Загадочными, парадоксальными, на первый взгляд, представляются и творчество, и сама личность Николай Алексеевича Заболоцкого - замечательного русского поэта ХХ века, самобытного художника слова, талантливого переводчика мировой поэзии. Войдя в литературу в 20-х годах в качестве представителя Общества реального искусства (Обэриу), автора авангардистских произведений и создателя так называемого «ребусного» стиха, со второй половины 40-х годов он пишет стихотворения в лучших традициях классической русской поэзии, где форма ясна и гармонична, а содержание отличается глубиной философской мысли. На протяжении всей жизни Н. Заболоцкий пользовался авторитетом человека рассудительного и предельно рационального, в 50-е годы, в зрелом возрасте, он имел внешность чиновника средней руки, непроницаемого и высокомерного для малознакомых людей. Но созданные им произведения свидетельствуют о том, каким тонко чувствующим и отзывчивым сердцем он обладал, как умел любить и как страдал, каким требовательным был к себе и какие величайшие бури страстей и мыслей находили утешение в его способности творить прекрасное - мир поэзии.

Творчество поэта рождало споры в литературных кругах, у него было немало поклонников, но немало и недоброжелателей. Его подвергали клеветническим обвинениям и репрессиям в 30-х годах, предали в 60-х и вновь - заслуженно - вознесли в 70-х. Так что его творческий путь был тернистым и трудным. Литературное наследие Н. А. Заболоцкого сравнительно невелико. Оно включает томик стихотворений и поэм, несколько томов поэтических переводов зарубежных авторов, небольшие произведения для детей, несколько статей и заметок, а также его немного численные письма. Однако до сих пор литературоведы дискутируют по вопросам его творческой эволюции, о ее движущих силах, о принципе ее периодизации. В настоящее время творчество Н. А. Заболоцкого по праву занимает видное место в литературе, так как ему, несмотря на трудную жизнь и неблагоприятные исторические условия для совершенствования и проявления таланта, удалось вписать новое весомое слово в русскую поэзию.

Любовь к природе, открытие ее величайшего значения для человечества стали знамением, которое Н. Заболоцкий - сознательно или невольно - воздвигнул позднее над зданием всего творчества. Н. А. Заболоцкий быстро и успешно вошел в круг литераторов и начал вершить карьеру поэта. Стихотворения молодого автора не были порождением только голой фантазии. Часы, проведенные им в родительском доме за чтением книг античного философа Платона, классических русских поэтов Г. Державина, А. Пушкина, Е. Баратынского, Ф. Тютчева и, наконец, немецкого поэта Гете, сформировали в его сознании специфические требования к создаваемым им произведениям: остроту и глубину мысли в них, эмоциональность, искренность. Однако, не желая оставаться под влиянием чужого опыта, он вел поиск собственного оригинального стиля.

Утверждению своеобразной творческой манеры «раннего» Заболоцкого служило несколько обстоятельств. Во-первых, способность поэта мыслить и воссоздавать в стихотворениях окружающий мир пространственными образами, что сближало его произведения с жанровой живописью П. Брейгеля, М. Шагала, П. Филонова, К. Малевича, творчеством которых он интересовался. Во-вторых, его желание запечатлеть действительность 20-х годов со всеми ее неприглядными сторонами, рожденными переходным периодом. Он стремился зафиксировать в образах все детали стремительной жизни, а потом в общей наглядной картине современного быта разграни чить «белое» и «черное» и ответить на философские вопросы: для чего дана человеку жизнь? в чем смысл бытия? В-третьих, участие Заболоцкого в работе литературной авангардистской группы Обэриу, проводившей смелые словесные эксперименты с целью отыскать такую поэтическую форму, которая выражала бы в абсолюте сознание художника, его неординарное, обостренное видение мира. «Мир - без прикрас, поэзия - без украшательства» - принцип, положенный обэриутами в основе творчества. Они утверждали, что поэзии пора перестать быть облегченным, романтически-отвлеченным жанром. Она должна соответствовать жестким условиям времени. Поэтому члены Обэриу отказывались пользоваться традиционными поэтическими приемами, и это была серьезная попытка сделать новый шаг в литературе в сторону от классических канонов.

Перечисленные обстоятельства подвели Н. А. Заболоцкого к созданию «ребусной» формы стиха: стихотворений-ребусов, где в сложных словесных конструкциях, состоящих из алогичных метафор, гипербол и гротеска, зашифрованы высокие философские мысли. В 1929 году они вышли из печати в сборнике «Столбцы» и принесли Заболоцкому шумную, скандальную известность. Сборник «Столбцы» состоит из двух циклов: «Городские столбцы » и «Смешанные столбцы». Циклы различны и как бы противопоставлены один другому по тематике и по настроениям, побудившим автора к их созданию.

Каждое стихотворение «Городских столбцов» - выхваченная из городского быта картина, словно сфотографированная памятью художника в виде уродливой фантасмагории, где однообразно и бездумно живут сытые, плотоядные существа, подобные тем, каких на рубеже XV и XVI веков изображал на своих полотнах нидерландский живописец Иероним Босх. Эмоциональный взрыв, вызванный ощущением дисгармонии, хаоса, несправедливости и грубости обстановки в стране в период НЭПа, рождал взрыв-стихотворение. Трагически-мрачные настроения, усиленные максимализмом молодости, заставили поэта наполнить стихи полуфантастическими уродами, совершающими нелепые и отвратительные действия. Это был своеобразный способ сатирического изображения мещанского быта в городе, который он отвергал и презирал. Автору был чужд и противен душный мир рынков, толкучек со спекулянтами, лавок, замкнутых квартирок, шумных равнодушных улиц с калеками и попрошайками, ставших главным местом действия в цикле. В этом мире все подлежит купле-продаже, определена даже цена человеческой жизни, но она невелика, потому что кругом властвует материальное, телесное, бездуховное:

Весы читают «Отче наш»,

Две гирьки, мирно встав на блюдце,

Определяют жизни ход…

(«Рыбная лавка»)

Здесь атрофированы понятия чести, достоинства, сострадания:

И пробиваясь сквозь хрусталь,

Многообразно однозвучный,

Как сон земли благополучный,

Парит на крылышках мораль.

(«Свадьба»)

Персонажи стихотворений не способны к волеизъявлению, их движения бездумны, автоматизированы. Происходящее вокруг них и с ними фатально. Их жизнь не имеет духовных идеалов и обречена на бесследное исчезновение. Значительный художественный прием, использованный поэтом для выражения противоестественности происходящего, - мотив сна. Сон в «Столбцах» - инструмент для передачи трансформированной действительности, фантасмагорическая суть которой не отличается от сути сновидения. В стихотворениях «Футбол», «Болезнь», «Фигуры сна» имеют место приемы «нанизывания», «вырастания» одной детали из другой без логической мотивации, обрывочность, из которой в результате складывается сюжетная целостность.

Во сне он видит чьи-то рыла,

Тупые, плотные, как дуб.

Тут лошадь веки приоткрыла,

Квадратный выставила зуб.

Она грызет пустые склянки,

Склонившись, Библию читает…

(«Болезнь»)

Абсурдность ирреального сна - интерпретации возможных дневных событий - приравнивается автором к сумбуру реальной действительности, в которой он не находит ни одной целесообразной, приятной черты. Он периодически прибегает к использованию образа Сирены, античного мифологического существа, чтобы подчеркнуть зыбкость и иллюзорность изображенной жизни:

А там, где каменные стены,

И рев гудков, и шум колес,

Стоят волшебные сирены

В клубах оранжевых волос.

(«Ивановы»)

Н. Заболоцкий приходит к выводу, что власть большого города губительна для человека: не он контролирует город, а именно это нагромождение камня и стекла, разрушающее связи человека с природой, диктует ему свою волю, растлевая и уничтожая его. Спасение молодому поэту виделось в возвращении людей к природе, в возобновлении их нравственных связей.


Страница: [ 1 ]

Первый сборник стихов Заболоцкого «Столбцы» вышел в 1929 году. Его автор заявил себя мастером гротескной живописи, вирту­озно владеющим стихотворной техникой. Поэт весь свой гнев обру­шил на мир наглых и плотоядных обывателей. Книга вызвала рез­ко негативное отношение официальной критики. В поэме «Торжество земледелия», которая была опубликована через четыре года после «Столбцов», поэт стремился утвердить мысль о преобра­зующей силе человеческого разума, обуздывающего слепые силы природы, равно служащие добру и злу. Тема природы и ее взаимо­отношений с человеком становится преобладающей в творчестве

Заболоцкого 30-х — 40-х годов («Я не ищу гармонии в природе» (1947), «Гроза» (1946), поэмы «Деревья», «Птицы», «Облака»). Из стихии, противостоящей человеку, несущей ему страдания, природа становится полем его деятельности, источником его созидательной энергии и полноценного существования.

