Диссидент номер один. Как князь Андрей Курбский Родину предал. Главные предатели в истории россии. Присягал — отвечай

После аннексии Крыма на службу в Вооруженные силы Украины не вернулись более 14 тысяч силовиков, которые изменили присяге и заключили контракты на службу у оккупанта. Сейчас большинство из них подозревается в государственной измене.

По данным главного военного прокурора Украины, после аннексии Крыма весной 2014 году на материковую территорию не вернулись 14 092 военнослужащих Вооруженных сил Украины, пограничников, солдат Национальной гвардии и сотрудников Службы безопасности Украины (СБУ).

Присягал — отвечай

Почти год длится судебный процесс по делу Максима Одинцова, которого на Украине обвиняют в госизмене. 26 сентября должно состояться очередное заседание суда. Максим Одинцов, бывший военнослужащий воинской части №1100 десятой морской авиационной бригады военно-морских сил Украины. 22 марта 2014 года, когда его часть оказалась под полным контролем россиян, Одинцов нарушил присягу Украины и перешел на службу в Вооруженные силы Российской Федерации. 31-летний Одинцов остался в Крыму, где получил российский паспорт.

Два года спустя, в ноябре 2016 года, он вместе со своим сослуживцем, бывшим украинским военнослужащим из той же воинской части в Крыму Александром Барановым, решил «купить» на Украине диплом украинского вуза, чтобы получить повышение по службе в российской армии.

Контрразведка СБУ задержала обоих мужчин на контролируемой Украиной территории вблизи КПВВ «Чонгар», что на границе с Крымом, во время передачи денег за «липовый» диплом. «Бывшие украинские военнослужащие были осведомлены в том, что против них еще в 2015 году открыты уголовные дела относительно государственной измены. Теперь им, так же как и всем другим военным, которые изменили государству, может грозить до 15-ти лет заключения», — сообщил после задержания глава СБУ Василий Грицак. Уже почти год по этому делу продолжаются судебные заседания. Следующее назначено на 26 сентября. Срок содержания Одинцова под стражей истекает 6 октября.

Кроме военнослужащих-предателей, в Украине правоохранители ждут и на бывших чиновников из Крыма. Прокуратура Автономной республики Крым, которая сейчас находится в Киеве, на запрос DW сообщила, что в отношении должностных лиц, которые остались на анексованому полуострове, открыто 199 уголовных производств по статье «государственная измена». В рамках этих производств 439 лицам уже сообщено о подозрении. Из них 74 — бывшие депутаты Верховной Рады АР Крым и 56 — Севастопольского городского совета. Также в госизмене подозревают 299 работников правоохранительных органов и десятерых других граждан. «В суды направлено 58 обвинительных актов. Сейчас продолжаются судебные разбирательства по обвинению в совершении государственной измены двух человек», — отметила пресс-секретарь прокуратуры Автономной Республики Крым Татьяна Тихончик.

Четкой стратегии нет

В украинском правительстве отмечают, что все военнослужащие, которые присягали на верность Украине, но предали, будут отвечать по закону. Однако, до сих пор не дают однозначный ответ на вопрос, что делать с другими?

«Человек, нарушивший присягу, должен нести ответственность. Однако что касается госслужащих и других людей, то четко определенной стратегии, что делать с ними, у нас нет. Ведь у многих людей в Крыму не было возможности там находиться, пользоваться имуществом, не получив паспорт оккупанта», — прокомментировал DW первый заместитель министра по вопросам временно оккупированных оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Украины Юсуф Куркчи.

По его словам, сейчас, согласно украинскому законодательству, украинская сторона не признает документов, выданных «оккупационными властями Крыма». Поэтому наличие у человека таких документов не имеет правовых последствий. Однако, «гражданство, полученное таким образом, не является причиной, чтобы обвинять человека в коллаборационизме», говорит Куркчи. «То есть, обладание таким паспортом не является преступлением», — отметил чиновник.

Впрочем, народный депутат от фракции «Народный фронт» Игорь Лапин считает, что официальный Киев уже сейчас должен думать о неотвратимости наказания для тех, кто продолжает работать на «оккупационную власть» в Крыму. Он зарегистрировал законопроект о запрете коллаборационизма, в котором предлагает лишать свободы на срок от 12 до 15 лет с конфискацией имущества тех, кто организовывал или принимал участие в митингах в поддержку российской власти, голосовал на референдумах и выборах в Крыму и на Донбассе, ведет хозяйственную деятельность с «российской оккупационной властью» входит в ее состав и тому подобное.

«За это нужно жестко наказывать, потому что эти люди тем самым легитимизировали российскую оккупацию. Этим людям мы государственную измену не предъявим, потому нужно четко понимать, как мы будем наказывать предателей Украины. Мы должны сделать это заранее, чтобы люди задумывались, и не шли на сотрудничество с оккупантом», — сказал Лапин. Сейчас законопроект проходит обсуждение в комитете.

Напомним, ранее Силовиков из крымского спецподразделения «Беркут», которые перешли на службу к оккупантам, наградили и отметили в торжествах, посвященных 24-летию создания подразделения.

Также ранее стало известно, что убитые в российском Дагестане сотрудники спецназа России , которые после аннексии Крыма перешли на службу в российские силовые органы.

Ранее мы также сообщали, что Бывший исполняющий обязанности руководителя Мариупольского городского отдела Главного управления Министерства внутренних дел Украины в Донецкой области Олег Моргун заочно был приговорен к 11 годам лишения свободы.

Крымские татары в совершенстве владели тактикой вторжения, выбирая путь по водоразделам . Главным из их путей к Москве был Муравский шлях , шедший от Перекопа до Тулы между верховьями рек двух бассейнов, Днепра и Северского Донца . Углубившись в населённую область до 200 километров, крымцы поворачивали назад и, развернув от главного отряда широкие крылья, занимались грабежом и захватом людей. Пленники продавались в Турцию и даже в европейские страны. Крымский город Кефе (современная Феодосия) был главным невольничьим рынком.

Кроме крымских татар, в Русское государство часто ходили за добычей и отряды Казанского ханства .

Ежегодно Москва собирала весной до 65 тысяч ратников, чтобы они несли пограничную службу на берегах Оки до глубокой осени. Для защиты страны применялись укреплённые оборонительные линии, состоящие из цепи острогов и городов, засек и завалов . На юго-востоке древнейшая из таких засечных линий шла по Оке от Нижнего Новгорода до Серпухова , отсюда поворачивала на юг до Тулы и продолжалась до Козельска. Вторая засечная линия, построенная при Иване Грозном , шла от города Алатыря через Шацк на Орёл , продолжалась до Новгорода-Северского и поворачивала к Путивлю . Первоначальное население городов и острогов состояло из казаков , стрельцов и других служилых людей. Большое количество казаков и служилых людей находилось в составе сторожевой и станичной служб, что наблюдали за движением крымцев и ногаев в степи.

В первое десятилетие XVI века произошло 3 крымскотатарских похода на русские земли, во второе десятилетие - 14 походов, в третье - 4 похода, в четвёртое - 8, в пятое - 10. В среднем на один мирный год приходилось два военных. Всего в разрядных книгах есть упоминания о 43 крымских походах на «окрайны» Московского государства. Нередко одновременно с набегами крымских татар совершали походы и войска Казанского ханства, которых по разрядным книгам насчитано было за первую половину века около сорока. В периоды русско-литовских войн одновременно с крымскими войсками совершали свои походы и отряды Великого княжества Литовского .

Наиболее разорительные нападения Крымского ханства произошли в (совместные действия с литовцами), (вместе с крымским ханом Мехмедом I Гиреем действовал и казанский хан Сахиб Гирей), , (совместные действия с Казанью, литовцами и турецкой пехотой), (отмечено участие турок), 1555 годах .

Полная мобилизация давала Крымскому ханству до 150 тысяч воинов, в походах под предводительством хана участвовало практически всё взрослое мужское население.

Защита пограничных территорий была тяжёлым бременем для Москвы. Существование Дикого поля сдерживало экономическое и социальное развитие Московского государства, препятствовало колонизации русскими плодородных чернозёмных территорий, мешало торговле с восточными странами. Для выкупа захваченных людей (полонянников) существовал выкупной налог. За пленных служилых людей немалые деньги платила казна, которых татары почти никогда не продавали в рабство.

Начиная с 1567 активность Крымского ханства стала нарастать, походы совершались каждый год . В 1570 году крымцы, почти не получив отпора, подвергли страшному опустошению район Рязани .

Девлет Герая регулярно «поторапливали» не только польские послы, но и в Стамбуле , так как Османская империя также выступила противником русских.

Крымско-турецкие походы на Астрахань

Кампания 1571 года

Весной 1571 года крымский хан Девлет-Гирей, собрав большое войско, насчитывавшее, по разным оценкам, от 40 до 120 тысяч крымских ордынцев и ногайцев, двинулся в поход на Русь.

За год до этого князь Воротынский оценил состояние сторожевой службы на южных рубежах Руси как крайне неудовлетворительное. Однако начатые реформы ситуацию изменить уже не успели.

Основные силы русского войска продолжали сражаться на Ливонской войне, а помешать войску Девлет-Гирея пытались не более 6000 ратников. Крымские татары успешно форсировали Угру, обошли укрепления русских на Оке и ударили во фланг русского войска.

Ратники, не выдержав удара, в панике отступили, открыв Девлет-Гирею дорогу на Москву. Сам Иван Грозный, узнав, что противник уже в нескольких верстах от его ставки, вынужден был бежать на север.

Известно, что изначально Девлет-Гирей не ставил задачу продвижения до Москвы, однако, узнав о слабости русского войска и об ослаблении Руси в целом из-за нескольких неурожайных лет, Ливонской войны и опричнины, решил использовать благоприятную ситуацию.

Сожжение Московских посадов

К 23 мая войско Девлет-Гирея подступило к Москве. Все, что успели немногочисленные русские войска - это занять оборону в предместьях Москвы. Ивана Грозного в столице не было.

Единственным безопасным местом являлся Кремль и Китай-город, которые крымские татары не могли взять без тяжёлых орудий. Однако Девлет-Гирей и не пытался штурмовать крепость, 24 мая приступив к разграблению незащищённой части посада, где располагались торговцы, ремесленники и беженцы, стекавшиеся из городов, по которым ранее прошло крымское войско.

Татары фактически безнаказанно грабили и поджигали усадьбы. Сильнейший ветер разметал огонь по городу, в результате чего пожар охватил всю Москву. В городе произошли взрывы в погребах, обрушившие часть крепостных стен. Пожар проник в Кремль, в Грановитой палате лопались железные прутья, полностью сгорел и Опричный двор с дворцом царя, где расплавились даже колокола.

В подвале кремлёвского дома задохнулся от «пожарного зною» раненый главнокомандующий русских войск князь Иван Бельский .

Выжившие в этом кошмаре писали, что толпы людей в панике бросились к самым дальним от татар городским воротам, пытаясь спастись. Одни задыхались в дыму, другие сгорали в огне, третьих насмерть задавили в безумной давке, четвёртые, спасаясь от огня, бросались в Москва-реку и тонули, так что вскоре она была буквально забита трупами несчастных.

И прииде царь крымской к Москве и Москву выжег всю, в три часы вся сгорела, и людей без числа згорело всяких

Через три часа пожара Москва практически выгорела дотла. На следующий день Девлет-Гирей с добычей и пленниками ушёл назад, по пути уничтожив Каширу и разорив рязанские земли. Разгромленное русское войско было не в состоянии его преследовать.

