Н. М. Карамзин является ярким представителем сентиментализма — течения, возникшего в европейской куль-туре во второй половине XVIII века. К тому времени стало понятно, что невозможно переделать мир по законам разу-ма, что между действительностью и мечтой чаще всего возникает конфликт, который человек преодолеть не в силах. Сентименталисты верили в то, что все пороки человека коренятся в негативном влиянии общества, а личность изначально морально чиста и нравственна. Прислушива-ясь к себе, наблюдая за своими эмоциями и движениями души, возвращаясь к природе, человек может «очиститься», стать лучше. Жан Жак Руссо писал, что «человек, живу-щий по законам природы, нравственнее».

Их концепции, а также бедные и тривиальные, часто эклектичны, приспособлены и послушны. Они оспаривают пустоту субъективности. Благодаря своим работам по отдыху, уклонению или ложному интеллекту они обеспечивают элементарных потребителей, всех тех, кто отвергает аллегории, чувства и сильные символики, удовлетворение так же быстро, как эфемерное. Его органическая функция в идеологической области очевидна: распространять и эстетизировать, с дискурсом прошлого, определенным образом жизни. Когда культура становится зрелищем, она отделяется от сообщества.

«Бедная. Лиза» Карамзина явилась новым поворотным этапом в русской литературе. Раскрытие внутреннего мира героев, их чувств и переживаний стало настоящим откро-вением для читателей.

Бедная крестьянская девушка Лиза влюбляется в мо-лодого красивого дворянина Эраста. Но если Лиза — иде-ал «естественного человека», добрая, искренняя, открытая, способная нежно и преданно любить, то Эраст «вел рассе-янную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах».

С другой стороны, чем больше академических историографических способов производства, претендующих на профессиональную легитимность, они начинаются со структурной дистанции, аналогичной истории средств массовой информации. Обычно они не стремятся к достижению большего порядка знания и придают строгости творческой свободе. Жесткость, задуманная только в одном аспекте, заранее установленная академическим каноном, притворная и педантично «научная» и «профессиональная», становится жесткой и оставляет все другие формы строгости, такие как этическая или поэтическая строгость.

Как поэтичны и трогательны свидания Эраста и Лизы на лоне природы! С каким тонким психологизмом уда-лось Карамзину описать надежды, радости и печали влюб-ленных! Герои повести уже не манекены, не носители ка-кой-либо одной отличительной черты, а настоящие, живые, реальные люди, умеющие чувствовать и переживать.

Обстоятельства складываются так, что Эраст вынужден на время прекратить свидания, но во время разлуки он успевает проиграться в карты и разориться. Единственная возможность исправить положение — жениться на бога-той вдове. Вот и столкнулись мечта и действительность, разум и сердце! Когда Лиза случайно встречает Эраста в городе и, ничего не подозревая, с радостью обнимает его, молодой человек дает ей деньги, желая откупиться от люб-ви. Чувства девушки оскорблены и, не выдержав горя и унижения, она трагически заканчивает свою жизнь. Материал с сайта

У академии есть привычка оставлять в стороне взаимодополняемость форм культуры. Профессиональные историки действуют как таможенники. По существу бюрократы, они адаптируют субъект к условиям объекта, производят то, что кажется разумным для исследовательского сообщества и для организационных аппаратов дисциплины, хотя «разумным» является тощий грузовик, трудный труд или столп уверенность в врожденной импотенции подчиненных и угнетенных классов. С помощью этой процедуры они чувствуют себя в безопасности при обмене пространственной онтологической определенностью - уровне автономного и согласованного анализа и соответствующих методологий, что уменьшает беспокойство.

Конечно, Эраст виноват в том, что девушка покончила с собой, но автор не обвиняет его и даже пытается по-своему оправдать. Эраст — жертва общества, обстоятельств, вре-мени, низменных страстей, но и он «был до конца жизни своей несчастлив». Узнав о судьбе бедной Лизы, Эраст «не мог утешиться и почитал себя убийцею», а значит — еще не все для него потеряно.

Таким образом, они составляют идеализированное условие: нейтральное состояние. Эти постановки, как правило, очень заняты в своей собственной архитектуре, то есть они являются самореференциальными. Хорхе Луис Борхес вспоминал наблюдение китайского прозаика, которому он аномализовал его, чтобы он оставался незамеченным, то есть: глаза видят то, что они привыкли видеть. Что-то подобное происходит с профессиональными историками.

