Формирование парашютных частей

Немецкое военное ведомство интересовалось возможностью боевого использования воздушно-десантных войск с середины 30-х годов. Локомотивом претворения в жизнь планов их создания стал сам командующий люфтваффе и министр авиации рейхсмаршал Геринг. Заложенные в новом роде войск возможности как нельзя лучше подходили для концепции блицкрига: проведение молниеносных глубоких наступательных операций с прорывом в глубину расположения противника мощных танковых клиньев. Прокладывать для них дорогу в соответствии с этой доктриной и были призваны парашютные войска (Fallschirmtruppen - FST). В их задачу входило быстрое овладение стратегическими объектами - мостами, по которым должны пройти колонны танков и мотопехоты, укрепленными районами, узлами связи и т.д. Знаменитые киевские учения 1935 года, на которых присутствовало несколько германских военных наблюдателей, доступно проиллюстрировали теоретические выкладки армейских специалистов и послужили дополнительным толчком к началу формирования собственных ВДВ. Добавим, что руководство вермахта, вынужденное воссоздавать его практически с нуля, было во многом свободно от косных представлений о ведении современной войны, господствовавших в военных кругах прочих стран.

Формирование парашютных частей началось практически одновременно как в сухопутных войсках, так и в ВВС Германии. 1 октября 1935 года полицейский отряд личной охраны генерала Г. Геринга (Landespolizeigruppe General Goering), который, помимо прочих чинов и титулов, являлся шефом полиции земли Пруссия, был перечислен в состав люфтваффе как отдельный полк «General Goering». Примерно в это же время добровольцы из его состава направляются в городок Альтенграбов, где идет формирование парашютного стрелкового полка ВВС, для прохождения специальной подготовки. Во время первого показательного прыжка перед личным составом полка спортсмен-парашютист, выполнявший его, неожиданно получил серьезную травму при приземлении и был унесен с поля на носилках. Несмотря на этот инцидент, около 600 солдат и офицеров этой элитной войсковой части сразу же добровольно изъявили желание пройти курс парашютной подготовки. Таким образом, в составе полка «Генерал Геринг» был сформирован 1-й стрелковый (парашютный) батальон (Jagerbataillon, затем Fallschirmjagerbataillon), развернутый к концу 30-х годов в полк, в свою очередь получивший название 1-го парашютного (Fallschirmjagerregiment 1). Возглавил его майор Бруно Брауер (Bruno Brauer), впоследствии дослужившийся до чина полковника. Значительное число бойцов новой части были военнослужащими, прошедшими серьезную боевую закалку во время кровопролитной войны в Испании в составе известного «Легиона Кондор» (Legion Condor). Условия отбора в батальон были чрезвычайно жесткими - почти 2/3 первоначальных кандидатов были отвергнуты, причем такой же процент отсева волонтеров, не удовлетворявших требованиям командования ВДВ, сохранялся вплоть до 1940 года.

Обучению германских десантников навыкам парашютных прыжков придавалось огромное значение. Недостаточно проработанное и примитивное снаряжение для прыжков делало необходимой особо тщательную подготовку личного состава. Основные приемы, употребляемые при совершении прыжка, в особенности приземление, отрабатывались в ходе длительной спортивной подготовки. Эти тренировки вместе с изучением парашюта составляли начальный этап подготовки бойца-десантника, после чего начинался курс изучения матчасти и обучения укладке. В дальнейшем солдат начинал тренировки в совершенствовании прыжков с макета самолета, а также изучал иностранные (трофейные) образцы материальной части. К моменту завершения парашютно-десантной подготовки курсанты были обязаны полностью овладеть навыками обращения с парашютом - в дальнейшем все прыжки выполнялись только с собственноручно уложенными средствами десантирования.

Общеспортивная и военная подготовка тоже носили чрезвычайно жесткий характер, причем на первых порах офицеры и солдаты тренировались по идентичным методике и нормативам, а впоследствии занятия для офицеров были значительно усложнены. Большое внимание придавалось воспитанию у личного состава инициативности - предполагалось, что в будущем десантники будут действовать в небольших боевых группах, причем не исключался выход из строя офицеров и унтер-офицеров. В этих условиях каждый военнослужащий должен был активно действовать по собственному усмотрению, не дожидаясь команды старшего.

Перед войной в Стендале была создана центральная парашютная школа. Десантником, имеющим право на ношение особого нагрудного знака (Fallschirmschutzenabzeichen), считался военнослужащий, прошедший курс специальной подготовки и совершивший не менее шести зачетных прыжков. Первый из них совершался в одиночку с высоты 180 метров. Прочие были групповыми и производились со все более низких высот. Венчал курс специальной подготовки прыжок взвода парашютистов (36 человек) с трех самолетов и с высоты менее чем 120 метров. По завершении десантирования подразделение немедленно приступало к выполнению учебной тактической задачи. Для подтверждения полученной квалификации была необходима ежегодная переаттестация. Но к 1944 году, в связи с резким ростом численности воздушно-десантных войск, изменением характера их боевых задач и отсутствием возможности проведения длительной тренировки личного состава такая квалификация стала присваиваться уже всем солдатам и офицерам, а также представителям медицинского, юридического и административного персонала ВВС, совершившим хотя бы один прыжок в жизни.

Вооружение и экипировка

В германских ВДВ использовались парашюты весьма простой конструкции. Разработку отечественных моделей, развернутую в начале 30-х годов профессорами Хоффом (Нoff) и Маделунгом (Madelung), успешно продолжил отдел технического оснащения имперского Министерства авиации. Работы по созданию и испытанию новых систем проводились в четырех экспериментальных центрах в Берлине, Рехлине, Дармштадте и Штутгарте. Цикл испытаний позволил успешно провести доводку нового парашюта и вскоре началось серийное производство первой десантной модели с принудительным раскрытием - Rueckenpackung Zwangsausloesung I (RZ 1).

В начале 1940 года на вооружение ВДВ принята усовершенствованная модель RZ 16: причиной для этого стали регулярные доклады о чрезмерном раскачивании первого образца в воздухе и приводящих к трагедии неполадках в системе принудительного раскрытия. Доработанный RZ 16 получил широкое распространение, а последним массовым образцом десантного парашюта стал появившийся в 1941 году RZ 20, применявшийся вплоть до конца войны в качестве стандартного.

Культура изготовления парашютов в Германии не была столь высока, как в США или Великобритании, поэтому их примитивное устройство не позволяло уверенно управлять куполом в воздухе. В боевых условиях, когда летчики часто проводили выброску на глазок, уклоняясь от зенитного огня, этот фактор вел к тяжелым потерям среди десантников, приземлявшихся в неподходящих для этого местах. Кроме того, большая скорость приземления, угрожающая травмами, заставила парашютистов применять защитные налокотники и наколенники.

Белый шелковый купол RZ 16 с полюсным отверстием имел 8,5 метра в диаметре и состоял из 28 панелей. С момента высадки на Крит немцы стали использовать и купола, имевшие камуфляжную расцветку.

Немцы прыгали с одним парашютом, размещавшимся на уровне поясницы в квадратном ранце. Существовали две незначительно различавшиеся модели парашютных ранцев. Ранний вариант, известный по довоенным фото, предназначался для первого образца немецкого десантного парашюта - RZ 1. Ранец для RZ 16 появился в 1940 году, для RZ 20 - в следующем; для обеих этих систем применялись, как правило, модифицированные ранцы второй модели. Конструкция лямок подвесной системы, сшитых из полос прочной стеганой материи светло-серого цвета, у всех трех образцов практически не различалась.

Сложенный купол укладывался в матерчатую сумку, его верхушку с горловиной сумки связывала специальная стропа. Сама сумка жестко соединялась с вытяжным фалом - отрезком толстого плетеного троса с массивным карабином на противоположном конце. Сложенный купол и аккуратно свернутые в спиральную бухту стропы упаковывались в прочный матерчатый «конверт», пристегивавшийся к тыльной стенке ранца. Из прорезей на его углах выходили два отрезка толстых сдвоенных фалов - свободных концов подвесной системы. Последние шли из точки соединения парашютных строп и прикреплялись карабинами к D-образным кольцам на поясной перемычке круговой лямки.

Перед началом десантирования 12-18 солдат сидели лицом друг к другу на откидных сиденьях внутри грузовой кабины транспортного самолета. Выброска осуществлялась в следующем порядке: при подлете к назначенному району выпускающий (Absetzer) отдавал команду встать и выстроиться в колонну вдоль отсека. При этом каждый парашютист зажимал карабин вытяжного фала в зубах, чтобы его руки оставались свободными. После приказа десантники защелкивали крючья карабинов на тросе или продольной балке, проходящей вдоль фюзеляжа к люку. Подойдя к нему, парашютист широко расставлял ноги, брался обеими руками за поручни по сторонам проема и резко выбрасывал себя наружу, падая головой вниз (этот маневр постоянно отрабатывался на тренировках). Свернутый в бухту вытяжной фал начинал разматываться сразу после покидания самолета, а когда он вытравливался на всю длину (9 метров), вес солдата и импульс, созданный противоположным движением машины, заставляли фал вырывать содержимое ранца наружу, распахивая сложенные клапаны горловины. В продолжающемся падении солдата сумка с куполом парашюта выскакивала наружу: в это время небольшая застежка, удерживавшая «пакет» с парашютом в закрытом состоянии, раскрывалась и сумка срывалась с купола. Вытяжной фал вместе с пустой сумкой оставался висеть в люке самолета, а спирально свернутые стропы продолжали некоторое время разворачиваться и после того, как купол полностью наполнялся воздухом. Все это время десантник падал головой вниз и только расправившиеся стропы резко «выдергивали» его в нормальное положение, что сопровождалось весьма чувствительным рывком.

Такой способ раскрытия парашюта сильно отличался от принятого в большинстве стран мира и признавался союзниками достаточно примитивным (в особенности, если учесть силу динамического удара при полном разворачивании купола и строп в англо-американо-советских и германских моделях). Однако немецкая методика имела и ряд преимуществ, в том числе и при десантировании с малых высот. Неприятные ощущения при рывке в данном случае с лихвой компенсировались малым промежутком времени до полного наполнения купола воздухом, а следовательно, и возможностью совершать выброску с высот, значительно меньших, чем это могли позволить себе, например, британцы на своих «Хотсперах». В случаях, когда парашютист попадал под огонь с земли, беспомощно болтаясь под куполом, это приемущество было трудно переоценить. В германских ВДВ нормальной высотой выброски считался эшелон 110 - 120 метров, однако в условиях сильного противодействия сил ПВО (например, на Крите) десантников выбрасывали и с 75 метров. В этом случае купол эффективно тормозил падение парашютиста не более чем в 35 метрах от земли.