Современники писали, что только уборка трупов москвичей и беженцев, погибших в столице 24 мая 1571 года, заняла два месяца. Восстанавливаемый город пришлось заселять людьми, которых переселяли из других городов.

Ущерб и итоги

Число жертв, по данным источников, колеблется от 20 тыс. до 80 тыс. человек (см. сводку: Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 454-458) .

Оценить ущерб от нашествия чрезвычайно трудно. По данным иностранцев [ ] , в Москве к 1520 году жило не менее 100 000 человек, а по состоянию на 1580 год это число было не выше 30 тысяч.

Жертвами крымского нашествия стали до 80 тысяч жителей Руси, а ещё до 150 тысяч было угнано в плен. Ряд историков считают эти цифры завышенными, тем не менее, потери были колоссальными.

Потрясённый и униженный Иван Грозный готов был передать Девлет-Гирею Астраханское ханство, но отказался возвращать независимость Казани. Одновременно, разочарованный в опричниках, царь начал свёртывание политики массовых репрессий. Вскоре даже упоминание слова «опричнина» было запрещено.

Невероятный успех, однако, ошеломил не только Ивана Грозного, но и Девлет-Гирея. Получив после военного похода прозвище «Взявший трон», он заявил о намерении не только завладеть Астраханью, но и подчинить все Русское государство.

Кампания 1572 года

В ожидании нового нашествия русские к маю 1572 года собрали на южной границе объединённое опричное и земское войско из примерно 12 000 дворян, 2035 стрельцов, и 3800 казаков атамана Михаила Черкашина. Вместе с ополчениями северных городов армия насчитывала немногим более 20 тысяч человек. Во главе войска стояли воевода князь Михаил Иванович Воротынский и опричный воевода князь Дмитрий Иванович Хворостинин .

На стороне крымцев был численный перевес. Во вторжении участвовало от 40 до 50 тысяч всадников из состава крымской армии, Большой и Малой ногайских орд, до 7 тысяч турецких янычар . Хан имел в своем распоряжении турецкую артиллерию.

Русское командование расположило основные силы под Коломной , прикрыв подходы к Москве со стороны Рязани . Но оно учло также возможность повторного вторжения с юго-запада, из района Угры . На этот случай командование выдвинуло на крайний правый фланг в Калугу передовой полк князя Хворостинина. Вопреки традиции передовой полк по численности превосходил полк правой и левой руки. Хворостинину был придан подвижный речной отряд для обороны переправ через Оку .

Вторжение

Вторжение началось 23 июля 1572 года . Подвижная ногайская конница устремилась к Туле и на третий день попыталась перейти Оку выше Серпухова , но была отбита от переправ русским сторожевым полком . Тем временем хан со всей армией вышел к главным серпуховским переправам через Оку. Русские воеводы ждали противника за Окой на сильно укрепленных позициях.

Натолкнувшись на прочную оборону русских, Девлет Гирей возобновил атаку в районе Сенькина брода выше Серпухова. В ночь на 28 июля ногайская конница прорвала заслон из двух сотен бояр, охранявших брод, и захватила переправы. Развивая наступление, ногайцы за ночь ушли далеко на север. Под утро к месту переправы подоспел князь Хворостинин с передовым полком. Но, столкнувшись с главными силами крымского войска, он уклонился от боя. Вскоре полк правой руки попытался перехватить нападавших в верхнем течении реки Нары, но был отброшен. Девлет Гирей вышел в тыл русской армии и по серпуховской дороге стал беспрепятственно продвигаться к Москве. Арьергардами командовали сыновья хана с многочисленной и отборной конницей. Передовой русский полк следовал за крымскими царевичами, выжидая благоприятный момент.

Битва при Молодях

Арьергардный бой произошёл в районе деревни Молоди , в 45 верстах к югу от Москвы. Крымцы не выдержали удара и бежали. Хворостинин «домчал» крымский сторожевой полк до самой ханской ставки. Девлет Гирей вынужден был бросить на помощь сыновьям 12 тысяч крымских и ногайских всадников. Сражение разрасталось, и главный воевода Воротынский в ожидании нападения, выбрав удобное место, приказал установить подвижную крепость - гуляй-город близ Молодей. Большой полк русских укрылся за стенами крепости.

Историкам в точности не известно, когда родился Иван Висковатый. Первое упоминание о нем относится к 1542 году, когда этот подъячий писал примирительную грамоту с Польским королевством. Висковатый был достаточно худородным, он принадлежал к мало чем зарекомендовавшей себя дворянской семье. Свою карьеру он построил благодаря собственной старательности, природным талантам и заступничеству покровителей. Современники описывали его как крайне красноречивого человека. Способности оратора были очень важны для дипломата, поэтому неудивительно что со временем Иван Висковатый возглавил именно Посольский приказ (прообраз министерства иностранных дел).

Возвышение

До середины XVI века вся дипломатическая система Российского государства строилась вокруг великого князя. Он мог делегировать некоторые полномочия в индивидуальном порядке, однако никакого государственного института не существовало.

О положении дел в московской дипломатии того времени можно судить по записям в посольских книгах. Они гласят, что, начиная с 1549 года, недавно приказал Висковатому принимать привозимые иностранными делегациями официальные грамоты. Тогда же начались первые зарубежные поездки чиновника. В том же 1549 году он отправился к ногайцам и правителю Астрахани Дербышу.

Во главе Посольского приказа

По сравнению со своими коллегами Иван Висковатый отличался еще и низким чином. Он был всего лишь подъячим. ценя способности Висковатого, приравнял его к другим более именитым дипломатам - Федору Мишурину и Меньшику Путянину. Так дворянин стал дьяком. Во все том же 1549 году Иван Висковатый внезапно был назначен главой дипломатического ведомства. Он стал первым чиновником такого рода в отечественной истории.

С этого момента Висковатый приступил к активной деятельности, которая по большей части сводилась к встречам с многочисленными иностранными делегациями. К дьяку приезжали послы из Литвы, Польши, Казани, Дании, Германии и т. д. Уникальный статус Висковатого подчеркивался тем фактом, что он принимал высокопоставленных гостей в личном порядке. Для таких встреч существовала специальная дьячья изба. О ней в своих письмах упоминал сам Иван Грозный.

Обязанности дипломата

Помимо встреч с послами, Иван Висковатый ведал их перепиской с царем и Боярской думой. Дьяк присутствовал на всех предварительных переговорах. Кроме того, он занимался организацией русских посольств за рубеж.

Во время встреч царя с делегациями Висковатый Иван Михайлович вел протоколы переговоров, а его записи позже включались в официальные летописи. Кроме того, государь поручил ему руководство собственным архивом. В этой кладези содержались уникальные документы: всевозможные указы московских и других удельных князей, родословные, бумаги внешнеполитического характера, следственные материалы, правительственное делопроизводство.

Хранитель государственного архива

Человек, следивший за царским архивом, должен был обладать огромной ответственностью. Именно при Висковатом это хранилище было реорганизовано в отдельное учреждение. Главе приходилось много работать с бумагами из архива, так как без них было невозможно наводить справки о взаимоотношениях с другими государствами и организовывать встречи с иностранными делегатами.

В 1547 году Москва пережила страшный пожар, который современники назвали «великим». В огне пострадал и архив. Забота о нем и восстановление ценных документов стали первостепенной задачей Висковатого с самого начала пребывания на должности главы дипломатического ведомства.

Под защитой Захарьиных

Благополучная чиновничья судьба Ивана Висковатого сложилась удачной не только благодаря его собственному усердию. За его спиной стояли могущественные покровители, которые опекали и помогали своему протеже. Это были Захарьины - родственники первой Анастасии. Их сближению способствовал конфликт, разгоревшийся в Кремле в 1553 году. Молодой царь серьезно заболел, и его окружение всерьез боялось за жизнь государя. Висковатый Иван Михайлович предложил венценосцу составить духовное завещание. Согласно этому документу власть в случае смерти Ивана Васильевича должна была перейти к его полугодовалому сыну Дмитрию.

В ситуации неясности будущего родственники Грозного Старицкие (в том числе претендовавший на власть его двоюродный брат Владимир Андреевич), боясь чрезмерного усиления вражеского боярского клана, стали интриговать против Захарьиных. В результате половина двора не стала присягать малолетнему Дмитрию. До последнего колебался даже ближайший советник царя А вот Висковатый остался на стороне Дмитрия (то есть Захарьиных), за что они всегда были ему благодарны. Через некоторое время царь выздоровел. На всех боярах, не пожелавших поддержать притязания Дмитрия, оказалась черная метка.

Око государево

В середине XVI века основным направлением внешней политики России был восток. В 1552 году Грозный присоединил Казань, а в 1556-м - Астрахань. При дворе главным сторонником продвижения на восток был Алексей Адашев. Висковатый, хоть и сопровождал царя в его с гораздо большим рвением занимался западными делами. Именно он стоял у истоков зарождения дипломатических контактов между Россией и Англией. У Московии (так ее в то время называли в Европе) не было выхода к Балтике, поэтому морская торговля со Старым Светом осуществлялось через замерзающий зимой Архангельск. В 1553 году туда прибыл английский мореплаватель Ричард Ченслер.

В дальнейшем торговец еще несколько раз посетил Россию. Каждый его визит сопровождался традиционной встречей с Иваном Висковатым. Глава Посольского приказа виделся с Ченслером в компании самых влиятельных и богатых русских купцов. Речь, конечно, шла о торговле. Англичане стремились стать монополистами на российском рынке, полном уникальных для европейцев товаров. Важные переговоры, где обсуждались эти вопросы, осуществлял Иван Висковатый. В истории отношений двух стран их первое торговое соглашение сыграло принципиально важную и долгосрочную роль.

Висковатый и Англия

Купцы с Туманного Альбиона получили льготную грамоту, полную всевозможных привилегией. Они открыли собственные представительства в нескольких российских городах. Московские негоцианты также получили уникальное право торговать в Британии без пошлин.

Свободный въезд в Россию был открыт для английских мастеров, ремесленников, художников и медиков. Огромный вклад в зарождение столь выгодных отношений между двумя державами внес именно Иван Висковатый. Судьба его соглашений с англичанами оказалась на редкость удачной: они просуществовали вплоть до второй половины XVII столетия.

Сторонник Ливонской войны

Отсутствие собственных балтийских портов и желание выйти на западные европейские рынки толкнули Ивана Грозного на начало войны против Ливонского ордена, расположенного на территории современных Эстонии и Латвии. К тому времени лучшая эпоха рыцарей осталась позади. Их военная организация переживала серьезный упадок, и русский царь не без основания считал, что ему сравнительно легко удастся завоевать важные прибалтийские города: Ригу, Дерпт, Ревель, Юрьев, Пернаву. Кроме того, рыцари сами провоцировали конфликт, не пуская в Россию европейских торговцев, мастеров и товары. Закономерная война началась в 1558 году и затянулась на целых 25 лет.

Ливонский вопрос расколол приближенных царя на две партии. Первый кружок возглавил Адашев. Его сторонники считали, что необходимо в первую очередь усиливать свое давление на южные татарские ханства и Османскую империю. Иван Висковатый и другие бояре придерживались обратной точки зрения. Они выступали за продолжение войны в Прибалтике до победного конца.

