Красный Барон Рихтгофен: загадки истории. Красный барон

За руль в три года

Михаэль Шумахер родился 3 января 1969 года в Хюрт-Хермольхайме (Германия). Его отец Рольф работал на местной трассе картинга, где в три года маленький Шуми впервые сел за руль автомобиля. В возрасте пяти лет, когда многие дети еще не умеют читать и писать, Михаэль уже участвовал в соревнованиях.

В раннем детстве, помимо автогонок, маленький Шуми увлекался дзюдо, но в итоге сделал выбор в пользу автоспорта, и как оказалось, не ошибся. Достигнув четырнадцатилетнего возраста, юный спортсмен получил первую лицензию гонщика и начал выступать в официальных соревнованиях.

С 1984 по 1991 Михаэль с легкостью побеждал в автогонках различного уровня. В 1991 году, во время выступлений в Формуле–3000 Шумахера пригласили принять участие в Гран-При Бельгии Формулы–1 за команду «Jordan», у которой временно не было гонщика.

Первый блин комом

Первая в карьере гонка Михаэля Шумахера в «Формуле-1» хоть и не закончилась финишем из-за поломки сцепления, но его феноменальный старт поразил всех, кто смотрел это выступление. После такого дебюта Шумахер получил предложение от команды «Benneton». Вторую гонку в «Формуле-1» он провел уже в составе Benetton-Ford, где финишировал пятым.

В 1992 году Шумахер выиграл свою первую гонку в Формуле-1. А сезон для него оказался бронзовым. В 1993 году из-за ненадежного болида Шумахер лишь девять раз приходил к финишу, одержав в одном из них золотые награды. При этом, по итогам сезона немецкий гонщик оказался четвертым, пропусти вперед лишь легендарных Алена Проста, Айртона Сенну, Деймона Хилла.

Дебютное чемпионство

Первое чемпионство лучший гонщик планеты в истории автоспорта завоевал в 1994 году. И это несмотря на дисквалификацию на этапе в Англии, лишения одной победы из-за технического несоответствия автомобиля, скандальной аварии на Гран-при Австралии с Деймоном Хиллом.

В 1995 году Шумахер защитил титул чемпиона мира , а его команда «Benneton» выиграла единственный в своей истории Кубок конструкторов. В следующем году Шумахер подписал, наверное, главный контракт в своей жизни с командой Ferrari . В первом сезоне за «красную конюшню» Шумахер занял третье место в чемпионате (при том, что до него на протяжении 17 лет Ferrari удавалось выигрывать одну гонку за сезон).

В 1997 году Михаэль уверенно шел к третьему чемпионскому титулу в своей карьере, но на последнем этапе стал виновным в столкновении с главным претендентом на победу – Жаком Вильневом. За это Шумахер не только лишился наград, но и был дисквалифицирован. В 1998 Михаэль уступает первое место Мике Хаккинену и его McLaren.

1999 год стал годом триумфа для команды Ferrari, которая благодаря Шумахеру завоевала первый Кубок конструкторов с 1983 года. И это при том, что из-за перелома ноги Михаэль пропустил шесть этапов.

Пять побед подряд

С 2000 по 2004 годы Шумахер показывает феноменальный результат, завоевав 5 титулов чемпиона «Формулы-1» подряд. При этом в некоторых сезонах он становился победителем досрочно. В 2002 году пилот «Феррари» поднимался на подиум 17 раз из 17 возможных. В эти годы немецкий гонщик становится одним из самых успешных спортсменов в мире. Его суммарные годовые доходы достигали порядка 50 млн долларов. В автоспорте Шуми был недосягаем для соперников. Красный барон навсегда вошел в анналы истории как гонщик, который завоевал семь чемпионских титулов «Формулы-1».

Не прощай, а до свидания

10 сентября 2006 Михаэль Шумахер заявил об уходе из большого спорта по окончании сезона. Однако он продолжил работу в Ferrari в качестве эксперта. В 2010 году Михаэль находит в себе силы и мотивацию вернутся в «Формулу-1». Он выступает в составе команды Mercedes-Benz, однако высоких результатов не достиг.

В октябре 2012 года великий спортсмен объявил о том, что по окончании сезона уйдет из Формулы-1 навсегда: «В конце сезона-2006 я говорил, что мои батарейки сели, и сейчас они вновь в «красной зоне». Я благодарен команде, своей семье и друзьям за поддержку».

Вот и все

Заключительная гонка «Формулы-1» 2012 года, состоявшаяся 25 ноября на Гран-при в Бразилии, стала последней в невероятной карьере легендарного гонщика. Немецкая пресса удостоила Михаэля Шумахера титула «Легенда спорта», которому он безусловно соответствует.

«Я рад, что возвращаюсь к прежней жизни, и я с большим оптимизмом смотрю в будущее. Я считаю, что отлично провёл время в «Формуле 1″ – за этот период я пережил множество как хороших, так и плохих моментов, пережил огромное количество эмоций и был участником разного рода событий. Пришло время для начала новой главы моей жизни» — Михаэль Шумахер.

