Валентин Круглов, учащийся 7 "А" класса 288 школы Адмиралтейского района Санкт-Петербурга
В докладе учащегося 7 "А" класса В. Круглова "Литературные портреты в оде Г.Р. Державина "Фелица"" представлен интересный и содержательный материал, касающийся знаменитых исторических деятелей времен екатерининского времени. Это и сама импереатрица Екатерина Великая, и образованнейшая женщина XVIII столетия княгиня Екатерина Дашкова, и светлейший князь Григорий Потемкин, и русский дипломат Николай Панин, и князь Григорий Орлов, и известный балагур и весельчак Лев Нарышкин.Литературные портреты, содержащиеся в державинской оде, имеют своих прототипов и написаны гениальным поэтом второй половины XVIII века с теплой иронией, сатирической вольностью и неподражаемой обаятельностью. От бытовых черт частной жизни знаменитых людей до их великих дел - вот тот диапазон, который содержит контекст державинской оды, рассматриваемой докладчиком. Доклад был представлен на школьной конференции в рамках Ученического Научного Общества "Начало пути. Дорогу осилит идущий", которая проходила в 288 школе С-Петербурга 15 декабря 2016 г.
Скачать:
Предварительный просмотр:
Доклад к конференции «Славные лица России: люди и дела» Валентина Круглова,
Учащегося 7 «А» класса ГБОШ № 288 Адмиралтейского района г. С-Петербург.
Научный руководитель: Евдокимов О.В., учитель русского языка и литературы ГБОУ школы 288 Адмиралтейского р-на С-Петербурга.
Тема доклада «Литературные портреты в оде Г.Р. Державина «Фелица».
Ода “Фелица”, написанная Гавриилом Романовичем Державиным в 1782 году, сделала имя поэта известным в Санкт-Петербурге, а, значит, в России, и стала образцом нового стиля в русской поэзии. Державинская ода прославляла императрицу Екатерину Вторую и с известной долей сатиры характеризовала её ближайшее окружение.
Надо заметить, что писать подобные стихи, в которых сатирически изображаются фавориты Императрицы, было делом не безопасным, однако Державин на свой страх и риск это сделал. Теперь, по прошествии времени, мы можем говорить, что из под пера Гавриила Романовича вышли литературные портреты сподвижников Императрицы.
Эти литературные портреты славных, известных людей России второй половины XVIII века, созданные талантом Державина, вызывали неподдельный интерес современников. Ведь литературные герои угадывались читателями, фаворитов Екатерины узнавали, а это вызывало и удивление, и даже восторг в читающей публике.
Впервые в русской литературе последней четверти 18 столетия можно было наблюдать, как влиятельнейшие люди из окружения русской царицы приобретали поэтический облик, сходный с подлинником, и становились узнаваемыми литературными личностями.
Не только Екатерина Великая, но и её ближайшие всесильные вельможи, которых знала и уважала Россия, знала и опасалась политическая Европа, благодаря державинской оде оказывались вдруг такими доступными людьми, что каждый читатель мог без труда заметить черты человеческих слабостей и достоинств, забавные привычки, образ жизни, которым эти персонажи были наделены. Но что для литературы того времени являлось действительно, поразительным, так это то, что сам автор оды вводил в ее ткань образ рассказчика, то есть себя самого, и оказывался также действующей литературной личностью наравне с могущественными героями произведения. Все это было ново, неслыханно и вызывало восхищение. Стихи были отменно звучными, порой добродушно ироничными, а порой художественно изящными.
Свое название ода “Фелица” получила от имени героини “Сказки о царевиче Хлоре”, которую написала сама Императрица, Екатерина Вторая.
Надо сказать, что русская царица имела литературный дар. Она - первая женщина в России, которая довольно профессионально сочиняла либретто, басни, сказки, писала их для своего царственного внука, будущего Императора Александра Первого, Благословенного – с таким титулом Царь войдет в русскую историю. Екатерина переводила на русский язык пьесы английского драматурга Вильяма Шекспира, опередив во внимании к английскому драматургу своих современников почти на сто лет. Более того, Императрица любила театр, нередко его посещала. Она всегда с большим удовольствием смотрела талантливо написанные и талантливо сыгранные комедии и трагедии. Более того, сама писала пьесы, которые ставили на подмостках придворного театра в Зимнем Дворце. Так, только в 1771 году Екатерина написала 5 комедий. В 1772 году эти пьесы были разучены актерами и сыграны на сцене придворного театра. Художественный уровень пьес, написанный Екатериной Великой, довольно высокий для своего времени. Пьесы имели успех и нравились публике. Имя автора пьес, разумеется, не афишировалось, хотя в придворных кругах все хорошо знали их сочинителя. Пьесы имеют назидательный, нравоучительный характер, написаны в духе классицизма, высмеивают сплетни и пороки общества. Названия пьес, написанных царицей, нарицательные, порой, интригующие: «Именины госпожи Ворчалкиной», «Передняя знатного боярина», «Госпожа Вестникова с семьею», «Невеста невидимка». Пожалуй, самая известная пьеса, вышедшая из-под пера царицы, - «О, время». Именно на нее стал нападать редактор журнала «Живописец» Николай Иванович Новиков, просветитель второй половины XVIII, редактор петербургских сатирических журналов, служивший переводчиком в Коллегии иностранных дел. В 1769 году Екатерина негласно разрешила издавать журналы всем желающем (правда, спустя несколько лет, очевидно, способствует их закрытию). Выходят журналы «Трутень», «Всякая всячина», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек». Некоторые журналы издаются большим тиражом. В «Трутне» и «Живописце» разворачивается спор Новикова с Императрицей. Новиков публикует написанные мнения Екатерины критического характера.
