Песня такая попсовая.
"Сочинила" ее противоестественная пара. Музыка, вернее мотивичик, потому что никакая это не музыка - Владимир Матецкий. А вот слова... Изначально было, есть и будет стихотворение, которое написал Арсений Тарковский, который, как я думаю, не подозревал, что его стихи превратят в такую тупую песню, весьма популярную на танцплощадках и дискотеках в период поздней перестройки. Да, собственно, текст песни не вполне совпадает со стихами Тарковского, он намного примитивнее.
Вот, собственно, и всё. А самое грустное, что лето прошло и не скоро вернется
Песня
София Ротару
Стихи
Александр Кайдановский. Из фильма "Сталкер"
А есть и такие варианты
Музыка Елены Фроловой
Музыка Александра Суханова
Музыка Виктора Берковского
Текст попсовой песни
Вот и лето прошло словно и не бывало
На пригреве тепло только этого мало
Все что сбыться могло мне как лист пятипалый
Прямо в руки легло только этого мало
Только только только только этого мало
Понапрасну ни зло ни добро не пропало
Все горело светло только этого мало
Жизнь брала под крыло берегла и спасала
Мне и вправду везло только этого мало
Только только только только этого мало
Только только только только этого мало
Только только только-о этого мало
Листьев не обожгло веток не обломало
День промыт как стекло только этого мало
Только только только только этого мало
Только только только только этого мало
Только только только-о этого мало
Стихотворение Арсения Тарковского
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.
Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Все горело светло,
Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала,
Мне и вправду везло.
Только этого мало.
Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло,
Только этого мало.
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.
Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Все горело светло,
Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала,
Мне и вправду везло.
Только этого мало.
Листьев не обожгло,
Веток не обломало…
День промыт, как стекло,
Только этого мало.
Исторический контекст
Стихотворение «Вот и лето прошло…» было написано Арсением Тарковским в 1967 году.
Период 60–70-х годов ХХ века называют «поэтическим бумом». Во время «оттепели» возрастает общественный интерес к лирике, а поэзия переживает невероятный за последние несколько десятилетий подъем. «Настал черед» произведений тех авторов, которые долгие годы находились под запретом.
Арсений Тарковский. Молодые годы.
В поэзии этих лет выделяются две основные линии: «громкая» («эстрадная») лирика, представители которой (Евтушенко, Вознесенский и другие) прислушивались к настроениям общества, и «тихая» лирика (в первую очередь это стихи Николая Рубцова). «Тихие» поэты обращались к вопросам о взаимоотношении природы и человека и о смысле человеческой жизни.
Также во второй половине ХХ века создают свои произведения поэты, чье творчество было близким к эпохе Серебряного века. Они писали о вечном, не оглядываясь на календарь или часы. Именно таким поэтом был Арсений Александрович Тарковский.
Автор
Жизнь Арсения Тарковского (1907–1989) охватила практически весь двадцатый век. Он родился 25 июня 1907 года в украинском Елисаветграде (сейчас - город Кропивницкий) в интеллигентной семье. Его отец был образованным человеком, переводчиком, который привил сыну любовь к литературе и языкам. Вместе с отцом и братом Арсений посещал поэтические вечера известнейших поэтов Серебряного века - Константина Бальмонта, Игоря Северянина и Федора Сологуба.
В 1921 году после установления советской власти на Украине молодого Тарковского едва не осудили за политически сомнительное стихотворение в местной газете.
Арсений Тарковский с маленьким сыном Андреем
Отучившись в гимназии и в музыкальной школе, в 17 лет Тарковский приехал в Москву и поступил на Высшие литературные курсы, где с ним учились Даниил Андреев (сын писателя Леонида Андреева) и поэтессы и переводчицы Мария Петровых и Юлия Нейман. Тарковский работал в газете «Гудок», где начинали свой творческий путь , Юрий Олеша, Илья Ильф и Евгений Петров. Здесь Тарковский писал стихотворные фельетоны, судебные очерки и басни под псевдонимом Тарас Подкова.
