ТАЛЛИНСКИЙ ПЕРЕХОД: АВГУСТ 1941 г.

Из всех событий, ставших своеобразной прелюдией к начавшейся 8 сентября 1941 г. Ленинградской блокаде, одним из самых трагичных стал переход кораблей Краснознаменного Балтийского флота из Таллина в Кронштадт 28–29 августа 1941 г. Как известно, в 1939–1940 гг. Советский Союз заметно расширил свои границы на западе, в его составе появились новые союзные республики, каждой из которых придавалось определенное значение в осуществлении господствовавшей в то время военной доктрины и в геополитических интересах СССР. Если бы «империалистические хищники», как считалось тогда, напали на Советский Союз, то ответом на их агрессию стала бы война «малой кровью, могучим ударом, на чужой территории». Сомневаться в правильности подобных установок партийного и военного руководства в те времена было опасно.

В этих условиях представлялось целесообразным выдвижение основных ударных сил ближе к западной границе, а что касается Краснознаменного Балтийского флота, то ему вменялось в обязанность обеспечение правого фланга наступающей Красной армии. Базирование флота тоже передвигалось на запад: его базами стали хорошо оборудованные порты Клайпеды, Риги и Лиепаи, а главной базой - Таллин вместо Кронштадта. Нападение фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. флот, в отличие от армии, встретил организованно. В первый день войны все налеты вражеской авиации на корабли были отбиты, ни один корабль не был потоплен. Дальше дела пошли хуже.

Под натиском противника 8-я армия Северо-Западного фронта откатывалась на восток, в первые недели войны немцы заняли Клайпеду, Лиепаю и Ригу. В этой ситуации корабли КБФ, при почти полном господстве немецкой авиации в воздухе и при постоянно усиливающейся минной опасности, стягивались в Таллину. После короткой паузы, связанной с перегруппировкой сил, 30 июля Гитлер приказал возобновить наступление на Ленинград. Главный удар 18-я немецкая армия наносила между озером Ильмень и Нарвой, имея целью выход к Ленинграду и установление связи с финскими войсками. Другой удар 18-я армия наносила по Таллину. 5 августа ее войскам удалось выйти на ближние подступы к Таллину, а спустя два дня - к побережью Финского залива западнее и восточнее города и тем самым блокировать его с суши. Так началась трехнедельная оборона столицы Эстонии. Таллин обороняли части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии, отряды морской пехоты, полк латышских и эстонских рабочих, всего 27 тысяч чел., которых поддерживала корабельная артиллерия, береговые батап и авиация КБФ. К 10 августа продвижение противника удалось остановить, несмотря на слабость оборонительных сооружений, а 14 августа оборона города была возложена на Военный Совет КБФ (командующий - вице-адмирал В.Ф. Трибуц, его заместитель по сухопутной обороне - командир 10-го стрелкового корпуса генерал-майор И.Ф. Николаев). 20 августа немцы, подтянув свежие силы, возобновили наступление и вышли к пригородам Таллина. По времени это совпало с их прорывом к Ленинграду. Ввиду того что 10-й стрелковый корпус выполнил свою задачу, сковав значительные силы немцев в районе Таллина, что армейские части и флот требовались для обороны Ленинграда, 26 августа Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение перебазировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт и Ленинград. Это решение запоздало. 27 августа противник прорвался в Таллин, где завязались уличные бои. 28 августа началась эвакуация. Корабли КБФ, торговые, пассажирские и вспомогательные суда вышли с таллинского рейда и взяли курс на Кронштадт. Это перебазирование вошло в историю Великой Отечественной войны под названием «Таллинского перехода». Примерно так описаны события в «Истории Второй мировой войны» и в энциклопедии «Великая Отечественная война. 1941–1945».

О таллинской эпопее написано крайне мало. Даже в фундаментальных научных исследованиях «Таллинскому переходу» уделяется, как правило, несколько строк, в лучшем случае абзацев, причем в общем контексте обороны Ленинграда. Основной упор в описании перехода делается на доблесть моряков-балтийцев. Из последних публикаций, на наш взгляд, следует выделить трехтомную книгу И. Бунича «Балтийская трагедия», в которой достаточно объективно и точно воссоздана картина обороны Таллина и прорыва кораблей КБФ в Кронштадт. О последних днях обороны Таллина, об обстановке во время «Таллинского перехода» говорят также архивные документальные материалы, полученные из Управления ФСБ России по Ульяновской области и недавно рассекреченные Центральной экспертной комиссией ФСБ России. Эти документы дают возможность взглянуть глазами очевидцев на обстоятельства обороны Таллина, перехода по плотно заминированному Балтийскому морю, а также на то, что происходило на некоторых кораблях во время перехода, словом, лучше представить картину событий на таллинском участке Северо-Западного фронта в августе 1941 г. Оценка, данная непосредственными участниками тех событий, зачастую расходится с официальной точкой зрения, о чем будет сказано ниже. Документы можно достаточно четко разделить на три группы. Первую группу составили не являющиеся секретными выписки из судовых журналов кораблей, участвовавших в переходе. Как правило, эти выписки охватывают период времени от 28 до 29 или 30 августа, т.е. от момента отхода корабля от пристани в Таллине до прибытия его в Кронштадт, ценность такого рода документов состоит в том, что весь маршрут этого похода можно проследить буквально по минутам и воссоздать картину того, что происходило на каждом конкретном корабле. Впрочем, полагаться на хронометрическую точность этих записей было бы, на наш взгляд, опрометчиво. Не стоит требовать от вахтенного начальника, чтобы он, посмотрев на часы, сделал точную очередную запись в тот момент, когда видел, что на его корабль пикировал ревущий «юнкере», что рядом уходил под воду переполненный людьми транспорт, когда он слышал крики и мольбы о помощи тонущих людей.

Ко второй группе относятся агентурные донесения, составленные по «горячим следам» через несколько дней после прибытия кораблей из Таллина в Кронштадтскую военно-морскую базу, когда люди почувствовали себя в относительной безопасности, когда шок от пережитых впечатлений в некоторой степени прошел, можно было проанализировать происшедшее и воссоздать его сравнительно объективную картину. Эти донесения составлялись со слов агентов - участников перехода. К этой группе документов можно отнести свидетельства других очевидцев, которые направили в органы госбезопасности свои соображения о том, что произошло на Балтике 28–29 августа 1941 г. Все эти лица являлись специалистами в той или иной военно-учетной специальности, свое дело знали, и потому имели возможность профессионально указать на ошибки, допущенные командованием КБФ в ходе организации подготовки и проведения перехода.

Наконец, третья группа представлена отчетами, докладными записками и другими подобного рода документами, написанными сотрудниками органов госбезопасности, участвовавших в переходе из Таллина в Кронштадт. Документы, составленные чекистами, причем не обязательно моряками, рисуют столь же трагическую картину, правда, упор сделан не на описании организационных промахов и технических недочетов, а на «человеческий фактор». В документах можно найти примеры как героизма, так и трусости, малодушия, шкурничества, а также поведения людей в стрессовых ситуациях. Безусловно, при анализе этих документов следует учитывать то обстоятельство, что они написаны в первые же дни после перехода, когда порой верх брала не объективная оценка случившегося, а чувства и эмоции. Отсюда - резкая критика армейского и флотского руководства, виновного, по мнению участников прорыва, в безобразной организации перехода и в гибели многих тысяч людей.

22 августа 1941 г. был перехвачен подписанный 17 августа приказ Гитлера, требовавший уничтожения всего КБФ на минно-артиллерийской позиции в районе средней части Финского залива. Эта задача возлагалась на береговые батареи, торпедные катера, подводные лодки и авиацию. Несмотря на такое предупреждение, сколь-нибудь серьезного противодействия мероприятиям врага организовано не было: действия против его береговых батарей не проводились, кое-какие попытки траления мин в фарватере оказывались бессмысленними, т.к. после этого фарватер никем не охранялся, и немцы снова ставили мины. Очень остро сказывалось почти полное господство противника в воздухе. В самом Таллине штабы и другие флотские учреждения были перегружены ненужными подразделениями (финотдел и т.п.), множеством сотрудников, в том числе политработников, которые не имели конкретных занятий. Правда, последних только перед самым концом обороны послали на фронт. В город за несколько дней до ухода флота было вызвано еще много офицеров и других сотрудников, до машинисток включительно. В дни обороны корабли КБФ в большинстве своем совершали рейсы из Таллина в Кронштадт и обратно сравнительно благополучно, т.е. имелась возможность заблаговременно разгрузить главную базу от ненужных людей и учреждений {112} . Интересно, что защитники Таллина вплоть до последнего дня не считали свое дело проигранным и сходились во мнении, что при надлежащей организации обороны противнику можно было нанести сокрушительный удар.

Для защиты города строилось несколько оборонительных линий, но к началу боевых операций ни одна из них не была готова, к тому же возводили их без учета опыта предыдущих боев. Так, например, на эстонском участке фронта танки были явлением редким, однако позиции оборудовались с упором на капитальную противотанковую оборону: возводились надолбы, рылись рвы, на что уходило много средств, времени и сил. В то же время строительство простых и дешевых блиндажей, защищавших от минометного огня, который широко использовали немцы, совершенно игнорировалось. Пехота, расстреливаемая минометами, несла большие потери и отходила {113} . Кроме того, наступательного духа наша пехота не имела. Отмечались неоднократные случаи, когда противник, сметенный огнем корабельной артиллерии и береговых батарей, откатывался на 10 и больше километров, но этот успех никто не закреплял {114} .

В «непобедимость» вермахта защитники Таллина не верили в августе 1941 г., т.е. задолго до разгрома немцев под Москвой. Например, гитлеровцы несколько раз прорывали линию обороны и окружали передовые зенитные батареи, однако достаточно было послать подкрепление в 50–60 человек, снятых с островов или дальних батарей, оставляя их сокращенном расчете, чтобы враг отступал. «Противник действовал осмотрительно и, вместе с тем, при активном отпоре, трусливо, - сообщалось в агентурном донесении от 1 сентября 1941 г. - Он был бит в районе 105-й, 106-й и 794-й батарей. Можно было нам держаться долгое время. Корабельные резервы, да и береговые полностью не были использованы. Ясно одно, что если бы тот народ, который оказался утопленным, был выведен на линию обороны, да если бы он себе в течение 1–2 ночей сделан бы блиндажи, Таллин надолго бы остался в наших руках» {115} .

В тот же день, 1 сентября 1941 г., командир 10-го зенитно-артиллерийского дивизиона старший лейтенант Котов довел до сведения Особого отдела КБФ свои личные соображения относительно обороны Таллина, обстоятельств эвакуации и прорыва в Кронштадт. Он писал: «Твердой организующей руки в обороне Г[лавной] Б[азы] не было. Мощные огневые средства, морская и зенитная артиллерия не были полностью использованы, зачастую последние бездействовали вследствие отсутствия связи и взаимодействия между различными родами войск и особенно командованием армейских и арт[иллерийских] частей…. Отсутствие связи и взаимодействия приводило к обстрелу своих войск. Разведка работала скверно» {116} .

