Кончаловская М.М.
Существует великое множество определений идентичности в различных психологических школах, однако психологов не перестают интересовать особенности формирования и истоки организации идентичности.
В конце XIX века, американский философ и психолог У.Джемс выразил установившееся к тому времени представление об идентичности как о последовательности и непротиворечивости личности. У.Джемс описал идентичность (используя слово «характер») как состояние, когда в человеке наиболее интенсивно и глубоко ощущение собственной активности и жизненной силы, когда внутренний голос говорит: «Это и есть настоящий я», как какое-то «восторженное блаженство», «горькая» решимость сделать все, что угодно, и все преодолеть. По мнению У.Джемса, это состояние переживается всего лишь как настроение или эмоция, не выраженная в слове. Это - активное напряжение, которое должно побудить человека к действию, но без гарантии успеха.
У.Джеймс выделил четыре формы Я: мате-риальное Я (тело, имущество человека), социальное Я (дружба, престиж, оценка другими), духовное Я (процессы сознания, психические способности) и чистое Я, или чувство идентичности (Джеймс У., 1991). У.Джемс отмечал, что личность человека во многих отношениях не является тождественной, так как всегда существуют определенные отличия, выраженные в том, голоден человек или сыт, устал или отдохнул, беден или богат, молод или стар и т.д. Но так же существуют более стабильные и существенные составляющие, например, имя, профессия, отношения к окружающим, способности. Кроме того, изменения в личности происходят постепенно и никогда не касаются сразу всего ее существа, что и обеспечивает ее непрерывность. У. Джемс представляет тождественность в форме умозаключения, основанном или на сходстве существенных черт, или на непрерывности сравниваемых явлений. У.Джемс отмечает, что термин «тождество личности» не следует понимать в смысле абсолютного, метафизического единства, в котором стираются все различия, так как личность в ее настоящем и прошедшем лишь постольку тождественна, поскольку в ней действительно есть тождественность. То же можно сказать и о признаке непрерывности, который сообщает личности только единство «сплошности», цельности, некоторое вполне определенное эмпирическое свойство - и ничего более. (Психология самосознания, С. 31).
Термин идентичность ввел создатель психоанализа З. Фрейд, который выдвинул суждение, утверждающее единство личной и культурной идентичностей, берущих начало в прошлом народа. Впервые детальное описание понятия идентичности было дано в работах американского психоаналитика Э. Эриксона. Он представлял идентичность как сложное личностное образование, имеющее личную тождественность, целостность (ощущение и осознание себя неизменным независимо от изменения ситуации и роли), преемственность своего прошлого, настоящего и будущего, а также признание определённой степени сходства с другими людьми при одновременном видении своей уникальности и неповторимости.
Э. Эриксон рассматривал постижение идентичности как процесс, происходящий в русле не только индивидуальной, но и общественной культуры, как процесс, устанавливающий синтез двух идентичностей - социальной и личностной. Согласно Э. Эриксону, «С точки зрения психологии формирование идентичности предполагает процесс одновременного отражения и наблюдения, процесс, протекающий на всех уровнях психической деятельности, посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии; в то же время он оценивает их суждения о нём с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с ними и с типами, значимыми для него. Этот процесс протекает большей частью подсознательно - за исключением тех случаев, когда и внутренние условия и внешние обстоятельства усиливают болезненное или восторженное «сознание идентичности»» (Эриксон,1996). Социальная идентичность определяется Эриксоном как личностное образование, которое отражает внутреннюю солидарность человека с групповыми идеалами и стандартами, а также те наши характеристики, благодаря которым мы делим мир на похожих и непохожих на себя.
Э. Эриксон утверждал, что идентичность развивается на протяжении всей жизни человека. Этот процесс охватывает одновременно дифференциацию и интеграцию различных взаимосвязанных элементов (идентификаций), образующих для каждого человека универсальную структуру. Дифференциация становится всё более содержательной по мере того, как расширяется круг значимых для индивида лиц.
Каждый из кризисов является критичным только на одной стадии, однако, как считает Эриксон, след от него присутствует в течение всей жизни. Так, успешность приспособления человека к жизни на каждой стадии развития влияет на то, как он справится со следующим кризисом.
Дж. Марсиа, развивая идеи Эриксона, предложил другой пример структурного анализа идентичности. Он создал свою концепцию на основании эмпирических исследований с подростками. Дж.Марсиа определил идентичность как «структуру эго - внутреннюю, самосоздающуюся, динамическую организацию потребностей, способностей, убеждений и индивидуальной истории» (Marcia,1980). Он выдвинул предположение, что идентичность проявляется феноменологически через наблюдаемые паттерны «решения проблем». Например, подросток для достижения идентичности должен решить такие проблемы, как идти учиться или работать, какую выбрать работу, вести ли половую жизнь и т. п. Решение каждой, даже незначительной жизненной проблемы вносит определенный вклад в достижение идентичности. По мере принятия все более разнообразных решений относительно себя и своей жизни развивается структура идентичности, повышается осознание своих сильных и слабых сторон, целенаправленности и осмысленности своей жизни. Дж. Марсиа подчеркивает, что развитие идентичности может включать многие другие аспекты, но его модель базируется именно на аспекте решения проблем.
В работах А. Ватермана в центре внимания находится ценностно-волевой аспект идентичности. По его мнению, идентичность связана с наличием чёткого самоопределения, включающего выбор целей, жизненных ценностей, которым человек следует на протяжении всей жизни.