В 50-е годы на передний план в стихотворениях Заболоцкого выходит человек. В цикле стихотворений («Город в степи», «Творцы дорог») Н. Заболоцкий славит подвиги исследователей и созидате­лей. Наряду с темой природы в творчестве Заболоцкого зазвучала тема человеческих душ и сердец, человеческих судеб («Портрет» (1953), «Актриса» (1956), «Некрасивая девочка» (1955), «О красоте человеческих лиц» (1955). Поэт видит в окружающем мире и в че­ловеческой душе не одни светлые стороны, от его взора не укрыва­ются трагические коллизии действительности, но он преисполнен веры в то, что доброе и светлое способны одолеть любые преграды.

Зрелый Заболоцкий — это поэт мысли, прекрасно владеющий точным и зрительным образом, при всей строгости и скупости язы­ка. Неторопливый, очень весомый, важный, даже торжественный тон его стихов свидетельствует о творческом освоении традиций Державина, Тютчева, Пушкина, преломленных с глубокой ориги­нальностью и самобытностью. Стихи последних лет поэта носят ха­рактер бытовых зарисовок и носят дидактический характер, под­черкивая движение автора к стилистической простоте («Железная старуха», «После работы», «Генеральская дача», «Городок» и др.).

Заболоцкий был замечательным мастером художественного пе­ревода. Он приобщил русского читателя к «Витязю в тигровой шку­ре» Шота Руставели, произведениям Ильи Чавчавадзе, Д. Гурамишвили, Г. Орбелиани, современных грузинских поэтов, Леси Украинки, поэтов Германии и Венгрии. Ему принадлежит стихо­творное переложение памятника древнерусской литературы — «Слова о полку Игореве».

К теме поэзии и поэтического мастерства Заболоцкий обращался на протяжении всей своей жизни («Портрет», «Сентябрь», «Бетхо­вен» и др.). Стихотворение «Читая стихи», посвященное тайнам творческого процесса, таинству рождения слова, было написано Николаем Заболоцким в 1948 году. Оно построено как воображае­мый диалог поэта-мастера с молодым начинающим поэтом. Что же вызывает критику Заболоцкого? Лирический герой называет стихи, подлежащие критике, «бессмыслицей скомканной речи» и «щебе­таньем щегла», процесс их творения «забавой». Отсутствие живого смысла нельзя компенсировать никакими уловками и выдумками:

Нет! Поэзия ставит преграды Нашим выдумкам, ибо она Не для тех, кто, играя в шарады,

Надевает колпак колдуна.

Так поэт противопоставляет свое понимание роли русского слова как основы поэтического образа нелепым выдумкам авторов, пы­тающихся превратить «русское слово» в «щебетанье щегла». На­стоящей поэзии чужды изощренность, выдумка, бессмыслица. Он должен жить «жизнью настоящей», откликаться на все впечатле­ния бытия:

Тот, кто жизнью живет настоящей,

Кто к поэзии с детства привык,

Вечно верует в животворящий,

Полный разума русский язык.

Философско-эстетическую проблему о сущности красоты поэт с большой силой художественной убедительности и психологическим мастерством решает в своеобразных поэтических зарисовках из ок­ружающей жизни: «О красоте человеческих лиц», «Старая актриса», «Некрасивая девочка». Красота, величие, бессмертие природы — это то настоящее, что заслуживает восхищения и даже поклонения. Ко всему, что его окружает, Заболоцкий применяет высокую меру истинности. Он не верит первым обманчивым впечатлениям, на­пряженно вглядывается в души людей. Ставшее знаменитым сти­хотворение «О красоте человеческих лиц» (1955) основано на упо­доблении лица архитектурному сооружению. Как и здания, лица бывают пышными и скромными, распахнутыми и закрытыми:

Есть лица, подобные пышным порталам,

Где всюду великое чудится в малом.

Есть лица — подобия жалких лачуг,

Где варится печень и мокнет сычуг.

Композиционно стихотворение «О красоте человеческих лиц» делится на две части, которые противопоставлены друг другу. Так в лицах, подобных «пышным порталам», выражаются душевные свойства людей, склонных переоценивать свою собственную значи­мость. Лица, подобные «жалким лачугам», также неприятны поэту, потому что в них он не находит красоты; угнетенные бедностью и унижениями, эти люди заботятся только о хлебе насущном. Душев­ная пустота, угрюмость и жуткое дыхание смерти исходит от лиц, похожих на башни, в которых никто не живет. В лицах, запечат-

ленных в первой части стихотворения, внешняя монументальность и значительность прикрывают бедность внутреннего мира их вла­дельцев.

Вторая часть во всем противопоставлена первой. В ней поэт вы­ражает свое представление о красоте. Центральный образ второй части — лицо-хижина. Она «неказиста» и «небогата». Однако из ее окошка струится дыхание весеннего дня», что придает настроению текста свежесть, бодрость, ощущение молодости.

Истинная красота поэту видится в проявлениях «движениях души», в выражении богатства внутреннего мира, в открытости и искренности в проявлении чувств:

Поистине мир и велик и чудесен!

Есть лица — подобья ликующих песен.

Из этих, как солнце сияющих нот Составлена песня небесных высот.

Самые красивые лица, по мнению автора, — «подобья ликую­щих песен». Души, похожие на песни, — признак красоты внутрен­него мира. Эта же мысль ярко звучит в стихотворении «Некрасивая девочка». Веселая, лишенная чувства зависти, умеющая радоваться жизни, некрасивая девочка по-настоящему прекрасна:

А если это так, то что есть красота И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде.

«… «Что есть красота?» — вопрос самого Заболоцкого, прямо за­данный им в стихотворении «Некрасивая девочка» и составлявший предмет его постоянных размышлений, входивший — с самого на­чала — в построение художественного мира… Красота человеческо­го лица, красота души человека, красота первозданной и укрощен­ной природы, красота любви, красота искусства… В русской послереволюционной поэзии XX века мало кто с такой настойчиво­стью и страстью «докапывался» до ответа искал его в жанре портре­та, возлагал на него такие надежды, как Заболоцкий» (И.И. Рос­товцева).

«Заболоцкий подробно объяснил смысл портрета некрасивой де­вочки. Объяснил и свое волнение, и тревоги, и надежды, и полную свою веру в «чистый этот пламень» души… Заболоцкий попытался помочь нам оценить «грацию души» некрасивой девочки. Сколь глубоко мы прониклись его мыслью и сочувствием, зависит не только от силы его художественного слова, но и от нашего нравст­венного склада. От того, насколько мы готовы принять его мысль и проявить сочувствие» (А. Урбан).

Стихотворение «Гроза идет» было написано в последние годы жизни Заболоцкого, в 1957 году. Лирический герой ощущает себя частицей вселенной. Поэт с особой настойчивостью стремится во­плотить гармоническое единство природы и человека. В феврале 1958 года в письме Л. К. Чуковской Николай Заболоцкий писал: «Человек и природа — это единство, и говорить всерьез о каком-то покорении природы может только круглый дуралей… Как могу я, человек, покорить природу, если я сам есть не что иное, как ее ра­зум, ее мысль». Эта мысль пронизывает все стихотворение «Гроза идет». Если раньше залогом бессмертия было вечное обновление природы, то теперь человек обретает вечность, растворившись в этой природе:

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца,

И в душе все тот же лютый холод И любовь, и песни до конца!

В стихотворении «Завещание» (1947) Заболоцкий говорит о том, что после смерти возродится в «дыхании цветов», «больших листах» многовекового дуба, полете птицы, каплях дождя. Жизнь вечна, а смерть мнима, и сознание этого наполняет душу спокойной радо­стью.


На этой странице искали:

  • лирика заболоцкого
  • заболоцкий лирика
  • жизнь и творчество заболоцкого некрасивая девочка
  • основные темы лирики заболоцкого
  • тема лирики заболоцкого

Первый сборник стихов Заболоцкого «Столбцы» вышел в 1929 году. Его автор заявил себя мастером гротескной живописи, вирту-озно владеющим стихотворной техникой. Поэт весь свой гнев обру-шил на мир наглых и плотоядных обывателей. Книга вызвала рез-ко негативное отношение официальной критики. В поэме «Торжество земледелия», которая была опубликована через четыре года после «Столбцов», поэт стремился утвердить мысль о преобра-зующей силе человеческого разума, обуздывающего слепые силы природы, равно служащие добру и злу. Тема природы и ее взаимо-отношений с человеком становится преобладающей в творчестве

Заболоцкого 30-х — 40-х годов («Я не ищу гармонии в природе» (1947), «Гроза» (1946), поэмы «Деревья», «Птицы», «Облака»). Из стихии, противостоящей человеку, несущей ему страдания, природа становится полем его деятельности, источником его созидательной энергии и полноценного существования.

В 50-е годы на передний план в стихотворениях Заболоцкого выходит человек. В цикле стихотворений («Город в степи», «Творцы дорог») Н. Заболоцкий славит подвиги исследователей и созидате-лей. Наряду с темой природы в творчестве Заболоцкого зазвучала тема человеческих душ и сердец, человеческих судеб («Портрет» (1953), «Актриса» (1956), «Некрасивая девочка» (1955), «О красоте человеческих лиц» (1955). Поэт видит в окружающем мире и в че-ловеческой душе не одни светлые стороны, от его взора не укрыва-ются трагические коллизии действительности, но он преисполнен веры в то, что доброе и светлое способны одолеть любые преграды.

