Ученый-историк, географ и языковед,один из первых крупнейших русских китаеведов
Бичурин Никита Яковлевич (отец Иакинф) (1777 - 1853) - яркая и самобытная фигура в науке. Один из первых крупнейших русских китаеведов, он сформировался как ученый - историк, географ и языковед, несмотря на все ограничения, связанные с монашеским саном и должностными обязанностями духовного чина, и по заслугам прослыл вольнодумцем и «атеистом в рясе». Он своим трудом оказал неоценимые услуги сближению и взаимному пониманию русского и китайского народов. Бичурин хотя и имел предшественников, но по существу открыл для отечественной и мировой науки ценнейшие богатства китайской официальной историографической литературы (дииастийные хроники, так называемые «доклады с мест», присоединявшиеся к хроникам описания путешественников и т. д.). Он был первым, кто, базируясь на этих источниках, проверяя их личными наблюдениями, открыл своими исследованиями взорам ученых и массового читателя широкие горизонты исторической географии Северного Китая, Тибета, Кореи, Монголии, а также государств Средней Азии (в то время не входивших в пределы России). Изучение этих стран, политический интерес к которым неуклонно нарастал, в русской и западноевропейской науке тогда еще только начиналось. Бичурин - человек со сложной и необычной биографией. В начале его жизни биография его полна пробелов, неясностей и изломанных линий. Здесь мы ограничимся лишь краткими сведениями. Бичурин родился в селе Шини (ныне Бичурине) Свияжского уезда Казанской губернии в семье «дьячка Иакова» 29 августа 1777 г. Недолго проучившись в классе нотного пения Новокрещенской школы, он затем перешел в Казанскую семинарию, которую и закончил блестяще в 1799 г. В 1800 г. он уже сам преподает в Казанской семинарии (преобразованной в духовную академию). В 1802 г. был пострижен в монахи, принял духовный сан и был наречен в монашестве Иакинфом. Бичурин получил назначение архимандритом в Вознесенский монастырь в Иркутске, где стал одновременно и ректором семинарии. Вскоре, уже в 1803 г. (как пишут биографы, «вследствие нарушения монастырского устава»), отец Иакинф был сослан в монастырь в г. Тобольск, где также был преподавателем риторики в семинарии. Его широкая образованность и живой интерес к истории, быту и культуре народов Восточной Азии (монголов, китайцев и др.), особенно в период пребывания в Иркутске, были широко известны. Вероятно, поэтому в 1805 г, при подготовке к отправлению в Китай девятого состава духовной миссии в Пекине Бичурин был синодом назначен начальником этой миссии и архимандритом Сретенского монастыря в Пекине. Окончательное утверждение состава миссии состоялось лишь к концу 1807 г. Выездом ее в Пекин в сентябре 1807 г. и заканчивается по существу первая часть его жизни. Прибыв в январе 1808 г. в столицу новой для него и сказочной для его современников страны, отец Иакинф со всей присущей ему энергией принялся за изучение Китая, нравов и обычаев китайского народа, овладел китайским языком - разговорным и литературным, что открыло ему доступ к сердцу народа и к сокровищницам китайской географической, исторической и этнографической литературы.
За 14 лет пребывания в Китае Бичурин приобрел (и затем вывез в Россию на караване из 15 верблюдов) исключительное по научной ценности собрание китайских и иных изданий и рукописей, на долгие годы послуживших ему источником для разнообразных научных изысканий. Поглощенный научными занятиями, он настолько запустил свои «пастырские» дела, что состояние руководимой им миссии оказалось плачевным. В результате, по отозвании Бичурина в Россию в 1821 г., он был сослан в Валаамский монастырь. Вырвавшись из ссылки лишь в 1826 г. по особому ходатайству министерства иностранных дел, нуждавшегося в нем, как знатоке языков в быта народов Восточной Азии, отец Иакинф был причислен к Азиатскому департаменту. Однако и в дальнейшем, при последующих попытках (1831), освободиться от монашества ему не удалось. Будучи «оставлен на жительство» в келье Петербургской Александро-Невской лавры (т. е. вынужденный и далее терпеть гнет монастырской жизни и находиться под постоянным надзором со стороны начальства лавры), он принялся за подготовку к печати своих переводов и исследований. Первые научные статьи его были опубликованы в 1827 г., первые труды («Записки о Монголии» и «Описание Тибета») - в 1828 г. До конца дней своих Бичурин напечатал ряд крупных работ (общее число их 12) и десятки статей, которые печатались в 20 различных периодических изданиях. Интересно отметить, что, обогатив российскую географическую науку ценнейшими сведениями о странах и народах, до того малоизвестных или почти неизвестных, сам Бичурин вплоть до 1842 г. считал свою деятельность подготовительной к достижению основной своей цели - изданию полного описания Китая. В предисловии к «Статистическому описанию Китайской империи» (впервые напечатано в 1842 г.) (1) он писал: «...цель всех, доселе изданных мною разных переводов и сочинений, в том состояла, чтобы предварительно сообщить некоторые сведения о тех странах, через которые лежат пути, ведущие во внутренность Китая. Порядок требовал прежде осмотреть Тибет, Тюркистан и Монголию, т. е. те страны, которые издавна находятся в тесных связях с Китаем и через которые самый Китай имеет связи с Индией, Среднею Азией и Росии. Свой двухтомный труд «Статистическое описание Китайской империи» Бичурин считал лишь первым шагом к осуществлению этой цели всей его жизни. При этом не открытие Китая и сопредельных ему стран для русского читателя (каковым фактически были в целом взятые его труды) ставил себе в заслугу ученый, а лишь возможно более широкое освещение различных сторон жизни народов Китая. Описывая отдельные области Китайской империи, Бичурин благодаря своим «подготовительным» работам смог не только дать детальное описание местной флоры и фауны, но и указать, что именно является в каждой из областей действительно местным и что привнесено извне благодаря деятельности человека. «При описании местных естественных произведений, - пишет он, - я отметил в примечаниях дерева и растения, вывезенные в Китай из-за границы. Из сих примечаний можно влдеть, что собственно принадлежит климатам и почвам Китая и что заимствовано им