Главным же недостатком парашютов системы RZ была их подвесная система: наличие такого количества конструктивных изъянов трудно объяснить, учитывая традиционно высочайшее качество всех предметов немецкого военного снаряжения. Подвесная система была стандартной для всех стран и представляла собой классическую «ирвиновскую» схему - ранний вариант предусматривал наличие широкой круговой лямки, проходящей по бокам и под ягодицами и перекрещивающейся свободными концами за спиной в районе лопаток. Над точкой пересечения на каждый конец лямки пришивалось по одному D-образному кольцу для крепления карабинов парашютного ранца. Довоенные образцы ранцев отличались зафиксированной в вертикальном положении бухтой вытяжного фала (размещался на лицевой поверхности ранца с его правой стороны) с белым ярлычком-чекой, удерживающим мотки в бухте и закрепленным на левой боковой поверхности или левом крае лицевой стороны. Впереди имелись грудная и поясная перемычки с застежками, а внизу - два ножных обхвата.

Ранцы поздней модели отличались наличием широкого матерчатого хомута, интегрировавшего в себя концы круговой лямки. Вытяжной фал, как правило, сматывали в горизонтальной плоскости и укладывали в верхней части ранца, частично прикрывая его боковыми клапанами. Свободные концы подвесной системы от карабинов, застегнутых на боковых D-образных кольцах, пропускали вертикально вверх и прятали под клапаны ранца в его верхних углах. Эти доработки были вызваны частыми авариями, связанными с ненадежной конструкцией прежних парашютных укладок.

Половины узкой грудной перемычки застегивались с помощью затяжной пряжки; левый, более длинный конец, обматывали вокруг лямки, чтобы не болтался. Аналогично соединялась более широкая поясная перемычка. Концы ножных обхватов пристегивались карабинами к D-образным кольцам на круговой лямке.

В 1941 году разработали упрощенную модель подвесной системы. Вместо неудобных в обращении D-образных колец и карабинов на грудной и поясной перемычках, а также на ножных обхватах введена система массивных однозубых защелок, удерживавшихся в гнездах упругими пластинами-фиксаторами. Это позволяло быстрее освобождаться от лямок после приземления и все же время, затрачиваемое на всю операцию, оставалось по-прежнему значительным.

Основным отличием немецкой подвесной системы от американской, английской или советской стало то, что на RZ свободные концы подвесной системы проходили не за плечами, как у остальных систем, а по схеме, принятой в старом итальянском парашюте системы Сальваторе: все стропы сходились в одну точку, расположенную за спиной десантника повыше уровня плеч. Стропы соединялись с подвесной-системой только двумя фалами свободных концов, проходящими от их связки к D-образным кольцам на поясной перемычке.

Прямых последствий такого конструктивного решения было несколько, и все они по своей сути негативны. Во-первых, описанное выше «пикирование» десантника вниз головой после покидания самолета было не показателем бравады, а насущной необходимостью: если бы в момент раскрытия купола боец находился в горизонтальном положении, рывок в области поясницы был бы таким сильным, что мог переломить тело парашютиста в положение «голова к ногам» с очень болезненными ощущениями и серьезной опасностью травмы. Если же десантник в это время падал вниз «солдатиком», динамический рывок легко перевернул бы его вниз головой с неплохими шансами запутаться ногой в стропах или намотать их на себя.

Во-вторых, спускаясь к земле, парашютист не имел никакой возможности управлять куполом путем подтягивания свободных концов подвесной системы. В общепринятой до настоящего времени «ирвиновской» схеме подтягивание одной из четырех групп строп вызывает изменение обтекания соответствующей стороны купола потоком воздуха и понуждает парашют к совершению маневра. Так, например, сообщение системе вращения путем рывка одного из свободных концов придает устойчивость десантнику, попавшему в порыв ветра, а также позволяет осматривать район приземления. Разворот по ветру перед посадкой обеспечивает парашютисту ее дополнительное смягчение и значительно сокращает продолжительность возможного «дрейфа» по земле до того, как удастся погасить купол. Немецкие же парашютисты были начисто лишены возможности совершать любые маневры - покинув самолет, они становились покорной игрушкой ветров, не будучи в состоянии контролировать ни место приземления, ни его скорость, ни положение, в котором они при этом окажутся.

Отсутствие возможности управлять скоростью приземления особенно остро ощущается в момент посадки. Чтобы хоть как-то снизить уровень риска, парашютистов обучали приземлению в положении «наклон вперед»: в последние секунды перед касанием земли десантник мог попытаться развернуться по ветру, совершая руками и ногами судорожные «плывущие» движения. После этого он оказывался перед необходимостью совершить посадку с падением на бок и быстрым перекатом вперед. Этим, кстати, объясняется наличие в снаряжении немецких ВДВ массивных щитков-амортизаторов на коленях и локтях, совершенно неизвестных десантникам союзных армий. Несмотря на эти защитные «устройства», травмы и переломы при прыжках были очень распространенным явлением (скорость приземления солдата с парашютом RZ составляла 3,5 - 6,5 м/с даже в безветренную погоду).

Наконец, последним неприятным фактором, присущим немецкой подвесной системе, было отсутствие у десантника возможности быстро освободиться от ее лямок после приземления. Как рассказывалось выше, немецкая система соединялась четырьмя довольно неудобными защелками на карабинах, в то время как англичане с самого начала применяли замок «quick-release» (парашюты летчиков люфтваффе оснащались именно таким «центральным» замком, а вот на десантников немцы почему-то поскупились). Крайне затрудненным было и гашение купола после приземления - стропы заканчивались на довольно большом расстоянии от спины десантника и во многих случаях дотянуться до них руками было весьма сложно. При сильном ветре парашютиста за это время запросто могло втащить в водоем или ударить о какой-нибудь камень. По этой причине особым приемом в групповой подготовке немецких десантников стала отработка гашения купола товарища по оружию (на него с размаху бросались всем телом).

Самым парадоксальным является тот факт, что все эти труднообъяснимые недостатки соседствовали с наличием у летчиков ВВС парашютов совершенно нормальной конструкции. Известно, что немцы пытались решить эти проблемы: в середине 1943 года разработан парашют RZ 36 с треугольным куполом и улучшенными маневренными характеристиками, но в строевых частях ВДВ он так и не появился.

* * * ​

Как уже говорилось выше, кроме внутренних прокладок-амортизаторов, немецкие парашютисты на коленях носили специальные щитки (для их прочного крепления под коленями обеих штанин часто устраивались специальные петли).

Щитки делали из капка или толстой пористой резины с кожаным покрытием черного цвета и прошивали толстыми валиками. На ногах они фиксировались перекрещивающимися затяжными полосками эластичной тесьмы с пряжками на внешней стороне.

Для парашютистов был введен специальный образец стального шлема. За короткую историю существования ВДВ рейха сменилось несколько образцов шлемов.

Вначале в ВДВ использовались обычные армейские стальные шлемы М35 (испытывались также модифицированные, с улучшенными подшлемниками-амортизаторами старые каски M17 времен первой мировой войны). Поскольку большой вес этих образцов не удовлетворял командование ВВС, вскоре парашютисты получили облегченные образцы неглубоких шлемов с узкими полями. Варианты I и II отличались друг от друга устройством подбородных ремней и вентиляционных отверстий.

Использовавшийся в парашютном батальоне сухопутных войск вариант I представлял собой армейский шлем М35 с полностью срезанными полями (козырьком и назатыльником). Внешне его легко можно было отличить от авиационного аналога по наличию маленькой горизонтальной прорези над каждым виском - элементом крепления подшлемника.

Сухопутный образец окрашивался в цвет «фельдграу», вариант II, разработанный для ВВС, - в серо-голубой. На правой боковине каски по трафарету наносился трехцветный черно-бело-красный щиток, а слева - белое изображение орла («вермахтовский» - в черном щитке для армейцев, авиационный с «волнистыми» крыльями - для парашютистов люфтваффе). Застежка Y-образного подбородного ремешка снабжалась скользящей пряжкой. Все эти экспериментальные модели вместе со стандартными пехотными шлемами М35 ввиду нехватки новых образцов широко применялись еще в Норвежской кампании.

В 1938 году на вооружение принят стальной шлем М38 конструкции инженера Хайслера (Heissler) с почти полностью срезанными полями. Ремешок Y-об-разный; за уши отходили и крепились к затылочной части каски дополнительные фиксирующие ремни - такое крепление обеспечивало более плотную посадку шлема на голове во время прыжка с парашютом. Ремешок имел двуслойную конструкцию: внешний слой изготовлен из темно-коричневой толстой кожи, внутренний - из мягкой верблюжьей замши. При желании ремешки могли передвигаться вдоль бортов шлема.

Вместо армейского подшлемника, представлявшего собой кожаные перфорированные лепестки, стянутые по центру шнуром, впервые появился усиленный образец. На стальной каркас, который привинчивался к куполу шлема тремя полыми болтами (на височных и затылочной частях), одновременно служившими гайками вентиляторов, натягивался пробково-кожаный колпак с двенадцатью крупными отверстиями. Колпак сшивался из двух половин свиной или бараньей кожи.

Поздние образцы стальных шлемов стали штамповать из более толстого, чем в пехоте, металла (благо меньшие габариты каски оставляли резерв веса). Легированная углеродистая сталь бортов шлема с добавлением марганца и хрома имела толщину 1,15 мм и выдерживала давление 220 кг на квадратный миллиметр.

Шлем образца 1942 года имел не завальцованный, а отбортованный край. Ремешки стали делать толще и шире, а расположенная слева пряжка получила более надежный замок с крючком-фиксатором. Изменилась и конструкция подшлемника: вместо пробки в качестве амортизатора стали использовать губчатый каучук (семь каучуковых деталей различной толщины присоединялись к алюминиевому или чугунному кольцу, в свою очередь приштампо-ванному к внутренней поверхности шлема четырьмя болтами.

В начале войны шлемы окрашивали в серо-голубой цвет и украшали с правой стороны национальным трехцветным щитком, а с левой - изображением летящего орла ВВС (головой по ходу движения). Впоследствии демаскирующие эмблемы исчезли: уже в 1940 году в Норвегии парашютисты часто закрашивали яркий щиток (орел в этом случае мог оставаться на виду). В 1943 - 1944 годах окраска шлемов изменена на защитную, преимущественно песочно-желтую, серо- или оливково-зеленую (русской зимой или в условиях североафриканской жары шлемы часто окрашивались белилами; в первом случае для маскировки, во втором - для меньшего нагревания солнцем). Песочного цвета каски можно было встретить уже на Крите. На Средиземноморье применялась более сложная камуфляжная окраска: например, нанесенные пульверизатором пятна песочного или темно-серого цветов по базовому зеленому. В песочную с розоватым оттенком «африканскую» краску часто добавляли песок для предупреждения глянцевого блеска.

