Иван Иваныч и Буркин идут по полю. Вдали виднеется село Мироносицкое. Начинается дождь, и они решают зайти к приятелю-помещику Павлу Константинычу Алехину, усадьба которого располагается неподалёку в деревне Софьино. Алехин, «мужчина лет сорока, высокий, полный с длинными волосами, похожий больше на профессора или художника, чем на помещика», встречает гостей на пороге амбара, в котором шумит веялка. Одежда его грязна, а лицо черно от пыли. Он рад гостям и предлагает им пройти в купальню. Помывшись и переодевшись, Иван Иваныч, Буркин и Алехин идут в дом, где за чашкой чая с вареньем Иван Иваныч рассказывает историю своего брата Николая Иваныча.

Детство братья провели на воле, в имении отца, который сам был из кантонистов, но выслужил офицерский чин и оставил детям потомственное дворянство. После смерти отца именье у них отсудили за долги. Николай с девятнадцати лет сидел в казённой палате, но тосковал там страшно и все мечтал купить себе маленькую усадебку. Сам Иван Иваныч никогда не сочувствовал желанию брата «запереть себя на всю жизнь в собственную усадьбу». Николай же ни о чем другом просто не мог думать. Он все время представлял себе будущую усадьбу, где непременно должен был расти крыжовник. Николай копил деньги, недоедал, женился без любви на некрасивой, но богатой вдове. Он держал жену впроголодь, а деньги ее положил на своё имя в банк. Жена не вынесла такой жизни и вскоре умерла, а Николай, нимало не раскаиваясь, купил себе именье, выписал двадцать кустов крыжовника, посадил их и зажил помещиком.

Когда Иван Иваныч приехал навестить брата, то был неприятно поражён тем, как тот опустился, постарел и обрюзг. Он стал настоящим барином, много ел, судился с соседними заводами и говорил тоном министра фразы вроде: «образование необходимо, но для народа оно преждевременно». Николай потчевал брата крыжовником, и по нему было видно, что он доволен своей судьбой и самим собой.

При виде этого счастливого человека Иван Иванычем «овладело чувство, близкое к отчаянию». Всю ночь, проведённую им в усадьбе, он думал о том, как много людей в мире страдает, сходит с ума, пьёт, сколько детей умирает от недоедания. И сколько других людей живёт «счастливо», «днём ест, ночью спит, говорит свою чепуху, женится, старится, благодушно тащит на кладбище своих покойников». Ему подумалось, что за дверью каждого счастливого человека должен стоять «кто-нибудь с молоточком» и напоминать ему стуком, что есть несчастные, что рано или поздно с ним стрясётся беда, и «его никто не увидит и не услышит, как он сейчас не видит и не слышит других». Иван Иваныч, заканчивая свой рассказ, говорит, что счастья нет, а если в жизни есть смысл, то он не в счастье, а в том, чтобы «делать добро».

Ни Буркин, ни Алехин не удовлетворены рассказом Ивана Иваныча. Алехин не вникает, справедливы ли его слова. Речь шла не о крупе, не о сене, а о чём-то, что не имеет к его жизни прямого отношения. Но он рад и хочет, чтобы гости продолжали беседу. Однако время позднее, хозяин и гости отправляются спать.

Рассказ «Крыжовник» Чехова был написан в 1898 году и считается одним из лучших произведений русской классической литературы XIX века. Он вошел в «Маленькую трилогию» автора, включающую также рассказы «Человек в футляре» и «О любви».

В «Крыжовнике» Чехов развивает тему «футлярности» , ограниченности, раскрывая ее через образ помещика Николая Иваныча. Композиция произведения построена на приеме «рассказ в рассказе» – историю Николая Иваныча рассказывает своим знакомым его брат, Иван Иваныч.

Главные герои

Иван Иваныч – ветеринарный врач, старший брат Николая Иваныча.

Николай Иваныч – помещик, младший брат Ивана Иваныча.

Буркин – учитель гимназии, друг Ивана Иваныча.

Алехин Павел Константиныч – небогатый помещик, «мужчина лет сорока», у которого остановились Иван Иваныч и Буркин.

Иван Иваныч и Буркин шли по полю. Впереди виднелось село Мироносицкое. Буркин попросил спутника рассказать обещанную ранее историю. Однако неожиданно пошел дождь, и мужчины решили укрыться от непогоды у Алехина в Софьино. Хозяин встретил их на пороге одного из амбаров за работой – мужчина был весь в пыли, в грязной одежде. Алехин очень обрадовался гостям и пригласил их в дом.

Сходив в купальню, гости и хозяин расположились в креслах. Служанка подала чай с вареньем, и Иван Иваныч приступил к обещанному рассказу.

У Ивана Иваныча был младший брат Николай Иваныч, «года на два помоложе» . Отец, Чимша-Гималайский, оставил им «потомственное дворянство» , а также имение, которое вскоре после его смерти отобрали за долги.

Все детство мальчики провели в деревне. Служа с девятнадцати лет «в казенной палате» , Николай Иваныч скучал по воле. У него появилась мечта купить маленькую усадьбу, где непременно будет расти крыжовник. Мужчина постоянно читал «хозяйственные книжки» , объявления о продаже земли, мечтал о том, как будет проводить время в деревне.

