Что произошло с петром 3. Смерть Петра III

Пётр III Фёдорович


Коронация:	Не короновался
Предшественник:	Елизавета Петровна
Преемник:	Екатерина II
Рождение:

Похоронен:	Александро-Невская лавра, в 1796 году перезахоронен в Петропавловском соборе
Династия:	Романовы (Гольштейн-Готторпская ветвь)
	Карл Фридрих Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский
	Анна Петровна
	Екатерина Алексеевна (София Фредерика Августа Анхальт-Цербстская)
Автограф:	Павел, Анна

Наследник

Государь

Дворцовый переворот

Жизнь после смерти

Пётр III (Пётр Фёдорович , урождённый Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский ; 21 февраля 1728, Киль - 17 июля 1762, Ропша) - российский император в 1761-1762, первый представитель Гольштейн-Готторпской (Ольденбургской) ветви Романовых на русском престоле. C 1745 года - владетельный герцог Гольштейна.

После полугодового царствования свергнут в результате дворцового переворота, возведшего на престол его жену, Екатерину II, и вскоре лишился жизни. Личность и деятельность Петра III долгое время расценивались историками единодушно отрицательно, однако затем появился и более взвешенный подход, отмечающий ряд государственных заслуг императора. Во времена правления Екатерины за Петра Фёдоровича выдавали себя многие самозванцы (зафиксировано около сорока случаев), самым известным из которых был Емельян Пугачёв.

Детство, образование и воспитание

Внук Петра I, сын цесаревны Анны Петровны и герцога Гольштейн-Готторпского Карла Фридриха. По линии отца был внучатым племянником шведского короля Карла XII и сначала воспитывался как наследник шведского престола.

Мать мальчика, названного при рождении Карл Петер Ульрих , умерла вскоре после его появления на свет, простудившись во время фейерверка в честь рождения сына. В 11 лет он потерял и отца. После его смерти воспитывался в доме своего двоюродного дяди по отцовской линии, епископа Адольфа Эйтенского (впоследствии - короля Швеции Адольфа Фредрика). Его воспитатели О. Ф. Брюммер и Ф. В. Берхгольц не отличались высокими нравственным качествами и не раз жестоко наказывали ребёнка. Наследного принца шведской короны неоднократно секли; множество раз мальчика ставили коленями на горох, причём надолго - так, что у него распухали колени и он с трудом мог ходить; подвергали другим изощрённым и унизительным наказаниям. Воспитатели мало заботились о его образовании: к 13 годам он лишь немного владел французским языком.

Пётр рос боязливым, нервным, впечатлительным, любил музыку и живопись и одновременно обожал всё военное (однако боялся пушечной пальбы; эта боязнь сохранилась у него на всю жизнь). Именно с воинскими утехами были связаны все его честолюбивые мечты. Крепким здоровьем не отличался, скорее наоборот: был болезненным и хилым. По характеру Пётр не был злым; часто вёл себя простодушно. Отмечается также склонность Петра ко лжи и нелепым фантазиям. По некоторым сведениям, уже в детстве он пристрастился к вину.

Наследник

Ставшая в 1741 году императрицей, Елизавета Петровна хотела закрепить трон по линии своего отца и, будучи бездетной, в 1742 году во время торжеств по случаю коронации объявила наследником российского престола своего племянника (сына старшей сестры). Карл Петер Ульрих был привезён в Россию; он перешёл в православие под именем Петра Фёдоровича , а в 1745 году его женили на принцессе Екатерине Алексеевне (урождённой Софии Фредерике Августе) Ангальт-Цербстской, будущей императрице Екатерине II. В его официальный титул были включены слова «Внук Петра Великого»; когда в академическом календаре эти слова были пропущены, генерал-прокурор Никита Юрьевич Трубецкой счёл это «важным упущением, за которое могла академия великому ответу подлежать».

При первой встрече Елизавета была поражена невежеством своего племянника и огорчена внешним видом: худой, болезненный, с нездоровым цветом лица. Его воспитателем и учителем стал академик Якоб Штелин, который считал своего ученика достаточно способным, но ленивым, одновременно отмечая в нём такие черты, как малодушие, жестокость по отношению к животным, склонность к хвастовству. Обучение наследника в России длилось всего три года - после свадьбы Петра и Екатерины Штелин от своих обязанностей был отставлен (однако навсегда сохранил расположение и доверие Петра). Ни за время обучения, ни впоследствии, Пётр Фёдорович так и не научился толком говорить и писать по-русски. Наставником Великого князя в православии был Симон Тодорский, ставший законоучителем также и для Екатерины.

Свадьба наследника была сыграна с особым размахом - так, что перед десятидневными торжествами «меркли все сказки Востока». Петру и Екатерине были пожалованы во владение Ораниенбаум под Петербургом и Люберцы под Москвой.

Отношения Петра с женой не сложились с самого начала: она была интеллектуально более развита, а он, наоборот, инфантилен. Екатерина в своих мемуарах отмечала:

(Там же Екатерина не без гордости упоминает, что прочла «Историю Германии» в восьми крупных томах за четыре месяца. В другом месте своих мемуаров Екатерина пишет об увлечённом чтении госпожи де Севинье и Вольтера. Все воспоминания примерно одного времени.)

Ум Великого князя по-прежнему занимали детские игры, воинские экзерциции и он совсем не интересовался женщинами. Считается, что до начала 1750-х годов между мужем и женой не было супружеских отношений, но затем Петру была сделана некая операция (предположительно - обрезание для устранения фимоза), после которой в 1754 году Екатерина родила ему сына Павла (будущий император Павел I). Однако о несостоятельности этой версии свидетельствует письмо Великого князя к супруге, датированное декабрем 1746 года:

Наследник-младенец, будущий российский император Павел I, был сразу же после рождения отнят от родителей, его воспитанием занялась сама императрица Елизавета Петровна. Впрочем, Пётр Фёдорович никогда не интересовался сыном и был вполне удовлетворён разрешением императрицы видеться с Павлом один раз в неделю. Пётр всё больше отдалялся от жены; его фавориткой стала Елизавета Воронцова (сестра Е. Р. Дашковой). Тем не менее Екатерина отмечала, что Великий князь почему-то всегда питал к ней невольное доверие, тем более странное, что она не стремилась к душевной близости с мужем. В затруднительных ситуациях, финансовых или хозяйственных, он нередко обращался за помощью к супруге, называя её иронически «Madame la Ressource» («Госпожа Подмога»).

Пётр никогда не скрывал от жены своих увлечений другими женщинами; Екатерина чувствовала себя униженной таким положением дел. В 1756 году у неё случился роман со Станиславом Августом Понятовским, в то время польским посланником при российском дворе. Для Великого князя увлечение жены тоже не стало секретом. Имеются сведения, что Пётр с Екатериной не однажды устраивали ужины вместе с Понятовским и Елизаветой Воронцовой; они проходили в покоях Великой княгини. После, удаляясь с фавориткой на свою половину, Пётр шутил: «Ну, дети, теперь мы вам больше не нужны». «Обе пары между собой жили в весьма добрых отношениях». У великокняжеской четы в 1757 году родился ещё один ребёнок - Анна (умерла от оспы в 1759 году). Отцовство Петра историки ставят под большое сомнение, называя наиболее вероятным отцом С. А. Понятовского. Однако Пётр официально признал ребёнка своим.

В начале 1750-х годов Петру было разрешено выписать небольшой отряд голштинских солдат (к 1758 году их число - около полутора тысяч), и всё свободное время он проводил, занимаясь с ними военными упражнениями и манёврами. Эти голштинские солдаты некоторое время спустя (к 1759-1760 гг) составили гарнизон потешной крепости Петерштадт, построенной в резиденции Великого князя Ораниенбауме. Другим увлечением Петра была игра на скрипке.

Когда в 1751 году Великий князь узнал, что его дядя стал шведским королём, он обмолвился:

Елизавета Петровна не допускала Петра к участию в решении политических вопросов и единственная должность, на которой он хоть как-то мог себя проявить, была должность директора Шляхетского корпуса. Между тем Великий князь открыто критиковал деятельность правительства, а во время Семилетней войны публично высказывал симпатии к прусскому королю Фридриху II. Больше того, Пётр тайно помогал своему кумиру Фридриху, передавая информацию о численности русских войск на театре военных действий.

Канцлер А. П. Бестужев-Рюмин объяснял маниакальную увлечённость наследника престола так:

О вызывающем поведении Петра Фёдоровича было хорошо известно не только при дворе, но и в более широких слоях русского общества, где Великий князь не пользовался ни авторитетом, ни популярностью. Вообще осуждение антипрусской и проавстрийской политики Пётр разделял с супругой, но выражал его гораздо более открыто и дерзко. Однако императрица, несмотря на всё возрастающую неприязнь к племяннику, многое ему прощала как сыну рано умершей любимой сестры.

Государь

После смерти императрицы Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 (5 января 1762 по новому стилю) был провозглашён императором. Правил 186 дней. Не короновался.

В оценках деятельности Петра III обычно сталкиваются два различных подхода. Традиционный подход базируется на абсолютизации его пороков и слепом доверии к образу, которые создают мемуаристы - устроители переворота (Екатерина II, Е. Р. Дашкова). Его характеризуют как невежественного, слабоумного, акцентируют его нелюбовь к России. В последнее время сделаны попытки более объективно рассмотреть его личность и деятельность.

Отмечается, что Пётр III энергично занимался государственными делами («Уже с утра он был в своём рабочем кабинете, где заслушивал доклады, потом спешил в Сенат или коллегии. В Сенате за наиболее важные дела он брался сам энергично и напористо»). Его политика имела вполне последовательный характер; он, в подражание деду Петру I, предполагал провести серию реформ.

К числу важнейших дел Петра III относятся упразднение Тайной канцелярии (Канцелярия тайных розыскных дел; Манифест от 16 февраля 1762 года), начало процесса секуляризации церковных земель, поощрение торгово-промышленной деятельности путём создания Государственного банка и выпуска ассигнаций (Именной указ от 25 мая), принятие указа о свободе внешней торговли (Указ от 28 марта); в нём же содержится требование бережного отношения к лесам как одному из важнейших богатств России. Среди других мер исследователи отмечают указ, разрешавший заводить фабрики по производству парусного полотна в Сибири, а также указ, квалифицировавший убийство помещиками крестьян как «тиранское мучение» и предусматривавший за это пожизненную ссылку. Он также прекратил преследование старообрядцев. Петру III также приписывают намерение осуществить реформу Русской православной церкви по протестантскому образцу (В Манифесте Екатерины II по случаю восшествия на престол от 28 июня 1762 года Петру это ставилось в вину: «Церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона»).

Законодательные акты, принятые за время короткого правления Петра III, во многом стали фундаментом для последующего царствования Екатерины II.

Важнейший документ царствования Петра Фёдоровича - «Манифест о вольности дворянства» (Манифест от 18 февраля 1762 года), благодаря которому дворянство стало исключительным привилегированным сословием Российской империи. Дворянство, будучи принуждённым Петром I к обязательной и поголовной повинности служить всю жизнь государству, при Анне Иоанновне получившее право выходить в отставку после 25-летней службы, теперь получало право не служить вообще. А привилегии, поначалу положенные дворянству как служилому сословию, не только оставались, но и расширялись. Помимо освобождения от службы, дворяне получили право практически беспрепятственного выезда из страны. Одним из следствий Манифеста стало то, что дворяне могли теперь свободно распоряжаться своими земельными владениями вне зависимости от отношения к службе (Манифест обошёл молчанием права дворянства на свои имения; тогда как предыдущие законодательные акты Петра I, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, касающиеся дворянской службы, увязывали служилые обязанности и землевладельческие права). Дворянство становилось настолько свободным, насколько может быть свободно привилегированное сословие в феодальной стране.

Правление Петра III отмечено усилением крепостного права. Помещики получили возможность своевольно переселять принадлежавших им крестьян из одного уезда в другой; возникли серьёзные бюрократические ограничения по переходу крепостных крестьян в купеческое сословие; за полгода правления Петра из государственных крестьян были роздано в крепостные около 13 тысяч человек (на самом деле их было больше: в ревизские списки в 1762 году включались только мужчины). За эти полгода несколько раз возникали крестьянские бунты, подавлявшиеся карательными отрядами. Обращает на себя внимание Манифест Петра III от 19 июня по поводу бунтов в Тверском и Каннском уездах: «Намерены мы помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать». Бунты были вызваны распространившимся слухом о даровании «вольности крестьянству», ответом на слухи и послужил законодательный акт, которому не случайно был придан статус манифеста.

Законодательная активность правительства Петра III была необычайной. За время 186-дневного царствования, если судить по официальному «Полному собранию законов Российской империи», было принято 192 документа: манифесты, именные и сенатские указы, резолюции и т. п. (В их число не включены указы о награждениях и чинопроизводстве, денежных выплатах и по поводу конкретных частных вопросов).

Однако некоторые исследователи оговаривают, что полезные для страны меры принимались как бы «между прочим»; для самого императора они не были срочными или важными. К тому же многие из этих указов и манифестов появились не вдруг: они готовились ещё при Елизавете «Комиссией по составлению нового Уложения», а принимались с подачи Романа Воронцова, Петра Шувалова, Дмитрия Волкова и других елизаветинских сановников, оставшихся у трона Петра Фёдоровича.

Петра III гораздо более внутренних дел интересовала война с Данией: из голштинского патриотизма император задумал в союзе с Пруссией выступить против Дании (вчерашней союзницы России), с целью вернуть отнятый ею у родного Гольштейна Шлезвиг, причём сам намеревался выступить в поход во главе гвардии.

Тотчас по восшествии на престол Пётр Фёдорович вернул ко двору большинство опальных вельмож предыдущего царствования, томившихся в ссылках (кроме ненавистного Бестужева-Рюмина). Среди них был граф Бурхард Христофор Миних, ветеран дворцовых переворотов. В Россию были вызваны голштинские родственники императора: принцы Георг Людвиг Гольштейн-Готторпский и Пётр Август Фридрих Гольштейн-Бекский. Обоих произвели в генерал-фельдмаршалы в перспективе войны с Данией; Пётр Август Фридрих был также назначен столичным генерал-губернатором. Генерал-фельдцейхмейстером был назначен Александр Вильбоа. Эти люди, а также бывший воспитатель Якоб Штелин, назначенный личным библиотекарем, составляли ближний круг императора.

Для ведения переговоров о сепаратном мире с Пруссией в Петербург прибыл Генрих Леопольд фон Гольц. Мнением прусского посланника Пётр III так дорожил, что вскоре тот стал «заправлять всей внешней политикой России».

Оказавшись у власти, Пётр III сразу же прекратил военные действия против Пруссии и заключил с Фридрихом II Петербургский мир на крайне невыгодных для России условиях, вернув завоёванную Восточную Пруссию (которая уже четыре года как являлась составной частью Российской империи); и отказавшись от всех приобретений в ходе фактически выигранной Семилетней войны. Выход России из войны повторно спас Пруссию от полного поражения (см. также «Чудо Бранденбургского дома»). Пётр III с лёгкостью пожертвовал интересами России ради своего немецкого герцогства и дружбы с кумиром Фридрихом. Заключённый 24 апреля мир вызвал в обществе недоумение и негодование, он закономерно расценивался как предательство и национальное унижение. Продолжительная и затратная война закончилась ничем, Россия не извлекала никаких выгод из своих побед.

