Реферат на тему:

Хаджи-Тархан

Хаджи-Тархан или Аждархан (тат. Xacitarxan, Хаҗитархан ) - средневековый город Золотой Орды, располагавшийся в устье Волги. Известен также под названием Астархан .

Город возник примерно в начале XIII века на высоком бугре правого берега Волги в 12-ти километрах северней современной Астрахани. Впервые документально город упомянут арабским путешественником Мухаммедом Ибн-Баттутой в 1333 годe под именем Хаджи-Тархан (где Хаджи , судя по всему - титул правителя города, а Тархан - грамота).

Немного позже флорентийский купец Франческо Пелаготти в своих записках о путешествии в Сарай-Бату называет город находящийся в устье Волги - Астархан. А побывавший в XIV веке в городе венецианец Амвросий Контарини по своему услышал его название и пишет уже об Астрахани.

«Город Астрахань принадлежит трем братьям; они сыновья родного брата главного хана (Ахмеда), правящего в настоящее время татарами, которые живут в степях Черкесии и около Таны. Летом из-за жары они уходят к пределам России в поисках прохлады и травы. Зимой эти три брата проводят несколько месяцев в Астрахани , но летом они поступают так же, как и остальные татары Правитель Астрахани, по имени Касим-хан…»

Происхождение названия города Ас-Тархан связывают с основателями города - сарматским племенем асов. Согласно этой версии, Асы, за боевые заслуги получили от Батыя (Бату-хана) грамоту - тархан , дававшую значительные привилегии (вольности) городу Асов. А появление второго наименования города Хаджи-Тархан связывается с именем святого паломника из Мекки поселившегося в городе. Кроме того существуют и несколько поэтических легенд о возникновении города связанных с любимой дочерью хана - Астрой , и даже с городом царя-дракона - Аджидаара .

Находясь на пересечении торговых путей город достаточно быстро стал центром торговли Золотой Орды. Основным строительным материалом был камыш и глина. Основной ремесленной сферой: гончарное, кузнечное и медное производство.

Зимой 1395 года к городу начали подходить войска Тимура. В летописях отмечается, что население для защиты города со стороны Волги из кусков толстого льда выстроило значительную стену, но власти города решили сдать город без боя. Город это не спасло, войска Тимура разграбили и сожгли город до основания.

Астархан (Хаджи-Тархан) был вновь отстроен и стал столицей Астраханского ханства в 1459 году, но былого политического и экономического значения больше не приобрел .

В 1547 году город был захвачен крымским ханом Сахибом I Гиреем. Хан Дервиш-Али был вынужден бежать к своему союзнику Ивану Грозному. В 1554 году Иван Грозный практически без боя захватил город и посадил на престол своего данника Дервиш-Али. В результате предательства Дервиш-Али в 1556 году к городу был послан небольшой отряд русских казаков. Хан вместе с войском бежал, а Хаджи-Тархан был окончательно подчинен Русскому царству. В том же году было решено построить новую русскую Астрахань. Выбранное воеводой Иваном Черемисиновым новое место - бугор Заячий находилось на левом берегу Волги.

1. Пачкалов А.В. Города Нижнего Поволжья в XV в. // Золотоордынская цивилизация. Вып. 1. Казань, 2008.

Ссылки

• Золотая Орда - Ас-Тархан - history.astrakhan.ws/as-tarkhan.php
• История астраханского края - www.astrasocial.ru/astkray/istor1.htm