Иван Иваныч, хотя и любил брата, но его желания не разделял. «Принято говорить, что человеку нужно только три аршина земли. Но ведь три аршина нужны трупу, а не человеку» .

Стараясь скопить как можно больше денег, Николай «недоедал, недопивал» , одевался, «словно нищий» . Когда ему минуло сорок лет, мужчина женился на старой, некрасивой вдове с деньгами все с той же целью – купить усадьбу с крыжовником. Ее деньги он положил в банк на свое имя, а саму женщину «держал впроголодь» . Жена начала чахнуть и через три года умерла.

Николай Иванович, не виня себя в смерти жены, вскоре купил «сто двенадцать десятин с барским домом, с людской, с парком, но ни фруктового сада, ни крыжовника, ни прудов с уточками; была река, но вода в ней цветом как кофе» , так как рядом стояли заводы. Однако Николай Иваныч не опечалился: «выписал себе двадцать кустов крыжовника, посадил и зажил помещиком» .

В прошлом году Иван Иваныч поехал проведать брата. Николай Иваныч «постарел, располнел, обрюзг» . «Это уж был не прежний робкий бедняга-чиновник, а настоящий помещик, барин» . Николай Иваныч уже судился с обществом и заводами, заставлял мужиков называть себя «ваше высокоблагородие» . У него развилось «наглое» самомнение, он начал говорить «только истины» , словно министр: «Образование необходимо, но для народа оно преждевременно» . Более того, называл себя дворянином, будто забыл, что их дед был мужиком, а отец солдатом.

Вечером подали крыжовник, «собранный в первый раз с тех пор, как были посажены кусты» . Николай Иваныч, прослезившись, с волнением ел по ягодке, восторгаясь тем, как же это вкусно, хотя на самом деле крыжовник был жестким и кислым. Иван Иваныч видел перед собой «счастливого человека» , «который достиг цели в жизни» , им «овладело тяжелое чувство» , близкое к отчаянию. Всю ночь Иван Иваныч слышал, как Николай Иваныч вставал и брал по ягодке крыжовника.

Иван Иваныч размышлял о том, что мы постоянно видим счастливых людей, но ничего не знаем о тех, то страдает. «Очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча» . Счастливые люди живут словно в «гипнозе» , не замечая многого вокруг себя. «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком» , что рано или поздно стрясется беда. Иван Иваныч понял, что тоже жил довольно и счастливо. Он говорил те же слова, что и его брат, поучал, «как жить, как веровать, как управлять народом» , но он уже не в том возрасте, чтобы что-то менять.

Иван Иваныч неожиданно поднялся и подошел к Алехину. Он начал пожимать хозяину руки, прося не успокаиваться, продолжать делать добро, ведь смысл жизни именно в этом, а не в личном счастье.

Потом все сидели и молчали. Алехину хотелось спать, но ему было интересно с гостями. В то, что говорил Иван Иваныч, он не вникал – слова врача не имели отношения к его жизни.

Наконец гости отправились спать. «Дождь стучал в окна всю ночь» .

Заключение

В «Крыжовнике» Буркин и Алехин не понимают, какую идею пытался донести до них своим рассказом Иван Иваныч. Мужчины восприняли историю Николая Иваныча как обычный бытовой случай, не вынеся из нее никакой морали. Равнодушное молчание со стороны собеседников Ивана Иваныча подтверждает его мысли, что счастливые люди живут словно в «гипнозе» , в своеобразном «футляре» достижения собственного счастья.

Пересказ «Крыжовника» будет интересен школьникам, а также всем, кто интересуется творчеством А. П. Чехова и русской литературой.

Тест по рассказу

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 1058.

Рассказ «Крыжовник» Чехова был создан в июле 1898 года в Мелихове и опубликован в этом же году в печатном издательстве «Русская мысль». Это произведение входит в трилогию, состоящую из небольших рассказов: «Человек в футляре», «О любви» и «Крыжовник». В сочинении на тему «"Крыжовник" (Чехов): краткое содержание» речь пойдет о человеке, который всего себя подчинил материальной составляющей жизни. Он мечтал обладать усадьбой, в которой он будет выращивать любимый крыжовник.

Трилогия Чехова. «Крыжовник»

Сюжет истории начинается с того, что два друга идут по полю, вдали от которого виднеется село Мироносицкое. Вдруг небо нахмурилось, и неожиданно пошел дождь. Тогда они решили зайти в гости к своему знакомому небогатому барину Алехину Павлу Константинычу, дом которого располагался совсем недалеко, в селе Софьино. Алехин оказался мужчиной на вид лет сорока, высоким, упитанным и с длинными волосами. На помещика он не был похож, а больше на деятеля искусства. Он рад был видеть гостей, предложил им умыться и переодеться. После этого хозяин с гостями пошел пить чай с вареньем. За столом Иван Иваныч начал рассказывать историю о своем брате Николае Ивановиче.