Академия сокращает и квалифицирует, устанавливает жанры, подходящие для стабилизации всего, что течет, хотя время к этой части обычно относится к этим типам операций с использованием термина «деконструкция». В отсечении он утверждает, что серийное условие, смотрит на реальность из его фрагмента и исключает все, что переполняет его и изменяет его предсказуемые институты. Он создает осиротевшие нарративы и биографии, лишенные поддержки коллективной драмы. Стройте истории в вакууме, автономной истории.

Лирические отступления, замечания и восклицания ав-тора позволяют нам узнать его взгляд на происходящие события. Карамзин так заботится о точности изображе-ния места и времени произошедшего, что мы не сомневаем-ся в реальности истории. И не только горечью, но и на-деждой наполнены завершающие слова повести: «Теперь, может быть, они уже помирились!»

В некоторых случаях изобретение или фокусирование на нюансе может быть способом оправдания власти и не учета добычи. Тон контрастирует с сырым взглядом. От оттенка можно отказаться от трупов гаучо, индейцев, рабочих, пикетеросов. Истребление может быть натурализовано. Оттенки, серые, промежуточные точки: какая будет промежуточная точка между угнетателями и угнетенными, между генералом Рокой и пампой или мапуче между террористическим государством диктатуры и делегатом завода или студенческим боевиком между полицией Буэнос-Айреса и пикетеро?

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

  • бедная лиза как образец сентиментальной прозы
  • примеры ситементализма в бедной лизе
  • сочинение по бедной лизе как пример сентиментализма

Повесть Бедная Лиза была написана Карамзиным в 1792 году. Во многом она соответствует европейским образцам, из-за чего вызвала шок в России и превратила Карамзина в самого популярного писателя .

Грубый взгляд также контрастирует с «тактикой двух колоколов», перед которой прогрессисты поддаются, а также многие левые, которые не понимают, что роль антагониста обычно заключается в сотрудничестве. Мы не проверяем извинения за упрощения, мы не отрицаем существование тонов и градаций, мы только сопротивляемся приоритету, назначенному им над существенными оппозициями. Мы отвергаем отсутствие структур дилеммы, которые заставляют собеседников отвечать: утверждать или отрицать исторические изменения, легитимизировать или не применять насилие в качестве политического инструмента, брать стороны или нет конкретными, реальными и живыми людьми, которые являются которые делают историю.

В центре этой повести - любовь крестьянки и дворянина, причем описание крестьянки является почти революционным. До этого в русской литературе сложилось два стереотипных описания крестьян: либо это несчастные угнетаемые рабы, либо комичные, грубые и тупые существа, которых и людьми-то не назовешь. Но Карамзин подошел к описанию крестьян совершенно по-другому. Лизе не нужно сочувствовать, у нее нет помещика, и никто ее не угнетает. В повести также нет ничего комического. Зато есть знаменитая фраза И крестьянки любить умеют , перевернувшая сознание людей того времени, т.к. они наконец поняли, что крестьяне - это тоже люди, имеющие свои чувства.

Мы отвергаем нейтральное состояние, потому что оно не распространяется на этику. Дьёрдь Лукач сказал, что «в этике нет нейтралитета или беспристрастности: он не хочет действовать, он также должен реагировать на свою совесть за свое бездействие». И Жан-Поль Сартр в своем ответе Альберту Камю сказал, что тот, кто сбрасывает концы конкретных людей, будет иметь силы выбирать своих друзей, потому что в обществе, раздираемом гражданской войной, невозможно предположить, концами всех, и не сразу отвергать все концы.

Нейтралитет также служит отрицанием инвариантов истории. Академия, как правило, игнорирует преемственности, потому что они налагают неконтролируемую поверхность, отвергают все подозрительные, что они законны в нынешней позиции, не осознавая, что это отклонение само по себе подразумевает легитимацию.

Черты сентиментализма в «Бедной Лизе»

На самом деле, типично крестьянского в этой повести очень мало. Образы Лизы и ее матери не соответствуют реальности (крестьянка, даже государственная, не могла заниматься лишь тем, что продавать в городе цветочки), имена героев также взяты не из крестьянских реалий России, а из традиций европейского сентиментализма (Лиза является производным от имен Элоиза или Луиза, типичных для европейских романов).

Мечта о нейтралитете, мечта о отрешенности, господство сверху и, следовательно, раскол между теорией и практикой - это самый подлинный горизонт академии и всех «чистых» интеллектуалов, которые находятся в этой сфере высокомерие «высокой культуры» или «элитарной культуры», даже если субъективность с низкой интенсивностью переносится, даже если навязывается проблематизирующее стремление. В 90-е годы, предполагая невозможность реальности, многие интеллектуалы стали историками, чтобы избежать настоящего.

