Одна из функций речи - деление на свой/чужой. Тот, кто говорит как я, - свой, тот, кто говорит иначе, - чужой, а возможно, даже опасный. При этом каждый из нас говорит на своем собственном русском языке. Северное «оканье» отличается от южного «аканья», некоторые говоры не знают звука «Ц», другие «Ч». Есть и еще различия. Но как ни странно, разные диалекты - это не то, что нас разъединяет, а то, что объединяет. Без них не было бы того литературного русского языка, которым так принято гордиться. Игорь Исаев, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела диалектологии и лингвистической географии Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, доцент Института лингвистики РГГУ, по просьбе «Ленты.ру» прочел на книжной ярмарке Non/fiction открытую лекцию о том, как диалекты русского языка легли в основу литературной нормы.
Чтобы сразу снять вопрос, живы ли русские диалекты, расскажу вам одну историю.
Каждый год наш отдел совершает около 10 экспедиций по территории центра Европейской части России. В конце 2000-го года мы с коллегами поехали в Любытинский район Новгородской области. Обычно записывается речь старшего поколения. Что понятно: люди старые уходят и важно зафиксировать архаичные диалекты. Но на сей раз мы хотели записать речь школьников младшего или среднего звена, потому что детей воспитывают бабушки (родители работают - им некогда). Соответственно, сельские бабушки являются донорами языковой системы для маленьких детей.
И вот мы пришли в одну из школ, стали разговаривать с учителями и обнаружили, что характерная черта русских говоров северо-запада - так называемое причастие в функции сказуемого. В русском языке остались только его фрагменты, как во фразе «Он выпивши», например. А там это активная часть, которая употребляется постоянно.
И вот один из мальчиков встает и говорит: «Марьиванна, я хочу рассказать, как я провел лето. Мы с отцом ходивши на рыбалку, удивши рыбу, наловивши ее столько, что до дома донесши невозможно».
Нам это очень нравится, потому что очевидно, что это диалектная черта, она устойчивая и хорошо сохраняется. Мы получили необходимую нам информацию. После урока подходим к учительнице. Она знает, что мы - диалектологи и что нас интересует. Спрашиваем: «Насколько устойчива эта черта в речи ваших учеников?» Она начинает смущаться: «Вы уж простите нас, пожалуйста, они еще маленькие, они так привыкши...»
В этой истории есть несколько моментов, которые важны для сегодняшнего разговора о русских диалектах как языковом явлении. Первый: учительница засмущалась. Она учитель русского языка. Она должна преподавать литературный язык. И тут мы касаемся коммуникативной функции языка: если человек живет в конкретном диалектном регионе и не пользуется диалектом, то он должен быть готов к тому, что его будут воспринимать как чужого.
Интеллигент в селе - это не всегда хорошо, я вам скажу. Вспомните Шукшина. Человек, который не пользуется местным говором в условиях диалекта - противопоставляет себя коллективу. Это нарушенная коммуникация. Хотите вы этого - получайте. Не хотите - говорите как все. Учитель не может говорить иначе. А потом мы попросили учительницу тоже рассказать о своей работе. И этих перфектов, то есть причастий в функции сказуемого, в ее речи было огромное количество.
Еще один момент: устойчивость диалектных черт. В конце XIX века норвежский славист Олаф Брок был приглашен вторым отделением Императорской Академии наук, которую тогда возглавлял академик Алексей Александрович Шахматов, для того, чтобы он записал некоторые русские говоры и сделал их описание. Он славист, но ухо у него чужое - чужим ухом лучше слышно. И он сделал блестящее описание, которое является классическим до сих пор, хотя больше 100 лет прошло.
Сейчас мы записываем тех, кто родился в 1920-х годах. Тех, кто уже родился при советской власти, кто в 1930-х учился в школе, а в 1960-х были взрослыми людьми. И они до сих пор диалектные. Устойчивость диалектных черт оказалась потрясающей. Когда мы видим вариативность или колебание системы и ждем, что вот сейчас одно явление победит, а второе уйдет, мы не учитываем одной важной вещи - для живого языка эти колебания, свободная вариативность - естественное свойство.
А теперь о диалектах.
Говоря про Брока, я заготовил для вас сюрприз. Это книга 1896 года «Программа собирания сведений по русским говорам», которая издавалась вторым словесным отделением Императорской Академии наук. Сначала идет предисловие, а дальше вопросник. С одной стороны текст, а с другой - чистое место, чтобы человек, получивший эту книгу, мог вписать туда ответы, а потом отправить по адресу, который указан в конце, - на Васильевский остров. Это важная книга - с нее начиналась лингвистическая география и классическая русская диалектология, как дисциплина, которая преподается на всех филологических факультетах России.