Мечта всей жизни

И тут очень заманчиво раскрывает сюжет произведения «Крыжовник» Чехов. Краткое содержание дальше повествует о том, что, будучи детьми, они жили в имении отца-кантиста, получившего офицерский чин и оставившего детям титул потомственного дворянства. Когда их отец умер, именье было отдано за долги. С девятнадцати лет Николай, работая в казенной палате, только и мечтал о собственной небольшой усадебке, где непременно должны были расти кусты крыжовника. О другом он и думать не мог.

Николай стал судорожно копить деньги, недоедал и ничего лишнего себе не позволял. Женился на некрасивой богатой вдове, деньги которой положил в банк, а ее саму держал впроголодь. Жизни такой она, конечно же, выдержать не смогла и вскоре умерла. А Николай, ничуть не сомневаясь и не раскаиваясь, купил себе вскоре желанное именье и развел крыжовник. Да так и зажил помещиком.

Приезд брата

Но на этом не закончил сюжет произведения «Крыжовник» Чехов. Краткое содержание продолжается тем, что однажды к нему приехал его брат Иван Иваныч, который увидел, что Николай Иваныч постарел и стал брюзглив. Он постоянно судился и говорил фразами министра что-то наподобие того, что образование необходимо для народа, но только оно преждевременно. Брат Николай угощал Ивана крыжовником, и по нему было видно, что он доволен жизнью. Самого же Ивана Ивановича охватило недовольство и даже отчаяние. В эту ночь он не спал и все думал о том, как много несчастливых людей, которые спиваются, сходят с ума, их дети умирают от недоедания. И сколько других, которые живут «счастливо»: спят, едят, говорят всякие пустые речи, женятся, старятся и благодушно хоронят своих покойников. Он пришел к мысли, что за дверью каждого такого «счастливого человека» должен стоять человечек с молоточком, который своим стуком будет напоминать им, что есть люди несчастные, и что и с теми, кому сейчас хорошо, рано или поздно случится беда, и тогда их точно никто не услышит и не увидит.

Вот так подытоживает свое произведение «Крыжовник» Чехов. Краткое содержание сюжета заканчивается, как и сам рассказ, тем, что Иван Иваныч, подытоживая свое повествование, говорит о том, что жизнь не может быть счастливой без добрых дел. Но ни Алехин, ни Буркин не вникали в саму суть рассказа, потому что не были особо в нем заинтересованы, ведь речь в нем не шла о чем-то насущном. Да и к их жизни все это, как они считали, не имело никакого отношения. Однако Алехин все равно был рад общению с гостями. Но время было уже позднее, и всем нужно было отправляться спать.

Чехов, «Крыжовник»: анализ творческих идей

Надо отметить, что получилось очень самобытное и умное произведение с очень хорошими мыслями, которое достойно оценил критик Немирович-Данченко.

Долго писал Чехов «Крыжовник». Анализ сюжета занял у него много времени. Идей для написания у него было много, и все они были разные по сюжету, но по смыслу одинаковые. Сначала он хотел написать про человека, у которого была мечта накопить на дом, но он скуп и даже не женится, но потом к 60 годам все же приобретает желанное имение и садит крыжовник, однако потом, как только крыжовник созрел, у него обнаруживают рак желудка.

Вторая история, им задуманная: один чиновник хотел купить новый парадный мундир с золотыми вышивками, и тоже на всем экономил, в итоге он его пошил, но надеть на прием или на бал ему все как-то и не удавалось. В итоге мундир убрали в шкаф, а на осень оказалось, что нафталин сделал золото тусклым и неприглядным. В итоге через полгода чиновник умер, его хоронили как раз в этом мундире.

На этом можно закончить сочинение по теме «Крыжовник». Чехов (идея этого рассказа придумана просто замечательно) заставляет задуматься об очень важных вещах, которые весьма полезны для воспитания нравственности любого человека.

На нашем сайте вы можете прочитать и краткое содержание рассказа «Крыжовник» . Ссылки на тексты и краткие содержания других произведений А. П. Чехова - см. ниже в блоке «Ещё по теме...»

Еще с раннего утра все небо обложили дождевые тучи; было тихо, не жарко и скучно, как бывает в серые пасмурные дни, когда над полем давно уже нависли тучи, ждешь дождя, а его нет. Ветеринарный врач Иван Иваныч и учитель гимназии Буркин уже утомились идти, и поле представлялось им бесконечным. Далеко впереди еле были видны ветряные мельницы села Мироносицкого, справа тянулся и потом исчезал далеко за селом ряд холмов, и оба они знали, что это берег реки, там луга, зеленые ивы, усадьбы, и если стать на один из холмов, то оттуда видно такое же громадное поле, телеграф и поезд, который издали похож на ползущую гусеницу, а в ясную погоду оттуда бывает виден даже город. Теперь, в тихую погоду, когда вся природа казалась кроткой и задумчивой, Иван Иваныч и Буркин были проникнуты любовью к этому полю, и оба думали о том, как велика, как прекрасна эта страна.

– В прошлый раз, когда мы были в сарае у старосты Прокофия, – сказал Буркин, – вы собирались рассказать какую-то историю.