Судьба-злодейка

К огромному сожалению, Михаэль Шумахер не смог долго насладиться спокойной жизнью. Судьба приготовила ему другую участь. 29 декабря 2013 года Шумахер с сыном и его друзьями выехал на горнолыжную трассу курорта Мерибель во французских Альпах. Катаясь на лыжах на одной из многочисленных альпийских трасс, Шумахер выехал за пределы трассы и около 20 м проехал по неподготовленному склону. Споткнувшись о невидимый под снегом камень, он упал и ударился головой о камень. От удара шлем, в котором был Шумахер, раскололся. Михаэль был доставлен вертолетом в госпиталь в местечке Мутье, после чего был перевезен в клинику в Гренобле. Врачи ввели спортсмена в состоянии комы, из которого не могли его вывести более полугода. Лишь в июне 2014 года мир облетело известие о том, что Шумахер наконец вышел из состояния комы, после чего врачи оперативно начали проводить реабилитационные процедуры.

Тот факт, что у летчика Манфреда фон Рихтгофена, как и у многих экстремалов, которые в современном мире становятся гонщиками, сноубордистами и прочими парашютистами, был атрофирован инстинкт самосохранения, сомнению не подлежит. Рихтгофену повезло (или не повезло – это уж ты сам решишь после прочтения) появиться на свет в тот момент, когда его бесстрашный спортивный характер мог послужить на благо родине. Итак, родился Манфред 2 мая 1892 года в семейном имении дворянского рода Рихтгофен в Силезии, близ Бреслау. Новорожденному сразу пожаловали титул фрайхерра, то есть барона. История рода Рихтгофен не была украшена военными подвигами, а состояла преимущественно из сельскохозяйственных будней, разбавленных охотой. Отец Манфреда Альбрехт был первым, у кого возникла мысль посвятить себя военному делу. Правда, удача отвернулась от Рихтгофена-старшего, даже не удосужившись к нему повернуться: в самом начале службы он застудил ухо, самоотверженно вытащив из холодной воды не умевшего плавать солдата. Частичная глухота была расценена командованием как профнепригодность. Тогда Альбрехт Рихтгофен увлекся воспитанием детей. Он регулярно брал Манфреда поохотиться или объездить новую кобылу, и в итоге мальчик довольно быстро стал прекрасным наездником и метким стрелком. А поскольку заняться в семейном поместье было особенно нечем, все детство и отрочество Манфред не слезал с лошади. Пока отец наконец не снял его сам – чтобы отправить в кадетский корпус.

В корпусе Манфред вел себя совсем не так, как подобает молодому представителю знатного дворянского рода. Юный Рихтгофен регулярно пропускал уроки и в грош не ставил учителей. Зато в том, что касалось физической подготовки, футбола, гимнастики и, естественно, конного спорта, он давал фору всем однокашникам. Внешность молодого барона тоже оставляла желать лучшего и была скорее бандитской, чем аристократической. Коренастый, с носом-уточкой, вечно исцарапанным лицом и частенько с переломанными конечностями, Рихтгофен производил сильное впечатление. И под «сильным» мы не подразумеваем «положительное».

По окончании корпуса Манфред незамедлительно был зачислен в престижный 1-й Западнопрусский батальон Уланского полка имени императора Александра III. Служба не тяготила барона, и даже сообщение о начале войны не заставило его почувствовать дискомфорт. Накануне этого известия Манфред с приятелями по полку «ел устриц, попивал шампанское и играл по маленькой». И если ты думаешь, что после того, как телеграмма о начале военных действий была вскрыта, юный барон забегал по комнате, расшвыривая устриц с криками «Какой ужас!», ты ошибаешься. Рихтгофен, как никто другой, ждал войны, где его буйный нрав не только не был бы осужден, но и послужил бы на благо родине.

Первое время Рихтгофен успешно воевал на бельгийском и французском фронтах. Но его ждало разочарование. Оказалось, что вой­на – это не один решающий, кровопролитный, пахнущий порохом, геройством и смертью поединок, а унылые, прозаические будни, когда тебя перекидывают с места на место, не удосуживаясь объяснить куда и зачем.

Именно в этот период бесконечных бессмысленных передислокаций Рихтгофен часто стал вскидывать голову в небо и с интересом наблюдать за парившими в облаках самолетами. Манфред несколько раз отправлял запросы о переводе его в авиацию, но ответ все не приходил, что было вдвойне неприятно, ведь именно в этот период его второй раз в жизни сняли с лошади и посадили дежурить на телефоне*. Барон был возмущен до глубины души. Такое неподходящее занятие для его темперамента! (Видимо, тогда еще не придумали звонить кому-нибудь и молчать в трубку.) Кроме того, у Рихтгофена появились унизительные для молодого бойца обязанности по хозяйству.

В мае 1915 года обязанности эти настолько подкосили Манфреда, что он послал командованию телеграмму: «Я отправился на войну вовсе не для того, чтобы реквизировать сыр и яйца, а совершенно для иных целей!» Кто-то наверху оценил чувство юмора молодого бойца и горячее желание служить родине. В считанные дни Рихтгофен был зачислен в ВВС Германии. Тогда ему было 23 года.