Фиаско в Прибалтике

На первом этапе конфликта с рыцарями все складывалась ровно так, как того хотел Иван Висковатый. Биография этого дипломата представляет собой пример политика, каждый раз принимавшего правильные решения. Вот и теперь глава Посольского приказа угадал. Ливонский орден быстро потерпел поражение. Замки рыцарей сдавались один за другим. Казалось, что Прибалтика уже в кармане.

Однако успехи русского оружия не на шутку встревожили соседние западные государства. Польша, Литва, Дания и Швеция также претендовали на ливонское наследство и не собирались отдавать всю Прибалтику Грозному. Сначала европейские державы пытались остановить невыгодную им войну дипломатическим путем. В Москву потянулись посольства. Встречал их, как полагается, Иван Висковатый. Фото этого дипломата не сохранилось, однако даже не зная его внешности и привычек, можно смело предположить, что он умело отстаивал интересы своего государя. Глава Посольского приказа последовательно отказывался от западного лукавого посредничества в конфликте с Ливонским орденом. Дальнейшие победы русской армии в Прибалтике привели к тому что испуганные Польша и Литва объединились в одно государство - Речь Посполитую. Новый игрок на международной арене в открытую выступил против России. Вскоре войну Грозному объявила еще и Швеция. Ливонская война затянулась, а все успехи русского оружия были сведены на нет. Правда вторая половина конфликта прошла уже без участия Висковатого. К этому времени он уже стал жертвой репрессий своего собственного царя.

Опала

Конфликт Грозного с боярами начался в 1560 году, когда внезапно скончалась его первая жена Анастасия. Злые языки распространяли слухи о ее отравлении. Постепенно царь стал подозрительным, его охватила паранойя и страх предательства. Эти фобии усилились, когда за границу бежал ближайший советник монарха Андрей Курбский. В Москве полетели первые головы.

Бояре заточались в тюрьму или предавались казни по самым сомнительным доносам и наветам. В очереди на расправу был и вызывающий зависть многих конкурентов Иван Висковатый. Краткая биография дипломата, однако, говорит о том, что ему относительно долгое время удавалось избегать гнева своего государя.

Гибель

В 1570 году на фоне поражений в Ливонии Грозный и его опричники решили отправиться в поход на Новгород, жителей которого они подозревали в измене и симпатиях к иностранным врагам. После того кровопролития была решена и печальная судьба Ивана Висковатого. Кратко говоря, репрессивная машина не могла остановиться сама по себе. Начав террор против собственных бояр, Грозный нуждался во все новых предателях и изменниках. И хотя до нашего времени не сохранилось документов, которые бы объяснили, как принималось решение о Висковатом, можно предположить, что его оклеветали новые любимцы царя: опричники Малюта Скуратов и Василий Грязной.

Незадолго до того вельможа был отстранен от руководства Посольским приказом. Кроме того, однажды Иван Висковатый открыто попытался заступиться за терроризируемых бояр. В ответ на увещевания дипломата Грозный разразился гневной тирадой. Висковатый был казнен 25 июля 1570 года. Его обвинили в предательских связях с крымским ханом и польским королем.

Русско - Крымские отношения при Иване III

Московское государство вступило в регулярные дипломатические отношения с Крымским ханством в 1462 году, когда великий князь Иван III Васильевич и крымский хан Хаджи Гирей обменялись грамотами, а в 1472 году два государства подписали предварительное соглашение «в братской дружбе и любви против недругов стоять за одно».

Клятвенная грамота Менгли Гирея, написанная в 1474 году, выглядела следующим образом: «Ярлык или шертная (клятвенная) грамота, данная Великому князю Иоанну Васильевичу, от крымского царя Менгли Гирея пред Российским послом боярином Никитою Беклемишевым и крестным Великого князя целованием перед крымским послом Довлетек Мурзою утвержденная в том: чтобы царю Менгли Гирею, уланам его и князьям его, быть с Российским государем в дружбе и любви; против недругов стояти заодно, земель московского государства и княжеств к оному принадлежащих невоевать, учинивших же сие без ведома его казнить, захваченных притом в плен людей отдавать без выкупа, и пограбленное возвращать все сполна, послов отправлять в Москву без пошлин и без пошлинных людей, и российскому послу иметь в Крыме прямой и беспошлинный путь». В 1480 году в Крыму был заключен русско-крымский союз, касающийся взаимоотношений союзников с Польским государством короля Казимира и Большой Ордой хана Ахмата: «А на Ахмата царя быть с нами за один: коли пойдет на меня царь Ахмат, и тобе моему брату, великому князю Ивану, царевичев твоих отпустить на Орду с уланами и с князми. А пойдет на тобя Ахмат царь, и мне Менгли-Гирею царю на Ахмата царя пойти или брата своего отпустити с своими людьми. Также и на короля, на вопчего своего недруга, быть нам с тобой заодин: коли ты на короля пойдешь или пошлешь, и мне на него пойти и на его землю; или король пойдет на тобя на моего брата на великого князя, или пошлет, и мне также на короля и на его землю пойти». В апреле 1480 года Московский Великий князь дал крымскому хану грамоту: «Грамота Великого князя Иоанна Васильевича данная крымскому царю Менгли Гирею и крестным целованием с приложением золотой печати, утвержденная с уверением: о безопасном приезде ему царю в Россию, есть ли по какому либо нещастью лишится владения своего, о непритеснении как его, так и будущих при нем и о взыскании в таком случае возможных способов возвратить ему потерянный им отцовский в Крыму престол».

Менгли-Гирей I (1445-1515) правил в 1468-1515 гг.
Миниатюра 16 века "Султан Баязид II принимает крымского хана Менгли-Гирея" из книги "Хюнер-наме". Музей Топкапы, Стамбул.

В 1482 году войска крымского хана Менгли Гирея захватили и разрушили Киев, принадлежавший тогда Литве - сожгли замок, разграбили церкви и взяли большое количество пленных.

Весной 1484 года началась польско-турецкая война. Объединенные войска Баязида II и Менгли Гирея 14 июля 1484 года захватили важнейший порт-крепость Килию в устье Дуная, а 4 августа - Аккерман-Белгород-Днестровский в устье Днестра. Отныне Турция и Крымское ханство владели всем черноморским побережьем от устья Дуная до устья Днепра, во всех городах находились большие турецкие гарнизоны, выходцами из Крыма на новых землях была образована Буджацкая Орда. 23 марта 1489 года Польско-Литовское государство подписало мирный договор, по которому Турция оставляла за собой захваченные земли в Северном Причерноморье.

В 1489 году обменялись грамотами о дружбе и союзе Ногайская Орда хана Ибрагима Ивака и Великое княжество Московское Ивана III Васильевича.

Иван III

Примерно в это время, через посредничество Менгли-Гирея, 31 августа 1492 года, был подписан договор турецким султаном Баязетом и Иваном III «Об установлении торговли и мирных отношений». Впоследствии отношения продолжались через сына султана Баязета - наместника Кефе.

Уже в 1480 году Менгли-Гирей совершил набег на польскую Подолию, и возможно из-за этого набега хан Ахмат не дождался на реке Угре войска своего польского союзника, проиграл «великое противостояние» с ратями великого князя Ивана III Васильевича, отступил в степи и был убит ханом Ногайской Орды Иваком. Московское княжество стало уже официально независимым государством. Между Крымским ханством и Московским государством образовалась громадная степная полоса, от Тулы и Рязани до берегов Каспийского, Азовского и Черного морей, незаселенная из-за постоянной угрозы набегов и получившая название - «дикое поле».

В 1485 году сын Ахмата Муртоза ворвался в Крым, был разбит, попал в плен, но был освобожден своим братом Махмутом, выигравшим сражение у Менгли Гирея. Крымский хан вместе с ногайцами и турецкой поддержкой выбил «Ахматовых детей» из Крыма, но они отошли недалеко за Перекоп и блокировали Крым с суши. Блокаду пришлось снять в связи со своевременными для Крымского ханства конными рейдами войск Московского великого князя «под Орду».

Весной 1491 года войска Большой Орды во главе с Сейид-Ахметом и Ших-Ахметом подошли к Перекопу, но из-за двух отрядов Ивана III, посланных на территорию Большой Орды, вернулись домой. Тогда же татарами недалеко от современного Херсона была построена крепость Тягинь.

В 1492 - 1497 году Менгли Гирей с войсками ежегодно совершал набеги на украинские земли. В 1497 году большой отряд татар был разгромлен войском князя Константина Острожского.

В 1500 году Ших-Ахмет, хан Большой Орды, заключил военный союз с литовским князем Александром, с шестидесятитысячным войском подошел к Перекопу, но не смог войти в Крым, возможно из-за падежа скота и необычно холодной зимы. Ших-Ахмет перезимовал под Киевом, а в 1501 году уже с двадцатитысячным войском вернулся под Перекоп, но опять не смог войти в Крым, и ушел к Белгороду, где и зазимовал. В мае 1502 года войска Крымского ханства и Ногайской Орды вышли в степи за Перекопом и в июне у устья реки Сулы наголову разгромили татар Ших-Ахмета. Большая Орда прекратила свое существование.

Крымское ханство стало полновластным хозяином всего Северного Причерноморья.

Девлет-Гирей I (1512-1577) правил в 1551-1577 гг.
Миниатюра 16 века "Султан Сулейман I принимает крымского хана Девлет-Гирея" из книги "Сулейман-наме". Музей Топкапы, Стамбул.

Объектом исследования в настоящей статье являются две попытки заключить русско-крымский военный союз, направленный против Великого княжества Литовского, в 1560-70-е годы. В историографии они традиционно оцениваются как составная часть феномена, афористично названного С. М. Соловьевым «крымский аукцион». Речь идет о политических отношениях внутри треугольника Бахчисарай - Вильно - Москва, внутри которого поддерживалось неустойчивое равновесие. И именно от Крыма, как справедливо отметил К. Расмуссен, зависело его сохранение. Нападение татар на Россию развязывало руки для продвижения в Ливонию Литве, и наоборот. Поэтому во время Ливонской войны (1558-1583 гг.) и Россия, и Литва, и Польша прилагали усилия, чтобы склонить симпатии хана на свою сторону, а Крым пытался извлечь из этого максимальную прибыль для себя, вымогая «поминки», взятки и подарки.

Если обстоятельства, связанные с крымской политикой в начале Ливонской войны, более-менее изучены, как и ход самого «аукциона», то перипетии дипломатической борьбы вокруг русско-татарского союза в 1563-64 и 1578 гг. известны гораздо меньше. Чего в действительности хотело русское правительство от Бахчисарая в начале 1560-х годов? Какие усилия оно прилагало для заключения альянса с Гиреями, чем было готово поступиться ради него? Сколь велика была антилитовская направленность данного предприятия?

Как показано А. В. Виноградовым, российское военно-политическое давление на Крым в 1556-1561 гг. «стало уменьшаться по причинам объективного характера». К 1561 г. были потеряны практически все базы для проведения операций против татар. Отказался выполнять свои союзнические обязательства ногайский мурза Исмаил. Угрожало войной Великое княжество Литовское. Под влиянием этих объективных факторов, а не по чьему-либо «неправильному» умыслу Россия в конце 1561 г. вынуждена была пересмотреть свою наступательную политику в отношении Крыма, апогей развития которой пришелся на 1559 год.