Как уже говорилось, в связи с общим ухудшением обстановки на Северо-Западном фронте Ставка Верховного Главнокомандования привяла решение эвакуировать флот и гарнизон из Таллина. Имеющиеся в нашем распоряжении документы рисуют из рук вон плохую организацию. Оборудование кораблей для вывоза личного состава, техники, боеприпасов и снаряжения началось только 27 августа, когда в Таллине уже шли уличные бои. Агентурное донесение от 31 августа 1941 г. показывает, как, например, происходила погрузка людей и грузов на транспортное судно «Балхаш» {117} .

Известие о погрузке госпиталя было получено в ночь на 28 августа и явилось для всех полной неожиданностью. Сама погрузка проходила крайне неорганизованно, без единого начальника, поэтому каждый грузил, что хотел: велосипеды, сундуки, чемоданы и даже пиво. Личный состав (около 4 тысяч чел.) занял всю верхнюю палубу, причем так плотно, что не было возможности сидеть. Когда во время перехода возникла необходимость вести огонь по противнику, из-за тесноты получили ранения 9 человек, из-за которых скончались. Эти ранения люди получили в результате «дружеского огня».

Крайне неорганизованно осуществлялся вывод людей с позиций посадки на корабли. Начальник 6-го отделения 3-го отдела КБФ старший политрук Карпов 30 августа 1941 г. докладывал своему руководству, что в результате непродуманных маршрутов отхода и отсутствия «маяков» большое количество военнослужащих направлялось в Беккеровскую гавань, где транспортов уже не было. Сам Карпов направлял отдельные группы бойцов в Минную гавань, где проходила посадка, и с последней группой взошел на борт спасательного судна «Нептун», приписанного к ЭПРОНу. Кстати, Таллине 6-е отделение насчитывало 14 человек, на «Нептун» погрузилось четверо, а в Кронштадт прибыло только двое. Судьба остальных сотрудников отделения по рапорту Карпова не прослеживается {118} .

О просчетах в организации погрузки личного состава свидетельствует и агентурное донесение от 31 августа 1941 г.: «Посадка на корабли в Таллине была не организована, бес-планова и настолько поспешна, что сейчас крайне трудно установить не только число и размещение отступающих по кораблям и погибших, но и убедиться в том, что из Таллина и островов эвакуированы все. Многие командиры не отрицают, а утверждают довольно значительная часть людей, особенно занятых баррикадными боями, осталась в Таллине» {119} . Более того, в первые дни отсутствовала точная цифра кораблей, вышедших из Таллина: одни командиры называли 163, другие - 190 единиц {120} .

Непродуманность эвакуации приводила к тому, что пришлось бросать боевую технику и автотранспорт. Так, когда возникла необходимость эвакуировать личный состав и материальную часть 3-го и 4-го зенитных полков ПВО Главной базы КБФ, отличившихся в обороне Таллина, для погрузки подали не баржи, а транспорты, которые из-за мелководья не могли подойти к пристани на 1000–1500 м. Почти всю мат-часть пришлось или уничтожить, или бросить. Из-за большой волны шлюпки за личным составом долго не приходили, хотя час отправления давно прошел. Уже оформилась мысль о создании партизанского отряда, но тут выручил катер, который за 3–4 всех перевез, благо немец «прошляпил», как говорилось в агентурном несении, и дал возможность благополучно погрузиться {121} .

Хаос, царивший во время эвакуации, подтверждает и командир зенитно-артиллерийского дивизиона старший лейтенант Котов, чьи личные соображения, адресованные в Особый отдел КБФ, мы уже цитировали.

Например, забытая группа бойцов во главе с лейтенантом Лопаевым вплоть до 28 августа сдерживала натиск противника и ушла с позиций только тогда, когда стало известно, что все соседи и начальники ушли. Сам Котов получил приказ сосредоточить свой личный состав и матчасть сначала пристани Вимси, потом в Беккеровской гавани. Котов доставил матчасть дивизиона в Беккеровскую гавань, «но грузить не было на что. Хозяина не было. Огромные толпы красноармейцев, краснофлотцев и командир подвергались панике. Начальников не было. Большие толпы направились на прорывы (из разговоров мне известно, что многие из них вернулись, увидя транспорт на Купеческой пристани). Материальная часть орудий, приборов, автотранспорт, лошади и многое другое ценное имущество в огромном количестве осталось на пристани. Из разговоров известно, что часть л[ичного] с[остава] также осталась не погруженными» {122} .

Возникшая в результате неразберихи паника, отсутствие твердо единого руководства эвакуацией, как только что было сказано, приводили к тому, что на пристанях метались, не видя выхода, вооруженные толпы красноармейцев и краснофлотцев. Здесь же стихийно формировались отряды, которые под началом командиров-«самозванцев» отправлялись в Ленинград по сухопутью. Одну такую громадную толпу, направлявшуюся неизвестно под чьим командованием в центр города для прорыва в Ленинград, увидел ранним утром 28 августа начальник 4-го отделения 3-го отдела КБФ батальонный комиссар Горшков {123} . Можно посмотреть по карте, где Ленинград, и где Таллин, и станет ясно, могли бы эти толпы дойти до цели. Итак, погрузить на корабли удалось далеко не всех бойцов и командиров, не говоря уже о матчасти, которую пришлось или уничтожить, или бросить. 28 августа 1941 г. начался выход кораблей из таллинских гаваней. По общему мнению уцелевших участников перехода, ситуация вышла под контроля командования КБФ буквально с первых минут после выхода с таллинского рейда. Каждый корабль фактически предоставлялся на волю капитана, команды и пассажиров, и на некоторых судах возобладал принцип «спасайся, кто может». К чести многих других следует сказать, что они даже в тех нечеловеческих условиях сумели организовать спасение людей с погибших судов.

Имеющиеся в нашем распоряжении документы не позволяют воссоздать полную картину этой трагедии на Балтике. В то же время основные обстоятельства перехода прослеживаются достаточно четко. Мнение уцелевших участников сходится в одном: переход кораблей из Таллина в Кронштадт был организован бездарно, если не сказать преступно.

Помимо недостатков, имевших место в ходе подготовки к эвакуации, документы позволяют выделить основные ошибки, допущенные командованием КБФ, которые привели к катастрофическим последствиям. Корабли, разбитые на три или четыре каравана (данные разнятся), начали покидать Таллинский рейд днем 28 августа 1941 г., хотя погрузка людей, боеприпасов и матчасти была в основном завершена еще утром. В первую половину дня в Таллине стояла пасмурная погода, мешавшая действиям вражеской авиации, которая имела полное господство в воздухе. Кроме того, имелась возможность днем форсировать район сплошных минных полей и еще засветло достичь острова Гогланд, который находился в наших руках.

Флот, уходящий из Таллина, включал в себя боевые корабли (крейсер «Киров», эсминцы, сторожевики, тральщики, подводные лодки, катера-охотники и др.) и множество судов гражданского назначения: (пассажирские теплоходы, ледоколы, буксиры, танкеры и пр.), наскоро приспособленных под транспорты. Две эти группы кораблей резко различались скоростью хода, вооружением, степенью противоминной защиты, что сказалось практически сразу по выходе в открытое море. В голове караванов шли тральщики, за ними транспорты, переполненные бойцами таллинского гарнизона, беженцами и техникой, и последними - боевые корабли, прикрывавшие отход. Высший командный состав КБФ шел в основном на крейсере «Киров».

Первые несколько часов похода прошли относительно спокойно, но затем начался настоящий ад. Тральщики, шедшие впереди, подсекали мины, которые или взрывались в тралах, выводя их из строя, или всплывали на поверхность. В последнем случае их полагалось расстреливать, а это делалось далеко не всегда. Полоса, протраленная тральщиками, оказалась узкой. Отмечено много случаев, когда корабль, отвернув от одной мины, подрывался на другой и в считаные минуты шел ко дну. Более быстроходные боевые корабли, обгоняя транспорты и тральщики, выходили на непротраленные места и погибали. Когда небо прояснилось, в действие вступила вражеская авиация, которая, как уже говорилось, имела полное господство в воздухе. Первые наши истребители участники прорыва увидели только на следующий день, уже на подходе к Кронштадту, что дало им основание иронизировать: «Мы шли от Таллина до Кронштадта под прикрытием немецких пикировщиков» {124} .

Если боевые корабли, имевшие зенитные орудия, могли встречать «юнкерсы» плотным заградительным огнем, который мешал по крайней мере прицельному бомбометанию, то гражданские суда могли противопоставить налетам лишь стрельбу из легкого стрелкового оружия. Получая сильнейшие повреждения от бомб и мин, корабли, особенно почти беззащитные транспорты, один за другим уходили под воду. Упомянутые выше агентурные донесения, рапорты, докладные и служебные записки составлены с эмоциональностью, не характерной для такого рода документов. Тем более эмоциональность не характерна для судовых журналов. Сухие, официальные строки судовых журналов уцелевших кораблей зримо показывают, через какой кошмар пришлось пройти участникам «Таллинского перехода».

Цитируем выборочно записи в вахтенном журнале эсминца «Суровый» за 28 августа 1941 г.: «18.20. Впереди по курсу подорвался большой транспорт, наполненный людьми. 18-.22. Подорвавшийся транспорт вместе с людьми ушел под воду. 18.25. Впереди по курсу подорвался транспорт с людьми. 18.30. Подорвавшийся транспорт с людьми ушел под воду» {125} . Итого - за 10 минут уходят под воду два транспорта, «наполненные людьми». И подобные записи встречаются едва ли не в каждом судовом журнале.

Вечерняя темнота снизила воздушную опасность, зато многократно возросла опасность минная. Продолжаю цитирование вахтенного журнала эсминца «Суровый»: «19.30. Впереди по курсу подорвался какой-то корабль буксирного типа. 20.25. Впереди по курсу взорвалась большая подлодка. 20.26. Рассеялся дым, и впереди на месте подлодки была ровная поверхность моря. 20.35. Впереди крейсера “Киров” появился колоссальный столб огня и дыма. 20.40. Сзади, в районе, где примерно должна находиться “Верония”, появился колоссальный столб огня и дыма. 20.50. Справа, обгоняя, шел какой-то небольшой транспорт. Взрыв - черный дым. 20.51. Черный дым рассеялся, транспорта не оказалось.

22.10. Прямо по носу подорвался транспорт. 22.58. Справа по борту подорвался транспорт на мине. 23.24. Подорвался какой-то корабль» {126} .