Встречались и неуставные варианты эмблем: так, в 1-м батальоне 1-го парашютного полка в Северной Африке и Италии на левой стороне шлема носили эмблему части - цветное изображение кометы, чья расцветка различалась по ротам. Например, в штабной роте комета была белой с васильковой окантовкой, а в 1-й - черной с белой. Впоследствии эта эмблема принята 4-й парашютной дивизией и наносилась на различное дивизионное имущество до самого конца войны.

М38 и его варианты применялись до конца и послужили образцом для создания британского аналога. Когда парашютисты были вынуждены переключиться на выполнение функций элитной пехоты, в их частях появилось большое количество общевойсковых предметов снаряжения, в том числе и обычные пехотные каски, значительно лучше обеспечивавшие баллистическую защиту головы.

В начале войны пистолетами-пулеметами была вооружена только четверть личного состава ВДВ (в основном унтср-офицсры и офицеры).

В парашютные части, как и в другие формирования специального назначения, в небольших количествах поставлялись пистолеты-пулеметы МР 40/11 (Geraet 3004), разработанные на основе стандартного, но снабженные двойными магазинами. Последние укладывали в вертикально закрепленные на поясе подсумки увеличенной вместимости.

Для всех военнослужащих парашютных частей обязательным являлось ношение пистолета Р 08 (для солдат и унтер-офицеров) либо Р 38 (для офицеров). Оружие носили поясе справа. Парабеллум носили в черной клиновидной кожаной кобуре с глубокой выштампованной крышкой, застегивающейся на косой ремешок с пряжкой. На переднем ребре кобуры имелся кармашек для запасного магазина. Офицерская кобура для Р 38 была сходной по дизайну, но была несколько меньшего размера и имела слегка измененную форму и устройство. Изготавливалась она из коричневой кожи.

Столь высокая насыщенность ВДВ пистолетами объяснялась тем, что при выполнении прыжка с парашютом по уставу каждый десантник имел при себе только пистолет и нож: все остальное стрелковое оружие, а также шанцевый инструмент, рации, перевязочные материалы, плащ-палатки, котелки, фляги и т. п. сбрасывались в гробообразных металлических контейнерах (Waffenhalter) на парашютах одновременно с десантом. Такая концепция основывалась на стремлении предотвратить неполное раскрытие купола из-за зацепки строп за торчащие предметы снаряжения, а также уменьшить общий вес десантника.

После приземления десантник должен был быстро разыскать первый попавшийся контейнер, раскрыть его и вооружиться винтовкой, автоматом или пулеметом. Поскольку контейнеры рассеивались на довольно большой площади, а их быстрое обнаружение было вопросом жизни и смерти, их поверхности окрашивались в белый цвет с широкой красной поперечной полосой. Кроме маркировки контейнеров общего назначения, применялась также специальная окраска: например, радиооборудование обозначалось темной «молнией» войск связи вдоль белого корпуса «ваффенхальтера». Медицинские грузы отличались изображением красного креста в белом круге (на всех гранях контейнера).

В 1941 году применялось три основных типа «ваффенхальтеров». Небольшие контейнеры использовались для погрузки тяжелых компактных грузов (например, боеприпасов), более крупные - для объемных, но легких (медицинский инвентарь). Учтя опыт Крита, немецкие ВВС приняли на вооружение десантников единый образец грузового контейнера, квадратного в сечении, с закругленными углами и несколькими ручками для переноски. Длина корпуса составляла 1,5 метра, длина боковой стороны - около 40 сантиметров. Пара небольших обрезиненных колес и Т-образная рукоятка на противоположном торце позволяли пользоваться контейнером в качестве тележки при разгрузке и транспортировке различного снаряжения в «Fall-Zone». Масса полностью снаряженного контейнера составляла примерно 105 килограммов, а для обеспечения вооружением и предметами экипировки стрелкового взвода численностью 43 человека требовалось 14 таких агрегатов. Сминаемый гофрированный металлический амортизатор цилиндрической формы устанавливался на нижней торцевой части корпуса, парашют прикреплялся к верхней. Обычно контейнеры доставлялись к цели внутри грузовых отсеков Ju 52, закрепленные в специальных козлах. Однако нередко их перевозили и на внешних подкрыльевых узлах подвески (на «Юнкерсах» и других типах самолетов, в том числе и Не 111).

Несовершенство этой системы доставки стало причиной гибели многих немецких десантников на Крите, где они приземлялись буквально на головы англичан и, не успев расхватать винтовки и автоматы, уничтожались в рукопашном бою.

По этой причине парашютисты часто пускались на разного рода ухищрения: так, из матерчатых противогазных сумок нередко шили чехол для пистолета-пулемета МР 40. Чехол застегивался в длину на «молнию», автомат укладывался в него со сложенным плечевым упором и отомкнутым магазином. Всю конструкцию засовывали за поясную лямку подвесной системы, подобно тому, как это делали американцы. Автомат без чехла могли подвешивать и на боку, закинув его лямку на шею «по-драгунски». Однако для немцев этот способ десантирования оказался весьма опасным: при мощном рывке, сопровождавшем открытие купола RZ 16, согнувшийся пополам десантник мог причинить себе серьезные травмы стволом оружия. По этой причине такие методы не прижились, хотя порочность концепции доставки стрелкового оружия в групповых контейнерах к 1941 году стала ясна всем строевым командирам ВДВ.

Официальных нормативов по десантированию с личным оружием, скорее всего, немцы так и не выработали: в этом случае резко повышался риск травмы при выполнении переката вперед в точке приземления. В 30-е годы в парашютной школе Стендаля пытались разработать методику прыжков с винтовкой, которую держали в вытянутых вперед и вверх руках. Остается неизвестным, был ли указанный способ рекомендован бойцам парашютных частей и применялся ли он в боевых операциях: риск нанести себе увечья или повредить оружие в этом случае оставался слишком велик.

Кроме пистолета, каждый десантник во время прыжка имел при себе специальный парашютный нож, предназначавшийся и для экипажей боевых самолетов (Flieger-Kappmesser или Fallschirmjaeger-Schwerkftmesser). Этот, оказавшийся очень удачным, нож создали в Золингене к началу 1936 года по техническому заданию командования ВДВ. Как прочие образцы подобного инвентаря, он предназначался для быстрого выпутывания из парашютных строп в аварийной ситуации.

Концепция ножа предусматривала возможность моментально раскрывать его одной рукой. При резком встряхивании руки вниз и освобождении рычага-стопора клинок выскакивал из рукояти под собственной тяжестью и становился на замок. Энергичное поднятие ножа вверх с повторным нажатием на рычаг позволяло убирать лезвие. Эта манипуляция оказывала на противника значительный визуально-психологический эффект, так как оружие напоминало пружинный нож.

Kappmesser имел простой массивный клинок с односторонней заточкой, помещенный в стальной каркас рукояти. Клинки всех ножей, поступавших в ВДВ и ВВС, были намагничены. На обухе клинка имелся вырез, фиксировавшийся зубом рычага-стопора. Последний поддерживался плоской пружиной, которая представляла собой самый слабый элемент конструкции: в ходе эксплуатации она часто подвергалась повреждениям либо ломалась. Накладки на рукояти, соединенные стальными перемычками, изготавливались из темного орехового дерева (в незначительных количествах встречались рукояти со щечками из бука). На торцевой части предусмотрено подвижное стремя для крепления страховочной стропы, а также откидывающееся шило, служившее для распутывания узлов. Уже после принятия ножа на вооружение выяснилось, что шило можно с успехом использовать в качестве щупа для поиска мин.

Общая длина раскрытого оружия составляла 27,8, длина клинка 10,7 сантиметров, толщина у обуха 4,2 мм. Масса составляла порядка 500 граммов.

В 1936 - 1945 годах оружие изготавливалось различными фирмами. Большинство сохранившихся экземпляров на пятке клинка имеют надписи «SMF - STOCKER COMPANIE (SOLINGEN MEALLFABRIK)», «PAUL WEYERSBER - SOLINGEN» или буквенно-цифровую шифровку «R. В. Nr ...» - сокращение от термина «Reichsbetriebes Nummer» (кодовое обозначение государственного завода). Кроме того, на обухе шила часто размещался штамп о приемке партии Управлением вооружений, как правило, в виде государственного орла, обычно с цифрой «5». Ножи разных выпусков сильно отличаются друг от друга способом отделки. Встречаются экземпляры с металлическими частями, оксидированными в синий цвет, никелированные, выполненные из нержавеющей стали либо (выпускавшиеся в конце войны) с корпусом из обычной стали, за исключением оксидированного клинка.

Бои на Крите показали, что общевойсковое стрелковое оружие, состоявшее на вооружении парашютистов, не всегда отвечает требованиям, предъявляемым спецификой использования в ВДВ. Описанная выше необходимость десантирования винтовок и пулеметов в групповых контейнерах делала взводы парашютистов на первых порах после приземления практически беззащитными. После Критской операции вооруженные пистолетами-пулеметами командиры рот, взводов и отделений, а также их заместители, несмотря на опасность травмы, стали прыгать с личным оружием.

Однако малая прицельная дальность МР 38/40 (всего около 100 метров) делала это оружие практически бесполезным в борьбе с противником, ведущим по приземляющимся парашютистам эффективный огонь из винтовок и пулеметов с дистанции, в несколько раз превышающей указанную.

В связи с отмеченной слабостью пистолетного патрона немецкие десантники потребовали разработать компактное оружие с большой прицельнрй дальностью. Управление вооружений сухопутных войск (Heereswaffenamt), ответственное за разработку стрелкового оружия, тем не менее отклонило заявку, сославшись на то, что ВДВ организационно подчинялись командованию люфтваффе. На это решение повлияли и завышенные тактико-технические требования, которые парашютисты предъявили к создаваемому образцу (тем более, что в это же время ВВС проигнорировали проводимые армией работы по созданию автоматической винтовки под облегченный патрон, более перспективной, чем оружие, заказанное десантниками): этот образец должен был стать универсальным, способным заменить и пистолеты-пулеметы, и в некоторой степени единые пулеметы MG 34/42. С одной стороны, новое оружие должно было сохранить прицельную дальность и точность стрельбы, характерные для самозарядных и магазинных винтовок, с другой - обеспечить скорострельность автоматического оружия. Кроме всего прочего, ею габариты и вес не могли превосходить подобные характеристики у уже имеющегося стрелкового оружия и должны были обеспечить скорость приземления, не превышающую приемлемой цифры. Одновременно велась разработка новых парашютов, обеспечивающих возможность десантирования солдата с личным оружием.