После того как ответы на эти вопросы были заполнены, а материалы переданы на Васильевский остров и обработаны лингвистами, вышел большой труд, который назывался «Опыт диалектологической карты русского языка в Европе» 1915 года, где впервые прикладывалась карта диалектного членения русского языка и описывались особенности русского языка. Тогда он назывался великорусским.
Диалектами русского языка считались украинский и белорусский языки. Тогда так устроена была лингвистика. В этом нет политической основы - просто так считали. Потому что это ближайшие восточнославянские родственники. И строго говоря, работая на границе Смоленской области и Могилевской, сложно было разделить, с диалектом какого языка ты имеешь дело. Для этого нужно проводить специальные социолингвистические исследования, чтобы сознание людей подсказало, каким языком они пользуются.
Вроде бы есть очевидный ответ: если люди живут на территории России, то тот же самый диалект они воспринимают как русский. Но не все так просто. На исконно белорусских территориях, которые отошли к России после Великой Отечественной войны, например, люди долго считали себя белорусами.
После того как эта карта была создана, стало очевидно, что диалектные особенности, которые люди слышали, не являются разрозненными. Они структурируются, группируются в определенные объединения. Лингвисты все эти вопросники собрали, обработали, выехали на места, пересобрали сомнительный материал и сделали вот такую карту.
Карта 1915 года достаточно быстро устарела, и уже в начале 1930-х годов стало очевидно, что нужно делать отдельный атлас для каждого языка. Со временем были выпущены «Атлас украинского языка», «Атлас белорусского языка» и «Диалектологический атлас русского языка».
В 1938 году стартовала работа по сбору диалектного материала. Вот по такой маленькой книжечке Академия наук СССР начала собирать материал по новой уточненной программе для того, чтобы изучить русские диалекты.
Обращу ваше внимание, что на картах русского атласа представлен только центр Европейской части России, не вошла Украинская и Белорусская территория. То есть ничего правее и севернее нет. Почему? Потому что это территория, которая является старейшей по заселению славян на этом участке. Все, что заселено дальше за Урал, - это выходцы с этой территории. Поэтому русские говоры целесообразно было изучить сначала на Европейской части России.
Справедливо спросить: почему севернее Петрозаводска не собирался материал? Что, в Архангельске не было старых поселений? Были. Но напомню вам, что материал начинал собираться в 1938 году. Когда диалектологи собрались на работу севернее, их попросили придумать лингвистические причины, по которым туда ехать не надо. Объяснили так: населения мало, и оно расселялось только по рекам. Нелингвистическая причина, повторяю, - 1938 год. Лингвисты могли увидеть много лишнего и привезти не только диалектологическую информацию.
Итак, территория центра Европейской части России. В «Диалектологическом атласе русского языка» нет данных южнее Белгорода. Нет данных восточнее Йошкар-Олы и Саратова, потому что это территория позднего заселения славян. Сравните, было обследовано 4 200 населенных пунктов в центре Европейской части России. Мне удалось за 15 лет ежегодных экспедиций обследовать лишь 176 населенных пунктов. Я провел около 40 диалектологических экспедиций. То есть, объем работы, проделанной диалектологами, был колоссальный. В эту работу были включены все университеты, педагогические институты и училища центра европейской части России и не только. Все преподаватели филологических факультетов получали специальную подготовку, чтобы собирать материал по этому вопроснику.
В нем 298 вопросов, касающихся преимущественно фонетики и морфологии, в меньшей степени лексики и синтаксиса. Это связано с тем, что лексику и синтаксис собирать по говорам достаточно сложно. Собирался только старейший архаический пласт, связанный с земледелием, приготовлением пищи и прочим - тем, что было общее на разных территориях.
Обнаружились любопытные вещи. Выяснилось, например, что многие лингвистические границы совпадают со старыми губернскими, что логично: крестьяне не могли перемещаться за пределы губернской границы. А губернские границы совпадают с еще более архаическими, и многие диалектные явления - племенные по своему происхождению. Это нормально. Всегда у языка есть основа, а основа была племенная.
Диалектное членение русского языка показано так: северные говоры - холодными цветами, южные - теплыми. Я покажу вам сейчас несколько карт, которые характеризуют различные языковые явления.
Вот что примечательно. Мы с вами оцениваем «оканье» как явление диалектное. Но это не что иное, как наше языковое убеждение, связанное с нашим языковым шовинизмом: то, как у нас, - правильно, то, как у других, - неправильно. Но если бы наши предки оставили столицу на территории Владимирско-Суздальского княжества, то наш с вами литературный язык был бы окающим. Как литературный украинский, например. И те, кто говорит на «А», казались бы нам диалектными и очень смешными. Мы же «гОвОрим». И это правильно. А «гАвАрим» – что это такое? «Оканье» было бы литературной нормой.