– Да, я хотел тогда рассказать про своего брата.

Иван Иваныч протяжно вздохнул и закурил трубочку, чтобы начать рассказывать, но как раз в это время пошел дождь. И минут через пять лил уже сильный дождь, обложной, и трудно было предвидеть, когда он кончится. Иван Иваныч и Буркин остановились в раздумье; собаки, уже мокрые, стояли, поджав хвосты, и смотрели на них с умилением.

– Нам нужно укрыться куда-нибудь, – сказал Буркин. – Пойдемте к Алехину. Тут близко.

– Пойдемте.

Они свернули в сторону и шли всё по скошенному полю, то прямо, то забирая направо, пока не вышли на дорогу. Скоро показались тополи, сад, потом красные крыши амбаров; заблестела река, и открылся вид на широкий плес с мельницей и белою купальней. Это было Софьино, где жил Алехин.

Чехов. «Крыжовник». Читает Д. Журавлёв

Мельница работала, заглушая шум дождя; плотина дрожала. Тут около телег стояли мокрые лошади, понурив головы, и ходили люди, накрывшись мешками. Было сыро, грязно, неуютно, и вид у плеса был холодный, злой. Иван Иваныч и Буркин испытывали уже чувство мокроты, нечистоты, неудобства во всем теле, ноги отяжелели от грязи, и когда, пройдя плотину, они поднимались к господским амбарам, то молчали, точно сердились друг на друга. В одном из амбаров шумела веялка; дверь была открыта, и из нее валила пыль. На пороге стоял сам Алехин, мужчина лет сорока, высокий, полный, с длинными волосами, похожий больше на профессора или художника, чем на помещика. На нем была белая, давно не мытая рубаха с веревочным пояском, вместо брюк кальсоны, и на сапогах тоже налипли грязь и солома. Нос и глаза были черны от пыли. Он узнал Ивана Иваныча и Буркина и, по-видимому, очень обрадовался.

– Пожалуйте, господа, в дом, – сказал он, улыбаясь. – Я сейчас, сию минуту.

Дом был большой, двухэтажный. Алехин жил внизу, в двух комнатах со сводами и с маленькими окнами, где когда-то жили приказчики; тут была обстановка простая, и пахло ржаным хлебом, дешевою водкой и сбруей. Наверху же, в парадных комнатах, он бывал редко, только когда приезжали гости. Ивана Иваныча и Буркина встретила в доме горничная, молодая женщина, такая красивая, что они оба разом остановились и поглядели друг на друга.

– Вы не можете себе представить, как я рад видеть вас, господа, – говорил Алехин, входя за ними в переднюю. – Вот не ожидал! Пелагея, – обратился он к горничной, – дайте гостям переодеться во что-нибудь. Да, кстати, и я переоденусь. Только надо сначала пойти помыться, а то я, кажется, с весны не мылся. Не хотите ли, господа, пойти в купальню, а тут пока приготовят.

Красивая Пелагея, такая деликатная и на вид такая мягкая, принесла простыни и мыло, и Алехин с гостями пошел в купальню.

– Да, давно я уже не мылся, – говорил он, раздеваясь. – Купальня у меня, как видите, хорошая, отец еще строил, но мыться как-то все некогда.

Он сел на ступеньке и намылил свои длинные волосы и шею, и вода около него стала коричневой.

– Да, признаюсь… – проговорил Иван Иваныч значительно, глядя на его голову.

– Давно я уже не мылся… – повторил Алехин конфузливо и еще раз намылился, и вода около него стала темно-синей, как чернила.

Иван Иваныч вышел наружу, бросился в воду с шумом и поплыл под дождем, широко взмахивая руками, и от него шли волны, и на волнах качались белые лилии; он доплыл до самой середины плеса и нырнул, и через минуту показался на другом месте, и поплыл дальше, и все нырял, стараясь достать дна. «Ах, боже мой… – повторял он, наслаждаясь. – Ах, боже мой…» Доплыл до мельницы, о чем-то поговорил там с мужиками и повернул назад, и на середине плеса лег, подставляя свое лицо под дождь. Буркин и Алехин уже оделись и собрались уходить, а он все плавал и нырял.

– Ах, боже мой… – говорил он. – Ах, господи помилуй!

– Будет вам! – крикнул ему Буркин.

Вернулись в дом. И только когда в большой гостиной наверху зажгли лампу, и Буркин и Иван Иваныч, одетые в шелковые халаты и теплые туфли, сидели в креслах, а сам Алехин, умытый, причесанный, в новом сюртуке, ходил по гостиной, видимо с наслаждением ощущая тепло, чистоту, сухое платье, легкую обувь, и когда красивая Пелагея, бесшумно ступая по ковру и мягко улыбаясь, подавала на подносе чай с вареньем, только тогда Иван Иваныч приступил к рассказу, и казалось, что его слушали не одни только Буркин и Алехин, но также старые и молодые дамы и военные, спокойно и строго глядевшие из золотых рам.

