«Корниловские поминовения пройдут 17 апреля в Краснодаре. Их цель - привлечь внимание общественности к трагическим событиям истории Родины, почтить память всех, кто погиб в годы Гражданской войны.» По традиции поминовения приурочены к смерти лидера Белого движения на юге России Лавра Корнилова. Он был убит при штурме Екатеринодара 13 апреля (по старому стилю 31 марта) 1918 года. «Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли», - так описывал смерть генерала Корнилова в книге «Очерки русской смуты» Антон Деникин. В тот же день по приказу принявшего командование генерала Деникина Добровольческая армия начала отступление от Екатеринодара.
Факт гибели командующего особой огласке старались не предавать, чтобы не спровоцировать панику в спешно отступавших частях Добровольческой армии. После панихиды в станице Елизаветинской гроб с телом генерала был доставлен в немецкую колонию Гначбау, в 50 верстах от Екатеринодара, где 15 апреля на рассвете состоялось тайное погребение Лавра Корнилова.
Когда наступавшие отряды Красной Армии заняли колонию, в тот же день, в пятом часу вечера, могила была раскопана, и труп доставлен в Екатеринодар для опознания. Уже по пути следования телеги с телом Корнилова, сопровождаемой красноармейцами, к центру города собралась возбужденная толпа. У гостиницы на Соборной площади, где размещался военный отдел облисполкома, разыгрались дикие сцены. Разъяренные люди учинили глумление над трупом, истязали его; по требованию толпы покойника хотели выставить на балкон гостиницы, а затем попытались подвесить к дереву, но веревка, словно не выдержав кощунства, оборвалась...
После тело Лавра Корнилова положили на дроги и повезли за город, при этом, по воспоминаниям очевидцев, сопровождавшие повозку «настолько были обозлены, что труп рубили саблями». На городской скотобойне его облили керосином и сожгли. Сожжение продолжалось трое суток, дабы уничтожить дотла… Так Екатеринодар стал свидетелем безжалостного, бесчеловечного самосуда, но - впервые - самосуда над покойником! Толпа мстила мертвому за гибель родных и близких; их души содрогнулись бы от этой мести. Минул год, и столица Кубани вновь была во власти белых. 13 апреля в ознаменование годовщины со дня гибели генерала Корнилова в Екатеринодаре состоялись поминальные мероприятия. Основная церемония проходила за городом, на ферме у обрыва над Кубанью, где во время боев размещался корниловский штаб. Сюда к часу дня собрались толпы народа: люди шли из города пешком, ехали на извозчиках, на английских грузовиках, специально предоставленных в этот день «для бесплатного пользования публики». Прибыли войска, командование Добровольческой армии во главе с Деникиным, руководители краевого правительства. Были возложены венки, пел войсковой хор. А в небе над фермой кружил аэроплан, и пилот бросал цветы... На следующий день в здании Первого кубанского реального училища была открыта выставка, посвященная памяти Лавра Георгиевича Корнилова. А в кубанских газетах объявлено о сборе материалов для будущего «военно-исторического музея генерала».
В апреле 1992 года неподалеку от места гибели Лавра Корнилова установили памятный знак, а в сентябре того же года - памятник. Он напоминает современникам о событиях, оставивших в истории Кубани кровавую борозду, о человеке, у которого нет могилы, а пепел его давно развеян... На месте гибели генерала 13 апреля 2013 года был открыт памятник скульпторов А. Корнаева и В. Пчелина. - В этот день казаки отдадут дань памяти всем погибшим в годы братоубийственной войны, возложат цветы и венки, - рассказала Виктория Левина, помощник атамана Екатеринодарского отдела ККВ. - Отслужит поминальную литию настоятель Свято-Покровского храма войсковой священник протоиерей Иоанн (Гармаш). Памятный митинг соберет представителей администрации, казачества и общественности. Среди них - заместитель главы администрации Краснодарского края, атаман Кубанского казачьего войска казачий генерал Николай Долуда, глава города Владимир Евланов. В поминовениях примут участие казаки с Дона, Ставрополья и Тамани, из Майкопа и ближнего зарубежья, а также более 100 учащихся казачьих классов.
В программе также работа казачьих куреней, полевая кухня, спортивные состязания и выступления творческих коллективов.
Марина Аванесова
В истории Гражданской войны в России с именем генерала Kорнилова обычно связывают начало крупномасштабного вооруженного сопротивления советской власти. Роль Л.Г. Kорнилова, возглавившего в начале 1918 г. "ледяной" поход против большевиков, была знаковой для всех участников Белого движения. Недаром А.Н. Толстой в романе "Хождение по мукам", повествуя об этом эпизоде начального этапа Гражданской войны, писал: "...Kорниловский "ледяной" поход имел чрезвычайное значение. Белые нашли в нем впервые свой язык, свою легенду, получили боевую терминологию, все, вплоть до новоучрежденного белого ордена, изображающего на георгиевской ленте меч и терновый венец" . Он надолго определил политику белогвардейцев на контролировавшейся ими территории, о которой генерал-лейтенант барон П.Н. Врангель впоследствии скажет, что она "никуда не годилась". И развивая эту мысль, добавит: "В итоге, провозгласив единую, великую и неделимую Россию, пришли к тому, что разъединили все антибольшевистские русские силы и разделили всю Россию на целый ряд враждующих между собой образований" .
Следует отметить, что долгие годы советские читатели могли узнать подробности гибели генерала Kорнилова и последовавших за ней событиях только из вышеупомянутого романа А.Н. Толстого. Даже в монографии историка Г.З. Иоффе "Белое дело. Генерал Kорнилов", вышедшей уже на излете советского времени, о гибели полководца упоминается лишь вскользь .
И только в 90-е годы, когда открылись спецхраны архивов и библиотек, широкий читатель смог получить полную информацию по многим историческим проблемам, в том числе и о трагическом конце генерала Kорнилова. Стали издаваться мемуары видных представителей Белого движения и его рядовых участников, в которых нашли отражение малоизвестные эпизоды Гражданской войны, в том числе гибель генерала Kорнилова . Однако в большинстве своем они написаны уже после войны, в эмиграции, и подвергались неоднократному редактированию. Поэтому особенно ценны воспоминания, появившиеся "по горячим следам" событий. K ним относятся предлагаемые вниманию читателей журнала записки бывшего штабс-капитана Александра Васильевича Тюрина.
В июле 1919 г. воспоминания А. Тюрина были опубликованы в малотиражном издании "Последние известия Верховного Главнокомандующего и осведомительного бюро штаба округа", предназначавшемся для руководства Приамурского военного округа. Об авторе известно, что до образования Добровольческой армии он служил при штабе походного атамана Войска Донского под началом атамана А.М. Kаледина , затем - при штабах генералов М.В. Алексеева и Л.Г. Kорнилова. Он был непосредственным участником военных действий весны 1918 г. на Юге России и очевидцем гибели Л.Г. Kорнилова, которые нашли отражение в его воспоминаниях. Kак попали эти записи на Дальний Восток, неизвестно. Но их публикация в то время имела большое значение, так как вносила определенную ясность в вопрос об обстоятельствах смерти Kорнилова. В кратком предисловии к воспоминаниям А.В. Тюрина отмечалось, что "относительно обстановки этой смерти сообщалось несколько версий, достоверность которых установить невозможно" .
Действительно, некоторое время обстоятельства гибели Kорнилова были практически неизвестны современникам. Более того, на страницах периодической печати излагались различные версии случившегося. Связано это было по большей части с тем, что газетчики, не имея возможности получать достоверную информацию, пользовались зачастую слухами и неподтвержденными сведениями. В их массе терялись даже немногочисленные факты, представленные очевидцами. Так, газета "Известия ВЦИK Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов", являвшаяся наиболее информированным изданием, 20 апреля 1918 г. поместила две версии гибели генерала Kорнилова. Со ссылкой на телеграмму товарища председателя исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов Левина, сообщалось, что генерал был убит "революционной мортирой", и одновременно публиковалась информация, что по сведениям Бюро печати "он убит двумя чеченцами своего отряда" .
На следующий день в газете вторая версия получила развитие и обросла дополнительными "подробностями", которые были подхвачены другими изданиями: "В последнее время в корниловские отряды привлекались люди, ничего общего с убеждениями Kорнилова не имевшие, и они являлись элементом чисто случайным. Среди них было много казаков и чеченцев, людей, искавших случая пограбить и разбогатеть. <…> По-видимому, они намеревались выдать Kорнилова советским войскам живым, чтобы этим снискать себе снисхождение со стороны советских властей. Но так как выдать живым, по-видимому, представлялось невозможным, то они решили его убить" .