Примечания

1 В кн.: Хлебников В. Собрание произведений. Т. 1. Л . 1928. С. 313.
2 В кн.: Хлебников В. Избранные стихотворения. М . 1936. С. 481-482; Хлебников В. Стихотворения и поэмы. Л. 1960. С. 383. В.А. Никонов в «Кратком топонимическом словаре» (М . 1966. С. 34) дает иные старинные формы названия Астрахани, „сохранившиеся в средневековой письменности”: ‘Адъяж-Тархань’ и ‘Хаджи-Тархань’. Одну из них, как видим, почти точно повторяет название поэмы Хлебникова.
3 Парнис А. В. Хлебников в революционном Гиляне. (Новые материалы) // Народы Азии и Африки. 1967. № 5. С. 164.
4 В современных тюркоязычных литературах слово ‘тархан’ (‘тархон’) употребляется как архаичное именно в этом смысле. См.: Краткий словарь к произведениям узбекской классической литературы. Ташкент. 1953. С. 331. См. также: Краткий топонимический словарь, с. 34.
5 Святополк-Мирский Д. Годовщины. Париж: Версты . 1928. № 3. С. 146.
6 Изборник, с. 199.
7 Там же, с. 201, 203.
8 Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. VIII. Спб . 1852. С. 230, 231.
9 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. III. Т. 6. М . 1963. С. 483.
10 Согласно современным данным, „Тмуторокань находилась в районе нынешней Тамани, на северном берегу Черного моря” (Изборник, с. 718). Таким образом, более верна догадка Карамзина, полагавшего, что ассоциация “Астрахань — Тмуторокань” основывалась „на сходстве имени”.
11 Подробнее об этом — ниже.
12 Лощиц Ю., Турбин В. Указ. ст., с. 151.
13 При делении России на губернии Астрахань вошла в состав Казанской губернии (1708); Астрахань и Казань составляли в глазах современников и историков некое единство. Так, у С.М. Соловьева: „Приобретение Казани и Астрахани должно было усилить торговлю с Востоком” (История России с древнейших времен. Кн. IV. Т. 7. С. 50). Именно с этой точки зрения “объединяет” их Хлебников.
14 Пушкин А.С. Т. IV. С. 274.
15 Там же, с. 275.
16 Там же, с. 277.
17 Там же, т. III, с. 76.
18 Дульский П. Памятники казанской старины. Казань . 1914. С. 20.
19 Пушкин А.С. Т. IV. С. 275.
20 Там же, с. 274.
21 Там же, с. 276.
22 Там же, с. 275.
23 Там же, с. 274.
24 Там же, с 275.
25 Там же, с. 274.
26 Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. IX. С. 470.
27 Там же, с. 129.
28 Там же, т. X. с. 66-67.
29 Пушкин А.С. Т. IV. С. 274.
30 Там же.
31 Xлебников В. Неизданные произведения, с. 366. Ср. с поздними аналогичными высказываниями: Астрахань разлюбил (1914) (V, 303); Это только хитрый торгашеский город (1915); Теперь ‹я› в проклинаемом мною городе моих великих? предков (т.е. Астрахани) (1917) — Неизданные произведения, с. 379, 383.
32 Пушкин А.С. Т. III. С. 259.
33 Пушкин А.С. Т. IV. С. 184.
34 М. Фасмер в своем «Русском этимологическом словаре» относит это древнее название Волги к записям Птолемея. См.: Vasmer M . Russisches Etymologisches Worterbuch. Bd. I. Heidelberg , 1953, S. 217.
35 Мотив сходства еще более отчетливо звучал в зачеркнутом варианте стиха: Конец реки — второй Египет. ЦГАЛИ, ф. 527, оп. 1, ед. хр. 1, л. 3.
36 Ср. в более позднем «Азы из Узы» (1920): И африканский зной в стране морозов (5, 30).
37 Пушкин А.С. Т. III. С. 112.
38 Пушкин А.С. Т. V. С. 14.
39 Там же, с. 175.
40 Магия пушкинского стиля в духе „фламандской школы” и особенно стилистики «Евгения Онегина», по-видимому, сильно воздействовала на Хлебникова в пору написания «Хаджи-Тархана». Приведем отрывок, в котором последние пять стихов были зачеркнуты и не вошли в канонический текст поэмы, возможно, именно из-за своего “пушкинского” звучания:

И город спит, и мир заснул,
Устав разгулом и торговлей.
Мелькает юная татарка,
Проходит сонный армянин,
И сквозь окно сверкает чарка,
Пылает взгляд красавиц жарко,
‹Глаза блистают знойно, жарко›.
То вечеряет семьянин.