«К 1915 году германское командование упразднило отряды кавалеристов-пограничников, в одном из которых и состоял Рихтгофен. Еще бы! Такой пограничник виден за сотню метров и скачет туда-сюда как живая мишень!»

По случаю своей первой подтвержденной победы Манфред заказал берлинскому ювелиру серебряный кубок, на котором были выгравированы дата боя и тип сбитого им самолета

Впечатления от первого полета в качестве наблюдателя у Манфреда остались весьма противоречивые. «Мой шлем сполз, шарф размотался, жилет оказался расстегнут. В общем, я чувствовал себя очень некомфортно». Тем не менее по прибытии на землю Рихтгофен отказался вылезать из аэроплана и прямо в нем ждал повторного вылета. Несколько месяцев барон летал в качестве наблюдателя на «больших» двухместных самолетах. Первый экзамен по управлению самолетом Манфред завалил, сдал лишь со второго раза (зато, как говорится, без взятки).

Несколько недель барон провел на Восточном фронте, сбрасывая бомбы на русских. Тот короткий период он охарактеризовал фразой, которая почему-то не является слоганом ни одной российской авиакомпании: «Русские ненавидят летчиков и убивают любого попавшего им в руки. Это единственная опасность для летчиков в России, так как авиации там почти нет».

Через год после начала своей авиационной карь­еры Манфред был принят в эскадрилью самого известного на тот момент германского летчика Освальда Белке, на чьем счету было 18 сбитых самолетов – рекордная цифра для 1916 года. В сентябре 1916-го Рихтгофен одержал первую подтвержденную победу и тут же заказал ювелиру в Берлине серебряный кубок, на котором были выгравированы дата боя и тип самолета, который он сбил. Уже к концу 1916 года у барона было 15 серебряных кубков, то есть за ним числилось 15 побед. За шестнадцатую победу Рихтгофен был удостоен ордена «За заслуги перед Отече­ством». Днем ранее пришел приказ о назначении барона Манфреда фон Рихтгофена командующим 11-й эскадрильей истребителей. Радость, по его воспоминаниям, была «безграничной». «Это был прямо-таки бальзам на мои раны» – довольно красочное замечание, особенно если учесть, что Рихтгофен к тому моменту не имел ни одного ранения.

Получив в свое распоряжение целую эскадрилью, Рихтгофен немедленно приступил к делу. Делом в его понимании была немедленная покраска «Фоккера» в ярко-красный цвет. Поначалу план показался окружающим эксцентричным. Инженеры намекали барону, что его самолет будет заметен издалека и, следовательно, более уязвим. Но бесстрашного Рихтгофена это не смущало. Более того, он рассчитывал на то, что его будут узнавать. Узнавать и бояться.

План сработал: среди вражеских летчиков стали ходить легенды о красном самолете, который появляется ниоткуда и несет смерть. Кто-то говорил, что пилотирует самолет дьявол, другие – что за штурвалом, о ужас, женщина! Подобные мифы веселили Рихтгофена, и он с удовольствием общался с подбитыми англичанами с целью выудить о себе новые сведения. Однажды барон сбил английскую двухместную машину, но, поскольку ему «по-человечески было жалко противника», не дал ей камнем рухнуть на землю, а предоставил летчику возможность сесть в поле. Приземлившись недалеко от англичан, Рихтгофен вступил с ними в светскую беседу – поинтересовался, не видели ли они его самолет раньше. Англичане с готовностью ответили, что не только видели, но и прозвали его «Красным малышом», чтоб не страшно было.

Такой кодекс чести был свойствен летчикам Первой мировой. Многие из них, особенно в начале войны, не считали себя убийцами: сбив вражеский самолет, они давали сопернику возможность приземлиться и, следовательно, выжить. Ведь боевая машина уничтожена, можно не спеша снять номера поверженного самолета (трофей, которым Рихтгофен никогда не пренебрегал) и препроводить английского пилота в плен или госпиталь – в зависимости от его состояния. Незазорным считалось посетить похороны сбитого вражеского летчика, если он отличился во время воздушного боя, положить на его могилу венок или хотя бы камень. Красный Барон чтил этот неписаный летный кодекс и не уставал напоминать бойцам своей эскадрильи: «Мы спортсмены, а не мясники».

Свою эскадрилью Рихтгофен действительно натаскивал как заправский тренер. Он разработал систему знаков, которыми обменивался со своими пилотами в воздухе, благодаря чему действия 11-й эскадрильи отличались невероятной слаженностью, за которую она и была прозвана «Летающий цирк Рихтгофена». Да и сама тактика боя, разработанная бароном, предполагала работу в команде. Чаще всего летчики эскад­рильи отвлекали вражеские самолеты, пока сам Рихтгофен, обычно подлетев со стороны слепящего солнца, наносил решающий удар.