Зрелый Заболоцкий — это поэт мысли, прекрасно владеющий точным и зрительным образом, при всей строгости и скупости язы-ка. Неторопливый, очень весомый, важный, даже торжественный тон его стихов свидетельствует о творческом освоении традиций Державина, Тютчева, Пушкина, преломленных с глубокой ориги-нальностью и самобытностью. Стихи последних лет поэта носят ха-рактер бытовых зарисовок и носят дидактический характер, под-черкивая движение автора к стилистической простоте («Железная старуха», «После работы», «Генеральская дача», «Городок» и др.).

Заболоцкий был замечательным мастером художественного пе-ревода. Он приобщил русского читателя к «Витязю в тигровой шку-ре» Шота Руставели, произведениям Ильи Чавчавадзе, Д. Гурамишвили, Г. Орбелиани, современных грузинских поэтов, Леси Украинки, поэтов Германии и Венгрии. Ему принадлежит стихо-творное переложение памятника древнерусской литературы — «Слова о полку Игореве».

К теме поэзии и поэтического мастерства Заболоцкий обращался на протяжении всей своей жизни («Портрет», «Сентябрь», «Бетхо-вен» и др.). Стихотворение «Читая стихи», посвященное тайнам творческого процесса, таинству рождения слова, было написано Николаем Заболоцким в 1948 году. Оно построено как воображае-мый диалог поэта-мастера с молодым начинающим поэтом. Что же вызывает критику Заболоцкого? Лирический герой называет стихи, подлежащие критике, «бессмыслицей скомканной речи» и «щебе-таньем щегла», процесс их творения «забавой». Отсутствие живого смысла нельзя компенсировать никакими уловками и выдумками:

Нет! Поэзия ставит преграды Нашим выдумкам, ибо она Не для тех, кто, играя в шарады, Надевает колпак колдуна.

Так поэт противопоставляет свое понимание роли русского слова как основы поэтического образа нелепым выдумкам авторов, пы-тающихся превратить «русское слово» в «щебетанье щегла». На-стоящей поэзии чужды изощренность, выдумка, бессмыслица. Он должен жить «жизнью настоящей», откликаться на все впечатле-ния бытия:

Тот, кто жизнью живет настоящей, Кто к поэзии с детства привык, Вечно верует в животворящий, Полный разума русский язык.

Философско-эстетическую проблему о сущности красоты поэт с большой силой художественной убедительности и психологическим мастерством решает в своеобразных поэтических зарисовках из ок-ружающей жизни: «О красоте человеческих лиц», «Старая актриса», «Некрасивая девочка». Красота, величие, бессмертие природы — это то настоящее, что заслуживает восхищения и даже поклонения. Ко всему, что его окружает, Заболоцкий применяет высокую меру истинности. Он не верит первым обманчивым впечатлениям, на-пряженно вглядывается в души людей. Ставшее знаменитым сти-хотворение «О красоте человеческих лиц» (1955) основано на упо-доблении лица архитектурному сооружению. Как и здания, лица бывают пышными и скромными, распахнутыми и закрытыми:

Есть лица, подобные пышным порталам, Где всюду великое чудится в малом. Есть лица — подобия жалких лачуг, Где варится печень и мокнет сычуг.

Композиционно стихотворение «О красоте человеческих лиц» делится на две части, которые противопоставлены друг другу. Так в лицах, подобных «пышным порталам», выражаются душевные свойства людей, склонных переоценивать свою собственную значи-мость. Лица, подобные «жалким лачугам», также неприятны поэту, потому что в них он не находит красоты; угнетенные бедностью и унижениями, эти люди заботятся только о хлебе насущном. Душев-ная пустота, угрюмость и жуткое дыхание смерти исходит от лиц, похожих на башни, в которых никто не живет. В лицах, запечатленных в первой части стихотворения, внешняя монументальность и значительность прикрывают бедность внутреннего мира их вла-дельцев.

Вторая часть во всем противопоставлена первой. В ней поэт вы-ражает свое представление о красоте. Центральный образ второй части — лицо-хижина. Она «неказиста» и «небогата». Однако из ее окошка струится дыхание весеннего дня», что придает настроению текста свежесть, бодрость, ощущение молодости.

Истинная красота поэту видится в проявлениях «движениях души», в выражении богатства внутреннего мира, в открытости и искренности в проявлении чувств:

Поистине мир и велик и чудесен! Есть лица — подобья ликующих песен. Из этих, как солнце сияющих нот Составлена песня небесных высот.

Самые красивые лица, по мнению автора, — «подобья ликую-щих песен». Души, похожие на песни, — признак красоты внутрен-него мира. Эта же мысль ярко звучит в стихотворении «Некрасивая девочка». Веселая, лишенная чувства зависти, умеющая радоваться жизни, некрасивая девочка по-настоящему прекрасна:

А если это так, то что есть красота И почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде.

«… «Что есть красота?» — вопрос самого Заболоцкого, прямо за-данный им в стихотворении «Некрасивая девочка» и составлявший предмет его постоянных размышлений, входивший — с самого на-чала — в построение художественного мира… Красота человеческо-го лица, красота души человека, красота первозданной и укрощен-ной природы, красота любви, красота искусства… В русской послереволюционной поэзии XX века мало кто с такой настойчиво-стью и страстью «докапывался» до ответа искал его в жанре портре-та, возлагал на него такие надежды, как Заболоцкий» (И.И. Рос-товцева). Материал с сайта

«Заболоцкий подробно объяснил смысл портрета некрасивой де-вочки. Объяснил и свое волнение, и тревоги, и надежды, и полную свою веру в «чистый этот пламень» души… Заболоцкий попытался помочь нам оценить «грацию души» некрасивой девочки. Сколь глубоко мы прониклись его мыслью и сочувствием, зависит не только от силы его художественного слова, но и от нашего нравст-венного склада. От того, насколько мы готовы принять его мысль и проявить сочувствие» (А. Урбан).

Стихотворение «Гроза идет» было написано в последние годы жизни Заболоцкого, в 1957 году. Лирический герой ощущает себя частицей вселенной. Поэт с особой настойчивостью стремится во-плотить гармоническое единство природы и человека. В феврале 1958 года в письме Л. К. Чуковской Николай Заболоцкий писал: «Человек и природа — это единство, и говорить всерьез о каком-то покорении природы может только круглый дуралей… Как могу я, человек, покорить природу, если я сам есть не что иное, как ее ра-зум, ее мысль». Эта мысль пронизывает все стихотворение «Гроза идет». Если раньше залогом бессмертия было вечное обновление природы, то теперь человек обретает вечность, растворившись в этой природе:

Пой мне песню, дерево печали! Я, как ты, ворвался в высоту, Но меня лишь молнии встречали И огнем сжигали на лету. Почему же, надвое расколот, Я, как ты, не умер у крыльца, И в душе все тот же лютый холод И любовь, и песни до конца!

В стихотворении «Завещание» (1947) Заболоцкий говорит о том, что после смерти возродится в «дыхании цветов», «больших листах» многовекового дуба, полете птицы, каплях дождя. Жизнь вечна, а смерть мнима, и сознание этого наполняет душу спокойной радо-стью.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

  • перевод н.а. заболоцкого вступления краткий пересказ
  • очерк жизни и творчество заболоцкого
  • тема творчества и красоты в стихотворении заболоцкого
  • тест по годам Вв набокова и Заболоцкого
  • художественное воплощение природы в стихотворениях заболоцкого

Начал Заболоцкий с произведений преимущественно эпического характера - пришел он к медитативной лирике. По определению А.Квятковского, медитативная лирика - это "разновидность лирики, философские стихотворения, носящие характер глубокого раздумья над проблемами человеческой жизни, размышления о дружбе, о любви, о природе и т.п." Македонов А. Николай Заболоцкий. Л.: Советский писатель, 1968.

Треть созданного Заболоцким связана с размышлениями о природе. У поэта нет чисто пейзажных стихов. Природа для него - начало всех начал, объект поэтического исследования, сложный и противоречивый мир, полный загадок, тайн и драматизма, источник раздумий о жизни, о себе, о человеке.

Слияние с природой - главная мысль в теме природы у Заболоцкого. Стихи именно этой темы (а не его стихи 30-х годов о Кирове, челюскинцах, Седове, Мичурине) навсегда остались в поэтическом активе поэта.

Чувство общности с природой роднило Заболоцкого с Важой Пшавелой, многие произведения которого он перевел на русский язык Заболоцкий Н. Н. Жизнь Н.А.Заболоцкого / Изд. 2-е, дораб. - СПб.: 2003. Неслучайно внимание Заболоцкого-переводчика привлекло пшавеловское стихотворение "Почему я создан человеком (Песня)": в нем воплощена близкая переводчику тема метаморфоз (превращений). Поэт пишет о том, что хотел бы родиться снежными кристаллами, которые, падая на скалы, не умирают:

Был бы я лишь несколько мгновений

Как бы мертв, а там, глядишь, опять

Возвратился в этот мир весенний,

Чтоб его с улыбкою обнять.