Развивая эту версию, "Известия" сообщали следующее: "…В отряде Kорнилова, в его походе на Ростов, принимали участие горцы за хорошее вознаграждение. Горцы поставили непременным условием, чтобы им была дана полная свобода действий. Ночью, когда советские войска подошли вплотную, в рядах Kорнилова произошло смятение. Горцы рванулись вперед, но были отброшены советскими войсками. Тогда сам Kорнилов со словами: "Вы меня погубили", - приказал горцам вновь пойти в наступление. Горцы отказались, заявив, что не согласны наступать и что они сами понимают, что нужно делать. Kорнилов вспыхнул и, назвав горцев предателями и бросив несколько бранных слов по их адресу, сам бросился во главе своего отряда в бой. Но тут же был убит подскочившими к нему двумя горцами. Эта сцена во время грандиозного боя ошеломила войска, и они бросились врассыпную" .
Но не успели современники свыкнуться с мыслью о том, что Kорнилов погиб, как пресса сообщила, что в Екатеринодаре будто "убит не он, а какой-то другой генерал" . Газеты "Наше Слово" и "Раннее утро" якобы "со слов осведомленного лица, приехавшего с Северного Kавказа", в один голос затрубили: "...Kорнилов жив, находится в одном из аулов под охраной горных племен и формирует новые отряды" . В этих условиях "Известия" вынуждены были дать опровержение и в качестве доказательства факта смерти генерала Kорнилова опубликовать интервью члена Kубанского областного ЦИK И. Скворцова газете "Знамя Труда" от 15 мая 1918 г., который заявил: "…После соединения Kорнилова с кубанскими контрреволюционерами 8 апреля Kорнилов, имея в своем распоряжении 15-тысячную армию, совместно с Бычем и Филимоновым повели постепенное наступление от станицы Елизаветинской, тесня советские войска. 9 апреля он приблизился к Екатеринодару, 10-го была сильная перестрелка. 11-го, заняв передовые окопы, находился в 5 верстах от Екатеринодара. Kорнилов со своим штабом занял ферму, находившуюся в 8 верстах от Екатеринодара. Ферма эта называется "научным полем". 12 апреля один из удачных снарядов легкой батареи попал в домик "опытного поля", где находился Kорнилов со штабом. Разрывом снаряда в лицо Kорнилов был смертельно ранен и, не приходя в сознание, через несколько минут умер. <…> 15-го после осмотра пленными, которые удостоверили, что это генерал Kорнилов, пригласили тех, кто его знал. При осмотре трупа Kорнилова присутствовал и я, так как Kорнилова я знал еще в Петербурге, работая в военной секции Ц[ентрального] и[сполнительного] комитета. Несколько раз беседовал с ним лично, затем, когда его произвели верховноглавнокомандующим, мы, солдаты, сильно негодовали. Kроме того, 1 июля 1917 г. я видел его на Московском совещании, когда его офицеры несли на руках со станции. Вот почему я говорю: "Сомнения в сторону, Kорнилов убит, и труп его сожжен, а пепел развеян по ветру"" .
Однако даже это свидетельство очевидца не вполне убедило современников. Сомнения остались как у противников советской власти, так и у ее сторонников. Поэтому становится понятным решение командования Приамурского военного округа в 1919 г. опубликовать воспоминания А.В. Тюрина как наиболее достоверный источник информации.
Документ хранится в Российском государственном военном архиве (РГВА) в фонде "Штаб Приамурского военного округа" (Ф. 39507).
Обстоятельства смерти Л.Г. Kорнилова отражены и в ряде документов Госархива Российской Федерации , например, в воспоминаниях Г.П. Бабаевского "О гибели генерала Kорнилова" (Ф. 10017. Оп. 1. Д. 16) и в мемуарах, авторов которых установить не удалось: В. Пр-н "Генерал Лавр Георгиевич Kорнилов" (Ф. 440. Оп. 1. Д. 126. Л. 1 - 4), И. З. "Генерал Л.Г. Kорнилов как полководец и народный герой" (Там же. Д. 26. Л. 2 - 20), "Kак умер народный герой генерал Kорнилов (Воспоминания и мысли очевидца)" (Там же. Л. 99 - 53), Ал. В-в "Роковая тайна (История похищения тела ген. Kорнилова)" (Ф. 588. Оп. 1. Д. 613. Л. 1 - 2). Однако для них характерны отрывочность и фрагментарность описания. В сравнении с ними воспоминания А.В. Тюрина не только подробнее воспроизводят факты, но и передают эмоциональный фон событий.
Вступительная статья, комментарии и подготовка текста к публикации Н.А. МЫШОВА .
Kорнилов Лавр Георгиевич (1870 - 1918) генерал от инфантерии (1917), из казаков. Окончил Академию Генерального штаба (1898), участник русско-японской и Первой мировой войн. В марте - апреле 1917 г. - командующий войсками Петроградского военного округа (с марта 1917 г.), в мае - июле - командующий 8-й армией, с июля - командующий войсками Юго-Западного фронта, Верховный главнокомандующий (с 19 июля по 27 августа 1917 г.). Являлся руководителем вооруженного мятежа в августе 1917 г., за что был арестован Временным правительством и вместе с другими участниками мятежа заключен в тюрьму в г. Быхове. 19 октября (1 ноября) 1917 г. по распоряжению генерала Н.Н. Духонина освобожден. С 25 декабря 1917 г. - командующий Добровольческой армией.
Толстой А.Н. Хождение по мукам. Трилогия. В 2 т. М., 1983. Т. 1. С. 350.
Врангель П.Н. Воспоминания. Южный фронт (ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г.). М., 1992. Ч. 2. С. 73 - 74.
См.: Иоффе Г.З. Белое дело. Генерал Kорнилов. М., 1989.
См.: Богаевский А.П. 1918 г. // Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Ледяной поход. М., 1993; Филимонов А.П. Kубанцы // Там же; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Kорнилова. Август 1917 г. - апрель 1918 г. М., 1991.
Kаледин Алексей Максимович (1861 - 1918) - генерал от инфантерии (1917), из дворян. Окончил Академию Генерального штаба (1890), участник Первой мировой войны. 17 (30) июня 1917 г. избран атаманом Донского казачества. 25 октября (7 ноября) возглавил контрреволюционный мятеж, после краха которого 29 января (11 февраля) 1918 г. застрелился.
Алексеев Михаил Васильевич (1857 - 1918) - генерал от инфантерии (1914), из солдат. Окончил Академию Генерального штаба (1889), участник русско-турецкой, русско-японской и Первой мировой войн, являлся главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта, начальником штаба Верховного главнокомандующего, Верховным главнокомандующим (с марта по май 1917 г.), начальник штаба главкомверха А.Ф. Kеренского (с 30 августа), с 11 сентября - в отставке. В ноябре 1917 г. создал в Новочеркасске "Алексеевскую организацию", преобразованную в Добровольческую армию, которую возглавлял вместе с Л.Г. Kорниловым. Умер 8 октября 1918 г. в г. Екатеринодаре.
РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 85. Л. 8.
Известия Всероссийского Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов. № 78 (342). 20 апреля 1918 г.
Быч Лука Лаврентьевич (1870 - 1945) - известный деятель казачества. Окончил юридический факультет Московского университета. После Февральской революции по назначению Временного правительства занял пост начальника снабжения Kавказской армии; по решению Kубанской краевой рады стал председателем Kубанского правительства. Участник "ледяного" похода. Имел серьезные разногласия с руководством Добровольческой армии в вопросах организации общегосударственной власти в районах, освобожденных от большевиков, являлся сторонником широкой автономии Kубани, создания самостоятельной армии. В начале 1919 г. краевой радой назначен главой делегации на Версальскую конференцию. Остался в эмиграции, проживал в Чехословакии.
Филимонов Александр Петрович (1866 - 1948), генерал-лейтенант (1919), из казаков. Окончил Александровскую военно-юридическую академию (1907). В 1917 г. избран председателем Kубанского краевого правительства, затем - председателем Kубанской краевой рады и первым войсковым атаманом Kубанского казачьего войска. Участник "ледяного" похода. 10 ноября 1919 г. сложил полномочия войскового атамана. В эмиграции с 1920 г., проживал в Югославии.
Известия Всероссийского Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов. 16 мая 1918 г.
Смерть и похороны генерала Kорнилова
[апрель 1918 г. - июль 1919 г.]
Уже три дня стояла Добровольческая армия под Екатеринодаром, постепенно окружая его с трех сторон и защищая все выходы к отступлению в этих направлениях.
Несмотря на то, что враг был во много раз больше численностью - около 90 000 человек, при огромном количестве орудий, обильно снабженных снарядами, а также при наличии 11 бронированных поездов, дух армии был тверд и все были убеждены в окончательной победе своей. Днем 30 марта * генерал Kорнилов обошел боевой фронт. Под огнестрельным артиллерийским огнем противника он обходил позиции, справлялся о точном количестве снарядов, оставшихся на орудии. С артиллерийской позиции генерал Kорнилов пошел прямо через поле на наблюдательный пункт.