(ЦГАЛИ, ф. 527, оп. 1, ед. хр. 1, л. 1. об. Без предпоследнего стиха — в примечаниях Н. Степанова // Хлебников В. Собр. произв. Т. 1. С. 313). По стилю это весьма близко к XXXV строфе 1-й главы «Онегина»: „А Петербург неугомонный / Уж барабаном пробужден. / Встает купец, идет разносчик, / На биржу тянется извозчик. / С кувшином охтинка спешит... / Открыты ставни...” и т.д. (Пушкин А.С. Т. V, с. 21). Еще ближе подобная поэтика «Хаджи-Тархана» к стилю «Отрывков из путешествия Онегина»: хлебниковская Астрахань приводит на память пушкинскую Одессу: „Я жил тогда в Одессе пыльной... / Там хлопотливо торг обильной / Свои подъемлет паруса... / Все блещет югом и пестреет / Разнообразностью живой... / Ходит гордый славянин, / Француз, испанец, армянин...” (там же, с. 175). Стилевое сходство подкреплено общими лексемами (“торговлей” — “торг”); приемом перечисления субъектных признаков (“купец”, “разносчик”, “славянин, француз, испанец, армянин”; “татарка”, “армянин”); динамичными глаголами движения, создающими живую человеческую панораму разнородного, разноязычного города; сходным сочетанием общего плана (Петербург, Одесса, Астрахань) с “мизансценами” детального приближения — взглядом сквозь окно (Хлебников) и „открытые ставни” (Пушкин).
Подобные стилевые тенденции автора «Хаджи-Тархана», естественно, спонтанны; однако они свидетельствуют о том, что стрелка его компаса всегда указывала на пушкинское направление художественных, а главное — общедуховных поисков Хлебникова.
41 Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. III. M.; Л. 1960. С. 136.
Хотя стихотворение «Ты помнишь? В нашей бухте сонной...», откуда взяты эти строки, датировано 1914 годом, цитированное четверостишие было набросано Блоком в 1911 г. (там же, с. 545), примерно, тогда же, когда создавался «Хаджи-Тархан», опубликованный в 1913 г. Таким образом, хотя поражает удивительное сходство сопоставляемых отрывков (общий ход мысли; единая образная система: нож (меч) — пылинка — образ далекой экзотической страны; озабоченность судьбами России) — ясно, что создавались они абсолютно независимо друг от друга. Тем не менее типологические корни подобного сходства несомненны. Это — одно из тех “случайных” совпадений, в которых остро выражены необходимые закономерности художественного сознания поэтов пушкинского племени — великих Протеев России.
42 Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Т. 27. С. 241.
43 Ronald Vroon. Velimir Chlebnikov’s «Chadzi-Tarchan» and the lomonosovian tradition. — Russian literature, Amsterdam , 1981, N IX, p. 116-117.
44 См.: Мушкатеров Н.В. Антифеодальные восстания в Астрахани в XVII-XVIII веках. Астрахань . 1958.
45 ЦГАЛИ, ф. 527, оп. 1, ед. хр. 1, л. 4.
46 Якобсон Р. Новейшая русская поэма. Набросок первый. Прага . 1921. С. 28. Термин „нанизывание” впоследствии использован И. Поступальским (Новый мир. 1929. № 12. С 239), В. Марковым (The longer poem’s of Velimir Khlebnikov. — Berkeley. — Los Angeles , 1962, 220), самим Р. Врооном (Указ. соч., с. 108).
47 Мирский С. Указ. соч., с. 34.
48 Так же.
49 Там же, с. 35.
50 Там же.
51 Там же, с. 33. Тот факт, что Хлебников под немцами подразумевал именно “бироновщину”, подтверждается не только именами Ломоносова и Волынского, вводящими нас в конкретно-исторические обстоятельства послепетровской эпохи, но и образом Бирона, оставшимся в рукописном варианте поэмы, в контурах “бироновского” Петербурга: ‹...› Где стая носится ворон ‹...› Здесь вечно скорбен сам Бирон (ЦГАЛИ, ф, 527, оп. 1, ед. хр. 1, л. 5). В упоминавшейся статье Р. Вроона последний стих прочтен неточно, что приводит к бессмыслице: “Здесь вечно скорбен слог Бирон” (Указ. соч., с. 120).
52 „‹...›У нас было свое особое предназначение. Это Россия, ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру ‹...›” (Пушкин А.С. Т. X, с. 688 // Пер. с фр.).