из других стран света» . Бичурин прекрасно знал труды своих предшественников (особенно русских) и высоко ценил многие из них (например, изданный в 1784 г. многотомный труд И. Россохина и А. Леонтьева «Обстоятельное описание происхождения и состояния маньчжурского народа и войска, в осьми знаменах состоящего») как основанные на первоисточниках. В своих трудах он постоянно указывал, какие именно материалы им использованы. Вместе с тем в течение всей своей научной деятельности немало сил и труда затратил Бичурин на борьбу против путаницы в сведениях о народах и странах Восточной Азии, возникшей в западноевропейской и русской науке того времени в результате некритического пользования первоисточниками, недостаточного знания языков народов Азии переводчиками и исследователями или же в результате нарочитого искажения этих сведений некоторыми авторами современных Бичурину предвзятых и поверхностных работ. Он показал, что погрешности встречаются и в трудах монгольских и китайских авторов. В предисловии к «Статистическому описанию Китайской империи» он пишет: «...Ошибочных мест открылось несколько на юго-западных пределах Китая и в Восточной Монголии. Что касается до Западной Монголии и частию Восточного Тюркистана, то надлежало почти десятую часть во многом изменить. Погрешности на картах наиболее относились к озерам и рекам» (там же, стр. XIV). Причину этой путаницы и наличия значительных пропусков в исторической географии Восточной Азии Бичурин видел также в неумении или нежелании сопоставлять данные различных источников. Его же собственные труды, как правило, снабжены «Прибавлениями» (как скромно именуются эти словники, представляющие собой краткие историко-географические справки). Советскому читателю кажется странным, что необходимость таких «Прибавлений» Бичурину приходилось доказывать: «Многим, может быть, излишними покажутся, - пишет он, -- прибавления с описанием древних городов, существовавших некогда в Маньчжурии и Монголии, и также древние китайские названия гор и рек в тех же странах» (там же, стр. ХХIII). Труды его высоко оценивались современниками. Читателя привлекала широта интересов Бичурина, огромность и неизвестность территорий, охваченных его исследованиями, глубина понимания им источников и точность их перевода, а также особенно редкое тогда дружественное отношение к изучаемым народам стран Востока, стремление без предвзятости представить их быт, обычаи, культуру, их вклад в культуру общечеловеческую. Великий современник его А. С. Пушкин, дружески встречавшийся с Бичуриным и хорошо знавший его как ученого писал: «Самым достоверным и беспристрастным известием о побеге калмыков обязаны мы отцу Иакинфу, коего глубокие познания и добросовестные труды разлили столь яркий свет на сношения наши с Востоком» (1). Столь же высокой была оценка знаний Бичурина и в среде виднейших западноевропейских ученых. Так, известный французский синолог Станислав Жюльен в доказательство своей правоты в споре с Потье относительно точности перевода китайских источников приводил, как наиболее авторитетное, отрицательное мне
ние Бичурина о переводах Потье. На европейские языки (французский, немецкий) переведены труды Бичурина: «Записки о Монголии...» (географическое, политическое и экономическое описание Монголии, 1828), «Описание Тибета в нынешнем его состоянии с картою дороги от Чен-Ду до Хлассы», «Описание Пекина, с приложением плана сей столицы, снятого в 1817 г.» и др. Под скромным подзаголовком «К описанию Пекина» скрыт огромный, невероятный по затратам энергии труд Бичурина по топографической (с промером в шагах) съемке города, треть которого была запретна и открывалась для посещения лишь в самых исключительных случаях. Как ученый-географ Бичурин огромное значение придавал картам. Его описание отдельных стран и всей северной зоны Центральной и Восточной Азии, равно как и статьи о пройденных им маршрутах и описания городов, снабжены максимально документированными картами, планами и т. д. Как уже упоминалось, в значительной части эти карты строились на материалах, собранных им лично. В тех же случаях, когда не имелось возможности пройти по изображаемому маршруту самому, он стремился уточнять данные источников перекрестным сличением сведений из оригинальных источников китайских и иных. Так, например, им составлена упомянутая выше карта пути от Чен-Ду до Хлассы (Лхасы). Глубокое знание восточноазиатской (в первую очередь китайской) географической и исторической литературы позволило ему впервые поставить (и в ряде случаев правильно разрешить) вопрос о соответствии названий и о местонахождении упоминаемых различными источниками рек, гор, озер и населенных пунктов. Круг научных интересов Бичурина не ограничивался чисто географическими проблемами. Его интересовали (и были предметом его исследования) вопросы политической истории, этнографии, экономики, языкознания, истории культуры народов и стран Восточной и Центральной Азии. С полным основанием утверждая, что географию и историю страны нельзя изучать без знания языка народа изучаемой страны, Бичурин занялся вопросами лексического состава и грамматического строя китайского языка, составил при этом свой словарь на 12 000 иероглифов (уточняя материал, он четырежды его переписал), подготовил и издал первую в России обстоятельную «Грамматику китайского языка - Ханьвынь-цимын». При этом он разработал свою (отличную от применяемой в трудах предшественников и преемников) транскрипцию произношения (фонетики) китайских иероглифов русскими буквами. Таков далеко не полный перечень проблем и трудов Бичурина, в которых им за 46 лет его научной работы сделаны открытия или сказано первое слово. В научной деятельности Бичурина обращает на себя внимание его высокая принципиальность, полное отсутствие преклонения перед авторитетами. Горячего патриота русской науки глубоко возмущало превознесение мнимых заслуг дутых заграничных научных авторитетов. Он писал: «Если бы мы, со времен Петра Первого доныне, не увлекались постоянным и безразборчивым подражанием иностранным писателям, то давно бы имели свою самостоятельность в разных отраслях просвещения. Очень неправо думают те, которые полагают, что зап