В 1942 году Тарковский был назначен военным корреспондентом газеты «Боевая тревога», где он писал заметки, небольшие юмористические произведения и стихи, которые так полюбились солдатам, что они вырезали их из газет. В 1943 году Тарковский был ранен разрывной пулей и перенес ампутацию ноги. Из госпиталя поэт вышел в 1944 году. В этом же году скончалась его мать. Однако все эти трагические обстоятельства не сломили поэта, и он нашел в себе силы работать. Тарковский занимается переводами, а в 1946 году подготавливает к изданию свою книгу «Стихотворения разных лет». Но готовый сборник так и не попал в печать. Постановление Центрального комитета о журналах «Звезда» и «Ленинград», согласно которому произведения, не соответствующие духу партии, считались пустыми и безыдейными, лишило голоса многих авторов. Были «разгромлены» Михаил Зощенко и Анна Ахматова. Под удар попала и книга Тарковского: по идеологическим причинам ее выпуск был запрещен.
Этот запрет Тарковский переживал очень тяжело, и даже с наступлением хрущевской оттепели не хотел публиковать свои произведения, писал в стол. Замкнувшись, он продолжал заниматься чужим словом - переводами европейских и восточных авторов. Об этом он напишет в стихотворении «Переводчик»:
Для чего я лучшие годы
Продал за чужие слова?
Ах, восточные переводы,
Как болит от вас голова.
Первый сборник стихов «Перед снегом», 1962
Свое пятидесятилетие Арсений Тарковский отметил, не имея ни одного печатного сборника. Его первая книга стихов «Перед снегом» тиражом в 6000 экземпляров вышла только в 1962 году:
И еще я скажу: собеседник мой прав,
В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,
Но зато не унизил ни близких, ни трав,
Равнодушием отчей земли не обидел…
Режиссер Андрей Тарковский
«Дебют» Тарковского случился, когда ему было уже 55 лет. В этом же 1962 году его сын, кинорежиссер , получил Главный приз Венецианского фестиваля за фильм «Иваново детство». Андрей Тарковский говорил об отце: «Мой отец, конечно, сегодня - самый большой русский поэт. Вне всяких сомнений. С огромным духовным зарядом. Поэт, для которого самое важное - его внутренняя духовная концепция жизни. Он никогда не писал ничего, чтобы прославиться». В фильмах Андрея Тарковского неоднократно звучат стихотворения его отца. В «Зеркале» (1974) стихотворение «Первые свидания» читает сам Арсений Александрович.
Арсений Тарковский читает стихотворение «Первые свидания» в фильме Андрея Тарковского «Зеркало»
В 1960-е годы сборники стихотворений Арсения Тарковского начинают выходить один за другим. Он выступает на литературных вечерах, ведет поэтическую студию при Московском отделении Союза писателей.
В марте 1966 года умирает Анна Ахматова. Ее смерть Тарковский воспринял как личное горе: поэты были очень близки. Позже Тарковский посвятил Ахматовой целый цикл стихотворений.
В последующие десятилетия Тарковский, несмотря на преклонный возраст, активно работает, путешествует за границу в составе делегации советских писателей. В 1986 году случилась трагедия - от рака умер его сын Андрей Тарковский. А 27 мая 1989 года, на три года пережив сына, ушел и Арсений Тарковский. Для прощания с ним был предоставлен Большой зал Центрального дома литераторов. Отпевали поэта в храме Преображения Господня в Переделкине.
О религиозных взглядах Арсения Тарковского
Арсений Тарковский (на заднем плане – Андрей Тарковский)
Тарковский был верующим, православным человеком. Интересно, что поэт называл своим наставником в вере академика Владимира Вернадского: «Вернадский развивал у меня теологическое мышление - для этого давал читать много книг, в том числе посмотреть отрывок на странице Мосфильма).
Кадр из фильма “Сталкер”. Александр Кайдановский читает стихи Арсения Тарковского “Вот и лето прошло…”
Арсений Тарковский написал свое знаменитое «Вот и лето прошло…» в 1967 году. Опубликовано стихотворение было в 1969 году в поэтической книге «Вестник», в которой были собраны стихотворения 1966–1971 годов. На момент написания текста Тарковскому было уже 60 лет.
«Вот и лето прошло…» Читает автор
Несмотря на то, что в этом стихотворении не встречается конкретных библейских имен и сюжетов, оно имеет точное христианское измерение. Тарковский касается темы соотношения временного и вечного, божественного и человеческого. Это стихотворение о том, как сильно человек нуждается в присутствии Бога.
Без Него всегда будет чего-то не хватать, хотя на первый взгляд ничто не пропало даром и «все горит светло» в этом цикличном повседневном мире.
Душа всегда просит не сиюминутного, не обыденного, не того, что ложится прямо в руки, - этого всегда будет не хватать. Она просит непреходящего для того, чтобы ощутить полноту, духовно насытиться. Всякой земной радости будет мало, если не помнить о высшей Божественной радости и любви. Это прекрасно понимает лирический герой, прислушиваясь к себе, исповедально передавая тоску по высокому, горнему, вечному.