Велимир Хлебников Творения, М., 1986 Оригинал здесь -- http://www.rvb.ru/hlebnikov/tekst/02poemy/204.htm ХАДЖИ-ТАРХАН Где Волга прянула стрелою На хохот моря молодого, Гора Богдо своей чертою Темнеет взору рыболова. Слово песни кочевое Слуху путника расскажет: Был уронен холм живой, Уронил его святой, -- Холм, один пронзивший пажить! А имя, что носит святой, Давно уже краем забыто. Высокий и синий, боками крутой, Приют соколиного мыта! Стоит он, синея травой, Над прадедов славой курган. И подвиг его, и доныне живой, Пропел кочевник-мальчуган. И псов голодающих вторит ей вой. Как скатерть желтая, был гол От бури синей сирый край. По ней верблюд, качаясь, шел И стрепетов пожары стай. Стоит верблюд, сутул и длинен, Космат, с чернеющим хохлом. Здесь люда нет, здесь край пустынен, Трепещут ястребы крылом. Темнеет степь; вдали хурул Чернеет темной своей кровлей, И город спит, и мир заснул, Устав разгулом и торговлей. Как веет миром и язычеством От этих дремлющих степей, Божеств морских могил величеством, Будь пьяным, путник, -- пой и пей! Табун скакал, лелея гривы, Его вожак шел впереди. Летит как чайка на заливы, Волнуя снежные извивы, Уж исчезающий вдали. Ах, вечный спор горы и Магомета, Кто свят, кто чище и кто лучше. На чьем челе коран завета, Чьи брови гневны, точно тучи. Гора молчит, лаская тишь. Там только голубь сонный несся. Отсель урок: ты сам слетишь, Желая сдвинуть сон утеса. Но звук печально-горловой, Рождая ужас и покой, Несется с каждою зарей Как знак: здесь отдых, путник, стой! И на голубые минареты Присядет стриж с землей на лапах, А с ним любви к иным советы И восковых курений запах. Столбы с челом цветочным Рима В пустыне были бы красивы. Но, редкой радугой любима, Она в песке хоронит ивы. Другую жизнь узнал тот угол, Где смотрит Африкой Россия, Изгиб бровей людей где кругол, А отблеск лиц и чист и смугол, Где дышит в башнях Ассирия. Мила, мила нам пугачевщина, Казак с серьгой и темным ухом. Она знакома нам по слухам. Тогда воинственно ножовщина Боролась с немцем и треухом. Ты видишь город стройный, белый, И вид приволжского кремля? Там кровью полита земля, Там старец брошен престарелый, Набату страшному внемля. Уже не реют кумачи Над синей влагою гусей. Про смерть и гибель трубачи, Они умчались от людей. И Волги бег забыл привычку Носить разбойников суда, Священный клич "сарынь на кичку" Здесь не услышать никогда. Но вновь и вновь зеленый вал Старинной жаждой моря выпит, Кольцом осоки закрывал Рукав реки морской Египет. В святых дубравах Прометея Седые смотрятся олени. В зеркалах моря, сиротея, С селедкой плавают тюлени, Сквозь русских в Индию, в окно, Возили ружья и зерно Купца суда. Теперь их нет. А внуку враг и божий свет. Лик его помню суровый и бритый, Стада ладей пастуха. Умер уж он; его скрыли уж плиты, Итоги из камня, и грез, и греха. Помню я свет отсыревшей божницы, Там жабы печально резвились! И надпись столетий в камней плащанице! Смущенный, наружу я вышел и вылез, А ласточки бешено в воздухе вились У усыпальницы -- предков гробницы. Чалмы зеленые