Незазорным считалось посетить похороны сбитого вражеского летчика и положить на его могилу камень. Если, конечно, он проявил себя в бою достойным противником

Славу цирка 11-й эскадрилье принесли не только слаженность действий в воздухе, но и яркая раскраска самолетов. В авиационном парке «Летающего цирка» были и самолет с желтым носом, зелеными крыль­ями и синим корпусом, и машина, черная сверху и бледно-голубая снизу. Некоторые летчики эскадрильи разрисовывали фюзеляжи в горошек или полоску. В раскраске каждого самолета обязательно присутствовал красный цвет, но только самолет командира эскадрильи по-прежнему был целиком красным. Подобная яркость эскад­рильи демонстрировала не только чувство юмора ее командира, но и служила вполне конкретным целям: благодаря ярким цветам в суматохе воздушного боя летчикам эскадрильи было легче узнать самолеты друг друга и не сбить ненароком товарища.

Красный Барон запретил своим летчикам патрульные полеты. «Они расслабляют», – отвечал он на телеграммы удивленного командования. Вместо этого члены эскад­рильи, полностью одетые и укутанные для полета над облаками, сидели с биноклями на складных стульях рядом со своими машинами, готовыми к вылету. Стоило на горизонте замаячить самолету противника, как летчики поднимались в воздух. Иногда поодиночке, иногда по двое, по трое или целой командой. Причем зачастую подобные «посиделки» происходили в пределах досягаемости артиллерии врага. Но Рихтгофена это не пугало. Казалось, его невозможно было напугать.

В воспоминаниях летчика Эрнста Удета, впоследствии названного вторым по числу побед после своего командира, Красный Барон предстает человеком требовательным, но справедливым. Рихтгофен мог всячески поддерживать того, кто оправдывал его надежды, а того, кто не в состоянии был этого сделать, «отчислял, не моргнув глазом». Возможно, поэтому в эскадрилье Рихтгофена каждый летчик был национальным героем. Кроме того, Манфред не терпел равнодушия. Для него полеты были необходимой составляющей жизни, и он требовал такого же отношения от своих подчиненных. А тот, кто не проявил энтузиазма в небе, «должен был покинуть группу в тот же день».

Рихтгофен ввел изменения и в быт своей команды. Обычно летные подразделения раскидывали лагерь в 30–40 километрах от линии фронта и выстраивали себе почти полноценные дома и амбары. Поэтому, когда им приказывали сняться с места и переехать, на это уходил день-другой. А «Летающий цирк» мог собраться за пару часов, так как Манфред придумал для своей эскадрильи специальные мобильные палатки из гофрированного железа. Собственно, поэтому другое прозвище 11-й эскадрильи звучало как «Бродячий цирк Рихтгофена». Кроме того, он никогда не останавливался дальше двадцати километ­ров от фронтовой линии и летал в любую погоду. Летчики барона и он сам поднимались в воздух по пять раз в день, в то время как летчиков других подразделений хватало максимум на три раза.

От внимания Манфреда не ускользала ни одна область жизни его эскадрильи, в том числе и такая немаловажная, как пропитание. По воспоминаниям того же Удета, командир использовал собственную славу на благо своей команды. Например, посылал адъютанта в тыл пополнить запасы, а предварительно снабжал его собственными фотокарточками с подписью «На память моему уважаемому боевому товарищу…» (дальше добавлялось нужное имя). Эти фотографии чрезвычайно ценились у снабженцев, благодаря чему «в группе Рихтгофена никогда не кончались запасы сосисок и ветчины»*.

«Военному быту летчиков Первой мировой позавидовал бы пассажир первого класса современных «Катарских авиалиний». В перечень минимальных нужд летчиков входили крахмальная белая скатерть для трапез, хрустальные фужеры для сока и вина и изысканный фарфор».

Ас из асов

У редкого немецкого солдата не было хотя бы одной открытки с Красным Бароном. Особой популярностью пользовалась та, где барон изображен с крестом за храбрость, которым его наградил лично кайзер Вильгельм II. Казалось, Рихтгофен был единственным героем этой затянувшейся позиционной войны, вся бессмысленность которой стала неприлично очевидна в 1917 году.

А вот что касается отношений с женщинами, то об этой сфере жизни барона известно немного. Хотя, казалось бы, такому величайшему летчику сам Gott велел пользоваться своей славой и слыть бабником. Но, видимо, Рихтгофен слишком мало времени проводил на земле, так как за всю свою недолгую жизнь лишь раз был замечен в отношениях с женщиной**, сложившихся при плачевных для летчика обстоятельствах.

«Зато был уличен в отношениях с собаками! У Красного Барона была гончая по кличке Мориц, которой он посвятил целую главу своих воспоминаний и которую называл «самым замечательным существом из всех божьих созданий». Слепец!»

Рихтгофен обменивал собственные фотографии на провиант, благодаря чему запасы сосисок и ветчины в его эскадрилье никогда не кончались

В июле 1917 года Красный Барон был тяжело ранен во время боя с двухместным английским самолетом. Одна из пуль задела голову, но, несмотря на серьезную рану, ему удалось посадить свой триплан на нейт­ральной территории. Манфреда, уже потерявшего сознание, достали из разбитого самолета подоспевшие немецкие санитары. Понадобилось несколько операций, чтобы извлечь все костные осколки из головы летчика. Первое время врачи боялись, что Рихтгофен, частично лишившийся зрения, никогда его не восстановит. Среди ухаживавших за героем санитаров оказалась наполовину немецкая, наполовину бельгийская медсестра Кейт Отерс­дорф. Очень скоро она и барон стали практически неразлучны. Сохранилась единственная фотография, на которой Рихтгофен и Отерс­дорф вместе, но известно, что медсестра регулярно приезжала к барону «для перевязки» вплоть до последнего его вылета.