В научной литературе существует по меньшей мере три основных подхода к определению идентичности языковой личности:
1) социопсихологический – идентичность создается отчасти как собственное «Я», отчасти – в зависимости от групповой принадлежности; с этой точки зрения, «Я»-идентичность многолика, состоит из множественных идентичностей и находится в тесной связи с культурой;
2) коммуникативный – подход, согласно которому идентичность возникает не только на основе собственного «Я», но и в процессе обмена сообщениями с другими индивидами;
3) критический – попытка понять закономерности формирования идентичности на основе исторического, политического, экономического контекстов; сторонники этого подхода полагают, что идентичность приписывается индивидууму еще до его рождения, настаивают на динамической сущности идентичности.
Представители всех подходов считают, что ядром идентичности является «образ самого себя», слитый с культурой, в целостном восприятии действительности индивидом.
Проблему идентичности языковой личности можно свести к двум вопросам: «Кто я?» и «Как я впишусь в этот мир?». Эти вопросы взаимосвязаны и взаимозависимы.
Необходимо учитывать следующие факторы, составляющие идентичность языковой личности:
– самоценность собственного «Я», самовосприятие и самооценка;
– самоотождествление с определенными группами других личностей;
– идентификация личности со стороны окружающих;
– соотношение между самоидентификацией и идентификацией со стороны окружающих.
Личность вырастает на почве родной культуры, бессознательно или сознательно впитывая все то, что обозначается понятиями «ментальность», «менталитет», «дух народа». На протяжении человеческой жизни индивидуальная идентичность переплетается с коллективной. Понятие коллективной идентичности включаетгеографический, исторический, культурный элементы, каждый из которых накладывает отпечаток на языковую личность.
Социализация предполагает усвоение индивидом культурно-исторического опыта, системы правил и норм того общества, к которому он принадлежит, определение собственного места в социуме с точки зрения экономической, религиозной, этеической и статусной принадлежности.
По мнению Б.С. Ерасова, собственно личностное начало формируется через механизмы выбора того или иного типа поведения, ценностей и смыслов в этой общепринятой системе. Личность не выбирает общество, в котором ей суждено родиться, и свобода ее выбора ограничена системой правил и норм, бытующих в обществе, к которому она принадлежит в силу сложившихся обстоятельств.
Согласно А.А. Шестакову, личностная идентичность также строится на отношении человека к самому себе.
Для каждого индивидуума существует иерархия различных аспектов групповой идентичности, распределяющихся в зависимости от индивидуальных приоритетов личности. Кроме того, в индивидуалистских культурах личностная идентичность ценится в большей степени, нежели в коллективистских культурах.
Средствами идентичности могут служить «ключевые символы»: эмблемы, флаги, одежда, жесты, артефакты и т. д. Ведущее место занимает язык, который отражает этническую, национальную, географическую и прочую принадлежность личности.
Когда человек попадает в иное лингвокультурное пространство, он должен быть готов к тому, что его идентичность будет восприниматься иначе, чем в родной культуре, что обусловлено как языковыми, так и поведенческими факторами. Вот лишь некоторые из причин кризиса идентичности, возникающего в процессе межкультурной коммуникации:
– неспособность адекватно выразить свое «Я» на иностранном языке;
– неспособность собеседников, общающихся с коммуникантом на его родном языке, адекватно оценить его «Я»;
– неумение извлечь культурно-специфическую информацию из речевых сообщений друг друга;
– неготовность правильно определить свое место в инокультурном социуме.
В основе межэтнического, как и любого другого межгруппового, восприятия лежат когнитивные процессы категоризации (на «мы» и «они»), социальной идентификации и социальной дифференциации, если использовать категориальную сетку британских исследователей А. Тэшфела и Дж. Тернера, получившую широкое распространение в мировой социальной психологии (Tajfel, Turner, 1986). Они выдвинули общий психологический принцип, согласно которому дифференциация (или оценочное сравнение) категоризуемых групп неразрывно связана с другим когнитивным процессом - групповой идентификацией. Или, по меткому выражению Б.Ф. Поршнева - «всякое противопоставление объединяет, всякое объединение противопоставляет, мера противопоставления есть мера объединения» (Поршнев, 1973. - С. 14).
Единый процесс дифференциации/идентификации приводит к формированию социальной идентичности, которая в самом общем смысле есть результат процесса сравнения своей группы с другими социальными объектами. По определению А. Тэшфела, социальная идентичность - «это та часть Я-концепции индивида, которая возникает из осознания своего членства в социальной группе (или группах) вместе с ценностным и эмоциональным значением, придаваемым этому членству» (Tajfel, 1981 а, р. 255). Именно в поисках позитивной социальной идентичности индивид или группа стремятся самоопределиться, обособиться от других, утвердить свою автономность.
Этническая идентичность - составная часть социальной идентичности личности, психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности. При этом, во-первых, необходимо разводить понятия этнической идентичности и этничности - социологической категории, относящейся к определению этнической принадлежности по ряду объективных признаков: этнической принадлежности родителей, месту рождения, языку, культуре, - и иметь в виду, что в реальной жизни этническая идентичность далеко не всегда совпадает с официальной этничностью. Во-вторых, следует помнить, что этническая идентичность не сводится и может не совпадать с декларируемой идентичностью (причислением себя к этнической общности), которая проявляется в самоназвании и во многом зависит от социальной ситуации. В повседневной жизни индивид может эффективно пользоваться переключением этнических кодов, которое не затрагивает его подлинной идентичности. Как отмечают П. Вайль и А. Генис, в советское время, характеризовавшееся государственным и бытовым антисемитизмом, евреям постоянно приходилось выбирать - «где, когда и с кем быть евреем» (Вайль, Генис, 1998. - С. 298): «В обыденной жизни это означало сменить ветхозаветное имя Авраам на Аркадий, записаться в паспорте украинцем, говорить без акцента, но вспоминать о своей национальности каждый раз, когда надо сдавать экзамен преподавателю-еврею, покупать дефицитный товар у директора-еврея и танцевать фрейлахс на еврейской свадьбе» (там же. - С. 299).