В смешанном характере специфика так называемых среднерусских говоров. Они совмещают черты порознь характерные для севера и для юга. Наш литературный язык по происхождению - это контаминация двух диалектных стихий: часть явлений северных, часть южных. Что, конечно, не снимает статуса литературного языка как высокого.
Мы с вами посмотрели несколько фонетических карт. Теперь лексическая карта.
А теперь я вам предлагаю поиграть. Это цеп - устройство для молотьбы хлеба. Сделано следующим образом: две палки, одна длинная, вторая короткая. Связаны между собой ремнем или плотной веревкой. Используется в качестве ударного инструмента, чтобы разбить колос, или, как в диалектах его называют, «волоть», чтобы зерно вышло. Потом зерно провевают, чтобы освободить его от мусора. Получается готовый продукт для хранения.
Еще один предмет - ухват.
Возьмем глагол.
Диалектные значения слова «очень».
Диалектное слово «жито».
Когда мы с вами говорим о заселении центра Европейской части России, надо понимать, что она заселялась по-разному. Территории севера, северного наречия, связаны с бывшей новогородской колонизацией - это достаточно рано заселенные территории. Вологодская губерния была плотно заселена уже в XVII веке. А вот что касается юга России, то это, прежде всего, формирование засечной черты, которая была необходима для защиты от набегов. Плюс огромное количество служилых людей приезжало сюда в качестве однодворцев. Вне всякого сомнения, это строительство корабельных верфей в Воронеже в конце жизни Петра I. Это время, когда формируются южные говоры более или менее плотно.
Филология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2011, № 6 (2), с. 670-674
УДК 811.161. 1 ’282
УТРАТА РЕГУЛЯРНОСТИ ПРОЯВЛЕНИЯ ДИАЛЕКТНОГО ФОНЕТИЧЕСКОГО ЯВЛЕНИЯ КАК ПРИЧИНА ЛЕКСИКАЛИЗАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ НИЖЕГОРОДСКИХ ГОВОРОВ)
© 2011 г. И.В. Толкачёва
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
Поступила в редакцию 24.12.2010
Рассматривается одна из причин появления лексикализованных нерегулярных фонетических явлений в русских говорах. Лексикализованная форма диалектного слова часто является отражением процесса утраты фонетическим явлением своей регулярности.
Ключевые слова: диалектная фонетика, нерегулярные изменения, лексикализация.
В настоящее время в России наблюдается активный процесс урбанизации, и деревня как общественно значимая (и с экономической, и с культурологической точек зрения) часть общества отходит на второй план. Это ведет к уменьшению численности сельского населения и к постепенному угасанию или даже вымиранию отдельных деревень. Тем не менее русские народные говоры служат средством общения примерно для трети населения России. Они разнообразны по своей языковой структуре: друг от друга и от литературного языка отличаются особенностями произношения, способами наименования явлений окружающего мира, спецификой грамматических форм и конструкций. Народная речь хранит особые, не всегда выражаемые литературным языком знания: о традиционном ведении хозяйства, о традиционном русском семейном укладе жизни, о национальных обрядах, обычаях, народном календаре, о том, как в народной традиции понимается человек в мире и сам мир. Именно в языке формируются те основы, из которых слагается такое понятие, как ментальность.
Отношение к русским народным говорам в языковой политике нашего государства за последние сто лет существенно изменилось. Если на рубеже Х1Х-ХХ вв. научная и светская общественность была заинтересована в изучении сельского уклада жизни и языка деревни как части национальной культурной самобытности России, то уже в 20-30 гг. XX века начался процесс борьбы с говорами. Это объяснялось, безусловно, политическими установками молодого советского правительства: крестьянство в целом стало рассматриваться как косная масса с
мелкобуржуазным мировоззрением, препятствующая прогрессивному развитию общества; развернулись коллективизация крестьянских хозяйств, борьба с кулачеством и другие реформы сельской жизни . Это не могло не сказаться и на статусе территориальных говоров, которые стали высмеиваться в школах, подаваться как невежественная речь крестьян. За этими нападками терялась красота и стройность диалектной речи в восприятии ее молодыми выходцами из деревень, в которых все больше росла тяга ко всему «городскому». Подобная традиция негативного отношения к народному языку и культуре досталась и современному обществу. В социолингвистическом отношении существенной особенностью современного функционирования территориальных говоров стала новая специфика языкового сознания их носителей: у большинства сельских жителей отношение к диалекту как к единственному и естественному средству общения замещается отчетливо выраженной ориентацией на литературный язык, оценкой его как более престижной коммуникативной подсистемы, а своего говора - как подсистемы социально и функционально ущербной: «Мы и говорить-то не умеем...; - А кто это у вас на фотографиях таких красиво оформленных? - Да уж красиво! // по-деревенски все! (с. Белогорное Сарат. обл.)» ; «Ну, што вам, девчонки, сказать-то? Старые слова-то мы почти уш и не знаем. Вот лопату у нас заступом зовут. А колидор мостом. У меня дочка фсё из института приежжала, жаловалась, мол смеюцца над ней. А в чём тут грех-то, коль мы так говорим? (д. Рамешки Ковернинского района Нижегородской области).