Во время вынужденного простоя на земле Рихтгофен надиктовал свои воспоминания, которые мы не устаем цитировать. Мысль о написании мемуаров пришла в голову не самому барону, а в головы тех, кто заседал в отделе прессы и информации (то есть пропаганды) ВВС Германии. Предполагалось, что героические воспоминания живой легенды германской авиации поднимут боевой дух солдат, уставших от затянувшихся военных действий. Поэтому в оригинальный текст, надиктованный бароном, были втиснуты абзацы патриотической муры, пестревшие предложениями вроде «Наступательный дух очень силен в нас, в немцах» или «Человек, защищающий свою страну, никогда не должен произносить слов «Я боюсь» или «Я просто солдат, выполняющий свой долг». Когда Манфреду вручили первый исправленный вариант его воспоминаний, он отозвался о нем не в лестной форме, сказав, что текст «пышет неуместной самонадеянностью».

Но, в отличие от тех, кто пишет статьи в журнал MAXIM, Красному Барону некогда было разбираться с редактором. Он жаждал снова подняться в воздух и даже отказался от увольнительной и спокойной наземной службы. Вскоре Манфред возобновил полеты.

Некоторые исследователи считают причиной роковой ошибки Рихтгофена «военный невроз», при котором маневры продумываются до мельчайших деталей, а простые правила забываются

Вечером 20 апреля в «Летающем цирке» веселились и поднимали бокалы с шампанским, выменянным на очередную партию открыток с фотографией командира эскадрильи барона Манфреда фон Рихтгофена, который одержал в этот день свою восьмидесятую победу. По воспоминаниям Эрнста Удета, Рихтгофен тем вечером рассуждал вслух о том, что завяжет с полетами, но только после сотой победы – для ровного счета. Празднование продолжалось недолго: эскадрилье необходимо было отдохнуть перед вылетами. Особенно нуждался в отдыхе сам Красный Барон, которого со времени ранения беспокоили частые головные боли.

На следующее утро, 21 апреля 1918 года, самолеты 11-й эскадрильи, мирно стоявшие у лагеря, были окутаны плотным слоем тумана. К 10.30 утра туман начал рассеиваться, и тут же был получен сигнал: над линией фронта появились английские самолеты с целью аэрофотосъемки и корректировки артиллерийского огня. Рихтгофен приказал своим пилотам рассаживаться по машинам. Поднявшись в воздух, самолеты полетели в сторону линии фронта, где уже кружили английские противники.

Практически сразу Рихтгофен начал преследовать биплан, которым управлял молодой канадский пилот Уилфрид Мэй. Это был один из первых вылетов канадца, и, возможно, он даже не понял, от кого имеет честь удирать. Зато понял капитан Рой Браун, тоже канадец, а в прошлом еще и школьный друг Мэя. Браун ринулся на защиту неопытного приятеля, которому еще до подъема в воздух рекомендовал в случае чего не вступать в бой, а полетать в сторонке, и начал преследовать красный триплан «Фоккер».

И тут Рихтгофен совершил грубейшую ошибку, от которой сам старался уберечь начинающих летчиков: снизился так, что попал в зону досягаемости огня с земли. До сих пор неизвестно, как опытнейший летчик, ас из асов, мог так проколоться. Некоторые военные исследователи считают, что виной тому ранение Рихтгофена, последствия которого сказались на его концентрации. Другие видят причину в «военном неврозе», проявляющемся в том, что сложнейшие маневры продумываются до мельчайших деталей, а элементарные правила забываются.

Чтобы убить Манфреда фон Рихтгофена, хватило одной пули, которая повредила легкие и задела сердце. Споры о том, кто именно нанес смертельную рану, продолжаются до сегодняшнего дня. Последняя версия такова: Красный Барон был застрелен из зенитного пулемета с земли австралийским сержантом Седриком Попкином из 24-й пулеметной роты.

Красный Барон умер не сразу – ему удалось посадить самолет. К нему тотчас ринулись солдаты, наблюдавшие за битвой. Один из них утверждал, что барон был еще жив и даже успел сказать последнее слово: «Kaputt». Легендарный красный триплан был распилен на сувениры австралийскими солдатами в течение двух часов.

Похороны Манфреда фон Рихтгофена – Красного Барона – состоялись на следующий же день, 22 апреля, на кладбище французской деревушки Бертанле. Они отличались всей возможной пышностью, которая только может быть, когда хоронишь одного из самых заклятых своих врагов. Гроб несли шесть летчиков-союзников, все в чине капитана, а остальные присутствовавшие на похоронах подразделения отдали честь мертвому герою. Во время службы из соседних гарнизонов поступали венки, перетянутые лентой с надписью «Нашему великому врагу». Красный Барон не дожил десять дней до своего 26-летия.