Новое оружие должно было вести огонь одиночными выстрелами при закрытом затворе и очередями - при открытом, дабы избежать самопроизвольного воспламенения порохового заряда в патроне при чрезмерном нагревании конструкции. Винтовку предписывалось сконструировать под стандартный патрон карабина Mauser 7,92x57, который подавался бы из коробчатых магазинов емкостью 10 - 20 патронов. В задание была включена возможность установки оптического прицела, штыка, а на место пламегасителя - насадки для стрельбы винтовочными гранатами либо прибора бесшумной стрельбы. Длина винтовки не должна была превышать 1000 мм, а масса без магазина с патронами - 4 кг. Живучесть ствола рассчитывалась не менее чем на 2000 выстрелов, но в целом в конструкции оружия должны были максимально использоваться металлические сплавы (без использования высококачественной стали), а также упрощенные технологии производства.

Отсутствие интереса со стороны Управления вооружений привело к тому, что работы по созданию нового оружия стало курировать одно из подразделений Министерства авиации - Dienststelle GLG-6 Abt. Bordwaffe. В процессе поисков перспективного разработчика авиаторы разослали проекты тактико-технического задания во все немецкие КБ. Ответ пришел из фирм «Groessfuss», «Gustloff Werke», «Krieghoff», «Mauser Werke», а также «Rheinmetall», но после рассмотрения предложенных проектов к участию в конкурсе допустили только три последние компании. «Маузер» предложил вариант авиационного пулемета MG 81, который в принципе отвечал всем требованиям парашютистов, за исключением массы, составлявшей 6,5 кг. Две другие фирмы к весне 1942 года представили проекты совершенно нового оружия. Победителем стал проект, разработанный известным инженером, создателем знаменитого пулемета MG 34 Луизом Штанге (Stange) из конструкторского бюро компании «Рейнметалл» в тюрингском городке Земмерда.

Таким образом, в 1942 году десантники получили очень оригинальное по тем временам оружие, получившее название автоматической винтовки FG 42 (Fallschirmgewehr - винтовка парашютиста образца 1942 года). Фактически этот образец, снабженный складными сошками и стрелявший мощным винтовочным патроном, был очень близок к ручным пулеметам.

В июне 1942 года ВВС закончили продолжавшиеся с апреля испытания опытных образцов винтовки, а также работы по подготовке ее серийного выпуска. Новое оружие было передано и в Управление вооружений, которое еще в течение нескольких месяцев продолжало его испытания на Куммерсдорфском полигоне. С целью выявления и устранения недоработок конструкции винтовки подвергли таким интенсивным тестам, что в конце концов они оказались практически полностью разрушены. До конца

1943 года серийный выпуск винтовок в полном смысле этого слова так и не смогли наладить: выпускались только небольшие опытные серии, направлявшиеся для войсковых испытаний в части ВДВ. Таким образом, на вооружение «зеленых дьяволов» попали три партии всех трех версий винтовки, из которых лишь последняя была признана годной к крупномасштабному принятию на вооружение (интересно, что на большинстве фронтовых фотографий встречаются главным образом винтовки I серии, что дает большинству авторов основания утверждать, что это и есть основной поздний вариант оружия).

Использование мощного винтовочного патрона при относительно легкой конструкции и длине ствола привело к тому, что винтовки I серии отличались сильной и неприятной отдачей, мощной вспышкой значительно превосходившим привычный звуком выстрела. Первая из перечисленных особенностей делала практически невозможной ведение огня длинными очередями. Тесты показали, что не вполне удачной оказалась и конструкция пистолетной рукоятки, которая была необычно сильно скошена назад. По замыслу конструктора, такой профиль рукояти управления огнем должен был обеспечивать десантнику ведение огня вниз во время спуска с парашютом. Однако практические испытания показали, что уже первые очереди вызывают круговое вращение десантника в воздухе, что (в сочетании с невозможностью одновременного ведения огня и управления парашютом) могло иметь небезопасные последствия. Кроме того, большой угол наклона рукояти не обеспечивал устойчивого удержания оружия при ведении огня в нормальных условиях.

Вторая модель имела пистолетную рукоятку более классической конструкции, в форме, напоминающей рукояти револьверов. Изменениям подвергся также плечевой упор, ранее выполнявшийся в виде выштамповки из тонкой стальной жести. При низких температурах прижатие к нему щеки грозило ее обморожением, из-за чего солдат не мог эффективно использовать приклад при прицеливании. В новом варианте металлический приклад заменили деревянным. Для получения более высоких эксплуатационных характеристик предохранитель от случайного выстрела и переводчик огня были разделены. Изначально над пистолетной рукояткой размещался флажок, вращавшийся на 180 градусов и занимавший три фиксированных положения: F (постановка на предохранитель), D (автоматический огонь) и Е (одиночный огонь). После внесенных в конструкцию изменений с левой стороны ствольной коробки стали устанавливаться два флажка. Больший по размеру служил в качестве переводчика огня (флажок в переднем положении соответствует литере Е, обращенный назад - D). Сразу же за переводчиком огня был размещен несколько меньший флажок предохранителя, занимавший нижнее (литера F, оружие готово к стрельбе) и верхнее (S, запирается спусковой рычаг) положение. Буквы S и F обозначены в затылке спусковой коробки.

Во второй модели была изменена и конструкция пламегасителя, что уменьшило до приемлемой степени звук и пламя выстрела, но существенно не повлияло на снижение отдачи. Лишь в третьей и последней модели оружия отдача была уменьшена благодаря удлинению возвратной пружины; этого удалось достичь ценой некоторого увеличения длины ствола. Кроме того, конструкторы увеличили массу затвора и его ход: благодари этому темп стрельбы упал с 900 до 600 - 700 в/мин. Оба этих усовершенствования вызвали рост общей массы и длины оружия, однако эта цена оказалась вполне приемлемой, особенно если принять во внимание отмечавшееся ранее не лучшее поведение винтовки при стрельбе очередями.

Прочие изменения носили характер второстепенных. Так, узел крепления выштампованной из металла двуногой сошки, ранее размещавшийся перед законцовкой деревянного цевья, перенесли в район дульного среза, в связи с чем в третьей модели они складывались под стволом не вперед, а назад. Окно экстракции, предусмотренное с правой стороны ствольной коробки, стало снабжаться крышкой, предохраняющей внутренние механизмы винтовки от загрязнения; кроме того, был предусмотрен особый выступ, направлявший выброс гильз вперед, от стрелка. Крышкой была снабжена и горловина для примыкания магазина, изменения также внесли в форму рукоятки заряжания. Наконец, Луиз Штанге разработал вариант винтовки с ленточным питанием, но последний остался в единственном образце.

В конце 1942 года последний вариант FG 42 был признан доведенным и пригодным к принятию на вооружение. Во время проведенных сравнительных испытаний с карабином Mauser 98k, самозарядной винтовкой G 41 и автоматом МР 43 новое оружие показало большую точность при ведении огня одиночными выстрелами (точная стрельба длинными очередями винтовочными патронами из оружия массой менее 5 кг была совершенно невозможна, даже с учетом наличия сошки) и произвело в целом неплохое впечатление, хотя отдача по-прежнему оставалась чрезмерной, а масса приближалась к предельно допустимой. Несмотря на свое обозначение, FG 42 была запущена в серийное производство только зимой 1943/1944 годов, и то после личного вмешательства рейхсмаршала Геринга и самого Гитлера. Форсируя развертывание выпуска винтовки для нужд ВДВ, Геринг даже апеллировал к широко известной неприязни фюрера по отношению к программе обеспечения армии стрелковым оружием под промежуточный патрон.

Первый заказ люфтваффе на производство 100 000 единиц FG 42 оказался абсолютно нереальным: заводы «Рейнметалл» в это время не были готовы даже приступить к серийному производству винтовки, из-за чего на изготовление партии из 5000 «фалльширмгеверов» подрядилась фирма «Heinrich Krieghoff» из саксонского города Зуль, причем производитель особо обязался использовать максимально дешевые материалы и технологии. В настоящее время отсутствуют какие-либо достоверные данные о количестве FG 42, выпущенных во время второй мировой войны. Некоторые источники свидетельствуют, что их общее количество не достигло и 1500 единиц, по другим данным, выпуск винтовок прекратился на 7000 экземплярах в связи с приближающимся концом войны либо после ряда неудачных попыток улучшить не вполне надежные механизмы затвора, которые в полевых условиях часто выходили из строя.

FG 42 так никогда и не стал основным индивидуальным оружием солдат, даже в значительно разросшихся к концу боевых действий воздушно-десантных войсках. Тем не менее винтовки спорадически использовались в частях «зеленых дьяволов», в частности, во время операции по освобождению Муссолини и сражений в Италии, Нормандии и самой Германии.

Винтовки первой модели имели следующие ТТХ: длина без штыка 940 мм; длина ствола 502 мм; вес без магазина 4,15 кг (вес магазина с патронами - около 0,8 кг); темп стрельбы 900 в/мин; начальная скорость пули 685 - 720 м/с. Характеристики третьей модели: общая длина и длина ствола 975 и 500 мм соответственно; вес без магазина 4,98 кг; темп стрельбы 600 в/мин.

FG 42 состоит из следующих основных частей и механизмов: ствола с газовой каморой и пламегасителем, ствольной коробки, приклада, сошки, штыка, затворной рамы с затвором и двумя пружинами (боевой и возвратной), спускового и ударного механизмов и прицельного приспособления.

Винтовка работает на принципе отвода пороховых газов через поперечное отверстие в нижней стенке ствола (примерно на половине его длины). Под стволом находится газовая камора, в которой движется поршень, объединенный с толкателем, приводящим в движение механизмы затвора. Конструкция толкателя и затвора заимствована у известного американского ручного пулемета Lewis. На верхней поверхности толкателя (тыльная часть газового поршня) смонтирована боевая личинка затвора, в которую погружен ударник. Затвор с двумя симметричными боевыми упорами в передней части наложен на затворную раму, проходящую через криволинейный паз в его остове. Во время движения рамы вперед назад взаимодействие этого паза со скошенными плоскостями на ее стойке вызывает поворот затвора вокруг продольной оси и запирание либо отпирание им ствола.

Спусковой механизм смонтирован в спусковой коробке, которая имеет рукоятку управления огнем с бакелитовыми щечками.