Более того, Екатерина выступила инициатором, организатором и автором либретто помпезного национально-патриотического проекта - «исторического действа». Это пьеса «Начальное управление Олега». Для пьесы царица привлекла лучших композиторов, певцов и хореографов. Премьера пьесы состоялась в Петербурге 2 ноября 1790 года. Все петербургские спектакли по произведениям Екатерины были обставлены чрезвычайно богато. Оперы «Февей» и «Горебогатырь», для которых Императрица написала либретто, а также оратория «Начальное управление» были изданы в клавире и партитуре (что по тем временам в России - необычайная редкость).
Одним словом, русская правительница разбиралась в литературе, размещала свои заметки в публичном журнале Новикова, довольно сносно сочиняла сама и любила читать художественную литературу на разных языках.
Очевидно, поэтому, прочитав посвященную ей оду «Фелица», Екатерина растрогалась до слез и стала интересоваться автором произведения . Она призвала свою подругу, Екатерину Дашкову, женщину прекрасно образованную, умную и верную царице, которая и распечатала эту державинскую оду в журнале. Ее Величество сказала Дашковой: «Не опасайтесь, я только вас спрашиваю об том, кто бы меня так близко знал, который умел так верно описать, что ты видишь, что я тут как дура плачу?” Княгиня Дашкова раскрыла имя поэта. Екатерина Вторая была благодарна поэту. Для нее было важно, что ее поэтический образ в оде хорош, прост и обаятелен. Через некоторое время Державин получил по почте щедрое вознаграждение: 500 золотых червонцев и портсигар, осыпанный бриллиантами. Кроме того, автор “Фелицы” имел честь быть представленным самой Императрице, которая и облагодетельствовала его, сделав Державина своим секретарем.
Следует сказать, что ода “Фелица” отступает от правил классицизма. Державин новаторски смешивает разные жанры, рисовал сатирические образы, которые не были характерны для жанра оды. Поэт в своем произведении рисует первые реалистичные портреты своих современников и создает, по сути, идеальный образ русской Императрицы, описывая ее особое поведение и привычки, которыми не отличались ее современники:
“
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь
”.
В самом деле, русскую царицу можно было увидеть гуляющей недалеко от Зимнего дворца. Бывали случаи, когда она не спеша проходила по Дворцовой площади или окрестным с Дворцом улицам. Рядом с Императрицей никого не было - ни охраны, ни фрейлин, ни какого-либо попутчика, сопровождавшего Ее Императорское Величество. Все было просто, обыденно, неброско, так, как бывает у неприметного человека, живущего своей личной, частной жизнью. Так Екатерина поступала тогда, когда у нее болела голова, и она выходила из Дворца, чтобы подышать свежим воздухом. Встречавшие и узнававшие ее Императорское Величество подданные останавливались. Дамы приседали, кавалеры кланялись и снимали шляпы. Строка оды «Почасту ходишь ты пешком» отражает реалистическую ситуацию. Без сомнения, Державин знал эту привычку к одиноким прогулкам Императрицы.
Державинские строки «И пища самая простая // Бывает за твоим столом» – так же правдивы. Дело в том, что в постные дни Екатерина Великая питалась очень скромно. За столом у нее во время обеда в такие дни бывало всего 4-5 человек, с которыми царица обсуждала различные государственные дела, политические новости, имела простое человеческое общение. На столе стояло 5-6 блюд, иногда не очень хорошо приготовленных. Ее старый, но верный повар иной раз мог не уследить за кашей, и она у него пригорала. Екатерина это довольно долго терпела, а перед своими гостями извинялась за его оплошность. Кислые щи, каша, огурцы, квашеная капуста, грибы, хлеб… это в постные дни. Зато в обычные, скоромные дни стол Императрицы был богат. На столе были блюда: и ндейки с шио, терины с крылами и пюре зеленым, утки с соком, маринад из цыплят, окуни с ветчиной, пулярды с труфелями, рябчики по-испански, черепахи, чирята с оливками, гато компьенский, двенадцать салатов, семь соусов, хлебцы тарталеты. А вот меню «малого» обеда императрицы: суп; отварная курица с цветной капустой; мясо с картошкой; четверть жареного барашка, утка и бекасы (на одном блюде). Кроме этого на столе обязательно были разварная говядина, котлеты, сосиски, лангусты, а также различные гарниры из тушеных и жареных грибов и овощей. Запивала обед Императрица смородиновой водкой. На десерт подавали апельсины, яблоки, персики, вишни, слоеные пирожки и бисквиты.