адные европейцы давно и далеко опередили нас в образовании, следовательно, нам остается только следовать за ними. Эта мысль ослабляет наши умственные способности, и мы почти в обязанность себе ставим чужим, а не своим умом мыслить о чем-либо. Эта же мысль останавливает наши успехи на поприще образования в разных науках. Если слепо повторять, что напишет француз или немец, то с повторением таких задов всегда будем назади и рассудок наш вечно будет представлять в себе отражение чужих мыслей, часто странных и нередко нелепых» Цитируется по первому тому сочинений Н. Я. Бичурина (Иакинфа), изд. АН СССР, 1950.Примечательно, что высоко ценимый русской передовой общественностью, любимый ее лучшими представителями (в их числе были, кроме А. С. Пушкина, декабрист Н. А. Бестужев, В. Г. Белинский и другие), Бичурин снискал ожесточенную враждебность не только у Булгарина, но и у барона Брамбеуса (Сенковского), для которого и Россия и все русское (особенно язык русский) были олицетворением грубости, отсталости. Наиболее плодотворной порой научной деятельности Бичурина были 1839-1844 годы. Последний его капитальный труд «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» был опубликован в 1851 г. В 1828 г. Бичурин был избран членом-корреспондентом Академии наук. Четыре раза ему присуждалась Демидовская премия (последний раз за «Собрание сведений о народах...»). Бичурин умер после тяжелой болезни 11 мая 1853 г. и похоронен на кладбище Александро-Невской лавры. На памятнике, стоящем над его прахом, начертана китайская строка в восемь иероглифов, гласящая: «Постоянно прилежно трудился над увековечившими его славу историческими трудами». Многие из его трудов сохранили в полной мере свою научную значимость до наших дней и служат источникам при разработке ряда проблем, получивших подлинно научное освещение лишь в наши дни. Литературное наследство Бичурина высоко оценено в наше, советское время. Основная заслуга его в том, что он, снимая своими трудами со стран Восточной Азии завесу фальшивой таинственности, сделал Китай более понятным, а следовательно, и близким для русских, что приобретает совершенно особое историческое значение в наше время, когда нерушимая дружба навек соединила эти два великих народа. Продолжателями дела Н. Я. Бичурина по изучению данных китайской историографии о прошлом народов нашей родины были В. П. Васильев, Э. Бретшнейдер и ряд других. Однако наиболее основателен и обширен труд покойного советского ученого Н. В. Кюнера, завершенный им незадолго до смерти (1955 г.). В последние годы появился ряд статей о Н. Я. Бичурине. Академией наук (институтами этнографии, востоковедения и материальной культуры) предпринято переиздание главнейших из его трудов. В 1950-1953 гг. переиздано в трех томах «Собрание сведений о народах в Средней Азии, обитавших в древние времена». Выпущен биографический роман о Н. Я. Бичурине для юношества («Друг Чжунго» А. Таланова и Н. Ромовой). Этот труд в трех томах переиздан в Академия наук СССР в 1950-1953 гг. (АН СССР, Ин-т этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая).
Архимандрит Иакинф (в миру Никита Яковлевич Бичурин; 29 августа (9 сентября)1777 с. Акулево, Чебоксарский уезд, Казанская губерния - 11 (23) мая 1853, Санкт-Петербург) - архимандрит Православной российской церкви; дипломат, востоковед и путешественник, знаток китайского языка, один из основоположников российской синологии. Член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук (17 декабря 1828 года).Оставил значительное число сочинений о Китае и сопредельных странах. Ввёл в мировой научный оборот значительное число китайских исторических источников, в том числе «Описания Дайцинской империи».
Родился 29 августа 1777 года в семье дьячка Якова Даниловича Бичурина (1749-1812) в селе Акулево (чуваш. Шемпер). По национальности - вероятно на половину или на четверть - чуваш, мать - русская, его дед Данил Семенов предполагается, что был из чувашей. Начальное образование получил в училище нотного пения в Свияжске. С 1785-1799 обучался в Казанской семинарии, где получил фамилию Бичурин, и закончил её с отличием. Окончив Казанскую духовную академию в 1799 году, был оставлен преподавателем в академии. Преподавал грамматику, риторику. Находясь на преподавательской работе, принял монашеский сан и год исполнял должность настоятеля Казанского Иоанновского монастыря. Был толмачом, осуществлял переводы с русского на чувашский. В 1802 году был назначен архимандритом Вознесенского монастыря в Иркутске и ректором духовной семинарии, но у него возникли конфликты с семинаристами, также его обвиняли в нарушении устава.
В 1807 году определён начальником духовной миссии в Пекине, где и оставался до 1822 года. В совершенстве овладел китайским языком и составил словарь, который лично переписал четыре раза.
В Пекине Бичурин начал переводить на русский язык китайские источники: «Сышу» (Четверокнижие) - свод учений Конфуция и конфуцианцев, географическое сочинение в трех томах, сводную историю Китая в 17 томах, китайскую хронологию, «Описание Тибета», «Описание Чжунгарии», «Описание Пекина», сочинения по религии, философии, юриспруденции, медицине, экономике, сельскому хозяйству, торговле и другие. Бичурин составил многотомный китайско-русский словарь, перевел на русский язык маньчжуро-китайский словарь в 4-х томах. Во время борьбы с Наполеоном, русскому правительству было не до Китая, в результате чего миссия испытывала недостаток средств и была полностью опустошена. За это начальник миссии был лишён сана архимандрита и сослан в Валаамский монастырь. В мае 1821 года выехал из Пекина.
