Что было между пушкиным и анной керн на самом деле. Скандальная жизнь и трагедия анны петровны керн - калейдоскоп

Строки «Я помню чудное мгновенье…» знакомы многим со школьной скамьи. Считается, что «мимолетным видением», «гением чистой красоты» для поэта стала Анна Петровна Керн, супруга пожилого генерала, с которой Пушкин познакомился в Петербурге.

«Непреодолимое чувство ненависти»

В то время Анне было 19, и она уже два года была замужем за героем наполеоновской войны Ермолаем Керном. Супруг был намного старше ее: разница в возрасте составляла 35 лет. После брака 17-летней невесте было сложно полюбить 52-летнего вояку, которого ей в мужья выбрали родственники. В ее дневниках сохранилась запись, в которой она признается в тех чувствах, которые испытывала к своему «суженному»: «Его невозможно любить — мне даже не дано утешения уважать его; скажу прямо — я почти ненавижу его».

Считается, что в будущем именно Ермолай Федорович послужил для Пушкина прототипом князя Гремина в «Евгении Онегине».

В 1818-м Анна родила дочь Екатерину, крестником которой стал сам император Александр I. Неприязнь, которую Керн испытывала к своему мужу, она невольно перенесла и на дочь. Из-за частых ссор с мужем, она почти не занималась ее воспитанием. Позже девочка была отдана в Смольный институт благородных девиц, который в 1836 году окончила с отличием.

В своем дневнике, который Керн адресовала своей подруге Феодосии Полторацкой, она исповедовалась в том «непреодолимом чувстве» ненависти к семье мужа, которое не дает ей испытать нежность к малышке:

«Вы знаете, что это не легкомыслие и не каприз; я вам и прежде говорила, что я не хочу иметь детей, для меня ужасна была мысль не любить их и теперь еще ужасна. Вы также знаете, что сначала я очень хотела иметь дитя, и потому я имею некоторую нежность к Катеньке, хотя и упрекаю иногда себя, что она не довольно велика. По несчастью, я такую чувствую ненависть ко всей этой фамилии, это такое непреодолимое чувство во мне, что я никакими усилиями не в состоянии от оного избавиться. Это исповедь! Простите меня, мой ангел!» - писала она.

Анна Керн. Рисунок Пушкина. 1829 Фото: Commons.wikimedia.org

К слову, судьба приготовила на долю Катерины Керн множество испытаний. Она была незаконной возлюбленной композитора Михаила Глинки. Узнав, что та носит под сердцем ребенка, композитор дал ей «отступные», чтобы она решила вопрос в отношении нежеланного чада. Даже после развода с первой женой, Глинка не захотел жениться на Екатерине.

«Не желаете ли в ад?»

Тогда, в 1819-м, Екатерине был всего год, а ее молодая мама Анна Керн уже активно вела светскую жизнь. В гостях у своей тетки Елизаветы Олениной она и встретила Александра Пушкина.

В своих мемуарах Анна Петровна отмечала, что сперва даже не заметила поэта, но в ходе вечера он неоднократно делал в ее сторону авансы, которые было трудно пропустить. Он сыпал комплиментами на французском языке и задавал провокационные вопросы, в числе которых было «не желает ли m-me Керн попасть в ад»:

«За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя мое внимание льстивыми возгласами, как, например: «Est-il permis d"etre ainsi jolie!» {Можно ли быть такой хорошенькой! (фр.)} Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату: «Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у m-me Керн, хотела ли бы она попасть в ад?» Я отвечала очень серьезно и несколько сухо, что в ад не желаю. «Ну, как же ты теперь, Пушкин?» -- спросил брат. "Je me ravise {Я раздумал (фр.).},- ответил поэт,- я в ад не хочу, хотя там и будут хорошенькие женщины...».

Следующая их встреча произошла через 6 лет. В воспоминаниях Керн писала, что за эти годы от многих слышала про него и с упоением читала его произведения «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Разбойники». В июне 1825 года они увиделись в Тригорском. Именно там Пушкин написал Керн знаменитое стихотворение-мадригал «К***»(«Я помню чудное мгновенье…»). Уезжая в Ригу, Анна Петровна разрешила поэту писать ей. Их письма на французском языке дошли до наших дней.

В своих мемуарах Керн писала о Пушкине: «Он был очень неровен в обращении: то шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, - и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту… Вообще же надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его...»

«Наша вавилонская блудница»

Поэт же, судя по его письмам, относился к любвеобильной генеральше достаточно иронично. В письмах к другу Алексею Вульфу, которым одно время была увлечена Керн, он именовал ее «наша вавилонская блудница Анна Петровна». Когда же в 1828 году поэту удалось добиться близости со своей музой, он не постеснялся сообщить об этом в послании к своему другу Сергею Соболевскому.

А. П. Керн в 1840-х годах. Фото: Commons.wikimedia.org

В итоге «гений чистой красоты» удостоилась лишь второго столбца «Донжуанского списка Пушкина», в котором, по мнению экспертов, названы женщины, которыми он был лишь увлечён, не более того.

После его женитьбы на Наталье Гончаровой, их общение свелось к минимуму. Как-то Керн обратилась к нему с просьбой показать издателю Александру Смирдину её перевод книги Жорж Санд, на что «гений русской поэзии» отреагировал грубо.

«Ты мне переслала записку от M-me Kern; дура вздумала переводить Занда, и просит, чтоб я сосводничал её со Смирдиным. Чёрт побери их обоих! Я поручил Анне Николаевне (Анна Вульф - подруга поэта - прим.) отвечать ей за меня, что если перевод её будет так же верен, как она сама верный список с M-me Sand, то успех её несомнителен…»

В представлении Анны все же имело более романтизированный оттенок. В мемуарах она описывала одну из их последних встреч, которая произошла после смерти ее матери:

«Когда я имела несчастие лишиться матери и была в очень затруднительном положении, то Пушкин приехал ко мне и, отыскивая мою квартиру, бегал, со свойственною ему живостью, по всем соседним дворам, пока наконец нашел меня. В этот приезд он употребил все свое красноречие, чтобы утешить меня, и я увидела его таким же, каким он бывал прежде… И вообще он был так трогательно внимателен, что я забыла о своей печали и восхищалась им, как гением добра».