Несмотря на прогрессивность многих законодательных мер, на небывалые привилегии дворянству, плохо продуманные внешнеполитические деяния Петра, а также его резкие действия в отношении церкви, введение прусских порядков в армии не только не прибавили ему авторитета, но лишили всякой социальной поддержки; в придворных кругах его политика порождала лишь неуверенность в завтрашнем дне.

Наконец, намерение вывести гвардию из Петербурга и направить её в непонятный и непопулярный датский поход послужило мощнейшим катализатором для заговора, возникшего в гвардии в пользу Екатерины Алексеевны.

Дворцовый переворот

Первые зачатки заговора относятся к 1756 году, то есть ко времени начала Семилетней войны и ухудшения здоровья Елизаветы Петровны. Всесильный канцлер Бестужев-Рюмин, прекрасно зная о пропрусских настроениях наследника и понимая, что при новом государе ему грозит как минимум Сибирь, вынашивал планы нейтрализовать Петра Фёдоровича при его восшествии на престол, объявив Екатерину равноправной соправительницей. Однако Алексей Петрович в 1758 году попал в опалу, поспешив с осуществлением своего замысла (намерения канцлера остались нераскрытыми, он успел уничтожить опасные бумаги). Императрица и сама не питала иллюзий в отношении своего преемника на престоле и позднее подумывала о замене племянника на внучатого племянника Павла:

За последующие три года Екатерина, также попавшая в 1758 году под подозрение и чуть было не угодившая в монастырь, не предпринимала никаких заметных политических действий, разве что упорно умножала и упрочивала личные связи в высшем свете.

В рядах гвардии заговор против Петра Фёдоровича сложился в последние месяцы жизни Елизаветы Петровны, благодаря деятельности троих братьев Орловых, офицеров Измайловского полка братьев Рославлевых и Ласунского, преображенцев Пассека и Бредихина и других. Среди высших сановников Империи самыми предприимчивыми заговорщиками были Н. И. Панин, воспитатель малолетнего Павла Петровича, М. Н. Волконский и К. Г. Разумовский, малороссийский гетман, президент Академии наук, любимец своего Измайловского полка.

Елизавета Петровна скончалась, так и не решившись что-либо изменить в судьбе престола. Осуществить переворот сразу же после кончины императрицы Екатерина не считала возможным: она была на истечении пятого месяца беременности (от Григория Орлова; в апреле 1762 году родила сына Алексея). К тому же Екатерина имела политические резоны не торопить события, она желала привлечь на свою сторону как можно больше сторонников для полного триумфа. Хорошо зная характер супруга, она справедливо полагала, что Пётр достаточно скоро настроит против себя всё столичное общество. Для осуществления переворота Екатерина предпочла ожидать удобного момента.

Он грубо обращался с женой, а 30 апреля, во время торжественного обеда по случаю заключения мира с Пруссией случился прилюдный скандал. Император в присутствии двора, дипломатов и иностранных принцев крикнул жене через весь стол «folle» (дура); Екатерина заплакала. Поводом к оскорблению стало нежелание Екатерины пить стоя провозглашённый Петром III тост. Неприязнь между супругами достигла апогея. Вечером того же дня он отдал приказ её арестовать, и только вмешательство фельдмаршала Георга Гольштейн-Готторпского, дяди императора, спасло Екатерину.

К маю 1762 года перемена настроений в столице стала настолько очевидной, что императору со всех сторон советовали предпринять меры по предотвращению катастрофы, шли доносы о возможном заговоре, но Пётр Фёдорович не понимал серьёзности своего положения. В мае двор во главе с императором по обыкновению выехал за город, в Ораниенбаум. В столице было затишье, что весьма способствовало окончательным приготовлениям заговорщиков.

Датский поход планировался на июнь. Император решил повременить с выступлением войск, чтобы отпраздновать свои именины. Утром 28 июня 1762 года, накануне Петрова дня, император Пётр III со свитой отправился из Ораниенбаума, своей загородной резиденции, в Петергоф, где должен был состояться торжественный обед в честь тезоименитства императора. Накануне по Петербургу прошёл слух, что Екатерина содержится под арестом. В гвардии началась сильнейшая смута; один из участников заговора, капитан Пассек, был арестован; братья Орловы опасались, что возникла угроза раскрытия заговора.

В Петергофе Петра III должна была встречать его супруга, по долгу императрицы бывшая устроительницей торжеств, но к моменту прибытия двора она исчезла. Через короткое время стало известно, что Екатерина рано утром бежала в Петербург в карете с Алексеем Орловым (он прибыл в Петергоф к Екатерине с известием, что события приняли критический оборот и медлить более нельзя). В столице «Императрице и Самодержице Всероссийской» в короткое время присягнули гвардия, Сенат и Синод, население.

Гвардия выступила в сторону Петергофа.

Дальнейшие действия Петра показывают крайнюю степень растерянности. Отвергнув совет Миниха немедленно направиться в Кронштадт и повести борьбу, опираясь на флот и верную ему армию, размещённую в Восточной Пруссии, он собирался было защищаться в Петергофе в игрушечной крепости, выстроенной для манёвров, с помощью отряда голштинцев. Однако, узнав о приближении гвардии во главе с Екатериной, Пётр бросил эту мысль и отплыл в Кронштадт со всем двором, дамами и т. д. Но Кронштадт к тому времени уже присягнул Екатерине. После этого Пётр совершенно пал духом и, вновь отвергнув совет Миниха направиться к восточнопрусской армии, вернулся в Ораниенбаум, где и подписал отречение от престола.

События 28 июня 1762 года имеют существенные отличия от предшествующих дворцовых переворотов; во-первых - переворот вышел за «стены дворца» и даже за пределы гвардейских казарм, обретя невиданную доселе широкую поддержку различных слоёв столичного населения, а во-вторых - гвардия стала самостоятельной политической силой, причём силой не охранительной, а революционной, свергнувшей законного императора и поддержавшей узурпацию власти Екатериной.

Смерть

Обстоятельства смерти Петра III до сих пор окончательно не выяснены.

Низложенный император тотчас после переворота в сопровождении караула гвардейцев во главе с А. Г. Орловым был отправлен в Ропшу в 30 верстах от Петербурга, где через неделю погиб. По официальной (и наиболее вероятной) версии, причиной смерти был приступ геморроидальных колик, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя, и сопровождавшихся поносом. При вскрытии (которое проводилось по приказу Екатерины) обнаружилось, что у Петра III была выраженная дисфункция сердца, воспаление кишечника, были признаки апоплексии.

Однако общераспространённая версия называет убийцей Алексея Орлова. Сохранилось три письма Алексея Орлова Екатерине из Ропши, первые два - в подлинниках. В третьем письме недвусмысленно говорится о насильственном характере смерти Петра III:

Недавние историко-лингвистические исследования опровергают подлинность документа (оригинала, по-видимому, никогда не существовало, а подлинным автором фальшивки является Ростопчин). Слухи (малодостоверные) называли также убийцами Петра Г. Н. Теплова, секретаря Екатерины, и гвардейского офицера А. М. Шванвича (сына Мартина Шванвица; сын А. М. Шванвича, Михаил, перешёл на сторону пугачёвцев и стал прототипом Швабрина в «Капитанской дочке» Пушкина), якобы задушивших его ружейным ремнём. Император Павел I был убеждён в том, что его отца насильственно лишили жизни, однако никаких доказательств того ему разыскать, по всей видимости, не удалось.

Два первых письма Орлова из Ропши обычно привлекают меньше внимания, несмотря на их несомненную подлинность:

Из писем следует только, что отрёкшийся государь внезапно занемог; насильно лишать его жизни гвардейцам не потребовалось (даже если очень хотелось) ввиду скоротечности тяжёлой болезни.

Уже в наши дни провели ряд медицинских экспертиз на основании сохранившихся документов и свидетельств. Эксперты полагают, что Пётр III страдал маниакально-депрессивным психозом в слабой стадии (циклотимия) с неярко выраженной депрессивной фазой; страдал от геморроя, отчего не мог долго сидеть на одном месте; «маленькое сердце», обнаруженное при вскрытии, обычно предполагает дисфункцию и других органов, делает более вероятным нарушение кровообращения, то есть создаёт опасность инфаркта или инсульта.

Алексей Орлов лично докладывал императрице о смерти Петра. Екатерина, по свидетельству Н. И. Панина, бывшего при этом, залилась слезами и молвила: «Слава моя погибла! Никогда потомство не простит мне этого невольного преступления». Екатерине II, с политической точки зрения, была невыгодна смерть Петра («слишком рано для её славы», Е. Р. Дашкова). Переворот (или «революция», как иногда определяют события июня 1762), произошедший при полной поддержке гвардии, дворянства и высших чинов империи ограждал её от возможных посягательств на власть со стороны Петра и исключал возможность формирования вокруг него какой бы то ни было оппозиции. К тому же Екатерина достаточно хорошо знала мужа, чтобы всерьёз опасаться его политических устремлений.

Первоначально Пётр III был похоронен безо всяких почестей в Александро-Невской лавре, так как в Петропавловском соборе, императорской усыпальнице, хоронили только коронованных особ. Сенат в полном составе просил императрицу не присутствовать на похоронах.

Но, по некоторым сведениям, Екатерина решила по-своему; приехала в лавру инкогнито и отдала последний долг своему мужу. В 1796, сразу после кончины Екатерины, по приказу Павла I его останки были перенесены сначала в домовую церковь Зимнего дворца, а затем в Петропавловский собор. Петра III перезахоронили одновременно с погребением Екатерины II; император Павел при этом собственноручно произвёл обряд коронования праха своего отца.

В изголовных плитах погребённых стоит одна и та же дата погребения (18 декабря 1796), отчего складывается впечатление, что Пётр III и Екатерина II прожили вместе долгие годы и умерли в один день.

Жизнь после смерти

Самозванцы в мировом сообществе не были в новинку уже со времён Лже-Нерона, появившегося практически сразу после гибели своего «прототипа». В России также известны лже-цари и лже-царевичи Смутного времени, но среди всех прочих отечественных властителей и членов их семейств Пётр III является абсолютным рекордсменом по количеству самозванцев, пытавшихся заступить на место безвременно умершего царя. Во времена Пушкина ходили слухи о пятерых; по новейшим данным, в одной только России насчитывалось около сорока лже-Петров III.

В 1764 году в роли лже-Петра выступил Антон Асланбеков , разорившийся армянский купец. Задержанный с фальшивым паспортом в Курском уезде, он объявил себя императором и пытался поднять народ в свою защиту. Самозванец был наказан плетьми и отправлен на вечное поселение в Нерчинск.

Вскоре после этого имя покойного императора присвоил беглый рекрут Иван Евдокимов , пытавшийся поднять в свою пользу восстание среди крестьян Нижегородской губернии и украинец Николай Колченко на Черниговщине.

В 1765 году в Воронежской губернии объявился новый самозванец, во всеуслышание объявивший себя императором. Позже, арестованный и допрошенный, он «показал себя рядовым Лант-милицийского Орловского полка Гаврилой Кремневым». Дезертировав после 14 лет службы, он сумел раздобыть себе лошадь под седлом и сманить на свою сторону двух крепостных помещика Кологривова. Вначале Кремнев объявлял себя «капитаном на императорской службе» и обещал, что отныне винокурение запрещается, а сбор подушных денег и рекрутчина приостанавливаются на 12 лет, но через некоторое время, побуждаемый сообщниками, решается объявить своё «царское имя». Короткое время Кремневу сопутствовал успех, ближайшие селения встречали его хлебом-солью и колокольным звоном, вокруг самозванца постепенно собрался отряд в полтысячи человек. Однако необученная и неорганизованная ватага разбежалась при первых же выстрелах. Кремнев оказался в плену, был приговорён к смертной казни, но помилован Екатериной и выслан на вечное поселение в Нерчинск, где его следы окончательно теряются.

В том же году, вскоре после ареста Кремнева, на Слободской Украине, в слободе Купянке Изюмского уезда появляется новый самозванец. Им оказался на этот раз Чернышёв Пётр Фёдорович, беглый солдат Брянского полка. Этот самозванец, в отличие от своих предшественников, оказался умен и речист. Вскоре схваченный, осуждённый и сосланный в Нерчинск, он и там не оставил своих притязаний, распространяя слухи о том, что «батюшка-император», инкогнито инспектировавший солдатские полки, был по ошибке схвачен и бит плетьми. Поверившие ему крестьяне пытались организовать побег, приведя «государю» лошадь и снабдив его деньгами и провизией на дорогу. Впрочем, самозванцу не повезло. Он заблудился в тайге, был пойман и жестоко наказан на глазах своих почитателей, отправлен в Мангазею на вечную работу, но по дороге туда скончался.

В Исетской провинции казак Каменьщиков , ранее судимый за многие преступления, был приговорён к вырезанию ноздрей и вечной ссылке на работы в Нерчинск за распространение слухов о том, что император жив, но заточён в Троицкой крепости. На суде он показал своим сообщником казака Конона Белянина, якобы готовившегося выступить в роли императора. Белянин отделался наказанием плетьми.

В 1768 году содержавшийся в Шлиссельбургской крепости подпоручик армейского Ширванского полка Иосафат Батурин в разговорах с дежурными солдатами уверял, что «Пётр Федорович жив, но на чужбине», и даже с одним из сторожей пытался передать письмо для якобы скрывающегося монарха. Случайным образом этот эпизод дошёл до властей и арестант был приговорён к вечной ссылке на Камчатку, откуда позже сумел бежать, приняв участие в знаменитом предприятии Морица Бенёвского.

В 1769 году под Астраханью попался беглый солдат Мамыкин , во всеуслышание объявлявший, что император, которому, конечно же, удалось скрыться, «примет опять царство и будет льготить крестьян».

Неординарной личностью оказался Федот Богомолов, бывший крепостной, бежавший и примкнувший к волжским казакам под фамилией Казин. Строго говоря, он сам не выдавал себя за бывшего императора, но в марте-июне 1772 году на Волге, в районе Царицына, когда его сослуживцы по причине того, что Казин-Богомолов показался им слишком уж сообразительным и умным, предположили, что перед ними скрывающийся император, Богомолов легко согласился со своим «императорским достоинством». Богомолов, вслед за своими предшественниками, был арестован, приговорён к вырыванию ноздрей, клеймению и вечной ссылке. По дороге в Сибирь он скончался.

В 1773 году попытался выдать себя за императора бежавший с Нерчинской каторги разбойничий атаман Георгий Рябов . Его сторонники позже присоединились к пугачёвцам, объявляя, что их погибший атаман и предводитель крестьянской войны - одно и то же лицо. Императором безуспешно пытался объявить себя капитан одного из расквартированных в Оренбурге батальонов Николай Кретов .