Этническая идентичность - это, в первую очередь, результат когнитивно-эмоционального процесса осознания себя представителем этноса, определенная степень отождествления себя с ним и обособления от других этносов. Представляется, что смысл данного понятия хорошо отражает термин, предложенный русским философом и этнопсихологом Г. Г. Шпетом (1996), рассматривавшим этническую идентичность как переживание своего тождества с одной этнической общностью и отделения от других. В настоящее время все большее внимание исследователей привлекает также идея о том, что этническая идентичность содержит в себе, кроме поверхностного осознаваемого, более глубокий неосознаваемый слой.
Считая этническую идентичность составной частью социальной идентичности, современные исследователи в то же время предпринимают попытки выделить присущие только ей особенности. Так, американский этнолог Ж. Девос рассматривает этническую идентичность как форму идентичности, воплощенную в культурной традиции и обращенную в прошлое в отличие от других форм, ориентированных на настоящее или будущее. Можно согласиться с Г.У. Солдатовой, что еще одной особенностью этнической идентичности является мифологичность, так как «ее главная опора - идея или миф об общих культуре, происхождении, истории» (Солдатова, 1998. - С. 48).
В том случае, когда изучается состояние этнической идентичности, т.е. идентификация индивида в данный момент и в данном социальном контексте, в ее структуре обычно выделяют два основных компонента - когнитивный (знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя ее членом на основе этнодифференцирующих признаков) и аффективный (оценка качеств собственной группы, отношение к членству в ней, значимость этого членства). Некоторые авторы выделяют еще и ее поведенческий компонент, понимая его как реальный механизм не только осознания, но и проявления себя членом определенного этноса, вовлеченность в его социальную жизнь, «построение системы отношений и действий в различных этноконтактных ситуациях» (Дробижева и др., 1996. - С. 296).
На наш взгляд, выделение поведенческого компонента этнической идентичности ведет к излишнему расширению этого понятия. Вовлеченность в социальную жизнь и культурную практику этнической группы (использование языка, конфессиональная принадлежность, участие в социальных и политических организациях, поддержание культурных традиций) достаточно часто рассматривается в качестве индикатора этнической идентичности индивида. Однако до сих пор под вопросом остается наличие связи между тем, кем себя считают индивиды и как они действуют в реальной жизни, т.е. между этнической самоидентификацией и этнической вовлеченностью. Результаты многих эмпирических исследований (индийских подростков, проживающих в Англии, американцев армянского, еврейского и китайского происхождения и т.п.) показали независимость двух измерений - представлений о себе как о члене этнической группы и использования типичных для нее моделей поведения. А в некоторых случаях связь между идентичностью и предпочтением некоторых видов этнической практики оказалась отрицательной: человек может идентифицироваться с этнической общностью, но не иметь никакого желания сохранять этнический язык или обычаи (Phinney, 1990).
Кроме того, следует различать установки на этническую культуру, представляющие собой своеобразные этнические прототипы или образцы, достойные подражания, и реальную в нее вовлеченность. Так, при опросе московских подростков-евреев, посещавших национальную школу, обнаружилась их слабая вовлеченность в еврейскую культуру: из всех значимых для них лиц только с одним общение происходит на иврите, лишь 11,7% респондентов посещают синагогу раз в месяц или чаще, а 39,5% - не бывают там вообще, 60,2% - не читают национальные газеты, 76,7% - не участвуют в работе национальных обществ. И в то же время респонденты продемонстрировали ориентацию на этническую культуру, во всяком случае уровень установки на еврейскую культуру оказался более чем в два раза выше реальной в нее вовлеченности (Баклушинский, Орлова, 1998).
В моделях, предложенных разными исследователями, используются самые разные термины для обозначения составных частей когнитивного компонента этнической идентичности - этнические ориентации, групповые концепции и др. Но самыми важными признаются, во-первых, этническое самоназвание, во-вторых, этническая осведомленность, которая включает знания об этнических группах - своей и чужих, их истории, обычаях, особенностях культуры.
На основе знаний о своей и чужих этнических группах формируется комплекс представлений, образующих систему этнодифференцирующих признаков. Как уже отмечалось, в качестве этнодифференцирующих могут выступать самые разные признаки: язык, ценности и нормы, историческая память, религия, представления о родной земле, миф об общих предках, национальный характер, народное и профессиональное искусство и т.д. и т.п.
Первой формой этнической идентичности, возникшей у охотников и собирателей предэтнических общин, историки первобытного общества считают «сознание родства по крови и по браку» (История первобытного общества, 1986. - С. 466). Эти два вида родства в ту эпоху не различались, фактическое родство не обособлялось от фиктивного, широко распространен был обычай усыновления - не только детей, но и взрослых. Превалировали представления о единстве людей в настоящем времени, т.е. представления о горизонтальном родстве. Этническая идентичность была диффузной, этнические самоназвания не имели большого значения и могли время от времени меняться.
С переходом к оседлости и производящему хозяйству, появлением такой формы недвижимой собственности, как обработанная земля, общины стали все больше отличаться по образу жизни и уровню социально-экономического развития, что привело к их обособлению. В процессе межгруппового сравнения у некоторых племен просыпалась более четкая этническая идентичность. На смену представлений о горизонтальном родстве пришла вторая форма идентичности - осознание общности происхождения. Иными словами, формируется идея вертикального родства, которая проявляется: а) в мифах о происхождении народа в мифические времена от прародителей - культурных героев 9 ; б) в культе предков - духов умерших в реальные времена представителей племени. Генеалогии в родоплеменном обществе могли состоять из десятков реальных поколений, как у полинезийцев, и восходить к мифическим первопредкам.
