Гаврило Принцип не был ни самым подготовленным из убийц, ни самым экипированным, ни самым безжалостным. Однако он, вероятно, был самым удачливым. Он застрелил эрцгерцога Франца-Фердинанда благодаря стечению обстоятельств. К несчастью для всего мира, его действия привели к первому в истории глобальному конфликту.

Принцип родился в 1894 году. Он был сыном крепостного с бедного запада Боснии. Его отец Петар подрабатывал, разнося почту в своей деревне Обляе, в которой многие поколения Принципов тяжким трудом зарабатывали себе на жизнь.

Печально известный сын Петара позднее называл его «предпринимателем», но в действительности его жизнь продолжала многовековую традицию крестьянского быта в феодальном обществе. Крестьяне, как могли, пытались прокормиться от земли, отдавая долю заработанного и выращенного феодалам.

С середины 15 века власть феодалов поддерживала оккупировавшая Боснию Османская Империя. В 1878 году по итогам Берлинского конгресса она официально отказалась от этих территорий. Однако уход оккупантов не принес свободы местному славянскому населению, так как на место османов пришла Австро-Венгрия, включившая Боснию в многоязычную мозаику Габсбургской империи.

Австро-Венгрия представляла этот акт колониализма — примерно тогда же шел колониальный раздел Африки — как приход просвещенного Запада в уголок Европы, который Восток долгое время держал во тьме и невежестве. Однако по большей части это было лишь притворство: Австро-Венгрия принялась грабить природные ресурсы Боснии, начав вырубать ее леса ради древесины, отказалась проводить земельную реформу и сохранила систему феодальной эксплуатации.

Для таких крестьян, как Принципы, жизнь почти не изменилась. Петар женился на Марии — женщине из соседней деревни, — и они вместе поселились в однокомнатной лачуге с земляным полом на склоне холма. У них родилось девять детей, но выжили только трое — все мальчики. Гаврило был средним из них. В детстве его жизнь ограничивалась домашними обязанностями и уроками чтения, письма и арифметики. В школе он блистал. Его умение читать и писать было необычно для Боснии, где после 30 лет якобы просвещенного правления Габсбургов 88% населения по-прежнему оставались неграмотными.

Местные славяне были едины по крови, но делились по вере на три группы. Последователей восточного православия называли боснийскими сербами, последователей римского обряда — хорватами, а тех, кто принял ислам при османах — мусульманами. Принципы были боснийскими сербами, жившими в Обляе — целиком сербском поселении, где их единоверцы жили, работали, заключали браки и умирали среди своих.

Перемены для Гаврилы настали в 1907 году, когда он в возрасте 13 лет покинул свой маленький замкнутый мирок и отправился получать образование в столицу — в Сараево. Он хорошо учился, отличаясь трудолюбием и прилежанием. Однако он не только учил уроки, но и задумывался о немыслимом, обсуждая с другими учениками, как освободить Боснию от оккупантов.

Принцип был гневным революционером, отождествлявшим себя с боснийским народом в целом и верившим в южнославянские — югославские — националистические идеалы и в свободу для всех боснийцев, а не только для местных сербов. Его представления были туманными и наивными, однако он — в отличие от некоторых сербов, мечтавших о Великой Сербии, — не был шовинистом.

После четырех лет учебы он отправился в соседнюю Сербию — балканскую страну, также населенную южными славянами и добившуюся независимости от османов в конце 19 века. Там Принцип периодически жил с 1912 года.

Вместе с другими боснийскими радикалами из всех трех религиозных групп он разработал план убить видного представителя австро-венгерской власти. Этот символический акт должен был подтолкнуть остальных боснийцев бороться за свободу. Прочтя в газетах, что Франц-Фердинанд должен прибыть на военные маневры в Сараево, они решили, что он станет идеальной мишенью.

Принцип совершил покушение на эрцгерцога утром в воскресенье 28 июня в ходе его церемониального визита в центр Сараева. Жена Франца-Фердинанда, герцогиня София, погибла с ним вместе. По словам Принципа, в женщину он не целился и хотел убить только самого эрцгерцога, либо кого-нибудь из офицеров его свиты.

