Москва

Михаи́л Ники́тич Рома́нов (около -) - брат патриарха Филарета и дядя первого царя из рода Романовых Михаила Фёдоровича . Стольник в 1597 году , окольничий в 1598 году . В 1601 году сослан в Ныроб (Пермский край), где вскоре умер.

Михаил Никитич Романов, родился около г. в Москве - стольник и окольничий ; третий сын Никиты Романовича Романова-Юрьева (ок. -) и второй жены его, Евдокии Александровны, урожденной княжны Горбатой (ум. ).

В июне г., лишенный звания, был сослан в Ныроб, Чердынского уезда, куда привезен зимой этого года, в кибитке, под присмотром пристава Романа Андреева Тушина и в сопровождении шести человек стражи. Прибывшие из Москвы стрельцы заточили Романова в сруб, опущенный в земляную яму. Доведенный до изнеможения, к весне 1602 года (по некоторым источникам, к августу) он скончался. Прозван в народе «ныробский мученик»

Ранние годы

Детские годы Михаил Никитич провел в усадьбе на Варварке, в Китай-городе, где позже воспитывался родоначальник царской династии Михаил Федорович Романов . Михаил Никитич подрастал и укреплялся в вере. С детства он выделялся добродетельным нравом и красивым, богатырским телосложением. Продолжая традицию своего рода, Михаил Никитич Романов поступил на службу к государю, а в г. ему был пожалован государственный чин - окольничего (чин ниже боярского). Борис Годунов , вступивший в том же г. на царский престол, поначалу с почтением относился к детям Никиты Романовича, тем более что боярин на смертном одре именно ему поручил заботу о своих детях, и Годунов дал «клятву к великому боярину иметь о его чадех соблюдение». Первые два года правления Борис Годунов был очень милостивым царём.

Но со временем (по версии некоторых историков, из-за опасений роста политического влияния Романовых) его отношение к роду Романовых изменилось. Особенно опасным Годунову представлялся добрый и благочестивый Михаил Никитич. Он казался соперником, от которого необходимо было избавиться.

Ссылка и смерть

Цепи, которыми был прикован Михаил Никитич Романов. Село Ныроб. Фотография начала XX века

В июне г. Борис Годунов приказал устроить боярский суд над Романовыми . Братьев Романовых (их было пятеро) обвинили в колдовстве.
Так все пять братьев попали под государственную немилость. Старшего брата Фёдора Никитича царь приказал постричь в Сийском монастыре в монахи под именем Филарета и приставил к нему пристава со строгим наказом следить за каждым шагом опального и доносить царю о каждом его слове. Жену Фёдора Никитича также постригли в монахини под именем Марфы, сослали в Заозерье и разлучили с детьми. С остальными братьями Борис Годунов расправился гораздо суровее: Василия и Ивана он приказал сослать в Пелым, Александра - на берега Белого моря, а Михаил Никитича царь сослал в деревеньку Ныробку, которая в 1601 г. числилась на территории «Верхнего» стана Чердынского (иначе Пермского) уезда и была крайним северным русским посёлком этих мест. Дальше жили местные народы, объединявшиеся в понятиях русских словом Югра.
В то время леса Чердынского края служили приютом для остяков, вогул, бывших ранее полными хозяевами края. Ныробцы имели постоянное с ними общение и образ их жизни не мог многим разниться от образа жизни местного населения. И жизнь эта была сурова и преисполнена всевозможных лишений. Тяжелы климатические условия этого дальнего края и требуют большой приспособляемости от человека. Зимние морозы здесь доходят до сорока градусов, а лето слишком коротко, по большей части дождливо, с холодными росистыми, туманными ночами. Только привычные да обтерпевшиеся люди могли существовать в таких условиях.
По преданию, по пути в Ныробку опальный боярин останавливался в деревне на берегу реки Яйва , которая с тех пор носит имя Романово . В Ныробке для помещения изгнанника ничего не было приготовлено, и Тушин распорядился выкопать землянку на том месте, где они остановились. Погода была ненастная, снег валил хлопьями, шесть сторожей принялись копать глубокую яму, и Михаил Никитич, выйдя из кибитки, смотрел на их работу. Он был высокого роста и обладал такой силой, что в порыве горести и ожесточения схватил стоявшую около него кибитку и отбросил её от себя шагов на десять, тогда как шесть сторожей едва могли сдвинуть её с места. Вырыли яму, накрыли её бревнами, вкопали глубоко на дно ямы бревно, верхний конец которого прикрепили к бревнам перекрытия. Для воздуха и подачи пищи оставили отверстие в 20 сантиметров. К столбу приковали боярина за пояс, за ноги и за руки. Цепи были из толстых железных колец: страдалец мог сесть и лечь, но не ходить. Весили эти кандалы почти три пуда (50 килограммов). Стражники, которых деревенское безлюдье угнетало, надеялись на быструю смерть узника. Поэтому паек, состоящий из хлеба и воды, постоянно урезали, а скоро вообще перестали давать ему пищу. Но, питая сострадание к узнику, местные жители подкармливали его, давая своим детям подбрасывать ему трубочки ягеля с молоком, закупоренные хлебными катышками. За помощь узнику пятеро ныробских крестьян были сосланы в Казань, где провели в тюрьме шесть лет. Один из них, не выдержав пыток, скончался.
Проведя около года в тесной, затхлой яме, Михаил Никитич скончался. По одной из версий, он был удушен охранниками, которым надоело ждать его смерти. В позднем Ныробском письменном сказании указано: «…и погребен был у церкви Николая Чудотворца, подле алтарь на северной стороне, и где тело его лежало - построена была церковь, и в ней гробница покрыта сукном и крест вышит» . В 1606 г. его тело было перевезено в Москву и с почетом погребено в Новоспасском монастыре, где вскоре были похоронены три его брата - Александр, Василий и Иоанн. Над местом захоронения своих дядей царь Михаил Федорович построил храм в честь Знамения Божией Матери - родовой святыни Романовых. А на месте первого погребения Михаила Никитича был воздвигнут храм во имя Богоявления Господня.