В 1826 году ему удалось переселиться в Санкт-Петербург, где он получил при министерстве иностранных дел должность переводчика с китайского языка, этому способствовал китаевед Е. Ф. Тимковский и, возможно, Шиллинг фон Канштадт, работавший в Министерстве иностранных дел. В 1828 году Бичурин был избран членом-корреспондентом Российской академии наук по разряду литературы и древностей Востока. В 1828 году работал в Петербургской публичной библиотеке; избран почетным библиотекарем. К концу 1829 года подготовил первую библиографическую работу - «Реестр китайских и маньчжурских книг, находящихся в императорской Публичной библиотеке». В 1830 совершил экспедицию в Забайкалье, откуда привёз тибетские и монгольские книги, принадлежности буддийскую храмовую утварь и другое.
В Кяхте открыл первую в России школу китайского языка. Преподавал в школе, создал первый учебник китайского языка («Китайская грамматика»).
С 1831 года член Азиатского общества в Париже. Неоднократный лауреат Демидовской премии.
В Санкт-Петербурге отец Иакинф получает светское признание, среди его знакомых - А. С. Пушкин, А. А. Краевский, В. Ф. Одоевский, К. М. Шегрен, И.А. Крылов, И. И. Панаев, А. В. Никитенко и много других литераторов публиковавшихся в журнале«Московский телеграф». В Забайкалье встречался с декабристами: братьями Бестужевыми, И. И. Пущиным и другими.
В 1848 г. приступил к созданию своего последнего труда «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена». Труд в трёх томах с приложением карт был опубликован в 1851 г. К тому времени сильно пошатнулось здоровье синолога, хотя он и выжил в холерной эпидемии. Скончался в Александро-Невской лавре в 1853 г.
В 1808 году, когда иеромонах Иакинф (в миру Никита Яковлевич Бичурин) выехал в Пекин в составе русской духовной миссии, ему было 34 года. К этому времени он успел поработать преподавателем Казанской и Иркутской семинарий, побывать архимандритом Вознесенского монастыря, посидеть в тюрьме Тобольского монастыря за связь с девицей.Прибыв в столицу Поднебесной империи, отец Иакинф, не утруждая себя церковными делами, пропадал на базарах и в харчевнях, осваивая труднейший для европейца китайский язык. Через два года он уже свободно говорил и писал на нем, скупал древние китайские книги и записывал свои наблюдения. «В таком государстве, — писал он, — есть много любопытного, много хорошего, поучительного для европейцев, кружащихся в вихре различных политических систем». Бичурин первым среди европейских ученых признал самобытность культуры Китая, в то время как его предшественники выводили корни китайцев из Египта и даже Вавилона.
Пекинский православный монастырь и посольский двор.
За 14 лет пребывания в Китае Бичурин приобрел (и затем вывез в Россию на караване из 15 верблюдов) исключительное по научной ценности собрание китайских и иных изданий и рукописей. По существу он открыл для отечественной и мировой науки ценнейшие богатства китайской официальной историографической литературы — династийные хроники, так называемые «доклады с мест», присоединявшиеся к хроникам описания путешественников и т. д.
Первый китайско-русский рукописный словарь.
Кадр "Первого канала"
Поглощенный научными занятиями, Бичурин настолько запустил свои «пастырские» дела, что состояние руководимой им миссии оказалось плачевным. Через 14 лет Бичурина отозвали: Синод предъявил ему обвинения в пренебрежении к церковным делам и плотском пристрастии к китаянкам. «Чего ты в узкоглазых нашел хорошего?», — искренне удивлялись в России. «Китаянки столь приятного обхождения, — следовал ответ, — что во всем мире таковых не сыскать, и никогда они скандала не учинят, как это принято в странах цивилизованных».
Словом, монаха из Бичурина не вышло, зато вышел прекрасный ученый-китаевед, потому что его истинной страстью все-таки были не китаянки, а наука. Вернувшись в Петербург, Никита Яковлевич принялся за писательские труды. За них он получил несколько Демидовских премий, признание востоковедов всего мира; сочинения его Высочайше предписано было иметь в университетах и гимназиях. А его 16-томная история Китая под названием «Всепроникающее зеркало» до сих пор является одним из лучших трудов по истории нашего великого восточного соседа.
Если бы мы, со времен Петра Первого доныне, не увлекались постоянным и безразборчивым подражанием иностранным писателям, то давно бы имели свою самостоятельность в разных отраслях просвещения. Очень неправо думают те, которые полагают, что западные европейцы давно и далеко опередили нас в образовании, следовательно, нам остается только следовать за ними. Эта мысль ослабляет наши умственные способности, и мы почти в обязанность себе ставим чужим, а не своим умом мыслить о чем-либо. Эта же мысль останавливает наши успехи на поприще образования в разных науках. Если слепо повторять, что напишет француз или немец, то с повторением таких задов всегда будем назади и рассудок наш вечно будет представлять в себе отражение чужих мыслей, часто странных и нередко нелепых.
