«Для нас, русских, партизанская война всегда будет крайне необходима и полезна», – писал Денис Давыдов. Самый знаменитый гусар России пытался убедить современников в том, что именно он разработал методы партизанской войны, впервые применил их комплексно и стал лучшим партизаном Отечественной войны 1812 года. Можно ли этому верить? Какими были боевой путь прославленного поэта и его роль в русском партизанском движении 1812 года?
«Рождён для службы царской»
Денису Давыдову на роду было написано стать военным. Его отец был сподвижником Суворова, Николай Раевский и Алексей Ермолов приходились ему родственниками, а детство он провёл в имении Бородино, рядом с которым в 1812 году разыграется главная битва Отечественной войны. Родившись в 1784 году, Денис Давыдов с детства впитывал воинский дух и готовился стать офицером.
Однако на пути юного Давыдова оказалось немало препятствий, главными из которых были его бедность и вольнодумие. В 1801 году он вступил в ряды престижного Кавалергардского полка, но с трудом мог поддерживать расточительный образ жизни столичного офицера. Помимо этого, начальство невзлюбило молодого корнета за сатирические стихи, в которых юноша высмеивал влиятельных лиц. По этим двум причинам Давыдов не задержался в Петербурге и был переведён с глаз долой в Белорусский гусарский полк, квартировавший в Звенигородке Киевской губернии. С тех пор репутация вольнодумца тянулась за ним до конца жизни.
Денис Давыдов. Художник – Дж. Доу
Источник – dic.academic.ru
Перипетии с переводом на новое место службы помешали молодому офицеру принять участие в Аустерлицкой кампании 1805 года, в которой отличились его бывшие однополчане-кавалергарды. Только в 1807 году ему представился случай понюхать пороху. Благодаря поддержке влиятельных лиц при дворе Давыдов сумел получить место адъютанта при генерал-лейтенанте Петре Багратионе. Во время боевых действий против французов порывистый адъютант стал инициатором нескольких стычек с противником – скорее курьёзных, чем успешных. Настоящей школой партизана для Давыдова стала шведская кампания 1808 года, во время которой он попал в отряд полковника Якова Кульнева – прославленного гусара, которого сам Наполеон называл лучшим русским кавалерийским начальником. У Кульнева Давыдов проходил «курс аванпостной службы»: занимался разведкой, пикетами, разъездами, авангардными сшибками. В лесистой Финляндии и шведам, и русским приходилось действовать малыми отрядами и воевать по-партизански. Осваивая премудрости партизанской войны на практике, Давыдов превращался в опытного кавалерийского начальника.
«Война, которой я был создатель»
Денис Давыдов пытался всех убедить в том, что именно он разработал методы партизанской войны, предложил её использовать и был лучшим партизаном русской армии. Однако все эти утверждения, скорее всего, неверны. Небольшой экскурс в историю партизанской войны поможет лучше понять место Давыдова в теории и практике партизанских действий.
В XVIII–XIX веках под словом «партизаны» понимали профессиональных военных, участвовавших в так называемой «малой войне» – стычках, налётах на обозы, разведке и так далее. Первыми методы «малой войны» начали применять австрийцы и русские. Среди подданных Габсбургов и Романовых было немало людей, привыкших вести войну «не по-европейски». В первом случае речь шла о венграх, румынах, сербах и хорватах, а во втором – о казаках. В ходе Первой Силезской войны 1740–1742 годов прусскому королю Фридриху Великому доставили немало хлопот неуловимые венгерские гусары и хорватские пандуры, хозяйничавшие в его тылах. Великие державы поспешили скопировать эту австрийскую находку. В атмосфере зарождавшейся философии Просвещения с её симпатиями к образу noble savage (благородного дикаря) быть гусаром стало весьма привлекательной участью, и сыны лучших европейских фамилий принялись отращивать усы и наряжаться «варварами». Неслучайно куртки венгерского фасона, пышно расшитые шнурами, мы видим на русских гусарах 1812 года – в том числе, и на Денисе Давыдове.
Венгерские гусары генерала Надасти атакуют прусский лагерь во время битвы при Сооре. Художник – Д. Морье
Источник – britishbattles.com
В 1756 году был издан трактат Филиппа Огюстена Тома де Гранмезона La petite guerre ou traité du service des troupes légères en campagne («Малая война, или трактат о полевой службе лёгких войск») . К сожалению, нам неизвестно, читал ли эту работу Давыдов, но она стала настольной книгой для многих последующих поколений партизан, оформив теоретически партизанский опыт эпохи Фридриха Великого.
Зато точно известно, что трактат Гранмезона в 1780 году был переведён на испанский язык и весьма пригодился жителям Пиренеев, которые в 1808 году столкнулись с нашествием наполеоновских войск. В Испании развернулась народная война против захватчиков, в ходе которой взошла звезда нескольких партизанских командиров, самым известным из которых стал Хуан Мартин Диас, или Эль Эмпесинадо («Неустрашимый»). Русское общество, недовольное вынужденным союзом с Наполеоном, с симпатией и надеждой следило за событиями в Испании.
Хуан Мартин Диас – испанский «коллега» Давыдова. Художник – Ф. Гойя
Источник – ruralduero.com
К началу 1812 года неизбежность нового конфликта с Наполеоном стала очевидной, и Александра I засыпали различными записками с планами войны против «корсиканского чудовища». Историк В. М. Безотосный особо отмечает записку служащего Особой канцелярии Военного министерства подполковника Петра Чуйкевича, в которой тот предлагает в будущей войне против Наполеона «предпринимать и делать совершенно противное тому, чего неприятель желает» . Чуйкевич перечисляет необходимые меры:
«Уклонение от генеральных сражений, партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии, недопускание до фуражировки и решительность в продолжении войны»
Чуйкевич не исключал, что в войне придётся использовать народ, « который должно воору жить и настроить, как в Гишпании, с помощью Духовенства».
«Я был рождён для рокового 1812 года»
В июне 1812 года Наполеон вторгся в Россию. Подполковник Денис Давыдов начал войну во 2-й армии, которую возглавлял его покровитель князь Багратион. Согласно воспоминаниям поэта, он сам вызвался организовать партизанский отряд. 22 августа 1812 года, накануне Бородинского сражения, состоялось судьбоносное объяснение с Багратионом, в котором Денис Давыдов приводил доводы в пользу своего предложения:
«Неприятель идёт одним путём. Путь сей протяжением своим вышел из меры; транспорты жизненного и боевого продовольствия неприятеля покрывают пространство от Гжати до Смоленска и далее. Между тем обширность части России, лежащей на юге Московского пути, способствует изворотам не только партий, но и целой армии. Что делают толпы казаков при авангарде? Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, надо разделить остальное на партии и пустить их в средину каравана, следующего за Наполеоном»
Багратион одобрил этот план и доложил о нём Кутузову. Главнокомандующий отнёсся к затее гусара скептически, но для пробы дал ему небольшой отряд. Современные историки сходятся на том, что Денис Давыдов исказил историю создания партизанских отрядов. В частности, П. П. Грюнберг заметил в мемуарах Давыдова косвенные свидетельства того, что у него были некие устные инструкции от князя Багратиона. Похоже на то, что, скорее, Багратион объяснял задачу Давыдову, а не Давыдов – Багратиону. Между 19 и 22 августа было создано несколько партий, а не одна лишь партия Давыдова. А. И. Попов, исследовавший действия партизанских отрядов в 1812 году, относит первое их появление ещё к июлю. Наконец, отряды Сеславина и Фигнера, двух других известных партизанских командиров, были созданы не по их собственной инициативе, а решением командования. Скорее всего, Давыдов приписал себе инициативу создания партизанских отрядов, которая на самом деле исходила из главного штаба.
Партизаны Дениса Давыдова. Художник – А. Николаев
Яркая фигура поэта-партизана Дениса Давыдова заслонила от нас других партизанских командиров того времени. В дни, когда Давыдов только получал отряд под командование, дерзкий налёт на Витебск совершил барон Фердинанд фон Винценгероде. Капитан Александр Сеславин со своим отрядом первым обнаружил движение Наполеона из Москвы к Малоярославцу, благодаря чему Кутузов раскрыл замысел противника в решающий момент кампании 1812 года. Александр Бенкендорф с летучим отрядом освободил Нидерланды в 1813 году, вызвав антифранцузское восстание. Британский историк Д. Ливен пишет, что в стратегическом отношении важнейшим партизанским рейдом было вторжение отряда Александра Чернышёва на территорию Пруссии в начале 1813 года, которое подтолкнуло прусского короля к переходу на сторону России.
Итак, Денис Давыдов не был ни отцом партизанской войны, ни первым партизаном, ни, скорее всего, самым успешным партизаном Наполеоновской эпохи. Однако этот человек сделал нечто большее для партизанских войн будущего – дал им красивую легенду и теорию, опробованную на практике. Обратимся к последней.