Убийцу нельзя было казнить — он был слишком молод. До его 20-го дня рождения оставалось еще две недели, а по законам Австро-Венгрии смертный приговор можно было выносить только преступникам старше 20 лет. В результате его приговорили к 20 годам одиночного заключения. При этом один день в месяц его не должны были кормить.

Принцип умер в тюремной больнице 28 апреля 1918 года. Его кости были так изъедены туберкулезом, что ему пришлось ампутировать правую руку. Его похоронили в безымянной могиле, но потом эксгумировали и перевезли в 1920-х годах его останки в Сараево, где они и лежат до сих пор.

Тим Батчер — автор книги «Курок: охота за убийцей, который принес миру войну» (The Trigger: Hunting the Assassin Who Brought the World to War).

"Убили, значит, Фердинанда-то нашего", – этой фразой пани Мюллеровой, служанки главного героя, начинаются "Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны" . Для большинства людей спустя сто лет после его гибели в Сараеве наследник австро-венгерского престола остается, как и для пани Мюллеровой, не более чем человеком-мишенью.

– К 1914 году Босния уже 35 лет находилась под властью Австро-Венгрии. Известно, что в целом населению провинции, в том числе боснийским сербам, жилось лучше, чем их соплеменникам в собственно Сербии. С чем же был связан подъем радикальных националистических настроений, носителями которых были Гаврило Принцип и его товарищи по группе "Млада Босна", организовавшей убийство эрцгерцога? И были ли противоречия между Австро-Венгрией и Сербией настолько непримиримыми, что их можно было разрешить только войной?

– Я только что вернулся с международной конференции историков в Сараеве, где этот вопрос как раз живо обсуждался. Версии есть разные. Некоторые коллеги обращают внимание на то, что Австро-Венгрия незадолго до убийства продала Сербии большую партию винтовок. Это говорит о том, что она не собиралась воевать: кто же поставляет оружие своему врагу? Что же касается националистических настроений, то здесь были разные факторы. Нельзя забывать о противоречиях между тремя народами, жившими (и живущими) в Боснии – сербами, хорватами и мусульманами-босняками. Если боснийские сербы считали, что их земля должна принадлежать Сербии, то у хорватов и мусульман был другой взгляд на это, они были более лояльны австро-венгерской власти. Хотя в Боснии жилось получше, чем в Сербии, но национализм не связан напрямую с уровнем жизни. Идея объединения национальных территорий служила ядром сербского национализма.

– А Австро-Венгрия не могла предложить сербскому населению Боснии какую-то политическую модель, которая бы его устроила?

– Босния и Герцеговина была оккупирована Австро-Венгрией в 1878 году по решению Берлинского конгресса , в 1908-м – окончательно аннексирована. Все это надо рассматривать в более широком европейском контексте. Действовал тут и русский фактор: Россия традиционно поддерживала Сербию, а значит, опосредованно – и сербский национализм в Боснии. Что касается габсбургской власти, то это была жесткая и эффективная бюрократия, она оставила в Боснии свой след, там до сих пор много красивых зданий, построенных в австрийский период. Это все было рассчитано на века, но местным населением все равно воспринималось как чужое.

– Историки десятилетиями разбирают вопрос о том, насколько тесно были связаны террористы из "Млады Босны" с официальными властями Сербии. По вашему мнению, кто тогда был ближе к правде – Вена, обвинившая сербские власти в покровительстве убийцам, или Белград, утверждавший, что не имеет с ними ничего общего?

Во время визита Франца Фердинанда надлежащие меры безопасности не были приняты – и, учитывая, что у наследника было много врагов, некоторые историки полагали, что это было сделано специально

– Версия о связи "Млады Босны" с Сербией весьма распространена, но есть вопрос: с какой Сербией? Там, с одной стороны, была тайная офицерская организация "Черная рука" ("Единство или смерть") , а с другой – правительство Николы Пашича и правящая династия Карагеоргиевичей . И отношения между двумя этими группами были непростыми. Пашич стремился дистанцироваться от заговорщиков. Его в чем-то можно сравнить со Столыпиным , мечтавшим о долгом периоде мира для России – так и Пашич, судя по всему, не собирался воевать в 1914 году. Существует и своеобразная антиавстрийская версия сараевского убийства. Известно, что во время визита Франца Фердинанда надлежащие меры безопасности не были приняты – и, учитывая, что у наследника было много врагов, некоторые историки полагали, что это было сделано специально, эрцгерцога подставили под пули. Но всей истины, боюсь, мы никогда уже не узнаем.