Мать: Евдокия Александровна Горбатая

Ранние годы

Династия Романовых (до Петра III)

Роман Юрьевич Захарьин

Анастасия ,
жена Ивана IV Грозного


	Фёдор I Иоаннович

Никита Романович

Фёдор Никитич
(патриарх Филарет)

Михаил Фёдорович

Алексей Михайлович


	Алексей Алексеевич
	Софья Алексеевна
	Фёдор III
	Иван V

Пётр I Великий
(2-я жена Екатерина I)

Анна Петровна

Александр Никитич

Михаил Никитич

Иван Никитич


	Никита Иванович

Ссылка и смерть

В июне г. Борис Годунов приказал устроить боярский суд над Романовыми . Братьев Романовых (их было пятеро) обвинили в колдовстве.
Так все пять братьев попали под государственную немилость. Старшего брата Фёдора Никитича царь приказал постричь в Сийском монастыре в монахи под именем Филарета и приставил к нему пристава со строгим наказом следить за каждым шагом опального и доносить царю о каждом его слове. Жену Фёдора Никитича также постригли в монахини под именем Марфы, сослали в Заозерье и разлучили с детьми. С остальными братьями Борис Годунов расправился гораздо суровее: Василия и Ивана он приказал сослать в Пелым, Александра - на берега Белого моря, а Михаил Никитича царь сослал в деревеньку Ныробку, которая в 1601 г. числилась на территории «Верхнего» стана Чердынского (иначе Пермского) уезда и была крайним северным русским посёлком этих мест. Дальше шли дикие инородцы, объединявшиеся в понятиях русских словом Югра.
В то время леса Чердынского края служили приютом для диких кочевников - остяков, вогул, бывших ранее полными хозяевами края. Ныробцы имели постоянное с ними общение и образ их жизни не мог многим разниться от образа жизни дикарей. И жизнь эта была сурова и преисполнена всевозможных лишений. Тяжелы климатические условия этого дальнего края и требуют большой приспособляемости от человека. Зимние морозы здесь доходят до сорока градусов, а лето слишком коротко, по большей части дождливо, с холодными росистыми, туманными ночами. Только привычные да обтерпевшиеся люди могли существовать в таких условиях.
По преданию, по пути в Ныробку опальный боярин останавливался в деревне на берегу реки Яйва , которая с тех пор носит имя Романово . В Ныробке для помещения изгнанника ничего не было приготовлено, и Тушин распорядился выкопать землянку на том месте, где они остановились. Погода была ненастная, снег валил хлопьями, шесть сторожей принялись копать глубокую яму, и Михаил Никитич, выйдя из кибитки, смотрел на их работу. Он был высокого роста и обладал такой силой, что в порыве горести и ожесточения схватил стоявшую около него кибитку и отбросил её от себя шагов на десять, тогда как шесть сторожей едва могли сдвинуть её с места. Вырыли яму, накрыли её бревнами, вкопали глубоко на дно ямы бревно, верхний конец которого прикрепили к бревнам перекрытия. Для воздуха и подачи пищи оставили отверстие в 20 сантиметров. К столбу приковали боярина за пояс, за ноги и за руки. Цепи были из толстых железных колец: страдалец мог сесть и лечь, но не ходить. Весили эти кандалы почти три пуда (50 килограммов). Стражники, которых деревенское безлюдье угнетало, надеялись на быструю смерть узника. Поэтому паек, состоящий из хлеба и воды, постоянно урезали, а скоро вообще перестали давать ему пищу. Но, питая сострадание к узнику, местные жители подкармливали его, давая своим детям подбрасывать ему трубочки ягеля с молоком, закупоренные хлебными катышками. За помощь узнику пятеро ныробских крестьян были сосланы в Казань, где провели в тюрьме шесть лет. Один из них, не выдержав пыток, скончался.
Проведя около года в тесной, затхлой яме, Михаил Никитич скончался. По одной из версий, он был удушен охранниками, которым надоело ждать его смерти. В позднем Ныробском письменном сказании указано: «…и погребен был у церкви Николая Чудотворца, подле алтарь на северной стороне, и где тело его лежало - построена была церковь, и в ней гробница покрыта сукном и крест вышит» . В 1606 г. его тело было перевезено в Москву и с почетом погребено в Новоспасском монастыре, где вскоре были похоронены три его брата - Александр, Василий и Иоанн. Над местом захоронения своих дядей царь Михаил Федорович построил храм в честь Знамения Божией Матери - родовой святыни Романовых. А на месте первого погребения Михаила Никитича был воздвигнут храм во имя Богоявления Господня.