«Смахивает на русскую горничную...»

Новый этап в жизни Анны начался в 1836-м году, когда у нее начался роман с ее троюродным братом, 16-летним кадетом Александром Марковым-Виноградским. Итогом их страсти стало рождение сына Александра. Вскоре в 1841-м году скончался ее законный муж, и Анна смогла связать свою жизнь с молодым возлюбленным. Привыкшая к жизни в достатке, Анна Петровна была вынуждена вести скромный образ жизни.

Фото: Commons.wikimedia.org

Встречу с ней годы спустя описал Иван Тургенев: «Вечер провел у некой мадам Виноградской, в которую когда-то был влюблен Пушкин. Он написал в честь ее много стихотворений, признанных одними из лучших в нашей литературе. В молодости, должно быть, она была очень хороша собой, и теперь еще при всем своем добродушии (она не умна), сохранила повадки женщины, привыкшей нравиться. Письма, которые писал ей Пушкин, она хранит как святыню. Мне она показала полувыцветшую пастель, изображающую ее в 28 лет - беленькая, белокурая, с кротким личиком, с наивной грацией, с удивительным простодушием во взгляде и улыбке... немного смахивает на русскую горничную а-ля Параша. На месте Пушкина я бы не писал ей стихов...»

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

Смотрю на такой знакомый портрет, считается он единственно достоверным, и пытаюсь представить эту женщину музой нашего Гения, вдохновившей его на бессмертное стихотворение, которое позже по другому случаю, по стечению обстоятельств другой Гений сделал романсом.
Представление о красоте, её каноны, неписанные критерии в разные эпохи были разными. Сейчас, привыкшая уже к другим образцам красоты, в этом портрете я не вижу "гения чистой красоты", а поэт увидел, хотя к тому времени он уже многих первых красавиц света повидал и красоту оценить умел, конечно же.
Скорее всего, что-то более интересное глубокое увидел поэт в этой очень еще молодой, но уже очень несчастной женщине. Не собственно красоту и светские манеры, которые так ценили тогда, воспел Пушкин.
В "Евгении Онегине" поэт так пишет о той, практически, первой встрече:
"Она была не тороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора, наглого для всех,
Без притязанья на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей;
Всё тихо, просто было в ней."

Думаю, как это часто бывает, многое объясняют обстоятельства той встречи, после которой родились бессмертные стихи. В Михайловском, "в глуши, во мраке заточенья", несмотря на всю легкость того поместного бытия, было скучно поэту после уютной патриархальной Москвы и особенно после блистательного державного Петербурга.
Насчет "мрака заточенья" поэт, конечно, перегнул, все-таки родовое имение - не Петропавловский равелин,но,уверена, было очень скучно, это была глушь.
Михайловское и вокруг него - ослепительно красивые места Средней России. Но одно дело приехать сюда в гости к хорошим знакомым и совсем другое - жить здесь долго, да ещё на весьма своеобразном положении ссыльного. Скучно...
Летом ещё есть какое-то разнообразие в прогулках в соседние имения, а ведь в России есть ещё долгий осенне-зимний период, когда не скучно, а очень скучно.
Анна Петровна писала о своей жизни в гарнизонах - заняться нечем, "от чтения уже кружится голова"....

Сестры Вульф уже не вдохновляют, "чудные мгновенья" с ними позади, а вдохновение нужно поэту как воздух.
И вот здесь появляется Она. Когда-то, 6 лет назад, их пути уже пересеклись в северной столице, но тогда они, двадцатилетние, не заметили друг друга.
Теперь Он - известный поэт, сосланный в свое имение за вольнодумство, Она - вырвавшаяся в соседнее с Михайловским имение в гости к сестрам от мужа-солдафона, генерала на 35 лет её старше, выданная замуж в 16 лет, не просто не любившая его, но испытывавшая к нему физическое отвращение. По словам хорошего знакомого семьи, "густые эполеты, составляли его единственное право называться человеком". После нескольких лет скитаний по гарнизонам с их специфической средой,после того, как "он, злой и необузданный, истощил на ней все роды оскорблений", летом 1825-го года она встречает в уютном имении близких уже известного России поэта с непростым характером, с часто меняющимся настроением.
В такую минуту произошла та встреча. Сама Анна Петровна говорила о себе, что выглядела "немного прибитой на цвету", думаю, скорее, чувствовала себя таковой, что очень понятно.
Той встрече предшествовала шуточная ироническая переписка через общего хорошего друга, который говорил:
"От нее уже тогда исходил изысканный аромат скандала".

Месяц в деревне пролетел незаметно, перед отъездом Анна Петровна получает вложенный в первую главу Евгения Онегина листок с тем самым посвящением, которое обессмертило её имя. Поэт, как с поэтами это случается, мог увидеть большее, чем видели другие, воображение Гения поэзии дорисовало ему Гения красоты.
Ни сама Керн, ни кто-то из современников-мемуристов не свидетельствовали о том, что какая-то из сторон потеряла голову от той любви. В воспоминаниях Керн проскакивает мысль, что Пушкин никого не любил, кроме няни и своей сестры. Всё было в духе того времени, той эпохи, когда считалось нормальным жить легко и весело в свое удовольствие, что не всегда получалось по разным причинам. Это был флирт, игра такая, легкая ни к чему не обязывающая, не всегда такая уж невинная, одним из участников той игры оказался Гений русской поэзии.
В этом разгадка...

