Какие подразделения защищали рейхстаг в 1945 году. Штурм Рейхстага. Нежелательная правда. Итак, всего три батальона и две штурмовые группы

18.05 13:28 сайт Германия, уже в начале 1942 года находившаяся на пределе своих возможностей, была вынуждена, вопреки господствующей идеологии национал-социализма и ксенофобии вооружить и выставить на Восточный фронт войсковые формирования, состоявшие практически из всех народов Европы.

Особенно отличились французы. Первое французское нацистское подразделение было сформировано в 1941 году и получило название "Французский добровольческий антибольшевистский легион". Легион формировался из добровольцев, придерживавшихся крайне правой и расистской идеологии, веривших, что на них возложена почетная миссия – освободить мир от большевизма. Легион воевал под Москвой, отличился в карательных операциях против белорусских партизан в 1942 году. Позднее Легион слили с другим добровольческим формирование – "Трехцветным легионом".

Это подразделение прославилось тем, что 25 июня 1944 года предотвратил разгром группы армий "Центр", остановив танковый прорыв советских войск на реке Бобр. Некоторые историки полагают, что данная операция была наиболее успешной операцией французских коллаборационистов в ходе войны. За 48 часов боев им удалось уничтожить, по меньшей мере, 40 советских танков.

В сентябре 1944 года на базе "трехцветного легиона" была создана дивизия СС "Шарлемань", которой предстояло, в буквальном смысле слова, проводить Третий Рейх в последний путь.

Гиммлер лично заверил руководство дивизии, что она не будет послана на Западный фронт, воевать с соотечественниками из наступавших во Франции подразделений "Свободной Франции".

Французских головорезов в феврале 1945 направили в Польшу противостоять наступлению Красной Армии. Однако во время разгрузки ее в Померании она была атакована частями 1 Белорусского Фронта. В боях в районе Коэрлин дивизия потеряла более половины личного состава и была выведена для перегруппировки на Запад.

Командир дивизии Крукенберг, заявил своим солдатам, что они освобождаются от присяги и могут отправляться домой. Тем не менее, около 700 человек добровольно изъявили желание участвовать в обороне Берлина. Созданный из остатков дивизии штурмовой батальон "Шарлемань" стал последним регулярным немецким формированием, вошедшим в Берлин накануне штурма.

Во время последнего, бессмысленного и беспощадного боя вокруг бункера Рейхсканцелярии и Рейхстага, французы еще раз доказали теперь уже никому не нужную эффективность. За день боев 28 апреля в Берлине было уничтожено 108 советских танков, из них 62 – тремя сотнями бойцов "Шарлемань". Четыре бойца батальона были удостоены рыцарского железного креста 29 апреля на одной из последних церемоний награждений в рейхе, который уже перестал существовать.

Остатки батальона мелкими группами пытались просочиться из Берлина. Около 30 человек были взяты в плен Красной Армией и переданы французским властям. Группа из 11 человек была арестована французской армией уже на территории Франции. Герой освобождения Франции, генерал Леклерк спросил пленников, почему они одеты в нацистскую форму. Один из них спросил в ответ: "А почему вы одеты в американскую, генерал?". Эту группу немедленно расстреляли на месте без суда и следствия. Большинство выживших солдат дивизии были расстреляны по приговору военных трибуналов или осуждены французскими властями на 20 лет каторжных работ.

May 6th, 2012

30 апреля 1945 г. начат штурм здания германского парламента. Для любого русского эта фраза выглядит ещё короче - штурм Рейхстага. Она означает конец войны, Победу. И, хотя полная победа пришла немного позже, именно этот штурм стал апогеем всей долгой войны.

Штурм Рейхстага — боевая операция частей Красной Армии против немецких войск по овладению зданием германского парламента. Проводилась на завершающем этапе Берлинской наступательной операции с 28 апреля по 2 мая 1945 года силами 150-й и 171-й стрелковых дивизий 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта.

В ходе подготовки к отражению советского наступления Берлин был разделён на 9 секторов обороны. Центральный сектор, включающий в себя здания правительственных учреждений, включая имперскую канцелярию, здание гестапо и Рейхстаг, был хорошо укреплён и оборонялся отборными частями СС.

Именно к центральному сектору стремились прорваться армии 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. По мере приближения советских войск к конкретным учреждениям командование фронта и армий ставило задачи на овладение этими объектами.

Днём 27 апреля задача по овладению Рейхстагом была поставлена перед 11-м гвардейским танковым корпусом 1-й гвардейской танковой армии. Однако в последующие сутки танкистам не удалось её выполнить из-за сильного сопротивления немецких войск.

Действующая в составе 1-го Белорусского фронта 3-я ударная армия под командованием В. И. Кузнецова первоначально не предназначалась для штурма центральной части города. Однако в результате семидневных ожесточённых боёв именно она 28 апреля оказалась ближе всех к району Рейхстага.

Следует сказать о соотношении сторон в этой операции:

В состав советской группировки входили:
79-й стрелковый корпус (генерал-майор Перевёрткин С. Н.) в составе:
150-я стрелковая дивизия (генерал-майор Шатилов В. М.)
756-й стрелковый полк (полковник Зинченко Ф. М.)
1-й батальон (капитан Неустроев С. А.)
2-й батальон (капитан Клименков)
469-й стрелковый полк (полковник Мочалов М. А.)
674-й стрелковый полк (подполковник Плеходанов А. Д.)
1-й батальон (капитан Давыдов В. И.)
2-й батальон (майор Логвиненко Я. И.)
328-й артиллерийский полк (майор Гладких Г. Г.)
1957-й противотанковый полк
171-я стрелковая дивизия (полковник Негода А. И.)
380-й стрелковый полк (майор Шаталин В. Д.)
1-й батальон (ст. лейтенант Самсонов К. Я.)
525-й стрелковый полк
713-й стрелковый полк (подполковник Мухтаров М. Г.)
357-й артиллерийский полк
207-я стрелковая дивизия (полковник Асафов В. М.)
597-й стрелковый полк (подполковник Ковязин И. Д.)
598-й стрелковый полк (подполковник Вознесенский А. А.)
Приданные части:
86-я тяжёлая гаубичная артиллерийская бригада (полковник Сазонов Н. П.)
104-я гаубичная бригада большой мощности (полковник Соломиенко П. М.)
124-я гаубичная бригада большой мощности (полковник Гутин Г. Л.)
136-я пушечная артиллерийская бригада (полковник Писарев А. П.)
1203-й самоходно-артиллерийский полк
351-й гвардейский тяжёлый самоходно-артиллерийский полк
23-я танковая бригада (полковник Кузнецов С. В.)
танковый батальон (майор Ярцев И. Л.)
танковый батальон (капитан Красовский С. В.)
88-й гвардейский тяжёлый танковый полк (подполковник Мжачих П. Г.)
85-й танковый полк

Рейстаг обороняли:
Часть сил 9-го сектора обороны Берлина.
Сводный батальон курсантов военно-морского училища из г. Ростока
Всего район Рейхстага обороняло около 5000 человек. Из них гарнизон Рейхстага составлял около 1000 человек.
О взятии Рейстага можно говорить по минутам, так как каждую из них совершали бойцы совершали подвиг! Я попытаюсь восстановить хронологию по дням..

К вечеру 28 апреля части 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии заняли район Моабит и с северо-запада подошли к району, где кроме Рейхстага, располагались здание министерства внутренних дел, театр Кроль-Опера , швейцарское посольство и ряд других сооружений. Хорошо укреплённые и приспособленные к долговременной обороне, вместе они представляли собой мощный узел сопротивления.

Задача по овладению Рейхстагом была поставлена 28 апреля в боевом распоряжении командира 79-го стрелкового корпуса генерал-майора С. Н. Перевёрткина:

3. 150-й стрелковой дивизии — одним стрелковым полком — оборона на р. Шпрее. Двумя стрелковыми полками продолжить наступление с задачей форсировать р. Шпрее и овладеть западной частью рейхстага…

4. 171-й стрелковой дивизии продолжать наступление в своих границах с задачей форсировать р. Шпрее и овладеть восточной частью Рейхстага…

Перед наступающими войсками лежала очередная водная преграда — река Шпре. Её трёхметровые железобетонные берега исключали возможность переправы на подручных средствах. Единственный путь на южный берег лежал через мост Мольтке, который при приближении советских частей был подорван немецкими сапёрами, но не обрушился, а лишь деформировался.

С обоих концов мост перекрывали железобетонные стенки толщиной в метр и высотой около полутора метров. С ходу захватить мост не удалось, так как все подходы к нему простреливались многослойным пулемётным и артиллерийским огнём. Повторный штурм моста было решено предпринять после тщательной подготовки. Мощным артиллерийским огнём были уничтожены огневые точки в зданиях на набережных Кронпринцен-уфер и Шлиффен-уфер и подавлены немецкие батареи, обстреливавшие мост.