Этапной в русско-крымских отношениях должна была стать миссия А. Ф. Нагого, готовившаяся в марте-апреле 1563 года. Дипломат отправлялся в Крым с предложением мирного договора. Главным пунктом стояло заключение антилитовского союза. Однако если хан предложил бы Москве совместное наступление на владения Сигизмунда, посол должен был отреагировать сдержанно. Ему следовало заявить, что Россия, конечно, готова выступить на своего недруга, литовского короля, но для нее принципиально важно, чтобы это были военные действия союзников, а не «пособление царю».

Из наказа Нагому не видно, чтобы Москва рассчитывала действительно заполучить хана в союзники. Главной целью, видимо, являлось добиться мира на южной границе, получить гарантии ненападения татар и напугать Сигизмунда. Для последнего было достаточно, чтобы Девлет-Гирей сделал несколько грабительских походов по южным землям Великого княжества Литовского. Фантазии Ягеллона, что может случиться с его страной, если Москва и Крым будут действовать совместно, приведут к тому, что Литва станет сговорчивей и быстро заключит с Россией мир на выгодных условиях. Это позволит победоносно завершить Ливонскую войну.

Бахчисарай

При чтении наказа Нагому не покидает ощущение, что в Москве осознавали неестественность русско-татарского объединения против христианской Литвы. Поэтому, с одной стороны, добиваясь союза, русские дипломаты сопровождали свои действия таким количеством условностей, что поневоле кажется: Москву больше интересовал свой статус в двусторонних отношениях с Крымом, чем перспективы антилитовского русско-крымского альянса. Несмотря на то, что этот союз был для Грозного необычайно важен, конструктивные предложения о совместном нападении на Сигизмунда утонули в массе мелочных условий, которые А. Ф. Нагой должен был соблюсти при заключении договора. Дипломату предписывалось добиться, чтобы хан первым присягнул на шерти и прислал больших послов, т. е. создать видимость, будто бы инициатива мира исходит от Крыма, а русский царь всего лишь соглашается на просьбу «брата своего». К грамотам следовало приложить золотые печати (как символ равенства государств). Нагому велели проследить, чтобы ни в коем случае хан не подвесил «алый нишан» - красную печать, символ подчинения.

О поминках Нагой вел мелочный торг, больше отделываясь обещаниями несметных богатств и сравнительно скромными подарками. Поведение русского дипломата выглядело заносчивым и вызывающим (не есть за одним столом с послами других государств, не платить никаких пошлин, мелочно жадничать в подарках и т. д.).

Одним словом, как это, увы, часто бывало в русских дипломатических миссиях, форма победила содержание, а сиюминутная жадность - дальновидность. Вопросы ритуала и семиотика поведения оказались важнее главной цели - достижения антилитовского союза с Крымом. В результате Москва промедлила, дала развиться сомнениям и нерешительности Девлет-Гирея до чрезмерной степени - и проиграла литовской дипломатии борьбу за дружбу с Крымом. Личной вины Нагого, связанного в своих инициативах получаемыми из Москвы строгими инструкциями, в таком исходе немного.

Фонтан Марии или Фонтан слез в Бахчисарае

История не знает сослагательного наклонения, но при ином поведении русского царя его альянс с ханом был возможен, а эффективность подобного союза в свое время доказали события конца XV в. - Крым и Москва совместно уничтожили господство Большой Орды, былого хозяина Восточной Европы! Недаром Иван IV в своих посланиях к Девлет-Гирею постоянно подчеркивал, что в русско-крымских отношениях начинается новая эра, что он бы хотел быть в такой дружбе с ханом, как его дед Иван III с Менгли-Гиреем.

Причиной же плохих отношений с Крымом в предыдущие годы, в соответствии с русским политическим дискурсом, царь объявил измену своих подданных, которые «ссорили» его с ханом. Тема государевой измены как причины плохих отношений России и Крыма в 1550-х гг. впервые зазвучала в послании Ивана IV Сулешу от октября 1562 г.: «... а которые наши люди ближние промеж нас з братом нашим з Девлет Кереем царем ссорили, мы то сыскали, да на них опалу положили есмя, иные померли, а иных разослали есмя, а иные ни в тех, ни в сех ходят».

Татарские бани

В Наказе А. Ф. Нагому в марте 1563 г. эта тема уже была детализирована: зазвучали имена конкретных изменников. Сперва всю вину возложили на Ивана Полева и Федора Загрязского: «и ныне тех дел поминати не надобе. занеже те дела делались от изменников, занеж с государем ссору зделали, государь сыскал, которые его ближние люди ссорили с царем, и опалу положил». Правда, Загрязский успел умереть своей смертью до опалы. Его обвиняли в том, что он якобы утаил от Ивана IV, что хан требует поминок. В последующих строках царь объявил всю южную политику второй половины 1550-х гг. ошибочной, а ее инициаторов - И. В. Шереметева, героя битвы при Судьбищах, А. Ф. Адашева и И. М. Висковатого, руководителей русского посольского ведомства - государственными изменниками, которые «царя и великого князя с царем (крымским ханом. - Л. Ф.) ссорили».

Кроме того, для задабривания хана царь принял беспрецедентное и необъяснимое решение: в 1562 г. он велел снести Псельский город, удачное стратегическое положение которого до этого фактически парализовывало военную активность крымцев. В ставке хана необычайно изумились решению царя. Русскому послу А. Нагому в 1563 г. было велено передать объяснение, что город, мол, непригоден для сельского хозяйствования, и вообще «Государю нашему городы новые не нужны. Божием милосердием и старые города емлет». Е. Ржевскому осенью 1563 г. уже было поручено давать более пространное объяснение: «Сказали были государю нашему тамошние украинные люди, что то место пригодитца к пашням и иным угодиям». Для того государь и велел поставить город. Однако выяснилось, «то ся место х такому делу не пригодило, и того для государь наш велел его и разорити».

Гурзуф

25 июня 1563 г. А. Нагой был принят Девлет-Гиреем и начал переговоры о мире и антилитовском союзе. Хан воспринял предложения Москвы настороженно. Он опасался, что сегодня русские воюют с литовцами, а завтра они помирятся и объединяться против татар - так что лучше не связывать себя никакими соглашениями. Нагой писал, что от Ивана IV в Бахчисарае «боялись обманки». Хан на переговорах однозначно поставил решение вопроса о мире и дружбе в зависимость от московских денежных выплат. Русские платежи должны по своим масштабам сравниться с литовскими и превзойти их, тогда можно будет говорить и о союзе («да и сверх королевы казны поминки дай»). Сулеш прямо заявил Нагому, что «татарин любит тех, кто ему больше даст, тот ему и друг». Нагой оказался в сложном положении. Отстаивая честь своего царя, он сразу же гордо заявил, что «государь наш дружбы не выкупает». Но сам дипломат понимал, что такая позиция абсолютно неконструктивна. Поэтому он пытался убедить хана, что главное - отправить больших татарских послов для заключения договора, а там уж царь «за поминками не постоит». Эти обещания звучали достаточно бесцветно на фоне прибывшей в Крым 23 июля литовской казны на 36 телегах.

Между тем хан посчитал, что Сигизмунд недодал 4 000 золотых. Кроме того, пользуясь случаем, он потребовал от Литвы двойных поминок, а не то грозил заключить союз с Иваном IV. Со своей стороны в послании к хану от 3 августа 1563 г. Сигизмунд упоминал о других причинах напряженности в литовско-крымских отношениях: нападения на улусы каневских черкас (которых король обещал покарать), обида правителя Литвы на хана за то, что последний недостаточно активно нападал на русские земли, и это позволило Ивану IV совершить поход под Полоцк (то есть в глазах Сигизмунда в поражении Литвы в 1563 г. был виноват неоказавший надлежащую помощь Крым!). Масла в огонь подлило нападение в августе белгородских татар под Браславль и Винницу.

Грамота Девлет-Гирея, привезенная в Москву в сентябре 1563 года, четко демонстрировала позицию Крыма: хан подробно перечислил, какие поминки и подарки должен получить каждый представитель татарской аристократии (кречеты с обслугой, шапки меховые черные, шубы и т. д.). Калге на свадьбу полагался подарок в 1000 рублей. Девлет-Гирей подчеркивал, что Сигизмунд в отличие от Ивана Грозного постоянно присылает поминки и подарки, поэтому русскому правителю надо еще постараться, чтобы заслужить дружбу «великого царя Великой Орды». Кроме того, гонец Ян Магмет привез несколько грамот от царевичей, мурз, членов ханской семьи, в которых каждый из них просил подарок в уплату за ходатайство перед ханом о мире. Средние размеры взяток, помимо шапок, шуб и пр., колебались от 100 до 230 рублей.

Россия предприняла ряд шагов, призванных смягчить позицию хана. 18 сентября 1563 г. в Москву вызвали ранее задержанного в России посла Ян Болдуя и объявили ему, что Иван IV отпускает крымского дипломата и отправляет Ф. И. Салтыкова-Морозова с великими поминками. Ян Болдуя и гонца Ян Магмета пожаловали шубами и «государевой чаркой серебряной».

1 октября в Крым с новыми инструкциями Нагому и грамотами к хану выехал гонец Елизар Девятович Ржевский. Несмотря на риторику, ласкающую слух хана, Иван IV позволил себе и несколько резких выпадов. Во-первых, в своей грамоте к Девлет-Гирею он постарался представить дело так, что это хан хочет дружбы и мира, а Россия только идет ему навстречу. Царь даже заявил, что «дружбы нашей мы к тебе не приказывали», но раз уж предводитель татар хочет дружить, то русский монарх готов выразить свое согласие. Поминками Грозный предложил «обменяться», как истинным друзьям. Первым поклясться на договоре царь предложил хану. В грамоте от имени Ивана IV к Мустафе-аге на слова, чтобы царь потешил хана и прислал поминки, был дан ответ: пусть хан сам потешит царя и нападет на Литву. В принципе, как отмечено А. В. Виноградовым, царь обещал поминки, но после «шертования» хана. Тем самым они «превращались в средство давления на правящие крути Крыма».

Карта Московии по Герберштейну

Ржевский привез в Крым подарки, которым татары сперва обрадовались. А затем с ними стали возникать разные казусы. Нагой описывает один из них: «Мурату мирзе также вручили грамоту твою государеву, ярлык и жалование, шапку черну червею и шубу кунью. Мурат мирза на твое государево жалование челом бьет, и шапку и шубу взял, и говорил Елизарию про шапку. Государь, де, ко мне прислал женскую шапку, и ты б мне ее обменял. А Елизарий говорил, что государь мой к тебе прислал, то я к тебе и привез». Подобных эпизодов было немало. Татары оказались недовольными маленькими подарками и требовали их «втрое».

Для объяснений с ханом в конце 1563 г. в Крым отправился литовский посол Ю. Быковский. Он сообщил, что с Москвой заключено перемирие до 6 декабря, и предложил в срок до 21 ноября собрать войска и совместно напасть на Россию. Быковский убеждал, что вся русская армия под Полоцком, границы оголены. Крымцам отводилась зона нападения - Северская земля и Смоленщина. Однако русские дипломаты в Крыму оказались искуснее: 24 ноября 1563 г. хан обещал русским послам выступить против Сигизмунда совместно с Россией и заключить договор, для чего к отправке в Москву готовилось посольство мирзы Мурата.

