще впадал в отчаяние. Он разорился, его мучили долги. Конец жизни Сумарокова был отравлен и печальной семейной историей. С первой женой своей он разошелся уже давно. Сумароков полюбил затем простую девушку, свою крепостную. Гнусная сплетня об. их отношениях ходила по Москве. Сумароков женился на ней, не боясь дворянского «общественного мнения». Тогда родственники первой жены Сумарокова начали процесс против него, требуя лишения прав его детей от второго брака. Процесс длился долго. Дело дошло до сената. Закончилось оно все же в пользу Сумарокова. Издерганный, обнищавший, осмеянный дворянством и его императрицей, Сумароков запил, опустился. Когда он умер, не осталось даже денег на похороны. Гроб Сумарокова несли на руках до кладбища актеры Московского театра; кроме них, провожало прах поэта два человека.

Литературные дебюты Сумарокова. Первые дошедшие до нас стихотворения Сумарокова показывают, что он начал писать, следуя урокам Тредиаковского. Это две оды, напечатанные в 1739 г. брошюрой с таким заглавием: «Ее императорскому величеству, всемилостивейшей государыне Анне Ивановне, самодержице всероссийской поздравительные оды в первый день нового 1740 года от Кадетского корпуса, сочиненные чрез Александра Сумарокова». В том же 1740 г. выступил впервые в печати Ломоносов. Его произведения произвели большое впечатление на Сумарокова. Он подпал под влияние своего великого современника. Они познакомились, и между ними установились дружеские отношения.

В 1744 г. Ломоносов и Сумароков вместе выступили против Тредиаковского в теоретическом споре об эмоциональном содержании размеров русского стиха в состязании на перевод 143 псалма*. Сумароков писал в это время оды в ломоносовском духе. Это был период подготовки Сумарокова к его творческой работе, период учебы.

* Об этом состязании см.: ГуковскийГ.К вопросу о русском классицизме//Поэтика: сб. IV, 1927.

Еще в 1747 г. Сумароков не отошел окончательно от ломоносовских стилистических установок, не осознал резко отличия своего творческого пути от ломоносовского; это видно в его двух эпистолах, – «Письмо о русском языке» и «О стихотворстве», – в которых он дает характеристику риторского стиля и жанра оды вполне в ломоносовском духе, рекомендует писателю, – как это потом сделает и Ломоносов, – читать церковные книги и заимствовать из них те выражения, которые не устарели; тут же дается комплиментарная характеристика Ломоносова в обращении к поэту;

Возьми гремящу лиру,

И с пышным Пиндаром взлетай до небеси

Иль с Ломоносовым глас грмкий вознеси:

От наших стран Мальгерб, он Пиндару подобен.

Через много лет Сумароков напишет о хвалителях Ломоносова, превозносящих его громкие оды: «Слово – громкая ода к чести автора служить не может; да сие же изъяснение значит галиматию, а не великолепие» («Некоторые строфы двух авторов», 1774).

Однако в указанных двух эпистолах Сумарокова уже явственно заметны следы того нового, специфически сумароковского, что разовьется вскоре и определит его отличие от Ломоносова. Так, Сумароков выдвигает наряду с величественными жанрами государственной тематики – одой и трагедией – и другие жанры, интимно-лирические, салонные, комические, чуждые Ломоносову (песня, эклога, комическая поэма). Сумароков впервые формулирует, например, в разделе о песне свои требования рационалистической простоты стиля.

Две эпистолы Сумарокова и две его первые трагедии – «Хорев» (1747) и «Гамлет» (1748) – были его победой как поэта. С этих пор он входит в литературу как большая сила. Вскоре вокруг него образуется группа почитателей, учеников и последователей, и он выступает в роли вождя дворянской литературы, а затем и культуры в целом. Именно эта позиция дворянского идеолога и поэта определила многое в самом составе творчества Сумарокова; она же определила и его решительное расхождение с Ломоносовым, происшедшее лишь в самом конце 1740-х или даже в самом начале 1750-х годов.

Школа Сумарокова 1750-х годов. К сожалению, науке в весьма небольшой мере известен и состав группы поэтов, окружавших Сумарокова в конце 1740-х и в начале 1750-х годов, и самое их творчество. Но несомненно, что именно начиная с этого времени неприятели Сумарокова могли выходить из себя, видя его самоупоение в кругу его почитателей. Среди этих почитателей несомненно находился И.П. Елагин, который писал, обращаясь к Сумарокову около 1752 г.:

«Ты... к стихотворству мне охоту в сердце влил». Елагин вышел из кадетского Шляхетного корпуса, как и другие представители этой ранней школы Сумарокова – И. Шишкин, П.С. Свистунов, Н.Е. Муравьев, НА. Бекетов и др. Все это поэты, в это время молодые люди с хорошим положением в столичном дворянском обществе, чающие карьеры и в то же время желающие строить вольную и, по их мнению, передовую дворянскую культуру. Они пишут не торжественные оды, а произведения «камерного» стиля: песни, элегии, дружеские послания, эпистолы; при этом наиболее близким им жанром является именно любовная песня. Начиная с 1740-х годов пишет песни и Сумароков. Эти песни не печатались, но были известны и пользовались популярностью в среде дворянской молодежи; они бытовали не столько в качестве читаемого литературного произведения, сколько в живом звучании – с музыкой; они входили в быт и выполняли свою функцию культивирования тонких чувств в среде привилегированного сословия, а за ним в более широких кругах.