После ухода с детьми от генерала, а после его смерти замужества с троюродным братом, который был много младше ее, отношение к музе поэта в свете было неоднозначным. Некоторые современники-мемуаристы, описывая известные эпизоды того времени, в которых точно имела место Керн, сочли неуместным упоминание ее имени.
Отношение же Пушкина к ней не изменилось и впоследствии:
"Когда твои младые лета
Позорит шумная молва,
И ты по приговору света
На честь утратила права,
Один, среди толпы холодной,
Твои страданья я делю…"

Анна Петровна, можно сказать, сбежав с дочерьми от своего генерала, теряет все средства к существованию.
Ей пришлось даже написать царю следующее: " Совершенное разорение отца моего надворного советника Полторацкого, которое вовлекло и мою всю собственность, равно отказ мужа моего генерал-лейтенанта Керна давать мне законное содержание, лишают меня всех средств к существованию, ... болезнь истощила остальные средства..."
Позже, выйдя замуж,она теряет право на генеральскую пенсию, её муж лишается карьеры из-за предосудительности его женитьбы"

Вот из этого письма брату (1871-го года) можно судить о положении Анны Петровны в ее преклонные уже годы:
"Помоги мне ещё раз, вероятно в последний, потому что я очень уж на тонкую пряду: раза два нынче зимой чуть было не отправилась. Не откажи мне, пожалуйста, в этот последний раз, вышли, пожалуйста, 100 в Петербург на имя...; часть я ей должна, а на остальные она подновит мой гардероб, потому что мой гардероб мыши съели".

Единственным бесценным богатством того времени были несколько писем к ней Пушкина, которые(кроме самого первого) были проданы уже в совершенно безвыходной ситуации за бесценок, можно сказать, отданы в хорошие руки.
И несмотря на все тяготы, они с мужем, прожившие вместе 36 лет, писали своим родным:
"Мы, отчаявшись приобрести когда-нибудь материальное довольство, дорожим всяким моральным впечатлением и гоняемся за наслаждением души и ловим каждую улыбку окружающего мира, чтоб обогатить себя счастием духовным. Богачи никогда не бывают поэтами... Поэзия - богатство бедности".

Её письма не сохранились. Зато остались её воспоминания,которые считаются очень точным и искренним штрихом к портрету той эпохи.

Ровесница века, она умерла в 1879-ом году, на 4 месяца пережив мужа.
"Гроб с телом А.П. повезли в Прямухино Тверской губернии, где похоронен ее муж,
но не довезли из-за распутицы и предали земле в селе Прутня"
Дорогу в Космос мы проложили, до просёлочных дорог руки пока не дошли.
***
Подаренное когда-то Глинке стихотворение было им тогда потеряно.
Музыкой отозвались стихи много позже, при встрече с дочерью Анны Петровны Екатериной.
Так в одном романсе встретились три русских Гения...
*****

Использованы Воспоминания А.П. Керн и ее современников.

Рецензии

Снова Анна Петровна встретила Пушкина только через 2 года, уже в Петербурге. Там она вступила в мимолётную связь с поэтом; Пушкин отнёсся к этому событию иронически и в довольно грубом тоне упомянул о случившемся в письме к своему другу Сергею Соболевскому.

Безалаберный!
Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мною тебе должных, а пишешь мне о M-me Kern,
которую с помощию божией я на днях уеб.

Ещё раньше, в письме к Алексею Вульфу от 7 мая 1826 года, Пушкин называет Анну Керн «наша вавилонская блудница Анна Петровна».

Она вошла в историю как женщина, вдохновившая Пушкина на написание великолепных произведений. Но след свой соблазнительница оставила не только в его душе, пленив множество прочих мужских сердец.

Анна Петровна Полторацкая родилась 22 февраля 1800 года в городе Орел в дворянской семье. Мать – Екатерина Ивановна – дочь орловского губернатора Вульфа, отец – Петр Маркович – надворный советник. Девочка росла в кругу многочисленных знатных и дружных родственников. Благодаря наемным учителям и гувернантке получила хорошее образование.

Как и многие провинциальные барышни имела мало соблазнов и возможностей для развлечений. Робкие попытки флирта и кокетства строго пресекались родителями (лет в 13 девочка даже лишилась своей длинной косы – мать отрезала дочери волосы, дабы нечем было соблазнять мужской пол). А вот времени и предпосылок для наивных девичьих мечтаний оказалось предостаточно. Каково же было разочарование шестнадцатилетней Анны, когда однажды Полторацкий сговорился о браке дочери с Ермолаем Керном. 52-летний генерал был завидной партией для любой местной девицы на выданье. Однако девушка покорилась воле отца лишь из страха, который испытывала к родителю все свое детство.

С 8 января 1817 года Анна Полторацкая стала носить фамилию Керн. Муж ей достался деспотичный, грубый и недалекий. Он не смог добиться не только любви, но даже уважения молодой жены. Анна тихо ненавидела его и презирала. К рожденным от постылого генерала дочерям она относилась холодно. А собственная жизнь с вечными переездами вслед за военным супругом казалась ей тусклой и безрадостной.

Анна Керн и Александр Пушкин

Существование молодой женщины скрашивали лишь нечастые поездки к родственникам и друзьям, где устраивались званые вечера с играми и танцами. Ими она наслаждалась с упоением, купаясь во всеобщей любви и восхищении. На одном из таких ужинов в 1819 году и произошло с Александром Пушкиным. Керн сначала даже не заметила малопривлекательного поэта среди более именитых гостей. Но вот Александр Сергеевич сразу заприметил эту милую кокетку, одновременно стеснительную и скромную, и постарался всеми силами привлечь внимание Анны. Чем вызвал некоторое раздражение у благовоспитанной красавицы – уж больно неуместно-вызывающими показались ей реплики поэта.