В том же году некий донской казак, чьё имя в истории не сохранилось, решил извлечь для себя денежную выгоду из повсеместной веры в «скрывающегося императора». Пожалуй, из всех претендентов это был единственный, выступавший заранее с чисто мошеннической целью. Его сообщник, выдававший себя за статс-секретаря, объезжал Царицынскую губернию, принимая присяги и приготовляя народ к приёму «батюшки-царя», затем появлялся собственно самозванец. Парочка успела достаточно поживиться на чужой счёт, прежде чем весть дошла до других казаков и те решили придать всему политический аспект. Был разработан план захватить городок Дубровку и арестовать всех офицеров. Впрочем, о заговоре стало известно властям и один из высокопоставленных военных проявил достаточную решительность, чтобы в корне подавить заговор. В сопровождении небольшого конвоя он вошёл в избу, где находился самозванец, ударил того в лицо и приказал арестовать вместе с его сообщником («статс-секретарём»). Присутствовавшие казаки повиновались, но когда арестованных доставили в Царицын для суда и расправы, немедленно пошли слухи, что под стражей находится император и начались глухие волнения. Чтобы избежать нападения, арестантов вынуждены были держать за городом, под усиленным конвоем. Во время следствия арестант умер, то есть с точки зрения обывателей снова «бесследно исчез». В 1774 году будущий предводитель крестьянской войны Емельян Пугачёв, самый известный из лже-Петров III умело обратил эту историю в свою пользу, уверяя, что «исчезнувшим из Царицына императором» был он сам - и этим привлёк на свою сторону многих.

В 1774 году попался ещё один кандидат в императоры, некий Метёлка . В том же году Фома Мосягин , также попытавшийся примерить на себя «роль» Петра III, был арестован и выслан в Нерчинск вслед за остальными самозванцами.

В 1776 году за то же поплатился крестьянин Сергеев, собравший вокруг себя шайку, собиравшуюся грабить и жечь помещичьи дома. Воронежский губернатор Потапов, не без труда сумевший одолеть крестьянскую вольницу, во время следствия определил, что заговор был чрезвычайно обширен - в той или иной степени замешанными в него оказались как минимум 96 человек.

В 1778 году солдат Царицынского 2-го батальона Яков Дмитриев, пьяный, в бане, рассказывал всем, кто готов был его слушать, что «В Крымских степях находится с армией бывший третий император Пётр Феодорович, который прежде этого содержался под караулом, откуда и выкраден донскими казаками; при нем предводительствует той армией Железный Лоб, против которого уже и сражение с нашей стороны было, где и побито две дивизии, и мы его как отца ожидаем; а на границе стоит с войском Пётр Александрович Румянцев и против его не обороняет, а сказывает, что он ни с которой стороны защищать не хочет». Дмитриева допрашивали под батогами, и он заявил, что слышал этот рассказ «на улице от неизвестных людей». Императрица согласилась с генерал-прокурором А. А. Вяземским, что ничего кроме пьяной лихости и глупой болтовни за этим не стояло, и наказанный батогами солдат был принят на прежнюю службу.

В 1780 году, уже после подавления Пугачёвского бунта, донской казак Максим Ханин в низовьях Волги вновь пытался поднять народ, выдавая себя за «чудом спасшегося Пугачёва» - то есть Петра III. Число его сторонников начало быстро расти, среди них были крестьяне и сельские священники, среди власть имущих начался нешуточный переполох. Впрочем, на реке Иловле претендент был схвачен и доставлен в Царицын. Специально приехавший вести следствие астраханский генерал-губернатор И. В. Якоби подверг арестанта допросу и пытке, во время которой Ханин сознался, что ещё в 1778 году встречался в Царицыне со своим приятелем по фамилии Оружейников и этот приятель убедил его, что Ханин «точь-в-точь» похож на Пугачёва-"Петра". Самозванец был закован в кандалы и отправлен в Саратовскую тюрьму.

Собственный Пётр III был и в скопческой секте - им выступил её основатель Кондратий Селиванов. Слухи о его тождестве со «скрывшимся императором» Селиванов благоразумно не подтверждал, но и не опровергал. Сохранилась легенда, что он в 1797 году встречался с Павлом I и, когда император не без иронии осведомился - «Ты мой отец?», Селиванов якобы ответил «Греху я не отец; прими моё дело (оскопление), и я признаю тебя своим сыном». Досконально известно лишь то, что Павел распорядился поместить скопческого пророка в дом призрения для умалишённых при Обуховской больнице.

«Пропавший император» как минимум четыре раза появлялся и за границей и пользовался там значительным успехом. В первый раз он обозначился в 1766 году в Черногории, что вела в то время борьбу за независимость против турок и Венецианской республики. Строго говоря, этот человек, явившийся неизвестно откуда и ставший сельским знахарем, сам никогда не объявлял себя императором, но некий капитан Танович, бывший ранее в Петербурге, «узнал» в нём пропавшего императора, а собравшиеся на совет старшины сумели найти портрет Петра в одном из православных монастырей и пришли к выводу, что оригинал весьма похож на своё изображение. К Стефану (так звали чужака) была направлена высокопоставленная делегация с просьбами принять власть над страной, однако тот отказался наотрез, пока не будут прекращены внутренние распри и заключён мир между племенами. Столь необычные требования окончательно убедили черногорцев в его «царственном происхождении» и, несмотря на сопротивление церковников и происки российского генерала Долгорукова, Стефан стал правителем страны. Своё настоящее имя он так и не открыл, предоставив домогавшемуся правды Ю. В. Долгорукому на выбор целых три версии - «Раичевич из Далмации, турок из Боснии и наконец турок из Янины». Открыто признав себя Петром III он, однако, приказал звать себя Стефаном и в историю вошёл как Стефан Малый, что, как считается, идёт от подписи самозванца - «Стефан, малый с малыми, добрый с добрыми, злой со злыми ». Стефан оказался толковым и знающим правителем. За короткое время, которое он оставался у власти, прекратились междоусобные распри; после коротких трений были установлены добрососедские отношения с Россией и страна достаточно уверенно оборонялась против натиска со стороны как венецианцев, так и турок. Подобное не могло прийтись по вкусу завоевателям, и Турция с Венецией неоднократно покушались на жизнь Стефана. Наконец одна из попыток удалась: после пяти лет правления Стефан Малый был зарезан во сне собственным врачом, греком по национальности, Станко Класомуньей, подкупленным скадарским пашой. Вещи самозванца были отправлены в Петербург, а его сподвижники даже пытались выхлопотать себе пенсию от Екатерины за «доблестное служение её супругу».

После гибели Стефана правителем Черногории и Петром III, в очередной раз «чудом спасшимся от рук убийц» попытался объявить себя некто Зенович, но его попытка успехом не увенчалась. Ещё об одном самозванце писал в отчёте дожу Венецианской республики граф Мочениго, находившийся в то время на острове Занте в Адриатике. Этот самозванец действовал в турецкой Албании, в окрестностях города Арты. Чем кончилась его эпопея - неизвестно.

Последний заграничный самозванец, появившись в 1773 году, исколесил всю Европу, переписывался с монархами, поддерживал связь с Вольтером и Руссо. В 1785 году в Амстердаме, наконец, мошенник был арестован и вскрыл себе вены.

Последний российский «Пётр III» был арестован в 1797 году, после чего призрак Петра III окончательно сходит с исторической сцены.

Версии об убийстве

Орлов

Долгое время распространённая версия насильственной смерти Петра III называет убийцей Алексея Орлова. Упоминаются обычно три письма Алексея Орлова Екатерине из Ропши, но только первые два существуют в подлинниках.

<1.> Урод наш очень занемог и охватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он сегоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил <…> <2.> Боюсь гнева вашего величества, штоб вы чего на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего <…> он сам теперь так болен, што не думаю, штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чём и вся команда здешняя знает и молит бога, штоб он скорей с наших рук убрался.

В третьем письме недвусмысленно говорится о насильственном характере смерти Петра III:

Третье письмо - единственное (известное на сегодняшний день) документальное свидетельство об убийстве низложенного императора. До нас это письмо дошло в копии, снятой Ф. В. Ростопчиным ; оригинал письма был якобы уничтожен императором Павлом I в первые дни его царствования. Недавние историко-лингвистические исследования опровергают подлинность документа (оригинала, по-видимому, никогда не существовало, а подлинным автором фальшивки является Ростопчин).

История с письмами Алексея весьма загадочна. Несмотря на то, что в народном мнении он навечно заклеймён как убийца, с точки зрения исторической фактологии эта версия представляется весьма сомнительной. В многочисленных описаниях перезахоронения Петра и его посмертной коронации, осуществленной Павлом, упоминается, что корону на подушке 3 декабря 1796 года во главе процессии, перевозивший прах императора в Зимний дворец для прощания, нес Алексей Орлов. И плакал от страха. Очевидно, так Павел пытался публично наказать Орлова. Но за что конкретно - за убийство? Но если Павел знал наверняка, что Алексей убийца, то почему он не арестовал его, не судил как офицера? Может Павел наказывал Алексея только за участие в перевороте? Тогда всё начинает становиться на свои места.

Теплов, Волков и Шванвич

1. Шляпа императора Петра III. 1760-е. ГИМ 2. Мундир обер-офицера лейб-гвардии Семеновского полка. Россия, 1756-62. Сукно, золотный галун, шелк. Принадлежал поручику А. Ф. Талызину. В нем Екатерина II возглавила поход гвардии на Петергоф в день переворота 28 июня 1762 года.

Слухи называли также убийцей Петра гвардейского офицера А. М. Шванвича (сына Мартина Шванвица ; сын А. М. Шванвича, Михаил, перешёл на сторону пугачёвцев и стал прототипом Швабрина в «Капитанской дочке» Пушкина), якобы задушившего его ружейным ремнём.

Немецкий историк Е.Пальмер считает, что как ни лихи были гвардейцы, всё же им, русским солдатам, нелегко было поднять руку на императора, которому они присягали. Арестовать, казнить открыто - это одно. Подлить яду или задушить - совсем другое. Это противоречило бы их кодексу чести. Очень возможно также, что и сам Алексей испытывал определённые затруднения морального характера: хотя его соратница по перевороту Дашкова и называла его впоследствии «нелюдем», всё же он был русским офицером. Очевидно, Григорий Орлов, и сам знающий гвардейский кодекс чести не понаслышке, понимал, что вряд ли найдётся доброволец среди его гвардейцев. Это была серьёзная проблема. Так возникла идея привлечь к этой по сути военной акции двух гражданских Григория Теплова и Фёдора Волкова . Кто они были, как оказались участниками событий и какую именно роль им поручено было играть? Предположение, что именно Теплову было поручено физически уничтожить императора, высказывалось как исследователями, так и современниками событий неоднократно .

Теплов Григорий Николаевич, вошёл в историю как государственный деятель, композитор, действительный член Академии наук и художеств России. Однако основным поприщем его была секретарская работа при дворе, так как он блистательно владел пером и словом. Благодаря этому умению заслужил симпатию и покровительство малограмотного фаворита императрицы Елизаветы Петровны Алексея Разумовского. Составлял указы и письма государыни, фактически был её секретарём. Пользуясь своей близостью к правящей чете, проворачивал грязные делишки, интриговал, воровал, прославился своей безнравственностью. «Признан всеми за коварнейшего обманщика целого государства, впрочем, очень ловкий, вкрадчивый, корыстолюбивый, гибкий, из-за денег на все дела себя употреблять позволяющий» - так охарактеризовал Теплова посол Австрии в России Граф Мерси д’Арженто (А. von Arneth and J. Flammermont. Correspondance secrete de Mercy avec Joseph II et Kaunitz. Paris1889-1891). В 1757 году Теплов, почитающий себя за большого музыканта, обратился к Петру с просьбой позволить ему участвовать в оперных постановках в Ораниенбауме. Петр не позволил, так как профессиональный уровень музыкантов и актеров в Ораниенбаумском театре был чрезвычайно высок, и любителю Теплову там делать было нечего. Теплов был оскорблен чрезвычайно и нагрубил Великому князю, за что даже подвергся 3-хдневному аресту.

Такой же отказ по творческим соображениям получил и Фёдор Григорьевич Волков - актёр, режиссёр. Приехав в Москву в 1752 году со своим театром из Ярославля, он понравился императрице Елизавете и получил приглашение остаться и работать режиссёром придворной театральной труппы. Ораниенбаумская опера была в эти годы чрезвычайно популярной, а Волков очень тщеславным. Возможно он воспринимал Великого князя как своего прямого конкурента по сцене, а может, просто хотел прибрать Ораниенбаумский театр к рукам. Факт, что Пётр Волкова к своему театру не подпустил и Волков ему этого простить не мог. Он открыто порочил Петровские постановки и самого Петра. Весь двор знал о ненависти Волкова к Великому князю .

Включение актёра Волкова с самого начала в Ропшинскую гвардейскую группу можно объяснить только если предположить, что именно ему была дана задача убить свергнутого императора. Ситуация в Ропше постепенно накалялась. Кто-то из гвардейцев предупредил Петра, что получен приказ его отравить, и он стал выходить за водой в сад, где был ручей. 3 июля в Ропшу приезжает придворный хирург Паульсен, при нем различные хирургические инструменты, в том числе пила для вскрытия трупов - Петр не мог не заметить этого. С этой же каретой 3 июля был отправлен из Ропши назад в Петербург Петровский лакей Маслов - так избавлялись от свидетеля . И все-таки солдаты мешкают. Моральная атмосфера явно не героическая. Вся операция на грани срыва. И тогда Григорий Орлов присылает в Ропшу Теплова, человека, который, как уже было сказано выше, умел хорошо говорить, и чьи понятия о морали и чести не отличались особой строгостью. Вряд ли Теплову было поручено задушить императора. Человек он был крайне нежный, сложения хрупкого, женственного. Не убить, а уговорить убить - вот была его задача. И, судя по всему, он с этой тонкой работой справился. Учитывая все эти факторы, предположение, что непосредственным убийцей Петра был актёр Фёдор Волков, кажется вполне правомерным. Немецкий историк Е. Пальмер, впервые обосновавшая эту версию, пишет: «Участие в трагедии Петра актёра Волкова придает всей драме Шекспировскую глубину» .

Император Павел I был убеждён в том, что его отца насильственно лишили жизни, однако никаких доказательств того ему разыскать, по всей видимости, не удалось.

Версия о естественной смерти

По официальной и маловероятной версии ), причиной смерти был приступ геморроидальных колик, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя и сопровождавшийся поносом. При вскрытии (которое проводилось по приказу и под контролем Екатерины) обнаружилось, что у Петра III была выраженная дисфункция сердца, воспаление кишечника, были признаки апоплексии .