– Нас два брата, – начал он, – я, Иван Иваныч, и другой – Николай Иваныч, года на два помоложе. Я пошел по ученой части, стал ветеринаром, а Николай уже с девятнадцати лет сидел в казенной палате. Наш отец Чимша-Гималайский был из кантонистов, но, выслужив офицерский чин, оставил нам потомственное дворянство и именьишко. После его смерти именьишко у нас оттягали за долги, но, как бы ни было, детство мы провели в деревне на воле. Мы, все равно как крестьянские дети, дни и ночи проводили в поле, в лесу, стерегли лошадей, драли лыко, ловили рыбу и прочее тому подобное… А вы знаете, кто хоть раз в жизни поймал ерша или видел осенью перелетных дроздов, как они в ясные, прохладные дни носятся стаями над деревней, тот уже не городской житель, и его до самой смерти будет потягивать на волю. Мой брат тосковал в казенной палате. Годы проходили, а он все сидел на одном месте, писал все те же бумаги и думал все об одном и том же, как бы в деревню. И эта тоска у него мало-помалу вылилась в определенное желание, в мечту купить себе маленькую усадебку где-нибудь на берегу реки или озера.

Он был добрый, кроткий человек, я любил его, но этому желанию запереть себя на всю жизнь в собственную усадьбу я никогда не сочувствовал. Принято говорить, что человеку нужно только три аршина земли. Но ведь три аршина нужны трупу, а не человеку. И говорят также теперь, что если наша интеллигенция имеет тяготение к земле и стремится в усадьбы, то это хорошо. Но ведь эти усадьбы те же три аршина земли. Уходить из города, от борьбы, от житейского шума, уходить и прятаться у себя в усадьбе – это не жизнь, это эгоизм, лень, это своего рода монашество, но монашество без подвига. Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа.

Брат мой Николай, сидя у себя в канцелярии, мечтал о том, как он будет есть свои собственные щи, от которых идет такой вкусный запах по всему двору, есть на зеленой травке, спать на солнышке, сидеть по целым часам за воротами на лавочке и глядеть на поле и лес. Сельскохозяйственные книжки и всякие эти советы в календарях составляли его радость, любимую духовную пищу; он любил читать и газеты, но читал в них одни только объявления о том, что продаются столько-то десятин пашни и луга с усадьбой, рекой, садом, мельницей, с проточными прудами. И рисовались у него в голове дорожки в саду, цветы, фрукты, скворечни, караси в прудах и, знаете, всякая эта штука. Эти воображаемые картины были различны, смотря по объявлениям, которые попадались ему, но почему-то в каждой из них непременно был крыжовник. Ни одной усадьбы, ни одного поэтического угла он не мог себе представить без того, чтобы там не было крыжовника.

– Деревенская жизнь имеет свои удобства, – говорил он, бывало. – Сидишь на балконе, пьешь чай, а на пруде твои уточки плавают, пахнет так хорошо, и… и крыжовник растет.

Он чертил план своего имения, и всякий раз у него на плане выходило одно и то же: а) барский дом, b) людская, с) огород, d) крыжовник. Жил он скупо: недоедал, недопивал, одевался бог знает как, словно нищий, и все копил и клал в банк. Страшно жадничал. Мне было больно глядеть на него, и я кое-что давал ему и посылал на праздниках, но он и это прятал. Уж коли задался человек идеей, то ничего не поделаешь.

Годы шли, перевели его в другую губернию, минуло ему уже сорок лет, а он все читал объявления в газетах и копил. Потом, слышу, женился. Все с той же целью, чтобы купить себе усадьбу с крыжовником, он женился на старой, некрасивой вдове, без всякого чувства, а только потому, что у нее водились деньжонки. Он и с ней тоже жил скупо, держал ее впроголодь, а деньги ее положил в банк на свое имя. Раньше она была за почтмейстером и привыкла у него к пирогам и к наливкам, а у второго мужа и хлеба черного не видала вдоволь; стала чахнуть от такой жизни да года через три взяла и отдала богу душу. И, конечно, брат мой ни одной минуты не подумал, что он виноват в ее смерти. Деньги, как водка, делают человека чудаком. У нас в городе умирал купец. Перед смертью приказал подать себе тарелку меду и съел все свои деньги и выигрышные билеты вместе с медом, чтобы никому не досталось. Как-то на вокзале я осматривал гурты, и в это время один барышник попал под локомотив, и ему отрезало ногу. Несем мы его в приемный покой, кровь льет – страшное дело, а он все просит, чтобы ногу его отыскали, и все беспокоится: в сапоге на отрезанной ноге двадцать рублей, как бы не пропали.

– Это вы уж из другой оперы, – сказал Буркин.

– После смерти жены, – продолжал Иван Иваныч, подумав полминуты, – брат мой стал высматривать себе имение. Конечно, хоть пять лет высматривай, но все же в конце концов ошибешься и купишь совсем не то, о чем мечтал. Брат Николай через комиссионера, с переводом долга, купил сто двенадцать десятин с барским домом, с людской, с парком, но ни фруктового сада, ни крыжовника, ни прудов с уточками; была река, но вода в ней цветом как кофе, потому что по одну сторону имения кирпичный завод, а по другую – костопальный. Но мой Николай Иваныч мало печалился; он выписал себе двадцать кустов крыжовника, посадил и зажил помещиком.