Когда Сумароков осознал себя и свое творчество во всей остроте своей враждебности к позиции Ломоносова, вслед за ним оказались враждебны Ломоносову и представители его школы. Так, Елагин счел необходимым, именно опираясь на Сумарокова с его требованием ясности слова, нарочито полемизировать с ним же по поводу лестных для Ломоносова стихов из «Письма о стихотворстве», приведенных выше; спора нет, что Сумарокову в начале 1750-х годов такая полемика была только приятна.

В то же время Елагин написал прозаический памфлет-пародию на Ломоносова в виде афиши «От российского театра объявление». Здесь он издевался и над трагедией Ломоносова «Тамира и Селим», над величественно-грандиозной космической образностью од Ломоносова, над его занятиями химией, мозаикой, окрашиванием стекла (выделыванием бисера), которые в кругу дворянских интеллигентов воспринимались как занятия «низменные». Наконец, обширная полемика возгорелась из-за сатиры Елагина «На петиметра и кокеток»; в этой сатире прославлен «учитель мой» Сумароков и попутно задет Ломоносов; кроме того, эта сатира была направлена против придворной молодежи, а молодые дворянские интеллигенты круга Сумарокова, гордившиеся своей независимостью, имели тенденцию обвинять Ломоносова в службе двору, неверно и полемически истолковывая его государственное служение. Ломоносов, нападавший на Елагина уже по поводу его прежних выступлений в письмах к Шувалову, ответил на его сатиру резкой стихотворной отповедью («Златой младых людей и беспечальной век»). Затем началась стихотворная перепалка, содержавшая до десятка произведений, в которых досталось и Елагину, и Ломоносову*.

* Стихотворная полемика по поводу сатиры Елагина опубликована А.Н. Афанасьевым в статье «Образцы литературной полемики прошлого столетия» («Библиографические записки», № 14–15, 1859).

Все эти полемические произведения не попадали в печать, как и лирические стихотворения поэтов школы Сумарокова в это время.

Идеология Сумарокова. Сам Сумароков считал, что его поэтическая деятельность является служением обществу, формой активного участия в политической жизни страны. В самом деле, он нисколько не был пассивным наблюдателем жизни, тем более он не стремился творить «искусство для искусства». Наоборот, это был человек и поэт, усиленно вмешивавшийся в политику, открыто боровшийся за свои политические идеалы, зло нападавший на своих политических врагов.

Политическое мировоззрение Сумарокова было противоречиво. Он был дворянином не только по происхождению, но и по своим взглядам. Власть дворян-помещиков над своими вассалами-крестьянами казалась ему необходимой основой общества, связью, крепящей все его элементы. Когда Екатерина II в рукописи своего «Наказа» поставила весьма осторожно и неопределенно вопрос о том, не следует ли освободить крестьян от крепостной зависимости, Сумароков решительно запротестовал; он настаивал на сохранении крепостного права.

В 1766 г. Вольноэкономическое общество, по предложению Екатерины, объявило конкурс на сочинение на тему о собственности крестьян: тема эта ставила вопрос о крепостнических отношениях. Сумароков немедленно прислал в общество, коего членом он даже не состоял, резкое возражение против самой постановки вопроса; он заявлял, что само собой разумеется, для крестьян лучше быть свободными, так же, как, например, канарейке, забавляющей хозяина, лучше быть на воле, а не в клетке, или собаке, стерегущей дом, лучше быть не на цепи: «Однако, одна улетит, а другая будет грызть людей; так одно потребно для крестьянина, а другое для дворянина»; но, по мнению Сумарокова, интересы дворянства совпадают с интересами государства; он делает вывод: «свобода крестьянская не токмо обществу вредна, но и пагубна, а почему пагубна, того и толковать не надлежит». Когда произошло пугачевское восстание, Сумароков написал два стихотворения, в которых говорил о Пугачеве с беспримерной яростью и требовал жесточайшей расправы с ним.

Сумароков считал, что только родовое дворянство призвано управлять государством и народом. Но, с другой стороны, Сумароков был недоволен теми формами зависимости крепостных от помещиков, которые установились в его время в России. Его феодально-дворянское мышление не мешало ему быть настроенным либерально в основных вопросах социально-политического бытия страны. Его концепция идеального государства имела характер феодальной утопии. Он считал, что государство должно зиждиться на двух социальных слоях, как на своих устоях; этими слоями являются крестьянство и дворянство. Крестьяне должны работать руками и содержать все государство, в частности – дворян. Они могут не иметь ни культуры, ни высокой морали; их удел – физический труд. Наоборот, дворяне должны работать головой и руководить всем государством. Для того чтобы они могли успешно усваивать необходимую для этого культуру ума и морали, для того чтобы они свободно могли осуществлять свою функцию разума страны, они должны быть освобождены от производительного труда, их должны содержать крестьяне. Таким образом, эта «рациональная», четкая схема должна была оправдать крепостное право. Но она не могла оправдать рабства. Сумароков различал законную с его точки зрения вассальную зависимость от рабства. Дворянин, по его мнению, имел право получать от крестьян прокормление и имел право, даже обязан был быть судьей и начальником своих вассалов. Но он не имел никакого права видеть в крестьянах свою собственность, обращаться с ними, как с рабами, – а такова именно была социальная практика крепостничества в XVIII веке в России.

И вот Сумароков ополчается против диких форм крепостного рабства. Он считает, что не дело для «мужика» лезть в начальники. Но от начальников, от дворян он требует уменьшения их крепостнических притязаний. Объективно он борется за смягчение, ограничение крепостного права, введение его в «законные» рамки, выступая против кровных классовых интересов реакционного большинства своего собственного класса.