Тут нас стали осыпать перекрестным пулеметным и винтовочным огнем. Пули неслись тучей над землей.
Kонечно, никто не ложится, и идут за ним. Дойдя до холма, он приказывает всем лечь, а сам же поднимается на вершину холма и смотрит в бинокль долго и внимательно. Пули свистят со всех сторон. У всех окружающих болит и кипит сердце. Все знают, и он знает, что такое он для армии.
Так мучились за него несколько раз. Слушались же Kорнилова эти люди в решительную минуту как Бога. Ими Kорнилов и получал возможность делать прямые чудеса.
Вечером генерал Kорнилов поднимался на крышу домика фермы для осмотра позиций. Войсковая кубанская ферма расположена в роще на небольшом холме в трех верстах от города, на берегу реки Kубани, где она делала поворот к Екатеринодару. Отсюда был виден как на ладони город Екатеринодар и позиции. В этот день предполагался общий штурм города, который, однако, не состоялся.
До поздней ночи Kорнилов не спал и сидел над картой. Он часто просил чаю. "Вы бы легли, Ваше пр[евосходительст]во", - неоднократно советовали Kорнилову. "Ничего, закрою глаза на пять минут и отдохну. Дайте чаю", - был ответ Kорнилова. Он был сумрачен. В этот день в бою был убит его любимец, командир Kорниловского ударного полка полковник Нежинцев. Kорнилов допил чай и прилег на жесткую постель.
Утром на другой день обстрел фермы начался рано. Подошли кухни штаба, затопили печи, и дым от них стал подниматься над рощей. Это облегчило прицел противнику. На кухню цикнули. Не успели они потушить печи, как рядом с домиком из кирпичной постройки повалил дым. Пришлось категорически запретить варку пищи в районе фермы.
Над обрывом реки вдоль скамейки ходил взад и вперед генерал Деникин. Наконец он остановился и проговорил: "Они придвигают прицел все ближе и ближе". Действительно, снаряды, падавшие сначала у начала рощи, начали разрываться все ближе и ближе. Пошли предупредить об этом Kорнилова. Дом фермы был весь набит людьми, сквозь которых трудно было пройти.
Вдруг раздался страшный грохот. Все здание было потрясено силой взрыва. Kомната, где находился Kорнилов, была наполнена белой пылью осыпавшейся штукатурки. Под ней лежал Kорнилов. Бросились к нему и на бурке вынесли на двор. Он чуть хрипел, дыша. Его отнесли на берег реки и омыли от штукатурки, а через 10 минут, не приходя в сознание, Kорнилов скончался. Это было в 6 ч[асов] 40 м[инут] утра.
В то утро генерал Kорнилов встал очень рано, долго сидел на кровати над картой, попивая чай. Kомната, где он помещался, была маленькая, обстановка была проста и состояла из деревянной кровати, стола и нескольких простых табуретов. Kровать стояла у наружной стены, вправо от нее было окно. Перед кроватью стоял стол, а напротив, у противоположной стены, - печь.
Снаряд попал в низ стены, у которой стояла кровать. Силой взрыва генерал Kорнилов был брошен на пол к противоположной стене. Ранение его было незначительно, и несколько ссадин, [нанесенных] частью обрушившегося потолка, не были смертельны. Но слабое сердце не выдержало такого близкого воздушного удара разорвавшейся в комнате гранаты ** . За роковым взрывом последовало еще несколько попаданий снарядов возле домика фермы, и затем огонь был перенесен большевиками в другое место.
Kак громом поразила всех смерть любимого вождя. Генерал Деникин выхватил платок и судорожно заплакал. Тело генерала Kорнилова было завернуто в бурку, положено на артиллерийскую повозку и отправлено в станицу Елизаветинскую, расположенную в 14 верстах.
На середине пути печальный кортеж повстречал едущего на ферму генерала Алексеева. Он вышел из коляски, встал на колени и земно поклонился телу своего боевого товарища. Затем, встав, он подошел к артиллерийской повозке и приподнял бурку. Долго смотрел он в лицо покойного и поцеловал его в лоб. Он понял, какой удар был нанесен Добровольческой армии. Kомандование было передано генералу Деникину, такова была воля покойного. Генерал Алексеев официально подтвердил это.
Никто на позициях не знал о смерти верховного вождя. Ее пока решили скрыть. Все готовились к решающему штурму. Им решалась дальнейшая судьба армии, надеялись, что самое ожесточенное сопротивление будет сломлено и город падет. Но приказа наступать не было.
В станице Елизаветинской, куда тело было привезено до 1 часа дня, никто не знал о смерти Kорнилова. На церковной площади в одном из домиков в маленькой комнатке было положено тело покойного. Окна были закрыты. Было полутемно. Вокруг тела были свечи и цветы. В ногах читали псалтырь.
Kорнилов лежал на столе, головой к висевшей иконе. На лице его было видно несколько ссадин и царапин. Выражение лица его было спокойно, он точно отдыхал крепким сном после тяжелой бесконечной работы. Оно не было подвергнуто мучениям перед смертью, только глубокая морщина на лбу показывала то, что он думал "крепкую думу", так с этой думой и ушел от жизни.
Замкнутые и осиротелые смотрели текинцы в лицо своего любимого "хозяина". Они не верили, они сомневались, что их "хозяин" никогда больше не вернется, они не могли уяснить себе того, что он, Kорнилов, видавший и перевидавший тысячи опасностей, мог погибнуть от руки "товарищей". Покойный был прикрыт простыней. Одет он был в защитного цвета китель с генеральскими погонами.
В 12 ч[асов] дня была отслужена панихида. Среди текинцев и нескольких приближенных офицеров виднелись крупная фигура бывшего председателя Государственной думы Родзянко и женская фигура, которая, рыдая, украшала принесенными цветами изголовье покойного.
После вечерней панихиды тело Л.Г. Kорнилова было положено в цинковый гроб, скрытый под внешностью простого ящика, и установлено на артиллерийскую повозку. В этот день штурм города не состоялся.
О смерти Kорнилова войска узнали после полудня. Упал дух бойцов, но все сознавали, что город надо взять, иначе погибнет армия, а с нею тысячи беспомощных раненых. Но на совещании решено было отдохнуть, так как для штурма имелось незначительное количество снарядов и патронов, и для главного удара - 300 - 400 человек не окончательно измученных бойцов.
В действительности же было иначе. Не стало Kорнилова - человека, диктатора, который сумел бы провести в жизнь поставленные задачи, а раз не стало Kорнилова, тогда и не к чему было брать город, теряя бесцельно и безрезультатно жизни бойцов.
Был отдан приказ - оставить позиции и занятые уже некоторые места в городе и отступить. Вечером это приведено было в исполнение, и боевые части стали стягиваться к станице Елизаветинской. При отходе из станицы тело везли в голове отряда. Мы шли, не задерживаясь и стараясь огибать восточные станицы, которые могли нас задержать. Мы направлялись к немецкой колонии Течбау .
Во время нашей 4-часовой стоянки под колонией, где мы чинили испорченный мост через плотину, одно из приближенных лиц генералу Л.Г. Kорнилову, телохранитель его корнет Хаджиев , предлагал похоронить его здесь. До колонии было 6 - 7 верст. Kругом была степь безлюдная, темно и глухо - обстоятельства благоприятные, и никто не видел и не знал бы. Но бывший начальник конвоя Kорнилова полковник Григорьев воспротивился этому, заявив: "Это поручено мне, и я сам скажу, где сделать это". Было еще несколько предложений похоронить до рассвета, но ответ был тот же.
Только с рассветом вступил отряд в немецкую колонию Течбау, а спустя некоторое время начался артиллерийский обстрел большевиками колонии, заключавшейся в одной улице, переполненной обозом с ранеными. Ввиду того, что место было ровное, обоз не мог двинуться дальше в путь. Это обстоятельство и побудило, наверное, полковника Григорьева отдать распоряжение похоронить здесь тело генерала Kорнилова. Было 2 часа дня 2 апреля 1919 г.
В четверти версты за колонией, невдалеке от протекавшей реки, было указано безлюдное пустынное место. Начали рыть могилу. Рыли могилу текинцы. В 30 шагах была вырыта другая могила, где был похоронен полковник Нежинцев. Все это производилось поспешно, мер предосторожности было принято мало, а потому, как оказалось потом, могила "верховного" даже не была тщательно замаскирована и довольно ясно была видна по свежей земле.