В прошлом году я поехал к нему проведать. Поеду, думаю, посмотрю, как и что там. В письмах своих брат называл свое имение так: Чумбароклова пустошь, Гималайское тож. Приехал я в «Гималайское тож» после полудня. Было жарко. Везде канавы, заборы, изгороди, понасажены рядами елки, – и не знаешь, как проехать во двор, куда поставить лошадь. Иду к дому, а навстречу мне рыжая собака, толстая, похожая на свинью. Хочется ей лаять, да лень. Вышла из кухни кухарка, голоногая, толстая, тоже похожая на свинью, и сказала, что барин отдыхает после обеда. Вхожу к брату, он сидит в постели, колени покрыты одеялом; постарел, располнел, обрюзг; щеки, нос и губы тянутся вперед, – того и гляди, хрюкнет в одеяло.

Мы обнялись и всплакнули от радости и от грустной мысли, что когда-то были молоды, а теперь оба седы, и умирать пора. Он оделся и повел меня показывать свое имение.

– Ну, как ты тут поживаешь? – спросил я.

– Да ничего, слава богу, живу хорошо.

Это уж был не прежний робкий бедняга-чиновник, а настоящий помещик, барин. Он уж обжился тут, привык и вошел во вкус; кушал много, в бане мылся, полнел, уже судился с обществом и с обоими заводами, и очень обижался, когда мужики не называли его «ваше высокоблагородие». И о душе своей заботился солидно, по-барски, и добрые дела творил не просто, а с важностью. А какие добрые дела? Лечил мужиков от всех болезней содой и касторкой и в день своих именин служил среди деревни благодарственный молебен, а потом ставил полведра, думал, что так нужно. Ах, эти ужасные полведра! Сегодня толстый помещик тащит мужиков к земскому начальнику за потраву, а завтра, в торжественный день, ставит им полведра, а они пьют и кричат «ура» и, пьяные, кланяются ему в ноги. Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность развивают в русском человеке самомнение, самое наглое. Николай Иваныч, который когда-то в казенной палате боялся даже для себя лично иметь собственные взгляды, теперь говорил одни только истины, и таким тоном, точно министр: «Образование необходимо, но для народа оно преждевременно», «Телесные наказания вообще вредны, но в некоторых случаях они полезны и незаменимы».

– Я знаю народ и умею с ним обращаться, – говорил он. – Меня народ любит. Стоит мне только пальцем шевельнуть, и для меня народ сделает все, что захочу.

И все это, заметьте, говорилось с умной, доброю улыбкой. Он раз двадцать повторил: «мы, дворяне», «я как дворянин»; очевидно, уже не помнил, что дед наш был мужик, а отец – солдат. Даже наша фамилия Чимша-Гималайский, в сущности несообразная, казалась ему теперь звучной, знатной и очень приятной.

Но дело не в нем, а во мне самом. Я хочу вам рассказать, какая перемена произошла во мне в эти немногие часы, пока я был в его усадьбе. Вечером, когда мы пили чай, кухарка подала к столу полную тарелку крыжовнику. Это был не купленный, а свой собственный крыжовник, собранный в первый раз с тех пор, как были посажены кусты. Николай Иваныч засмеялся и минуту глядел на крыжовник молча, со слезами, – он не мог говорить от волнения, потом положил в рот одну ягоду, поглядел на меня с торжеством ребенка, который наконец получил свою любимую игрушку, и сказал:

– Как вкусно!

И он с жадностью ел и все повторял:

– Ах, как вкусно! Ты попробуй!

Было жестко и кисло, но, как сказал Пушкин, «тьмы истин нам дороже нас возвышающий обман». Я видел счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась так очевидно, который достиг цели в жизни, получил то, что хотел, который был доволен своей судьбой, самим собой. К моим мыслям о человеческом счастье всегда почему-то примешивалось что-то грустное, теперь же, при виде счастливого человека, мною овладело тяжелое чувство, близкое к отчаянию. Особенно тяжело было ночью. Мне постлали постель в комнате рядом с спальней брата, и мне было слышно, как он не спал и как вставал и подходил к тарелке с крыжовником и брал по ягодке. Я соображал: как, в сущности, много довольных, счастливых людей! Какая это подавляющая сила! Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье… Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч, живущих в городе, ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился. Мы видим тех, которые ходят на рынок за провизией, днем едят, ночью спят, которые говорят свою чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников; но мы не видим и не слышим тех, которые страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то за кулисами. Все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно. Это общий гипноз. Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда – болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живет себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, – и все обстоит благополучно.