Названия погибших кораблей в вахтенном журнале «Сурового» отсутствуют. В то же время по нашим документам можно составить картину гибели некоторых конкретных судов. Например, транспорт «Верония», имевший на борту значительную часть управления 10-го стрелкового корпуса, а также бойцов и командиров различных частей гарнизона, около 12 часов дня 28 августа покинул таллинский рейд и взял курс на Ленинград. В начале дня плавание проходило относительно спокойно, налеты отдельных вражеских самолетов отбивались зенитным огнем транспортов и кораблей охранения. Так продолжалось до вечера, когда «Юнкерс-88» сбросил на «Веронию» серию бомб, одна из которых разорвалась рядом с бортом корабля и повредила машинное отделение. «Верония» потеряла ход. От выпущенных паров, окутавших транспорт, на корабле началась паника, многие бросились в море. Вскоре, однако, выяснилось, что «Верония» может самостоятельно держаться на воде. Паника улеглась, оставшиеся на борту занялись спасением находившихся в море. Поднять на борт удалось не всех, в частности, утонул прокурор 10-го стрелкового корпуса Старостин. Спасательное судно «Сатурн», на котором находилось около 800 человек, взяло «Веронию» на буксир, но, пройдя несколько кабельтовых, «Сатурн» подорвался на мине. Люди с «Сатурна» перешли частью на «Веронию», частью на какой-то буксир. Этот буксир, нагруженный до предела, вскоре сам был торпедирован и моментально пошел ко дну. Из 800 человек, находившихся на борту «Сатурна», спаслось лишь незначительное количество. Приблизительно в 22 часа «Верония» подорвалась еще раз (по другим сведениям, была торпедирована) и в течение 1–2 минут пошла ко дну.

Очевидец гибели транспорта заместитель начальника Особого отдела 10-го стрелкового корпуса лейтенант госбезопасности Доронин писал: «Во время потопления на “Веронии” были слышны многочисленные револьверные выстрелы» {127} . Судя по всему, люди заканчивали жизнь самоубийством, не желая живыми уходить в морскую пучину. К своему сообщению Доронин приложил список сотрудников Особого отдела корпуса, находившихся на «Веронии». Сколько их уцелело - неизвестно, список в деле отсутствует.

Картину гибели этого транспорта видел и другой сотрудник органов госбезопасности, начальник 6-го отделения 3-го отдела КБФ старший политрук Карпов, о котором упоминалось выше. Его рассказ расходится с предыдущим лишь в частностях {128} . Кроме гибели «Веронии» Карпов, находившийся на борту спасательного судна «Нептун», видел потопление множества других кораблей, в частности миноносцев «Калинин», «Артем» и «Володарский». Картину их гибели на основе имеющихся документов можно воссоздать достаточно подробно. Увиденное Карповым подтверждают свидетельства других очевидцев, а также записи в судовых журналах кораблей, находившихся неподалеку от этих эсминцев.

Из-за резко возросшей минной опасности ночью многие корабли стали на якорь. Плавающие мины пытались отталкивать шестами. В то же время некоторые корабли продолжали движение и гибли на минах.

События той ночи, в частности, отражены в вахтенном журнале лидера «Минск», который считался одном из лучших боевых кораблей КБФ {129} . В 21.40 в параване «Минска» взорвалась мина. Корабль дал течь, команда начала борьбу за его живучесть. В 22.15 к нему подошел миноносец «Скорый», чтобы взять на буксир, через 15 минут он, подорвавшись на мине, переломился пополам и еще через 15 минут затонул. Спущенные с «Минска» шлюпки смогли спасти только 44 человека. В 22.45 лидер стал на якорь, т.к. тральщики ушли. Борьба за его живучесть продолжалась всю ночь. В 6.20 29 августа 1941 г. «Минск» двинулся дальше следом за тральщиком «Гак» и лидером «Ленинград». В 6.52 вахтенный начальник «Минска» зафиксировал первый за этот день налет вражеской авиации. С той минуты и до 10.03, т.е. за 3 часа с небольшим, немцы произвели в общей сложности

7 налетов на караван. В 10.35 на «Минске», видимо, вздохнули с облегчением, увидев два наших самолета-разведчика.

8 11.30 в вахтенном журнале появилась запись: «Нас сопровождают истребители» (первые за два дня). 17.16. «Минск» пришвартовался у стенки Усть-рогатки.

Столь же часто воздушные налеты фиксировались в вахтенных журналах других уцелевших судов. Понятно, что психическое напряжение людей, ежесекундно ожидавших смерти если не от бомбы, то от мины, достигало наивысшего предела. Например, на спасательном судне «Нептун» некоторые красноармейцы предлагали избрать ревком (!) и потребовать от командира корабля немедленно направиться к берегу, хотя бы даже чужому, и высадить людей {130} . Впрочем, и достигнув своего берега, люди и корабли продолжали погибать. Так, уполномоченный 3-го отделения 3-го отдела КБФ Ламброзо, совершивший на танкере № 12 переход из Таллина до острова Гогланд, 31 августа докладывал своему руководству о неразберихе, царившей в момент разгрузки. С берега дали распоряжение высадить бойцов, на шлюпках переправилось человек 150–200. В этот момент к танкеру на катере подошел капитан 2-го ранга Черный и, угрожая оружием, приказал капитану отойти от острова и следовать в Кронштадт. Закончилось тем, что танкер, отойдя от Гогланда на 8–10 км, попал под бомбежку и затонул {131} .

В «Таллинском переходе» погибли, не сумев нанести существенного ущерба противнику, тысячи бойцов и командиров 10-го стрелкового корпуса, не желавших сдаваться в плен, получивших бесценный боевой опыт в боях за столицу Советской Эстонии, а также сотни моряков-балтийцев, т.е. воинов, которые могли бы усилить оборону Ленинграда.

Как видно из документов, никакого учета эвакуируемых, тем более именных списков, никто не вел. Нет в нашем распоряжении и цифры пробившихся в Кронштадт. Мы никогда не узнаем, сколько человек взошло на корабли 28 августа 1941 г., сколько сошло на берег 29–30 августа, а, вычтя из одной цифры другую, не узнаем, сколько погибло во время перехода. Документы называют цифру до 15 тысяч человек {132} . Отсутствует в них и точная цифра погибших кораблей. В ночь с 29 на 30 августа 1941 г. головные корабли КБФ прибыли в Кронштадт. На основании опросов некоторых командиров 3-й отдел КБФ располагал информацией (по состоянию на 1 августа), что в «Таллинском переходе» погибли почти со всем личным составом 5 эсминцев, 2 сторожевика, 1 подлодка, 10–12 транспортов. Другие командиры считали, что из Таллина вышло около 30 транспортов с личным составом армии и флота, и все они погибли {133} .

Масштабы Балтийской трагедии 1941 г. некоторые участники «Таллинского перехода» сравнивали с Цусимской катастрофой 1905 г. {134} Вину за гибель многих тысяч людей и десятков кораблей едва ли не единогласно они возлагали на командование КБФ, считая, что «такой ужасной и позорной катастрофы русский флот не знал за всю свою историю», «такой кошмар можно пережить только раз в жизни» {135} . Не укладывалось в голове, как противник, имевший в Финском заливе силы, гораздо меньшие наших, мог учинить такой разгром. Эти силы он использовал грамотно, а мы - безобразно. Вспоминали масштабные репрессии и «чистки» 1920–1930-х гг., результате которых выдвигались бездарные и беспринципные люди. «Мы увлекались трескучей фразой, лозунгами, воспитывали излишнюю самоуверенность, а воевать не учились, не умеем и не в состоянии», - таковы были характерные настроения сотрудников штаба КБФ, царившие в первые и после «Таллинского перехода» {136} . Из книги Ванька-ротный автора Шумилин Александр Ильич

Глава 7. Переход в наступление Декабрь 1941 годаСмена дивизий. Обмундировка в лесу. Переход вокруг Калинина. Деревня Поддубье. На рассвете 5-го декабря. Деревня Горохово. Пятая рота берёт с хода деревню Губино. На опушке леса. Совхоз Морозово. Мы отрезаны от своих. Переход

Из книги Британские асы пилоты «Спитфайров» Часть 1 автора Иванов С. В.

Переход к наступлению В конце 1940 г. в командующим истребительной авиацией стал сэр Шолто Дуглас. Он считал, действия дневных истребителей должны быть более наступательными. Он приказал изучить возможность действий своих эскадрилий над Францией.Изменение взгляда на

Из книги Ки-43 «Hayabusa» Часть 1 автора Иванов С. В.

Из книги Спецназ ГРУ в Кандагаре. Военная хроника автора Шипунов Александр

Переход Пять часов вечера, смеркается. Получаем команду готовиться к маршу. Новость воспринимаем с облегчением. Открываю банку с печеночным паштетом, но есть его не могу, отдаю Игорю. Сам ем сахар, от него не тошнит, - что-то со мной не так, надо понаблюдать за

Из книги 1900. Русские штурмуют Пекин автора Янчевецкий Дмитрий Григорьевич

Последний переход 21 сентябряБогатый вольный город Ляоян, бывший некогда столицей Ляодуна и известный своею торговлей хлебом и деревом, был уже под русским управлением. Еще летом ляоянские власти держали в плену и истязали русских железнодорожников и охранников. Теперь

Из книги Боевая подготовка спецназа автора Ардашев Алексей Николаевич

Из книги С английским флотом в мировую войну автора Шульц Густав Константинович

Переход в Скапа-Флоу. На корабле меня приняли, как всегда, приветливо. За обедом в день моего приезда собрались несколько командиров и контр- адмирал Хент, недавно вернувшийся из Франции, где он заведовал всем морским транспортом, доставлявшим снаряжение и боевые припасы

Из книги Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг. автора Бэйда Олег Игоревич

СОЗДАНИЕ ЛЕГИОНА ФРАНЦУЗСКИХ ДОБРОВОЛЬЦЕВ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМА (июль - август 1941 г.) До начала «Барбароссы» оставалось несколько минут. Оберлейтенант Эрих Менде, служивший в 8-й пехотной дивизии, стоял рядом со своим командиром, ожидая сигнала. Командир вдвое превосходил

Из книги Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ автора Христофоров Василий Степанович

ТАЛЛИНСКИЙ ПЕРЕХОД И ЭВАКУАЦИЯ БАЗЫ КРАСНОЗНАМЕННОГО БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА С ПОЛУОСТРОВА ХАНКО Далее представлены четыре документа, находящиеся на хранении в Центральном архиве ФСБ России. Общая их особенность заключается в том, что они написаны непосредственными

Из книги Учебник выживания войсковых разведчиков [Боевой опыт] автора Ардашев Алексей Николаевич

2.1. Переход линии фронта Каждый боец в тылу у немцев стоит десяти. Он расчищает путь победы нашей армии. Он первый разведчик грядущей победы. Когда его спросят после войны: «Ты где воевал?», он только махнет рукой – он воевал впереди всех, в тылу врага! И. Эренбург

Из книги Воспоминания (1915–1917). Том 3 автора Джунковский Владимир Фёдорович

Из книги Базовая подготовка спецназа [Экстремальное выживание] автора Ардашев Алексей Николаевич

Из книги На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918 автора Черныш Андрей Васильевич

Из книги автора

Переход линии фронта Такой переход в любом случае является сложной задачей. Если невозможно определить расположение своих войск, то следует оставаться на месте и вести наблюдение за направлением движения войск противника или его путей подвоза, за звуками и вспышками,

Из книги автора

2. Новый переход в наступление Приказ предписывал армии перейти в энергичное наступление. Обстановка рисовалась благоприятной: крупные успехи в Галиции и на фронте 4-й армии к югу-юго-востоку от Люблина. Говорилось о слабости противника перед фронтом армии. 17-й корпус

К этому памятнику приходят много людей. И посетители здесь разные: русские, эстонцы, немцы, финны и многие другие. Хотя нет в этом месте белоснежных стелл, устремленных в высь, нет усыпальниц для павших героев, но место это — самая большая могила в Балтийском море. Там, на траверзе мыса Юминда, на дне моря лежат корабли Таллинского перехода августа 1941 года, величайшей морской трагедии на Балтике.