Неслучайно также и то, что "Заметкам о поэзии Николая Заболоцкого" (в кн. "Становление таланта", 1972) В. Огнев предпослал строки великого грузинского поэта:

Теперь он понял мир природы,

И с ним беседовали воды,

И говорили с ним леса.

Симон Чиковани рассказывал, что Заболоцкий обрадовался, узнав, что Важа Пшавела тоже любил стихотворение Баратынского "На смерть Гете":

...Ручья разумел лепетанье,

И говор древесных листов понимал,

И чувствовал трав прозябанье...

Сын поэта, Никита, свидетельствует, что в книжечке Омара Хайяма поэт аккуратными кружками обвел номера семнадцати четверостиший (рубаи), в которых говорится о вечном процессе превращения материи:

Кувшин мой, некогда терзался от любви ты.

Тебя, как и меня, пленяли кудри чьи-то,

А ручка, к горлышку протянутая вверх,

Была твоей рукой, вкруг милого обвитой.

В связи с этим Никита Заболоцкий резонно замечает: "Но если у Хайяма превращение в материал кувшина означает для человека конец существования, для Заболоцкого это превращение - лишь одна из форм существования, но не уничтожение" Заболоцкий Н. Н. Жизнь Н.А.Заболоцкого / Изд. 2-е, дораб. - СПб.: 2003.

Николай Заболоцкий, размышляя о бесконечности бытия, о жизни и смерти, выдвинул необычное предположение: человек - часть природы, а природа - бессмертна, "трав вечерних пенье, и речь воды, и камня мертвый крик" - это голоса людей, превратившихся в травы, воды, камни; реальной смерти нет и не было, есть только превращения, метаморфозы ("Он продолжал отрицать смерть - в обычном понимании этого слова - до конца своих дней", - вспоминает Николай Чуковский ):

И птицы Хлебникова пели у воды.

И встретил камень я. Был камень неподвижен,

И проступал в нем лик Сковороды

("Вчера о смерти размышляя" - 1936)

Как все меняется! Что было раньше птицей,

Теперь лежит написанной страницей;

Мысль некогда была простым цветком;

Поэма шествовала медленным быком;

А то, что было мною, то, быть может,

Опять растет и мир растений множит.

("Метаморфозы" - 1937) .

Все перечисленные выше стихотворения - элегии особого рода: чувства печали и жизнеутверждения уравновешены, нет минорного тона, характерного для большинства русских элегий. Более того, в "Завещании" превалирует мотив любви к жизни: "Нет ничего прекрасней бытия".

Понятно, что на разбираемую нами поэтическую версию Заболоцкого поэты наших лет реагировали по-разному:

Не говори, что к дереву и птице

В посмертное ты перейдешь родство.

Не лги себе! - не будет ничего,

Ничто твое уже не повторится.

Юрий Кузнецов Банчуков Револьд. Грани жизни и творчества Николая Заболоцкого. // «Вестник» № 17(224), 17 августа 1999

Распадаясь на микрочастицы,

Жизнь минувшая не умерла, -

И когда-то умершие птицы

Пролетают сквозь наши тела.

Вадим Шефнер Банчуков Револьд. Грани жизни и творчества Николая Заболоцкого. // «Вестник» № 17(224), 17 августа 1999

19 марта 1938 года по нелепому и лживому доносу Н.А.Заболоцкий был арестован. На допросе его истязали, избивали, доводили до галлюцинаций (поэт даже был помещен на две недели в больницу для умалишенных). Постановлением Особого Совещания НКВД он был приговорен к пяти годам заключения и ИТЛ. До августа 1944 года Заболоцкий находился в заключении (Востлаг, Бамлаг, Алтайлаг). Затем до 1946 года был в ссылке на окраине Караганды. Стихи все эти годы почти не писал, однако вернулся к поэтическому переводу (отчасти - вольному переложению) "Слова о полку Игореве", начатому еще в 1938 году и получившему впоследствии высокую оценку К.Чуковского, В.Шкловского, В.Каверина, П.Антокольского. Академик Д.С.Лихачев писал Заболоцкому, что его перевод - "несомненно лучший из существующих, лучший своей поэтической силой" Воспоминания о Заболоцком. М.: Советский писатель, 1977.

В 1946 году благодаря заступничеству Фадеева Заболоцкий вернулся из ссылки. Страдания семи долгих лагерных и ссыльных лет были наконец-то позади. Не было только крыши над головой. Писатель В.П.Ильенков - человек отважного и великодушного характера - любезно предоставил Заболоцким свою дачу в Переделкине. Николай Чуковский вспоминает: "березовая роща неизъяснимой прелести, полная птиц, подступала к самой даче Ильенкова". Об этой березовой роще в 1946 году поэт напишет дважды:

Открывай представленье, свистун!

Запрокинься головкою розовой,

Разрывая сияние струн

В самом горле у рощи березовой.

("Уступи мне, скворец, уголок" ) .

В этой роще березовой,

Вдалеке от страданий и бед,

Где колеблется розовый

Немигающий утренний свет,

Где прозрачной лавиною

Льются листья с высоких ветвей, -

Спой мне, иволга, песню пустынную,

Песню жизни моей.

("В этой роще березовой" Заболоцкий Н. Стихотворения. М.: «Советская Россия», 1985 ) .

Кстати, последнее стихотворение стало песней в кинофильме "Доживем до понедельника".

Представляется интересным сравнение первоначального и окончательного вариантов шестой строфы в стихотворении "Уступи мне, скворец, уголок", написанного, как я уже указал, в 1946 году. Сталин проживет еще около семи лет, и Заболоцкий (лагерные воспоминания держали поэта в состоянии вечного страха) исправит, по свидетельству его сына Никиты Николаевича, шестую строфу, "смягчив слишком автобиографическое ее звучание". Первоначальный вариант строфы:

Я и сам бы стараться горазд,

Да облезли от холода перышки.

Если смолоду будешь горласт,

Перехватит дыхание в горлышке -

Преобразился (не став лучше!) таким образом:

Я и сам бы стараться горазд,

Да шепнула мне бабочка-странница:

"Кто бывает весною горласт,

В третий, последний, период в поэзии Н.Заболоцкого натурфилософское, "тютчевское" начало ощутимо вытесняется ярко выраженным социальным, некрасовским началом. Поэта все больше тянет к разгадыванию тайн не природы, а человеческой души и сердца. К последнему этапу творчества Заболоцкого мы с полным правом отнесем его же слова: "Как мир меняется! И как я сам меняюсь!"

"Раньше я был увлечен образами природы, а теперь я постарел и, видимо, поэтому больше любуюсь людьми и присматриваюсь к ним" Заболоцкий Н. Н. Жизнь Н.А.Заболоцкого / Изд. 2-е, дораб. - СПб.: 2003. , - написал Заболоцкий Симону Чиковани в 1957 году, имея в виду такие стихотворения, как "О красоте человеческих лиц", "Некрасивая девочка" с ее потрясающим афористическим финалом:

А если это так, то что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде? -

"В кино", "Смерть врача", "Старая актриса", "Генеральская дача" и другие произведения, написанные в новой для Заболоцкого манере: поэта заинтересовали конкретные человеческие судьбы, люди с их надеждами, стремлениями, несчастьями, любовью, что было в духе поэзии 50-х годов с ее углубленным интересом к человеческой личности. Вспомним, к слову, этапный для Евгения Винокурова сборник "Лицо человеческое".

О себе же, о своих недавних бедах пишет поэт крайне мало. Среди редких примеров - стихотворение "Гроза идет" (1957), в котором Заболоцкий обращается к "дереву печали" - разбитому молнией кедру:

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали

И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца,

И в душе все тот же лютый голод,

И любовь, и песни до конца!

В течение долгой поэтической жизни Заболоцкий не написал ни одного интимного стихотворения, и поэтому цикл "Последняя любовь" нежданно-негаданно обжег читателя безысходной печалью, болью прощания с любовью, принесшей такие мучительные осложнения в личной жизни поэта.

Вы, должно быть, слышали песню с такими словами:

Зацелована, околдована,

С ветром в поле когда-то обвенчана,

Вся ты словно в оковы закована,

Драгоценная моя женщина! -

не зная о том, что эта песня на стихи Н.Заболоцкого из цикла "Последняя любовь" (1956-57), в котором нет ни мучительно-радостного отсвета тютчевской "Последней любви", ни пушкинской мечты о последней любви:

И может быть - на мой закат печальный

Блеснет любовь улыбкою прощальной.

Нет, все кончено. Остались взаимопонимание и воспоминания. Без горечи, без обид, без надежды. Собственно это - прощание с любовью, с жизнью...

В последнее десятилетие своей жизни Заболоцкий активно переводил старых и современных зарубежных поэтов, поэтов народов СССР. Особенно значителен вклад Заболоцкого в приобщение русского читателя к богатствам грузинской поэзии, оказавшей на оригинальные стихи переводчика несомненное влияние Заболоцкий Н. Н. Жизнь Н.А.Заболоцкого / Изд. 2-е, дораб. - СПб.: 2003. .

Многолетняя дружба и общность творческих позиций связывали Заболоцкого с грузинским поэтом Симоном Чиковани и украинским поэтом Миколой Бажаном, с которым почти одновременно, пользуясь одним подстрочником, переводил Шота Руставели: Бажан - на украинский, Заболоцкий - на русский язык.