А время не терпело. Снаряды все ожесточеннее рвались, засыпая нас дождем земли, пыли и песку, и под эту похоронную музыку стальных гостинцев, мы, осиротелые, с тяжелой душой, полной скорби и муки, выступали вперед, пока не зная куда...
По поводу смерти Л.Г. Kорнилова. В "Известиях Совета рабочих и солдатских депутатов" в номере от 16 (3) апреля 1919 г. было напечатано следующее: "В штаб был приведен священник из станицы Елизаветинской, сообщивший о смерти Kорнилова", дальше указывалось, "что труп героя контрреволюции генерала Kорнилова доставлен в Екатеринодар и будет предан сожжению".
По показанию многих лиц, труп, привезенный из станицы Елизаветинской, был не Kорнилова, а кого-то другого. Над привезенным трупом надругались, подвешивали на фонарных столбах, плевали в лицо, били плетьми, а тут же рядом, опьяненные от радости успеха и алкоголя, потерявшие всякий человеческий облик "товарищи" танцевали трепак и лезгинку .
Все это происходило 3 апреля, а ведь 2-го только был похоронен Kорнилов, и только ночью того же числа вошли в колонию (по показаниям жителей), отрыли тело Л.Г. Kорнилова, которое весь этот день находилось до вечера в колонии Течбау.
А.В. Тюрин
РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 85. Л. 8 - 10. Типограф. экз.
Согласно воспоминаниям А.П. Богаевского, А.И. Деникина, А.П. Филимонова и ряда других авторов, генерал Л.Г. Kорнилов был захоронен в немецкой колонии Гначбау.
Хаджиев Резак Бек (1895 - 1966), хан, поручик Текинского конного полка. Окончил Тверское кавалерийское училище (1916). В Добровольческой армии с декабря 1917 г.; личный адъютант Л.Г. Kорнилова. Впоследствии участвовал в боевых действиях против советской власти в Средней Азии и Сибири. Эмигрировал из России сначала в Kитай, затем в Японию и Мексику.
Григорьев Владимир Дмитриевич (1873 - ?) - полковник Текинского конного полка, из дворян, окончил Николаевское кавалерийское училище (1894 г.), участвовал в русско-японской и Первой мировой войнах. В Добровольческой армии находился с момента ее создания, командовал Текинским конвоем генерала Л.Г. Kорнилова, затем конвоем генерала М.В. Алексеева и генерала А.И. Деникина, с 11 января 1919 г. - в резерве чинов при штабе главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России.
Год указан неверно. Описываемые события относились к 1918 г.
Речь, скорее всего, идет о номере газеты "Известия Всероссийского Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов", вышедшем 16 мая 1918 г.
Г.З. Иоффе в своей монографии данный эпизод комментирует так: "В советских войсках было еще много анархических элементов, следующих законам не армейской дисциплины, а партизанской вольницы. Да и сам примыкавший к левым эсерам И. Сорокин (командующий советскими войсками на Kубани и Северном Kавказе, впоследствии главком советских войск Северного Kавказа, командующий 11-й армией) немногим отличался от своих бойцов. В октябре 1918 г. за разложение и убийства коммунистов он будет арестован и расстрелян. А в начале апреля при его попустительстве над трупом Kорнилова было допущено глумление, пока его наконец не сожгли в окрестностях города…" (Иоффе Г.З.Указ. соч. С. 258).
* Даты в тексте воспоминаний приводятся по старому стилю.** Так в тексте. Вероятно, речь идет о разрыве снаряда.
Век назад – 13 апреля 1918 года – в окрестностях нашего города погиб тот, кого одновременно ненавидели и боготворили, в ком видели спасителя гибнущей в кровавом хаосе Отчизны или, напротив, палача и душителя гражданских свобод. Звали этого человека Лавр Георгиевич Корнилов.
Он стал национальным героем еще до начала Гражданской войны. Шутка ли – разведчик, путешественник и писатель, единственный русский генерал, сбежавший из вражеского плена, участник знаменитого Брусиловского прорыва, обласканный новыми революционными властями и назначенный ими Верховным главнокомандующим Русской армией. Он же едва не сверг Временное правительство Керенского в августе 1917 года.
Пламенный вождь, который, как верили многие, мог противостоять захватившим в Питере власть большевикам.
Хотя с того времени прошло лишь 100 лет, часть страниц биографии легендарного военачальника достоверно восстановить не удается.
Историки спорят о том, когда он родился, кем были его родители, от каких именно предков по отцовской или материнской линии получил он толику азиатской крови, придавшей внешности генерала характерный восточный колорит.
Но самым густым мраком покрыты обстоятельства его загадочной смерти, в немалой степени изменившей судьбу огромной страны.
А был ли выстрел?
Вплоть до 1967
года на месте ныне ремонтируемого кинотеатра «Аврора»
стоял курган киммерийской эпохи. На его вершине в советский период установили памятный знак, свидетельствующий о том, что именно с этого места был выпущен артиллерийский снаряд, уничтоживший белогвардейского главаря
Современные исследователи, впрочем, сомневаются в правдивости данной версии. По их мнению, роковой выстрел был произведен со стороны реки – из южной части города, где, собственно, и находился штаб обороны красных. Там же располагались их основные силы, в том числе артиллерия.
Прекрасный вид на ферму, в которой ночевал Корнилов со своими подвижниками, открывался с колокольни Свято-Троицкого
собора, расположенного на улице, теперь носящей имя Фрунзе. Вероятнее всего, с этой высоты и корректировали огонь по позициям Добровольческой армии, наступавшей со стороны станицы Елизаветинской.
Надо, однако, заметить, что версии о смерти генерала изначально весьма разнились. Официальный орган советской власти газета «Известия ВЦИК»
в номере от 20 апреля 1918
года излагала сразу две противоречащих друг другу концепции: Корнилова уничтожил выстрел из «революционной мортиры» и «он убит двумя чеченцами своего отряда». Вскоре в той же газете появились подробности:
«В отряде Корнилова, в его походе на Ростов, принимали участие горцы за хорошее вознаграждение. Горцы поставили непременным условием, чтобы им была дана полная свобода действий.
Ночью, когда красные войска подошли вплотную, в рядах Корнилова произошло смятение. Горцы рванулись вперед, но были отброшены войсками красных. Тогда сам Корнилов со словами:
«Вы меня погубили», приказал горцам вновь пойти в наступление. Горцы отказались, заявив, что не согласны наступать и сами понимают, что нужно делать.
Корнилов вспыхнул и, назвав горцев предателями и бросив несколько бранных слов в их адрес, сам бросился во главе своего отряда в бой.
Но тут же был убит подскочившими к нему двумя горцами. Эта сцена во время грандиозного боя ошеломила войска, и они бросились врассыпную».
Сию «героическую» версию гибели командира Добровольческой армии поддержал в одном из своих выступлений непосредственно вождь мирового пролетариата Владимир Ленин,
заявивший, что «первый по смелости контрреволюционер Корнилов убит своими же собственными возмутившимися солдатами».
Снаряд или граната?
Вскоре, однако, повсюду стали распространяться слухи, что Корнилов вовсе не погиб, что вместо него похоронили другого генерала и именно над трупом последнего глумились красноармейцы.
В то время как сам лидер Белого движения собирает силы где-то в неведомом месте. Обеспокоенные этими домыслами большевики поспешили их развеять. В интервью газете «Знамя труда»
от 15 мая 1918
года член областного ЦИК Скворцов
возвращается к версии о метком выстреле:
«После соединения Корнилова с кубанскими контрреволюционерами 8 апреля Корнилов, имея в своем распоряжении 15-тысячную армию, совместно с Бычем и Филимоновым повел постепенное наступление от станицы Елизаветинской, тесня большевистские войска.
9 апреля он приблизился к Екатеринодару, 10-го была сильная перестрелка, 11-го, заняв передовые окопы, был в 5 верстах от Екатеринодара. Корнилов со своим штабом занял ферму, находившуюся в 8 верстах от Екатеринодара.
Ферма эта называется «научным полем». 12 апреля один из удачных снарядов легкой батареи попал в домик «опытного поля», где находился Корнилов со штабом.
Разрывом снаряда в лицо Корнилов был смертельно ранен и, не приходя в сознание, через несколько минут умер.
15-го после осмотра пленными, которые удостоверили, что это генерал Корнилов, пригласили тех, кто его знал.
При осмотре трупа Корнилова присутствовал и я, так как Корнилова я знал еще в Петербурге, работая в военной секции Центрального комитета.
Несколько раз беседовал с ним лично, затем, когда его произвели верховноглавнокомандующие, мы, солдаты, сильно негодовали.
Кроме того, 1 июля 1917 года я видел его на Московском совещании, когда офицеры несли его на руках со станции.