Однако буквально в течение недели столь многообещающе начавшиеся переговоры расстроились. Крымская знать буквально забросала и хана, и послов требованиями больших поминок. Девлет-Гирей из-за этого даже поругался со своим сыном, считая его аппетиты чрезмерными. Нагой оказался обвиненным в шпионаже, что якобы подтверждали имеющиеся у русского дипломата на Москве 60 лавок. 23 декабря 1563 г. татары заявили, что отказываются от своих слов, в том числе и от антилитовского союза, и откладывают заключение русско-крымского договора на тех условиях, на которых предлагал Иван IV. Крым объявил, что в случае, если царь первый присягнет на собственной грамоте, хан готов подумать о перспективах мирных отношений с Москвой. В качестве наблюдателя за присягой Ивана IV отправлялся гонец Ашибаш Фрух.

2 января 1564 г. хан присягнул на шертной грамоте, но в ее «крымском» варианте. Она содержала пункт о совместных действиях против литовского короля, но это сопровождалось условием выплаты Русью больших поминок. После присяги Ивана IV перед митрополитом и боярами на этой же грамоте документ должен был вернуться в Крым, где на нем присягнет татарская аристократия, и он вступит в силу. А. В. Виноградов справедливо отмечает, что шансы на это были невелики: антимосковская группировка набрала силу и заблокировала бы любую попытку ратификации соглашения.

Ситуация в какой-то степени зашла в тупик. В ожидании новых инструкций из Москвы Нагой занимался сбором разведывательных данных. Ему удалось собрать много интересной информации разной степени достоверности: что татары хотят увидеть в Крыму присланных Иваном IV пленных поляков, чтобы поставить их перед королевским послом и «поглумиться», что весной 1564 г. по инициативе турецкого султана планируется турецко-татарский поход на Астрахань, «к Бахметьеву гробу». Причем хан не хочет нападать на Астрахань, но на него в этом вопросе давит Турция. К числу врагов России в этой акции могут присоединиться пятигорские черкасы и ногаи.

Более важной была информация, полученная Нагим путем угощения спиртными напитками литвина Федора Савостьянова (на которого дармовая выпивка так подействовала, что он изъявил немедленное желание бежать в Московию и поступить на службу к Ивану IV). Савостьянов рассказал, что Сигизмунд посылает в Крым гонца за гонцом, в основном - католических священников (?!), чтобы предотвратить союз Москвы и Крыма. Литовцы «нашептывают» хану, что Грозный пытается его обмануть, а сам хочет захватить Киев и «стравить» Девлет-Гирея с пятигорскими черкасами, Астраханью и Казанью (то есть завоевать Крым). Вместо этого Сигизмунд уговаривал татарского правителя напасть на Москву и слал для этого богатые подарки и поминки. Сама же Литва намеревалась напасть на Русь ближе к «Великому дню». Ей оказывала помощь Турция: во-первых, султан побуждал Крым заключить военный союз с Великим княжеством Литовским против России; во-вторых, приказал 80 000 сербам («сербянам») отправиться на фронты Ливонской войны и воевать на стороне короля против России. Получив отчет Нагого, царь принял решение согласиться на выдвинутые ханом условия. 26 февраля 1564 г. в Москве встречали Ашибаша Фруха. Переговоры протекали трудно: во-первых, Крым игнорировал русскую грамоту и навязывал свой вариант шерти. Во-вторых, русскую сторону не устраивало увязывание в крымском варианте шерти антилитовского союза с платежом поминок. В-третьих, московские дипломаты протестовали против предлагаемой схемы заключения соглашения: присяга хана - присяга царя - присяга крымской аристократии («земли»). В-четвертых, позиция хана в отношении русско-татарского союза против Литвы оставалась неотчетливой. Царь так и не получил ясных гарантий вмешательства Крыма в войну на стороне России. Грозный опасался, что Девлет-Гирей ограничится декларациями и так и не перейдет к практическим действиям.

Ашибаш на переговорах всячески подчеркивал намерение хана напасть на Сигизмунда, «хотя з братом своим со царем и великим князем дружбу совершити и пойти на литовского короля». Но условием этого ставил получение Крымом больших поминок. Здесь обращает на себя внимание титулование «царь». Крым вообще-то игнорировал царский титул Грозного. К сожалению, из данного контекста не очень ясно: перед нами дьячий пересказ речи Ашибаша, в который русский писец привычно вставил титул своего государя, или же цитата из речи посла? Второй вариант мог бы быть интереснее. Он свидетельствовал бы о дипломатических маневрах Крыма, готового поступиться своим неприятием царского титула в обмен на шерть. К сожалению, из текста посольской книги однозначных выводов сделать нельзя.

После совещания царя с боярами было решено «учинить клятву» на крымской шертной грамоте 9 марта 1564 г. Однако гонец Г. П. Злобин должен был отвезти в Крым очередной вариант грамоты, уже отправленной ранее с Нагим, и добиваться присяги мурз именно на этом экземпляре! А потом Грозный готов был еще раз принести крестоцелование на данной грамоте. Таким образом, присяга царя на крымской шерти оказалась лишь маневром. Русский царь упрямо гнул свою линию, добивался, чтобы Крым присягнул первым, а Москва - второй и чтобы в основе договора лежал бы русский вариант соглашения. Решено было также отправить поминки в размере, посланном с князем А. Кашиным в 1542 г. Как подчеркнул А. В. Виноградов, «заключенное соглашение не стало надежной гарантией от крымских нападений, но это был определенный шаг вперед в урегулировании русско-крымских отношений».

Г. П. Злобин умер в дороге, и вместо него в апреле 1664 г. в Крым был отправлен новый гонец, Ф. А. Писемский. 5 июня начались его переговоры с ханом. Девлет-Гирей сперва говорил о своем желании «стоять заодин» против литовского короля, но при этом для «некоторого умышления» он не хочет включать в шерть отдельным пунктом свое обязательство напасть на Литву.

Колебания при дворе хана подробно описаны в «Большом разговорном списке» А. Ф. Нагого, увы, доставленном в Москву слишком поздно - 20 июня 1565 г. Список содержит подробное описание русско-татарских переговоров в Крыму с 31 мая 1564 года по весну 1565 года. Согласно сведениям Нагого, сторонниками мира с Россией были сам Девлет-Гирей, Мустафа-ага, Аликази Куликов, Зенги-Хозя-ших. За союз с Литвой против Москвы выступали калга Мухаммед-Гирей, его брат Адыл-Гирей, Азей князь Ширинский, Аспад князь, Ямгурчей, Ахмамер и все представители казанской знати, в свое время бежавшие в Крым. Последняя группировка обвиняла Ивана IV в агрессии, в захвате Казани и Астрахани, в том, что он «хочет идти на Крым Днепром», и даже в нападении на Ливонию, а затем и на Литву, вступившуюся за орден.

Трактовка Нагим особенностей борьбы внутри крымской знати крайне любопытна. Он осмыслял ситуацию строго в рамках московского политического дискурса. Ранее сообщалось, что дружбе Ивана IV с ханом мешали злые советники, изменники. Теперь Нагой решил, что и хану мешают плохие советники, приближенные «нашептывают в уши» антирусские речи. Русский посол тщательно фиксирует слух, как хан, уставший препираться со знатью, на совете 21 июля 1564 г. воскликнул: «К чему де яз на Крыму и царь, коли меня ныне дети и болшие улусные люди не слушают» (высказывание в духе Ивана Грозного в предопричный год!). Дипломат дает ему выгодную для Руси интерпретацию: хан не желает нарушать данную клятву, да вот советники вредят.

В переговорах с Ян-Магметом и Сулешем Нагой прямо сравнил этих преступников с теми, кто до 1563 г. на Руси ссорил хана с царем, и был за это репрессирован Грозным. Исполненный самых добрых намерений, Нагой предложил Девлет-Гирею... свои услуги в качестве консультанта, как надлежит поступать с плохими советниками, а то в Москве на этот счет накоплен богатый опыт, наверняка неизвестный хану! Столь неожиданное предложение было воспринято, скорее всего, с недоумением, но очень показательна сама стереотипность мышления русского посла.

В июне 1564 г. крымский гонец Караш прибыл на Русь с сеунчем о победе татар над волохами. В отправленной с ним шерти, как считает А. В. Виноградов, ссылаясь на донесение А. Ф. Нагого, по-прежнему не было пункта о войне татар с королем. Его включение неизменно зависело от присылки поминок. По словам Караша, хан, в свою очередь, отправил для государя специальные поминки, аналогичные «полоцкому поминку» Ивана IV. Однако на поле на крымцев напали казаки, отобрали поминки и якобы даже новую, исправленную шертную грамоту, которую Караш вез от Девлет-Гирея (при этом все другие грамоты, в том числе и послания царевичей, Караш благополучно довез). В нападении подозревались литовские казаки, и московские дипломаты пытались всячески раздуть этот конфликт, преподнести его как свидетельство недобрых намерений Сигизмунда. Это соответствовало и настроениям Крыма. Караш рассказал, что одновременно с отправкой на Русь Ашибаша было послано посольство в Вильну. Но король его не принял и чести послам не оказал. Сигизмунд также отказался отвечать за нападения на крымцев казаков и черкас. Поэтому хан «на короля гневен» и готов к союзу с Москвой против Литвы.

Крым также пытался изобразить себя защитником Руси от агрессивных планов Турции. Караш рассказал, что турецкий султан требует пошлин с городов Кафы, Мангупа, Инкермана, Судака и других. Это фактически дань, которую хан платит султану. Последний готовит нападение на Астрахань, для чего планирует прокопать канал в узком месте между Доном и Волгой, и по нему переправить осадные орудия. А Девлет-Гирей всячески сопротивляется этим планам султана, потому что идти в поход «не мощно» и «нынче учинились с московским в дружбе».

Реакция Ивана IV на проявление Крымом готовности к достижению соглашения труднообъяснима. С одной стороны, 30 июня посольство Караша одарено богатыми подарками (шубами), что свидетельствует об одобрении царем хода переговоров. Но с другой стороны, в тот же день Грозный уехал на Верею в Вышгород, а послов «безделно» продержали в Москве на посольском дворе до 3 августа. Таким образом, заключать антилитовское соглашение Россия не спешила. Вместо этого в августе на переговорах русские дипломаты повторили свою старую позицию о необходимости присягнуть первым хану на московском варианте грамоты. Никаких других заявлений сделано не было, и 16 августа Караш уехал из Москвы, не увозя с собой ничего, кроме подарков. С ним отправился гонец А. Н. Мясной с царскими грамотами, в которых повторялись старые требования о принесении ханом присяги на образце шерти, присланном с А. Нагим.

Практически одновременно сорвались и переговоры в Крыму. 25 июля стало известно о приказе султана готовиться к походу на Астрахань. Переговоры с Нагим относительно заключения мира хан «начал волочити», и 28 июля А. Ф. Нагому и Ф. А. Писемскому сообщили о серьезных разногласиях относительно размеров поминок, возникших между ханом и крымской аристократией. Царевичи и мирзы настаивали на том, что главным условием мира с Русью должно быть получение «казны великой». 1 августа русские дипломаты узнали причину затяжки времени: Девлет-Гирей ждал результатов переговоров с Сигизмундом о размерах поминок. Нагой попытался доказать, что Иван IV потому не идет войной на короля, что ждет ответа Девлет-Гирея, и поэтому русско-татарский договор надо заключать как можно быстрее.