– Как сегодня на Балканах оценивают события столетней давности? Кто для общественного мнения Гаврило Принцип и его друзья – герои? Преступники? Запутавшиеся идеалисты, заслуживающие сожаления?

– Если брать Сербию, то там, за исключением, быть может, профессиональных историков и интеллектуалов, остается в силе старое представление о том, что это национальные герои. Конечно, в других странах есть и другие мнения – что это был политический терроризм. Вообще, чем отличается исторический подход от политического? Применительно к Первой мировой войне искать ее причины – это исторический подход, а заниматься вопросом "кто виноват?" – скорее политический. На конференции в Сараеве, о которой я упоминал, многие историки выступали в роли политиков, ставя в первую очередь вопрос об ответственности за войну, который сейчас, как мне кажется, уже не имеет смысла.

– А кто эти люди, члены "Млады Босны", лично для вас?

– С одной стороны, они, конечно, искренне хотели национального освобождения. С другой – это были совсем молодые люди, не очень образованные и несколько запутавшиеся. Они не могли представить себе, к каким чудовищным последствиям приведет их шаг. Они боролись за национальную свободу, но в результате Первой мировой никакого торжества свободы не наступило, – отмечает российский историк-балканист Сергей Романенко.

Неприятный человек из Конопиште

Франц Фердинанд был удобной мишенью по разным причинам. Его не любили и побаивались многие – не только из-за его политических взглядов, суливших в случае прихода наследника к власти резкие перемены, но и из-за непростого, тяжелого характера. Эрцгерцог был вспыльчив, горяч, хотя отходчив – несправедливо кого-то обидев, он был способен от всего сердца извиниться перед ним. Другой его неприятной чертой была его подозрительность. Она, впрочем, во многом объясняется обстоятельствами его жизни.

Наследником трона Франц Фердинанд стал случайно. В 1889 году покончил с собой , не вынеся груза житейских и психологических проблем, единственный сын императора Франца Иосифа – Рудольф. По закону следующим наследником должен был стать младший брат монарха, эрцгерцог Карл Людвиг, но он был пожилым и абсолютно аполитичным человеком и уступил место в "очереди" к трону своему старшему сыну – Францу Фердинанду. Император недолюбливал племянника – они были слишком разными людьми. Когда в тридцатилетнем возрасте Франц Фердинанд заболел туберкулезом и надолго уехал из Вены на лечение, старый монарх стал давать важные поручения младшему племяннику – Отто, что вызвало ярость больного Франца Фердинанда. Биограф наследника Ян Галандауэр пишет: "Габсбурги всегда отличались подозрительностью, а Франц Фердинанд особенно. К этому необходимо добавить психические изменения, сопровождающие туберкулез. Один из специалистов, занимающихся влиянием туберкулеза на психику больных, называет возникающую у них подозрительность “туберкулезным психоневрозом с параноидальными элементами" . Эрцгерцогу казалось, что все вокруг настроены против него и строят козни, чтобы помешать ему унаследовать престол. Как писал позднее Стефан Цвейг , "эрцгерцогу не хватало качества, которое в Вене издавна ценили превыше всего – легкого обаяния, шарма". Не улучшило его характера даже излечение от тяжелой болезни, что многие тогда посчитали чудом.