толпой Здесь бродят в праздник мусульман, Чтоб предсказал клинок скупой Коней отмщенья водопой И месть гяуру (радость ран), Казани страж -- игла Сумбеки, Там лились слез и крови реки. Там голубь, теменем курчав, Своих друзей опередил И падал на землю стремглав, Полет на облаке чертил. И, отражен спокойным тазом, Давал ума досугу разум. Мечеть и храм несет низина И видит скорбь в уделе нашем Красив и дик, зов муэдзина Зовет народы к новым кашам. С булыжником там белена На площади ясной дружила, И башнями стройно стена И город и холм окружила. И туча стрел неслась не раз. Невест восстанье было раз. Чу! Слышен плач, и стан княжны На руках гнется лиходея. Соседи радостью полны, И под водою блещет шея. И помнит точно летописец Сии труды на радость злобы, И гибель многих вольных тысяч, И быстро скованные гробы. Настала красная пора В низовьях мчащегося Ра. Война и меч, вы часто только мяч Лаптою занятых морей, И волжская воля, ты отрок удач, Бросая на север мяч гнева полей. "Нас переженят на немках, клянусь!" Восток надел венок из зарев, За честь свою восстала Русь. И, тройку рек копьем ударя, Стоял соперник государя. Заметим кратко: Ломоносов Был послан морем Ледовитым, Спасти рожден великороссов Быть родом, разумом забытым. Но что ж! Забыв его венок, Кричим гурьбой: "Падам до ног". И в звуках имени Хвалынского Живет доныне смерть Волынского. И скорбь безглавых похорон Таится в песни тех сторон. Ты видишь степь: скрипит телега, Песня лебедя слышна, И живая смерть Олега Вещей юности страшна. С косой двойною бог скота, Кого стада вскормили травы, Стоит печально. Все тщета! Куда ушли столетья славы? Будь неподвижною, севера ось, Как остов небесного судна. В бурю родились, плывем на авось, Смотрим загадочно, грозно и чудно. И светел нам лик в небе брошенных писем, Любим мы ужас, вой смерча и грех. Как знамя мы молодость в бурю возвысим, Рукой огневою начертим мы смех. Ах, мусульмане те же русские, И русским может быть ислам. Милы глаза, немного узкие, Как чуть открытый ставень рам. Что делать мне, мой грешный рот? Уж вы не те, уж я не тот! Казак сдувал с меча пылинку, На лезвие меча дыша, И на убогую былинку Молилась Индии душа. Когда осаждался тот город рекой, Он с нею боролся мешками с мукой. Запрятав в брови взоры синие, Исполнен спеси и уныния, Верблюд, угрюм, неразговорчив, Стоит, надсмешкой губы скорчив. И, как пустые рукавицы, Хохлы горба его свисают, С деньгой серебряной девица Его за повод потрясает. Как много просьб к друзьям встревоженным В глазах, торгующих мороженым! Прекрасен в рубищах их вырез. Но здесь когда-то был Озирис. Тот город, он море стерег! И впрямь, он был моря столицей. На Ассирию башен намек, Околицы с сельской станицей. И к белым и ясным ночным облакам Высокий и белый возносится храм С качнувшейся чуть колокольней. Он звал быть земное довольней. В стволах садов, где зреет лох, Слова любви скрывает мох. Над одинокою гусяной Широкий парус, трепеща, Наполнен свежею моряной, Везет груз воблы и леща. Водой тот город окружен, И в нем имеют общих жен. 1913