Среди прочих строений в квартале находилось здание швейцарского посольства, выходившее фасадом на площадь перед Рейхстагом и являвшееся важным элементом в общей системе немецкой обороны. Тем же утром здание швейцарского посольства было очищено от противника ротами старшего лейтенанта Панкратова и лейтенанта М. Ф. Гранкина. Следующей целью на пути к Рейхстагу было здание Министерства внутренних дел, прозванное советскими солдатами «Домом Гиммлера». Оно представляло собой огромное шестиэтажное здание, занимавшее целый квартал. Прочное каменное здание было дополнительно приспособлено к обороне. Для захвата дома Гиммлера в 7 часов утра была проведена мощная артиллерийская подготовка, сразу по окончании которой на штурм здания устремились советские бойцы.

Последующие сутки части 150-й стрелковой дивизии вели бой за здание и к рассвету 30 апреля овладели им. Путь на Рейхстаг был открыт.

Штурм Рейхстага начался перед рассветом 30 апреля. К зданию германского парламента устремились 150-я и 171-я стрелковые дивизии, которыми командовали генерал Шатилов В.М. и полковник Негода А.И. Наступавшие были встречены морем огня из различных видов оружия, и вскоре атака захлебнулась.

Первая попытка овладеть зданием с ходу окончилась неудачей. Началась тщательная подготовка штурма. Для поддержки атаки пехоты только для ведения огня прямой наводкой было сосредоточено 135 орудий, танков и самоходных артиллерийских установок. Еще десятки пушек, гаубиц и реактивных установок вели огонь с закрытых позиций. С воздуха штурмующих поддерживали эскадрильи 283-й истребительной авиации дивизии полковника Чирвы С.Н.

В 12 часов началась артиллерийская подготовка. Через полчаса пехота пошла на штурм. До намеченной цели ей осталось преодолеть всего 250 м, и казалось, что успех уже обеспечен. "Вокруг все ревело и грохотало, - вспоминал полковник Зинченко Ф.М., полк которого входил в 150-ю стрелковую дивизию. - Кому-то из командиров и могло показаться, что его бойцы если еще не достигли, то вот-вот достигнут заветной цели... Вот и полетели по команде донесения. Ведь всем так хотелось быть первыми!.." Генерал Шатилов В.М. сначала по телефону, а затем и письменно сообщил командиру 79-го стрелкового корпуса генералу Перевёрткину С.Н., что в 14 часов 25 минут стрелковые батальоны под командованием капитанов Неустроева С.А. и Давыдова В.И. ворвались в Рейхстаг и водрузили на нем знамя. В данное время подразделения продолжают очищать здание от немцев.

Столь долгожданная весть понеслась дальше - в штабы 3-й ударной армии и 1-го Белорусского фронта. Об этом сообщило советское радио, а следом и зарубежные радиостанции. Военный совет 1-го Белорусского фронта приказом от 30 апреля уже поздравил воинов с одержанной победой, объявил благодарность всем солдатам, сержантам, офицерам 171-й и 150-й стрелковой дивизий и, разумеется, генералу Перевёрткину С.Н. и обязал Военный совет армии представить наиболее отличившихся к наградам.

После получения известия о падении Рейхстага к нему устремились военные кинооператоры, фотокорреспонденты, журналисты, среди них известный писатель Горбатов Б.Л. Увиденное разочаровало: штурмующие батальоны по-прежнему вели бои на подступах к зданию, где не было ни одного советского солдата и ни одного флага.

Третья атака началась в 18 часов. Вместе с атакующими батальонами 674-го и 380-го стрелковых полков, которыми командовали подполковник Плеханов А.Д., полковник Зинченко Ф.М., наступали две группы добровольцев, возглавляемые адъютантом командира 79-го стрелкового корпуса майором Бондарем М.М. и командиром батареи управления командующего артиллерией корпуса капитаном Маковецким В.Н. По инициативе командования и политотдела корпуса эти группы были созданы специально для водружения над Рейстагом изготовленных в корпусе флагов.

"Эта атака увенчалась успехом: батальоны капитанов Неустроева С.А., Давыдова В.И., старшего лейтенанта Самсонова К.Я. и группы добровольцев ворвались в здание, о чем Зинченко Ф.М. доложил генералу Шатилову В.М. Тот всю вторую половину дня неоднократно требовал ворваться в Рейхстаг и, что его больше всего беспокоило, водрузить на нем знамя.

Доклад обрадовал командира дивизии и одновременно огорчил: знамя все еще не было установлено. Генерал приказал очистить здание от противника и "немедленно установить на его куполе знамя Военного совета армии"! Чтобы ускорить выполнение задачи, командир дивизии назначил Зинченко Ф.М. комендантом Рейхстага". (Р. Португальский В. Рунов «Котлы 45-го», М., «Эксмо», 2010 г., с. 234).

Однако полковник Зинченко Ф.М. понимал, как он писал уже после войны, "что ни за вечер, ни в течение ночи Рейхстаг полностью не очистить, но знамя должно быть установлено любой ценой!..". Он приказал до наступления темноты отбить у противника как можно больше комнат, а затем дать личному составу отдых.
Знамя Военного совета 3-й ударной армии было поручено водрузить разведчикам полка — М.В.Кантария и М.А.Егорову. Они вместе с группой бойцов во главе с лейтенантом А.П.Берестом при поддержке роты И.Я.Сьянова взобрались на крышу здания и в 21 час 50 минут 30 апреля 1945 года водрузили Знамя Победы над Рейхстагом.
Через два дня он был заменен большим красным стягом. Снятый флаг 20 июня специальным рейсом самолета с воинскими почестями отправили в Москву. 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади состоялся первый парад войск действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона в ознаменование Победы над Германией в Великой Отечественной войне. После участия в параде Знамя Победы и по сей день хранится в Центральном музее Вооруженных сил.
Также нужно отметить, что кроме знамени Военного совета армии на здании Рейхстага было укреплено много других флагов. Первый флаг водрузила группа капитана Макова В.Н., которая атаковала вместе с батальоном Неустроева. Возглавляемые капитаном добровольцы старшие сержанты Бобров А.П., Загитов Г.К., Лисименко А.Ф. и сержант Минин М.П. сразу же бросились на крышу Рейхстага и укрепили флаг на одной из скульптур правой башни дома. Произошло это в 22 часа 40 минут, что на два-три часа раньше водружения флага, которому историей суждено было стать Знаменем Победы.

За умелое руководство боем и героизм В.И.Давыдову, С.А.Неустроеву, К.Я.Самсонову, И.Я.Сьянову, а также М.А.Егорову и М.В.Кантария, водрузившим Знамя Победы над Рейхстагом, — было присвоено звание Героя Советского Союза.

Бой внутри рейхстага продолжался с большим напряжением до утра 1 мая, а отдельные группы фашистов, засевшие в подвалах рейхстага продолжали сопротивляться до 2 мая, пока советские бойцы окончательно не покончили с ними. В боях за рейхстаг было убито и ранено до 2500 солдат противника, захвачено 2604 пленных.

Участники штурма Рейхстага (слева направо):
К. Я.Самсонов, М. В.Кантария, М. А.Егоров, И. Я.Сьянов, С. А.Неустроев у Знамени Победы. Май 1945 г.

(Это постановочное фото снятое в период времени с 4 по 8 мая 1945 г.. Никто из фотографов солдат в Рейхстаге не сопровождал!_

Во-вторых, выяснилось почему немецкие войска, так долго и стойко защищали здание Рейхстага до конца 2 мая 1945 г., (уже после смерти Адольф Гитлера наступившей 30 апреля 1945 г.) и общей капитуляции немецкого гарнизона 1 мая 1945 года.

При все при том, что никакого военного или политического значения в обороне Берлина после сдачи самим немцами главного штаба обороны, расположенного в Рейх канцелярии (бункере Гитлера), здание Рейхстага не имело! Ибо с 1933 г. в этом здании, больше не проводились заседания парламента, который был Гитлером фактически упразднён в виду сосредоточения всей власти в его руках! А если и собирался, то в другом месте.

Когда начались ежедневные бомбардировки Берлина и массовые разрушения зданий (осень 1944-весна 1945 года), то в здание Рейхстага разместили центральную берлинскую больницу (Клиника Шарите) вместе с родильным отделением (где как известно орудовал сам фон Штирлиц, спасая советскую радистку-разведчицу Кэт!) и уже военные власти при подходе войск Красной армии к окраинам Берлин, разместили в его подвалах большой военный госпиталь.