Укрупнение общностей, развитие связей между ними приводят к появлению все новых этнодифференцирующих признаков. Например, разделение этносов на «мы» - «они» может быть зафиксировано в границах, отделяющих родину от территории «варваров»: этническая идентичность выражается через идею территориальной общности, родной земли, родиноцентризма, как у китайцев, которые, по их представлениям, жили в срединном царстве. В настоящее время тесная связь этнической идентичности с чувством родины характерна для титульных этносов независимых государств, образовавшихся на руинах советской империи. Эти народы, как и титульные народы республик России, рассматривают территорию этноконсолидирующим фактором и связывают становление государственной целостности с родной землей.
Родиноцентризму нередко сопутствует этническая эндогамия - запрещение вступать в брак с представителями чужого народа. Этническая эндогамия может быть относительной: у горных народов Вьетнама нет абсолютного запрета жениться на девушках из соседней общности, но существуют представления об их лени и дурном характере.
К XVIII веку сложилось этнолингвистическое и культурное единство многих европейских общностей, поэтому в Новое время важнейшими этнодифференцирующими признаками стали восприниматься родной язык и культура. В обыденном сознании часто происходит фактическое отождествление языка и народа: так, поданным этносоциологических исследований в 70-80-е гг. нашего века свыше 70% эстонцев, грузин, узбеков, молдаван определяли свою этническую идентичность по языку (Арутюнян, Дробижева, Сусоколов, 1998).
Язык для современного человека действительно является одним из важнейших этнодифференцирующих признаков. Но в последние десятилетия исследователи многих стран все больше внимания уделяют тому неоспоримому факту, что в некоторых исторических ситуациях этническая идентичность связана не столько с реальным использованием языка всеми членами этноса, сколько с его символической ролью в процессах формирования чувства принадлежности к общности.
В ситуации этнической мобилизации подобные тенденции были выявлены А.Р. Аклаевым у части греков-туркофонов в Грузии, указавших в качестве родного языка греческий и тем самым продемонстрировавших несовпадение языкового предпочтения с реальным языковым поведением (Аклаев, 1990). Еще более однозначные результаты были получены в Казахстане, где в начале 90-х гг. наступил новый период языкового развития - был принят Закон о языке и созданы условия для приоритетного положения и развития казахского языка как государственного. Привязанность студентов-казахов к этническому языку как символу единства народа наглядно проявилась в том, что 98,1% респондентов считают его родным, хотя у 25% опрошенных доминантным является русский язык, а 8% практически не владеют казахским. В ответах на многие вопросы русскоязычные казахи продемонстрировали не реальное использование этнического языка, а желаемое языковое поведение. Так, почти половина из них уверяла, что общается в семье преимущественно по-казахски, хотя это не соответствует их языковой компетентности. Можно предположить высокую степень предпочтения этнического языка у этих респондентов: обычно именно дома люди говорят на том языке, на котором хотят, ведь выбор семейного языка регулируется самостоятельно, а не определяется социальными правилами и нормами.
Показательны и ответы респондентов на вопрос об эмоциональном отношении к беседе двух казахов, разговаривающих по-казахски, по-русски и на двух языках. Если билингвы эмоционально нейтральны по отношению ко всем трем вариантам общения, то у трети русскоязычных респондентов раздражение вызывает беседа двух казахов на русском языке - единственно возможная для них самих. Почти половину из них раздражает и беседа на двух языках, а общение на казахском; языке вызывает чувство горечи и зависти. Иными словами, радикальными в отношении использования этнического языка оказались не владеющие им студенты, которые продемонстрировали неудовлетворенные воинственные аттитюды. А толерантными к использованию русского языка - при общем предпочтении казахского - оказались студенты, свободно владеющие двумя языками (Донцов, Стефаненко, Уталиева, 1997).
Стоит добавить, что в этом исследовании респонденты высоко оценили еще один символический признак этнической идентичности - общность исторической судьбы. В этом случае прослеживалась несомненная связь с компетентностью в казахском языке: чем в меньшей степени респонденты им владели, тем более значимой среди этнодифференцирующих признаков они считали общность исторической судьбы. Эти результаты подтверждают давно отмеченный исследователями факт, что в современных условиях унификации этнических культур наряду с неуклонным сокращением количества этнодифференцирующих признаков возрастает роль общности исторической судьбы как символа единства народа. Это проявляется, в частности, в интересе к исторической литературе. Так, отечественные этносоциологи еще в 70-е гг. обнаружили, что наиболее популярным литературным жанром у грузин и узбеков является исторический роман (Дробижева, 1991). У русских в те годы историческая память не была столь остро актуализирована, но уже в следующем десятилетии волна интереса к собственному прошлому докатилась и до них, а исторические романы В. Пикуля - за неимением других - зачитывались до дыр.
Этническая идентичность это не только осознание своей тождественности с этнической общностью, но и ее оценка, значимость членства в ней, разделяемые этнические чувства, т.е. ее аффективный компонент. Как совершенно справедливо отмечает Г.У. Солдатова, «достоинство, гордость, обиды, страхи являются важнейшими критериями межэтнического сравнения. Эти чувства опираются на глубокие эмоциональные связи с этнической общностью и моральные обязательства по отношению к ней, формирующиеся в процессе социализации индивида» (Солдатова, 1998. - С. 49).