Однако 4 августа 1564 г. татары заявили, что они колеблются, потому что на Россию «пошел король с великим собраньем» и он обещает большие деньги, если Крым присоединится к этому нападению. Одновременно распространились слухи о присылке Сигизмундом «двойной казны», чтобы побудить хана к нападению на Россию. Причиной литовского похода крымцы считали измену князя А. М. Курбского: «Отъехал, деи, от тебя, государя, к королю князь Андрей Курбской, а с ним, деи, отъехали многие люди; и короля, деи, на тебя, государя, он поднял, и царя и царевичей велел он поднята». А 28 июля крымская знать выдвинула новое требование, при котором соглашение может быть заключено: уступка Казани и Астрахани и поминки в размере, который был при Мухаммед-Гирее I.

Несговорчивая позиция России и жадность Крыма привели к срыву соглашения. 5 августа в ответ на требование «Магмет Киреевых поминок» Нагой дал категорический отказ: русская сторона была согласна только на «Сагиб Киреевы» поминки. Историки, помимо спора о размере поминок, называют и более глубинные причины провала переговоров: русско-татарские противоречия на Северном Кавказе, утрата «казанского юрта», казачьи угрозы Азову и т.д. Свою роль сыграли и активность польско-литовской дипломатии, и обещания Сигизмунда не только прислать двойную «казну», но сверх того и заплатить за Москву Сагиб Гиреевы поминки.

Видимо, срыв переговоров татарами предвиделся (планировался?) заранее. Уже 6 августа хан выступил в карательный поход на Русь. Нагой в тот же день послал на Русь две грамоты, чтобы предупредить: одну - с татарином Гамзой, который продвигался в войске Девлет-Гирея, другую - с бывшим русским пленным Якушем Власовичем Окиншиным через Кафу в Азов и далее к донским казакам. 9 августа третью грамоту увезли ногаи Ишкар Азиенгаринович и Кел-Магмет Янышев. По адресу попала только грамота Гамзы, да и то слишком поздно - уже после начала боевых действий.

А. В. Виноградов отметил, что Крым настаивал на реализации своего проекта соглашения. 16 июля 1566 г. хан в присутствии А.Ф.Нагого и Ф.А.Писемского повторно присягнул на своем варианте шерти. Послы отказались подтвердить договор, потому что в нем было неотчетливо прописано обязательство Крыма воевать вместе с Москвой против Великого княжества Литовского. На этом первый этап русско-татарских переговоров о мире и союзе, который имел место в 1563-1566 гг., можно считать законченным.

Вторая попытка достижения русско-крымского договора была сделана в 1578 г. Однако она носила уже принципиально другой характер. На наш взгляд, отказ Москвы от понимания роли Крыма как потенциального союзника против Литвы в 1570-е гг. произошел не только из-за военного обострения 1571-72 гг., но и из-за того, что в 1572-76 гг. Москва хотела решить литовский вопрос и выиграть войну с Речью Посполитой через элекцию Ивана IV или его сына на королевский престол. Во второй половине 1576 г. стало ясно, что эта концепция оказалась ошибочна. Рюриковичи проиграли борьбу за польский трон. И в самом начале 1577 г. Россия вернулась к идее русско-крымского союза, благо, что Девлет-Гирей неоднократно демонстрировал свое желание реанимировать процесс заключения шерти, прерванный после 1563-64 гг.

Непременным условием для России, как уже говорилось, был первый шаг со стороны хана: именно он должен прислать больших послов, т. е. как бы попросить Ивана IV заключить договор, выступить его инициатором, а царю оставалось только милостиво согласиться на своих условиях. Однако 2 февраля 1577 г. на совещании с Боярской думой было решено, не дожидаясь крымского посольства, готовить большое русское посольство В. Мосальского и дьяка А. Шапилова. С ними отпускался задержанный крымский посол Девлет-Килдей. Русские дипломаты должны были сидеть в Боровске и ждать известия о выезде больших татарских послов, которые все-таки должны были выступить первыми. Однако на этот раз в отличие от недавних лет крымцев ждали с нетерпением. Бояре даже сами заговорили о готовности отправить поминки - еще недавно это было запретной темой.

Однако и эта попытка заключения русско-крымского союза была сорвана - правда, на этот раз по не зависящим от России обстоятельствам. В Крыму скончался Девлет-Гирей. Было неясно, как поведет себя новый хан, Мухаммед-Гирей II, бывший калга, неоднократно высказывавшийся в отношении Москвы весьма радикально. Поэтому вместо большого посольства в Крым в июле 1577 г. было решено отправить «лехкого гонца» С. Кобелева с грамотами и поминками. Его миссия называлась «братство проведать». Он был должен новому хану «челом ударити», сообщить о готовности к переговорам русского большого посольства. Стоит отметить резкое увеличение количества грамот к разным представителям крымской аристократии, отправленных с Кобелевым. В них Иван IV активно звал служить и обещал высокое жалование. Таким образом, после смены хана русская дипломатия стремилась сформировать и закрепить поддержку при дворе прорусски настроенных татарских вельмож.

Стефан Баторий

Настороженность России имела свои основания. Сразу после прихода к власти в окружении нового хана вновь заговорили о необходимости возврата Астрахани. В сентябре 1577 г. в Крым обратился Стефан Баторий. Он надеялся побудить татар к нападению на Россию, апеллируя к поддержке Турции, и тем самым облегчить положение в Ливонии. Поэтому от первого посольства нового правителя «Великой Орды» зависело очень многое. Прибывший в Москву в декабре 1577 г. посол Халил-Челибей приехал с мирными намерениями. В своей речи он даже назвал Ивана IV «царем и великим князем» (кажется, это первый случай, когда официальное лицо из Крымского ханства назвало русского правителя «царем», т.е. ханским статусным титулом). Впрочем, о признании Крымом титула речь не шла: в грамоте от Мухаммед-Гирея Грозный написан «государем, братом нашим» (что вообще-то тоже выше привычного обращения «великий князь»). В грамоте от Мусли-аталыка Иван IV назван «Великого улуса многие Руси и всего христианства великий государь».

Что же касается содержательной части переговоров, то Мухаммед-Гирей предлагал вернуться к обсуждению вопроса о мирном договоре России и Крыма на условиях, близких к неудавшемуся соглашению начала 1560-х годов. Правда, антилитовская направленность договора уже не акцентируется, хотя и подразумевается (исходя из декларируемого принципа: «твои враги - мои враги»).

10 декабря 1577 г. было решено с ответной миссией послать в Крым гонцов В.Непейцына и И.Маркова. 20 декабря русское посольство вместе с Халил-Челибеем уехало из Москвы. В отправленных с ним грамотах царь выражал готовность к переговорам и указывал на необходимость обмена большими послами, чтобы «дело делалось». На возврат сторон на позиции начала 1560-х гг. указывает и сходство наказа, данного И. Маркову, с наказами 1560-х годов.

В Крыму с интересом воспринимали рассказы русских дипломатов о победоносном царском походе в Ливонию в 1577 году. В 1578 г. татары и сами напали на Литву во главе с царевичем Адыл-Гиреем. На Украйне они не встретили сопротивления войск великого княжества, громили пограничные города практически беспрепятственно. Небольшая стычка была только у г. Острога. Василий Острожский «откупил» нападение татар за 2 000 золотых - получив выкуп, крымцы оставили посад нетронутым. Целью похода было добиться от Литвы присылки поминок и вывода казачьих отрядов с Днепра.

Однако новый польский и литовский король Стефан Баторий не стал дожидаться, пока Россия и Крым поймут все выгоды антилитовского союза. Баторий пожаловался Турции, ставленником которой он, по сути, являлся. И султан одернул хана, приказав поумерить пыл и оставить литовские земли в покое. В июне 1578 г. литовские паны надеялись на нападение татар на Москву. Из Крыма как раз вернулся посол Тарановский, и на турецко-татарскую дипломатию Стефана возлагались большие надежды.

Однако Крым откровенно играл двойную игру. Татарский посол, приехавший с Тарановским, сообщил, что хану вольно стать с Москвой в дружбе. В Литве это расценили как абсурд («absurda et similia powiada»). 9 августа (по другой записи, в посольских документах - 10 сентября) 1578 г. в Москву прибыл крымский посол Куремша. Посольство приехало с сеунчем об успешном литовском походе: взяли 30 городов, разбили в полевом сражении польскую королевскую рать. Хан обещал в случае заключения договора с Россией еще больше воевать Литву. Грозный ждал приезда крымцев, надеясь, что наконец-то из Бахчисарая прибудут большие послы.

Однако текста шерти Куремша не привез. Вместо этого он вручил грамоту Мухаммед-Гирея, написанную в достаточно жестких интонациях. Хан опять требовал Казань и Астрахань, напоминал об обещании Ивана IV отдать Астрахань, причем грозил «войной и ратью» между двумя «юртами» - Крымом и Русью. Вместе с традиционным требованием поминок в грамоте фигурировали и две новых претензии: усмирить донских казаков и не посылать казаков на Днепр. Правда, хан пошел на некоторые уступки в титулатурном вопросе: Грозный назван «многие Руси всего христианства государем, братом нашим великим князем».

10 сентября 1578 г. В. Г. Зюзин, А. Я. и В. Я. Щелкаловы дали Куремше ответ, содержащий отказ по всем пунктам, кроме необходимости заключения мирного договора. Было твердо сказано, что если «царь хочет с нами доброго дела, и прошение о Казани и Астрахани оставит». От связи с донскими и тем более - днепровскими казаками царь отказался. 19 сентября татарам было объявлено об отправке к ним гонца А. Я. Измайлова. В наказе выражалась готовность к переговорам о мире, но реакция на литовский поход татар оказалась довольно сдержанная. Первостепенной темой диалога с Крымом царь недвусмысленно назвал необходимость мирного договора.

Этот договор должно было заключить большое русское посольство В. Мосальского, дьяка Арменина Шапилова и гонца В. Непейцына. Инструкции для него разрабатывались в августе-сентябре 1578 года и неоднократно корректировались. Его целью было подписание мирного договора между Россией и Крымом. В наказе посольству особо подчеркивался принцип «адекватности действий»: подарки, которые делают русские послы, должны точно соответствовать подношениям, получаемым русскими, и ни в коем случае не превышать татарских подарков. Пошлин, как всегда, предписывалось не платить, но в то же время об этом «говорити смирно», чтобы «в государеве деле порухи не было».

В наказе по сравнению с 1560-ми годами серьезно изменилась позиция России в отношении антилитовского союза с Крымом. Россия хотела шерти с Крымом, в которой был бы традиционный пункт о войне против недругов «заодин». Но при этом в наказе подчеркивалось, что Россия не должна заключать обязательств участия в боевых действиях именно против Литвы. Дипломаты должны завуалировать свои обязательства в общей формуле: «кто нам недруг, тот и вам недруг».

В этом плане очень примечателен проект шерти, который был приготовлен для миссии В. Мосальского. В нем в отличие от проектов договоров 1563-64 годов опущен пункт о союзе против литовского короля. Этот вопрос вообще не поднимается. Москве, в общем-то, от ханства ничего не было нужно, кроме ненападения. Зато через заключение договора русская сторона пыталась юридически оформить международное признание ряда принципиальных вопросов. В тексте шерти Иван IV многократно фигурирует с царским титулом, именуется «всея Руси». Татары должны были дать обязательство не нападать на русские пограничные города - подчеркнем, что основное место в этом списке занимают (впрочем, как и в грамотах 1563-64 гг.) города, недавно отобранные у Литвы. Тем самым Россия получила бы важное международное признание их принадлежности к державе Ивана Грозного. Очень интересен фрагмент, где Россия берет на себя обязательство не нападать на татарские улусы, причем в этих нападениях не должны участвовать «ливонские люди». В случае принятия шерти Крым стал бы вторым государством (первым была Дания, признавшая по договору 1562 г. русские захваты в Ливонии, сделанные в 1558-1561 гг.), которое тогда бы признало вхождение Ливонии в состав России.