Не знать этого факта в Москве, тогдашние высшие руководители Советского Союза не могли.

И тем не менее командование в лице Маршала Жукова гнало советских солдат на штурм здания Рейхстага, посулив в качестве «стимула» тем участникам штурма, из числа первых, кто ворвется в здание Рейхстага и водрузит над ним «красное знамя Победы» присвоении звания Героя Советского Союза! В общем очередной советский фетиш! Даешь!!! Очередной подарок Родине к 1 мая!!!

Эта преступная затея для Красной армии тогда обошлось дополнительными жертвами, ибо «невозвратными потерями» в трехдневных боях с 30.04-02.05.1945 г. в районе только одного Рейхстага стало более 2000 бойцов и офицеров, а это примерно два стрелковых полка

Но, вначале я опишу в общем виде ход сражения с 30 апреля по конец дня 2 мая 1945 г. а именно то, что происходил в районе здания Рейхстага и самом Рейхстаге, а уже после перейду к оглашению документальных свидетельств найденных мною новых участников штурма Рейхстага.

Если поверить на слово советским историкам или нынешним российским, претендующая на строгую документальность, то все события 30 апреля 1945 г. в связи с боями Красной армии вокруг здания Рейхстага, то мы вместо документально точного описания, с точным определением местонахождения и конкретных действий каждой штурмовой группы имеем лишь сказку богатую художественными описаниями штурма «фашистского логова»!.

В ней фигурируют «десятки тысяч воинов, с нетерпением ожидающих приказа о начале штурма»; «жерла сотен орудий, направленных на Рейхстаг» или даже «бьющих прямой наводкой»; «бросающиеся на броню наших танков молодые фанатики из гитлерюгенда», а главное впереди всех на Рейхстаг с Красным знаменем в руках устремились два бесстрашных героя-разведчика Егоров и Кантария!

Но, на самом деле, если заглянуть хотя бы в 5-й том (советского разлива) шестиатомной «Истории Великой Отечественной войны», то там можно узнать, что в артподготовке решающего штурма Рейхстага принимало участие около 89 единиц орудий (в основном 45 калибра), а это для стен рейхстага означало что все их снаряды как для слона дробь!) , к тому же работавших, в основном, с закрытых позиций и точности поражения целей не было никакой. А поставить имевшиеся орудия на прямую наводку увы не было никакой возможности из-за того, что почти все проходы между зданиями на Королевской площади – и особенно все пространство перед Рейхстагом – находились под плотным прицельным вражеским огнем с так называемых зенитных башен.

Это по сути укрепление бетонные форты, сооружённые в самом городе давали прекрасный обзор на поле боя.. И они показали высочайшую эффективность в обороне. Ни одна такая башня не была захвачена штурмом. Гарнизон или сдавался после расстрела боекомплекта (таких случаев был всего один с башней «Зообункер») или они сражались до конца подрывая вместе с собой оборудование башни или при возможности уходили через поземные хода, в городское метро и на новый рубеж обороны.

О том, откуда и как наступали войска Красной армии на Рейхстаг хорошо вино вот на этом плане-схеме.

Не случайно на послевоенной научно-практической конференции комкор Переверткин и комполка Зинченко в один голос подчеркивали, что весь примыкающий к Рейхстагу район простреливался кроме артиллерийского еще и пулеметным огнем из близлежащих зданий, фаустпатронами.

И простреливался так, что головы поднят ь было нельзя, а не то что полнятся во весь рост и бежать в атаку с красным знаменем в руках!

«Наша же артиллерия, – цитирую Зинченко, – простреливать его (подступы к Рейхстагу) не могла» .

Так, что если судить по всему вышеизложенному то реально эффективную «адресную» поддержку вышедшим к Рейхстагу штурмовым группам могла оказать лишь незначительная часть нашей артиллерии из 86 орудий!) – с десяток разобранных при транспортировке и снова собранных на позиции «сорокапяток», а также примерно столько же реактивных снарядов М-31.

И те, и другие были затащены на солдатских руках на 1-й и 2-й этажи министерства внутренних дел.

Сорокапятки установили в проломах на прямую наводку. А реактивные снаряды пришлось запускать чуть ли не со столов.

Так что точность попадания была соответствующей.

Так же мало чем могли посодействовать при захвате Рейхстага наши танки и самоходки. Их моментально подбивали!!!

Один из учасников штурма оставивший описания боя вокруш Рейхстага Минин писал, что за все время этих перемещений по периметру и в глубину Королевской площади (пред Рейхстагом) он видел всего два краснозвездных танка.»

Причем ни тот, ни другой до «канала» (водная преграда перед Рейхстагом) даже не дошли.

Экипаж первого погиб еще утром, где-то около десяти, прямо на глазах у Минина. Танк на небольшой скорости и с закрытыми люками двигался в 10-12 метрах от здания, когда, видимо продавив собственным весом перекрытие какого-то залитого водой подземного сооружения, вместе с экипажем камнем ушел в пучину.

В результате образовавшийся огромный провал полностью заблокировал для нашей тяжелой техники проход от моста Мольтке до Королевской площади…

Второй танк Минин наблюдал ближе к шести часам вечера. Его экипаж попытался пробиться по противоположному проходу – между «домом Гиммлера» и Кроль-оперой.

Танкистам даже удалось вывести свою боевую машину на площадь и вдоль восточной стены «дома Гиммлера» продвинуться метров на 40-50.

Но здесь, даже не успев развернуться лобовой частью к Рейхстагу, танк был сразу же сожжен фауст-снарядом».

Таким образом, еще утром 30 апреля 1945 г., после первой же неудачно закончившейся атаки, любому более или менее грамотному, опытному командиру, а именно такие, в основном, и руководили вышедшими к Рейхстагу частями, было ясно, что уповать на «наш мощный перевес в грозной технике не следует». Так у советского командования сложилось ошибочное мнение о том, что вместе с гарнизоном район Рейхстага, обороняли отборные части противника общей численностью около шести тысяч человек!

В действительно все было не так и очень плохо дела с обороной обстояли у немцев!

Оборона рейхстага была опытного солдата кавалера двух немецких орденов Железного креста (старшего лейтенанта) войск СС Бабича. И он вначале он мог опираться исключительно только на курсантов морской школы, переброшенных из г. Росток в составе 300 человек. Какие из этих подростков-курсантов бойцы я даже и говорить не хочу. Их учили не сражении. В составе пехоты, а воевать на море! Ни опыта, ни боевой сплоченности!!! Ничего кроме немецкой военной дисциплины!

Из курсантов этой школы, а также из разрозненны частей Вермахта к 28 апреля 1945 г. в Рейхстаге был сформирован «сводный» батальон СС численностью около 900 человек. Действия батальона поддерживали дивизион 105-мм орудий и 23 зенитных орудия, установленных на железобетонных башнях в парке Тиргартен.

Сам Рейхстаг входил в общую систему обороны этого района, состоявшую из трех опорных пунктов, расположенных в парках Фридрихсхайн и Хумбольдхайн и в зоологическом саду.

Эти опорные пункты были связаны между собой ходами сообщения. Гарнизоны их насчитывали до 150 человек каждый и имели на вооружении, кроме автоматического оружия и фаустпатронов, до 25 орудий разного калибра.

А говоря о разрозненных частях Вермахта оборонявших Рейхстаг я имел в виду тот факт, что Рейхстаг и Рейхсканцелярию защищали вой подразделения дивизии СС «Нордланд» (граждане Голландии и Норвегии), к ним примыкал и французский батальон Фене из дивизии «Шарлемань» и латышский батальон 15-й гренадерской дивизии СС. В общем такой себе немецкий военный интернационал! А. Гитлер доверял им (как вспоминали в своих мемуарах выжившие солдаты) выбрал себе данных солдат ориентируясь исключительно на их высокие морально боевые качества) зная что им с Берлина бежать некуда и они будут сражаться до последнего патрона и погибнут в бою но не отступят! Кстати из французского батальона Френе в боях выжидали всего 30 бойцов, но и половина из них была позже расстреляна самими французами при их депортацию во Францию.!

Для примера рассказ почему бойцами Красной Армии не была взята штурмом Рейх канцелярия!! А потому, что время последнего, бессмысленного и беспощадного боя вокруг бункера Рейх канцелярии и Рейхстага, французы еще раз доказали, теперь уже никому не нужную эффективность.

Только за день боев 28 апреля в Берлине тремя сотнями бойцов “Шарлемань”. было уничтожено 108 советских танков, из них 62 – (а всего было немцами в Берлине подбито 500 советских танка) . Четыре бойца батальона были удостоены рыцарского железного креста 29 апреля 1945 г. на одной из последних церемоний награждений в рейхе, который уже перестал существовать.