Ударный механизм ударникового типа. Как уже говорилось выше, FG 42 вела одиночный огонь при закрытом затворе, а автоматический - при открытом. Такой вариант конструкции автоматического оружия встречается крайне редко: кроме немецкой винтовки, он использован в американском ручном пулемете Johnson M1941 и в современных испанских винтовках семейства СЕТМЕ.

В конструкции FG 42 этот эффект достигался благодаря двум отверстиям в штоке газового поршня, в одно из которых, в зависимости от положения переводчика огня, входил соединенный со спусковым рычагом стержень разобщителя, задерживая механизм затвора в заднем положении (при ведении автоматического огня) либо оставляя при каждом выстреле затвор в переднем, запертом, положении (огонь одиночными выстрелами). В последнем случае возвратная пружина растягивалась на всю длину, а так как система не имела курка, который освобождался бы спусковым рычагом и приводил в движение ударник, в конструкции пришлось предусмотреть наличие боевой пружины, действующей после нажатия на спуск. Головка разобщителя, взаимодействуя со скосом затворной рамы, может поворачиваться вправо и влево, вследствие чего происходит срыв разобщителя со спускового крючка.

Ударник соединен со стойкой затворной рамы и разбивает капсюль за счет энергии обеих пружин (возвратной при открытом затворе и боевой - при закрытом). Спусковой механизм позволяет вести одиночный и автоматический огонь. Он состоит из спускового крючка, спускового рычага с разобщителем, пружины спускрвого рычага с направляющим стержнем, вкладыша спускового рычага и переводчика огня.

Как уже упоминалось выше, переводчик огня - флажкового типа, с фиксатором флажка. При повороте флажка переводчика вперед (к букве «Е») разобщитель со спусковым рычагом поворачивается на вкладыше вправо, что обеспечивает одиночный огонь. При повороте флажка назад (к букве «D») разобщитель поворачивается влево, обеспечивая большее зацепление со спусковым крючком, что и позволяет вести автоматический огонь.

Газовая камера закрытого типа, расположена на середине ствола и снабжена на конце регулятором с четырьмя отверстиями разных диаметров. Каждому отверстию соответствует выемка на головке регулятора. Перестановка регулятора для увеличения или уменьшения количества отводимых пороховых газов производится его поворотом с помощью отвертки до совмещения какой-либо выемки на головке регулятора с выемкой на газовой каморе. Это приспособление было введено для предупреждения задержек при различной степени загрязнении внутренних механизмов винтовки. От соприкосновения с горячим стволом и газовой каморой руки стрелка предохраняло деревянное ложе, наложенное на корпус оружия от скобы спускового крючка до переднего конца газовой каморы. В вырезе с его правой стороны двигалась рукоятка заряжания.

Питание патронами при стрельбе производится из коробчатого приставного магазина, в котором 20 патронов располагаются в два ряда в шахматном порядке. Магазин примыкается горизонтально слева. Поскольку газовый механизм был смонтирован в нижней части затворной коробки, а конструкция винтовки предусматривала возможность установки оптического прицела, гнездо магазина не могло быть размещено в нижней или верхней части оружия. Немцам пришлось выбрать способ бокового примыкания магазина на высоте верхнего среза пистолетней рукоятки. Кстати, FG 42 с определенной натяжкой можно считать предтечей современного оружия, выполненного по схеме «булл-пап», то есть с магазином, размещенным за рукояткой управления огнем и спусковым механизмом. Кроме того, как и у винтовок «булл-пап», в конструкции FG 42 едва ли не впервые в мировой практике ствол, затвор и приклад находятся на одной оси, что существенно снижает отдачу, но требует установки высокорасположенных прицельных приспособлений (высоко расположенные на стволе и крышке затворной коробки мушка и прицел для большей компактности сделаны откидными). Прицел диоптрический, поворотного типа. Прицельная дальность - 1200 метров.

Чрезмерную силу отдачи частично компенсировали размещенный в затыльнике приклада амортизатор и смонтированное у дульного среза приспособление, снабженное 10 тонкими внешними ребрами. Последнее выполняло функции пламегасителя, частично - глушителя, а также дульного тормоза (компенсатора).

Винтовка снабжена штыком совершенно нетрадиционного для немецкого стрелкового оружия образца. Игольчатый четырехгранный штык, напоминавший применявшийся в конструкции французской винтовки MAS 36, мог устанавливаться в двух положениях: походном и боевом. В первом случае он покоился в особом подствольном гнезде, скрытом под сложенной сошкой, и был обращен острием в сторону, противоположную дульному срезу. В случае нужды его надлежало вынуть и закрепить в обратном положении. На FG 42 также применялся оптический прицел ZF 42 и редко применявшаяся насадка для стрельбы винтовочными гранатами (снабжалась собственным прицелом).

В течение лета 1938 года полк достиг пика подготовки. Он во много раз превосходил остальную пехоту, что усилило среди служивших в нем чувство долга и личной ответственности. Мы полностью сознавали, что сделали все от нас зависящее для формирования авиадесантных частей.
Нас учили высаживаться на аэродромы, на свекольные поля, на луга, всегда в расположении условного противника, обычно представленного настоящими солдатами.
Так мы приучали наших людей отражать атаку с самого момента приземления; всегда предусматривались наиболее неблагоприятные условия, часто на месте посадки устанавливались учебные мины, чтобы приучить солдат к такой возможности.
Мы многократно совершали групповые прыжки с парашютом, целью которых было приземлиться на относительно небольшом участке и сразу же атаковать неприятеля.
Мы, в случае мобилизации, должны были вобрать в себя лучших бойцов из предыдущих призывов. Так и произошло, когда нас отправили в Силезию, откуда должен был начаться поход в Чехословакию.

Линия чешских укреплений была построена по образцу линии Мажино. Мощные и надежные подземные сооружения занимали важнейшие в тактическом отношении позиции и чередовались с ДОТами.
Эти ДОТы были поставлены так, что могли продолжать вести бой, оказавшись в изоляции, если бы нам удалось осуществить прорывы слева и справа от них.
Большим недостатком этих мощных фортификационных сооружений, частично вырубленных в скалах, было малое количество артиллерийских и пулеметных башен, а также слабая связь с господствующими высотами, поскольку именно эти элементы обеспечивают устойчивость обороны.
Имеющиеся башни были установлены так, что могли вести огонь по фронту, по флангам и даже в тыл. Основным недостатком этой фортификационной системы, как и линии Мажино, являлась ее малая глубина - укрепления были выстроены лишь в одну линию.
Для меня большой интерес представляли полные ненависти надписи, обнаруженные на стенах ДОТов. Они с поразительной ясностью раскрывали всю степень отчаяния чехословацкой армии, которая без малейшего сопротивления оставила позиции, считавшиеся практически неприступными.
Я впервые четко осознал, жертвой какого внутреннего конфликта может стать армия, превратившаяся, помимо своей воли, в орудие политики, прекращения которой она желала. Оставлявшая Судетскую область чехословацкая армия была внутренне сломлена политикой своего собственного правительства.

Польша.

Промежуток времени между чехословацкими событиями и вторжением в Польшу был проведен с пользой. Мы совершенствовали свою подготовку, стараясь сохранить свои подразделения в прекрасном состоянии.
Другие полки 22-й дивизии тоже начали тренировки по высадке с самолетов. Само собой разумеется, мы часто отправляли своих солдат в увольнительные, чтобы дать им возможность расслабиться.
Ход боевых операций в Польше, казалось, не давал никаких случаев для использования авиадесантных частей, и наш полк уже думал, что ему не доведется принять участие в Польской кампании, как вдруг, утром 12 сентября, мы получили приказ выступать.
Была поставлена задача: транспортные самолеты собираются на высоте 300 метров над слоем облаков, в трех километрах западнее аэродрома. Отправка подразделений заняла довольно много времени, поскольку я лично отдавал приказы каждому самолету, увозившему наши группы.
Сначала мы летели в направлении Позена (Познани), затем повернули на юго-восток, к Лодзи. На фронте сложилась кризисная ситуация, и мы должны были заткнуть брешь, помешать прорыву поляков из окружения в направлении Лодзи и успокоить возбужденное население.
Без малейших помех со стороны противника мы приземлились за нашими позициями, на сжатом поле, уже удерживаемом германскими войсками, и, после короткой подготовки, заняли позиции между баварской и саксонской дивизиями, перед которыми стояла задача форсирования небольшой речки Бзура.

Задание было выполнено. Речь шла не о крупной операции; рассказывая об этих боях, я пытаюсь лишь подчеркнуть уровень подготовки и замечательный боевой дух наших людей.
Мне пришлось отдать капитану моего батальона четкий приказ остановить, при необходимости даже силой, тормозить неудержимый порыв наших людей, которые, не заботясь о поддержке слева и справа, забыв об осторожности, атаковали без приказа и сделали много больше, чем от них требовали поставленные задачи.
Чтобы сдержать на будущее подобный пыл, я после боя сделал длинный и обстоятельный доклад по данной теме. И тем не менее полк получил боевое крещение; приобретенная в мирное время подготовка показала свою эффективность. Мы понесли незначительные потери и одержали большую тактическую победу.

Голландия.

Накануне начала наступления у меня состоялся с командиром батальона одного парашютно-десантного полка разговор, который я хотел бы привести здесь, поскольку он очень ярко характеризует душевный настрой большинства молодых офицеров.

Обговорив последние технические детали совместной операции, я задал ему такой вопрос: "Ну что, дружище, вы с радостью идете на это?"

Он: "Да, я делаю это по глубокому убеждению".

Я: "А вас не смущает, что нашей целью является маленькая нейтральная страна?"

Он: "Что вы хотите? Она занимает важное для безопасности нашей родины положение".

Я: "Мой юный друг, как я завидую вашей вере, которую хотел бы с вами разделить".

Он снова попытался убедить меня, но я хлопнул его по плечу и, хоть и с тяжестью на сердце, но с улыбкой, сказал: "Остановимся сегодня на этом, приятель, а завтра свидимся в Ваалхавене".
Так и вышло.

Аэропорт Ваалхавен являл нам зрелище жуткого разрушения. Голландский командир, отвечавший за резервы для контратаки, принял неудачное решение: чтобы укрыть свой батальон от непогоды, он разместил его весь в ангарах.
При атаке с воздуха батальон понес такие потери, что оказался не в состоянии выполнить возложенную на него задачу. Вместе с остальными войсками он смог вступить в бой только на подступах к городу.

В сильной спешке, ведя тяжелые бои и неся большие потери, мы сумели соединиться с нашими товарищами из 11-й роты Шрадера, которая как раз в это время высадилась с гидросамолетов, и вместе с ней проложили себе путь в направлении северного плацдарма.