Следующая их встреча состоялась в 1825 году в усадьбе Тригорское. К этому времени Керн оценила по достоинству талант Пушкина, став поклонницей его творчества, потому отнеслась к поэту более благосклонно, чем в первый раз. С возрастом и пережитыми ударами судьбы изменилась и сама Анна. Молодая женщина уже не была столь робка, как раньше. Обольстительная, уверенная в себе, освоившая в совершенстве. И лишь некоторая застенчивость, проскальзывавшая время от времени, добавляла Анне особое очарование. Пушкин воспылал страстью, отобразив весь вихрь своих переживаний в известных стихах «Я помню чудное мгновенье» (позже он посвятил ей еще немало восхитительных строк), что, разумеется, польстило Керн, но взаимных чувств не породило. Перед отъездом из имения красавица милостиво разрешила поэту писать ей письма.

Следующие два года между Пушкиным и Анной Керн велась занимательная переписка, в которой Александр Сергеевич признавался в безумной любви к Керн. В изысканных выражениях он обожествлял свою музу и наделял немыслимыми достоинствами. А то вдруг в очередном приступе ревности начинал бесноваться и бранить, обращаясь к ней почти оскорбительно. Его уверенность в благосклонности Анны к своему кузену и приятелю поэта — Вульфу (который, кстати, сохранил пламенные чувства к этой женщине на всю жизнь) доводила Пушкина до бешенства. Ни одной прежней или последующей даме Александр не писал ничего подобного.

В 1827 году Керн окончательно рассталась с супругом. Нелюбимый муж вызывал к себе уже не просто отвращение, но и ненависть: то он пытался свести собственную жену с племянником, то лишал ее содержания, то люто ревновал … Однако за свою независимость Анна заплатила собственной репутацией, отныне став в глазах общества «падшей».

Тот же Пушкин, не видя перед собой объект обожания, но при этом, регулярно получая новости о невероятной популярности Анны у других мужчин (в числе ее поклонников был даже брат Александра — Лев), все более разочаровывался в ней. А когда встретился с возлюбленной в Петербурге, и Керн, опьянев от обретенной, наконец, свободы, отдалась ему, резко охладел к красавице.

Женщина, вдохновившая знаменитого поэта на один из главных его шедевров, имела дурную репутацию

Первая мимолетная встреча Анны Петровны Керн и молодого поэта Александра Сергеевича Пушкина , которому еще только предстояло заслужить статус «солнца русской поэзии», случилась в 1819 году. На тот момент юной красавице было 19 лет и она уже два года была замужем.

Неравный брак

Под венец потомственная дворянка, дочь надворного советника и полтавского помещика, принадлежавшего к старинному казацкому роду, Анна Полторацкая отправилась в 16 лет. Отец, которого в семье беспрекословно слушались, решил, что лучшей партией для дочери будет 52-летний генерал Ермолай Керн – считается, что потом его черты найдут отражение в образе князя Гремина в пушкинском «Евгении Онегине ».

Свадьба состоялась в январе 1817 года. Сказать, что молодая жена не любила своего пожилого мужа, – не сказать ничего. Судя по всему, она к нему испытывала отвращение на физическом уровне – но была вынуждена изображать хорошую жену, колесила с генералом по гарнизонам. Поначалу.

В дневниках Анны Керн встречаются фразы о том, что мужа любить невозможно и что она «почти ненавидит» его. В 1818-м у них родилась дочь Катя . Полюбить ребенка, рожденного от ненавистного ей человека, Анна Петровна тоже не смогла – девочка воспитывалась в Смольном, а мать принимала участие в ее воспитании по минимуму. Две их другие дочери скончались еще в детском возрасте.

Мимолетное виденье

Через пару лет после свадьбы о молодой жене генерала Керна стали ходить слухи, что она изменяет супругу. Да и в дневниках самой Анны обнаруживаются упоминания о разных мужчинах. В 1819-м году, во время визита в Санкт-Петербург к тетке, Керн впервые встречается с Пушкиным – у ее тетки Олениной был свой салон, в их доме на набережной Фонтанки бывали многие известные люди.

Но тогда молодой 21-летний повеса и остряк не произвел на Анну особого впечатления – даже показался грубоватым, а его комплименты ее красоте Керн сочла льстивыми. Как она впоследствии вспоминала, она была гораздо больше увлечена шарадами, которые загадывал Иван Крылов , бывший одним из завсегдатаев вечеров у Олениных.

Все изменилось через шесть лет, когда Александр Пушкин и Анна Керн получили неожиданный шанс узнать друг друга ближе. Летом 1825 года она гостила у другой тетки в имении в селе Тригорское близ Михайловского, где поэт отбывал ссылку. Скучавший Пушкин часто бывал в Тригорском – там-то в его сердце и запало «мимолетное виденье».

На тот момент Александр Сергеевич уже был широко известен, Анне Петровне льстило его внимание – но и она сама попала под обаяние Пушкина. В дневнике женщина писала, что «в восхищении» от него. А поэт понял, что нашел в Тригорском музу – встречи вдохновляли его, в письме двоюродной сестре Анны, Анне Вульф , он сообщал, что наконец пишет много стихов.

Именно в Тригорском Александр Сергеевич передал Анне Петровне одну из глав «Евгения Онегина» со вложенным листком, на котором были написаны знаменитые строчки: «Я помню чудное мгновенье…»

В последний момент поэт чуть не передумал – и, когда Керн хотела положить листок в шкатулку, он вдруг выхватил бумагу – и долго не хотел отдавать. Как вспоминала Анна Петровна, она едва уговорила Пушкина вернуть ей его. Почему поэт колебался – загадка. Возможно, счел недостаточно хорошим стих, возможно – понял, что перестарался с выражением чувств, а может, по какой другой причине? Собственно, на этом самая романтическая часть отношений Александра Пушкина и Анны Керн заканчивается.