Таким образом мы может теперь утверждать что ганизон Рейхстага составлял 900- 1000 человек. Но боеспособными была разве что половина бойцов. Остальные были необстрелянные новички и подростки с фауст-патронами в руках!

А советские и российские историки описывая силы Красной Армии пишут: «в сражение с ними вступили наши 150-я, 171-я и 207-я дивизии. Кроме того, из центральных берлинских кварталов с востока и юга к Рейхстагу продвигались передовые части 5-й ударной армии генерал-полковника Н. Берзарина и 8-й Гвардейской армии генерал-полковника В. Чуйкова. Сила, в общем-то, с обороняющимся противником несопоставимая!

Но к сожалению, в истории с его взятием из-за непомерной писательской любви к масштабным батальным сценам в общественном сознании как-то стерся очень важный факт.

Суть его в том, что собственно сам Рейхстаг штурмовали не названные дивизии и даже не их полки, а выдвинутые в первый эшелон и оказавшиеся на острие атаки три спешно доукомплектованных батальона . От которых после первого неудачного штурма Рейхстага осталось от 20-25% личного состава!!!

Поэтому утром 30 апреля 1945 г., когда попытка Неустроева взять Рейхстаг с наскока закончилась неудачей, диспозиция была следующей.

В центре – по направлению от «дома Гиммлера» на Рейхстаг – действовали «шатиловцы»: батальоны С. Неустроева и В. Давыдова.

На стыке между ними нацелилась на логово врага штурмовая группа капитана В. Макова. Несколько левее, со стороны швейцарского посольства, к исходной подтянулся батальон из 171-й дивизии полковника Негоды.

В порядках этого батальона, которым командовал старший лейтенант Н. Самсонов, находилась вторая посланная из штаба корпуса штурмовая группа майора М. Бондаря.

Итак, всего три батальона и две штурмовые группы.

Прибавьте к этому отсутствие танков и не «сотни», а менее нескольких деятков артиллерийских стволов – и станет понятно, почему следующая попытка наших солдат захватить Рейхстаг тоже не принесла успеха.

А теперь о том, что было на самом деле!

Середина дня. Командующему восками Красной Армии в Берлине К. Жукову поступил доклад «Рейхстаг взят!»

Хотя именно в это время перегруппировавшиеся подразделения Красной Армии получили новый приказ «Приготовиться (к первому) штурму Рейхстага!»

«Зачем штурмовать то, что уже взято?» – спросит дотошный читатель. И с точки зрения формальной логики и здравого смысла будет абсолютно прав.

Тем не менее, такая команда в этот день прозвучала. Но мы начнем все же с того, чтобы выяснить ей предшествовало. А то предшествовало что советскому командованию, не смотря на два отбытых штурма уже очень хотелось отличится, и они начали просверливать на мундирах дырки для орденов!

И посему примерно в 13.00 батальоны Неустроева, Самсонова и Давыдова в третий раз по сигналу взвившихся красных ракет и заметно усилившейся артподдержки снова пошли в атаку. Подразумевалось, что уж теперь-то им удастся наступать широким фронтом .

И – согласно плану – прорваться: батальону Неустроева – к парадному западному входу; Самсонова – к северному, Давыдова – к расположенному в южном торце «депутатскому» подъезду. Более или менее существенно удалось продвинуться вперед лишь действовавшей в давыдовском батальоне группе разведчиков под командой капитана Сорокина.

Да и то только к тому месту на правом фланге атаки, где заполненный водой ров заканчивался. Там, конечно, была возможность проскочить к Рейхстагу «посуху» но с другой стороны, они сразу же попали под бивший чуть ли не в упор фланговый огонь.

Остальные же даже не успели приблизиться к «каналу», как площадь буквально утонула в разрывах немецких снарядов и мин. И очень скоро, тем, кто уцелел, пришлось сначала залечь.

А затем, отстреливаясь и используя складки изрытой воронками, заваленной поваленными деревьями, металлом и камнями площади, снова отступить на исходную.

Таким образом, и эта, третья по счету атака результата не дала.

Дальнейшее повторение не столько обещало желанный результат, сколько гарантировало новые потери.

Причем как раз с самого верха! Ведь в середине дня в штаб фронта от командующего 3-й ударной армией генерал-полковника В. Кузнецова поступило сообщение: Рейхстаг взят.

Вот как описывал это событие маршал Жуков в первом издании своей знаменитой книги «Воспоминания и размышления» четверть века спустя:

«За этим исторически важным событием лично наблюдал командарм В. И. Кузнецов, который держал непрерывную связь.

– На Рейхстаге – Красное знамя! Ура, товарищ маршал!» .

Доклад о взятии, молниеносно проскочив по команде снизу вверх, быстро долетел до Москвы. Оттуда поступило поздравление от И. Сталина.

Военный совет 1-го Белорусского фронта без промедления издал поздравительный приказ войскам № 06.

В нем отмечалось: «Войска 3-й ударной армии генерал-полковника Кузнецова… заняли здание Рейхстага и сегодня, 30 апреля 1945 года в 14 часов 25 минут подняли на нем советский флаг.

В боях за район и главное здание Рейхстага отличился 79-й стрелковый корпус генерал-майора Переверткина, его 171-я стр. дивизия полковника Негоды и 150-я стр. дивизия генерал-майора Шатилова» .

А между тем на Королевской площади перед Рейхстагом происходило такое, что потом, уже в последующих переизданиях заставило Жукова сдвинуть время водружения знамени и радостного доклада командарма 3-й ударной аж на семь часов!

Неприятная и, видно, не сразу открывшаяся Жукову правда заключалась в том, что в 14.25 (напомним: и здесь, и дальше время местное) ни одного советского солдата в Рейхстаге не было.

Штурмовые подразделения, отступив на исходные, невесело ждали очередную команду атаковать. А те немногие, кому не удалось отойти, хоронились по воронкам, укрывались за трансформаторной будкой или просто распластались на земле.

Как такое могло случиться – уже давно известно пытливым военным историкам. Сложнее с информированностью широкой общественности…

Вот как объясняет происшедшее в своих воспоминаниях командир 756-го полка Ф. Зинченко: «Всему виной поспешные, непроверенные донесения. Бойцы подразделений, залегших перед Рейхстагом, несколько раз подымались в атаку, пробивались вперед в одиночку и группами. Кому-то из командиров и могло показаться, что его бойцы если не достигли, то вот-вот достигнут заветной цели… Ведь всем так хотелось быть первыми !..»

Не исключено, что ложная информация проскочила на самый верх и по линии политорганов, которые обычно рвались первыми приносить высокому начальству долгожданные вести.

Отныне только так тому и быть.

В какой-то степени на ту же мысль наводят мемуарные описания Зинченко и Шатилова.

Правда, у каждого в одном и том же месте, в одни и те же «исторические» 14.25 происходят совершенно разные события.

В рассказе Шатилова по времени все точно укладывается в «канон».

«С моей позиции на четвертом этаже было видно, как разбросанные по площади фигуры людей поднимались, пробегали, падали, снова поднимались или же оставались неподвижными. И все они стягивались, словно к двум полюсам магнита, к переднему входу и к юго-западному углу здания, за которым находился скрытый от моих глаз депутатский вход.

Я видел, как над ступенями, у правой колонны вдруг зарделось алым пятнышком Знамя. И тут же, в 14 часов 30 минут, я принял почти одновременно два доклада – от Плеходанова и Зинченко.

– Полторы наших роты ворвались в Рейхстаг! – доложил один. – Время – 14 двадцать пять!

– В четырнадцать двадцать пять рота Съянова ворвалась в главный вход Рейхстага! – доложил другой».

Ну Бог с ним с Шатилоовым.

Он был далеко и не мог все видеть и понять происходившее! И в связи с чем давайте лучше остановимся на докладе Зинченко, у которого, по утверждению Шатилова, – рота Съянова, сформированная, кстати сказать, только вечером 30 апреля, – ухитрилась за пять часов до этого «ворваться в главный вход».

Сам Зинченко в собственных воспоминаниях о своем докладе комдиву «в 14.30» ничего не говорит. Зато сообщает о том, что в 15.00 подразделения перед Рейхстагом не продвинулись ни на метр. И ссылается на довольно любопытный звонок Шатилова. Цитирую. Шатилов:

«– Почему ничего не докладываете? Ваши люди уже в Рейхстаге?

– Наших людей в Рейхстаге пока еще нет, – несколько озадаченный вопросом генерала, отвечаю я. –

Батальоны лежат в ста пятидесяти метрах от него. И мой полк, и полк Плеходанова все это время отражали контратаки, а 380-й полк только что вышел к нам слева…».

И тут – опять цитирую текст – следует вопрос Шатилова:

«– А если все-таки в Рейхстаге действительно наши люди?