Они профессионально себя деполяризуют. Они стали «учеными» нейтральными. Они не могли избежать ограничений своего времени и теперь предсказуемы. Например, из уклона этого профессионализма, иммунизированного от всей «муки истории», «ответственность» за революционную воинственность 70-х годов возникает в результате запуска полугосударственного и государственного терроризма. Представляют ли такие предложения объективность и строгость при осуществлении должности историка или элементарной консенсуалистической точки отправления, которая имеет тенденцию натурализовать господствующий порядок?

В основе повести лежит общечеловеческая идея: каждому человеку хочется счастья . Поэтому главным героем повести можно даже назвать Эраста, а не Лизу, ведь он влюблен, мечтает об идеальных отношениях и даже не помышляет о чем-то плотском и низменном, желая жить с Лизою, как брат с сестрою . Однако Карамзин считает, что такая чистая платоническая любовь не может выжить в реальном мире. Поэтому кульминация повести - потеря Лизой невинности. После этого Эраст перестает ее любить так же чисто, поскольку она больше не идеал, она стала такой же, как и прочие женщины в его жизни. Он начинает ее обманывать, отношения рвутся. В итоге Эраст женится на богатой женщине, преследуя при этом лишь корыстные цели, не будучи влюбленным в нее.

То же самое мы могли бы задать себе перед теми, кто анализирует вооруженную борьбу из «авторитарной культуры». Проблема - это отправная точка, которая принимается как заданная, как «нормальная» или как стремление, которая в случае академических наук относится к: предсказуемому и «серьезному» капитализму, либеральной демократии и умеренному реформизму.

С другой стороны, не путайте объективность и профессионализм с потребностями дисциплины, чтобы консолидироваться институционально. Наконец, необходимо было бы учесть, насколько исторический процесс обусловил и обусловил процесс профессионализации, развязанный в 1980-х годах. Например, хотя он редко делается явным, академическая историография лежит в основе противоречия между «правилами торговли» и политизации. Правда в том, что «правила торговли» исходят из консенсуалистических писаний, которые, конечно, являются политическими.

Когда Лиза узнает об этом, приехав в город, она оказывается вне себя от горя. Считая, что ей больше незачем жить, т.к. любовь ее разрушена, несчастная девушка бросается в пруд. Этот ход подчеркивает, что повесть написана в традициях сентиментализма , ведь Лизой движут исключительно чувства, и Карамзин делает сильный упор на описание чувств героев «Бедной Лизы» . С точки зрения разума, ничего критического с ней не случилось - она не беременна, не опозорена перед обществом... Логически, топиться незачем. Но Лиза думает сердцем, а не рассудком.

Точнее, это выражение политической инволюции, имеющей драматические границы. Дело не в том, чтобы отрицать необходимое расстояние с объектом исследования как условие построения критической историографии, а всегда иметь в виду, что общества прошлого и настоящего можно рассматривать с точки зрения «консенсуалистов» или «конфликтных», поскольку взаимозависимость отдельных лиц и сторон или от социальных различий и конфронтаций; от чего ускользает политизация или от того, что политизирует конфликт; от того, что предотвращает миф, в то время как эрфинирует фетиш, или от того, что делает возможным.

Одной из задач Карамзина было заставить читателя поверить, что герои существовали на самом деле, что история реальна. Он несколько раз повторяет, что пишет не повесть, а печальную быль . Четко указываются время и место действия. И Карамзин своего добился: люди поверили. Пруд, в котором якобы утопилась Лиза, стал местом массовых самоубийств девушек, которые разочаровались в любви. Пруд даже пришлось оцепить, из-за чего возникла интересная эпиграмма:

Режим конкретной истины истории не может быть выше этих способов мышления настоящего и прошлого, поэтому эти взгляды не могут быть использованы как гарантия нейтральности и объективности. Это также не может быть за пределами ослабления социального неравенства, подкрепленного культурным разнообразием. Только осознавая эти взгляды, можно будет сформулировать историю с памятью и построить действительно критическую историографию.

Может ли история, легко, отказаться от своей легитимирующей роли тождеств? Или он утверждает, что его дистанцирование от этой роли просто узаконивает какую-то функциональную минималистскую идентичность с гнетущим порядком? Разве это не пассивное принятие серийности, навязанной раздробленным обществом и плохо сочетаемой самореферентными и враждебными пространствами между ними?

Здесь бросилася в пруд Эрастова невеста,

Топитесь, девушки, в пруду довольно места!

Нужна помощь в учебе?

Предыдущая тема: Карамзин: судьба историка, писателя, общественного деятеля
Следующая тема:   «История государства Российского»: фрагмент и «уважение к минувшему»