История женитьбы Франца Фердинанда тоже не способствовала его популярности в глазах императора и двора – хотя несколько улучшила его имидж в глазах широкой общественности. Роман с чешской графиней Софией Хотек, на которой он решил жениться, поставил Франца Фердинанда перед жестоким выбором: отказаться от любимой женщины или от прав на трон. Ведь закон лишал права наследования короны членов императорского дома, заключивших неравный брак. Со свойственным ему упорством Франц Фердинанд уговорил императора сохранить за ним право наследования – в обмен на отказ от этих прав для его детей от брака с Софией Хотек. Недоброжелатели наследника отыгрались на его жене: София как "неравная родом" во время церемоний и мероприятий, согласно строгому этикету венского двора, не смела находиться рядом с мужем. Франц Фердинанд злился, но терпел, мечтая о том, как он отомстит своим недругам, когда взойдет на престол.

Франц Фердинанд злился, но терпел, мечтая о том, как он отомстит своим недругам, когда взойдет на престол

Брак с Софией (император, относившийся к ней неплохо, дал ей титул княгини фон Гогенберг) оказался очень счастливым. В нем родились трое детей – София, Макс и Эрнст. Судьба сыновей Франца Фердинанда, кстати, была непростой: в годы Второй мировой оба они, не скрывавшие ненависти к нацизму, были брошены в концлагерь Дахау. Но вырастали дети в купленном наследником трона замке Конопиште под Прагой в атмосфере любви и радости. В кругу семьи замкнутый и раздражительный Франц Фердинанд становился другим человеком – веселым, обаятельным и добрым. Семья была для него всем – недаром последние слова эрцгерцога были обращены к жене, умиравшей рядом с ним на сиденье автомобиля: "Софи, Софи! Живи, ради наших детей!".

Семейная жизнь Франца Фердинанда и Софии. Конопиште, Чехия

Правда, на семейные радости времени у эрцгерцога было не так уж много: он был назначен главным инспектором вооруженных сил Австро-Венгрии и много внимания уделял улучшению состояния армии и флота. Собственно, и поездка в Сараево имела прежде всего характер военной инспекции. Кроме того, наследник и его окружение разрабатывали планы крупномасштабных реформ, которые должны были обновить величественное, но обветшавшее здание Габсбургской монархии.

Реформы последней надежды

О том, каким политиком был эрцгерцог Франц Фердинанд и какие планы он вынашивал, Радио Свобода рассказал чешский историк, профессор Карлова университета (Прага) Милан Главачка .

– По воспоминаниям многих современников, после сараевского убийства реакция общества в Австро-Венгрии на случившееся была спокойной и даже равнодушной. Наследник престола был не слишком популярен у подданных. С другой стороны, известно, что у Франца Фердинанда были планы крупных реформ, которые позволили бы модернизировать Габсбургскую монархию. Чем обусловлена противоречивая репутация эрцгерцога?

– Как это часто бывает с историческими личностями, можно говорить о двух образах Франца Фердинанда: с одной стороны, об образе, созданном массмедиа и отчасти историографией, и с другой – об образе, более близком к реальности. Непопулярность Франца Фердинанда была следствием некоторых его личных качеств. Ну, скажем, той строгости и порой надменности, с которой он обращался со своими слугами в замке Конопиште под Прагой, или его охотничьей мании, этого истребления эрцгерцогом тысяч зверей. К концу жизни он даже был глуховат от того, что слишком часто стрелял.

Что касается его реформаторских устремлений, то они тоже во многом окружены мифами. Считается, что он пытался спасти монархию, разрабатывал планы преобразований. Все это так, но эти планы были несовершенны и зачастую недостаточно продуманны. Очень многое в политике наследника определяла его неприязнь к венграм, точнее – к дуалистическому устройству Австро-Венгрии, которое, как он считал, ослабляло монархию. Он стремился ослабить усиливавшиеся позиции венгерской правящей элиты.

– Ну, демократом он действительно не был. С другой стороны, австро-венгерское общество было достаточно развитым и культурным. Просто так устранить или сильно ограничить то, что уже стало частью политической традиции, что работало на протяжении десятилетий – парламент, свободу прессы и дебатов, коалиционные правительства и так далее, – было вряд ли возможно. Разве что путем государственного переворота, но в таком случае он не мог бы рассчитывать на какую-либо поддержку общества.