– Их там нет, товарищ генерал.

– Хорошо, десятиминутный артналет разрешаю. Начало в 17.15. Подготовьтесь к штурму»

Вот так и родилась, если не в жизни, то в генеральских мемуарах, парадоксальная фраза, где слова одного и того же человека, произнесенные в одном и том же месте, но с разницей в полчаса приходят в фантастическое и потому не преодолимое для здравого рассудка противоречие: «Рейхстаг взят. Подготовиться к штурму!»

Тем временем весть о приказе № 06 знаменитый «солдатский телеграф» донес уже до самых низов. В том числе и до переднего края, до полков и батальонов дивизий Шатилова и Негоды.

Там на солдат, откатившихся после стольких безуспешных атак на исходную, данный приказ произвел обескураживающее впечатление.

Еще раньше это малоприятное чувство испытал младший командный состав. Вот что по этому поводу вспоминал С. Неустроев:

«Около трех часов дня ко мне на наблюдательный пункт снова пришел полковник Зинченко и смущенно сообщил:

– Есть приказ маршала Жукова, в котором объявляется благодарность войскам, водрузившим Знамя Победы, в том числе всем бойцам, сержантам, офицерам и генералам 171-й и 150-й стрелковых дивизий.

Я спросил командира полка:

– Рейхстаг не взят, Знамя Победы не водружено, а благодарность уже объявили?

– Так выходит, товарищ комбат, – в задумчивости ответил Зинченко и тут же спросил меня: – А может быть, кто-нибудь из наших все-таки вошел в Рейхстаг? Может быть, ты из-за разрывов снарядов и мин не заметил, что происходило на ступеньках парадного подъезда?

На такой вопрос мне сложно было ответить. Мелькнула мысль:

«Может быть, кто-нибудь действительно вошел, а может быть, нет ».

По телефону попросил ротных доложить обстановку, они доложили: в Рейхстаге наших нет. На мой наблюдательный пункт позвонил генерал Шатилов и приказал передать телефонную трубку командиру полка.

Командир дивизии потребовал от Зинченко:

– Если наших людей в Рейхстаге нет и знамя не установлено, то прими все меры к тому, чтобы любой ценой водрузить флаг или хотя бы флажок на колонне парадного подъезда.

Любой ценой! – повторил генерал и добавил, что если Жуков узнает, что знамя не водружено, то гнев его обрушится на наши головы» .

Сам Шатилов в своих мемуарах об этом «где-нибудь», «как-нибудь», «хотя бы флажок» никак не упоминает.

Зато о находящемся в его штабе Знамени Военного совета № 5 вспоминает Зинченко .

В его изложении, в 10 часов утра 1 мая 1945 г. он «распорядился: офицеру разведки полка капитану В. И. Кондрашеву взять двух лучших разведчиков и прибыть с ними на КП.

Тут им будет вручено Знамя Военного совета армии для водружения его на куполе Рейхстага.

Миновало несколько минут, и разведчики уже стояли передо мной, но не два, а… целый взвод!

…Я удивленно и несколько даже сердито взглянул на Кондрашева: неужели непонятно был отдан приказ?

…Кондрашев долго посматривал то на меня, то на разведчиков, так, как будто получил неразрешимую задачу. Затем с сожалением вздохнул, еще раз оглядел своих орлов и решительно, твердым голосом приказал:

– Егоров и Кантария! К командиру полка!

…Я подозвал Егорова и Кантарию к себе ближе, повел к окну:

– Вот перед вами Рейхстаг, всмотритесь в него хорошенько. Купол видите?

– Так точно, товарищ полковник.

– Ваша задача – установить на этом куполе Знамя Военного совета армии

…Затем приказал Кондрашеву:

– Вы отвечаете за водружение знамени. С группой разведчиков будете сопровождать Егорова и Кантарию.

В Рейхстаг войдете сразу же вслед за первым батальоном».

Совершенно иной предстает картина в мемуарах Шатилова.

«Около 14.00, – пишет он, – я позвонил Плеходанову. У того не было особых перемен. Связался с Зинченко. Он доложил, что рота Съянова дерется на той стороне рва, но пробиться к главному входу пока не может.

– А Знамя? – поинтересовался я. – Где Знамя Военного совета? Ведь как ворвутся, его сразу водружать надо!

– Знамя у меня на энпе. Не с кем отправить его, товарищ генерал, людей нет…

– Хорошо, сейчас передам Знамя Плеходанову. Он найдет. Только я положил трубку, аппарат настойчиво загудел.

– Ну то-то же, – усмехнулся я, – для святого дела всегда люди найдутся».

Итак, два совершенно разных рассказа об одном и том же событии. Что в них документально, а что беллетристика – судить не берусь.

Расхождения по времени и фактам таковы, что сложно поверить обоим.

Но с большой долей вероятности рискну предположить, что перед перспективой вызвать гнев Жукова преждевременным докладом не только Шатилову с Зинченко, но и Переверткину с командармом Кузнецовым было совсем не до церемоний со Знаменем Военного совета.

Преждевременный доклад надо было как-то подтверждать!

Не зря же Шатилов прямо-таки выжимал из Зинченко признание, что его батальоны уже в Рейхстаге.

А командарм Кузнецов во исполнение жуковского приказа № 6 спешно подписал собственное распоряжение о поощрении личного состава, в котором были такие слова:

«В ознаменование одержанной победы отличившихся генералов, офицеров, сержантов и красноармейцев представить к присвоению звания Героя Советского Союза и к награждению орденами. Да здравствует Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин !»

(Это постановочное фото снятое в период времени с 4 по 8 мая 1945 г.. Никто из фотографов солдат в Рейхстаге не сопровождал!)

Выяснив то же происходило в рядах советских войск, мы можем заглянуть и на противоположную сторону и посмотрим что делали для обороны Берлина в Ставке А. Гитлера.

А ничего не делали! А. Гитлер признал поражение и бессмысленность обороны и решил покончить жизнь самоубийством чтобы не быть захваченным в плен.

Итак, в «исторические 14.25 30.04.45»:

И мы перенесемся, в подземелье Имперской канцелярии, где в эти минуты разыгрывался последний акт военной агонии Германии.

Канцелярия, из которой осуществлялось управление обороной Берлина, после потери узла связи главного командования, находившегося в убежище на Бендерштрассе, лишилась телеграфно-телефонной связи и осталась только с плохо работающей радиосвязью.

Связавшись в 14.30 по этому каналу с генералом Ведлингом, Гитлер предоставил ему свободу действий и разрешил осуществить попытку прорыва из Берлина. Казалось, что, осознав свой полный крах, фюрер вроде бы спасал армию, но одновременно подводил черту под своей судьбой, судьбой Имперской канцелярии, Рейхстага и всего Берлина.

Однако примерно через три часа Ведлинг, попытки которого вырваться из столицы хотя бы с частью войск провалились, получил от имени Гитлера новое распоряжение.

Оно отменяло предыдущее и вновь подтверждало задачу оборонять Берлин до последнего человека.

По всей видимости, Ведлинг, как и вся остальная армия, еще не знал, что по существу это было послание с того света.

Потому что в 15.30 в своем глубоком подземном бункере Гитлер, отдав последние распоряжения, покончил с собой.

Только полвека спустя обстоятельства этого самоубийства станут достоянием общественности.

И тогда станет известно, что первым, кто увидел Гитлера после выстрела, был его камердинер – штурмбаннфюрер СС Г. Ланге.

Согласно документам, на допросе, проведенном в середине мая 1945 г. следователями советской военной контрразведки СМЕРШ, он показал:

«В левой стороне дивана сидел Гитлер. Он был мертв. На правом виске было ясно видно кровавое пятно – место, куда попала пуля. На полу лежали оба его пистолета (калибра 6.35 и 7.65). Правая рука свисала со спинки дивана. На стене, на краю дивана и на ковре были брызги крови. Рядом с Гитлером сидела, поджав ноги, его жена. Она тоже была мертва. На полу стояли ее ботинки. На ее трупе не видно было раны… »

Гитлер погиб, но войска верные присяге и воинской дисциплине продолжали сражаться!

Так же отчаянно они сражались и за Рейхстаг – тот самый объект, который по докладам командования 3-й ударной армии «был уже взят».

Впрочем, Рейхстаг – что бы там вокруг него еще ни происходило – уже был «взят» и для Г. Жукова.