В целом ряде своих произведений, – в баснях, сатирах, комедиях, статьях, – он резко нападает на чрезмерную эксплуатацию крепостных крестьян, на мучительство в отношении к ним. Он мечтает о государстве, в котором:

Со крестьян там кожи не сдирают,

Деревень на карты там не ставят,

За морем людьми не торгуют.

(«Хор ко превратному свету».)

Он возмущен дворянчиком-мотом, который страдает от долгов.

А етова не воспомянет,

Что пахарь изливая пот,

Трудится и тягло ему на карты тянет.

(«Ось и Бык».)

В тех же замечаниях на «Наказ», в которых Сумароков заявил себя крепостником, он тем не менее писал: «Продавать людей как скотину не должно». Здесь же он проводил свою идею разницы между рабом и вассалом-крепостным: «Между крепостным и невольником разность: один привязан к земле, а другой к помещику». В статье. «О домостроительстве» Сумароков писал: «Польза государственная или паче общественная – умножение изобилия всем, а не единому; почему ж называть тех жадных помещиков экономами, которые или на свое великолепие или на заточение злата и серебра в сундуки сдирают со крестьян своих кожу и коих мануфактуры и прочие вымыслы крестьян отягощают и все время у них на себя отьемлют, учиняя их невинными каторжниками, кормя и поя как водовозных лошадей, противу права морального и политического, единственно ради своего измышленного изобилия, раздражая божество и человечество...

Помещик, обогащающийся непомерными трудами своих подданных, суетно возносится почтенным именем Домостроителя, и должен он назван быть Доморазорителем. Такой изверг природы, невежа и во естественной истории и во всех науках, тварь безграмотная, не почитающий ни божества, ни человечества, каявшийся по привычке и по той же привычке возвращающийся на свои злодеяния, заставляющий поститься крестьян своих, разрушающий блаженство вверенных ему людей, стократно вреднее разбойника отечеству; увеселяюся ли я тогда, имея доброе сердце и чистую совесть, когда мне такой изверг показывает сады свои, оранжереи, лошадей, скотину, птиц, рыбные ловли, рукоделия и прочее? Но я с такими Домостроителями не схожуся и пищи, орошенныя слезами, не вкушаю. Много оставит он детям своим; но и у крестьян его есть дети. В таком обеде пища – мясо человеческое, а питие – слезы и кровь их. Пускай он то самсосвоими чадами кушает».

Сумароковская концепция смягченного крепостного права, но не рабства,какидеала, – теснейшим образом связана с его концепцией обязанностей дворянина, основной для всей его литературно-публицистической деятельности. Главная задача всего творчества Сумарокова – просвещение, воспитание дворянства как правительствующего сословия.

«Этот родовитый воспитанник сухопутного корпуса был, по-своему, очень требователен по отношению к дворянству», – пишет Плеханов*. В своих сатирических нападках на «недостойных» дворян Сумароков был необычайно резок. Но беда его была в том, что фактически почти весь класс помещиков оказывался таким «недостойным». Ведь это были помещики-рабовладельцы, а не идеальные руководители, заинтересованные в своем положении и приносящие свои силы и свое достояние на алтарь отечества. В результате сатира Сумарокова на злонравных дворян оказывалась сатирой на крепостничество. В этом отношении программным произведением Сумарокова была его «Сатира о благородстве», т.е. о дворянстве; он писал здесь

Сию сатиру вам, дворяне, приношу!

Ко членам первым я отечества пишу;

Дворяне без меня свой долг довольно знают,

Но многие одно дворянство вспоминают,

Не помня, что от баб рожденным и от дам,

Без исключения всем праотец Адам.

На то ль дворяне мы, чтоб люди работали,

А мы бы их труды по знатности глотали?

Какое барина различье с мужиком?

И тот и тот земли одушевленный ком;

И если не ясней ум барский мужикова,

Так я различия не вижу никакова.

Мужик и пьет и ест, родился и умрет;

Господский также сын, хотя и слаще жрет.

И благородие свое нередко славит,

Что целый полк людей на карту он поставит.

Ах, должно ли людьми скотине обладать?

Не жалко ль? Может бык людей быку продать,

А во учении имеем мы дороги,

По коим посклизнуть не могут наши ноги...

* Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. Ч. III. Гл. V.

Кровными врагами Сумарокова были в первую очередь «грабители», русские царские чиновники, бюрократы, «подьячие», по терминологии Сумарокова. Наверху всей лестницы российской бюрократии находился царь. Политическая практика русской монархии XVIII века, ее структура вызывают порицание Сумарокова, так же как социальная практика русских помещиков. Конечно, Сумароков совершенно чужд республиканских идей. Но он не может согласиться с деспотизмом русских царей, с произволом, с развращением и продажностью правительственного аппарата, с бюрократическим и полицейским характером его. Он хочет ограничения власти монарха, введения его в некоторые законные рамки. Он усвоил учение о государстве Монтескье, который вообще оказал огромное влияние на политическое мышление дворянских либералов XVIII столетия вплоть до Фонвизина. В своем классическом труде «О духе законов» (1748) Монтескье установил различение трех видов государства: республика, монархия и деспотия. Республика управляется народом, и принципом государственного управления в ней, предпосылкой ее бытия является добродетель граждан. Монархия управляется государем, власть которого ограничена законом, для него обязательным. Принцип монархии – честь, и опора ее – аристократия. Деспотия управляется неограниченным государем, повинующимся только своей прихоти. Принцип власти деспотии – страх. Монтескье блестяще, смело и ярко нападает на деспотию, ненавистную ему; республику он ставит очень высоко; но ближайшим образцом, как достижимую программу для своего отечества, он предлагает монархию, образец которой он видит в конституционном, в значительной мере уже буржуазно-демократическом строе современной ему