"Священное и есть след ушедших богов, - писал Хайдеггер, тонко и даже родственно чувствовавший Гёльдерлина, Новалиса, Тракля, Рильке. - Но кто в силах чуять такой след? Часто эти следы невзрачны, и всегда они - отзвуки едва уловимых намеков. Быть поэтом в скудное время (в наше время "заката Европы". - Н. Б.) - значит, воспевая, указывать на следы ушедших богов..."
Но это буквально и делает Сталкер у Тарковского в одноименном фильме, как, впрочем, и весь Тарковский с головы до пят своей личности и своего творчества.
В фильме Сталкер, измученный, с риском для жизни вышедший к комнате, которую он хочет, чтобы все считали священной, стоя у окна, произносит вслух свое любимое стихотворение, сочиненное будто бы его учителем Дикобразом, - "Вот и лето прошло..." Но это стихи Арсения Тарковского.
Меня всегда занимало, почему Андрей Арсеньевич дал Сталкеру именно эти стихи.
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.
Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Все горело светло,
Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала,
Мне и вправду везло.
Только этого мало.
Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло,
Только этого мало.
Сталкеру-Тарковскому мало того природно-языческого благополучия (Сталкера судьба, кстати, и этим не одарила), с которого начинается обычно почти любая жизнь - переживания материально-душевного комфорта. "Все, что сбыться могло... прямо в руки легло...", "Все горело светло...", "Жизнь брала под крыло...", "День промыт, как стекло..." Kaзалось бы, чего еще, если есть эта прозрачность промытости... Но нет - неизменный рефрен "Только этого мало"! Сталкер хочет, чтобы и листья обожгло, и ветки пообломало. Он жаждет перехода в новое свое качество, из чисто природного существа он хочет стать сверхприродным, хочет войти в свое "сверх Я".
Многое унаследовав от отца, Андрей Арсеньевич пошел Дальше него - в жизнестроительном смысле. С того места, где
лирический герой Арсения Тарковского останавливается, герои Андрея начинают свое действие.
В стихотворении "Стань самим собой" Арсений писал:
...Найдешь и у пророка слово,
Но слово лучше у немого,
И ярче краска у слепца,
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышке озаренья
Собой угадан до конца.
Дойти (сквозь всю невозможность немоты и слепоты) до внутреннего взрыва озаренья, дабы "угадать" свою подлинную сущность...*
- * "Вот почему, когда мы умираем, / Оказывается, что ни полслова / Не написали о себе самих" ("Дерево Жанны").
Ибо то, что нам казалось нами, наше эго, на самом деле в смерти исчезает, а наше подлинное "я", чистое сознание, наблюдающее в нас за "нами", было нами не замечено.
Все это так, однако отец Тарковского никогда не переходил черты внутреннего житейского равновесия и довольства своим статусом-кво. В сыне же он чувствовал этот "пассионарно-пророческий" максимализм, страшась его - страшась за сына.
Андрею надо было и это "слишком человеческое" в себе превозмочь, выстрадать в себе ангела, а если не ангела, то реализовать все свои иные потенциальные личины: чтобы однажды они упали разом, как истлевшие одежды, и вышел ты в новое пространство уже совершенно нагой, то есть свободный.
То, что отец проповедовал поэтически ("Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был / И что я презирал, ненавидел, любил. / Начинается новая жизнь для меня, / И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня. / Больше я от себя не желаю вестей / И прощаюсь с собою до мозга костей..."), сын пытался осуществить духовно-практически... Пытался, но не успел сделать до конца, надорвавшись в этой потрясающей по внутреннему драматизму борьбе.
Ангелы, являвшиеся поэтически Арсению Тарковскому, являлись и Андрею Арсеньевичу, только вероятнее всего в форме более мистически-реальной. Можно сказать, что его всю жизнь волновало стихотворение отца "Я в детстве заболел...", и он немало размышлял над тем, как реализовать его образы в кинематографическом ключе. Стихотворение удивительное по обыденной интимности апокалипсических видений.
Я в детстве заболел
От голода и страха. Корку с губ
Сдеру - и губы облизну; запомнил
Прохладный и солоноватый вкус.
А все иду, а все иду, иду,
Сижу на лестнице в парадном, греюсь,
Иду себе в бреду, как под дуду
За крысоловом в реку, сяду - греюсь
На лестнице; и так знобит и эдак.