Потому что в 16.30 маршал отправил в Москву товарищу Сталину боевое донесение, в котором торжественно сообщал:

«Продолжая наступление и ломая сопротивление противника, части 3-й ударной армии заняли главное здание Рейхстага и в 14.25 30 апреля 1945 г. подняли на нем советский флаг »

«В боях за район Рейхстага и его главное здание отличились войска 3-й ударной армии генерал-полковника Кузнецова, командира 79 ск генерал-лейтенанта Переверткина, командира 171 сд полковника Негоды и командира 150 сд генерал-майора Шатилова. Наступление в Берлине продолжается, войска фронта продолжают выполнять поставленную Вами задач у».

Теперь снова возвращаемся к Рейхстагу.

А генерал Переверткин решил подавить обороняющих Рейхстаг максимумом огневых средств, которыми в изобилии располагал корпус и начать новый штурм.

К 16.30 все подвалы угловой части «дома Гиммлера», доселе занятые только хозяйствами Неустроева и Давыдова, заняли офицеры – танкисты и артиллеристы. Они устанавливали стереотрубы, налаживали связь по телефонам и рациям.

Весть о взятии Рейхстага пригнала сюда кучу совершенно лишнего для штурма народа: представителей различных политотделов, многочисленных корреспондентов и кинооператоров не только от армии и фронта, но и из самой Москвы.

Кроме того, в помещении неоднократно появлялись то Зинченко, то Плеходанов, то командир батальона 380-го полка Самсонов.

«Все они, – по свидетельству М. Н. Минина, – требовали возобновления штурма, неоднократно заявляли, что тот, кто первым достигнет Рейхстага, будет представлен к званию Героя Советского Союза.

Мы понимали, что командование 150-й и 171-й стрелковых дивизий решило любой ценой овладеть Рейхстагом, чтобы выйти из неловкого положения ».

Словно в доказательство этой истины, назначенная Шатиловым мощная артподготовка в 17.50 столь желанного перелома снова не внесла. Казалось бы, ураганный огонь, казалось, все смел с площади. И стоило нашим ротам сунуться вперед, а артиллерии прекратить огонь из-за риска накрыть своих, как траншеи сразу же заполнились немецкими автоматчиками, ожили вроде бы подавленные огневые точки на площади и в самом Рейхстаге.

Словом, и на этот раз враг подступиться к себе не дал.

Между тем ближе к вечеру радостную весть о взятии Рейхстага обнародовало московское радио.

А иновещание тут же разнесло ее по всему миру.

Пока человечество обсуждало эту радостную весть, в Берлине советскому командованию становилось все очевиднее: реальный шанс подойти и ворваться в Рейхстаг у наших солдат появится только с наступлением темноты.

Закатный час в этот день в столице Германии начинался в 20.26 местного времени. Поэтому было решено начать штурм в сумерках с мощной и достаточно продолжительной артиллерийской подготовки с привлечением максимального количества батарей, находящихся на закрытых позициях.

Примерно с 18.30 перестрелка в районе Рейхстага стала ослабевать и к 19.00 почти совсем прекратилась.

Командирам батальонов и штурмовых групп было передано, что командование корпусом приняло решение провести последний решающий штурм Рейхстага. 30-минутная артподготовка начнется в 21 час 30 минут по местному времени.

В 22.00 по сигналу – зеленая ракета – начало штурма.

Наступившую паузу в батальонах и штурмовых группах постарались использовать, чтобы поосновательнее подготовиться к атаке. Пехотинцы перезаряжали диски автоматов, пополняли запасы гранат, помогали артиллеристам носить ящики со снарядами.

В Москве оставалось полчаса до полуночи, когда в Берлине стрелки на командирских часах показали 21.30.

И сразу уши закупорила звуковая волна от мощных разрывов на Королевской площади, заходили ходуном массивные стены «дома Гиммлера». Сполохи от ярких, похожих на частые вспышки сотен молний разрядов врывались сквозь провалы полуподвальных окон.

По Рейхстагу и прилегающим к нему площадям гулял гигантский огненный смерч. Расчет строился на том, что при артобстреле противник – как это уже было во время предыдущих атак – оставит траншеи, отойдет от бойниц, дабы переждать налет в подземелье.

В результате атакующие получали возможность сравнительно беспрепятственно подойти к зданию.

Надо было только как можно резвее проскочить те несколько сот метров, которые теперь в равной степени отделяли батальоны Неустроева, Давыдова и штурмовой группы Макова, находящихся в «доме Гиммлера», и батальон Самсонова с группой Бондаря, приготовившихся атаковать со стороны швейцарского посольства.

Фронт наступления всех трех батальонов составлял чуть более 200 метров.

Однако все тот же водный рубеж на площади не позволял наступающим развить стремительную атаку.

Бойцы вынуждены были задерживаться на переправе, а затем мелкими группами в темноте продолжать наступление. Кроме того, по мере продвижения к Рейхстагу часть бойцов всех трех батальонов оказались вне полосы наступления своих подразделений.

В таком смешанном составе они достигли рва и стали переправляться цепочкой друг за другом через ров – кто-то по следам разведчиков группы Макова, а кто-то, найдя и свои переходы по тем же швеллерам и трубам.

Управление подразделениями при этом, конечно же, нарушилось.

Но останавливаться, устанавливать связь и ждать командирских приказов было некогда: на открытом месте бойцы вновь могли попасть под шквальный огонь. Поэтому, не разбираясь по своим подразделениям, все, кому удалось достичь «канала» и переправиться через него, бегом ринулись к Рейхстагу.

Маковская группа, от которой к этому моменту осталось четверо разведчиков во главе с капитаном и радист, не ожидая остальных, уже была неподалеку от парадного входа.

Как раз в этот момент справа и слева заговорили уцелевшие огневые точки противника.

Когда приблизились к Рейхстагу, на ходу открыли автоматный огонь по главному входу и, не задерживаясь ни на секунду, сразу же стали подниматься по широкой гранитной лестнице, заваленной осколками кирпича.

Вечер 30 апреля 1945 г – Ночь на 1 мая 1945 г.. «Мы рвемся к вершине, ни шагу назад!»

В очень сложной обстановке ночного боя в незнакомом помещении, да еще в перемешанном, лишенном привычного управления составе командование на себя взяли те командиры, которые оказались в авангардной группе.

Это были капитан Маков, офицеры из Зинченкоского батальона – замполит А. Берест и начштаба И. Гусев, агитатор политотдела 150-й дивизии капитан И. Матвеев и еще несколько человек.

Ориентироваться в кромешной темноте приходилось, в основном, по вспышкам автоматных очередей.

Шансов в такой кромешной темноте, в совершенно незнакомом помещении, без плана найти нужный выход на крышу было не так уж и много. И поэтому действовали слаженно, с головой. Все коридоры, которые выходили на лестницу, забрасывали гранатами Ф-1 и прочесывали автоматными очередями.

Когда достигли чердака, нужно было скорее находить выход на крышу.

После того, как прочесали чердак автоматными очередями и бросили в темноту несколько гранат, сержант Г. Загитов посветил фонариком и сразу обнаружил невдалеке грузовую лебедку, две массивные пластинчатые цепи которой уходили наверх.

Метра четыре лезли по цепи, пока не достигли слухового окна, через которое и выбрались на крышу.

Вблизи в темноте еле виднелся силуэт небольшой башни, к которой я и Загитов стали прикреплять Красное знамя.

Вдруг на фоне огненного зарева от разорвавшегося на крыше снаряда А. Лисименко заметил наш дневной ориентир – «Богиню победы», как мы тогда назвали скульптурную группу.

Несмотря на артиллерийский обстрел, решили водрузить Красное знамя именно наверху этой скульптуры – с нее в дневное время знамя будет видно очень хорошо. Здесь же на крыше в темноте почти на ощупь написал на полотне знамени свое имя и имена товарищей.

Чтобы привязать знамя к металлическому «древку», Загитов разорвал свой носовой платок на тесемки. Этими тесемками мы привязали два угла полотнища к трубке.

Обдирая в кровь руки о зазубрины многочисленных пробоин от осколков снарядов, с помощью товарищей я залез на круп бронзового коня. Нашел отверстие в короне великанши и закрепил в нем «древко». (было это около 22.30 -22.40 по местному времени

Сам Неустроев появился в Рейхстаге после того, как где-то около половины одиннадцатого на его НП в «доме Гиммлера» загудел зуммер полевого телефона.

Из Рейхстага звонил начштаба батальона, старший лейтенант К. Гусев.

Он доложил, что новый НП готов, роты и отдельные штурмовые группы сражаются в глубине Рейхстага, но накал спадает и дальше бой вести рискованно – можно перестрелять своих.

Первым, кого встретил в вестибюле пробравшийся в Рейхстаг Неустроев, был командир одной из рот батальона, капитан Ярунов. Он доложил, что основная часть батальона Самсонова находится у арки северного входа.

А к южному, «депутатскому» подъезду выдвинулись роты батальона капитана Давыдова. Водружение знамени разведчиками Макова, конечно, воодушевляло. Но бой за Рейхстаг только-только разворачивался.