Другой миф, окружающий фигуру Франца Фердинанда, – это представление о том, что он, мол, был тем самым Kriegshetzer, "поджигателем войны". Этот миф возник во многом из-за того, что незадолго до отъезда в Сараево, в середине июня 1914 года, эрцгерцог принимал в Конопиште германского императора Вильгельма II . Они долго общались тет-а-тет, содержание этого разговора осталось неизвестным, но после Первой мировой возникла такая интерпретация: вот именно там и тогда, мол, обсуждались агрессивные планы Германии и Австро-Венгрии. Если мы посмотрим на документы, в частности, на обширную переписку Франца Фердинанда с министром иностранных дел Леопольдом фон Берхтольдом , то увидим, что дела обстояли в точности наоборот. Наследник престола знал внутренние слабости своего государства и понимал, что если Австро-Венгрия активно вмешается в военный конфликт в Европе, это может ее уничтожить.

– Это касалось и возможной войны с Россией?

Безусловно. Франц Фердинанд справедливо полагал, что такую войну Габсбургская монархия – как, вероятно, и русская, тут у него тоже иллюзий не было – не пережила бы. И именно поэтому он противостоял "партии войны" при дворе и в правительстве, в том числе начальнику генштаба Члены этой "партии" полагали, что война будет локальной, только против Сербии или Италии, а вся система взаимных союзнических обязательств, которыми были связаны члены обеих коалиций великих европейских держав, не будет приведена в действие. Эти люди также делали ставку на то, что Россия не успела реализовать программу перевооружения армии, а потому воевать не решится. Насчет перевооружения – это было правдой, но, несмотря на это, в 1914 году Россия немедленно вступила в войну на стороне Сербии. А Франц Фердинанд именно этого и опасался – как оказалось, оправданно.

– За Францем Фердинандом закрепилась также репутация "друга" славянских народов Габсбургской монархии, чьи интересы он стремился защищать, прежде всего от правящих кругов Венгрии. Это тоже миф?

– Наследник стремился играть куда бóльшую политическую роль, чем та, которую ему отводил император Франц Иосиф. Отчасти это ему удавалось – так, министр иностранных дел Берхтольд обо всех своих политических шагах консультировался с эрцгерцогом. И их переписка говорит о том, что главной целью Франца Фердинанда было ослабление позиций Венгерского королевства в рамках монархии. Для этой цели он готов был использовать как союзников другие народы. Но вряд ли он пылал к ним особой любовью – в его письмах есть и такие выражения, как "балканские псы", например. Что касается, скажем, чехов, то здесь самое известное дело – афера Карела Швиги, деятеля Чешской национальной социалистической партии, передававшего сотрудникам Франца Фердинанда конфиденциальную информацию о чешских политиках. Но это был именно сбор информации, а не какие-то тесные контакты наследника с чешскими политиками. Хотя были у эрцгерцога и доверенные лица в политических кругах – словак Милан Ходжа, например, который позднее, в конце 1930-х годов, стал премьер-министром Чехословакии.

– Известна романтическая история любви Франца Фердинанда и чешской графини Софии Хотек и их последующего очень гармоничного брака. Они и умерли в один день, как положено идеальным супругам. Но имела ли графиня София, впоследствии княгиня фон Гогенберг, какое-либо политическое влияние на своего мужа? Например, защищала ли она интересы чехов?

– Ну, чешкой графиню Хотек можно назвать лишь условно. Да, она принадлежала к старинному чешскому аристократическому роду. Но воспитание детей, особенно девочек, в таких семьях к тому времени давно уже велось главным образом на языке их родителей – немецком. В принципе же аристократия была космополитичной в культурном плане. София фон Гогенберг, исходя из того, что о ней известно, производит впечатление совершенно аполитичной дамы, верующей католички, верной и преданной жены. Ни к каким политическим интригам София причастна не была. Она вместе с детьми создала для Франца Фердинанда в Конопиште ту обстановку домашнего уюта и радости, в которой он был действительно счастлив.

Наследник стремился играть куда бóльшую политическую роль, чем та, которую ему отводил император Франц Иосиф

– Если вернуться к состоянию Австро-Венгрии перед войной: чем стал для нее 1914 год? Ускорила ли война уже начавшееся разложение этого несколько устаревшего государства, или же у "дунайской монархии" были шансы на выживание?