В ходе коротких разведрейдов имели место небольшие перестрелки, затем начался настоящий бой, и мы ощутили на себе ответ храброго и решительного противника.
Следующие часы были отмечены крайним напряжением, требовавшим стальных нервов. Нас обстреливали голландские канонерки. Бронеавтомобили, явно имевшие приказ подорвать мост, попытались выйти к нему с севера. Пехотные части и отряды морской пехоты соединились, чтобы защитить священную землю родины ("det helige Vaderland").

Другие наши батальоны, которые тем временем приземлились на аэродроме Ваалхавен, атакованном между тем британской авиацией, оказали нам помощь. Они вышли в назначенный им оперативный сектор шириной 13 километров и глубиной 25 километров с окружностью около 80 километров.
Сосредоточение сил, связь, глубокая оборона - прежде эти факторы имели ценность. Теперь же мы держали оборону мелкими рассредоточенными группами, каждой из которых достался участок фронта, для удержания которого в обычных условиях требовалось не менее полка.

Мы, находившиеся впереди, возле передовых позиций противника, были счастливы, когда наконец услышали выстрелы двух пехотных орудий и батареи горной артиллерии, предоставленных в наше распоряжение. Как только позволили погода и общая ситуация, прибыли группы германской авиации.

Так развивался наш бой в неприятельском тылу, когда ко мне поступило сообщение, не предвещавшее ничего хорошего. В нем говорилось о том, что высадка в "Крепость Голландия" севернее Роттердама прошла с меньшим успехом, и нам не следует ждать оттуда никакой помощи.

При этом нам приходилось признать, что с каждым часом голландское командование все яснее осознавало ценность моста, открывавшего путь нашим танковым частям, готовым к атаке, и мы могли быть уверены, что оно использует все имеющиеся в его распоряжении силы для защиты входа в крепость.
Мой штаб был выведен из строя, мой юный адъютант, очень толковый молодой человек, смертельно ранен; парализованный, он лежал в одном голландском госпитале, и, когда через несколько дней этот чудесный юноша умирал, он в предсмертном бреду в последний раз приподнялся со словами: "Задание выполнено!"

В результате переговоров, приведших к капитуляции, была достигнута договоренность о том, что голландские войска в 3 часа по местному времени оставят занимаемые ими позиции и начнут сдавать оружие.
Нам пришлось назначить более раннее время, поскольку мы опасались, что не сможем достичь своей цели - штаба противника - до наступления темноты, к тому же мы ожидали трудностей при передвижении по охваченному огнем городу.

Наши войска со всей возможной быстротой построились в колонну. Один молодой парашютист взял флаг, который его товарищи развернули на крыше самого высокого дома в качестве опознавательного знака для германских самолетов.
Словно во сне, он двинулся вперед, а за ним бойцы, удерживавшие передовой плацдарм.

Многих недоставало; одежда живых была грязной и разорванной; некоторые были без оружия или имели одни лишь гранаты, засунутые в карманы.
В таком виде, около 19 часов, мы вступили в горящий город. Навстречу нашим подразделениям двигались группы вооруженных голландских солдат, направлявшиеся на назначенные им пункты сбора. Мы промаршировали перед штабом, где генерал Штудент, командир 7-й воздушно-десантной дивизии, передал мне пост коменданта города Роттердам.

В это время усиленный моторизованный полк СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" получил приказ выдвинуться в северные окрестности Роттердама и быть готовым к штурму "Крепости Голландия".

В 20 часов танки 9-й танковой дивизии, в составе которой здесь действовал полк "Лейбштандарт", пошли вперед по горящим улицам. Эсэсовцы (и остальные) не знали настоящего положения и того, что уже подписана капитуляция; увидев группу вооруженных голландцев, они решили, что должны подавить этот воображаемый очаг сопротивления, и открыли по ним огонь из пулеметов и башенных орудий.

Когда, удивленный, я выглянул в окно штаб-квартиры, генерал Штудент, стоявший рядом со мной, вдруг рухнул, получив пулю в голову, и, падая, увлек меня за собой, а немецкие и голландские офицеры вместе искали укрытие.

У генерала было сильное кровотечение, и, когда несколько минут спустя я выбежал к моим солдатам, остававшимся внизу, на площади, я сам был весь в крови.

Перед штабом собрались сотни голландцев, ожидавших команды начать сдачу оружия. Я проскользнул сзади через их ряды и с ужасом увидел, что мои люди готовы открыть по ним огонь из пулеметов, поскольку в возникшей неразберихе решили, что подверглись атаке противника.
Я бросился вперед с поднятой рукой, крича им, чтобы они опустили оружие. Моя залитая кровью форма еще больше усилила их возбуждение, поскольку они решили, что я ранен.

В этот драматический момент передо мной возник голландский адмирал. Я попросил его встать справа от голландских солдат, на что он мне ответил, что не совершил ничего, заслуживающего расстрела.
Только в этот момент я осознал страшную серьезность положения и его возможные последствия. Случайно мой взгляд упал на угол здания церкви. Повинуясь внезапно сработавшей интуиции, я велел голландцам идти туда спокойным шагом и укрыться в ней. Когда последний солдат вошел в церковь, я почувствовал огромное облегчение, словно с души у меня свалился тяжелый камень.

Обращая взор в прошлое, я часто благословляю случай, приведший меня в нужный момент в нужное место. Если бы я был ранен или если бы задержался на несколько минут, началась бы стрельба.
Части солдат удалось бы бежать, но голландцы имели бы полное право утверждать, что соглашение об их капитуляции нарушено нами. Сопротивление возобновилось бы, подобно тому как огонь вновь вспыхивает на очаге пожара, который сочли потушенным, а поскольку мы удерживали город весьма ограниченными силами, борьбу за Роттердам пришлось бы начинать снова.

Все это может служить примером того, как срываются тщательно разработанные планы, многие обстоятельства могут радикально измениться из-за ошибок отдельных лиц, и напрасно искать персонально ответственных за них.

Бельгия.

В период оккупации Бельгии, последовавший далее, наш полк использовался в различных воздушно-десантных операциях, которые мы осуществляли без ущерба для бельгийского сельского хозяйства в районе севернее города Антверпен. Нам часто выпадала возможность съездить в Роттердам на могилы наших солдат, похороненных рядом с солдатами голландской армии.

В то время я был назначен командиром полка, и мне посчастливилось сохранить под своим началом моих солдат. В должности командира батальона меня заменил призванный из резерва офицер, бывший на десять лет старше меня; я со спокойной душой вручил в его руки это подразделение, которым так дорожил, и никогда об этом не жалел, а мое доверие не было обмануто.

Полковник, занимавший должность командира полка до меня, пользовался высочайшим уважением и в качестве награды за свою службу получил под свое начало егерскую дивизию." - из воспоминаний командира III батальона 16-го пехотного полка в 1939-40 г, Дитриха фон Хольтица.

На Восточном фронте немецкие ВДВ использовались для укрепления слабых участков фронта. Как и для большинства погибших солдат вермахта, СССР стал могилой и для военной элиты Третьего рейха.
Так, в октябре 43-го вся 1-я воздушно-десантная дивизия - 6 000 солдат с оружием, техникой и снаряжением - на 75 железнодорожных составах была передислоцирована в Россию. 1.06.1944 г. остатки некогда грозного соединения вместе с полученным уже на фронте пополнением вернулись обратно в рейх на 2 составах.

В ходе войны мобильные специальные силы вермахта выросли до 50 тысяч бойцов, объединённых в 2 корпуса и 5 дивизий ВДВ. Чем труднее немцам становилось воевать, тем больше десантников сражалось в качестве пехоты. Например, знаменитый 6-й пдп (3 500 штыков) воевал в Нормандии без тяжёлого вооружения и транспортных средств.
Потери росли, учебные батальоны и парашютные школы не поставляли достаточно смены, курс подготовки сокращался, в армию призывались всё более молодые рекруты.
Для пополнения боевых частей прочёсывались штабы, управления, вспомогательные службы.

Немолодые солдаты, державшие в руках только винтовку, ставились перед выбором: в парашютисты или в одну из полевых дивизий. 16-летние мальчишки получали доппаёк - пол-литра молока в день, потому что они ещё росли; большинство не имело никакой парашютной подготовки, целые полки только по названию были десантными.
С лета 1944 года рота десантников в 30 штыков считалась полностью боеспособной, а в полках зачастую не набиралось и 200 бойцов. Войска утрачивали качество элиты, в их составе было лишь немного старослужащих, собственно "зелёных дьяволов", основную же массу теперь составляли фанатики из гитлерюгенда.

Но даже в 1945 году они сражались, не щадя себя, идя на самопожертвование. Была попытка использовать это психическое состояние (камикадзе) для массированного штурма американских баз ВВС в северной Италии, откуда шли ковровые бомбардировки рейха (операция "Улей"), но времени на это уже не было.

Десантные части стали с боем прорываться на запад, в американский плен. Корпусу "Герман Геринг", элите из элит, своего рода войскам СС люфтваффе, это не удалось. Под Дрезденом он был окружён и сдался русским.

Фильм "Зеленые дьяволы" Монте-Кассино.

Основан на реальной истории эвакуации культурных ценностей аббатства "Монте-Кассино" подполковником дивизии "Герман Геринг" Юлиусом Шлегелем в октябре 1943 года. В первых кадрах показан отдых и тренировки немецких парашютистов в Авиньоне, но пребывание в этом раю оказывается недолговечным: подразделение переводят под Монте-Кассино.

В древнем монастыре хранятся шедевры мировой культуры - картины Рубенса, Леонардо да Винчи, Тициана и Рафаэля, древние манускрипты эпохи Римской империи и другие ценности. Немецкое командование, желая уберечь Монте-Кассино от разрушения, приказывает парашютистам занять линию обороны ниже монастырских стен и заодно во спасение вывезти шедевры в Ватикан.

Итальянские партизаны, подозревая немцев в грабеже достояния республики, организуют нападение на колонну... В фильме искусно вмонтированы эпизоды военной немецкой хроники; добротно и детально показаны будни войны с ее каждодневными трагедиями и маленькими радостями жизни.

Как например, эпизод с конфискованным к рождественскому столу поросенком, которого наши герои уложили на носилки, укрыли плащ-палаткой и пронесли под видом погибшего камерада мимо генерала. Растроганный генерал было отдал честь, но вдруг увидел поросячий хвостик...

История ВДВ. Германия.

Изучая историю элитных частей стран Европы, невольно замечаешь, что одними из первых вооруженных сил (если не считать СССР), где были созданы воздушно-десантные соединения, были вооруженные силы фашисткой Германии.