И Зинченко, пока обстановка была более или менее спокойная, тут же под покровом темноты решил навестить Давыдова, чтобы согласовать вопросы взаимодействия.

Капитана Неустроев обнаружил метрах в ста-ста пятидесяти от Рейхстага в большой воронке от фугасного снаряда или бомбы – здесь у Давыдова был наблюдательный пункт.

Как вспоминает Степан Неустроев, комбат ознакомил гостя с обстановкой на своем участке и сообщил, что полностью вводить батальон в Рейхстаг считает рискованным: фашисты могут контратаковать со стороны Бранденбургских ворот .

Поэтому решил ввести в вестибюль южного входа только роту лейтенанта П. Гречишникова и взвод, которым командовал утром пропавший, но теперь объявившийся Рахимжан Кошкарбаев. Свои основные силы Давыдов расположил у Рейхстаговской стены фронтом на юг, поскольку именно оттуда можно было каждую минуту ждать контратаки…

Успокоенный, что правый фланг прикрыт, Неустроев не без приключений, но в общем-то благополучно пробрался и к старшему лейтенанту Самсонову. Тот тоже действовал продуманно. Роты его батальона заняли оборону вдоль северной стороны Рейхстага, с внешней стороны здания. По существу, первая половина задачи по захвату Рейхстага была выполнена: ворвавшиеся в здание роты и группы были надежно прикрыты от контратак с флангов.

В Рейхстаге тем временем «солдатский телеграф» разнес весть о «водружении знамени над Рейхстагом артиллеристами» по всему батальону.

Примерно в 12 часов ночи (или, как отмечено в журнале боевых действий 380-го полка, в два часа по московскому времени) в Рейхстаг вступили бойцы из батальона старшего лейтенанта К. Самсонова.

Часть сил комбат по-прежнему держал снаружи, расположив их вдоль северного торца, чтобы отразить возможную контратаку противника с этого направления. Другая же часть соединилась с «неустроевцами».

В их рядах оказалась и штурмовая группа майора М. Бондаря, которая до сих пор в основном вела наблюдение и по рации из здания швейцарского посольства передавала сведения в штаб корпуса.

Именно Бондаря, как офицера штаба корпуса, М. Минин пригласил засвидетельствовать факт водружения первого знамени на Рейхстаге.

В сопровождении младшего сержанта М. Бондарь, захватив с собой двух своих бойцов, повторил весь путь «четверки» наверх, на крышу. Здесь, у задней ноги бронзового коня по его приказу подчиненные установили свой собственный флаг…

Далеко за полночь во время очередной паузы в Рейхстаг прибыл командир 756-го стрелкового полка полковник Ф. Зинченко.

Неустроев в это время, разрешив личному составу батальона попеременно отдохнуть, как раз занимался отправкой раненых в тыл. Зинченко вошел в здание в сопровождении большой группы автоматчиков и сразу же обратился к комбату:

– Капитан, доложите обстановку!

Во время доклада вдруг выяснилось, что комполка заботила не только обстановка. Из воспоминаний С. Неустроева: «Полковника интересовало знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много… и доложил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций

– Не то говоришь, товарищ комбат, – резко оборвал меня Зинченко.

– Я спрашиваю, где Знамя Военного совета армии под номером пять? Я же приказал начальнику разведки полка капитану Кондрашеву, чтоб Знамя шло в атаку с 1-й ротой! – возмущался полковник.

Стали выяснять, расспрашивать, оказалось, что Знамя осталось в штабе полка, в «доме Гиммлера». Зинченко позвонил по телефону начальнику штаба майору Артемию Григорьевичу Казакову и приказал:

– Немедленно организуйте доставку Знамени Военного совета в Рейхстаг! Направьте его с проверенными, надежными солдатами из взвода разведки…

Вскоре в вестибюль вбежали два наших разведчика – сержант Егоров и младший сержант Кантария. Они развернули алое полотнище…

Какому времени соответствовало это «вскоре», Неустроев уточнил 52 года спустя в одном из своих последних интервью – «в третьем часу ночи».

М. П. Минин в своих воспоминаниях также отмечает, что, сменившись на крыше с поста у знамени и спустившись в вестибюль, стал случайным свидетелем прибытия двух разведчиков в период «между тремя-четырьмя часами».

Есть целый ряд и других свидетельств, из которых, по крайней мере, очевидно одно: сержанты Егоров и Кантария появились в Рейхстаге после прибытия комполка Зинченко.

И соответственно, спустя несколько часов после того, как фасад у парадного входа украсили многочисленные флажки штурмовавших Рейхстаг солдат, а на крыше взвилось корпусное знамя, водруженное разведчиками из группы Макова.

Но вернемся к воспоминаниям Неустроева: «Командир полка поставил перед ними задачу:

– Немедленно на крышу Рейхстага! Где-то на высоком месте, чтобы было видно издалека, установите знамя. Да прикрепите его покрепче, чтобы не оторвало ветром.

Минут через двадцать Егоров и Кантария вернулись.

– В чем дело?!! – гневно спросил их полковник.

– Там темно, у нас нет фонарика, мы не нашли выход на крышу, – смущенным и подавленным голосом ответил Егоров.

Полковник Зинченко с минуту молчал. Потом заговорил тихо, с нажимом на каждый слог.

– Верховное Главнокомандование Вооруженных Сил Советского Союза от имени Коммунистической партии, нашей социалистической Родины и всего советского народа приказало нам водрузить Знамя Победы над Берлином. Этот исторический момент наступил… а вы… не нашли выход на крышу!

Полковник Зинченко резко повернулся ко мне:

– Товарищ комбат, обеспечьте водружение Знамени Победы над Рейхстагом!

Я приказал лейтенанту Бересту:

– Пойдешь вместе с разведчиками и на фронтоне, над парадным подъездом, привяжешь знамя, чтоб его было видно с площади и из «дома Гиммлера».

Про себя с раздражением подумал: «Пусть им любуются тыловики и высокое начальство».

Берест, Егоров и Кантария направились к лестнице, ведущей на верхние этажи. Путь им расчищали автоматчики из роты Съянова. И почти сразу же откуда-то сверху послышались стрельба и грохот разрывов гранат, но через минуту или две все стихло…

Прошло с полчаса. Берест и разведчики все не возвращались. Мы с нетерпением ожидали их внизу, в вестибюле.

Минуты тянулись медленно. Но вот, наконец, на лестнице послышались шаги, ровные, спокойные и тяжелые. Так мог ходить только Берест.

Алексей Прокопьевич доложил:

– Знамя Победы установили на бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда. Привязали ремнями. Не оторвется. Простоит сотни лет!».

Как и все находившиеся тогда в Рейхстаге, лейтенант Берест, не очень хорошо разбираясь в расположении помещений, да еще и в темноте все же действительно вывел Егорова и Кантарию на крышу.

Забегая вперед, заметим, что Егорову и Кантарии повезло не только в том, что немцы в это время огонь ослабили, но и в том, что благодаря Бересту они закрепили Знамя Военного совета на той стороне, с которой к Рейхстагу подходили части 5-й ударной армии генерала Берзарина .

После того, как полковник Зинченко, его заместитель по политчасти подполковник Ефимов, капитан Кондрашев, Егоров и Кантария ушли на КП полка в «дом Гиммлера», в Рейхстаге за старшего снова остался С. Неустроев.

Сделав необходимые распоряжения и почувствовав, что просто падает от усталости и напряжения, комбат решил хоть на часок прикурнуть.

Но поспать не удалось. С внешней стороны Рейхстага – там, где находились южный вход и Королевская площадь, раздался грохот.

Противник обрушил на здание ураганный артиллерийский огонь. Рейхстаг затрясло… Бойцы во всех ротах были подняты. Все ждали контратаки…

Неустроев позвонил комбату Давыдову. Дежурный связист на его НП ответил, что капитан подойти не может, – батальон отбивается от наступающего врага.

Связи с Самсоновым не было. Но, судя по треску автоматных очередей и уханью орудий с северной стороны, там тоже шел бой. Сбывалось то, о чем предупреждал по-военному мудрый Давыдов: враг пытался атаковать с флангов. И, кстати, не только с флангов.

Немцы резко усилили огонь по Королевской площади, явно стремясь отсечь ворвавшихся в Рейхстаг от поддержки второго эшелона и тылов. На площади стало светло, как днем. Ее освещали пожары, бушевавшие в прилегающих к Рейхстагу домах.

Настоящее сражение шло у здания «Кроль-оперы» …

Над воюющими в здании германского парламента нависла угроза оказаться «в мышеловке».