Уже в наши дни провели ряд медицинских экспертиз на основании сохранившихся документов и свидетельств. Например, есть предположение, что Пётр III страдал маниакально-депрессивным психозом в слабой стадии (циклотимия) с неярко выраженной депрессивной фазой. Учитывая, что этот «диагноз» основывается на вторичных источниках, таких как Мемуары Екатерины Второй, и списанных с них исторических книг, принимать его всерьёз вряд ли возможно. Трудно сказать, насколько достоверными являются результаты вскрытия, проведённого по приказу Екатерины и диагностировавшего геморрой как возможную причину смерти, или «маленькое сердце», что обычно предполагает дисфункцию и других органов, делает более вероятным нарушение кровообращения, то есть создаёт опасность инфаркта или инсульта. Единственным дошедшим до нас первичным и потому достоверным источником информации о состоянии здоровья Петра, также как и остальных членов императорской семьи, являются подлинные записи придворных медиков Кондоиди и Санчеса, хранящиеся в государственном архиве в Москве. Согласно этим записям, Пётр переболел оспой и плевритом. Никаких иных недомоганий не упоминается.

Таким образом, принять версию об естественной смерти Петра на веру практически невозможно. Во-первых, у Петра никогда не было медицинских проблем такого характера. Во-вторых, император не употреблял алкоголь. Пётр и алкоголь - это выдумка Екатерины. Ни один другой человек из его ближайшего окружения о пристрастии его к алкоголю не упоминает. В-третьих, как учит нас история, свергнутые и арестованные властители не умирают своей смертью. Это было бы слишком удобно для тех, кто их сверг. Так что если даже предположить, что Петр действительно умер от колик, то наиболее вероятной их причиной может быть только яд. О том, что план отравить пленника безусловно существовал и даже обсуждался с придворными медиками, упоминает всё тот же Мерси д’Арженто (см. выше), свидетель очень пунктуальный и достоверный. Однако общепринятая в народе версия говорит, что Петр был задушен. Те, кто пришёл попрощаться с ним, обратили внимание на посинение лица - признак удушения.

Тайна смерти императора Петра III

Кандидат философских наук О. А. ИВАНОВ, Московский государственный горный университет

28 июня 1762 г. в результате переворота к власти пришла Екатерина II, на следующий день ее муж, внук Петра Великого, Петр III отрекся от престола и был препровожден в загородный дворец Ропшу, который сам избрал как место своего временного заточения. Но до сих пор никто точно не знает, как и когда он умер, кто организовал убийство и был его непосредственным исполнителем. Эта завеса таинственности породила массу домыслов и версий, порой самых невероятных и противоположных. Только в начале XX в. исследователи смогли познакомиться с содержанием секретных документов, связанных с событиями тех дней. Среди них два письма А. Г. Орлова к Екатерине...

С легкой руки графа Ф. В. Ростопчина, княгини Е. Р. Дашковой и писателя А. И. Герцена клеймо цареубийцы прочно закрепилось за графом А. Г. Орловым. Имя этого видного деятеля екатерининского царствования связано не только с блестящей, но и темной стороной крупнейших исторических событий второй половины XVIII в.: восшествием на престол Екатерины II и смертью Петра III, победным пребыванием Русского флота в Средиземном море и поимкой так называемой княжны Е. Таракановой. Из двух трагедий образовался своеобразный порочный круг: обвиняющие Орлова в убийстве Петра III обосновывают свое утверждение «низким поступком с доверчивой Таракановой», а проливающие слезы у известной картины К. Д. Флавицкого указывают на жестокое убийство бывшего императора.

Долгое время гибелью Петра III и княжны Таракановой преимущественно занимались писатели, поскольку для большинства историков секретные фонды государственных и царских архивов были недоступны. А после Октябрьской революции в центре внимания отечественных ученых оказались лишь исторические закономерности и борьба классов. Ныне в стране наблюдается повышенный интерес к историческим личностям и их влиянию на судьбу России. Но, к сожалению, нередко происходит простое тиражирование старых взглядов и биографий без критического их исследования и привлечения архивных документов.
Более 15 летя собираю материалы о графе А. Г. Орлове-Чесменском. Некоторые весьма любопытные находки и в их свете новый анализ известных документов позволяют мне высказать свою гипотезу произошедшего. Прежде всего, речь пойдет об убийстве Петра III.

Когда был убит Петр III? Согласно официальной версии, изложенной в манифесте от 7 июля, Петр Федорович умер 6 июля. Однако действительный член Петербургской академии наук Я. Штелин, наставник и воспитатель покойного, писал о 5 июля, а секретарь датского посольства А. Шумахер утверждал, что событие произошло 3 июля. Эта же дата указана в «Записке о свержении с престола Петра III» барона А. Ф. фон Ассебурга - датского посла в России и друга участника дворцового переворота 1762 т. графа Н. И. Панина. Со временем он стал доверенным лицом императрицы и был принят на русскую службу. Именно ему Екатерина II поручила секретное и деликатное дело - найти своему сыну, великому князю Павлу Петровичу невесту, а в 1773 г. его назначили уполномоченным министром при сейме в Регенсбурге (город в Баварии, где с 1663 по 1806 г. постоянно заседал немецкий Рейхстаг).

В 1995 г. мне посчастливилось найти уникальные документы, подтверждающие указания Шумахера и Ассебурга, а также проливающие некоторый свет на истинных организаторов убийства Петра III. Речь идет о хранящемся ныне в Государственном архиве РФ (до революции - в рукописном отделе императорских библиотек в Зимнем дворце) деле под названием «Бумаги, касающиеся караула, содержащегося в Ораниенбауме в июле 1762 года».

29 июня 1762 г. в Ораниенбаум (ныне г. Ломоносов) прибыл отряд гусар и конной гвардии под предводительством генерал-лейтенанта В. И. Суворова и кабинет-министра Петра IIIА. В. Олсуфьева, впоследствии секретаря Екатерины II. Первый должен был арестовать и препроводить в Петербург голипинские отряды, ибо он еще до переворота пользовался большим доверием Екатерины. «Суворов очень мне предан и в высокой степени неподкупен, - писала Екатерина II, - он без труда понимает, когда возникает какое-нибудь важное дело в тайной канцелярии; я бы желала доверяться только ему, но должно держать в узде его суровость, чтобы она не перешла границ, которые я себе предписала».

4 июля командующий всех пехотных полков граф К. Г. Разумовский отправил Василию Ивановичу письмо с загадочной собственноручной припиской: «Превосходительный генерал лейтенант лейб гвардии пример маеор и кавалер. Ея Императорское Величество в разсуждении порученной вашему превосходительству коммисии, что бывшия уже там галстинския и протчия арестанты сюда из Ранинбома приведены, и потому дальней нужды уже там не признаваетца, высочайше указать соизволила ехать сюда; и для того изволите команду свою и что у оной под смотрением теперь есть также ко исполнению следующее отдать кому ваше превосходительство заблагоразсудите, а сами в силу оного высочайшего повеления изволите немедленно ехать в Санкт-Петербург и кому команда от вас препоручитца за известие меня репортовать. Впрочем ежели ваше превосходительство рассуждаете, что ваше присутствие в Ораниенбауме нужно, то можете меня уведомить».

Странное противоречие: с одной стороны, генералу предписано немедленно ехать в Петербург, а с другой -Разумовский предоставляет ему самому принимать решение, намекая, что его пребывание в столице не столь необходимо. Однако это хитрое письмо не нашло адресата на месте: Суворов спешно выехал в Петербург. Нет сомнения, что это могло произойти либо по собственноручному повелению Екатерины II, либо ему стало известно что-то очень важное. Прибыв в столицу, 5 июля он шлет депешу в Ораниенбаум: «Секретно. Ордер господину майору Пеутлингу, обретающемуся при команде в Ораниенбауме. По получении сего, немедленно изволте вынуть из комнат обще с господином советником Бекелманом бывшего государя мундир голстинской кирасирской или пехотной, или драгунской, которой только скорее сыскать можете, и запечатать комнаты опят вашею и советника печатми, и прислать оной мундир немедленно с сим посланным. Как тот мундир будете вынимать, то старатца, чтобы оной, кроме вас двух, видеть ниже приметить хто мог, и сюда послать, положа в мешок, и запечатать и везен бы был оной сокровенно, а ежели господин Беккельман незнает в которых бы покоях тот мундир сыскать можно, то можно о том спросить тех, которыя были при гардеробе».

Значит, попав в Петербург, Суворов был сразу привлечен к похоронам бывшего императора (именно в этом мундире он лежал в гробу), для чего и был срочно вызван из Ораниенбаума. Почему же Разумовский, зная о смерти свергнутого императора, не желал приезда Василия Ивановича? Думаю, убийство Петра III было результатом тонко задуманного группой лиц заговора против Екатерины, желавших обезопасить себя и связать ей руки. В тот тяжелый переходный период безнаказанность их была практически обеспечена. Однако они все-таки побаивались сурового генерала, верного императрице.

Официальную дату смерти Петра III опровергают и письма графа А. Г. Орлова из Ропши. Первое написано 2 июля: «Матушка Милостивая Государыня здраствовать вам мы все желаем нещетныя годы. Мы теперь по отпуске сего писма и со всею командою благополучны, толко урод наш очень занемог и схватила ево нечаенная колика, и я опасен, штоб он севоднишную ночь не умер, а болше опасаюсь, штоб не ожил. Первая опасность для того, што он всио здор говорит и нам ето несколко весело, а другая опасность што он действително для нас всех опасен для тово што он иногда так отзывается, хотя в прежнем состояли быть...

Посланной Чертков к вашему величеству обратно еще к нам не бывал и для того я опоздал вас репортовать, а сие пишу во вторник в девятом часу в половине. По смерть ваш верны раб Алексей Орлов».

Называя Петра III «уродом», А. Г. Орлов использовал закрепившееся определение, данное ему императрицей Елизаветой Петровной (1741-1761 гг.). Что касается болезни императора, то Штелин в своих записках сообщает: 29 июня после возвращения из-под Кронштадта императору «несколько раз делается дурно, и он посылает за священником тамошней русской церкви».

«Здором», о котором упомянуто как о «первой опасности», вероятно, является повторение угрозы Петра III, изложенной в несохранившемся его письме от 29 июня, в котором он якобы обещал уставить виселицами дорогу от Ораниенбаума до Петербурга. Это предположение возможно в связи с тем, что раньше император говорил княгине Е. Р. Дашковой о необходимости возобновления смертной казни: «...если проявить слабость и не наказывать смертью тех, кто этого заслуживает, могут иметь место всякого рода беспорядки и неповиновения».

Хорошо осведомленный секретарь датского посольства А. Шумахер пишет: Петр Федорович «приказал тогдашнему кабинет-секретарю Волкову составить письмо в Петербург Сенату, в котором он строго взывал к его верности, оправдывал свое поведение в отношении собственной супруги и объявлял юного великого князя Павла Петровича внебрачным ребенком. Но офицер, которому повелели доставить это послание, вручил его императрице, а она, как легко можно заключить, не сочла полезным его оглашать».
«Другая опасность» - желание Петра III «в прежнем состоянии быть», т.е. отказаться от своего письменного отречения от императорского престола. В тот неясный переходный период вероятность этого, несомненно, была.

Любопытна и концовка письма: «я опоздал вас репортовать». По-видимому, Орлов должен был регулярно докладывать Екатерине о состоянии дел в Ропше. Тогда почему сохранились только два его рапорта? Здесь возможны два ответа: или свергнутый император жил на несколько дней меньше, чем указывала официальная версия, или часть рапортов Орлова исчезла. После изучения ряда материалов я склоняюсь к первому варианту.

Чрезвычайно любопытно второе письмо А. Г. Орлова, написанное на большей части полулиста, нижняя часть которого оторвана. Как в первой его публикации в 1907 г., так и во всех последующих указывается: в этом месте находилась подпись Алексея Григорьевича, она оторвана. Это объяснение противоречит не только здравому смыслу, но и внимательному изучению подлинника.

Вот текст письма: «Матушка наша милостивая государыня. Не знаю што теперь начать, боюсь гнева от вашего величества штоб вы чево на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего и всей России также и закона нашего. А теперь и тот приставленной к нему для услуги лакей Маслов занемог, а он сам теперь так болен што не думую штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспаметстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит бога штоб он скорей с наших рук убрался. А оной же Маслов и посланной офицер может вашему величеству донесть в каком он состояни теперь ежели обо мне усумнится изволите. Писал сие раб ваш... рны...».

Одной из загадок этого письма является «лакей Маслов». Почему-то в короткой записке Орлов дважды упомянул его, не называя при этом имени посланного офицера. Более того, он ссылается на лакея в подтверждение своей оценки состояния узника. Странной является и формулировка: «а теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов». Кем приставленный?

Единственный дополнительный источник, из которого мы узнаем о существовании Маслова, - записка А. Шумахера. Правда, в отличие от А. Г. Орлова он называет его камер-лакеем. Секретарь датского посольства сообщает: «Следовать за ним (Петром III. - Авт.) разрешили только одному из его камер-лакеев - русскому, по имени Маслов и еще двум русским лакеям. Правда, оба последние, чтобы поскорее от этого освободиться, тотчас же сказались больными».

Кто же выбрал Маслова среди других камер-лакеев и разрешил ему сопровождать свергнутого императора в Ропшу? Ответ однозначен - Н. И. Панин. Именно он, согласно записке Ассебурга, организовывал встречу и охрану Петра Федоровича в Петергофе и имел с ним последнюю перед отправкой в Ропшу беседу. Именно Панин приказал двум офицерам сопровождать Петра III в Ропшу. Шумахер не только подтверждает это, но и называет их: капитан Щербачев и лейтенант Озеров. Далее датский дипломат рассказывает, что произошло с Масловым: «Когда император немного задремал, этот человек вышел в сад подышать свежим воздухом. Не успел он там немного посидеть, как к нему подошли офицер и несколько солдат, которые тут же засунули его в закрытую русскую повозку. В ней его повезли в Санкт-Петербург и там выпустили на свободу». По версии Шумахера, Петр III был задушен сразу после отъезда камер-лакея. Это случилось 3 июля.

Итак, сообщение Орлова об отъезде Маслова из Ропши и рассказ Шумахера, в сущности, совпадают, кроме парадокса о насильственном вывозе, а затем освобождении Маслова. Если я правильно понимаю письмо Орлова, его сопровождал офицер, который, по-видимому, должен был в любой момент предстать перед императрицей.

Кто же такой камер-лакей Маслов? Я безрезультатно искал какие-нибудь упоминания о нем. Возможно, потому, что дворцовый архив не раз «чистили», хотя не исключено, что сведения о главном свидетеле готовившегося злодеяния изъяли специально. Ему помогли сменить фамилию и отправить за тридевять земель, запретив выезжать оттуда и разговаривать с кем-нибудь о прошлом.