После смерти

После воцарения на престол рода Романовых в 1613 году ныробские места были объявлены святыми, а его жители были освобождены от государственных налогов. Сам же Ныроб стал местом паломничества, куда из многих районов России стекались богомольцы, чтобы помолиться на местах страданий мученика и прикоснуться к его цепям. Царский приказ исправно выполнялся на протяжении трехсот лет, вплоть до 1927 года , но с ужесточением антицерковной политики государства храм был использован не по назначению и едва не разрушен. Новая жизнь стерла воспоминания о невинном человеке из царского рода Романовых , принявшем мученическую смерть по оговору. На месте, где сидел Михаил Романов, была поставлена часовня, в которую поместили кандалы страдальца.

По сей день одной из главных ныробских святынь являются цепи, в которые некогда был закован Михаил Никитич и в которых он принял мученическую кончину. При Императоре Николае II была предпринята попытка прославления боярина Михаила Никитича Романова в лике святых, но помешала революция, арест и убийство Царской Семьи.

Напишите отзыв о статье "Романов, Михаил Никитич"

Ссылки

1. .
2.
3. .

Литература

Белдыцкий Н. П. Ныробский узник: древности и окрестности села Ныроба, Чердынского уезда. Чердынь, 1995. 12 с.: ил.

Отрывок, характеризующий Романов, Михаил Никитич

– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.

M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.

Ныроб, Живая история

В 1601–1602 гг. в Ныробе находился в заточении Михаил Никитич Романов, родной дядя первого царя из династии Романовых. Он был выслан из Москвы по указанию царя Бориса Годунова в деревню Ныробка, где было 6 дворов. Узника поместили в глубокую яму, где он и скончался, просидев почти год. Местные жители сочувствовали «невинному страдальцу», за что были подвергнуты пыткам.

Место заточения боярина Романова почитается верующими с XVII в. Оковы мученика хранились в каменной гробнице Богоявленского церкви в Ныробе. Цепи стали святыней Ныроба. Крестьяне во время церковных служб надевали их на себя, чтобы избавиться от каких-либо недугов. Помолиться в яме-темнице Романова, припасть к его оковам стремились паломники разных мест русской земли. С 1928 г. оковы хранятся в чердынском краеведческом музее.

Романовский сад представляет собой парк-сад, в центре которого находилась темница М.Н. Романова. Над ямой стояла сначала деревянная часовня, а затем каменная часовня Во Имя Архангела Михаила (духовного покровителя Михаила Романова). В полу часовни находилось отверстие для спуска в яму-темницу, где Романов принял мученическую смерть. По случаю 300-летия Дома Романовых (1913 г.) вокруг часовни была поставлена железная ограда на каменных столбах. Сами металлические решётки были изготовлены на Мотовилихинском казённом заводе, а кирпичные столбики украшены узором (автор – пермский художник А. Н. Зеленин). В 30-е годы XX века часовня была разобрана, украшения с ограды сбиты, а на месте сквера был устроен парк отдыха. До наших дней сохранилась эта железная ограда и каменные столбы с цветными изразцами. В 2001 году над ямой поставили ажурную металлическую конструкцию, стилизованную под часовню.