В избранное

Профессия : Спортсмен

Возраст :

Доход :

Михаэль родился 3 января 1969 года в городе в Германии. С юных лет стало ясно, что мальчик испытывает непреодолимую тягу к соревнованиям и машинам. Уже в четыре года удалой Шуми носился по двору на карте, сделанном его отцом из обычной газонокосилки. Через год, видя азарт сына, он сконструировал для Михаэля настоящий карт с двигателем от мотоцикла. На нем Шумахер и завоевал свой первый кубок. Он стал самым маленьким участником состязания среди юниоров, но даже тогда мало кто мог подумать, что из мальчугана вырастет серьезный гонщик – будущий Железный принц.

Свое пристрастие к гонкам Михаэль списывал на энтузиазм отца, который всячески подбадривал и помогал ему в состязаниях. В остальном будни мальчика ничем не отличалась от ритма жизни его приятелей и одноклассников. Он увлекался дзюдо, любил играть с друзьями в футбол, а после школы собирался идти учиться на механика, казалось, его дальнейший путь уже расписан и в нем нет место неожиданным поворотам. Но в 11 лет перед невероятно успешным юным чемпионом встал выбор – отправляться на соревнования по дзюдо или на картинговые гонки. Михаэль выбрал дзюдо и оказался лишь третьим. Тогда-то он понял, что выбрал неверную дорогу.

Семья Михаэля была очень небогатой, поэтому денег на оплату столь дорогого занятия у родителей действительно не хватало, но мир не без добрых людей. Помог молодому Шумахеру Юрген Дилк – друг их семьи. Именно он и купил для парня новенький блестящий карт. Этот человек и дальше активно помогал Михаэлю.

И как часто это бывает, жизнь дала талантливому гонщику шанс: по воле случая Шумахер попал в Формулу -1. Так начался легендарный рост карьеры знаменитого на весь мир гонщика. В самом начале его даже поставили вторым пилотом с известнейшим трехкратным чемпионом мира Нельсоном Пике. Но это никак не повлияло на Михаэля, потому что авторитетов и кумиров для него не было, зато было непреодолимое желание стать лучшим и побеждать независимо ни от чего. Он был уверен в себе и своих силах, а это значит очень многое. Плюс стремление быть первым – и вот Шумахер пятый, а легендарный Пике далеко позади.

В 1996 году после подписания контракта с Ferrari он становится ведущим пилотом этой команды. Кроме того, агрессивный и педантичный гонщик оказал на нее хорошее влияние, в результате члены команды стали более аккуратными и более внимательными к деталям.

1999 год был для Шумахера очень сложным – он попал в ужасную аварию, буквально влетев на огромной скорости в стену из покрышек. В результате болид сильно разбился, а сам гонщик значительно пострадал. Но уже через две операции Михаэль, не привыкший сдаваться так просто, вернулся в большой спорт и тренировки были продолжены. Шумахер стал чемпионом мира целых семь раз, завоевал огромное количество титулов и медалей, стал кумиром и мечтой многих мальчишек.

Читай больше историй в книге

100 Историй
Успешных детей

Михаэль Шумахер - (род. 3 января 1969 в Хюрт-Хермюльхайме, Германия) - немецкий автогонщик Формулы-1. Семикратный чемпион мира, двукратный вице-чемпион мира и трижды бронзовый призёр. Обладатель многочисленных рекордов Формулы-1: по числу побед (91), подиумов (155), побед за один сезон (13), быстрых кругов (77), а также чемпионских титулов подряд (5). В прессе его часто называют «Красным бароном» или «Шуми». В Первую мировую войну «Красным бароном» звали лучшего аса войны - барона Манфреда фон Рихтгофена, который летал на аэроплане красного цвета. Шумахер же получил прозвище «Красный барон» из-за национального сходства, болида «Феррари» красного цвета, красной спортивной формы и своей непобедимости.

Его карьера началась в четырёхлетнем возрасте с построенного его отцом карта, отец был управляющим местной картинг трассы. В пять лет он уже участвовал в соревнованиях. Были попытки найти себя в дзюдо, но, в конце концов маленький Шуми, решил сосредоточиться на картинге.

В 14 лет Шумахер получает лицензию гонщика и начинает выступать в официальных соревнованиях. В 1984-1987гг он выигрывает несколько европейских и немецких чемпионатов по картингу, включая серию «Формула Кёниг». В 1990 выигрывает уже немецкую Формулу-3, одержав 5 побед по ходу сезона. Участвует в чемпионате мира в гонках на выносливость (как участник молодёжной программы Mercedes Junior) с и Карлом Вендлингером, выиграв в 1990 году этап в Мексике, а в 1991 году в Японии.

Дебют и первые победы Шумахера в Формуле-1

В 1999 на Гран-при Великобритании попадает в аварию (в результате атаки на своего напарника) в которой ломает ногу, в результате чего пропускает 6 гонок и теряет шансы на очередной титул, однако вернувшись в конце сезона помогает команде выиграть кубок конструкторов - впервые с 1983 года.