В фондах Тайной экспедиции хранится масса подписок - в них под страхом смертной казни запрещалось рассказывать что-либо касающееся дела. Приведу выдержку из подписки офицеров Власьева и Чекина, приставленных к свергнутому в 1741 г. императору Ивану VI Антоновичу и содержащемуся в Шлиссельбургской крепости: «Мы, нижеподписавшиеся, по высочайшему Ея ИВ повелению даем сию подписку, под лишением в противном случае чести и живота, что от нынешнего времени более к содержанию нашему ничем утруждать ЕИВ по смерть нашу не будем: жить долженствуем всегда в отдаленности великих и многолюдных компаний; вместе мне, Власьеву, и мне, Чекину, нигде в компаниях не быть и на делах, особливо приказных, не подписываться; в столичные города без дальныя и крайныя нужды не ездить, и то не вместе, а и приехавши, в компаниях и публичных собраниях не показываться; о происшествии, случившемся в прошлом 764 году с покойным принцем Иваном, никому ни тайно, ни явно не рассказывать, и кто б о том другой не говорил, в те разговоры не вмешиваться сколько возможно, а притворяться совсем людьми, ничего о сем незнающими. Ежели ж кто нам сказывать станет, что мы сами те, которые в дело сие были употреблены, и перед теми в том сколько можно без притворства отговариваться, а сказывать, что ни людей тех и ничего не знаем. Пред теми же, кто прежде об нас уже знает, мы обязуемся сказывать, что все происшествие в своей точности известно публикованным тогда в народ манифестом; нам же, как верноподданным отечестве слугам, о том происшествии больше и памятовать не должно».
Не исключено, что крайне запуганного Маслова могли сослать в дальний монастырь.

Странно, что ни в первом, ни во втором письме Орлов не говорит о необходимости прислать к Петру III врача, напротив, он с грубой откровенностью желает смерти своему арестанту. Но вряд ли, если кто-то замыслил убийство, будет говорить об этом прямо, да еще письменно. Умный и хитрый Алексей Григорьевич прекрасно понимал: убийство свергнутого монарха не только не откроет дорогу к трону его брату Григорию (как считали и считают многие писатели и историки), а наоборот, сделает ее полностью невозможной, наложив на Орловых печать цареубийц, а на Екатерину II - их соучастницы.

О том, что бывшего императора первоначально пытались отравить, говорят почти все хорошо осведомленные иностранцы: и Шумахер, и секретарь Французского посланника К. К. Рюльер, свидетель переворота и автор книги «История и анекдоты революции в России в 1762 году». Тело Петра III, по-видимому, вскрывали, но донесли ли до императрицы истинные его результаты - вопрос.

Однако вернемся к рассказу Шумахера. Он сообщает: у бывшего императора по приезде в Ропшу из-за нервного потрясения испортилось пищеварение (о чем писала и Екатерина II) и начались мучительные головные боли. 1 июля в Петербург прибыл курьер с известием о нездоровье Петра III и его требованием прислать гоф-хирурга Людерса, а также его мопса и скрипку. Правда, произошло это не 1 июля, а 30 июня. «Согласно устному докладу о болезни императора, - продолжает Шумахер, - Людерс выписал лекарства, но их не стали пересылать. Императрица стала уговаривать Людерса и даже велела ему отправиться к своему господину, с которым ему следовало обойтись самым наилучшим образом, однако Людерс опасался оказаться в продолжительном заключении вместе с императором и некоторое время пребывал в нерешительности.

Только 3 июля в полдень ему пришлось волей-неволей сесть в плохую русскую повозку, рядом с мопсом и императорской скрипкой, и отправиться с максимальной скоростью».
Как могло случиться, что императрица уговаривала гоф-хирурга, а тот не спешил и два дня раздумывал? Думается, он не желал ехать к бывшему императору, предвидя близкую смерть узника, которую могут приписать его неверному лечению. Мне удалось найти достаточно надежное подтверждение даты отъезда Людерса. В старинной описи Медицинской канцелярии под 3 июля 1762 г. упомянуто небольшое (всего на двух листах) дело под названием «Требование об отсылке придворного лекаря Людерса к статскому действительному советнику Теплову». Именно после визита к Г. Н. Теплову, исполнявшему в то время роль секретаря при Екатерине II, Людерс тотчас поехал в Ропшу.

По словам датского дипломата, в тот же день, т.е. 3 июля, в Ропшу был послан гоф-хирург Паульсен. При этом он сообщает любопытную подробность: «Стоит заметить, что Паульсен поехал в Ропшу не с лекарствами, но с инструментами и предметами, необходимыми для вскрытия и бальзамирования мертвого тела, и, следовательно, в Петербурге наверняка с достоверностью знали, что здесь должно произойти». И сразу за этой фразой идет следующая, выделенная автором: «Нет, однако, ни малейшей вероятности, что это императрица велела убить своего мужа, но его удушение, вне всякого сомнения, дело некоторых из тех владетельных персон (habenden Personen), вступивших в заговор против императора и хотевших предупредить все опасности, которые могла принести им и всей новой системе его слишком продолжительная жизнь».

Если Шумахер прав, то убийство Петра III разрабатывали в Петербурге. Кроме того, очевидно: второе письмо Орлова написано 3 июля и являлось последним его сообщением из Ропши.

Но вернемся к самому письму. По краю большого отрыва видны остатки шести букв (или цифр). Между последним словом «верный» и оторванной частью просматривается затертое начало какого-то слова. Несомненно, это сделал сам Алексей Григорьевич, поскольку аналогичным образом он затер слово в последней фразе (после «ежели вы») и написал на его месте «обо мне». Полагаю: это результат спешки, в которой писалось письмо. Орлов также затирал слова, когда в крайней спешке писал Екатерине II о поимке авантюристки (якобы княжны Е. Таракановой), выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы.
Думаю, поспешностью, а не состоянием опьянения, как иногда считают, можно объяснить некоторые отличия в написании этого письма от первого. Не верится, что такой умный и расчетливый человек позволил себе пить в столь ответственные дни. Орлов был очень осторожным: «только полная уверенность в успехе, - писала Екатерина II, - может побудить его предпринять что-либо рискованное». Кроме того, инструкции о содержании секретных узников особо подчеркивали: «За командою накрепко смотреть, чтоб никаких беспорядков и пьянства не чинили, и находящихся в противности сему наказывать, смотря по вине преступления, и кто за что будет наказан и которого числа, о том иметь журнал». Трудно поверить, что предусмотрительная Екатерина II доверила супруга людям, склонным к пьянству. Легенда о пьяном А. Г. Орлове возникла из текста третьего письма, истинность которого внушает сомнение.

Наконец, о самой любопытной палеографической детали второго письма Орлова, на которую раньше исследователи не обращали внимания. Речь идет о неприметном чернильном следе, расположенном между второй и третьей строками, под словом «начать». Как оказалось, это отпечаток слова, написанного в правой верхней части исчезнувшего куска. Именно от этого слова сохранились три из шести элементов на грани отрыва. В чернильном отпечатке с помощью зеркала читаются две буквы -НД. Эти буквы написаны рукой Алексея Григорьевича. Без современных технических средств прочесть слово не удастся. Однако уже сейчас очевидно: это не имя и не фамилия Орлова. Можно предположить, что в верхней части оторванного куска находилось два или три слова. При этом слово с буквами НД было, скорее всего, вписано или надписано непосредственно перед тем, как письмо запечатали, поскольку следов от других слов не осталось.

Естественно, интересно: что именно, кто, когда и почему удалил из письма Орлова? Что же надо было столь явно вырывать (даже не вырезать ножницами), навлекая дополнительные обвинения в деле, неприятном для славы Екатерины II, - смерти ее мужа? Если допустить, что она решилась на этот шаг, то удаленное должно было в ее глазах казаться неприятнее и опаснее сохраненного ею первого письма (вспомним столь нелестное определение «урод»). С другой стороны, в тексте второго письма должно было быть нечто такое, что заставляло сохранить его даже в таком, поврежденном состоянии. На мой взгляд, была уничтожена дата или какие-то сведения, возможно, связанные со смертью Петра III. То, что исчезла не подпись, а нечто более существенное, можно догадаться и не видя письма, а в результате логических рассуждений. Зачем было вырывать подпись, если: 1) рядом хранилось другое письмо Орлова с подписью; 2) почерк Орлова даже в то время был знаком не одной Екатерине II; 3) письмо хранилось в строгом секрете.

Подпись, наверное, была. Но что еще? Очень вероятно - дата (как в предыдущем письме), расходящаяся с официальной версией болезни и смерти Петра. Возможно, какую-то важную информацию содержали слова, о которых говорилось выше. Много ли места требуется для приписки: «он мертв» или «его убили», или чего-то подобного?

Что же касается вопроса, кто и почему вырвал часть текста из письма, то здесь также нет ясности. Подозрение, естественно, прежде всего падает на императрицу. Наш соотечественник, историк Н. Я. Эйдельман, державший в руках подлинное письмо и считавший, что вырвана подпись Орлова, писал: «Это уж постаралась сама матушка, чтобы не было слишком явного следа - уголовщины...». Приведенное утверждение кажется ошибочным. Чтобы скрыть «уголовщину», проще всего было столь неприятное письмо уничтожить целиком (вместе с первым), а не создавать столь явным отрывом основания для будущих обвинений. Екатерина II хорошо понимала: найдутся люди, которые любую неясность в ее действиях истолкуют в отрицательном смысле.

Теперь мы достоверно знаем: сообщение о смерти бывшего императора было задержано. Понять императрицу и других заговорщиков можно: для укрепления своей власти им дорог был не только каждый день, но и каждый час. Екатерина II писала 2 июля будущему королю Польши С. А. Понятовскому: «Я завалена делами и не могу сделать вам подробную реляцию... В настоящий момент все здесь полно опасности и чревато последствиями. Я не спала три ночи и ела только два раза в течение четырех дней». Императрице вторит Дашкова, сообщившая графу Г. Кейзерлингу: « Первые три дня постоянно была я на ногах и на коне, и ложилась всего на два часа времени».

Версию о том, что убийство было совершено 3 июля, а не 6-го, подтверждает и еще один факт. По восшествии на престол Николай I (1825 г.) поручил Д. Н. Блудову разобрать секретные бумаги царских архивов. Просмотрев ропшинские документы, на обложке, где хранились первое и второе письма Орлова, Блудов написал: «Два письма графа А. Г. Орлова к императрице Екатерине, в последнем он ей объявляет о смерти Петра III» (!). Эта надпись ставит под сомнение существование третьего письма Алексея Григорьевича, в котором он якобы сообщает императрице о трагедии и на основании чего клеймо цареубийцы закрепилось за ним в исторической науке.

Из редакции журнала «Наука в России» на исследование поступили 2 письма графа А. Г. Орлова из Ропши. Относительно 2-го письма (письмо графа А. Г. Орлова из Ропши от 3 июля 1762 г.) были поставлены следующие вопросы:

1. Установить текст, отпечатавшийся между 2-й и 3-й строками;
2. Установить текст под затертыми местами на 15-й и 17-й строках;
3. Характер отрыва - случайный или преднамеренный;
4. Временная разница между написанием письма и отрывом его нижней части;
5. Что было написано на оторванном клочке;
6. Сколько слов могло поместиться на оторванном клочке;
7. Характерны ли петли букв по линии отрыва для почерка графа Орлова;
8. Написано ли письмо второпях;
9. Написано ли оно на твердой поверхности или же (как
утверждают некоторые очевидцы) на барабане;
10. Психологическое состояние автора письма.

Рукописные тексты обоих писем исполнены одним лицом в среднем темпе в привычных для этого лица условиях письма, о чем свидетельствует отсутствие признаков нарушения координации мелких движений (в частности, устойчивость фоновой компоненты письма) и пространственной ориентации фрагментов текста. В дальнейшем объектом исследования является 2-е письмо.

ВЫВОДЫ

1. Текст, отпечатавшийся между 2-й и 3-й строками, содержит буквосочетание «нд».
2. Установить текст под затертыми местами на 15-й и 17-й строках не представляется возможным.
3. Характер отрыва, по-видимому, преднамеренный.
4. Установить временную разницу между написанием письма и отрывом его нижней части не представляется возможным.
6. На оторванном клочке письма могло поместиться не менее 14 письменных знаков с учетом пробелов.
7. Определить, характерны ли петли букв по линии отрыва для почерка графа Орлова, не представляется возможным.
10. Письмо, вероятно, исполнено в обычных условиях, в привычном темпе и в обычном психологическом состоянии.

СМЕРТЬ ПЕТРА III: ДРУГАЯ ВЕРСИЯ

Мария Крючкова. Триумф Мельпомены: убийство Петра III в Ропше как политический спектакль. М.: Русскi й Мiръ, 2013. 336 с.: ил. - 1000 экз.

Свержение императора Петра III и воцарение Екатерины II в июне 1762 года описано во множестве мемуаров, научных трудов, популярных книг. Но до сих пор в этой истории неясным остается один момент - смерть Петра III вскоре после его низложения и ареста.

Самая ранняя и распространенная версия, согласно которой Петра Федоровича убили заговорщики с ведома его супруги, дожила до нынешнего века и вошла в обобщающие исторические труды.

Однако параллельно с этим накапливались факты, критически анализировались имеющиеся материалы, вводились в научный оборот новые документы, на основе которых сложился иной взгляд на события 250-летней давности. Он изложен в книге М. А. Крючковой.

Изучая свидетельства того, что происходило с императором между его свержением и смертью, автор обратила внимание на их «странную особенность удваивать события и лица. Самое разительное удвоение - у Петра две даты смерти: 3 и 6 июля 1762 года. Что же произошло в первый из указанных дней и что во второй? Почему возникло это удвоение?» М. Крючкова считает, что «смерть Петра III в Ропше 3 июля была инсценировкой, театральным спектаклем, поставленным └главным режиссером“ Екатерины II Федором Волковым при помощи нескольких самодеятельных актеров из ропшинского караула. Это была иллюзия, имевшая целью погасить возможные реваншистские настроения в революционном Петербурге и дать Екатерине время для решения дальнейшей судьбы свергнутого супруга».

По версии автора, «общая сюжетная канва смерти Петра III вернее всего обрисована» в известном письме Екатерины II С. Понятовскому от 2 августа 1762 года: «Петр III сначала заболел от страха, через три дня воспрянул, пошел на поправку, напился, окончательно расстроился здоровьем, умер. Только императрица, как это она обычно делала, кое о чем помалкивает: что между всеми этими делами Петр еще был └убит“ в Ропше, └убит“ в тот переломный день - 3 июля, когда пошел на поправку и имел все, что хотел, кроме свободы. Не пишет Екатерина и почему Петр вдруг напился, именно на четвертый день, а не на первый и не на второй, что такое произошло в этот день, на котором она столь определенно ставит акцент».

По мнению автора, «в этот день в Ропше был убит └фальшивый“ император, двойник, которого специально притащил туда Александр Шванвич. Реальный же Петр III со своим лакеем Алексеем Масловым в это время ехал на приморскую мызу гетмана Разумовского, где ему и предстояло провести ближайшие дни. Однако вскоре он там умер, и весь первоначальный сценарий пошел насмарку».

Упомянутый выше Александр Мартынович Шванвич служил в дворцовой охране Елизаветы Петровны. Был известен буйным нравом, из-за которого он неоднократно попадал под арест, и постоянной материальной стесненностью. М. Крючкова пишет: «Не исключено, что и при Петре III Шванвич опять чем-то крупно проштрафился и кто-то из влиятельных вельмож (например, К. Г. Разумовский) взял его на заметку как человека, которого легко └прижать“ и заставить выполнить любое неприятное поручение… Я думаю, именно Шванвич доставил в Ропшу ценный груз - того, кто заменит Петра III в роли трупа, его двойника. Он притащил из крепости какого-то └колодника“, внешний облик которого в общих чертах напоминал экс-императора».