В год празднования 400-летия Дома Романовых на месте металлической часовни вновь была установлена каменная часовня. В саду выложены прогулочные дорожки, установлены скамейки. Растут кедры и лиственницы, много цветов и травы. Ежегодно в середине сентября в Ныробе проводятся дни памяти, во время которых местный исторический театр с большой достоверностью разыгрывает сцены «Ныробский узник», отражающие прибытие несчастного боярина Романова в сопровождении стрельцов в Ныроб, его заточение, помощь местных жителей.

Расстояние до Перми: 360 км.

Как добраться:

На общественном транспорте: добраться на автобусе до Ныроба, Музей находится на центральной улице, в старом двухэтажном зелёном доме.

Опубликовано: Ноябрь 24, 2015

Михаил Никитич Романов: Жизнь за царя (16 век)

Во второй половине сентября на Урале чтят память местного святого великомученика Михаила Никитича Романова, в 1601 году подвергнутого умерщвлению по указу Бориса Годунова в деревеньке Ныробке Чердынского уезда. Таким образом судьба древнего уральского поселения (первое упоминание встречается в летописях 1579 года) переплелась с судьбой рода Романовых за десяток лет до их восхождения на русский престол и за 100 лет до образования Пермской губернии.

Ныробский узник

Сегодня уже нет никаких сомнений в том, что не было бы в России знаменитого Ныроблага, не было бы и самого Ныроба, если однажды в эти края не сослали бы опутанного трёхпудовыми цепями (50 килограммов) боярина Михаила Никитича Романова.

Борис Годунов видел в братьях Романовых прямую угрозу его царствованию и решил избавиться от них, отправив по разным ссылкам. Дальше всех он отослал Михаила Никитича. Ныробка считалась последним пределом земли Русской. За ней - только непроходимые болота и леса с дикими племенами вогулов и татар.

Приставу Роману Тушину, возглавлявшему охрану арестанта, было велено возвращаться в Москву лишь по смерти Романова.

Между тем условия, в которых предлагалось обретаться служивым, оказались отчаянными. Шесть чёрных, низких избёнок, с никогда не моющимися полами, тараканами и дырами в потолках вместо дымоходов. О самих жителях и говорить нечего: дикари - они и есть дикари, со скотиной вместе живут.

По заранее задуманному плану стрельцы тут же, у края деревни, выкопали яму: 2×2×1,5 метра. Не снимая цепей с двухметрового красавца богатыря Романова, сбросили его туда. Яму покрыли толстым горбылём, сверху засыпали землёй, оставив сбоку лишь крохотное отверстие, через которое время от времени кидали узнику хлеб. О том, кого закрыли в яме, жителям знать было не положено.

Царские милости

Из грамоты царя Михаила Романова чердынскому воеводе Бутурлину от 15 ноября 1621 года: «И как прислан был с Москвы от царя Бориса (Годунова) боярин Михаил Никитич Романов, и в том Ныробском погосте сидел в тюрьме, и того же погоста крестьяне к Михаилу Никитичу тайно подносили всякий съестной припас, и на тот припас доводил того же погоста крестьянин, и по его доводу пристав Роман Тушин писал царю Борису, и Борис де велел того погоста взять в Казань пять человек, и те крестьяне пытками разными пытаны, и с пытки один в Казани умер…» .

Первым Романовым стал Фёдор Никитич - брат боярина Михаила Никитича. Эту фамилию он образовал от имени деда Романа, отца Анастасии - жены Ивана IV, благодаря которой их род унаследовал престол.

Лишившись на несколько лет своих мужиков, ныробские бабы и дети только и живы были молитвами к своему святому заступнику. Многие часы несчастные проводили перед его могилой, а в 1602 году соорудили часовенку на месте его прижизненного заточения. Цепи же мученика хранили как зеницу ока.

В 1606 году, по воцарении на русском троне Лжедмитрия, прах Михаила Никитича был перевезён в Москву и с почестями захоронен в усыпальнице Романовых. Причём тело, по уверению свидётелей, было «ничем невредимо, только от руки, от перста некоторый член земля взяла ». Это ли не вернейшее свидётельство святости? Ещё истовее начали молиться ныробцы. Каждый в деревеньке чувствовал: для них началась новая эра, Бог послал им чудо и милость свою через святого мученика.