На следующий год начинается пятилетняя эра Михаэля Шумахера , в период с по год он выигрывает 5 титулов подряд, одержав в этот период 48 побед и став самым титулованным гонщиком за всю историю Формулы-1. Завоевав в 2000 году первый титул для Феррари за 21 год, побив в по количеству завоеванных титулов.

За несколько гонок до завершения сезона 2012 года, Михаэль Шумахер объявил о завершении карьеры по окончанию чемпионата. На той конференции Михаэль говорил, что проигрыш - может научить большему чем победа, и что он не осознавал этого в первой более успешной части своей карьеры. "Просто ездить по трассе - это не соответствует моим амбициям, я хочу бороться за победы и получать удовольствие от пилотирования". Но всё же Михаэль остался своей доволен работой и сказал спасибо своим партнёрам, команде и семье!

Несчастный случай

29 декабря 2013 года Шумахер с сыном и его друзьями выехал во французские Альпы на горнолыжную трассу курорта Мерибель. Михаэль выехал за пределы трассы на неподготовленный склон и проехал около 20 м проехал пока не споткнулся о невидимый под снегом камень, он упал и ударился правой стороной головы о выступ скалы, причём при падении одна из лыж не отстегнулась. От удара шлем, в котором был бывший гонщик - сотни раз рисковавший своей жизнью в гонках, раскололся.

Михаэль вертолётом был доставлен в госпиталь в Мутье, после чего был перевезён в клинику в Гренобле. Поначалу он находился в сознании. Однако уже во время транспортировки на вертолёте произошёл коллапс и пришлось совершить вынужденную посадку для того, чтобы подключить Шумахера к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Ему были проведены две нейрохирургические операции, он был введён в искусственную кому. Состояние спортсмена оценивалось как критическое.

Во время несчастного случая Михаэль был в защитном шлеме с включенной камерой. Это подтвердил и прокурор Альбервиля Патрик Кенси на пресс конференции. Началось расследование, следователи беседовали с сыном Шумахера и его другом, которые были очевидцами трагедии с целью уточнения подробностей происшествия. В итоге, расследование не выявило никаких нарушений на горнолыжной трассе, а так же не обнаружили неисправностей в инвентаре Михаэля.

В конце января 2014 года, врачи начали плавный вывод Шумахера из состояния искусственной комы, постепенно снижалась дозировку седативных препаратов. В июне менеджер Шумахера (Сабина Кем) заявила, что Михаэль уже не в коме и покинул больницу в Гренобле, чтобы продолжить курс реабилитации, который будет проходить в больнице, местоположение которой не разглашается. Она попросила журналистов отнестись с пониманием к сложившейся ситуации и сообщила, что реабилитация будет проходить вдали от общественности. В сентября 2014 Сабине Кем сообщила, что Шумахер вернулся домой и будет проходить курс реабилитации дома.

По словам бывшего гонщика Формулы-1 , по состоянию на ноябрь 2014 Михаэль был прикован к креслу, не мог говорить, у него были проблемы с памятью. Однако менеджер Сабине Кем опровергла эту информацию, заявив, что Стрейфф не является другом семьи и сведения о состоянии его здоровья получил из неизвестного ей источника. Глава медицинского департамента так же заявил, что не сообщал Стрейффу какую-либо информацию о состоянии спортсмена.

В июле 2016 года менеджер Шумахера заявила, что ситуация очень сложна, и предоставить какие-либо подробности по состоянию семикратного чемпиона они к сожалению не могут.

Дубаи 2012. Прыжок Михаэля Шумахера и его супруги с парашюта

Риттмайстер (ротмистр) Манфред фон Рихтгофен – знаменитый Красный Барон, лучший ас и, без сомнения, самый известный летчик Первой мировой войны. С лета 1917 года он командовал 1-й истребительной эскадрой (JG I), больше известной как «Цирк Рихтгофена», и погиб в боевом вылете 21 апреля 1918 года. Кто же сбил Красного Барона?

21 апреля в 10:30 утра с аэродрома Капи взлетели «Фоккеры»-трипланы истребительной эскадрильи Jasta 11 – всего 10 машин в двух звеньях, одно из которых повел сам Рихтгофен. Над Соммой они встретили «Альбатросы» из Jasta 5 (численность неизвестна, но вряд ли более десятка машин), а с другой стороны фронта туда же подошли три пятерки «Кэмелов» из 209 Sqn RAF. Кроме того, в этом районе находилось еще несколько немецких разведчиков и пара R.E.8 из 3 Sqn AFC.

В долгом, но не особенно результативном для обеих сторон бою приняли участие все перечисленные выше самолеты. Спустя полчаса маневров и стрельбы противники разошлись и вернулись на свои базы. Время шло, все «Фоккеры» один за другим совершили посадку, но красный самолет на аэродром так и не вернулся.