После отъезда Анны Петровны с дочерьми в Ригу, где тогда служил ее супруг, они долго переписывались с Александром Сергеевичем. Но письма скорее напоминают легкий шутливый флирт, чем говорят о глубокой страсти или о страданиях влюбленных в разлуке. Да и сам Пушкин вскоре после встречи с Анной писал в одном из писем ее кузине Вульф о том, что все это «похоже на любовь, но, божусь вам, что о ней и помину нет». Да и его «умоляю вас, божественная, пишите мне, любите меня», вперемешку с остроумными колкостями по отношению к престарелому мужу и рассуждениями о том, что у хорошеньких женщин не должно быть характера, скорее, говорит о восхищении музой, чем о физической страсти.

Переписка продолжалась около полугода. Письма Керн не сохранились, а вот пушкинские дошли до потомков – Анна Петровна очень берегла их и с сожалением продала в конце жизни (за бесценок), когда столкнулась с серьезными материальными трудностями.

Вавилонская блудница

В Риге Керн закрутила очередной роман – достаточно серьезный. А в 1827-м ее разрыв с мужем обсуждало все светское общество Санкт-Петербурга, куда Анна Петровна переехала после этого. В обществе ее принимали – во многом благодаря покровительству императора, но репутация была испорчена. Впрочем, уже начавшая увядать красавица, казалось, плевала на это – и продолжала крутить романы, иногда – и одновременно несколько.

Что интересно – под обаяние Анны Петровны попал младший брат Александра Сергеевича Лев . И снова – стихотворное посвящение. «Как можно не сойти с ума, внимая вам, на вас любуясь…» - эти его строчки посвящены ей. Что касается «солнца русской поэзии», то порой Анна и Александр пересекались в салонах.

Но на тот момент у Пушкина уже были другие музы. «Блудница наша вавилонская Анна Петровна» - вскользь упоминает он женщину, вдохновившую его на создание одного из лучших стихотворных произведений, в письме к другу. А в одном письме и вовсе отзывается о ней и их имевшей некогда место связи достаточно грубо и цинично.

Есть сведения, что в последний раз Пушкин и Керн виделись незадолго до гибели поэта – тот нанес Керн краткий визит, выражая соболезнования по поводу кончины ее матери. На тот момент 36-летняя Анна Петровна была уже без памяти влюблена в 16-летнего кадета и своего троюродного брата Александра Маркова-Виноградского .

К удивлению светского общества, эта странная связь быстро не прекратилась. Через три года у них родился сын, а через год после смерти генерала Керна, в 1842-м, Анна и Александр обвенчались, и она взяла фамилию мужа. Их брак оказался на удивление крепким, его не смогли разрушить ни очередные сплетни, ни бедность, которая в итоге стала просто катастрофической, ни другие испытания.

Анна Петровна скончалась в Москве, куда ее перевез уже взрослый сын, в мае 1879 года, на четыре месяца пережив своего мужа и на 42 года – Александра Пушкина, благодаря которому она осталась в памяти потомков все же не вавилонской блудницей, а «гением чистой красоты».

Анна Петровна Керн (миниатюра).

Возможно, портрет просто неудачен: Тургенев после встречи с шестидесятичетырехлетней А.П.Керн в письме к Полине Виардо пишет: "В молодости, должно быть, она была очень хороша собой."

В 17 лет, покорившись воле родителей, Анна Петровна вышла замуж за пятидесятидвухлетнего генерала Керна, и родила от него троих дочерей... (И что? совсем не старичок по теперешним понятиям... троих детей в этом возрасте!.. молодец! Правда солдафон недалекий... так и в наше время их хватает. Ну не повезло девочке...)

В 1819 году в Петербурге в доме своей тетки Е.М.Олениной она слушала И.А.Крылова и впервые встретилась с Пушкиным, и, как пишет в своих воспоминаниях: "... не заметила его. В чаду... очарования Крыловым мудрено было видеть кого бы то ни было, кроме виновника торжества".

Он еще не стал тем Пушкиным, которым восхищалась Россия, и, возможно, поэтому некрасивый курчавый юноша не произвел на нее никакого впечатления.

Когда она уезжала, "...Пушкин стоял на крыльце и провожал меня глазами", пишет Керн в воспоминаниях.

Позднее двоюродная сестра писала ей:" Ты произвела сильное впечатление на Пушкина.., он всюду говорит: "Она была ослепительна"."

Ей было девятнадцать лет, Пушкину двадцать.

Прошло шесть лет, и на всю Россию прогремели "южные поэмы" Пушкина, сосланного в ссылку в село Михайловское.

И она уже им восхищена... Вот она, волшебная сила искусства. Некрасивый кучерявый юноша превратился в желанного кумира. Как она пишет, "я страстно хотела увидеть его".

Она едет к тетке в Тригорское, которое находилось вблизи Михайловского, чтобы встретиться с ПЕРВЫМ русским поэтом (ну как современные фанатки - захотела, и рванула из тьмутаракани на концерт поп-звезды в областной центр; за кулисы за стольник пробралась... но добилась... увидела!., а может и еще чего добилась...), и гостит там с середины июня по 19 июля 1825 года (нормально, больше месяца без мужа, без троих дочерей, - оторвалась по полной программе!) вместе со своей двоюродной сестрой П.А.Вульф-Осиповой и двумя ее дочерьми, одна из которых, Анна Николаевна, увлеклась Пушкиным и сохранила глубокое безответное чувство на всю жизнь.

Гений поэта, похоже, оказывал на женщин огромное влияние; впрочем, женщинам в любые времена нравились мужчины талантливые, известные и сильные духом и телом.