Поэт, гусар и партизан Денис Давыдов в кругу однополчан. Художник – Е. Демаков
Источник – golos-epokhi.ru
«Исполненное поэзии поприще»
«Партизан – это рыба , население – это море, в котором он плавает» , – писал Мао Цзэдун. Денис Давыдов не мог знать этого афоризма, но прекрасно понимал важность народной поддержки. В мемуарах Давыдов красочно описывает свою первую встречу с крестьянами после того, как в конце августа 1812 года его отряд покинул расположение действующей армии. Крестьяне приняли русских гусар за французских и чуть не убили их. «Тогда я на опыте узнал, что в народной войне должно не только говорить языком черни, но приноравливаться к ней, к её обычаям и одежде», – вспоминал знаменитый партизан.
По воспоминаниям Давыдова, он надел крестьянскую одежду, отпустил бороду, повесил на грудь образ Николая Чудотворца и был принят крестьянами за своего. Действительно ли ему пришлось прибегнуть к такому маскараду? Скептически относящийся к Давыдову П. П. Грюнберг считает, что пылкий поэт-партизан придумал этот эпизод, и указывает на то, что больше никому из русских партизан иконы и армяки не потребовались. Так или иначе, Давыдов сразу же постарался заручиться поддержкой населения, раздавая крестьянам отбитое у французов оружие и веля им убивать «врагов Христовой церкви» . С помощью энергичного уездного предводителя дворянства Семёна Яковлевича Храповицкого Давыдов собрал ополчение, к которому примкнули 22 помещика со своими крестьянами.
Главной мишенью партизанских отрядов Денис Давыдов считал систему снабжения противника. Следовательно, главными действиями партий должны были стать нападения на фуражиров, обозы и склады. Прекрасно понимая, что небольшой отряд не сможет атаковать крупные силы неприятеля или хорошо укреплённую базу снабжения, Давыдов надеялся прервать связь между этой базой и вражеской армией. Чем протяжённее были коммуникации Наполеона, тем проще становилось выполнение этой задачи. К сентябрю 1812 года продовольствие, боеприпасы и пополнения поступали к Наполеону по длинной линии от Вильны через Смоленск к Москве. Когда армия Кутузова совершила Тарутинский манёвр и нависла над этой линией с юга, для отряда Давыдова сложилась почти идеальная ситуация.
Давыдов не принадлежал к числу кабинетных стратегов, которые в то время увлечённо оценивали плюсы и минусы взаимных расположений противоборствующих армий. Он был практиком и хорошо понимал значение морально-нравственной стороны военного дела. Для Давыдова партизанство – грозное психологическое оружие:
«Каких последствий не будем мы свидетелями, когда успехи партий обратят на их сторону всё народонаселение областей, находящихся в тылу неприятельской армии, и ужас, посеянный на её путях сообщения, разгласится в рядах её?»
Поначалу Кутузов дал Давыдову лишь 50 гусар и 80 казаков – с такими силами было непросто «сеять ужас» в тылах неприятеля. Однако партия постепенно росла за счёт пополнений, отбитых пленных и вышеупомянутого ополчения – на пике своей деятельности Давыдов мог поставить под ружье около 2000 человек. Мог, но не хотел. Его отряд должен был быть максимально мобильным, поэтому в партизанских операциях редко участвовало больше полутысячи человек. Остальные (прежде всего, крестьяне) продолжали жить мирной жизнью и помогали партизанам, давая им кров, охраняя пленных и служа проводниками.
Образ жизни партизан был необыкновенен. День обычно начинался в полночь, при свете луны партизаны плотно завтракали, седлали лошадей и около трёх часов ночи выступали в поход. Партия всегда шла вместе, имея небольшой авангард, арьергард и охранение, шедшее со стороны дороги на минимальном расстоянии от основных сил. Шли до наступления сумерек и потом становились на ночлег. Лагерь был организован таким образом, чтобы свести на нет вероятность внезапного нападения – вокруг него выставлялись пикеты, устраивались дальние и ближние разъезды, а в самом лагере всегда находился отряд из двадцати человек в полной боевой готовности. Эту систему Давыдов позаимствовал у своих учителей Багратиона и Кульнева. Багратион говорил: «Неприятель разбить меня может, но сонного не застанет» . Кульнев объяснял своим людям: «Я не сплю, чтобы вы спали» .
Денис Давыдов во главе партизан в окрестностях Ляхова. Художник – А. Теленик
Источник – pro100-mica.livejournal.com
Отряд Давыдова чаще всего нападал из засады. В четырёх-пяти верстах от места засады назначался сборный пункт, куда всадники должны были отступить в случае неудачи (по возможности, врассыпную и окольными путями). Таким образом, партию было трудно уничтожить даже в случае провала операции. На обоз нападала лишь часть отряда – Давыдов был убеждён, что даже если охранение превышает численность атакующих, его всегда можно разбить, правильно выбрав момент и использовав фактор внезапности. Если это удавалось, то добыча доставалась только тем, кто участвовал в атаке. Иногда атаковавших приходилось подкреплять, и в этом случае добыча доставалась уже резерву, а первая волна не получала ничего.
Пепельница Дениса Давыдова, сделанная из копыта коня. Из собрания Государственного Исторического Музея
Источник – vm1.culture.ru
В 1812 году русские партизаны доставили французам немало хлопот. 28 октября объединённые силы Василия Орлова-Денисова, Дениса Давыдова, Александра Сеславина и Александра Фигнера заставили сложить оружие целую дивизию Жан-Пьера Ожеро – это произошло после боя у Ляхова, недалеко от Смоленска. Когда в следующем, 1813 году русская армия вошла на территорию германских государств, между партизанами началось настоящее «соревнование» по освобождению королевств, княжеств и их столиц. В этой вполне серьёзной борьбе за лавры и чины Денис Давыдов получил в качестве приза ключи от Дрездена. Войну поэт-партизан закончил в Париже в чине генерал-майора.
«И лира немеет, и сабля не рубит…»
В 1815 году у русских военных началась новая жизнь и совсем другая служба. Как и многие другие боевые офицеры, Давыдов долго не мог адаптироваться к мирному времени. «Скучное время пришло для нашего брата солдата!» , – пишет он Павлу Киселёву. Своенравный партизан имел сложные отношения как с Александром I, так и со многими влиятельными людьми из царского окружения. Это и предопределило отставку Давыдова в 1823 году. Отойдя от дел, он «раскинул бивак» в имении Верхняя Маза недалеко от Сызрани и окунулся в тихий семейный быт. Лишь в начале царствования Николая I Денис Давыдов ненадолго вернулся в строй, воевал на Кавказе и участвовал в подавлении польского восстания 1830–1831 годов - впрочем, не снискав себе новой славы.
Денис Давыдов. Фрагмент портрета. Художник – В. Лангер
Источник – museumpushkin-lib.ru
Партизанский опыт 1812 года оставался почти невостребованным после Наполеоновских войн. В этом нет ничего удивительного, так как партизанство было средством отчаянным – раздавать гражданскому населению оружие и разжигать в нём ненависть считалось не только непозволительным с точки зрения неписаных правил европейской войны, но и опасным для социальных устоев. Никто не мог ручаться, что крестьянин направит оружие против врага, а не против своего помещика. Образно выражаясь, существовала вполне зримая опасность не удержать в руках «дубину народной войны». В бумагах Дениса Давыдова есть приказы о расстреле крестьян, убивавших дворян и грабивших церкви. Да и сами партизаны не всегда соблюдали законы войны, так как не могли обременять себя пленными.
Существовали и другие трудности. Если на территории «коренной» России Давыдов встречал полное сочувствие населения, то после того, как его отряд переправился через Днепр в районе села Копысь (ныне в Витебской области Беларуси), он вынужден был запросить подкрепление:
«Пока я разбойничал в средине России, я довольствовался прежде 130, а потом 500 человеками; но теперь с 760 человек в неприятельской земле, где всё нам враждебно, я нахожусь слишком слаб и потому прошу ваше превосходительство исходатайствовать мне у его светлости повеление прикомандировать к моему отряду 11-й егерский полк с двумя орудиями оставить при мне впредь до особого повеления, чем меня крайне одолжите»
Воюя под Москвой и Смоленском, партизаны пользовались поддержкой крестьян и легко находили с ними общий язык. В германских землях население также встречало русских радушно, но уже ощущался языковой барьер. Неслучайно, что в этот период на первый план выходят партизаны немецкого происхождения – Бенкендорф, Винценгероде и другие. Во Франции же русские партизаны не встретили ни радушия, ни общности языка, а потому не смогли отметиться значимыми делами. По итогам Наполеоновских войн среди русских военных господствовало убеждение, что партизанская война – это средство лишь для внутреннего употребления. В своих сочинениях Давыдов утверждал обратное, однако не объяснял, каким образом он намеревается вести наступательную партизанскую войну на чужой территории. Как писал о Давыдове в конце XIX века полковник Сергей Гершельман, «нормы, выведенные из наблюдения в Отечественную войну, он возвёл в общую норму».
Проблемой было и то, что партизанская война требовала совсем иной подготовки конницы. Конная партия должна всё время быть в движении, поэтому необходим упор на выносливость конского состава, а не на его силу. Партизаны редко могли рассчитывать на помощь пехоты и артиллерии, а значит, им надо было уметь самим вести огневой бой – как в седле, так и в пешем строю. Всё это не отвечало кавалерийским традициям начала XIX века.