Через год после того как в Москву увезли останки Михаила Никитича, в Ныробку вернулись мужики. Покалеченные, исхудавшие, но исполненные веры в собственную избранность. В Ныробе были уверены, что возвращение их - дело святого мученика. И вера продолжала творить чудеса.

Чудесные храмы

В 1613 году, проезжая мимо Ныробки, чердынские купцы увидели великолепную икону Николая Чудотворца, стоявшую на пенечке рядом с Якшинским трактом. Купцы отвезли её в Чердынь и установили в одном из своих храмов. Однако икона исчезла, чтобы вновь возникнуть на пенечке возле Ныробки.

И тут все поняли - чудо. И покатилась весть об этом до самой Москвы, до древнего кремля, прямо к новому правителю Руси, родному племяннику Михаила Никитича - Михаилу Фёдоровичу Романову. И потрясённый 16-летний царь ниспослал на Ныробку свои милости.

Первый деревянный храм святителя Николая был воздвигнут здесь за счёт царской казны . Михаил Фёдорович отправил в Ныроб все необходимоё для службы, а также двух священников, назначив им оклады. Кроме этого, наделил ныробцев обельной грамотой, освобождавшей их от всех податей «дабы людишки бы не разбегались, а молились бы за прославление царского дома».

В 1705 году на месте сгоравших одна за другой деревянных церквей в Ныробе построили первый каменный храм святителя Николая. Внутри собор украшали картины из Апокалипсиса, а вверху, под самым куполом, в каменных стенах были выдавлены кресты, что считалось очень необычным, равно как и фреска святого Христофора с собачьей головой - покровителя охотников.

Легенда гласит, что храм этот возводили непонятно откуда явившиеся люди. А все, что они строили за день, ночью уходило под землю. И вдруг в один из дней храм вышел из-под земли весь, во всем своём ослепительном великолепии. Строители же, наоборот, тут же сквозь землю провалились.

В 1736 году на месте бывшей могилы Михаила Никитича была отстроена Богоявленская церковь. Скромная внешне, она поражала внутренним величием и, в отличие от неотапливаемой Никольской церкви, считалась зимней.

Место, где когда-то был закопан боярин Михаил Романов, находилось за левым клиросом собора. Здесь, в нише храма, стояла гробница с покрывалом Михаила Никитича, сверху нависал балдахин. Рядом на помосте хранились оковы ныробского мученика. Тысячи и тысячи богомольцев, устремившихся в Ныроб, держали эти оковы во время богослужений, передавали друг другу, а у кого хватало силы, надевали на свои плечи.

В те годы собственное население Ныроба увеличилось разве что на два-три двора (100-200 человек), поэтому количество паломников потрясало.

Люди исцелялись, целуя оковы, припадая к чудотворной иконе святителя Николая (той самой, с пенька), находящейся здесь же, на особом аналое. В церкви хранился и список с образа, считаясь также чудотворным. Явленная икона постоянно пребывала в ныробском храме, список же ежегодно в священные праздники носили по окрестным сёлам и даже в Чердынь (столицу Перми Великой ).

К началу 20-го века Ныроб, которому, как считалось, покровительствовали Романовы , стал волостным центром, имел множество крепких изб, а также специально отстроенные дома для приёма постоянно бывающих тут богомольцев.

Северные торжества

21 февраля 1913 года Россия праздновала 300-летие царствующего дома Романовых. Проходили торжества и в далёком Ныробе. К юбилею в посёлке негде было развернуться от тысяч паломников. Несметное количество венков приносилось к Богоявленской церкви. Зачитывалось множество грамот и телеграмм - весь русский Север славословил, кланялся и чтил память «местного святого великомученика Михаила Никитича Романова».

- Это было грандиозное событие , - рассказывает главный хранитель Чердынского краеведческого музея Ирина Копытова . - Совместными усилиями уральских заводов вокруг ямы Михаила Никитича была создана превосходная ограда. По её верху шли двуглавые орлы, украшена она была текстами, царскими портретами, керамическими виньетками. Интересно, что разные детали изготавливались на разных заводах, а затем собирались в Ныробе. Над самой ямой высилась великолепная часовня.

Ограда и часовня были освящены архиепископом Андроником, тем самым, которого в 1918 году заживо закопали большевики и которого уже в наше время причислили к лику святых. Была воссоздана часть кремлёвской стены, устроена яркая иллюминация. Въезжая в Ныроб, представители пермской губернской депутации видели богато украшенные портреты всех русских царей - Романовых.