Весь месяц, который Керн провела у тетки, Пушкин почти ежедневно появлялся в Тригорском, читал ей свои стихи, слушал, как она пела. За день до отъезда Керн вместе с теткой и сестрой побывала в гостях у Пушкина в Михайловском, где они вдвоем ночью долго бродили по запущенному саду, но, как утверждает Керн в своих воспоминаниях, подробностей разговора она не запомнила.

Странно... впрочем, может и не до разговоров было...

На другой день, прощаясь, Пушкин подарил ей экземпляр первой главы Евгения Онегина, между листов которого она нашла сложенный вчетверо лист бумаги со стихами "Я помню чудное мгновенье..."

Пять писем, написанные им вслед Анне Петровне Керн, и бережно сохраненные ею, слегка приоткрывают тайну их взаимоотношений. К сожалению, письма Керн к Пушкину не сохранились, что делает картину неполной.

Вот несколько цитат: "Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое произвела наша встреча у Олениных." "... я бешусь, и я у ваших ног." "...умираю с тоски и могу думать только о вас."

Неизвестно, что отвечала ему Керн, но в следующем письме он пишет: "Вы уверяете, что я не знаю вашего характера. А какое мне до него дело? очень он мне нужен - разве у хорошеньких женщин должен быть характер? главное - это глаза, зубы, ручки и ножки... Как поживает ваш супруг? Надеюсь, у него был основательный припадок подагры через день после вашего приезда? Если бы вы знали, какое отвращение... испытываю я к этому человеку! ...Умоляю вас, божественная, пишите мне, любите меня..."

В следующем письме: "... я люблю вас больше, чем вам кажется... Вы приедете? - не правда ли? - а до тех пор не решайте ничего касательно вашего мужа. Наконец, будьте уверены, что я не из тех, кто никогда не посоветует решительных мер - иногда это неизбежно, но раньше надо хорошенько подумать и не создавать скандала без надобности. Сейчас ночь, и ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный: мне чудится, что я вижу... ваши полуоткрытые уста... мне чудится, что я у ваших ног, сжимаю их, ощущаю ваши колени, - я отдал бы всю свою жизнь за миг действительности".

В предпоследнем письме: "Если ваш супруг очень вам надоел, бросьте его... Вы оставляете там все семейство и приезжаете... в Михайловское! Вы представляете, как я был бы счастлив? Вы скажете: "А огласка, а скандал?" Черт возьми! Когда бросают мужа, это уже полный скандал, дальнейшее ничего не значит или значит очень мало. Согласитесь, что проект мой романтичен! А когда Керн умрет - вы будете свободны, как воздух... Ну, что вы на это скажете?" (Кстати, Е.Ф.Керн умрет только через 16 лет в 1841 году в возрасте 76 лет - крепкий был старичок.)

И в последнем, пятом письме: " Всерьез ли вы говорите, будто одобряете мой проект? ... у меня голова закружилась от радости. Говорите мне о любви: вот чего я жду. Надежда увидеть вас еще юною и прекрасною - единственное, что мне дорого."

Наверное, нельзя проводить прямых параллелей между письмами Пушкина и тем, что в начале 1826 года Анна Петровна Керн оставляет мужа-генерала и уезжает в Петербург с дочерьми, отцом и сестрой, потому что еще в возрасте 20 лет (она родилась 11 февраля 1800 года) она пишет в своем дневнике: "...судьба моя связана с человеком, любить которого я не в силах и которого... почти ненавижу. Я бы убежала... только бы избавиться от этого несчастья - разделять судьбу с таким грубым неотесанным человеком."

Через несколько дней после того, как Пушкин в Тригорском подарил Керн листок со стихами, он закончил письмо к одному из друзей такими словами: "Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить". А что, если не любовь, заставляет человека творить? Хотя многие пушкинисты полагают, что его увлечение не было особенно глубоким. И ход их невысказанных мыслей можно понять: в глухомань, в ссылку к Поэту приехала восторженная женщина, а поэт был просто мужчиной, который был поэтом...

22 мая 1827 года Пушкин после освобождения из ссылки вернулся в Петерберг, где в доме его родителей, как пишет А.П.Керн "я бывала почти всякий день". Сам он жил в трактире у Демута на Мойке (одна из лучших петербургских гостиниц) и "иногда заходил к нам, отправляясь к своим родителям."

Вскоре отец и сестра уехали, и А.П.Керн стала снимать маленькую квартирку в доме, где жил друг Пушкина поэт барон Дельвиг со своей женой. По этому поводу Керн вспоминает, что "однажды, представляя одному семейству свою жену, Дельвиг пошутил: "Это моя жена", и потом, указывая на меня: " А это вторая"."

"Пушкин... часто входил ко мне в комнату, повторяя последний написанный им стих...", "...посещая меня, он рассказывал о беседах с друзьями.., " "...хотел было провести у меня несколько часов, но мне нужно было ехать к графине Ивелевич..." - обтекаемо вспоминает Анна Петровна их отношения в этот период.

Вересаев пишет, что только в Москве Пушкин, когда былая страсть поугасла, узнал Керн как женщину, хотя некоторые авторы пишут, что впервые это произошло в Михайловском. Пушкин тут же в письме похвастался своему приятелю Соболевскому, не стесняясь в выражениях и пользуясь к тому же лексиконом извозчиков (извините за неблагообразную цитату - но что есть, то есть): "Ты ничего не пишешь мне о 2100 руб., мною тебе должных, а пишешь мне о m -me Kern, которую с помощью Божьей я на днях выеб".

Как у всех поэтов, так и у Пушкина, влюбленность прошла быстро. Чуть позже Пушкин напишет Вульфу с легкой издевкой: "Что делает Вавилонская блудница Анна Петровна?" - имея в виду ИХ (Керн и Вульфа)отношения. А еще через десять лет в письме к жене Пушкин назовет Анну Керн дурой и пошлет к черту.