Боевые действия русских на Кавказе и французов в Алжире в 1830–1840-е годы заставили военных крепко задуматься о защите коммуникаций от набегов. На Кавказе формировались усиленные колонны, сопровождавшие ценные грузы (так называемые «оказии»), и горцы не рисковали их атаковать. Похожую систему ввёл в Алжире французский маршал Тома-Робер Бюжо, который подчёркивал превосходство колонн над отдельными постами, не защищающими ничего, кроме земли, на которой они стоят. Казалось, что рецепт надёжной защиты коммуникаций найден, а о партизанах вскоре останутся лишь воспоминания и поэтические строки. Хотя попытки создавать партизанские отряды предпринимались и в царской России, понадобились исключительные обстоятельства Гражданской и Великой Отечественной войн, чтобы русское партизанство возродилось по-настоящему.
Список литературы:
- Д. Давыдов. Партизанский дневник 1812 года // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
- Д. Давыдов. Опыт теории партизанского действия // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
- Ф. Гершельман. Партизанская война // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
- Отечественная война 1812 года. Энциклопедия. М., 2004
- Безотосный В. М. Россия в наполеоновских войнах: 1805–1815 гг. М., 2014
- Lieven D. Russia Against Napoleon: The Battle for Europe, 1807 to 1814. (2014)
- Кравчинский Ю. В тылу врага и впереди войска: партизаны, да не те // http://ria.ru/1812_parallels/20121002/764467735.html
- Грюнберг П. П. Некоторые особенности воспоминаний Д. В. Давыдова «Дневник партизанских действий 1812 года» // Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи. М., 2008
- Popular Resistance in the French Wars: Patriots, Partisans and Land Pirates. Ed. by Charles J. Esdaile. (Palgrave Macmillan, 2005)
- Д. Давыдов. О партизанской войне // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
Давыдов Денис Васильевич
Дневник партизанских действий 1812 года
В 1807 по 1812 год я был адъютантом покойного князя Петра Ивановича Багратиона. В Пруссии, в Финляндии, в Турции; везде близ стремя сего блистательного полководца. Когда противные обстоятельства отрывали его от действовавших армий, тогда он, по желанию моему, оставлял меня при них; так я прошел курс аванпостной службы при Кульневе в 1808 году в Северной Финляндии и при нем же в Турции в 1810 году, во время предводительства графа Каменского.
В 1812 году поздно было учиться. Туча бедствий налегла на отечество, и каждый сын его обязан был платить ему наличными сведениями и способностями. Я просил у князя позволение стать в рядах Ахтырского гусарского полка. Он похвалил мое рвение и писал о том к военному министру. 8-го апреля я был переименован в подполковники с назначением в Ахтырский гусарский полк, расположенный тогда близ Луцка. 18-го мая мы выступили в поход к Бресту-Литовскому.
Около 17-го июня армия наша находилась в окрестностях Волковиска; полк наш находился в Заблудове, близ Белостока.
Семнадцатого июня началось отступление. От сего числа до назначения меня партизаном я находился при полку; командовал первым баталионом оного, был в сражениях под Миром, Романовым, Дашковкой и во всех аванпостных сшибках, до самой Гжати.
Видя себя полезным отечеству не более рядового гусара, я решился просить себе отдельную команду, несмотря на слова, произносимые и превозносимые посредственностию: никуда не проситься и ни от чего не отказываться. Напротив, я всегда уверен был, что в ремесле нашем тот только выполняет долг свои, который переступает за черту свою, не равняется духом, как плечами, в шеренге с товарищами, на все напрашивается и ни от чего не отказывается.
При сих мыслях я послал к князю Багратиону письмо следующего содержания:
«Ваше сиятельство! Вам известно, что я, оставя место адъютанта вашего, столь лестное для моего самолюбия, и вступя в гусарский полк, имел предметом партизанскую службу и по силам лет моих, и по опытности, и, если смею сказать, по отваге моей. Обстоятельства ведут меня по сие время в рядах моих товарищей, где я своей воли не имею и, следовательно, не могу ни предпринять, ни исполнить ничего замечательного. Князь! Вы мой единственный благодетель; позвольте мне предстать к вам для объяснений моих намерений; если они будут вам угодны, употребите меня по желанию моему и будьте надежны, что тот, который носил звание адъютанта Багратиона пять лет сряду, тот поддержит честь сию со всею ревностию, какой бедственное положение любезного нашего отечества требует. Денис Давыдов».
Двадцать первого августа князь позвал меня к себе; представ к нему, я объяснил ему выгоды партизанской войны при обстоятельствах того времени: «Неприятель идет одним путем, - говорил я ему, - путь сей протяжением своим вышел из меры; транспорты жизненного и боевого продовольствия неприятеля покрывают пространство от Гжати до Смоленска и далее. Между тем обширность части России, лежащей на юге Московского пути, способствует изворотам не только партий, но и целой нашей армии. Что делают толпы казаков при авангарде?
Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, надо разделить остальное на партии и пустить их в средину каравана, следующего за Наполеоном. Пойдут ли на них сильные отряды? - Им есть довольно простора, чтобы избежать поражения. Оставят ли их в покое? - Они истребят источник силы и жизни неприятельской армии. Откуда возьмет она заряды и пропитание? - Наша земля не так изобильна, чтобы придорожная часть могла пропитать двести тысяч войска; оружейные и пороховые заводы - не на Смоленской дороге. К тому же обратное появление наших посреди рассеянных от войны поселян ободрит их и обратит войсковую войну в народную. Князь! откровенно вам скажу: душа болит от вседневных параллельных позиций! Пора видеть, что они не закрывают недра России. Кому не известно, что лучший способ защищать предмет неприятельского стремления состоит не в параллельном, а в перпендикулярном или, по крайней мере, в косвенном положении армии относительно к сему предмету? И потому, если не прекратится избранный Барклаем и продолжаемый светлейшим род отступления, - Москва будет взята, мир в ней подписан, и мы пойдем в Индию сражаться за французов!.. Я теперь обращаюсь к себе собственно: если должно непременно погибнуть, то лучше я лягу здесь! В Индии я пропаду со ста тысячами моих соотечественников, без имени и за пользу, чуждую России, а здесь я умру под знаменами независимости, около которых столпятся поселяне, ропщущие на насилие и безбожие врагов наших… А кто знает! Может быть, и армия, определенная действовать в Индии!..»
Князь прервал нескромный полет моего воображения; он пожал мне руку и сказал: «Нынче же пойду к светлейшему и изложу ему твои мысли».
Светлейший в то время отдыхал. До пробуждения его вошли к князю Василий и Дмитрий Сергеевичи Ланские, которым он читал письмо, полученное им от графа Ростопчина, в котором сказано было: «Я полагаю, что вы будете драться, прежде нежели отдадите столицу; если вы будете побиты и подойдете к Москве, я выйду из нее к вам на подпору со ста тысячами вооруженных жителей; если и тогда неудача, то злодеям вместо Москвы один ее пепел достанется». Это намерение меня восхитило. Я видел в исполнении оного сигнал общего ополчения.
Весь тот день светлейший был занят, и потому князь отложил говорить ему обо мне до наступающего дня. Между тем мы подошли к Бородину. Эти поля, это село мне были более, нежели другим, знакомы! Там я провел и беспечные лета детства моего и ощутил первые порывы сердца к любви и к славе. Но в каком виде нашел я приют моей юности! Дом отеческий одевался дымом биваков; ряды штыков сверкали среди жатвы, покрывавшей поля, и громады войск толпились на родимых холмах и долинах. Там, на пригорке, где некогда я резвился и мечтал, где я с алчностию читывал известия о завоевании Италии Суворовым, о перекатах грома русского оружия на границах Франции, - там закладывали редут Раевского; красивый лесок перед пригорком обращался в засеку и кипел егерями, как некогда стаею гончих собак, с которыми я носился по мхам и болотам. Все переменилось! Завернутый в бурку и с трубкою в зубах, я лежал под кустом леса за Семеновским, не имея угла не только в собственном доме, но даже и в овинах, занятых начальниками. Глядел, как шумные толпы солдат разбирали избы и заборы Семеновского, Бородина и Горок для строения биваков и раскладывания костров… Слезы воспоминания сверкнули в глазах моих, но скоро осушило их чувство счастия видеть себя и обоих братьев своих вкладчиками крови и имущества в сию священную лотерею!
Генерал-лейтенант Денис Давыдов – лихой гусар, командир летучего партизанского отряда, поэт, историк и герой многочисленных легенд в народной памяти неотделим от Отечественной войны 1812 года.
Сын бригадира Василия Денисовича Давыдова, служившего под началом А.В. Суворова, Денис с малых лет увлекался военным делом, а встреча со знаменитым полководцем в девятилетнем возрасте предопределила всю его дальнейшую судьбу. Александр Васильевич сразу же увидел в нём бойца, причем незаурядного. Пророчество Суворова сбылось: Денис Давыдов стал одним из главных Героев Отечественной войны 1812 года.
Жизни баловень счастливый,
Два венка ты заслужил;
Знать, Суворов справедливо
Грудь тебе перекрестил!
Не ошибся он в дитяти:
Вырос ты — и полетел,
Полон всякой благодати,
Под знамена русской рати,
Горд, и радостен, и смел.