– В ту ночь мне стало понятно, как я тоже был доволен и счастлив, – продолжал Иван Иваныч, вставая. – Я тоже за обедом и на охоте поучал, как жить, как веровать, как управлять народом. Я тоже говорил, что ученье свет, что образование необходимо, но для простых людей пока довольно одной грамоты. Свобода есть благо, говорил я, без нее нельзя, как без воздуха, но надо подождать. Да, я говорил так, а теперь спрашиваю: во имя чего ждать? – спросил Иван Иваныч, сердито глядя на Буркина. – Во имя чего ждать, я вас спрашиваю? Во имя каких соображений? Мне говорят, что не все сразу, всякая идея осуществляется в жизни постепенно, в свое время. Но кто это говорит? Где доказательства, что это справедливо? Вы ссылаетесь на естественный порядок вещей, на законность явлений, но есть ли порядок и законность в том, что я, живой, мыслящий человек, стою надо рвом и жду, когда он зарастет сам или затянет его илом, в то время как, быть может, я мог бы перескочить через него или построить через него мост? И опять-таки во имя чего ждать? Ждать, когда нет сил жить, а между тем жить нужно и хочется жить!

Я уехал тогда от брата рано утром, и с тех пор для меня стало невыносимо бывать в городе. Меня угнетают тишина и спокойствие, я боюсь смотреть на окна, так как для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай. Я уже стар и не гожусь для борьбы, я не способен даже ненавидеть. Я только скорблю душевно, раздражаюсь, досадую, по ночам у меня горит голова от наплыва мыслей, и я не могу спать… Ах, если б я был молод!

Иван Иваныч прошелся в волнении из угла в угол и повторил:

– Если б я был молод!

Он вдруг подошел к Алехину и стал пожимать ему то одну руку, то другую.

– Павел Константиныч! – проговорил он умоляющим голосом, – не успокаивайтесь, не давайте усыплять себя! Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро! Счастья нет, и не должно его быть, а если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро!

И все это Иван Иваныч проговорил с жалкой, просящею улыбкой, как будто просил лично для себя.

Потом все трое сидели в креслах, в разных концах гостиной, и молчали. Рассказ Ивана Иваныча не удовлетворил ни Буркина, ни Алехина. Когда из золотых рам глядели генералы и дамы, которые в сумерках казались живыми, слушать рассказ про беднягу чиновника, который ел крыжовник, было скучно. Хотелось почему-то говорить и слушать про изящных людей, про женщин. И то, что они сидели в гостиной, где всё – и люстра в чехле, и кресла, и ковры под ногами говорили, что здесь когда-то ходили, сидели, пили чай вот эти самые люди, которые глядели теперь из рам, и то, что здесь теперь бесшумно ходила красивая Пелагея, – это было лучше всяких рассказов.

Алехину сильно хотелось спать; он встал по хозяйству рано, в третьем часу утра, и теперь у него слипались глаза, но он боялся, как бы гости не стали без него рассказывать что-нибудь интересное, и не уходил. Умно ли, справедливо ли было то, что только что говорил Иван Иваныч, он не вникал; гости говорили не о крупе, не о сене, не о дегте, а о чем-то, что не имело прямого отношения к его жизни, и он был рад и хотел, чтобы они продолжали…

– Однако пора спать, – сказал Буркин, поднимаясь. – Позвольте пожелать вам спокойной ночи.

Алехин простился и ушел к себе вниз, а гости остались наверху. Им обоим отвели на ночь большую комнату, где стояли две старые деревянные кровати с резными украшениями и в углу было распятие из слоновой кости; от их постелей, широких, прохладных, которые постилала красивая Пелагея, приятно пахло свежим бельем.

Иван Иваныч молча разделся и лег.

– Господи, прости нас, грешных! – проговорил он и укрылся с головой.

От его трубочки, лежавшей на столе, сильно пахло табачным перегаром, и Буркин долго не спал и все никак не мог понять, откуда этот тяжелый запах.

Дождь стучал в окна всю ночь.

Историю своего брата Николая Ивановича рассказывает в гостях Иван Иванович, с грустью рассказывает, хотя, казалось бы, у брата все отлично. Николай, еще в молодости, еще на службе мечтал о собственном домике, и во всех его мечтах почему-то присутствовал как символ крыжовник. Только мечтания эти были весьма приземленные, а цель всего - просто уйти от мира, жить в довольстве и сытости. Ради этой мечты Николай Иванович шел на все обманы и подлости, даже женился "на деньгах", мучил жену своей жадностью. Но вот его мечта сбылась, а его "барское" поведение печалит брата Ивана. Человек интеллигентный никак не может понять, как брат (и подобные ему) могут быть счастливы до слез, когда в мире столько страдания, более того, они сами причина этого страдания.

Рассказ о жадном брате с грустью слушают знакомые Ивана Ивановича. Все силы души положил Николай Иванович на то, чтоб обзавестись поместьем, и теперь он счастлив, но это лишь материалистическая иллюзия, кроме того, он делает несчастными всех вокруг.

Читать краткое содержание Крыжовник Чехов

Два друга-охотника попадают в дождь. Они решают зайти к знакомому (Петру Алехину), чтобы переждать непогоду. Петр встречает их радушно. Вот только он не очень чистый - работал. Он предлагает промокшим гостям помыться, сам тоже идет в купальню. Они видят, как он намыливает голову, а вода становится черной. Петр сам немного смущен.