Мы приехали к памятнику на Юминда к вечеру 26 августа вместе с Сергеем Ивановичем Макаревским и Валерием Ивановичем Воронцовым. Нехитрая закуска скрасила разговор и тост, не чокаясь, — За них…

Валерий Иванович Воронцов вспоминал рассказы отца, участника Таллинского перехода: — «Отец рассказывал, инженерный батальон уходил последним. Взорвали, все, что могли и погрузились на транспорт. Команда судна — литовцы. Весь первый день немецкие самолеты бомбили конвой, к ночи улетели. За сутки ушли довольно далеко от Таллина. Ночью транспорт шел с включенными огнями, отец пошел на мостик и потребовал погасить огни, капитан заартачился, пришлось достать наган и объяснить обстановку. Огни погас…»

Про памятник в Юминда есть статья Нелли Кузнецовой в газете «Молодежь Эстонии»:

«…Он очень прост, лишен какой-либо вычурности, почти аскетичен и, может быть, поэтому производит еще более сильное впечатление. Это огромный камень, поднятый на каменный же постамент, а возле него памятная доска: на черном мраморе — силуэт гибнущего корабля со вздыбленным носом и надпись на трех языках, в том числе и на русском. Контр-адмирал в отставке Иван Иванович Меркулов, служивший в этих местах и хорошо знающий историю этого трагического и героического прорыва кораблей, рассказывает, что по утрам, когда восходит солнце, камень, если смотреть на него с моря, кажется красным, он словно сочится кровью.

Сама история этого памятника поразительна. Адмирал Меркулов недаром сказал, что это памятник народный, в него вложены усилия очень многих людей — матросов, мичманов, офицеров, жителей окрестных селений, простых эстонцев, помнивших разыгравшуюся здесь трагедию, когда темной августовской ночью корабли и суда Балтийского флота прорывались из осажденного немцами Таллинна в Кронштадт.

Когда-то здесь, на оконечности мыса Юминда был поставлен простой камень, кусок гранита, а вокруг — корпуса мин как напоминание о тех страшных минных заграждениях, через которые прорывались и на которых погибали корабли. Но штормы, ветры разрушали берег, и со временем камень оказался почти скрытым водой. Но надпись на нем — крупные белые цифры «1941» — еще видна.

Потом офицеры Меркулова поставили на мысе другой камень. Иван Иванович вспоминает, как тащили его сюда двумя огромными «КрАЗами». Так уж сложилось, что офицеры, ставившие здесь этот камень, второй уже памятный камень, волновавшиеся и заботившиеся о том, чтобы память о погибших в 41-м не была забыта, сами погибли, оказавшись по долгу службы в Чернобыле и схватив там немалую дозу облучения. Так одна трагедия наложилась на другую, и в нем, этом памятнике, словно сошлись жизнь и смерть людей разных времен.

Памятник открывали несколько раз. Иван Иванович Меркулов вспоминает, как на одной из таких церемоний плакали эстонцы из окрестных деревень, а старая эстонка-учительница, видевшая с берега, как погибали корабли, прочитала собственное стихотворение, начинавшееся словами: «Горело море…»

Карли Ламбот, удивительный человек, долго бывший старейшиной деревни Юминда, помнится, рассказывал, как в начале 90-х обратился к тогдашнему президенту Эстонии Леннарту Мери с письмом, в котором писал, что памятник нуждается в реставрации, что необходима помощь, поскольку памятник этот имеет общечеловеческое значение. Ответа он долго не получал. Но потом, после выступления одной из газет Леннарт Мери, как рассказывал Карли Ламбот, позвонил ему прямо домой и извинился за долгое молчание. Вот тогда памятник был торжественно открыт еще раз, и вокруг большого камня реяли знамена разных стран, и стояли в строю солдаты, и присутствовали зарубежные послы, а среди них и посол России Константин Провалов.

Сейчас, когда, стоя у памятника, смотришь на водную гладь, которая кажется такой мирной, трудно представить себе, что в ту далекую ночь здесь, казалось, горела сама вода, слышались взрывы, предсмертные крики… Корабли и суда взрывались на минах, с берега их обстреливали немецкие батареи, сверху заходили самолеты.

Вот здесь, где сейчас море так спокойно, тогда, 65 лет назад был создан немцами огромный минный барьер, получивший название Юминданинского. Здесь было выставлено, как рассказывает адмирал Меркулов, 36 минных заграждений — около 2000 мин. Особенно мощное минное поле, по словам Меркулова, располагалось севернее мыса Юминда, оно простиралось на 25 миль.

Корабли и суда Балтийского флота должны были пройти через сравнительно узкий Финский залив, вдоль берегов, которые уже были захвачены фашистами, через 170 миль, где минные поля имели очень большую плотность. Немецкая авиация, по существу, господствовала в воздухе, а советские самолеты фактически не могли прикрывать уходящий из Таллинна флот, поскольку с ленинградских аэродромов они могли долетать лишь до острова Лавенсаари.

Через Юминданинский минный барьер должны были прорваться 228 кораблей и судов, на них было свыше 39 тысяч человек, в том числе около 28 тысяч эвакуируемых офицеров, солдат, матросов, курсантов военных и военно-морских училищ, а также гражданских людей — сотрудников таллиннских учреждений, женщин и детей.

«Как же они шли, все эти корабли и суда, с огромным количеством мужчин, женщин и детей, как же они шли через эти воды, начиненные смертью? — спросила я у Меркулова. — А где же были тральщики?»

А вот представьте себе, сказал он, вся эта армада двигалась кильватерной колонной, растянувшись на многие километры, в узкой полосе шириной не более 600 метров. А тральщики? Они, конечно, шли впереди, пытаясь сделать путь более безопасным, но их было мало, в 10 раз меньше, чем требовалось в такой сложной обстановке.

Подсеченные тралами якорные мины плавали в этой узкой протраленной полосе. А ведь была ночь… Их трудно было увидеть в темноте, еще труднее успеть уклониться от них или их расстрелять. К тому же радиосвязи по УКВ практически не было, что, конечно, затрудняло управление кораблями и судами.

Вообще-то, сказал Меркулов, форсирование минных полей в ночной темноте, под вражеским обстрелом, да еще таким количеством кораблей никогда и нигде не производилось. Ничего подобного не было в военно-морской истории. Но разве был иной выход? Теперь, возможно, военные историки укажут на ошибки, заявят, что были иные возможности. Увы, история не знает сЭто были страшные сутки… На минах подорвались и погибли 14 кораблей и примерно столько же судов. Федор Парамонович Еременко, офицер-моряк, бывший тогда курсантом и оказавшийся на погибающем эсминце, вспоминал, что небо озарялось яркими вспышками — это подрывался на мине очередной корабль, людей в воде становилось все больше, многие тонули, не в силах держаться.

А потом на фоне этих предсмертных криков, разрывов мин и снарядов стало вдруг нарастать пение. Умирающие, обреченные люди пели «Интернационал». В это трудно, быть может, поверить, но так говорят очевидцы, те, кто видел и слышал это сам.

…Рано утром уцелевшие корабли и суда продолжали путь. Погода улучшилась, но зато налетели вражеские самолеты. Им было удобно бомбить караван. Аэродромы в Финляндии и Эстонии находились не дальше, чем в 100-150 км от пути движения армады. Корабли отражали атаки самолетов, но суда, перевозившие эвакуируемых, были беззащитны. Почти все они погибли. Знали ли пилоты этих самолетов, что бомбят не военные суда? Наверное, знали…

Многих все-таки сумели спасти. В операции спасения участвовали корабли и катера охранения, а также специальный отряд, развернутый на острове Гогланд. Моряки рисковали собой, снимая людей с горящих кораблей, поднимая тонувших из воды. За два этих страшных дня было спасено, как рассказывает Меркулов, 13 тысяч человек, только из воды подняли 5 тысяч. Морякам пришлось вылавливать обессиленных людей баграми и вытаскивать из воды собственными силами. Помочь себе самостоятельно они уже не могли.

Об этом трудно рассказывать, это трудно слушать, но надо, чтобы люди об этом знали. Знали, сколько мужества, упорства, самоотверженности проявляли люди. На транспорте «Луга», например, было 1200 раненых. Когда он подорвался на мине и стал тонуть, людей с «Луги» сняли моряки другого транспорта. Но и этот был поврежден бомбами. Тогда раненых уже во второй раз перенесли на другие корабли.

Как легко выговаривается это словечко «сняли». И трудно, быть может, представить себе, сколько бесконечного, опаснейшего труда, а зачастую и самопожертвования вмещает в себя оно. Транспорт «Казахстан» загорелся от бомбовых ударов, но моряки своими силами погасили этот пылающий костер и довели свое судно до Кронштадта. Дошли и другие корабли, пройдя страшный путь длиной в 300 километров. Можно ли считать подвигом то, что происходило тогда в море, возле этого мыса Юминда, с которого и стреляли немецкие батареи по тонущим морякам и кораблям? Адмирал Меркулов, отдавший большую часть жизни флоту и знающий, почем фунт лиха, да и другие моряки считают, что да, это был подвиг. Война — жестокая вещь, в ней было немало подлости, просчетов, ошибок, но больше все-таки героизма. И это надо помнить…

Но потери все-таки были большими. Это самый острый и самый болезненный вопрос. И самый спорный… Цифры потерь оцениваются по-разному. Самые авторитетные источники, как говорит Меркулов, сообщают, что погибли 10903 человека, 7745 из них — это военнослужащие, 3158 — гражданские люди. Однако напомним: за первые три недели войны немцы потеряли убитыми и ранеными 90 тысяч человек. По всей линии фронта шли тяжелейшие, кровопролитнейшие сражения. Такая война…

Дважды в XX веке немцы и русские воевали друг против друга. Эти войны оставили кровавые рубцы в памяти двух народов. Но выше такой памяти — их культура и мудрость. И сегодня это сказывается на межгосударственных отношениях двух стран, контактах, дружеских, профессиональных, их жителей. Да и вообще… Смерть многих людей — не повод для политических игрищ. Это повод для вечной памяти, уважения к павшим…

И еще… Алексей Иванович Трифонов, последний командир знаменитой 94-й бригады траления, каждый год именно в эти дни привозит на Юминда школьников. Пусть видят, пусть знают… Чтобы не повторилось».