(Николай Языков)
За свою жизнь Денис Давыдов принял участие в восьми войнах, начиная в 1807 гг. в Пруссии против Наполеона, и заканчивая сражением против польских повстанцев в 1931 году. Но главным эпизодом в военной карьере Давыдова, безусловно, является, партизанское движение во время войны 1812 года.
Отечественную войну подполковник Давыдов встретил в качестве командира батальона Ахтырского гусарского полка в армии Багратиона. Незадолго до Бородинского сражения, когда в имении его отца в деревне Бородино, торопливо готовились к обороне, Давыдов обратился к Багратиону с предложением о создании партизанских отрядов. Из письма Давыдова князю, генералу Багратиону: "Ваше сиятельство! Вам известно, что я, оставя место адъютанта вашего, столь лестное для моего самолюбия, вступая в гусарский полк, имел предметом партизанскую службу и по силам лет моих, и по опытности, и, если смею сказать, по отваге моей... Вы мой единственный благодетель; позвольте мне предстать к вам для объяснений моих намерений; если они будут вам угодны, употребите меня по желанию моему и будьте надеждны, что тот, который носит звание адъютанта Багратиона пять лет сряду, тот поддержит честь сию со всею ревностию, какой бедственного положение любезного нашего отечества требует..." Генерал Багратион благословил его: "Ну, с Богом, я на тебя надеюсь". Приказ о создании летучего партизанского отряда стал одним из последних распоряжений генерала. В битве под Бородино Багратион был смертельно ранен.
Идею создания партизанских отрядов Давыдов позаимствовал у гверильясов (испанских народных партизан), которые отдельными отрядами стихийно нападали на неприятельские обозы, уничтожали небольшие отряды и захватывали курьеров и трофеи. Фактически Давыдов стал одним из главных организаторов народной войны против французских интервентов. Кутузов одобрил идею, Денисов получил в свое распоряжение 50 гусар и 80 казаков и двинулся в тыл врага. Несмотря на малую численность, поступивших под командование Давыдова людей, отряд одерживал крупные победы. К тому же небольшое войско было более подвижным, нежели большое подразделение, его было проще обеспечить продовольствием и легче укрыться от противника.
Правда, партизанский отряд недолго оставался малочисленным. Довольно быстро он начал пополняться за счет освобожденных пленных и крестьян.
Летучий отряд Давыдова успешно действовал в тылу французов - брал неприятеля в плен, освобождал из плена соотечественников, захватывал обозы с оружием и провиантом. Стоит отметить, что лихой командир был признанным мастером в организации засад. Наполеон считал Давыдова своим личным врагом и приказал при поимке сразу же расстрелять на месте. Для этого он даже выделил один из лучших своих отрядов. Однако, партизаны Давыдова, заманили превосходящий силами вражеский отряд в ловушку и взяли в плен французских солдат вместе с офицерами.
Вот как Денис Давыдов описывал действия своего отряда в стихотворении "Партизан":
Умолкнул бой. Ночная тень
Москвы окрестность покрывает;
Вдали Кутузова курень
Один, как звездочка, сверкает.
Громада войск во тьме кипит,
И над пылающей Москвою
Багрово зарево лежит
Необозримой полосою.
И мчится тайною тропой
Воспрянувший с долины битвы
Наездников веселый рой
На отдаленные ловитвы.
Как стая алчущих волков,
Они долинами витают:
То внемлют шороху, то вновь
Безмолвно рыскать продолжают.
Эффективные действия отряда Давыдова побудили главнокомандующего русской армией Кутузова создать подобные отряды под командованием А.Н. Сеславина, И.С. Дорохова, А.С. Фигнера и др. За время военных действий отряд Дениса Давыдова прославился целым рядом боевых операций. Одной из самых выдающихся из них стал бой у деревни Ляхово, где объединенные силы партизанских отрядов разгромили двухтысячную бригаду генерала Ожеро. Затем в ноябре 1812 года отряд Давыдова под Копысью уничтожил вражеское кавалерийское депо, следом освободил от французов Белыничи, а в декабре взял город Гродно.
Наградами за кампанию 1812 года Денису Давыдову стали ордена Святого Владимира 3-й степени и Святого Георгия 4-й степени. За свои ратные подвиги Денис Давыдов был удостоен не только боевых наград, но и восхищения современников. Его имя обросло мифами и легендами далеко за пределами России. Ему посвящали свои произведения лучшие поэты того времени - А.С. Пушкин, Е. Баратынский, Н. Языков, В.Жуковский, Ф. Толстой, Ф.Глинка.
Усач. Умом, пером остер он, как француз,
Но саблею французам страшен:
Он не дает топтать врагам нежатых пашени, закрутив гусарский ус,
Вот потонул в густых лесах с отрядом —
И след простыл!.. То невидимкой он, то рядом
То, вынырну опять, следОм
Идет за шумными французскими полками
И ловит их, как рыб, без невода, руками.
Его постель - земля, а лес дремучий - дом!
И часто он, с толпой башкир и с козаками,
И с кучей мужиков, и конных русских баб,
В мужицком армяке, хотя душой не раб,
Как вихорь, как пожар, на пушки, на обозы,
И в ночь, как домовой, тревожит вражий стан.
Но милым он дарит, в своих куплетах, розы.
Давыдов! Это ты, поэт и партизан!
(Ф.Глинка)
Героически сражаясь за границей, Денис Давыдов с армией дошел до пригорода Парижа, где в одном из боев, прорвавшись вместе со своими казаками к французской артиллерийской батарее, решил исход сражения.
После Отечественной войны карьера Дениса Давыдова продолжилась, но не так успешно. А после польской компании, когда ему было 47 лет, Денис Васильевич, хоть и не ушел в отставку, но отошел от военной службы. За боевые успехи он получил звание генерал - лейтенанта и новые ордена.
В 1835-1837 годах Давыдов владел в аристократическом районе Москвы - на Пречистенке. В "дом главного партизана" приезжали Е.А. Баратынский, Н.М. Языков, И.И. Дмитриев.
В последние годы жизни Давыдов жил в имении жены Софьи Николаевны Чирковой в селе Верхняя Маза, Сызранского уезда, Симбирской губернии, где и скончался на 55-м году жизни 22 апреля 1839 года. Прах его был перевезен в Москву и погребен на территории рядом с входом в . На могиле героя установлен памятник работы Е.А. Рудакова.
Его именем названа небольшая в районе Дорогомилово в Москве, которая проходит между улицей 1812 года и улицей легендарного Генерала Ермолова, покорившего Кавказ - двоюродного брата Дениса Давыдова.
В 2012 году, когда отмечалось 200-летие Отечественной войны 1812 года, в рамках проекта "Аллея Российской славы", осуществляемого в мастерских Михаила Сердюкова, на Поклонной горе рядом с была торжественно открыта временная "Аллея славы героев 1812-го года". В галерее, состоящей из 26-ти памятников-бюстов участникам войны, среди прочих располагался бюст Дениса Давыдова. Летом 2014 года скульптурные бюсты великих людей России, в том числе и Дениса Давыдова, были выставлены в течение двух недель на главной площади .
В заключение обзора нельзя не сказать и о литературных памятниках Давыдова, которыми являются сборники его стихов и историческая проза. Денис Давыдов - храбрый воин, партизан, поэт, он был удивительно даровит во всем. Его стихотворный талант и неподражаемый стиль высоко ценили современники. Но наибольший успех приобрели те стихотворения, где автор воспел удалую жизнь гусар. Бывало даже, что за дерзкое творчество, Давыдов был в немилости у своих начальников. Большой вклад в историю Отечества внесли и "Военные записки" Дениса Давыдова, где описана его встреча с Суворовым, военные действия в Тильзите, подробности партизанской войны 1812 года, а также блистательные литературные портреты выдающихся современников. Как человек, Денис Давыдов отличался обаянием, веселостью нрава, был заводилой и душой дружеских бесед и компаний. В отечественном кинематографе удалому вояке посвящен фильм "Эскадрон гусар летучих" С. Ростоцкого, его образ как командира партизанского отряда Давыда Васильева показан в фильме "Гусарская баллада" Э. Рязанова.
Уже два века отделяют нас от героических событий 1812 года, но до сих пор понятие "настоящий гусар" у многих русских людей сразу же ассоциируется с яркой личностью Дениса Давыдова.
Денис Давыдов
партизана.
Литографии Ю. ИВАНОВА
Москва «Молодая гвардия.
Денис Васильевич Давыдов (1784 -1839) - легендарный герой Отечественной войны 1812 года, поэт, писатель, публицист.
Настоящее издание, приуроченное к 200-летию со дня рождения Давыдова, включает разножанровые его произведения. Стихи неоднократно издавались и широко известны читателям. Проза менее известна. Между тем его «Военные записки» вызывали восхищенные оценки современников. В. Г. Белинский писал: «Прозаические сочинения Давыдова ...- перлы нашей бедной литературы: живое изложение, доступность для всех и каждого, интерес, слог его быстрый, живописный, простой и благородный, прекрасный, поэтический! Как прозаик, Давыдов имеет полное право стоять наряду с лучшими прозаиками русской литературы».