Сумароков – также «монаршист»; он считает, что монарх должен быть подчинен законам чести, воплощенным в государственных законах, что он должен управлять во имя государства и силами дворянства и что дворянство должно своими правами гарантировать сохранность «свободы» и независимость законов. Он говорит: «Монархическое правление, я не говорю деспотическое, есть лучшее» («Некоторые статьи о добродетели»). Без всякого сомнения, русское государство своего времени Сумароков считал деспотией и считал своим долгом поэта и дворянского идеолога бороться за создание в России «монархии», сословной, дворянской, но обеспечивающей свободу инициативы дворянина и обеспеченной организацией дворянской общественности.

Исходя из своего либерального идеала сословной конституционной монархии, Сумароков со свойственной ему запальчивостью и дерзостью напал на те социальные явления и социальные силы, которые он расценивал отрицательно. Последовательная, резкая, озлобленная борьба с реакционными силами государства проходит красной нитью через все его творчество, начиная от трагедий и кончая злободневными статейками. Сумароков не прочь был предложить полное искоренение подьячих, в которых он видел плевелы общества. Именно бюрократизм виноват и в том, что к власти лезут люди из «низов», – так считает Сумароков. В своих баснях, очерках, сатирах он обрушивается на выскочек, на плебеев, пробравшихся к власти.

Рядом с «подьячими» стоят в сознании и творчестве Сумарокова торгаши – откупщики. Система организованного грабежа казны и народа, оформившаяся, например, в практике продажи государственных монополий частным лицам, особенно нагло развивалась в последние годы елизаветинского царствования. Именно на эти годы падает целый ряд произведений Сумарокова об откупщиках. Между тем откупщики были сильными людьми: наиболее крупным из них был сам П.И. Шувалов, едва ли не руководивший всеми правительственными делами в последние годы царствования Елизаветы Петровны. И вот Сумароков резко нападает на откупщиков, которые готовы взять на откуп «Неву и Петербургски все текущие к ней реки» или даже – после своей смерти – вечную муку грешников в аду; так же как в отношении подьячих, Сумароков считает, что «Юпитеру» давно пора «бросати гром» на откупщиков.

Нападая на представителей власти, бюрократов и спекулянтов, Сумароков вел одновременно борьбу и с «двором», т.е. с самим правительством. Так было и при Елизавете, и при ЕкатеринеII.

В своей политической концепции Сумароков использовал и Монтескье, и физиократов, и, конечно, много других социально-политических теоретиков Запада, например немецких либеральных государствоведов – Юсти или барона Бильфельда. В своем философском мировоззрении он так же опирался на достижения западной мысли, как и другие его современники. Если мы просмотрим статьи Сумарокова, в которых идет речь о философии, то мы увидим, что он разбирается во взглядах, в деятельности Локка, Декарта, Лейбница, Спинозы, Бейля, Эпикура, Вольтера, Руссо, Гоббса. Конечно, Локка Сумароков читал во французском или немецком переводе, но он черпал все же сведения о нем и об английских мыслителях вообще из первых рук. Немецкая же умственная жизнь была издавна столь же близка и, во всяком случае, столь же известна русским дворянским начетчикам, как и французская.

Без сомнения, наибольший интерес в среде русских дворян-интеллигентов из всего богатства философских идей, разработанных западными мыслителями, привлекали те разделы идеологии, которые имели непосредственно практическое значение: мораль, проблема воспитания, социальная мораль и политика, наконец, проблема отношения к религии и церкви.

К метафизике Сумароков чувствовал недоверие. Он усвоил рационалистический метод французских философов-просветителей XVIII века, преломляя его по-своему; он опасается прикоснуться к заветным вопросам, к опасным глубинам. Учеба у просветителей-материалистов привела его, русского дворянского мыслителя, не столько к материализму, сколько к скепсису. Впрочем, в статьях Сумарокова слышны отзвуки даже Гельвеция, именно в это время проникавшего уже в Россию. Однако этика Сумарокова скорее приближается к стоическому учению отречения от страстей и благ, ненавистному для Гельвеция и для французских передовых мыслителей XVIII века вообще.

Что же касается вопросов религии и церкви, то и здесь Сумароков усвоил достижения передовой европейской культуры, хотя пределы его религиозного либерализма были нешироки.

Он не стоит на позициях традиционной церковности, он в вопросах религии – «вольнодумец», но он не пошел дальше Вольтера, понятого при этом умеренно. Он деист и без бога обойтись не может.

Авторитетом в философских вопросах для всего круга дворянских интеллигентов середины века был Локк, пропагандированный Вольтером. Сумароков написал целую статью «О разумении человеческом по мнению Локка» (1759). Здесь он излагает сочувственно основную мысль Локка:

«Локк отрицает врожденные понятия»; при этом он стоит на сенсуалистической точке зрения:

«Все то, что мы не понимаем, въясняется в разум чувствами. Рассуждения, кроме данных ему чувствами, никаких оснований не имеют». «Разум ничему нас не научает, чувства то делают. Все движения души от них». «Разум ничего не делает, лишь только сохраняет то, чем его чувства обогащают».