На современном этапе существования русских народных говоров наблюдается активное взаимовлияние различных диалектов русского языка, их взаимодействие с другими идиомами национального русского языка, в частности, усиливается взаимопроникновение просторечных и диалектных элементов, что приводит к освоению диалектной системой просторечных черт и наоборот. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. ученые-социолингвисты говорят уже не только о территориальных говорах как разновидности национального языка, обслуживающей сельских жителей пожилого возраста, но и о формировании на базе локальных говоров и просторечия так называемых полудиалектов (причем о таком векторе развития диалектов говорили еще в 1970-е годы ). Такая языковая система получила возможность существования в результате активных нивелировочных процессов как внутри самих говоров при их взаимодействии, так и под влиянием на диалект литературного языка и просторечия.
Одним из ярких результатов нивелировки диалектных систем становится утрата ими некоторых регулярных особенностей, что проявляется на всех языковых уровнях. Несомненно, самой подвижной подсистемой языка оказывается лексическая. Сами носители говоров осознают уход из активного словарного запаса многих местных слов, замену их литературными: «Как раншэ говорили? Так ведь не так, как теперь. Раньшэ язык-то богаче был. Вот мы теперь говорим „красиво”, а раньшэ: „Оj, до чево жэ баско!”. Баско - это значит красиво. А картинки басуль-ками звали. Это от баско - красивые, ну картинки. Я и щас внукам говорю: „Вот, смотрите-ка, басульки!”» (д. Тарасово Ковернинского района Нижегородской области).
Однако изменения касаются не только лексического уровня. Утрата регулярности проявления некоторых диалектных черт отмечается и на уровне фонетическом. Регулярными языковые явления считаются тогда, когда они наблюдаются в одной и той же позиции (фонетической, грамматической и т.д.) вне зависимости от ее лексического наполнения. Регулярные фонетические особенности говоров являются важными характеристиками фонетических диалектных систем, однако они не охватывают всего многообразия, богатства диалектных явлений. Потеря регулярности ведет к возрастанию роли нерегулярных элементов, процессов, изменений. Нерегулярные особенности не зависят от позиции, проявляются только в отдельных словах или замкнутых группах слов, то есть лексикализуются.
Материалом исследования явились лексемы, тождественные по значению соответствующим словам литературного языка, но отличающиеся от последних своей звуковой оболочкой. Лексемы извлечены нами из картотеки Диалектного словаря Нижегородской области (ДСНО). Анализ наблюдаемых единиц показал, что трансформация внешнего облика части лексем так или иначе обусловлена переходом некогда регулярной диалектной фонетической особенности в разряд нерегулярной, то есть проявляющейся только в ограниченном круге лексем. Остановимся на результатах некоторых из этих процессов:
1. В лексике нижегородских говоров выделяется целая группа лексем, которая имеет произношение и на месте е из этимологического Ь (здесь и далее знак Ь обозначает древнерусский звук [е], или «ять») под ударением: виник «веник», здися «здесь», качилы «качели», купиль «купель», линь «лень», мисяц «месяц», непо-сидливый «непоседливый», ципь «цепь». Историческими предпосылками изменения ударной фонемы [э] в [и] является судьба древнерусской фонемы Ь, которая, полностью исчезнув в литературном языке, по-разному трансформировалась в русских народных говорах. На большинстве территорий произошел процесс, аналогичный тому, который наблюдается в литературном языке, то есть [е] как гласный верхнесреднего подъема более открылся и реализовался в [э]. В ряде разных говоров - как северновеликорусских, так и в южновеликорусских - фонема [е] сохранила свой особый статус, реализуясь или как «э закрытое», или как дифтонг [ие]. Однако таких говоров, где Ь является полноценной фонемой диалектной фонетической системы, очень немного. В ряде же говоров (в том числе и в некоторых нижегородских) регулярным стало позиционное чередование звуков на месте этимологического Ь: t’еt // ¡’и’. Наличие некогда регулярного позиционного чередования в ряде нижегородских говоров доказывается материалами, собранными во время экспедиций диалектологов, а также студентами-заочниками ННГУ. Так, в диалектных материалах 50-70-х годов ХХ в. в говорах Поветлужья как регулярная особенность отмечается наличие двух видов рефлексации гласных на месте орфографического е из Ь под ударением. Установлено, что обычно произносят [э] перед следующим твердым согласным и на конце слова, [и] -между мягкими согласными: [л’эс], [похот’эла], [уйэ"хал ’и], [пр’ин ’эс], [гд ’э]; но [на н ’эд ’ил ’ку], [кому н’э л’ин’], [в’ин’ик], [зам’ис’ош] (Ветл., Варн.)1. В отдельных же населенных пунктах