Вообще связь А. М. Шванвича с Петром III едва ли не мистическая. Так судьба позже свела его старшего сына Михаила с… Петром III. Правда, не с настоящим, а с тем, кто выдавал себя за него, - с Пугачевым. К нему он попал в плен и какое-то время ему служил… Михаил Шванвич стал прототипом Швабрина - героя пушкинской «Капитанской дочки»…

Итак, «театральное убийство Петра III и его реальная смерть слились в один казавшийся неоспоримым факт: убийство Петра III в Ропше.

Эта версия, которая на самом деле была результатом переноса деталей одного события в контекст другого, тем не менее стала доминирующей. В 1760-х годы ее активно, пока еще в устной форме, стали разрабатывать за границей». В 1768 году Клод Карломан Рюльер, бывший шесть лет назад секретарем французского посольства в Петербурге, стал читать в парижских салонах свою рукопись «История и анекдоты о революции в России 1762 года», которая на долгое время стала задавать тон в описании кончины императора.

Одновременно с распространением за границей криминальной версии смерти Петра III в России возникли упорные слухи, что император жив. Причем исходили они от тех лиц, «которые в июле 1762 года стояли к событиям поближе Рюльера». Потом один за другим стали появляться самозванцы.

«В сентябре 1773 года с разных концов в Российскую империю въехали полномочные представители обоих историографических направлений, - пишет М. Крючкова. - Французский энциклопедист Дени Дидро прибыл в Петербург и попытался урегулировать отношения Екатерины II с Рюльером и парижскими салонами, убедить императрицу, что организация убийства собственного мужа - это ничего, это вполне в русле новых философских веяний. Екатерина было взвилась, начала ругать Рюльера и всю дипломатическую братию, но тут пришло известие, что под Оренбургом появился очередной Петр III (Пугачев), да еще во главе целого войска. Перед лицом этих новых обстоятельств Екатерина подумала, что не так уж плохо, если в Париже болтают, будто Петр III убит. Хуже, если там заговорят, что Петр III жив. И перестала ругать Рюльера».

Книга Рюльера была издана в 1797 году во Франции. Его версия в целом была поддержана сочинениями иностранных авторов, появившимися в конце XVIII - начале XIX века. «Одно было плохо: эта история не была подкреплена ни одним документом, - замечает автор. - И вдруг в России появилось └неопровержимое доказательство“ этой истории. Речь идет о так называемом └третьем письме“ Алексея Орлова из Ропши». В нем брат фаворита царицы признается ей в убийстве охранявшегося его командой Петра III, называет соучастников и т. д. По мнению, высказанному в середине 1990-х годов историком О. А. Ивановым, на которое опирается М. Крючкова, письмо является фальшивкой. Ее изготовил фаворит Павла I Федор Ростопчин. Он якобы получил на несколько минут секретный документ от А. А. Безбородко, который разбирал бумаги покойной Екатерины II, и скопировал его. А оригинал Павел позже сжег…

По мнению автора, Екатерина «надеялась, что перед судом истории ее оправдают те документы, которые лежали у нее в секретном шкафу: письма Алексея Орлова и самого Петра III, из коих явствовало, что убийства императора в Ропше не было. Но в этих документах после смерти Екатерины кто-то хорошенько порылся, в результате чего до нас дошла лишь часть секретной переписки, да еще └копия“ Ростопчина, которая все окончательно запутала…»

Версия М. Крючковой косвенно подтверждается фактами, которые ранее казались необъяснимыми. Например, собственноручно написанный арестованным экс-императором перечень вещей, которые он требовал вернуть ему; среди них ордена, мундиры, шляпы. Значит, в какой-то момент «Петр III настолько воспрянул духом»?.. Другая загадка: почему при Павле I, которого неслучайно называли «русским Гамлетом», судьба тех, кого молва называла убийцами его отца (в том числе и Алексея Орлова), «оказалась далеко не так плачевна, как можно было ожидать». Значит, Павел получил убедительные доказательства их невиновности?.. Или отношение к Федору Волкову Екатерины II, отмечавшей его особые услуги при ее вступлении на престол. Во время ее коронации в Москве Волков простудился и умер, успев поставить шествие-маскарад «Торжествующая Минерва». «Императрица, - говорится в книге, - выделила на его похороны 1350 рублей (очень большая сумма по тому времени). Брат Федора Григорий Волков получил дворянскую грамоту и герб, на котором были изображены атрибуты музы Мельпомены - кинжал, пропущенный в корону. Герб напоминал о главном спектакле Федора Волкова, поставленном в Ропше 3 июля 1762 года, о театральной смерти Петра III».

Это основные контуры версии М. А. Крючковой. В книге подробно, со всеми логически допустимыми вариантами воссоздан каждый эпизод финала Петра III. Сделано это с глубоким проникновением в предмет, опорой на обширный круг источников и литературы, психологически убедительно.

Вообще отношение автора к историческим фигурам отличается подчеркнутым стремлением к адекватности. Понятно, это реакция на сложившуюся ситуацию, когда писатели, публицисты, а то и ученые бросаются из одной крайности в другую. Так, после длительного периода огульного очернения Петра III многие принялись лепить из него образ едва ли не идеального правителя и человека, а его врагов рисовать исключительно черными красками. Объективно - по закону маятника, субъективно - из сочувствия к «несправедливо пострадавшему». При этом порой игнорируются или искажаются факты. Например, некоторые авторы отрицают пристрастие Петра III к спиртному, хотя существует немало свидетельств современников на этот счет.

Понятно, что книга не «закрывает» тему смерти Петра III, да это и невозможно из-за отсутствия достаточного количества надежных источников. Однако версия М. Крючковой представляется весьма убедительной.

И еще один существенный момент. Отнюдь не идеализируя Екатерину II, М. Крючкова в то же время не демонизирует ее. Например, она вполне допускает, что Екатерина всерьез рассматривала вариант отправки своего свергнутого супруга на его родину в Голштинию - в отличие от многих авторов, следующих такой логике: «Конечно, подозревать в Екатерине наличие морали и каких-то кровнородственных табу └ненаучно“. Это только у нас есть мораль, а у нее не было. Это мы жалеем Петра III как родного, а для нее убить представителя герцогского дома, к которому она сама принадлежала по материнской линии, что воды напиться…» Такая приверженность «презумпции невиновности» исторических фигур встречается не так уж часто и поэтому дорогого стоит.

Петр III Фёдорович (урождённый Карл Петер Ульрих, нем. Karl Peter Ulrich). Родился 10 (21) февраля 1728 года в Киле - умер 6 (17) июля 1762 года в Ропше. Российский император (1762), первый представитель Гольштейн-Готторп-Романовской династии на российском престоле. Владетельный герцог Гольштейн-Готторпский (1745). Внук Петра I.

Карл Петер, будущий император Петр III, родился 10 (21 по новому стилю) февраля 1728 года в Киле (Гольштейн-Готторп).

Отец - герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский.

Мать - Анна Петровна Романова, дочь .

В брачном договоре, заключённом его родителями ещё при Петре I в 1724 году, они отказывались от каких-либо притязаний на российский престол. Но царь оставлял за собой право назначить своим преемником «одного из урожденных Божеским благословением из сего супружества принцев».

Кроме того, Карл Фридрих, будучи племянником шведского короля Карла XII, имел права и на престол Швеции.

Вскоре после рождения Петра умерла мать, простудившись во время фейерверка в честь появления сына. Мальчик рос в захолустной обстановке крохотного северогерманского герцогства. Отец любил сына, но все его помыслы были направлены на возвращение Шлезвига, который Дания оккупировала в начале XVIII века. Не располагая ни военной силой, ни финансовыми возможностями, Карл Фридрих возлагал надежды либо на Швецию, либо на Россию. Брак с Анной Петровной был юридическим закреплением русской ориентации Карла Фридриха. Но после вступления на престол Российской империи Анны Иоанновны, этот курс сделался невозможным. Новая императрица стремилась не только лишить прав на наследие свою двоюродную сестру Елизавету Петровну, но и закрепить его за линией Милославских. Росший в Киле внук Петра Великого был постоянной угрозой для династических планов бездетной императрицы Анны Иоанновны, с ненавистью повторявшей: «Чёртушка ещё живёт».

В 1732 году демаршем русского и австрийского правительств при согласии Дании герцогу Карлу Фридриху было предложено отказаться за огромный выкуп от прав на Шлезвиг. Карл Фридрих категорически отверг это предложение. Все надежды на восстановление территориальной целостности своего герцогства отец возложил на сына, внушая ему идею реванша. Карл Фридрих с малых лет воспитывал сына по-военному - на прусский лад.

Когда Карлу Петеру исполнилось 10 лет, ему был присвоен чин секунд-лейтенанта, что произвело на мальчика огромное впечатление, он любил военные парады.

В одиннадцать лет он потерял отца. После его смерти воспитывался в доме своего двоюродного дяди по отцовской линии, епископа Адольфа Эйтинского, впоследствии - короля Швеции Адольфа Фредрика. Его воспитатели О. Ф. Брюммер и Ф. В. Берхгольц не отличались высокими нравственными качествами и не раз жестоко наказывали ребёнка. Наследного принца шведской короны неоднократно секли, подвергали другим изощрённым и унизительным наказаниям.

Воспитатели мало заботились о его образовании: к тринадцати годам он лишь немного владел французским языком.

Петр рос боязливым, нервным, впечатлительным, любил музыку и живопись и одновременно обожал всё военное - однако боялся пушечной пальбы (эта боязнь сохранилась у него на всю жизнь). Именно с воинскими утехами были связаны все его честолюбивые мечты. Крепким здоровьем не отличался, наоборот, был болезненным и хилым. По характеру Пётр не был злым, часто вёл себя простодушно. Уже в детстве он пристрастился к вину.

Ставшая в 1741 году императрицей Елизавета Петровна хотела закрепить трон по линии своего отца и распорядилась привезти племянника в Россию. В декабре, вскоре по восшествии на престол императрицы Елисаветы, был прислан ею в Киль майор фон Корф (муж графини Марии Карловны Скавронской, двоюродной сестры императрицы) и с ним Г. фон Корф, российский посланник при датском дворе, чтобы взять молодого герцога в Россию.

Спустя три дня после отъезда герцога об этом узнали в Киле, он путешествовал инкогнито, под именем молодого графа Дюкера. На последней станции перед Берлином они остановились и послали камер-интенданта к тамошнему российскому посланнику (министру) фон Бракелю, и стали ожидать его на почтовой станции. Но в ночь накануне Бракель умер в Берлине. Это ускорило их дальнейшее путешествие в Петербург. В Кеслине, в Померании, почтмейстер узнал молодого герцога. Поэтому они ехали всю ночь, чтоб поскорее выехать из прусских границ.

5 (16) февраля 1742 года Карл Петер Ульрих благополучно прибыл в Россию , в Зимний дворец. Было большое стечение народа, чтобы увидеть внука Петра Великого. 10 (21) февраля праздновали 14-й год его рождения.

В конце февраля 1742 года Елизавета Петровна отправилась с племянником в Москву для своей коронации. Карл Петер Ульрих присутствовал при коронации в Успенском соборе 25 апреля (6 мая) 1742 года на особо устроенном месте, подле её величества. После коронации он был произведен в подполковники Преображенской гвардии и каждый день ходил в мундире этого полка. Также в полковники Первого лейб-кирасирского полка.

При первой встрече Елизавета была поражена невежеством своего племянника и огорчена внешним видом: худой, болезненный, с нездоровым цветом лица Его воспитателем и учителем стал академик Якоб Штелин, который считал своего ученика достаточно способным, но ленивым. Профессор заметил его склонности и вкусы и по ним устроил свои первые занятия. Он прочитывал с ним книги с картинками, в особенности с изображением крепостей, осадных и инженерных орудий; делал разные математические модели в малом виде и на большом столе устраивал из них полные опыты. Приносил по временам старинные русские монеты и рассказывал при их объяснении древнюю русскую историю, а по медалям Петра I новейшую историю государства. Два раза в неделю читал ему газеты и незаметно объяснял ему основание истории европейских государств, при этом занимал его ландкартами этих государств и показывал их положение на глобусе.

В ноябре 1742 года Карл Петер Ульрих перешёл в православие под именем Петра Фёдоровича. В его официальный титул были включены слова «Внук Петра Великого».

Петр III (документальный фильм)

Рост Петра III: 170 сантиметров.

Личная жизнь Петра III:

В 1745 году Петр вступил в брак с принцессой Екатериной Алексеевной (урождённой Софией Фредерикой Августой) Ангальт-Цербстской, будущей императрицей .

Свадьба наследника была сыграна с особым размахом. Петру и Екатерине были пожалованы во владение дворцы - Ораниенбаум под Петербургом и Люберцы под Москвой.

После удаления от престолонаследника голштинцев Брюммера и Берхгольца его воспитание было поручено боевому генералу Василию Репнину, который смотрел на свои обязанности сквозь пальцы и не препятствовал молодому человеку посвящать всё время игре в солдатики. Обучение наследника в России длилось всего три года - после свадьбы Петра и Екатерины Штелин от своих обязанностей был отставлен, однако навсегда сохранил расположение и доверие Петра.

Погружение великого князя в военные потехи вызывало нарастающее раздражение императрицы. В 1747 году она заменила Репнина супругами Чоглоковыми, Николаем Наумовичем и Марией Симоновной, в которых видела пример искренне любящей друг друга супружеской пары. Во исполнение инструкции, составленной канцлером Бестужевым, Чоглоков пытался ограничить доступ своего подопечного к играм и заменил для этого его любимых слуг.

Отношения Петра с женой не сложились с самого начала. Екатерина в своих мемуарах отмечала, что муж «накупил себе немецких книг, но каких книг? Часть их состояла из лютеранских молитвенников, а другая - из историй и процессов каких-то разбойников с большой дороги, которых вешали и колесовали».

Считается, что до начала 1750-х годов между мужем и женой вообще не было супружеских отношений, но затем Петру была сделана некая операция (предположительно - обрезание для устранения фимоза), после которой в 1754 году Екатерина родила ему сына Павла. В то же время письмо великого князя к супруге, датированное декабрем 1746 года, говорит о том, что отношения между ними были сразу после бракосочетания: «Мадам, Прошу вас этой ночью отнюдь не утруждать себя, чтобы спать со мною, поелику поздно уже обманывать меня, постель стала слишком узка, после двухнедельной разлуки с вами, сего дня по полудни ваш несчастный муж, коего вы так и не удостоили сего имени. Петр».

Отцовство Петра историки ставят под большое сомнение, называя наиболее вероятным отцом С. А. Понятовского. Однако, Пётр официально признал ребёнка своим.