Между тем Сумароков опасается сделать из этих положений те материалистические выводы, которые сделали из них французские мыслители. В этой же статье он говорит, хотя и между прочим, о «премудрости нашего создателя», которая, по его мнению, не уменьшается высказанными им соображениями.

В отношении к официальной церкви Сумароков – «вольтерианец»; для него церковь как государственная организация включена в систему бюрократической власти, с которой он борется. Он выступает против претензии церкви властвовать, против церковных организаций, имеющих характер мирской силы.

Так, например, трагедия Сумарокова «Дмитрий Самозванец» начинается целой дискуссией о церкви и религии. Тиран, деспот и злодей Дмитрий отстаивает точку зрения церковного «суеверия», а идеальный Пармен излагает мысли самого Сумарокова. Конечно, Дмитрий защищает не православие, а католицизм, но цензурный характер этого иносказания ясен, особенно если учесть политическую злободневность всей трагедии. Речь в данном диалоге, конечно, идет о церковности и в современной России.

Характерно при этом не только мракобесие царя Дмитрия, но и стремление Сумарокова отрицать мистический ореол религии, внести в ее вопросы рациональные основания при помощи довода разумности творения. Это телеологическое воззрение на природу было использовано в целях доказательства бытия бога и Вольтером. Совершенно так же использует это воззрение и Сумароков в статье «Основание любомудрия», при этом приводя примеры, ставшие общим местом.

Сумарокова как дворянского либерала не могли не тревожить не только отечественные события, и непосредственно политические и идеологические, но и революционизирование западной передовой литературы. Вольтер и Монтескье были понятны и во многом даже близки Сумарокову; но Жан-Жак Руссо был для него неприемлем. В конце жизни он написал статью «О новой философической секте», где напал на «Жака Руссо» и его почитателей. Однако и в этой борьбе против Руссо в Сумарокове виден еще, и достаточно ярко, просветитель; он негодует на руссоистов именно за отрицание просвещения; с другой стороны, он признает, что «они при всем худе своем сие имеют достоинство, что они не суеверны». На Руссо Сумароков напал и в статейке

«О слове Мораль»; против положения Руссо о том, что человек добр, исходя из рук природы, направлена, по-видимому, статья Сумарокова «К добру или худу человек рождается?» – «И к добру и к худу», – отвечает он на вопрос, поставленный в заглавии, а в заключении пишет: «Мы рождаемся к худу и исправляемся моралью и политикою». Замечательно при этом то, что здесь же Сумароков развивает идеи эгоистической психологии и даже этики, сильно напоминающие не только Ларошфуко, но и Гельвеция.

Так сказался до конца старый заквас рационализма и все-таки «вольномыслия» у Сумарокова.

Литературно-общественная деятельность Сумарокова в 1750–1760-е годы. До 1755 года Сумарокову удалось напечатать только свои трагедии, две эпистолы и одно стихотворное переложение псалма. В 1740-х годах в России вовсе не издавалось литературных журналов и печатать отдельные стихотворения было негде. Начиная с 1755 года стали выходить при Академии наук под редакцией академика Г.Ф. Миллера «Ежемесячные сочинения», поставившие своей задачей пропаганду научных и технических знаний в популярной форме и в то же время пропаганду художественной литературы. В это время вокруг Сумарокова уже сформировалась вторая группа учеников во главе с Херасковым; представители первой «школы Сумарокова» к этому времени в значительной степени отошли от поэзии и продолжали работать лишь в театре. Сразу же по организации академического журнала, Сумароков фактически захватил в нем в свои руки отдел поэзии. Он опубликовал в академическом издании множество своих стихотворений в различных жанрах. За ним потянулись и младшие представители дворянского классицизма, уже в это время начинавшие отделяться от своего учителя и формировать новую школу. В «Ежемесячных сочинениях» поместили свои стихотворения Херасков, С. Нарышкин, Нартов, Ржевский и др.; Елагин помещал переводы в прозе.

С января 1759 года Сумароков начал издание собственного журнала «Трудолюбивая Пчела». Журнал выходил ежемесячно и печатался в типографии Академии наук. С академией у Сумарокова не обошлось без трений и по линии цензурной, и по линии материальной.

«Трудолюбивая Пчела» была первым журналом в России, издававшимся одним лицом. Впрочем, в «Трудолюбивой Пчеле» Сумароков выступил не один; он окружен в своем журнале друзьями и даже единомышленниками.

В глазах правительства «Трудолюбивая Пчела», орган независимого дворянского общественного мнения, была нежелательным явлением. К концу года выяснилась невозможность продолжать журнал.

Принужденный прекратить издание «Трудолюбивой Пчелы», Сумароков перенес свою полемику, свою пропаганду в журнал своих друзей «Праздное время в пользу употребленное». В этом журнале он выступает с меньшим количеством произведений, но нисколько не менее резко. Он поместил в «Праздном времени» целый цикл басен, эпиграмм, статей, дерзко нападавших на откупщиков, на подьячих, на воров и грабителей; он метил в определенных лиц, не стесняясь метить высоко. Он намекал на необходимость сменить земных богов (басня «Болван») и перебить всех сановных подьячих. Сумароковская публицистика в прозе и стихах выросла в серьезную и почти открытую политическую борьбу.