Тем временем пытается изменить крымскую политику и Стефан. 12 сентября 1578 г. были подготовлены инструкции для отправки «к царю перекопскому» посольства Марцина Броневского. Ему поручалось напомнить о договоренностях Батория с Турцией, о том, что Крым будет его союзником, обговорить размер высылаемых поминок и склонить к нападению на московитов. Однако усилия Стефана оказались тщетными. Не оправдались и надежды на посредничество султана: в мае 1579 г. королевский посол в Стамбуле Ян Дрогоевский сообщил, что Турция не может повлиять на Крым в данном вопросе.

И русско-крымские, и польско-литовско-крымские дипломатические инициативы 1577-78 гг. закончились безрезультатно. Можно видеть причины неудач переговоров в конкретных эпизодах политического противостояния. Стороны были бы готовы рискнуть за большие деньги или за гарантии военных акций против общих врагов. Но ни Россия, ни Литва с Польшей не захотели заплатить Крыму столько, чтобы он однозначно стал бы реальным союзником одной из сторон. А военные акции носили скорей демонстрационный, чем действительный характер. Татар, несмотря на всю риторику, на самом деле устраивала ситуация перманентного противостояния России и Великого княжества Литовского, поскольку она обеспечивала бесперебойное функционирование «крымского аукциона». Оказание серьезной союзнической помощи одной из сторон могло привести к ее победе, что автоматически бы ликвидировало сам аукцион, чего в Бахчисарае совершенно не хотели.

В то же время стоит подчеркнуть, что надежды России на союз с татарами были не столь уж и беспочвенны: в конце XV в. военно-политическое партнерство с Крымским ханством сыграло очень важную роль в ликвидации зависимости Руси от Большой Орды и в противоборстве с Великим княжеством Литовским, т. е. прецедент был. И сама по себе идея использовать альянс с Крымом как военно-политический раздражитель для Ягеллонов была правильной. Насколько это было реалистично - другой вопрос. В любом случае Россия оказалась не готова платить ту цену и идти на те уступки, которые требовал Бахчисарай, чтобы проверить цену слова Гиреев.

Во второй четверти XV века Золотая Орда окончательно распалась на ряд самостоятельных ханств, в результате чего Московской Руси пришлось иметь дело уже с несколькими татарскими государствами, одним из которых было, образовавшееся в 1441-м году Крымское ханство. Крымское ханство просуществовало дольше других осколков Золотой Орды (до 1783 года) и именно борьба с Крымом, носила наиболее длительный и ожесточённый характер. Однако на первом этапе, во второй половине XV и в самом начале XVI столетия, отношения Московской Руси с Крымским ханством были мирными, каких-либо враждебных действий между двумя государствами, не происходило. Более того, в этот период Москва и Крым находились в союзнических отношениях, что было связано с наличием общих противников, прежде всего в лице Большой Орды и в меньшей степени Великого княжества Литовского.