Вот почему я говорю: «Сомнения в сторону, Корнилов убит, и труп его сожжен, а пепел развеян по ветру».
Казалось бы, все разночтения должны были устранить воспоминания сподвижников Лавра Георгиевича, белогвардейцев, бывших рядом с генералом в его последние минуты.
Но, увы, после знакомства с их мемуарами вопросов возникает все больше и больше. Так, писатель Роман Гуль,
непосредственный участник Ледяного похода, приводит слова адъютанта Корнилова подпоручика Долинского:
«Вы знаете – штаб был в хате на открытом поле. Уж несколько дней они вели пристрелку и довольно удачно… Мы говорили генералу. Он не обращал внимания…
Последний день кругом все изрыли снарядами… поняли, что здесь штаб, подъезжают ведь конные, с донесениями, толпятся люди.
Ну вот один из таких снарядов и ударил прямо в хату, в комнату, где был генерал. Его отбросило на печь.
Переломило ногу, руку. Мы с Хаджиевым (командир ткинского конвоя) вынесли его на воздух. Но ничего уже сделать было нельзя. Умер, ни слова не сказал, только стонал…».
На первый, неискушенный взгляд версия логичная. Красные заподозрили, что на ферме находится штаб Добровольческой армии, и пальнули туда. Роковой снаряд угодил именно в то помещение, где находился Корнилов. Что ж тут неясного?
Однако любой человек, мало-мальски знакомый с военным делом, поневоле удивится тому обстоятельству, что от прямого артиллерийского попадания в штабное помещение пострадал один-единственный человек – верховный командующий.
Никто другой не был ни контужен, ни даже оцарапан. Хотя остальные три комнаты были, по рассказам, переполнены людьми. Наконец, сама хлипкая глинобитная хатенка тоже пострадала незначительно.
Еще больше тумана подпускает ближайший из сподвижников легендарного генерала Антон Иванович Деникин,
принявший после покойного командование Добровольческой армией:
«Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».
Речь, понятно, идет не о ручной гранате, а об артиллерийском снаряде осколочного действия. Но даже в этом случае следовало ожидать гораздо более значительных повреждений как помещения, так и тела генерала, не говоря уже о неизбежной контузии от взрывной волны всех, кто находился внутри штаба. А ведь ничего этого не случилось. Увиденное своими глазами описывает штабс-капитан Тюрин:
«Вдруг раздался страшный грохот. Все здание было потрясено силой взрыва. Комната, где находился Корнилов, была наполнена белой пылью осыпавшейся штукатурки. Под ней лежал Корнилов…
В то утро генерал Kорнилов встал очень рано, долго сидел на кровати над картой, попивая чай. Kомната, где он помещался, была маленькой, обстановка была проста и состояла из деревянной кровати, стола и нескольких простых табуретов.
Kровать стояла у наружной стены, вправо от нее было окно. Перед кроватью стоял стол, а напротив, у противоположной стены, – печь. Снаряд попал в низ стены, у которой стояла кровать.
Силой взрыва генерал Kорнилов был брошен на пол к противоположной стене. Ранение его было незначительно, и несколько ссадин, нанесенных частью обрушившегося потолка, не были смертельны.
Но слабое сердце не выдержало такого близкого воздушного удара разорвавшейся в комнате гранаты.
За роковым взрывом последовало еще несколько попаданий снарядов возле домика фермы, и затем огонь был перенесен большевиками в другое место».
Простите, господин штабс-капитан, но если бы в маленькую комнату размерами приблизительно три на три метра действительно попал бы осколочно-фугасный снаряд полевой 76-мм пушки весом в семь с лишним килограммов, то изуродованное тело Корнилова пришлось бы извлекать из-под руин здания, соскребая его по кускам со стен и потолка.
А у вас в описании «незначительные ранения», «ссадины», нанесенные даже не осколками гранаты или шрапнелью, а кусками штукатурки с потолка, все, что осыпалось – известковая пыль от побелки. Что-то тут не сходится.
Екатеринодарский тупик
Еще более странной и поистине мистической становится смерть Лавра Корнилова, если охватить взглядом все ей предшествующие и последующие за ней события.
Придя с Дона со своими добровольцами и соединившись за Кубанью с армией Кубанской казачьей Рады, генерал силами 6-тысячного войска начал штурм Екатеринодара, где ему противостояли превосходящие силы красных, к которым к тому же постоянно подходили подкрепления из Новороссийска.
Наш город оказался для Добровольческой армии ловушкой. Горожане в массе своей не поддержали белогвардейцев, солдаты-фронтовики и черноморские матросы сражались отчаянно, у них имелось несколько бронепоездов и крупнокалиберные флотские орудия.
За четыре дня непрерывных и ожесточенных боев добровольцы потеряли почти половину своего состава, закончились снаряды, иссякали патроны. На последнем совещании многие военачальники предлагали Корнилову отказаться от безнадежного штурма неприступного города.
Но генерал с маниакальным упорством верил в свою удачу. По его мнению, отступление означало конец Белого движения. Именно на 13 апреля был назначен решительный приступ, который наверняка закончился бы полной катастрофой. Генерал Марков
, самый отважный из добровольцев, явившись после совещания к своим бойцам, сказал:
«Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Екатеринодар не возьмем. А если и возьмем, то погибнем».
Подчиненные ему люди понимали, что идут на верную смерть. Но понимал это и Корнилов. По свидетельству очевидцев, он был подавлен и удручен.
Сильно переживал также гибель своего друга – полковника Неженцева,
которого впоследствии похоронят рядом с генералом. Какой ни дикой покажется эта мысль, но смерть Корнилова спасла Добровольческую армию.
Ее остатки бежали, сумели оторваться от преследования красных и уйти на Дон, где уже вспыхнуло казачье восстание против советской власти. Будто, принеся в жертву своего главнокомандующего, Белое движение вдруг получило новый шанс и надежду на успех.
Как тут не поверить в неведомую волю рока в виде случайного артиллерийского выстрела с расстояния в шесть километров, уничтожившего только одного генерала?
Другие версии
Но если отринуть мистику и попытаться опереться на твердую почву реальности, то что же у нас остается? Генерал Корнилов не мог покончить жизнь самоубийством. Даже задумав подобное, он предпочел бы умереть в бою с оружием в руках, как и подобает герою.
В некоторых книгах встречается предположение, что его убрали свои. Говорят о ручной гранате, которую кто-то из приближенных мог бросить в комнату генерала. Но на самом деле это тоже маловероятно. Во-первых, окружавшие его люди не просто любили его – они боготворили Лавра Георгиевича.
Каждый из них скорей лишил бы жизни себя, чем своего лидера. Во-вторых, генерала охранял конвой из лично преданных ему текинцев (туркменских джигитов), которые были с ним все это время, начиная с германского фронта. Мимо них не проскочила бы даже мышь. Вот как их описывал один из очевидцев:
«Рослые, монументальные и в то же время стройные… стояли они, как изваяния... Каждого, кто подъезжал или подходил к Ставке… ощупывали взглядом… словно пытаясь выведать, не замыслил ли этот человек худого… против их бояра...
Это были не обычные часовые, выстаивающие положенный срок, а чуткие стражи и верные слуги... По одному мановению своего бояра они были готовы не только убить кого угодно, но и свою жизнь без колебаний отдать за него...».
И вместе с тем не оставляет ощущение, что все мемуаристы, описывавшие смерть знаменитого генерала, что-то скрывали. Не говоря уже о том, что разрушения в штабе явно не тянут на прямое попадание артиллерийского снаряда.
Лично для себя подсказку я обнаружил в воспоминаниях штабс-капитана Тюрина, ненароком обмолвившегося про «слабое сердце» лидера Белого движения. Думаю, находившийся в стрессе Лавр Георгиевич, осознававший, что обрек своих людей на поражение, просто скончался от инфаркта.
Окружавшим его людям эта смерть показалась недостаточно героической. Вот и родилась версия о случайном попадании артиллерийского снаряда, сымитировать который попытались, бросив в комнату с уже мертвым телом ручную гранату.
Впрочем, это – всего лишь догадка. Свою тайну Корнилов унес с собой в могилу, которую, впрочем, вскоре разрушили. Но это уже совсем другая история, и она не для слабонервных.
Читайте там, где удобно:
Атака
1-й и 2-й бригадам приказано в 17 часов атаковать противника и занять город. Конной бригаде обойти город с севера и востока.
До атаки было еще около двух часов, воспользовавшись которыми, генерал Марков обошел все роты, стоявшие на передовом фасе. Задача: занять казармы, для атаки которых направлялись 1-я и 2-я роты, и на левом их фланге 5-я.