(р.п. им. Калинина Ветлужского района, на границе с Костромской областью) [и] отмечен во всех позициях: [л’ис], [м’исто], [ст’ины],
[св’ит], [фс’им], [гор’илка] «светильник»,
[гд ’и], [фс’и], [р’иц’ка], [бол ’ит ] [л ’ин ]
Материалы экспедиций последних лет (например, в Белышевском сельском совете Ветлужского района в 2006 году, где автор принимал непосредственное участие) показывают, что подобная позиционная мена уже практически потеряла в исследуемых говорах свою регулярность. Так, нами было зафиксировано постоянное произношение [и] на месте [э] у нескольких информантов только в словах здися, виник; остальные мены носили спорадический характер. Очевидно, такое быстрое угасание регулярной особенности связано с увеличивающимся влиянием литературного языка на диалекты, с уходом из жизни многих людей старшего поколения - носителей исконных ветлужских говоров. Сопоставив территориально зафиксированные в ДСНО лексемы с [и] на месте [э] из «э», обнаруживаем, что их распространение охватывает именно северные районы Нижегородской области, включая Ветлужский и Варнавинский район: виник «веник» (Сем., Варн.), здися «здесь» (Шахун., Воскр., Сем., Варн., Ветл., Кр.-Бак.), купиль «купель» (Ков.), линь «лень» (Кр.-Бак., Сем., Урен.), мисяц «месяц» (Сем., Воскр.), ципь «цепь» (Сем.) (исключение - непосидливый «непоседливый» (Город.), качилы «качели» (Див.). Безусловно, ареалы фиксации некоторых лексем значительно превосходят границы тех районов, где еще в середине ХХ века наличие [и] на месте [э] носило регулярный характер, однако необходимо отметить, что все указанные районы Нижегородской области являются соседними, имеют общие границы, поэтому влияние говоров Поветлужья могло происходить как непосредственно (Уренский, Шахунский, Ко-вернинский, Краснобаковский, Семеновский районы), так и опосредованно (Воскресенский и Городецкий районы). Посредниками во взаимодействии говоров оказывались носители диалекта, например женщины, которые были «взяты замуж» из соседних районов и являлись сами по себе носителями своего родного или уже смешанного говора.
2. В нашем материале наблюдаются случаи замены ударного [а] на [э]: балалейка «балалайка» (Шатк.), жебри «жабры» (Бут., Ворот.), крекать «крякать» (Шаранг.), куфейка «фуфайка» (Бор.), магезин «магазин» (Лыск.), опеть «опять» (Сем., Спас., Шатк.), племенни-ца «племянница» (Чкал.). Явление изменения
гласного [а] в [э] под ударением между мягкими согласными известно как регулярное в некоторой части русских народных говоров. Будучи чисто фонетическим явлением, это изменение образует две условных территории своего распространения. Во-первых, северо-восточный ареал - преимущественно Вологодская группа говоров, где регулярное изменение [а] в [э] в положении между мягкими согласными известно не только под ударением, но и в первом предударном слоге. Во-вторых, рязанский ареал - небольшая по площади территория, где данное изменение известно только под ударением. Если говоры этих территорий знают фонетическое чередование [а] с [э] независимо от лексики, то в достаточно большом количестве говоров, в том числе и на описанных территориях, ученые отмечают наличие лексикализованных (в полном смысле этого слова) единиц, где мена [а] > [э] напрямую связана с семантикой лексемы. Наиболее четкий ареал распространения в русских говорах имеют лексемы опеть, петь, мечик и племенник .
Из описываемых в научной литературе слов в нашем материале встречаем опеть и племен-ница (слово племенник не зафиксировано). Происхождение этих лексем объясняется разными причинами: если в изменении [а] > [э] в слове опеть играет роль возможная слабая уда-ряемость или даже безударность данного слова, то в слове племенница это изменение, вероятно, можно видеть в силу образования данной лексемы от иной основы с е, а не с а (от основы племен-) . Такие наблюдения подтверждаются и данными лингвогеографии, в которых отмечается распространение слова опеть практически на тех же территориях, что и говоры с регулярным изменением [а] > [э], то есть подчеркивается фонетическая основа лексика-лизованного изменения, тогда как слово племенник не имеет достаточно четких общих границ с описанными ареалами, что хотя косвенно поддерживает гипотезу Р.И. Аванесова, но и не противоречит ей .