Прозаические произведения Д. Давыдова и составили первый раздел этой книги. В них автор рассказывает о военных событиях первой трети XIX века, участником которых ему довелось быть.
Отец Давыдова был потомственным военным, из этой же среды происходили почти все его близкие. Д. Давыдов был воспитан в духе любви к Отечеству и с детских лет мечтал о воинских подвигах. И судьба его сложилась так, что впоследствии он принимал участие почти во всех войнах, которые вела Россия в то время. И сам любил повторять, что имя его в битвах торчит, как казацкая пика. В 1806-1807 годах он воевал с французами в Пруссии, в 1809-м - со шведами в Финляндии, в 1809-1810 годах - с турками на Балканах и, наконец, в Отечественную войну 1812 года прославился как зачинатель партизанского движения в России. Это был его звездный час, именно в это время к нему пришла всенародная слава. Участвовал он и в последующих кампаниях - в 1826 и в 1831 годах, но это был уже закат его военной карьеры, вскоре ему пришлось уйти в отставку.
Всю свою страсть вложил Давыдов в «Военные записки»: не дали ему драться, заставили уйти, так он будет писать!
Денис Давыдов был одним из самых популярных людей своего времени. Личность его полна обаяния. Его любили, им восхищались, ему посвящали стихи многие поэты. Его портреты. - чернокудрый гусар с белым локоном на лбу - писали Кипренский, Орловский, Дау.
Для Давыдова «жизнь была поэзией, а поэзия жизнью ,- и он
поэтизировал все, к чему ни прикасался...» - писал Белинский и считал, что Давыдов «решительно принадлежит к самым ярким светилам второй величины на небосклоне русской поэзии».
Давыдов владел, как пишет советский литературовед Вл. Орлов, «гусарским просторечием - легким, бойким, гибким, совершенно непринужденным поэтическим слогом, сохраняющим разнообразные оттенки живой разговорной речи.
За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!
Все это было новым, более того - неожиданным в тогдашней поэзии, как правило ,- возвышенной и строгой...»
И в прозе, и в стихах Д. Давыдова ощутима атмосфера 1812 года, они исполнены чувства любви к Родине. Он писал: «Еще Россия не подымалась во весь исполинский рост свой, и горе ее неприятелям, если она когда-нибудь подымется!»
В этот юбилейный сборник, кроме «Военных записок» и стихов, вошла автобиография Давыдова ,- написанная от третьего лица, при жизни Давыдова она приписывалась его однополчанам, однако, судя по слогу и манере, принадлежит перу самого поэта-партизана. Она открывает нашу книгу. Особый интерес вызовут впервые публикуемые письма Д. В. Давыдова, составляющие третий раздел книги. В них, как и во всех его произведениях, из живого, непринужденного повествования вырисовывается яркий образ гусара, отважного воина, любимого друзьями и товарищами по оружию, любящего отца своих сыновей.
Завершают книгу стихи, посвященные Д. В. Давыдову его современниками.
«Военные записки» поэта-партизана печатаются в хронологической последовательности событий. Примечания и перевод иноязычных слов и фраз, если это специально не оговаривается в тексте или сноске, принадлежат автору - Д. Давыдову.
Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова
(Автобиография ")
Денис Васильевич Давыдов родился в Москве 1784 года июля 16-го дня 1 , в год смерти Дениса Дидерота 2 . Обстоятельство сие тем примечательно, что оба сии Денисы обратили на себя внимание земляков своих бог знает за какие услуги на словесном поприще!
Давыдов, как все дети, с младенчества своего оказал страсть к маршированию, метанию ружьем и проч. Страсть эта получила высшее направление в 1793 году от нечаянного внимания к нему графа
Александра Васильевича Суворова, который при осмотре Полтавского легкоконного полка, находившегося тогда под начальством родителя Давыдова, заметил резвого ребенка и, благословив его, сказал: «Ты выиграешь три сражения!» Маленький повеса бросил псалтырь, замахал саблею, выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого человека.
Розга обратила его к миру и к учению. Но как тогда учили! Натирали ребят наружным блеском, готовя их для удовольствий, а не для пользы общества: учили лепетать по-французски, танцевать, рисовать и музыке; тому же учился и Давыдов до тринадцатилетнего возраста. Тут пора была подумать и о будущности: он сел на коня, захлопал арапником, полетел со стаею гончих собак по мхам и болотам - и тем заключил свое воспитание.
Между порошами и брызгами, живя в Москве без занятий, он познакомился с некоторыми молодыми людьми, воспитывавшимися тогда в Университетском пансионе. Они доставили ему случай прочитать «Аониды», полупериодическое собрание стихов, издаваемое тогда H. М. Карамзиным. Имена знакомых своих, напечатанные под некоторыми стансами и песенками, помещенными в «Аонидах», воспламенили его честолюбие, он стал писать; мысли толпились, но, как приключение во сне, без связи между собою. В порывах нетерпения своего он думал победить препятствия своенравием: рвал бумагу и грыз перья, но не тут-то было! Тогда он обратился к переводам, и вот первый опыт его стихосложения:
Пастушка Лиза, потеряв Вчера свою овечку,
Грустила и эху говорила Свою печаль, что эхо повторило:
«О милая овечка! Когда я думала, что ты меня Завсегда будешь любить,
Увы, по моему сердцу судя,
Я не думала, что другу можно изменить!»
В начале 1801 года запрягли кибитку, дали Давыдову в руки четыреста рублей ассигнациями и отправили его в Петербург на службу. Малый рост препятствовал ему вступить в Кавалергардский полк без затруднений. Наконец привязали недоросля нашего к огромному палашу, опустили его в глубокие ботфорты и покрыли святилище поэтического его гения мукою и треугольною шляпою.
Таковым чудовищем спешит он к двоюродному брату своему А. М. Каховскому, чтобы порадовать его своею радостью; но увы, какой прием! Вместо поздравления, вместо взаимных с ним восторгов этот отличный человек осыпал его язвительными насмешками и упреками за вступление на службу неучем. «Что за солдат, брат Денис,- заключил он поразительный монолог свой,- что за солдат, который не надеется быть фельдмаршалом! А как тебе снести звание это, когда ты не знаешь ничего того, что необходимо знать штаб-офицеру?» Самолюбие Давыдова было скорбно тронуто, и с того времени, гонимый словами Каховского, подобно грозному призраку, он не только обратился к военным книгам, но пристрастился к ним так, что не имел уже нужды в пугалищах, чтоб заниматься чтением.
«Не шутя, хоть и непристойно говорить о себе, я принадлежу к самым поэтическим лицам Русской армии, но не как поэт, а как воин; обстоятельства жизни моей дают на это мне полное право…»
Д.В. Давыдов
Денис Давыдов появился на свет 16 июля 1784 года в городе Москве. Семья Давыдовых принадлежала к одному из старинных дворянских родов. Многие его предки за верную службу царям были жалованы вотчинами, служили воеводами и стольниками. Дед Дениса, Денис Васильевич, являлся одним из самых просвещенных людей своей эпохи, имел огромную библиотеку, знал несколько языков и водил дружбу с Михаилом Ломоносовым. Отец Дениса, Василий Денисович, служил командиром Полтавского легкоконного полка и был женат на дочери харьковского и воронежского генерал-губернатора Евдокима Щербинина. Семья Давыдовых владела целым рядом имений в Оренбургской, Орловской и Московской губерниях. Василий Денисович славился своим остроумием и веселым характером и часто встречался с видными общественными и военными деятелями екатерининского периода. Елена Евдокимовна была на пятнадцать лет моложе супруга, однако всегда смотрела на него с обожанием и редко разлучалась с ним. Всего у них было четверо детишек: сыновья Денис, Евдоким, Лев и дочь Александра.
Детские годы Дениса были прекрасны - отец любил и баловал старшего сына, а на все проказы и шалости смотрел сквозь пальцы. Большая часть детства Давыдова прошла на Украине, в военных лагерях Полтавщины. Почти каждый вечер в кабинете его отца собирались полковые офицеры, в числе которых были и ветераны суворовских кампаний. Их разговоры зачастую сводились к обсуждению сражений, выигранных легендарным полководцем, а также личным воспоминаниям о нем. Во время этих дружеских бесед всегда присутствовал и старший сын Давыдовых - курносый и кареглазый мальчишка, с жадным любопытством слушающий истории об Александре Васильевиче.
Вместе со своим братом Евдокимом Денис имел двух воспитателей - принятого матерью маленького и пухленького француза Шарля Фремона и приставленного по настоянию отца пожилого и степенного донского казака Филиппа Ежова. Француз учил мальчиков своему языку, благородным манерам, танцам, музыке и рисованию, Филипп Михайлович же знакомил их с военным делом, обучал езде на лошадях. Денис рос резвым и любознательным мальчиком, быстро научился писать и читать, отличался прекрасной памятью, недурно танцевал, однако манеры, которым обучал Фремон, ему не давались. Наставник говорил его матери: «Способный мальчик, однако, нет у него ни выдержки, ни терпения».