После они пьют чай, отдыхают. У Алехина очень приятная спутница – добрая и красивая женщина. За чаем, за разговорами Иван Иванович начинает рассказывать о своем брате Николае. Иван говорит, что у Николая всегда была мечта – жить в поместье. Николай даже журналы когда смотрел, то внимание обращал на объявления про земли, дома, про покупку и продажу всего, что могло бы быть связано с «его домом». Он даже делился с братом, мол, представляешь, как было б здорово… Но почему-то всегда в его этих образах появлялся шиповник. Если сад, то в саду крыжовника кусты. Если вечером пьют чай, то подают и тарелку ягод крыжовника к столу. Ивану эти стремления казались странными, как уход в монастырь. Только монахи стремятся к духовности, молятся, мало о мирском думают, а Николай, наоборот, уходил от этого сложного мира в детали поместья.

Николай Иванович очень старался заработать на поместье. Он и служил, и экономил каждую копейку. Стоило ли поместье таких жертв? Но мечтатель зачастую жертвовал не собой. Например, до Ивана, который уже мало общался с братом, дошли слухи, что тот женился. Зря обрадовался Иван, что брат влюбился, вернулся к нормальной жизни, за ум взялся. Нет, Николай женился на богатой вдове. Деньги все ее положил на свой счет, а её, которая привыкла к хорошей жизни, держал почти на хлебе и воде. Из-за этого она скоро заболела и умерла, но вдовец не испытал никаких угрызений совести. Может быть, даже немного порадовался. Он ни о чем не мог думать, кроме поместья. И он его купил.

Вот Николай Иванович и добился своего. Сразу стал представлять себя настоящим помещиком. Он требовал, чтоб его крестьяне называли «благородием». Быстро забыл Николай свой собственный род. Иван замечает, что многие так делают: купят поместье, забудут, что дед их мужиком простым был, а говорят о себе, дескать, мы – дворяне. Говорят глупыми казенными фразами, которые ничего не значат, только пыль в глаза пускают.

Скоро, конечно, Николай Иванович от праздной жизни обрюзг, а характер его совсем испортился. Всё делает он напоказ, даже молебен заказывает для крестьян, а после ставит им ведро водки. Эта деталь особенно раздражает Ивана. То есть получается, что «барин» за мельчайшую провинность тащит своего трудягу к уряднику, а вот раз в неделю ему водку выставляет. Мужики отвратительно напиваются, славят при этом жестокого и глупого «барина».

Самое интересное для Ивана то, что он знает – его брат счастлив. У Николая при виде его собственного шиповника даже слёзы радости выступают на глазах. Вот тут-то и недоумевает Иван… И не только по поводу своего брата, но из-за всех таких «счастливцев». Они отгородились от жизни, от страданий других, которые часто сами им и причиняют, но счастливы, благодаря какой-то ерунде. Иван Иванович был почти в отчаянии, увидев такое вот счастье брата. Ест-пьёт, живёт-умирает… Ничего такие люди не делают, заботясь только о насущном. Ничто их не интересует, ни один человек, кажется, не способен достучаться до них – пробить броню этого счастья. И поразмыслив, Иван делает вывод о том, что рядом со счастливцами хорошо бы приставить человека с молоточком, чтобы напоминать, как много в мире страдающих, несчастных людей. Иван считает, что в жизни должен быть смысл, тогда и счастье появится, даже если нет благополучия материального.

Слушатели не совсем понимают мораль этого рассказа. Хозяин бы хотел, чтоб беседа была более светской, легкой. Он отправляет гостей спать.

Картинка или рисунок Крыжовник

Другие пересказы для читательского дневника

  • Краткое содержание Шесть Наполеонов Дойла

    Одна из захватывающих историй о великом сыщике Шерлоке Холмсе. Суть повествования состоит в том, что инспектор Лейтрид, который частенько наведывается в гости к Шерлоку, однажды рассказывает странную историю, которая не укладывается в рамки здравомыслия

  • Краткое содержание Шукшин Волки!

    Рассказ «Волки» сталкивает в экстремальной двух героев: тестя и зятя. У них нет друг к другу симпатии. Они вечно посмеиваются друг над другом, критикуют друг друга, но ради женщины, которая их связала, сохраняют мир.

  • Краткое содержание Железников Путешественник с багажом

    Пионер Сева Щеглов всю жизнь живет в совхозе. Поскольку совхоз считался лучшим на Алтае, Сева получает путевку в «Артек». Мальчик считает, что не достоин этой путевки, потому что он много врет окружающим и дает обидные прозвища. Но отказаться он не может

  • Краткое содержание Жуковский Кубок

    Как-то раз царь решил проверить преданность своих подданных, предложив своим рыцарям показать себя смельчаками и спрыгнуть с обрыва в пучину моря. Правитель сбросил с горы свой золотой кубок

  • Краткое содержание Домбровский Хранитель древностей

    В книге описывается жизнь в Казахстане в 30 – е годы. Главным персонажем романа является Зыбин. Зыбин переезжает в Алма-Ату и устраивается на работу хранителем городского музея, который следит за сохранностью экспонатов.