Появление и формирование ВДВ Германии

Заложенные в воздушно-десантных войсках возможности как нельзя лучше подходили для концепции блицкрига: проведение молниеносных глубоких наступательных операций с прорывом в глубину расположения противника мощных танковых клиньев. Прокладывать для них дорогу в соответствии с этой доктриной и были призваны воздушно-десантные войска. В их задачу входило быстрое овладение стратегическими объектами - мостами, по которым должны пройти колонны танков и мотопехоты, укрепленными районами, узлами связи и т.д.

Первое подразделение воздушно-десантных сил Германии возникло 26 апреля 1936 года, когда в городке Стендаль была создана парашютная школа. Выпускники ее стали основой для 1-го парашютно-десантного батальона Люфтваффе. В вермахте в тот же период была сформирована парашютно-десантная рота, которая с ноября 1938 года стала 2 парашютно-десантным батальоном, перейдя также в подчинение Люфтваффе. К 1939 году батальоны были развернуты в полки и сведены в 7 воздушно-десантную дивизию. Однако в то время немецкая военная мысль еще не определилась до конца с концепцией применения парашютистов. Штабисты Люфтваффе хотели их использовать для захвата аэродромов противника в начале войны, а также для диверсий. Армейское командование полагало, что ВДВ надо использовать и как обычную пехоту. С этой целью их надо высаживать в тылу врага крупными соединениями для атаки вражеских укреплений с тыла. В целом возобладали обе точки зрения, что и послужило причиной для двухсторонней подготовки.

Парашютисты Германии проходили серьёзную и достаточно разностороннюю подготовку. Только после совершения шести прыжков десантнику выдавался нагрудный знак, символизирующий принадлежность к элите германской армии - парашютно-десантным подразделениям.

Значок парашютиста, введенный с ноября 1936 г.

Общеспортивная и военная подготовка тоже носили чрезвычайно жесткий характер. На первых порах и солдаты и офицеры готовились вместе, по идентичным нормативам, а впоследствии занятия для офицеров значительно усложнились. Большое внимание уделялось выработке инициативы у личного рядового состава, так как не исключался полный выход из строя в бою всех офицеров и унтер-офицеров. В этих условиях рядовой должен был активно действовать по собственному усмотрению.

Тяжелая физическая и стрелковая подготовка, несовершенство парашютной системы, многочисленные травмы при посадке и даже случаи смерти, в результате нераскрытия парашюта, способствовали созданию неофициальных отношений между офицерами и солдатами, особой атмосферы принадлежности к специальным частям и укреплению морали вообще.

Средства десантирования.

Hемецкие десантники прыгали с парашютами RZ 1, весьма простыми по своей конструкции. В начале 1940 года на вооружение ВДВ была принята усовершенствованная модель RZ 16. Причиной стали постоянные сообщения о опасных раскачиваниях в воздухе и переодически происходящих неполадках при раскрытии, весьма часто приводящих к трагедии. RZ16 получил широкое распространение, а последним массовым парашютом стал выпущенный в 1941 году RZ20. Главным недостатком парашютов системы RZ была их подвесная система, не позволяющая управлять куполом путем подтягивания свободных концов подвесной системы, как в общепринятой до настоящего времени “ирвиновской” схеме где подтягивание одной из четырех групп строп вызывает изменение обтекания соответствующей стороны купола потоком воздуха и понуждает парашют к совершению маневра. Немецкие же парашютисты были начисто лишены возможности совершать любые маневры - покинув самолет, они становились покорной игрушкой ветров, не будучи в состоянии контролировать ни место приземления, ни его скорость, ни положение, в котором они при этом окажутся.

Отсутствие возможности управлять скоростью приземления особенно остро ощущается в момент посадки. Чтобы хоть как-то снизить уровень риска, парашютистов обучали приземлению в положении “наклон вперед”: в последние секунды перед касанием земли десантник мог попытаться развернуться по ветру, совершая руками и ногами судорожные “плывущие” движения. После этого он оказывался перед необходимостью совершить посадку с падением на бок и быстрым перекатом вперед. Этим, кстати, объясняется наличие в снаряжении немецких ВДВ массивных щитков-амортизаторов на коленях и локтях, совершенно неизвестных десантникам союзных армий. Наконец, последним неприятным фактором, присущим немецкой подвесной системе, было отсутствие у десантника возможности быстро освободиться от ее лямок после приземления. Крайне затрудненным было и гашение купола после приземления - стропы начинались на довольно большом расстоянии от спины десантника и дотянуться до них руками было весьма сложно. При сильном ветре парашютиста за это время запросто могло втащить в водоем или ударить о какой-нибудь камень.

Преимуществом парашютов RZ было принудительное открытие вытяжным фалом, что обеспечивало точность момента раскрытия парашюта и снижало высоту выброски, и, что было важно, уменьшало площадку приземления, так как оружие, снаряжение и боеприпасы десантировалось отдельно, в грузовых контейнерах.

Кроме парашютов, основным средством доставки десанта стал планер DPS 230A. Планер, летящий на бреющем полете, в полной тишине, без шума моторов, гарантировал достижение внезапности. Пилотировал DFS один летчик, 8 - 9 человек десанта размещались на узких лавках поперек кабины. Для защиты от истребителей и прикрытия высадки на земле планеры оснащались пулеметом MG 15. К цели десантные планеры доставлялись на буксире самолетов Ju 52, после чего происходила их отцепка и свободное планирование к месту посадки. При этом для гашения посадочной скорости в непосредственной близости от земли выпускался тормозной парашют.

Немецкий десантник и планер DPS 230A

В ходе войны ВВС сочли целесообразным заменить DPS 230A на более совершенную модель. Им стал Go 242. Он нес на борту 21 парашютиста, также снабжался тормозным парашютом. Для защиты имелись 4 MG 15, кроме того, десантники могли стрелять из личного оружия через окна в грузовой кабине. Эту модель использовали с 1942 года до конца войны.

Основным военно-транспортным самолетом немецкого десанта являлся Юнкерс 52, разработанный 1931 г. Десантный вариант и нес на борту 14 человек, а помимо них – 37-мм пушку или мотоцикл под фюзеляжем. Все машины снабжались устройством для буксировки планеров. Оборонительное вооружение состояло из 3 MG15. Самолет находился в серии до 1944 года, всего было выпущено 3900 Ju52 различных модификаций.

Схема прыжка германского парашютиста.

Во время перелета в Ю-52, парашютисты сидели внутри грузовой кабины лицом друг к другу. При подлете к району десантирования выпускающий давал приказ встать и выстроиться в линию, вдоль фюзеляжа. После соответствующего приказа, парашютисты зацепляли крючья карабина к продольной балке. Подойдя к двери, парашютист широко расставлял ноги, обеими руками брался за поручни по обеим сторонам от двери и резко выбрасывался головой вниз (этот маневр довольно долго отрабатывался на тренировке).

В случае принятия неправильного положения десантник рисковал запутаться в стропах раскрывающегося парашюта и погасить купол, а так же сломать шею при раскрытии, так как оно было очень жестким.

Когда вытяжной фал разматывался на всю длину, вес солдата и импульс, созданный движением самолета заставляли его резко вырвать содержимое ранца, раскрывая парашют Все это время боец летел к земле вниз головой и только расправившиеся стропы резко «выдергивали» его в нормальное положение, что сопровождалось довольно чувствительным рывком.

Однако неприятные ощущения с лихвой компенсировались малым временем раскрытия парашюта, что позволяло немцам прыгать с меньшей высоты, чем это могли себе позволить их коллеги из Англии. В случае, когда парашютист попадал под огонь с земли, беспомощно болтаясь под куполом, это играло неоценимую роль.

В германских ВДВ нормальной высотой считался промежуток между 110 и 120 метрами . Но на Крите, в условиях сильного противодействия ПВО противника, парашютисты выбрасывались и с высоты 75 метров . В этом случае купол эффективно тормозил падение парашютиста не более чем в 35 метрах от земли.

После приземления десантник не мог сразу освободится от лямок парашюта: ему надо было отстегнуть 4 довольно неудобные пряжки. Довольно затруднительным было и гашение купола после посадки: стропы находились за спиной десантника. Пока он до них пытался дотянуться, мог подуть ветер и утащить его в сторону. Недаром в тренировке немецких парашютистов присутствовал такой прием, как гашение купола товарища с помощью броска своего тела на его купол.

Однако и на этом все проблемы парашютистов не заканчивались. Десантировались парашютисты только с личным оружием - пистолетом Раrabellum P08, это было связано с неудачной конструкцией парашюта и подвесной системы. Все их снаряжение: оружие, гранаты, боеприпасы, рации и аптечки находились в специальных десантных контейнерах , окрашенных в белый цвет с красной полосой. Контейнеры сбрасывали одновременно с личным составом. После посадки боец должен был как можно быстрее найти первый попавшийся контейнер, раскрыть его и вооружиться. Зачастую парашютисты были вынуждены с пистолетами в руках пробиваться через позиции противника к сброшенным контейнерам с оружием, поэтому без преувеличения, быстрое обнаружение контейнера было вопросом жизни и смерти.

Оружие десанта

Помимо пистолета солдаты первых парашютных частей имели на вооружении винтовку Gew 33/40 чешского производства. Десантный вариант предусматривал наличие складного деревянного приклада. Винтовка оснащалась штыком.

В 1938 году специально для десантников на вооружение поступил пистолет-пулемет МР-38. Оружие сделано с учетом необходимости его компактности и облегчения. Этот образец стал настолько удачным, что сразу же был принят на вооружении вермахта, став его своеобразным символом. Насыщенность ВДВ этим оружием была очень высока - если во время Критской операции 1941 г. им был вооружен каждый четвертый десантник, то впоследствии их имели все парашютисты.

Ввиду невозможности применения на больших расстояниях и слабости пистолетного патрона была разработана специальная автоматическая винтовка - под винтовочный патрон 7.92 мм - FG42. Она поставлялась только в десантные части. В сущности FG42 представляла собой легкий ручной пулемет.

Парашютная винтовка FG42

Для усиления огневой мощи на вооружении были ручные и станковые пулеметы - MG34. Этот пулемет считается лучшим за всю Вторую мировую войну.

Аиболее впечатляющим триумфом немецких парашютистов стало вторжение в Бельгию в мае 1940 года. Причем в тот момент ни французы, ни англичане, ни американцы воздушно-десантных частей в составе своих вооруженных сил вообще не имели. Когда же восемьдесят пять немецких десантников, высадившись на планерах, захватили неприступный форт Эбен-Эмаель (в течении считанных минут были уничтожены 7 казематов и 13 орудий, в том числе все 120 мм ), о новом роде войск заговорили в мире. Это стало посылом к созданию воздушно-десантных частей Великобритании и Соединенных Штатов. Франция к тому времени капитулировала.