Однако Державин, держась пристойности, решил описать обед Екатерины в самых простых, скромных красках: «И пища самая простая // Бывает за твоим столом». Это и понравилось в оде русской Самодержицы.
«Читаешь, пишешь пред налоем // И всем из твоего пера // Блаженство смертным проливаешь ”, - здесь поэт, конечно же, говорил не только о литературных занятиях Екатерины, но и о ее обширной законотворческой деятельности. Ведь она принадлежала к немногочисленному числу монархов, которые интенсивно и непосредственно общались со своими подданными путём составления манифестов, инструкций, законов, полемических статей и педагогических опусов. В своих мемуарах Екатерина признавалась: «Я не могу видеть чистого пера без того, чтобы не испытывать желания немедленно окунуть его в чернила».
Кроме образа Императрицы в державинской оде «Фелица» есть литературные портреты ее фаворитов. Сама по себе эта мысль описать властителя, полководца, вельможу не была новой, но за образами вельмож, нарисованных в оде, явно проступали черты реальных людей. И в этом Державин был новатором.
Так, например, в оде упоминается князь Григорий Александрович Потёмкин, фаворит Императрицы. Он много и успешно воевал. Однако любил в свободное от государственных дел время проводить дни в пирах и забавах, которые очень любил. Потемкин, этот выдающийся сподвижник Екатерины Великой, был не только человеком ответственным, даровитым, исполнительным и трудолюбивым, но, одновременно с этим, мог демонстрировать противоположные качества человека, избалованного властью и роскошью. Так, известно, что Григорий Александрович Потемкин мог не придерживаться четкого распорядка, необходимого для государственного деятеля, а действовал, иной раз, по своим минутным прихотям и причудам, что подметил и о чем написал в своей оде «Фелица» Державин. Говоря от первого лица, Державин говорит именно от лица Потемкина. То есть в оде как бы сам Потемкин рассказывает о самом себе, о своей жизни и времяпровождении:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.
Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд:
В державинской оде упоминается другой известный екатерининский вельможа - Никита Иванович Панин. Панин являлся наставником наследника трона, Павла Первого. Французский дипломат Лаво, вряд ли имел добрые отношения к Панину, потому довольно зло описал дневной распорядок царского министра. Вот эта запись французского дипломата, скорее напоминающая пасквиль: «Он очень любил еду, женщин и игру; от постоянной еды и сна его тело представляло одну массу жира. Он вставал в полдень; его приближенные рассказывали ему смешные вещи до часу; тогда он пил шоколад и принимался за туалет, продолжавшийся до трех часов. Около половины четвёртого подавался обед, затягивавшийся до пяти часов. В шесть министр ложился отдохнуть и спал до восьми. Его лакеям стоило большого труда разбудить его, поднять и заставить держаться на ногах. По окончании второго туалета начиналась игра, оканчивавшаяся около одиннадцати. За игрой следовал ужин, а после ужина опять начиналась игра. Около трех часов ночи министр уходил к себе и работал с Бакуниным, главным чиновником его департамента. Спать он ложился обыкновенно в пять часов утра».
Был Никита Иванович большим любителем псовой охоты, из-за которой, случалось, забывал о государственных делах. Автор оды сатирически изображает эти черты службы Панина в своей оде:
“Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов”.
Трудно сказать, нравилось ли сатирическое изображение самого себя самому Панину, однако публика, читая оду «Фелица», находила слишком живым и правдоподобным литературный портрет Панина.
- Алексей Григорьевич Орлов, сподвижник Екатерины. Был наделён большой физической силой и любил разные забавы требующие проворства, например, кулачные, бои, пляски, скачки и охота один на один с медведем, но для вельможи это были слишком недостойные и грубые забавы. Образ Алексея заметен в этих строках:
“Или музыкой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух”.
- Лев Александрович Нарышкин, был троюродным братом императора Петра первого великого, но занял лишь должность старшего начальника конюшни. Он известный при дворе шутник и бездельник. Нарышкин отличался необыкновенным гостеприимством и любовью устраивать шумные балы, маскарады и пикники. Один из маскарадов, данный Нарышкиным для Екатерины ІІ в 1772 году, стоил ему 300.000 рублей. Он обожал кататься по Неве по ночам в сопровождении целого оркестра музыкантов с роговыми инструментами из-за чего о тишине и покое в столице можно было только мечтать обычным людям. Его можно заметить в этих строках:
“Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов.”