Осенью 1792 года Василий Давыдов получил неожиданное известие - командующим войсками всего Екатеринославского корпуса, в состав которого входил и его Полтавский легкоконный полк, был назначен генерал-аншеф Александр Суворов. В мае следующего года полтавцы, по обыкновению, перебрались в летний лагерь на Днепре. Боевые марши и учения проводились тут круглосуточно. Грезивший Суворовым Денис уговорил отца взять его и брата к себе в лагерь. Долго ждать им не пришлось, в одну из ночей Александр Васильевич прибыл к ним. Проверив полк, Суворов отобедал с Давыдовым-старшим. Когда сыновей полковника представили полководцу, тот с доброй улыбкой перекрестил их и внезапно спросил, обратившись к Денису: «Друг мой, любишь ли ты солдат?» Денис не растерялся: «Я люблю графа Суворова. В нем все: и победа, и слава, и солдаты!» Полководец рассмеялся: «Какой удалой! Военным человеком будет…»
Вскоре после памятного визита Суворова Давыдов-старший получил звание бригадира и уже готовился принять под свое руководство кавалерийскую дивизию, стоявшую под Москвой. Однако в ноябре 1796 скончалась Екатерина II, а на престол взошел ее сын Павел, относящийся к фаворитам матери крайне враждебно. Всех, кто был связан с деятелями умершей императрицы - знакомством, дружбой, родством - также постигла опала. Практически каждый день Василий Денисович получал печальные вести. Из Петербурга был выслан его брат Владимир, уволен со службы другой брат Лев, арестован племянник Александр Каховский, в Петропавловскую крепость посажен племянник Алексей Ермолов. Давыдов-старший чувствовал, что и его гроза не минует. И не обманулся. В его части была проведена тщательная ревизия. Ревизоры насчитали за полковым командиром почти сто тысяч казенных денег, отстранили его от должности и определили отдать под суд. Положение семьи Давыдовых резко ухудшилось. От старого образа жизни, от большинства прежних привычек пришлось отказаться. Лишившись большинства имений, их семья перебралась в Москву.
Денису в то время уже шел пятнадцатый год. Несмотря на малый рост, юноша был крепко сложен, всячески закалял себя - обливался холодной водой, вставал чуть свет, спал на жесткой кровати. Он мечтал о карьере военного, научился метко стрелять, а на лошадях ездил не хуже опытных кавалеристов. Даже суровый отец часто любовался его удалой посадкой.
Среди московских друзей Василия Денисовича своей образованностью и умом выделялся действительный тайный советник Иван Тургенев. Денис же крепко сдружился с его старшими сыновьями - Александром и Андреем, обучавшимися в Московском университетском пансионе. Братья были общительными, любили подискутировать на философские и литературные темы, наизусть читали Державина, Дмитриева и Хемницера, показывали Денису альманахи Карамзина. Андрей Тургенев сам пробовал сочинять, а однажды Дениса познакомили с молодым, но уже известным поэтом Василием Жуковским. Слава скромного паренька - его ровесника - задела самолюбие Дениса Васильевича. У него впервые пробудился интерес к поэзии, появилось страстное желание попробовать свои силы и на этом поприще. Две недели он прилежно постигал стихотворные премудрости. Как он сам признавался, порой ему казалось, что ничего нет проще, как складывать словечки в гладкие строфы, однако стоило лишь взять перо в руки, и мысли исчезали куда-то, а слова, словно бабочки на лугу, порхали перед глазами.
Денис Васильевич сильно сомневался в качестве своих первых стихов, сочиненных про некую пастушку Лизу, а потому постеснялся представить их на строгий суд братьев Тургеневых. После долгих размышлений он решил показать их одному Жуковскому, с которым уже крепко сдружился. Прочитав стихи, Василий Андреевич грустно покачал головой: «Не хочу огорчать тебя, но и душой не могу кривить. Ни одной поэтической строчки в них нет. А ведь слушая твои истории о войне, я явственно вижу, что тебе не чуждо поэтическое воображение. Милый Денис, писать нужно о близких вещах, а не об овечках…». Стихи Давыдов спрятал, советы Жуковского принял к сведению и тайно от всех продолжал сочинять. Кроме того он не переставал упорно пополнять собственные военные знания. Много читал и разговаривал с ветеранами прошедших войн, часто навещающих его отца.
В мае 1800 скончался Александр Суворов. Эта ошеломила Дениса Васильевича. Горе юноши было огромно, а военная карьера уже не казалась такой заманчивой, как раньше - он никогда не мечтал гарцевать на Царскосельском плацу перед сановниками в немецких мундирах. Однако в конце этого же года Давыдов-старший, побывав в Санкт-Петербурге, сумел записать своего старшего сына в кавалергарды, и весной 1801 года Денис отправился в Северную столицу.
28 сентября 1801 Давыдова приняли в кавалергардский полк в чине эстандарт-юнкера, через год произвели в корнеты, а в ноябре 1803 - в поручики. Белый кавалергардский мундир, расшитый золотом, был привлекателен и красив, однако носить его дворянину, ограниченному в средствах и связях, было нелегко. Товарищи Дениса в своем большинстве принадлежали к богатым и знатным фамилиям, жили разгульно и беспечно, имели прекрасные квартиры, выезды, хвастали кутежами и женщинами. Денису Васильевичу приходилось жить лишь на жалованье. Обладая вспыльчивым характером, неприятности поджидали его на каждом шагу, но Давыдов и сам прекрасно понимал это. С самого начала он твердо установил для себя определенные правила поведения - не брал в долг денег, сторонился картежников, на пирушках мало пил и пленял товарищей рассказами-анекдотами, а также независимостью своих суждений. Павел Голенищев-Кутузов, бывший командиром полка, говорил о нем, как об «исполнительном офицере». Другие кавалергарды также придерживались взглядов, что их «маленький Денис», хоть и излишне бережливый, но в целом славный малый.
В 1802 году умер Василий Денисович, и на плечи Дениса легли все заботы о доме, а также частные и казенные долги отца. Единственная деревня Давыдовых - Бородино - приносила весьма незначительный доход, а просить помочь обеспеченных родственников, никто в семье не думал - не позволяла гордость. Поразмыслив, Давыдовы нашли другой выход - средний сын Евдоким, за копейки работающий в архиве иностранных дел, согласился устроиться в кавалергарды. В таком случае у братьев появлялась надежда совместными усилиями выплатить со временем долги, при этом Лев, Александра и их мать должны были жить на бородинские доходы.
Одновременно со службой Давыдов продолжал сочинять стихи. Осенью 1803 Денис Васильевич написал первую басню, озаглавленную им «Голова и Ноги». С неимоверной быстротой его произведение, высмеивавшее первых лиц государства, разлетелось по всему городу - ее читали в гвардейских казармах, в великосветских салонах, в казенных палатах. Литературный успех окрылил двадцатилетнего кавалергарда, вторая его работа - басня «Река и Зеркало» - разлетелась еще быстрее, вызвав широкие толки. Но самой обличительной и дерзостной стала написанная в 1804 году басня «Орлица, Турухтан и Тетерев», содержащая оскорбительные для императора Александра I намёки на убийство Павла. Действие третьей басни в обществе было ошеломляющим, на Давыдова одно за другим валились дисциплинарные взыскания. В конце концов, разразился и державный гром - 13 сентября 1804 Денис Васильевич был исключен из кавалергардского полка и отправлен в чине ротмистра во вновь сформированный Белорусский армейский гусарский полк, стоявший в Киевской губернии. Любопытно, что с кавалергардами подобным образом поступали крайне редко и лишь за крупные провинности, например за казнокрадство или трусость в бою. Басни, написанные в молодости, на всю жизнь закрепили за Денисом Васильевичем репутацию неблагонадёжного человека.
Служба среди гусар понравилась молодому поэту. Осенью 1804 он написал стих «Бурцову. Призывание на пунш», ставший первым из «гусарских стихов» Давыдова, прославивших его. Бурцов, удалой гусар-повеса, весьма отдаленно напоминающий свой прототип, стал новым литературным героем Дениса Васильевича. Никто лучше Давыдова не сумел опоэтизировать гусарскую жизнь с ее беззаботной удалью, добрыми товарищескими отношениями, лихими наездами и ухарскими проказами. «Бурцовский» цикл положил начало «гусарской тематике» не только в русской литературе, но также в быте и культуре. В своих последующих «зачашных» и «залетных» стихах Денис Васильевич легким и непринужденным слогом, сохраняющим различные оттенки живой речи, воспевал не подвиги царей и полководцев, а создавал живописные образы военных людей - прямодушных, чуждых светским условностям, преданным простым радостям жизни и патриотическому долгу.
Единственное, что не устраивало Давыдова среди лихих гусар, было то, что его часть не принимала участия в сражениях в ходе первой войны с Наполеоном. В 1805 году русский император, фактически устранив Михаила Кутузова, на пару с австрийским генералом Францем фон Вейротером дал генеральное сражение под Аустерлицем. Несмотря на доблесть и героические усилия русских войск на поле брани, сражение, благодаря бездарному руководству, было проиграно. Наполеон, овладев инициативой, принялся теснить силы русских, пытаясь обходными маневрами отрезать их от связи с Россией и путей снабжения. К слову, брат Дениса - Евдоким Давыдов, бросивший гражданскую службу, сражаясь в рядах кавалергардов под Аустерлицем, покрыл себя славой. Он был тяжело ранен, получив пять сабельных, одну штыковую и одну пулевую рану, но выжил и, побывав в плену, вернулся в армию.