Между тем в том же 1760 году из Швеции, где он был русским посланником, вернулся в Петербург Никита Иванович Панин, крупный государственный деятель, назначенный в это время воспитателем шестилетнего великого князя Павла Петровича. Панин был дворянским либералом. Группа либералов помещичьего склада получила вождя, уже не только идеолога и вовсе не поэта, а настоящего политического бойца. С самого этого времени всю группу, пытавшуюся фрондировать против азиатского деспотизма, можно считать группой Панина. Младший брат Н.И. Панина Петр Иванович почти все время находился на фронте (шла Семилетняя война). Позднее он стал вместе с Никитой во главе сплоченной группы единомышленников. Сумароков, а за ним и все его окружение, оказались сомкнутыми с Паниным.

24 декабря 1761 г. умерла Елизавета Петровна. Наступило время подлинной борьбы за власть. Полугодовое царствование Петра III не разрешило проблем государственного устройства. Петр вызвал глубокое недовольство не только в дворянстве, но и в широких слоях населения и в армии своей антинациональной и антигосударственной политикой. В июне 1762 г. произошел переворот, возведший на престол Екатерину II.

С начала 1762 года и Сумароков, и писатели его круга активизировались. Одна за другой стали появляться торжественные оды, имевшие, конечно, характер политических высказываний, стихотворных передовиц. Нужно заметить здесь, что до этого времени поэты сумароковского круга вообще не жаловали торжественной («похвальной») оды; они избегали прямых политических высказываний в официальной плоскости в связи со своей установкой вольных вождей-дворянского общественного мнения, тем более что ода требовала похвалы, а они находились в оппозиции. Теперь – не то; новое правительство еще не проявило себя достаточно; от него можно было ждать изменения курса по сравнению с прежним царствованием; можно было надеяться. Поэтому сумароковцы спешат высказаться, наставить правительство, подать свой голос, заявить о своем существовании.

С первых же дней царствования Екатерины вслед за Паниными и вместе с ними заявили свои права на продвижение и их единомышленники-литераторы. Они, державшие в руках пропаганду партии либералов, поддерживавшей переворот, ее идеологи и поэты должны были также участвовать и в штурме власти, в захвате части ее. Полугласной оппозиции не было уже места; надо было действовать и реализовать победу. Глава литературной группы Сумароков, конечно, оказался среди людей, поднятых волной переворота. Он близок ко двору, к императрице. Он один из друзей Никиты Панина, стоящих рядом с ним. Тотчас после переворота Сумароков получил поддержку как писатель. С него был списан долг Академии наук по его изданиям; Екатерина распорядилась вперед все его сочинения печатать «безденежно» в академии – за счет правительства. Сумароков был награжден и официально; в день коронации Екатерины он был произведен в действительные статские советники. Позднее, в 1767 г., он получил Анненскую звезду.

В своих одах 1762–1764 годов Сумароков указывает правительству на необходимость введения законности в государстве, на необходимость широких мероприятий; в то же время он указывает на необходимость расширения торговых сношений с Востоком, пропагандирует мысль об освоении пути в Японию.

Для коронации Екатерины II (22 сентября 1762 г.) Сумароков приготовил речь, «Слово», как тогда говорили. Политический характер «Слова» не прикрыт, как это было в одах, поэтической символикой. Сумароков обращается к главенствующим группам населения России со своими советами. Самой Екатерине Сумароков предложил в своей речи план законодательных работ, план осторожный, смягченный, ставящий вопрос лишь о постепенной и исподволь подготовленной смене старых законов и о созидании новой законодательной системы, но все же принципиально смелый и затрагивающий вопрос о самодержавии. «Слово» Сумарокова не было напечатано (оно увидело свет лишь после его смерти). Слишком смело, может быть, даже дерзко было даже и то, что Сумароков учил императрицу, указывал ей программу действий, слишком явно претендовал на право руководить властью. Этого Екатерина, очевидно, допустить не могла. Невозможность напечатать «Слово на коронацию» была, без сомнения, для Сумарокова первым указанием, что императрица не считает себя подчиненной панинской партии.

Нет никакого сомнения в том, что Сумароков в первое время царствования Екатерины энергично вмешивался в политику, и с ним приходилось на первых порах считаться. Еще в 1767 г. ему был дан для прочтения и отзыва «Наказ», что доказывает его роль как полуофициального советчика правительства. Заметки Екатерины на мнение Сумарокова о «Наказе» выдают ее раздражение этой ролью ментора, взятой на себя Сумароковым: «Господин Сумароков очень хороший поэт, но слишком скоро думает. Чтоб быть хорошим законодавцем он связи довольно в мыслях не имеет».

Претензия Сумарокова участвовать в государственной деятельности правительства была отвергнута новым деспотом – Екатериной II.

В начале 1763 года в Москве, где в это время находились после коронации двор и правительство, было устроено грандиозное по тем временам народное театрализованное зрелище, имевшее целью агитировать за новую императрицу и иллюстрировать политические установки, заявленные ею. Устройство этого народного зрелища в его литературной части было поручено сумароковцам, т.е. литературному штабу панинской партии.

План театрализованного шествия по улицам города принадлежал Ф.Г. Волкову, другу и отчасти ученику Сумарокова; он же был и режиссером всего зрелища. Тексты хоров, исполнявшихся участниками театрализации, были написаны Сумароковым*.