Отношение к собственной этнической общности проявляется в этнических аттитюдах. Позитивные аттитюды включают удовлетворенность членством в этнической общности, желание принадлежать ей, гордость за достижения своего народа. В англоязычной литературе для характеристики позитивных аттитюдов часто используется термин «принятие». Так, принятие своей группы афроамериканцами включает такие утверждения: «Я чувствую волнение и радость, находясь в окружении черных. Я верю, что силу придает мне то, что я черный» (Phinney, 1990).
При исследовании чувств, испытываемых представителями титульных народов республик России - татарами, якутами, тувинцами - по отношению к собственным этническим общностям, было обнаружено, что за последние десять лет все они стали воспринимать свою группу как более привлекательную. Повышение этносоциального статуса этих народов в новой социальной реальности сопряжено с ростом чувства самоуважения, что проявляется в усилении чувства гордости и в снижении чувства стыда за свой народ (Солдатова, 1998).
Наличие негативных аттитюдов к собственной этнической общности включает неудовлетворенность своей этничностью, чувство униженности или даже отрицание собственной этнической идентичности, желание ее спрятать, предпочтение других групп в качестве референтных. В том же исследовании Солдатовой было обнаружено, что русских, проживающих в республиках России, характеризует снижение привлекательности своей этнической группы: «За последние годы они испытали немало разочарований, связанных с их исторической судьбой. Преобладание в целом чувства стыда за свой народ над чувством гордости отражает рост среди русских противоположных солидаризации процессов отчуждения от своей этнической группы» (Солдатова, 1998. - С. 30-31).
Утрата позитивного восприятия своей этнической общности была обнаружена Н.М. Лебедевой (1997 а), после распада СССР и у русских, проживающих в странах нового зарубежья: многие из них переживают негативные чувства, связанные с этнической принадлежностью,- стыд, обиду, ущемленность, униженность (от 6,3% опрошенных в Казахстане до 71,4% - в Эстонии).
В наши дни, в условиях нарастания интенсивности международных коммуникаций, развития средств массовой информации и роста миграций современное общество является крайне разнородным в этнокультурном отношении и характеризуется культурной «мозаичностью». Проблема понимания, функционирования, развития этнического самосознания становится одной из наиактуальнейших на сегодняшний день, не только в России, но и во всем мире.
В основе формирования идентичности в поликультурном обществе лежит признание сложно структурированного множества культур, их дополнительности и взаимного уважения, их важности в формировании идентичности личности.
Исследование этнической идентичности в российской психологии всегда было так или иначе связано с изучением культурной среды нашей страны. Многие современные исследования посвящены проблеме кризиса и смены идентичности (Н.М. Лебедева, Г.У. Солдатова, Т.Г. Стефаненко и др.), а также формированию идентичности в условиях поликультурной среды в республиках Прибалтики, Северного Кавказа, и, в том числе, в Армении (Ю.В. Арутюнян). .
Этническая идентичность - это «психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности» .
Phinney J.S. отмечает, что этническая идентичность - это многомерный конструкт, который включает в себя этнические чувства, знания, установки и поведенческие реакции.
Принадлежность к этнической группе - это особый случай социальной идентичности. Исходя из теории социальной идентичности, можно предположить, что если доминирующая в обществе группа низко оценивает черты или характеристики этнической группы, члены этой этнической группы оказываются перед угрозой негативной социальной идентичности. Идентификация с низко-статусной группой может привести к низкому самоуважению.
Этническая идентичность становится значимой только в ситуациях, когда две и более этнических групп находятся в контакте в течение какого-либо периода времени. Для этнически гомогенного общества это бессмысленное понятие. Этническую идентичность можно понимать в качестве одного из аспектов аккультурации, в котором главный акцент делается на человеке и на том, как он взаимодействует со своей этнической группой, являющейся составной частью общества в целом .
В отечественной науке данный подход к проблеме этнической идентичности представлен, в частности, в работах Н.М.Лебедевой , посвященных психологическому изучению проблем этнических миграций. Признаком «успешной» адаптации к иноэтническому окружению автор считает межэтническую интеграцию, при которой у каждой группы сохраняется собственные этнокультурные особенности, но в то же время формируется общее самосознание, ощущение общего «мы» (реального или условного).
Чтобы ответить на вопрос, каким образом и когда ребенок начинает считать себя представителем того или иного этноса, с точки зрения психологии, необходимо рассмотреть этапы становления этнической идентичности, принятые в психологии.
Этапы становления этнической идентичности принято соотносить с этапами развития личности.
Одним из первых классификацию этапов развития этнической идентичности предложил швейцарский ученый Ж. Пиаже. Основой для составления периодизации послужили его исследования 1951-го года.
Поскольку «развитие этнической идентичности ученый рассматривал как создание когнитивных моделей, связанных с понятием «Родина», а этнические чувства, по его мнению, являются своего рода ответом на знания об этнических явлениях».
Таким образом, основываясь на соотношении когнитивных образов "родины" и "других стран" Пиаже выделяет три этапа:
6-7 лет. В этом возрасте ребенок приобретает первые - фрагментарные и несистематичные знания о своей этнической принадлежности. Наиболее значимыми для него являются семья и непосредственное социальное окружение, а не страна или этническая группа;
в 8-9 лет ребенок уже четко идентифицирует себя со своей этнической группой, выдвигает основания идентификации - этническая принадлежность родителей, место проживания, родной язык;
в младшем подростковом возрасте (10-11 лет) этническая идентичность формируется в полном объеме, в качестве особенностей разных народов ребенок отмечает уникальность истории, специфику традиционной бытовой культуры .