По инициативе и под руководством пианистки М.В.Юдиной, большого знатока русской и зарубежной литератур (это ей, первой, читал Б.Пастернак начальные главы "Доктора Живаго"), Н.Заболоцкий перевел ряд произведений немецких поэтов (Иоганн Мейергофер, Фридрих Рюккерт, Иоганн Вольфганг Гете, Фридрих Шиллер); кроме того, неслучайным явился отбор произведений для перевода. В большей степени это относится к стихотворению И.Мейергофера "Мемнон", отдельные строки которого созвучны жезненным невзгодам русского поэта ("Судьбы моей печален приговор"; "Звучит мой голос скорбно и уныло"; "Я ничего не вижу впереди"), а концовка (о желании немецкого поэта "блеснуть над миром трепетной звездой") перекликается со стихотворением Заболоцкого "Уступи мне, скворец, уголок", в опорных словах которого ("небо", "звезда", "мирозданье") воплотилась мечта Заболоцкого - дождаться своего звездного часа, зажечь свою звезду на поэтическом небосклоне. Это к своей душе обращается поэт: "Прилепись паутинкой к звезде..." Воспоминания о Заболоцком. М.: Советский писатель, 1977

С молодыми поэтами, в отличие от Асеева, Смелякова, Твардовского, Антокольского, Заболоцкий не общался. Может быть, поэт, уйдя раз и навсегда от экспериментов "Столбцов", с годами все больше и больше принимал в поэзии только классические образцы, а молодую поэзию его современников (трудно с этим согласиться!) уподоблял гаснущим ракетам и огням:

Догорит и погаснет ракета,

Потускнеют огней вороха.

Вечно светит лишь сердце поэта

В целомудренной бездне стиха.

А между тем многие молодые поэты 50-х и последующих лет художественному мастерству учились у Заболоцкого. Прежде всего - звукописи. Слова, как говорил Николай Алексеевич, "должны перекликаться друг с другом, словно влюбленные в лесу...". Это (я возьму примеры лишь из одного стихотворения!) и фонетические стыки ("По колено затоплены тополи"), и многочисленные аллитерации ("Уступи мне, скворец, уголок, / Посели меня в старом скворешнике..."), и повторы глаголов ("Уступи...", "Посели...", "Начинай...", "Открывай...", "Запрокинься...", "Поднимай...", "Поселись...", "Прилепись...", "Повернись..."), рифмующихся по горизонтали и вертикали. Македонов А. Николай Заболоцкий. Л.: Советский писатель, 1968

И не случайно на этом звуковом фоне в стихотворении "Уступи мне, скворец, уголок" возникает ряд "музыкальных метафор": здесь и "серенада", и "литавры", и "бубны", и "Березовая консерватория", и "струны".

Бурная атмосфера 20-х годов, разлом действительности, чудовищная амплитуда маятника Времени - и огромный поток слабой, серой, графоманской литературы - привели к появлению произведений, в которых авторы пытались запечатлеть новую действительность в адекватных формах: «Клоп» и «Баня» В. Маяковского, «Трактир» Э. Багрицкого, «Зависть» Ю. Олеши, «Чевенгур» и «Котлован» А. Платонова, «Собачье сердце» М. Булгакова, «Уважаемые граждане» М. Зощенко.

Традиционно это явление в литературе комментировалось как сатирическое осмеяние «пережитков прошлого», разоблачение мещанства. Однако это были симптомы куда более страшного знамения времени - появления жуткой, зоологи ческой натуры, представителя тех, «кто, кажется, впервые за всю историю человечества вышли из своих нор и грозят затопить все достижения мировой культуры» (К. Чуковский). Малограмотный, косноязычный герой, вышедший на авансцену событий, испытывающий неодолимую тягу к изящной словесности и плодящий уродливую, беспощадную, жалкую графоманскую литературу - таков герой А. Платонова («Родина электричества»), рассказов М. Зощенко, такого героя выбрал себе и Н. Заболоцкий.

Принципиальное отличие в изображении этого героя у Заболоцкого и его современников. Если между Асеевым, Багрицким, Тихоновым, Маяковским и их героями лежит пропасть, то Заболоцкий попытался войти в плоть и кровь своего героя и заговорить его чудовищным, ни на что не похожим языком, увидеть мир его глазами. «То, что я пишу, не пародия, - писал Заболоцкий, - это мое зрение. Больше того: это мой Петербург-Ленинград нашего поколения: Малая Невка, Обводный канал, пивные бары на Невском». «Антиэстетизм» Н. Заболоцкого 20-х годов имеет прочный фундамент в русской литературе: Козьма Прутков, Фома Опискин, капитан Лебядкин.

Традиции графоманства капитана Лебядкина особенно примечательны для воспроизведения в литературе 20-х годов. Поэт стремился запечатлеть эстетический парадокс - лирическое самовыражение субъекта, стоящего на одной ступени развития с животным миром. Так Заболоцкий выразил свое отношение к эпохе, не жалея и не презирая, не отчужденно, но отстраненно, ее же языком.

Окружающий мир был для Заболоцкого перевернутым миром - «системой девок» и «системой кошек», «цирком», миром уродцев. Здесь таится глубоко спрятанный аллюзивный намек на образ из греческой мифологии на Цирцею, обратившую спутников Одиссея в свиней. Отсутствие в «Столбцах» привычного героя оборачивается присутствием героя лебядкинского типа.

Это его глазами читатель видит окружающий мир. Замкнутый мир города, шире - цивилизации, характеризуется у Н. Заболоцкого мотивами пошлости (знаками ее становятся примус, кошки, самовар, гитара, джаз), продажности (все, что выставлено на продажу: калеки продают свое уродство за милостыню, бабы - сирены - девки - дамочки продают обманную любовь), обезличения, утраты индивидуальности:

На службу вышли Ивановы

В своих штанах и башмаках.

Круг интересов толпы уродов, калек, горбунов, кавалеров, мужей, пролетариев, Ивановых прост: «бутылочный рай», «визг гитары », Народный дом - «курятник радости» и «цирк». Духовное обнищание, отсутствие красоты и высокой культуры - значимые ориентиры мира абсурда, описываемого Н. Заболоцким. У Н. Заболоцкого мир животных и мир людей поменялись местами. Деградировавший, спившийся, перевернутый мир уродов менее человечен, чем одухотворенные и естественные животные:

Сидит извозчик, как на троне,

Из ваты сделана броня,

Борода, как на иконе,

Лежит, монетами звеня.

А бедный конь руками машет,

То вытянется, как налим,

То снова восемь ног сверкают

В его блестящем животе.

(«Движение»)

В этом стихотворении мир животных и мир людей противопоставлен по принципу динамики - апатичности. Кроме этого, «извозчика» характеризует поддельность («как на троне», «броня из ваты», «борода, как на иконе»), а «коня» - «чудесность»; «восемь ног сверкают», «блестящий живот». Противопоставление движения - отсутствие движения - усугубляется на уровне стиховой формы (рифмы и отсутствия ее). Образ извозчика сопровождается традиционным перекрестным рифмованием, а образ коня - холостым стихом.

Мир людей и мир животных антитетичны и по принципу наличия - отсутствия чувств. Примитивному, самодовольному, ограниченному человеку противостоят его жертвы - страдающие животные, предназначенные для поедания:

Сверкают саблями селедки,

Их глазки маленькие кротки,

Но вот, разрезаны ножом,

Они свиваются ужом.

(«На рынке»)

Исследователи творчества Заболоцкого отмечают близость его поэзии этого периода к миру живописи - полотнам Брейгеля, старых фламандцев, Босха, Филонова, Шагала. Поэзия Заболоцкого имеет аналогии с живописью не только по зрительному восприятию удивительно наглядной образной системы, но и по продолжению традиций «кухонной темы», в которой переплелись символы гуманистической этики, натурфилософии и фольклора.

В 30-е годы, после уродливого, гротескного мира «Столбцов» Заболоцкий написал целый ряд стихотворений и поэм («Школа жуков», «Торжество земледелия», «Лодейников», «Безумный», «Волк», «Деревья», «Подводный город», «Человек в воде»), где обратился к прекрасному, чистому, разнообразному в своих проявлениях миру Природы. В основе произведений поэта 30-х годов - натурфилософская концепция мироздания как единой системы, объединяющей живые и неживые формы материи. Заболоцкому этого периода свойственен пантеизм. Его мир Природы - и животные, и растения - одухотворены.

У деревьев есть глаза и руки, лицо коня прекрасно и умно, речка «девочкой невзрачной Притаилась среди трав. То смеется, то рыдает, Ночи в землю закопав». Это не традиционная поэтическая метафора, строящаяся на уходящем в глубь веков антропоморфизме - наделении явлений окружающего мира свойствами человека или персонификации природных явлений и объектов. Здесь мы имеем дело именно с натуралистическими тенденциями отождествления бога и мира, растворения бога в природе.