* В науке высказывалось предположение, что автором хоров «Торжествующей Минервы» был не Сумароков, а, может быть, Ф.Г. Волков (В.В. Каллаш – см.: Не зелено в А. И. История русской литературы. 18-е изд. М., 1908. С. 204; Филиппов В. Л. Факты и легенды в биографии Ф.Г. Волкова//Голос минувшего. 1913. № 6. С. 35 и др.). Это предположение основывалось на свидетельстве анонимного автора (Н. А. или К.А. Полевого) в «Русском Вестнике» 1842 г. (Ч. V, отд. IV. С. 23–28), видевшего список «Хора ко превратному свету», в котором хор был приписан Волкову. Между тем свидетельство списка неавторитетно. С другой стороны, современники считали автором хоров Сумарокова, и среди них Новиков, друг Сумарокова, знакомый Волкова и Хераскова, напечатавший впервые «Хор ко превратному свету», извлеченный им из бумаг Сумарокова. В печатной брошюре 1763 г. «Торжествующая Минерва» указано: «Изобретение и распоряжение маскарада Ф. Волкова», а после текстов хоров – «Только одни хоральные песни в сем маскараде сочинения ***», т.е. автор хоров – не Волков. Наконец, множество совпадающих суждений, образов, выражений в «Хоре ко превратному свету» и в несомненных сочинениях Сумарокова удостоверяет, что он был автором хора, причем вопрос этот следует решать безоговорочно. См. мою статью «О хоре ко превратному свету», сборник «XVIII век», 1935.

Стихотворное описание-истолкование зрелища написал Херасков. Маскарад должен был представить народу в лицах и образах те общественные пороки, против которых намерено было, таков был смысл декларации, вооружиться правительство; шествие закончилось картиной золотого века, т.е. царствования Екатерины в образе Минервы.

В первом же разделе маскарада заключались, по-видимому, сатирические намеки на Петра III. Затем осмеивались пороки: пьянство, прожектерство; опять намек на дельцов прошлых царствований, на откупщиков, на бюрократию, наконец, на весь «превратный свет». К этому разделу шествия Сумароков написал большой и замечательный хор народным складрм; это было выдающееся произведение, заключавшее политическое кредо Сумарокова, решившегося изложить публично, всенародно элементы программы своей группы, причем, включение хора в маскарад придавало бы такому изложению характер правительственной декларации. Хор заключал выпады против духовенства, против «суеверия», ханжества, против бюрократии, начиная с высшей и до низших, подьячих. Затем идут другие враги Сумарокова и его группы: дельцы и откупщики, ростовщики и т.п. Немало внимания уделяет Сумароков и дворянству, и крепостническому рабству, причем и здесь он не менее резок. Сумароков касается в «Хоре ко превратному свету» и внутридворянских отношений; он против придворной «знати», он за культуру дворянства. «Хор ко превратному свету» не был пропущен ни в печати, ни к исполнению в маскараде. Екатерина не захотела подписаться под программным выступлением Сумарокова, сочла его неуместным.

Сумарокова одергивали всякий раз, как только он хотел слишком явно выступить от лица правительства с заявлениями в духе либеральных проектов. Получилось так, что и в литературной пропаганде победа Сумарокова была урезана с самого начала. В дальнейшем неприятности по этой линии не прекращались у Сумарокова. Он продолжал попытки самостоятельных выступлений и наталкивался на противодействие.

К концу 1760-х годов стало уже совершенно очевидным, что Сумароков ни в малой степени не является официальным поэтом; его попытки стать идеологом дворянской общественности, направляющим действия власти, потерпели крушение. Он находился, в сущности, в положении опального; Екатерина начинала расправу со всяческим вольномыслием, в том числе дворянским. В 1769 году Сумароков покинул резиденцию императрицы и переехал в Москву. В 1770 году произошло его столкновение с московским главнокомандующим Салтыковым, приведшее к открытой демонстрации опалы поэта.

Сумароков отстаивал свои права автора, первый в России заявляя о них. Приехав в Москву, он заключил официальный контракт с хозяином театра Бельмонти о том, что его пьесы не будут ставиться на сцене без его согласия. В 1770 году должен был идти «Синап и Трувор», но актеры не успели разучить трагедию, а пьяная и распутная актриса Иванова, игравшая главную роль, была столь нетрезва, что не могла приехать на генеральную репетицию. Сумароков забунтовал. Тогда Салтыков, к которому он пришел, накричал на него; «для чего ты вплетаешься в представление драм?» – кричал бурбон-генерал.

Премьера была отложена. Салтыков, виня в этом Сумарокова, опять и притом публично в театре накричал на него: «Я назло тебе велю играть «Синава» послезавтра!» Генерал так расходился, – он был пьян, – что выскочил на сцену во время представления вместе с Ивановой (шла какая-то комедия),- чем немало увеселил публику. Протесты Сумарокова не помогли, так же как с

Ярчайшим представителем классицистической явился Александр Сумароков (1717 – 1777). Однако уже в его творчестве намечаются отличия от высокого «штиля», который декларировал . В «высокую трагедию» он вводил элементы среднего и даже низкого стиля. Причина такого творческого подхода заключалась в том, что драматург стремился придать жизненность своим творениям, вступая в конфликт с предшествующей литературной традицией.

Цель творчества и идеи пьес Сумарокова

Принадлежащий к древнему дворянскому роду и воспитанный на идеалах благородства и чести, он считал, что все дворяне должны соответствовать этой высокой планке. Обучение в Шляхетском корпусе, дружба и общение с другими молодыми дворянами-идеалистами только укрепило эту его мысль. Но действительность не соответствовала мечтам. Драматург повсеместно встречал в высшем свете леность, трусость, был окружен интригами и лестью. Это очень злило его. Необузданный характер молодого таланта часто приводил сочинителя к конфликтам с дворянским обществом. Например, Александр мог запросто швырнуть тяжелым стаканом в помещика, который с упоением рассказывал о том, как он наказывает своих крепостных. Но будущему гению многое сходило с рук, поскольку он снискал славу придворного поэта и пользовался покровительством монархов.