Дальнейшие исследования этнической идентичности позволили дать более полную информацию о процессе протекания процесса этнической идентификации. Исследования показали, что этническая идентичность впервые проявляется в 3-4 года, основанная на различении антропологических признаков представителей этнических групп, таких как цвет кожи, цвет волос. . Для этого периода характерно еще нечеткое осознание общности с представителями своего этноса, немотивированный выбор своей этнической принадлежности, слабые этнические знания. Следующий важный этап - это подростковый возраст. На этом этапе большинство детей может объяснить мотивы выбора своей этнической принадлежности, происходит формирование системы представлений и оценок этнокультурных особенностей своей общности по сравнению с иноэтническим окружением.
Но лишь в ранней юности - 16-17 лет - этнические установки приобретают устойчивость, укрепляется осознание своей этнической принадлежности, определяется мотивация ее выбора, формируется этническое мировоззрение. Если на предшествующих этапах решающую роль в формировании этнической идентичности играла семья, то в старшем школьном возрасте наибольшее воздействие начинает оказывать школа .
Этнопсихологи утверждают, что последовательность становления этнической идентичности обусловлена постепенным процессом социализации, постепенным повышением способности к рефлексивному восприятию мира вокруг себя. Таким образом, осознанное включение себя в состав той или иной этнической группы становится возможным в условиях получения новой информации от окружающего мира. Необходимо иметь в виду, что идентичность может иметь как негативный, так и позитивный эмоциональный фон.
Действительно, вовлеченность в социальную и культурную практику этнической группы (использование языка, поддержание культурных традиций, участие в социальных и политических организациях) достаточно часто рассматривается в качестве показателя сформированной этнической идентичности . Однако до сих пор под вопросом остается наличие однозначной связи между тем, кем себя индивиды считают, и тем, как они действуют в реальной жизни, т.е. между этнической идентичностью и этнической вовлеченностью. Во всяком случае результаты многих исследований показали независимость этих двух измерений.
Так, у многих людей установки на этническую культуру, на ее элементы как образцы, достойные подражания, не коррелируют с реальной в нее вовлеченностью. Особенно наглядно рассогласованность между этнической идентичностью и включенностью в этническую культуру видна на примере рассмотрения языка как этнодифференцирующего признака.
Хотя язык действительно представляет собой одно из наиболее значимых измерений этнической идентичности, известны примеры, когда этнические группы, живущие в иноэтническом окружении и перешедшие на другой язык, стойко сохраняют свою этническую идентичность (например, армяне в Грузии и на Северном Кавказе, айны в Японии и др.).
Возрождение языка предков подчас становится центральной проблемой, вокруг которой происходит мобилизация членов группы, утверждающих свою идентичность. Наиболее успешный пример -- возрождение иврита, который еще шестьдесят лет назад считался мертвым языком. .
Характер этнической идентичности зависит от множества факторов - влияния среды, условий и характера межкультурного взаимодействия . Например, развитие этнической идентичности, характеризующееся точностью когнитивных представлений и степенью положительности эмоционального отношения, во многом зависит от того, принадлежит ли респондент к группе большинства или меньшинства.
Несмотря на наблюдаемые общие закономерности, установлено, что особенности развития этнической идентификации носят индивидуальный характер и обусловлены в значительной степени социальным контекстом, такими как статусом этнической группы, к которой принадлежит индивид, этнической принадлежностью других членов семьи и их авторитетом для индивида, характеристиками значимого социального окружения индивида, а также другими факторами.
Вообще, все факторы, оказывающие влияние на формирование этнической идентичности, можно условно разделить на макро- и микрофакторы .
К макрофакторам относятся территориальный фактор, язык, культура, общность происхождения, религия, наличие или отсутствие экономической автономии этнической группы, наличие или отсутствие эксплуатации, притеснения со стороны других этнических групп.
К микрофакторам относятся факторы, влияющие не на общность, а непосредственно на этническую идентичность конкретного индивида. Это статус этнической группы, семья, непосредственное этническое окружение, статус языка этнической группы и другие.
На этническую идентичность оказывают влияние также внешние факторы, такие, как смена научных парадигм и популяризация какого-либо этноса средствами массовой информации .
Согласно Дж. Финни, психологический смысл этнической идентичности проявляется при её сопоставлении с такими родственными категориями, как национальная идентичность (отожествление не с этносом, а с нацией), этническое самосознание (результат самоопределения личности в этническом контексте жизнедеятельности), чувство этнической принадлежности (эмоциональное восприятие своей причастности к этносу), этничность (общее социальное определение и самоопределение личности в этнически значимом мире), этническая идентификация (процесс обретения этнической идентичности), этническая самоидентификация (осознанное причисление себя к этнической общности).
Наиболее значимыми признаками этнической идентичности являются язык, происхождение, образ жизни, традиционная культура, ценности и нормы, историческая память и мифология, религия, чувство родины, гражданство, характерная внешность
В структуре этнической идентичности, как считает Татьяна Гавриловна Стефаненко, выделяются два основных компонента :
Когнитивный (знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя ее членом на основе этнодифференцирующих признаков),
Аффективный (чувство принадлежности к группе, оценка ее качеств, отношение к членству в ней).
Л.М. Дробижева выделяет ещё и поведенческий компонент. В данном случае поведенческий компонент этнической идентичности понимается как механизм проявления себя как члена этнической группы, "построение системы отношений и действий в различных этноконтакных ситуациях".
Если по поводу того, что основными компонентами этнической идентичности считаются когнитивный и аффективные элементы споров не возникает, то по поводу того, что считать составными частями этих компонентов ведутся дискуссии.