Известно, что именно в эти годы Заболоцкий внимательно изучал «Диалектику природы» Ф. Энгельса, знакомился с трудами К. Э. Циолковского, которому писал о близости во многом своих размышлений его концепции. Увлекался Заболоцкий в это время и идеями Платона, Григория Сковороды, Вернадского. Однако наиболее ощутимое влияние на Заболоцкого, по его собственному признанию, оказала поэтическая личность Гете и его натурфилософия - тот круг проблем, что отразился в «Опыте о метаморфозе растений». В отношении Заболоцкого к животному миру (лицо коня, прекрасные глаза быка, толстое тело коровы) заметно влияние идей Гете о целесообразности и совершенстве животного мира («Метаморфоза животных»).

И в самой основе натурфилософии Заболоцкого - представлении о вечном взаимодействии и взаимопревращении разнообразных материальных форм в едином составе чудного тела природы - ощущается принципиальное родство с теорией эволюции Гете. Переход из одного состояния в другое, «метаморфозы», теория «прарастения» - прототипа всех растений (идея, вытекающая из представлений о некоем нерасторжимом единстве в природе) - преломляются у Заболоцкого в образе «дерева Сферы»:

Дерево Сфера царствует здесь над другими.

Дерево Сфера - это значок беспредельного дерева.

(«Деревья»)

Подобные образы встречаются и в стихотворении «Искусство» («Дерево растет, напоминая естественную деревянную колонну»), и в «Венчании плодами». Но главное, концепции Природы Гете и Заболоцкого сходятся в решении проблемы «смерть - бессмертие». Гете воспринимал мир Природы и Человека как единое целое, вечно изменяющееся, неустойчивое равновесие, в котором «каждый род, один на другом и через посредство другого, если и не возникает, то поддерживается ».

Идеи Гете - рождение всего сущего из безбрежного Океана, или Хаоса, и возврата после смерти в родную стихию - были восприняты Заболоцким («И сквозь тяжелый мрак миротворения Рвалась вперед бессмертная душа Растительного мира» или «Была дева - стали щи»).

То, что теории метаморфоз, отсутствия готовых форм, постоянного движения и изменения вошли в плоть и кровь поэта, видно и по стихотворению 1953 г. «Сон». Хотя острота восприятия ежедневного «умирания» Природы, свойственная поэту в 30-е годы, к этому времени прошла, а в системе натурфилософских изменений на смену пантеизму пришла традиционная метафоризация природы, проблема «смерти-бессмертия» решается здесь поэтом в русле концепции Гете и научных утопий Циолковского.

Стремление души «стать не душой, но частью мирозданья» - итог долгих размышлений, почему «жизнь возникает после моей смерти». Поэт описывает ощущение себя «государством атомов», которые прежде в другой форме и после смерти составят другие организации. Единственное, что останется как память о его жизни, как наследие потомку - Мысль. То, что из «государства атомов» делает человека, то, что выделяет его из мира Природы. Эта же идея - бессмертия Мысли - ключ к пониманию элегии Заболоцкого «Вчера, о смерти размышляя…»:

И птицы Хлебникова пели у воды,

И встретил камень я.

Был камень неподвижен.

И проступал в нем лик Сковороды.

Так Заболоцкий подчеркивает идею бессмертия: поэты вечны, ибо оставляют в наследство потомкам - мысль. Философское мировидение Заболоцкого, неординарность его поэзии не были поняты и оценены. Публикации поэта 1930-х годов вызвали целую волну травли в печати. Критики словно соревновались в подборе наиболее хлесткого ярлыка: «Один из наиболее реакционных поэтов» (А. Горелов), «злобное юродство и издевательство над социализмом» (А. Селивановский), «юродивый, инфантильный сказочник» (А. Тарасенков), «маска юродства» (Е. Усиевич). Такого уровня критика послужила поводом для ареста поэта 19 марта 1938 года.

После тяжелого душевного потрясения и вынужденного долгого молчания натурфилософские мотивы в поэзии Заболоцкого если и не исчезают совсем, то явно уступают место портретным («Портрет », «Поэт», «О красоте человеческих лиц»), пейзажным («Поздняя весна», «Весна в Мисхоре», «Осенние пейзажи»), портретно-психологическим зарисовкам («Неудачник», «В кино», «Старая актриса ») и стихотворениям балладного типа («Журавли», «Прохожий», «Ходоки», «Смерть врача», «Это было давно»).

С 1946 года лишь в восьми стихотворениях («Гроза», «Читайте, деревья, стихи Гезиода », «Завещание», «Когда вдали угаснет свет дневной», «Сквозь волшебный прибор Левенгука», «Прощание с друзьями», «Сон», «Противостояние Марса») наблюдаются размышления в прежнем философском русле. Несмотря на резкое сокращение, присутствие стихотворений этого направления свидетельствует о стойком интересе к проблемам взаимоотношений Человека и Природы.

Коренные изменения в поэтической системе Н. Заболоцкого после лет, проведенных в лагерях, крутой поворот в его поэтике, традиционно с воодушевлением комментируемый как «возврат к классике», свидетельствуют о катастрофическом компромиссе, к которому его вынудили общественная и литературная обстановка послевоенных лет.

Уйдя от литературной борьбы, поэт стал писать так, как «следовало», но прежняя непокорность все-таки прорывалась изредка сквозь «апухтинский» (А. Ахматова) стиль то в виде хорошо замаскированных клише лебядкинского типа («Журавли», «Лебедь в зоопарке», «Ходоки», «Неудачник»), то в отстраненных тропах («животное, полное грез» - о лебеде, звери - «приделанные к выступам нор»), то в описании буйной, непокорной растительности (можжевельник, чертополох).

Поэтическое зрение Н. Заболоцкого по сути своей осталось прежним: «Растения во всем многообразии - эта трава, эти цветы, эти деревья - могущественное царство первобытной жизни, основа всего живущего, мои братья… Разве могу я отказаться от родства с ними?».

Вариант 2.

Загадочными, парадоксальными, на первый взгляд, представляются и творчество, и сама личность Николай Алексеевича Заболоцкого - замечательного русского поэта ХХ века, самобытного художника слова, талантливого переводчика мировой поэзии. Войдя в литературу в 20-х годах в качестве представителя Общества реального искусства (Обэриу), автора авангардистских произведений и создателя так называемого «ребусного» стиха, со второй половины 40-х годов он пишет стихотворения в лучших традициях классической русской поэзии, где форма ясна и гармонична, а содержание отличается глубиной философской мысли.

На протяжении всей жизни Н. Заболоцкий пользовался авторитетом человека рассудительного и предельно рационального, в 50-е годы, в зрелом возрасте, он имел внешность чиновника средней руки, непроницаемого и высокомерного для малознакомых людей. Но созданные им произведения свидетельствуют о том, каким тонко чувствующим и отзывчивым сердцем он обладал, как умел любить и как страдал, каким требовательным был к себе и какие величайшие бури страстей и мыслей находили утешение в его способности творить прекрасное - мир поэзии.

Творчество поэта рождало споры в литературных кругах, у него было немало поклонников, но немало и недоброжелателей. Его подвергали клеветническим обвинениям и репрессиям в 30-х годах, предали в 60-х и вновь - заслуженно - вознесли в 70-х. Так что его творческий путь был тернистым и трудным. Литературное наследие Н. А. Заболоцкого сравнительно невелико. Оно включает томик стихотворений и поэм, несколько томов поэтических переводов зарубежных авторов, небольшие произведения для детей, несколько статей и заметок, а также его немного численные письма.

Однако до сих пор литературоведы дискутируют по вопросам его творческой эволюции, о ее движущих силах, о принципе ее периодизации. В настоящее время творчество Н. А. Заболоцкого по праву занимает видное место в литературе, так как ему, несмотря на трудную жизнь и неблагоприятные исторические условия для совершенствования и проявления таланта, удалось вписать новое весомое слово в русскую поэзию.

Любовь к природе, открытие ее величайшего значения для человечества стали знамением, которое Н. Заболоцкий - сознательно или невольно - воздвигнул позднее над зданием всего творчества. Н. А. Заболоцкий быстро и успешно вошел в круг литераторов и начал вершить карьеру поэта. Стихотворения молодого автора не были порождением только голой фантазии. Часы, проведенные им в родительском доме за чтением книг античного философа Платона, классических русских поэтов Г. Державина, А. Пушкина, Е. Баратынского, Ф. Тютчева и, наконец, немецкого поэта Гете, сформировали в его сознании специфические требования к создаваемым им произведениям: остроту и глубину мысли в них, эмоциональность, искренность. Однако, не желая оставаться под влиянием чужого опыта, он вел поиск собственного оригинального стиля.

Утверждению своеобразной творческой манеры «раннего» Заболоцкого служило несколько обстоятельств. Во-первых, способность поэта мыслить и воссоздавать в стихотворениях окружающий мир пространственными образами, что сближало его произведения с жанровой живописью П. Брейгеля, М. Шагала, П. Филонова, К. Малевича, творчеством которых он интересовался. Во-вторых, его желание запечатлеть действительность 20-х годов со всеми ее неприглядными сторонами, рожденными переходным периодом. Он стремился зафиксировать в образах все детали стремительной жизни, а потом в общей наглядной картине современного быта разграни чить «белое» и «черное» и ответить на философские вопросы: для чего дана человеку жизнь? в чем смысл бытия?