– Это вопрос из серии "если бы", это так называемая "виртуальная история", которую историки не очень любят.

– В отличие от журналистов.

– Да, это такая интересная игра. Мы не можем знать, что произошло бы, если бы война не началась. Но известно, что политический и интеллектуальный мир Центральной Европы к 1914 году давно "привык" к существованию монархии Габсбургов. Если почитать тогдашнюю публицистику, даже чешскую, при всем недовольстве чехов многими порядками в Австро-Венгрии, то за небольшим исключением – кружком интеллектуалов вокруг журнала "Самостатност" – все они рассуждали о будущем, отталкиваясь от существования Габсбургской монархии как естественной государственно-правовой рамки. Вопрос стоял не более чем о степени возможной автономии для разных народов монархии. Вот к ней – стремились, в том числе и чехи. Там стоял вопрос об отношениях с немецким меньшинством в рамках Чешского королевства – это была треть населения, два с половиной миллиона человек. И вот Вена вела себя в этом плане ответственно: она инициировала переговоры между чехами и немцами, но не вмешивалась в них – мол, вы сами на месте договоритесь на условиях, которые вас устраивают, – будет ли это, например, такая модель, которая существовала в Галиции, или что-то еще. Но до начала войны конкретных результатов этот процесс не принес.

– Опыт Габсбургской монархии как таковой – это нечто, принадлежащее далекому прошлому, или кое-что из него можно использовать и сейчас – к примеру, при строительстве и реформировании Евросоюза, который, как и Австро-Венгрия, является пестрым, многонациональным образованием?

– Я думаю, каждый исторический опыт уникален. Но кое-какие уроки извлечь можно. Например, языковая политика ЕС куда более либеральна, чем в Габсбургской монархии. Документы Евросоюза переводятся на языки всех 28 стран-членов. Правда, это, конечно, очень дорогостоящее решение. Другая общая черта – единый рынок, без таможенных и финансовых барьеров. Но, с другой стороны, сейчас мы видим, что одна свобода торговли всех проблем не решит. ЕС кое-чего не хватает, определенной объединяющей идеи. Ну и третье, то, что было характерно для монархии и необходимо в сегодняшнем ЕС – это тенденция к единству права, – считает чешский историк Милан Главачка.

Сербский террорист, член организации «Млада Босна», 28 июня 1914 года убивший эрцгерцога Франца Фердинанда.

Обыгрыш фамилии и слова «принцип»

Если в вопросе есть слово «принцип», нельзя не обсудить нашего эрцгерцога. См. также Принцип домино , Принцип неопределённости Гейзенберга , Принцип Паули .

Карла Луиса Марию д"Эсте пригласили участвовать в открытии музея и прочесть речь в ратуше одного из европейских городов. Он отдавал себе отчет, сколь рискованна поездка, но все же пошел на принцип и поехал. Мы не спрашиваем, что мы пропустили в полном имени упомянутого аристократа. О поездке в какой город идет речь?

Ответ: Сараево.

Комментарий: Речь в вопросе шла об эрцгерцоге Франце Фердинанде Карле Луисе Марии д"Эсте, убитом в Сараево сербским студентом Гаврило Принципом. На что мы собственно и намекали фразой "пошел на принцип".

Этот злосчастный лимузин "мерседес-бенц" переходил из рук в руки и каждому из новых владельцев нес несчастье. Люди попадали в аварии, гибли, становились калеками, сходили с ума, кончали жизнь самоубийством. Кровавый список прервался только после того, как машину выставили в качестве экспоната в одном из музеев Вены. Трагическое событие, с которого вся эта история началась, в принципе, произошло в другом городе. Назовите этот город.

Ответ: Сараево.

Комментарий: 28 июня 1914 г. в Сараево Гаврила Принцип убил эрцгерцога Франца Фердинанда с супругой.

Источник: "Секретные материалы 20 века", 2007, N 18.