В состав когнитивного компонента вводится множество различных составляющих элементов, такие как этнические ориентации, групповые концепции и др. . Но самыми важными, как утверждает Т. Стефаненко, являются: 1) этническая осведомленность, и 2) этническое самоназвание.
Рост этнической осведомленности о групповых различиях неизбежно связан с восприятием своего сходства с членами одной из этнических групп и своего отличия от других групп, со способностью стабильно давать себе правильное этническое самоназвание. В исследовании О.Л. Романовой пяти-шестилетние и даже более старшие дети не всегда правильно называли собственную национальность, национальность родителей, не могли установить логическую связь между такими фактами как национальность родителей, страна проживания, язык общения, собственная национальность. И только подростки, у которых сформировалась система представлений об этнических явлениях, четко идентифицировали себя с этнической общностью на основе значительного набора этнодифференцирующих признаков .
В следующем параграфе мы рассмотрим особенности поликультурной образовательной среды и влияние ее условий на становление этнической идентичности молодежи.
Понятие об идентичности
Теории идентичности
Национальная идентичность
Идентичность государства
Понятие об идентичности
В последнее время во многих работах в области международного туризма и международных отношений все чаще встречается термин «идентичность». Ведущий аналитик идентичности Эрик Эриксон называл ее «всепроникающая», «туманная», «непостижимая». Еврейский писатель Леон Вильзитер в 1996 году выпустил книгу «Против идентичности», в которой высмеял это понятие. Однако в 1998 году в книге «Кадеш» – откровенном признании собственной еврейской идентичности – он писал: «Идентичность – как грех: сколько бы мы ей не противились, избежать ее мы не в силах». Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что часто, используя это понятие, авторы просто отдают дань моде и не всегда четко представляют себе понятийное поле, этимологию и теоретические основания идентичности. В стабильных международных отношениях вопроса об идентичности не возникает, поскольку каждый актор знает и ощущает свою принадлежность. Однако в смутные времена перемен и потрясений, когда прошлое невыносимо, а будущее неопределенно, вопрос об идентичности выходит на первый план. Она задает направление развитию, позволяет четко определить национальные интересы, отличить друзей от врагов. Морская пословица гласит: «Корабль, не знающий, куда плыть, никогда не будет иметь попутного ветра». В настоящей главе предпринята попытка системно проанализировать отечественные и зарубежные источники по проблеме идентичности, дать определение этого понятия, рассмотреть этимологию термина, обобщить и систематизировать имеющиеся в социологии и психологии теории, раскрыть влияние на международный туризм национальной и государственной идентичностей.
Понятие «идентичность» используется в психологии, социологии, политологии и других науках применительно к человеку, гражданину, нации государству и т.п. Мы чувствуем идентичность в моменты глубоких личностных контактов, касаясь материй глубокой и непреходящей для нас важности. C. Хантингтон определяет идентичность как самосознание индивида или группы. Психологи определяют идентичность как осознание принадлежности объекта (субъекта) другому объекту (субъекту) как части и целого, особенного и всеобщего. Термин «идентичность» происходит от латинского понятия identifico – отождествляю. В разных языках понимание этого термина отличается. Для английского identity характерен свойственный этому языку широкий диапазон значений. Наиболее часто употребляются identification – отождествление, узнавание, опознание; identical – тождественный, тот же самый (об одном и том же предмете); personal identity – тождество личности; I-identity – тождество Я; sense of identity – чувство самотождественности; self-feeling – чувство себя; I-feeling – чувство Я. Наибольшей конкретностью и определенностью обладают немецкие термины Die Identitat – тождество и Ich-identitat – тождество Я. В Германии уже в 1970-1980 годы появилось большое количество литературы по теории идентичности. Немцы понимают под идентичностью «историческую индивидуальность», подчеркивая исторический характер идентичности. Обращение к французскому identite вновь сталкивает нас с расширенным толкованием термина, при этом набор смыслов несколько отличается от смыслового наполнения английского identity . В научной литературе термин «идентичность» пересекается с такими понятиями, как самосознание, соответствие, самобытность, целостность, единство, тождественность, самость, подлинность. Антонимы понятия «идентичность»: неустойчивость, противоречивость, неопределенность, разрыв преемственности. В понятии «идентичность» есть элементы тождественности, определенности, единства в многообразии, защитной функции и динамики.
Отметим основные характеристики идентичности.
Идентичностью обладают как индивиды, так и группы. Индивид может быть членом сразу многих групп и поэтому имеет возможность переключать идентичности. Групповая же идентичность менее гибкая.
Индивиды, также как и группы, обладают множественными идентичностями, например, семейной, половой, профессиональной, этнической, национальной. Значимость этих идентичностей меняется с течением времени, при этом они или дополняют, или конфликтуют друг с другом. Только во время тяжких испытаний на первое место выходит одна из них, заслоняя другие. К.Либкинд писала: «Лишь экстремальные социальные ситуации, подобные военным сражениям, временно устраняют все идентичности, кроме одной, самой важной».
В международных отношениях главную роль играют национальная и государственная идентичности.
На идентичность огромное влияние оказывает восприятие ее другими. Если при попадании в новую среду человек оказывается в положении чужака, изгоя, то он сам начнет считать себя чужаком. Если большинство населения страны считает меньшинство отсталым и невежественным, то члены этого меньшинства воспримут это отношение, и оно превратится в часть их идентичности.