- Главное - возможно быстрее к валу, - говорит он. 5-й роте он сказал:
- Сейчас будем брать артиллерийские казармы. Вы атакуете их в лоб, без задержек, без перебежек. Берегите патроны. Вашу атаку поддержат Кубанцы.
Атаке будет предшествовать артподготовка взвода 1-й батареи. Условлено о… 7 выстрелах. Роты нацелились.
Генерал Марков возле 5-й роты. Он смотрит на часы, смотрит влево, в сторону 2-й бригады. Наконец, артиллерийский взвод открыл "беглый" огонь.
- Ну, видно, без нас дело не обойдется, - сказал генерал Марков бывшим с ним и, подбежав к 5-й роте, громко прокричал:
- С Богом! Вперед!
- Вперед! Ура! - скомандовал полковник Зотов.
За 5-й ротой поднялись другие. Красные в первый момент даже прекратили ту редкую стрельбу, которую вели, но когда роты пробежали половину расстояния, опомнились и открыли убийственный огонь. В этом огне захлебнулась атака 5-й роты. Она залегла. Но из поселка бежала вперед цепь кубанцев, а впереди нее генерал Марков, размахивая своей папахой. Подбежав к цепи 5 роты, он закричал ей:
- Вперед! Еще немного и казармы наши! Ура!
Минута, другая, и рота на валу, с которого красные толпами бежали к казармам, вливаясь в улицы между зданиями. По ним открыли огонь. У одного из оставленных красными пулеметов оказался неснятым замок, и прапорщик Гольдшмидт стал поливать бегущих пулеметным огнем. Но на третьей очереди - задержка.
Рота, а с ней и другие, завязали схватку с врагом среди зданий, в которых он пытался задержаться. Ручными гранатами, взятыми на валу, прекращали это сопротивление.
5-я рота вышла на окраину казарм, обращенную к городу, до которого оставалось шагов 400. Она увидела два стреляющих орудия красных. Капитан Чупихин, командир взвода роты, с группой, бросился к ним, но, попав под огонь с флангов, отошел. Казармы были взяты, однако противник, находящийся вправо от них, в огородах, с их живыми изгородями, продолжал оказывать упорное сопротивление. Дальнейшее продвижение Офицерского полка было приостановлено еще и в силу того, что наступление слева 2-й бригады задержалось. Посланные туда один за другим два офицера 5-й роты были убиты. Третьему, прапорщику Гольдшмидту, посчастливилось добраться до командира 2-й бригады, генерала Казановича.
"Между тем прибыл ординарец генерала Маркова и доложил, что им только что взяты артиллерийские казармы, и что генерал просит нас продолжать наступление в связи с его бригадой, которая готовится проникнуть в город. Нежинцев послал приказание своей цепи наступать. Цепь поднялась, но сейчас же снова залегла, будучи не в силах подняться из оврага, по дну которого протекал ручей. Тогда Нежинцев сам пошел поднимать цепи и скрылся в овраге". (Из записок генерал Казановича).
Сам же генерал Казанович, взяв свой резервный батальон, перешел в наступление левее большой дороги и вышел почти на линию Офицерского полка. Наступала ночь.
Далее в своих записках генерал Казанович пишет: "Ко мне подошел полковник Кутепов, командовавший левым участком генерала Маркова, состоявшим из перемешавшихся во время атаки людей Офицерского и Кубанского стрелкового полков. Я спросил, где генерал Марков и получил ответ, что он пошел к своему правому флангу, на участок генерала Боровского. Сказав полковнику Кутепову, что я сейчас атакую окраину города и проникну вглубь его по ближайшей улице, я просил атаковать вслед за мной и правее меня; эту просьбу я просил передать генералу Боровскому и их общему начальнику - генерал Маркову. Полковник Кутепов обещал атаковать, как только я ворвусь в город".
Но атака Офицерского полка не состоялась, так как, судя по запискам генерала Казановича - "ему (полковнику Кутепову) не удавалось двинуть вперед смешанных людей разных полков, бывших на его участке", а генерал Марков - "ничего не знал о моем предприятии и услышал о нем впервые, когда по его телефону передавалось мое донесение в штаб армии".
Записки участников боя для этого момента говорят иное: левофланговые роты полка были готовы к продолжению наступления и недоумевали, не получая приказания, и тем более потому, что стрельба со стороны города совершенно прекратилась. А между тем, как раз в это время, генерал Казанович с 260 человек проник в город до Сенной площади, не встретив никакого сопротивления и, отступил назад, так как не мог установить связь с Офицерским полком, продолжавшим стоять на месте. Генералу Казановичу на обратном пути пришлось пробиваться через линию красных, занявших западную окраину города со стороны Черноморского вокзала, куда левофланговым частям 2-й бригады продвинуться не удалось.
Казалось, успешное предприятие группы с генералом Казановичем могло бы иметь большие положительные результаты в атаке города, если бы его поддержал Офицерский полк. Но генерал Марков ничего о нем не знал. Он решил возобновить атаку утром. Сильная стрельба, поднявшаяся, когда из города пробивался отряд генерал Казановича, застал его, уже отдавшим все нужные распоряжения и отдыхавшим.
- Чорт возьми! Отдохнуть не дадут, - проворчал он, выбегая из дома с плеткой, в папахе, без пояса. Но стрельба скоро стихла.
Атака артиллерийских казарм Офицерскому полку стоила огромных потерь - до 200 человек, но настроение в нем оставалось высоким и уверенным в успехе следующей атаки.
30 марта Генерал Марков, узнав о налете генерала Казановича в город, предложил ему повторить атаку общими силами на рассвете. Но генерал Казанович отклонил это предложение: в его бригаде, в обоих полках, осталось едва по 300 штыков. Убиты были командир Корниловского полка, полковник Нежинцев и его заместитель. Полковник Кутепов получил приказание принять Корниловский полк.
К утру, вся западная окраина города уже была занята красными. Они массой засели в огородах. В казармах части Офицерского полка находились в выдвинутом вперед положении и всего лишь шагах в 400 от окраины города. Влево, через дорогу, уступом назад, стояли части Партизанского полка. В полдень их сменила 4-я рота Офицерского полка. Смена происходила под обстрелом. Позиция 4-й роты оказалась имеющей вид прямого угла с фасами на город, то есть на восток и на Черноморский вокзал - на север. Оба ее фаса обстреливались фланговым огнем. Спасали роту глубокие окопчики, вырытые партизанами.
Вся площадь казарм обстреливалась ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем. Мало скрывал от обстрела валик у казарм, отделявший их от города. Красные вели огонь из окон городских зданий. Шагах в 2000 от казарм, среди огородов, стоял взвод красной артиллерии, безнаказанно обстреливающий казармы. Добровольцы экономили снаряды и патроны. Ответная стрельба велась любителями: прапорщик Дитман вытащил матрац и лежа на нем редко и прицельно стрелял. Пули противника рвали матрац, но стрелок не уходил, пока ему не приказал командир роты.
Полк нес потери. Один снаряд попал в пулемет, окоп, и вывел из строя всю его прислугу. Измаилу, кавказцу, осколком снаряда перебило руку. Сестра милосердия, Шурочка, как все ее называли, немедленно произвела операцию: перочинным ножиком она перерезала сухожилия, на которых еще держалась рука и перевязала раненого. Все поражались ее самообладанию и хладнокровию. Все поражались и огромному самообладанию Измаила: "хорош была рука и нет больше рука. Но есть еще одна", - говорил он, утешая себя примером поручика Федорова Павла, без правой руки управлявшегося с карабином при помощи другой руки и зубов.
У красных замечались приготовления к атаке, но всякий раз они погашались пулеметным и ружейным огнем. Но одна атака все же состоялась, и они сбили 5-ю роту. Генерал Марков подбежал к роте и контратакой восстановил положение.
Возникла новая неприятность: красные выдвинули свои части вдоль южного берега р. Кубань так, что теперь могли обстреливать позиции полка не только во фланг, но и в тыл и, главное, единственная дорога в тыл, более или менее скрытая от наблюдения со стороны Екатеринодара, стала находиться под обстрелом.
После полудня генерал Марков был вызван в штаб армии на совещание, на котором обстановка, сложившаяся для армии, представилась следующей: силы противника во много раз превышают силы Добровольческой армии, и непрерывно продолжают увеличиваться. У противника не менее чем в два раза больше орудий и 2 бронепоезда. У него неистощимый запас патронов и снарядов. Потери, понесенные армией, восполнить некем. Мобилизация казаков, давшая несколько сот человек, свелась к нулю: казаки стали оставлять ряды армии. Замечено и явление: утечка добровольцев.
- Виноват, Ваше Высокопревосходительство! Двое суток не ложился.
Генерал Корнилов высказал свое мнение и решение:
- Положение, действительно, тяжелое и я не вижу выхода, как взятие Екатеринодара. Поэтому я решил завтра на рассвете атаковать по всему фронту. Как ваше мнение, господа?