Над местом страданий ныробско-го мученика была совершена панихида с провозглашением вечной памяти всем царям, императорам, императрицам и великим князьям из дома Романовых, а также патриарху Филарету и инокине Марфе (матери царя Михаила Фёдоровича Романова).

Паломникам раздавались бесплатные обеды, а также брошюры историка Верхнека-мья Николая Белдыцкого «Ныробский узник» с подробным описанием трагедии Михаила Никитича. Хор монахинь Иоанно-Богословского монастыря исполнял оперу «Жизнь за царя », написанную учителем соседнего с Ныробом села Искор Петром Поляковым. Председатель Чердынского уездного съезда Грамбов прочитал своё стихотворение, в котором были такие строки:

«Он слышал брань стрельцов суровых.

Не видел света и людей,

В оковах сидя трехпудовых,

Он в яме угасал своей…» .

Это было величественное и одновременно трогательное событие, не навязанное извне, а нашедшее живой отклик в душах самих верующих. Невозможно передать словами всю красоту и силу того момента. После торжеств в Москву была послана всеподданнейшая телеграмма с коленопреклоненной мольбой «о канонизации, причислению к лику святых мученика Михаила Никитича, боярина Романова ».

Вагонные беседы

Прошло три года. 17 апреля 1916 года Николай Александрович Ордовский-Танаевский, бывший управляющий казённой палатой Пермской губернии и особый радетель в пользу канонизации Михаила Никитича, а ныне губернатор города Тобольска ехал по приглашению императрицы в Царское Село. К нему обратился попутчик - офицер жандармерии:

«- Если не секрет, по какому делу вызваны? - Еду просить от лица населения Тобольской губернии осчастливить губернию и меня, как губернатора, присутствием на канонизации нового святителя, митрополита Иоанна (Максимовича), Тобольского и всея Сибири чудотворца и принять гостеприимство у меня в доме. Попутно напомнить о намеченной с 1913 года канонизации святого чудотворца, мученика болярина Михаила Никитича Романова, замученного в лихолетье в деревушке Ныробке Пермской губернии, родного дяди царя Михаила Феодоровича Романова.

- Как странно! Нигде не читал ни о первом, ни о втором. Ваше превосходительство, но ведь это - первый мученик из царственного дома Романовых?…» , - так позже описал эту беседу в своих дневниках белый эмигрант, ярый сторонник монархии Ордовский-Танаевский.

- Врач Попов в своих записках от 1926 года упоминает большую набожность местного населения Ныроба , - говорит Ирина Копытова. - «Эти люди жили с Богом». Мужчины кланялись женщинам. На улицах все без исключения здоровались друг с другом. Заходили в дом - кланялись иконам, крестились. За стол без молитвы не садились. Заканчивали принимать пищу - благодарили Бога. «Бог напитал - никто не видал ».

Вообще, сама жизнь Ныроба дореволюционных времён и начала 20-го века заслуживает отдельного подробного описания, - продолжает Ирина Николаевна. - Невозможно не упомянуть, что в Ныробе отбывал ссылку маршал Советского Союза Ворошилов, а венчался он во Введенской церкви, в деревне Камгорт, которая стоит и поныне, но без маковок и заколоченная. Весьма примечательные ссыльные жили в Ныробе и после революции, например владелец фаянсовых заводов Кузнецов. Княгиня Нарышкина стала здесь популярной модисткой. Местные девушки с удовольствием у неё обшивались. А вот гофмейстер царского двора от такого поворота судьбы, наоборот, сломался, заболел и полностью дезориентировался. За ним ухаживала жена бывшего ныробского пристава. Вплоть до 1980-х годов жила в Ныробе дама благородного происхождения, чье имя тщательно скрывалось, но тем не менее её знанием восьми иностранных языков пользовался весь уезд.

При царе Михаиле Федоровиче останки Бориса Годунова , а также его жены, сына Фёдора и дочери Ксении перезахоронили в Троицком монастыре около Успенского собора. Над ними выстроили усыпальницу.

Вообще, до 30-х годов в Ныробе была очень располагающая, добрая атмосфера. А потом всё рухнуло. В романовском парке стали устраивать танцы офицеры Ш-320 (управление Ныроблага, прямого московского подчинения), романовская часовня была разбита в осколки и раскидана, царские портреты и надписи с ограды выдраны и растоптаны. Места вокруг Ныроба и сам Ныроб утонули в лагерях строгого и особого режима.