В июле 1806 года Давыдов был уведомлен, что его переводят в гвардию, а именно в лейб-гусарский полк в прежнем звании поручика. Однако же судьба продолжала над ним смеяться. Новая война, и Белорусский полк, из которого Денис Васильевич только-только вышел, был отправлен в поход в Пруссию, а гвардия, где он оказался, на этот раз осталась на месте. Все просьбы отправить его в действующую армию были напрасны.
Желание поэта попасть на поле боя осуществилось лишь в январе 1807, когда он был назначен адъютантом к князю Петру Багратиону - лучшему генералу нашей армии, по мнению Наполеона Бонапарта. 15 января 1807 Денис Васильевич был произведен в штаб-ротмистры и прибыл в городок Морунген в момент выступления русской армии в поход. Любопытно, что в свое время в одном из стихотворений молодой поэт высмеял длинный грузинский нос Петра Ивановича, а поэтому справедливо побаивался встречи с ним. Опасения полностью оправдались, как только Давыдов зашел в палатку, Багратион так представил его своему окружению: «А вот тот, кто над моим носом потешался». Однако Денис Васильевич не стушевался, он тут же ответил, что писал о носе князя лишь из зависти, поскольку у него самого носа практически нет. Ответ Давыдова понравился Багратиону, что определило их добрые отношения на длительный срок. Впоследствии, когда Петру Ивановичу докладывали, что противник «на носу», он с улыбкой переспрашивал: «На чьем носу? Ежели на моем, то еще можно отобедать, а вот если на Денисовом, тогда по коням».
Первое боевое крещение состоялось для Давыдова 24 января в стычке под Вольфсдорфом. Там он впервые, по собственным словам, «окурился порохом» и едва не попал в плен, спасенный пришедшими на выручку казаками. В битве у Прейсиш-Эйлау 27 января Денис Васильевич сражался на самых ответственных и одновременно самых опасных участках. Один момент боя, по словам Багратиона, был выигран лишь благодаря действиям Давыдова, в одиночку бросившегося на французских улан, которые, преследуя его, упустили момент атаки русских гусар. За этот бой Петр Иванович пожаловал ему бурку и трофейную лошадь, а в апреле Денис Васильевич получил рескрипт о награждении его орденом Святого Владимира четвертой степени.
24 мая Давыдов участвовал в битве под Гутштадтом, 29 мая - в сражении у прусского города Гейльсберга, а 2 июня - в боях под Фридландом, завершившихся сокрушительным поражением русской армии и ускоривших подписание Тильзитского мира. Во всех битвах Денис Васильевич отличался исключительной смелостью, безрассудностью и немыслимой везучестью. Он был удостоен ордена Святой Анны второй степени, а также золотой сабли, на которой было написано «За храбрость». В самом конце кампании поэт-воин увидел самого Наполеона. Когда в Тильзите заключали мир между русским и французским императорами, Багратион, сославшись на болезнь, отказался ехать и отправил вместо себя Дениса Васильевича. Давыдов также тяжело переживал происходящие события, сильно ударяющие, по его мнению, по национальной гордости русского народа. Он вспоминал, как в самом начале переговоров в нашу ставку прибыл посланец французов некий Перигоф, который в присутствии русских генералов не стал снимать головного убора и вообще держал себя с вызывающей наглостью. Давыдов восклицал: «Боже мой! Какое чувство негодования и злобы разлилось по сердцам наших молодых офицеров - свидетелей этой сцены. В то время между нас не было ни одного космополита, все мы были православными россиянами, старинного духа и воспитания, для коих оскорбление чести Отечества было то же, что оскорбление собственной чести».
Едва затихли громы, грохотавшие на полях Восточной Пруссии, как началась война в Финляндии, и Денис Васильевич вместе с Багратионом отправился туда. Он говорил: «Там еще пахло жженым порохом, там и было мое место». Весной-летом 1808 года в северной Финляндии он командовал авангардом отряда знаменитого генерала Якова Кульнева, говорившего «Россия-матушка тем и хороша, что в каком-нибудь месте ее да дерутся». Давыдов ходил в опасные вылазки, расставлял пикеты, вел наблюдение за противником, разделял с солдатами суровую пищу и ночевал на соломе под открытым небом. В это же время на страницах журнала «Вестник Европы» впервые было опубликовано его произведение - элегия «Договоры». В феврале 1809 верховное командование решило перенести войну на территорию самой Швеции, для чего отряду Багратиона было приказано перейти по льду Ботнический залив, овладеть Аландскими островами и выйти на шведский берег. В поисках славы и сражений, а также стремясь быть как можно ближе к противнику, Давыдов поспешил вернуться к Багратиону, отличившись при захвате острова Бене.
Закончилась война в Финляндии, и 25 июля 1809 года Денис Васильевич, как адъютант князя Багратиона, отправился вместе с ним в Турцию в Молдавскую армию и там участвовал в сражениях при взятии Гирсова и Мачина, в битвах под Рассеватом и Татарицей, при осаде крепости Силистрии. В начале следующего года, побывав в отпуске в Каменке, уже гвардии ротмистр Денис Давыдов попросил начальство снова перевести его к генералу Якову Кульневу. Их отношения, по словам самого поэта, «достигли истинной, можно сказать, задушевной дружбы», продолжавшейся всю жизнь. Под руководством этого отважного и опытного воина Давыдов окончил «курс» аванпостной службы, начатой еще в Финляндии, а также на себе узнал цену спартанской жизни, необходимой каждому, решившемуся «не играть со службой, а нести ее».
В мае 1810 года Денис Васильевич принял участие во взятии крепости Силистрии, а 10-11 июня отличился в сражении под стенами Шумлы, за что был удостоен алмазных знаков к ордену Святой Анны. 22 июля Давыдов участвовал в неудачном штурме Рущука, а вскоре после этого опять вернулся к Багратиону. Все это время Давыдов продолжал сочинять стихи. Он говорил: «Чтобы писать стихотворения, надобна буря, гроза, надобно, чтобы нашу лодку било». Денис Васильевич писал свои произведения и перед боем, и после боя, у костра и «при зареве пожара», писал с таким воодушевлением, как, наверное, никто из поэтов того времени. Недаром Петр Вяземский сравнивал его «пылкие стихи» с пробками, вырывающимися из бутылок шампанского. Работы Давыдова вдохновляли и потешали военных, заставляли улыбнуться даже раненых.
С наступлением 1812 года, когда новая война с Наполеоном уже стала очевидной, гвардии ротмистр Давыдов попросил перевести его в Ахтырский гусарский полк, поскольку эта часть относилась к передовым, готовящимся для будущих военных действий против французов. Его просьба была удовлетворена, в апреле этого же года Денис Васильевич в чине подполковника прибыл в Ахтырский полк, расквартированный в окрестностях Луцка. Там он получил под свое начало первый полковой батальон, включающий в себя четыре эскадрона. Все лето Давыдов провел, участвуя в арьергардных операциях второй Западной армии. Силы русских, отступая от Немана, соединились под городом Смоленском и продолжили свой отход к Бородину. Видя себя полезным в арьергардных делах не более рядового гусара, за пять суток до Бородинского сражения Денис Васильевич представил Петру Багратиону рапорт, в котором просил дать в его распоряжение одну тысячу кавалеристов с целью нападений на тылы армии Бонапарта, отбора и ликвидации продовольственных транспортов врага, уничтожения мостов. К слову, первый отряд партизан во время Отечественной войны 1812 года был организован благодаря Барклаю-де-Толли еще 22 июля. Идею Михаил Богданович позаимствовал у испанских партизан, с которыми Наполеон не мог справиться до того момента, пока они не решили объединиться в регулярную армию. Задумка Давыдова о создании партизанского отряда понравилась князю Багратиону, он доложил об этом Михаилу Кутузову, который также согласился с предложением, правда, вместо тысячи людей ввиду опасности предприятия, позволил использовать чуть более ста конников (80 казаков и 50 гусар). Распоряжение Багратиона об организации «летучего» партизанского отряда стало одним из последних его приказов перед знаменитым сражением, в котором полководец получил смертельную рану.
25 августа Давыдова вместе со своими кавалеристами убыл в неприятельский тыл. Многие считали его «летучий» отряд обречённым и провожали как на гибель. Однако партизанская война для Дениса Васильевича оказалась родной стихией. Его первые действия ограничивались пространством между Вязьмой и Гжатью. Здесь он, бодрствуя по ночам, а днем, укрываясь в лесах и ущельях, занимался истреблением транспортов, обозов и небольших отрядов неприятельской армии. Денис Васильевич надеялся на поддержку местных жителей, однако изначально не получил ее. Видя приближающихся кавалеристов Давыдова, местные жители, либо бежали от них в лес, либо хватались за вилы. В одну из первых ночей его люди попали в устроенную крестьянами засаду, и командир отряда едва не погиб. Все это происходило оттого, что в деревнях не шибко различали похожие русскую и французскую военные формы, к тому же многие наши офицеры предпочитали говорить между собой по-французски. Вскоре Денис Васильевич решил сменить военную форму на крестьянский армяк, снял орден Святой Анны, отпустил бороду. После этого взаимопонимание наладилось - крестьяне помогали продовольствием партизанам, сообщали им последние новости о передвижениях французов, работали проводниками.