Екатерина разослала отдельные экземпляры оды КАЖДОМУ из задетых там вельмож, подчеркнув те строки, которые относились к ним. Многие эти вельможи участвовали в дворцовом перевороте 1762 года на стороне Екатерины. Почти все эти вельможи сделали многое для государства, хоть в оде их Державин показывали сатирично и с большой долей иронии. Например:
- Григорий Александрович Потемкин был русским государственным деятелем, создателем Черноморского военного флота в Крыму (благодаря чему Российская Империя чрезвычайно усилила свое влияние на Черном море и получила выход в Средиземное море). После победы над Турцией его стараниями Крым был присоединен к России. Григорий Потемкин стал первым главноначальствующим высшего чина черноморского флота и по повелению Екатерины Великой являлся также строителем городов на юге России, например, Екатеринославля, Херсона, Севастополя, Николаева. Потемкин стал первым хозяином Таврического дворца в Петербурге. Был фактическим правителем Молдавского княжества с 1790 по 1791 годы. Потёмкин также ввёл реформу военной формы, что до этого была очень неудобной и была в основном для военных осмотров, не имела летнего типа из-за чего они ходили по жаре в двух шерстяных мундирах, а новая была легче и удобней, а летом войско носило куртки и брюки из лёгкого, белого полотна.
Новая форма также была довольно красивой, как и старая
- Никита Иванович Панин, глава русской внешней политики в первой половине правления Екатерины Второй. Граф Панин был одним из образованнейших русских людей своего времени. Екатерина называла его энциклопедией . Он интересовался самыми разнообразными вопросами из области государственных знаний и знаком был со многими классическими произведениями философской литературы. Это рроссийский дипломат разработал аккорд, который был планом союза таких северных держав, как Россия, Пруссия, Швеция, а также Речи Посполитой, которая была королевством Польского и Литовского княжества. Северный аккорд должен был, по мысли Панина, возвеличить престиж и значение России, создать вокруг неё союз всех северных держав. После дворцового переворота 1762 года сделал попытку ограничить монархическую власть, представив императрице проект учреждения Императорского совета и реформы Сената. В введении к проекту Панин давал резкую критику господствовавшего в управлении произвола и предложил учреждение Совета из 6-8 членов-министров; все бумаги, который требуют подписи государя, должны были проходить через этот совет и быть заверены кем-либо из министров. Конечно, проект был отклонён императрицей, но после этого Панин не потерял должностей.
- Алексей Григорьевич Орлов заставил императора Петра III подписать акт об отречении и устроил его убийство, за что получил чин генерал-майора. Орлов не получил хорошего образования и воспитания, он не знал иностранных языков, а его дурные манеры шокировали, но несмотря на это, он интересовался наукой, покровительствовал Михаилу Васильевичу Ломоносову и Денису Ивановичу Фонвизину, состоял в переписке с Жак-Жаком Руссо. Был одним из основателей первого научного общества под названием “Императорское Вольное экономическое общество и первым его выборным председателем.
- Лев Александрович Нарышкин во время дворцового переворота был приверженцем Петра третьего из-за чего был арестован, но немного позже во время коронации Екатерины второй его выпустили и назначили старшим начальником конюшни, а до этого он был просто начальником конюшни.
Гражданские оды Державина адресованы лицам, наделенным большой политической властью: монархам, вельможам. Их пафос не только хвалебный, но и обличительный, вследствие чего некоторые из них Белинский называет сатирическими. К лучшим из этого цикла принадлежит «Фелица», посвященная Екатерине II. Сам образ Фелицы, мудрой и добродетельной киргизской царевны, взят Державиным из «Сказки о царевиче Хлоре», написанной Екатериной II. Ода была напечатана в 1783 г. в журнале «Собеседник любителей российского слова» и имела шумный успех. Известный до этого лишь узкому кругу друзей, Державин сделался самым популярным поэтом в России. «Фелица» продолжает традицию похвальных од Ломоносова и вместе с тем резко отличается от них новой трактовкой образа просвещенного монарха. Ода «Фелица» написана в конце XVIII в. Она отражает новый этап просветительства в России. Просветители видят теперь в монархе человека, которому общество поручило заботу о благе граждан. Поэтому право быть монархом налагает на правителя многочисленные обязанности по отношению к народу. На первом месте среда них стоит законодательство, от которого, по мнению просветителей, прежде всего, зависит судьба подданных. И державинская Фелица, выступает как милостивая монархиня-законодательница. Возникает вопрос, какими фактами располагал Державин, на что он опирался при создании образа своей Фелицы - Екатерины, которую лично в эти годы еще не знал. Основным источником этого образа был обширный документ, написанный самой Екатериной II, - «Наказ комиссии о составлении проекта нового Уложения». Новаторство Державина проявилось в «Фелице» не только в трактовке образа просвещенного монарха, но и в смелом соединении хвалебного и обличительного начал, оды и сатиры. Таких произведений предшествующая литература не знала, поскольку правила классицизма четко разграничивали эти явления. Идеальному образу Фелицы противопоставлены нерадивые вельможи (в оде они названы «мурзами»). В «Фелице» изображены самые влиятельные при дворе лица: князь Г. А. Потемкин, графы Орловы, граф П. И. Панин, князь А. А. Вяземский. Позже в «Объяснениях» к «Фелице» Державин назовет каждого из вельмож поименно, но для современников в этих комментариях не было необходимости. Портреты выполнены настолько выразительно, что оригиналы угадывались без труда. Екатерина разослала отдельные экземпляры оды каждому из названных выше вельмож, подчеркнув те строки, которые относились к адресату.
Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает, -
Она мой дух и ум пленяет,
Подай найти ее совет.
Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб.
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.
Не слишком любишь маскарады,
А в клоб не ступишь и ногой;
Храня обычаи, обряды,
Не донкишотствуешь собой;
Коня парнасска не седлаешь,
К духам- в собранье не въезжаешь,
Не ходишь с трона на Восток;
Но кротости ходя стезею,
Благотворящею душою,
Полезных дней проводишь ток.
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.
Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд;
Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю;
И всё на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат.
Или средь рощицы прекрасной
В беседке, где фонтан шумит,
При звоне арфы сладкогласной,
Где ветерок едва дышит,
Где всё мне роскошь представляет,
К утехам мысли уловляет,
Томит и оживляет кровь;
На бархатном диване лежа,
Младой девицы чувства нежа,
Вливаю в сердце ей любовь.
Или великолепным цугом
В карете английской, златой,
С собакой, шутом или другом,
Или с красавицей какой
Я под качелями гуляю;
В шинки пить меду заезжаю;
Или, как то наскучит мне,
По склонности моей к премене,
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.
Или музыкой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух;
Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов;
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов.
Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
За библией, зевая, сплю.
Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.
Нашел, - но льзя ль не заблуждаться
Нам, слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям идти;
Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает. -
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?
Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Так кормщик, через понт плывущий,
Ловя под парус ветр ревущий,
Умеет судном управлять.
Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле, -
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.
Ты здраво о заслугах мыслишь,
Достойным воздаешь ты честь,
Пророком ты того не числишь,
Кто только рифмы может плесть,
А что сия ума забава
Калифов добрых честь и слава.
Снисходишь ты на лирный лад;
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад.
Слух идет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
Что ты в напастях равнодушна,
А в славе так великодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Еще же говорят неложно,
Что будто завсегда возможно
Тебе и правду говорить.
Неслыханное также дело,
Достойное тебя! одной,
Что будто ты народу смело
О всем, и въявь и под рукой,
И знать и мыслить позволяешь,
И о себе не запрещаешь
И быль и небыль говорить;
Что будто самым крокодилам,
Твоих всех милостей зоилам
Всегда склоняешься простить.
Стремятся слез приятных реки
Из глубины души моей.
О! коль счастливы человеки
Там должны быть судьбой своей,
Где ангел кроткий, ангел мирный,
Сокрытый в светлости порфирной,
С небес ниспослан скиптр носить!
Там можно пошептать в беседах
И, казни не боясь, в обедах
За здравие царей не пить.
Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить,
Или портрет неосторожно
Ее на землю уронить,
Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож;
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
И сажей не марают рож.
Ты ведаешь, Фелица! Правы
И человеков и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей;
В твои от дел отдохновеньи
Ты пишешь в сказках поученьи,
И Хлору в азбуке твердишь:
«Не делай ничего худого,
И самого сатира злого
Лжецом презренным сотворишь».
Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть;
Медведице прилично дикой
Животных рвать и кровь их пить.
Без крайнего в горячке бедства
Тому ланцетов нужны ль средства,
Без них кто обойтися мог?
И славно ль быть тому тираном,
Великим в зверстве Тамерланом,
Кто благостью велик, как бог?
Фелицы слава, слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра творит.
Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает,
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить;
Которого закон, десница
Дают и милости и суд. -
Вещай, премудрая Фелица!
Где отличен от честных плут?
Где старость по миру не бродит?
Заслуга хлеб себе находит?
Где месть не гонит никого?
Где совесть с правдой обитают?
Где добродетели сияют?
У трона разве твоего!
Но где твой трон сияет в мире?
Где, ветвь небесная, цветешь?
В Багдаде, Смирне, Кашемире?
Послушай, где ты ни живешь, -
Хвалы мои тебе приметя,
Не мни, чтоб шапки иль бешметя
За них я от тебя желал.
Почувствовать добра приятство
Такое есть души богатство,
Какого Крез не собирал.
Прошу великого пророка,
Да праха ног твоих коснусь,
Да слов твоих сладчайша тока
И лицезренья наслаждусь!
Небесные прошу я силы,
Да, их простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.
В желании угодить императрице взял за основу своего произведения её собственную работу, незадолго до того изданную маленьким тиражом. Естественно, у ярко талантливого стихотворца эта история заиграла более сочными красками, помимо этого, внеся в историю русского стихосложения новый стиль и сделавшая поэта знаменитостью.