Иакинф Бичурин
Никита Яковлевич Бичурин Пичуринский, о. Иакинф, Иоакинф, Гиацинт; кит. Иациньтэ 乙阿钦特 , Бицюлинь 比丘林 . 29.8(9.9).1777, с. Акулево Свияжской округи Цивильского р-на Казанской губ. (совр. Чувашия) — 11(23).5.1853, Александро-Невская лавра. Русский востоковед, синолог-энциклопедист, основатель отечественного китаеведения как комплексной научной дисциплины, монах, архимандрит и глава IX Российской Духовной миссии в Пекине. Род. в семье дьякона-чуваша Якова Данилова. В 1786/1787 поступил в Казанскую дух. семинарию (с 1798 — академию), к-рую окончил в 1799 и в которой остался преподавать грамматику. В 1800 постригся в монахи, 1801 был назначен настоятелем Казанского Иоановского монастыря, а в 1802 был рукоположен в архимандриты и направлен в Иркутск настоятелем Вознесенского монастыря и ректором семинарии. В 1805 решением Синода за нарушение монашеского обета и конфликты с семинаристами снят с должности, переведен в Тобольскую семинарию преподавателем риторики и лишен права церковного служения. В 1807-1821 возглавил IX Российскую Дух. миссию в Пекине, состоявшую, помимо него, из 3 иеромонахов, 2 причетников, 4 студентов (из кот. двое умерли в Пекине) и одного пристава. В янв. 1822 вернулся в Санкт-Петербург и оказался под следствием Петербургской духовной консистории и домашним арестом в Александро-Невской лавре. Был обвинен в небрежении миссионерскими обязанностями, непосещении церкви, продаже церковного имущества, плохом надзоре за подчиненными и пр., лишен сана архимандрита и 4.9.1823 навечно заточен в Валаамский монастырь, игравший роль тюрьмы для осужденных за религиозные преступления. 1.11.1826 был освобожден, переведен на жительство в Александро-Невскую лавру и на службу переводчиком в Азиатский деп. МИД России. В 1828 избран чл.-корр. АН России по разряду литературы и древностей Востока, в 1829 стал почетным библиотекарем Публичной библиотеки, в 1831 — членом Азиатского общества в Париже. В 1830 в составе научной экспедиции под начальством изобретателя первого в мире электромагнитного телеграфа и основателя иероглифического литографирования в России, барона П.Л. Шиллинга отправился в Кяхту, центр русско-китайской торговли, расположенный на границе с Китайской империей в районе Халха-Монголии. Там по его инициативе и при непосредственном участии в качестве преподавателя в янв. 1830 начала действовать Кяхтинская школа китайского языка — первое в России специализированное учебное заведение такого рода. 18.5.1835 состоялось его торжественное официальное открытие в качестве училища с четырехгодичным бесплатным обучением и правом освобождения от воинской повинности. Для него Н.Я. Бичурин составил программу, положившую начало методологии изучения китайского языка в России, и предоставил изданную в 1835 грамматику китайского языка. В 1831 подал в Синод прошение о снятии сана, МИД его поддержал, но Николай I отказал. В последние годы жизни болел, похоронен в Александро-Невской лавре.Насыщенная яркими событиями биография Н.Я. Бичурина, как никакого другого отечественного синолога, стала предметом пристального внимания не только историков, но и беллетристов (А. Таланов, Н. Ромова, 1955; В.Н. Кривцов, 1972, 1976; С.Н. Марков, 1973). В 1977 г. в институте востоковедения АН СССР была проведена научная конференция «Н.Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение (К 200-летию со дня рождения)».
В 1828-1851 гг. Н.Я. Бичурин опубликовал свыше 100 крупных научных работ, переводов и исследований, посвященных истории, литературе, философии, религии, экономике, праву, административной системе, торговле, земледелию, медицине, нравам, обычаям и многим другим аспектам духовной и материальной культуры Китая, а также истории и этнографии тюрко- и монголоязычных народов Средней и Центральной Азии, в основном по данным кит. источников. Поскольку в своих трудах он проявил беспрецедентную доселе широту мировоззрения и опирался на обширную источниковедческую базу на китайском и маньчжурском языках, освоенную во время 12-летнего пребывания в Пекине, они не только придали подлинный научный статус российскому китаеведению, но и сразу вывели его в мировые лидеры. Н.Я. Бичурин трижды (1834, 1839, 1851) удостаивался Демидовской премии за лучшие отеч. научные труды. Его публикации вызвали к себе широкий общественный интерес и получили высокую оценку выдающихся деятелей русской культуры — В.Г. Белинского, Н.А. Бестужева, И.А. Крылова, В.Ф. Одоевского, И.И. Панаева, М.П. Погодина, Н.А. Полевого, А.С. Пушкина, к-рый при написании «Истории Пугачева» использовал его книгу «Историч. обозрение ойратов, или калмыков, с XV ст. до настоящего времени» (1834). В 1848 он передал 168 единиц своей библиотеки Казанской дух. академии. Обширное рукописное наследие Н.Я. Бичурина, описанное С.А. Козиным (1929), П.Е. Скачковым (1933, 1956, 1977), А.А. Петровым (1937), Б.А. Малькевич (1953), З.И. Горбачевой (1954), Д.И. Тихоновым (1954) и Л.И. Чугуевским (1959, 1967), хранится также в секторе Вост. рукописей СПб филиала ИВ РАН. Среди неопубликованного числятся такие монументальные труды, как перевод «Цзы чжи тун цзянь» («Всеобщее зерцало, управлению помогающее», 15 томов, 8384 л.) Сыма Гуана , «Четверокнижия» (2 тома, 1179 л.), «История дома Мин» (590 л.) и около десятка весьма объемных (доходящих до двух с лишним тыс. л.) кит.-русс., маньч.-кит.-русс., кит.-лат. словарей.
Увидевшие свет при жизни автора сочинения Н.Я. Бичурина делятся на 3 большие группы: 1) переводы и переложения кит. источников: «Описание Тибета в нынешнем его состоянии» (1828), «Описание Пекина» (1828), «История первых четырех ханов из дома Чингисова» (1829), «Описание Чжуньгарии и Восточного Туркестана» (1829), «Сань-цзы-цзин, или Троесловие с литографированным китайским текстом» (1829), «Изображение первого начала» (1832), «Историческое обозрение ойратов, или калмыков, с XV ст. до настоящего времени» (1834), «Буддийская мифология» (1941), «Собрание сведений о народах, обитавших в Ср. Азии в древнее время» (3 ч., 1851) и др.; 2) обзорные журнальные статьи: «Ежедневные упражнения китайского императора» (1828), «О древнем и нынешнем богослужении монголов» (1828), «Земледельческий календарь китайцев» (1830), «Статистические сведения о Китае» (1837), «Взгляд на просвещение Китая» (1838), «Меры народного продовольствия в Китае» (1839), «Основные правила китайской истории, первоначально утвержденные Конфуцием и принятые китайскими учеными» (1839), «О шаманстве» (1839), «Сравнение меры китайской с русскою и английскою» (1839), «Китайские военные силы» (1840), «Общественная и частная жизнь китайцев» (1840), «Изложение буддийской религии» (1941), «Пекинское дворцовое правление» (1941), «Хлебные магазины в Китае» (1945); 3) оригинальные исследования: «Записки о Монголии» (1828), «Китайская грамматика» (2 ч., 1838), «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение» (1840), «Статистическое описание Китайской империи» (2 ч., 1842), «Китай в гражданском и нравственном состоянии» (1848).