Удары давыдовских партизан, направленные, прежде всего, на коммуникации противника, сильно сказались на его наступательных возможностях, а затем, после наступления морозов, и на исходе всей кампании. Успехи Давыдова убедили Михала Кутузова в важности партизанской войны, уже вскоре главнокомандующий стал отправлять им подкрепления, что дало Денису Васильевичу возможность осуществлять более крупные операции. В середине сентября у Вязьмы партизаны совершили нападение на крупную транспортную колонну. Несколько сот французских солдат и офицеров были взяты в плен, захвачено 12 артиллерийских и 20 провиантских повозок. Другими выдающимися деяниями Давыдова стало сражение у деревни Ляхово, в котором он совместно с другими партизанскими отрядами разгромил двухтысячную французскую бригаду генерала Жана-Пьера Ожеро; уничтожение кавалерийского депо под городом Копысь; рассеивание неприятельского отряда под Белыничами и занятие города Гродно.
Французский император ненавидел партизан Давыдова, а самого Дениса Васильевича приказал при поимке расстрелять на месте. Однако его отряд был неуловим. Нанося удар, он мгновенно рассыпался на мелкие группы, которые спустя некоторое время собирались в условленном месте. Ради поимки легендарного гусара французы создали специальный отряд, состоящий из двух тысяч конников. Однако Денис Васильевич счастливо избежал столкновения с сильнейшим противником. 31 октября 1813 удалого воина за отличия произвели в полковники, а 12 декабря государь прислал Давыдову ордена Святого Георгия четвертой степени и Святого Владимира третьей степени.
После того как враг был вышвырнут за границы нашего Отечества, «летучий» отряд Давыдова прикомандировали к корпусу генерала Фердинанда Винцингероде. Однако теперь это уже был не партизанский отряд, а один из авангардов, предшествующий движению передовых корпусов. Резкий поворот от вольных перемещений к размеренным переходам по начертанным маршрутам, вкупе с запретом сражаться с противником без особого разрешения, пришелся Давыдову не по душе. В составе сил Винцингероде его отряд участвовал в битве под Калишем, а в марте 1813, вторгшись в Саксонию, занял предместье Дрездена - Нейштадт. Уже спустя три дня после этого Денис Васильевич был посажен под домашний арест, поскольку провел операцию без приказа, самовольно. Вскоре фельдмаршал приказал отпустить Давыдова, однако к тому времени его отряд уже был распущен, и Денис Васильевич остался в положении капитана, потерявшего свой корабль. Позднее его назначили командиром Ахтырского гусарского полка, руководя которым он и закончил кампанию 1814 года.
В операциях 1813-1814 годов Давыдов отличался в каждом бою, подтверждая собственные слова: «Имя мое торчит во всех войнах, как казацкая пика». В эти годы он не писал стихов, однако о его удачливости и храбрости слагались легенды по всей Европе. В освобожденных городах навстречу русским солдатам выходило множество горожан, мечтая увидеть того самого «гусара Давыдова - грозу французов».
Примечательно, что Денис Васильевич - герой Отечественной войны и деятельный участник сражений под Ларотьером, Лейпцигом и Краоном - за все походы за границей не получил ни единой награды. С ним даже вышел беспримерный случай, когда за битву под Ларотьером (20 января 1814), его произвели в генерал-майоры, а через некоторое время объявили, что это производство состоялось по ошибке. Давыдову пришлось снова надевать полковничьи эполеты, а генеральский чин ему был возвращен лишь 21 декабря 1815.
После окончания войны в военной карьере Дениса Васильевича начались неприятности. Сначала его поставили во главе драгунской бригады, размещенной под Киевом. Поэт называл драгун пехотинцами, посаженными на лошадей, однако был вынужден подчиниться. Спустя некоторое время слишком самостоятельного начальника перевели в Орловскую губернию служить командиром конно-егерской бригады. Для ветерана боевых действий, множество раз находившегося на волоске от гибели, это явилось огромным унижением. От сего назначения он отказался, мотивируя в письме императору тем, что усы носить егерям по форме не полагается, а он свои сбривать не собирается. Ожидая ответа царя, Денис Васильевич готовился к отставке, однако государь простил ему эти слова, вернув чин генерал-майора.
После возвращения из Европы Денис Васильевич стал героем целой серии стихотворений. «Поэт, рубака и весельчак» он являлся подходящим объектом для экспрессивных излияний. Стихи же самого «рубаки» стали, напротив, более сдержанными и лиричными. В 1815 Давыдова приняли в литературный кружок «Арзамас», однако сам поэт, по-видимому, не принимал никакого участия в его деятельности.
Начиная с 1815 года, Денис Васильевич сменил множество мест службы, он состоял при начальнике второй конно-егерской дивизии, начальнике второй гусарской дивизии, являлся бригадным командиром первой бригады той же дивизии, начальником штаба седьмого пехотного корпуса, начальником штаба третьего пехотного корпуса. А весной 1819 Давыдов обвенчался с дочерью генерал-майора Чиркова - Софьей Николаевной. Любопытно, что их свадьба едва не расстроилась, после того как мать невесты узнала про «зачашные песни» будущего зятя. Она тут же повелела отказать Денису Васильевичу, как картёжнику, беспутнику и пьянице. Ситуация благополучно разрешилась благодаря товарищам ее покойного мужа, объяснившим, что генерал-майор Давыдов не играет в карты, пьёт мало, а все остальное - это лишь стихи. Впоследствии у Дениса Васильевича и Софьи Николаевны родилось девять детей - пятеро сыновей и три дочери.
В ноябре 1823 года в связи с болезнью Денис Васильевич был уволен со службы. Жил он преимущественно в Москве, занявшись составлением воспоминаний о партизанской войне, пытаясь показать ее значение на успех стратегических операций целых армий. Эти записки вылились в настоящие научные труды под заглавием «Партизанский Дневник» и «Опыт теории партизанских действий». К слову, проза Давыдова является не менее своеобразной, чем его стихотворения, кроме того он также являлся сильным сатириком. Русский писатель Иван Лажечников говорил: «Хлестнёт в кого арканом насмешки своей, летит тот кувырком со своего коня». Тем не менее, Денис Васильевич так и не стал записным литератором, он не видел в этом своего призвания и говорил: «Я не поэт, я партизан-казак…».
Однако новой войны на горизонте не было. Дважды Ермолов просил назначить Дениса Васильевича командующим войсками на Кавказе, но ему отказывали. А между тем, люди, знавшие Давыдова, говорили, что это стало немаловажным промахом. Кавказская линия требовала человека решительного и умного, способного не только исполнять чужие предначертания, но самому творить свое поведение. Гражданская жизнь Дениса Васильевича продолжалась до 1826 года. Новый царь Николай I в день коронации предложил ему возвратиться на действительную службу. Разумеется, ответ был утвердительным. Летом этого же года Давыдов выехал на Кавказ, где был поставлен временным начальником русских войск на границе Эриванского ханства. 21 сентября его войска в урочище Мирак разгромили четырехтысячный отряд Гассан-хана, а 22 сентября вступили на земли ханства. Однако в связи с надвигающейся зимой, Давыдов повернул обратно и принялся за строительство в Джалал-Оглы небольшой крепости. А после того, как в горах выпал снег и перевалы стали неприступными для персидских шаек, отряд Дениса Васильевича был распущен, а сам он уехал в Тифлис.
Вернувшись с Кавказа, поэт жил вместе с семьей в своем имении в Симбирской губернии. Нередко он навещал и Москву. Для него снова потекли месяцы мучительного бездействия, еще сильнее отзывавшегося на нем, поскольку следом за персидской войной началась война турецкая, а он был лишен участия в ней. Лишь в 1831 году он еще раз был вызван на ратное поле в связи с мятежом, вспыхнувшим в Польше. 12 марта Давыдов прибыл в главную квартиру русских войск, и был до глубины души тронут тем приемом, который ему оказали. Старые и молодые, знакомые и незнакомые офицеры и солдаты приветствовали Давыдова с нескрываемой радостью. Он принял руководство тремя казачьими полками и одним драгунским. 6 апреля его отряд приступом взял Владимир-Волынский, уничтожив силы мятежников. Затем он вместе с отрядом Толстого до крепости Замостье преследовал корпус Хржановского, а после командовал передовыми отрядами в корпусе Ридигера. В сентябре 1831 он вернулся в Россию и уже навсегда «повесил свою шашку на стену».
Последние годы жизни Денис Васильевич провел в деревне Верхняя Маза, принадлежавшей его жене. Здесь он продолжал писать стихи, много читал, охотился, занимался домашним хозяйством и воспитанием детей, вёл переписку с Пушкиным, Жуковским, Вальтером Скоттом и Вяземским. 22 апреля 1839 Денис Давыдов скончался на пятьдесят пятом году жизни от апоплексического удара. Его прах был похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря в столице России.
По материалам книг Н. А. Задонского «Денис Давыдов» и А.Г. Макарова «Русские на Кавказе. Эпоха Ермолова и Паскевича»