Анализ оды
"Фелица" снабжена подзаголовком, который уточняет цель написания этого произведения. В нём говорится об обращении к премудрой царевне татарского мурзы, который поселился в Москве, но находится по делам в Санкт-Петербурге. Также чичтателя мистифицируют тем, что ода, якобы, переведена была с арабского языка. Анализ оды "Фелица" нужно начать с имени, которое не звучит родным ни русским, ни арабам.
Дело в том, что именно так назвала свою героиню Екатерина II в своей сказке о царевиче Хлоре. Послужившая почвой итальянскому языку (тут можно вспомнить кого-нибудь вроде Кутуньо с возгласом "Феличита") латынь переводит слово "фелица" (Felitsa - felicitas) как счастье. Таким образом Державин с первой строки начал превозносить императрицу, далее не удержавшись и от сатиры в описаниях её окружения.
Художественный синтез
Анализ оды "Фелица" показывает установку на обыкновенную, принятую в те времена торжественную хвалебную оду к дате. Написанная традиционной строфикой оды - десятистишиями, и, как положено, Но до Державина никто ещё не посмел слить два противоположных по целевой направленности жанра - величественную хвалебную оду и едкую
Первой была ода "Фелица". Державин как бы "шагнул назад" в своём новаторстве, судя по точно выполненным условиям жанра, хотя бы в сравнении со "Стихами на рождение", которые даже строфикой не разделены. Однако это впечатление пропадает, как только читатель одолевает первые несколько строф. Всё-таки даже композиция оды "Фелица" представляет собой гораздо более широкого порядка художественный синтез.
Сказка "Фелицы"
Интересно рассмотреть, что за мотивы подвигли Державина на сочинение этого "фанфика", что послужило первоосновой и достойна ли была эта тема продолжения. Судя по всему, достойна, и весьма. Екатерина II написала свою сказку для внука, пока что мальенького, но в будущем великого Александра I. В сказке императрицы речь идёт о киевском царевиче Хлоре, которого посетил киргизский хан, чтобы проверить, действительно ли царевич так умён и ловок, как о нём говорят.
Мальчик согласился пройти испытание и найти редчайший цветок - розу без колючек - и отправился в путь. В дороге, ответив на приглашение мурзы Лентяга (говорящее имя), царевич пытается противостоять соблазнам той роскоши и безделья, которыми его соблазняет Лентяг. По счастью, у этого киргизского хана была очень хорошая дочь, которую звали Фелицей, и ещё более хороший внук, которого звали Рассудок. Фелица отправила сына с царевичем, который вышел с помощью Рассудка к цели своего пути.
Мост между сказкой и одой
Перед ними была крутая гора, без троп и лестниц. Видимо, царевич и сам по себе был достаточно упорен, потому что, несмотря на огромный труд и испытания, на вершину он всё-таки взобрался, где и украсил свою жизнь розой без шипов, то есть добродетелью. Анализ оды "Фелица" показывает, что, как в любой сказке, образы здесь условно-аллегорические, но у Державина в начале оды они встают очень крепко, и все одические зачины классических образцов, где непременно восхождение на Парнас и общение с музами, блекнут рядом с, казалось бы, простенькими образами детской сказочки.
Даже портрет Екатерины (Фелицы) дан абсолютно в новой манере, которая совершенно не похожа на традиционную хвалебную одопись. Обычно в одах чествуемый персонаж предстаёт в мало выразительном образе богини, шествующей по торжественным гулким рифмовкам стиха с тяжёлой ритмической одышкой. Здесь же поэт воодушевлён, и - что самое главное - оснащён поэтическим мастерством. Стихи не хромают и не надуваются излишним пафосом. План оды "Фелица" таков, что Екатерина предстаёт перед читателем как умная, но простая и деятельная киргиз-кайсатская царевна. Хорошо играет на стройность построения этого образа и контраст - образ мурзы, порочного и ленивого, чем Державин пользуется на всём протяжении оды. Отсюда и небывалое жанровое разнообразие, которым отличается ода "Фелица".
Державин и императрица
Поза певца здесь тоже меняется по отношению к предмету воспевания, если рассматривать не только всю предыдущую русскую литературу, но даже и стихи самого Державина. Иногда в оде ещё проскальзывает некая богоподобность царицы, но при всём этом и при общей почтительности, которую демонстрирует ода "Фелица", содержание показывает и определённую короткость отношения, не фамильярность, но теплоту почти родственной близости.
А вот в сатирических строках Державин иногда может быть понят двойственно. Собирательные черты образа мурзы высмеивают всех по очереди вельмож Екатерины, причём именно здесь поэт не забывает и себя. Автоирония - тем более редкостный факт в поэзии тех лет. Авторское "я" не лишено лирики, но ясно даётся понять, что "Таков, Фелица, я развратен!", "Сегодня властвую собою, а завтра прихотям я раб". Появление в оде такого авторского "я" - факт огромного художественного значения. Ломоносов тоже начинал оды с "я", но как верноподданный раб, а у Державина автор - конкретный и живой.