После распада Орды, наиболее крупным татарским государственным образованием оказалась Большая Орда, правители которой вполне обоснованно считали себя правопреемниками бывшей Золотой Орды и периодически предпринимали попытки восстановления былого единства державы чингизидов, и той власти, которой обладала Орда над русскими княжествами. В этих условиях главным противником и для Московской Руси, и для крымского государства являлась именно Большая Орда, от успеха или неудачи противостояния с которой зависела свобода Руси, а в случае с Крымским ханством возможно и само существование этого государства.
В середине и второй половине XV века Московская Русь одержала ряд военных побед над Казанским ханством и ордой Сеид-Ахмада, а к концу 50-х - началу 60-х годов XV столетия прекратила выплату дани Большой Орде, что неизбежно привело к открытому вооружённому противостоянию с этим государством. Так, в 1460 году большеордынский хан Махмуд совершил нападение на подвластную Москве Рязань, ещё через 5 лет он же предпринял новое крупномасштабное нашествие «на Русскую землю со всею Ордою», однако на этот раз хану не удалось дойти до русских рубежей, в связи с тем, что выступившее в поход на Русь большеордынское войско подверглось внезапному нападению крымцев и было разгромлено: «Того же лета поиде безбожный царь Махмут на Русскую землю со всею Ордою и бысть на Дону. Божиею же милостию и Его пречистые Матери прииде на него царь Азигирей и би его и Орду взя. И начаша воеватися промежь себе, и тако Богъ избави Русскую землю отъ поганыхъ» (Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 12). Таким образом, Крымское ханство невольно способствовало срыву очередного крупномасштабного нашествия Орды на Русь.
В начале 70-х годов начинаются первые официальные контакты Москвы и Крыма, что было непосредственно связано с возросшей внешнеполитической активностью Большой Орды и обострившимися в связи с этим, отношениями Крыма и Москвы с Большой Ордой. Сменивший Махмуда, Ахмат предпринял определённые и весьма успешные шаги по восстановлению былого единства и могущества «Улуса Джучиева». Кроме того, не собирался хан отказываться и от восстановления утраченной власти над Русью, при этом, как видно из требований, выдвигаемых Ахматом в ходе переговоров с Москвой в 1474-1480-х годах, в планы большеордынского правителя входило не только восстановление даннических отношений, но и реставрация уже давно ушедших в прошлое, форм политической зависимости в виде поездок русского князя в Орду и утверждения его власти ханским ярлыком. Всё это естественно создавало угрозу независимости как Московского княжества так и Крымской орды.
В этих условиях и Москва и Крым объективно были заинтересованы в союзе друг с другом, в связи с чем неизбежно встал вопрос о заключении договора против «вопчего недруга». Первым инициативу проявил, находившийся на протяжении уже многих лет в состоянии войны с Большой Ордой, крымский хан Менгли-Гирей, направивший в 1473 году посольство в Москву с предложением установления союзнических отношений против Ахмата: «прииде посол к великому князю от царя Крымъского Менли Гирея Ачигиреева сына именем Азибаба, а прислал к великому князю с любовью и з братьством…» (Московский летописный свод конца XV в. ПСРЛ, Т.25 стр. 301). Со своей стороны и Иван III, после отражения под Алексином нашествия Ахмата, окончательно разорвавший даннические отношения с Большой ордой, также был заинтересован в наличии союзников, и в следующем году в Крым было отправлено ответное посольство. При этом, московский «проект договора» не ограничивался только антиордынской направленностью, но также содержал предложения о союзе ещё и против союзника Большой Орды, Великого княжества Литовского: «А на моего недруга на Ахмата царя быти ти со мною заодинъ: коли пойдетъ на меня царь Ахматъ, и мне къ тобе весть послати, и тобе моему брату великому князю Ивану отпустити царевичевъ своихъ на Орду. А пойдетъ на тобя Ахматъ царь, и мне Менли-Гирею царю на него пойти, или брата своего отпустити съ своими людми, а быти ми на него съ тобою заодинъ. Также ми и на короля, на твоего недруга, быти съ тобою заодинъ: коли ты на короля пойдешь, и мне на него пойти на его землю; или король пойдетъ на тобя на великого князя, или пошлетъ, и мне также на короля и на его землю пойти» (Сборник РИО. Т. 41, стр. 5). Однако по вине крымской стороны, не желавшей придавать союзу с Москвой антилитовский характер, переговоры не привели к ожидаемому результату. И хотя, несмотря на неудачу переговоров, контакты между двумя государствами не были прерваны, и в следующем году в Крым было направлено новое русское посольство, однако и на этот раз договор не был заключён…
В дальнейшем ситуация ещё более осложнилась, в связи с начавшимися междоусобицами внутри Крымского ханства. В 1475 году Менгли-Гирея сверг его брат Нурдавлет, тогда же турки захватили генуэзские владения в Крыму, а сам Менгли-Гирей был взят ими в плен. В 1476 году Большая Орда предпринимает успешный поход на Крым, в результате которого, крымский престол занимает ставленник Ахмата, Джанибек, и Крым оказывается под контролем Большой Орды: «Того же лета посла царь Ахматъ Ординский сына своего с Татары и взя Крим, всу Азигириевоу Орду» (Типографская летопись. ПСРЛ. т. 24). Но уже в следующем году Нурдавлет изгоняет Джанибека, и восстанавливает независимость Крымского ханства, в свою очередь через год Менгли-Гирей при поддержке турок возвращает себе власть, но при этом сам становится вассалом турецкого султана.
С возвращением Менгли-Гирея заканчивается период крымских междоусобиц, возобновляются и контакты Москвой. В итоге, после продолжительных переговоров, в начале 1480 года союзный договор был окончательно утверждён. При этом Менгли-Гирей всё-таки пошёл на уступки и согласился включить Литву в число «вопчих недругов», на чём с самого начала настаивал московский князь: «А на Ахмата царя быти намъ съ тобою заодинъ: коли пойдетъ на меня царь Ахматъ, и тобе моему брату великому князю Ивану царевичевъ твоихъ отпустити на Орду съ уланы и со князми. А пойдетъ на тобя Ахматъ царь, и мне Менли-Гирею царю на Ахмата царя пойти, или брата своего отпустити съ своими людми. Также и на короля, на вопчего своего недруга, быти намъ съ тобою заодинъ: коли ты на короля пойдешь, или пошлешь, и мне на него пойти и на его землю; коли король пойдетъ на тобя на моего брата на великого князя, или пошлетъ, и мне также на короля и на его землю пойти. А буду и въ шерти съ королемъ, а тобе моему брату великому князю каково дело будетъ съ королемъ, и мне королю шерть сложити, а быти ми на него съ тобою заодинъ» (Сб. РИО. Т. 41, стр. 20). Таким образом, настойчивость Ивана III, твёрдая и последовательная позиция русской стороны в итоге дали свои результаты, союзный договор, необходимый обеим сторонам, был заключён, что несомненно явилось существенной дипломатической победой Руси.
Первым испытанием и проверкой на действенность русско-крымского союза явились события 1480 года, когда Ахмат, не добившись восстановления власти над Русью дипломатическим путём, предпринял попытку силой достичь своих целей, организовав новое крупномасштабное нашествие, закончившееся знаменитым «стоянием на Угре». Как известно, русско-ордынское противостояние происходило без участия «третьих сторон»: крымские татары не оказали военной помощи Москве, литовцы также не оказали поддержки своим татарским союзникам, несмотря на то, что ранее король Казимир сам выдвигал инициативу о совместном литовско-ордынском походе на Русь: «А Казимер, король Литовской, то слышев князей великих розмирку, князя великого Ивана Васильевича з братьею не в миру, со князем Андреем да з Борисом, а слышев гнев великий Ахматов царев на великого же князя Ивана Васильевича, и порадовася тому король литовский Казимер. Служить ему тогда Ордынской князь Акирей Муратович, и посылает его в Орду ко царю Ахмату с тою речью, что князь великии немирен з братьею, что брат его князь Андрей и з братом князем Борисом из земли вышли со всеми силами, ино земля ныне Московская пуста. “А со мною ныне немирен же, и ты бы ныне на него пошел, время твое, а яз нынеча за свою обиду с тобою же иду на него”. Безбожныи же царь Ахмат порадовася тому и совет зол совещает с королем с Казимером, и отпущает его скоро х королю, и совет чинит на осень на усть Угры с королем. И совокупив выликиа силы, царь безбожный Ахмат въскоре поиде на Русь» (Вологодско-пермская летопись. ПСРЛ. Т. 26, стр. 262-263).
Причины по которым Казимир уклонился от исполнения своих союзнических обязательств перед Большой Ордой, часто связываются с наличием союза Москвы и Крыма, и в частности с набегом крымских татар на Литву в октябре 1480 года. Однако при детальном рассмотрении действий Менгли-Гирея и политической ситуации внутри ВКЛ, в обоснованности такого утверждения возникают сомнения. Прежде всего необходимо отметить, что нападение крымских татар на Литву, было ограничено набегом на Подолию, который литовцы достаточно легко отбили силами местных войск. Следовательно, данная антилитовская акция Крыма была незначительной по своему масштабу и вряд ли могла явиться причиной отказа Казимира от выступления на стороне Орды. Кроме того, существует прямые указания источников, объясняющие причины бездействия Казимира внутрилитовскими усобицами, а отнюдь не набегом крымских татар «Король самъ къ нему не поиде, ни силы своея не посла, понеже убо быша ему свои усобици» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. т. 18. стр. 268). С высокой степенью вероятности можно предположить, что Казимир опасался выступлений промосковски настроенной знати ВКЛ. И подобные опасения были явно не безосновательны, известно например, о неудавшемся заговоре против короля Казимира православных князей Литвы в 1481 году, кроме того, на протяжении последующих лет, многие, находившиеся в вассальной зависимости от ВКЛ, русские князья вместе со своими вотчинами добровольно перешли под власть Ивана III. Всё это свидетельствует об имевших место серьёзных промосковских настроениях значительной части православной литовской знати, и вполне вероятно, что эти настроения уже в 1480 году могли перерасти в прямое вооружённое выступление против Литовского государства, как это неоднократно случалось позднее. Судя по всему, именно это обстоятельство, а не грабительский набег крымских татар, и явилось главной причиной того, что Литва не решилась оказать военную поддержку Большой Орде.
Таким образом, приходится признать, что во время событий 1480 года, Крымская сторона фактически уклонилась от исполнения своих союзнических обязательств перед Русью. В отношении главного противника, Большой Орды Менгли-Гирей не предпринимал никаких военных акций, как того требовали обязательства союзного договора с Москвой («А пойдетъ на тобя Ахматъ царь, и мне Менли-Гирею царю на Ахмата царя пойти…»), а татарский набег на окраины Литовского княжества, не мог быть причиной отказа Казимира от участия в русско-ордынской войне.
Подобная же ситуация повторилась и в период русско-литовской войны 1487-1494 годов. Начиная войну за освобождение Верховских княжеств, Иван Третий с полным правом, в соответствии с заключённым договором, рассчитывал на помощь Крыма. Но и на этот раз Менгли-Гирей не оказал никакой реальной помощи Московской Руси. В ответ на требование русского посольства 1492 г. о военной поддержке, хан ответил отказом, оправдывая своё нежелание посылать войска в помощь своему союзнику, занятостью строительством крепости в устье Днепра, которая якобы должна была стать главным опорным пунктом на «литовском направлении» и обеспечить успех в войне против ВКЛ. Однако Иван III хорошо понимал, что строительство крепости является лишь предлогом для уклонения от исполнения союзнических обязательств, и требовал от хана прямого участия в войне: «А что город делаешь на Днепре, и нам сказывали, что тот город далече от Литовской земли, близко деи устья Днепрьского, и ты бы ныне однолично то дело пооставил, а сам бы еси на конь всел и ратью пошол на Литовскую землю» (Сборник РИО. Т. 41, стр. 158)…
В то же время русская сторона надлежащим образом исполняла свои союзнические обязательства перед Крымом. Так, неоднократно в 1485, 1487, 1490 и 1491 годах, Иван III отправлял свои войска в походы на Большую Орду, с которой Крым в то время находился в состоянии войны, особенно действенной московская помощь оказалась в 1491 году, когда разбитая «Ахматовыми детьми» и вытесненная за Перекоп Крымская орда, оказалась в крайне тяжёлом положении, и только благодаря своевременному выдвижению русских войск в степь, Большая Орда вынуждена была отказаться от продолжения наступательных действий против Крыма. «Тое же весны маиа прииде весть к великому князю Ивану Васильевичю, что идут Ординскые цари Сеит, Ахмет и Шигахмет, с силою на царя Менли Гирея Крымского. Князь великы на помощь Крымскому царю Менли Гирею отпустилъ воевод своих в поле ко Орде, князя Петра Микитича Оболеньсково да князя Ивана Михаиловича Репню Оболеньского же, да с ними многых детеи боярьскых двора своего, да Мердоулатова сына царевича Сатылгана с уланы и со князи и со всеми казаки послал вместе же с своими воеводами. А Казанскому царю Махмет Аминю велелъ послати воеводъ своих с силою вместе же со царевичемъ и с великого князя воеводами. А князю Андрею Васильевичю и князю Борису Васильевичю и братьи своеи велел послати своих воевод с силою вместе же своими воеводами. И князь Борис Васильевич воеводу своего послал с великого князя воеводами, а князя Ондрея Васильевича воеводы и силы своея не послал. И снидошася вместе великого князя воеводы съ царевичемъ Сатылганом, и с Казанского царя воеводами со Абашь Уланом и съ Бубрашь Сеитом в поле, и княж Борисовъ Васильевича воевода. И поидоша вместе къ Орде. Слышавше же цари Ординьскые силу многу великого князя в поле к ним приближающуся, и убоявшеся възвратившеся от Перекопи, сила же великого же князя възвратися во свояси без брани» (Московский летописный свод конца XV века. ПСРЛ. Т. 25, стр. 332).
Хотя справедливости ради следует отметить, что наши крымские союзники под конец русско-литовской войны всё-таки выступили против Литвы. Зимой 1492-1493 годов, крымские татары подвергли нападению окрестности Киева и Чернигова, однако этот набег уже не мог существенно повлиять на ход и результаты этой войны: к тому времени боевые действия между Московской Русью и Литвой уже в основном завершились, к началу 1493 года большинство Верховских земель были очищены от литовцев, и весь этот год, противники вели длительные и трудные переговоры, завершившиеся в феврале 1494 года заключением в целом выгодного для Москвы мира.
Следующей проверкой на эффективность русско-крымского союза явилась новая русско-литовская война 1500-1503 годов, в которой на стороне Литвы принимала участие и Большая Орда. В первые месяцы войны русским войскам сопутствовал значительный успех: летом 1500 года были освобождены северские земли и одержана крупная победа в битве на Ведроши. Крымцы также приняли участие в боевых действиях против ВКЛ: «В ту же осень по наущению великого князя московского царь перекопский Менгли-Гирей послал сына своего Ахмат-Гирея, султана с прочими своими детьми и с многими силами татарскими. И воевали [они] земли Волынскую и Подляшскую и Польскую, и сожгли тогда города Владимир и Брест, и воевали около Люблина до самой реки Вислы и, перейдя за Вислу, большой город Опатов сожгли и много зла причинили и сотворили несказанное кровопролитие христианам в Великом княжестве Литовском и в Польше» (Хроника Быховца. М. 1966г.), но при этом следует иметь в виду, что это довольно крупное нашествие, произошло осенью 1500 года, то есть уже после того, как русскими войсками были одержаны решающие победы и на русско-литовском фронте наступило временное затишье.
В 1501 году военные действия между Московской Русью и Литвой возобновились с новой силой: русские войска начали наступление на Смоленском направлении. Но тогда же, и союзная Литве Большая орда совершила крупномасштабное нападение на недавно присоединённую к Московскому государству Северскую землю, татары взяли Новгород Северский, ряд других городов и разорили русские территории до Брянска… Положение Москвы осложнилось ещё и тем, что Ливонский орден, воспользовавшись отвлечением основных русских сил на борьбу с литовцами и татарами, начал боевые действия на северо-западных рубежах Руси. В результате Москва оказалась в крайне неблагоприятной военно-стратегической ситуации: помимо разорения Северской земли, неудачей окончилась попытка взять Мстиславль и наступление на Смоленск было приостановлено, таким образом Москве на заключительном этапе войны уже не удалось достичь таких же успехов как в 1500 году. В этих условиях, помощь крымских союзников была бы крайне необходима. Но и на этот раз Менгли-Гирей уклонился от согласованных с Москвой военных действий, выступив в поход против Большой Орды лишь в начале 1502 года, уже после завершения военных действий на «северской украине» и под Мстиславлем.
Ослабленная предыдущими боями с Крымом и Русью, Большая Орда оказалась не в силах сдержать натиск крымцев: «того же лета, июня, Крымский царь Менли-Гирей побилъ Шиахмата царя Болшиа орды и Орду взялъ» (Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 12). Так прекратило своё существование государство-правопреемник Золотой Орды. Безусловно, что разгром и последующая за этим ликвидация Большой Орды, имела огромное положительное значение как для Русского государства, так и для Крыма, но в то же время, на результатах русско-литовской войны это уже не отразилось, в следующем году Москва и Вильно заключили мир по условиям которого за Московская Русь сохранила за собой, присоединённые в первый год войны территории.
Война 1500-1503г. явилась последним событием в истории Восточной Европы, где Русь и Крым выступали в качестве союзников. Отсутствие большеордынской угрозы привело к коренному изменению характера русско-крымских отношений. Русско-крымский союз ушёл в прошлое, так как после прекращения существования Большой Орды, против которой изначально и был создан данный союз, надобность в последнем сама собой отпала, Крымское ханство отныне превратилось из союзника в главного противника Руси на южном направлении, а отношения Руси и Крыма тем самым вступили в новый этап - длительный период ожесточённого противостояния, продолжавшегося с переменным успехом на протяжении почти трёх столетий…
Оценивая «союзный» период русско-крымских отношений необходимо признать что, союз с Крымом, безусловно сыграл некоторую положительную роль: находясь в состоянии войны с Московской Русью, и Большая Орда и Великое княжество Литовское, вынуждены были учитывать наличие русско-крымского военного союза, который таким образом, являлся определённым сдерживающим фактором в политике этих государств по отношению к Москве. Однако следует признать и то, что союз с Крымом всё-таки не проявил себя должным образом, что было связано с неоднократными нарушениями крымской стороной своих союзнических обязательств. Участие крымских татар в русско-литовских и русско-ордынских войнах, почти всегда ограничивалось использованием весьма незначительных сил. Кроме того, походы крымских войск на Литву и Большую Орду, как правило не были согласованы с русской стороной, в результате чего крымская «помощь» часто оказывалась бесполезной и не оказывала существенного влияния на исход военного противостояния Руси со своими противниками. Однако, несмотря на отсутствие ожидаемой военной помощи от Крыма, Русскому государству в последней четверти XV - начале XVI века, всё-таки удалось добиться значительных результатов в решении внешнеполитических вопросов, главными из которых было успешное отражение попыток Большой Орды восстановить иго, и начало процесса освобождения, ранее захваченных Литвой, западнорусских земель. Указанные успехи были результатом разумной и решительной политики Москвы, при этом, союз с Крымским ханством, являлся всего лишь одним, и как показала практика, далеко не самым главным и эффективным, из элементов внешней политики Московского государства.