В-третьих, участие Заболоцкого в работе литературной авангардистской группы Обэриу, проводившей смелые словесные эксперименты с целью отыскать такую поэтическую форму, которая выражала бы в абсолюте сознание художника, его неординарное, обостренное видение мира. «Мир - без прикрас, поэзия - без украшательства» - принцип, положенный обэриутами в основе творчества. Они утверждали, что поэзии пора перестать быть облегченным, романтически-отвлеченным жанром. Она должна соответствовать жестким условиям времени. Поэтому члены Обэриу отказывались пользоваться традиционными поэтическими приемами, и это была серьезная попытка сделать новый шаг в литературе в сторону от классических канонов.

Перечисленные обстоятельства подвели Н. А. Заболоцкого к созданию «ребусной» формы стиха: стихотворений-ребусов, где в сложных словесных конструкциях, состоящих из алогичных метафор, гипербол и гротеска, зашифрованы высокие философские мысли. В 1929 году они вышли из печати в сборнике «Столбцы» и принесли Заболоцкому шумную, скандальную известность. Сборник «Столбцы» состоит из двух циклов: «Городские столбцы » и «Смешанные столбцы». Циклы различны и как бы противопоставлены один другому по тематике и по настроениям, побудившим автора к их созданию.

Каждое стихотворение «Городских столбцов» - выхваченная из городского быта картина, словно сфотографированная памятью художника в виде уродливой фантасмагории, где однообразно и бездумно живут сытые, плотоядные существа, подобные тем, каких на рубеже XV и XVI веков изображал на своих полотнах нидерландский живописец Иероним Босх. Эмоциональный взрыв, вызванный ощущением дисгармонии, хаоса, несправедливости и грубости обстановки в стране в период НЭПа, рождал взрыв-стихотворение.

Трагически-мрачные настроения, усиленные максимализмом молодости, заставили поэта наполнить стихи полуфантастическими уродами, совершающими нелепые и отвратительные действия. Это был своеобразный способ сатирического изображения мещанского быта в городе, который он отвергал и презирал. Автору был чужд и противен душный мир рынков, толкучек со спекулянтами, лавок, замкнутых квартирок, шумных равнодушных улиц с калеками и попрошайками, ставших главным местом действия в цикле. В этом мире все подлежит купле-продаже, определена даже цена человеческой жизни, но она невелика, потому что кругом властвует материальное, телесное, бездуховное:

Весы читают «Отче наш»,

Две гирьки, мирно встав на блюдце,

Определяют жизни ход…

(«Рыбная лавка»)

Здесь атрофированы понятия чести, достоинства, сострадания:

И пробиваясь сквозь хрусталь,

Многообразно однозвучный,

Как сон земли благополучный,

Парит на крылышках мораль.

(«Свадьба»)

Персонажи стихотворений не способны к волеизъявлению, их движения бездумны, автоматизированы. Происходящее вокруг них и с ними фатально. Их жизнь не имеет духовных идеалов и обречена на бесследное исчезновение. Значительный художественный прием, использованный поэтом для выражения противоестественности происходящего, - мотив сна. Сон в «Столбцах» - инструмент для передачи трансформированной действительности, фантасмагорическая суть которой не отличается от сути сновидения. В стихотворениях «Футбол», «Болезнь», «Фигуры сна» имеют место приемы «нанизывания», «вырастания» одной детали из другой без логической мотивации, обрывочность, из которой в результате складывается сюжетная целостность.

Во сне он видит чьи-то рыла,

Тупые, плотные, как дуб.

Тут лошадь веки приоткрыла,

Квадратный выставила зуб.

Она грызет пустые склянки,

Склонившись, Библию читает…

(«Болезнь»)

Абсурдность ирреального сна - интерпретации возможных дневных событий - приравнивается автором к сумбуру реальной действительности, в которой он не находит ни одной целесообразной, приятной черты. Он периодически прибегает к использованию образа Сирены, античного мифологического существа, чтобы подчеркнуть зыбкость и иллюзорность изображенной жизни:

А там, где каменные стены,

И рев гудков, и шум колес,

Стоят волшебные сирены

В клубах оранжевых волос.

(«Ивановы»)

Н. Заболоцкий приходит к выводу, что власть большого города губительна для человека: не он контролирует город, а именно это нагромождение камня и стекла, разрушающее связи человека с природой, диктует ему свою волю, растлевая и уничтожая его. Спасение молодому поэту виделось в возвращении людей к природе, в возобновлении их нравственных связей. «Смешанные столбцы» - логическое продолжение предыдущего цикла в сборнике:

Мы тут живем умно и некрасиво.

Справляя жизнь, рождаясь от людей,

Мы забываем о деревьях.

Стихотворения второго цикла выдержаны в торжественном тоне радостного открытия. В центре внимания поэта - образ земли-родительницы, от которой веет силой, любовью, лаской. Она дарит жизнь, и она же принимает живое после смертного часа. Фантазия художника позволила Заболоцкому на время раствориться в Природе, стать деревом, травой, птицей - частью Ее в буквальном смысле, как в стихотворениях «В жилищах наших», «Искушение», «Человек в воде».

Животные, растения, стихия наделяются сознанием, «оживают », подобно тому, как «оживала» в предшествующем цикле стихия городского быта. Но если в сатирических стихах о мещанском прозябании автор в силу художественного восприятия «вселял» в предметы злой, мстительный дух, уродующий психику людей, то в произведениях о природе он признает факт существования в ней «всеобъемлющей души», то есть универсально духовного абсолюта.

Она мыслит, страдает, сомневается, но при этом остается величественной, гордой и снисходительной к невежественному, эгоистичному человеку-потребителю, как взрослая великодушная Мать. Человек не способен оценить ее, защитить и сберечь. Напротив, он унижает и разоряет ее в корыстных порывах, не думая о том, что сам является детищем и продолжением природы:

Когда б видали мы

Не эти площади, не эти стены,

А недра тепловатые земель,

Согретые весеннею листвой,

Когда б мы видели в сиянии людей

Блаженное младенчество растений, -

Мы, верно б, опустились на колени

Перед кипящею кастрюлькой овощей.

В «Смешанных столбцах» Н. Заболоцкий создал символ природы, в котором угадывается желание философского осмысления ценности жизни и ее сути. Первая книга Н. Заболоцкого «Столбцы», состоящая из двадцати двух стихотворений, заметно выделялась оригинальностью стиля даже на фоне того многообразия поэтических направлений, каким характеризуется русская литература 20-х годов. В 1929–1930 годах была написана поэма «Торжество земледелия », обращенная к проблеме взаимоотношений природы и человека.

Впервые автор заговорил о страдании как философской проблеме: человек страдает от собственного несовершенства и несет страдания природе, создавшей его. Если люди смогут победить в себе эгоизм, избавятся от корыстного, потребительского образа жизни, сплотятся между собой, то им откроется мудрость коллективного преобразования жизни, земледелия, самой природы. В поступательной научной деятельности видел поэт выход из хаоса, из жестокого преобладания сильного над слабым, людей над растениями и животными, утверждая в будущем победу разума. В 1932 году Н. Заболоцкий познакомился с космогонистическими идеями К. Э. Циолковского о монизме вселенной - единстве и взаимосвязи всех организмов и материй. В его стихотворениях, помимо ностальгических нот о величии земной природы, зазвучал голос мыслителя, заглянувшего в тайны мироздания. Однако и теперь, в решении великой научной загадки, он не отказался от пантеистического подхода.

В начале 30-х годов были написаны поэмы «Безумный волк», «Деревья», «Птицы», несохранившаяся поэма «Облака», стихотворения «Школа жуков», «Венчание плодами», «Лоджейников». В их основе лежит натурфилософская концепция о мироздании как единой системе, объединяющей живые и неживые формы материи. Согласно теории монизма вселенной, все явления в мире представляют собой различные виды движущейся материи, наделенной сознанием в большей или меньшей степени. Благодаря их вечному взаимодействию и взаимопревращению возможно существование общего здания природы. Материя, каждый элемент которой «чувствует » и «отзывается» как в высокоорганизованном существе, так и в неорганическом мире, составляет основу вселенной.

В зрелом творчестве Заболоцкого природа утрачивает статус Матери и Спасительницы и перестает обозначать контекстуально только целинные просторы земли, леса с их диким населением. Природа - это все сущее: материя, малые и большие частицы, из которых строится ткань и плоть звезд, планет, предметов и организмов, заполняющих космос. В стихотворениях 30-х годов она приобретает абстрактное значение, можно сказать, космическую суть. Одновременно поэта продолжала волновать идея избавления мира от вечного «размерного страдания» («Прогулка»), от подавления слабого сильным. Он по-прежнему утверждал возможность преобразования мироздания.

Его совершенствование поэт видел в последовательном развитии материи (от простых - к сложным), разума, присущего всем частицам. И разум же, воплощенный в большей мере в человеке, должен стать движущей силой этого развития. Природа больше не противопоставляется художником людям, не возвышается над ними, она становится соучастницей и помощницей человека-творца, сопереживает с ним трудности и успехи, дарит ему накопленную мудрость и сама обогащается новым опытом. Они равноправны, взаимосвязаны и взаимозависимы.