Таким образом, первое применение ВДВ в войне против стран Запада увенчалось полным успехом, достигнутым ценой небольших потерь. Мощная поддержка со стороны парашютистов стала основным фактором успеха блицкрига. Главный вывод из этой кампании - фактором успеха был своевременный подход главных сил на помощь к высаженным частям. Транспортная авиация потеряла 150 самолетов, что уже тогда заставило задуматься о возможности высадки в условиях противодействия неподавленной вражеской ПВО.

После оглушительного успеха в Бельгии и Нидерландах летом 1940 года для вторжения в Англию был официально сформирован XI авиационный корпус (Fliegerkorps XI), объединивший обе десантные дивизии. Впоследствии вторжение отменили, а войска вновь созданного корпуса направили на Средиземноморье, где приняли участие в боях против Греции (апрель 1941 года).

Последней крупной операцией немецких парашютистов была высадка на Крит, где было высажено более 8000 человек. Победа досталась немцам дорогой ценой: 3800 убитых, кроме них 3400 раненых. Из 520 Ю-52 в строю осталось 185.

В одном из своих разговоров с офицерами Гитлер сказал: «Крит показал, что дни парашютистов закончились». В результате элитные войска оказались не у дел и вплоть до конца войны сражались в качестве отборной пехоты. В новом для себя качестве десантники сражались по-прежнему исключительно стойко, заслужив уважительное прозвище “зеленых дьяволов”, которым их наградили англо-американцы.

Германия стала одной из первых стран, в которых были созданы воздушно-десантные войска. Датой формирования первой парашютной части в вермахте считается 29 января 1936 года, когда в составе полка «Герман Геринг» был создан 1 -й пехотный парашютный батальон.

Ведущую роль в формировании воздушно-десантных войск играло командование люфтваффе (военно-воздушных сил). Развертывание крупных соединений началось в июле 1938 года, когда генерал-лейтенант Курт Штудент приступил к формированию 7-й парашютной дивизии. В связи с необходимостью тщательной подготовки личного состава формирование велось достаточно медленно и было в основном завершено к концу 1939 года. В то время 7-я парашютная дивизия включала два парашютных полка (трехбатальонного состава), зенитную и противотанковую батареи, роты связи, транспортную и медицинскую. Вторым соединением стала 22-я воздушно-десантная дивизия — бывшая пехотная дивизия сухопутных войск, подготовленная для десантирования на планерах. Концепция предусматривала тесное взаимодействие двух соединений: парашютисты захватывали плацдарм, на который затем приземлялись десантные планеры. Основу военно-транспортной авиации люфтваффе составляли надежные и вместительные трехмоторные монопланы Ju 52/3m. Они применялись как для выброски парашютистов, так и в качестве буксировщиков планеров DFS 230А.

БОЕВОЙ ДЕБЮТ

К началу Второй мировой войны боеготовыми были лишь четыре батальона парашютистов, поэтому в польской кампании они приняли лишь ограниченное участие — было высажено несколько небольших десантов с разведывательными и диверсионными целями. Настоящее боевое крещение десантники прошли в ходе операции «Везерюбунг» — вторжения в Данию и Норвегию. В частности, 9 апреля 1940 года парашютисты захватили два аэродрома и стратегически важный Вординбургский мост в Дании, а также аэродром Сола в Норвегии.

БЛИЦКРИГ НА ЗАПАДЕ

10 мая 1940 года вермахт начал активные боевые действия против Франции, Бельгии и Нидерландов. В тот же день были проведены две самостоятельные воздушно-десантные операции в Северной Бельгии и Нидерландах, в которых задействовали 6800 парашютистов. В частности, в Бельгии десантники захватили мощнейший форт Эбен-Эмазль и мосты через канал Альберта, что существенно облегчило продвижение наземных частей. Гораздо больший по численности десант высадился в Нидерландах — здесь целями для десантников 7-й и 22-й дивизий были мосты и аэродромы.

Несмотря на понесенные от зенитного огня потери, десантники в целом успешно справились с заданием.

Успехи воздушно-десантных войск в кампании на Западе стали толчком к увеличению их численности. Летом 1940 года был сформирован 11-й воздушно-десантный корпус, в состав которого вошли 7-я парашютная дивизия (развернутая до трех полков), 16-я пехотная дивизия и отдельный десантно-штурмовой полк.

КРИТ

Крупнейшей десантной операцией немецких воздушно-десантных войск стала операция «Меркурий», проведенная в период с 20 мая по 1 июня 1941 года на острове Крит. Для участия в ней выделялись 5-я горнопехотная дивизия, 7-я парашютная и отдельный десантно-штурмовой полк — всего 23 тыс. человек, из них 10 тыс. высаживалось с парашютами и на планерах. В этой операции впервые применили безоткатные орудия, специально разработанные для десантников. Операция «Меркурий» достигла успеха — остров был захвачен.

Но победа оказалась пирровой — десантники и военно-транспортная авиация понесли значительные потери. Это стало причиной отказа немецкого военно-политического руководства от проведения крупных воздушно-десантных операций в последующие годы. С другой стороны, успех Критской операции оживил интерес к воздушно-десантным войскам в Великобритании и США, где ранее отношение к ним было пренебрежительным.

«ЗЕЛЕНЫЕ ДЬЯВОЛЫ»

В ходе войны немцы сформировали 14 парашютных дивизий, три командования корпусов и даже штаб 1-й парашютной армии, а также несколько отдельных бригад, боевых групп и одну импровизированную дивизию смешанного состава, созданную в Северной Африке. Однако в большинстве своем они были обычными общевойсковыми соединениями, не обученными десантированию с воздуха. После Крита немецкие воздушно-десантные войска применялись главным образом как элитная легкая пехота — и в этом качестве десантники сражались умело, мужественно и самоотверженно, заслужив у противника уважительное прозвище «зеленые дьяволы».

Помимо люфтваффе своя парашютная часть, хотя и небольшая, имелась в войсках СС — 500-й парашютный батальон, сформированный осенью 1943 года. Он включал пять рот — штабную, три парашютные и тяжелого оружия. Численность личного состава 500-го батальона достигала 1 тыс. человек.

"Парашютисты догадываются, что приказ об отправке в Россию неминуем. Вскоре они покидают казармы и едут на ближайший аэродром. "Юнкерсы" уже ждут их. Речь идет не о десантной операции, а просто о переброске в Кенигсберг, столицу Восточной Пруссии. После краткой остановки транспортные самолеты доставят их в Шлиссельбург.

Советским частям удается удерживать один плацдарм на правом берегу Невы, где они зацепились за местность. - Надо обязательно взять этот плацдарм, - говорят майору Штенцлеру, как только 2-й батальон штурмового полка прибывает на фронт.
И парашютисты незамедлительно вступают в бой. Главный неприятельский плацдарм - деревня Петрошино. Русскую оборону удается сломить очень быстро. Но противник сразу же энергично контратакует, и парашютисты вынуждены отступить и вернуться на исходные позиции. - Атакуем снова, - решает Штенцлер.
Его парашютисты вновь овладевают уже однажды отвоеванным, а потом отданным участком. Их окружает враждебная природа, здесь только болота и леса и очень трудно продвигаться.
Шесть дней и ночей без передышки будет сражаться 2-й батальон. Итог ужасен. Из 24 офицеров батальона 21 выведен из строя - убит или ранен. Сам майор Штенцлер получит пулевое ранение в голову и 19 октября умрет в госпитале в Тильзите, куда его доставят в безнадежном состоянии.
Почти полностью разбитый 2-й батальон все же выполнил свою задачу. Но праздновать победу довелось лишь небольшому числу оставшихся в живых парашютистов из штурмового полка.

Теперь частью командует батальонный врач, а в каждой роте остается всего несколько десятков солдат под командованием унтер-офицеров, в основном фельдфебелей. Но уцелевшие солдаты из батальона Штенцлера узнают, что теперь они будут не одни в невском секторе.
- Ваши товарищи, - сообщают им, - парашютисты 7-й авиационной дивизии генерала Петерсена, присоединятся к вам на Ленинградском фронте.
- Скоро начнутся холода, но наши парашютисты перенесли солнце Крита и не испугаются русской зимы, - считает генерал Бройер.

Капитан Кнохе пользуется передышкой, чтобы собрать между линиями своих мертвых и похоронить. Специальные отряды занимаются этим зловещим делом, но их часто обстреливают.
Кнохе сам участвует в подобных экспедициях. Он хочет во что бы то ни стало найти тело своего офицера - лейтенанта Алекса Дика. Он был из немецкой семьи, жившей в России, родился в Санкт-Петербурге, где был интернирован ребенком во время Первой мировой войны. Теперь его тело будет покоиться на берегах Невы, в нескольких десятках километров от своего родного города, ставшего Ленинградом.

Но вскоре на помощь советским солдатам приходит неоценимый союзник - зима. Нева и Ладожское озеро покрываются льдом, и русские теперь могут подвозить подкрепление и продовольствие по этому огромному ледяному пространству.
- У русских поднялся боевой дух, господин капитан, - говорит фельдфебель Штольц Кнохе. - Мы с унтер-офицером Канцлером можем продолжать соблазнять их, но они больше не показываются. Напрасно мы им обещаем хлеб, картошку и даже водку, это уже не срабатывает.
Теперь перед немецкими парашютистами советские солдаты в белом зимнем камуфляже, хорошо вооруженные и экипированные. Они не из Средней Азии, а из Сибири, и их боевой дух не пострадал от поражений, которые претерпела Красная Армия в первые месяцы войны.
Экипировка их противников немного улучшается. Немецкие парашютисты получают наушники, теплое белье, сапоги на меху. Нехватки в продовольствии и в снарядах у них не было никогда.
Однако зима начинает их жестоко донимать. Погода плохая. Дни становятся все короче, а ночи длиннее. Их позиции обстреливаются и ночью и днем. Русские установили реактивные установки, которые создают оглушающий шум, немцы называют их "сталинскими органами".

В то время как многие немецкие парашютисты сражались на невском участке между Ленинградом и Ладожским озером в группе армий "Север", другие парашютисты были в группе армий "Центр", по дороге на Москву.
Так, например, части поддержки 7-й авиационной дивизии - пулеметный батальон парашютистов капитана Вернера Шмидта, называемого MG-Шмидт, и несколько рот зенитного батальона майора Байера. Впрочем, эти два батальона идут на Восточный фронт в разрозненном порядке, и их роты распределяются на разные участки, иногда очень далеко друг от друга.

Жак Мабир: "Война в белом аду. Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г."