Создателем «новой философии» конфуцианства (неоконфуцианства) считал Чжоу Дунь-и (XI в.), к-рый «сочинил космогонию» «Тай цзи ту шо» («Изъяснение плана Великого предела», по Бичурину — «Чертеж Первого начала»). Изложил (фактически перевел) содержание указ. соч. с коммент. Чжу Си и др. видных конф. ученых. Понятие «Тай сюй» («Великая пустота», см. Сюй) в соединении с Тай цзи («Великий предел», по Бичурину — «Первое начало») толковал как «предвечную силу, не имеющую ни начала, ни пределов», действующую в «воздухе Ци» (см. Ци ) неотделимую от него. «Воздух Ци», согласно Бичурину, — «существо простое, не имеющее видимого образа», но «до времен миробытия» содержащее «в невидимом зародыше» все образы вещей видимого мира. Движение (дун [1 ], см. Дун-цзин), рассматриваемое как «воля предвечной силы», развернуло «зародыш» в «веществ. образ». Для обозначения «двух первых начал» — дуальных космич. сил инь-ян Бичурин использовал понятия соответственно «водород» и «теплород». Интерпретировав неоконф. доктрину в терминах зап. религ. философии, вывел происхождение «телесного существа» человека от «водорода», «духовного» — от «теплорода», первое от воздействия внеш. впечатлений клонится ко злу, второе — к добру. Бичурин показал метафизич. обоснованность конф. этики, принципы к-рой — «добродетели» — считаются заключающими «небесный порядок, истину и Первое начало». Столпами «новой философии» называл также Шао Кан-цзе (Шао Юн , XI в.) как «астронома» и создателя системы «миробытия» — описания структуры «образования мира, его продолжения и разрушения», а также Чжу Си как автора образцовой истории Китая и «систематич. изъяснения» шести классич. книг («Лю цзин», см. «Ши сань цзин»), давшего «кит. словесности и философии единство в понятиях».
Ученый-историк, географ и языковед,один из первых крупнейших русских китаеведов
Бичурин Никита Яковлевич (отец Иакинф) (1777 - 1853) - яркая и самобытная фигура в науке. Один из первых крупнейших русских китаеведов, он сформировался как ученый - историк, географ и языковед, несмотря на все ограничения, связанные с монашеским саном и должностными обязанностями духовного чина, и по заслугам прослыл вольнодумцем и «атеистом в рясе». Он своим трудом оказал неоценимые услуги сближению и взаимному пониманию русского и китайского народов. Бичурин хотя и имел предшественников, но по существу открыл для отечественной и мировой науки ценнейшие богатства китайской официальной историографической литературы (дииастийные хроники, так называемые «доклады с мест», присоединявшиеся к хроникам описания путешественников и т. д.). Он был первым, кто, базируясь на этих источниках, проверяя их личными наблюдениями, открыл своими исследованиями взорам ученых и массового читателя широкие горизонты исторической географии Северного Китая, Тибета, Кореи, Монголии, а также государств Средней Азии (в то время не входивших в пределы России). Изучение этих стран, политический интерес к которым неуклонно нарастал, в русской и западноевропейской науке тогда еще только начиналось. Бичурин - человек со сложной и необычной биографией. В начале его жизни биография его полна пробелов, неясностей и изломанных линий. Здесь мы ограничимся лишь краткими сведениями. Бичурин родился в селе Шини (ныне Бичурине) Свияжского уезда Казанской губернии в семье «дьячка Иакова» 29 августа 1777 г. Недолго проучившись в классе нотного пения Новокрещенской школы, он затем перешел в Казанскую семинарию, которую и закончил блестяще в 1799 г. В 1800 г. он уже сам преподает в Казанской семинарии (преобразованной в духовную академию). В 1802 г. был пострижен в монахи, принял духовный сан и был наречен в монашестве Иакинфом. Бичурин получил назначение архимандритом в Вознесенский монастырь в Иркутске, где стал одновременно и ректором семинарии. Вскоре, уже в 1803 г. (как пишут биографы, «вследствие нарушения монастырского устава»), отец Иакинф был сослан в монастырь в г. Тобольск, где также был преподавателем риторики в семинарии. Его широкая образованность и живой интерес к истории, быту и культуре народов Восточной Азии (монголов, китайцев и др.), особенно в период пребывания в Иркутске, были широко известны. Вероятно, поэтому в 1805 г, при подготовке к отправлению в Китай девятого состава духовной миссии в Пекине Бичурин был синодом назначен начальником этой миссии и архимандритом Сретенского монастыря в Пекине. Окончательное утверждение состава миссии состоялось лишь к концу 1807 г. Выездом ее в Пекин в сентябре 1807 г. и заканчивается по существу первая часть его жизни. Прибыв в январе 1808 г. в столицу новой для него и сказочной для его современников страны, отец Иакинф со всей присущей ему энергией принялся за изучение Китая, нравов и обычаев китайского народа, овладел китайским языком - разговорным и литературным, что открыло ему доступ к сердцу народа и к сокровищницам китайской географической, исторической и этнографической литературы. За 14 лет пребывания в Китае Бичурин приобрел (и затем вывез в Россию на караване из 15 верблюдов) исключительное по научной ценности собрание китайских и иных изданий и рукописей, на долгие годы послуживших ему источником для разнообразных научных изысканий. Поглощенный научными занятиями, он настолько запустил свои «пастырские» дела, что состояние руководимой им миссии оказалось плачевным. В результате, по отозвании Бичурина в Россию в 1821 г., он был сослан в Валаамский монастырь. Вырвавшись из ссылки лишь в 1826 г. по особому ходатайству министерства иностранных дел, нуждавшегося в нем, как знатоке языков в быта народов Восточной Азии, отец Иакинф был причислен к Азиатскому департаменту. Однако и в дальнейшем, при последующих попытках (1831), освободиться от монашества ему не удалось. Будучи «оставлен на жительство» в келье Петербургской Александро-Невской лавры (т. е. вынужденный и далее терпеть гнет монастырской жизни и находиться под постоянным надзором со стороны начальства лавры), он принялся за подготовку