Этой теме посвящены стихотворения «Засуха», «Весна в лесу», «Все, что было в душе», «Вчера, о смерти размышляя». К концу 30-х годов поэт утверждается во мнении, что стихия Земли - это уменьшенная модель огромной вселенной в действии. Земная природа одновременно является и ее составной частью, и ее проявлением. Подобный размах мысли помог ему в постижении философских истин сущности жизни, рождения и смерти. Он признает смерть неотъемлемым элементом великой непрерывной в космосе жизни:

Я - живой.

Кровь моя остынуть не успела,

Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел

Я отделил от собственного тела!

(«Метаморфозы»)

Все больше внимание художника концентрируется на образе человека. Люди - важнейший элемент вселенной, результат и вершина творчества природы. Именно в их разуме необыкновенным светом вспыхнуло присущее ей сознание. А стремление постичь мудрость мироздания, его секреты, сложные для понимания, возвышает их. В стихотворениях «Север», «Горийская симфония», «Седов», «Голубиная книга» появился образ человека-преобразователя, возвеличенного над природной стихией. За такой Алчностью Н. Заболоцкий закрепил право искоренения всего несовершенного в мире - того, что вызывает страдание. Только люди способны освободить природу от «вековечной давильни», руководствуясь в созидательной деятельности ее же мудрыми законами во имя торжества этических идеалов.

Со временем стих Н. Заболоцкого заметно упростился, стал яснее и мелодичнее. Из него ушел эксцентричный гротеск, метафора утратила парадоксальность. Однако к алогичной метафоре поэт по-прежнему питал уважение и применял ее, что придавало его произведениям особый эмоциональный тон. Поэт остался верен себе. Однажды провозглашенный принцип: «Вера и упорство. Труд и честность…» - соблюдался им до конца жизни и лежал в основе всего творчества.

В «поздней» лирике Заболоцкого имеют место черты его «ранних» произведений: например, отголоски натурфилософских представлений, элементы юмора, иронии, даже гротеска. Он не забыл о своем опыте 30-х годов и использовал его в последующей работе («Читайте, деревья, стихи Гезиода», «Завещание»; «Сквозь волшебный прибор Левенгука»; поэма «Рубрук в Монголии»). Но его творческий стиль претерпел значительные изменения после восьмилетнего молчания. Трудно однозначно определить, что послужило тому причиной. Превратности ли судьбы, заставившие поэта задуматься о внутреннем мире, духовной чистоте и красоте каждого человека и общества в целом, повлекли тематическую перемену и изменение эмоционального звучания поздних его произведений? Или томик тютчевской поэзии, ставший в заключение тоненькой ниточкой между ним и прежней радостной явью, напоминанием о нормальной жизни, заставил с особой остротой, заново прочувствовать красоту русского слова, совершенство классической строфы?

В любом случае в новых стихотворениях Н. А. Заболоцкого обнаруживается и развитие философской концепции, и стремление максимально сблизить форму стиха с классической. Период возвращения Николая Алексеевича Заболоцкого в литературу был трудным и болезненным. С одной стороны, ему хотелось выразить то многое, что накопилось в мыслях и сердце за восемь лет и искало выхода в поэтическом слове.

С другой, опасение, что его оригинальные идеи будут еще раз использованы против него. В первые годы после возращения из ссылки в счастливые минуты вдохновения он буквально выплескивал радостные эмоции в стихах, раскрывая секрет счастья творчества, вдохновения, свободного общения с природой («Гроза», «Утро», «Уступи мне, скворец, уголок»). Затем этот творческий подъем сменился спадом, продлившимся до 1952 года. Редкие стихи («Урал», «Город в степи», «В тайге», «Творцы дорог») воспроизводили действительность, увиденную Заболоцким на Дальнем Востоке и Алтае. С грустью и иронией он писал о своем двойственном положении:

Я и сам бы стараться горазд,

Да шепнула мне бабочка-странница:

«Кто бывает весною горласт,

В его поэзии 1940–1950-х годов появляется несвойственная ему ранее дешевая открытость, пропадает авторское отъединение от предмета разговора. В произведениях московского периода открываются его собственные стремления, впечатления, переживания, порой звучат автобиографические ноты. Философское содержание не покидает его стихотворений; наоборот, оно становится глубже и как бы «приземленнее»: художник все более удаляется от естественно – космогонических абстракций и сосредотачивает внимание на живом, земном человеке, с его бедами и радостями, обретениями и потерями, - личности, способной чувствовать, конкретно мыслить, страдать. И теперь все, что происходит в мироздании, автор передает как бы через внутреннее зрение и восприятие этого человека.

Гармония же мироздания представляется ему уже не только в освобождении от зла и насилия. Он шире взглянул на проблему: гармония природы - в законах, обуславливающих справедливость, свободу творчества, вдохновение, красоту, любовь. Торжество разума должно сопровождаться наличием человеческой души. Душа, в понимании позднего Заболоцкого, - нематериальная субстанция, совокупность знаний, опыта и стремлений, не подверженных уничтожению временем и невзгодами. Иначе художник взглянул и на проблему смысла бытия, взаимопроникновения жизни и смерти. Цель жизни не в том, чтобы в ее конце перейти из одного вида материи в другой или микрочастицами разлететься по всей вселенной, став ее строительным запасом. Смысл жизни мыслящего человека в том, чтобы однажды, перестав существовать физически, продолжить жить на земле в оставленной о себе памяти, в накопленном за многие годы опыте, в духовном наследии, тайно материализованном другими формами природного бытия, - не только путем традиционно понятого продолжения жизни бессмертного духа:

Я не умру, мой друг. Дыханием цветов

Себя я в этом мире обнаружу.

Многовековый дуб мою живую душу

Корнями обовьет, печален и суров.

В его больших листах я дам приют уму,

Я с помощью ветвей свои взлелею мысли,

Чтоб над тобой они из тьмы лесов повисли

И ты причастен был к сознанью моему.

(«Завещание»)

В произведениях московского периода наряду с проблемой духовности человека Н. А. Заболоцкий поставил проблему человеческой красоты. Этой теме посвящены стихотворения «Некрасивая девочка», «О красоте человеческих лиц», «Портрет». Пленяет красотой и искренностью цикл «Последняя любовь», состоящий из десяти стихотворений, автобиографических в большей степени, чем остальные, когда-либо написанные Заболоцким. Количественно небольшая поэтическая подборка вместила в себя всю многоцветную гамму чувств человека, познавшего горечь утраты и радость возвращения любви. Цикл можно расценивать как своеобразную «Дневниковую» исповедь поэта, пережившего разрыв с женой («Чертополох», «Последняя любовь»), неудачную попытку создать новую семью («Признание», «Каялась ты - до гроба…») и примирение с единственно любимой на протяжении всей жизни женщиной («Встреча», «Старость»), но не терпящего прозаических однозначных обобщений.

И встает стена чертополоха

Между мной и радостью моей.

Тему надвигающегося неизбежного несчастья и душевной боли

Сгинул он в каком-то диком поле,

Беспощадной вьюгой занесен…

И кричит душа моя от боли,

И молчит мой черный телефон.

Но подобно тому, как прежде Заболоцкий не позволил сердцу озлобиться в невыносимых условиях репрессий и ссылок, так и теперь свойственная его натуре просветленность нашла отражение даже в печальных мотивах любовного цикла:

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,

Остывающий лепет изменчивых уст,

Легкий лепет, едва отдающий смолой,

Проколовший меня смертоносной иглой!

Богатый жизненный и литературный опыт, а также устоявшиеся взгляды философа-гуманиста побудили Н. А. Заболоцкого к созданию в 1958 году широкопанорамного исторического произведения - поэмы «Рубрук в Монголии». В основу его сюжета легла история путешествия французского монаха Рубрука в Монголию времен правления Чингисхана через целинные, чуждые цивилизации просторы Сибири:

Мне вспоминается доныне,

Как с небольшой командой слуг,

Блуждая в северной пустыне,

Въезжал в Монголию Рубрук.

Так начинается поэма. И это - серьезная авторская заявка на личную причастность к стародавним приключениям, а интонация поэмы и ее язык как бы поддерживают данное утверждение. Универсальной способности Заболоцкого ощущать себя в разных эпохах помогало не только тщательное изучение записок Рубрука, но и собственные воспоминания о кочевой жизни на Дальнем Востоке, в Казахстане и в Алтайском крае. Да и в образе могущественного Чингисхана обнаруживается сходство с идиологизированным некогда портретом «отца народов», ставшего для автора проводником из настоящего в глубь веков.

Таким образом, в творчестве «позднего» Заболоцкого прозвучала новая, актуальная во все времена тема взаимного непонимания и неприятия носителей двух различных, разъединенных культур, а, следовательно, неприятия друг другом сознаний, не имеющих точек соприкосновения, тенденции к взаимоосвоению и единству. Здесь же нашла отражение и уже знакомая по предшествующим произведениям поэта проблема существования рационального разума в отрыве от высоконравственной духовной этики. В контексте исторической поэмы она приобрела новые философские оттенки.