Наследник-младенец, будущий российский император Павел I, был сразу же после рождения отнят от родителей, его воспитанием занялась сама императрица Елизавета Петровна. Пётр Фёдорович никогда не интересовался сыном и был вполне удовлетворён разрешением императрицы видеться с Павлом один раз в неделю. Пётр всё больше отдалялся от жены, его фавориткой стала Елизавета Воронцова, сестра Е.Р. Дашковой.

Елизавета Воронцова - любовница Петра III

Тем не менее Екатерина отмечала, что Великий князь почему-то всегда питал к ней невольное доверие, тем более странное, что она не стремилась к душевной близости с мужем. В затруднительных ситуациях, финансовых или хозяйственных, он нередко обращался за помощью к супруге, называя её иронически «Madame la Ressource» («Госпожа Подмога»).

Пётр никогда не скрывал от жены своих увлечений другими женщинами. Но Екатерина отнюдь не чувствовала себя униженной таким положением дел, имея к тому времени громадное число любовников. Для Великого князя увлечения жены тоже не были секретом.

После смерти Чоглокова в 1754 году распорядителем «малого двора» де-факто становится прибывший инкогнито из Голштинии генерал Брокдорф, поощрявший милитаристские замашки наследника. В начале 1750-х годов ему было разрешено выписать небольшой отряд голштинских солдат (к 1758 году их число - около полутора тысяч). Всё свободное время Пётр и Брокдорф проводили, занимаясь с ними военными упражнениями и манёврами. Эти голштинские солдаты некоторое время спустя (к 1759-1760 гг.) составили гарнизон потешной крепости Петерштадт, построенной в резиденции великого князя Ораниенбауме.

Другим увлечением Петра была игра на скрипке.

За годы, проведённые в России, Пётр никогда не делал попыток лучше узнать страну, её народ и историю, он пренебрегал русскими обычаями, вёл себя неподобающим образом во время церковной службы, не соблюдал посты и другие обряды. Когда в 1751 году Великий князь узнал, что его дядя стал шведским королём, он обмолвился: «Затащили меня в эту проклятую Россию, где я должен считать себя государственным арестантом, тогда как если бы оставили меня на воле, то теперь я сидел бы на престоле цивилизованного народа».

Личность Петра III

Якоб Штелин писал о Петре III: «Довольно остроумен, в особенности в спорах, что развивалось и поддерживалось в нём с юности сварливостью его обер-гофмаршала Брюммера... От природы судит довольно хорошо, но привязанность к чувственным удовольствиям более расстраивала, чем развивала его суждения, и потому он не любил глубокого размышления. Память - отличная до крайних мелочей. Охотно читал описания путешествий и военные книги. Как только выходил каталог новых книг, он его прочитывал и отмечал для себя множество книг, которые составили порядочную библиотеку. Выписал из Киля библиотеку своего покойного родителя и купил за тысячу рублей инженерную и военную библиотеку Меллинга».

Кроме того, Штелин писал: «Будучи великим князем и не имея места для библиотеки в своем петербургском дворце, он велел перевезти её в Ораниенбаум и держал при ней библитекаря. Сделавшись императором, он поручил статскому советнику Штелину, как своему главному библиотекарю, устроить библиотеку в мезонине его нового зимнего дворца в Петербурге, для чего были назначены четыре большие комнаты и две для самого библиотекаря. Для этого, на первый случай, назначил он 3000 рублей, а потом ежегодно 2 тысячи рублей, но требовал, чтобы в неё не вошло ни одной латинской книги, потому что от педантического преподавания и принуждения латынь опротивела ему с малолетства...

Не был ханжою, но и не любил никаких шуток над верою и словом Божиим. Был несколько невнимателен при внешнем богослужении, часто позабывал при этом обыкновенные поклоны и кресты и разговаривал с окружающими его фрейлинами и другими лицами.

Императрице весьма не нравились подобные поступки. Она выразила своё огорчение канцлеру графу Бестужеву, который, от её имени, при подобных и многих других случаях, поручал мне делать великому князю серьёзные наставления. Это было исполняемо со всей внимательностью, обыкновенно в понедельник, касательно подобного неприличия его поступков, как в церкви, так и при дворе или при других публичных собраниях. Он не обижался подобными замечаниями, потому что был убежден, что я желал ему добра и всегда ему советовал, как можно более угождать её величеству и составить тем своё счастье...

Чужд всяких предрассудков и суеверий. Помыслом касательно веры был более протестант, чем русский; поэтому с малолетства часто получал увещания не выказывать подобных мыслей и показывать более внимания и уважения к богослужению и к обрядам веры».

Штелин отмечал, что Петр «имел всегда при себе немецкую Библию и кильский молитвенник, в котором знал наизусть некоторые из лучших духовных песней». При этом: «Боялся грозы. На словах нисколько не страшился смерти, но на деле боялся всякой опасности. Часто хвалился, что он ни в каком сражении не останется назади, и что если б его поразила пуля, то он был уверен, что она была ему назначена», - писал Штелин.

Царствование Петра III

На Рождество 25 декабря 1761 (5 января 1762) г., в три часа пополудни скончалась императрица Елизавета Петровна. Петр вступил на престол Российской империи. Подражая Фридриху II Петр не короновался, но планировал короноваться после похода на Данию. В итоге Петр III был коронован посмертно Павлом I в 1796 году.

У Петра III не было четкой политической программы действий, но у него сложилось свое видение политики, и он, подражая своему деду Петру I, планировал провести ряд реформ. 17 января 1762 г. Петр III на заседании Сената объявил о своих планах на будущее: «Дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают, и когда военное время будет, то они все явиться должны на таком основании, как и в Лифляндии с дворянами поступается».

Несколько месяцев пребывания у власти выявили противоречивый характер Петра III. Почти все современники отмечали такие черты характера императора, как жажда деятельности, неутомимость, доброта и доверчивость.

Среди самых важных реформ Петра III:

Упразднение Тайной канцелярии (Канцелярия тайных розыскных дел; Манифест от 16 февраля 1762 года);
- начало процесса секуляризации церковных земель;
- поощрение торгово-промышленной деятельности путём создания Государственного банка и выпуска ассигнаций (Именной указ от 25 мая);
- принятие указа о свободе внешней торговли (Указ от 28 марта); в нём же содержится требование бережного отношения к лесам как одному из важнейших богатств России;
- указ, разрешавший заводить фабрики по производству парусного полотна в Сибири;
- указ, квалифицировавший убийство помещиками крестьян как «тиранское мучение» и предусматривавший за это пожизненную ссылку;
- прекратил преследование старообрядцев.

Петру III также приписывают намерение осуществить реформу Русской православной церкви по протестантскому образцу (В Манифесте Екатерины II по случаю восшествия на престол от 28 июня (9 июля) 1762 года Петру это ставилось в вину: «Церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона»).

Важнейший документ царствования Петра Фёдоровича - «Манифест о вольности дворянства» (Манифест от 18 февраля (1 марта) 1762 года) , благодаря которому дворянство стало исключительным привилегированным сословием Российской империи.

Дворянство, будучи принуждённым Петром I к обязательной и поголовной повинности служить всю жизнь государству, при Анне Иоанновне получившее право выходить в отставку после 25-летней службы, теперь получало право не служить вообще. А привилегии, поначалу положенные дворянству, как служилому сословию, не только оставались, но и расширялись. Помимо освобождения от службы, дворяне получили право практически беспрепятственного выезда из страны. Одним из следствий Манифеста стало то, что дворяне могли теперь свободно распоряжаться своими земельными владениями вне зависимости от отношения к службе (Манифест обошёл молчанием права дворянства на свои имения; тогда как предыдущие законодательные акты Петра I, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, касающиеся дворянской службы, увязывали служилые обязанности и землевладельческие права).

Дворянство становилось настолько свободным, насколько может быть свободно привилегированное сословие в феодальной стране.

При Петре III проводилась широкая амнистия лицам, подвергшимся в прошлые годы ссылками и другим наказаниям. Среди возвращенных находились фаворит императрицы Анны Иоанновны Э. И. Бирон и генерал-фельдмаршал Б. К. Миних, приближенный к Петру III.

Петра III гораздо более внутренних дел интересовала война с Данией: император задумал в союзе с Пруссией выступить против Дании с целью вернуть отнятый ею у родного Гольштейна Шлезвиг, причём сам намеревался выступить в поход во главе гвардии.

Тотчас по восшествии на престол Пётр Фёдорович вернул ко двору большинство опальных вельмож предыдущего царствования, томившихся в ссылках (кроме ненавистного Бестужева-Рюмина). Среди них был граф Бурхард Христофор Миних, ветеран дворцовых переворотов и мастер инженерии своего времени. В Россию были вызваны голштинские родственники императора: принцы Георг Людвиг Гольштейн-Готторпский и Пётр Август Фридрих Гольштейн-Бекский. Обоих произвели в генерал-фельдмаршалы в перспективе войны с Данией; Пётр Август Фридрих был также назначен столичным генерал-губернатором. Генерал-фельдцейхмейстером был назначен Александр Вильбоа. Эти люди, а также бывший воспитатель Якоб Штелин, назначенный личным библиотекарем, составляли ближний круг императора.

Для ведения переговоров о сепаратном мире с Пруссией в Петербург прибыл Бернгард Вильгельм фон дер Гольц. Мнением прусского посланника Пётр III так дорожил, что вскоре тот стал «заправлять всей внешней политикой России».

Среди отрицательных моментов царствования Петра III главным является фактическое аннулирование им итогов Семилетней войны. Оказавшись у власти, Пётр III, не скрывавший своего преклонения перед Фридрихом II, немедленно прекратил военные действия против Пруссии и заключил с прусским королём Петербургский мир на крайне невыгодных для России условиях, вернув завоёванную Восточную Пруссию (которая к тому моменту уже четыре года как являлась составной частью Российской империи) и отказавшись от всех приобретений в ходе Семилетней войны, практически выигранной Россией. Все жертвы, весь героизм русских солдат были перечеркнуты единым махом, что выглядело настоящим предательством интересов отечества и государственной изменой.

Выход России из войны повторно спас Пруссию от полного поражения. Заключённый 24 апреля мир недоброжелатели Петра III трактовали как истинное национальное унижение, поскольку продолжительная и затратная война по милости этого поклонника Пруссии закончилась буквально ничем: Россия не извлекала никаких выгод из своих побед. Впрочем, это не помешало Екатерине II продолжить начатое Петром III и окончательно прусские земли были освобождены от контроля русских войск и отданы Пруссии именно ею. Екатерина II же заключила в 1764 г. с Фридрихом II новый союзный договор. Однако роль Екатерины в таком завершении Семилетней войны обычно не афишируется.

Несмотря на прогрессивный характер многих законодательных мер и небывалые привилегии дворянству, плохо продуманные внешнеполитические деяния Петра, а также его резкие действия в отношении церкви, введение прусских порядков в армии не только не прибавили ему авторитета, но лишили всякой социальной поддержки. В придворных кругах его политика порождала лишь неуверенность в завтрашнем дне.

Наконец, намерение вывести гвардию из Петербурга и направить её в непонятный и непопулярный датский поход послужило «последней каплей», мощнейшим катализатором для заговора, возникшего в гвардии против Петра III в пользу Екатерины Алексеевны.

Смерть Петра III

Истоки заговора относятся к 1756 году, то есть ко времени начала Семилетней войны и ухудшения здоровья Елизаветы Петровны. Всесильный канцлер Бестужев-Рюмин, прекрасно зная о пропрусских настроениях наследника и понимая, что при новом государе ему грозит как минимум Сибирь, вынашивал планы нейтрализовать Петра Фёдоровича при его восшествии на престол, объявив Екатерину равноправной соправительницей. Однако Алексей Петрович в 1758 году попал в опалу, поспешив с осуществлением своего замысла (намерения канцлера остались нераскрытыми, он успел уничтожить опасные бумаги). Императрица и сама не питала иллюзий в отношении своего преемника на престоле и позднее подумывала о замене племянника на внучатого племянника Павла.

В рядах гвардии заговор против Петра Фёдоровича сложился в последние месяцы жизни Елизаветы Петровны, благодаря деятельности троих братьев Орловых, офицеров Измайловского полка братьев Рославлевых и Ласунского, преображенцев Пассека и Бредихина и других. Среди высших сановников Империи самыми предприимчивыми заговорщиками были Н. И. Панин, воспитатель малолетнего Павла Петровича, М. Н. Волконский и К. Г. Разумовский, украинский гетман, президент Академии наук, любимец своего Измайловского полка.

Елизавета Петровна скончалась, так и не решившись что-либо изменить в судьбе престола. Осуществить переворот сразу же после кончины императрицы Екатерина не считала возможным: она была на истечении пятого месяца беременности (от ; в апреле 1762 году родила сына Алексея). К тому же Екатерина имела политические резоны не торопить события, она желала привлечь на свою сторону как можно больше сторонников для полного триумфа. Хорошо зная характер супруга, она справедливо полагала, что Пётр достаточно скоро настроит против себя всё столичное общество.

Для осуществления переворота Екатерина предпочла ожидать удобного момента.

Положение Петра III в обществе было шатким, но также непрочным было положение Екатерины при дворе. Пётр III открыто говорил, что собирается развестись с супругой, чтобы жениться на своей фаворитке Елизавете Воронцовой. Он грубо обращался с женой, а 9 июня, во время торжественного обеда по случаю заключения мира с Пруссией случился прилюдный скандал. Император в присутствии двора, дипломатов и иностранных принцев крикнул жене через весь стол «folle» (дура). Екатерина заплакала. Поводом к оскорблению стало нежелание Екатерины пить стоя провозглашённый Петром III тост. Неприязнь между супругами достигла апогея. Вечером того же дня он отдал приказ её арестовать, и только вмешательство фельдмаршала Георга Гольштейн-Готторпского, дяди императора, спасло Екатерину.

К маю 1762 года перемена настроений в столице стала настолько очевидной, что императору со всех сторон советовали принять меры по предотвращению катастрофы, шли доносы о возможном заговоре, но Пётр Фёдорович не понимал серьёзности своего положения. В мае двор во главе с императором по обыкновению выехал за город, в Ораниенбаум. В столице было затишье, что весьма способствовало окончательным приготовлениям заговорщиков.

Датский поход планировался на июнь. Император решил повременить с выступлением войск, чтобы отпраздновать свои именины. Утром 28 июня (9 июля) 1762 года, накануне Петрова дня, император Пётр III со свитой отправился из Ораниенбаума, своей загородной резиденции, в Петергоф, где должен был состояться торжественный обед в честь тезоименитства императора.

Накануне по Петербургу прошёл слух, что Екатерина содержится под арестом. В гвардии началась сильнейшая смута, один из участников заговора, капитан Пассек, был арестован. Братья Орловы опасались, что возникла угроза раскрытия заговора.

В Петергофе Петра III должна была встречать его супруга, по долгу императрицы бывшая устроительницей торжеств, но к моменту прибытия двора она исчезла. Через короткое время стало известно, что Екатерина рано утром бежала в Петербург в карете с Алексеем Орловым - он прибыл в Петергоф к Екатерине с известием, что события приняли критический оборот и медлить более нельзя).