к печати своих переводов и исследований. Первые научные статьи его были опубликованы в 1827 г., первые труды («Записки о Монголии» и «Описание Тибета») - в 1828 г. До конца дней своих Бичурин напечатал ряд крупных работ (общее число их 12) и десятки статей, которые печатались в 20 различных периодических изданиях. Интересно отметить, что, обогатив российскую географическую науку ценнейшими сведениями о странах и народах, до того малоизвестных или почти неизвестных, сам Бичурин вплоть до 1842 г. считал свою деятельность подготовительной к достижению основной своей цели - изданию полного описания Китая. В предисловии к «Статистическому описанию Китайской империи» (впервые напечатано в 1842 г.) (1) он писал: «...цель всех, доселе изданных мною разных переводов и сочинений, в том состояла, чтобы предварительно сообщить некоторые сведения о тех странах, через которые лежат пути, ведущие во внутренность Китая. Порядок требовал прежде осмотреть Тибет, Тюркистан и Монголию, т. е. те страны, которые издавна находятся в тесных связях с Китаем и через которые самый Китай имеет связи с Индией, Среднею Азией и Росии. Свой двухтомный труд «Статистическое описание Китайской империи» Бичурин считал лишь первым шагом к осуществлению этой цели всей его жизни. При этом не открытие Китая и сопредельных ему стран для русского читателя (каковым фактически были в целом взятые его труды) ставил себе в заслугу ученый, а лишь возможно более широкое освещение различных сторон жизни народов Китая. Описывая отдельные области Китайской империи, Бичурин благодаря своим «подготовительным» работам смог не только дать детальное описание местной флоры и фауны, но и указать, что именно является в каждой из областей действительно местным и что привнесено извне благодаря деятельности человека. «При описании местных естественных произведений, - пишет он, - я отметил в примечаниях дерева и растения, вывезенные в Китай из-за границы. Из сих примечаний можно влдеть, что собственно принадлежит климатам и почвам Китая и что заимствовано им из других стран света» . Бичурин прекрасно знал труды своих предшественников (особенно русских) и высоко ценил многие из них (например, изданный в 1784 г. многотомный труд И. Россохина и А. Леонтьева «Обстоятельное описание происхождения и состояния маньчжурского народа и войска, в осьми знаменах состоящего») как основанные на первоисточниках. В своих трудах он постоянно указывал, какие именно материалы им использованы. Вместе с тем в течение всей своей научной деятельности немало сил и труда затратил Бичурин на борьбу против путаницы в сведениях о народах и странах Восточной Азии, возникшей в западноевропейской и русской науке того времени в результате некритического пользования первоисточниками, недостаточного знания языков народов Азии переводчиками и исследователями или же в результате нарочитого искажения этих сведений некоторыми авторами современных Бичурину предвзятых и поверхностных работ. Он показал, что погрешности встречаются и в трудах монгольских и китайских авторов. В предисловии к «Статистическому описанию Китайской империи» он пишет: «...Ошибочных мест открылось несколько на юго-западных пределах Китая и в Восточной Монголии. Что касается до Западной Монголии и частию Восточного Тюркистана, то надлежало почти десятую часть во многом изменить. Погрешности на картах наиболее относились к озерам и рекам» (там же, стр. XIV). Причину этой путаницы и наличия значительных пропусков в исторической географии Восточной Азии Бичурин видел также в неумении или нежелании сопоставлять данные различных источников. Его же собственные труды, как правило, снабжены «Прибавлениями» (как скромно именуются эти словники, представляющие собой краткие историко-географические справки). Советскому читателю кажется странным, что необходимость таких «Прибавлений» Бичурину приходилось доказывать: «Многим, может быть, излишними покажутся, - пишет он, -- прибавления с описанием древних городов, существовавших некогда в Маньчжурии и Монголии, и также древние китайские названия гор и рек в тех же странах» (там же, стр. ХХIII). Труды его высоко о
ценивались современниками. Читателя привлекала широта интересов Бичурина, огромность и неизвестность территорий, охваченных его исследованиями, глубина понимания им источников и точность их перевода, а также особенно редкое тогда дружественное отношение к изучаемым народам стран Востока, стремление без предвзятости представить их быт, обычаи, культуру, их вклад в культуру общечеловеческую. Великий современник его А. С. Пушкин, дружески встречавшийся с Бичуриным и хорошо знавший его как ученого писал: «Самым достоверным и беспристрастным известием о побеге калмыков обязаны мы отцу Иакинфу, коего глубокие познания и добросовестные труды разлили столь яркий свет на сношения наши с Востоком» (1). Столь же высокой была оценка знаний Бичурина и в среде виднейших западноевропейских ученых. Так, известный французский синолог Станислав Жюльен в доказательство своей правоты в споре с Потье относительно точности перевода китайских источников приводил, как наиболее авторитетное, отрицательное мнение Бичурина о переводах Потье. На европейские языки (французский, немецкий) переведены труды Бичурина: «Записки о Монголии...» (географическое, политическое и экономическое описание Монголии, 1828), «Описание Тибета в нынешнем его состоянии с картою дороги от Чен-Ду до Хлассы», «Описание Пекина, с приложением плана сей столицы, снятого в 1817 г.» и др. Под скромным подзаголовком «К описанию Пекина» скрыт