ПРИТМЕЧАНИЯ

Трое, с. 46; перепеч. I, 115. Печ. по бел. автографу (ЦГАЛИ). Поэма посвящена истории Нижне-Волжского края и Астрахани; см. Парнис 1976 и ЛО 1980; Вроон 1981. 1. Хаджи-Тархан -- старинное название Астрахани (XIII -- XIV вв.) согласно легенде, означает: святой или паломник, побывавший в Мекке (хаджи) и даровавший свободу (тархан) своему рабу. 2. Богдо (калм. "святой") -- на левом берегу Волги, у оз. Баскунчак, находятся Большая и Малая Богдо. В 1883--1885 гг. отец поэта, В. А. Хлебников, был смотрителем Баскунчакского и Чапчачинского соляных промыслов, затем переведен в Калмыцкую степь попечителем Малодербетовского улуса (см. 274 -- 277). 3. Слово песни кочевое и сл. -- калмыцкая легенда о горе Богдо: двое святых переносили гору, освященную далай-ламой, с берегов реки Урал на Волгу, один из них, поддавшись греховной мысли, нарушил запрет и был раздавлен горой, оросившейся его кровью, отчего один ее склон -- всегда красный. 4. Мыт -- линька птиц. 5. Хурул -- ламаистский монастырь. 6. Пой и пей -- восходит к строке: "Захарьин! Пей и пой" из стих. "Желание зимы" Г. Державина, в к-ром упомянут "астраханский" кабак; см. также примеч. 199. 7. Смотрит Африкой Россия и сл.-- средневековые путешественники-арабы сравнивали Волгу (Итиль) с Нилом. 8. Ассирия -- Хл. сопоставляет с древней ассирийской культурой башни астраханского кремля и Белый город, к-рый в ХVI -- XVII вв. был окружен зубчатыми стенами с башнями. 9. Там старец брошен престарелый -- противник Разина астраханский митрополит Иосиф (1597 -- 1671) после пыток был сброшен с Раската в кремле. 10. "Сарынь на кичку!" -- клич "Бурлаки, на нос судна!"; Хл. сближает сарынь и сарыча (ястребиного): "коршун на голову, так разбойники обрушивались на суда" (НП, 331). Ср. раннее стих. В. Каменского "Сарынь на кичку", посвящ. Хл. 11. В Индию, в окно -- в XVII -- XVIII вв. в Астрахани находилась индийская торговая колония с подворьем. Ср. в неизд. декларации Хл. "Индорусский союз": "В Астрахани, соединяющей три мира -- арийский, индийский и каспийский, треугольнике Христа, Будды и Магомета, волею судьбы образован этот союз" (ЦГАЛИ). 12. Купца суда и Надпись столетий в камней плащанице и сл.-- дед поэта, купец А. И. Хлебников (1801 -- 1871), захоронен в семейной усыпальнице на городском кладбище. 13. Чалмы зеленые -- головные уборы этого цвета носят сейиды, потомки Магомета; ср. стих. 142. В Астрахани рядом с православным кладбищем находилось мусульманское. 14. Игла Сумбеки -- башня Сумбеки (Сююмбеки), с к-рой связано много легенд, названа по имени казанской ханши. 15. И отражен спокойным тазом -- на голубятне устанавливался таз с водой, отражающий, как в зеркале, полет голубя в небе. 16. Холм окружила -- Астрахань основана на Заячьем, или Долгом, холме. 17. Невест восстанье и За честь свою восстала Русь -- "свадебный бунт", восстание стрельцов в 1705 г., вызванное реформами Петра I и слухами, что русских девушек будут выдавать замуж за "немцев". 18. Ра -- Волга, см. примеч. 145. 19. "Падам до ног" (польск.) -- "честь имею кланяться"; здесь в букв. знач.: "падать к ногам". 20. Хвалынское -- летописное название Каспийского моря, в ранней ред. "звездного языка", одно из значений звука-буквы Ха -- смерть. 21. Волынский А. П. (1689 -- 1740) -- гос. деятель при Петре I, первый губернатор Астрахани (с 1719 г.), боролся с Бироном и иностранным влиянием, казнен. 22. Живая смерть Олега -- т. е. змея, образ, восходящий к "Песни о вещем Олеге" Пушкина. 23. Он с нею боролся мешками с мукой -- дядя поэта, Л. А. Хлебников, уговорил купцов пожертвовать мешки с мукой для спасения города от наводнения, за что был удостоен звания почетного гражданина Астрахани. 24. Храм, с... колокольней -- Успенский собор (нач. ХVIII в.) на территории Астраханского кремля и главные Пречистенские ворота с надстроенной колокольней (кон. XIX -- нач. XX вв.). 25. Лох -- дикая маслина. 26. Гусяна (обл.) -- крытая баржа под парусом. 27. И в нем имеют общих жен -- восточные купцы (индийцы, персы), проживавшие многие годы в Астрахани в ХVI -- XVIII вв., вступали во временные браки с местными женщинами.