Развитие представленного изменения [а] > [э] с исторической точки зрения стало возможным, вероятно, вследствие падения редуцированных. Именно этот процесс, по мнению П.С. Кузнецова, стал основой тенденции более активного продвижения языка вперед, поскольку «смещение гласного а вперед и вверх в особенности легко и далеко осуществляется в закрытом слоге, когда на гласный воздействуют с двух сторон мягкие согласные, принадлежащие к тому же слогу, что и гласный... Закрытые же слоги устанавливаются, как известно, лишь в
результате падения редуцированных» .
Как видно из представленных примеров, практически все лексемы не образуют четкого ареала распространения. Однако большинство из них не противоречат основному условию появления [а] > [э]: движение языка вверх в зону звука [э] происходит только в положении между мягкими согласными: раньше-то на ба-лалейках играли; вон в магезин пойдём, а там ситца, штапеля, всего полно.
В анализируемом материале отмечены и две лексемы, где не выполняются условия изменения [а] в [э], то есть данная мена наблюдается не в положении между мягкими согласными, а перед твердым согласным: жебри «жабры», крекать «крякать». В первом слове изменение происходит в положении перед сочетанием согласных «твер-дый+мягкий», а значит, можно предположить, что в этом случае данное сочетание воспринимается как мягкий согласный, хотя вероятна и нечеткая фиксация лексемы (собиратель мог не услышать мягкость последующего согласного ). Второе слово стоит особняком в кругу рассматриваемых лексем. Предположение о возможном образовании от другой основы (кре-), отражающей восприятие звука, издаваемого уткой, кажется весьма сомнительным.
Безусловно, говорить о сохранении в лексемах с описываемым изменением [а] в [э] некогда регулярной фонетической тенденции к продвижению артикуляции из открытой зоны [а] в более переднюю зону [э], думается, неправомерно, поскольку территория распространения исследуемых лексем не входит в обозначенные выше ареалы действия регулярного изменения [а] в [э]. Однако единство основы фонетических изменений как в регулярном, так и в нерегулярном плане очевидно.
3. Диалектные особенности в лексикализо-ванном облике некоторых слов находят объяснение в развитии качества отдельных согласных фонем или их сочетаний на разных территориях русского языка. В первую очередь это касается сочетаний с сонорными носовыми согласными. По северновеликорусским говорам распространено до сих пор достаточно регулярное изменение сочетания вн в мн, носящее ассимилятивный характер. В этом случае образование первого звука приобретает носовой характер и смыкание под влиянием последующего [н]. Однако в среднерусских, да и в части севернорусских, а также спорадически в южновеликорусских говорах регулярность такого изменения или утрачена, или встречается только в лекси-кализованном варианте, не охватывая всех воз-
можных позиций. Наш материал подтверждает такое положение: дамно «давно» (Ветл., Воскр., Ков., Сем., Урен.), деремня «деревня» (Тонк., Шахун.), кромный «кровный» (Тонк.), мнима-ние «внимание» (Город.), мнук «внук» (Б.-Мур., Балах., Богор., Бор., Бут., Варн., Ветл., Ворот., Воскр., Выкс., Город., Кн., Ков., Лыск., Нав., Поч., Сем., Серг., Сосн., Тонк., Урен., Чкал., Шаранг., Шахун.), мнучка «внучка» (Б.-Болд., Бор., Вад., Ветл., Ворот., Воскр., Город., Кн., Поч., Сем., Серг., Сосн., Тонк., Урен., Чкал., Шахун.), ополомник «половник» (Воскр., Ков., Урен.), прамнук (Ветл., Сем., Сосн., Урен.) и промнук (Ков.) «правнук».
Как видно из представленных примеров, территориальное распространение лексем с подобным изменением по большей части сосредоточено в говорах нижегородского севера. Исключением являются слова мнук и мнучка, которые широко представлены в русских народных говорах разных территорий. Кроме того, наши примеры показывают, что практически во всех случаях сочетания, подвергшиеся ассимилятивному изменению, образовались в результате утраты ъ или ь на стыке морфем, когда произошло слияние двух слогов в один, где согласные в новом сочетании должны были приспособиться друг к другу (ср. др-русск. вънукъ, вънимати, давьнии и т.д.). С подобным же изменением отмечаются и диалектно-просторечные образования деепричастных форм типа выпимши, сделамши.
Безусловно, реализация лексикализованных нерегулярных фонетических явлений в русских народных говорах Нижегородской области не исчерпывается вышеописанными случаями. Воплощение нерегулярных изменений, причины их появления и способы закрепления в диалектах гораздо более многочисленны и разнообразны. Однако значительная часть подобных лексем в своей звуковой оболочке отражает процесс стирания некоторых регулярных диалектных фонетических явлений, когда они проявляются уже не в определенной фонетической позиции, а маркируют новое слово в системе диалекта.