А мать стоит, рукою манит, будто
Невдалеке, а подойти нельзя:
Чуть подойду - стоит в семи шагах,
Рукою манит; подойду - стоит
В семи шагах, рукою манит.
Жарко
Мне стало, расстегнул я ворот, лег, -
Тут затрубили трубы, свет по векам
Ударил, кони поскакали, мать
Над мостовой летит, рукою манит -
И улетела...
И теперь мне снится
Под яблонями белая больница,
И белая под горлом простыня,
И белый доктор смотрит на меня,
И белая в ногах стоит сестрица
И крыльями поводит. И остались.
А мать пришла, рукою поманила -
И улетела...
Ангела может увидеть лишь тот, в ком приоткрылось ангелическое измерение сознания: кинематографический герой Тарковского неуклонно движется именно в этом направлении.
Сын мечтал снять короткометражку по этому стихотворению. Вот его собственные раскадровки еще из эпохи "Зеркала":
"Кадр 1. Общий дальний. Город, снятый сверху, осенью или в начале зимы. Медленный наезд трансфокатором на дерево, стоящее у стены.
Кадр 2. Крупный. Панорама вверх, одновременный наезд трансфокатором. - Лужи, трава, мох, снятые крупно, должны выглядеть как ландшафт. С самого первого кадра слышен шум - резкий, назойливый - города, который затихает совершенно к концу 2-го кадра.
Кадр 3. Крупно. Костер. Чья-то рука протягивает к угасающему пламени старый измятый конверт. Вспыхивает огонь. Панорама вверх. - У дерева, глядя на огонь, стоит отец (автор стихотворения). Затем он нагибается, видимо для того, чтобы поправить огонь.
Перевод фокуса на общий план. - Широкий осенний пейзаж. Пасмурно. Далеко около дерева горит костер. Отец поправляет огонь. Выпрямляется и, повернувшись, уходит от аппарата по полю.
Медленный наезд трансфокатором до среднего плана сзади. - Отец продолжает идти.
Наезд трансфокатором с тем, чтобы идущий оказывался все время на одной и той же крупности. Затем он, постепенно поворачивая, оказывается расположенным к аппарату в профиль.
Отец скрывается за деревьями. А из-за деревьев, двигаясь в том же направлении, появляется его сын. Постепенно наезд трансфокатором на лицо сына, который в конце кадра двинется почти за аппаратом.
Кадр 4. С точки зрения сына. - Движение аппарата вверх (ПНР) с приближением трансфокатором - дороги, лужи, жухлая трава. Сверху в лужу, кружась, падает белое перо.
Кадр 5. Крупно. Сын смотрит на упавшее перо, затем вверх на небо. Нагибается, выходит из кадра. Перевод фокуса на общий план. - Сын на общем плане поднимает перо и идет дальше. Скрывается за деревьями, из-за которых, продолжая его путь, появляется внук. В руке у него белое перо. Смеркается. Внук идет по полю... Наезд трансфокатором на крупный план внука в профиль, который вдруг замечает что-то за кадром и останавливается.
Панорама по направлению его взгляда. На общем плане на опушке темнеющего леса стоит ангел. Смеркается. Затемнение с одновременной потерей фокуса.
Стихи звучат приблизительно с начала третьего кадра вплоть до конца четвертого. Между костром и упавшим пером. Почти одновременно с концом стихотворения, немного раньше, начинает звучать конец финала "Прощальной симфонии" Гайдна, который заканчивается вместе с затемнением".
Как видим, "реальный ангел" должен был появиться на опушке сумеречного леса.
Частично эту идею режиссер реализовал в "Ностальгии". Там есть и падающее в воду, кружась, белое перо, и костерок, и звучащее стихотворение. Правда, читает его Горчаков (Тарковский), а не отец, который присутствует горящим томиком своих стихов (жертвенный костер). Есть и ангел, но он явлен в виде небольшой белой статуи, почти совершенно затонувшей среди храмовых развалин. Не каждый зритель догадается, что видит чуть торчащее из воды крыло...
Нетрудно понять, почему ангел валяется под водой среди развалин храма. Развалины, развалы, все формы утраченности, распада, ухода, забвения - все то, посреди чего у Тарковского происходит действие, свидетельствуют о том, что видимое непрерывно уходит с земного плана, и в этом реквиеме вещей сталкер Тарковского ведет свою волшбу соучастия в таинстве Перехода: перехода сути на другой берег.