Отчего же столь грубо? Вересаев объясняет это так: "Был какой-нибудь один короткий миг, когда пикантная, легко доступная многим (но не влюбленному поэту (авт)) барынька вдруг была воспринята душою поэта как гений чистой красоты, - и поэт художественно оправдан".

Получившая хорошее домашнее образование, обладающая самостоятельным мышлением, увлеченная литературой, она всегда тянулась к людям умным, душевным, талантливым, и никогда ни раньше, ни потом она не жила такой богатой духовной жизнью, как в это время. Среди ее друзей была вся семья Пушкиных, семья Дельвигов, Вяземский, Крылов, Жуковский, Мицкевич, Глинка, Баратынский. Уже в старости, когда ей было почти шестьдесят, впечатления от общения с ними она отразит в воспоминаниях, которые носят столь пуританский характер, что Пушкин и его окружение выглядят законченной бронзовой композицией, где Глинка "добрый и любезный человек", "милый музыкант" с "приятнейшим характером", Мицкевич "постоянно любезен и приятен", а барон Дельвиг "любезен, добр и приятен".

Лишь иногда она описывает живые реальные лица, где Пушкин, "...опрометчив и самонадеян... не всегда... благоразумен, а иногда даже и не умен", и что "... кружок даровитых писателей и друзей, группировавшихся около Пушкина, носил на себе характер беспечного, любящего пображничать русского барина... с желанием умно и шумно повеселиться, а подчас и покутить."

За эти слова ее часто обвиняют в необъективности, но, наверное, зря. Истинный талант не нуден и не скучен, творит, как дышит, легко и незаметно для окружающих, и не возносит себя на пьедестал при жизни, а жизнью этой наслаждается.

С немалой долей юмора она вспоминает, что "Баратынский никогда не ставил знаков препинания, кроме запятой, а Дельвиг рассказывал, что Баратынский будто бы спрашивал у него: "Что называешь ты родительным падежом?"

Из воспоминаний невозможно определить степень ее близости с Пушкиным в данный период, но предполагать, что у Пушкина было особое отношение к А.П.Керн, некорректно, потому что в 1828 году, как пишут исследователи, он уже был увлечен Анной Алексеевной Олениной и даже просил ее руки.

Кстати, Пушкин, как замечает сама Керн, "был невысокого мнения о женщинах, его очаровывало в них остроумие, блеск и внешняя красота", а не добродетель. Однажды, говоря о женщине, которая его страстно любила (по-видимому, речь шла об Анне Николаевне Вульф), он сказал: "...нет ничего безвкуснее долготерпения и самоотверженности".

Некоторые биографы, анализируя ее (Керн) девический "Дневник для отдохновения", писанный ею в 20 лет, утверждают, что в нем содержатся свидетельства какой-то особой ее склонности с ранних лет к кокетству и флирту, развившейся впоследствии, но не все с этим соглашаются.

Что в нем? Описания балов ("...сейчас четыре часа пополудни, а я только что встала с постели, так устала от бала"), чай и танцы у губернатора, описание увлечения каким-то "достойным предметом, что завладел" ее душой. Она пишет: "...признаюсь, что первый раз люблю я взаправду, и все другие мужчины мне безразличны". "Любить - тужить, но не любить - не жить. Итак, я хочу терзаться, тужить и жить, покуда богу будет угодно переселить в вечность". (Кстати, когда ей было семьдесят лет, она писала, что во времена ее молодости у молодежи "не было того легкомыслия.., той распущенности, какая бросается в глаза теперь..."). О каком "достойном предмете" идет речь, неизвестно, но известно, что генерал Керн отчитывает ее за то, что "меня-де видели, я-де стояла за углом с одним офицером", "в карете он (Керн) принялся орать, как зарезанный, что...никто на свете не убедит его, что я остаюсь дома ради ребенка, он знает настоящую причину, и ежели я не поеду (на бал), то он тоже останется".

Отвращение к мужу у нее столь велико, что она пишет:"... даже моя дочка не так дорога мне..., будь это дитя от..., оно бы мне дороже было собственной жизни".А некоторые странные эпизоды, связанные с причудами престарелого мужа-генерала достойны страниц современного скандального желтого издания.

В доме генерала поселяется его племянник, который на год моложе Анны Петровны, и в ее записях, означенных в дневнике "В 10 часов вечера, после ужина" буквально следующее: "Сейчас была у П. Керна (племянника генерала) в его комнате. Не знаю для чего, но муж во что бы то ни стало хочет, чтобы я ходила туда, когда тот ложится спать. Чаще я от этого уклоняюсь, но иной раз он тащит меня туда чуть ли не силой. А этот молодой человек... не отличается ни робостью, ни скромностью... ведет себя, как второй Нарцисс, и воображает, что нужно быть по меньшей мере изо льда, чтобы не влюбиться в него, узрев в столь приятной позе. Муж заставил меня сесть подле его постели.., все спрашивал меня, не правда ли, какое у его племянника красивое лицо. Признаюсь, я просто теряюсь и придумать не могу, что все значит и как понять такое странное поведение."

В тридцатых годах в судьбе Анны Петровны Керн происходят события, которые в корне меняют ее петербургский образ жизни. 18 февраля 1831 года состоялось бракосочетание Пушкина с блистательной Натальей Николаевной Гончаровой, с той, "которую любил два года..." - как писал он в наброске автобиографической повести "Участь моя решена. Я женюсь.", то есть с 1829 года его сердце принадлежало Наталье Николаевне.

Вскоре, в том же 1831 году, умирает Дельвиг. Со смертью Дельвига и женитьбой Пушкина оборвалась связь А.П.Керн с этим кругом близких и дорогих ей людей.