Ныроб сегодня

Более 20 лет прошло с момента падения советского строя, но в самом Ныробе с тех пор мало что изменилось. Всё то же уныние, всё тот же дикий развал и бросающаяся в глаза колючая проволока с вышками лагерной охраны. Население Ныроба сегодня учитывается вместе с охранниками колоний и их осуждёнными. Ничего, по большому счету, не сделано для возвращения в Ныроб его святынь.

Немалым потрясением стало для автора этих строк и посещение - царской» ямы. Ещё в прошлом году её украшала металлическая часовня-беседка проекта Г.Л. Кацко (возведена в 2001 году), а сейчас яма голо зияет посреди пустыря. Ирина Копытова сокрушается, что после того, как было принято решение о воссоздании часовни над ямой Романова, прежнее сооружение тут же демонтировали, перевезли в Чердынь, и теперь оно стоит рядом с плитой, где выгравированы имена чердынских благодетелей.

Странно, не правда ли? Если учесть, что яма-темница Михаила Никитича медленно разрушается и напоминает уже больше неудачный фундамент обвалившегося строения, нежели место, куда можно водить экскурсии, а ведь сюда каждое лето продолжают приезжать люди. И куда делись те кирпичи, которые должны были остаться от закладки новой часовни? Эту закладку ещё в прошлом году торжественно, перед телекамерами, произвели местные чиновники.

Впрочем, «романовская идея » в Пермском крае продолжает носиться в воздухе. Как стало известно, в Ныробе создана комиссия по организации празднования 400-летия дома Романовых. Ирина Копытова сказала, что уже начат сбор документов для канонизации ныробского узника, планируется-таки к 2013 году восстановить часовню над его ямой-темницей. Жаль только, что на вопрос, будет ли вновь отстроена Богоявленская церковь и вернутся ли на место её святыни, Ирина Николаевна ответила отрицательно: цепи мученика теперь хранятся в Чердын-ском краеведческом музее, чудотворная икона святителя Николая утрачена в годы советской власти, а в самом здании бывшей церкви уютно разместился банк. Открывшийся же года три назад Никольский храм (как нам сообщили, восстанавливали его рабочие из ближнего зарубежья) посещают преимущественно экскурсионные группы. Всё это не вселяет никакого оптимизма.

Михаил Никитич Романов и ныробские святыни

К XVII веку Ныроб насчитывал уже многие века своей истории. Возле него открыто селище XIII века. Жители занимались охотой, рыбной ловлей, на отвоеванных у леса клочках земли выращивали хлеб. Возможно, и дальше их жизнь протекала бы размеренно и спокойно, если бы ее не коснулась Смута.

В 1598 году Земский Собор избирал на царство Бориса Годунова. Сразу же после его воцарения образовалась оппозиция из бояр, мечтавших ограничить царскую власть. Как только Годунову стали известны тайные действия бояр, в опале оказались многие знатные люди. Среди прочих Годунов расправился с родом Романовых. Пятерых сыновей Никиты Романова, имевшего близкое отношение к царскому роду (сестра Никиты, Анастасия, была женой Ивана Грозного), вместе с женами, детьми и племянниками он сослал в разные места Русского государства.

Младшего сына Михаила заковали в почти трехпудовые кандалы (они охватывали ноги, руки, шею) и в сентябре 1601 года под присмотром стражи доставили в Ныроб. Прибывшие из Москвы стрельцы заточили Романова в сруб, опущенный в земляную яму. Доведенный до изнеможения, к весне 1602 года (по некоторым источникам, к августу) он скончался.

Однако, как сообщается в преданиях, местные жители пытались облегчить участь узника и тайно бросали в яму "съестные припасы". Но как только об этом узнала стража, их поймали и увезли на пытки в Казань (позднее оставшихся в живых по царскому указу возвратили в родные места). Похоронили Михаила Никитича на пригорке, метрах в трехстах от той ямы. После смерти Годунова, в марте 1606 года, тело Романова было перевезено в Москву и погребено в усыпальнице Романовых в Новоспасском (Новодевичьем) монастыре.

Все, что произошло в начале XVII века в чердынской деревне - из шести дворов, не прошли для нее бесследно. О Ныробе вспомнили сразу, как только в 1613 году Земский Собор избрал на царство племянника Михаила Никитича - Михаила Федоровича Романова, а в 1619-м Освященный Собор русских иерархов поставил патриархом Московским и всея Руси старшего брата Михаила Никитича - Филарета (Федора Никитича). По жалованной в 1621 году грамоте царя Михаила Федоровича ныробские крестьяне освобождались от налогов и пользовались льготами до середины XIX века.