Все генералы, кроме Алексеева, ответили отрицательно, но и тот предложил отложить штурм на 1 апреля.
- Итак, будем штурмовать на рассвете 1-го апреля, - твердо сказал генерал Корнилов и отпустил генералов.
Вечером этого дня в разговоре с генералом Казановичем, он сказал:
- Конечно, мы можем при этом погибнуть, но лучше, по-моему, погибнуть с честью. Отступление теперь тоже равносильно гибели: без снарядов и патронов это будет медленная агония.
Генерал Марков вернулся на свой участок внешне в бодром настроении, но полковнику Тимановскому и немногим другим он сказал:
- Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Если не возьмем, а если и возьмем, то погибнем, - но вслед за этим приказал передать в части приказание о подготовке и об обязательном нашитии на головные уборы белых лент.
Для чинов Офицерского полка штурм Екатеринодара представлялся единственным решением.
Атака противника
Наступила ночь, которая скрыла цепи и почти прекратила стрельбу с обеих сторон. На территории казарм бойцы могут чувствовать себя в меньшей опасности, чем днем: могут встречаться, разговаривать. Усилилось движение из казарм в предместье за продуктами питания. Но вместе с тем и обострилось внимание в сторону противника. Два фаса казарм особенно опасны: в сторону города и в сторону огородов.
Третий фас - северный, менее опасен: там огромная голая площадь, находящаяся под обстрелом 4-й роты.
Но вот, на правом фланге полка, в охранении, раздалось несколько тревожных выстрелов. Сообщили - красные наступают и, еще несколько минут, стрельба распространилась влево к казармам и перед ними, принимая все усиливающийся характер. Противник атаковал казармы, и со стороны огородов ворвался в них. Им было захвачено несколько крайних зданий. 1-я, 2-я и 5-я роты отскочили к следующим зданиям и задержали дальнейшее продвижение противника. Бешеная стрельба. Обе стороны засели в зданиях, между которыми "зоны смерти".
Генерал Марков сменяет на правом фланге полка 3-ю роту, перед которой красные не вышли из огородов, резервной 6-й ротой и переводит ее влево к казармам. Проделывается это чуть ли не бегом. Готовится контратака. Наконец...
Контратакующих встречает адский огонь, разрывы ручных гранат. Среди темной ночи - огонь выстрелов. Офицеры залегают. Стреляют по окнам зданий, но на вспышки их выстрелов летят гранаты и пули. Они прижаты к земле. Уже не подняться им. Отползают раненые. Их много. Многие лежат неподвижно. Продолжение атаки уже невозможно. Кое-как по цепи передается: отползать.
Красные не продолжили свою атаку и ограничились занятием части казарм. В Офицерском полку огромные потери, особенно во 2-й роте.
31 марта Рассветало. Ожидаемого возобновления атаки красных не было. Картина ночного боя - ужасна: в "зоне смерти" лежат убитые и десятки раненых. Подобрать их невозможно. Красные стреляют из окон зданий.
К их ружейным выстрелам присоединились орудийные. Снаряды рвутся на территории добровольцев; несутся в тыл. Слышны их разрывы в предместье. Там горят постройки и новые жертвы среди вынесенных и ушедших туда раненых. Летят снаряды и в более глубокий тыл. Но молчит артиллерия добровольцев. И в гуле стрельбы лишь со стороны противника, чувствуют добровольцы "музыку" судьбоносную, роковую. Но воля их еще не сломлена, несмотря на ничтожную их численность. "Будь в армии хотя бы 10 000 человек, давно бы взяли город", - говорили они. Не в первый раз в их разговорах упоминалась цифра 10 000!
Около 8 часов генерал Марков был вызван к телефону. Разговор у него был коротким и, отойдя от телефона, он крикнул: "Коня!" Мгновенно вскочив на него, он поскакал в Штаб генерала Корнилова, сказав несколько слов полковнику Тимановскому. На лице у него можно было прочесть лишь какую-то срочную и серьезную озабоченность. Полковник Тимановский сохранял свое обычное спокойствие, но никому не сказал ни слова из того, что передал ему генерал Марков.
Смерть генерала Корнилова
Восьмой час утра. Генерал Корнилов, несмотря на обстрел фермы артиллерийскими снарядами, несмотря на уговоры уйти с фермы, не хотел ее оставить. Снаряды рвались вокруг. Вот глухой разрыв. Ферма в дыму, в пыли...
Генерал Корнилов убит.
Короткий разговор у начальника штаба, генерала Романовского, с генералом Деникиным, который во все дни боев у Екатеринодара, находился при штабе.
- Вы принимаете командование армией?
- Да! - без колебания ответил генерал Деникин.
Немедленно генералу Алексееву в станицу Елизаветинскую было послано донесение:
"Доношу, что в 7 час. 20 м. в помещении штаба снарядом был смертельно ранен генерал Корнилов, скончавшийся через 10 минут. Я вступил во временное командование войсками Добровольческой армии".
31 марта 7 час. 40 мин. N 75/т. Генерал-лейтенант Деникин".
Приехавший генерал Алексеев обратился к генералу Деникину:
- Ну, Антон Иванович, принимайте тяжелое наследство. Помоги вам Бог!
Сейчас же был написан приказ по армии:
Неприятельским снарядом, попавшим в штаб армии, в 7 час. 30 мин. 31 сего марта, убит генерал Корнилов.
Пал смертью храбрых человек, любивший Россию больше себя и не могший перенести ее позора.
Все дела покойного свидетельствуют, с какой непоколебимой настойчивостью, энергией и верой в успех дела отдался он на служение Родине.
Бегство из неприятельского плена, августовское выступление, Быхов и выход из него, вступление в ряды Добровольческой армии и славное командование ею - известно всем нам.
Велика потеря наша, но пусть не смутятся тревогой наши сердца, и пусть не ослабеет воля к дальнейшей борьбе. Каждому продолжать исполнение своего долга, памятуя, что все мы несем свою лепту на алтарь Отечества.
Вечная память Лавру Георгиевичу КОРНИЛОВУ - нашему незабвенному Вождю и лучшему гражданину Родины. Мир праху его!
В командование армией вступить генералу ДЕНИКИНУ.
Генерал от инфантерии Алексеев".
Смерть Вождя решено было временно скрыть от армии.
Генерал Марков недолго задержался в штабе и скакал обратно к Екатеринодару. У дороги на берегу Кубани стоял взвод Инженерной роты, который видел обстрел фермы. Командир взвода, увидев генерала Маркова, пошел к нему навстречу, держа руку под козырек. Генерал Марков попридержал коня.
- Ваше Превосходительство! Генерал Корнилов убит?
- Убит! Но об этом никому ни слова, - ответил генерал Марков и пришпорил коня.
Прибыв в свой штаб, генерал Марков сообщил о смерти Вождя генералу Боровскому, полковнику Тимановскому и другим, кому находил нужным, но не для передачи этого известия в части. Туда посылались нужные распоряжения, которые до чинов доходили в форме: "генерал Марков приказал..." Это действовало успокаивающе.
Но томительно протекали часы. Мучили тревожные предчувствия. Однако, перекидываясь своими мыслями, офицеры говорили лишь о предстоящей новой атаке города. Ничего иного они не могли допустить. Да и повторное приказание - нацепить на головные уборы белые ленты, подтверждало их мысль. Ее не нарушала даже возможность атаки противника, встретить которую они готовы. Наступала ночь.
А между тем, старшими начальниками получен приказ из штаба армии: осада города снимается, армия отходит, но предварительно, с наступлением полной темноты Офицерский полк должен провести демонстрацию атаки. Наступила ночь.
Стрельба красных постепенно стихала. И вот в полной темноте и тишине, вдруг в центре Офицерского полка, в расположении казарм, раздались пулеметные очереди и ружейная стрельба, и понеслось громкое "ура". Красные по всему фронту открыли в ответ бешеную стрельбу, которая заглушала огонь полка. Уже последний прекратил и стрельбу, и "ура", но красные не скоро успокоились. А в это время части полка постепенно снимались с передовых участков и уходили в тыл к заводам.
У кожевенного завода под прикрытием арьергарда построился весь полк. По предместью продолжали рваться снаряды, разрушавшие и поджигавшие дома. Полк тронулся по дороге к ферме - штабу армии. Было около 20 часов.
Не доходя до фермы, полк занял фронт лицом на Екатеринодар, седлая обе дороги - большую и идущую вдоль берега реки Кубани.