Повествование от автора
Естественно, композиция оды "Фелица" не выдержала бы полновесную авторскую индивидуальность. Державин чаще всего подаёт под авторским "я" условный образ певца, который обычно всегда присутствует в одах так же, как в сатирах. Но есть разница: в оде поэт играет только священный восторг, а в сатире только негодование. "Однострунные" жанры Державин объединил созданием живого человеко-поэта, с абсолютно конкретной жизнью, с многообразием чувств и переживаний, с "многострунной" музыкой стиха.
Анализ оды "Фелица" непременно отмечает не только восторг, но и гнев, хулу и хвалу в одном флаконе. По ходу успевает лукавить, иронизировать. То есть ведёт себя на протяжении всего произведения как совершенно нормальный и живой человек. И необходимо отметить, что эта индивидуальная личность обладает несомненными чертами народности. В оде! И теперь подобный случай был бы беспрецедентным, если кто-то в наше время писал бы одические стихи.
О жанрах
Ода "Фелица", содержание которой настолько богато противоречиями, словно тёплыми солнечными лучами согрета лёгкой разговорной речью из реальности быта, лёгкой, простой, иногда шутливой, что прямо противоречит законам этого жанра. Более того, здесь случился жанровый переворот, почти революция.
Надо пояснить, что русский классицизм не знал стихов как "просто стихи". Вся поэзия была строго поделена на жанры и виды, резко разграничена, и границы эти стояли незыблемо. Ода, сатира, элегия и другие виды стихотворного творчества никак не могли смешиваться друг с другом.
Здесь традиционные категории классицизма сломаны напрочь после органичного слияния оды и сатиры. Это касается не только "Фелицы", Державин делал это и раньше, и позже. Например, ода "На смерть - наполовину элегия. Жанры становятся полифоничными с лёгкой руки Державина.
Успех
Колоссальный успех достался этой оде сразу после опубликования: "У каждого умеющего читать по-русски она в руках очутилась" - по словам современника. Сначала Державин остерегался широко публиковать оду, пытался скрывать авторство (вероятно, изображённые и весьма узнаваемые вельможи были мстительными), но тут появилась княгиня Дашкова и напечатала "Фелицу" в журнале "Собеседник", где и сама Екатерина II не гнушалась сотрудничать.
Императрице ода очень понравилась, она даже плакала от восторга, велела немедленно разоблачить авторство и, когда это произошло, послала Державину золотую табакерку с дарственной надписью и пятьсот червонцев в ней. Именно после этого к поэту пришла настоящая слава.
Поэт написал восхваляющую оду царствующей императрице, которая высоко оценила эту литературную работу. Образ Фелицы показался ей достаточно правдоподобным. Оценила она обличительные отрывки в оде Державина, в которых легко было узнать ее придворных. Она отослала им экземпляры рукописного труда. У каждого были подчеркнуты строки, которые обличали «грехи » и пристрастия получателя.
Образ Фелицы
Нетрудно догадаться, кого прославлял в своей оде. Екатерина II в образе Фелицы предстает перед читателем простой, неизбалованной барышней. Она не любит балы и маскарады, не посещает клубы. Ее образ жизни, в отличие от будней придворных, проходит в работе и обычных житейских радостях. Она не запрягает карету, а часто ходит пешком. Она не любит излишеств ни в развлечениях, ни в еде. На ее столе стоит:«…пища самая простая…».
Трудится монархическая особа не жалея себя, читает и пишет перед налоем, ничуть не дорожа своим спокойствием. И росчерком своего пера дарит благоденствие людям.
Она не вступает в бессмысленные войны. Державин отмечает, что царица не стремится к славе великой завоевательницы, и далека от честолюбивых планов по покорению восточных народов. Не покидает своего трона, чтобы отправиться в военные походы.
Поэт отмечает справедливость правительницы, которая мыслит здраво и воздает «достойным честь».
У Фелицы есть литературный вкус и талант, она наслаждается чтением рифмованных произведений:
«Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна…».
Характеристика Фелицы
Проводя сравнительную характеристику правления Екатерины II с суровыми временами Анны Иоановны, Державин пишет о великодушии и мудрости Фелицы.
Она позволяет народу обсуждать себя, не запрещая людям говорить правду и рассказывать небылицы о своей жизни.
Вельмож теперь не казнят без суда и следствия:
«…В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы…».
Знакомо царствующей особе и всепрощение, она нетерпима лишь к намеренному злодейству:
«…Дурачества сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного…»
Великодушная по своей характеристике Фелица прославляет свое имя великими делами. В отличие от предыдущих правителей, она не присмиряет народ показными казнями, не проливает зря кровь невинных. Не ищет славы жестокой правительницы, ведь она велика в своей доброте.