Жители Ныроба своими челобитными стали напоминать царям о заслугах в спасении рода Романовых. Они просили сохранить данные им льготы и оказывать помощь в содержании храмов. Так, в 1682 году они писали: "В прошлом де во 1680 году в Ныробском погосте церковь Николая Чудотворца со всею утварью и их дворы погорели без остатку, и в прошлом же во 1681 году на том церковном погорелом месте они церковь вновь строити почели, а достроить им той церкви нечем, и великий государь пожаловал бы их для вечного поминовения боярина Михаила Никитича Романова и для их пожарного разорения и хлебного недороду тех стрелецких денег на прошлые 1680 и на 1681 году и на 1682 году и впредь с них не имати, чтоб ево царскому богомолию не запустети и им бы попам и достальным крестьянам врозни не разбрести". Царь распорядился и указал воеводе в Чердынь "податей никаких имать не велено, а вместо руги устроить их с землями, а буди земли нет и им велено давати по-прежнему руги по 20 рублев на соборе". По сведениям Посольского приказа, в Ныробском погосте в то время насчитывалось "церковных, и причетниковых, и крестьянских, и бобыльских 40 дворов да 2 избы".

В первой половине XVIII века на северной окраине Ныроба сформировался редкий по красоте каменный ансамбль: два церковных строения, объединенные ярусной восьмигранной колокольней на низком четверике. Подобные ансамбли возводились на Русском Севере, но в Чердынском крае он единственный. Сначала в январе 1705 года освятили летнюю пятиглавую Никольскую церковь. Пышное убранство фасадов, лемеховое покрытие глав, многоступенчатые карнизы и закомары, жучковый орнамент, полуколонны с капителями оказывали глубокое воздействие на человека. Много интересного создавалось и в интерьере - роспись стен по сухой затирке, многоярусный иконостас, обновленный в конце XIX века мастерами иконописной мастерской А. В. Федосеева из села Покча, "голосники" для лучшего резонанса, пол из чугунных плит…

Вторую церковь - Богоявленскую - возвели в 1736 году как зимнюю. Выступом у северной стены храмовой части отметили место захоронения Михаила Романова. Внутри церкви находилась гробница, здесь же хранились железные оковы царского родственника. Профессор Санкт-Петербургского университета Н. Г. Вагнер, побывавший в Ныробе в 1857 году, отметил, что "цепям Михаила Никитича приписывается даже целебное свойство, и во время церковных служб многие болящие надевают на себя части цепей (смотря по тому, сколько могут вытерпеть) и в таком виде простаивают целые обедни. Простой народ горячо верит в целебную силу цепей даже и по отношению к животным, ввиду этого многие ныробские обитатели возлагают цепи и на болящий домашний скот". Прикладывались к цепям и новобрачные по окончании венчания.

Над ямой, в которой сидел Михаил Никитич, возвышалась часовня во имя св. Архангела Михаила. В полу часовни находилось отверстие для спуска в яму-темницу. С четырех сторон под карнизом часовни помещался текст, из которого следовало, что к сооружению часовни причастна Екатерины II: "На том месте построена была деревянная часовня, ныне вместо этой деревянной по указу Ея Императорского величества в 1793 году построена сия каменная часовня единственно в память бывшего на том месте в заточении боярина Михаила Никитича Романова тщанием и коштом здешней волости крестьян, а усердием и старанием крестьянина Максима Пономарева".

Из маленькой деревни Ныроб вырос в большое село на севере Пермской губернии. За год здесь бывало до 6 тысяч паломников, более всего в Великий пост - до 1200 человек. Ежегодно 6 сентября (в этот день православная церковь вспоминает чудо св. Архистратига Михаила в Хонех. - Г. Ч.) в часовне совершалась панихида по Михаилу Никитичу, а в праздник Святой Троицы на площади у часовни служился молебен св. Архангелу Михаилу.

В середине XIX века пермский историк В. Н. Шишонко высказал сомнение в подлинности цепей Михаила Никитича. Виновником слухов был уездный судья С. Я. Коновалов, изготовивший копию цепей для своей коллекции древностей. В 1910 году цепи обследовала специальная комиссия Пермской епархии, заключение которой публиковалось в печати. Подлинные цепи с 1928 года хранятся в Чердынском краеведческом музее имени А. С. Пушкина.

Георгий ЧАГИН
Журнал «Родина», № 11, 2001 г.