Эстонские историки провели 26 августа 2006 года на мысе Юминда конференцию, посвященную вопросам истории августа 1941 года в Эстонии. На конференции с докладами выступили Март Лаар (Эстония), доктор истории Яари Лескинен (Финляндия), Тиит Норметс (Морской музей Таллинна), был приглашен контр-адмирал Радий Зубков (Россия). Состоялась также презентация новой книги профессора истории Мати Ыуна, рассказывающей о Юминдской минной позиции и событиях Таллиннского перехода 1941 года. Интересно, что конференция проходила на мысе Юминда в здании, где в советское время располагался клуб и столовая зенитно-ракетного дивизиона.

На следующий день мы совершили небольшую экскурсию по историческим местам, вроде бы хорошо знакомого Таллинна, но открыли, как всегда, новые страницы истории города у моря.

Юрий Мелконов

Город не был подготовлен к обороне с суши и с моря. поскольку находился далеко от границы и появления у него противника советское командование не допускало. Однако катастрофическое для советских войск развитие Прибалтийской стратегической оборонительной операции привело к тому, что уже 9 июля 1941 года передовые части немецкой группы армий «Север» ворвались в Марьямаа, что в 60 километрах южнее Таллина. Хотя в тяжелых боях к 15 июля удалось остановить немецкое наступление и даже потеснить его части назад к Пярну , угроза Таллину устранена не была.

23 июля немецкие войска после перегруппировки возобновили наступление, прорвали фронт и устремились к Финскому заливу. 5 августа ими была перерезана железная дорога Таллин-Ленинград, а 7 августа немецкие войска вышли к заливу в районе Кунда , отрезав советские войска в районе Таллина от основных сил советского Северного фронта . С 5 августа 1941 года началась Таллинская оборона . Город защищали 10-й стрелковый корпус, многочисленные мелкие разрозненные части, спешно сформированные отряды моряков флота, сил НКВД и народного ополчения.

Вопрос об эвакуации флота и промышленного оборудования из Таллина поднимался командованием балтийского флота ещё с начала июля 1941 года, но встречал категорический отказ со стороны главнокомандующего Северо-Западным направлением Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова и народного комиссара ВМФ Н.Г. Кузнецова . Более того, от защитников Таллина требовали нанесения сильных контрударов по войскам врага. Разрешение на эвакуацию флота было получено только 26 августа, когда немецкая артиллерия уже вела огонь по советским кораблям в Таллинском порту. Фактически командование флота приступило к подготовке эвакуации ранее, 22 августа, что также было запоздалым решением.

Германское командование со своей стороны стремилось выполнить директиву А. Гитлера № 33 «не допустить погрузку советских войск в Эстонии на суда и прорыв... в направлении Ленинграда». С этой целью на южном берегу финского залива вдоль маршрута перехода Балтийского флота из Таллина в Ленинград была развернута береговая артиллерия, на северном берегу уже имелись стационарные финские береговые батареи. В Финском заливе силами Кригсмарине и ВМФ Финляндии в июле-августе 1941 года были спешно установлены 36 минных заграждений (777 немецких и 1261 финские морские мины , 796 немецких минных защитников) . Из числа этих заграждений к началу перехода было обнаружено (но не установлены точные границы) только 16.

План перехода и состав отрядов прорыва и конвоев

План перехода

Прорыв флота предполагалось совершить в следующем порядке: отряд главных сил, отряд прикрытия, арьергард и четыре конвоя. Отряду главных сил ставилась задача прикрытия первого и второго конвоев от мыса Юминда до острова Гогланд . Отряду прикрытия - защищать второй и третий конвои от острова Кери до острова Вайндло . Арьергарду - прикрывать с тыла третий и четвёртый конвои. В составе четырёх конвоев находились 107 кораблей и судов, 62 корабля охранения, а ещё 51 корабль и судно, участвующие в переходе, официально ни в один конвой включены не были. По ходе операции имели место перемещения кораблей из одного конвоя в другой, как по приказу, так и не санкционированные. Всего из Таллина в поход 28 августа 1941 года вышли 225 кораблей и судов.

Кроме того, из состава сил Кронштадтской базы был сформирован отряд обеспечения под командованием капитана 2-го ранга И. Г. Святова в составе 12 тральщиков, 4 сторожевых кораблей, 6 торпедных катеров, 8 малых охотников, 2 буксиров, 4 мотоботов, 2 катеров и спасательного судна, развернутый на острове Гогланд, с задачей прикрывать конвои и корабли на конечном этапе, обеспечивать проводку минными полями перед базой и оказывать помощь терпящим бедствие судам. Эти корабли в прорыве на участвовали.

Отряд главных сил

  • Флагманский корабль - крейсер «Киров» ,
  • 3 эсминца («Сметливый»,«Гордый», «Яков Свердлов»),
  • 5 подводных лодок (С-5 , С-4 , «Калев» , «Лембит» , Щ-405),
  • 4 катера «малый охотник» (МО-112, МО-131, МО-133, МО-142),
  • 3 сторожевых катера (СКА ПС-202, ПС-204, ПС-233),
  • 7 торпедных катеров (ТКА-37, ТКА-73, ТКА-74, ТКА-84, ТКА-103, ТКА-113, ТКА-144),
  • 5 базовых тральщиков (Т-207 «Шпиль», Т-204 «Фугас», Т-205 «Гафель», Т-206 «Верп», Т-217),

Всего 30 вымпелов (29 боевых кораблей и 1 вспомогательное судно), командир отряда главных сил - контр-адмирал В.П. Дрозд . На крейсере «Киров» находился командующий флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц с группой основных работников штаба флота.

Отряд прикрытия

  • 2 эсминца («Скорый», «Славный»),
  • 4 подводные лодки (Щ-322 , М-95, М-98, М-102),
  • 3 сторожевых катера и 1 катер «малый охотник» (СКА ПК-207, ПК-212, ПК-213, МО-510),
  • 5 базовых тральщиков (Т-210 «Гак», Т-211 «Рым», Т-215, Т-218, Т-203 «Патрон»),
  • 4 торпедных катера (ТКА-33, ТКА-53, ТКА-91, ТКА-101),
  • 1 посыльное судно («Пиккер») и 1 спасательное судно («Нептун»).

Всего 22 вымпела (20 боевых кораблей и 2 вспомогательных судна). На лидере «Минск» находился начальник штаба флота контр-адмирал Ю.А. Пантелеев .

Арьергард

  • 3 эсминца («Калинин» , «Володарский» , «Артём»),
  • 3 сторожевых корабля («Снег», «Буря», «Циклон»),
  • 4 катера «малый охотник» (МО-5, МО-135, МО-197, МО-204),
  • 3 сторожевых катера (СКА ПК-210, ПК-211, ПК-232),
  • 2 торпедных катера (ТКА-51, ТКА-61).

Всего 15 боевых кораблей. Арьергардом командова командир минной обороны Таллинской военно-морской базы контр-адмирал Ю. Ф. Ралль .

Конвой № 1

  • 8 транспортов («Алев», «Атис Кронвалдс», «Иван Папанин», «Казахстан», «Калпакс», «Элла», «Эргонаутис», «Арвамаа») с 3 мотоботами на буксирах,
  • 1 ледокол («Кришьянис Вальдемарс»),
  • 1 штабное судно («Вирония»),
  • 1 плавбаза («Ленинградсовет»),
  • 1 плавмастерская («Серп и Молот»),
  • 3 подводные лодки (Щ-307 , Щ-308 , М-79).
  • 2 эсминца («Свирепый», «Суровый»),
  • 7 тральщиков (все - переоборудованные из гражданских судов, № 52 «Буек», № 56 «Барометр», № 57 «Виестурс», № 71 «Краб», № 72 «Дзержинский», № 91 «Ляпидевский», № 91 «Баян»),
  • 2 сторожевых корабля («Аметист», «Касатка»),
  • 6 катеров-тральщиков (КАТЩ-1201, КАТЩ-1206, КАТЩ-1208, КАТЩ-1209, КАТЩ-1210, КАТЩ-1211),
  • 1 катер «морской охотник» (МО-507) и 1 сторожевой катер (ПК-208).

Всего 18 кораблей и судов, а также 20 кораблей охранения. Командир конвоя - капитан 2 ранга Богданов.

Конвой № 2

  • 2 транспорта («Найссаар», «Шауляй») с 2 парусно-моторными шхунами на буксирах,
  • 1 ледовый буксир («Тасуя») с неисправным тральщиком № 86 на буксире,
  • 1 гидрографическое судно («Лоод»),
  • 3 заградителя сетевых («Вятка», «Онега», «Азимут»).

Силы охранения конвоя оставляли:

  • 6 тральщиков (все - переоборудованные из гражданских судов, № 43, № 44, № 47, № 84, № 88, № 121),
  • 8 катеров-тральщиков (КАТЩ-1203, КАТЩ-1204, КАТЩ-1205, КАТЩ-1509, КАТЩ-1510, КАТЩ-1511, КАТЩ-1512, КАТЩ-1514),
  • 1 канонерская лодка («Москва»),
  • 1 катер «морской охотник» (МО-200) и 1 сторожевой катер (ПК-214).

Всего 10 кораблей и судов, а также 17 кораблей охранения. Командир конвоя - капитан 2 ранга Антонов.

Конвой № 3

  • 9 транспортов («Аусма», «Балхаш», «Вторая Пятилетка», «Кумари», «Лейк Люцерне», «Луга», «Скрунда», «Тобол», «Эверита»),
  • 1 танкер (№ 12),
  • 1 спасательное судно («Колывань»).

Силы охранения конвоя оставляли:

  • 4 тральщика (все - переоборудованные из гражданских судов, «Олонка», «Осётр», «Шуя», № 83),
  • 7 катеров-тральщиков (КАТЩ-1101, КАТЩ-1103, КАТЩ-1104, КАТЩ-1106, КАТЩ-1108, КАТЩ-1109, КАТЩ-1110),
  • 1 канонерская лодка («Амгунь»),
  • 2 катера «морской охотник» (МО-501, МО-502).

Всего 11 кораблей и судов, а также 14 кораблей охранения. Командир конвоя - капитан 2 ранга Янсон.

Конвой № 4

  • 1 спасательное судно («Сатурн»),
  • 1 самоходная баржа (ТТ-1),
  • 2 буксира (КП-6, КП-12) с неисправным торпедным катером ТКА-121 на буксире,
  • подводная лодка (Щ-301).

Силы охранения конвоя оставляли:

  • 3 тральщика («Пикша», «Поводец», «Ястреб»),
  • 4 катера-тральщика (КАТЩ-1503, КАТЩ-1504, КАТЩ-1505, КАТЩ-1506),
  • 1 канонерская лодка («И-8»),
  • 3 сторожевых корабля («Ост», «Разведчик», «Щорс»).