огромный, невероятный по затратам энергии труд Бичурина по топографической (с промером в шагах) съемке города, треть которого была запретна и открывалась для посещения лишь в самых исключительных случаях. Как ученый-географ Бичурин огромное значение придавал картам. Его описание отдельных стран и всей северной зоны Центральной и Восточной Азии, равно как и статьи о пройденных им маршрутах и описания городов, снабжены максимально документированными картами, планами и т. д. Как уже упоминалось, в значительной части эти карты строились на материалах, собранных им лично. В тех же случаях, когда не имелось возможности пройти по изображаемому маршруту самому, он стремился уточнять данные источников перекрестным сличением сведений из оригинальных источников китайских и иных. Так, например, им составлена упомянутая выше карта пути от Чен-Ду до Хлассы (Лхасы). Глубокое знание восточноазиатской (в первую очередь китайской) географической и исторической литературы позволило ему впервые поставить (и в ряде случаев правильно разрешить) вопрос о соответствии названий и о местонахождении упоминаемых различными источниками рек, гор, озер и населенных пунктов. Круг научных интересов Бичурина не ограничивался чисто географическими проблемами. Его интересовали (и были предметом его исследования) вопросы политической истории, этнографии, экономики, языкознания, истории культуры народов и стран Восточной и Центральной Азии. С полным основанием утверждая, что географию и историю страны нельзя изучать без знания языка народа изучаемой страны, Бичурин занялся вопросами лексического состава и грамматического строя китайского языка, составил при этом свой словарь на 12 000 иероглифов (уточняя материал, он четырежды его переписал), подготовил и издал первую в России обстоятельную «Грамматику китайского языка - Ханьвынь-цимын». При этом он разработал свою (отличную от применяемой в трудах предшественников и преемников) транскрипцию произношения (фонетики) китайских иероглифов русскими буквами. Таков далеко не полный перечень проблем и трудов Бичурина, в которых им за 46 лет его научной работы сделаны открытия или сказано первое слово. В научной деятельности Бичурина обращает на себя внимание его высокая принципиальность, полное отсутствие преклонения перед авторитетами. Горячего патриота русской науки глубоко возмущало превознесение мнимых заслуг дутых заграничных научных авторитетов. Он писал: «Если бы мы, со времен Петра Первого доныне, не увлекались постоянным и безразборчивым подражанием иностранным писателям, то давно бы имели свою самостоятельность в разных отраслях просвещения. Очень неправо думают те, которые полагают, что западные европейцы давно и далеко оп
ередили нас в образовании, следовательно, нам остается только следовать за ними. Эта мысль ослабляет наши умственные способности, и мы почти в обязанность себе ставим чужим, а не своим умом мыслить о чем-либо. Эта же мысль останавливает наши успехи на поприще образования в разных науках. Если слепо повторять, что напишет француз или немец, то с повторением таких задов всегда будем назади и рассудок наш вечно будет представлять в себе отражение чужих мыслей, часто странных и нередко нелепых» Цитируется по первому тому сочинений Н. Я. Бичурина (Иакинфа), изд. АН СССР, 1950.Примечательно, что высоко ценимый русской передовой общественностью, любимый ее лучшими представителями (в их числе были, кроме А. С. Пушкина, декабрист Н. А. Бестужев, В. Г. Белинский и другие), Бичурин снискал ожесточенную враждебность не только у Булгарина, но и у барона Брамбеуса (Сенковского), для которого и Россия и все русское (особенно язык русский) были олицетворением грубости, отсталости. Наиболее плодотворной порой научной деятельности Бичурина были 1839-1844 годы. Последний его капитальный труд «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» был опубликован в 1851 г. В 1828 г. Бичурин был избран членом-корреспондентом Академии наук. Четыре раза ему присуждалась Демидовская премия (последний раз за «Собрание сведений о народах...»). Бичурин умер после тяжелой болезни 11 мая 1853 г. и похоронен на кладбище Александро-Невской лавры. На памятнике, стоящем над его прахом, начертана китайская строка в восемь иероглифов, гласящая: «Постоянно прилежно трудился над увековечившими его славу историческими трудами». Многие из его трудов сохранили в полной мере свою научную значимость до наших дней и служат источникам при разработке ряда проблем, получивших подлинно научное освещение лишь в наши дни. Литературное наследство Бичурина высоко оценено в наше, советское время. Основная заслуга его в том, что он, снимая своими трудами со стран Восточной Азии завесу фальшивой таинственности, сделал Китай более понятным, а следовательно, и близким для русских, что приобретает совершенно особое историческое значение в наше время, когда нерушимая дружба навек соединила эти два великих народа. Продолжателями дела Н. Я. Бичурина по изучению данных китайской историографии о прошлом народов нашей родины были В. П. Васильев, Э. Бретшнейдер и ряд других. Однако наиболее основателен и обширен труд покойного советского ученого Н. В. Кюнера, завершенный им незадолго до смерти (1955 г.). В последние годы появился ряд статей о Н. Я. Бичурине. Академией наук (институтами этнографии, востоковедения и материальной культуры) предпринято переиздание главнейших из его трудов. В 1950-1953 гг. переиздано в трех томах «Собрание сведений о народах в Средней Азии, обитавших в древние времена». Выпущен биографический роман о Н. Я. Бичурине для юношества («Друг Чжунго» А. Таланова и Н. Ромовой). Этот труд в трех томах переиздан в Академия наук СССР в 1950-1953 гг. (АН СССР, Ин-т этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая).