После разбора полетов и опроса передовых артиллерийских наблюдателей было установлено, что ротмистр погнался за одним или двумя «Кэмелами», сумел одного из них сбить, но затем совершил вынужденную посадку, предположительно из-за отказа двигателя или повреждений от огня с земли. Немцы решили, что Рихтгофен попал в плен, и были настолько в этом уверены, что когда два дня спустя до них дошло известие о проведенных союзниками похоронах летчика, они предположили, что барона просто расстреляли после приземления, отомстив за гибель множества британских пилотов. Однако вскоре эта версия благополучно забылась, и наиболее вероятной стали считать гибель командира JG I от зенитного (пулеметного) огня.

Союзникам тоже было небезынтересно знать, кто же сбил немецкого аса. Они даже провели небольшое расследование, пусть и без лишнего фанатизма (вскрытие тела, например, делать не стали, ограничившись поверхностным осмотром). По его результатам победителем был признан командир флайта «A» 209-й эскадрильи капитан Артур Рой Браун, для которого этот успех стал десятым и последним. У некоторых членов комиссии имелось «особое мнение», но оно было проигнорировано, не в последнюю очередь из политических соображений: немецкого аса должен сбивать британский летчик- истребитель, а не безвестный пулеметчик с земли.

Капитан Браун перед своим «Кэмелом» с серийным No B7270, на котором он участвовал в бою 21 апреля

За прошедшие десятилетия историки собрали всю возможную информацию о событиях того дня. «Кэмелы» 209-й эскадрильи вступили в бой в 10:45 (немецкое время на час больше). Один из новичков, 2-й лейтенант Уилфред Мэй, нарушил приказ «держаться в стороне от драки» и пошел в атаку. Он обстрелял сначала один «Фоккер», затем другой, после чего с отказавшим оружием оказался в центре схватки. Вспомнив другое указание: «уходить на запад в случае опасности», Мэй так и поступил, однако попался на глаза Рихтгофену.

«Фоккер» Dr.I с серийным No Dr425/17, на котором Рихтгофен ушел в свой последний полет

Когда рядом с «Кэмелом» прошли трассы очередей, британец обернулся и в ужасе увидел за собой красный триплан. Позже Уилфред вспоминал, что спасся лишь благодаря собственному неумению летать: он беспорядочно работал рулями, и маневры машины были непредсказуемы как для него самого, так и для противника. В ходе боя оба самолета на малой высоте уходили на северо-запад. Капитан Браун пришел на помощь ведомому. Переведя самолет в пикирование, он быстро догнал неприятеля, но из-за слишком высокой скорости, чтобы избежать столкновения, вынужден был уйти вверх после короткой очереди. После этого Рихтгофен еще не менее полутора километров (40 секунд) преследовал Мэя, продолжая вести огонь. Затем «Фоккер» начал разворот с набором высоты, но, потеряв скорость, свалился на крыло и врезался в землю возле пикардийской деревушки Во-сюр-Сомм.

В промежутке между атакой Брауна и падением красный триплан обстреливали три зенитных пулемета. Сначала огонь по нему вел «Виккерс» сержанта Седрика Попкина из 24-й австралийской пулеметной роты, затем аэроплан попал в зону эффективного огня двух «Льюисов», прикрывавших 53-ю батарею 14-го австралийского полка полевой артиллерии (пулеметчики – рядовые Роберт Бьюи и Уильям Эванс). У места падения немецкого самолета была сразу выставлена охрана, но едва стало известно имя погибшего летчика, машину буквально растерзали охотники за сувенирами. Тело аса осматривали по меньшей мере три раза, и все врачи сошлись на том, что Рихтгофена поразила единственная пуля, выпущенная сзади-сбоку и прошедшая навылет.

Обломки «Фоккера» Рихтгофена на аэродроме 3-й эскадрильи Австралийского Воздушного Корпуса в Бертангле (http://www.awm.gov.au)

По расположению входного и выходного отверстий можно было приблизительно установить угол попадания пули: 37° сзади и 12° снизу (за начало отсчета принята прямая, проходящая справа налево в горизонтальной плоскости). В зависимости от того, сидел ли летчик прямо или оглядывался назад, прижался к спинке сиденья или наклонился вперед, выстрел мог быть сделан в секторе от 11° вперед до 58° назад и от 12° вниз до горизонта. Получилось, что роковая пуля могла прилететь как с земли, так и с воздуха. Правда, если пуля срикошетила от кости, то все эти расчеты теряют смысл.

«Кэмел» Артура Брауна и «Фоккер» Манфреда фон Рихтгофена (рисунок Михаила Быкова)

В Канаде в музее хранится пилотское сиденье, снятое, как считается, с самолета Рихтгофена. На нем отсутствуют какие-либо отверстия, за исключением крепежных. Если оно действительно с красного триплана, то можно сделать вывод не в пользу Брауна: он стрелял вдогон, а значит, в спинке сиденья должна быть пробоина. В настоящее время большинство историков склоняется к тому, что самый результативный летчик-истребитель Первой мировой войны был сбит огнем с земли.

Вечером 22 апреля Манфреда фон Рихтгофена со всеми воинскими почестями похоронили на кладбище городка Бертангль, в 7 км к северу от Амьена. Британская пресса опубликовала некролог:

«Манфред фон Рихтгофен мертв. Он был храбрецом, аристократом и настоящим бойцом. Пусть он покоится с миром».