Примечание
1. Сокращения: Б.-Болд. - Большеболдинский, Б.-Мур. - Большемурашкинский, Балах. - Балахнин-ский, Богор. - Богородский, Бор. - Борский, Бут. -Бутурлинский, Вад. - Вадский, Варн. - Варнавин-ский, Ветл. - Ветлужский, Ворот. - Воротынский, Воскр. - Воскресенский, Выкс. - Выксунский, Г ор. -Городецкий, Див. - Дивеевский, Кн. - Княгинин-ский, Ков. - Ковернинский, Кр.-Бак. - Краснобаков-
ский, Лыск. - Лысковский, Нав. - Навашинский, Поч. - Починковский, Сем. - Семеновский, Серг. -Сергачский, Сосн. - Сосновский, Спас. - Спасский, Тонк. - Тонкинский, Урен. - Уренский, Чкал. - Чка-ловский, Шар. - Шарангский, Шатк. - Шатковский, Шахун. - Шахунский.
Список литературы
1. Гольдин В.Е., Крючкова О.Ю. Русские народные говоры как национальное богатство и необходимость новой культурно-языковой политики в России [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.russkiymir.ru /russkiymir/ru /derzhava/rm_awards /awards0002.html (дата обращения 11.03.2011).
2. Крысин Л.П. О некоторых изменениях в русском языке конца ХХ века // Исследования по славянским языкам. 2000. № 5. С. 63-91.
3. Коготкова Т.С. Литературный язык и диалекты // Актуальные проблемы культуры речи. М., 1970. С. 104-152.
4. Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров (По материалам лингвистической географии) / Под ред. В.Г. Орловой. - М.: Наука, 1970. 456 с.
5. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1949. 336 с.
6. Русская диалектология / Под ред. П.С. Кузнецова. М.: Просвещение, 1973. 279 с.
THE LOSS OF REGULARITY IN THE MANIFESTATION OF A DIALECT PHONETIC PHENOMENON AS THE CAUSE OF LEXICALIZATION (based on the material of Nizhni Novgorod dialects)
The article considers one of the causes of the lexicalized irregular phonetic phenomena occurrence in Russian dialects. The lexicalized dialect word form is often a reflection of the process of loss of regularity by the phonetic phenomenon.
Keywords: dialect phonetics, irregular changes, lexicalization.
) и т. д. Диалектизмы фразеологические. Устойчивые сочетания, встречающиеся только в говорах. В трату дать (подставить под удар), нести и с Дона и с моря (нести чушь), от ног отстать (сбиться с ног), хрип гнуть (работать с напряжением). Диалектизмы этнографические. Местные названия местных предметов. Обедник, побе-режник, полуношник, шалоник (названия ветров у поморов), журавель (рычаг для подъема воды из колодца), коты (берестяные лапти), новина (суровый холст).
Словарь-справочник лингвистических терминов. Изд. 2-е. - М.: Просвещение . Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. . 1976 .
Смотреть что такое "диалектизмы фонетические" в других словарях:
диалектизмы фонетические Термины и понятия лингвистики: Лексика. Лексикология. Фразеология. Лексикография
диалектизмы фонетические - Слова, в которых отражаются фонетические особенности того или иного диалекта: бочкя, Ванькя (вм.: бочка, Ванька) – южнорусские диалектизмы; курича, цясы (вм.: курица, часы) – северо западные говоры … Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило
Диалектизмы - Диалектизмы характерные для территориальных диалектов языковые особенности, включаемые в литературную речь. Диалектизмы выделяются в потоке литературной речи как отступления от нормы (языковой). Различаются диалектизмы фонетические: например, в… … Лингвистический энциклопедический словарь
- (от диалект) языковые (фонетические, грамматические и др.) особенности, присущие диалектной речи, вкрапливаемые в литературный язык. Иногда используются в качестве стилистического средства в художественных произведениях … Большой Энциклопедический словарь
- (от диалект), языковые (фонетические, грамматические и др.) особенности, присущие диалектной речи, вкрапливаемые в литературный язык. Иногда используются в качестве стилистического средства в художественных произведениях. * * * ДИАЛЕКТИЗМЫ… … Энциклопедический словарь
ДИАЛЕКТИЗМЫ - (от греч. diálektos говор, наречие), слова или устойчивые сочетания в составе литературного языка, свойственные местным говорам. Различают Д. фонетические (передающие особенности звуковой системы говора), словообразовательные… … Литературный энциклопедический словарь
Характерные для территориальных диалектов языковые особенности, вкрапливаемые в литературную речь. Д. выделяются в потоке литературной речи как отступления от нормы. Различаются Д. фонетические: например, цоканье, т. е. произношение… … Большая советская энциклопедия
1) Слова из разных диалектов, нередко используются в языке художественной литературы со стилистической целью (для создания местного колорита, для речевой характеристики персонажей). 2) Фонетические, морфологические, синтаксические,… … Словарь лингвистических терминов
диалектизмы - (от греч. dialektos говор, наречие) слова, принадлежащие какому либо диалекту или диалектам, использую щиеся в языке художественной литературы для создания местного колорита, речевой характеристики персонажей; иногда к диалектизмам относят также… … Терминологический словарь-тезаурус по литературоведению
Эту страницу предлагается объединить с провинциализм. Пояснение причин и обсуждение на странице Википедия:К объединению/15 декабря 2012. Обсуждение дл … Википедия
Раздел 2. Фонетическая система говоров
Тема 2. Фонетическая система говора. Ударный, безударный вокализм.