В 1782 году еще не очень известный поэт Державин написал оду, посвященную "киргиз-кайсацкой царевне Фелице". Ода так и называлась "К Фелице" . Трудная жизнь многому научила поэта, он умел быть осторожным. Ода прославляла простоту и гуманность обхождения с людьми императрицы Екатерины II и мудрость ее правления. Но одновременно обычным, а то и грубоватым разговорным языком она повествовала о роскошных забавах, о праздности слуг и придворных Фелицы, о "мурзах", которые отнюдь не достойны своей правительницы. В мурзах прозрачно угадывались фавориты Екатерины, и Державин, желая, чтобы ода в руки императрицы поскорее попала, одновременно этого и опасался. Как самодержица посмотрит на его смелую выходку: насмешку над ее любимцами! Но в конце концов ода оказалась на столе Екатерины, и та пришла от нее в восторг. Дальновидная и умная, она понимала, что придворных следует время от времени ставить на место и намеки оды - прекрасный для этого повод. Сама Екатерина II была писательницей (Фелица - один из ее литературных псевдонимов), оттого сразу оценила и художественные достоинства произведения. Мемуаристы пишут, что, призвав к себе поэта, императрица щедро его наградила: подарила золотую табакерку, наполненную золотыми червонцами.
К Державину пришла известность. Новый литературный журнал "Собеседник Любителей Российского Слова", который редактировала подруга императрицы княгиня Дашкова, а печаталась в нем сама Екатерина, открывался одой "К Фелице". О Державине заговорили, он стал знаменитостью. Только ли в удачном и смелом посвящении оды императрице было дело? Конечно же, нет! Читающую публику и собратьев по перу поразила сама форма произведения. Поэтическая речь "высокого" одического жанра звучала без экзальтации и напряженности. Живая, образная, насмешливая речь человека, хорошо понимающего, как устроена реальная жизнь. Об императрице, конечно же, говорилось похвально, но тоже не высокопарно. И, пожалуй, впервые в истории русской поэзии как о простой женщине, не небожителе:
Мурзам твоим не подражая, Почасту ходишь ты пешком, И пища самая простая Бывает за твоим столом.
Усиливая впечатление простоты и естественности, Державин отваживается на смелые сопоставления:
Подобно в карты не играешь, Как я, от утра до утра.
И, больше того, фривольничает, вводя в оду неприличные по светским нормам того времени детали и сценки. Вот как, например, проводит свой день придворный-мурза, празднолюбец и безбожник:
Иль, сидя дома, я прокажу, Играя в дураки с женой; То с ней на голубятню лажу, То в жмурки резвимся порой, То в свайку с нею веселюся, То ею в голове ищуся; То в книгах рыться я люблю, Мой ум и сердце просвещаю: Полкана и Бову читаю, Над Библией, зевая, сплю.
Произведение было наполнено веселыми, а нередко и язвительными намеками. На любящего плотно поесть и хорошо выпить Потемкина ("Шампанским вафли запиваю / И все на свете забываю"). На кичащегося пышными выездами Орлова ("великолепным цугом в карете англинской, златой"). На готового бросить все дела ради охоты Нарышкина ("о всех делах заботу / Оставя, езжу на охоту / И забавляюсь лаем псов") и т.д. В жанре торжественной похвальной оды так еще никогда не писали. Поэт Е.И. Костров выразил общее мнение и одновременно легкую досаду по поводу удачливого соперника. В его стихотворном "Письме к творцу оды, сочиненной в похвалу Фелицы, царевны Киргизкайсацкой" есть строки:
Признаться, видно, что из моды Уж вывелись парящи оды; Ты простотой умел себя средь нас вознесть.
Императрица приблизила к себе Державина. Помня о "бойцовских" свойствах его натуры и неподкупной честности, отправляла на различные ревизии, заканчивающиеся, как правило, шумным возмущением проверяемых. Поэт назначался губернатором Олонецкой, затем Тамбовской губернии. Но долго не удерживался: слишком рьяно и властно расправлялся с местными чиновниками. В Тамбове дело зашло так далеко, что наместник края Гудович подал в 1789 году жалобу императрице на "самоуправство" не считающегося ни с кем и ни с чем губернатора. Дело было передано в Сенатский суд. Державина отставили от должности и до окончания судебного разбирательства обязали жить в Москве, как сказали бы сейчас, под подпиской о невыезде.
И хотя поэта оправдали, он остался без должности и без расположения государыни. Рассчитывать можно было вновь лишь на себя самого: на предприимчивость, даровитость и удачу. И не падать духом. В составленных уже в конце жизни автобиографических "Записках", в которых поэт говорит о себе в третьем лице, он признается: "Не оставалось другого средства, как прибегнуть к своему таланту; вследствие чего написал он оду “Изображение Фелицы” и к 22-му числу сентября, то есть ко дню коронования императрицы, передал ее ко двору <…> Императрица, прочетши оную, приказала любимцу своему (имеется в виду Зубов, фаворит Екатерины, - Л.Д.) на другой день пригласить автора к нему ужинать и всегда принимать его в свою беседу".
Читайте также другие темы главы VI.