Всего 6 кораблей и судов, а также 11 кораблей охранения. Командир конвоя - капитан 3 ранга Глуховцев.

Корабли и суда, не зачисленные в состав конвоев, но участвовавшие в переходе

  • 1 сторожевой корабль («Топаз»),
  • 3 сторожевых катера (СКА ПК-220, СКА-601, СКА-602),
  • 1 судно-ловушка («Хийусаар»),
  • 10 пограничных катеров (ПКА-273, ПКА-274, ПКА-279, ПКА-280, ПКА-284, ПКА-288, ПКА-290, ПКА-292, ПКА-294, ПКА-297),
  • 2 катера-тральщика (КАТЩ-1313, КАТЩ-1501),
  • 1 транспорт («Вормси»),
  • 1 посыльное судно («Юпитер»),
  • 1 спасательное судно («Метеор»),
  • 1 гидрографическое судно («Восток»),
  • 1 шаланда (С-12 «Петергоф»),
  • 11 буксиров («Альфа», «Вента», «Вильми», «Кайя», «Палдиски», «Эзро», И-18, КП-17, КП-18, ЛП-5, ОЛС-6),
  • 1 вспомогательное судно (ВРД-43),
  • 2 быстроходных катера (БК-1, БК-2),
  • 9 катеров различного назначения (БО-1, БО-03, ВР-5, ВР-6, МТ-8, О-4, С-1, Ш-1, Ш-2),
  • 3 парусно-моторные шхуны («Атта», «Хийудена», «Хийуранд», «Хийутаат»),
  • 2 баржи (НБ-21, № 252).

Задача осложнялась тем, что до начала эвакуации Балтфлот потерял уже более трети своих тральщиков (9 базовых тральщиков, 6 тральщиков из бывших буксиров).

Таллинский переход

Отход войск и посадка на суда

В 11 часов 27 августа Трибуц отдал приказ о начале отхода войск и посадки на суда, через два часа войска начали перегруппировку для отхода. В 16 часов началась посадка раненых, учреждений флота и некоторых частей 10-го стрелкового корпуса . Грузили боевую технику и наиболее ценное имущество. На крейсер «Киров» был погружен золотой запас и правительство Эстонии . Отход и посадка войск прикрывались береговой артиллерией флота и заградительным огнём кораблей. Противник, в свою очередь, вёл интенсивный огонь по городу и порту, производил налёты группами по 5-9 самолётов. В 18 часов подрывные команды приступили к уничтожению объектов и материальных средств базы. Железнодорожные вагоны (более тысячи) сбрасывались в море у маяка Пакри, вагоны с боеприпасами взрывались, около 21 часа был взорван арсенал.

Основные силы начали посадку на суда около 22 часов и продолжали её до рассвета 28 августа. Учёта во многих случаях не велось Приняв личный состав и технику, суда выводились с рейда в район формирования конвоев буксирами. Имели место дезорганизация, неприбытие кораблей в места погрузки войск и грузов, другие корабли были сильно перегружены. Разработанный командованием флота "План посадки людей на суда" не соблюдался и фактически был сорван. Часть бойцов, которых не забрали с берега суда, устремлялись на рейды на шлюпках и там их принимали на борт корабли (только по донесениям с ряда уцелевших кораблей таких нагнавших корабли спасавшихся людей принято на борт свыше 400 человек).

По подсчётам различных исследователей, корабли приняли на борт в Таллине от 20 до 27 тысяч человек, с учётом гражданских лиц. По подсчетам Р.А. Зубкова, на кораблях находилось: 28 573 бойцов (личного состава экипажей кораблей и береговых служб флота - 19 903 человека, из 10-го стрелкового корпуса - 8 670 человек), а также 12 806 гражданских лиц (в их числе 1 179 членов экипажей гражданских судов) и 613 вольнонаемных служащих флота. Итого: 41 992 человека.

Переход 28 августа

Волнение на море усилилось до 7 баллов, тральщики не могли идти с поставленными тралами. Из-за этого был отдан приказ стоять на якоре у островов Найссаар и Аэгна , вместо планового начала движения первого конвоя уже в 22 часа. По причине отсрочки выхода форсирование минного заграждения «Юминда» приходилось на ночное время, а не на дневное, как предусматривалось планом.

В 11 часов 35 минут 28 августа 1941 года был отдан приказ сниматься с якоря и начать движение. Тральщики приступили к тралению, около 14 часов из Таллина стали выходить конвои. Отряд главных сил начал движение в 17 часов. Скорость конвоев определялась скоростью тихоходных тральщиков, чуть более 6 узлов. Отряды главных сил и прикрытия, каждый за пятью тральщиками, шли со скоростью 10-12 узлов. Через 2-3 часа после съёмки с якоря отряды вытянулись на переходе в линию более 15 миль. Второй конвой шёл параллельно основным силам, чуть севернее.

Практически сразу после выхода из Таллина начались подрывы морских мин в тралах. По кораблям и транспортам несколько раз открывала огонь береговая артиллерия противника (безрезультатно). Около 19 часов 50 минут конвой № 2 был атакован пятью немецкими торпедными катерами, которых отогнали артиллерийским огнём, на дав им возможность выйти на дистанцию торпедного выстрела (позднее в советской литературе часто утверждалось о двух потопленных при этом торпедных катерах, что не соответствует действительности). До наступления темноты авиация противника произвела несколько атак и потопила четыре судна, несколько были повреждены. В районе острова Мохни в 18 часов 30 минут атакованный в первом конвое транспорт «Кришьянис Вальдемарс» при уклонении от бомб вышел из протраленной полосы и в результате подрыва на мине затонул. У мыса Юминда атакован и поврежден штабной корабль флота «Вирония», около 22 часов он подорвался на мине и затонул вместе со спасательным судном «Сатурн». Поврежден авиацией, подорвался на мине и затонул транспорт «Алев». Из 1280 человек, в том числе 800 раненых, спасено 6 человек.

С наступлением темноты отряд главных сил вошёл в плотное минное заграждение, выставленное немцами и финнами. Около 20 часов подорвался и погиб тральщик «Краб», за ним тральщик «Барометр». Три из пяти тральщиков отряда утратили тралы в результате затравливания минных защитников. Вслед за этими неприятностями подорвалась подлодка С-5 , почти весь экипаж погиб. Подорвался на мине и погиб с большей частью экипажа эсминец «Яков Свердлов», получил тяжёлые повреждения эсминец «Гордый». Около 21 часа четыре из пяти тральщиков отряда прикрытия оторвались и присоединились к отряду главных сил, проигнорировав распоряжения командира отряда. Из состава отряда прикрытия вслед за этим подорвался и погиб эсминец «Скорый»; лидер «Минск» и эсминец «Славный» в результате подрывов были тяжело повреждены. Следовавший без тральщиков, на параванах -охранителей арьергард от подрыва на минах потерял эсминцы «Калинин» , «Артём» , «Володарский» (вместе со всей командой и пассажирами) и сторожевики «Циклон» и «Снег». Подорвался грузовой транспорт «Элла» с 905 человек на борту, в том числе 693 раненых. Спасено 49 человек. Транспорт «Эверита» с гарнизоном Найссаара на борту, около 1500 человек, затонул через минуту после подрыва. Спасено не более десяти человек. В этих условиях командующий флотом приказал встать на якорь до восхода солнца. Принято это решение было после того, как корабли и суда уже фактически прошли минное заграждение противника. Информации о минной обстановке командующий не имел, так как до перехода, с 10 августа, по его приказу, разведка и траление фарватеров не велись с целью не допустить их демаскировки. Ночью лидер «Минск» и эсминцы «Скорый» и «Славный» приняли за вражеские и обстреляли пытавшиеся присоединиться к конвою торпедные катера ТКА-73, 74, 94, 103, 113, несмотря на позывные прожекторами с их стороны. ТКА-103 был потоплен, и в последующем в советской исторической литературе о Балтфлоте этот случай неоднократно подавался как отражение двух атак торпедных катеров противника.

С наступлением рассвета боевые корабли отрядов главных сил, прикрытия и арьергарда снялись с якоря и полным ходом, до 27 узлов, ушли на Кронштадт. Эсминец «Суровый» сопровождал подорвавшегося «Славного», эсминец «Свирепый» буксировал «Гордого». В отряде главных сил исправен, кроме крейсера «Киров», оставался лишь эсминец «Сметливый», в отряде прикрытия - лидер «Ленинград» .

Немецкая авиация обрушилась на тихоходные конвои. Практически без серьёзного огневого противодействия немцы выбирали самые крупные цели. На грузовом судне «Калпакс» после более чем 40 атак авиации погибло более 1100 человек, в том числе 700 раненых. У острова Родшер погиб транспорт «Аусма» с гарнизоном Палдиски , около 1200 бойцов. Все крупные суда, кроме транспортов «Казахстан» и «Эверанна», погибли. Потоплена плавмастерская «Серп и Молот» с новейшим оборудованием и огромным количеством запчастей для корабельных механизмов, особенно для подлодок. Кроме этого вместе с силами флота находилось неустановленное количество малотоннажных гражданских судов и различных плавсредств, не подчиненных Военному совету КБФ. Потери последних никакому учёту не поддаются.

Потери

Всего, с учетом погибших и затопленных в Таллине в последние дни обороны , было потеряно более 100 кораблей и судов. На переходе из состава боевых кораблей погибли 15 единиц: 5 эскадренных миноносцев («Скорый», «Яков Свердлов», «Калинин », «Володарский», «Артём»), 3 сторожевых корабля («Снег», «Циклон», «Топаз»), канонерская лодка И-8 , подводные лодки Щ-301 и С-5, малый охотник за ПЛ № 109, два тральщика (№ 56 («Барометр»), № 71 («Краб») и торпедный катер № 103.

Среди погибших вспомогательных судов были транспорты «Элла», «Вирония», «Эверита», «Луга», «Иван Папанин», «Ярвамаа», «Алев», «Калпакс», «Атис Кронвальдис», «Балхаш», «Найссар», «Эргонаутис», «Тобол», «Аусма», «Скрунда», «Вторая Пятилетка», танкер № 12, ледоколы «Кришьянис Вальдемарс» и КП-13, вооружённый буксир ОЛС-7, спасательные судна «Сатурн» и «Колывань», плавмастерская «Серп и Молот», плавбаза «Восток», самоходная баржа ТТ-1 и другие суда.

Относительно потерь в людях, существуют разные оценки. Сам Трибуц в своих мемуарах называл цифру в около 5000 погибших. Эту же цифру подтверждал его начальник штаба, адмирал Пантелеев в своей книге. В официальном издании Главного штаба ВМФ «Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне» названы потери около 10 000 человек.