Люди могут стремиться к идентичности, но достигнут ее лишь тогда, когда их примут в свой круг те, кто эту идентичность уже приобрел. Люди, которых вы желаете видеть своими друзьями, станут таковыми, только если они сами захотят видеть вас своим другом. После окончания холодной войны поляки, чехи и венгры напряженно ожидали, признает ли Запад их притязания на принадлежность к Западной Европе. Им это удалось, но не все народы встречают такой радушный прием. Европа не замечает Турции, чья элита мечтает о вестернизации страны. В итоге турки никак не могут ответить себе, кто они такие - европейцы или азиаты – и к какой геополитической сфере – Европа, Запад, Ближний Восток, исламский мир, центральная Азия – они относятся.
Идентичности представляют собой конструкты. Мы сами конструируем свои идентичности по желанию, необходимости или принуждению. Идентичности – воображаемые сущности – то, что мы думаем о себе, к чему мы стремимся.
Идентичность ситуационна. Русскими мы чувствуем себя, когда выезжаем за рубеж. Чтобы подчеркнуть независимость Пакистана от Индии, основатели Пакистана выпячивали исламскую идентичность. Мусульманская Бангладеш, обосновывая независимость от Пакистана, делала упор на особенности языка и культуры.
«Ширина» идентичности может изменяться. Для французов и немцев европейская идентичность становится важнее в случае противоречий с Японией или США. Арабы говорят: «Мы с моим братом против ваших братьев, мы с вашими братьями против всего мира».
Важнейшей для понимания идентичности концепцией является концепция «значимого другого». Люди интерпретируют окружающий мир и свое место в нем с помощью базового процесса категоризации. Категоризация протекает в соответствии с принципом биполярности. Понятия обычно рождались парами - понятие света появилось одновременно с понятием тьмы, покоя - с движением, жизни - со смертью. В соответствии с этим принципом происходит и категоризация общностей, членами которых люди себя воспринимают («Мы»), и тех, которые они не воспринимают своими («Они»). Например, в древнерусском языке словом немец обозначали и человека, говорящего неясно, непонятно, и иностранца: чужестранцы, не говорящие по-русски, воспринимались почти немыми. Для России «значимым Другим» является Запад, но и для Запада «значимым Другим» всегда была Россия. Нации могут взаимодействовать со своими «значимыми Другими» различными способами. Например, это могут быть война или сотрудничество.
Основными функциями идентичности являются адаптивная функция, оберегающая целостность и индивидуальность собственного опыта, и организующая функция, которая организует прошлый опыт в индивидуальное «Я».
Отметим некоторые виды идентичности, проявляющиеся в международных отношениях. Позитивная идентичность дает ощущение безопасности и стабильности. Негативная идентичность может сопровождаться ощущением неполноценности и даже стыда за представителей своего народа. Приписываемые идентичности направляются внешними структурами общества, как это было в Средневековье, когда идентичность сопровождала человека с рождения в форме религиозной и сословной принадлежности, профессии и экономического статуса. Приобретаемые идентичности являются предметом самостоятельного выбора ее «обладателя», что характерно для современного постиндустриального общества. Монокультурная идентичность характерна для тех, кто отождествляет себя с одной культурой. Бикультурной идентичностью обладают люди, имеющие двойное гражданство. У населения наднациональных общностей, таких как Евросоюз, начинает складываться космополитическая идентичность.
Идентичности человека или государства носят достаточно постоянный характер. Честный человек всегда говорит правду, принципиальный проявляет принципиальность даже во вред себе, умный склонен поступать разумно во всех ситуациях. Однако неординарные ситуации могут «выбить человека из седла». Человек меняется при переезде на новое место жительства, женитьбе, внезапном обогащении. Нечто подобное можно наблюдать и в сфере международных отношений. Государства также сохраняют преемственность идентичности и стараются придерживаться одной линии поведения. Китай несколько тысячелетий сохраняет конфуцианские традиции, а мусульманские страны не изменяют исламу. Вместе с тем известны примеры, когда в результате социальных потрясений страны меняли свою идентичность. В нашей стране кардинальные смены идентичностей произошли в начале и конце прошлого века. Дважды на протяжении ХХ столетия русский народ отвергал то, что было создано предыдущими поколениями с упорством, достойным лучшего применения, и начинал строить жизнь заново. Поражение Японии во Второй мировой войне оказало настолько сильное воздействие на идентичность этой страны, что в традиционно милитаристской стране усилия из военной области были направлены на развитие экономики. Национальным героем вместо самурая стал бизнесмен-экспортер. Уйти от чувства вины за нацистское прошлое немцы пытаются, растворив собственную идентичность в общеевропейской. Это одна из причин, почему современная Германия является главным локомотивом Евросоюза.
Стабильность идентичности могут нарушить внешние события. Американский экономист Т. Шеллинг говорил о существовании двух типов изменений: единичных и каскадных. Обычно эти два типа следуют один за другим. Редкие единичные случаи изменений вдруг приобретают лавинообразный характер. Для обозначения перехода от единичных изменений к каскадным Шеллинг ввел понятие фокусная точка. В качестве примера можно привести распространение волны протеста в конце 1980-х годов в Восточной Европе, приведшей к падению коммунистических режимов. В государствах, где всеобщих акций протеста еще не было, возникали единичные демонстрации, которые быстро подавлялись властями. Внезапно протест достиг буквально революционного уровня. Ранее совершенно беспомощное и демобилизованное общество вдруг активизировалось и мобилизовалось. То, что в 1988 году казалось практически невозможным, в 1989 году стало обычным явлением. Причиной таких каскадных изменений является то, что люди основывают свой выбор на предположениях относительно действий других людей в подобных ситуациях. Если человек предполагает, что никто не пойдет пикетировать улицы, то и он вряд ли решиться на это. Но если человек уверен, что другие также примут участие в акциях протеста, он, скорее всего, присоединиться к протестующим.