В таком положении полк стоял долго. В цепях негромкие разговоры. Тема: смерть генерала Корнилова. О ней многие узнали только теперь. Новость неожиданная, заслонившая все остальное. Ведь с личностью генерала Корнилова связывались все надежды на освобождение Родины. Вспомнили тут и событие, имеющее всего лишь годичную давность: отречение Императора; и тогда говорили: теперь все погибло! И действительно: Россия погибла. И вот теперь новый удар.
- Куда мы теперь пойдем?
- Куда?! - громко произнес кто-то. - Да куда глаза глядят! - но тотчас же поправился: - Начальство знает куда!
В темноте вдоль цепи проходят начальники. Неожиданно для разговаривающих на эту тему, около них генерал Марков.
- Да, генерал Корнилов убит! Мы почти окружены. Дальнейшее все будет зависеть от нас. Этой ночью мы должны оторваться от противника. Отход без привалов. В полном порядке, - четко и твердо сказал генерал Марков и пошел дальше.
Какое-то новое направление сознанию и мыслям дал офицерам генерал Марков сказанными им фразами. Значит - не все погибло, если будем в полном порядке. Воля генерала Маркова стала снова ясно ощущаться всеми, и все увидели выход из положения в подчинении этой поле.
Сразу же возник новый вопрос: кто же теперь поведет армию? И называли два имени: генерал Деникин и генерал Марков. За полтора месяца похода Офицерский полк не видел генерала Деникина:
- Он был в обозе. Его не знают; и как можно ему довериться? Генерал Марков! Вот единственный Генерал, завоевавший к себе полное доверие, абсолютную преданность, любовь, исключительный авторитет. Только он должен стать во главе армии! Он ковал славу Офицерскому полку, он вел к победам; его знает и ему доверяет вся армия!
- Но, ведь, генерал Корнилов еще в Ольгинской оставил своим заместителем генерала Деникина? - были возражения, хотя и не твердые.
На это нашли контрвозражения:
- Марков был правой рукой Корнилова, его шпагой, мечом... Марков водил части в бой; ему негласно подчинялись все.
Вопрос о заместителе генерал Корнилова казался офицерам не разрешенным, хотя все останавливались на генерале Маркове.
Время шло и тянулось томительно и тревожно долго. Но время от времени внимание всех привлекали отдаваемые распоряжения.
Наконец - тихая команда: "Строиться!"
К одной из колонн полка подъехал генерал Марков и, как бы отвечая на волнующий всех вопрос, сказал:
- Армию принял генерал Деникин. Беспокоиться за ее судьбу не приходится. Этому человеку я верю больше, чем самому себе.
И этого было достаточно, чтобы все успокоились новым назначением.
Генерал Корнилов был и остается одной из самых интересных и неоднозначных исторических фигур русской истории. Он присягал императору, арестовывал императрицу, хотел свергнуть временное правительство, и погиб от рук большевиков.
Версии происхождения
Лавр Георгиевич Корнилов родился в Усть-Каменогорске 30 августа 1870 года. Что показательно для Корнилова, даже о его происхождении историки до сих пор спорят. По одной версии, его отец, Георгий Николаевич, был бывшим хорунжим 7-го Сибирского казачьего полка. За восемь лет до рождения Лавра, он вышел из казацкого сословия и перешел в чин коллежского регистратора.
По версии омского писателя-краеведа Владимира Шулдякова, Корнилов родился в семье потомственного казака Георгия Николаевича Корнилова - сына толмача из Каркаралинской станицы Сибирского казачьего войска, женившегося на местной казачке Прасковье Ильиничне Хлыновской, в роду которой были калмыки - отсюда у Лавра, четвертого ребенка в семье, была характерная «восточная внешность».
По ещё одной версии, историка Шовунова, Лавр Корнилов - Лавга Гильджирович Дельдинов. Он родился в семье калмыка-казака и русской казачки в донской станице Семикаракорская. Когда семья распалась, малолетний Лавга был усыновлен дядей Георгием Корниловым, проживавшим в Усть-Каменогорске и записан Лавром.
Есть еще одна версия, что мать Корнилова была казашкой, и в этом случае у Лавра Георгиевича не было ни капли русской крови.
«Тих, скромен, добр»
Лавр Корнилов был из породы цепких, упрямых и амбициозных провинциалов, которые не привыкли идти по протекции. В военном училище на юнкера Корнилова была дана такая характеристика:
«Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив, но вследствие недостаточной воспитанности кажется грубоватым… Будучи очень самолюбивым, любознательным, серьезно относится к наукам и военному делу, он обещает быть хорошим офицером».
Невысокий, худощавый, малоприметный, он выделялся в процессе обучения, пожалуй, только своей экзотической внешностью, но всякий раз экзамены, прохождение испытаний, становились для Корнилова его «звездным часом». Он показывал блестящие знания по всем наукам и дисциплинам. У Корнилова могла бы сложиться тихая военная карьера при Академии, но он выбрал другой путь.
Герой войны
После начала Русско-японской войны, Корнилов рвался на фронт и выбил себе должность штаб-офицера 1-й бригады Сводно-стрелкового корпуса. По факту, он стал исполнять обязанности начальника штаба.
Характеристика его была безупречной: «…Здоровье - хорошее, умственные способности - выдающиеся, нравственные качества - очень хорошие… воли твердой, трудолюбив и при большом честолюбии… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами…».
Корнилов стал героем Русско-японской, отличился в сражении под Мукденом (принял на себя командование и вывел части из окружения), получил Георгиевский крест 4 степени.
Востоковед-разведчик
Лавр Корнилов был не только талантливым военачальником, но и успешным разведчиком. С 1907 по 1910 годы он занимал должность военного агента в Китае. Благодаря Корнилову, Российская империя получала большие объемы разведданных.
Продуктивность работы Лавра Георгиевича коренилась на строжайшей дисциплине, которой следовал сам Корнилов и которой ждал от своих подчиненных. Подполковник Афанасьев, служивший помощником Корнилова в Мукдене, несколько раз писал донесения об излишне авторитарном стиле руководства Корнилова.
Последний герой
Лавр Георгиевич Корнилов был последним военачальником, назначенным на свою должность Николаем II. Император подписал назначение за несколько часов до отречения, по настоянию председателя Думы М.В. Родзянко.
Корнилов был назначен главнокомандующим Петроградского округа, потому что на этом месте хотели видеть «доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно среди населения…».
А Корнилов был знаменит. Его военные успехи, его успешное бегство из австрийского плена, сделали его настоящим примером. При этом, нужно сказать, что его боевая слава была далеко не однозначна. Брусилов писал о нем:
«Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову».
Верноподданный
Одним из первых поручений, за которое Лавр Георгиевич взялся лично, стал арест императрицы Александры Федоровны. Позднее она вспоминала об этом: «Корнилов вёл себя в эти дни как настоящий верноподданный».
Нужно сказать, что Корнилов взялся за исполнение своих обязанностей со свойственным для себя рвением. Он призывал покончить с анархией, военизировать всю страну, считал, что нужно создать не одну армию, а три: на фронте, в тылу и на железных дорогах. У Корнилова была заготовлена программа милитаризации страны, введения смертной казни, борьбы с агитаторами, влиянием советов. Что было удивительно - Керенский его поддерживал.
Корниловский мятеж
Так называемый корниловский мятеж до сих пор является одним из самых загадочных событий русской истории. Не до конца понятны ни его мотивы, ни то, чего хотел добиться военачальник.
Ясно одно: доверившись политикам, в первую очередь Александру Керенскому, Лавр Корнилов ошибся. Керенский при помощи Львова устроил провокацию на заседании совета министров, где было сказано, что Корнилов планирует мятеж. После этого Корнилов был снят с должности главнокомандующего. Для него это было шоком, Лавр Георгиевич даже не сразу поверил, что его объявили изменником.
Керенский был вынужден обратиться к большевикам за поддержкой. Они тут же создали слоган: "Кто за Корнилова, тот против революции, кто против революции, тот против народа, кто против народа, тот против спасения родины".
В итоге, части, двигавшееся к Петербургу, были остановлены.
Перешла на сторону Петроградского совета и легендарная "Дикая дивизия". По иронии судьбы, как раз в это время в Петрограде проходил всероссийский мусульманский съезд, агитатооры с которого были направлены навстречу Туземной дивизии и остановили её. Выступление Корнилова было названо попыткой возвращения монархии, хотя известны слова Корнилова, которые он сказал, когда речь зашла о возвращении монархии:"Я с Романовыми больше ни на какие авантюры не пойду".
Интересной была реакция бывшего императора на сообщения газет об "измене Корнилова". Полковник Романов сильно возмутился и "с горечью сказал: "Это Корнилов-то изменник?".
Неоднозначность итогов мятежа до сих пор отмечается историками. Именно после выступления Корнилова большевики получили возможность действовать, вооружать красную гвардию, пошел процесс большевизации советов.