Видимо, осознав, что прорваться к Рейхстагу и соединиться с его гарнизоном не удастся, где-то около четырех часов ночи противник ослабил огонь, а затем и вовсе затих.

(Это шли на прорыв последние защитники Рейх канцелярии-автор)

К этому времени основная часть батальонов Давыдова и Самсонова переместилась в Рейхстаг и в тот момент уже многим казалось: самое тяжелое позади.

Так что столь решительное устранение из Рейхстага всех лишних вроде бы было вполне оправданно…

Малоприятная весть, которую на рассвете, напоровшись на засаду в подвале, принесли Неустроеву разведчики, заключалась не только в пяти погибших товарищах.

Теперь, прежде чем что-либо предпринимать, требовалось точно установить, что это за подземелье и какие силы там сосредоточены.

Словно на удачу, в одной из комнат Рейхстага еще с вечера содержались взятые в плен гитлеровцы. На то, чтобы отконвоировать их в тыл ни времени, ни лишних людей не имелось. Зато теперь от них можно было получить весьма ценную информацию.

Тем более что и переводчик имелся – рядовой Прыгунов. На передовую он попал, побывав до того в немецкой неволе, – работал на каком-то заводе. Там и по-немецки «балакать» научился.

Сведения, полученные от гитлеровского офицера, Неустроева сильно озадачили.

При допросе он рассказал, что под Рейхстагом размещаются обширные помещения, связанные между собой многочисленными тоннелями и переходами.

В них укрываются более тысячи человек горнизона во главе с генерал-лейтенантом, комендантом Рейхстага. Обороняющиеся располагают большими запасами боеприпасов, продовольствия и воды.

Из этого Неустроев сделал вывод, что в подвал пока лезть не надо, а лучше держать оборону наверху, в зале, который начинался сразу же за входным вестибюлем. И при этом, разумеется, контролировать все коридоры, блокировать все выходы из подземелья.

На помощь извне – Неустроев в этом уже не сомневался – в ближайшее время рассчитывать было нечего.

Затем Неустроев и другие бойцы увидели, что часть немецких сил (очевидно действуй по плану и точному расчету) находившаяся у здания Кроль-оперы, развернувшись основной массой сил к западному фасаду Рейхстага, открыла ураганный огонь по его парадному подъезду.

Но эта группировка не наступала, а почти одновременно в самом здании Рейхстага гитлеровцы, стремясь во что бы то ни стало вырваться из подземелья, пошли на прорыв.

В трех-четырех местах это им удалось .

Через образовавшиеся бреши на первый этаж ворвались солдаты и офицеры противника.

После ночного вывода из Рейхстага всех лишних с батальоном Неустроева остались несколько солдат-химиков с ранцевыми огнеметами.

Их попытки длинными языками пламени сбить наступательный порыв противника нужного результата не дали.

Они лишь подожгли деревянные конструкции и горы бумаги, которой были забиты некоторые помещения Рейхстага.

Уже через полчаса многие помещения на первом этаже оказались охвачены пламенем. Находившиеся в «доме Гиммлера» солдаты 150-й дивизии с тревогой следили, как через амбразуры замурованных кирпичом Рейхстаговских окон щедро повалил густой черный дым.

Казалось, не только сражаться – просто находиться в этих условиях внутри здания было невозможно.

На людях тлела одежда, обгорали волосы, брови. От дыма, который заволок все помещения, нечем было дышать.

Батальон Неустроева снова оказался в исключительно тяжелом положении.

Связь с батальонами Давыдова и Самсонова оборвалась. Неустроев только мог догадываться, что они встречают огнем врага у стен Рейхстага с внешней стороны.

Связи с комполка тоже не было. Правда, через некоторое время она снова вдруг заработала. Узнав, что творится в Рейхстаге, Зинченко предложил вывести батальон из Рейхстага, переждать, пока все в нем выгорит, а затем снова войти. Но сделать это уже было невозможно. Часть рот оказалась отсечена огнем!

Как им передать приказ об отходе?

Да и куда отходить: парадный подъезд находился у врага под прицелом. А в самом здании на бойцов надвигался огненный вал пожара. Батальон, по существу, оказался «в мешке».

Посовещавшись, комбат С. Неустроев и другие командиры пришли к выводу, что из здания на площадь лучше не выходить: там все равно поджидала смерть.

А уж если погибать, то лучше «с музыкой» – драться в горящем Рейхстаге.

Тактику подсмотрели у немцев. Те, стреляя из автоматов, швыряя гранаты через огонь, двигались за ним из одного выгоревшего помещения в другое и отбивали комнату за комнатой.

Попытались действовать так же. В итоге в горящих залах, на лестницах и переходах вновь завязался кровопролитный встречный бой.

Но, вот в этом бою победили немцы! И их последняя контратака была не пустым геройством, а точным боевым расчетом!

Причём и это гдавное- в жто же самое время из здания Рейхстага вырвалась более половины боеспособных солдат, к тому с их помощью были эвакуированы в подземелья метро все ходячие раненые с военного госпиталя, беременные и роженицы с клиники Шарите и весь женский мед. персонал госпиталя!

Почти не переставая, это распавшееся на схватки отдельных групп противостояние продолжалось весь световой день и часть ночи…

Интересно, что в этот момент, после приказа № 6, согласно которому Рейхстаг уже «был взят», докладывал Г. Жуков в Москву?

А ничего такого.

В своем боевом донесении № 00514 Верховному, помеченном «1 мая, 21.30», Жуков вообще обходит стороной вопрос «захвата» и «водружения».

Он лишь констатирует, что «особенно упорное сопротивление противник оказывает в районе Рейхстага. На лестницах и в помещениях главного здания Рейхстага борьба неоднократно переходила в многочисленные рукопашные схватки» .

О том, что со временем взятия Рейхстага его ввели в заблуждение, Жукову уже было совершенно ясно.

Но отменять приказ № 6 маршал не собирался!

Кроме того, ни Неустроев, ни другие командиры, ни их приготовившиеся к штурму подземелий солдаты не знали, что еще в самом начале новых суток 2 мая радиостанция 79-й Гвардейской дивизии 8-й Гвардейской армии 1-го Белорусского фронта приняла радиограмму от немцев на русском языке:

«Алло! Алло! Говорит 56-й танковый корпус.

Просим прекратить огонь. К 12 часам 50 минутам ночи по берлинскому времени высылаем парламентеров на Потсдамский мост. Опознавательный знак: широкая белая полоса на фоне красного цвета. Ждем ответа!

Пока осознавшие полную бесполезность сопротивления части берлинского гарнизона просили «пардону», советские войска в центре Берлина подавляли последние очаги сопротивления.

Немецкие позиции в районе Тиргартена опустели.

Обстрел территории, прилегающей к Рейхстагу, почти прекратился. Сильным огнем подошедших частей враг был отброшен от Кроль-оперы и рассеян.

Сообщение Рейхстага с нашими тылами было восстановлено.

И в здание под крики «Ура!» сразу же вошла присланная Зинченко рота. Вслед за ней в батальон Неустроева наконец-то подвезли боеприпасы, пищу, воду.

Теперь воевать стало как-то веселее. И все бойцы, уже не рассчитывая получить от противника ответ и наскоро подкрепившись, начали готовиться к тяжелому бою в подземелье…

Буквально за минуту, когда Неустроев уже было готов отдать эту команду, над лестничным проемом вдруг медленно показался белый флаг…

В седьмом часу утра 2 мая 1945 из подвалов потянулись группы пленных солдат и офицеров, человек сто - сто двадцать!!!

Бледные, с угрюмыми лицами, они медленно шагали, понурив головы. По количеству пленных можно было сделать вывод, что гарнизон рейхстага не имел и тысячи человек .

Возможно, часть гитлеровцев вышла через депутатский вход, о котором мы узнали только после боев, и укрылась в развалинах за рейхстагом, но это могли быть только одиночки.

Уточнить численность гарнизона, номерацию частей и подразделений после боев не удалось .

Пленных из рейхстага я отправил через Королевскую площадь в “дом Гиммлера”, где находились наши работники контрразведки СМЕРШ.

Конвоиров было десять человек во главе с сержантом; к сожалению, его фамилии я не помню. При возвращении он доложил, что пленных в штаб полка не доставил.

Перед “домом Гиммлера” вели большую колонну гитлеровских войск, и какой-то незнакомый полковник приказал ему присоединить пленных к его колонне.

Таким образом, следы фашистов из Рейхстага бесследно затерялись. Только по немецким архивам наши историки могут восстановить истину и точную численность оборонявшихся».

Вот такая она ПОБЕДА и таковы ее официальные герои! А вот о неофициальных героях, забытых официальными советскими и российскими историками 71 год тому назад мы поговорим уже во второй части этой работы….