А.П.Сумароков, худ. Ф.Рокотов

Целью своего творчества – и драматургии, и поэзии – Сумароков считал воспитание у дворян благородных черт характера. Он рисковал даже поучать монарших особ, поскольку они не соответствовали нарисованному им идеалу. Постепенно менторство автора стало вызывать раздражение у двора. Если в начале своей карьеры драматург обладал особой неприкосновенностью, то под конец жизни драматург лишился покровительства даже Екатерины II, так и не простившей ему злобных эпиграмм и посланий. Умер Александр Петрович в одиночестве и нищете на 61-ом году жизни.

Его драматургия носила откровенно дидактический характер. Но это не значит, что она была неинтересна или неоригинальна. Пьесы Сумарокова написаны блестящим языком. Драматург снискал у современников славу

«северного Расина», «наперсника Буало», «российского Мольера».

Конечно, в этих пьесах наблюдается некоторая подражательность западным классицистам, но избежать этого было практически невозможно. Хотя русская драматургия 18 века была глубоко оригинальной, она не могла не использовать лучшие западные образцы для создание русских драматических произведений

Трагедии Сумарокова

Перу Александра Петровича принадлежит 9 трагедий. Литературоведы разделяют их на две группы.

В первую входят трагедии, написанные в 1740-1750 года.

Это «Хорев» (1747), «Гамлет» (1748), «Синав и Трувор» (1750), «Аристона» (1750), «Семира» (1751), «Димиза» (1758).

Вторая группа трагедий была написана после 10-летнего перерыва:

«Ярополк и Димиза» (1768) (переработанная «Димиза» 1958 г.) «Вышеслав» (1768), «Димитрий Самозванец» (1771), «Мстислав» (1774).

От трагедии к трагедии тираноборческий пафос произведений автора увеличивается. Герои трагедий в соответствии с эстетикой четко делятся на положительных и отрицательных. В трагедиях практически минимум действий. Основную часть времени занимают монологи главных героев, зачастую обращенные к зрителю, а не к происходящему на сцене. В монологах автор со свойственной ему прямотой излагает свои нравоучительные мысли и принципы морали. За счет этого трагедии проигрывают в динамике, но суть пьесы оказывается заключенной не в действиях, а в речах героев.

Первая пьеса «Хорев» была написана и поставлена драматургом еще в годы обучения в Шляхетском корпусе. Она быстро снискала признание и популярность. Ее любила смотреть сама императрица Елизавета Петровна. Действие пьесы перенесено в эпоху Киевской Руси. Но «историчность» пьесы весьма условна, это всего лишь ширма для высказывания вполне современных для эпохи драматурга мыслей. Именно в этой пьесе автор утверждает, что не народ создан для монарха, а монарх существует для народа.

В трагедии воплощен характерный для Сумарокова конфликт между личным и общественным, между желанием и долгом. Главный герой пьесы – киевский царь Кий – сам повинен в трагической развязке конфликта. Желая проверить верность своего подданного Хорева, он поручает ему выступить против отца его возлюбленной Осмельды – Завлоха, некогда изгнанного из Киева. Финал трагедии мог бы быть и счастливым (как в вольном переводе «Гамлета» с измененной концовкой), но придворные козни губят возлюбленных. По мысли Александр Петровича, виной этому – деспотизм и спесь царя.

Наибольшее воплощение тираноборческая мысль получила в его последней трагедии – «Димитрий Самозванец». В пьесе содержатся прямые призывы к свержению царской власти, изложенные устами второстепенных персонажей: Шуйского, Пармена, Ксении, Георгия. Насколько сильный резонанс вызвала публикация и постановка трагедии, можно судить по реакции Екатерины II, прочитавшей сочинение и сказавшей, что это «на редкость вредная книжонка». В то же время эта трагедия шла в театрах вплоть до 20-х годов XIX века.

Комедии Сумарокова

Комедии автора, несмотря на то, что по своим художественным особенностям они слабее «высоких трагедий», имеют большое значение становлении и развитии русской драматургии. Как и трагедии, его комедийные пьесы написаны с «воспитательными», просветительскими целями, отличаются обличительным пафосом. Комедии, в отличие от трагедий, написаны прозой и не очень велики по объему (1-2, реже 3 акта). Они зачастую лишены четкой фабулы, происходящее в них похоже на фарс. Действующими лицами комедий драматурга являются люди, замеченные им в обычной жизни: попы, судьи, крестьяне, солдаты и т.д.

Самой сильной стороной комедий являлся их пестрый и глубоко оригинальный язык. Несмотря на то, что автор тратил на создание комедий гораздо меньше времени, чем на трагедии, ему удалось передать колорит современной ему народной жизни. Из 12 комедий, им написанных, наибольшую известность получила комедия под названием. «Рогоносец по воображению», в которой драматург высмеивал дремучесть и деспотизм помещиков.

О значении деятельности драматурга в создании и становлении русского театра —

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость - поделитесь

Поэзия XVIII века. Классицизм в русской литературе второй половины XVIII века. Творчество Сумарокова А.П. (конспект лекции)

Александр Петрович Сумароков

Цель творчества и идеи пьес Сумарокова