Ударный вокализм. Различия в составе гласных фонем русских народных говоров. Особенности произношения звуков, представляющих гласные фонемы под ударением. Колебания в произношении гласных среднего и верхнесреднего подъема. Качество фонем <е>, <о>, дифтонги [ие], [уо], их распространение в русских говорах. Модели ударенного вокализма после твердых и мягких согласных.
Позиционные мены гласных: изменение [а] в [е], [е] в [и] между мягкими согласными. Причины изменений звуков.
Безударный вокализм. Системы вокализма в первом предударном слоге. Модели вокализма после твердых согласных. Вокализм с различением гласных нижнего и среднего подъема после твердых согласных: оканье. Вокализм с неразличением гласных нижнего и среднего подъема. Яканье, его основные типы. Еканье, иканье. Вокализм первого предударного слога после шипящих согласных и [ц]. Вокализм заударного слога. Гласные в абсолютном начале слова. Явления диерезы, эпентезы, протезы в говорах.
Тема 3. Консонантизм. Звуковые процессы в области согласных. Актуальные процессы в современных говорах русского языка.
Консонантизм. Состав согласных фонем в диалектных системах. Наличие и отсутствие в говорах фонем <ч’>, <ф>, <ф’>, долгих щипящих. Глухие и звонкие заднеязычные согласные фонемы и их модификации в северно-русских, южно-русских и среднерусских говорах. Артикуляция фонемы <л> в русских говорах. Русские аффрикаты, их модификация в разных диалектных системах. Неразличение аффрикат (цоканье и чоканье). Губные и зубные согласные фонемы. Переднеязычные шипящие фонемы <ш>, <ж>, их модификации.
Преобразование
согласных в пределах слога. Комбинаторные
и позиционные модификации фонем. Явления
ассимиляции и диссимиляции по говорам.
Прогрессивное ассимилятивное смягчение
заднеязычных согласных. Ассимиляция
Раздел 3. Морфология и синтаксис русских говоров
Тема 4. Грамматический строй русских диалектов.
Единство морфологического строя русского языка. Характер диалектных различий в морфологии.
Особенности в склонении имен существительных по говорам: три основных типа склонения и характер распределения имен существительных между ними; наличие или отсутствие нерегулярных типов склонения. Особенности падежных окончаний имен существительных во множественном числе (широкое употребление флексии –а). Тенденция к унификации окончаний имен существительных в единственном и множественном числе.
Местоимения и имена прилагательные. Диалектные различия в склонении личных местоимений: меня, мня, мя и под. Формы 3-го лица: ён, ёна, оне .
Диалектные различия в образовании и склонении прилагательных и неличных местоимений. Стяженные формы прилагательных.
Глагол. Особенности в образовании инфинитива. Формы 3-го лица настоящего времени. Особенности некоторых личных форм нетематических глаголов: еси, даси . Чередование согласных и отсутствие основы в основе настоящего времени.
Остатки сложных форм прошедшего времени. Диалектные особенности в образовании возвратных форм глаголов, глаголов повелительного наклонения, причастий и деепричастий.
Синтаксис словосочетания. Особенности управления в словосочетаниях с предлогами и без предлогов: идти мимо лес; ушел по деньги . Способ выражения прямого объекта при инфинитиве: баня топить . Употребление словосочетаний с двойными предлогами.
Построение простых предложений в говорах. Специфика построения Употребление деепричастий совершенного вида в функции сказуемого.
Употребление повторяющихся союзов при однородных членах и в конце простого предложения.
Диалектные особенности в употреблении постпозитивных частиц.
Особенности строения сложных предложений.
Исчезновение ряда синтаксических диалектных особенностей под влиянием литературного языка. Проникновение литературных конструкций в говоры.