При анализе обороны Таллина следует, что из почти 50 тысяч защитников базы и города, в плен попало более 10 тысяч, около 10 тысяч погибло или мелкими группами вышли из окружения. Количество вывезенных до эвакуации раненых, около 9 тысяч человек, «компенсировалось» пополнениями, доставлявшимися морем. То есть на суда могло погрузиться около 30 тысяч человек военнослужащих. Количество гражданских лиц никто не учитывал, встречаются оценки их количества до 15 тысяч человек.

Мемориал погибшим на мысе Юминда

В открытой советской печати количество вывезенных в Кронштадт войск оценивалось от 16 до 18 тысяч человек. В «Хронике Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере» (до недавнего времени находившейся под грифом «Для служебного пользования») утверждается, что в Кронштадт прибыло 12 225 человек. В монографии А. В. Платонова приводится общее число перевозимых людей - 28 900 чел., включая гражданских, и число погибших - около 11 000, включая 3000 гражданских лиц, но без учета экипажей погибших кораблей и судов.

Факты

  • 28 августа 1941 года во время эвакуации из Таллина на эскадренном миноносце «Яков Свердлов» погиб 1-й председатель Совета Народных Комиссаров Эстонской ССР Йоханнес Лауристин . Его миноносец подорвался на мине.
  • Наибольшие потери КБФ понёс на траверзе мыса Юминда , несколько десятков кораблей лежат сейчас там под водой. На самом мысе в память о тех событиях был поставлен памятник - гранитный валун и мемориальная доска в окружении морских мин.

См. также

Примечания

Литература

  • Игорь Бунич: Таллинский переход - М. : Эксмо, 2009. - 384 с. - (Великие трагедии Великой войны). -

В конце августа 1941 года отечественный военно-морской флот пережил один из самых трагических эпизодов в своей истории. Оценка его разнится по сей день: кто-то сопоставляет его с Цусимой и видит в нём преступление руководителей, кто-то считает примером огромного мужества и стойкости моряков.

Таллинский переход, или Таллинский прорыв, 1941 года был вынужденным шагом, отчаянной попыткой спасти основные силы Балтийского флота от полного разгрома и попадания в руки противника.

К началу Великой Отечественной войны главной базой флота являлась столица Советской Эстонии — Таллин. К обороне этого города Красная армия не готовилась, поскольку он находился далеко от границы и появления у него противника советское командование не допускало.

Но уже в первые недели войны положение частей Красной армии в Прибалтике стало крайне тяжёлым. 9 июля 1941 года передовые части немецкой группы армий «Север» ворвались в Марьямаа, что в 60 километрах южнее Таллина.

Наступление гитлеровцев удалось остановить, но угроза для Таллина сохранялась. Уже тогда командование флота выступило с предложением начать эвакуацию промышленных предприятий и кораблей. Но эта инициатива была отвергнута — советское верховное командование было уверено, что Таллин удастся удержать.

Директива Гитлера: корабли русских уничтожить

Но в конце июля наступление немцев возобновилось, и к 7 августа части Красной армии, оборонявшие Таллин, были отсечены от основных сил. Но даже после этого решение об эвакуации флота не было принято. Напротив, командующему Балтийским флотом вице-адмиралу Владимиру Трибуцу предписывалось использовать артиллерию кораблей и отряды моряков для нанесения контрударов по врагу.

Германское командование, в свою очередь, издало директиву №33, предписывавшую не допустить отхода русских морским путём и эвакуации Балтийского флота в Кронштадт.

На южном берегу Финского залива вдоль маршрута перехода Балтийского флота из Таллина в Ленинград была развёрнута береговая артиллерия, на северном берегу уже имелись две стационарные финские береговые батареи. В Финском заливе были установлены 36 минных заграждений (в общей сложности около 2000 морских мин), на ближайших аэродромах сосредоточены большие силы немецкой авиации.

К последней декаде августа положение в районе Таллина ухудшилось настолько, что командование Балтийского флота самостоятельно начало подготовку к эвакуации. Официальное разрешение было получено только 26 августа, когда гитлеровская артиллерия уже стала наносить удары по территории порта.

Флагман «Киров» вывозил не только командование, но и ценности Эстонской ССР

Прорыв флота предполагалось совершить в следующем порядке: отряд главных сил, отряд прикрытия, арьергард и четыре конвоя. Отряду главных сил ставилась задача прикрытия первого и второго конвоев от мыса Юминда до острова Гогланд. Отряду прикрытия — защищать второй и третий конвои от острова Кери до острова Вайндло. Арьергарду — прикрывать с тыла третий и четвёртый конвои. В составе четырёх конвоев находились 107 кораблей и судов, 62 корабля охранения, а ещё 51 корабль и судно, участвующие в переходе, официально ни в один конвой включены не были. По ходу операции имели место перемещения кораблей из одного конвоя в другой, как по приказу, так и не санкционированные. Всего из Таллина в поход 28 августа 1941 года вышли 225 кораблей и судов.

Отряд главных сил возглавлял новейший советский крейсер «Киров», на котором Таллин покидал не только командующий вице-адмирал Трибуц и всё руководство флота, но и члены правительства Эстонии. Кроме того, на «Кирове» вывозились ценности Госбанка Эстонской ССР.

Прикрытие крейсера «Киров» дымовой завесой. Август 1941 года. Фото: Commons.wikimedia.org

Приказ о начале отхода войск и посадки на суда был отдан 27 августа в 11 утра. В 16 часов началась посадка раненых, учреждений флота и некоторых частей 10-го стрелкового корпуса. Эвакуация осуществлялась в условиях гитлеровских артобстрелов и налётов авиации противника. Звучали и другие взрывы — сапёры подрывали стратегические объекты в Таллине.

Выход конвоев задержали долгая погрузка и шторм

Организация эвакуации хромала на обе ноги. К вечеру 27 августа, когда на суда стали грузиться основные силы, систематический учёт практически не вёлся, выходящие из порта корабли подбирали тех, кто пытался спасаться на лодках.

Общее число людей на кораблях флота оценивается от 25 до 42 тысяч человек. Помимо моряков и военнослужащих, из Таллина эвакуировалось более 10 000 гражданских лиц.

Завершить погрузку людей на суда удалось лишь к утру 28 августа. В то время как план предусматривал начало движения первого конвоя не позднее 22:00 27 августа, в действительности это произошло лишь к полудню следующего дня. Причиной стало то, что волнение на море достигло 7 баллов, и тральщики, которые должны были обеспечить прохождение через мины, не могли идти с поставленными тралами.

Когда движение судов всё-таки началось, стало понятно, что форсировать минное заграждение «Юминда» придётся не в дневное, а в ночное время, что повышало риск в несколько раз.

Тральщики могли идти со скоростью не более 6 узлов, что сдерживало движение всех кораблей конвоя.

Первые обстрелы береговой артиллерии и атаки торпедных катеров были отбиты. Однако мины и бомбардировщики противника делали своё чёрное дело. К наступлению ночи были потеряны ледокол «Кришьянис Вальдемарс», штабной корабль флота «Вирония» и спасательное судно «Сатурн». Но самой тяжёлой потерей первых часов перехода стала гибель на минах транспорта «Алев». На его борту находились около 1200 человек, в основном раненые. Судно затонуло стремительно, из всех, кто находился на борту, удалось спасти лишь шестерых.

Гибель на минах

В зоне плотного минирования, куда корабли флота подошли к наступлению ночи, не проводилась предварительная разведка. В результате два тральщика подорвались на минах и затонули, ещё два были серьёзно повреждены. Корабли стали гибнуть один за одним. Подорвались на минах и пошли на дно эсминцы «Яков Свердлов» и «Скорый», эсминцы «Гордый» и «Славный» получили тяжёлые повреждения. Арьергард, следовавший вообще без тральщиков, понёс особенно тяжёлые потери.

Вслед за боевыми кораблями подрывались на минах переполненные людьми транспортные суда. Из 905 человек, находившихся на борту транспорта «Элла», спасли лишь 49, из 1500 человек на борту «Эверита» — всего десятерых. В итоге командующий отдал приказ судам встать на якорь до наступления светлого времени суток.

При этом решение было запоздалым — корабли главных сил практически прошли самую опасную зону минных полей, и теперь им необходимо было как можно скорее идти к Кронштадту. Остановка дорого обойдётся участникам перехода.

Мемориал погибшим на мысе Юминда. Фото: Commons.wikimedia.org

Общие потери флота к этому моменту составляли 26 кораблей потопленными, 5 повреждёнными. Кроме того, два буксира, не имевших вооружения, были захвачены торпедными катерами ВМС Финляндии.

Движение кораблей было возобновлено в 5:40 29 августа. Боевые корабли отрядов главных сил, прикрытия и арьергарда полным ходом ушли в Кронштадт. Остальные корабли продолжали прохождение через минные заграждения, которое завершилось около 10 утра. Одновременно подбирали из воды тех, кто уцелел при гибели судов, подорвавшихся на минах.

Охота на транспорты

Прохождение зоны мин, однако, ещё не означало спасения. С рассвета свои массированные атаки начала немецкая авиация. Средств ПВО на большинстве кораблей конвоя не хватало, а советская авиация не могла обеспечить надёжного прикрытия. Поэтому гитлеровские лётчики били по транспортам, словно по мишеням в тире.

Около часа дня у острова Родшер погиб транспорт «Аусма», около трёх часов дня — «Тобол», в 16:15 — «Калпакс», около 18:00 — «Атис Кронвалдс», в 20:30 — «Вторая пятилетка», в 21:00 — «Вормси». С каждым из этих судов на дно Балтики уходили сотни людей. Ещё несколько транспортов получили повреждения и были уничтожены немецкой авиацией 30 августа.

Передовые корабли флота прибыли в Кронштадт около 17:30 29 августа. Всего к концу этого дня переход завершили 24 корабля. 16 небольшим судам удалось добраться до базы на острове Гогланд.

На следующий день, 30 августа, в Кронштадт пришли 107 судов — все, кому удалось прорваться. В последующие дни под ударами авиации гитлеровцев происходила перевозка тех, кто добрался до острова Гогланд, в Кронштадт. На сей раз удалось избежать потерь. Всего с Гогланда было перевезено более 11 тысяч человек.

Разгромить флот гитлеровцам не удалось

В ходе Таллинского прорыва Балтийский флот потерял 19 боевых кораблей, включая 5 эсминцев и 2 подводные лодки, а также 18 транспортов и 25 вспомогательных судов.

Данные о людских потерях весьма существенно расходятся. На мемориальной доске в память погибших участников Таллинского перехода указано 10 903 погибших. По данным исследователя Радия Зубкова, погибло 15 111 человек. Общее количество тех, кто добрался до Кронштадта, колеблется от 16 до 27 тысяч человек.

Памятная доска, посвящённая морякам, погибшим при героическом прорыве из Таллина в Кронштадт в августе 1941 года. Фото: Commons.wikimedia.org

Потери противника оказались минимальными — силы ПВО уничтожили три самолёта гитлеровцев, также получили повреждения несколько вражеских катеров.