В столице «Императрице и Самодержице Всероссийской» в короткое время присягнули гвардия, Сенат и Синод, население. Гвардия выступила в сторону Петергофа.

Дальнейшие действия Петра показывают крайнюю степень растерянности. Отвергнув совет Миниха немедленно направиться в Кронштадт и повести борьбу, опираясь на флот и верную ему армию, размещённую в Восточной Пруссии, он собирался было защищаться в Петергофе в игрушечной крепости, выстроенной для манёвров, с помощью отряда голштинцев. Однако, узнав о приближении гвардии во главе с Екатериной, Пётр бросил эту мысль и отплыл в Кронштадт со всем двором, дамами и т.д. Но Кронштадт к тому времени уже присягнул Екатерине. После этого Пётр совершенно пал духом и, вновь отвергнув совет Миниха направиться к восточнопрусской армии, вернулся в Ораниенбаум, где и подписал отречение от престола.

Обстоятельства смерти Петра III до сих пор окончательно не выяснены.

Низложенный император 29 июня (10 июля) 1762 года, практически сразу после переворота, в сопровождении караула гвардейцев во главе с А.Г. Орловым был отправлен в Ропшу в 30 верстах от Санкт-Петербурга, где через неделю, 6 (17) июля 1762, года скончался. По официальной версии причиной смерти был приступ геморроидальных коликов, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя и поноса. При вскрытии, которое проводилось по приказу Екатерины, обнаружилось, что у Петра III была выраженная дисфункция сердца, воспаление кишечника и признаки апоплексии.

Однако по другой версии считается смерть Петра насильственной и называется убийцей Алексей Орлов. Эта версия опирается на письмо Орлова Екатерине из Ропши, не сохранившееся в подлиннике. До нас это письмо дошло в копии, снятой Ф.В. Ростопчиным. Оригинал письма был якобы уничтожен императором Павлом I в первые дни его царствования. Недавние историко-лингвистические исследования опровергают подлинность документа и называют автором фальшивки самого Ростопчина.

Ряд современных медицинских экспертиз на основании сохранившихся документов и свидетельств выявили, что Пётр III страдал биполярным расстройством с неярко выраженной депрессивной фазой, страдал от геморроя, отчего не мог долго сидеть на одном месте. Микрокардия, обнаруженная при вскрытии, обычно предполагает комплекс врождённых нарушений развития.

Первоначально Пётр III был похоронен безо всяких почестей 10 (21) июля 1762 года в Александро-Невской лавре, так как в Петропавловском соборе, императорской усыпальнице, хоронили только коронованных особ. Сенат в полном составе просил императрицу не присутствовать на похоронах. По некоторым сведениям, Екатерина все же приехала в лавру инкогнито и отдала последний долг своему мужу.

В 1796 году, сразу после кончины Екатерины, по приказу Павла I его останки были перенесены сначала в домовую церковь Зимнего дворца, а затем в Петропавловский собор. Петра III перезахоронили одновременно с погребением Екатерины II.

Император Павел при этом собственноручно произвёл обряд коронования праха своего отца. В изголовных плитах погребённых стоит одна и та же дата погребения (18 декабря 1796), отчего складывается впечатление, что Пётр III и Екатерина II прожили вместе долгие годы и умерли в один день.

13 июня 2014 в немецком городе Киль установлен первый в мире памятник Петру III. Инициаторами этой акции выступили немецкий историк Елена Пальмер и Кильское Царское Общество (Kieler Zaren Verein). Скульптором композиции стал Александр Таратынов.

Самозванцы под именем Петра III

Пётр III стал абсолютным рекордсменом по количеству самозванцев, пытавшихся заступить на место безвременно умершего царя. По последним данным, в одной только России насчитывалось около сорока лже-Петров III.

В 1764 году в роли лже-Петра выступил Антон Асланбеков, разорившийся армянский купец. Задержанный с фальшивым паспортом в Курском уезде, он объявил себя императором и пытался поднять народ в свою защиту. Самозванец был наказан плетьми и отправлен на вечное поселение в Нерчинск.

Вскоре после этого имя покойного императора присвоил беглый рекрут Иван Евдокимов, пытавшийся поднять в свою пользу восстание среди крестьян Нижегородской губернии, и Николай Колченко на Черниговщине.

В 1765 году в Воронежской губернии объявился новый самозванец, во всеуслышание объявивший себя императором. Позже, арестованный и допрошенный, он назвал себя Гаврилой Кремневым, рядовым Лант-милицийского Орловского полка. Дезертировав после 14 лет службы, он сумел раздобыть себе лошадь и сманить на свою сторону двух крепостных помещика Кологривова. Вначале Кремнев объявлял себя «капитаном на императорской службе» и обещал, что отныне винокурение запрещается, а сбор подушных денег и рекрутчина приостанавливаются на 12 лет, но через некоторое время, побуждаемый сообщниками, решился объявить своё «царское имя». Короткое время Кремневу сопутствовал успех, ближайшие селения встречали его хлебом-солью и колокольным звоном, вокруг самозванца постепенно собрался отряд в полтысячи человек. Однако необученная и неорганизованная банда разбежалась при первых же выстрелах. Кремнев оказался в плену, был приговорён к смертной казни, но помилован Екатериной и выслан на вечное поселение в Нерчинск, где его следы окончательно теряются.

В том же году, вскоре после ареста Кремнева, на Слободской Украине, в слободе Купянке Изюмского уезда появляется новый самозванец - Пётр Фёдорович Чернышёв, беглый солдат Брянского полка. Этот самозванец, в отличие от своих предшественников, схваченный, осуждённый и сосланный в Нерчинск, не оставил своих притязаний, распространяя слухи о том, что «батюшка-император», инкогнито инспектировавший солдатские полки, был по ошибке схвачен и бит плетьми. Поверившие ему крестьяне пытались организовать побег, приведя «государю» лошадь и снабдив его деньгами и провизией на дорогу. Самозванец заблудился в тайге, был пойман и жестоко наказан на глазах своих почитателей, отправлен в Мангазею на вечную работу, но по дороге туда скончался.

В Исетской провинции казак Каменьщиков, ранее судимый за многие преступления, был приговорён к вырезанию ноздрей и вечной ссылке на работы в Нерчинск за распространение слухов о том, что император жив, но заточён в Троицкой крепости. На суде он показал своим сообщником казака Конона Белянина, якобы готовившегося выступить в роли императора. Белянин отделался наказанием плетьми.

В 1768 году содержавшийся в Шлиссельбургской крепости подпоручик армейского Ширванского полка Иосафат Батурин в разговорах с дежурными солдатами уверял, что «Пётр Федорович жив, но на чужбине», и даже с одним из сторожей пытался передать письмо для якобы скрывающегося монарха. Случайным образом этот эпизод дошёл до властей, и арестант был приговорён к вечной ссылке на Камчатку, откуда позже сумел бежать, приняв участие в знаменитом предприятии Морица Бенёвского.

В 1769 году под Астраханью попался беглый солдат Мамыкин, во всеуслышание объявлявший, что император, которому, конечно же, удалось скрыться, «примет опять царство и будет льготить крестьян».

Неординарной личностью оказался Федот Богомолов, бывший крепостной, бежавший и примкнувший к волжским казакам под фамилией Казин. В марте-июне 1772 году на Волге, в районе Царицына, когда его сослуживцы по причине того, что Казин-Богомолов показался им слишком уж сообразительным и умным, предположили, что перед ними скрывающийся император, Богомолов легко согласился со своим «императорским достоинством». Богомолов, вслед за своими предшественниками, был арестован, приговорён к вырыванию ноздрей, клеймению и вечной ссылке. По дороге в Сибирь он скончался.

В 1773 году попытался выдать себя за императора бежавший с Нерчинской каторги разбойничий атаман Георгий Рябов. Его сторонники позже присоединились к пугачёвцам, объявляя, что их погибший атаман и предводитель крестьянской войны - одно и то же лицо. Императором безуспешно пытался объявить себя капитан одного из расквартированных в Оренбурге батальонов Николай Кретов.

В том же году донской казак, чьё имя в истории не сохранилось, решил извлечь для себя денежную выгоду из повсеместной веры в «скрывающегося императора». Его сообщник, выдававший себя за статс-секретаря, объезжал Царицынскую округу Астраханской губернии, принимая присяги и приготовляя народ к приёму «батюшки-царя», затем появлялся сам самозванец. Дуэт успел достаточно поживиться на чужой счёт, прежде чем весть дошла до других казаков, и они решили придать всему политический аспект. Был разработан план захватить городок Дубовку и арестовать всех офицеров. О заговоре стало известно властям, и один из высокопоставленных военных в сопровождении небольшого конвоя прибыл в избу, где находился самозванец, ударил того в лицо и приказал арестовать вместе с его сообщником. Присутствовавшие казаки повиновались, но когда арестованных доставили в Царицын для суда и расправы, немедленно пошли слухи, что под стражей находится император, и начались глухие волнения. Чтобы избежать нападения, арестантов вынуждены были держать за городом, под усиленным конвоем. Во время следствия арестант умер, то есть с точки зрения обывателей снова «бесследно исчез».

В 1773 году будущий предводитель крестьянской войны Емельян Пугачёв, самый известный из лже-Петров III, умело обратил эту историю в свою пользу, уверяя, что «исчезнувшим из Царицына императором» был он сам.

В 1774 году попался ещё один кандидат в императоры, некий Метёлка. В том же году Фома Мосягин, также попытавшийся примерить на себя «роль» Петра III, был арестован и выслан в Нерчинск вслед за остальными самозванцами.

В 1776 году за то же поплатился крестьянин Сергеев, собравший вокруг себя шайку, собиравшуюся грабить и жечь помещичьи дома. Воронежский губернатор Иван Потапов, не без труда сумевший одолеть крестьянскую вольницу, во время следствия определил, что заговор был чрезвычайно обширен - в той или иной степени замешанными в него оказались как минимум 96 человек.

В 1778 году пьяный солдат Царицынского 2-го батальона Яков Дмитриев в бане рассказывал всем, что «в Крымских степях находится с армией бывший третий император Пётр Феодорович, который прежде этого содержался под караулом, откуда и выкраден донскими казаками; при нём предводительствует той армией Железный Лоб, против которого уже и сражение с нашей стороны было, где и побито две дивизии, и мы его как отца ожидаем; а на границе стоит с войском Пётр Александрович Румянцев и против его не обороняет, а сказывает, что он ни с которой стороны защищать не хочет». Дмитриева допрашивали под батогами, и он заявил, что слышал этот рассказ «на улице от неизвестных людей». Императрица согласилась с генерал-прокурором А.А. Вяземским, что ничего кроме пьяной лихости и глупой болтовни за этим не стояло, и наказанный батогами солдат был принят на прежнюю службу.

В 1780 году, уже после подавления Пугачёвского бунта, донской казак Максим Ханин в низовьях Волги вновь пытался поднять народ, выдавая себя за «чудом спасшегося Пугачёва». Число его сторонников начало быстро расти, среди них были крестьяне и сельские священники, среди власти началась паника. На реке Иловле претендент был схвачен и доставлен в Царицын. Специально приехавший вести следствие астраханский генерал-губернатор И.В. Якоби подверг арестанта допросу и пытке, во время которой Ханин сознался, что ещё в 1778 году встречался в Царицыне со своим приятелем по фамилии Оружейников и этот приятель убедил его, что Ханин «точь-в-точь» похож на Пугачёва-"Петра". Самозванец был закован в кандалы и отправлен в Саратовскую тюрьму.

Свой Пётр III был в скопческой секте - им выступил её основатель Кондратий Селиванов. Слухи о его тождестве со «скрывшимся императором» Селиванов благоразумно не подтверждал, но и не опровергал. Сохранилась легенда, что он в 1797 году встречался с Павлом I и, когда император не без иронии осведомился - «Ты мой отец?», Селиванов якобы ответил «Греху я не отец; прими моё дело (оскопление), и я признаю тебя своим сыном». Досконально известно лишь то, что Павел распорядился поместить скопческого пророка в дом призрения для умалишённых при Обуховской больнице.

«Пропавший император» как минимум четыре раза появлялся за границей и пользовался там значительным успехом. В первый раз он обозначился в 1766 году в Черногории, что вела в то время борьбу за независимость против турок Венецианская республика. Этот человек по имени Стефан, явившийся неизвестно откуда и ставший сельским знахарем, сам никогда не объявлял себя императором, но некий капитан Танович, бывший ранее в Петербурге, «узнал» в нём пропавшего императора, а собравшиеся на совет старшины сумели найти портрет Петра в одном из православных монастырей и пришли к выводу, что оригинал весьма похож на своё изображение. К Стефану была направлена высокопоставленная делегация с просьбами принять власть над страной, однако тот отказался наотрез, пока не будут прекращены внутренние распри и заключён мир между племенами. Необычные требования окончательно убедили черногорцев в его «царственном происхождении» и, несмотря на сопротивление Церкви и происки российского генерала Долгорукова, Стефан стал правителем страны.

Своё настоящее имя он так и не открыл, предоставив Ю.В. Долгорукому на выбор три версии - «Раичевич из Далмации, турок из Боснии и наконец турок из Янины». Открыто признав себя Петром III, он, однако, приказал звать себя Стефаном и в историю вошёл как Стефан Малый, что, как считается, идёт от подписи самозванца - «Стефан, малый с малыми, добрый с добрыми, злой со злыми». Стефан оказался толковым и знающим правителем. За короткое время, которое он оставался у власти, прекратились междоусобные распри. После коротких трений были установлены дружественные отношения с Россией, и страна достаточно уверенно оборонялась против натиска со стороны как венецианцев, так и турок. Подобное не могло прийтись по вкусу завоевателям, и Турция с Венецией неоднократно покушались на жизнь Стефана. Наконец одна из попыток удалась и после пяти лет правления Стефан Малый был зарезан во сне собственным врачом, Станко Класомуньей, подкупленным скадарским пашой. Вещи самозванца были отправлены в Петербург, а его сподвижники пытались получить себе пенсию от Екатерины за «доблестное служение её супругу».

После гибели Стефана правителем Черногории и Петром III, в очередной раз «чудом спасшимся от рук убийц», попытался объявить себя некто Степан Занович, но его попытка успехом не увенчалась. Покинув Черногорию, Занович с 1773 года переписывался с монархами, поддерживал связь с Вольтером и Руссо. В 1785 году в Амстердаме, мошенник был арестован и вскрыл себе вены.

Ещё об одном самозванце писал в отчёте дожу Венецианской республики граф Мочениго, находившийся в то время на острове Занте в Адриатике. Этот самозванец действовал в турецкой Албании, в окрестностях города Арты.

Последний самозванец был арестован в 1797 году.

Образ Петра III в кино:

1934 - Распутная императрица (в роли Петра III актер Сэм Джаффе)
1934 - Возвышение Екатерины Великой (Дуглас Фэрбенкс мл.)
1963 - Екатерина Российская (Caterina di Russia) (Рауль Грассили)