Последующие годы принесли А.П.Керн много горя. Она похоронила мать, муж требовал ее возвращения, она пробовала заняться переводами, чтобы иметь "средства к существованию", но не хватило опыта и умения, и из этого ничего не вышло.

Известны несколько резких и насмешливых слов Пушкина по поводу ее переводов, но пушкинисты отмечают, что неизменным остается его дружеское к ней отношение. Пушкин даже помогал ей в хлопотах по выкупу родового имения, которые, к сожалению, не увенчались успехом.

А первого февраля 1837 года она "плакала и молилась" в полумраке Конюшенной церкви, где отпевали Пушкина.

Но жизнь продолжалась. В нее, по-прежнему привлекательную в свои 37 лет, без памяти влюбляется троюродный брат, воспитанник кадетского корпуса, А.В.Марков-Виноградский, по возрасту много ее моложе, и она отвечает взаимностью. Он приносит ей в жертву все: карьеру, материальную обеспеченность, расположение родных. В 1839 году у них рождается сын (это уже четвертый ребенок Анны Керн), которого называют Александром.

В 1841 году умирает генерал Керн, а в 1842 году Анна Петровна официально оформляет брак с А.В.Марковым-Виноградским и принимает его фамилию.

Она отказывается от звания "превосходительства", от солидной пенсии, назначенной ей за генерала Керна, от поддержки отца. Это был еще один смелый шаг в ее жизни, на который решилась бы далеко не каждая женщина ее круга.

Они прожили вместе почти сорок лет. Материальная необеспеченность, доходившая временами до крайней нужды, всевозможные житейские невзгоды неотступно преследовали их. Однако никакие трудности не смогли нарушить союза этих двух людей; они, по их собственному выражению, "выработали себе счастье".

В 1851 году Анна Петровна писала: "Бедность имеет свои радости, и нам всегда хорошо, потому что в нас много любви. Может быть, при лучших обстоятельствах мы были бы менее счастливы. Мы, отчаявшись приобрести материальное довольство, гоняемся за наслаждениями души и ловим каждую улыбку окружающего мира, чтоб обогатить себя счастьем духовным. Богачи никогда не бывают поэтами... Поэзия - богатство бедности..."

После смерти Пушкина Анна Петровна ревностно хранила все, что хоть в какой-то степени было связано с памятью о поэте - от его стихов и писем к ней до маленькой подножной скамеечки, на которой ему случалось сидеть в ее доме.

И чем дальше уходило в прошлое время их знакомства, тем сильнее чувствовала Анна Петровна, как щедро была она одарена судьбой, которая свела ее на жизненном пути с Пушкиным. И когда к ней обратились с предложением рассказать о ее встречах с поэтом, она сделала это охотно и быстро. В это время ей было около шестидесяти лет: что ж, это только как нельзя верно соответствует пушкинским строкам "...все мгновенно, все пройдет, что пройдет - то будет мило".

Позднее П.В. Анненков упрекал ее: "... вы сказали менее того, что могли и должны были сказать", в том, что воспоминания должны были бы вылиться в записки и " при этом, понятно, уже пропадает всякая необходимость полудоверий, умолчаний, недоговоров как в отношении себя, так и в отношении других... фальшивых понятий о дружбе, о приличии и неприличии. Конечно, для этого надобно отделиться от маленьких и пошленьких соображений мещанского понимания морали, допускаемого и недопускаемого..." Общественность ожидала пикантных подробностей и скандальных откровений?

После 1865 года Марковы-Виноградские вели странническую жизнь - то жили у родных в Тверской губернии, то в Лубнах, то в Москве. По-прежнему их преследовала ужасающая бедность.

Анне Петровне даже пришлось расстаться с единственным своим сокровищем - письмами Пушкина, продать их по пяти рублей за штуку (для сравнения, при жизни Пушкина очень роскошное издание "Евгения Онегина" стоило двадцать пять рублей за экземпляр). К месту сказать, ранее оригинал стихотворения "Я помню чудное мгновение" композитор Глинка попросту утерял, когда сочинял на него свою музыку, кстати, посвященную дочери Анны Керн, в которую (в дочь) Глинка был безумно влюблен... так что у бедной женщины к концу жизни, кроме воспоминаний, ничего не осталось... печально...

В январе 1879 года "от рака желудка при страшных страданиях" скончался А.В.Марков-Виноградский, а через четыре месяца в Москве в скромных меблированных комнатах на углу Тверской и Грузинской в возрасте семидесяти девяти лет закончила свой жизненный путь и Анна Петровна Маркова-Виноградская (Керн).

Хрестоматийно известен ставший легендой рассказ о том, что "гроб ее повстречался с памятником Пушкину, который ввозили в Москву". Было это или не было, доподлинно неизвестно, но хочется верить, что было... Потому что красиво...

Нет поэта, нет этой женщины... но это тот случай, когда жизнь после смерти продолжается. "Я памятник воздвиг себе нерукотворный..." - пророчески сказал про себя Пушкин, но для этого ему пришлось сотворить все то, за что мы его знаем, любим и ценим, но всего лишь одно стихотворение, посвященное небезгрешной живой женщине, простые слова гения "я помню чудное мгновенье..." обессмертили имя обыкновенной земной женщины, которой они были посвящены. И если где-то поэтический образ и реальный человек не совпадают, что ж... это только доказывает, что и Поэт, и Женщина были нормальными живыми людьми, а не лубочными картинами, какими их нам представляли ранее, и эта их человеческая нормальность никаким образом не умаляет их места в духовной ауре нации.

И пусть один светит, но другой отражает...

Николай Латушкин

(Информация по воспоминаниям А.П.Керн и различным

литературным и публицистическим источникам)