Мы не спрашиваем о принципе действия этого "стартового" пистолета - ответьте, чему он дал старт в свое время.

Ответ: Первой мировой войне.

Комментарий: Это Browning 1910, из которого Гаврило Принцип застрелил Франца Фердинанда.

Уважаемые знатоки, в Комсомольской Правде, на предпоследней странице, была рубрика "Вешки", посвященная событиям какого-либо одного года. Как вы думаете, какому году в начале XX века посвящалась рубрика в N151 за 2000 г., если первая статья этой рубрики была озаглавлена: "Принцип года".

Ответ: 1914

Комментарий: В 1914 г. выстрел Гаврилы Принципа в эрцгерцога Фердинанда стал поводом для начала I мировой войны.

Источник: КП. 2000г. N151. Стр. 23.

В последние годы обыгрыш становится двухходовым: сначала нужно догадаться до слова «принцип», а потом уже проассоциировать; таким образом, этот ход постепенно превращается в пуант, но всё же ещё не превратился.

Персонаж романа Демьяна Кудрявцева "Близнецы" говорит, что родился в тот самый год, когда СЕПТИМИЙ пошел на СЕВЕР. Мы не просим вас назвать этот трагический для всего мира год. Какие слова мы заменили словами "СЕПТИМИЙ" и "СЕВЕР"?

Ответ: Гаврило, принцип.

Зачёт: Капитализация и порядок слов не важны.

Комментарий: Год 1914. Обыгрывается имя и фамилия Гаврилы Принципа, убившего эрцгерцога Фердинанда, после чего началась Первая мировая война. Септимий Север - римский император 193-211 гг. н.э., родоначальник династии Северов, хотя для вопроса это совершенно не важно.


25 июля 1894 г. родился человек, сыгравший роковую роль в мировой истории. Гаврило Принцип в 1914 г. застрелил наследника австрийского престола Франца Фердинанда, что послужило поводом для начала Первой мировой войны . Кем на самом деле был самый известный террорист ХХ в., и что им руководило в тот момент?



Гаврило Принцип родился в Боснии, в крестьянской семье. В его биографии много белых пятен, но известно то, что он обладал острым умом и талантом в изучении языков, ровесники считали его смелым и честным. Об освобождении Боснии он мечтал с 13 лет, когда его отправили учиться в Сараево. В ученические годы он стал членом революционного кружка – радикальные взгляды были в то время очень распространены в молодежной среде. В 1908 г. Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину, а сербские националисты боролись за то, чтобы эти земли с проживающим на них сербским населением стали частью Великой Сербии. Ведущую роль в террористической борьбе против Австро-Венгрии играла революционная организация «Млада Босна» («Молодая Босния»), членом которой в 1912 г. стал 17-летний Гаврило Принцип.



«Млада Босна» и влияющее на нее тайное общество сербских националистов «Черная рука» считали террор самым эффективным методом борьбы. Их объектами становились австро-венгерские чиновники и политические деятели. В январе 1914 г. было принято решение о покушении на престолонаследника Австро-Венгрии, эрцгерцога Франца Фердинанда. Это должно было произойти 28 июня, во время визита эрцгерцога в Сараево. Гаврило Принцип входил в число шести потенциальных исполнителей «приговора». Для каждого из них умереть за свои убеждения было делом чести.



У всех террористов-исполнителей, помимо бомб и револьверов, были ампулы с цианистым калием, который они должны были принять после убийства эрцгерцога. Боевики не были профессиональными диверсантами, первые три из них просто не решились бросить бомбу. Четвертый сделал это, но Франц Фердинанд не пострадал. Гаврило Принцип посчитал миссию проваленной, и отправился в кафе за сэндвичем и кофе. Когда он вышел оттуда, увидел прямо перед собой машину эрцгерцога, застрявшую в толпе людей. Пока водитель пытался развернуть машину, Гаврило достал револьвер и выстрелил в эрцгерцога и его супругу. Дело было доведено до конца – оба погибли. Террорист не смог покончить с собой, в октябре 1914 г. его судили, приговорив к 20-летнему тюремному заключению – несовершеннолетних не приговаривали к смертной казни. Через 4 года он скончался в тюрьме от туберкулеза.



Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии, глава сербского правительства просил защиты у российского императора Николая II. Вслед за этим Франц-Иосиф объявил войну Сербии, Россия начала всеобщую мобилизацию, Германия потребовала ее прекратить и, не получив ответа, 1 августа 1914 г. объявила войну. Вслед за Россией в войну вступили Великобритания, Франция и другие страны. Первая мировая стоила жизни 20 млн человек.

неудачные покушения на советских вождей

застрелил австро-венгерского престолонаследника эрцгерцога Франца Фердинанда и его жену Софию , что послужило поводом к началу Первой мировой войны .

Биография

Он подбежал к машине, выхватил браунинг и, как циничный и опытный киллер, с ходу выстрелил Софи в живот , а когда Франц Фердинанд (сидевший впереди супруги) повернулся, прицелился и выстрелил ему в шею. Как и Чабринович, он попытался отравиться, и его вырвало. Затем он попытался застрелиться, но набежавшие люди отобрали у него пистолет. Как и Чабриновича, его избили - так жестоко, что в тюрьме ему пришлось ампутировать руку. По другой версии, маршрут не изменяли, а шофёр первой машины помогал заговорщикам.

Фердинанд и его жена были перевезены в резиденцию губернатора, где они умерли не более чем через час после выстрелов.

Все шестеро заговорщиков были арестованы. Они отказывались отвечать на вопросы следователей, только один из них (вероятно, Данило Илич), всё же раскрыл все детали, в том числе заявил, что оружие было предоставлено сербским правительством.

Принципа не могли приговорить к смертной казни, поскольку ему было только 19 лет, и по австро-венгерским законам он был несовершеннолетним . Он был приговорён к максимально возможному сроку - 20 годам тюремного заключения. Он содержался в тюрьме в тяжёлых условиях и умер от туберкулёза 28 апреля 1918 года в Терезинштадте (ныне Терезин , Чехия; впоследствии тюрьма использовалась как концентрационный лагерь в годы Второй мировой войны). Остальные заговорщики, кроме Данило Илича, тоже были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Данило Илич и ещё два террориста - Велько Кубрилович и Мишко Йованович - были повешены 3 февраля 1915 года .

Австро-Венгрия предъявила Сербии унизительный Июльский ультиматум . Сербия согласилась со всеми условиями последнего, кроме права представителей австрийского правительства участвовать в расследовании инцидента. Австро-Венгрия обвинила Сербию в неискренности и объявила ей войну, что послужило толчком к началу Первой мировой войны. Одним из последствий Первой мировой войны стал распад Австро-Венгерской империи . Это произошло через шесть месяцев после смерти Гаврилы Принципа.

Память

В честь Гаврилы Принципа названы улицы в столице Сербии Белграде (улица Гаврила Принципа), сербском городе Ниш и даже в городе Бар в Черногории , хотя именно Черногория в результате Первой мировой войны потеряла независимость.

В июне 2014 года, к 100-летней годовщине сараевского убийства, в Источно-Сараеве в Республике Сербской в составе Боснии и Герцеговины поставили памятник Гавриле Принципу. Присутствовавший на церемонии открытия президент Республики Сербской Милорад Додик заявил, что сербы гордятся предками, боровшимися за сохранение своей идентичности . Большую популярность он получил у властей Сербии - в 2015 году президент страны Томислав Николич открыл ему памятник в Белграде, заявив, что «Гаврило Принцип был героем, он был символом идеи освобождения» .

Напишите отзыв о статье "Принцип, Гаврило"

Примечания

Литература

  • Драго Љубибратић Гаврило Принцип, Нолит, Белград 1969.
  • Vladimir Dedijer La route de Sarajevo, Gallimard, Paris 1969. (фр.)
  • Michèle Savary La vie et mort de Gavrilo Princip, L’Age d’Homme 2004. (фр.)
  • Dušan T. Bataković Histoire du peuple serbe, Lausanne, L’Age d’Homme 2005. (фр.)

Ссылки

Отрывок, характеризующий Принцип, Гаврило

M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.