Действия командования Балтийского флота во главе с вице-адмиралом Трибуцем многими историками рассматриваются как ошибочные, приведшие к большим потерям.

В то же время нужно признать, что в труднейших условиях командующему флотом удалось привести в Кронштадт большинство кораблей флота и спасти большинство людей. Приказ Гитлера о недопущении прорыва сил Балтийского флота из Таллина немецко-финским подразделениям выполнить не удалось. Несмотря на потери, Балтийский флот сохранил свою боеспособность.

В историю Великой Отечественной войны вошло событие, происшедшее в последних числах июля 1941 года и получившее название Таллинский переход Балтийского флота. Эта беспримерная по своей сложности операция стала одним из примеров мужества и самоотверженности советских моряков.

Просчёт командования

Как свидетельствуют архивные документы прошедших лет, к началу нападения фашистской Германии на Советский Союз главная база Балтийского флота находилась в Таллине. Однако, несмотря на это, необходимые работы по укреплению города с суши и моря проведены не были. Надежды командования возлагались на то, что, ввиду своего удаления от государственной границы, столица Эстонии не подвергнется нападению противника.

Эти расчёты были перечёркнуты стремительным развитием наступательных действий немецкой армии, вследствие которых уже в первой декаде июля 1941 года враг оказался в шестидесяти километрах от Таллина, создав, таким образом, реальную угрозу находившейся в нём военно-морской базе, сухопутным частям, а также не успевшему эвакуироваться гражданскому населению.

Несмотря на то что необходимость эвакуации была вполне очевидна, командование Северо-Западного направления во главе с маршалом К. Е. Ворошиловым, боясь ответственности, не решалось отдать соответствующий приказ, и, таким образом, время было упущено. По этой причине вывод кораблей Балтийского флота и сухопутных войск из вражеской блокады, в которой они оказались, начался под шквальным огнём противника. Эта операция вошла в историю войны под названием Таллинский переход.

Усилия врага, направленные на захват Таллина

Столь стремительное наступление немецких войск было вызвано приказом Гитлера, требовавшего любой ценой не допустить переправку сухопутных войск и кораблей Балтийского флота к Ленинграду, взятие которого являлось, в соответствии с планом «Барбаросса», одной из приоритетных задач германского командования.

В результате Таллинский переход осуществлялся под огнём семнадцати артиллерийских дивизионов, размещённых на южном берегу Финского залива, которых поддерживали две финские батареи. Кроме того, положение катастрофически усложнялось значительным количеством минных заграждений, выставленных совместными усилиями немецкого и финского флотов, а также морской авиацией противника. Серьёзную опасность представляли и финские действовавшие в акватории залива.

Приказ, вызывавший недоумение

В наши дни у военных экспертов вызывает много вопросов план командования, на основании которого осуществлялся Таллинский переход. Бунич Игорь Львович - известный российский писатель, историк и публицист, - в своей книге, посвящённой событиям тех лет, обращает внимание на неподдающееся здравой логике решение использовать для прохода всех кораблей лишь центральный фарватер.

Не подлежит сомнению, что только он был достаточно глубок и пригоден для участвовавшего в переходе крейсера Киров, но почему остальным судам, имевшим значительно меньшую осадку, было запрещено воспользоваться иными фарватерами - непонятно. Таким образом, флот растянулся на многие километры, и обеспечить его защиту от морских и воздушных сил противника было практически невозможно.

Как свидетельствует в своей книге Таллинский переход осуществлялся при катастрофической нехватке тральщиков. По этой причине минная разведка в должном объёме произведена не была, и акватория залива таила в себе смертельную опасность за счёт огромного количества как немецких, так и советских морских мин.

Диспозиция, намеченная командованием флота

Согласно плану, разработанному штабом операции, Таллинский переход должен был осуществляться следующим образом: впереди размещался отряд главных сил, за ним следовали корабли прикрытия, арьергард, и замыкали караван четыре конвоя. Перед каждой группой судов ставилась определённая задача, от успешного выполнения которой зависел общий исход дела.

Всего в операции принимали участие двести двадцать пять кораблей. Отряд главных сил возглавлял крейсер «Киров». За ним следовали четыре эсминца, пять подводных лодок, столько же тральщиков и большое количество торпедных, сторожевых и прочих катеров. Это был отряд главных сил.

В отряд прикрытия входили три эсминца, четыре подлодки и катера различного назначения. Арьергард состоял из трёх эсминцев, трёх сторожевых кораблей и катеров. На их попечении находились четыре конвоя, состоявшие из большого количества транспортных судов, перевозивших различные грузы и людей. Помимо перечисленных судов, в операции принимало участие большое количество дополнительных кораблей охранения.

Выход в море и первые потери

Таллинский переход начался ранним утром 28 августа, когда боевым кораблям и транспортам был отдан приказ выйти на внешний рейд. Однако, их быстрому продвижению помешал разыгравшийся в этот день шторм, сопровождавшийся сильным северо-восточным ветром. Лишь ближе к вечеру погодные условия улучшились, и суда, несмотря на плотный артиллерийский огонь противника, начали перестраиваться в походный порядок.

Буквально с первых минут в борьбу с морскими минами вступили тральщики, поминутно подсекавшие их своими параванами - специально предназначенными для этой цели приспособлениями, а также тралами. Но залив был до такой степени нашпигован минами, что кораблям далеко не всегда удавалось вовремя уклониться от встречи с ними. В результате в этот день жертвами стали девять надводных судов и две подводные лодки.

Вечер и ночь, наполненные кошмаром

В первый день пути транспорты и конвой несколько раз подвергались артиллерийскому обстрелу противника, который вёлся интенсивно, но безрезультатно. Около 20:00 были замечены финские торпедные катера, идущие на сближение с советскими судами, но плотным огнём орудий, их отогнали прежде, чем они достигли дистанции торпедного выстрела. Тяжёлые потери караван понёс в результате атаки вражеской авиации, предпринятой перед самым наступлением темноты. Четыре советских судна были потоплены, и ещё два получили серьёзные повреждения.

Но в ещё большей степени обстановка усложнилась с наступлением темноты, когда, главный отряд кораблей оказался посреди сплошного минного поля. В эту ночь подорвались на минах и затонули одиннадцать надводных судов и одна подлодка. Из их многочисленных экипажей и находившихся на борту пассажиров были спасены лишь несколько десятков человек.

Исходя из сложившейся обстановки, командующий флотом был вынужден отдать приказ всем оставшимся судам встать на якорь и дожидаться рассвета. Итог этой первой ночи похода был ужасен - двадцать шесть судов из тех, что накануне днём вышли из Таллина, были потоплены. Кроме того, пять кораблей - повреждены, два захвачены противником, и одно пропало без вести.

Воздушные атаки противника

С первыми лучами солнца 29 августа 1941 года корабли продолжили свой путь, но в этот день судьба готовила им ещё большие испытания. Уж в 5 часов 30 минут над караваном появились немецкие самолёты-разведчики, а начиная с 7.30 авианалёты следовали один за другим. Их частоте способствовала близость береговых аэродромов, расстояние до которых не превышало ста километров, и почти полное отсутствие в небе советских самолётов.

Практически не встречая сколько-нибудь серьёзного огневого противодействия, немецкие пилоты имели возможность выбирать наиболее крупные и уязвимые цели, а затем хладнокровно их поражать. В результате прицельного бомбометания 29 августа к ранее погибшим судам прибавились ещё четырнадцать, а также увеличилось число тех, что были повреждены и требовали буксировки.

Спасательные работы, сохранившие тысячи жизней

Этот день был отмечен самым большим количеством жертв как среди моряков, так и среди пассажиров кораблей, в число которых входили эвакуируемые военнослужащие сухопутных частей и гражданские лица. Тем не менее в результате действий по оказанию помощи терпящим бедствие было спасено более девяти тысяч трехсот человек, и около шести тысяч сумели высадиться с горящих судов на остров Гогланд. Экипажам кораблей, высылаемых специально для ведения спасательных работ из Кронштадта, а также островов Лавенсаари и Гогланда, удалось сохранить тысячи жизней.

Попытка понять причины трагедии

Объясняя причины большого количества потерь, которыми сопровождался Таллинский переход, Бунич Игорь Львович, о книге которого речь шла выше, а также целый ряд военных историков указывают на крайнюю некомпетентность командования, подчас отдававшего приказы, противоречащие здравому смыслу. Например, и без того малочисленное прикрытие было ослаблено приказом, поступившим с согласно которому двум подводным лодкам предписывалось, оставив конвой, полным ходом направляться в Кронштадт, что они и исполнили незамедлительно.

Сознавая, что ряд приказов был продиктован явной некомпетентностью должностных лиц, командиры отдельных кораблей, вопреки предписанию, провели свои суда южным фарватером и, благополучно достигнув пункта назначения, спасли людей.

Суда, достигшие желанной цели

К вечеру того тяжёлого дня первые корабли главных сил каравана стали прибывать в Кронштадт. До полуночи двадцати девяти из них удалось благополучно бросить якоря на рейде этой крупнейшей военно-морской базы. Кроме того, ещё шестнадцать достигли расположения наших войск на

30 августа в Кронштадт прибыли поодиночке, или небольшими группами ещё сто семь кораблей. Сразу же была организована доставка всех спасённых членов экипажей, а также солдат и гражданских лиц в Ленинград. Раненых распределяли по госпиталям, а те, кто мог держать в руках оружие, записывались в подразделения, формировавшиеся для отправки на фронт. Так завершился Таллинский переход, итоги которого позволяют отнести его к самым трагическим страницам истории Советского военно-морского флота.

Потери, понесённые за дни перехода

Несмотря на то что в отдельных печатных публикациях приводится различное число судов, погибших во время этой операции, принято считать, что их было шестьдесят два. Это количество наиболее соответствует данным, имеющимся в распоряжении исследователей. В него вошли как боевые корабли, так и вспомогательные, а также транспортные суда.

Также нет единого мнения относительно числа погибших. командовавший в те годы Балтийским флотом, в своих воспоминаниях говорит о пяти тысячах погибших. Из доклада Сталину наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова следует, что их было семь тысяч семьсот человек, а официальное издание Главного штаба сообщает о десяти тысячах. Очевидно, эта информация наиболее соответствует действительности, так как в советские времена было не принято завышать собственные потери.

Годовщина трагических событий

В этом году исполнилось 75 лет Таллинскому переходу, в связи с чем внимание общественности было привлечено к этой героической странице отечественной истории. В конце августа прошёл целый ряд мероприятий историко-патриотического характера, в которых принимали участие как ветераны флота, так и молодёжь.

На экраны страны вышли посвящённые этому трагическому событию документальные фильмы. Таллинский переход представлен в них на основании архивных документов и воспоминаний участников событий. В них рассказывается о той задаче, которая была поставлена перед балтийскими моряками. Кроме произведения Игоря Бунича, о котором упоминалось выше, в те дни были представлены вниманию читателей и другие книги о Таллинском переходе.